lenochta

У меня есть младшая двоюродная сестра Сабина, по папиной линии, чья мама работает заграницей и приезжает буквально 1 раз в год. Сабине 4 года, и она живет с бабушкой (также по папиной линии) в небольшой деревушке с 3 лет. Пока бабушка была еще полна сил, она хорошо справлялась с хозяйством, но позже здоровье начало ухудшаться. Родители хотели, чтобы она продала дом в деревне и переехала жить к нам вместе с моей сестрой, потому что других родственников в этой деревне у нас нет. Бабушка очень долго не соглашалась, но потом все-таки решилась. Только попросила, чтобы уж последнее лето они с внучкой пожили у неё, природа там красивая.
Дом у бабушки очень хороший был, просторный довольно, в нем было 3 комнаты и кухня. Туалет, баня - все было на улице. Для Сабины была отдельная небольшая детская комнатка, и, когда я приехала, она попросила чтоб я с ней ночевала. Весь день моего приезда она рассказывала мне про живую куклу, которая живет у неё в комнате, она называла ее "Беда". Если перевести с детского языка на более понятный, то описание звучало так: эта так называемая Беда вылазила из-под кровати спустя несколько минут после того, как часы в зале пробьют 2 ночи. Лица Беды Сабина не видела, но это что-то было горбатым и среднего роста. Сестра рассказывала, что она не спала ровно до 2 ночи и сидела за дверью в ожидании Беды (за дверью было много коробок и много места, поэтому спрятаться там было несложно) . Первое, что делала Беда, по её словам, после того как вылезет из-под кровати - это резко прыгала на кровать, а потом начинала просто шататься по комнате, могла сваливать вещи. Ровно, когда закричит первый петух, Беда бежала снова под кровать.
Мне было не особо приятно слушать такую историю, так как в моем детстве было много различных моих "бед", которых я якобы видела, и даже по сей день я действительно верю, что они существовали. Когда я спрашивала у сестры, почему она не расскажет бабушке или не убегает из своей комнаты, она совершенно спокойно говорила, что если она расскажет, то Беда исчезнет. Она считала это фильмом, где она - главный герой, а с главными героями, на её взгляд, ни в сказках, ни в фильмах ничего плохого не происходит, поэтому она была уверена в том, что Беда её не тронет, а если увидит, что сестра наблюдает, то обидится и больше не придет.
Вечером, когда мы все легли спать, мы с сестрой лежали просто в кровати где-то до половины второго и разговаривали, я рассказывала ей про наш город. Внезапно она резко сорвалась с кровати и начала тянуть меня за дверь, потому что скоро же выйдет Беда. Я не хотела, к тому времени мне показалось, что это полный бред, потому что не может маленький ребенок не бояться того, что она мне рассказала. Но Сабина настаивала и сказала, что если я не хочу идти за дверь, то пусть вообще выйду и не буду мешать ей смотреть за Бедой! Я пошла с ней за дверь. Около половины часа мы сидели тихо и молча. Пробило 2 ночи, спустя несколько минут ничего не происходило, я хотела уже вылезти оттуда и лечь спать, но всего один звук заставил меня прижаться к тем коробкам от страха. Что-то действительно прыгнуло на кровать с такой силой, что, если бы там лежала Сабина, оно бы раздавило ее в два счета! Заметив, что на кровати никого нет, эта черная хрень осторожно слезла с неё и с жутким сопением стала медленно передвигаться по комнате, будто в поисках. Меня просто охватил какой-то паралич, казалось, она сейчас увидит нас; сестра сидела тихо и неподвижно. Из-за двери прекрасный ракурс, и эта Беда могла заметить нас легко, как только слезла с кровати, но... Мне казалось, что это длится уже вечность, она просто шарилась полуползком по комнате, но не выходила за её пределы, хотелось бы отметить, что она совершенно не была похожа на куклу. Но вдруг она вышла... по крайней мере, я так думала... Минуты 3 была тишина, а потом... с другой стороны двери послышались насмешки, такие краткие. Потом утихли насмешки и начались царапанья по двери, эти звуки стали все сильнее и сильнее, уже совместившись со смехом. Здесь я не выдержала, я закрыла глаза, схватила сестру и с жутким криком выбежала из комнаты прямо во двор. Вышла бабушка и несколько соседей, у меня была истерика, такое могло происходить только в фильмах ужасов, но не в жизни, мне казалось, что я сошла с ума, но одновременно я была уверена, что это правда.
Конечно, никто мне не проверил, Сабина просто стояла и говорила, что меня напугала Беда, но 4-летнего ребенка уж точно никто слушать не будет. Последние 2 дня мы ночевали в зале, втроем, из детской вынесли все нужные вещи, а в комнату не заходили. По приезду в город больше не было никаких "бед". Сестра говорит, что я, наверное, слишком большая, поэтому Беда нас увидела. Поверить не могу, что полгода ребенок надрывал себе психику, молча наблюдая за этим. Вопрос, как она вообще узнала о Беде, Сабина либо игнорировала, либо говорила, что не помнит.

Судьба сложилась у моей бабушки не очень радужно, но она никогда не жаловалась. Ее муж, мой дед Василий, умер рано. Маме было тогда около девяти лет. Бабушка часто говорила, что "умер он дважды". Дело было так: он работал трактористом в колхозе, и как-то возвращался с работы домой. Дорога шла вдоль реки (это частое явление в деревнях, где есть речушки). И внезапно остановилось сердце, которое у дедушки было больным всю жизнь. Трактор, потерявший управление, съехал с крутого берега прямо в воду. И, можно сказать, дедушка, уже будучи мертвым, утонул: принял смерть дважды. Ему было всего 47 лет… Бабуля осталась одна с детьми, которых у нее было шестеро. После смерти деда она практически перестала выходить из дома, сделалась затворницей.

Бабушка очень любила своего покойного мужа и бережно хранила о нем память. Его вещи аккуратной стопочкой отдельно лежали в шифоньере, в зале на полстены висел огромный портрет, где были запечатлены он и бабушка (раньше делали такие портреты с фотографическим сходством). Я, даже будучи уже в более или менее осмысленном возрасте (мне было лет семь-восемь), застала этот портрет. Деда я не видела никогда, разве что на этом портрете. До сих пор помню лицо дедушки Василия: суровое, благородное, с тонкой полоской губ и бровями, красиво очерченными, сложенными причудливым домиком. Мне тогда еще казалось, что он наблюдает за мной, куда бы я ни пошла. (Это потом, уже будучи взрослой, я узнала об особенности некоторых портретов как бы "наблюдать" за людьми: такой оптический эффект создавался из-за положения глаз, вернее, радужной оболочки и зрачка.)

Однажды бабуля нас всех (своих уже взрослых детей и маленьких внуков) несказанно удивила: будучи уже пожилой дамой, она сообщила нам, что выходит замуж! Но как, спросите вы? Как, практически не выходя из дома, отвергая все приглашения, не зная о таких вещах, как мобильный телефон и Интернет, она могла познакомиться с мужчиной? Вот и мы задались этим вопросом (хотя, честно говоря, про сотовые телефоны и Интернет мы и сами тогда еще не знали). Мы, маленькие тогда еще внуки, особо над этим не парились, об этом раздумывали только взрослые. Все оказалось проще пареной репы: бабулю с дядей Толей познакомила сердобольная соседка, которая, жалея одинокую женщину, привела его к воротам бабушкиного дома (дядя Толя соседке троюродным братом приходился). Да не пустила их бабушка, и жутко тогда осерчала на соседку за что, что сует она свой нос, куда не надобно. Но та не сдалась, и дядя Толя еще несколько раз приходил к бабушке. И в один из дней, когда она увидела его в окно, стоящего под дождем с унылым букетом сирени, ее сердце смягчилось, и она впустила его в дом, а потом и в свою жизнь. Тяжело ей все-таки было одной: дети выросли и создали свои семьи, а по хозяйству все же тяжеловато, да и тоскливо вечерами одной в пустом доме. Переезжать в райцентр, откуда родом был дядя Толя, она категорически отказалась, обосновав это тем, что не бросит свой дом. Тогда переехать решился дядя Толя, благо, терять ему особо было нечего: сам он жил после смерти жены с сыном.

Сначала все настороженно отнеслись к этому союзу: мало ли, проходимец какой-нибудь. Но вскоре все сомнения развеялись: новоиспеченный дед Толя, высокий седовласый старик предпенсионного возраста, души не чаял в Шурочке (так он ее называл). Ну а нас, мелюзгу, кротко и ненавязчиво попросил называть себя дедом, а не дядей, как мы поначалу его окрестили.

Я часто с мамой и папой бывала в гостях у бабушки и деда Толи. Так получилось, что изо всех шестерых детей бабулю лучше всего поняла мама. Поэтому мы и были частыми и желанными гостями в доме стариков.

Как-то летом, в тот же год, когда дед Толя появился в нашей жизни, я сильно заболела ангиной и не выходила из дома десять дней, а, соответственно, не посещала в это время бабушкин дом. Сама бабушка за все это время была у нас всего раза три, и то, обычно веселая и спокойная, она была бледной, уставшей и осунувшейся. Я не узнавала бабулю, и, скорее всего, в силу своего возраста, не очень понимала такое ее самочувствие.

Когда я выздоровела, я первым делом пришла в гости к старикам, хотя мама мягко, но настойчиво, отговаривала меня. Каково же было мое удивление, когда я не обнаружила на стене знаменитого портрета! То есть он был, но частично: со стены на меня смотрело лицо молодой бабушки, половины же, где был изображен дед, не было. Помню, меня это поразило, но на мои вопросы бабушка только отмалчивалась…

Прошло много лет, бабулины внуки выросли. У меня сейчас уже своя семья. Деда Толи нет в живых уже четыре года. Они прожили с бабушкой хоть и недолгое, но счастливое время, заботясь друг о друге. Бабушка моя жива, но ходит уже с трудом: болят ноги.

Недавно я была у нее в гостях, мы пили чай и вспоминали былое. Неожиданно для себя, я спросила у бабули, что же случилось с портретом, и почему это так тщательно умалчивалось? На что она рассказала мне историю, которая повергла меня в состояние тихих мурашек, заставила уважать бабушку еще больше и открыла глаза на многие вещи, столь недостижимые для детского мозга.

"Смысла скрывать от тебя правду я не вижу. Ты уже взрослый человек. И, раз спрашиваешь, я отвечу. Я очень сильно любила твоего деда, но и боялась не меньше. Он был очень суровый и ревнивый, а когда выпивал, вообще с катушек слетал: все ему мерещилось, что на меня не так смотрят мужики, или я глазки строю. Грозился убить, если поймает на измене. Да какая там измена? Любила я его, потому и прощала. Долгой мне с ним жизнь показалась… Поэтому, когда он умер, не знала я, то ли радоваться, то ли плакать… Долго жила одна, не решалась к себе никого подпустить. А потом, видишь, Анатолий появился. Хороший он был человек, работящий. А мне ой как тяжело было одной хозяйство тащить. Вот и приняла я его ухаживания. Да только после этого Василий вернулся…" – она умолкла и посмотрела в окно за моей спиной. Я вздрогнула и обернулась: позади никого не было. "Бабуль, да ведь больше пятнадцати лет прошло. Разве ж такое бывает?" – я вновь повернулась к бабушке. "Выходит, бывает. Сначала он являлся только во снах, грозил пальцем, обещал забрать меня с собой, если чужого мужика не выгоню. Потом стала замечать, что одежда его по утрам смята и разбросана, будто копался в ней кто. Я уж и углы все святой водой окропила, и со свечкой весь дом обошла. А однажды посмотрела на фотопортрет и обомлела: лицо-то у Васьки поменялось! Злое такое, брови нахмурены, губы сжаты до невозможности. Смотрит, будто упрекает в чем-то. И с каждым днем все злее и злее. Ну я и решилась, пока он свою угрозу не выполнил. Память-то, конечно, оно хорошо, но больно уж злая какая-то... Собрала его вещи в узелок, отрезала от портрета половину с его лицом и туда же положила. А узелок-то содрогается, будто живой! Я быстрей за порог, да за дорогу побежала. Выкопала ямку, сверток положила, закопала и перекрестилась. Развернулась – и бегом домой. Слышу: сзади стоны, всхлипы, рыдает кто-то горько, да в ухо сзади кто-то шепчет. Хватило сил и ума не оглянуться. Зашла в дом – и смолкло все. Я потом только Лене (маме моей – авт.) рассказала про это. Поэтому она тебя и пускать потом сюда не хотела. Вот какова была его ревность – даже оттуда достать хотел. Да я и сама хороша: вещи покойников вообще дома хранить нельзя, но мне было жалко от памятных вещей избавляться. А память… Память-то, она тут остается навсегда", - и бабушка положила руку на сердце...

Детство и молодость мои прошли в Новосибирской области. Поселок наш был большой, и располагался в красивых местах. Нам, детям, всегда было раздолье для игр и всяческих затей. У нас ведь не было телевизоров, и прочего всякого. Поэтому мы целыми днями бегали по улице, выдумывая всевозможные игры. Компания была большая и веселая. Весь наш класс был одной дружной компанией. Особенным заводилой, лидером был мой одноклассник Егор. Настоящий сибиряк - красивый, крепкий, румяный, улыбчивый парень. Прекрасный танцор, да еще и на баяне играл отлично. Ну, в общем, первый парень на деревне, как говорится. Мы, девчонки, были влюблены в него поголовно. Даже те, что были из классов постарше. А он ни одну из девочек никогда особенно не выделял, и всегда относился ко всем ровно, по-дружески. Шло время, мы росли. Окончили школу, половина класса разъехались из поселка кто куда - учиться, работать. Егор отслужил в армии, вернулся в поселок уже не мальчиком, а красавцем - молодым мужчиной. Даже замужние женщины провожали его восхищенными взглядами, не говоря уже о невестах поселка, которые ходили за ним "табунами", вздыхая. Он по-прежнему был все тем же веселым заводилой, но никому из девушек предпочтения не отдавал, хотя красавиц у нас хватало.
Родители Егора уже всерьез взялись за него: "Жениться тебе, сын, пора, работа есть у тебя, пора остепеняться. Ищи себе жену, а то скоро все бабы в поселке из-за тебя перессорятся, да и свахи местные нас с отцом уже замучили своими намеками. Чуть ли не со списком невест под дверью стоят".
А Егор послушает-послушает, да промолчит.
Однажды в поселок приехала большая цыганская семья. Не кочевые цыгане, оседлые. Семья большая, детей девять человек. Всех возрастов. Дали им участок, построили они дом, стали жить и работать. С местными не очень общались, с недоверием относились ко всем, держались особняком. Детишки их во дворе целыми днями играли, на улицу не ходили.
Все мы любили ходить на местную речку, купались, рыбу ловили, благо ловилась она отлично. Вот и Егор тоже часто ходил рыбачить. В один из жарких летних дней он, искупавшись, растянулся на солнышке возле воды и задремал. Разбудили его отчаянные крики. Он вскочил и увидел барахтающегося посреди реки мальчишку и мечущуюся в отчаянии по берегу девушку, кричащую и плачущую. Егор, не раздумывая, прыгнул в речку и вытащил горе-пловца из воды. Это были дети из цыганской семьи - одна из старших девочек и ее младший брат. Мальчик заплыл далеко от берега, и по какой-то причине стал тонуть. Егор помог мальчишке отплеваться, и проводил его с сестрой до дома.
Эту девушку звали Шукар, что по-цыгански значит "красавица". Она и вправду была удивительно хороша: тонкая и гибкая, как веточка. Белая кожа, нежный румянец. Черные густые волнистые волосы до середины бедра, и огромные черные глазищи - омуты, а не глаза. Вот и утонул наш Егор в этих омутах. Совсем пропал парень. Так и ходит за Шукар по пятам. Только ее видит и слышит, больше никого. А она знай себе смеется. Замечательный смех у нее был, как ручеек звонкий. Местные девки на стену лезли от зависти, и трубили на всех углах, что цыганская ведьма Егора приворожила. Родители Шукар как заметили, что за ней русский парень ходит, заперли ее дома, со двора не пускали. Егор чуть ли не поселился у ограды их двора. Целыми днями стоит, смотрит, как Шукар то работает по хозяйству, то с младшими детьми играет во дворе. Отец цыганского семейства не раз гнал его прочь. А Егор, словно пес, отойдет, походит, да опять стоит у двора. Ничего с собой поделать не мог.
Раз как-то явился Егор к родителям. Говорит: "Люблю одну девушку, жить без нее не могу. Буду свататься".
Родители обрадовались сначала, но как узнали, кого себе сын выбрал, стали его отговаривать: "Что ты, сын, делаешь? Зачем тебе цыганка, неужели тебе мало невест местных - красавиц много, только выбирай. Не нужны нам внуки-цыганята..." - и все в таком роде. Егор же уперся насмерть: "Люблю, жить не могу без нее. Если не на ней, то лучше совсем не женюсь".
Чахнуть парень стал. Стал сам не свой. Печальный, неразговорчивый. Мать его пожалела, стала отца уговаривать: "Пойдем к цыганам, поговорим, посмотрим на эту Шукар поближе. Жалко сына. Пропадет парень. Ведь сам на себя не похож. Словно столб соляной, бледный, молчаливый. Как бы он что с собой не сделал, отец. Сердцу не прикажешь". Ну, решили. Собрались идти сватать юную цыганскую красавицу за Егора. Пришли к цыганам. Рассказали все как есть. Но родители Шукар сразу им "от ворот поворот" дали. Красавица Шукар уже, оказывается, давно была просватана за какого-то жениха из уважаемой цыганской семьи. И никто ничего менять не собирался. Мнения Шукар никто не спрашивал, и ослушаться родителей она не смела. Родители Егора хотели поговорить с ней самой, но этого им не позволили. Так и ушли ни с чем...
Егор продолжал сильно тосковать. Сколько раз ходил к дому цыган, чтоб хоть посмотреть на Шукар, но ее теперь даже и во двор не выпускали. Заперли, как в крепости. Сломался парень. Стал пить. Родители правдами и неправдами уговорили его уехать из поселка. Егор завербовался на работу на какую-то большую коммунистическую стройку тех лет и уехал. Вскоре в поселке сыграли шумную цыганскую свадьбу. Муж увез Шукар из тех мест, куда - неизвестно.
Прошло несколько лет. Егор приехал к родителям с молодой женой. Тихая, милая такая девушка Люба. Жили мирно, не ссорились. Только детей все не было у них. Сильно Любовь горевала по этому поводу. Ездила лечиться и в больницах, и к бабушкам всяким ходила. Все без толку.
Время шло. В цыганской семье дети повырастали, разъехались. Родители состарились, и кто-то из детей их забрал жить к себе. Большой цыганский дом опустел и стоял с забитыми окнами. А Егор, как мимо этого дома идет, остановится, задумается, сдвинет брови, да так и стоит подолгу. О чем-то своем думает.
Вот раз шел он, как обычно, с работы. Смотрит - в цыганском доме досок на окнах нет, свет горит. Он, сам не ведая, что делает, зашел в калитку, постучал в дверь. Дверь открыла... Шукар. Все такая же красавица. Егор зашатался как пьяный. Побледнел. Не смог ничего сказать, молча развернулся и ушел. Он-то был уверен, что смог забыть ее, а оказывается - нет. Увидел ее - как ножом по сердцу резануло.
А вернулась Шукар в поселок потому, что овдовела. Убили, говорят, мужа ее. У нее к тому времени подрастало двое маленьких детей. Она решила вернуться в родительский дом.
С этого вечера пришел конец покою в семье Егора. Снова, как много лет назад, ходит он сам не свой. Стоит у двора Шукар. Жена его, Люба, от тоски воет, на коленях перед ним стояла, уговаривала уехать. А он, как помешаный, все твердит: "Прости, Любаня, не смог я забыть ее. Я теперь или с ней буду, или мертвый буду." А Шукар с Егором даже не говорила, не подпускала его к себе. Только ему от этого не легче. Тогда Люба пришла к Шукар, бросилась ей в ноги. Стала просить уехать. Шукар не согласилась. И случилась тогда большая беда.
Раз ехал Егор с женой из города, и вдруг завидел на дороге Шукар с детьми. Они шли на реку. Шукар хлопала в ладоши и пела веселую цыганскую песню, дети смеялись и приплясывали босыми ножками. Егор резко затормозил, выскочил из мотоцикла, на котором они с женой ехали, бросился к Шукар, обхватил ее крепко и зарыдал, как зверь дикий завыл. Кричит: "Шукар, не могу я так жить больше! Пожалей ты меня, черно у меня перед глазами, не вижу света белого. Люблю тебя! Безумно люблю, нет мне жизни без тебя! Будь со мной! На руках тебя до конца дней носить стану, следы твои целовать! Детей твоих усыновлю, воспитаю как родных!". Люба, слыша и видя это, сидела бледная, как смерть. Дети плакали от страха. А Шукар спокойно и тихо сказала: "Прости меня, Егор. Не могу я быть с тобой. Дороги наши в разные стороны идут. Я любила тебя, и страдала, когда меня замуж выдали. Да только теперь уже поздно. Не хочу я тебя с женой разлучать, она тебе еще сына родит. А я уеду, подальше от беды. Ты, Люба, тоже прости. Не виновата я перед тобой ни в чем...".
Егор как это услышал, обезумел вовсе. Кричит: "Будь ты проклята, цыганская ведьма! Все сердце ты мне изорвала, жизнь погубила, не прощу тебе! Пожалеешь, стерва. Кровавыми слезами отплачешь за то, что поиграла мной!". Сказал, и, прыгнув на мотоцикл, уехал.
С этого времени совсем плохой стал. На работу ходить бросил. Все сидел на крыльце, курил, молчал. Что-то обдумывал. И вот однажды по поселку пронеслась недобрая весть: у Шукар пропали дети. Они часто гуляли одни, пока Шукар работала - но всегда вовремя возвращались, мать их приучила к строгости. А в один из дней они не вернулись домой. Искали всей деревней, не нашли. Приехала милиция, пришли в дом к Шукар, писать показания. Тут дверь неожиданно распахнулась, вошел Егор. Сел, и, не отрываясь глядя на Шукар, стал давать показания. Он рассказал, что это он забрал детей, что был в каком-то помешательстве, что не помнит, куда он их отвел, и что сделал с ними. Шукар помертвела, медленно подошла к Егору. Глаза у нее стали страшные, пустые. Она крепко взяла его за запястья, и долго пристально смотрела ему в глаза в полной тишине. Потом отвернулась и молча вышла из дома.
Прибыла поисковая группа со служебной собакой, которая привела по следу к небольшой топи в ближнем лесу. Там след обрывался. Никто так и не узнал, что случилось с несчастными детьми. Шукар тоже пропала, розыск ничего не дал. Люди говорили, что видели ее бродящей вокруг топи, ищущей что-то. А потом она совсем исчезла. Дело закрыли. Егора осудить не смогли, так как признали невменяемым. Он долго был на принудительном лечении в психиатрической больнице. Вернулся совсем седым, стариком, хотя ему еще сорока пяти лет не было. Как и сказала когда-то Шукар, Люба родила Егору сына. А Егор увлекся столярным делом. Целыми днями пилил и строгал что-то в сарае. Никого, никогда не пускал туда. Один раз Люба потихоньку заглянула в сарай, когда Егор там столярничал, и ужаснулась: больше половины помещения занимали сделанные Егором детские гробики. Много. Она тихо подошла к мужу и спросил

Год назад вбила я себе в голову, что на меня порчу навели. Ну все шло наперекосяк: личной жизни никакой, с учебой завал, с родителями вечно скандалила. А в институте тем временем новенькая появилась, ничем не примечательная особа, Олеся звали. Симпатичная, тихая, ни с кем по началу особо не общалась. Все компаниями - она одна. Я же в силу своей глупости как дура ходила и пела всем и каждому, что вот на мне порча и что делать я не знаю. Друзья отшучивались, говорили, мол, не бери в голову, черная полоса в жизни, да и все. Я потихоньку стала уже забывать о своей дорогой порче, как однажды после лекции ко мне подходит Олеся и говорит, что может мне помочь избавиться от сглаза (видать слухи и до нее дошли). Я заинтересовалась, договорились встретиться в кафе обсудить. Нет, что вы, меня совершенно не насторожило, что девка, с которой мы даже не здоровались, вот так взяла подошла и в лоб мне про порчу. Мне это показалось забавным.
В кафе мы с Олесей разговорились: девушка явно внушала доверие. Она очень убедительно мне объяснила, что на мне сглаз и что это вовсе не шутки. И она знает как его снять. Тут мое любопытство и мнительность совсем взяли верх над разумом, и я давай выспрашивать у этой Олеси что мне делать и как мне быть.
Явно обрадовавшись моей заинтересованности, девушка на следующий же день притащила мне какой-то амулет в виде деревянного шарика на нитке и сказала, чтобы я каждый вечер, когда прихожу домой, омывала его водой, а воду выливала в окно (однако я живу на пятом этаже, поймите меня правильно, поэтому я тихонько смывала ее в раковину). Олеся сказала, что вскоре все мои недуги пройдут, и жизнь наладится.
Только нифига она не наладилась. Вдобавок ко всей моей охапке проблем у меня добавилась хроническая болезненная депрессия. Сначала я думала, что это все из-за воды, которую я сплавляю не под окна, а в раковину. Я попробовала точно следовать инструкции, но ничего не изменилось. С Олесей мы не прекращали общение, и я ей регулярно жаловалась, что ее чудо-амулет не работает. Она лишь отмахивалась, говорила, что все еще впереди.
И вот лежу я ночью, и снится мне сон (лежу с амулетом, как и велела Олеся):

Я в деревне, где провела детство. Моя ныне покойная бабушка выходит из дома и спешит обнять внучку, как вдруг я вижу - с каждым ее шагом ее лицо меняется: улыбка сменяется беспокойством, а затем и вовсе лицо ее хмурится. Она подходит ко мне и строго говорит, указывая на подарочек моей новоиспеченный подружки:
- А ну сними эту гадость, немедленно! Он же силы твои высасывает, да хозяйке отдает!

Тут я просыпаюсь в состоянии легкого шока, вскакиваю, зажигаю свет и бегу к зеркалу снимать "эту гадость". Сняла. Сразу скажу, чудодейственного прилива сил не произошло, я просто пошла и кинула амулет в мусорку, решив, что пора завязывать со всей этой ерундой, если уж мне покойные родственники снятся. На следующий день прямо у входа в институт встречает меня Олеся с очень озабоченным видом:
- Ты амулет носишь?
Я так и прифигела.
- Нет, - говорю, - сегодня выкинула. Одни проблемы от него!
Изобразить улыбку мне явно не удалось. Олеся замешкалась, но ненадолго. История замялась сама собой. Вот тут-то и появился обещанный результат - жизнь стала налаживаться! И проблемы со здоровьем отступили, и с предками отношения наладились. С Олесей мы редко теперь пересекаемся, хоть я и не уверена, что все беды от ее амулета, скорее от моей мнительности, но кто знает.

Р.S. Уже после всех этих событий зашел у нас с мамой разговор о бабушке. Так вы знаете, что мама мне рассказала? Бабуля моя, оказывается, первой знахаркой в деревне была, людей лечила, травки, отвары готовила... я-то маленькая была, не понимала"