krasnayaopasnaya

Я обожаю комплименты. 
Как, впрочем, и любая нормальная девушка. 
Когда сегодня я прихожу на работу, моя коллега Ольга Павловна, милая шестидесятилетняя сплетница, хитро улыбается и достает из ящика стола две больших кружки. Я привычно вручаю ей термос с кофе моего личного приготовления и огромную тарелку с домашним печеньем. 
— Боже, Ирочка, я Вас обожаю, — воодушевившись, взвизгивает она. 
Я улыбаюсь. 
— Пашка вчера по математике получил «пятерку», пришлось стряпать сегодня его любимый десерт. 
— Это то самое печенье с карамелью и шоколадом? — тут же объявляет о себе моя вторая соседка по рабочему столу Елена Васильевна. — Которым Вы нас баловали две недели назад? 
Я беспечно киваю и делаю рукой приглашающий жест: 
— Прошу. 
Нужно отдать должное моим коллегам, уговаривать их не приходится. Пока я снимаю пальто, слегка поправляю и без того идеальную прическу и устраиваюсь на своем рабочем месте, тарелка пустеет примерно на треть. К нашему столу осторожно подтягиваются и другие сотрудницы. Мое умение готовить хвалят примерно раз десять, а Пашку, получившего «пятерку» за контрольную, так и вообще провозглашают Богом. 
— Как там ему в новой школе? — перестав, наконец, жевать, вежливо интересуется Ольга Павловна. 
— Он в восторге, — с ноткой гордости отвечаю я, включая компьютер. — При школе, кстати, есть пансионат и Пашка все чаще просит меня оставить его там ночевать. А учителя уже устали мне говорить о том, какой он умный. 
— Ах-ах-ах, — в голос умиляются мои коллеги. — У Вас не сын, а просто дар небесный. 
— Ирочка, ну, почему же у меня дочь не такая, как Вы? — скорбно вздыхает Елена Васильевна. — Ей тоже 32 года, но ни дома, ни мужа, ни детей. 
Если честно, я обожаю, когда взрослые коллеги ставят меня в пример своим нерадивым чадам. 
— Представляете, живет с каким-то хахалем уже пять лет. Расписываться не собираются. Квартиру снимают у черта на рогах. Дома у нее вечный бардак. Про то, чтоб рожать и слышать не хочет, — продолжает доверительно жаловаться моя коллега. — Ну, вот что мне с ней поделать? 
Только сейчас я замечаю, что Елена Васильевна переусердствовала с тенями на глазах – признак того, что веки с утра были красными. Значит плакала ночью. Скорее всего, она снова поругалась со своей старшей дочкой: а с кем же еще? Не с мужем же, который, если честно, похож на подгнивший овощ, уныло лежащий на солнце: изредка воняет, но совершенно неопасен и стабилен. И не с младшенькой – та учится в Питере и маме звонит обычно по выходным, а не в середине рабочей недели. 
— Я даже не знаю, что Вам посоветовать, — как можно мягче произношу я. 
— Ах, какие советы? Ничего не могу сделать, чтобы образумить девку. Может я вас с ней познакомлю? И она хотя бы поймет, что такое настоящая женщина? 
Я благосклонно киваю. 
Хотя… За последние два года коллеги знакомили меня со своими отпрысками раз пять. И каждый раз несчастные чада начинали люто меня ненавидеть еще, как правило, до нашей встречи. Оно и понятно: какому «двоечнику» понравится, когда ему поставят в пример «зубрилу – отличника»? 
— Ну, и по какому предмету была «пятерка»? — к нашему столу чинно подходит Анатолий Григорьевич, на правах директора опоздавший на работу на десять минут. 
Я подвигаю к нему тарелку с остатками сладостей. Затем достаю свой мобильный и гордо протягиваю шефу. На вчерашней фотографии Пашка вычурно улыбается, выставляя на обозрение свою тетрадь с кучей непонятных математических формул. Огромная красная «пятерка» притягивает взгляд. Как и жирная надпись «Молодец!» в конце страницы. 
Директор хитро мне подмигивает. 
— Опять по математике? Видимо, Пашке нравится в новой школе. 
Я киваю. С интересом слежу, как быстро исчезает во рту у Анатолия Григорьевича уже третья по счету печенька. Так поедать домашнюю выпечку могут только холостые. Или те, кому жена никогда не стряпает «вкусняшек». К несчастью шефа, он относится ко второй категории и невероятно от этого страдает. 
— Эх, повезло же Михаилу с хозяйкой, — с горечью вздыхает директор. — Кстати, мы с ним вроде в прошлые выходные собирались на рыбалку, но он так и не позвонил… 
— Работает, Анатолий Григорьевич, — я обезоруживающе улыбаюсь. — Сами понимаете, новый дом в ипотеке. И вторую машину в прошлом месяце купили. Так что мой бедный супруг крутится, как может, чтобы побыстрей выйти из долгов. Я передам ему, чтобы он с Вами связался. 
Коллеги понимающе кивают. Слово «ипотека» вызывает благоговейный ужас у тех, кому больше пятидесяти лет. 
— Тарелку потом занесу, — нагло заявляет директор. — Работайте, милые мои, работайте! Отчет сам себя не напишет. 
Елена Васильевна и Ольга Павловна вздыхают в унисон. 
Офис постепенно погружается в рабочий быт: стучат компьютерные клавиши, беспрестанно звонит телефон, со всех сторон слышны мелкие ругательства, адресованные создателям Windows и нашему маркетинговому отделу, задержавшему данные за этот месяц. 
Мой мобильный скромно вибрирует: пару раз мне звонит мой брат Костик, новый клиент беспардонно пытается выпросить скидку на товар, Пашка просит купить ему какую-то специальную тетрадь для подготовки к олимпиаде по русскому языку, а уставший супруг требует на ужин мой фирменный борщ. Елена Васильевна, подсмотрев последнее сообщение, вновь раздражается тирадой из-за своей нерадивой дочери. 
— Как к ним не придешь – на столе одни пельмени, да полуфабрикатные котлеты. А сама в этом своем «Ристаграмме» каждый день выкладывает какие-то невероятные блюда, мол, собственного приготовления. 
Я хочу поправить на «Инстаграм». Затем понимаю, что ей и так сейчас плохо, и сдерживаюсь. 
Ближе к обеду в офис заходит мужчина с огромным букетом красных роз. На секунду я думаю, что их прислали мне (как, наверное, и каждая сотрудница в этой комнате), но курьер уверенно направляется к Владе, молоденькой стажерке, и я вспоминаю, что на прошлой неделе ей уже приносили цветы. 
Я продолжаю стучать по клавишам, но в голове автоматически начинается обратный счет. 
«5. 4. 3. 2. 1.» 
— Нет, Вы видели? — оправдывает мои ожидания Ольга Павловна. — Очередной букет. 
Влада грустно смотрит в нашу сторону, но это совершенно не смущает моих умудренных жизнью коллег. 
— А знаете, что я думаю? — громким шепотом, который не слышно разве что на улице, да и то из-за шума машин, отвечает Елена Васильевна. — Этот ее новый хахаль, наверняка, женат. 
Я дипломатично пожимаю плечами. 
— Почему? 
— Ну, Вы помните, дорогая моя, как она себе купила новую юбку? Так две недели потом ею хвасталась. А про парня молчит. Хотя видно, что он богат, раз раскошеливается на такие букеты. И почему молчит? 
— Ах, — я задумчиво киваю, изображая из себя доктора Ватсона, пораженного проницательностью Шерлока Холмса. 
Я до этого додумалась еще тогда, когда Владе принесли цветы в первый раз. Но не хочется портить звездный час старой доброй Елене Васильевне. 
— Он точно женат, — осуждающе качает головой Ольга Павловна. — Надо же, девахе 20 лет! Нет, чтобы уже заводить своего мужа и детей… Так она развлекается с чужим добропорядочным супругом. 
Мне так и хочется сказать, что супруг, в данном случае, попался явно не добропорядочный. Но я решаю не вступать в ненужные дискуссии. 
Тем более, что зардевшаяся Влада исподтишка следит за ходом приватного разговора. 
Обедаем мы обычно в соседней комнате, в которую щедрый Анатолий Григорьевич завез 3 микроволновых печи и 6 больших исцарапанных, но добротных столов. Можно, конечно, пойти покушать в соседнее кафе. Но я всегда приношу еду для нас троих. И мои коллеги весь обед хвалят мои кулинарные способности. Этакий бартерный обмен. 
Я уже говорила, что я люблю комплименты? Так вот. Я их просто обожаю. 
Елена Васильевна чинно отправляется разогревать обед на сегодня: суп – пюре из 7 овощей и ризотто с грибами и с куриным филе. Ольга Павловна встает в очередь на кипящий чайник. Я накрываю импровизированный стол, поднимаю глаза и вижу Владу. Она выглядит такой грустной, что мне невольно становится ее жаль. Все-таки она, возможно, и не виновата, что ей вскружил голову чей-то нечестный муж. 
Влада осторожно подходит ко мне. Сквозь шлейф ее недешевого парфюма пробивается стойкий запах сигарет. Она за это утро выкурила уже больше половины пачки. 
Интересно, почему это она так нервничает? 
— Ирина Викторовна, я хотела… 
Я вкладываю в улыбку как можно больше доброжелательности. Она вроде и не замечает моей неискренности. Или не обращает на нее внимания. 
«Либо что-то не заладилось с отчетом, либо решила высказать свое недовольство по поводу наших дурацких сплетен», — равнодушно подсказывает внутренний голос. 
Я чувствую себя немного виноватой за то, что позволила своим клушам-соседкам так громко распускать язык. 
Ольга Павловна уже наливает чай. Влада бросает в ее сторону полный неприязни взгляд. 
«Про сплетни выскажет», — решает внутренний голос. 
— Вы должны понять... Эти розы… Которые мне принесли сегодня. 
— Ох, Влада, прости, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. И я уверена, что ни Елена, ни Ольга не желают тебе зла. 
К столику, тем временем, чинно приближается Елена Васильевна с подносом, заставленным моими контейнерами с разогретой едой. Стажерка внезапно краснеет и наклоняется ко мне. 
— Они правы. Ваши коллеги. Эти цветы мне прислал чужой муж. ВАШ муж, Ирина. ВАШ Миша. 
Наверное, впервые я не знаю, что ответить. Лишь застываю в нелепой позе, хватая внезапно пересохшими губами ставший вдруг обжигающим едкий кислород. 
— И мы с ним любим друг друга, понимаете? Очень любим… 
Последние слова я читаю по губам, так как от излишка чувств голос вдруг покидает мою испуганную собеседницу. 
— Влада, солнышко, ты хочешь присоединиться к нашему столику? — невинно спрашивает Елена Васильевна, расставляя тарелки с супом. 
— Нет, я обедаю в кафе, — тихо шепчет Влада, забирая со стола свою сумку. — Я просто хотела спросить… Неважно. 
Быстро перебирая своими тоненькими ножками на умопомрачительных шпильках, она выскакивает из нашей кухни. Подоспевшая Ольга Павловна задерживает на мне свой красноречивый взгляд. 
Мозг автоматически начинает обратный отсчет. 
«5. 4. 3. 2. 1…» 
— Что она сказала? — громким артистическим шепотом спрашивает Елена. — Это из-за того, что мы ее сегодня обсуждали? 
Я подвигаю к себе тарелку. Медленно. Чтобы никто не заметил, что руки дрожат. Изящно улыбаюсь и отрицательно качаю головой. 
— Нет, — твердо отвечаю я, размешивая свой восхитительный суп, приготовленный по рецепту французского шеф-повара. — Просто она не успевает написать отчет и попросила о помощи. Но мне вдруг стало стыдно за то, что мы так громко сплетничаем в ее присутствии. 
— О, это да, — усмехается Ольга Павловна. — Но Вам, Ирочка, нечего стесняться. Ведь, в конце концов, это она, а не Вы, гуляет с «женатиком». 
Я малодушно киваю. Обед проходит быстро. Мои болтливые сотрапезницы обсуждают Владу. Затем переключаются на сплетни о нашем шефе. После, попробовав мой ризотто, расточаются в таких комплиментах, что я, внезапно для себя, неловко краснею. 
Я отмалчиваюсь, но изредка вставляю два – три бойких слова. Коллеги не замечают ни моей частичной парализации (ноги занемели в неудобной позе, а я все никак не могу ими пошевелить), ни полной паники и странного, шокового состояния. 
После обеда я иду в туалет, где, оставшись наедине со своим верным мобильным, отправляю Владе смс. 
«Чего ты хочешь?» 
Ведь у нее есть цель. Иначе зачем бы она сказала мне ТАКОЕ, да еще и на глазах у десятка коллег? Хотела вывести из себя? Посмотреть на мою реакцию? Отомстить за грубые сплетни? Или действительно влюбилась? 
Судя по ее состоянию, я бы поставила все на последний вариант. Но тогда… 
Нет. Лучше не думать. Ни в коем случае не думать о последствиях. 
Как только телефон несмело вибрирует в моей руке, я тут же открываю сообщения, чуть не уронив несчастный аппарат в унитаз. 
«Он никогда не решится уйти от Вас. Но он с вами несчастен. Если Вы любите его, то отпустите…» 
Ах, какой слог. Какие строчки. Я была права: девица по уши втюрилась. И что же мне теперь делать? Я поправляю свой идеальный шиньон и натягиваю на лицо относительно безвредную улыбку. Рабочий день продолжается. Коллеги ни за что не должны догадаться о тех демонах, что терзают сейчас мое сердце. 

16/02/2017 
Ekaterina PERONNE 
Все права защищены.

Современным играм, бессмысленным и беспощадным, посвящается.

Адель чувствовала себя невероятно уставшей. Сказывалась новая работа и начальник – самодур. Сегодня ей совсем не хотелось ехать к подруге. Но она уже два раза отменяла намеченный ужин, а такие вещи всегда вызывают ненужные обиды. Поэтому, выпив очень крепкий кофе и промыв глаза холодной водой, она поехала в Париж, собирая по дороге многочисленные пятничные пробки. 
В уютном зале Ноеллы было, как всегда, слишком душно. Адель с сожалением сняла свою гордость – кашемировый кардиган, купленный за бешеные деньги, но так красиво подчеркивающий фигуру. Ее подруга, как и положено в таких случаях, похвалила дорогую вещь и в поддельном ужасе закатила глаза, когда услышала про цену. Ноелла всегда была дипломатичной. Ее единственная дочь Кароль, весь вечер просидевшая в углу в обнимку со стареньким компьютером, невольно поморщилась. Она-то была прямолинейной, и ее лукавый взгляд с сомнением задержался на классическом покрое кофты. Адель это не обидело: совершенно нормально, что у двадцатилетних девчонок и сорокалетних теток взгляды на моду не сходятся. 
— А ты похудела, — заметила Адель, когда, наевшись креветок и крабов, подруги приступили к десерту: лимонному пирогу, украшенному розочками из белого крема. — Неужели сидишь на диете? 
Она не стала говорить, что Ноелле не шла ее странная худоба: слишком ярко обозначились морщинки вокруг глаз, да и кожа грустно повисла, обозначая отсутствие здорового жирка. В конце концов, друзья нужны не для того, чтобы критиковать друг друга. 
Кароль, отгородившаяся от мира большими красными наушниками, все же громко фыркнула. Ноелла не обратила внимания на дочь: глаза ее вдруг загорелись удовольствием, и Адель поняла, что нашла хорошую тему для разговора. 
— Ты не поверишь, но я «подсела» на игру, — Ноелла виновато улыбнулась. — Можешь считать меня идиоткой, но… 
Фраза повисла в воздухе, и Адель тут же искренне начала уверять подругу, что идиоткой она ее как раз и не считает. В конце концов, каждый человек имеет право развлекаться так, как считает нужным. 
Ноелла энергично кивнула, освободив движением пару непослушных, слегка тронутых сединой локонов. Затем, довольная, улыбнулась: 
— Игра называется «Кладоискатели». И я просто схожу по ней с ума. 
— «Кладоискатели»? Эта та, про которую столько шуток в Интернете? — Адель с сомнением посмотрела на подругу, пытаясь вспомнить, что конкретно она слышала об этом популярном проекте. — Кажется, я видела карикатуру, на которой был изображен вулкан и люди, прыгающие в него за очередной подсказкой. 
Ноелла смущенно закашлялась. Кароль невежливо воззрилась на маму и снова фыркнула. «Старость – не радость», — говорил ее выразительный взгляд. Ее родительница с горечью посмотрела на дочь, сующую нос во «взрослые» дела и, слегка пожав плечами, Кароль отвернулась к мигающему экрану. 
— Да, игра кажется глупой. Но она так затягивает. Плюс мотивирует на длительные прогулки. За месяц я сбросила 7 килограммов. 
Адель присвистнула и с ненавистью посмотрела на свои пухлые коленки. «Кладоискатели» вдруг показались ей не такой уж и плохой затеей. 
— И что конкретно там нужно делать? — с интересом спросила она. 
Жестом волшебника Ноелла достала из кармана свой мобильный. На маленьком экране тут же высветилась карта города. Из динамиков послышалась веселая мелодия: помесь из музыки «Пиратов Карибского моря» и современной попсы. Ноелла небрежно провела пальцем по карте, и некоторые улицы вдруг вспыхнули синим цветом. 
— Все очень просто. В городе спрятана сотня кладов. А ты можешь по подсказкам определить место, где их искать. 
Адель разочарованно пожала плечами. И как подобная затея смогла понравиться ее благоразумной подруге? Это для нее оставалось загадкой. 
— Да, ладно тебе, — игриво заметила Ноелла, бережно положив телефон рядом со своей полной тарелкой. — На самом деле, это безумно интересно. За каждые пять километров дается маленькая подсказка: например, сколько деревьев вокруг местности, где спрятан клад. Или есть ли рядом автобусная остановка. За десять километров получаешь более стоящую информацию – название соседней улицы или магазинчика неподалеку. За пятнадцать… 
— Я поняла, — слегка невежливо перебила свою подругу Адель, которая уже минуту стоически пыталась подавить рвущийся наружу зевок. — А почему у тебя улицы подсвечиваются разными цветами? 
Ноелла удовлетворенно кивнула. Она и этот вопрос ждала с нетерпением. 
— Это самое интересное. Здесь спрятаны свитки с подсказками. Виртуальные, конечно. Когда ты стоишь рядом с местом, то телефон слегка вибрирует, показывая свиток и того, кто его охраняет: огр, гном, тролль или кто еще. Если побеждаешь хранителя на дуэли, то получаешь дополнительную подсказку. 
Адель высокомерно кивнула, пытаясь скрыть свое полное непонимание. Жара в квартире подруги навевала на нее дремоту, даже глаза начали слезиться от неистового желания поспать. Ноелла обиженно кивнула, словно приняла незначительный интерес Адели к «Кладоискателям», как личное оскорбление. Ее подруга тут же почувствовала себя обязанной продолжить утомительный разговор. 
— И что? Нашла уже клад? 
Серые глаза Ноеллы внезапно осветлись мягким светом триумфа. 
—Да, представляешь себе. У нас в парке. Пришлось, правда лезть за ним на дерево. 
Она легко вскочила с насиженного места и бросилась в спальню за своим ценным трофеем: небольшим деревянным сундучком с логотипом игры. Коробочка была темно-коричневого цвета, а кованые железом углы в свете лампы отбрасывали таинственные блики. 
— Что внутри? — деловито поинтересовалась Адель, рассматривая столь дорогую ее подруге вещь. 
Ноелла открыла, наконец, этот миниатюрный ящик Пандоры. Он содержал в себе пару дешевых браслетов из дутого стекла, бусы, шейный платок с надписью «Кладоискатель», россыпь центовых монет и состаренный чаем манускрипт. Адель постаралась, чтобы улыбка на ее лице не казалась уж слишком саркастичной. 
— Самое главное, конечно, это сообщение, — не замечая невежливого поведения своей подруги, продолжала Ноелла. — В свитке, во-первых, написаны промо-коды к игре, так что у меня теперь 1000 монет на счету. А во-вторых, они дали мне секретную ссылку, чтобы зарегистрироваться в Интернете для поиска самого важного клада. Его стоимость – пятьдесят тысяч евро. И разыграют его через две недели. 
Адель присвистнула. Какой бы глупой ни казалась игра, такие деньги на дороге не валяются. Возможно, она сделала поспешные выводы. 
— Мама, если честно, ты слишком навязываешь свое мнение, — заметила наблюдательная Кароль, выключая компьютер. — Несмотря на обещанные золотые горы, мне твоя игра тоже не нравится. 
— Тебе завтра в Университет к восьми утра, — отрезала Ноелла, — шла бы ты уже спать. 
Оскорбленная Кароль хлопнула дверью чуть громче, чем этого требовали приличия. 
Адель умело замаскировала смех невинным приступом кашля. 
— Ох, уж эти дети, — заметила она, отпивая миниатюрный глоток сливового ликера, — всегда пытаются научить чему-то родителей. 
Ноелла расслабилась и позволила себе гордо улыбнуться. 
— Да, Кароль у меня выросла очень своенравной. Зато умной. Вчера принесла 20 из 20 за работу по астрофизике. У нее одной такая высокая оценка. 
Адель заела завистливый вздох кусочком пирога. У нее детей, к сожалению, не было. 
Разговор больше к «Кладоискателям» не возвращался. И, по мнению Адель, вечер от этого только выиграл. 
*** 
Спустя неделю, однако, Адель, стоически рылась в дупле. Вечер был темным: тучи скрыли полную луну и россыпь звезд, фонарь в сквере зловеще мигал неярким светом. 
«И надо же было так попасться, — ругал Адель ее внутренний голос. — Тебе 47 лет, нормальная работа, хорошие друзья и любимый кот. Ты – женщина благоразумная, никогда не играла в казино и всего два раза за всю жизнь покупала лотерейные билеты. Что, скажи мне, что такая мудрая персона делает в старом сквере в час ночи?» 
Адель и сама не знала, как ответить голосу разума. Но, победив злобного гнома на остановке возле банка и получив в подсказке одно единственное слово «дупло», отправилась на поиски скрытых сокровищ. Благодаря пройденным за неделю километрам она уже знала, что клад будет спрятан где-то здесь. Только вот деревьев в сквере было штук двадцать. Так что поиски в дуплах затянулись. 
— Ай! — Адель вытащила из дыры свою руку и подула на ушибленный палец. Сломанный ноготь уныло повис. За этот вечер она прокляла Ноеллу уже три раза. А современные технологии, так вообще, раз пятьдесят. 
— И самое грустное, — сказала Адель своему потухшему час назад фонарику, — что клад уже, наверняка, нашли. База с подсказками обновляется каждое утро, так что кто-то, победив парочку огров и лесную фею, мог уже давно забрать себе чертов ящик. 
Решив навсегда удалить дурацкую игру, да и возможность получить большие деньги, Адель в последний раз сунула руку в зловещее дупло. Озябшие пальцы внезапно наткнулись на преграду. Не веря своему счастью, женщина достала из тайника неприметный сундучок. 
*** 
— Я же говорила, что игра затягивает, — невесело протянула Ноелла, рассматривая ящик, добытый ее недоверчивой подругой. — И как ты его нашла? 
Адель добровольно пустилась в запутанные описания. С утра ей пришлось бегать по поручениям глупого начальника. Накопив 15 километров, получив в качестве подсказки фотографию старого сквера и узнав про дупло, она безрассудно бросилась за наживой. 
— Я уже зарегистрировалась на сайте. И обязательно буду искать главный клад, — Адель самодовольно улыбнулась. 
В конце концов, судьба не дала ей ни мужа, ни детей, ни даже нормального директора. Может быть, хоть сейчас Небеса решат искупить свою вину в виде денежного бонуса? 
— Слушай, может, объединим усилия? — с надеждой протянула Ноелла. — У каждой из нас разные подсказки на Гран-При. Вместе мы найдем деньги гораздо быстрее. Тем более, что мы не одни такие умные: знаешь, сколько людей соберутся в лесу в это воскресенье? Все хотят получить главный приз. 
Адель с сомнением посмотрела на свою приятельницу. Конечно, они дружили уже больше двадцати лет, но, вот досада, сломанная два дня назад нога Ноеллы ставила крест на любом сотрудничестве. 
— И как ты себе это представляешь? Поедешь в лес на своей каталке? Или мне придется искать клад, пока ты попиваешь дома чаек с ватрушками? 
Ноелла поморщилась: обычно ее подруга не грубила. 
— Ну, конечно, нет. Кароль может поехать с тобой. 
— Чего? — тут же возмутилась Кароль из своего компьютерного угла. — Извини, конечно, мама, но подобными глупостями я заниматься не собираюсь. 
— Даже ради таких денег? — Ноелла с надеждой посмотрела на дочь. 
— Да, пойми ты, — Кароль встала и нервно зашагала по комнате. — Там будет около тысячи человек. Ночью. В лесу. Шанс найти клад у нас равен примерно… дай подумать… большому и круглому нулю. 
Адель закрыла свой сундук с громким и сухим щелчком. Встала с дивана. Поджала губы. Ноелла с грустью поняла, что подруга уже приняла решение. 
— Послушай, — в подтверждение ее мыслей, жалобно протянула Адель, — эти деньги смогут полностью изменить мою жизнь. Если я их получу, то смогу уволиться с дурацкой работы. Сдам свою квартиру, а сама поеду путешествовать. Возможно, напишу, наконец, свою книгу. Я не смогу поделиться. 
«Какая страстная речь, — подумала Ноелла, — и сколько высоких фраз. И все для того, чтобы прикрыть свою меркантильную жадность». 
— Ты же видела правила, — продолжила тем временем ее подруга. — Главный приз разыгрывается раз в месяц и каждый раз в разных городах. У меня такого шанса больше не будет. 
Ноелла осуждающе покачала головой. Кароль кивнула, словно соглашалась с Адель, хотя, на самом деле, она просто хотела, чтобы та поскорее ушла. 
Двадцатилетняя дружба разбилась из-за дурацкой игры. 
Адель натянула свой любимый кардиган, забрала сундук и, неопределенно махнув рукой, вышла из ставшей вдруг неуютной квартиры. 
*** 
В воскресенье, около восьми вечера, в лесу Сан-Клу собралась невероятная толпа. Люди вели себя вежливо, хотя каждый из них понимал, что общается с конкурентами. Главная, завершительная подсказка должна была прийти в десять вечера (так было написано в секретном манускрипте). Адель лишь удивлялась тому, сколько человек умудрились найти хотя бы один клад. Она же, взяв больничный и послав директора в места отдаленные и неприятные, всю неделю гонялась за подсказками. 
Усилия принесли определенную пользу: она откопала еще два клада, за что получила две новых подсказки для Гран-При, и похудела на три килограмма. Ноелла звонила ей, но, чувствуя неопределенное чувство вины, Адель не взяла трубку. По мере того, как сгущались сумерки, люди на поляне напрягались все больше и больше. Некоторые из них энергично мерили шагами заросшие травой дорожки. Другие нервно крутили в руках манускрипты, перечитывая все полученные подсказки. Были и те, кто, изображая равнодушие, валялись на сыроватой траве и небрежно рассматривали закат. 
Адель сидела возле огромного старого дерева: в одном из свитков ей дали подсказку о мощных корнях. С ее места ей открывался шикарный вид на Эйфелеву башню, Париж и багрово-алый закат. Телефон и свитки были надежно спрятаны в сумке: все подсказки она выучила наизусть. В руках она вертела фонарик и добротный нож. 
Время тянулось медленно, словно дешевая жвачка. Напряжение росло. А люди все приходила и приходили. Иногда вдалеке вспыхивали ссоры. Крики, словно через пелену кошмарного сна долетали и до Адель. Рядом плакала девушка: ее телефон разрядился, а захватить с собой портативный зарядник она забыла. 
Ровно в десять вечера все присутствующие схватили мобильники. Со стороны казалось, будто это странный, таинственный ритуал. Адель вскочила с насиженного места и, разминая затекшие ноги, увидела самую главную подсказку. Фотографию. На ней была вся поляна, а маленький красный крестик показывал место, где искать наживу. Перепуганная, совершенно растерянная, она вдруг поняла, что это – ее дерево. Или соседнее? Народ ломанулся вперед, Адель бросилась к корням, опережая зазевавшихся кладоискателей. Там, в глубине мощных корней, она вдруг увидела металлический отблеск от света нового фонарика. 
Кто-то толкнул ее, но она устояла и кинулась к тому месту, где заметила странный блеск. 
Неужели ей все же повезло? 
Телефон вновь завибрировал в потной ладошке: Адель вдруг поняла, что вся поляна заполнилась мелодиями от приходящих смс. Она взглянула на экран и обомлела. Сообщение было коротким. 
«Аллах Акбар» 
В наступившей тишине раздался испуганный крик. Это было последнее, что услышала Адель. А в следующую секунду взорвалась бомба. Та самая, что была зарыта в промежности старых корней. Ни у одного из кладоискателей не было ни единого шанса. 
*** 
Ноелла, как всегда, проснулась в семь утра: радио будильник включился автоматически, не давая его владелице отлежаться в постели. Даже на больничном она умудрялась работать из дома, оправляя отчеты, электронные письма и заказы через Интернет. Кароль обычно вставала на полчаса раньше и варила замечательный кофе, но сегодня его изысканный аромат не просочился в спальню Ноеллы. 
Неужели та проспала? Обеспокоенная мать попыталась соскочить с кровати, но, вспомнив о несчастной сломанной ноге, начала вслепую искать костыли. 
«По последним данным погибло более трехсот человек. Спасатели продолжают находить фрагменты тел…» 
Ноелла, внезапно проснувшись, ошарашенно замерла. 
«Напоминаем, что неслыханный по своей задумке теракт был совершен вчера вечером в лесу Сан-Клу. Террористы готовились к нему больше полугода, создав популярную игру «Кладоискатель» и заманив доверчивых пользователей в лес, где и произошло несколько мощных взрывов…» 
Ноелла упала с кровати. Боль в сломанной ноге доказала ей то, что это не дурной сон, а кошмарная реальность. 
«Правительство объявило военное положение. Оно просит население не покидать своих жилищ и настоятельно рекомендует…» 
— Кароль! — позвала Ноелла, включая, наконец, прикроватную лампу. — Ты слышала? Ты слышала, что случилось? 
Квартира ответила зловещей тишиной. Лишь диктор на радио продолжал надрываться: 
«Перед смертью все участники игры получили смс с…»
Телефон! Ноелла удивленно посмотрела на тумбочку: мобильного на ней не было. Схватив костыли, закусывая губу от боли, Ноелла неловко запрыгала на одной ноге к спальне своей дочери.
«Дорогая мама. Я видела, как ты хотела поучаствовать в игре. Так что, если вдруг ты обнаружишь мое отсутствие, то не пугайся: я поехала на поиски твоего клада. Пришлось стащить твой телефон, чтобы получить подсказку. Мы еще утрем нос твоей жалкой подруге. Люблю тебя. Кароль» 
Короткая записка выпала из дрожащих рук. Ноелла выронила и костыли. Больная нога предательски задрожала, женщина рухнула на пол. А в следующую секунду убитая горем мать горько закричала. 

Ekaterina PERONNE 
Париж, 03/10/2016 
Все права защищены

— Как Вы знаете, мой муж погиб год назад, - Алиса грустно вздохнула и достала сигарету.
Владимир Васильевич, ее личный психолог, протянул ей зажигалку и выжидающе посмотрел в глаза.
— Я очень его любила, доктор. Господи, очень любила, - Алиса нервно закурила, ерзая в огромном, но не очень удобном кожаном кресле.
— Вы знаете, когда мы попали в аварию, я корила во всем себя… Не помню из-за чего мы поссорились в машине, но Женя очень разозлился… И… и…
Алиса всхлипнула, и Владимир автоматически протянул ей пачку с бумажными салфетками. Она, не глядя, выхватила одну из них, но, так и не разрыдавшись, нерешительно скрутила ее в руках.
— Со временем, я перестала себя корить. Я попыталась забыть. Просто все время выбрасывать из головы мысли о нем. 
— Почему же сейчас Вы решились вспомнить? – ласково спросил Владимир, отмечая что-то в своем блокноте.
— Доктор, Вы сочтете меня сумасшедшей…
Алиса замолчала, нерешительно теребя в руках бумажный платок. Ее психолог ждал. Она безумно хотела рассказать, но боялась. Он это понимал. 
И знал, что она заговорит. Нужно только дать ей время.
— Я… я начала его видеть, — Алиса бросила сигарету в большую хрустальную пепельницу и решительно вновь достала пачку.
— Во сне? — спросил Владимир, вновь что-то отмечая в блокноте.
— Нет… Я не знаю…
Алиса устало прикурила и отдалась потоку своих слов.
— Я думаю, что это его призрак… Я не понимаю, как такое возможно, но… В общем, я стала замечать, что вещи в доме переставляются сами собой… На прошлой неделе пульт от телевизора лежал на кухне, хотя я уснула с ним на диване. Мои тапочки все время стоят возле кровати, даже когда я снимаю их перед тем, как пойти в душ… А недавно я весь день искала свой кошелек, а он лежал в кармане моего халата… Причем я НИКОГДА не выкладываю его из сумочки…
Алиса испуганно замолчала и посмотрела на врача. Он спокойно слушал ее сбивчивый рассказ, отложив ручку и блокнот. 
— Но это еще не все… — она провела рукой по спутанным волосам и нерешительно прикусила губу. — Я стала слышать его голос. Когда, например, начинаю засыпать. И вдруг… Он словно разговаривает в соседней комнате. Иногда он зовет меня. И… доктор, Боже, мне так страшно…
— Как Вы думаете, что он хочет Вам сказать? — Владимир устало снял очки и положил их на стол. Алиса вновь закусила губу и задумчиво посмотрела в окно. Пауза затянулась.
— Я не знаю, — решилась, наконец, прервать молчание пациентка. — Но я все чаще слышу его. И вижу…
Вновь молчание. Владимир встал с кресла и присел на корточки рядом с испуганной девушкой.
— Вы его видели? — тихо спросил он, глядя ей прямо в глаза. Она вздрогнула и кивнула.
— Да… Три дня назад – в первый раз. Я зашла на кухню, а он стоял прямо рядом с окном и улыбался… Затем исчез, когда я включила свет. Позавчера ночью я слышала, как будто он кричал на кого-то из соседней комнаты. Я встала с кровати и открыла дверь… Он сидел за компьютерным столом и смотрел прямо на меня…
— Что было дальше? — спросил психолог, не давая Алисе вновь погрузиться в испуганное молчание.
— Я не помню, — Алиса закрыла глаза руками и беззвучно всхлипнула. — Я ничего не помню. Только проснулась я вчера утром в своей кровати. А рядом, на тумбочке, лежала чайная роза. Он всегда дарил мне чайные розы. Это были наши любимые цветы…
Алиса зарыдала. Владимир нерешительно прижал ее к себе и позволил оплакивать ее горе у него на плече. Когда она слегка успокоилась, он вновь сел в свое кресло, взял в руки блокнот и тут же его отложил.
— А сегодня ночью я проснулась от его дыхания на моей щеке, — тихо произнесла Алиса. — Я лежала в кровати и боялась открывать глаза. Я слышала, как он шепчет: «Алиса! Алиса! Проснись…» затем он поцеловал меня. Но я притворилась, что сплю. Я слышала, как он ходит по комнате. Я дрожала, но не открывала глаз… 
Она вновь достала сигарету. Доктор вздохнул. В кабинете курить было запрещено, но не для его любимой пациентки.
— Не знаю, сколько времени это продолжалось, — Алиса нервно затянулась и выпустила едкий дым изо рта. — Женя что-то говорил и ходил вокруг кровати. Я чувствовала его присутствие. А затем я нашла в себе силы резко включить свет.
— И? — Владимир все с большим интересом слушал рассказ испуганной клиентки.
— И все пропало… Я только слышала еще где-то вдалеке его голос… Он сказал, что мы обязательно будем вместе…
— Не в моих это правилах, но я хочу дать Вам совет, — тихо произнес Владимир, откидываясь на спинку кресла. — В следующий раз не включайте свет…
Алиса удивленно посмотрела на психолога. Столь неожиданное предложение ее явно удивило.
— Послушайте своего призрака, — ничуть не смутившись, продолжал он, — попытайтесь с ним поговорить… Возможно, Женя пытается сказать Вам что-то важное…
Девушка устало покачала головой.
— Он заберет меня с собой в могилу, доктор… Я знаю, что он зовет меня с того света… Я никогда не смогу заговорить с ним… Только, когда по-настоящему захочу умереть…
***
Женя достал из кармана увесистую пачку банкнот.
— Как она доктор? — спросил он Владимира, присаживаясь в соседнее с Алисой кресло. Забывшись в своих сумеречных кошмарах, его жена спала, усыпленная хорошей дозой снотворного. 
— Немногим лучше, — психиатр стыдливо положил деньги в ящик стола. — Я все-таки настаиваю на госпитализации…
— Моя жена не опасна! — Женя нежно провел по руке своей любимой. — И она скоро поправится! Она даже начинает меня видеть!
— Ее мозг безвозвратно поврежден в той самой аварии, — грустно произнес Владимир, — она живет в своем мире. В мире, в котором Вы умерли навсегда.
Женя тоскливо посмотрел на Алису. 
— Вы только делаете ей хуже, — мягко произнес доктор. — Однажды, когда ее мозг покажет ей Ваше присутствие, она умрет от разрыва сердца… Ей кажется, что Вы умерли, и, к сожалению, самым лучшим вариантом на данный момент было бы…
— Нет, — упрямо сказал Женя, — в психушке она не поправится никогда. Вы должны нам помочь! Она вспомнит! Она поймет! 
— Что ж… Тогда до вторника, — нерешительно произнес психолог, грустно глядя на свою сумасшедшую пациентку.
Когда Женя ушел, бережно неся на руках свою любимую жену, Владимир достал деньги и нерешительно пересчитал. Затем, он открыл окно, чтобы выветрить запах сигарет. За окном пылал закат. 
А Алиса проснется где-то через пару часов, чтобы вновь провести бессонную ночь, избавляясь от несуществующих призраков. 
04/06/14
Ekaterina Peronne
Все права защищены.

Я докурила сигарету и со вздохом выбросила окурок. Часы безразлично показывали 9 утра. Ужасно не выспалась, голова болела, и вновь безумно хотелось курить. Шесть рабочих дней подряд и, наконец-то, первый выходной. А что толку? Завтра снова на работу, а сегодня столько дел…
Женя уже ушел. Я пообещала ему, что сегодня займусь генеральной уборкой: шесть дней работы по десять часов – и квартира превращается в большую мусорную свалку.
Я безнадежно села на диван. Сколько же всего нужно сделать! Пропылесосить, помыть полы, сходить в магазин, приготовить ужин, постирать и погладить белье. Еще вчера я пообещала отмыть, наконец-то, наш бежевый ковер, который в последнее время приобрел странный серо-коричневый оттенок. 
Господи, как же болит голова. Я откинулась на подушки и закрыла глаза. Ладно, плевать. Час сна мне никак не повредит. Если не успею отмыть ковер, то к черту! Приятная дрема захватила мой разум, и я блаженно вздохнула. 
Мне показалось, что я даже не уснула. Просто лежала с закрытыми глазами, и слушала тишину. Только странный шум у входной двери заставил меня вздрогнуть. Ай! Я широко открыла глаза, пытаясь сбросить с себя остатки сна. В квартире было темно! Отыскав взглядом электронные часы, я подскочила и в ужасе включила свет. 19.00! Как? Не может быть! Нет! Нет! Нет! Как я могла проспать весь день?
Входная дверь, наконец, открылась, и Женя вошел в коридор. Он меня убьет! Я ничего не сделала! Даже посуду не помыла. А ковер! Я перевела взгляд под ноги и в ужасе замерла. Ковер блестел бежевым, кремовым оттенком. Он был чист, как в первый день покупки. В непонятном оцепенении я обвела глазами комнату. Многослойная пыль на комоде испарилась. Гора грязной одежды, разбросанная на диванах и креслах, - тоже. На столе не стояла моя кружка от кофе, а журналы и газеты лежали ровной, чудесной стопочкой. 
Женя вошел в комнату, чмокнул меня в губы и улыбнулся. 
— Неужели у нас дома чисто?
Я в нерешительности потупила глаза. 
— Что за запах? — продолжал мой благоверный, топая на кухню. 
И правда. Что это так вкусно пахнет? Я засеменила за ним, пытаясь скрыть свой потерянный вид.
Кухня сияла чистотой. С печки был смыт многослойный жир. В духовке пеклась курица с картошкой, распространяя чудесный аромат домашней еды. Корзинка для грязного белья была пуста: на стиральной машинке ровными стопками лежали поглаженные и чистые вещи. Чтобы не упасть я ухватилась за спинку стула и испуганно посмотрела на Женю. Он сиял.
— Зайка, когда же ты все успела?
Да. Действительно. Когда?
— Ну… встала рано и…
А что еще мне ему сказать? Что я ничегошеньки не помню из событий сегодняшнего дня? Или что к нам в дом пробралась бригада гномиков из мультфильма и вычистила квартиру, пока я бессовестно спала?
Растерянная, я ходила по квартире, находя все новые доказательства моей активной уборки. 
В эту ночь я плохо спала. Мне все время казалось, что, когда я усну, то не проснусь уже совсем. Звонок будильника в 6 утра казался каким-то спасением из кошмарной ночи. Я потянулась, сладко зевнула и… замерла. Кровать была пустой. Женя исчез. Вскочив на ноги, полусонная, я побежала по комнатам. Зал, кухня, коридор, туалет, ванная. Свет нигде не горел. В квартире я была совершенно одна. 
Позвонить! Схватив мобильник, я уже набирала телефон любимого, как вдруг, бессильно рухнула на кровать, в испуге смотря на экран. Дата. 18 июля. Не может быть! Вчера было 8! В полной растерянности я открыла сообщения. Куча смс. Звонков. Фотографии.
Все эти десять дней я активно жила и радовалась жизни. Женя писал мне каждый день трогательные и милые смски. На работе меня… повысили? Во всяком случае, все коллеги поздравляли меня с новой должностью. В фотографиях также нашлась вечеринка в офисе, где я, в каком-то синем платье (откуда оно взялось?) радостно улыбалась в объектив. 
Растерянная, испуганная, я смотрела на эти доказательства моей прекрасной жизни в мое отсутствие. 
Голова раскалывалась. Я продолжала читать сообщения. Женя уехал в командировку два дня назад. Моя начальница (эта старая, воинственная стерва) меня обожает. Мои коллеги подарили мне новую сумку от Шанель. А фотографии с вечеринки набрали более 500 лайков в Фейсбук. 
Что это такое? 
Я всмотрелась в картинки. На них мое второе я выглядело просто потрясающе: я и не знала, что могу быть такой фотогеничной. Но глаза… Я приблизила изображение на максимум. Мои светло-голубые радужки на всех фото казались черными. 
Вытянув руку на максимальное расстояние от лица, я сфотографировала себя. Картинка получилась смазанной, но глаза оставались голубыми. 
Я не пошла на работу. Весь день читала форумы и страшилки, чтобы понять, что со мной произошло. Раздвоение личности? Вселившийся демон? Может, я просто схожу с ума?
Телефон звонил каждые пять минут. Коллеги волновались за мое здоровье. Женя не мог дождаться встречи. Начальница попросила хорошо лечиться и выйти на работу, когда я буду в полной форме. 
Как за десять дней вся моя жизнь могла настолько измениться? Безразличие мужа сменилось крайней нежностью. Ненависть начальства – безграничной любовью. Зависть коллег – полной привязанностью. 
Поздно вечером, устав от бесцельных поисков, я присела на диван и закурила сигарету прямо в квартире, наплевав на наши с Женей правила. За окном было темно. Телевизор в фоновом режиме сменял картинки из новостей. Не спать. Я курила и пила кофе. Я боялась уснуть. 
Выключив компьютер, я сидела и тупо смотрела в экран. Около пяти часов утра я закрыла глаза. На секунду. Просто потому что они устали и слегка слезились. Минимальный звук телевизора вдруг пропал, а в глаза ударил яркий свет. 
Я прищурилась, неохотно зевая. С каким-то ставшим привычным ужасом открыла глаза. День. Уже день. Телевизор выключен, чашка кофе и пепельница исчезли. На полу лежит красный ковер, а вместо комода – два новых кресла. Вскочив с дивана, я неловко стукнулась животом о столик и растерянно замерла. 
Живот. Он был огромным. Выпуклым. Страшным. Я в ужасе поднесла к нему руку и тут же ее одернула, почувствовав, как внутри меня кто-то шевелится. Боже мой! Я беременна! Сколько же я проспала? Боже мой…
***
Моей дочке сейчас три года. Алина очень умненькая и смышленая. У нее такие же темные волосы, как у Жени и мои голубые глаза. Она красиво рисует и поет, не кричит по ночам и уже может сыграть на пианино пару простых мелодий. Но… я, наверное, никогда не смогу ее полюбить.
Я вновь полноправная владелица своего тела: дни больше не выпадают из моего сознания, и я догадываюсь почему... Я ращу дочку, смеюсь ее шуткам и шутливо ругаю ее за шалости. Но когда она спит, я с ужасом рассматриваю фотографии. Алина всегда очень фотогенична, она игриво улыбается в камеру. А ее голубые глаза… Они всегда черные. На всех фотографиях… На всех этих чертовых фотографиях…
21/04/14
Ekaterina Peronne
Все права защищены

— Что тебе от меня нужно? — всхлипывает Маша, вжавшись в кресло.
Я грустно смотрю на ее испуганное и заплаканное лицо. Черт возьми, как же она прекрасна! Огромные карие глаза, мокрые от слез, скрывают тысячи вопросов. И ответов. Моих ответов.
Как же я ее люблю. Как много я могу дать ей, если она позволит. Мне так надоели наши постоянные ссоры: я не хочу причинять ей боль. Но она должна, просто обязана меня понять.
Я нервно прохожу по комнате и открываю окно.
Маша вздрагивает, поднимает глаза и смотрит прямо на меня. В ее взгляде скользит безумие.
— Я люблю тебя, — тихо произношу я, всматриваясь в вечерние огни маленького городка. — Пожалуйста, прости меня за это… Но я не могу жить без тебя…
Она дрожит. Опускает глаза и закрывает лицо руками.
— Уходи, — упрямо шепчет моя возлюбленная, — оставь меня в покое…
Я резко захлопываю окно. Она вскрикивает и неловко осматривается по сторонам, избегая моего взгляда. Я не хочу ее пугать. 
— Мы принадлежим друг другу, — произношу я как можно мягче. — Я навсегда останусь в твоей жизни…
Маша качает головой, встает с кресла и, слегка пошатываясь на дрожащих ногах, бредет к выходу. 
— Мы еще не договорили! — угрожающе шепчу я, глядя на ее испуганное, побелевшее лицо. — Сядь!
Она берется за ручку двери.
В приступе ярости я хватаю ее любимую голубую вазочку и со всей силы швыряю ее в стену. Она разбивается в нескольких сантиметрах от ее протянутой руки. Маша испуганно вскрикивает и отпрыгивает на шаг назад. 
В ужасе она смотрит на осколки дорогого ее сердцу украшения интерьера. Я невольно вздыхаю.
— Садись!
Она стоит и продолжает вопросительно смотреть на дверь. Ну почему же она такая упрямая?
Я беру с комода первое, что попадается под руку — большую коричневую кружку, в которой все еще плещутся остатки утреннего кофе.
— Мы должны договорить! — не контролируя себя, я кидаю и кружку. Она разбивается об дверной косяк, остатки кофе раскрашивают бежевые обои в грязно-коричневый цвет.
Она в ужасе падает в кресло. 
— Пожалуйста, не причиняй мне зла… 
Я чувствую себя виноватым. Ну, вот опять я вспылил. 
— Я никогда не причиню тебе зла, — шепчу я, падая перед ней на колени. — Я обещаю…
— Что тебе нужно? — всхлипывает она, уткнувшись носом в подлокотник. — Я выполню все, что ты хочешь… Только скажи, чего ты ждешь от меня?…
Я нежно глажу ее по волосам. Она вздрагивает, но не пытается избежать моих прикосновений.
— Мы должны быть вместе… — успокаивающе улыбаюсь я. — Вместе навсегда…
Она не отвечает, продолжая измученно плакать.
— Тебе нужно быть смелой, — продолжаю я, вставая с колен. – Только так мы сможем построить свою любовь. Только благодаря твоей смелости, мы станем единым целым на всю вечность.
Я вновь открываю окно.
Маша испуганно косится в мою сторону. Она все еще не поняла. 
— Ну, давай же, — я располагающе улыбаюсь, глядя ей прямо в глаза.
Странный звук вдруг нарушает идиллию нашей ссоры. Мы на секунду замираем, не сводя друг с друга настороженных глаз. Во входной двери поворачивается ключ. 
С криком Маша вскакивает с кресла и бежит в коридор. Я зло захлопываю окно. Черт возьми! Только не сейчас. 
— Что случилось, малыш? — слышу я мужской голос.
Маша истерически рыдает, прижавшись к своему благоверному.
— О-о-опять… — заикаясь шепчет она.
Олег удивленно смотрит на свою жену. Я скриплю зубами, ревниво глядя на их объятия. 
— Сначала окно открылось и закрылось само собой… — Маша нервно оглядывается и облизывает губы. — Затем я хотела выйти из комнаты, а оно запустило в меня вазой… и потом чашкой… Я пыталась спрашивать что ему нужно… Зачем оно меня мучает? За что?...
Она продолжает что-то шептать, но я ее больше не внимаю ее словам.
Она вновь не поняла того, что я хотел ей сказать. Но когда-нибудь она расслышит мои слова. Она подойдет к открытому окну, как когда-то подошел и я… 
И без страха и сожалений прыгнет с десятого этажа в пучину маленького городка. Как это сделал я пару лет назад. 
Тогда она наконец-то увидит меня. И примет мою любовь.
И мы будем вместе навсегда.
28/03/14
Ekaterina Peronne
Все права защищены

Аня бежала по пляжу. Горячий песок обжигал ее босые ноги. Длинные распущенные волосы путались на лице. Глаза слезились от яркого палящего солнца. Но ей было все равно.
— Где он? – запыхавшись закричала она,подбегая к испуганной толпе. – Где?
В центре удивленных и что-то громко обсуждающих туристов лежал Марк. Спасатели пытались разогнать навязчивых зевак. Аня бросилась вперед и упала на колени перед безмолвным, мокрым телом.
— Нет! Нет! Нет!
Она плакала, кричала, билась в руках подоспевших работников отеля. 
— Этого не может быть…
Роман Каррирес, местный спасатель, прижал несчастную девушку к себе. Он неловко поглаживал ее по голове, пытаясь успокоить обезумевшую от горя туристку. 
— Мне очень жаль… Простите, мне очень жаль, — повторял он, словно заведенный. 
Аня вырвалась из его рук и бросилась к мертвому мужу. 
— Это невозможно! Живи! Пожалуйста, живи… — ее крик перешел на шепот и, прижавшись к мертвому телу, она забилась в истерике. Люди, смотрящие на происходящий спектакль, неловко отводили глаза.
Роман нерешительно посмотрел на своих коллег.
— Разгоните к черту эту толпу, — глухо проговорил он, присев на корточки рядом с Аней. 
«Господи, какая она красивая, — подумал он, глядя на рыдающую девушку и пытаясь нежно, но решительно оттащить ее от мертвого тела, — просто ангел во плоти…»

***
Два часа спустя Аня сидела на кровати в своем номере и безвольно смотрела на стену. Слезы уже кончились, но она продолжала безмолвно оплакивать своего утонувшего мужа. Педро Ариан, директор отеля, грустно смотрел на разбитую, сломанную девушку. Ее горе было столь сильным и заразительным, что все местные работники оплакивали погибшего туриста вместе с ней.
Педро смахнул с глаз пару слезинок и откашлялся.
Аня даже не повернулась. 
— Я принес Вам снотворное, — нерешительно начал он, перебирая в руках упаковку таблеток, — наша врач сказала, что Вам нужно поспать.
Аня безвольно кивнула, продолжая рассматривать стену.
Даже сейчас с покрасневшими от слез глазами, отмеченными огромными черными кругами и спутанными волосами она казалась невероятно прекрасной. Педро покачал головой, пытаясь вернуться к своим мыслям.
— Мы приготовим тело к транспортировке в Москву и…
— Мы прилетели сюда в честь пятилетия нашей свадьбы, — впервые заговорила Аня.
Ее голос был глухим и каким-то мертвым, но имел невероятный гипнотический эффект.
— Мне очень жаль, миссис…
— Он обожал море и солнце… Мы каждый год приезжали на Кубу и это было самое счастливое… самое прекрасное… самое лучшее время…
Педро чувствовал, что обжигающие слезы текут по щекам, но он не пытался их остановить. Это было единственное, что он мог сделать, чтобы разделить горе с маленькой ангельской внешности девушкой, потерявшей смысл жизни.
— Как он мог утонуть? Как? — Аня закрыла лицо руками. Педро неловко приблизился к кровати. Работа была все-таки важнее всего. Его отель итак потерял в популярности, но он не должен был нести ответственности за необдуманные поступки клиентов.
— Он заплыл за буйки, — от его слов Аня затряслась в новой истерике, — и, скорее всего, его ударило волной, отчего он потерял сознание…или… его вытащили слишком поздно… мы ничего не могли сделать… если бы он не заплывал так далеко, то…
— Я Вас не виню, — тихо произнесла Аня, вытирая слезы. — Просто мне… я не могу понять… за что?...
Педро вздохнул и положил снотворное на столик. Одну таблетку. Он уже направлялся к двери, когда Аня резко подняла голову.
— Подождите! 
Она казалась такой безнадежно одинокой и потерянной. Педро замер, держась за ручку двери.
«Господи, какие у нее синие глаза, — пронеслось у него в голове, — такие красивые и такие грустные…»
— Можно ли… помогите мне… — Аня замерла, затем решительно тряхнула головой, — Я бы хотела похоронить его здесь.
Она откинулась на подушки, закусив губу. Педро удивленно поднял бровь.
— Это единственное, что я могу сделать для него, — тихо прошептала девушка, глядя Педро прямо в глаза. — Он так любит…любил Кубу… Мне кажется, я должна…
Она вся сжалась, вновь закрыв лицо руками. Педро преодолел комнату в два прыжка и прижал ее к себе.
— Конечно… я лично этим займусь… это то немногое, что я могу сделать для Вас… 
***
Андрей Назаров, водитель такси, удивленно смотрел на пассажирку, севшую к нему в машину. Безумно красивая девушка, с длинными золотистыми кудряшками, невысокая, но с точеной фигуркой и пухлыми губами. Ее огромные синие глаза излучали такую грусть и безысходность, что ему стало не по себе.
— Рублевка, — тихо, безвольно произнесла она, прижавшись к стеклу бокового окна. 
На Рублевку Андрей ездил всего пару раз. Обычно туда отправлялись только частные шоферы. 
— У Вас все в порядке? — водитель не переставал смотреть на загадочную незнакомку в зеркало заднего вида.
Аня лишь пожала плечами и откинулась на спинку кресла. Сил говорить уже не было. 
Они подъехали к огромному особняку, окруженному высокой кирпичной стеной. Андрей донес чемодан до ворот, не переставая разглядывать свою пассажирку.
— Я могу Вам чем-нибудь помочь?
— Нет, — тихо ответила грустная красавица, протягивая ему деньги, — сдачу оставьте себе.
Она открыла высокую кованую калитку и, не оглядываясь, побрела в огромный темный дом. 
— Девушка! — крикнул Андрей ей в спину. — Подождите…
Он хотел еще что-то сказать, но Аня уже зашла в особняк, громко хлопнув дверью. 
Не включая свет, бросив чемодан на входе, она побрела в ванную. Здесь девушка достала из сумочки пачку таблеток. Она открыла крышечку, вздохнула и высыпала маленькие розовые пилюли в раковину. Затем, помыв руки, посмотрела в зеркало и улыбнулась. 
Ну вот и все. Пять лет кошмара закончились. Постоянные побои и измены, вечные ссоры и угрозы развода. Уйти она не могла. Лишить ее богатой и шикарной жизни? Ну уж нет…
А стоило лишь кинуть Марку в стакан пару специальных парализующих таблеток, которые были ловко спрятаны в пачке с ее противозачаточными пилюлями, и сказка продолжалась. И главное, она ловко выбрала момент. За полчаса до купания. 
А потом избавилась от тела. Оставила его гнить на Кубе, там Марку и место.
Друзей у него нет. С отцом ее мертвый благоверный поссорился еще десять лет назад. Никто не задаст вопросов. Никто не будет искать реальных причин его смерти.
Теперь нужно быть грустной вдовой. Хотя бы месяцев шесть. А потом…
Аня провела руками по волосам, улыбнулась своему ангельскому отражению и засмеялась.
28/03/14
Ekaterina Peronne
Все права защищены

Из вк)