incheon

Прочитав рассказ про моего близкого друга Турсунбека у читателя, возможно, возникнет мысль что он, Турсунбек – подлец и идиот. И это будет не верно. Он гораздо хуже.

Вообще, говоря искренне, по натуре Турсунбек был, наверное, самый добрый и отзывчивый человек которого я встречал. Он, например мог занять большую сумму денег малознакомому человеку, если тот трогательно расскажет ему о своих проблемах. Или угостить незнакомых людей в ресторане. В ресторане он даже приглашал к столу самих официантов, которые приносят ему еду, а те ошалело шарахались, не понимая розыгрыш это или проверка от начальства. А однажды в аэропорту он на последние деньги купил билет на самолет незнакомому человеку который потерял весь багаж. Но вместе со всеми этими качествами как-то уживались и садистские наклонности. Его любимое состояние, когда люди хотят его убить, но не могут, потому что смеются.

Однажды мы шли куда-то с Турсунбеком и зашли в лифт. С нами вошел незнакомый мужичок. Такой маленький, интеллигентный человек в очках и галстуке и аккуратным носовым платочком в кармане. Совсем как эталонный советский инженер. Я стоял в углу облокотившись на стену, Турсунбек в противоположном, а мужичок в очках получается посередине. Как только лифт тронулся Турсунбек медленно наклонился почти к самому уху мужичка и зло произнес:
- Ну ты и засранец!

Расслабленный мужичок, который в это время вяло стоял, и летал где-то в облаках вдруг подпрыгнул и резко обернулся на Турсунбека. Турсунбек же стоял ровно и пристально смотрел на меня со злым, осуждающим выражением лица. Так сверляще смотрела на меня мама после родительского собрания в школе. А смотрел он на меня для того, чтобы мужичок в этот момент подумал, что все эти слова адресованы не ему, а именно мне.

Я же пытался сделать серьезное лицо. Я знал, любое мое слово он мог выставить так, что идиотом в конце концов оказался бы я сам. Турсунбек это мог сделать. Например, если бы я сказал, что это не мне, то он повернулся бы к мужичку, и посмотрев по сторонам, как бы проверяя не подслушивает ли их кто лишний, в полголоса заговорщицки произнес какою-нибудь абсурдную вещь про меня, типа «Просто мой друг обкакался в штаны в общественном транспорте. Представляете? И я его сейчас веду домой переодеть штаны». Сказал бы он так убедительно, что мужичок уже смотрел бы на меня с сочувствием и маленькой толикой осуждения, и в то же время с большим уважением к Турсунбеку за то что не бросил друга в такой сложной ситуации. На мои протесты Турсунбек бы отвечал «Да лааадно, не стесняйся, здесь все свои…». Я это точно знаю, потому что это мы уже проходили. Поэтому все что мне тогда оставалось делать это принять условия игры, смотреть в сторону и незаметно прикусывать язык до крови чтобы не рассмеяться.
- И тебе не стыдно за это? – ровным злым тоном продолжал Турсунбек обращаясь ко мне.

Мужичок был интеллигентный, поэтому посмотрев на нас обоих и решив, что это диалог между двумя знакомыми людьми, перестал на нас пялиться. Турсунбек же снова повернул голову к мужичку снова начал:
- Стоит он мне тут. Балбесина. Как будто не к нему обращаются.

Мужичок слыша это снова стал пялится на Турсунбека потом на меня. Турсунбек же уже смотрел на меня. Мужичок повертелся, а потом уже вжался в стену чтобы не мешать направлению слов Турсунбека.
- Чего стоишь тут вертишься? Дал бы я тебе хорошего леща! – снова произнес Турсубек

Мужичок сосредоточено вслушивался в слова.

- Надел с утра белую рубашечку и думает он самый умный – накручивал Турсунбек. Он специально подчеркивал то, что было общее между мной и мужичком.

Мужичок посмотрел на свою рубашку потом на мою и не выдержав спросил Турсунбека
- Извините пожалуйста, это вы кому сейчас обращаетесь? – эмоционально спросил мужичок.

Турсунбек же в это время смотрел на меня и даже сделал вид что не услышал мужичка. Лишь подождав мгновение, он повернулся к мужичку с очень приветливым лицом

- Да, простите, вы о чем-то спрашивали? – любезно спросил Турсубек
- Да. Вы к кому обращаетесь? – спросил волнуясь мужичок
- Да вот, к этому… Я даже не знаю как его назвать – произнес Турсунбек кивая на меня. - Если бы вы только знали что он натворил!

Мужичок с облегчением выдохнул и утер лоб и опустил голову.
- Чего вздыхаешь то? – снова железным тоном сказал Турсунбек
Мужичок снова напрягся и стал вспоминать вздыхал ли он один или мы вместе вздохнули, но он этого не заметил…

Наконец-таки лифт приехал. Мы вышли. Дверь закрылась, мужичок поехал дальше и только потом я стал гнать Турсунбека пендалями и тумаками, но не мог попасть так как от смеха не мог нормально дышать…


https://t.me/Johningerfield

Много лет назад, будучи студентом я каждое лето ездил учиться в летней школе по гражданскому образованию. Учили мы там основы демократического общества и прочие социальные науки. По вечерам у нас были беседы с представителями власти, знаменитостями, социальными работниками или просто выдающимися личностями нашей маленькой страны.
Это были очень веселые и добрые времена, ибо студенты оставленные без родительского присмотра на продолжительное время под воздействием романтики, моря, свободы впадали в состояния постоянной эйфории.

А еще в те времена были фотоаппараты. Не такие как сейчас встроенные в телефон, а обычные мыльницы, для которой нужно было купить отдельно пленку на 24 или 36 кадров, и тратить их очень аккуратно, так как удовольствие это было не из дешевых. Когда начиналось что-нибудь интересное, молодежь расчехляла свои девайсы и начинала щелкать событие, чтобы запечатлеть сию радость в свою историю. Выглядело это так, толпа студентов строилась в кучу, и все давали свои аппараты одному человеку, который стоял у кучи таких вот аппаратов, аккуратно брал один, фотографировал всех, откладывал в сторону, потом брал следующий и проделывал такую же операцию пока не перещелкает всю кучу. Бывало, что фотоаппарат был навороченный, тогда владелица такого девайса подсказывала фотографирующему типа – «сперва нажми синюю кнопку и подожди пока прожужжит», или «открой и закрой еще раз». Вот так мы жили в мире аналога и печатного способа изготовления фотокарточек.
Фотографирующий выбирался экспромтом, но не всегда был рад такому. Так как это означало что именно его не будет на этих веселых изображениях. Селфи мы тогда еще не придумали, да и технически было не удобно.

А еще перед тем, как нажать кнопку, мы просили фотографирующихся сказать слово, от которого растягивались мышцы лица и получалось подобие улыбки. Типа «сыыр» или «чииз». А потом кто-то придумал говорить новые слова и понеслась. Пошли «сосиииська», «Миир», «Тырпыртыыр». Слово должно было быть и само по себе смешным, чтобы вызвать настоящую улыбку. Я тоже решил придумать себе такое слово, что фотографировать людей и фотографии эти получались самыми яркими и живыми.

В один поздний вечер я шел в главный корпус. Это самая интересная часть дня, так как у всех было свободное от учебы время, и все придавались развлечениям, кто-то играл на гитаре, где-то рассказывали анекдоты или истории.

Вдруг я увидел в темноте как толпа людей начала фотографироваться. Людей было много, но кто именно я не видел, были только силуэты, а из-за музыки и шума разглядеть я их не мог.
Видел только то, что спиной ко мне стоял фотографирующий и разбирал кучу фотоаппаратов. Ему было трудно, и он, суетясь торопился успеть перещелкать все. Я вдруг решил ему помочь. Подошел взял один фотоаппарат навел видоискатель на людей и громко произнес

- Внимание!! Скажите Пееенииис!

И нажала на затвор. Яркая вспышка осветила тех, кого я так бодро сфотографировал. Это были вытянутые от удивления лица представителей нашего парламента, избирательной комиссии, гостей из управления, выдающихся личности и организаторов этой самой летней школы. В общем весь свет и власть нашего города. У организаторов были лица как будто они проглотили утюг. То, что гости приехали я не знал.

Я посмотрел на второго фотографирующего. Он смотрел на меня такими глазами как будто я сказал нецензурное слово при очень серьезных людях. Но так и было на самом деле. Я сказал кошмарное слово при очень серьёзных людях. Я быстро сунул ему в руку фотоаппарат и так же быстро ушел в тень, потом в кусты и пошел прочь. Гости благо меня рассмотреть не успели, так как были ослеплены вспышкой.

Вечером моя куратор ждала меня с каменным лицом. Она смотрела на меня глазами смерти, тужилась, краснела, а потом у нее началась истерика. Она смеялась так что не могла вздохнуть воздуха, а руками вяло пыталась побить меня и что-то сказать, но у нее не получалось.
-Ты доиграешься! И я тебя точно вышвырну! Надо было такое догадаться сказать! – сказала она наконец отдышавшись.
Вот так закончилась моя карьера фотографа.

Живу в Южной Корее.
Бывают проблемы со сном. А если быть точнее проблемы с его отсутствием. Часто от нервного расстройства страдаю бессонницей. Однажды нашел таблетки седатики. Вроде первое время сон нормализовался. Но, как и у всех препаратов данного характера есть минус - сильная побочка. В моем препарате это было что-то типа кратковременные вспышки подавленности, апатии и прочего. Ну думаю можно и немного погрустить днем, зато ночью отличный сон и отдохнувший мозг.

Беда пришла когда не ждали. Работаю я промышленным альпинистом. Крашу фасады корейских многоэтажек болтаясь на канате. Работу свою люблю, так как там на высоте, на свежем воздухе можно работать в полном одиночестве и думать о светлом безоблачном будущем.

И вот работаю я себе, значит, тихо и аккуратно. Делаю домик красивее и слушаю музыку в наушниках. И вдруг заиграла какая-то грустная композиция и я как заплачу без причины. Прям в захлеб. Так грустно стало что прям до соплей. Я так не плакал, наверное, с самого детства.

Причем я понимаю абсурдность ситуации. Представьте, что подумали бы воспитанные, добропорядочные корейские жильцы если бы увидели, что у них за окном болтался взрослый, здоровый, брутальный мужик и всхлипывал, заливаясь крокодильими слезами. С каким озадаченным взглядом они смотрели бы на меня долго и не двигаясь и думали- «Наверное так сильно деньги нужны что на такую работу полез и от страха плачет».

Короче откарабкался я лицом в глухую стенку и выплакался как одинокая пьяная баба. Потом вытер слезы рукавом, высморкался от плевался, и ёлки-палки, как на душе то хорошо стало! Кругом птички летают, дети внизу играют и смеются.

Короче это такой минус который даже в плюс.
Но принимать препарат я всё-таки перестал. Боялся, что вдруг разрыдаюсь где-нибудь в общественном месте типа кафе, во время еды. Или еще хуже перед коллегами во время работы. То-что я странноватый они и так знают. А так еще буду странноватый придурок.

© Джон Ингерфилд.
https://t.me/Johningerfield

Очень давно, когда я еще учился в институте, отца нашего близкого приятеля неожиданно арестовала милиция. Задержали его с хорошей партией наркотиков и быстро закрыли.  Приятель был ужасно расстроен, и все мы друзья прям сильно обозлились на произвол что творят органы. Мать приятеля была уважаемым в городе человеком. Многие ее знали, сочувствовали и писали письма во все инстанции, с просьбой взять под контроль. Но отца закрыли. Надолго. Мы же как могли поддерживали своего друга и были готовы выйти на пикет. Не шучу, прям сильно все хотели справедливости.
- Он просто ехал по делам и знакомые попросили передать сверток туда куда он направлялся. Он не открывал пакет.- плакал наш товарищ.
Мы все сочувственно поддерживали его.

Прошло какое то время. Один из моих сокурсников, волею судьбы, устроился на работу помощником надзирателя на зоне. Часто рассказывал мне про то что творится на работе.
- А ты знаешь такого? - спросил я назвав фамилию, описав внешность а так же объяснив кем он приходится.
- А, знаю. Обычный торчок. Авторитетом не пользуется.
- Как? Его же подставили!
- Ничего не подставляли. Давно сидел на гере. Со стажем. Еще с молодости.
- А семья? Они же должны были знать!
- Конечно все всё прекрасно знали. Но кто добровольно признается?

Так все доверие рухнуло. Мы же так переживали. Защищали. Домашние его конечно все знали. Зачем тогда был весь этот спектакль? Для чего вызывать сочувствие, сопереживание, и врать? Наш товарищ так сильно притворялся что все произошло прям внезапно и неожиданно, а отец его честнейший человек. Сильное потрясение я перенес. Лицемерие и ложь. Уважение сняло рукой. Ведь зная правду о вине близкого, надо просто поддерживать его, не бросать, и не отрекаться. Да, дурак, но это мой муж/отец/друг, и я не брошу его. А если всем врать что он не виноват, то это уже мне кажется хуже предательства. Это как стараться засыпать гавно сахарной пудрой и говорить всем что это торт.
Это был для меня хороший урок. Можно долго общаться с человеком, выпивать, собираться в кампании, но трудно узнать какой он по настоящему, и ведь пол города продолжает думать что отец его мученик. Такая же история, предполагаю и про тех кто рассказывает что деда расстреляли за найденные три колоска в мешке, или недостачу в рубль. Наверняка у этих историй есть и дополнение о котором умалчивают.

Мой дядя, старший брат моего отца, был рассказчиком от Бога. Родился он в послевоенное время, когда ничего кроме школьной библиотеки не было. Я не знаю откуда он знал столько историй, возможно, что некоторые истории он выдумывал сам, на ходу, экспромтом, а некоторые пересказывал по-своему, получалось нечто новое, и для нас детей, даже лучше чем сам оригинал. Он мог рассказать нам сказку о Колобке, которую мы слышали тысячи раз так, что мы слушали раскрыв рты. Была какая-то магия в его повествовании. Гипноз.
Друг дяди рассказывал, как они в детстве в очередной раз собрались во дворе на скамейке, и Слава, так звали дядю, начал что-то рассказывать. Мимо шел пешком незнакомый мужик и вел рядом свой велосипед. Прохожий так заслушался что в темноте свалился с велосипедом в арык. Детвора рассмеялась, но мужик не разозлился, а лишь удивился как маленький мальчик так захватывающе рассказывает истории.
Потом еще бабушка рассказывала: -Если я проходила мимо школы и видела большую толпу, которая стояла плотно и в тишине, значит там, где-то в середине сидит Слава и опять что-то опять рассказывает.
Когда я приезжал в гости к дяде Славе, то сразу говорил, что буду спать только рядом с ним. И вот после ужина, я бежал к нему под одеяло, и он начинал мне рассказывать. Он это любил и мог рассказывать до самого рассвета.
Он открыл мне мир изумительный мир фантастики и путешествий. Я помню рассказ про маленького страшного клоуна, над которым смеялись все. А он влюбился в первую красавицу. Ради нее он согласился пойти на опасный эксперимент, где его закрыли в помещении без окон и зеркал и давали какие-то микстуры. Он их пил. И постепенно внешний вид его менялся. И вот в конце эксперимента из секретной клиники вышел очаровательный красавец. Красавец отправился к своей возлюбленной, и даже добился ее. Но когда признался, что он и есть тот маленький уродливый клоун, она рассмеялась ему в лицо. Оскорбленный, он пробрался в секретную клинику, собрал все препараты, смешал их, а потом вернулся к ней и заставил ее выпить. А потом стал наблюдать как эта женщина стала превращаться в уродливое чудовище с лошадиным лицом.
Отлично помню рассказ про циркового слона, который был настолько умен, что превосходил многих людей. Однажды пьяный дрессировщик начал бить его палкой, и тогда рассвирепевший слон оттолкнул его, схватил хоботом мел и написал на полу «Я не слон! Я – Человек!». И дальше двухчасовая историй про то, как слону пересадили человеческий мозг. Это я слышал когда мне было лет восемь, и даже сейчас я смогу его рассказать почти слово в слово, как мне об этом поведал сам дядя Слава.
И самый страшный и настолько же интересный рассказ был о Шерлоке Холмсе и пёстрой ленте. Как же это было офигенно, это просто не передать. Я слушал всю ночь. А проснувшись под утро, когда дядя ушел я начал прокручивать в голове тот рассказ. И вот лежа на кровати я смотрел на потолок. А на потолке, над самой люстрой была маленькая дырка. Ох, как быстро я соскочил и оделся, причем ни на секунду не отрывая глаз от той дырки и даже не моргнув.
Повзрослев, я перечитал всего Конан Дойля до дыр и по нескольку раз. Любовь к чтению, вот что он привил мне, причем ненавязчиво, но крепко. Я потом, через лет двадцать рассказывал дяде его же рассказы, а он почему-то смеялся и удивлялся как я все запомнил, ведь когда он рассказывал, мне было всего лет восемь...

Моему мадабаю Славе.
Спи спокойно.

Эта история произошла много лет назад, когда я учился в старших классах школы гимназии N13. Школа наша считалась в городе образцовой, и как правило у нашей школы был враг – другая школа-гимназия 4, тоже образцовая и находившаяся в центре города. В один день администрация сверху решила устроить между нами конкурс типа «А ну-ка, парни» или «Ало, мы ищем таланты..» и сбить нас лбами. Программа была обычная типовая, думаю разработанная еще в средних десятилетиях, еще до того как в моду вошло играть в КВН. Это приветствие, чтение стихов, сценка, спортивные упражнения и завершающий все это дело танец.
Были составлены списки участников по всем номерам и участники, отпрашиваясь с уроков закрывались в пустых классах для репетиции. Всех объединяла одно, ненависть к общему врагу.
Как положено, агентурная сеть доложила, что соперники готовятся по всей программе, и на самый финальный танец, как самый важный номер, наша школа-противник выставляет самую сексапильную школьницу, красавицу, которую знает полгорода, Риту Маркелян (имя и фамилия изменены). Рита была девочкой акселераткой и в свои четырнадцать выглядела на все двадцать пять. Мощные формы, фигура, косметика и стервозный характер. На нас, ровесников, Рита смотрела как на мелюзгу, и даже не здоровалась. Общалась она со старшеклассниками и всем говорил что собирается после школы стать моделью. Ну что сказать, у нее были данные.
Для нас это стало проблемой. Мы не знали какую лошадь выставить нам. Наши девчонки понимали, что Рита их просто съест. У нас были свои красавицы, но у Маркелян была харизма, уверенность и умение преподнести себя.
Учился в нашей школе Сурик. Полное имя я не знаю, все называли его Суриком. Маленький, щупленький, всегда в красивой импортной одежде и с длинной челкой. Одевался он по моде так как мама его торговала вещами на местном рынке. В остальном, это был очень тихий и скромный мальчик, который не отличался умом, и часто прогуливал уроки, протирая штаны на большом камне возле школы, где собирались пацаны на перемене. Как и кто его уговорил я не знаю, но этот Сурик должен был противостоять в танцевальном номере самой Рите Маркелян. Все понимали что это самоубийство, но видно ему обещали четверку в четверти или еще какой ништяк от завуча. Сурик был сам не рад. Нервно улыбался на наши шутки и молчал.
Настал день соревнований. Мероприятие проходило в Молодежном Дворце где все места забили ученики не только наших но и других школ. Мероприятие проходило на тройку. В зале постоянно шумели, выступающие что-то мямлили в микрофон постоянно забывая слова, учителя что то подсказывали с передних рядов. Большинство пацанов пубертатного возраста ждали танец Риты Маркелян, и возможность поржать над полным фиаско «какого-то пацана».
Объявили номер танца. Зал загудел. В колонках S – 90 раздался хит от ICE MC – Think About The Way, где в начальном проигрыше девушка со скрипучим голосом поет вступление. Из-за кулис выплыла Рита Маркелян. Одета она была как в клипах MTv. Колготки в крупную сетку, шпильки, кожаные короткие шорты и маленький топик ядовитого цвета с надписью SEX. Один только ее прикид и надпись на одежде стоили больше чем наш Сурик целиком. Она раздвинула руки и стала по-арабски мотать тазом в ритм песне. Пацаны что находились в зале нервно таращились на ее бедра и следили не отрывая глаз. Сурика не было.
Мы поняли что этот соревнование мы продули в раз. Кто может противостоять такой знойной, страстной и желанной всеми в зале, Рите. И тут. В момент когда начался быстрый бит, занавес на сцене с противоположной стороны задергался. Кулиса дергалась все сильнее и сильнее и вот на сцену начал выползать Сурик. В широченных шортах, огромных кроссовках с торчащими языками, обтягивающей майке и повязке на голове как у танцора Джими. Ноги у Сурика были очень широко расставлены и немного согнуты в коленях, а руками он делал движение как будто гладил на гладильной доске что-то большое. Двигался он быстро так на сколько это позволяли законы физики. Лицо у него напряглось как если бы он выжимал на грудь сто пятьдесят килограмм, как у самого Питера Паркера останавливающего состав поезда. Он строчил как маленький узи. Мы взорвались. Вот он герой. Не зассал. И вышел! Он не знал как выйти на сцену, поэтому начал танцевать еще за кулисой и потихоньку, крабиком энергично дергаясь выползал к зрителям.
Сурик не умел танцевать он просто очень быстро дрыгался, но делал это с таким видом, что весь зал просто встал и начал скандировать. Рита сперва не поняла, а когда обернулась, заметила рядом маленького дергающегося Сурика то почуяла что теряет позиции. Сурик уже делал движения как будто крутит большое колесо туда и суда. И все это прям с дичайшей скоростью. Как маленькая заводная игрушка. Как бешенная стиральная машинка. Кто-то крикнул – Сурик!! Жгиии!!!.
И Сурик жжжжег. Он наваливал за всю хурму, так как будто от этого зависит вся его дальнейшая жизнь. Он просто выносил Риту Маркелян в одни ворота. Кто бы мог подумать что он сможет противостоять такой мадам. Болельщики что болели за Риту пытались мычать и засвистать нашего Сурика, но за него уже болела не только наша школа, но и нейтральные.
Лицо у Риты изменилось, она пошла ва-банк. Она медленно развернулась задом к зрителям, выпятила свой внушительный зад и начала им медленно вилять, демонстрируя студии свою духовку. Сурик, увидев краем глаза такой прием. В отличии от Маркелян, вилять ему было не чем. Он резко подпрыгнул, сделал в воздухе финт ногами и махом приземлился на шпагат! Зал завыл! Это был прямой удар болельщикам в зону джи! Мы не знали что он умеет садится на шпагат. Думаю и сам Сурик этого не знал. Он увидел что публика ревет, поэтом резко соскочил и снова так же плюхнулся на шпагат. Он повторил это раз двадцать к ряду. И, клянусь, это было круче чем вид задницы Маркелян! Чтобы он не делал, для нас он был герой, защищавший честь школы. Наш Рокки. Наш мексиканец Ривера.
Ближе к концу песни, Рита неожиданно остановилась. Выпрямилась. Брезгливо посмотрела, как дрыгается Сурик и вдруг ушла! Она не стерпела того, что вот она такая королева, и вдруг на втором плане. А на первом наш маленький Максимус.
В этот день, все пацаны сильно зауважали Сурика, а двадцать пять девчонок влюбились в него бесповоротно и навсегда.