hektorhouse

История девятая. Ночь святого Патрика.

В качестве музыкальной составляющей кельтские весельчаки Brutus' Daughters – Born A Girl

Патрик был рыжим, любвеобильным алкоголиком. У него была жена, двое детишек, и старенькая шестерка. Но Патрика это не останавливало. Он мог пить хоть коктейль «Полярный», хоть изысканный коньяк. А еще он очень любил женщин. Он их просто, блядь, боготворил, постоянно повторяя, что нет ничего лучше теплой и страстной писечки под боком. Ну, может запотевший мерзавчик с водкой рано утром. Лучше выпить водки литр, чем лизать соленый клитор – так он любил частенько говорить.

Патрик был очень возвышенным человеком, даже несмотря на всю любвеобильность и передозировку синевой. Когда он начинал описывать процесс употребления алкоголя, то у слушателей текли слюни, а в голове ярко и четко висел один образ – холодная стопка с горячими пельмешками.

Изредка он захаживал к нам на посиделки, дабы вкусить пищу и поведать о своих приключениях. И вот об одном из его странствий, я сейчас и поведаю.

Несмотря на то, что у Патрика была жена, наш друг владел обширным гаремом вычурных красавиц, готовых удовлетворить страсть его плоти и приникнуть губами к его устам, пропитанным дешевой сивухой. Одной из его постоянных любовниц была милая дама с лицом, напоминавшим червивую печеную айву. Патрик ласково называл ее «моя Рюшечка», а она его также ласково называла «Ковер». Почему «Ковер», сейчас узнаете.

Однажды, Патрик со своей дамой сердца и пениса, явился в гости к Боре. Там уже собралась наша привычная компания, которая мило беседуя, попивали холодное пиво и закусывали копченной рыбкой. У Патрика сиял великолепнейший фингал под глазом, а его спутница была на редкость молчаливой. Но после пары стаканов, друзья растаяли и начали рассказ.

Патрик получил зарплату и купив в магазине несколько бутылок огненной воды, шоколадку, и презервативы Гусарские. С этим набором он двинул прямым ходом искать подругу на ночь. Ибо было холодно, морозно, а Патрик был очень нежным. Нашел в виде Рюшечки.

Напившись уже дома у оной Рюшечки до состояния нестояния, молодые легли на ложе, дабы предаться старому, доброму «Сунь-высунь». И вот тут началось веселье.

Пережравший водки, Патрик косплеил Квазимодо на своей женщине, слюнявил ей ухо, и вообще доставлял невероятное удовольствие изощренными техниками «Пикирующий воробей» и «Вялый уж, что внезапно распрямился внутри гнезда». Его женщина привыкла к таким брачным играм, и пока Патрик резвился, она в уме считала, сколько платить за коммунальные услуги, и не переебать ли слюнявого недоумка пустой бутылкой по голове. И в этот самый момент, женщина почуяла неладное.

Патрик трясся сильнее обычного. Казалось, будто в мужика вселился ебанный Троцкий и устроил вместе с органами революцию. Кое-как, приподняв своего любовника, Рюшечка узрела, что тот вообще дебил. Он пускал сопли из носа, губы были покрыты пеной, будто Патрик сожрал знатный кусок мыла «Хозяйственное» и запил шампунем. Естественно и то, что любитель горячительной браги отплясывал нижний брейк на животе своей женщины. Потом по инерции, Патрик подскочил в невероятном кульбите и ебнулся оземь, где вновь принялся выделывать кренделя и пиздиться головой об уголок дивана. Может он представлял себя лососем на нересте, кто его знает. Через какое-то время затих.

Рюшечка в ахуе села на кровати, не зная, что ей теперь делать. Пришлось бежать за подругой-соседкой. Та сначала заорала на весь дом, что де «ааа! Джигурда!», но потом успокоилась, приняв на грудь. И вот эти две пизданутые на всю голову Агаты Кристи, стали думать, что делать с телом Патрика. Подойдя ближе, они напугались еще сильнее, ибо как им показалось, Патрик не дышал и вообще перешел в стадию «Ресторан для опарышей», жутко воняя. Были предложены крайне радикальные идеи вроде «сжечь во славу Перуна, набить соломой и повесить на стену, продать на органы, или налепить пирожков».

Решение было найдено гениальное. Мы с диким удивлением слушали, как Патрик рассказывал о той дивной ночи.
Две дуры решили закатать дохлого ирландца в ковер и оттащить на помойку. Сказано-сделано. Патрик был довольно внушительным мужичком, и порядком попыхтев, юные Томми Ганы завернули-таки его в, видавший виды и обгаженный мухами, ковер.

Затем под покровом ночи, скользя по снегу и льду, они оттащили импровизированную «конфету» на помойку в 3 километрах от дома. Естественно, боялись шорохов, прятались в кустах, и вообще вели себя, как ниндзя, несмотря на плескавшуюся в крови, водку. Как они его перли 3 километра, я не представляю. Может страх, а может и правда были сильными русскими женщинами.

Дойдя до мусорки, они с кряхтеньем выкинули любовника в мусорный бак и, перекурив, обнажили головы. Потом двинулись обратно, поминать блядуна Патрика крепкими словами. То, что у них черепаший помет вместо мозгов, вы уже поняли.

Явившись домой, бравые дамы упились оставшейся водкой, посудачили о том, о сем, и справедливо легли баиньки, оставив включенным небольшой торшер. Ибо ночь темна, полна ужасов, и дохлых Патриков, что скребутся в стекла. Готовьтесь к главной ебанашечке, друзья.

Ночью, Рюшечка непонятно отчего проснулась и узрела, как около кровати стоит ебанный Патрик, закутанный в ковер, как Иван Грозный. Синие губы и вообще кожа, как у мертвяка являли собой кошмарный образ, еще и в инее весь. Патрик протянул руки и, завыв, как полоумный ишак, двинулся к своей даме, дабы та его согрела. Замерзшими губами он пытался сказать де «пи-пи-иии-иидараска, блядь, пу-пуууусти погреться!», но еще сильнее напугал любовницу. Та заорала от страха, и уебала призрак Белого ходока Патрика в пах. Призрак упал и пополз в сторону, шипя, как шайтан. А там из комнаты уже выходила, разбуженная криком, соседка.

Узрев, что за вурдалак ползет к ней, она развернувшись, впечаталась в косяк и разбила нос. От удара упала на ползущего Патрика. Тот пытался что-то сказать и ласково притронулся к ней холодной дланью, но пересравшая баба стала бить его ногами, руками, а тут еще и Рюшечка с кухни примчалась, неся в руке скалку. Патрик завыл еще сильнее, ибо от холода сказать что-то трудно, а он еще не отогрелся. Спихнув с себя ебанашку, он вполз в комнату и закрыл дверь.

Немного отогревшись, он вышел, чтобы все прояснить, и ожидаемо получил скалкой по еблу. Слава богу алкашей, бить его дальше не стали, а даже согласились выслушать. Патрик и рассказал, мол проснулся от холода на какой-то помойке, завернутый в ковер. Дальше, крадясь в темноте и избегая патрулей, он добрался до дома своей Рюшечки, напугав по пути пару гоп-стоп компаний. А та, блядь, о чудо, забыла закрыть дверь. Жертва алкоголя вошел в квартиру и встал у кровати, дабы спросить свою даму, какого биса он делал на помойке, завернутый в непонятную хуету. Дальше вы знаете.

Мораль сей басни такова – нехуй нажираться в ссанину дешевым пойлом. Ну или на крайний случай, находите адекватных собутыльников. И запирайте двери. Ибо ночь темна и полна пьяных Патриков.

Глава четырнадцатая. Ремонт.

Говорят, что сделать ремонт, это то же самое, что пережить пожар. В случае с моим чудесным соседушкой, эта поговорка идеально подходит под случившееся. Что из этого вышло, узнаете сами.

- Страшные у тебя обои в комнате, барин, – метко заметил Нафаня, критичным взором осматривая странные пятна на стенах. Пятна, к слову, появились из-за того, что мелкий дух, просто решил сварить сгущенки. Зачем он это делал в моей комнате, Наф пояснил чуть позже со всей святой простотой.

- А кто сделал их страшными? – я бережно протирал тряпочкой свою гитару. Бедный Гибсон получил основной заряд сгущенки в цельнодеревянный корпус. – Загадил комнату, обормот. И что тебе на кухне не готовилось?

- Кухня была занята. Я первачок делал. Чистый, как моя слеза, – мохнатый даже не думал о раскаянии. – Вот я и решил тут приготовить. Сладенького захотелось, барин.

Домовой получил по полной программе, когда я появился дома и увидел, что стряслось. Ладно, стены, но новый телевизор, гитара, и некоторые вещи, которыми пушистый раззява вытирал сгущенку, ни в чем не виноваты. Нафаня с понурой головой слушал гневные речи, состоящие из отборного немецкого, английского, и украинского мата. Сдается, что в душе ему было абсолютно по барабану. Нечисть же.

- В следующий раз, утоплю тебя в бадье со святой водой. Будешь Петру рассказывать, за что горемыку сжили со свету, – пригрозил я липким пальцем. Чистая гитара была возвращена на свою подставку. – И вообще, раз ты затронул тему обоев, то готовься. Мы начинаем ремонт. И вешаем замок на дверь комнаты. Дабы ты не решил потом выделить анизотропные лучи в вакуумном синтезе, разнеся планету.

Нафаня картинно завыл. Лень его не поддавалась описанию. Но и отказаться он не мог. Личина домового обязывала его быть ответственным за свой дом.

Следующим утром, я шел домой, загруженный рулонами с новыми обоями, которые умудрился купить по бешеной цене, ибо на оных был логотип Бэтмена. Ну не хотел я стандартно мыслить, да и детство жило в моей душе. Зачем нужны обои в цветочек, когда есть такое чудо? Также, в руках были пакеты с клеем для обоев и мешочек с ветонитом, чтобы выровнять стены. Скинув все в коридоре, я вошел в комнату и увидел, что домовенок, лежит в кресле, свернувшись калачиком. На его голову был напялен красный платок. Вид Нафаня имел бледный и глубоко несчастный.

- Ты чего развалился тут, аки студень? – потормошил я пушистого духа, тот в ответ простонал что-то по-старославянски. – Начинаем ремонт. Я предупреждал!

- Плохо мне, барин. Сил нема, немочь треклятая одолела. Ручки слабые, головушка не работает. Давай я отлежусь лучше, – просипел Нафаня, закатывая глаза. Да, актер из него получился бы первоклассный.

- Как хочешь. Только в таком случае не получишь бутылку виски. Я как раз собирался выпить немного по окончании ремонта. Отпраздновать так, сказать, – я притворно вздохнул и пошел на кухню. Барабашка с быстротой молнии обогнал меня и, схватив заветную бутылку, прижал к себе, рыдая и смеясь. Алкоголик и в потустороннем мире, алкоголик. Что с него взять. Я вырвал пойло, протянув духу кисточку и пачку клея.

- Иди, готовь раствор, а я пока старые обои соскребу.

- Может для начала пару стопочек? А? Барин, – слезящимися глазками посмотрел в душу домовенок. Вот оно что. Похмелье. Первачок, оказывается, не свежий вышел. Но я был непреклонен.

- Ремонт. Потом опохмелишься. Труд облагораживает.

- Зараза виразная ты. Стервец. Сам не маешься головушкой, зато бедного Нафанаила мучаешь, – заныл дух, за что получил легкий пинок под мохнатый зад. Причитая, он пошел готовить клей.

Благо старые обои висели на макаронной замазке, со времен революции, и отрывались на удивление легко. Собрав мусор в мешок, я отволок тот в коридор и крикнул в сторону кухни:

- Нафань, тащи клей. Я убрал все.

Ответом была тишина. В дурном предчувствии, я зашел на кухню и очам моим предстал пьяный дух, что держал в грязных ручках, бутылку виски. Улыбаясь и высунув язык, Нафаня сладко похрапывал.

Вспылив, я схватил за шкирку спящего пьяницу и, потащив в ванную, вдруг истерически заржал, остановившись на полпути. Бутылка прилипла к пальчикам Нафани. Тот завыл, как сирена. Тщетно пытаясь оторвать от лапок стеклянную тару.

- Андрей, что за хрень-то? Убери пузырь, я больше не буду! – пьяная голова так и не додумалась, что причина стоит в ведре рядом. Клей поблескивал тягучей массой. Мой смех сорвался на истеричное повизгивание. Я выронил Нафаню и, прислонившись к стене, пытался успокоить дыхание.

- Ох, и кто из нас дурилка? С тобой точно не соскучишься. Сейчас растворитель принесу. Сиди смирно.

После того, как растворитель уничтожил клей, а заодно с ним и грязь, что вросла в Нафаню, бледный домовой, потащился на кухню и, взгромоздившись на табуретку, ополаскивал лицо под краном.

- Так. Чем-бы не таким травмоопасным тебя озадачить? – задумчиво протянул я. Домовенок вскинул на меня недовольный взгляд. После встряски, он осознал, как сильно болит голова. Но я не собирался сдаваться. – Иди-ка ты ветонит приготовь, там одна стена немного неровная. Выправим и заклеим.

Шипя, дух поплелся в ванную. А я, схватив ведро с клеем, отправился придавать комнате новый вид. Работа шла быстро и скоро большая часть комнаты сверкала свежими обоями, на которых сиял логотипчик Бэтмена. Я уселся на косую табуретку и позволил себе радость. Чашку кофе и сигаретку. Сладкая минута отдыха. Но отдыхал я недолго.

Пока из ванной не раздался крик. Чертыхаясь, я кинулся на источник шума.

Раскрыв дверь, просто остолбенел. Домовой, сидя верхом на перфораторе, скакал в ванной. Обильно смазанная ветонитом эмаль, не давала устройству выпрыгнуть из выемки. На полу валялось разбитое ведро.

- Баарин! Выруби эту скотину! Я прыгать боюсь. Меня же перекрутит. Взбесилась окаянная, – верещал Нафаня, прыгая на миксере, как заправский ковбой. – Чего ты ржешь, барин?! Вырубай!!!

Где еще увидишь домового с огромными глазами, скачущего в ванной на растворомешалке и отчаянно матерившего ее изобретателя. Догадаться, что нужно всего-то отпустить кнопку, дух не смог.

- Давай, усмиряй коня, ковбой! – я захлопал в ладоши. Видимо весь ремонт придется делать мне, ибо балбес не мог справиться даже с элементарными заданиями.

- Иди в задницу, Дракула хренова. Я тебя покусаю, как вылезу отсюдова! – выл домовой, отчаянно лязгая клыками.

Смеясь, я вытащил вилку из розетки и адская машина, чихнув, остановилась. Нафаня кулем упал в ванную, где весь перемазался ветонитом. Когда он, выбравшись из ванной, шел на кухню, то каждые два шага подпрыгивал на месте. Бурча бранные слова, если я начинал подхихикивать. Оставив его отдыхать, я занялся делом сам.

Через пять часов, выровненная и высохшая стена была заклеена свежими листами обоев. Я оглядел созданную своими руками, красоту.

- Ой, как мило! Прям ми-ми-ми, – съязвил домовой, войдя в обновленную комнату. В лапках была зажата бутылка виски. Предварительно обмотанная старой газетой. Я прыснул.

- Это ты чтобы не оставлять отпечатков, газетой обернул? – спросил я. Домовой показал мне язык и сбежал из комнаты.

Уснул я очень рано. Сны были дурацкие. В них был Нафаня, перемазанный ветонитом и верхом на моей гитаре. Дух кричал, что Бэтмен не крут, и показывал толстый язык.

Утром, разлепив глаза, я обалдело осмотрелся. На новых обоях, помимо логотипа Бэтмена, было множество других. Аккуратно нарисованных фломастерами, без огрехов и неровностей. Тут был и логотип Супермена, Зеленого фонаря, Дэдпула, Людей Икс, Константина, Спауна, и множества других героев. Пока я зачарованно проводил рукой по красивым картинкам, меня кто-то теребил за штанину. Нафаня, конечно же.

- Андриюшко, прости меня за вчерашнее. Я хотел сделать тебе приятное. Вчера вообще паскудником был. И вот картинки придумал. Я взял твои комиксы, чтобы посмотреть. Ты только не ори! – тихо прошептал домовенок, чертя пяткой узоры на полу. И открыл рот, когда я подхватил его на руки.

- Наф, это потрясающе. Спасибо. А ремонт – забудь. Только не вари тут ничего больше. Будет жалко потерять эти шедевры. А когда ты рисовать-то научился? Последний раз у тебя плохо получалось.

- Ты же мой друг. А для друга ничего не жалко, барин. Даже научиться рисовать.

История восьмая. Инфернальный пейнтбол.

В качестве саундтрека, суровая полярная музыка про войну. Sabaton – Primo Victoria

А вы думали, что металисты любят только музыку, бухло и соитие? Куда там. Народ они довольно разносторонний и не против получать удовольствие от благ цивилизации. Например, таких, как пейнтбол.

На самом деле, друзья, уже можно издавать книгу. «Похождения бравого готоёба Валерия». Ибо оный Валера за все время пребывания в нашей компании ни на йоту не переставал чудить. Так и здесь.
Как вы помните, Асгарот был крайне тощим, задроченным, посыпанным мукой, готишным мальчиком. Спорт Валера не переваривал в принципе, ведь тогда заплывет попсовым жиром его инфернальный рельеф, и шлюхи сатаны не будут лизать его соски на тусовках. Но однажды он, таки, соизволил поехать с друзьями, дабы поиграть в пейнтбол.

Чудная забава, где надо расстрелять ближнего из воздушного ружья тысячами цветных шариков, обязательно отбив сопернику бубенцы. Влетающие, со скоростью света, в лоб злоебучие кругляши, оставляют немаленькие синяки, а то и зубы выбивают особо неуклюжим. Но народ кушает и просит добавки. Где еще можно почувствовать себя рядовым Райаном, ползущим по говну, крови и поту, где-то на пляжах Омахи. Валера был нашим рядовым Райаном, а Леша с Борей фашистами, которые хотели оному Райану засунуть в жопу ствол и нашпиговать его тушку энным количеством яркой краски. Да так, чтобы Том Хэнкс его никогда не нашел. Что из этого вышло, судить вам.

Веселый и дождливый майский день, мы встретили на пейнтбольной площадке. Это была реальная площадка, а не мизерный пятачок с парой пеньков.

Хуева туча места, сгнивших остовов автомобилей, деревянные укрытия, кучи собачьего гуано, и спящие в кустах бомжи. Рай для любителей военных игр.

Зевающий Асгарот отмахивался от задорного Бори, который предлагал проверить траекторию полета шарика на тушке донельзя несчастного гота, и стонал, что де «сидел бы дома, вызывал бы Лилит, да лизал ее перченную письку». Боря злился и не оставлял попыток, пока уставший от его потуг Валера, не дыхнул на бедного панка вонью своего пещеристого рта. Ибо чистить зубы, значит отрицать ангст. Боря клятвенно заверил, что повесит Асгарота на дереве и раскрасит его тело десятком свежих синяков, дабы тот перестал себя вести, как мудак. Валера сказал, де «испытывая боль, я познаю неебический оргазм». Но потом его хлопнул по спине Алеша, которого в край заебало Валерино нытье. А может просто хотел посмотреть, как получает оргазм наш чудо-юдо гот.

Наконец, поделившись на команды, мы разбежались в разные концы площадки. Автор был в одной команде с Валерой, двумя девчатами, и тремя парнями с жесточайшего бодуна. Ну кто пропустит такое веселье. Поэтому похмельные ребята пили активированный уголь и изредка бегали поорать в кусты «Таиииисияя».

В команду соперников вошли все прочие, а также два ужратых ситха - Леша и Боря. И вот тут началось веселье. Вся команда врагов, кинулась отлавливать Асгарота, наплевав на прочих. Валеру нашли спрятавшимся в ржавой бочке, из которой торчала только макушка оного Валеры, делая его похожим на известный гриб «Подзалупник малиновый».

За трусость на поле боя, недоумок был тут же расстрелян на месте. И своими, и чужими. Да, да, друзья. Валера сидел в бочке и эту бочку в упор обстреливали все кому не лень, изредка пиная ногами. Страшна война в своем неистовстве, если ты трус.

Подождав и покурив минут двадцать, мы узрели возвращающегося к нам, пьяной походкой поиметой обезьяны, Вольку ибн Рашида после смены костюма. Валера вновь прочитал молитву своим сатанинским бесам и преисполненный верой в Амператора, сурово наморщил нос, готовясь к следующему раунду.

Второй раунд проходил по правилам. Асгарот не прятался в кустах с бомжами, а робко трусил за одной девушкой, использовав ее в качестве щита. За что получил шарик в сраку от, недовольного таким поведением, автора. Ойкнув от неожиданности, Валера выдал свое местонахождение. Думаете его расстреляли? Почти. Спрятавшись за одним деревом, храбрый рядовой Пердильник не узрел, что опасность находится сверху.

В Леше было килограмм 100, а может и больше. Как он забрался на дерево и его никто не заметил, остается загадкой истории. Но он, блядь, сидел на ветке, как обожравшаяся сыра, ворона из басни. И это факт. А под ним трясся от страха сметаннокожий Валера, который ничего не видел. А пули летять, пули…

С громким ревом «ууу, во славу драконьего хуя и жопоротых гвардейцев кардинала», Леша коршуном упал на воробья Асгарота. Воробей тонко взвизгнул и утоп в, похожем на понос, гумусе. Утоп метра на два точно. Ибо по закону физики, когда на тебя падает 100 килограммовый друг, ты превращаешься в лепешку-говешку. Открыв рот, Асгарот изрек де «Иби сваю маму заницу», попутно отхаркивая грязь, как рахитичный кот.

Затем Алеша выпустил в поверженного гота пару десятков шаров, окрасил Валеру в приятные розовые цвета, и помчался дальше карать еретиков. Асгарот обиделся и пока сидел на бревне в ожидании выживших, придумал страшную месть. Месть его заключалась в следующем.

Сатанинский воин решил купить пейнтбольную гранату. Кто играл в эту замечательную игру, знает, что это за сатанинский убер-девайс. Для непосвященных – представьте маленькую хуйню, из которой при взрыве вылетает огромное количество либо краски, либо шариков, что делает находящегося рядом человека похожим на одного из Могучих рейнджеров. Магическая сила волшебного дибила!

Купив гранату, Валера спрятал ее в карман и приготовился к следующему раунду. Краткое отступление. На площадке, в самом центре, находилась старая и повидавшая несколько хардкорных пьянок, большая палатка. Естественно, что ее хотели захватить обе команды, и уже там, вольготно расположившись на сухой земле, отстреливаться от мокрых сил противника. И вот в этом раунде, ее заняла команда Дарта Алексея, а мы были вынуждены слушать нытье готичного Йоды и угрозы девчат, что из-за йобанного дождя испортится прическа и вообще сопли затекают в рот, и глотать не удобно.

Постреливая из своей жопы слезоточивым газом, Валера аккуратно подобрался ко входу в палатку. Группа товарищей сидела внутри и шмаляла по другой группе со скоростью пулемета. И тут Валера, блядь, учудил.

Растопырив пальцы, он оторвал чеку от гранаты и кинулся ко входу в палатку, очень громко заорав де «пиздец вам, бляди дурные. Узрите силу Валерия светлого».

Ебанный безголовый камикадзе с гранатой, иначе его никак не назовешь, ворвался внутрь палатки и получил в лицо миллион шариков, которые заляпали оного полудурка полностью. Подавившись краской, что влетела в открытый рот благодаря измельчению через маску, Асгарот выронил гранату, которая спустя пару секунд оглушительно ебанула. Бравого подвига не случилось потому, что соперники, как только узрели, что держит в руках Валера, сразу ломанулись из палатки. А сам Валера, ослепший и охуевший от расстрела своей тушки, не смог убежать. Так еще и коварный Боря запулил ему шариком в лобок, благодаря чему, Асгарот растянулся на земле рядом с этой самой гранатой. Которая таки знатно громыхнула, заляпав нашего инфернала еще и ярко-зеленой краской. Да и вообще, Валера походил на живой флаг ЛГБТ. Только помятый и затоптанный имперскими сапогами.

Когда же мы вошли в палатку, то узрели кровь, кишки, и отрубленные конечности. В уголке стонал и выл Валера де « ААА! Ходор, я не могу ходить! Ноги отнялись у меня. Отнеси меня к леди Сансе». Светлый лик гота был украшен розово-зелеными цветами, а на лбу алел неебический шишан, делая Валеру похожим на мумифицированного единорога, которого табуном имели кельтские женщины. Дарт Алеша конечно уебал подзатыльник ВалеЙоде и провозгласил победу Темной стороны словами, что вошли в историю далекой, далекой Галактики – Поделом тебе, старый напыщенный нигга.

Все поржали, посмеялись и пошли переодеваться, дабы вкусить пьянящей жидкости, да поговорить о боевых подвигах в более сухом помещении. Там-то мы и узрели чресла Валеры.

Асгарот стоял в потрясающе белых семейных трусах. Ну, белыми их можно было назвать с большой натяжкой, но не будем глумиться. Спереди разлилось большое желтое пятно, которое давно засохло. Асгарот заявил, что де «я сок яблочный разлил на себя и вообще если стряхиваешь больше двух раз, то ты с Ним играешься». Когда смех немного утих, Валера попытался быстро влезть в штаны, дабы скрыть свой шедевр сюрреализма. Но это было, блядь, не все.

Запутавшись, он ожидаемо упал и повернулся к нам своей сракой. Весь наш метал-союз узрел, что задницу Валера тоже не подтирает, ибо нехуй суровому готу играть с попкой пальчиком, обмотанным бумагой. На белой ткани некий художник набросал карие точки. Картина «Метеоры летят в таинственный портал пиздить Дьяблу».
Тут я думал, что Борина челюсть треснет и вывернется наизнанку, а затем проглотит свою голову. От смеха. Так широко открыть рот нельзя, но Боря справился. Только бурчал в перерывах что-то вроде «ай, параша ебанная».

Но самый верх идиотизма был, когда Валера напился и рассказал, что чистых трусов дома у него не было и он позаимствовал сей предмет у своей бабульки. Куда он, в тот момент, смотрел, остается тайной. А чем думал, вообще не понятно. Бабулька Асгарота тот еще клубок ваты, старого запаха мочи, и идиотизма. Но это другая история.

Глава тринадцатая. Немец.

- Хозяюшко. А давай купим машину?! – огорошил меня утром домовой. Я поперхнулся кофе и переспросил:

- Чего? Машину?!

- Ага. Знаешь, такую быструю, гоночную. Будем с тобой, как два кабальеро гонять по пустыне и унижать всяких балбесов на ржавых корытах, – буркнул Нафаня, делая глоток своей ядерной самогонки.

Дух последнее время не слазил с консоли и прошел по двадцатому разу всю серию игр Жажда скорости. Дошло до того, что он однажды заявил мне, дескать, настоящие стритрейсеры делают себе татуировки, забивая все тело, и ему тоже нужен маленький шедевр нательной живописи. На мой комментарий, что бородатому карлику никто не будет делать тату, домовой обиделся и, надувшись, как жаба, просидел четыре дня. Пока сегодняшним утром не соизволил со мной заговорить.

- И где же мы возьмем денег на спортивную машину? Какую именно, ты уже решил без меня? – ухмыльнулся я. Домовенок энергично закивал головой и, сорвавшись с табурета, бросился в комнату.

Через мгновение, он вернулся, притащив с собой журнал. И открыв его на определенной странице, ткнул пальцем.

- Да уж. Нафанюшка, чтобы купить такое авто, мне нужно продать все свое тело на органы, и то еще придется пару лет работать дизайнером без выходных. Да и тебя придется загнать китайцам, как приправу к лапше, – дух выбрал последнюю модель Шелби GT 800 с астрономической ценой. Видя, что толстые губы напряглись в порыве выплюнуть очередную гадость, я быстро попытался сменить тему:

- Наф. А почему бы не купить машину попроще? Так все поступают. И уже потом задумываться о покупке такой красавицы. Жалко будет угробить ее о первое дерево, – кивнул я на разворот в журнале. Домовенок пошевелил ушами и нехотя согласился. У меня давно была мысль купить машину, чтобы не толкаться в метро и автобусах. А тут Нафаня, сам того не ведая, подкинул хорошую идею.

Последующие дни превратились в настоящую войну. Я настаивал на покупке Мерседеса, благо мой друг Сашка продавал свой Элеганс, на который я давно точил зуб напильником. А домовенок рассчитывал на Форд Мустанг последней комплектации.

- Ууу… Фашист! – яростно заливался Нафаня. Особенно после того, как узнал, что у меня австрийские корни. – Фордик, зело леп. Фарами союзен. Червонен кузовом, да могуч двигателями.

- Прекращай нести ахинею на своем старославянском. Насмотрится старых комедий и начинает! – вклинился я поперек его восхвалений. Дух тут же влепил мне огурцом в лоб. Я в ответ запустил в него солонкой, чего потусторонний Нафаня вообще не выносил. Домовой завыл, когда вокруг него рассыпалась соль, и поспешно начал ее собирать. Привычка у него была такая. Когда он мне надоедал, достаточно было рассыпать соль рядом, да побольше. И ближайший час я был свободен. Пока все не собрано, домовой рта не раскроет.

Вздохнув, я быстро оделся и вышел из дому. Нужно было внимательно осмотреть автомобиль, прежде чем покупать его.

Саша милостиво позволил прокатиться пару кругов по району. Машина была в идеальном состоянии. Друг поставил туда мощнейшую аудио-систему от Зенхайзер и тяжелая музыка наполняла тело приятным, тягучим ритмом. Будучи по природе аккуратным человеком, он тщательно следил за своей «ласточкой». Я тактично умолчал, что каждый второй владелец авто, зовет свою машину «ласточкой», «рыбонькой», и даже «котенькой».

- У меня сомнений не осталось, Саш. Поехали оформлять, – кивнул я другу после полного осмотра машины. Деньги на покупку были отложены давно. На моем счету в банке лежала хорошая сумма, которой полностью хватало на Сашкиного «немца».

- Отлично. Тебе Анри, я его доверю без проблем. Жалко продавать, конечно. Но Кристинка закатила скандал, что нам нужен минивен. Для семьи, – я с сочувствием похлопал друга по плечу. Все знали, как Саша любил свой Мерседес.

Спустя три часа бумажной волокиты, белый красавец стал моим. Я ехал по улице неспешно, с открытыми окнами, выпуская на дорогу песенку группы «Синий Сталин». Прохожие девушки стреляли глазками мне в след, а я был невероятно счастлив. Человек наконец-то эволюционировал до четырех колес.

- Ой, дурилка! На кой ляд ты купил эту колымагу?! – причитал Нафаня, теребя в лапках свою потертую соску. – Фары, как глаза у Олега. Жопа тяжелая. На такой гонку не устроить, Андреюшка.

- Брось. Отличная машина. Бери и езжай, куда нужно, – я с гордостью положил руку на крышу «Адика». Да, решил звать своего зверя Адольфом. Уж больно он был мощным и степенным.

- Еще и Гитлером ее обозвал! Ну что ты за барин такой? А? – Нафаня не оставлял попыток переубедить меня. – Давай сдадим в металлолом и купим лютую коняшку? Барин, прошу!

- Нет. Уже решено. Я его купил. На Мустанг все равно не хватило бы денег. Даже на минимальную комплектацию, – я отрицательно покачал головой. Домовой фыркнул, признавая свое поражение, и поплелся в подъезд.

Вечером, я взял с собой Нафаню покататься и показать на что способен Адик. Скептически настроенный домовой изменил свое мнение, когда я включил музыку. Зенхайзер взорвал тишину мощнейшим панком благодаря отменному звуку. Восторг духа увеличился, когда мы со светофора сделали расписной БМВ, явно из мира подпольных гонок. Мотор у Мерседеса оказался с приятным сюрпризом.

- Получи, жопа стоеросовая! Дилда фалометрическая! – орал домовой, высунувшись из окна и показывая опешившему водителю Бэхи средний палец своей мохнатой лапки. Видимо, домовых тот раньше не видел. – Казлище дурацкое! Выкинь свое ведро на помойку!

- Наф, ты бы потише. Многие водители возят оружие, – я переживал за сверкающие бока Адика больше, чем за свои собственные. Но дух тут же разорался еще громче.

- У тебя в машине сильнейшее потустороннее существо, а ты боишься какого-то пистолета, барин. Правильно говорят, что ты дурилка! – негодовал Нафаня. Мне нечего было ему возразить. Домовой и правда, был очень силен.

Покатавшись до трех часов ночи и обставив всех встречных любителей ночной жизни, мы довольные и усталые, вернулись домой.

Утром, я встал, как обычно, очень рано. А что вы хотели от любителя пить кофе, смотря в окошко на восход солнца? Нет ничего прекраснее этого момента. Можете назвать меня ванильным. Только попробуйте для начала сами.

Закурив сигарету, я удивился, что Нафаня не сидит на кухне. Обычно он вставал раньше меня. Готовил кофе, иногда жарил пирожки, или просто комментировал вид моих голых ног. Хмыкнув, я подошел к окну.… И остолбенел. Машина исчезла!

Громко заорав, я схватил телефон и набрал номер полиции.

- Алло, полиция? У меня машину угнали. Да! Стояла под окнами, а сейчас ее нет. Да, жду.

В кухню заглянул заспанный Нафаня.

- Чего орешь, будто тебе белка яйцы в задницу засунула? – любезным, домовой был редко, но тут я пропустил его слова мимо ушей.

- Машину украли… - тихо промолвил я, прислонившись к косяку. Нафаня вылупил глаза и театрально выдохнул:

- Как?! Она же вчера оставалась возле подъезда. Ну дела, барин.

- Я уже позвонил в полицию. Сейчас приедут.

Дальнейшие переговоры с полицией были сумбурными. Сонные стражи хмуро выслушали меня и, пообещав скорее начать поиски, ушли. Я же с кислым видом сидел на кухне и потягивал остывший кофе. Нафаня, рядом на табурете, теребил свою майку с логотипом любимого рестлера Стива «Ледяной глыбы» Остина.

- А где твоя соска? Ты же с ней не расстаешься, – спросил я, пытаясь отвлечься от плохих мыслей. Домовой заерзал на табурете и ответил на удивление тонким, писклявым голоском:

- Я ее помыл. В ванной сушится, – я недоверчиво посмотрел в его сторону. Заставить Нафаню помыть что-то свое, можно было только под жесточайшей угрозой никогда не готовить ему яичницу с перцем, а тут на тебе. Впрочем, мои мысли быстро вернулись к похищенной машине. Да и на работу пора собираться.

Нафаня на удивление не лез со своими ехидными комментариями. Видимо пушистого соседа, тоже расстроило исчезновение Адика.

На работе было грустно. Я не мог сосредоточиться на заказах и постоянно проверял телефон. Мобильник все-таки зазвонил, заставив меня свалиться на пол со стула. И все под удивленными взглядами коллег.

- Алло! Да. Нашелся?! Слава Богу. Да, спасибо. Буду через час, – Адик нашелся. Причем в соседнем квартале. Полиция сказала, что у него повреждена фара и чуть помят бампер. Но в целом, машина была в порядке. Слезно воя, я отпросился у начальника домой. Босс без проблем отпустил, ибо сам был автолюбителем и понимал, что такое собственная машина. Пожав мне руку, он даже подержал дверь, чтобы я в порыве радости не снес ее с петель.

Около подъезда стоял мой родной Адик. Правая фара была разбита, да на бампере, как и говорили полицейские, было несколько вмятин. Но он был здесь. Стоял рядом с хмурым стражем закона, которого я чуть не облобызал от радости.

Заполнив кучу бумаг и протоколов, я надежно запер машину и поднялся домой. Нафаня крутился в дверях.

- Ура. Нашелся Адик. Он целый? – приторно ластясь, спросил домовой. Я вновь пропустил мимо ушей его странное поведение.

- Ага. Фара только разбита. Я сейчас поеду к Сашке. У него, кажется, была запасная, – улыбнулся я. Домовенок ходил по кухне, заложив руки за спину.

- Отдыхай барин. Потом съездишь. Никуда не денется твой Адик.

Но меня уже было не остановить. Я потушил сигарету и, схватив ключи, вышел из квартиры. Наф стоял в дверях, покусывая толстую губу и бегая глазками из стороны в сторону.

Сев в свой Мерседес, я расслабленно выдохнул. Слава всем богам, что машина нашлась. Чуть сердце не остановилось.

- Ничего, Адик. Все починим. Будешь еще красивее выглядеть, – я ласково провел рукой по приборной панели. И нахмурился, когда мой взгляд упал вниз. На коврике одиноко лежала Нафанина соска! Выскочив из салона, я понесся домой. Открутить домовому голову, будет слишком легким наказанием.

- Наф! Ты где?! Зараза мохнатая! – обиженно заревел я, ворвавшись в коридор. Мимо моих ног метнулся пушистый комок, в белой майке.

- Я просто покататься взял! Я не виноват, у меня лапки короткие! Вот и врезался. Не убивай барин! Живота прошу! – верещал домовой, убегая от разъяренного хозяина. Я почти догнал его, когда дух в изящном прыжке взлетел на люстру, откуда заявил. – Ты же не ударишь маленького, толстенького домовенка?

- Я тебя утоплю, нехристь! Выгоню вон. Ишь ты! Учудил. Соску он постирал, мистер Проппер вшивый, – бушевал я, тщетно пытаясь достать Нафаню в прыжке.

Устав, и чуть успокоившись, я покинул комнату. Вспышка гнева съела все оставшиеся силы. Сидя на кухне, я привалился к стене и стал клевать носом. Мой уставший мозг явно требовал отдыха. Ох уж эти переживания.

Поздним вечером в квартире было тихо. Домовой не показывался. Видимо так и сидел на люстре, боясь хозяйского гнева. Зевнув, я решил, что машину нужно поставить на стоянку. Подальше от греха. В образе мохнатого гонщика с короткими лапками.

Подойдя к стоявшей на улице машине, я удивился вновь. Правая фара не отличалась от левой. Бампер был идеально выпрямлен. Будто все события дурацкого дня мне привиделись. К стеклу был приклеен маленький клочок бумаги. Развернув его, я прочел доставляющее неграмотностью послание:

- «Я скатина. Прасти миня. Нофаня» - ну конечно. Кто же еще, как не дух, так быстро все сделал. Я вздохнул и завел двигатель. Адик тихо двинулся на стоянку.

Придя домой и, повесив ключи на вешалку, я позвал духа:

- Эй. Самогоночник. Иди сюда!

- Нет. Ты будешь орать и драться. Знаю я тебя, Андриюшка, – донеслось в ответ из комнаты. Я улыбнулся.

- Не буду. Пошли, я сделаю тебе яичницу. Хоть ты и заслуживаешь добрый веник крапивы для своей задницы.

Домовой выбежал в коридор и прижался к моей ноге. Всхлипывая, он вновь принялся извиняться. Я остановил его, попросив больше не брать машину без спроса. Дух шумно втянул огромную соплю обратно, кивнул и улыбнулся.

- Пошли, поедим. Голодный, как тираннозавр, – я похлопал себя по животу и тут же поправился – Ой. Тираннозавр-то у нас ты. Как вообще до педалей достал, Шумахер?

- Побурчи мне тут, – хмыкнул домовой. – Кирпичик положил на педальку. Кто же знал, что немец твой с таким норовом свирепым. А вообще, я есть хочу. Идем, барин. Ждет нас вкусная яишенка и пиво темное. Напугал ты сегодня Нафанюшку. Ох, напугал.

Для начала позвольте поблагодарить команду Пикабу и вас, дорогие читатели, за получение автором ачивки "Рассказчик". Именно ваш интерес позволил привнести на страницы Пикабу малую толику юмора и веселья. Спасибо всем вам. Ваш грубиян, Гектор.

Глава двенадцатая. Лето. Дача. Домовой.

Домовой на даче, уже сам себе парадокс. За те несколько дней, что мы провели на природе, Нафаня умудрился показать себя во всей красе и даже немного в неглиже.

Дача. Как много противного и прекрасного в этом слове. Когда ты маленький, то обожаешь носиться по маленьким улочкам, среди низеньких домиков с детьми своих соседей. А уж, сколько приключений ждало маленьких сорванцов – тут вам и купание в пруду, и догонялки с прятками, и страшные истории по вечерам, и даже самоличное воровство сладкой черешни из соседского сада.

Зато когда ты взрослел, то отдых уступал место пассивному рытью котлованов под картошку, прополке сорняков, поливке оных, сборе урожая пока не начинала хрустеть спина, да постоянно зудящие над ухом слепни с комарами. Мечта рабочего парня.

Когда я купил небольшую дачу за городом, то решил, что не буду подобно сотням несчастных, гробить свои выходные в позе рака под палящим солнцем. Правда, для осуществления этой мечты пришлось тоже потрудиться.

Зато как все прекрасно выглядит. Я разровнял грядки и засеял их зеленой травой для газона, по периметру дачи шли цветы, которые сажали еще мои родители, когда приезжали ко мне давно, да небольшой фонтанчик, который самолично возвел отец-рукодельник. Сколько мата было употреблено при возведении скульптуры я тактично умолчу. Скамейка под моим любимым дубом, была заботливо украшена кованым орнаментом. Моя дача была создана именно для отдыха.

- Ох и красиво живешь барин! – потянулся Нафаня, вытягивая из мохнатых лапок, острые коготки. Домовой всю дорогу покорно промолчал в большой сумке, а автобус даже не догадывался, кого я везу. Дача произвела неизгладимое впечатление на злого духа, который враз подобрел от созерцания подобной красоты. Нафаня полюбил наши поездки за город.

- Знал бы ты чертушка, сколько пота я пролил, чтобы возвести эту красоту, – я гордо надул грудь. Наф смерил меня недоверчивым взглядом.

- Ты жопу свою от постели оторвать утром не можешь. А тут на тебе. Целое королевство, – поджал толстые губы Нафаня. – Хотя. Что тебе втемяшится в голову то и делаешь. Белоручка ты у меня барин. Так, где тут банька! Я купаньки хочу.

- Банька будет вечером, Нафань. Вначале нужно забор покрасить. Смотри, как жутко смотрится эта красота и старый забор, – я кивнул на облезлые деревяшки по периметру. Дух не замедлил скорчить рожу. Лентяй! Впрочем, отвертеться ему не удалось.

Спустя полчаса, я нарядил Нафаню в старый фартук с дурацким цветочком на груди, и дал в руки банку с зеленой краской и большую кисть. Бес был похож на излишне бородатую версию Тома Сойера. Я не преминул это подметить, чуть не оказавшись в краске от излишне чувствительного домового.

Отправив маляра красить, я решил заняться поливкой газона. Изумрудная мурава на удивление ровно покрыла всю землю, и я не утерпев, разулся и ступил голыми ступнями на зеленый ковер. Ох, эти эмоции. Если вы никогда так не делали, самое время попробовать. Уверен, что у вас будет улыбка до ушей и мурашки, бегущие по спине.

Так и я. Постоял и, зажмурившись, аккуратными шагами пошел гулять по травке. Встряхнув гривой волос, я включил стоящий на крылечке бумбокс и под бодрые звуки группы Зеленый День с их хитом Баскетбольная корзинка, принялся поливать газон. Солнце, попадая на тугую струю воды, образовывало тысячи радуг по всему зеленому ковру. Идиллия же. Оказавшаяся быстро нарушенной.

Резкий рев обиженного бегемота, раздался за забором. Ко мне на всей своей скорости мчался домовой с перекошенной мордой. Фартучек заметно стеснял движения маленьких ножек. Морда Нафани была разрисована зеленой краской. Бумбокс будто почуял себя композитором для фильмов ужасов, затянул песенку Мисс Убийца. Я не удержавшись, расхохотался от увиденного.

- Наф, глупое ты существо! Ты чего себя изрисовал всего?! Отмыться будет очень трудно, – в перерывах между смехом проповедовал я домовому.

- Долбанная пчела! Какого фига ты не сказал, что у тебя там целое гнездо? Я не Винни Пух, чтобы улепетывать от пчел, – яростно скакал рядом Нафаня, пытаясь ужалить меня зеленой краской. – Эти звери, меня чуть не покусали! Я тебя сейчас тоже изрисую, отрыжка Пикассо, недоумок барский.

Нафаня бушевал, а меня просто распирало от смеха, когда юный Халк принимался от избытка чувств высовывать язык. И это при измазанной краской морде. Чуть успокоившись, я потащил духа к гаражу, где стояли канистры и должен был быть керосин. Только он и мог отдраить краску от шерсти Нафани.

Я курил сигарету, не рискуя подходить к пахнувшему керосином, как трактор, духу. Краску удалось содрать, да и Нафаня искупался под летним душем, только вонял теперь, как водитель маршрутки.

- И что? Мне тоже теперь нельзя курить? – набычившись, буркнул домовой, скрестив лапки на груди, и поглаживая коготками соску.

- Можно. Только я не дам гарантии, что ты не улетишь на Луну от первой же искры, – я выпустил в сторону Нафани струйку дыма. Домовой надулся еще сильнее. – Да шучу, я. Кури. Мы же вымыли тебя. Все будет хорошо.

С едкой улыбкой, Нафаня потрусил к сумке и, вытащив из нее пачку папирос, мгновенно зажег одну, потонув в клубе вонючего дыма.

- Ох, лепота, барин, – глухо донеслось из-за дымовой завесы. Я прыснул в кулак.

- Так. Ладно, с забором разделались. Иди топи баньку. У тебя это должно быть в крови, – я повелительно взмахнул рукой в сторону маленькой бани на окраине моего участка. Рядом стояла поленница дров, и кипа промоченных дождями, газет для растопки. Свистнув, Нафаня умчался к бане, попутно украв мою зажигалку.

Я же решил просто посидеть спокойно на скамье под дубом. Ветерок был таким теплым и ласковым, что скамья сама манила прилечь. Вздохнув, я забрался с ногами на жесткое сиденье, и, взяв в руки стакан яблочного сока, принялся обозревать окрестности.

К калитке тем временем подошла соседка - баба Мотя.

Баба Мотя была из той породы бабушек, что постоянно сидят на лавке и обсуждают прохожих. Так и на даче, баба Мотя не могла изменить любимому занятию. Я к ней относился ровно, а вот Нафаня ее не любил. Особенно после случая, когда старушка зашла к нам домой со своим пуделем Люцифером. Странное имя для собаки, я знаю. Люцик, как она ласково звала его, умудрился найти Нафанину соску, спрятанную под ванной, и неистово тягая ее по комнате, вызвал-таки бурю эмоций у жадного домового. Тогда Наф и довел Люцифера до первого обморока, рявкнув так, что пудель мгновенно напустил под себя лужу. Я же еле успокоил бабу Мотю, которая после того случая избегала заходить к нам в гости. Хоть иногда и забывала по старости о принятом решении.

- Здравствуй, Андрюшенька. Решил выбраться на солнышко и природку? – баба Мотя умудрялась так коверкать слова, что в гробу явно вертелся первопечатник Иван Федоров, вырабатывая электричество.

- Привет, баб Моть. Как жизнь? - я вежливо махнул старушке рукой, приглашая войти. Она зашла за калитку, а за ней, о ужас, забежал и плешивый Люцик. Я глазами поискал домового. Не хватало, чтобы он еще тут устроил драку.

- А я вот Люцика вывезла на природку. Пусть собачечка погуляет вдоволь. Он нервненький стал последнее время, – сокрушенно покачала головой баба Мотя. Я же хихикнул. Да, после Нафаниного рева, и не таким станешь.

Пока я беседовал с соседкой, пудель умчался разнюхивать окрестности. Я потерял его из виду. Баня была далеко, а домовой не успокоится, пока не растопит ее так, что и всамделишному Люциферу станет жарко.

- Ох, божечки, – заломила внезапно руки, баба Мотя. К ней, вылупив глаза и отчаянно визжа, несся Люцифер, а за ним, конечно, Нафаня. При этом в руках домовой держал здоровенное полено, которым размахивал над головой старого врага. Впрочем, духа видел только я. И это радовало.

- Хрен тебе, а не моя соска, мохнатая тварюга! – орал Нафаня благим матом, пудель же был явно на последнем издыхании. И собрав все силы, пес оттолкнулся от земли и буквально взлетел на руки хозяйке. Баба Мотя ахая, схватилась за сарафан. Люцифер вновь обмочился. Да прямо на старушку. Я не вытерпев, вновь заржал, как сивый мерин. Старушка осуждающе посмотрела на меня:

- Злой вы, Андрей. Бедный Люцик просто с ума сходит, только завидя вас.

Ага. Знала бы она от чего на самом деле сходит с ума Люцик, то вероятно сдала бы собаку в психушку. У ее ног крутился Нафаня, высовывая язык и утробно крича на пса. Люцифер, глянув вниз, снова потерял сознание. Старушка, ахая и охая, выскочила за калитку, а я смеялся, прижимая Нафаню к себе. Дух так и порывался догнать ненавистную псину и попотчевать его поленом. Не простил пожеванную соску, видимо.

Поздним вечером, мы с Нафане парились в баньке. Дух от души хлестал мое румяное тело. Вот что-что, а банщик из домового отменный. Я даже притащил в ведерке, с ледяной водой из колодца, две бутылки Гиннесса. Испить их сразу после бани и можно кувыркаться сразу спатушки. Тьфу. Баба Мотя заразила, не иначе.

- Наф. А ты знаешь, что ты зараза? – я сделал глоток отменного темного эля, и повернул свой расслабленный взгляд к домовому. Нафаня закурив папироску, вопросительно изогнул брови. – С тобой жуть, как трудно. Вон измазал все краской. Довел до истерики и обморока бедную собаку.

- Пес этот - идиот, Андреюшка, – заплетающимся языком пробормотал домовенок, прижимаясь к горячей стене. – Кто его знает, что он захотел бы сделать. Я же хранитель, вот и охранил от бесовской псины, друга. А ты ругаися.

- А краска? Учудил же, – я потрепал духа по макушке. Тот улыбнулся, выставив напоказ зубы.

- Ага. Жутко было. Пчелище гигантское, чуть не сделало из меня девиц из интернетов твоих. С губищей, аки обезьяна, - слова Нафани постепенно складывались в обычную речь пьянчужки. А что вы хотели. После баньки, темный эль. Расслабляет, мама не горюй.

- Ты чудовищен, дух, – рек я с вселенским пафосом и, не выдержав, засмеялся. Домовенок вторил басовитым уханьем.

Небольшое слово автора:
Друзья, в приведенном ниже рассказе, вы узрите много различных непотребств и даже одно невероятное соитие. Посему, если от слова "попа", вас тянет оросить жидкостями пол и колени, настойчиво советую пройти мимо. В истории много мата, ибо описать нормальными словами то, что случилось, почти невозможно. Надеюсь вы изрядно повеселитесь. Хорошего вечера пятницы и удачных выходных!

История седьмая. Готический карнавал.

Музыка инфернальная, готишная - HIM – Join Me In The Death

Карнавалом это буйство идиотов в черном латексе и еблами в сметане, можно назвать с большущей натяжкой. Но сами готы гордо величают свою вечеринку именно этим словом.

Сидит какая-нибудь фрау Ночная пизда унд упырица с пафосным лицом в уголке, и тут бац, у нее из очка вылупляются маленькие готы, как у суринамской пипы, затем бегут пить молоко с кровю и слушать Type O Negative . Шучу, конечно. Но тогда мне казалось, что так и появляются новые ячейки фракции инфернальных полудурков. Откуда вылупился Валера, даже думать не хочется. И вот однажды, Асгарот позвал меня посетить вместе с ним такую вечеринку.

Валера в красках расписывал, как там здорово и что там « подаются изысканные яства, вино с кровью девственниц, и девственниц этих там очень много». На мой вопрос де «а я тебе на кой ляд там нужен?», Асгарот заявил, что готы, которые привели друзей, получают всякие плюшки в виде «попить томатный сок с груди прошмандовки Машки, делая вид, будто это неебический  нектар из боли и страданий». Я хмыкнул и согласился, сказав, что возьму с собой Борю, дабы скучно не было. Валера от радости чуть не обмочился и помчался звонить своим вурдалакам, посоветовав напоследок одеться подобающе карнавалу.

- Я, блядь, не буду одеваться так, как будто меня выебал Валера, - орал Боря, когда я сказал, что мы идем на карнавал вампиров. Сначала друг согласился забавы ради, но начал истерить, когда узнал, что нужно одеться в стиле чернейших готов.

- Да, все нормально. Подберем тебе черные шмотки, - сказал я и опрометчиво открыл Борькин шкаф. Шкаф был забит тоннами гниющих и грязных носков, штанами в странных подтеках, и походил на ебучее болото. От испражнений у меня начали слезиться глаза, а гортань опалилась адским пламенем. Казалось, подожди еще минутку и из пучины смрада выплывет хтоническое божество с восемью писюльками.

Кое-как мы все же нашли нормальные штаны, черную майку и даже балахон с группой Scooter, по которой ребенок Боря тащился в далеком детстве. Отдельно отложив майку в черную сеточку. Боря, узрев эту вещь, сделал вид, что рассматривает пятна на потолке и вообще ничего не знает, и майка его сестры. Автор сказал, что пиздеть – это грех. Боря сказал, что автор – трахнутый заумник. На том и порешили.

Одевшись в черное, Боря стал очень сильно похож на наркоманского двойника Вилле Валло, которому гопота выбила зубы и облила зеленкой голову. В стиль он вписался идеально. Мой наряд состоял из черной майки с черепом Мисфитс и не менее черных джинсов. Боря стащил у мамы дешевую тушь и всерьез хотел превратить меня в панду, но получив по бубенцам, отбросил идею стать стилистом.

Придя по адресу, я удивился, не узрев огромный особняк с двумя Церберами у входа. Это был обычный подъезд, где стены исписаны надписями «Ленка – хуй» и «Посрал, сожги спичку, дабы не воняло». Боря радостно ухмыльнулся, мол «все по панковски, даже потолок обоссан». Я не стал это комментировать и мы с другом позвонили в дверь, указанной в смс-ке, квартиры.

Дверь нам открыл Валера, на лице которого было неподобающе большое количество гипса и отцовского крема для обуви. Руки гота украшали огромные перстни из дешевого сплава, что продаются в магазинах рок-атрибутики. Пальцы сомкнуть не получалось, и они были растопырены, как у котейки, которого хотят оскопить или героя Джонни Дэппа - Эдварда Руки Писи. Асгарот полез было обниматься, но отшатнулся, ибо от Бориной майки ощутимо подволакивало роскошной жизнью успешного отброса. И тут в коридор вплыло оно.

Скажите, вы видели Джаббу Хатта в корсете? А я, блядь, видел. Это была хозяйка квартиры и готишного карнавала. Милый кубик, размерами полтора на полтора метра томно улыбнулся и, поклонившись, поприветствовал нас вычурными словами, произнесенными низким и уставшим голосом.

- Добро пожаловать и да пребудет с вами Ночь в виде Лилит и сонма ее бесноватых демонов. Кто вы, дети Тьмы?

Дама была внушительных размеров, но более всего удивительной была ее грудь размера эдак 13-го. Огромные шары смерти вываливались из корсета и вообще загораживали хозяйке обзор. Я подивился, сколько же пива, то бишь, сколько же стаканов вина с кровью, уместится на этом подносе. Губы оной дамы были покрыты самой черной помадой Макс Фактор на свете и походили на горелый вареник, из которого лезет малина.

- Я – Гектор, а это – Христопраз, наичернейший долбоеб, - кивнул я на Борю. Червие улыбнулось моему другу и взяв его под ручку, потащило на буксире в зал. Боря упирался и смотрел на меня глазами убийцы. Асгарот же был смурнее черной тучи и когда я спросил, чего это он так напрягся, Валера ответил де «это же Царица, ее внимания добиваются все, а она выбрала беззубого балбеса». Я охуел от такого ответа, но тактично промолчал и прошел вслед за оной Царицей и ее избранником.

В главном зале было очень большое количество фриков. Я застеснялся и отошел в сторонку, дабы выкурить сигаретку и рассмотреть все повнимательнее. Ко мне тут же подплыла некая демонесса.

- Терве, мой темный друг, - пизданула барышня, прислоняясь ко мне голым плечом. Она была неистово худой, и мне казалось, что Царица обжирает всех на этом карнавале. Кости виднелись даже на припудренной мукой груди, а губы были проколоты в 3 местах пирсингом.

- Ага, привет, - робко улыбнулся я. – Волоокая ослица темного желания.

- О, какая речь! – застонала дама, а потом вдруг сделала стойку, услышав, что фоном играет песня группы Him – Join me. И принялась орошать автора мукой со своего тела, трясясь как будто кто-то пустил ток. Я невежливо отпихнул ее и пошел искать Борю или Асгарота.

Друзей рядом не наблюдалось. Зато наблюдались кретины всех мастей. Один отрок залез на стол и пытался показать позу Цапли с воткнутой в дупло шишкой. Две готишные девицы лизали друг другу языки, да так противно, что автор, облив их пивом, выскочил из зала, пока его не прокляли. Музыкальная составляющая была сплошь из мейнстримовой херотени в духе Лакримозы, Ту дай фор, Хима, и Отто Дикс.

Валеру я нашел на балконе. Мой готишный друг сидел в кадке с облезлой пальмой, а рядом с ним сидела прыщеватая девица с огромной пентаграммой на груди. Валера пилил себе руку игрушечным ножиком, а потом полив ее кетчупом, давал на облизывание ебанутой бабе. Та бурчала что-то вроде «да, сука, да. Твоя кровь даст мне сил. Она терпкая и соленая, мой острозубый принц». От облизывания руки у Асгарота заалела ярким пламенем подтрусная кочерыжка и Валера стал сжимать ножки, дабы оная кочерыжка не вырвалась на волю и не облила кого-нибудь живительным потоком майонеза.

- Да что,за хрень тут творится? – я в шоке уставился на садо-обмазокетчупом игры.

- Уйди путник. Не мешай таинству детей ночи, - провыла девица, оседлав Валеру прямо в кадке. Тот вообще пускал слюни и был очень счастлив. Не иначе на него навели порчу, дабы сорвать кактус юношества.

А вот с Борей было интереснее. Квартирка была трехкомнатной. И своего друга я нашел в личных покоях оголтелой шлюхи Сатаны. Войдя туда, я выронил бутылку пива из своих ослабевших рук и прислонился к косяку двери.

На огромной черной кровати возлежал Боря, а сверху его насиловал Джабба Хатт, попутно облизывая Борю своим языком, и хрюкая от удовольствия. Друг слабо дергался, будучи зажатым меж двух прогнивших дынь, которые обволакивали его голову. Я заорал и кинулся к нему на помощь. Но Царицу, в которой колыхалась пара ебанных центнеров, сдвинуть можно было только строительным краном или петардой засунутой в задницу. Не придумав ничего лучше, я с размаху шлепнул ее по срамным телесам. По коже черной дамы от этого, прошла сильная волна цунами, а Боря еще глубже вдавился в кровать. Только Царица наоборот еще сильнее раззадорилась и убыстрила темп, попутно рыча де «раз, два – Асмодей. Три, четыре – Разиил» и прочую сатанинскую ересь. Боря всхлипывал и пытался вылезти из-под чудовищного пресса.

Наконец Царица всех сынов и дщерей тьмы затихла и перевалилась на другой бок своего ложа, где изредка тряслась мясом от переполнявшего ее экстаза. Лицо Бори, перемазанное в черной помаде, выражало степень невыразимого охуения и желания убить всех готов, а вместе с ними и меня, за то, что потащил его на этот карнавал.

Чуть позже я отпаивал Борю теплым пивом и слушал его версию произошедшего. Оказывается, Царица сразу углядела в моем друге скрытые сексуальные резервы и вообще заявила, что Боря похож на Шона Бреннана и хочет немедленно его поглотить своей черной дырой между ног. А дальше метнула панка на кровать отточенным движением мясника и предалась с ним соитию.

За моментом приведения в чувство Бори, нас застал лучащийся темной энергией Асгарот, которому видимо, перепало на балконе. Боря узрев Валеру, заревел де «Ах ты ж ебанный Кощей. Продал друга похотливой свинине», и кинулся на гота, дабы вырвать ему язык и одно яйцо на память. Естественно, ему этого сделать не дали, ибо Асгарота на удивление любили все женские создания карнавала, и которые кинулись на защиту своего соплежуйного лорда, всячески проклиная Борю и автора жуткими еврейскими заклинаниями.

Уходя из квартиры, Боря очень долго ругался матом, но позволил поцеловать себя в щечку кубической Царице. И клятвенно заверив, что придет еще раз, ретировался вместе с автором. После этого случая, Боря неистово возненавидел всех готов и пиздострадальцев, а Валеру еще долго не мог простить за то, что тот променял друга на кетчуп.

Глава одиннадцатая. День рождения Нафани.

Нафаня очень долго приходил в себя после драки с бесприютным домовым. Пока он болел, мне удалось узнать все о его происхождении. Домовенок погрустил пару дней, как обычно напился до невменяемого состояния, и вновь вернулся к прежней жизни. Но самое главное – я узнал, когда именно домовой появился на свет в образе милого мальчонки. День его человеческого рождения.

Конечно, за месяц до него, он измучил меня настолько, что его день рождения стал казаться предвестником Апокалипсиса, когда тысячи таких Нафань появятся из ниоткуда, и начнут пакостить всем подряд. Но так, как я любил своего буйного соседа, то задумался о подарке для него.

Утро в День Рождения Нафани выдалось солнечным и по настоящему жарким. Июнь радовал такими деньками, без намека на дождь или тучи.

- Барин, ну вставай, - канючил барабашка, стаскивая с меня простыню, ибо под одеялом спать было невозможно. От жары мгновенно закипал воздух и тело, невероятно мешая витать в объятиях Морфея.

- Отвяжись, бабай, – скомкано пробубнил я в подушку – Дай поспать, ради Одина.

- Андреюшка. Сегодня же такой день. Ты должен выполнять мои капризы, – обиженно надул губу дух, теребя меня за уши.

- День, как день. Не делай из него, что-то особенное, – урезонил я Нафаню. На что тот вообще обиделся пуще жабы, вытащенной из пруда.

- Жопа ты, барин. Волосатая и смердящая, – безапелляционно заявил домовой и громко испортив воздух, ушел на кухню. Спать от Нафаниных газов стало невозможно и я, зажав нос руками, ломанулся к окну, чтобы вдохнуть свежий воздух и выпустить Нафанин противный кислород.

Придя на кухню, я обнаружил, как домовой, сидя на стуле, помешивает ложечкой чай и косится на меня недовольным взглядом. В колонках магнитофона тихо завывал Пласидо Доминго, выводя бессмертную Nessun Dorma.

- А мой где? – я картинно вытаращил глаза, глядя на мохнатого эгоиста.

- Перебьешься, – все еще дуясь, Нафаня отвернулся к окну.

- Ах так. Значит, обойдешься без подарка. Подарю его кому-нибудь другому.

- Барин ты мой, ненаглядный. Ты же понял, что я пошутил? Сейчас сделаю, конечно. Чай, кофе? – заискивающе преобразился барабашка, спрыгивая с табурета.

- Кофе. Черный. Два сахара, пожалуйста, – все еще улыбаясь, я вернулся в комнату. Где из-под кровати, куда Нафаня заглядывал только по нужде, каковой не было вовсе, вытащил большую коробку. Подарок для домового. Вернувшись на кухню, я с улыбкой протянул ее Нафане.

- Держи, чертушка. Расти большой, не будь лапшой.

С хрюкающим визгом, дух выхватил коробку из моих рук, и принялся ее распечатывать. С изумлением он вытащил туалетную воду «Месье Голд», одну из самых дорогих. Улыбаясь своими острыми зубами, домовой мгновенно залил половиной флакона свою голову, оставляя терпкий запах на веки вечные впечатанным в свою шерсть.

Повизгивая дальше, он запустил ручки в нутро коробки, за следующим подарком. Это оказалась маленькая электроакустическая укулеле. Я настолько нервничал, когда домовой брал мою гитару, которой автор очень дорожил, что решил подарить ему собственную, пусть и маленькую гавайскую. Нафаня завизжал от радости и, бросившись ко мне, крепко обнял, иногда всхлипывая. Затем изменив эмоции, он кинулся в комнату и не успел я закурить, как домовой вернулся, таща на трясущихся ножках маршалловский комбик. Мгновенно соорудив из этого музыкальный инструмент, он стал яростно запиливать собственные шреддер-соло. Маленькие, мохнатые пальчики, так и бегали по струнам, а Нафаня в невероятном восторге заливался радостным смехом. Я с улыбкой смотрел на маленького Стива Вая, радость которого передавалась и мне.

- Андрюшка, спасибо. Это круто же. Я теперь могу сам играть и сочинять песни. Панки хой! – Нафаня был переполнен эмоциями, как среднестатистический фанат комиксов, увидевший Стэна Ли в очереди за хлебом.

- Да не за что, – я уже вдоволь насмеялся – Только это не все подарки.

Нафаня мгновенно сделал стойку, бросив гитару на стол.

- Еще?! – домовой от возбуждения даже высунул мясистый язык.

- Сегодня мы идем гулять. И будем делать все, что ты захочешь. Я взял выходной, – обрадовал его я.

- Ура! – завопил домовой и бросился в комнату одеваться.

Так, как Нафаня - домовой и вижу его только я, то проблем не возникло. Пока. В дальнейшем все стало очень комичным. Как и все мое существование с кипящим радостью, комочком.

Мы шли по центральному парку. Я, в шортах с дьяволятами и белой безрукавке, разговаривал с воздухом, иногда ловя изумленные взгляды прохожих и сочувствующие взгляды девушек. Никак паренек с ума сошел. А я всего лишь вел беседу с Нафаней, которого никто не видел.

Домовой радостно щурился теплому, летнему солнцу. Потом, подустав, попросился на руки. Я посадил его на шею и дух, весело болтая ножками, распевал матерные песни, над которыми я от души хохотал.

Веселое началось с того, что Нафаня захотел мороженого. Я купил у палатки два рожка, и, дав один ему, повел на малолюдную аллею. Слопав свой рожок, дух стал, облизываясь коситься на мой. Я нахмурил брови.

- Наф, ты борзеешь. Зачем ты свое кусками глотал? Это же мороженка! Ею нужно наслаждаться, – я с умилением лизнул белый рожок. Вызвав ворчание домового, который сетовал, что это его день, и я обещал ему исполнять все прихоти. Но заткнулся, увидев впереди женщину с коляской. В коляске сидел странный толстый мальчик, с аппетитом уминая мороженное с двух рук, по македонски. Нафаня гадко улыбнулся и кинулся к нему. Я только зашипел, еле поспевая за неугомонным демоном.

Толстый ребенок ошалело смотрел, как волосатое нечто, ухмыляясь и улюлюкая, тянется к его лакомству. Пока не завизжал в полную мочь своих легких. Мать его, понятное дело, тут же кинулась с чаду.

- Сыночка, что такое? Оса укусила? Пчелка? Сына!

- Ааааааа!!! Хыка, сука, украл мое мороженное!! – выдал неожиданным басом, ребенок. Я оторопел. Дитя, а ругается, как истый пьянчуга.

- Какая хыка? Ты его просто уронил, же, – женщина пыталась успокоить юного Гаргантюа, который отдышавшись и набрав воздуха, вновь включал свою сирену.

- Бабайка!!! Волосатый и страшный! Ааа, – не унималось толстое создание.

Нафаня, нагло щипая ребенка за ногу, показывал тому язык и, откусывая гигантские куски от пломбира, проглатывал не жуя. Я, подойдя незаметно, пнул Нафаню под зад, и обратился к мальчишке.

- Ну все, бабайки нет. Ты просто уронил мороженное, а он его скушал, – я наклонился к удивленной женщине и шепотом произнес. – Дети такие выдумщики.

Ребенок же, смотря на меня, потерял из виду Нафаню. Который вдруг с криком выскочил из-за коляски и, запрыгнув толстому на шею, принялся выкручивать уши, приговаривая:

- Жадина, говядина, соленый карапуз. И сейчас Нафаня укусит его пузо! – верещал домовой.

Я схватил разошедшегося духа за шкирку и, держа перед мальчуганом, сказал:

- Вот твой бабайка. Сейчас дядя его отнесет на реку и утопит в нечистотах, чтобы не пугал больше детишек. А ты не плачь больше, – ребенок понемногу успокаивался, но продолжал смотреть на извивающегося в моей руке, Нафаню.

- Спасибо вам, – улыбнулась женщина – Постараюсь не включать ему больше мультики на ночь. Это выходит боком.

Попрощавшись и таща за шкирку Нафаню, я увидел в глазах мамочки удивление моей актерской игре. Да, знали бы они, на что способен разбушевавшийся домовой, так вообще бы уехали из этого города.

- Нафань. Ну что за хрень? – я пожал плечами – Ну можно было подождать. Ну, купил бы я тебе еще мороженное. Зачем было пугать мальчишку? Он же тебя видел!

- Ты видел, какой он жирный? Еще и два сразу жрал, – маленький домовой отряхивал свою соску от капель растаявшего мороженного. – Дети меня видят вне зависимости, хочу я этого или нет.

- Это не значит, что нужно их пугать. Вежливость никто не отменял, – я погрозил домовому пальцем.

- Окей, хоккей, – хохотнул Нафаня – А морда у жирдяя была, что надо. Как он заорал-то?

Я не смог не улыбнуться. Нафаня умел находить веселое, даже в таких моментах.

Потом мы катались на Чертовом Колесе, где Нафаня истошно вопил.

- Барин! Не бросай меня! Я боюсь. Я буду вести себя хорошо! Бааарин!!!

После увещеваний, что это просто аттракцион, и никто испуганного домового бросать вниз не будет, дух вовсю глазел на панораму нашего города, и плевался сверху на прохожих.

Мы даже прокатились на лошади. Забавный, наверное, был вид. Парень, верхом на пони что-то говорит своему плечу. Но что не сделаешь ради друга. Пусть и потустороннего.

В аттракционе «Комната страха» Нафаня напустил лужу прямо в вагончике, который тихо скрипя, вез нас по длинному туннелю. Испуганный домовой, оторвал в два счета голову дракона, что неосмотрительно высунулась из стены.

- Да что же это такое? Страсти-мордасти мне тут устроил, – завыл дух, барабаня себя в грудь маленькими кулачками. – Андрюшенька, это вообще не весело.

После аттракционов, я купил ему еще порцию мороженного и прочих сладостей. Нафаня налопался фруктового льда, чипсов, и потихоньку начал спотыкаться. Зевая, он закрывал рот мохнатой ладошкой. Устал, бедняга. Пришла пора возвращаться домой.

Вечером, я сделал духу его любимую яичницу с перцем. Подарив еще один подарок - диск с автографами группы Удавка. За автографом мне пришлось погоняться, но я таки достал его, благодаря Сашке. Друг знал главу звукозаписывающей компании, который и помог достать этот реликт.

Домовой тут же устроил прослушивание альбома, аккомпанируя себе на подаренной гитаре.

- Жрать! Спать! Пить! Любить! – нескладно верещал домовой. Я подыгрывал ему на большой кастрюле. В два голоса, мы орали до двух ночи, не обращая внимания на стук соседей, колотивших по батарее.

Поздней ночью, я укладывал спящего Нафаню в кресло. Домовой бормотал во сне:

- День рождения! Жрать!... Андрюшка балбес. Но хорооооший!!

Укрыв его одеялом, я выключил свет и пошел на кухню. Убрал в сторонку изрядно помятую гитару и старую кастрюлю. Смахнул со стола весь мусор и уставший, прислонившись к стене, курил. Пуская голубоватый дымок в форточку. Пока не услышал голос позади.

- Андрей, это. Спасибо тебе. Это мой самый лучший день рождения. Для меня никто столько не делал, – в проеме двери стоял Нафаня, завернутый в маленькое одеяло, как древний римлянин. Глаза духа предательски блестели.

- С днем рождения, чертушка, – я опустился на корточки, и домовой с дрожащей губой, обнял меня.

- Спасибо… - прошептал Нафаня.

Главное, не подарки. Главное внимание к тому, кто тебе дорог. Нафаня это понял. Это понял и я. Мой сосед, у которого никогда не было дней рождения, наконец-то получил подарки. Счастливый домовой спал в кресле, обнимая гитару. Под подушкой лежал диск с автографами его любимой группы. И в комнате повис мягкий аромат «Месье Голд». Нафаня спал праведным сном довольного жизнью существа. Пусть и потустороннего.

Немного оффтопа:

Друзья. Стали вновь появляться вопросы про книгу. Дабы не смущать никого этими комментариями, пишите, пожалуйста, вКонтакте - http://vk.com/hektorhouse. Там я смогу ответить на все вопросы, ибо здесь это сделать проблематично по причине большого количества комментариев. Ваш грубиян Гектор.