daymonri

После Ереси Хоруса о Гвардии Смерти будут говорить мало, и в основном – только плохое. Каждый хронист посчитает своей священной миссией смешать Четырнадцатый с грязью, и чем чернее окажется эта грязь, тем выше будет тираж очередной хроники, столь же шаблонной, сколь и лживой. Несомненно, все эти обвинения справедливы в куда меньшей степени, чем принято считать. Хотя Сумеречные Рейдеры с самого начала шли своей собственной дорогой, это правда.

Путь искупления

О протолегионе, который однажды получит имя Сумеречные Рейдеры, а потом станет Гвардией Смерти, мы почти ничего не знаем. Нам лишь известно, что он зародился раньше многих – в первые годы Объединительных Войн. Большинство рекрутов были набраны из задымлённых городов-каструмов Древней Альбии, которая тогда являлась промышленным центром северных регионов.

Альбийцев также набирали в Восьмой, Десятый и Тринадцатый, но только в случае с Четырнадцатым почти весь контингент легиона состоял из народов, населявших эту страну. Более того – лишь Сумеречные Рейдеры несли в себе не только кровь Альбии, но и её традиции, уходящие своими корнями в ту эпоху, когда человек только открыл для себя железо.

Тут важно отметить, что почти вся Альбия довольно быстро покорилась воле Императора. Но не потому, что её армии были слабы, а полководцы глупы. Напротив, здесь исконно ковались самые стойкие и могучие армады. Но их также отличали мудрость и прозорливость. После кровавой бойни на границах своих владений альбийцы поняли, что человек, называющий себя Императором, – это навсегда.

По приказу Повелителя Человечества в первый набор Четырнадцатого легиона были включены юноши из родов альбийской военной элиты. Конечно, это был в первую очередь политический ход. Ведь лидеры Альбии, добровольно склонившиеся перед Императором, обладали крепкими корнями, могучими технологиями и мощным ВПК. Они умели воевать, они любили войну и поэтому оставались пусть и потенциальным, однако грозным противником. Но когда лучшие из лучших её сынов встали на острие межзвёздной экспансии Человечества, это гарантировало лояльность Древней Альбии.

Кроме того, альбийцы на пике своей мощи вовсе не случайно сокрушили Пантихоокеанскую Империю, которая превосходила их числом без преувеличения в тысячи раз. В пустошах Старой Земли этот народ называли воинами-учёными, как говорили – из альбийцев вырастали лучшие полководцы Терры. Несомненно, первым среди них являлся Неназываемый Король, о котором, впрочем, у нас почти нет сведений. Но весьма любопытно порассуждать о том, как сложилась бы судьба зарождающегося Империума, если бы к тому моменту, когда Император подступил к Альбии, ею по-прежнему правил бы этот таинственный монарх.

Неназываемый Король подчинил себе Пантихоокеанское государство. Его правление называли ужасным, но легендарным временем. Истории о деяниях Короля передавали из уст в уста тысячелетиями. При нём регион носил имя Великая Альбия, а самого монарха величали Архитираном Панпацифики. Хроники утверждают, что он был единственным из лидеров Старой Земли, кто использовал психических нулей. Неназываемый Король создал Орден Пустых, который вполне вероятно стал предтечей Безмолвного Сестринства. По слухам, Неназываемый Король и сам был Пустым.

К сожалению, у нас нет никаких данных об этом событии, но точно известно, что древний правитель Великой Альбии каким-то образом возродился во время Ереси Хоруса, хотя к тому моменту он считался мёртвым уже три тысячи лет. По всей видимости, Неназываемый Король воспользовался слабостью Империума, но что именно он сделал – эти сведения до сих пор сокрыты в тайных архивах Императорского Дворца.

Так или иначе, когда Император подошёл к границам Альбии, правители этой страны отказались склониться перед ним. Последовала череда битв, в которых Громовым Воинам противостояла альбийская тяжёлая пехота, известная как Железнобокие, а также уникальные боевые машины, являвшиеся, по сути, протодредноутами. В это сложно поверить, но впервые Громовые легионы не смогли прорвать линию фронта. Ни сразу, ни впоследствии.

Потери альбийцев были колоссальными, но Император тоже потерял немало своих лучших воинов. Это было немыслимое истребление, после которого, доведи его Повелитель Человечества до конца, осталось бы лишь одно – едва тёплый пепел. Стратегои молодого Империума, тем не менее, сошлись во мнении, что кампанию нужно продолжать. Они не верили, что с альбийцами можно договориться (на самом деле, любой на Терре сказал бы тоже). Но Император считал иначе.

Повелитель Человечества покинул ряды Громовых Воинов и направился в сторону альбийских укреплений. Его посыл был понятен – он признавал силу врага и выказывал ей доверие. Альбийские генералы, как я уже сказал, не были глупцами. Они сопроводили Императора в Парламент Альбии, где великий пассионарий, без оружия и доспехов, в лёгких бело-красных одеяниях, произнёс вдохновляющую речь об объединении человечества и покорении звёзд. Никто не верил, что это возможно, но Альбия согласилась присоединиться. Парламент согласился вовсе не на военный союз, а на полную интеграцию с Империумом.

Альбийцы стали одними из самых ярых сподвижников Императора. Они отдали ему своих сыновей, свою армию, боевые машины и древние технологии. Позже станет понятно, что не амбиции сыграли здесь свою роль, а чувство вины. Прошлое тяготило альбийский народ, который хорошо помнил тысячи лет казавшихся бесконечными братоубийственных войн и жестокостей, которых не должно было быть. Став частью Империума, Древняя Альбия сделал первый шаг на пути искупления.

Время сумерек

Первые легионеры Четырнадцатого сразу продемонстрировали специфику своего генотипа. Они были непреклонны и суровы, их отличала безупречная дисциплина, стоический темперамент и выдающиеся физические данные. Железнобокие Древней Альбии, если бы увидели зарождающуюся Гвардию Смерти, обязательно узнали бы себя в этих керамитовых титанах, которые стали сильнее, быстрее и выносливее своих легендарных предков.

На закате Объёдинения и в первые годы Солярной кампании Четырнадцатый легион уже был хорошо известен, в первую очередь – за свою способность выживать и выполнять приказы в любых условиях. В обороне эти воины демонстрировали сверхъестественную способность к удержанию позиций. Если тогда кто-то говорил «до последнего снаряда» или «до последней капли крови», то всегда имелись ввиду именно легионеры Четырнадцатого, для которых подобные обороты не были метафорами.

Вскоре Император начал использовать будущую Гвардию Смерти в штурмовых операциях, где они выступали в роли тяжёлой пехоты. И оказалось, что их дух невозможно сломить. Даже если из батальона выживал один воин, он продолжал атаковать. Даже если у него заканчивались снаряды, цепной клинок выходил из строя, а тактический нож с мономолекулярной заточкой ломался, он продолжал атаковать. Получивший смертельные ранения и потерявший фактически половину тела, воин продолжал атаковать, и за один вдох до смерти он воздвигал знамя с Аквилой над руинами вражеской крепости.

Четырнадцатый носил серую броню без украшений. Выделялись только правая рука (наплечник, наруч, перчатка) – их красили в цвет ржавчины, который в далёком прошлом символизировал кровавую длань Неназываемого Короля, но теперь стал эмблемой правосудия Императора. Хроникёрам запомнился только один отличительный знак в геральдике легиона – так называемая Печать Железнобоких, жуткий символ из далёкого прошлого, который, как надеялись альбийцы, однажды обретёт для них и для всего человечества новый смысл.

Вскоре Четырнадцатый обрёл официальное название – Сумеречные Рейдеры. Хотя изначально это было всего лишь прозвище, которое воинам дали враги. Дело в том, что легион предпочитал использовать древнюю альбийскую стратагему – стремительная атака по всему фронту перед наступлением ночи, в сумерках, когда игра теней сбивает глаза с толку. В последние годы Объединения противники предпочитали капитулировать, как только узнавали, что за ними идут Сумеречные Рейдеры.

Было хорошо известно, что Четырнадцатый исполнит поступивший приказ любой ценой и ничто больше не имеет значения. В то же время традиции легиона зиждились на концепции воинской чести. Если враг поднимал белый флаг, Сумеречные Рейдеры тут же прекращали огонь. Они никогда не сражались с побеждёнными и не били в спину.

Более восьмидесяти лет Четырнадцатый легион завоёвывал для Человечества Терру, Солнечную систему, а потом и далёки звёзды. Вскоре многие братья уже нашли своих потерянных отцов, но примарх, чьи гены породили Сумеречных Рейдеров, всё ещё не был обнаружен. Но воины не переживали о своей доле «сирот». Напротив, это укрепило их дух и решимость, они научились полагаться лишь на себя, развили адаптивность и довели до предела свою и без того поразительную стойкость.

Образцовые

К сожалению, мы мало знаем о Сумеречных Рейдерах периода Великого крестового похода до открытия Барбарус. Нам известно лишь, что некоторые легионы завидовали их успехам, особенно если учесть, что Четырнадцатый сражался без примарха и Император предоставил ему практически полную самостоятельность.

Похоже, что в первую половину ВКП будущая Гвардия Смерти сама выбирала себе цели. Эти молчаливые и хладнокровные воины покорили бессчетное множество миров и завоевали уважение всего Империума. Астартес из других легионов и Имперская Армия были рады сражаться плечом к плечу с Сумеречными Рейдерами, поэтому Четырнадцатый провёл немало совместных кампаний.

Впрочем, природная замкнутость альбийцев не позволила им завязать тесные отношения со своими кузенами. У Гвардии Смерти никогда не было братских уз с другими легионами или полками армейцев. Но Сыновья Мортариона не считали это проблемой. Отсутствие генного лидера не сломило их, как, например, Тёмных Ангелов. У легионеров Четырнадцатого не было проблем с амбициями, как у Детей Императора, и они не пестовали в себе застарелые комплексы, как Железные Воины.

Будущие Гвардейцы Смерти плевать хотели на такие понятия как гордость и независимость, которыми так кичились Белые Шрамы и Тысяча Сынов. Их никто не считал безумными варварами, как фенрисийцев, или откроенными берсерками, как отпрысков Ангрона. С ними не было связано никаких тайн, в отличие от Альфы и вся история Четырнадцатого была хорошо известна. На самом деле, это был образцовый легион, самодостаточный по своей сути, способный противостоять любым опасностям даже в одиночку, но по необходимости легко кооперирующийся с другими воинскими формированиями.

Поэтому вряд ли нас должно удивлять то, что хроники почти ничего не сохранили о Гвардии Смерти до интеграции с примархом. Эти суровые парни просто делали свою работу. Они шли в бой, они выживали, они умирали. И они добавились поставленных целей.

Интересно отметить, что Сумеречные Рейдеры были непреклонны в отношении ксеносов, мутантов и предателей. Такой противник искоренялся сразу и под чистую. Но если речь шла о человеческой цивилизации, в таком случае Сыновья Мортариона никогда не наносили урона больше, чем требовалось, чтобы сломить противника и взять над ним верх. Сопутствующий ущерб инфраструктуре был минимален, как и людские жертвы.

Четырнадцатый предпочитал неспешно сближаться с врагом, истощая его ресурсы, а затем планомерно зачищать захваченные позиции. Разумеется, атака предварялась разведкой и тщательным планированием, так что легион всегда атаковал таким образом, чтобы как можно быстрее добраться до центра принятия решений. Эти воины не славились дипломатическим искусством, но они всегда предлагали противнику выбор и никогда не отказывали ему в милосердии.

Существует устойчивое заблуждение, мол, Сумеречные Рейдеры умели сражаться только «в лоб». На самом деле, стратегический пул альбийцев мог бы удивить даже Робатуа Жиллимана. Их кровь несла в себе тысячелетнюю историю бесконечных войн и триумфальных побед над самыми жестокими и бесчеловечными врагами, что со временем помножилось на транс-человеческий потенциал, передовое снаряжение и неуклонно растущий опыт сражений в самых разнообразных условиях.

Факты таковы, что Четырнадцатый умел добиваться победы разными способами. Всё определяла стратегическая необходимость. Как я уже сказал, недостаток сведений о них в хрониках той эпохи обусловлен лишь тем, что Сумеречные Рейдеры не имели изъянов, ни одного. Они служили Человечеству и его Императору, каждый день жертвуя собой, чтобы устранить ещё одну угрозу, раздвинуть границы Терранского контроля на ещё одну систему.

Альбийцы и сами не стремились к почестям. Они по-прежнему носили серые доспехи, а их геральдическим цветом была ржавчина, окрашивающая правую руку. На броне присутствовали единичные символы и знаки воинских различий. Необходимость, не более. Крепкие телом и неуязвимые духом – так говорили про Сумеречных Рейдеров. Но ничто не вечно. И ко всему рано или поздно приходит Смерть.

Бледный Король

О становлении Мортариона на Барбарусе я уже рассказывал. Но мы не можем рассчитывать на хоть сколько-нибудь объективный и всесторонний анализ боевого пути легиона, если проигнорируем путь его примарха. Поэтому некоторые вехи мне всё же придётся упомянуть. Впрочем, я не буду повторяться. Потому что даже если раньше уже о чём-то говорил, теперь мы посмотрим на эти факты под другим углом.

Хорошо известно, что Барбарус был отравлен Хаосом чуть больше, чем полностью. Планета тысячи лет находилась под гнётом так называемых Владык – некромантов, заключивших сделку с Нурглом. Владыки правили Барбарусом из горных крепостей, окружённых ядовитыми миазмами, где материальной алхимии было намешано не меньше, чем имматериальной. Они не гнушались разводить гомункулов, лепить всевозможных кадавров и возвращать трупы к жизни, собирая армии чудовищ.

Каждый Владыка контролировал некоторый регион планеты, собирая дань с местного населения. Дань представляла собой не только пищу и ресурсы, но также плоть и кровь. Нередко Владыки забавы ради охотились на своих подданных. Также порой они воевали друг с другом, погружая целые области сначала в пучину бесконтрольного насилия, а потом в океаны колдовского пламени.

Удивительно то, что люди Барбаруса при этом остались не затронуты порчей. Дары Дедушки их не коснулись, среди населения не было культов или вообще хоть какой-то религиозности. Они служили Владыкам вынужденно и с завидной регулярностью поднимали восстания. Думаю, Нургл сделал это намеренно – оградил большую часть населения планеты от своего влияния. Иначе – было бы неинтересно.

Барбарусцы физически не могли противостоять Владыкам. Даже если группе здоровых крепких мужчин удавалось тайно от своих правителей выковать себе более-менее сносное оружие и подготовить засаду, они могли рассчитывать на уничтожение небольшого отряда кадавров. Но на место этого отряда вскоре приходила несметная орда, которая просто стирала непокорное поселение с лица планеты. Причём люди не могли перенести войну на территорию противника, ведь уже в предгорьях человек начинал задыхаться и вскоре умирал. Ядовитые колдовские туманы оберегали Владык даже лучше, чем их монструозные армии.

На одном из предыдущих стримов я подробно рассказывал, что гестационную капсулу с Мортарионом обнаружил Некаре – негласный король Владык, которому принадлежал самый крупный регион планеты. Некаре был кем угодно, но не глупцом. Он понял, что дитя, пришедшее со звёзд, не является обычным человеком.

Владыка вырастил Мортариона как своего сына. Он был жесток и несправедлив, но главное – он всеми силами ограждал приёмыша от мира за пределами горной крепости. Многие годы Мортарион даже не знал, что равнины Барбаруса населены запуганными, но сильными и стойкими людьми, которым всего лишь нужен был тот, кто вернёт им надежду.

Мортарион, не имевший ни малейшего представления о мире вокруг, инстинктивно понимал, что Некаре – не его настоящий отец. Он понимал, что Владыка – плохой, чтобы это тогда не значило для юного примарха. Поэтому, когда представился шанс, будущий Бледный Король сбежал из крепости. А шанс этот выглядел как поджарый юноша, бросивший вызов неизбежному. Это был Калас Тифон, взбунтовавшийся против гнёта Некаре. Тифон сражался с кадаврами, хотя знал, что ему не победить.

Но про Тифона мы поговорим отдельно. Сейчас достаточно сказать, что у него всегда были свои мотивы. Однако, на Барбарусе, пройдя плечом к плечу с Мортарионом непростой путь, Калас искренне считал его своим названным братом.

Он отказался предать Жнеца, когда Владыки предложили ему свои тайные знания, власть и бессмертие.

Он несовершенен. Но Мортарион – мой друг

,

ответил тогда Тифон. Тем не менее, не будем забывать, что этот парень был сыном одного из Владык. Хотя биологический отец вряд ли знал о его существовании.

Мать Тифона заклеймили, как только стало ясно, что она, пусть и не по собственной воле, носит под сердцем дитя некроманта. Её вместе с новорождённым ребёнком изгнали из родного города и они были вынуждены скитаться много лет. Потом Тифон остался один и… Нет уж, эту историю я расскажу в другой раз.

С того момента, как Мортарион со вздохом спрыгнул с зубчатой стены, он полностью посвятил себя неповиновению

.

Бледный Король спас Каласа. Так Тифон (отнюдь не случайно, хотя это было не его решение) положил начало цепи событий, которая очень скоро изменит Барбарус. Он привёл Мортариона к ближайшему городу, но отказался приближаться, ведь люди здесь знали, кем он является.

Примарха местные тоже опасались – тощий бледнолицый гигант вряд ли мог внушить доверие тем, кто с молоком матери впитал простую истину – всё, что отличается от стандартного человека, смертельно опасно. Но Мортарион не желал оставаться в одиночестве, он ощущал глубинное родство с этими людьми, хотя и не понимал, откуда оно проистекает.

И однажды, когда мужчины вышли в поле, примарх вышел вместе с ними. Обычная коса была слишком маленькой и неудобной для него, поэтому он взял лезвие старого механизированного плуга, который давно уже не работал, а местные не знали, как его починить. Изготовив импровизированную косу под собственный рост, Жнец молча встал рядом со смертными. Одним взмахом он срезал столько колосьев, сколько взрослый мужчина мог бы срезать как минимум за десять отточенных движений.

А потом, когда к городу подошёл отряд кадавров, Мортарион сначала спас девочку, которую придавило телегой, а потом выступил навстречу чудовищам. Он вошёл на их территорию, в ядовитые туманы, потому что не хотел подвергать людей опасности.

Тогда примарх впервые использовал сельскохозяйственное орудие – косу – в качестве оружия. Это был вынужденный, но весьма символичный шаг. Бледный Король всю свою жизнь будет противостоять обстоятельствам, играя той колодой, которая ему выпала. Он никогда не будет сокрушаться о своей судьбе, стойко снося любые невзгоды. Он до самого конца откажется признавать, что был обречён в тот день, когда его капсула покинула Императорские Лаборатории на Терре.

Я сделаю это,

сказал себе Жнец, ни секунды не сомневаясь в том, какая цель стоит перед ним в этом мире. Он сумел организовать людей Барбаруса в полноценное сопротивление, а со временем собрал и, что самое важное, снарядил полноценную армию.

Мортарион оказался выдающимся инженером, он сумел возродить древние кузнечные технологии барбарусцев, что позволило в течение короткого времени разработать уникальные образчики вооружения и защитных комплектов. Примарх восстановил мануфатории по всей планете и теперь они снабжали его воинов снаряжением, которого здесь никогда не видели (или, скорее, о котором давно забыли).

Более того – Бледный Король проявил себя одарённым стратегом. Сам инстинктивно владея приёмами рукопашного, клинкового и любого другого боя, он упорно тренировал своих воинов. Сначала лично и тайно. Затем, после первых побед, когда восстания начали вспыхивать по всей планете и люди сами стали приходить к Мортариону, чтобы встать под его длань, он организовал рекрутинговые центры и разработал систему инструкторской подготовки.

Однако Бледный Король понимал, что этого недостаточно. Он сможет разбить орды кадавров и живых мертвецов на равнинах, но его собственные армии остановятся в предгорьях. Ещё в то время, когда он находился подле Некаре, Мортарион постоянно испытывал себя, стремясь подняться в самую высокую башню крепости, где жил его отец. Но даже его сверхчеловеческий организм не мог вынести влияния колдовских ядов. Что до обычных людей, они бы никогда не смогли добраться хотя бы до нижних уровней крепости Владыки.

Поэтому Жнец начал проводить и другие тренировки – его люди на короткое время входили в отравленные земли и тут же возвращались. С течением времени продолжительность тренировок возрастала, воины получали иммунитет к отраве. Разумеется, некоторые гибли и далеко не все добирались до следующего этапа. Так родилась Гвардия Смерти – имя, которое Жнец дал своим самым стойким и выносливым бойцам.

Одновременно примарх разрабатывал всё более совершенные системы фильтрации для доспехов. В конечном итоге это позволило ему за несколько лет уничтожить всех Владык, кроме Некаре. Бледный Король освободил Барбарус, все крепости некромантов были обращены в почерневшие от праведного пламени руины. Все, кроме одной. Фактически Некаре больше не мог угрожать миру напрямую, потому что подступы к его горной крепости охранялись Гвардией Смерти. Воины Жнеца разбили почти все орды некроманта, у него осталось лишь несколько отрядов, которые он держал подле себя.

Но Мортарион и его народ хорошо понимали, что пока Некаре жив, Барбарус не будет по-настоящему свободен. Интересно отметить, что Жнец никогда не претендовал на роль монарха. Он не правил планетой, а лишь планомерно освобождал её от тиранов и их колдовства. Тот факт, что он повысил технологический уровень Барбаруса, стабилизировал его экономику и обеспечил условия для роста численности населения, не являлись для него самоцелью. Всё это стало, скажем так, побочным продуктом его деятельности.

Тем не менее, было бы несправедливо утверждать, что человеческие жизни ничего не значили для Жнеца. Совсем наоборот, ведь всё это он делал ради них. Примарх видел, какие чудовища правили Барбарусом, и если население планеты не могло самостоятельно победить тьму, отравлявшую их мир, Жнец готов был взять это на себя. У него не было амбиций, только цель. Причём Бледный Король никогда не взваливал на свои плечи слишком много, хорошо понимая, что нельзя выиграть войну в одиночку.

Но с Некаре всё обстояло иначе. Некаре был его личным врагом, потому что лгал Мортариону с момента его прибытия в этот мир. Потому что отнимал жизни так, будто это было ничего не значащей мелочью. Потому что искренне наслаждался страданиями других. Потому что – был колдуном.

Учитывая путь, который Бледный Король прошёл, и те ужасы, с которыми он столкнулся в этом проклятом мире, вряд ли мы можем винить его в том, что он возненавидел колдовство всем сердцем. Не заблуждайтесь, Мортарион быстро поймёт разницу между псайканой и магией, однако он лучше многих будет знать, что от одного до другого – всего полшага. И это подтверждает не только история Магнуса, а также не менее показательная история, описанная в «Прологе к Никее» Аннандейла.

Я приду за всеми вами.

Так Мортарион сказал одному из подручных Некаре, когда впервые сразился с отрядом некроманта. И он выполнил своё обещание. Я не сомневаюсь, что рано или поздно примарх достиг бы последней цели – сразил бы приёмного отца.

Он закалял своё тело ядами, разрабатывал всё более совершенные системы физической и химической защиты. Да, процесс шёл медленно, но Жнецу теперь некуда было спешить, ведь фактически он уже спас планету, подарив мир миллионам людей. Они могли больше не опасаться за себя и своих близких. Впервые за тысячи лет население Барбаруса смотрело в завтрашний день без страха.

Но Император, который к тому моменту уже некоторое время наблюдал за Мортарионом с орбиты, решил, что пора действовать. Я акцентирую ваше внимание на том, что он не мог не понимать – Жнец дойдёт до конца, пусть не завтра и не через месяц. Но Повелитель Человечества в своей манере форсировал события и вы хорошо знаете эту историю.

Он бросил Бледному Королю демонстративный вызов и спровоцировал его в очередной раз попробовать свои силы в борьбе с Некаре. Жнец понимал, что не готов, но Император хорошо изучил сына и знал, что бунтарская натура не позволит ему отступить.

Жнец надел свой лучший доспех и двинулся к цитадели последнего Владыки. Но ни его сверхчеловеческая физиология, ни передовые системы фильтрации не могли защитить от колдовства Некаре, который, по видимому, бесконтрольно черпал силу из Садов Нургла. Мортарион понял, что умирает, и в этот миг он винил себя только в одном – что подвёл народ Барбаруса.

И когда Бледный Король замер в шаге от бездны, Дедушка впервые заговорил с ним. Он предложил Мортариону победу в этой и в любой другой войне. Он пообещал абсолютную свободу примарху и его людям. Жнецу нужно было лишь прошептать «Да» и принять метку Нургла. Но он молчал и продолжал бороться с неизбежным. Тот Мортарион никогда не принял бы помощь от зла, которое поклялся искоренить. И конечно, дух бунтарства не позволил бы ему опуститься на колени перед кем-либо.

Затем явился Император и сразил Некаре. Сказать, что Мортарион был сломлен и опустошён, значит ничего не сказать. Я уже не раз подтверждал тезис о том, что Повелитель Человечества был действительно велик во многих аспектах, но при этом оказался никудышным отцом. Позже он разъяснит Мортариону, что хотел преподать ему урок, что не всякого врага можно победить в одиночку, что иногда не стыдно попросить помощи... Жнец не понял мотивов отца, потому что в тех обстоятельствах они звучали как издёвка.

Ведь Бледный Король и так отлично знал, что даже он не может справиться с некоторыми противниками один на один. Именно поэтому на Барбарусе он создал армию. Именно поэтому он подготовил Гвардию Смерти. Мортарион действительно хорошо знал пределы своих сил, уж точно не хуже Императора. Но отец решил, что знает лучше, и его урок вылился в закономерный итог.

Я всегда буду тебя ненавидеть.

Так в тот миг думал Мортарион и едва ли мы можем его винить. Ведь он понимал, что Император обманул его. По условиям договора, если бы Жнецу удалось сразить Некаре, Повелитель Человечества ушёл бы с Барбаруса и никогда больше не вернулся. Если же Мортарион проигрывал бой, он клялся отцу в верности и присоединялся к его крестовому походу. Вот только проигрыш в случае с Некаре означал одно – смерть. Фактически Император нарушил договор своим вмешательством. Да, он не позволил сыну умереть, но это не отменяет факта нарушения условий спора.

Но так как вызов был брошен прилюдно, у Жнеца не оставалось выбора и он склонился перед своим отцом. Понимал ли Император, что произошло? Думаю, не в полной мере. Он не мог не знать, что сломил сына, но, очевидно, не видел в этом большой проблемы. Зато он видел проблему в Барбарусе, который тысячи лет находился под дланью Хаоса.

По этой причине флот Императора не покидал орбиту целый год. По всей видимости, он исследовал планету, прикидывал варианты. Но даже впоследствии о Барбарусе никто не узнал. То есть, разумеется, планету занесли в астрографические атласы, но к ней даже не провели стабильные маршруты.

Барбарус существовал, и только. О нём не говорили, здесь работало минимальное количество локуторов, «просвещавших» население относительно Имперских Истин. Единственный летописец Лакланд Торн был приставлен лично к Мортариону, но тот почти сразу отослал его (очевидно, рассчитанный ход Императора).

В дальнейшем отец позволит Жнецу набирать на Барбарусе рекрутов, потому что люди проклятого мира, как я уже сказал, оказались чисты. Возможно, Император увидел в этом добрый знак, ведь если они выстояли здесь, то смогут справиться и с искушениями Хаоса, что ждут их меж звёзд. Это оказалось правдой, но не в отношении Бледного Короля.

Малкадор уловил проблеск безумия в лице гостя и задумался, стало ли тому хуже. Все генетические детища Великого проекта пострадали, когда их разбросало по галактике, но Мортарион – сильнее остальных. Ангрон получил физические увечья, а разум Кёрза погрузился во тьму, но Мортарион видимо унаследовал оба недуга. Желание Императора держать его некоторое время на Терре, прежде чем отправить в крестовый поход, было продиктовано высшими побуждениями, так же как и все решения, которые Он принимал совместно с Сигиллитом. Это не означало, что решение было верным, как и то, что безумие можно было излечить.

После года, проведённого на орбите Барбаруса, Жнец получит легион, но отправится не на просторы галактики, а на Терру, где ещё целый год будет находиться подле Императора и Регента.

Думаю, Повелитель Человечества продолжал сомневаться в своём Четырнадцатом сыне. Но что конкретно это значит? Он чувствовал, что Мортариона коснулся Нургл? Боялся, что Жнец всё-таки ступит на гибельный путь? Или здесь было что-то ещё? Ведь Император видел, что Бледный Король не приемлет колдовство и даже к санкционированным псайкерам относится с нескрываемым презрением. Будь его воля, он бы всех их истребил…

Завесу тайны приподнимает рассказ «Свет Лампиона» Джеймса Сваллоу, поэтому скажу о нём пару слов.

Яд бездны

Нужно сказать, что Мортарион с самого начала не верил в мечту Императора. Он хотел освободить Барбарус, а не поменять одного тирана на другого. Да, тут можно долго говорить о различиях, но мы должны понимать, в каких условиях рос Жнец. Для него всё выглядело так, что настоящий отец ничем не отличался приёмного – оба лгали, чтобы подчинять. Бледный Король же хотел всего лишь, чтобы его мир оставили в покое. Чтобы его оставили в покое. И да, он считал Барбарус родным миром, даже когда узнал правду о своём происхождении.

Выше я сказал, что Четырнадцатый примарх получил легион ровно через один барбарусский год после смерти Некаре. Фактически всё было немного иначе. Весь этот год Мортарион постепенно интегрировался с Сумеречными Рейдерами. Он узнавал воинов, а они узнали его. Конечно, сначала он отнёсся к терранцам с осторожностью, потому что не проливал с ними кровь за свободу. Со временем это изменилось.

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Ютуб-канал

Телеграм-канал

Группа ВК

Истоки

Льву Эль’Джонсону эпохи Великого крестового похода и Ереси Хоруса я посвятил три стрима. Столько же – только у Ферруса и Лоргара. И это, не считая серии стримов про Первый легион, где я так или иначе упоминал примарха в разных контекстах. Именно поэтому кажется излишним начинать разговор с очередного анализа «калибанского маньяка».

Но учитывая, что сегодня мы будем говорить о новом Эль’Джонсоне, с которым нас знакомит новелла Майка Брукса «Лев: Сын Леса», было бы неправильно хотя бы в общих чертах не описать Повелителя Первого таким, каким его знали братья и сыновья в прошлом. Ведь Брукс в своей книге делает упор на этот концептуальный контраст, что обуславливает практически все сюжетные ходы.

Итак, Лев Эль’Джонсон из таймлайна 30к – отличный воин и один из лучших поединщиков, но – отнюдь не лучший, что успешно доказал Русс на Дулане, а также Кёрз во время Трамасского крестового похода и позже на Макрагге. Калибанец, без сомнения, является выдающимся тактиком, но опять же – он не возглавляет топ, что подтверждается упомянутой Трамасской кампанией, где его неоднократно обыгрывал Севатар. Стратегия – тоже сильная сторона Льва, но это вовсе не его исключительная черта, о чём наглядно говорит ситуация с орудиями Диамата и действия Эль’Джонсона на заключительном этапе Ереси.

Лев обладал нулевой эмпатичностью, он мог быть жесток и мстителен, но главное – в его сердце всегда жил катастрофический изъян в виде нереализованных амбиций, которыми в разное время с лёгкостью воспользовались Пертурабо (Диамат) и Жиллиман (Империум Секундус). При этом, хотя тот же Русс считал, будто Лев не предал только потому, что не хотел быть вторым после Хоруса, и несмотря на то, что эта мысль кажется вполне разумной, учитывая мотивы калибанца в ходе Ереси (например, почему он на самом деле согласился стать Лордом-защитником Империума Секундус), я не думаю, что Повелитель Первого действительно мог отвернуться от отца.

Сольник Эль’Джонсона из серии «Примархи» наглядно показывает, что между ним и Императором существовала особая связь. А сольник Русса из той же серии демонстрирует, что пусть Лев зачастую вёл себя как импульсивный и недалёкий юнец, всё же существовали границы, которые он не мог позволить себе перейти (Эль’Джонсон сохранил секрет Космических Волков, хотя мог обнародовать тайну и получить очевидную выгоду от этого).

На мой взгляд, у Льва периода Ереси Хоруса есть несомненные сильные стороны – он действительно хороший воин и стратег, весьма неплохой лидер, и он абсолютно лоялен. Но отрицательных сторон у него куда больше, чем принято считать. И раз уж книга Брукса во многом сосредоточена на взаимоотношениях между Эль’Джонсоном и его сыновьями, я не могу не привести великолепную цитату из «Льва» Гэва Торпа:

Сенешаль так до конца и не понял, что случилось дальше. Лев шевельнулся, и через долю секунды расколотый череполикий шлем уже летел, вращаясь, в свете тусклых огней стратегиума, оставляя в воздухе кровавую дугу. Обезглавленный труп Немиила с грохотом рухнул на пол. Лев вскинул и показал руку в окровавленной и утыканной осколками керамита перчатке.

Корсвейн, в ужасе от случившегося, поглядел своему примарху в лицо. На мгновение он увидел выражение удовольствия, глаза Льва блестели, когда он наблюдал дело своих рук. Через секунду все исчезло. Лев, казалось, понял, что совершил, лицо его исказилось от боли, когда он опустился на колени рядом с останками брата-искупителя.

Обратите внимание – на краткий миг Корсвейн увидел, как его примарх искренне наслаждается убийством своего сына. И ведь это не предатель. Это капеллан Немиил, который попытался настоять на том, что Никейский Эдикт нерушим, ибо такова воля Повелителя Человечества и альтернативных приказов не поступало.

Я уже рассуждал об этом эпизоде и даже пытался оправдать Джонсона, мол, ситуация была критическая, а времени на распри не оставалось. Тем не менее, очевидно, что примарх мог обезоружить капеллана и попросту вырубить его, приказать посадить под замок, изолировать. Ввиду катастрофической разницы в способностях между примархом и капелланом, Немиил был в полной власти Льва, и я не вижу здесь реальных причин, чтобы убивать его. Кроме одной – Немиил усомнился во власти примарха, поставив выше власть Императора. Да, да, те самые амбиции, львиный изъян…

В заключение этой части приведу комментарий Майка Брукса из послесловия к его новелле:

Лев Эль’Джонсон кажется не очень приятным парнем. В эпоху Крестового похода и Ереси он отчасти ведёт себя лицемерно, когда дело касается тайн и сомнительных методов. (Например, создать новый Империум на тот случай, если старый уже сгорел,

– это Очень Плохо, а применять артефакт Хаоса, чтобы перемещать корабли по своему желанию, – Нормально.) Лев считает себя особенным, так как Папа доверил ему кучу шикарных игрушек. Если бы какой-нибудь примарх имел право показывать всем листок бумаги со словами «Мне можно делать всё, что хочется», это был бы именно Эль’Джонсон. (В данном случае он отличается от Кёрза тем, что Конрад написал бы то же самое на вашей печени.)

Фабула

Повторюсь, у меня есть подробные стримы с полной характеристикой Льва, и если вышеприведённых набросков вам недостаточно – можете ознакомиться с источниками. Сегодня у нас на это нет времени, поэтому переходим собственно к книге Брукса, которая посвящена возвращению калибанца в Империум спустя десять тысяч лет после его дуэли с Лютером.

Напомню, что Лютер тогда выжил и как минимум физически был полностью здоров, а вот Джонсон впал в некий топор и всё это время находился в глубинах Скалы, оберегаемый Смотрящими-во-тьме, которые помогали ему ещё со времён становления примарха в калибанских лесах. Кстати, во время оно Смотрящие настоятельно рекомендовали Льву вернуться на родную планету, а не играть в Лорда-защитника, но примарх, в полной мере осознавая, что рискует легионом, в очередной раз предпочёл удовлетворить свои амбиции (об этом читаем в «Ангелах Калибана» Гэва Торпа, где в финале Лев прямо об этом говорит).

Теперь к новелле. Без спойлеров тут в любом случае не обойтись, но общий сюжет для нас не так важен, поэтому опишу его кратко – по вехам. Лев внезапно пробуждается ото сна и Смотрящие-во-тьме ведут его через некую реальность (не обязательно варп, об этом мы ещё поговорим). В итоге, примарх попадает обратно в материальную вселенную и оказывается на Камарте. Это планета джунглей, во многом напоминающая Калибан. Мир контролирует варбанда хаоситов, а один из так называемых Падших по имени Забриил по мере сил оберегает местное население.

Память постепенно возвращается ко Льву в течение первой половины книги, но даже когда он вспоминает всё, Джонсон не отрекается от Забриила, своего первого союзника в новом мире. Напротив – он намерен собрать вокруг себя как можно больше Падших и хочет забыть о былых ошибках (это мы тоже обсудим подробнее в дальнейшем). Лев освобождает Камарт, затем Смотрящие-во-тьме через ту самую «некую реальность» переправляют его на Авалус, где примарх находит ещё несколько Падших и собирает небольшой флот благодаря полному содействию местных властей.

В финале книги Льву удаётся одолеть главного антагониста – Серафакса, тоже Падшего, но ставшего чернокнижником. Серафакс – весьма колоритный персонаж и о нём можно говорить довольно долго. Здесь упомяну только его мотив. Когда чернокнижник узнал о возращении примарха и убедился в том, что Лев – это действительно Лев, он решил воплотить в жизнь безумный план, в котором, как кажется, может присутствовать рациональное зерно. В заключительной части повествования Серафакс захватил Джонсона и раскрыл ему свои планы:

– Варп многое мне рассказывает, хоть и не всему можно верить... Но да, Отец, Император цепляется за существование на Золотом Троне. Иначе в Имматериуме поднялась бы такая волна, что её ощутили бы и самые затупленные люди даже на этой стороне Великого Разлома. Нет, Он жив, и я отправлю тебя на встречу с Ним.

Лев ошеломлённо моргает.

…

– Императору нужно позволить умереть, – говорит Серафакс, поднимая посох. Над алыми каплями виднеется дым, его струйки ползут вдоль начерченных на полу линий. – Для таких, как Он, смерть – только начало. Лишь после неё Он полноценно вознесётся в варп как истинный бог, коим и является. Там, более не сдерживаемый якорем сломленного тела, Он уничтожит Губительные Силы и стенающих божеств ксенорас, после чего направит человечество во второй Великий крестовый поход.

Любопытное видение, не правда ли? Дать Императору умереть, чтобы он переродился истинным богом и помог человечеству одолеть всех своих врагов. Быть может, в словах Серафакса действительно есть истина. Но я не вижу смысла рассуждать об этом по двум причинам. Во-первых, вряд ли мы получим однозначный ответ, как минимум – не в ближайшее время. Во-вторых, «Конец и Смерть» Абнетта, похоже, даёт нам некоторые намёки и об этом мы тоже вскоре поговорим.

Итак, Джонсон побеждает своего сюжетного противника и объявляет о создании Львиного Протектората. Так как он находится в Тёмном Империуме и Цикатрикс Маледиктум отделяет его от той половины галактики, где расположена Терра, примарх ничего не знает о Тронном мире и Жиллимане. Поэтому он принимает решение объединить вокруг себя всех, до кого только сможет дотянуться, чтобы защитить людей от Хаоса. И он искренен в своём порыве, от былых амбиций не осталось и следа. Но я забегаю вперёд.

Король-рыбак

Первый значимый для нас эпизод в новелле Брукса – переход Льва из торпора на Камарт, где начинается его путь в новом мире. Как я уже сказал, его ведут Смотрящие-во-тьме, причём буквально – они всегда рядом и даже дают примарху подсказки (в книгах по Ереси я не помню, чтобы мы видели их прямую речь, здесь же она есть).

Реальность, через которую движется на тот момент ничего не помнящий Лев, подёрнута серым туманом, тут всегда сумрак, положение солнца невозможно определить. Вокруг плотный лес, но, как потом отмечает Эль’Джонсон, этот лес вовсе не калибанский, да и растения здесь смертельно ядовиты даже для примарха, они с лёгкостью разрушают силовую броню.

По пути Лев подбирает элементы своего доспеха, но пока не находит оружия. И тут, в самом начале, примарх встречает некоего мужчину, который сидит в лодке недалеко от берега реки и рыбачит. На голове мужчины корона (лишь золотой обруч, но всё же).

Лев понимает, что мужчина ранен и его кровь капает в воду. В воде движутся какие-то тени, они плавают вокруг лодки, но не показываются на поверхности. Джонсон окликает раненого короля, но тот не отвечает. Примарх пытается приблизиться, он ступает в воду и тени тут же направляются к нему. Появившийся рядом Смотрящий-во-тьме (примарх сразу точно знает, что существо зовут именно так) говорит Льву, что ему нужно вернуться на берег. Примарх мгновение борется с самим собой, но в итоге уступает, понимая, что стоит прислушаться к советам странного создания, с которым его что-то роднит (напоминаю, в тот момент Джонсон ещё ничего не помнит).

Когда Лев спрашивает у Смотрящего-во-тьме, почему король молчит, существо отвечает: «Ты ещё не задал верный вопрос». Джонсон не понимает, что это значит. Смотрящий также говорит, что тени в воде убили бы примарха, останься он там.

Льву ничего не остаётся, кроме как идти дальше, и вскоре он видит каменное строение, но Смотрящий-во-тьме предостерегает его, говоря, что Джонсон ещё не готов. Существо советует следовать своей природе и Лев буквально берёт след – он чует порчу варпа (благодаря «Ангелам Калибана» и сольнику Льва мы знаем, что у него действительно есть такая способность). Следу приводит примарха на Камарт.

Этот стартовый эпизод важнее, чем кажется. Потому что здесь, в самом начале романа, Брукс даёт нам ответ на главный вопрос – кто вернул Льва и зачем. Разумеется, это король-рыбак. Образ известный, поэтому поясню лишь в общих чертах. Король-рыбак встречается в нескольких произведениях Артурианы. Условия и обстоятельства отличаются в зависимости от конкретного романа, но есть у персонажа неизменные черты.

Король-рыбак является правителем/защитником, а иногда и физическим воплощением некоей страны. Он всегда ранен и фактически умирает. Его рана необычна, в некоторых источниках упоминается «порча». Король-рыбак слаб, он не может излечить себя и защитить свою землю. При этом страна короля также приходит в упадок. В большинстве сюжетов главный герой (рыцарь) выполняет задание и исцеляет короля, иногда это занимает многие десятилетия.

С королём-рыбаком почти всегда связаны Святой Грааль и Копьё Лонгина, есть и другие любопытные детали, но в нашем случае они неважны. Важно, что король-рыбак, которого встречает Лев, это, несомненно, Император. Аналогия очевидна – перед нами раненный правитель, который находится между жизнью и смертью. Он не может исцелиться, а его земля беззащитна, ему нужен рыцарь, который излечит его рану и спасёт страну. Кроме того, при взгляде на короля-рыбака Джонсон отмечает, что раньше его пепельная кожа была «насыщённо каштанового цвета», а мы знаем, что Повелитель Человечества был смуглым, как минимум – в том воплощении, когда под именем Неот он начал свой путь на берегах Сакарьи.

И тут для нас бесценен комментарий Брукса из послесловия к новелле:

В книге упоминается, что Лев

– фигура из артурианских легенд. Под Артуром, естественно, имеется в виду Истинный король Англии, который якобы пробудится от долгого сна на Авалоне и вернётся, когда будет нужен своей стране. Я решил поиграть с данным мотивом, поэтому внимательные читатели заметят влияние мифа: имена, меч в камне, Зелёный Рыцарь... Король-рыбак.

Идея вывести Императора в таком образе неожиданно возникла у меня однажды утром. Смотрите, раненый монарх заперт в своём замке и ждёт того, кто сумеет его исцелить. Такие сходные черты нельзя игнорировать в книге, куда уже задумано ввести отсылки к Артуриане, поэтому я включил в роман фантасмагоричные сцены, вдохновлённые разговорами между Малкадором, Императором и Хорусом в «Осаде Терры». Конечно же, в моей истории излечить Короля-рыбака нельзя, и я задавался вопросом, не будет ли сюжетная линия выглядеть из-за этого незавершённой.

Однако тут надо сказать спасибо Джанет Ын: она подсказала мне, что в мифе также встречается несовершенный рыцарь, который находит замок с Граалем, но не исцеляет Короля-рыбака. Вот так мы получаем Льва, Несовершенного Рыцаря. Он могуч, но не идеален.

Сомнений нет, король-рыбак – это Император, а Лев – тот самый рыцарь, который хочет спасти его. Кстати, много лет назад на первом стриме про Эль’Джонсона, я именно так определил его архетип – рыцарь с изъяном. Прошли годы, вышел сольник Льва, новые книги по Ереси и теперь – новелла Брукса. Как вы понимаете, моё видение калибанца оказалось на сто процентов верным. Так что, смею надеяться, я не ошибаюсь и в остальном.

В первой части новеллы есть ещё пара любопытных моментов. Например, когда Смотрящий-во-тьме говорит Льву: «Ты ещё недостаточно силён», Джонсон размышляет о физической силе, но Смотрящий, очевидно читающий мысли примарха, прерывает его фразой: «Тебе нужна иная сила». Позже Лев и мы вместе с ним поймём, какую силу имеет ввиду странное существо. А ещё интересно, что на вопрос Льва о том, где он находится, Смотрящий-во-тьме, отвечает: «Это дом». Правда, он не поясняет, чей именно. Но Вскоре это мы тоже узнаем.

Откровение

Так как выше я кратко описал сюжет новеллы, сейчас можно сосредоточиться на конкретных цитатах, которые позволят чётко обозначить основные мысли, заложенные Майком Бруксом в это нетривиальное произведение. Но прежде, чем мы поговорим об изменениях в самом Льве, нам придётся вернуться в прошлое, на десять тысяч лет назад. Хотя в самой книге эти ветки развиваются параллельно и настолько гармонично, что я не могу не отдать должное Бруксу – он мастер своего дела.

Итак, до сего момента мы не имели однозначного ответа на вопрос – что произошло на Калибане, когда Лев вернулся туда после Осады Терры. Учитывая нрав Джонсона и тот факт, что благодаря Смотрящим-во-тьме он знал, кем стал Лютер, я вполне могу предположить, что флот примарха первым открыл огонь.

Лютер периода Ереси, которого мы знаем по книгам, вряд ли сделал бы это, только если к тому моменту он не оказался всецело во власти Губительных Сил. Ещё один кандидат – Мерир Астелян. Он видел Льва насквозь и всегда недолюбливал. При этом Астелян был до мозга костей предан Империуму, он сражался рядом с Императором на закате Объединения и Повелитель Человечества лично коснулся разума Мерира, защитив его барьером, который невозможно было сокрушить и спустя десять тысячелетий.

Так или иначе, Брукс даёт нам однозначный ответ:

Я ошеломлённо уставился на него.

– Значит... Калибан всё-таки открыл огонь первым? Мы стреляли по нашему собственному примарху?

– Примарху, который скорее позволил бы пасть всему Империуму, нежели пустил бы нас в бой! – резко ответил Беведан. – Хорус использовал все имеющиеся у него средства, чтобы низвергнуть Императора, а Лев бросил тридцать тысяч Астартес сидеть на захолустной скале! – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Поэтому да, мы открыли огонь по «Непобедимому разуму», так как знали, что создавались лишь для одного – для войны, но в величайшем конфликте в истории человечества о нас просто забыли. Значит, наш генный отец либо оказался вероломным или некомпетентным, либо сам считал нас таковыми. Ну и о каком примирении могла идти речь после такого?

Однако Забриил узнает это гораздо позже. Изначально он пребывает в неведении, но во время встречи со Львом они вместе открывают для себя куда более важную истину – теперь это не имеет значения. Имеет значение то, что обе стороны совершали ошибки и сейчас нужно лишь признать их, чтобы двигаться дальше. В этом контексте бесценен первый диалог между Львом и Забриилом, когда они встретились на Камарте:

– Это ты предатель! – ярится космодесантник под ним. – Ты бросил нас, бросил Калибан, бросил Империум!

– Ложь! – рычит Эль’Джонсон, но слова Забриила, словно когти, вонзаются в растравленные раны.

Лев знает, что никогда не собирался бросать Империум, но как часто он задавался вопросом, правильный ли выбрал курс? Кемос, Нуцерия, Барбарус: его сыны уничтожили эти миры, стараясь отвлечь предателей от Терры, расчистить путь для Сангвиния и Девятого.

А что, если бы Тёмные Ангелы ринулись вперёд, не считаясь ни с чем? Что, если бы Эль’Джонсон превратил свой легион в наконечник копья, столь любимый Сынами Хоруса, и вонзил его в горло брату-изменнику? Спасло бы это жизнь отцу?

– Ложь? Тогда где ты был десять тысяч лет? – вопрошает Забриил.
Примарх открывает рот, чтобы назвать того глупцом, но теряет дар речи.

Эль’Джонсон понимает и принимает тот факт, что ошибся. Забриил по ходу сюжета много рассуждает о том, что все те, кого вместе с Лютером отправили на Калибан, чувствовали себя преданными, они имели право злиться и даже ненавидеть своего генетического прародителя. Тут можно привести много цитат Падшего, но я ограничусь одной:

После того как ты отправил нас на Калибан, я видел тебя лишь однажды. Тогда флот обрушивал на нас огонь, а наши братья высадились на планету, чтобы вести войну.

Впервые за годы я мельком заметил тебя: ты прорубался через ряды новобранцев, которые никогда не взирали на тебя прежде, и в первом своём настоящем сражении в доспехах Первого легиона они вышли против своего же генного отца и его палачей. Они погибали за считанные мгновения, а ты шёл вперёд. Наверное, искал Лютера.

Больше я тебя не видел, однако даже после всего, что случилось потом, даже когда мир раскололся, а каждого из нас утащил варп, выражение твоего лица не стёрлось у меня из памяти. Я помнил его все эти долгие годы.
Ненависть и ярость, беспримесные и безудержные. Ты стремился убить нас, а мы лучше прочих знали: если ты что-то решил, тебя ничто не остановит.

Хотя ты и постарел, я узнал тебя в тот же миг, как увидел, ведь твоё лицо веками преследовало меня во снах. Я решил, что ты либо жалкое подобие моего примарха, сотворённое Хаосом и изрыгнутое Великим Разломом, дабы мучить меня, либо настоящий Лев, наконец явившийся закончить начатое. В обоих случаях я собирался дать отпор.

Интересно, что Лев не сразу приходит к тому, чтобы открыто признать своё несовершенство. И его можно понять. Ведь он намерен возродить мечту отца в Тёмном Империуме, а потому – не имеет права показать слабость смертным. Вот его первое признание:

– Оставайтесь настороже, – приказывает Лев, направляясь к деревьям. – Вряд ли мы идём к врагу, но осторожность никогда не помешает. К тому же бывало, что я ошибался, – едва слышно добавляет он.

Джонсон намеренно говорит это так, чтобы люди ничего не услышали, но обострённый слух Забриила мог уловить его слова. Однако вскоре Повелитель Первого примиряется с собой и понимает, что обязан прямо сознаться в своих ошибках:

– Я подвёл моего отца, – такие слова невольно слетают с губ Льва. – Боюсь, я подвёл и моих братьев, но я не хочу подвести моих сыновей.

Обратите внимание, Лев говорит невольно. Это слова, порождённые сердцем, а не разумом. Он абсолютно искренен и действительно ищет примирения с Падшими. Примарх осознал всю мелочность своих действий в прошлом и хочет измениться. Однако Джонсон видел, на что способен Хаос и отлично понимает, что не все Падшие стали изгоями из-за обстоятельств. Таков его вердикт:

– Я нуждаюсь в моих сыновьях. По крайней мере, в тех, кому можно доверять. Если Разрушение началось из-за злого умысла и лжи меньшинства, а прочие искренне не понимали, что творится, тогда я обязан дать моим сынам шанс показать мне, к какому лагерю они относились.

Разумеется, не все Падшие, даже верные Трону, готовы обновить свои клятвы верности Льву. Слишком сильна их обида и закономерный гнев туманит их взор. Как Джонсон не сразу приходит к пониманию необходимости перемен, так и его сыновьям нужно время, чтобы изменить своё отношение к нему. Впрочем, кто-то соглашается сразу. Вот один из эпизодов, когда Забриил находит группу Падших и хочет отвести их к отцу:

– Мне удалось убедить примарха, что хотя бы кто-то из нас ничего не знал ни о каких враждебных намерениях до того, как его войска пошли в атаку. Теперь он хочет найти всех своих живых сыновей. Думаю, Лев желает примирения.

– Примирения? – зарычал Афкар. – Он вырезал наших братьев: и воинов, которые были в легионе с момента его создания, и неофитов. А теперь он ждёт, что мы поверим, будто случилось недоразумение?

Красный Шёпот опустил оружие.

– Я пойду с тобой, брат.

То есть некоторые Падшие, вероятно – многие из них, все эти годы из последних сил сдерживали чувство вины и искали шанс на искупление. Даже если Лев первым открыл огонь, теперь он признал, что виноват, он изменился. И предлагал возможность измениться каждому Тёмному Ангелу, готовому вновь встать с ним плечом к плечу ради единственной задачи – защиты человечества. Эль’Джонсон прямо заявляет о своих намерениях правителям Авалуса после того, как спасает мир от варбанды предателей:

– Авалус ваш, – решительно сказал Лев. – Я не собираюсь править. У меня одна цель – очистить звёзды от мерзостей, которые терзают людской род.

Очевидно, здесь, как и в случае с Падшими, Эль’Джонсон абсолютно искренен. На протяжении всей новеллы Брукс раз за разом повторяет нам (и чуть позже я покажу это), что калибанец действительно оставил в прошлом лицемерие и упрямство. Он смирил свою гордыню и в его сердце больше нет места личным амбициям. Лев видит, что человечество осталось в одиночестве перед враждебной галактикой и он намерен, наконец, начать делать то, для чего был создан. Защищать.

Вероятно, именно поэтому Смотрящие-во-тьме по воле Императора в итоге даруют Первому меч и щит, завещанные ему отцом. Это именно та сила, о которой они говорили Льву в начале. Чистота помыслов, искренность, жертвенность. Всё это Джонсон нам ещё покажет и воистину – перед нами предстанет совершенно другой человек. Вовсе не импульсивный, мстительный и злобный Лев тридцатого тысячелетия, а… Что ж, я могу ещё долго и пафосно делиться своими восторгами по поводу перерождения калибанца, но правильнее будет передать эту честь куда более сдержанному Забриилу.

Грааль

Не все цитаты здесь будут прямой речью или мыслями Забриила. Некоторые принадлежат самому Льву, другие – Бруксу. Важнее то, что все они показывают нам нового Джонсона, буквально на наших глазах освобождающегося от грехов прошлого. И снова Брукс на первых же страницах раскрывает нам главное. Вот фрагмент схватки между Львом и Забриилом (когда они ещё не узнали друг друга):

Все эти события уместились примерно в десять секунд, прошедших с того момента, как охотник перелетел через объятых ужасом людей. Во время схватки он слышал их вопли и вздохи, но поворачивается к ним только сейчас. Они стоят на прежнем месте, держа в руках пучки палок – не оружие, а просто хворост, который собирали здесь. Маленькие, слабые создания, неспособные защитить себя от подобных угроз. Охотник полагает, что легко мог бы посчитать их жалкими. Возможно, когда-то, в неведомом прежнем бытии, он относился к ним именно так, если достаточно долго размышлял о различиях между ними и собой. Сейчас же он видит лишь жизни, которые нужно уберечь. Охотник силён, а люди слабы, и потому он будет одалживать им свою силу, пока они не перестанут в ней нуждаться.

Примарх ещё многое не вспомнил, но ему хорошо известно, каким он был раньше. Однако теперь смертные для него стали чем-то большим. Они стали его целью – теми, кого нужно защищать. А защищать он их должен потому что силён. И тут мне сразу вспоминаются слова Фулгрима из его сольника: «Удел сильных – защищать».

Дальше оказывается, что перерождённый Эль’Джонсон уважительно относится к смертным, причём даже если это обычные люди, не военные и не его союзники.

Дитя тихо всхлипывает, явно объятое страхом от жуткой картины произошедшего, а оба взрослых наблюдают за охотником, выпучив глаза. Один из них трясущимися руками держит шлем ловчего. Он вытер кровь листьями и, судя по следам на рубашке, собственной одеждой.

– Спасибо, – говорит охотник, принимая шлем.

Благодарность за поднятый и протянутый ему шлем – мелочь, на которую Эль’Джонсон из тридцатого тысячелетия не обратил бы внимания ни при каких обстоятельствах. А теперь посмотрите, как он заботится о людях в пылу битвы:

Охотник бросается вправо, потому что слева от него находятся люди. Он бы никого из них не задел, однако ему не хочется, чтобы болт-снаряды летели в их сторону. Смертные лишены его проворства, живучести или брони, поэтому их способно погубить даже попадание по касательной.

Обратите внимание – Лев знает, что болты не заденут смертных. Однако он не хочет рисковать, допуская трагическую случайность. Примарх тратит драгоценные ресурсы и поступается концентрацией ради оценки ситуации с позиции людей. Мне сложно представить, чтобы Лев из прошлого действовал подобным образом.

Однако не только смертные находятся под защитой Эль’Джонсона. Конечно, Астартес – лишь орудия, такова их суть, но Лев не готов рисковать своими сыновьями попусту. Если впереди неизвестность, он первым идёт вперёд. Вот как Лев заботится о Забрииле:

– Держись позади меня, пока мы не узнаем, с чем имеем дело, – говорит он Забриилу, после чего запускает процесс открытия дверей.

Да, можно сказать, что Лев оценивает Забриила как ресурс, необходимый ему для достижения цели. Ведь на тот момент это единственный Тёмный Ангел, который есть в распоряжении примарха и он лоялен к нему. Столь ценный актив логично беречь.

Но даже если так – Эль’Джонсон из 30к никогда не думал о подобном. Легионеры являлись для него не более чем расходным материалом (в подтверждение – кампания на Альтисе, после которой Лев невзлюбил Астеляна, не готового жертвовать братьями и смертными ради быстрой победы).

Кстати, раз уж мы перешли к Забриилу, любопытно отметить, как воин вспоминает о своё отце из прошлого и как оценивает примарха нынешнего. Вот его воспоминания о Льве из 30к:

Эль’Джонсон привлекал внимание благодаря своей силе и славе, но отталкивал людей мрачным нравом. Сущность примарха побуждала окружающих преклоняться перед ним, однако его характер удерживал их на расстоянии.

Точно и ёмко, не поспорить. А вот, как Забриил размышляет о Льве на Авалусе:

Слова примарха немного подняли настроение М’киа и остальным гвардейцам, которые всю дорогу выглядели слегка обескураженными. Если бы я, оказавшись на их месте, услышал, что кто-то успешно выдержал оборону против сил Хаоса, тогда как моему родному миру это не удалось, то подумал бы, что моему народу чего-то недоставало.

Лев же смог и отдать должное жителям Авалуса за то, как они сопротивлялись врагу, одолевшему другую планету, и подчеркнуть решимость камартцев, которые оправились от такой катастрофы. Хоть примарх и не владел искусством дипломатии так, как некоторые из его братьев, за время, проведённое с ним на Камарте, я успел заметить, что Эль’Джонсон изменился в этом аспекте.

Лев никогда не был хорошим дипломатом и не стремился им быть. Но теперь он действительно пытается понять людей и у него получается. Джонсон обретает то, чего у него никогда не было, – эмпатичность. Кстати, он сам честно признаётся в этом: «Примарх способен учитывать мысли и чувства других, но для этого ему нужно прилагать сознательные усилия». А вот момент освобождения столицы Камарта:

– Илин, доклад, – запрашивает Лев по воксу.

– Оставшиеся силы предателей отброшены в фабричный район, – отвечает Илин прерывистым из-за помех голосом. – Первое и второе бронетанковые формирования зашли туда вслед за ними и добили. Город ваш, владыка Лев.

– Город наш, Илин, – твёрдо произносит Лев. – Победа принадлежит жителям Камарта, и они все должны ею гордиться.

Эль’Джонсон отлично понимает, что это лишь начало и до победы ещё далеко. Но он не смеет разрушить надежды людей, осознавая, насколько для них это важно. И снова мне трудно представить, чтобы Лев времён Ереси поступил бы аналогичным образом:

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Ютуб-канал.

Группа ВК.

Телеграм-канал с анонсами и чатом.

Булвайф сражался плечом к плечу с Леманом из Руссов ещё до того, как на Фенрис прибыл Всеотец. Этот воин, как и многие соратники примарха, был слишком стар для трансплантации, но он не видел для себя иной судьбы, кроме нескончаемых битв среди звёзд рядом со своим вождём, а позже – генетическим отцом.

Уже тогда его звали Старый Волк, а спустя годы он получит прозвище Седобородый. Булвайф служил под командованием Йорина Кровавый Вой, ярла Декк-Тры, Тринадцатой великой роты, которую также называли Волчьими Братьями. Изначально считалось, что Проклятью Вульфена подвержены только воины этой роты, однако впоследствии миф был развеян, хотя в Тринадцатой легионеры действительно подвергались проклятью чаще всего.

Булвайф участвовал в кампании против Фааша, во время которой несколько воинов под его началом превратились в вульфенов. Старый Волк рассказал об этом только своему ярлу, скрыв информацию в том числе от примарха. Сложно сказать, насколько правильным или неправильным было это решение. Но вряд ли что-то изменилось бы в глобальном плане, узнай Русс о тех событиях.

Во время Битвы за Дулан ещё несколько Космических Волков поддались проклятью и это увидел Лев Эль’Джонсон. Калибанец сохранил тайну брата, но Леман был разгневан тем, что Йорин не рассказал ему о проблеме Тринадцатой роты. Разумеется, Сыновья Русса и раньше поддавались своему изъяну, но в последнее время их становилось всё больше и примарх должен был об этом знать.

Когда Йорин впал в немилость, ярлом Декк-Тры стал Булвайф. В качестве командующего 954-м Экспедиционным флотом Старый Волк успешно провёл кампанию в субсекторе Ламмас. Противостояние длилось семь лет, в результате субсектор был освобождён от тиранов и присоединился к Империуму.

Тем не менее, кампания прошла совсем не так, как хотелось бы ярлу. Он переживал о том, что фактически устроил геноцид нескольких систем, и не скрывал своих чувств. В качестве примера приведу небольшую цитату из разговора Булвайфа с его лейтенантами – Хальвданом и Юргеном, после приведение к Согласию Кернунноса, столичного мира Ламмаса:

– Нужно было убить их всех до единого. Они ничему не научатся, можете быть уверены. В следующие десять-двадцать лет нам придётся вернуться и закончить начатое.

Юрген покачал головой в ответ на слова Хальвдана.

– Субсектор Ламмас всё ещё будет тенью былого и через сотню лет, – сказал он. – Мы тщательно проделали свою работу, брат. Каждый город, каждый промышленный центр, каждый космопорт придётся восстанавливать заново.

– Бессмысленные потери, – пробормотал Волчий лорд, чем удивил обоих. – Столько разрушений. Столько жизней выброшено впустую, и всё ради шести надменных дураков.

Тираны Кернунноса сохранили немало технологических чудес эры ТЭТ, а их власть над многомиллиардным населением субсектора оказалась прочнее керамита. Космические Волки достигли всех своих целей, они разгромили флот и армию тиранов, а их самих поставили на колени, заставив принести клятвы верности Повелителю Человечества. Кернуннос больше не мог сопротивляться и уже не сможет, но ценой этого послужило то, что Шестой легион отбросил целый регион в развитии как минимум на век, а то и больше.

Однако у Булвайфа не нашлось достаточно времени, чтобы корить себя за эту Пиррову победу (с его точки зрения, но не с точки зрения имперских стратегов). Неожиданно пришёл новый приказ – направляться в систему Телкара, чтобы там встретиться с остальной частью легиона для выдвижения к Просперо. Хотя в приказе не было деталей, он имел высший приоритет и исходил лично от примарха. На его исполнение Русс дал Тринадцатой роте Булвайфа пять месяцев, но так как многие флотские соединения и боевые группы Астартес добивали врага на периферии Ламмаса, столь сжатые сроки выглядели малореалистичными.

Судьба сделала выбор за Булвайфа. Одновременно с приказом Волчьего короля он получил сигнал с планеты Антимон на восточной границе субсектора. Ранее об этой планете не было известно, так как её экранировали варп-штормы, бушевавшие в регионе ещё со времён Долгой Ночи. Но теперь Имматериум стабилизировался и Терра получила возможность восстановить связь с ещё одной утраченной колонией, пусть даже в архивах о ней не имелось записей.

Я не буду пересказывать весь сюжет рассказа «Волк у дверей» Майка Ли. Ограничусь лишь эпизодами, которые важны для понимания личности Булвайфа. Лейтенанты Волчьего лорда рекомендовали ему оперативно собрать Экспедиционный Флот и выдвигаться к Телкару, как предписывал новый приказ. На это Булвайф ответил следующее:

– Как это – что мы можем получить? Сто двадцать миллионов заблудших душ для начала. Не говоря уже о чести нашей роты! Примарх послал нас сюда, чтобы привести миры субсектора к Согласию – все миры, – и именно это я собираюсь сделать. Потребуется по крайней мере еще восемь недель, чтобы собрать остальную часть роты на Кернунносе; за это время мы должны разобраться с новой задачей.

Волчий лорд взял всего один крейсер – «Железный волк» – и направился к Антимону. Когда он высадился на планету, оказалось, что с ним связался не правящий совет, а сын одного из сенаторов. Вскоре Волки узнали, что Антимон не хочет присоединяться к Империуму Человечества и намерен сам разбираться со своей проблемой. А проблема заключалась в Тёмных Эльдарах кабала Кричащего Сердца, которые каждые семь лет приходили сюда и собирали кровавую дань.

Однажды армигеры – военная элита Антимона – рискнули сразиться с эльдарами и планета поплатилась жестокой чисткой. С тех пор совет планеты упразднил армигеров и каждые семь лет просто отдавал монстрам на убой заключённых. А если заключённых не хватало, по всему Антимону проводилась лотерея и те, кому не повезло, отправлялись в лапы инопланетным чудовищам. Разумеется, аристократические семьи в лотерее не участвовали.

Чёрная ярость охватила Волчьего лорда. Ни один человек, неважно, насколько высокопоставленный, не мог назвать Космического Волка лжецом и остаться в живых. Булвайф всеми силами старался сохранить самообладание: лучше стерпеть клевету дурака и надеяться, что разум возьмёт верх, чем обнажить сталь и принести разрушение ещё одному человеческому миру.

В этом эпизоде Булвайф демонстрирует невероятную силу воли. Он искренне хочет избежать кровопролития, выступая мудрым лидером и великолепным оратором. Но ему не хватило времени, потому что «Железный волк» на орбите был внезапно уничтожен эльдарским флотом. Вскоре ксеносы высадились на планету и их оказалось слишком много, чтобы отделение из двенадцати Космических Волков могло бросить им открытый вызов.

И снова лейтенанты Волчьего лорда рекомендовали ему не вмешиваться. У них была «Грозовая птица» и Экспедиционный Флот должен был через пару месяцев выслать сюда эскадру, не получив вестей от «Железного волка». Но Булвайф не согласился со своими воинами:

– Я говорю, что это не наш бой, – пояснил лейтенант. – Этот народ – не имперские граждане. Более того, их лидер назвал тебя лжецом и заявил, что не хочет иметь с нами дел. Если бы вчера не появились эти ксеносы, мы были бы сейчас на «Железном волке», планируя кампанию по завоеванию планеты и принуждению её к Согласию.

Глаза Булвайфа сузились в ответ на откровенное заявление лейтенанта, но в конце концов он кивнул.

– Ты всё правильно сказал, брат, – признал он. – Но это ничего не меняет. Мы – воины Императора и защитники человечества. Всего человечества. Если мы не соответствуем этому идеалу, то кровь, пролитая нами до сего момента, была напрасной, и будь я проклят, если это допущу.

Как я уже сказал, Волки просто не имели достаточно сил, чтобы противостоять эльдарам в открытую. Впрочем, Булвайф сделал именно это – атаковал авангард ксеносов. Тут не могу не процитировать два эпизода из встречи Волков с передовым отрядом противника, который, нужно отдать ему должное, представлял существенную опасность даже для Астартес, но в тот момент был слишком самоуверен. Первый эпизод – когда Булвайф приветствует врага:

Слушай меня, чужак. Ты мучил и грабил этих людей веками, так что, подозреваю, твой народ научился нашему языку. Я Булвайф из руссов и названый брат Лемана, примарха Шестого легиона. Жители этого мира под моей защитой, чудовище. Ты пришёл сюда на свою погибель.

Храбро, твёрдо, пафосно. Всё, за что мы любил Космических Волков. Но есть ещё одна черта, которая нам в них импонирует. Проявление этой черты мы видим чуть позже, когда Булвайф понимает, что перед ним – лишь мелкая сошка, а не лидер чужаков:

– Так, значит, не ты предводитель этой гнусной орды?

Ксенос равнодушно рассмеялся:

– Я лишь ничтожный слуга Даррага Шаккара, архонта кабала Кричащего Сердца. Именно он держит в своих когтях этот варварский мир.

Волчий лорд медленно кивнул.

– Тогда нам больше не о чем говорить.

Быстрее молнии правая рука Булвайфа метнулась к плазменному пистолету у бедра, и выстрел попал чужаку между глаз.

Дальше на протяжении нескольких месяцев Космические Волки вели партизанские действия против Мучителей, как называли ксеносов антимонцы. В итоге, четверо легионеров получили критические ранения и больше не могли сражаться. Однако Волки уничтожили сотни эльдар и десятки единиц ксеносской бронетехники. Но главное – люди Антимона тоже начали оказывать врагам сопротивление.

Затем Бульвайф объединился с возрождённой кастой армигеров, во главе которой встал Андрас, тот самый сын сенатора, который привёл Космических Волков на Антимон. Лейтенанты Волчьего лорда по-прежнему были против продолжения конфронтации с ксеносами, тем более, что вскоре должно было появиться подкрепление. Но антимонцы, вдохновлённые подвигом отряда Булвайфа, действительно начали меняться. Они перестали приносить ксеносам подношения, а для самих Волков начали оставлять в схронах лекарства, пищу и знаки почтения.

Мы крестоносцы, Хальвдан. По воле Всеотца мы должны спасти потерянные миры и вернуть их человечеству. Если есть хоть малейший шанс на то, что нам удастся убедить местных жителей в нашей правоте и тем самым избежать повторения событий на Кернунносе, то ради этого шанса я сделаю всё, что в моих силах. Буду сражаться до последнего вздоха, если понадобится.

Здесь Булвайф – истинный сын Лемана из Руссов, в чьих генах живёт сам Повелитель Человечества. Он вовсе не бездумное орудие возмездия, а доблестный рыцарь из древних терранских легенд. И его порыв, несомненно, благороден, хотя мотивом и выступает гнетущее чувство вины за Кернуннос. Впрочем, вскоре всё станет куда хуже.

Космическим Волкам и армигерам удалось устроить отвлекающий манёвр, благодаря чему Волчий лорд проник на базу ксеносов. Он убил предводителя тёмных эльдар, что мгновенно нарушило цепочку командования, сделав врага беззащитным.

Вскоре пришло долгожданное подкрепление и флот чужих был разгромлен. Однако Андрас отказался присоединяться к Империуму. Он заявил, что его мир наконец обрёл вожделенную независимость и не собирается её сразу терять, хотя антимонцы, безусловно, благодарны Булвайфу за помощь.

Волчьему лорду не требовалось большего. Он уважал Адраса и даже называл его братом, ведь они вместе проливали кровь на этом мире ради его народа. Однако же молодого аристократа невозможно было переубедить и Булвайф с сожалением понял, что Хальвдан и Юрген всё это время были правы. На лице Волчьего лорда не дрогнул ни один мускул, когда он ударом силового топора располовинил Андраса, а его воины расстреляли из болтеров оставшихся армигеров.

Антимон был подвергнут орбитальной бомбардировке и его дальнейшая судьба неизвестна. Впрочем, её нетрудно предсказать. Правящую элиту планеты и, вероятно, значительную часть вооружённых сил пришлось уничтожить. Однако простые люди хорошо знали, что для них сделали имперцы. Маловероятно, что Антимону требовался полноценный геноцид, как Кернунносу. В рассказе Ли чётко определено, что местное население видело в Космических Волках своих союзников и освободителей.

Тем не менее, кровь пролилась. Впрочем, у Булвайфа, как всегда, не нашлось времени, чтобы примириться с этим. И нужно сказать, что Волчий лорд всё же был не самым типичным Космическим Волком, он оказался гораздо ближе к своему примарху, чем большинство ярлов. Булвайф действительно ценил человеческую жизнь и чётко понимал, для чего были созданы Астартес. Он был готов умереть ради людей, ещё не присоединившихся к Империуму. Это делает ему честь.

И это же, вероятно, объясняет, почему во время Сожжения Просперо он не позволял себе и толики сомнений, буквально исполняя приказы своего отца. Гнев и скорбь Космического Волка усилили фанатичную ненависть к предателям, которая и без того так ярко пылала в его крови. Именно на Просперо Волчий лорд стал тем, кем его задумали – Палачом Императора.

Тем не менее, Булвайф не предвкушал битву, хотя многие Волки едва ли не гордились тем, что Шестой легион вновь призвали в качестве Палачей Императора. Вот слова Волчьего лорда перед высадкой на планету:

Легион, уничтожающий другой легион – грязное дело. Мы не должны испытывать радости от убийства наших братьев. «Будьте жестоки и расчётливы, – сказал нам Волчий Король, – не прославляйте падение Магнуса и его сыновей. Но и не проявляйте милосердия!»

Во время битвы на поверхности планеты отряд Булвайфа последовал за легионером Пятнадцатого по имени Иззакар Орр в его библиотеку. Причём в разговоре с другим Космическим Волком, Грейгором, Булвайф утверждает, что эту задачу ему поставил примарх. Не вполне понятно, что он имеет ввиду, но последующие события говорят о том, что перед ротой ярла действительно стояла особая миссия, которая заключалась в выслеживании и устранении самых опасных колдунов.

Так или иначе, Орр сбежал из библиотеки через портал и Булвайф отправился за ним без лишних раздумий. Вскоре воины ярла нашли новый портал и прошли через него. Там они встретили ещё несколько отрядов, которые тоже двигались от портала к порталу, планомерно зачищая все локации на своём пути.

Группировка Булвайфа побывала на другой планете, а потом некоторые члены отряда оказались в Тизке на несколько часов позже актуального временного потока, попав под бомбардировку собственного флота. Продвигаясь дальше через Портальный Лабиринт, они в конечном итоге вышли в зеркальный зал, где каждый из воинов принял бой с самим собой, но в обличье вульфена. Затем на них накинулись ждавшие в засаде воины Тысячи Сынов, но внезапно появившийся Иззакар Орр поместил всех, кроме Булвайфа, в стазисный пузырь.

Орр сказал, что Космические Волки не обучены правильно перемещаться через Портальный Лабиринт, поэтому каждый проход через очередной портал отбрасывает калибровку сети на века назад. Иззакар предложил Старому Волку временное перемирие, пообещав, что выведет всех обратно в Тизку. Но у Булвайфа был конкретный приказ, поэтому он убил Орра, а его воины истребили оставшихся колдунов. Однако со смертью Иззакара портал, ведущий в Тизку, схлопнулся и Тринадцатая рота осталась в Портальном Лабиринте.

Спустя почти двенадцать тысячелетий Булвайфа нашёл рунный жрец Ньял Призывающий Бурю, который прибыл на Просперо и вошёл в Портальный Лабиринт с помощью Иззакара Орра, который, как оказалось, не вполне умер тогда в битве со Старым Волком. К тому моменту из Тринадцатой роты выжило всего двести воинов и они продолжали охотиться на Сынов Магнуса, путешествуя между разными временами, мирами и эпохами. Кстати, в финале этой истории Иззакар Орр отказывается следовать за своим отцом, но эту историю я уже рассказывал на серии стримов про Пятнадцатый.

Что касается Булвайфа, его рота покинула наконец Портальный Лабиринт и вместе с Ньялом вернулась на Фенрис. Воины Старой Гвардии легко влились в Орден, где к ним отнеслись с большим уважением, и продолжили сражаться с предателями в новой эпохе. В том числе Булвайф бился плечом к плечу с Рагнаром Черногривым против колдуна Мэдокса на Теневом Чарисе.

В настоящий момент это последняя строфа саги о Булвайфе Седобородом, чья ненависть к Сыновья Магнуса оказалась настолько сильна, что он пережил бессчётные эоны в Портальном Лабиринте, путешествуя по всей галактике и без счёта истребляя предателей на проклятых мирах. И мы можем не сомневаться, что история Старого Волка, во многом воплощающая историю его легиона, далека от завершения.

Ютуб-канал

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом

Мы ничего не знаем о Бьорне до событий Ереси Хоруса. Когда Каспер Хавсер прибыл на Фенрис, чтобы стать летописцем Космических Волков, Бьорн по ошибке сбил его шаттл и учёный едва не погиб. Каспера спасли местные, вовремя подоспев на помощь. Однако затем появился гроссвалур – одно из наиболее смертоносных морских чудовищ, обитавших в фенрисийских океанах. Кстати, гроссвалур присутствует в исландском фольклоре и описывается как большой и злобный полукит-полуконь.

Гроссвалур неминуемо убил бы Хавсера и спасших его фенрисийцев, но вмешался Бьорн. Он пришёл спасти Каспера, потому что едва не убил его. Сразив гроссвалура, воин позвал учёного с собой, но тот отказался уходить без двух фенрисийцев, которые помогли ему. Их звали Фит и Бром. Бьорн нехотя выполнил просьбу Хавсера. В дальнейшем, Бром погиб во время обучения, тогда как Фит в итоге успешно прошёл Генетическое Вознесение и стал Сыном Русса по прозвищу Богобой.

Важно отметить, что при первой встрече с Бьорном Хавсер самостоятельно перевёл его имя с фенрисийского (в действительности с древнескандинавского). Учёный произнёс имя на Низком Готике, получилось не Бьорн, а Медведь. Чуть позже это спасёт воину жизнь.

Вот, как Хавсер описывает внешность Бьорна:

Его лицо было вытянутым и благородным, с высокими скулами, длинным носом и несколько выступающим ртом, похожим на рыло. Нет, не на рыло, на морду. Замысловатые изгибы коричневых татуировок повторяли очертания лица Медведя, подчеркивая его скулы, нос, а также края щек и бровей. Кожа его была обветренной и выдубленной. Казалось, лицо было вырезано из дерева, словно фигура на носу драккара.

Ярлы решили, что Каспер должен стать скальдом и приписали его к Тра – Третьей великой роте, которой командовал Огвай Огвай Хельмшрот. Хавсер должен был всюду следовать за стаей Бьорна, чтобы запоминать деяния воинов, впоследствии передавая их изустно, как было принято на Фенрисе. Именно поэтому мы хорошо знаем все последующие события, связанные с Бьорном.

В частности, нам известно, что Третья великая рота принимала участие в усмирении Оламской Тишины – человеческой цивилизации, считавшей себя истинной наследницей Терры и не признававшей власть Империума. Всем новорождённым оламиты имплантировали уникальную бионику, количество которой увеличивалось с годами. В результате, к совершеннолетию от человека оставался только головной мозг и часть спинного мозга. Все люди Оламской Тишины были объединены в общую социальную сеть.

Военную элиту оламитов имперцы прозвали сверхсиловиками – эти глубоко аугментированные существа имели две головы и четыре руки, представляя собой грозных противников даже для Астартес. Во время кампании стая Бьорна не раз спасала Хавсера, так как Волки поклялись защищать его даже ценой собственной жизни. В одной из битв погиб Хеорот Длинный Клык, рунный жрец и почтенный ветеран. После этого все воины стаи Бьорна по очереди пришли к Хавсеру и поведали ему, что знали о Хеороте. Каспер объёдинил их истории в одну сагу и рассказал её на похоронах Хеорота.

Интересно отметить, что пока Хеорот умирал, Каспер находился рядом с ним и думал, что воин восстанавливается, по крайней мере, жрец производил именно такое впечатление. Но впоследствии оказалось, что к тому моменту, когда Каспера и Хеорота нашёл Бьорн, Хеорот был мёртв уже двенадцать минут, хотя скальд закончил разговор с ним буквально мгновение назад.

То есть биологически Хеорот умер, но ещё двенадцать минут оставался с Хавсером, чтобы защитить его от возможных врагов и рассказать немного правды о Фенрисе. Например, он поведал летописцу, что Бром, один из фенрисийцев, некогда спасших его, на самом деле не умер, а на заключительном этапе испытания поддался Проклятью и превратился в волка.

Позже стая Бьорна, как и вся Третья рота, была призвана на Никею, чтобы присутствовать во время слушаний по делу Алого Короля. Там к Хавсеру пришёл демон в обличье Амона – советника Магнуса. Амон сумел обездвижить Тавромахиана, кустодия, приставленного к Хавсеру. Но рядом появился Бьорн, который выстрелил в демона из болтера, а потом бросился на него в рукопашную.

Демон взял алебарду кустодия и извлёк из его разума знания о том, как сражаться этим оружием. А ещё, судя по всему, он получил весь воинский опыт Тавромахиана, потому что Бьорн едва мог с ним совладать. В итоге лже-Амон поразил Космического Волка в бок, но тот сам вогнал алебарду ещё глубже, подтягивая к себе противника. Он избил Амона и уже собирался зубами порвать ему горло, когда Хавсер остановил воина, сказав, что враг нужен живым. Бьорн бросил демона на землю и секирой вырезал на его груди фенрисийских оберег. Демон вскочил, источая неестественный свет и эктоплазму, и бросился прочь. Однако его уже ждали кустодии вместе с Сёстрами Безмолвия.

Следующая веха в истории Бьорна – Сожжение Просперо. Он участвовал в битве как рядовой воин, член стаи Йормунганда Два Клинка. Во время сражения Бьорн, продолжая следовать своей клятве, сразился с демоном, который преследовал Хавсера. Демон явился в обличье Хоруса. Он пытался взять контроль над Бьорном, выкрикивая его имя, но ничего не вышло. Причина заключалась в том, что имя Волка демон взял из разума Каспера, который продолжал называть его Медведем. Но перевод имени на другой язык не имел такой же силы, как оригинальное имя на родном языке воина. Лишь впоследствии Хавсер поймёт свою ошибку, которая фактически спасла жизнь не только Бьорну, но и самому скальду.

При всём уважении к Бьорну, едва ли он сумел бы одолеть демона, но тот внезапно использовал энунцию. Топор Волка и его левая рука до локтя были охвачены колдовским пламенем и тут уже пришёл черёд скальда спасать своего защитника. Видя, что имматериальный огонь поднимается выше, он отсёк Бьорну руку в локте. В этот момент на помощь пришёл Хельвинтер, который привёл с собой двух дредноутов. Строго говоря, даже такой силы не было бы достаточно для победы над злом, но оказалось, что Хельвинтер также захватил с собой Сестёр Безмолвия.

После Сожжения Просперо Космические Волки угодили в засаду Альфа-легиона и были вынуждены отступать. К тому моменту Бьорну уже не нужно было защищать Хавсера, потому что скальда отправили на Фенрис и поместили в стазис. Хотя Волки прониклись уважением к летописцу, они понимали, что его душа запятнана Хаосом, ведь именно Хавсер всё это время был носителем демона, который на Никее превратился в Амона, а потом появился на Просперо. Так Бьорн, прозванный Одноруким, освободился от своей клятвы.

Во время одного из пустотных сражений с Альфа-легионом, корабль Бьорна, который назывался «Хэллрайдер», сошёлся с вражеским судном и уничтожил его. Выпущенные Альфой штурмовые корабли также были сбиты, но пять десантных торпед пробили корпус «Хэллрайдера». Волки убили всех предателей, рискнувших проникнуть к ним на борт. Причём последний воин Альфы, которого убил Однорукий, на вопрос Бьорна «Зачем вы это делаете?» ответил «За Императора», чем немало озадачил Волка. Впрочем, у Бьорна не было времени на раздумья, потому что Волчий флот отступал.

«Хэллрайдер» приблизился к «Храфнкелю» и Однорукий приказал своим бойцам погрузиться на штурмовые торпеды, чтобы как можно быстрее оказаться на флагмане, который Альфа штурмовала буквально со всех сторон. На «Храфнкеле» воины Бьорна успешно убивали предателей, пока им не встретился вражеский дредноут. Однорукий должен был погибнуть, но его спас Леман Русс, который буквально разорвал «Контемптор» на части. После этого боя Волчий Король приказал Бьорну остаться на «Храфнкеле».

Вскоре после того, как Джагатай Хан отказался помочь Космическим Волкам, Леман наконец поведал Бьорну, почему так внезапно приблизил его к себе и приказал оставаться рядом:

– Ты станешь наследником, – сказал Русс. – Посмотри, что мы натворили – я и мои возлюбленные братья. Тебе предстоит расхлебывать это.

– Но в этом виноват Хорус, – возразил Бьорн.

– А почему он восстал? – печально спросил Русс. – Известны ли нам причины? Расскажут ли эту историю?

Он покачал лохматой головой.

– Запомни, как это произошло, Однорукий. Запомни хорошенько. Ты будешь нужен легиону, чтобы сохранить эти знания.

– Вы не покинете нас, – сказал Бьорн так, словно был действительно уверен в своей правоте.

– Однажды покину, – мрачно ответил Русс. – А вот насчёт тебя я не уверен. Твой вюрд мне неясен.

Интересно, что Волчий Король уже не в первый раз демонстрирует способность прозревать будущее. Вряд ли у него были видения, как у Сангвиния или Кёрза. Скорее смутные грёзы, которые, однако, Леман из Руссов истолковал верно. Ведь в приведённом эпизоде он фактически пророчит свой уход после Ереси Хоруса и возвышение Бьорна до Великого Волка.

Так или иначе, к тому моменту, когда флот Шестого решил скрыться в туманности Алаксес, Повелитель Зимы и Войны пребывал в смятении и отстранился от управления остатками легиона. Именно Бьорн сумел привести Лемана в чувство. Он прямо заявил о том, что Хорус использовал Космических Волков, а Магнус оказался прав, утверждая, что Русс – клинок не в той руке.

Дальнейшие события нам хорошо известный – Волчий Король решил принять последний бой, но его спасла «Химера» Тёмных Ангелов. После этого преображённые Космические Волки отправились к Терре, а затем на Фенрис, чтобы примарх спустился в Нижний Мир.

Рунный жрец Ква, который проводил ритуал, повелел, чтобы Бьорн сел на специальный камень у Врат Суртура и не оборачивался, пока Русс не вернётся. Однорукий должен был закрыть глаза и не открывать их, несмотря ни на что. Кстати, Ква называл Бьорна Разящей Рукой, что воин сначала воспринял как издёвку. Но Ква ответил, что таково истинное имя Бьорна и однажды он всё поймёт.

Когда демоны убивали рунных жрецов, Бьорн не вмешивался и не оборачивался. Ква сказал, что если воин ослушается, Хаос может через него отравить весь легион. Позже явился Русс, но Однорукий догадался, что это не его отец. Демон уже собирался убить воина, но тут вернулся истинный примарх и сразил порождение варпа Копьём Императора. Бьорн выдохнул с облегчением, ведь если бы Волчий Король не пришёл, именно он должен был принести в Клык скорбные вести.

После этих событий Бьорн стал ещё более замкнутым, чем раньше. Он полагал, что его вюрд проклят и сторонился братьев, чтобы живущее в нём зло не коснулось их. Однако Русс считал иначе. Во время Битвы при Трисолиане-IV примарх приказал Однорукому сражаться рядом, сказав, что их судьбы переплетены. После того, как Леман фактически убил Хоруса, но получил тяжёлые раны, именно Бьорн вытащил своего отца из ада на «Мстительном Духе». Он сопровождал Русса вплоть до Яранта и не отходил от его ложа.

Когда прибыл Коракс, Волчий Король ненадолго пришёл в себя, а потом снова отключился. По велению рунных жрецов Бьорн подошёл к бредящему Леману и попытался взять из его рук Копьё Императора. После секундного сопротивления примарх расслабил пальцы. Однако никто из Волчьих Лордов не рискнул взять копьё себе, так что оно осталось у Бьорна.

Во время последней битвы на Яранте Однорукий сражался с Гунгниром в единственной руке, разя предателей в самом сердце схватки. Однако Коракс уговорил Бьорна скомандовать отступление и Космические Волки ушли с Яранта вместе с Гвардией Ворона.

Мы мало знаем о судьбе Однорукого на заключительном этапе Ереси Хоруса и в период Великого Очищения. Известно, что когда Русс пришёл в себя, он не забрал Копьё Императора, оставив его Бьорну. После принятия Кодекса Астартес Разящая Рука наконец стал Волчьим Лордом. Фактически он и раньше являлся советником примарха, но не имел надлежащего титула, так как был молод в сравнении с ярлами легиона.

Бьорн разозлился на своего отца, когда тот решил уйти в Око Ужаса, ничего не объяснив. Из всей Волчьей Гвардии только Бьорна Русс отказался взять с собой. Через семь лет Бьорн был назначен Великим Волком – Магистром Ордена Космических Волков. Он тут же объявил Великую Охоту, когда группировки Волков направлялись в разные уголки галактики, чтобы отыскать Русса. Говорят, что Леман приходил к Борну в грёзах, но правда это или фантазии скальдов – мы не знаем.

В 934.М31 во время Восстания Проксимы Бьорн был тяжело ранен и его поместили в саркофаг дредноута. Так Однорукого постигла участь, которой он всегда боялся. Однако ему достался не обычный «Контемптор», «Левиафан» или «Дередео». Это была уникальная, никому не известная модель. Она имела такой же уровень бронирования и огневую мощь, что и другие подобные машины, но превосходила их в скорости. Саркофаг Бьорна оказался удивительно манёвренным и у него не было задержки между мысленной командой оператора и реакцией сервоприводов. Это позволяло Бьорну сражаться так, как он сражался всегда – на инстинктах.

В последующие столетья Бьорна пробуждали от стазисного сна только по необходимости. Например, он участвовал в Битве за Клык и бесстрашно вышел против Магнуса. Разящая Рука нанёс демон-принцу такой ущерб, которого тот не получал со времён Ереси. Впрочем, Алый Король победил Великого Волка, оторвав ему обе руки. Однако он помедлил с убийством врага, коснувшись души Бьорна. Дальше подошло подкрепленье и Разящая Рука был спасён.

В настоящий момент Бьорн – самый старый из Космических Волков, его почитают наравне с примархом. Однако пробуждается он всё реже. За тысячелетия в стазисе характер воина совсем испортился. Впрочем, он по-прежнему умён и мудр, а на поле боя мало что способно составить ему конкуренцию.

На этом можно было бы закончить рассказ о Бьорне, рабе вюрда. Но в этом рассказе будет недоставать чего-то очень важного, если я упущу событие, которое произошло в неизвестный момент времени после Яранта и до возвращения Космических Волков на Терру.

На вулканическом мире Грит Шестой легион столкнулся сразу с тремя угрозами – агрессивной человеческой цивилизацией, захватчиками-ксеносами и космодесантниками-предателями.

Космические Волки усмирили гритских тиранов, вырезали чужих и истребили отступников. Бьорн сражался на острие фронта день за днём и слава о его стае наполняла сердца боевых братьев гордостью пополам с завистью. Его всё чаще называли Разящей Рукой, даже Русс использовал это прозвище, ставя Бьорна в пример другим. В финале кампании Разящая Рука сошёлся в бою с демон-принцем Арваксом Архиубийцей. Наступление Волков захлебнулось. Прибытие Русса на поле боя изменило расклад сил, но именно Бьорн развоплотил демона.

Боевые братья ревели имя Бьорна, Русс демонстративно чествовал его. Но на лице Разящей Руки отражалась одна лишь скорбь. Когда пламя пожарищ опало и радиоактивный дождь прибил пепел к земле, воин стоял на горе трупов со слезами на глазах. Он оплакивал свою стаю, из которой кроме него не выжил никто. После этого Бьорн отказался командовать другими воинами, став первым Одиноким Волком. Позже эта традиция приживётся в легионе и ордене – если боец оставался один из своего отряда, он не вступал в новый, навсегда оставаясь в одиночестве.

На Грите Бьорн дал клятву, что найдёт Арвакса и убьёт его по-настоящему. Лишь спустя пять лет Разящая Рука смог отыскать врага. Почти одновременно его нашёл и Русс, но примарх опоздал на несколько минут, став свидетелем титанического поединка между его любимым сыном и демон-принцем Кхорна. Бьорн вырвал горло чудовища и разорвал его пополам своим силовым когтем. Некоторые саги утверждают, что именно тогда Русс сделал Бьорна эйнхерием, членом Волчьей Гвардии.

Бьорн сразился с Арваксом ещё раз спустя десять тысячелетий. На мире Мореаль Орден Космических Волков столкнулся с демоническим вторжением и воины были вынуждены пробудить Великого Волка. Капсула с дредноутом рухнула в центре апокалипсического сражения и Бьорн в одиночку изменил ход всей кампании. Тогда он снова одолел демон-принца, но стало ясно, что древний воин стал забывать свою прошлую жизнь. Он не смог вспомнить всех воинов своей первой стаи.

Но вернёмся в период Ереси Хоруса. Некоторые источники утверждают, что именно Грит и последующая охота на Арвакса позволили Бьорну раскрыться. Русс увидел в нём не только умелого воина, но и мудрого стратега. Примарх понял, что когда он уйдёт в Око Ужаса, не останется лучшего кандидата на роль Великого Волка, чем тот, кто меньше всего хочет командовать. Пройдя путь одиночки, искупив своих грехи перед павшими братьями, Разящая Рука доказал свою доблесть и продемонстрировал выдающиеся навыки. После ухода примарха и других эйнхериев ни у кого не было сомнений, кто должен возглавить орден.

Сомнений в нём нет и сейчас, ибо Бьорна пробуждают лишь в самые тёмные часы, когда орден в очередной раз замирает в шаге от бездны. Теперь прозвище «Разящая Рука», которое ему когда-то дал Ква, уже не кажется глупой шуткой. Оно кажется истинным вюрдом Бьорна, чей путь с самого начала был неразрывно связан с судьбой его примарха. Но когда примарха не стало, странствие Бьорна только началось. Истинный Сын Русса, суровый и мудрый, он стал воплощением своего легиона и одно его имя уже тысячи лет наполняет сердца молодых Волков инстинктивным пламенем ликования, поселяя в разумах врагов первобытный ужас и подлинное чувство неминуемого поражения.

Ютуб-канал

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом

Бёдвар Бъярки – Рунный волк

Бёдвар Бъярки родился на Фенрисе. Мы ничего не знаем о его становлении и возвышении в легионе Космических Волков. К моменту Ереси Хоруса Бёдвар являлся рунным жрецом Тра, Третьей великой роты.

Бъярки был стройнее и ниже большинства боевых братьев, обладал проницательным взглядом и крючковатым носом, что делало его похожим на орла. На его доспехе были выгравированы рунические символы, он носил амулеты из клыков на железных кольцах, прикреплённых к броне.

По словам Бёдвара, ему и его воинам не выпала честь стать полноценной Наблюдательной Стаей, которые по приказу Русса и Малкадора были направлены к каждому из примархов. Вместо этого Бъярки получил от Волчьего Короля другой приказ – найти главного библиария Ультрамаринов Диона Прома и оценить его лояльность. Иными словами, стая рунного жреца должна была следить за тем, чтобы Тринадцатый легион не нарушил Некийский Эдикт.

В группу Бёдвара Бъярки входили мастер нуль-копья Свафнир Раквульф, Ольгир Виддоусин, щитоносец Гирлотнир Хельблинд, а также Харр Балегюр. Все они сражались на Просперо и выжили, хотя потеряли многих братьев и сами заплатили немалую цену. Например, в теле Гирлотнира теперь было больше бионики, чем плоти, а Балегюр вырвал себе глаз, когда чернокнижник Тысячи Сынов попытался отравить его разум варпом.

Дион Пром стал Странствующим Рыцарем Малкадора и выполнял для него не самые приглядные поручения. Например, он участвовал в проекте «Титан», помогая найти психически одарённых воинов и убивая тех, кто оказался недостаточно силён или потенциально опасен. Когда Сигиллит включил Прома в группу, занимавшуюся поисками Осколков Магнуса (хотя на тот момент приказ звучал иначе), Бёдвар Бъярки последовал за бывшим библиарием.

Во время битвы в Камити Соне, тюрьме для псайкеров, стая рунного жреца сражалась рядом с Промом, Нагасеной и остальными. Сначала они бились против освободившихся заключённых, потом столкнулись с группировкой Аримана. Вот, как Дион описывает Бёдвара и его воинов в бою:

Фенрисийцы сражались рядом с ним, всё больше углубляясь в толпу варп-одарённых узников. Бёдвар, воплощавший собой первобытную ярость и неистовство стихии, напускал на противников вихри ледяных осколков и чёрные, как угольный прах, аватары древних волков. Всех, на кого падал зловещий взор рунного жреца, разили зимние молнии.

Свафнир Раквульф оборонял его слева, отсекая неприятелям конечности чем-то вроде гарпуна с длинным зазубренным клинком. От одного вида глянцевито искрящихся лезвий нуль-оружия Диону хотелось переломить его древко о колено.

Справа от Бъярки бился Виддоусин, который прикрывал командира баклером с потрескивающим энергополем. Харр Балегюр и Гирлотнир Хельблинд бились поодаль от них, как волки-одиночки; они разили врагов с остервенением берсерков, распевая очажные баллады Этта.

В той битве Космические Волки спасли библиария Ультрамаринов, убив демона, который едва не свёл Прома с ума. Позже Бёдвар встретится с Ариманом и колдун пообещает убить Бъярки, так же, как он убил Охтхере на Просперо. Но рунный жрец ответил, что этого не случится, а в следующий момент в бой вступил Титан класса «Разбойник» и поединка не произошло.

После миссии на Камити Соне Бёдвар поговорил с Йасу Нагасеной, меч которого, Сёдзики, сломался во время битвы. Бъярки выразил уважение Нагасене и сказал, что это был отличный клинок, который ещё можно восстановить. Также он отметил, что Йасу не должен путать оружие с его владельцем, ведь там, где оружие ломается, его владелец остаётся невредим.

Группировка лоялистов смогла захватить двух пленников – Лемюэля Гамона, бывшего ученика Аримана, и Менкауру, Провидца Битвы из Ордена Корвидов. Бёдвар вместе с Промом участвовал в допросе обоих пленников. Я не буду приводить объёмные цитаты, но Волки общаются в своей манере – грубо, архаично, порой забавно. Например, вот, что Бъярки говорит Гамону, позволяя освободить пленника:

Мы снимем узду, летописец, но учти: ты сдохнешь, если хотя бы набздишь колдовством.

Именно во время допроса Менкауры Пром, Бёдвар и остальные узнают о том, что Магнус раскололся и Ариман ищет эти осколки, чтобы собрать душу отца воедино. Теперь агентам Сигиллита и воинам Бёдвара стала ясна их истинная цель.

В Камити Соне Космические Волки потеряли Харра Балегюра, он пал от клинка Люция Вечного. Перед обрядом прощания каждый из воинов рассказал Лемюэлю Гамону всё, что знал о Харре, чтобы летописец затем сложил историю его жизни. Обряд прощания они провели в пустом отсеке, вооружив мёртвого Балегюра и усадив его на резной трон. Гамон прочёл сагу, а затем Волки опустили тело павшего брата в бушующие воды ближайшего мира с океаном. Харр происходил из племени ваттья, а ваттья именно так прощались с умершими – отдавая их на волю волн.

После этого лоялисты отправились на Агхору, где находился следующий Осколок Магнуса. Разумеется, туда же двинулся Ариман, но Дион, Бёдвар и Нагасена нашли Алого Короля раньше. Космический Волк и Ультрамарин бесстрашно вышли вперёд, бросив в лицо примарху обвинения в нарушении Никейского Эдикта. Они всерьёз рассчитывали при необходимости уничтожить этот осколок Магнуса.

В итоге, против Алого Короля остались только Пром, Бъярки и Нагасена. Они бились отважно, но их сил оказалось недостаточно и осколок с Агхору достался Тысяче Сынов. После сражения Бёдвар едва не убил Менкауру, хотя будущий Слепой Оракул был весьма полезен лоялистам. Рунный жрец оставил его в живых только из уважения к Диону, который просил не делать этого.

Двигаясь по следам следующего Осколка, группа оказалась в Хрустальном Лабиринте – тёмном отражении Тизки. Разумеется, туда же пришёл Ариман со своими последователями. Космические Волки и агенты Малкадора доблестно противостояли порождениям варпа, но всё же упустили и эту частицу Алого Короля.

Во время битвы в Лабиринте Бёдвар пообщался с демоном Афоргомоном, который в этом конфликте играл за третью сторону и к тому моменту уже успел обмануть Аримана. Рунный жрец знал, что демоны не способны ни на что, кроме лжи, однако Афоргомон рассказал Бъярки то, о чём Волк и без того догадывался.

После сражения рунный жрец первым понял, что в Лемюэле Гамоне больше нет осколка Магнуса:

Рядом с ним опустился на одно колено Бёдвар Бъярки.

Волк протянул руку, и Гамон вздрогнул в ожидании новых мук, но воин просто положил ладонь ему на сердце. По телу летописца разошёлся леденящий холод Фенриса, а рунный жрец изумлённо покачал головой.

– Этот смертный больше не вместилище демона, – произнёс Бёдвар. – Душа Алого Короля ушла, и отныне ни одно исчадие не завладеет его плотью. Теперь он – вюрдовый морок, и его внутренний свет вечно будет отгонять тёмных созданий Нижнего Мира.

Тогда рунный жрец даже не догадывался, что однажды Гамон станет Промеем, одним из основателей Имперской Инквизиции. Но в тот момент Бёдвара волновало кое-что другое. Его волновал Дион Пром и тайны, которые он хранил по воле Малкадора.

Библиарий признался, что демон сказал правду – по приказу Сигиллита он убивал лояльных легионеров и выполнял куда более худшие приказы. Воин отказался разъяснять свои мотивы, сказав лишь, что поклялся хранить приказы Регента в секрете ото всех. Увы, но в тех обстоятельствах у Бёдвара Бъярки не осталось выбора:

– Я – верный слуга Терры, – заключил Пром. – Больше мне нечего добавить.

Бёдвар сделал некий знак Свафниру Раквульфу, после чего сказал:

– Этого недостаточно. Помнишь, однажды ты спросил, не приставлен ли я следить за тобой и казнить, если ты окажешься предателем?

– В Камити-Соне, – кивнул Дион.

– Йа, – подтвердил Бъярки. – Тогда я ответил, что нас не радуют такие поручения, но мы исполняем любые приказы Волчьего Короля.

Пром открыл было рот, однако в ту же секунду Раквульф вонзил в него гарпун. Зазубренный адамантиевый наконечник рассёк позвоночник воина и пробил вторичное сердце. Крутанув древко копья, Свафнир надавил на оружие, и остриё вырвалось из груди библиария.

Рунный жрец и Дион встретились взглядами. Лемюэль ощутил, что между ними промелькнуло нечто, не поддающееся определению. Раквульф выдернул гарпун из тела бывшего Ультрамарина; тот рухнул ничком, броня громко лязгнула о груду обломков.

С решением Бёдвара можно спорить, его можно обсуждать. Кому-то оно покажется поспешным или, как минимум, спорным. Но нельзя забывать о том, что у Бъярки был приказ Волчьего Короля. И он выполнил этот приказ. Тем более что в моменте признание Прома и отказ разъяснить свои действия не мог не вызвать серьёзные подозрения. Кстати, Лемюэль Гамон считал, что Бёдвар поступил правильно.

Так или иначе, Гамон, взявший имя Промей (как нетрудно догадаться – в честь Прома), многое узнал, пока в нём находился осколок Магнуса. В том числе он узнал о последней частице Алого Короля, которая обреталась под Императорским Дворцом. Хотя в действительности её там уже не было – с той частицей объединился Арвида, что позволило ему преодолеть Перерождение Плоти и трансформироваться в Яниуса, одного из первых Магистров Серых Рыцарей.

Но Магнус этого не знал. Не знал этого и Гамон, соприкоснувшийся с памятью Алого Короля. Поэтому он не сомневался, что Циклоп придёт за тем Осколком, и Бёдвар Бъярки решил отправиться на Терру, разумеется – прихватив с собой Промея. Здесь интересно отметить то, что расколотый и лишь частично собравшийся вновь Магнус сильно недооценил Космических Волков. В частности, он был уверен, что Бъярки убьёт Промея, но этого не случилось.

Всю эту авантюру кроме самого рунного жреца пережило только два воина из его стаи – Свафнир и Ольгир. На Терре Космические Волки привели Промея к Сигиллиту и тогда же познакомились с Аливией Сурекой. Бёдвар сразу понял, что она – Вечная. Более того – Бъярки предсказал её скорую гибель (что, как мы знаем, оказалось правдой, увы).

Отдав Промея Малкадору, рунный жрец потребовал, чтобы Регент освободил его от клятвы, ведь в наблюдательных стаях больше не было смысла. Но, как всегда в случае с Сигиллитом, у него было последнее задание для Космических Волков. Он хотел, чтобы воины Бёдвара, вместе с Промеем и Аливией помогли ему остановить Магнуса. Разумеется, Сурека и бывший ученик Алого Короля были нужны для более тонкой игры, но Волков Малкадор послал на Западную стену, чтобы они остановили наступление Тысячи Сынов и сразились с Циклопом.

Вместе с поредевшей стаей Бёдвара против колдунов выступили три воина из легиона Саламандр под командованием Атока Абидеми. Любопытно отметить, как перед битвой, глядя на Сыновей Магнуса, рунный жрец чётко противопоставляет своё психическое искусство тому, что делает Тысяча Сынов:

Бъярки услышал приглушённый вой болтеров и ощутил желчный привкус варп-колдовства – насмешка над мощью, наполнявшей его плоть, разложение связи между человеком и землёй. Этот договор был древним и священным, а силы, которые использовали сыновья Циклопа, стали болезненным извращением этих особых уз.

Вскоре мы убедимся, что Бёдвар прав в своей оценке, и окажется, что все эти разговоры о «Силе Фенриса» – не пустая бравада, и уж точно не лицемерие Космических Волков. Но пока рунный жрец пребывает в смятении, потому что понимает – это не тот бой, в котором он и его братья могут взять верх.

Они сражались с аватарами Алого Короля на Агхору и Никее, но сейчас перед ними был возрожденный примарх. Раньше они владели оружием, способным противостоять Магнусу: сосуд, чтобы связать его душу, и фантомы, которые были ему ровней. Теперь у них не было ничего, кроме воинского мастерства и силы духа.

Как это ничтожно мало.

Мысль длилась всего лишь долю секунды, но её оказалось достаточно, чтобы разжечь пламя гнева в душе Бъярки. Они – сыны Русса, воины Волчьего Короля. Для них не существует проигранных боёв или непобедимых противников. Всеотец посчитал нужным привести их в это место, и то, что его, Бъярки, решимость дрогнула при первом же взгляде на врага, привела воина в неистовую ярость.

Он запрокинул голову и завыл так, что кровь бы застыла в жилах у каждой хищной твари на Фенрисе. Это был вой Мирового Волка – ткача вюрда, и сердцебиение вселенной.

Дальше рунный жрец делает то, что раз и навсегда снимает вопрос о существовании «Силы Фенриса». Вообще, этой теме у меня посвящён отдельный подкаст, поэтому сейчас без деталей, только цитата:

– Ледяное сердце Фенриса далеко, и его песня – не более, чем шёпот на ветру, – пояснил Бъярки. Голос рунного жреца звучал странно, будто эхом доносился из глубины пещеры. – Но мировая душа Терры… Древняя и могучая. Сила, что движется внутри её ядра и течёт по границам её плит – величайшая, которую я когда-либо чувствовал.

Бъярки протянул ему окровавленную перчатку.

– Возьми мою руку, Аток Абидеми, и мы полетим, как драконы льда и пламени!

Саламандр схватил его за руку, и Бъярки с силой опустил посох. Камень под ними раскололся от силы удара, неспособной возникнуть в этом мире, будто древко посоха вонзилось в самое сердце планеты.

Такая мощь. Поистине, куда ещё могли завести видения Всеотца, как не сюда…?

Энергия потекла по волокнам и изгибам посоха и мощным потоком хлынула в Бъярки и Абидеми, обретая форму наследия чести, которое несли оба воина. Ледяные кинжалы, острые как лезвия, закружились вокруг них, и Волк взмахнул посохом, чтобы усилить неистовую мощь, кипящую между ними. Морозные ветры вокруг Бъярки завывали подобно клыкастым спутникам Волчьего Короля, а жар выгорающего пепла покрывал кожу рунного жреца волдырями.

Свет яркой вспышкой взорвался над воинами – пара переплетающихся форм – змеевидных, живых. Они обвились друг вокруг друга, поднимаясь всё выше, крича в миг рождения, будто мир смертных был им чужд и враждебен. Одна из форм сияла белым, ослепляя своим невероятным блеском – то был вставший на дыбы волк, сотканный из сказаний и легенд холодного Фенриса.

Другая форма была противоположностью первой во всех отношениях – огромный дракон из чёрного дыма, пронизанный пылающими прожилками расплавленной лавы. Его глаза – тлеющие угли в самом сердце кузницы – были готовы испустить пламя, а зубы и когти напоминали чёрные, как смоль, крючья.

Они поднимались над Бъярки и Абидеми, с воем и рёвом сотрясая землю, извиваясь вокруг собственных тел, пока природа их противоположностей не разлучила две древние формы. На крыльях из огня и золы близнецы-аватары обрушились на Магнуса с воем освобождённого возмездия.

Конечно, Бёдвар и Аток не могли убить Алого Короля, но они могли заставить его отступить. Однако к тому моменту, когда пришло подкрепление от Кровавых Ангелов и Имперских Кулаков, Бъярки оказался во власти своей ярости. Он так желал отомстить Сыновьям Магнуса за погибших братьев, что отказался разрывать связь с Абидеми и продолжал сжигать свою душу в огне мирового духа Терры. Саламандру пришлось отрубить рунному жрецу руку, чтобы спасти их обоих.

Когда Тысяча Сынов отступили, Бёдвар и Аток прибывали в уверенности, что смогли ранить примарха. Однако Промей вскрыл истину – Магнус лишь притворился, что отступает и вся эта атака была лишь прикрытием для того, чтобы Циклоп проник во дворец. Впрочем, он и сам был обманут, ведь брешь в телэфирной защите для него оставил Император. Но арку Магнуса из новеллы Макнилла я проанализировал в одноимённом стриме. Поэтому сейчас сразу перейдём к финалу, где Алый Король сражается с Вулканом у Золотого Трона.

Одновременно Ариман и его воины противостоят Волкам и Саламандрам. В этом бою гибнут последние бойцы из стаи рунного жреца – Свафнира Раквульфа убивает Менкаура, а Ольгир Виддоусин принимает свою смерть от рук Главного библиария Тысячи Сынов. Впрочем, предателям тоже досталось. Например, Менкаура и Амон получили раны, от которых впоследствии их спасло лишь исключительное мастерство Павонидов вкупе с дарами Тёмных Богов.

Что примечательно – все силы Аримана ушли на то, чтобы убить Ольгира. Поэтому когда над колдуном навис Бёдвар, у него не было шанса остаться в живых. Но в этот момент Алый Король завершил своё превращение в демон-принца, поэтому телэфирная защита Императорского Дворца выдворила его прочить и Циклоп забрал с собой сыновей, отлично понимая, что в противном случае их убьют.

Надо признать, без телэфирной защиты Космические Волки и Саламандры погибли бы в первые минуты боя. На это в романе Макнилла делается особый акцент, хотя как раз тут всё очевидно. Интереснее то, что телэфирная защита влияет на Тысячу Сынов, но не затрагивает Бёдвара Бъярки. Позже то же самое будет с Наранбаатаром и Провидцами Бури Белых Шрамов, которые, по их собственным словам, использует не варп, а некую «стихийную магию». Так разве это не должно служить окончательным подтверждением того, что Сила Фенриса – не миф?..

Битву с Магнусом и его сыновьями помимо Бёдвара Бъярки пережили только Аток Абидеми и ещё один Саламандр – Иген Гарго. Рунный жрец нанёс на доспехи боевых братьев символ Ужасающего Кромсателя, связав свой вюрд с вюрдом Саламандр. В этот самый момент к ним подошли Гарвель Локен и Натаниэль Гарро, которые, по всей видимости, завербовали воинов в Странствующие Рыцари Малкадора.

В последний раз мы видим Бёдвара Бъярки в романе «Конец и Смерть. Том 1» Дэна Абнетта, там он тяжелораненый сражается с Гвардейцами Смерти. Дальнейшая судьба рунного жреца неизвестна. Однако можно не сомневаться, что если он и погиб, то сделал это как истинный Сын Русса – с оружием в руках и проклятьем на улыбающихся устах. Ибо Бъярки воплощал душу Шестого легиона и душу Фенриса. Грубую, мудрую в своей первобытности и верную до последней капли крови.

Бёдвар Бъярки – герой «Пряди о Бёдваре» из корпуса средневековых исландских текстов, известного как «Сага о Хрольве Жердинке». По сюжету саги, Бёдвар – сын Бьорна, который был оборотнем (превращался в медведя). Бёдвар обладал великой силой и острым умом, а также был сведущ в колдовстве. В финале своей истории он убивает дракона и становится лучшим воином Дании.

Ютуб-канал

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом

Канун Рагнарёка

После того, как Леман вернулся из Нижнего Мира, он собрал Военный Совет, на котором присутствовали ярлы легиона, рунные жрецы и приближённые примарха, его эйнхерии и советники. Русс поведал воинам о своём путешествии в глубины преисподней и сказал, что намерен убить Воителя. Примарх произнёс яркую, искреннюю речь, которую закончил так:

– После Алаксеса я поклялся никогда больше не быть слепым палачом. Я – не бессловесный топор в чужом кулаке. Я сражусь с Хорусом, – Он ударил ладонью по груди, – но я брошу ему вызов, потому что сам желаю этого, а не потому что так сказал мой отец. Мои братья хотели, чтобы я остался на Терре. Но я сделал другой выбор. Теперь вы должны сделать свой. Я не буду приказывать вам выступать против Луперкаля. Если вы предпочтёте остаться здесь и посмотреть, что принесёт война, так тому и быть. Если вы решите вернуться на Терру и встать рядом с Дорном, Джагатаем и Сангвинием на защиту Всеотца, я не остановлю вас. Возможно, ваши жизни будут полезнее там. Я – не годи. Я не могу видеть будущее, – примарх грустно улыбнулся. – Да, я не буду приказывать. Вместо этого я попрошу вас следовать за мной, в самое сердце армады предателя. Сегодня, Огвай Огвай Хельмшрот, я не приказываю тебе, но прошу пойти в Хель со своим отцом. Однажды ты сказал, что пойдёшь. Ты по-прежнему так считаешь?

Хельмшрот обнажил клыки.

– Не может быть другого ответа. Я говорю «да!»

– И я! – отозвался другой волк.

– Я тоже пойду за тобой!

Согласились все. Ни один не отказался. Мрачное лицо Русса наполнилось гордостью. Они выли и клялись в верности, доводя себя до неистовства.

– Хватит! – рявкнул примарх.

Многоголосый вой тут же прекратился. Зал наполнила звенящая тишина.

– Раз так, пришло время кровавой бойни...

После этого Леман рассказал своим воинам, что Странствующие Рыцари Сигиллита, среди которых находился один Космический Волк – Брор Тюрфингр, тайно проникли на флагман Луперкаля и разметили его сакральными знаками, в которые были вплетены фенрисийские руны. Благодаря этому Леман теперь знал все уязвимые точки «Мстительного Духа» и наиболее быстрые пути к стратегически важным позициям. Русс мог молниеносно провести легионеров к нужному месту, избегая заведомо проигрышных позиций и ненужных битв.

Но главное – фенрисийские ставы проецировали «Глориану» Хоруса в Нижний Мир, и это позволяло рунным жрецам с лёгкостью отслеживали корабль в варпе и реальном пространстве. Космические Волки знали, где находится предатель в любой момент времени. И сейчас он находился возле Трисолиана-IV. Вот последние слова Лемана из Руссов на том Военном Совете:

В этом месте, называемом Трисолиан, мы поставим Воителя на колени.

И он исполнил свою клятву. Волчий Король во всех других смыслах поставил Хоруса на колени. Однако Битва за Трисолиан-IV началась гораздо раньше, чем в систему прибыли Волки. Подробнее об этом сражении мы поговорим в другой раз, сейчас я лишь обозначу сюжетный контекст.

Трисоалин-IV являлся крупным миром-кузницей, которой управляла Магос Доминус трисолианской тагматы Гестер Асперция Сигма-Сигма. Под её началом служил небезызвестный Велизарий Коул, тогда пусть и выдающийся, но всего лишь техноаколит.

Прибыв в систему, Хорус направил на захват Трисолиана-IV небольшой контингент Повелителей Ночи и тагмата дала им достойный отпор. Однако Асперция посчитала, что хотя сейчас она сможет выиграть битву, в будущем у неё нет шансов выстоять против мятежного Воителя.

Велизарий Коул, до мозга костей преданный Империуму, был против сдачи, но не он принимал решение. Асперция официально присягнула Хорусу и на мир-кузницу прибыла Сота-Нуль, эмиссар Истинных Механикум, как она называла отступников Кельбор-Хала. Большинство техножрецов присоединились к Асперции, остальных казнили. Гестер ценила таланты Коула, поэтому она пощадила его, несмотря на то, что Велизарий не хотел сдавать мир-кузницу.

К тому моменту в системе Трисолиан уже находился внушительный контингент предателей, включая Сынов Хоруса, Повелителей Ночи, Несущих Слово, Альфа-легион, Пожирателей Миров и Железных Воинов. Суммарно их флот насчитывал около пятидесяти боевых кораблей, не считая судов эскорта. Сколько Астартес находилось во флоте – мы не знаем. Очевидно, это были как минимум десятки, а то и сотни тысяч воинов, которых поддерживала мощь Механикум, уже открывших Хранилища Моравеца и получивших в своё распоряжение запретные секреты Тёмной Эры.

Очевидно, что Космические Волки тотально уступали предателям. Предполагается, что Русс взял с собой около сорока тысяч легионеров. В другое время такая армия могла бы испепелить целый сектор, но в настоящий момент ей противостояла сила столь невозможная, что Леман просто не мог надеяться на победу. Однако ему не нужна была победа. Ему лишь требовалось прорваться к брату и ранить его Гунгниром. Как сказал Эрлкинг, остальное сделает время.

Навигаторы Волчьего флота вывели корабли в малой точке Мандевилля, чтобы скрыть их в радиусе электромагнитных искажений двойной звезды Трисолиана. Рунные жрецы «ослепили» колдунов Хоруса и они также не могли знать о прибыли Волков. Любопытно, каким образом им это удалось, учитывая абсолютную поддержку Хаоса, которой пользовался Луперкаль.

Кстати, в этом эпизоде жрецы говорят о Нижнем Мире так, будто подразумевают под ним варп. Хотя в предыдущем стриме я на конкретных примерах показал, что фенрисийский Нижний Мир не является Имматериумом. Не думаю, что Гай Хэйли внезапно запутался. Скорее всего Нижний Мир всё-таки является карманным пространство в варпе и существует по собственным законам, отличным от законов Моря Душ.

Прибыв в систему, Русс приказал двигаться на полной скорости через пространство между двумя звёздами к третьему солнцу Трисолиана. Любопытно отметить его мысленные рассуждения, когда он смотрит на работу лояльных Механикум:

Техножрецы из Адептус Механикус затянули свои машинные гимны. Русс уныло наблюдал за ними, вспоминая, как Дорн назвал его лицемером. Но тогда лицемером был и их отец, который объявил все религии ложными, за исключением случаев, когда они устраивали его. В конце всё сводится к целесообразности. Вслед за Ним и Русс пошёл этим путем.

Я уже неоднократно говорил, что Леман отлично понимал, на чём зиждется Империум. Он знал, что власть Повелителя Человечества поддерживается ложью, пусть в масштабе его мотивы и благородны. Но также Русс понимал, что цель оправдывает средства, и если Император так поступает, значит другого пути просто нет. На самом деле, его и не было.

Как обычно, Леман из Руссов не использовал для тактических расчётов ничего, кроме собственного разума. Он проложил маршрут через двойную звезду таким образом, чтобы при умеренном риске подойти к флоту Хоруса на шесть с половиной часов быстрее, чем при использовании более надёжного пути, который рекомендовали бортовые когитаторы.

Таким образом, у армады Луперкаля оставалось всего три часа на ответные меры. Этот временной отрезок может показаться внушительным, но не в условиях пустотной войны. Три часа – недостаточный срок для полной перегруппировки разрозненного флота. Так что Хорус мог рассчитывать лишь на локальные перестроения и превентивные меры в виде нескольких торпедных залпов. Это давало лоялистам значимое преимущество, но лишь на начальной фазе сражения.

Повелитель Зимы и Войны решился на дерзкий манёвр и вюрд сыграл против него. Солнечная вспышка на Трисолиане 2А уничтожила малую группу торпедных катеров и нанесла капитальным судам серьёзный урон. Более того – вырвавшись из гравитационной зоны двойной звезды, Волчий флот почти лишился пустотных щитов. Однако в этот момент группировка предателей была сильно рассредоточена, поэтому Космические Волки имели все шансы взять «Мстительный Дух» на абордаж без полномасштабного столкновения с противником. Что они и сделали.

Через три часа «Хугин», личный штурмовой корабль Русса, высадился на «Мстительном Духе». Кстати, в древнескандинавской мифологии Хугином звали одного из воронов Одина, его имя переводится как «мыслящий». Вторую птицу Всеотца звали Мунин, что значит «запоминающий». Вороны Владыки Асгарда каждое утро облетали миры Иггдрасиля, чтобы затем рассказать своему повелителю последние новости.

Космические Волки быстро захватили посадочную палубу, очистив её от Сынов Хоруса. Интересно отметить, что Бьорн намеренно сражался подальше от Русса и ярлов легиона, опасаясь, что его проклятый вюрд повлияет на них. Но во время краткого затишья перед следующей битвой Леман призвал Однорукого:

– Бьорн, ко мне! – Русс обратился только к нему. – Больше не пропадай с моих глаз. Наш вюрд переплёлся. Судьба требует, чтобы ты бился подле меня.

В атаке принял участие и Брор Тюрфингр, который теперь двигался по собственным меткам, командуя штурмовым отделением. Его сюжетная арка стоит отдельного разговора. Сейчас процитирую лишь один забавный момент, а именно – слова Тюрфингра, когда Грен, воин под его началом, отказался надевать шлем из-за разбитой линзы:

– Я никогда не думал, что вернусь сюда и буду идти по своим же следамм. – Он взглянул на Грена. – Я сказал, надень шлем! Многие руны я нанёс в уязвимых точках корпуса. Если они под прицелом, случится разгерметизация. Я не хочу делать тебе дыхание рот в рот. Ты слишком уродлив, чтобы целовать тебя.

В первые часы боя Космические Волки уверенно продвигались по «Мстительному Духу», который постоянно содрогался от залпов и попаданий, ведя пустотный бой с «Храфнкелем». Однако Русс и его ярлы регулярно натыкались на опустевшие секции, в которых кто-то провёл зачистку задолго до их появления.

Вскоре стало ясно, что Сыны Хоруса превратились в чудовищ, которые истребляли своих же трэллов из прихоти. Некоторые части корабля буквально провалились в Имматериум, в отдельных секциях адамантий преобразовался в пульсирующий биологический материал. «Мстительный Дух», некогда первый среди равных, стал обителью кошмаров.

В какой-то момент основная группировка Волков, которой командовал Русс, попала в засаду Сынов Хоруса, наступавших тремя соединениями в лоб и по флангам. Воины Шестнадцатого многократно превосходили Шестой в численности и ярлы Лемана поняли, что либо им придётся отступать, либо они погибнут здесь все до последнего. Однако именно этого и хотел Волчий Король – он знал, что Хорус появится на поле боя только в тот момент, когда сомнений в его победе не останется.

– Медведь разбужен, – сказал Русс. – Его нужно нанизать на копьё, иначе охотники превратятся в добычу. Время планирования прошло, наступило время действий.

Примарх взмахнул копьём над головой.

– Фенрис хьолда! – проревел он.

Дальше Леман использует свои психические способности, чтобы усилить Космических Волков, одновременно ослабив противника. Это весьма показательный момент, который говорит в том числе об абсолютной устойчивости Шестого примарха к порче Хаоса:

Русс сорвал шлем, запрокинул голову и завыл. В галактике не было звука, подобного этому. Громогласный животный зов, пропитанный музыкой природы, укреплял душу каждого воина Своры и пронзал шипами страха врагов.

Примарх завыл снова, и свирепый дух корабля отпрянул от его чистоты. Со всех сторон раздались ответные завывания.

– Вот теперь начинается настоящий бой, – сказал Русс. – Вырезать их, потом идём через мост. Мы наступаем, за Императора и Империум!

Интересно, как Бьорн отмечает явные изменения в стиле боя своего отца и рассуждает о столкновении двух «волчьих» легионов:

Волк сражается упорно, но осторожно. Ведь рана для зверя – это смертный приговор. Леман Русс всегда бился подобно дикому животному, со свирепостью, которая, тем не менее, сдерживалась. Но на «Мстительном духе» он полностью отринул самообладание. Он сражался, как берсерк. Он открыто демонстрировал свою ярость и боль.

Впервые с того момента, когда Хорус наплевал на клятвы верности, Русс сражался с сыновьями брата. Копьё Императора с гулом рассекало воздух широкими смертоносными взмахами. Его листообразное лезвие вскрывало доспехи, как бумагу, и уничтожало тела под керамитом. Примарх метал Гунгнир с такой силой, что копьё пронзало цели, мгновенно убивая их, и каждый раз он бросался прямо на болтеры врага, чтобы извлечь его, словно это ненавистное оружие стало вдруг дорого ему.

Его сыновья следовали за ним, вырезая всё, что попадалось на пути. Сыны Хоруса всё ещё сражались со своей контролируемой яростью, которой они были известны – методично и смертоносно, но в их боевом мастерстве появилась новая остервенелая грань, и в них Свора нашла воинов, в точности таких же беспощадных, как и они сами.

План Лемана из Руссов сработал – когда Космические Волки разбили авангард Сынов Хоруса, углубившись в недра «Мстительного Духа» и одновременно ещё глубже угодив в расставленную засаду, на поле боя явился Луперкаль. Он произнёс одно слово – «Довольно!» – и все замерли, даже Русс. Я не буду цитировать весь диалог братьев, в конечном итоге он сводится к тому, что Хорус пытается убедить Лемана в своей правоте, тогда как Русс говорит, что для Воителя ещё не всё кончено и его можно спасти.

Луперкаль льстит Леману, затем угрожает ему, оскорбляет, но это ничего не даёт. Со своей стороны Русс искренне пытается воззвать к Луперкалю, который где-то там, в глубине кокона из лжи и мрака, что Боги Хаоса сплели вокруг его мятущейся души. Воитель отказывается слушать и в итоге бросается на брата.

Гибель Богов

Пока основная группировка Шестого выманивала Хоруса, волчьи стаи разоряли его корабль. Брор Тюрфингр, лидер одной из таких стай, схлестнулся со скитариями клады альфа из трисолианской тагматы. Космический Волк уже готов был принять смерть, когда неожиданно Диорт, командующий кладом альфа, приказал своим скитариям остановить атаку. Оказалось, что Велизарий Коул всё это время не сидел без дела. Он убил Гестер Асперцию и перезагрузил командную сеть тагматы. Это вернуло скитариев к базовым протоколам и Диорт заявил Брору о своей верности Империуму.

Впрочем, в масштабе всей битвы это не имело никакого значения, потому что Сыны Хоруса и мерзкие отродья Истинных Механикум всё равно превосходили лоялистов в десятки раз. В этом сражении Волки не могли победить, но, как я уже сказал, им и не нужно было побеждать. Апофеоз битвы – дуэль Хоруса и Русса – определённо заслуживает отдельного разбора, но основные моменты я озвучу сейчас.

Во-первых, Гай Хэйли прямо говорит нам, что до своего падения Луперкаль уступал Руссу:

Воителя окружало пламя стихийной мощи. Каждый удар его булавы гремел потусторонней магией, глаза сияли демоническим светом. До своего падения Хорус был превосходным воином, хотя и не таким искусным, как Русс. Теперь всё изменилось.

Это не вступает в противоречие со словами самого Русса о том, что он уверен в победе над любым из братьев, кроме Хоруса. В конце концов, Луперкаль умел производить нужное впечатление и вряд ли нас должно удивлять то, что всем он казался сильнее, чем был на самом деле.

Второй момент – Дионисийское копьё. Даже без уникальной способности открывать истину оно являлось великим оружием. В конце концов, копьё было наполнено мощью самого Императора, которая буквально испепеляет порчу Хаоса:

Его мастерство владения копьём удерживало Хоруса на расстоянии, и на этот раз Волчий Король был рад длине оружия, обладавшего непостижимой силой. Каждый выпад сопровождался разрядом голубой молнии, которая била в пол. Там, где молния касалась порченой поверхности зала, грязь отступала, а извращённые декорации восстанавливались. Когда копьё рассекало нечестивый огонь, окружавший Хоруса, тот сжимался, отдёргиваясь от лезвия клинка.

Третий момент – Русс не планировал вернуться живым, но, сражаясь с братом, он продолжал контролировать тактическую ситуацию. Космические Волки бились в меньшинстве, но не в полном окружении. Согласно приказам Лемана, они оставили один путь для отхода. Таков был изначальный план Волчьего Короля – он не мог в одиночку пробиться к Луперкалю, но не хотел жертвовать жизнями сыновей без причины.

У них остался единственный коридор, ведущий через корабль к посадочной палубе. Примарх держал его открытым для своих сыновей, не для себя. Русс полагал, что умрёт. Вё, что ему нужно сделать – это ранить Воителя. Но теперь он не был уверен, что сможет даже это.

Дальше приведу довольно объёмную цитату – ключевой момент поединка, когда Леман мог убить брата, но не стал этого делать, всё ещё надеясь спасти его.

Хорус триумфально улыбнулся.

– Ты ошибся, брат. Ты не мог победить меня. А теперь ты умрёшь.

Воитель поднял оружие, чтобы покончить с Руссом, но высокомерие Луперкаля не позволило ему заметить уловку Волчьего Короля. Когда он взмахнул булавой, Русс вырвал коготь, круша свой доспех и плоть, и изо всех сил вонзил копьё в бок Хоруса.

Ударная волна врезалась в лицо Лемана, отчего по его коже пробежала странная рябь. Он надавил, проталкивая копьё через внешние слои терминаторского доспеха Хоруса в поддоспешник и дальше, через комбинезон в тело брата. Воитель в недоумении посмотрел на торчащее из него оружие. Тонкий ручеёк крови бежал по блестящему чёрному керамиту.

– Мне не нужно побеждать, – сказал Русс.

Он с рычанием надавил сильнее, погружая голодное жало клинка во внутренности Луперкаля. Хорус заревел от боли, а его люди испуганно замерли. Булава выпала из руки, примарха начало сильно трясти. Голова запрокинулась, изо рта ударил поток раскалённого добела духовного пламени, расколовшего бронированный капюшон.

Над братьями зазмеились молнии. Из раны Хоруса бил фиолетовый свет. Копьё тоже тряслось, его грани размылись, и оно превратилось в сплошной слепящий свет. Рука Русса болезненно дрожала. Постчеловеческие мышцы и кости онемели, пока он пытался удержать оружие в теле брата.

Продолжая орать и изливать изо рта свет, Хорус отшатнулся. Он отпустил Русса, пытаясь вырвать клинок. Волчий Король не уступал, следуя за ним и проворачивая оружие в ране. Воитель схватил рукоять Копья Императора, отчаянно пробуя не дать ему войти глубже. Вопль стих, раскалённый свет его раненой души погас, и Хорус упал на колени, склонив голову.

Когда он поднял взгляд, нечестивая аура вокруг головы исчезла. Не было той абсолютной уверенности, которую он демонстрировал несколькими мгновениями ранее. Кожа на лице обвисла. Луперкаль за миг состарился на тысячу лет.

– Русс, – хрипло произнёс Воитель. – Русс, брат мой.

Он улыбнулся.

– Я был недобр к тебе. Ты же второй. Я завидовал тебе, хотя не должен был.

– Хорус? – с надеждой спросил Русс. – Я говорю с Хорусом Луперкалем?

Воитель закрыл глаза и покачал головой.

– Леман, Леман, ты говорил со мной с того момента, как пришёл сюда, – сказал он взволнованным голосом. – Я всё видел. Я понимаю. И должен это закончить. Должен. Император – величайшее зло в галактике, но что я сделал, чтобы остановить Его? Сколько умерло… Я хуже Него?

– Хорус, – настойчиво обратился к нему Волчий Король. – Отзови своих воинов. Давай поговорим. Я заберу тебя на Терру. Ещё не слишком поздно.

– Слишком поздно, слишком, – ответил Хорус. Он посмотрел на своего брата. На миг их глаза встретились, и Русс не увидел ничего, кроме сожаления. Затем Луперкаль улыбнулся, и сожаление сменилось триумфом.

Хорус сделал глубокий рокочущий вдох, как человек на пороге смерти.

– Слишком поздно, Леман из Руссов, – сказал он. – Слишком поздно для тебя.

– Хорус! – закричал Русс. – Послушай меня!

Ответ Воителя был таким громогласным, что воины обеих армий пошатнулись и зажали уши.

– Я слышу тебя и отвергаю, – слова Хоруса разнеслись в вечности, исходя из места за пределами времени и пространства. – Эта вселенная будет гореть, как сгорело бессчётное число других до неё! Хаос победить нельзя. Если ты не можешь принять его власть и славу, тогда ты умрёшь. Император обречён. Я лично убью Его.

Прежде чем Русс среагировал, Хорус ударил когтём, вонзив его в бок Лемана. Взрыв энергетического поля прокатился над воинами, заглушив шум битвы. Русс зарычал от боли, когда коготь глубоко вошёл в его плоть. Лезвия разрезали мышцы, а их энергия обожгла кости Шестого примарха. Хорус презрительным рывком смахнул его тело, отшвырнув от себя.

Во-первых, из этого эпизода мы должны вынести один очевидный факт – Русс победил Хоруса, усиленного Четвёркой. Леман не просто выстоял, он одолел брата в поединке, что фактически делает его сильнейшим примархом. Безусловно, свою роль сыграло Копьё Императора. Но – только Леман мог сражаться им. Только Русс мог раскрыть потенциал оружия. Только он мог убить или освободить Луперкаля.

Я не думаю, что Император предвидел конкретно этот поединок. Но я уверен, что он знал об этом уникальном даре Лемана из Руссов. Возможно даже он буквально создал копьё для него, на что, кстати, есть намёки в рассказе «Два метафизических клинка» Гая Хэйли.

Так или иначе, Русс поставил Воителя на колени. Хорус стоял перед братом с опущенной головой и несколько секунд он был абсолютно беззащитен. Даже если предположить, что Русса не имел при себе другого оружия, кроме копья (что попросту невозможно), у него было достаточно времени, чтобы выхватить меч или топор у кого-то из сражавшихся рядом воинов и вогнать лезвие в голову Хоруса. Или же просто задушить его.

Но Волчий Король пришёл, чтобы спасти брата, а не убить его. Сохранить жизнь всегда сложнее, чем отнять. Это требует жертвенности и истинной силы, которой среди примархов обладал только Русс. При всём уважении к Сангвинию, даже он не был настолько чист сердцем (о чём сам Великий Ангел прямо говорит в «Волчьей Погибели» Хэйли). Сангвиний сделал бы всё ради своих сыновей, но не ради осквернённого брата. Думаю, именно поэтому Копьё Императора получил не он. Его получил Русс, как сказал Локен – «самый человечный из полубогов».

Обратите внимание, что здесь мы наглядно видим брешь в душе Хоруса, через которую Хаос проник в него. Луперкаль не был плохим человеком. Совсем наоборот – он был хорошим. Но – не лишённым недостатков. Он завидовал Руссу, но главное – он завидовал Императору. При других обстоятельствах Хорус сумел бы без труда подавить эту зависть и забыть о ней. Но Четвёрка хорошо постаралась. Как я уже говорил на стриме про Луперкаля, он не мог не пасть.

Также в этом эпизоде мы видим, что Хорус уже не контролирует свою сущность, его телом и духом управляют Боги Хаоса. Тем не менее, даже они признают, что Русс здесь и сейчас мог закончить войну:

Что ж, в конце концов, ты оказался довольно хорош, брат. Ты мог убить меня. Не нужно было медлить. Эта слабость будет стоить нашему отцу победы.

Это правда, Русс мог убить Луперкаля и покончить с Ересью. Но тогда он не был бы самим собой. Он не был бы тем единственным примархом, достойным чистой мощи Императора. Он не был бы тем единственным примархом, который смог превзойти Четвёрку в прямом столкновении. Так что развязка закономерна и я не думаю, что она разочаровала Повелителя Человечества. Скорее всего, он знал, что всё случится именно так.

И ещё, обратите внимание на фразу, которую произносит уже не Луперкаль, а Боги Хаоса: «Эта вселенная будет гореть, как сгорело бессчётное число других до неё!». Эта фраза подтверждает мою версию о цикличном развитии вселенной Вархаммера, где Император и Четвёрка раз за разом разыгрывают одну и ту же партию. Подробнее об этом теории вы можете узнать из моих стримов про Ферруса Мануса и Лоргара Аврелиана.

А теперь возвращаемся на «Мстительный Дух», охваченный пламенем залпов на орбите Трисолиана-IV. После того, как Боги Хаоса вновь взяли контроль над Луперкалем, у тяжелораненого Русса не осталось шансов. Воитель замахнулся, но вместо Лемана удар пришёлся по эйнхерию, который бросился на защиту своего генетического предка. Хорус ударил снова и вновь убил не брата, а очередного Космического Волка. Варагир окружили своего короля стеной щитов и сделали невозможное – они не просто спасли Русса, но оттеснили Воителя.

Гримнир опустился на колени рядом с Бьорном и поднял руку примарха.

– У него тяжелые раны, Однорукий, – сказал он. – Мы должны унести его отсюда. Мы не справились.

– Нет, – возразил Русс едва слышно. – Мы справились.

– Хорус все еще жив, мой владыка, – сказал Бьорн.

– Мы справились.

Чуть позже мы увидим, что Леман был прав. Они действительно справились. Несмотря на то, что Шестой легион понёс тяжелейшие потери, несмотря на то, что сам Волчий Король едва не погиб, он знал – ему удалось, им удалось. Копьё Императора коснулось души Луперкаля и теперь требовалось совсем немного времени, чтобы ржавчина истины разъёла оковы порчи и Воитель отринул Ложных Богов.

Но в тот момент Космические Волки всё ещё находились на грани истребления. Гримнир Чёрная Кровь передал по воксу приказ об общем отступлении. Группировка Брора Тюрфингра оказалась одной из немногих охотничьих стай, кому удалось пробиться к основному контингенту Шестого. В тот момент воины прибывали в смятении, боясь худшего. Они не знали, что произошло и многие понимали – если бы Русс убил Хоруса, то приказ поступил бы лично от Волчьего Короля.

Хотя раны Лемана больше не кровоточили, он не мог идти без помощи хускарлов. Коготь Хоруса был отравлен варпом и этот яд отравлял тело Повелителя Зимы и Войны. Он почти не отдавал приказов, лишь единожды зарычав на Бьорна, когда Однорукий попытался удалиться от своего примарха. А потом погиб Брор Тюрфингр – его убил Эзекиль Абаддон. Вслед за этим событием оставшиеся охотничьи стаи перестали выходить на связь.

Многие варагир пали в бою с Сынами Хоруса, прикрывая отход основной группировки Космических Волков. Луперкаль шёл за раненным Руссом буквально по пятам, нагнав брата на посадочной палубе. Волки с остервенением атаковали Воителя, но покровительство Хаоса просто отводило снаряды и клинки в сторону, убивая сыновей Луперкаля, но не их повелителя. Тем не менее, Бьорн видел, что Хорус ранен и, возможно, лишь поэтому он не успел добраться до раненного Лемана.

На пороге Хельхейма

Группировка предателей нанесла флоту Шестого легиона колоссальный ущерб. Был уничтожен тяжёлый крейсер «Нидхёггур», получивший своё имя от Нидхёгга, хтонического чёрного дракона из скандинавской мифологии. Иронично, что мифический Нидхёгг пережил гибель мира, но одноимённый крейсер, чей боевой путь знала вся галактика, пал на орбите Трисолиана-IV, будучи разорван в клочья орудиями клятвопреступников. Он двести лет служил Космическим Волкам и погиб, защищая флагман своего примарха.

В соответствии с приказами Гримнира флот беспорядочно отступал к ближайшей точке Мандевилля. Каждый корабль, сумевший вырваться из битвы, должен был спасать самого себя. «Храфнкель» продолжал битву со «Мстительным Духом», но «Глориану» предателей поддерживали десятки крейсеров и ракетных фрегатов. Волчий флагман не мог устоять в одиночку против целой армады и он должен был погибнуть ещё до того, как «Грозовая птица» с Руссом на борту достигла бы посадочных палуб линкора.

Но внезапно мощный взрыв сотряс «Мстительный Дух» от носа до кормы и по всему судну начала отключаться электрика. Это благодаря меткой стрельбе канониров с «Храфнкеля» на флагмане Луперкаля взорвался один из артиллерийских складов. Корабль предателей потерял ход и отвернул в сторону, что спасло жизнь тысячам Космических Волков и их примарху.

Вскоре большая часть флота Шестого легиона вышла из боя, арьергард продолжал отступать, бешено огрызаясь. К тому моменту ярлы уже могли подсчитать потери. Каждая великая рота, участвовавшая в битве, потеряла не менее четырёх пятых личного состава. Такой урон был вполне сравним с Огненным Колесом и Битвой за Просперо. Пять капитальных кораблей остались на орбите Трисолиана-IV, превратившись в груды искорёженного и оплавленного адамантия. Десятки меньших судов просто перестали существовать.

Ярлы легиона не вполне понимали, что делать дальше. Космические Волки могли рассеяться, чтобы повысить свои шансы на выживание, но тогда они не смогли бы принимать участие в хоть сколько-нибудь крупных столкновениях. Последнее слово сказал Огвай Огвай Хельмшрот:

– Мы объединимся, – сказал он. – Так как представляем большую угрозу для Воителя в качестве Легиона. Если он последует за нами, ему придётся отвлечь больше сил, чтобы прикончить нас. Если же он откажется, у нас будет достаточно мощи, чтобы угрожать его тылам. Меня не интересуют мелкие набеги. – Он посмотрел на остальных. – Вы согласны?

Никто не возразил и Гримнир выбрал для перегруппировки Ярант. Эта система находилась в относительной близости от Бета-Гармона, и хотя в тот момент Волки ничего не знали о дальнейших планах Хоруса, они справедливо предположили, что Воитель двинется на Терру через этот регион. Кроме того, сам Ярант располагался вблизи стабильных варп-маршрутов по направлению к Тронному миру. Система хорошо подходила для обороны, если дать защитникам подготовиться.

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Ютуб-канал

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом

Скорбь Волка

В Битве за Просперо Шестой легион потерял 25 тысяч воинов, но не все из них погибли. Часть Тринадцатой великой роты под командованием Булвайфа последовала за колдунами Тысячи Сынов сквозь врата, которые только на первый взгляд казались типичными варп-порталами.

На самом деле, врата, разбросанные по всей Тизке, вели в некое измерение, по своим свойствам напоминавшее Паутину. Предположительно, это и был «закуток» в Паутине, который, кстати говоря, Магнус постепенно исследовал, никому не рассказывая о своих изысканиях, даже отцу. О судьбе Булвайфа мы ещё поговорим подробнее, сейчас достаточно сказать, что он со своими воинами снова вернётся в Империум, но лишь спустя 10 тысяч лет после Сожжения Просперо.

Что касается Волчьего флота, входившего в состав Обвинительного Воинства, то после кровавой бойни на родном мире Пятнадцатого легиона сыновьям Русса требовался отдых. Многие были ранены, арсеналы боевых кораблей почти опустели. Мы не знаем, куда Леман планировал направиться для перегруппировки, но это не имеет значения, потому что за ним уже давно наблюдал Альфа-легион, вскоре устроивший Волкам засаду.

Одновременно Двадцатый блокировал Джагатая в системе Чондакс, но нет данных о том, располагался ли там полноценный флот или же Альфарий в своей манере создал лишь видимость, чтобы отвлечь Белых Шрамов, которых, помимо прочего, скрывал совсем не случайный варп-шторм, так что они даже не видели Астрономикона.

Но Космические Волки ничего об этом не знали. Зато до них дошли шокирующие вести о братоубийстве в системе Исстван. В тот момент Великий Волк ещё не ведал о том, что приказы, которые он получил от Воителя, не исходили из уст Всеотца. Однако, учитывая содержание разговора между Леманом и Бьорном из «Волчьего Короля» Криса Райта, который я чуть позже приведу, Русс уже догадался, что Луперкаль солгал ему. Повелитель Фенриса с ужасом осознал, что Сожжение Просперо входило в планы Хоруса, благодаря которым один верный легион был уничтожен, а другой критически ослаблен.

Конечно, тут можно долго рассуждать о том, что фактически Магнус нарушил Никейскую клятву, а его прорыв в Императорский Дворец буквально погубил будущее Человечества. Однако он оставался предан Империуму, как и его легион. Вполне вероятно, Русс только теперь понял, почему Тысяча Сынов до последнего не вступала в бой. Почему до последнего в бой не вступал Алый Король. Циклоп не хотел подтверждать обвинения в свой адрес открытой конфронтацией, а потому решил принять мученическую гибель, чтобы очистить своё имя и искупить вину.

Нет сомнений, что это осознание сыграло свою роль, когда Космические Волки столкнулись с Альфа-легионом. Двадцатый тотально превосходил Шестой в численности и огневой мощи. Конечно, к Альфе можно относиться по-разному, но нельзя забывать, что это тоже Астартес, совершенные машины войны, и они жаждали волчьей крови.

Русс никогда не бежал от битвы, но лишь в том случае, если имел шансы на победу. Волчий Король не славился глупостью и умел правильно рассчитывать силы. Он не мог одолеть Альфа-легион в прямом пустотном столкновении, поэтому приказал отступать. В итоге, когда Космические Волки приблизились к Туманности Алаксес, это показалось единственно возможным выходом.

Туманность Алаксес, расположенная в Сегментуме Солар, была открыта Шестым легионом в 817.М30 и Волки хорошо знали, что их ждёт. Туманность представляла собой постоянно меняющийся лабиринт из крошева водородного льда, колоссальных пылевых облаков и высококоррозионных аммиачных течений. Регион был пронизан узкими переплетающимися ходами шириной всего в несколько сотен километров, так что пройти через Туманность мог лишь выдающийся флотоводец.

Судно, сбившееся с пути и попавшее в бурлящие газовые облака, тут же лишалось пустотных щитов, а его адамантиевый корпус стремительно разрушался. Крейсер, попавший в пылевые облака на внешних границах Алаксеса, погибал в течение часа, тогда как в ядре туманности самые мощные корабли могли просуществовать не более нескольких минут. При этом аномалия почти полностью ограничивала связь с внешним миром, а внутри лабиринта радары и вокс работали с перебоями.

Последний исходящий сигнал Волчьего флота перед входом в Туманность предназначался Джагатай Хану. Русс знал, где находится его брат и попросил его о помощи. В коротком сообщении Великий Волк поведал Джагатаю, что Хорус предал Императора. Однако Хан не имел связи с Террой, зато до него дошло астропатическое послание от Луперкаля, в котором говорилось, что Волки взбесились и сожгли Просперо. Ястреб Чогориса сомневался и его можно понять. В итоге, когда появилась возможность, он принял решение выдвигаться к родному миру Магнуса, чтобы узнать правду.

Мне сложно утверждать, что Русс совершил ошибку, попытавшись оторваться от Альфа-легиона в Туманности Алаксес. Безусловно, он недооценил Альфария в его желании истребить Шестой легион. Однако же это поле битвы было гораздо выгоднее для Космических Волков, чем любое другое. В узких тоннелях между ядовитыми облаками Альфе было куда сложнее использовать численное преимущество. Тогда как у преследуемых Волков были отличные шансы подобрать оптимальное поле боя, чтобы если не победить, то хотя бы нанести врагу максимальный ущерб, которого они не смогли бы добиться в открытой пустоте.

Тем не менее, как я уже сказал, важную свою роль сыграло состояние Русса. Великий Волк думал, что убил своего брата. И в тот момент не имело значения, сохранил ли Магнус верность или был предателем и просто притворялся. Леман заперся в своих покоях на флагмане и отстранился от управления флотом. Эта ноша легла на плечи Гуннара Гунхильта, который занимал в Шестом положение, аналогичное Первому капитану в других легионах. Вот, как вожак стаи Бьорн описывает состояние Русса в тот момент:

Бьорн участвовал в том последнем бою, видел, как примарх разорвал, словно детскую игрушку, дредноут «Контемптор». Эта сила все ещё должна быть где-то там, запертая глубоко в его сердцах даже после бесконечной череды поражений. Но внешний огонь погас. Русс окружил себя рунами, прислушиваясь к холодным шёпотам беловласых жрецов и пытаясь разгадать предсказания, подобно древнему годи.

До Бьорна доходили слухи, что Волчий Король утратил вкус к битве. Говорили, что оказавшись вдали от главных боёв, он помешался, что смерть Магнуса не давала ему покоя, и что он не спал с тех пор, как Хан отказался придти на помощь. Бьорн не верил в эти глупые сплетни, но вынужден был признать: что-то в примархе изменилось. И лорд Гунн, и Хельмшрот знали это, как и жрецы, капитаны кораблей и ярлы легиона.

Помимо прочего из этих слов следует, что Космические Волки всё-таки бились с Альфой в пустоте и, похоже, кто-то кого-то брал на абордаж. Но каждый раз Шестому приходилось отступать, чтобы не погибнуть. «Череда поражений», о которой говорит Бьорн, может сломить кого угодно, но у Русса были другие причины. Магнус. Конечно, Магнус. Алый Король приходил к брату во снах, Леман видел кошмары, он давно не спал и пытался найти ответ, метая руны. Он снова и снова вспоминал последние слова Циклопа:

Ты – меч не в тех руках, брат. Ты перерезал невинное горло, и это будет мучить тебя вечно.

Даже истинные волки – Гери и Фреки – считали, что Леман зря тратит время. Однако в своём кратковременном помешательстве Русс вовсе не бездельничал. Вот, что Бьорну на этот счёт сказал рунный жрец Ква Тот-Кто-Разделён:

Он не прячется. Не сейчас. Он впервые слушает.

О чём же говорит Ква? Что слушает Русс? Своё сердце? Вряд ли это впервые, ведь мы знаем, что он переживал и в прошлый раз, когда казнил (вероятно) одного своего брата и пленил другого. Скорее всего, Ква имеет ввиду вюрд, судьбу, рок Лемана из Руссов. Рок, который позже проведёт его через Врата Суртура и едва не окончится на «Мстительном Духе». Собственно, это подтверждается позже, при описании Волчьего Короля, метающего руны:

Цель была близка. Примарх слышал слова, едва нашептываемые судьбой. Ещё несколько бросков. Всего несколько бросков в это неспокойное море.

Однако он не успел совершить последний бросок, его прервал Бьорн Однорукий, получивший своё прозвище на Просперо, когда ему пришлось отсечь руку, поражённую порчей. Русс всегда выделял Бьорна, хотя никто не знал, почему. Дальше я приведу довольно объёмную цитату из «Великого Волка» Криса Райта, потому что этот момент критически важен для сегодняшнего разговора:

– Как думаешь, почему ты здесь? – спросил Русс, поднимаясь с пола.

Бьорн имел с дюжину ответов. Безопаснее было признаться в неведении, но он знал, что его не за тем спрашивали.

– Потому что мы проигрываем, – предположил воин. – И у вас нет ответов?

Русс подошёл к истинным волкам, наклонился к Гери и потрепал густую шкуру на загривке.

– Аха, Гунн так же думает. И мои эйнхерии. Теперь ты.

– Вы ожидали другого ответа?

– Не знаю. Я провёл целую жизнь за изучением душ фенрисийцев и преуспел в этом. А потом появился ты, и я понял, насколько всё ещё слеп.

Он взглянул на Бьорна и его синие глаза – такие нефенрисийские – сверкнули.

– Продолжай.

Бьорн почувствовал опасность. Фреки слегка зарычал, обнажив жёлтые клыки длиной с руку воина.

– Просперо ранил нас, – сказал Бьорн, выбрав правду. – Вас больше всех. Теперь за нами следует неудача. Поэтому вы остаётесь здесь, в то время как флот разрывается на части. И вы не знаете, что делать. Вы боитесь, что мы умрём в кровавом колодце Алаксеса, никогда не выбравшись отсюда и не приняв участие в грядущей битве.

– Боюсь, – задумчиво пробормотал Русс. – Ты и в самом деле думаешь, что я боюсь.

– Есть много видов страха, – заметил Бьорн.

Русс издал долгий, скрипучий вздох. Бьорн вдруг осознал, что был наполовину прав, хотя и не попал в точку. Он не превосходил в проницательности прочих воинов легиона и на всё смотрел сквозь призму охотника и добычи, как в схватке, так и в бегстве. И поэтому потерпел неудачу.

– Не думай, что я горюю по Магнусу, – проворчал Русс. В голосе всё ещё слышалась неприязнь. – Не совершай такой ошибки. Нам приказали его казнить, что мы и сделали.

Он с силой почесал загривок Гери.

– Магнус был ублюдком. Лжецом. Он мог смотреть тебе в глаза и читать нравоучения, одновременно скитаясь по имматериуму, как свирепый конунгур. Хель, да мы всегда знали больше него – что трогать, а что нет. Наши костетрясы знали больше него. Есть разум, а есть спесь. Я ни секунды не жалею Магнуса. И сделал бы это снова.

На секунду вспыхнул старый гнев, прежний Русс мог в мгновение ока дать волю ярости, сияющей словно кровавое солнце из-за густых туч. И Бьорн поверил каждому слову, сказанному повелителем.

– Может и так, – отозвался воин, продолжая осторожно. – Но Магнус не был врагом.

Русс поднял глаза.

– В самом деле? Скажи, почему.

– Вальдор знал о демонах на Просперо и знал, что это значило. От кого поступил приказ? Кто сказал нам не наказывать Магнуса, но полностью уничтожить его мир?

Синие глаза не дрогнули.

– Приказ пришёл от Всеотца.

– Вы знаете, что это не так.

– Мы сделали то, что от нас требовалось.

– Нас обманули.

– Мы следовали приказу! – взревел Русс, сделав шаг к Бьорну. Пара волков поднялась, и комната вдруг наполнилась жаждой убийства.

Бьорн не уступал.

– А кому ещё могли поручить такое задание? Кто бы его выполнил в точности, даже если бы это означало уничтожение легиона?

Он глубоко вздохнул.

– Нас одурачили, повелитель. Мы стали добровольными инструментами Хоруса.

Конечно, Русс это знал. И его слова насчёт Магнуса – не более, чем бравада, наивная попытка спрятать осколки, в которые превратилось его сердце. Иначе, если бы ему действительно было плевать, он не находился бы в таком положении и не отстранился от своих воинов. Кроме того, в «Волчьей Погибели» Гая Хэйли мы увидим, что Русс перекрасил свои светлые волосы в рыжий цвет. Зачем? Ответ очевиден – он скорбел по брату.

Позже оказывается, что Русс вызывал к себе Бьорна, потому что на него указали руны. Этот разговор был предопределён судьбой, но не для того, чтобы Однорукий открыл своему отцу глаза. Повторюсь, Леман всё знал и всё понимал. Но он не мог сбросить оковы скорби, не мог освободиться от чувства вины. Ему нужен был тот, кто нанесёт метафорическую пощёчину и вернёт к реальности. Бьорн сделал это.

Руны раз за разом давали примарху один и тот же расклад – Космические Волки погибнут в Туманности Алаксес. Лишь когда пришёл Бьорн, Русс понял, что хотя трактовка была верной, он неправильно истолковал посыл. Теперь он знал, что нужно делать:

Это не может продолжаться. Мой брат разорвал Империум ложью, и если мы не изменимся, тогда заслуживаем той же участи, что и уничтоженные нами колдуны. Я больше не буду палачом Императора. Я больше не хочу видеть моих сыновей искалеченными, лишившимися союзников, цепляющимися за старые мифы о превосходстве. Здесь наш путь. Здесь дорога через чащу, и мы найдём её.

Вскоре Гуннар Гуннхильт, фактически командовавший легионом в отсутствие Русса, принял решение о прорыве. Он отдал соответствующие приказы и Волчий флот уже готовился принять бой с кораблями Альфа-легиона, которые перекрывали выход из Туманности. Но внезапно на мостике «Храфнкеля» появился Леман Русс, который дал кораблям прямо противоположные указания – двигаться вглубь Алаксеса. Гуннар пришёл в ярость и его можно понять. Он даже бросил отцу открытый вызов, но тот не потянулся за оружием, а с улыбкой успокоил своего ярла.

Русс отдал Гуннару личный приказ, который никто не расслышал. Флот Шестого развернулся и направился к узкому тоннелю, ведущем в один из внутренних заливов Туманности Алаксес. Линкор Гуннхильта, «Рагнарёк», шёл в арьергарде, а потом остановился. В этот момент Бьорн понял, какой приказ ярл получил от примарха. Прошла всего пара мгновений и Однорукий осознал, что Гуннар всё равно остался бы прикрывать отступающий Волчий флот. Даже вопреки воле примарха.

Гунн принял окончательное решение. Ярл устал бегать. Он, как и его братья, был рождён для битвы. Русс пообещал ему триумф и дал сыну то, чего он больше всего хотел. Не думайте, что это решение далось Леману легко. Когда Бьорн спрашивает примарха, что делает Гуннар, Волчий Король отвечает: «То, что должен», и в этот момент у него играют желваки. Русс сжимает зубы, чтобы справиться с эмоциями.

Будучи Сыном Императора, Повелителем Зимы и Войны, безупречным убийцей, Леман из Руссов, помимо прочего, был ещё и отцом. Хорошим отцом. А Гуннар был хорошим сыном. Его последними словами в жизни стал боевой клич легиона: «За Русса и Всеотца!» Жертва Гуннхильта позволила Шестому отступить без полномасштабного боя.

К тому моменту жрец Ква уже раскрыл шпиона на «Храфнкеле», им оказался воин из Первого легиона по имени Орманд. Но времени на разговоры не осталось, потому что Волчий флот вошёл в тупиковый залив и Русс приказал готовиться к битве. Вскоре Шестой и Двадцатый сошлись в лобовом столкновении, где их ряды тут же смешались и никакая тактика уже не имела значения.

Едва завидев «Альфу», Леман приказал рулевому «Храфнкеля» двигаться к вражеской «Глориане». Та не изменила курса, принимая вызов. Вскоре примарх Двадцатого легиона и его Лернейцы телепортировались на мостик Волчьего Короля. Русс сумел определить примарха Двадцатого легиона, хотя внешне Альфарий не отличался от своих терминаторов. Интересно, что его смог почувствовать даже Бьорн. Но пока Леман двигался к брату с намереньем срубить голову гидры, в дело вступил Орманд, Тёмный Ангел.

Оказалось, что ещё один шпион Первого пробрался во флот Альфа-легиона. Его задача была такой же, как у Орманда – понять, какой из двух флотов верен Терре, а какой сражается на стороне Магистра Войны. Орманд связался с базой и передал:

Верные. Вне всякого сомнения.

Тем временем Русс добрался до Альфария и его брат не отступил. Потенциально это указывает на то, что Лернейцев тогда возглавлял вовсе не Альфарий и штурм мостика «Храфнкеля» служил не более чем отвлекающим манёвром. С другой стороны, нет причин не доверять чутью Русса, который, как мы знаем, кроме прочего, обладал сильными психическими способностями, пусть и применял их инстинктивно. Да и Бьорн, как я уже сказал, ощутил присутствие Двадцатого примарха.

Так или иначе, поединка не состоялось. Потому что в бой вступил ещё один флот, возглавляемый звёздным фортом класса «Рамилиес». Такие форты называли Убийцами Миров. Появление «Рамилиеса» мгновенно изменило расклад сил, ведь он выступил на стороне Космических Волков. Лернейцы тут же телепортировались с мостика «Храфнкеля». Перед уходом Альфарий деактивировал оружие и склонил голову, глядя брату в глаза.

Когда Русс прочёл название звёздного форта, всё встало на свои места. «Химера». Не зря в раскладе раз за разом выпадала руна многоголовой гидры, просто Леман неверно понял её вначале. Потом, благодаря Бьорну, он отринул путь, который казался предначертанным, и сам выбрал себе судьбу. И судьба сразу же ответила ему, хотя её ход готовился уже очень давно.

Тёмные Ангелы буквально спасли Космических Волков, нанеся Альфе колоссальный ущерб. Флот Двадцатого бежал из Туманности Алаксес, потеряв десятки кораблей и тысячи легионеров.

Тут Русс, наконец, признал, что сбился с пути. Он примирился со своим поражением на Просперо (а это всё же было именно поражение!). Примарх знал, что прошлого не вернуть, и он больше не собирался сгибаться под тяжестью своего вюрда. В каком-то смысле Волчий Король обрёл просветление.

Поэтому, когда командир «Химеры» приказал всем кораблям Шестого отключить орудия и опустить щиты, Леман безоговорочно подчинился. Затем командующий звёздного форта призвал к себе того, кто командовал Волками. Он не узнал «Храфнкель» и даже не предполагал, что на нём находится примарх.

Один из ярлов, Гримнир, был шокирован столь безапелляционным требованием и уже хотел вызывать командира «Химеры» на поединок чести, но Русс остановил его. Примарх справедливо отметил: «Не мы здесь победили», и отправился на звёздный форт.

Алфалос, кастелян форта, рассказал Леману, что Лютер, следуя приказу Льва, продолжал готовить новобранцев на Калибане. Помимо прочего Тёмные Ангелы уже долгое время создавали такие вот форты, комплектовали их легионерам и тайно отправляли в разные уголки галактики. Когда 59 лет назад «Химера» получила назначение в Туманность Алаксес, кроме неё было ещё пять таких фортов. Но, по словам Алфалоса, сейчас их должно быть больше.

Находясь в изоляции и ожидая приказов, Тёмные Ангелы многое пропустили. До них доходили лишь неоднозначные слухи из обрывков случайных астропатических сообщений, поэтому, когда здесь оказались флоты Альфы и Волков, Первый не знал, кому доверять. Орманд и другой шпион, направленный на корабль Двадцатого, должны были внести ясность. К счастью, всё обернулось в пользу Космических Волков. Теперь приведу небольшую цитату из разговора Русса и Алфалоса:

– Что со Львом?

Алфалос сухо посмотрел на него.

– Тишина.

– Ты ничего не слышал?

– Я надеялся, что у вас есть новости. Вы ведь братья.

– Это значит меньше, чем ты думаешь.

Он понятия не имел, где находился Лев. Экспедиционные флоты были сильно разбросаны, каждый следовал своим миссиям, создавая новые направления крестового похода. Лев был одним из самых гордых примархов, соперничая с Жиллиманом в скорости завоеваний. Русс после Просперо часто думал о нём, пытаясь отгадать, как и в случае со многими из своих братьев, каким путём тот пойдет. Возможно, Хорус получил ещё одного союзника, но в это было сложно поверить. Лев сам желал должности Воителя, и, несомненно, никогда не удовлетворится вторым местом после старого соперника.

Только посмотрите, насколько точно Русс вскрывает мотивы Эль’Джонсона! Волк отлично знает Льва. Он знает, что калибанец не присоединится к Хорусу как минимум потому, что тот получил должность Воителя, хотя она, по мнению калибанца, с самого начала принадлежала ему. Элементарная гордость не позволит Льву стать вторым, ни при каких обстоятельствах.

Но для Волков в этой ситуации куда важнее было то, что «Химера» могла починить их корабли, помочь с ранеными и пополнить запасы. Алфалос предоставил в распоряжение Русса все ресурсы звёздного форта, взамен требуя только правды. Повелитель Зимы и Войны рассказал Тёмному Ангелу всё, что знал о ситуации в галактике и принёс ему союзнические клятвы.

Интересно отменить, что чуть позже Бьорн напомнил примарху о рунах:

– Они говорили вам, что Волки никогда не покинут кровавый колодец Алаксеса, – сказал Бьорн.

– Верно, – согласился Русс. – Легион, который покинет его, не тот же самый, что вошёл сюда. Мы прибыли как палачи, но уйдём кем-то другим.

Кровь пролитая и отмщённая

После Битвы в Туманности Алаксес Тёмные Ангелы направились в Ультрамар, а Космические Волки двинулись на Терру, так как варп-штормы в этой области немного утихли и Ква сказал, что теперь можно отыскать путь к Тронному миру. Нужно отметить, что Русс к тому моменту сильно изменился. Вот, как его описывает Бьорн:

Примарх выглядел более чем живым, даже помолодевшим. Пепельная бледность, так долго не покидавшая его лицо, исчезла. Её сменил румянец, пышущий древней кипучей энергией.

На Терре Великий Волк пробыл недолго. В первую очередь он хотел переговорить с Сигиллитом, которого, напомню, считал кем-то вроде мудрого наставника. В юности, когда примарха только обнаружили, именно Регент занимался его интеграцией в Империум.

Также Русс встретился с Дорном. Преторианец хотел, чтобы Волки остались с ним, но понимал – Волчий Король не будет за стенами Тронного мира, когда галактика пылает от края до края. Поэтому Рогал особенно не настаивал.

Те три месяца, которые Шестой легион провёл в свете Сол, Космические Волки патрулировали рубежи системы, забираясь далеко за пределы маршрутов, по которым следовали корабли Имперских Кулаков. Волки восстановились после Алаксеса и у них чесались руки. Поэтому, когда они засекли приближение крупного флота, капитаны серых кораблей мгновенно подняли всех по боевой тревоге, готовясь к битве. Но оказалось, что это прибыли Белые Шрамы, которые смогли обыграть Гвардию Смерти в тактической войне и пройти через Паутину.

Русс хорошо запомнил, что Хан отказался придти к нему на помощь. И хотя Леман не сомневался в верности Пятого легиона, он всё же приказал взять их корабли на прицел. Но ответного нацеливания не последовало, щиты Белых Шрамов были опущены. Волк удивился тому, что во флоте Хана нет его флагмана, «Бури Мечей». Прославленную «Глориану» теперь заменял другой линкор – «Копьё Небес».

Со своей стороны Джагатай Хан отлично понимал настрой Космических Волков. Он уже знал, что Русс едва не погиб в Туманности Алаксес и ответ на их призыв о помощи тогда мог многое изменить. Однако Джагатай не собирался извиняться, потому что поступил правильно. И теперь он тоже сделал верные выводы, решив в одиночку телепортироваться на флагман Русса для личной встречи с братом. Тут надо отдать ему должное. Но и Волку тоже, вот момент их встречи:

– Ты знаешь, брат, сколько моих сыновей погибло в Алаксесе? – прорычал, наконец, Русс, выдавливая слова сквозь сжатые зубы.

Хан ответил своим неизменным голосом – звучным, неторопливым, с сильным акцентом.

– Нам нужна была уверенность, – сказал он.

– Уверенность, – Русс приблизился с обнажённым клинком. Хан был почти на голову выше и стройнее, и нёс глубокие раны. По периметру тронной платформы сотня болтеров продолжала держать повелителя Белых Шрамов на прицеле, но ни один из примархов не обращал на них внимания.

– И ты получил эту уверенность? Ты по-прежнему зовёшь меня Мясником Просперо?

Взгляд Хана не дрогнул.

– Я видел твою работу и пошёл дальше. Да, я обрёл уверенность, но если ты ищешь расплаты за кровавый долг, тогда у меня нет ничего для тебя. Мы заплатили собственную цену.

Русс приблизился вплотную, теперь их лица разделяли считанные сантиметры.

– Я часто думал, что сделаю, что скажу, если мы снова встретимся, – прорычал Волчий Король. – Ты знаешь, что во Дворце многие зовут тебя предателем, Джагатай? Я мог бы убить тебя прямо сейчас, и мало кто стал бы скорбеть. Этим бы я выплатил свой кровавый долг, о котором ты говоришь, и мог бы сказать духам убитых, что отомстил за них.

– Я прибыл безоружным, брат, – произнёс Хан холодно. – Убей меня, если пожелаешь, но знай, что я прошёл через преисподнюю, чтобы добраться до Терры. И никто, ни ты, ни Хорус, ни даже наш Отец, не помешают мне привести моих сыновей туда, где им предначертано быть.

Русс слышал хорошо знакомое высокомерие, так небрежно источаемое братом. На миг оно разожгло долго подпитываемый гнев Волчьего Короля, побуждая наконец взмахнуть клинком, совершить возмездие, которое он много раз представлял себе.

Но затем Леман осознал весь абсурд этой мысли, и на грубых, покрытых шрамами губах появилась улыбка. Она стала шире, и примарх Космических Волков начал смеяться, сначала низким рыком, затем в полную силу. Русс откинул назад голову и весело заревел.

– Ты всегда был напыщенным ублюдком, – сказал он. – Ты вошёл в мои покои, словно нищий, а говоришь так, будто они принадлежат тебе. Кто ещё осмелился бы на такое?

Смех стих. Русс вложил меч в ножны. По всему мостику опустились болтеры.

– Мне бы стало лучше, если я подарил бы тебе на память свежий шрам, – сказал Волчий Король. – Ты мог бы извлечь из него урок. Но ты уже выглядишь чуть живым, и у меня нет желания затуплять лезвие меча о твою костлявую шею.

Хан улыбнулся ему.

– Прибереги меч для тех, кто идёт за мной.

Трудно представить, каких трудов Руссу стоило удержать руку. При всём уважении к Хану, думаю, у него не было шансов в поединке с Волчьим Королём. Да и флот Шестого в тот момент тотально превосходил группировку Шрамов, потрёпанных Гвардией Смерти.

Была бы честь в такой победе? Конечно, нет. Но Волки действительно могли истребить Шрамов и, учитывая, что к Джагатаю на Терре действительно относились двояко, вряд ли это событие вызвало бы большой переполох. Хотя оно сказалось бы на дальнейших событиях, ведь без Шрамов Императорский Дворец пал бы задолго до прихода Жиллимана.

Но не это важно. Важно, что Великий Волк отстоял свою честь уже тем фактом, что держал клинок у горла брата, но не пустил его в ход. Такого отмщения его горячему сердцу было достаточно. Разумом же Русс понимал, что это действительно абсурд. Он не Лев, не Феррус, не Пертурабо и уж точно не Ангрон. Требовать сатисфакции от едва живого Хана было верхом глупости. Тем более, что со своей точки зрения Боевой Ястреб Чогориса принял верное решение на Чондаксе.

Право на искупление

Находясь в Системе Сол, Космические Волки провели капитальный ремонт кораблей, который им не могла предоставить «Химера» Тёмных Ангелов. Потери при Алаксесе были высоки, легион сильно пострадал, к тому моменту ещё не оправившись от Битвы за Просперо. Оценки различаются, но, согласно доминирующему мнению, под началом Русса тогда находилась примерно половина воинов от того числа, с которым он вступил в Ересь Хоруса. То есть около 65-70 тысяч.

Как я уже сказал, Дорн предложил Леману остаться на Терре, но Русс отказался. Позже аналогичное предложение поступило от Сигиллита. Получив закономерный отказ, Регент переключился на другой план, согласно которому флоту Космических Волков надлежало, не мудрствуя лукаво, испепелить Хтонию, родной мир Луперкаля. Великий Волк снова отказался, сказав, что он воин, а не разрушитель. Леман назвал это крайней мерой и ничего не хотел слышать о том, чтобы подвергнуть Хтонию тотальному геноциду в попытке спровоцировать Хоруса.

Однако Малкадор не был бы собой, если бы не имел запасного плана для запасного плана. Поэтому на их с Леманом встречу (во время которой Русс обыграл Регента в хнефатафл) он пригласил Гарвеля Локена, которого Гарро недавно вытащил с Исствана III. Локен уже пришёл в себя (насколько это было возможно) и вступил в ряды Странствующих Рыцарей. Любопытно, как Гарвель размышляет о примархе в тот момент:

Из всех встречавшихся ему полубогов Русс производил впечатление наиболее человечного.

Локену нельзя отказать в проницательности, он довольно быстро понял, кем в действительности является Волчий Король. Хотя Сигиллит тоже постарался, он подготовил воина к этой встрече. Гарвель и Русс начинают играть в хнефатафл, их диалог можно цитировать хоть целиком, настолько он интересный.

Но это заняло бы слишком много времени, так что приведу лишь пару коротких цитат:

– Я не знаю, как играть, – сказал Локен.

– Это просто, – ответил Русс, двигая фигуру вперёд и поворачивая прорезь. – Как война. Быстро учишь правила, а потом нужно играть лучше остальных.

А вот ещё любопытный момент:

– Он уже играет лучше, чем я, – заметил Сигиллит.

– Лучше, чем ты, играют даже балты, – отозвался Русс. – А у них мозгов, как у битых vatnkyr.

Я процитировал эту фразу Русса насчёт балтов, потому что не вполне понимаю её подтекст. Думаю, всем известно хотя бы в общих чертах, какие территории населяли балтские племена в Эпоху переселения народов и какие современные государства им наследуют. Конечно, в таймлайне 30к многое изменилось, однако же многое осталось прежним. Так что я теряюсь в догадках, что этим хотел сказать Грэм Макнилл…

А теперь ключевой момент встречи Русса и Локена – Великий Волк раскрывает своё намерение...

Ограничение по знакам. Продолжение здесь или в группе ВК.

Ещё есть Телега с анонсами и чатом.