daymonri

Действие романа «Железная Ярость» Криса Райта разворачивается на планете Шарден в субсекторе Контакаал. Причем контекст ситуации Райт задает не в самом произведении, а в аннотации, где поясняется, что весь субсектор не первый десяток лет служит Слаанеш. И тут же резким контрастом встает Пролог, где гвардейцы с Шардена противостоят космодесантникам из Ордена Железных Рук, умирая с именем Императора на устах. Это первые страницы романа и они критически важны для понимания сюжета, ведь Райт сразу дает читателю ориентир – не все здесь такое, каким кажется на первый взгляд, и на каждую ситуацию есть как минимум две точки зрения.

Что касается базового сюжетного пласта, здесь все действительно просто. Кампанию по освобождению Контакаала из цепких (и влажных) лап Принца Удовольствий ведет Орден Железных Рук при поддержке Имперской Гвардии. Четыре клана Ордена планомерно зачищают периферию субсектора, действуя независимо. Боевая группа «Террито», освободив планеты Орентас и Валон, получила возможность атаковать столичный мир – Шарден.

Боевой группой «Террито» командует клан-капитан Арвен Раут. В его распоряжении Клан Раукаан – 136 космодесантников и 32 тысячи 451 человек вспомогательного персонала, все они базируются на пяти капитальных судах, которые возглавляет боевой крейсер «Калах».

Также Рауту в этой кампании подчиняется контингент Имперской Гвардии под командованием лорд-генерала Раджи Нефаты общей численностью 127 тысяч воинов. Основу армии Нефаты составляет 126-й Ферикский тактический полк, плюс 2 воздушно-десантных батальона Харакона и семь батальонов тяжелой техники.

В кампании участвует и контингент Механикус, представленный в первую очередь боевым соединением Легио Асторум «Праксис» с четырьмя титанами – две богомашины класса «Гончая» и две класса «Владыка войны».

Всей этой армаде предстоит обрушиться на кластер Шарден Прим, который контролирует ядро субсектора. Однако кластер представляет собой колоссальную крепость, бомбардировка которой невозможна из-за прикрытия многослойными пустотными щитами, а лобовая атака практически гарантирует истребление наступающих сил. Это самоубийство даже для лорд-генерала Нефаты, про которого Магос Ис, координирующая действия Механикус в субсекторе, говорит следующее:

Длинный послужной список, отмечен семью благодарностями за выдающуюся службу. Есть записи о семнадцати операциях, проведенных при вмешательстве сил Марса, и техножрецы не выразили никаких жалоб. От себя добавлю, что меня восхищает его характер. Несколько раз в ходе предварительной подготовки он выказывал недовольство решениями Раута, а это, подозреваю, для обычного человека совсем нелегко.

Чуть позже, когда повествование ведется уже от лица Нефаты, мы понимаем, что все это правда и каждая благодарность заслужена лорд-генералом. Он боевой ветеран с двухсотлетним опытом и великолепный командир, который искренне заботится о собственных воинах, буквально о каждом бойце. Он искренне и безусловно предан Империуму, но еще больше он предан своим людям.

При этом Нефата не идеален. Война оставила на нем немало шрамов и если имперские технологии позволяют без труда продлевать жизнь смертных на века, то человеческий разум остается беззащитен перед неумолимым временем и ужасами космоса. Лорд-генерал страдает от бессонницы и подсел на транквилизаторы, хотя по сюжету романа мы не видим, чтобы это мешало ему принимать взвешенные решения и трезво оценивать обстановку.

Перечислять всех персонажей нет смысла, но важно упомянуть еще комиссар-генерала Славона Гериата, близкого друга Нефаты, который вместе с ним прошел ни одну компанию. По поводу взаимоотношений двух ветеранов достаточно привести единственную цитату:

Сторонний наблюдатель вполне мог бы посчитать, что эти двое непременно конфликтуют друг с другом, учитывая разницу их характеров и положений. И был бы совершенно неправ. По причинам, известным только им двоим, вот уже сотню лет они были неразделимы, словно две части одного оружия: рукоять и эфес, клинок и ножны, курок и ствол.

Первыми в Пепельных пустошах у Шардена Прим высадились Железные Руки. Они без труда захватили несколько оборонительных бункеров, которые защищали смертные, и спустились в сеть тоннелей под ними. Там Железнорукие обнаружили мутантов, но причиной их мутаций стала не радиация Пепельных пустошей, а порча варпа. После уничтожения чудовищ, Железный Отец Кхатир говорит Морвоксу, одному из главных героев книги:

Я верю, теперь ты видишь, почему эта работа не годится для смертных.

Это был ответ на ранее высказанные сомнения Морвокса в том, что захват бункеров и тоннелей под ними можно было доверить смертным. Замечание Железного Отца подтвердится для сомневающегося читателя ближе к концу романа, когда солдаты 126-го Ферикского тактического полка все же столкнутся с мутантами и демонами. Многие из них действительно сойдут с ума, и на фоне этого демонстративного эпизода становится понятно, почему Железные Руки старались оттянуть момент контакта смертных с порождениями Имматериума.

Вообще, в романе несколько сюжетных линий, много напряженных сражений, интересных тактических маневров и эмоциональных эпизодов. Описывать их все излишне, поэтому я перечислю лишь основные решения клан-капитана Арвена Раута. Ведь сегодняшний разговор посвящен в большей степени этому персонажу.

Выше я отметил, что лобовая атака на Шарден Прим с любого направления была равносильна самоубийству. Однако именно это Раут приказал Нефате. Лорд-генерал пытался оспорить приказ, но Железнорукий, у которого большая часть тела уже давно превратилась в механизм, не воспринял эти попытки.

Нефате пришлось атаковать и его войска понесли колоссальные потери, в частности – при первом же штурме был полностью уничтожен 32-й Хараконский воздушно-десантный батальон. В это же время клан Раукаан под командованием Раута атакует Шарден Прим с противоположной стороны. Железнорукие встречают минимальное сопротивление, потому что атака всеми силами Имперской Гвардии вынудила защитников крепости переместить к месту штурма основные силы. Так Раут захватывает несколько ключевых точек и выходит к Капитолию, главному шпилю Шардена Прим.

Атака Нефаты захлебнулась кровью, но гвардейцы все же пробили стену и закрепились. Однако причиной тому стали вовсе не полководческие таланты лорд-генерала и не доблесть его бойцов (которая, безусловно, имела место, особенно среди хараконцев). Минимального успеха Гвардия достигла лишь благодаря шпионам комиссар-генерала Гериата, которые успешно основали несколько террористических ячеек внутри улья, и эти ячейки активизировались одновременно с наступлением Нефаты.

Многие читатели уже на этом моменте возненавидели Арвена Раута вместе с гвардейцами. Здесь Райт мастерски моделирует наше отношение к персонажу, намеренно показывая его механически-бесчувственным. Раут мало говорит, не проявляет эмоций. На протяжении почти всей первой половины романа мы видим его глазами Нефаты, максимально человечного персонажа, которому претит разбрасываться людскими жизнями, даже если это тактическая необходимость. Нефата импонирует читателю, потому что он великолепный командир, он защищает своих воинов всеми силами. При этом, как я отметил выше, он не идеален и имеет свои слабости. Это делает образ лорд-генерала еще более близким и понятным.

Раут же выступает его абсолютной противоположностью. Но больше всего Нефату (а вместе с ним и читателя) раздражает то, что клан-капитан игнорирует попытки понять смысл его приказов. Он ничего не говорит о своих планах, лишь посылает солдат Нефаты на бойню. Он ставит приказ утопить стены Шардена Прим в крови гвардейцев и… всё. Никаких комментариев, никаких чувств. Конечно, это довольно очевидный авторский ход. Если бы Раут проявлял эмоции и разъяснял лорд-генералу свои приказы, его облик воспринимался бы принципиально иначе. Но Арвен – плоть от плоти своего генетического отца.

Здесь мне вспоминается «Горгон Медузы» Дэвида Гаймера, где великолепно показана эта черта Ферруса Мануса. Ведь он вовсе не был бесчувственным, так могут утверждать лишь те, кто ничего не знает о Горгоне и строит свое представление о нем на чем угодно, но не на книгах по этой художественной вселенной. В действительности, Манус переживал, когда гибли его воины, его сыновья. Однако делал это по-своему, не считая скорбь достойной памяти доблестного бойца. Этот тезис отлично демонстрирует эпизод из романа Гаймера, где погибает пилот перехватчика Труракк:

Феррус Манус не стал скорбеть о павшем сыне. Он знал о сути произошедшего, слышал заключительную передачу воина. Последним деянием в жизни Труракк доказал свою силу, пожертвовав собой ради дела на глазах отца, и пристыдил всех братьев. Разве тут уместна родительская печаль?

Обращаю внимание – в этот момент Труракк пожертвовал собой, чтобы спасти смертных. И Манус видит в этом доказательство силы своего сына. Тут нет места гордости или печали, потому что Труракк знал – отец смотрит на него. Этого было достаточно им обоим. Эпизод указывает нам на невероятно тонкую, но мощную эмпатическую связь между Феррусом и его воинами.

Арвен Раут, безусловно, такой же. Но его глубинную непознаваемую связь с бойцами собственного клана я продемонстрирую позже. Сейчас важно увидеть его таким, каким его видит Нефата и другие офицеры. А видят его и других Железноруких так:

Они жили в молчании. Тренировались в молчании. И когда наступал момент, они шагали на поле боя в молчании, используя связь исключительно для передачи необходимой боевой информации. Когда Железные Руки шли на войну, единственным звуком, сопровождавшим их, было низкое гудение силовых доспехов.

Куда глубже Раута характеризует Магос Ис, которая всю книгу намекает Нефате, что нужно делать, но тот (воистину, плоть слаба!) видит в ее намеках совсем другое. Магос действительно хорошо понимает Железноруких. Сначала она говорит о них следующее:

Существует миф, слух, до сих пор расхожий на Марсе, что их примарх знал об этом недуге и желал излечить его. Я видела свитки, предположительно принадлежащие перу Ферруса Мануса, в которых ясно об этом говорится. Но кто докажет их подлинность? И даже если он намеревался что-либо предпринять, смерть настигла его раньше, чем он успел это сделать. И вот что мы имеем сегодня: Железные Руки больше не знают веры в заложенное в их генах совершенство.

Она имеет ввиду Свитки Неймереля, где Манус пишет о слабости своих серебряных рук. Он пишет о том, что эти руки – не его, они принадлежат врагу, которого он уничтожили своими настоящими руками, а значит – настоящие руки, руки из плоти, сильнее. Феррус видит слабость в том, что его воины стремятся заменить плоть механизмами, но понимает, что их взгляды нужно менять не сразу.

И тут становится очевидно, почему на самом деле Фулгрим любил (без экивоков) Горгона. Потому что они оба понимали, что такое совершенство. В романе Гаймера в какой-то момент это понял и Акурдуана, лучший мечник Детей Императора, Первый капитан легиона, один из Двух Сотен. Акурдуана, кстати, на Гардинаале погиб столь глупо, что мне кажется – это была лишь видимость, финт, скрывший побег ветерана, который устал от войны. Но сегодня не об этом.

Возвращаясь к Магосу Ис, позже она говорит Нефате о Железноруких:

Они понимают только жертвенность, долг и решительность. Ничего иного.

Жертвенность, долг, решительность – это же добродетели, не так ли? Но Арвен Раут понимает эти добродетели по-своему. Как и его отец тоже понимал все по-своему. Не хуже и не лучше других, но – иначе. И это понимание всегда ускользало от смертных. В таймлайне 40к ничего не изменилось. Раджа Нефата не понял Раута. Не понял, о какой жертвенности говорила Ис.

Поэтому, когда Раут приказал смертным частям двигаться вместе с Железнорукими по подземным аркологиям к Капитолию, лорд-генерал увидел в этом очередной акт бессмысленной и беспощадной резни. То же он увидел в приказе атаковать основные укрепления на поверхности всей оставшейся у него бронетехникой. Направление в аркологии двух «Гончих» со стороны выглядело не менее безумным решением, ведь титаны, пусть даже самые маневренные и проворные, под землей теряли весь свой штурмовой потенциал.

Это переломный момент в сюжете романа, который уже давно перевалил за середину, и ненависть Нефаты к Рауту наконец выкристаллизовалась в открытое неподчинение. Ненависть читателя к Рауту тоже укрепилась достаточно, чтобы Нефату можно было не только понять, но и поддержать. А дальше происходит целая череда событий, которая меняет абсолютно все. Но прежде я хочу переместиться на многие века назад, в совсем другую часть галактики, и понаблюдать становление Арвена Раута, которое описано в романе «Око Медузы» Дэвида Гаймера. Это нужно нам для того, чтобы понять, как мыслит Раут и почему он поступает так, как поступает.

Мы знакомимся с будущим клан-капитаном, когда он уже неофит. То есть Арвен прошел отборочные испытания и получил некоторые органы Астартес. Процесс трансформации не завершен и он еще в большей степени смертный, чем транс-человек.

В первый раз нам показывают Раута во время Испытания Скалами Ораануса. Локация – заснеженная пересеченная местность, где постоянно бушует буря и видимость ограничивается десятиметровым радиусом. Меж скал выпустили несколько неофитов на разной стадии подготовки, их задача – нейтрализовать других испытуемых. Как – не имеет значения. У неофитов боевые болтеры, дробовики и ножи.

Арвен Раут действует расчетливо и эффективно. Он безжалостен и когда видит мертвого брата, «почти не испытывает угрызений совести». Почти. Вскоре оказывается, что брат жив, это была лишь уловка – он скооперировался с другим воином, чтобы одолеть Раута, который старше и сильнее их. Арвен едва не убивает Сарокка (имя брата), а затем наводит ствол дробовика на второго бойца – Хрисаара. Но не успевает выстрелить.

Болт-снаряд разорвался в лопатке Раута. Выстрел уничтожил легкое и основное сердце. Руку оторвало взрывом, развернув тело на девяносто градусов. Секундой позже Раут шлепнулся на землю, словно кусок мяса, отбитый бучардой, и неуклюже распластался, но тут же вскочил.

Видя, кто стрелял, Арвен мгновенно понимает, в чем на самом деле заключалось испытание. Стрелял сержант-наставник Тартрак, и у неофитов не было шансов:

Гнев распирал грудь Раута. Мы никак не могли пройти Испытание Скалами Ораануса – именно так оно было задумано изначально. Оно являлось ритуальным унижением, с Тартраком в качестве страховки.

В этом эпизоде Тартрак наставляет молодого Раута, говоря, что тот должен рассчитывать лишь на себя и что на войне нет правил. Сильный всегда побеждает. Но главный урок в другом:

Твоя неудача связана с вычислениями, неофит. Железные Руки никогда не вступят в бой, если не уверены в победе.

Эту истину наставники вбивали в головы новобранцев на всем протяжении их подготовки. Закалка тела постоянными испытаниями – лишь одна сторона, и не самая важная. Другая сторона – психоиндоктринация и перестройка сознания, они призваны искоренить эмоции, которые мешают воину трезво оценивать обстановку в бою.

Раут сам понимает, что если раньше их с Сарокком связывали родственные узы, теперь этого не стало. Но Арвен не жалеет. Ведь с самого начала это была сделка. Позже он поведает нам, что его родители не испытывали к собственным детям привязанности и послали их на испытания в Орден с единственной целью – если бы тем удалось стать воинам, клан, которому они принадлежат, получил бы торговые привилегии.

Для Раута «комфорт» и «пространство» были чуждыми понятиями. Даже в золотые времена, когда он был смертным, Арвен все равно не мог вспомнить ощущения полного желудка, мягкого покрытия или комнаты, в которой не стоял бы запах масла, пота и крови.

Таким образом, для Арвена Раута лишения не были испытанием. Испытанием стала цель. Он понимал, что у него отняли выбор, когда направили в Орден. Хотя в этом смысле ему повезло – лишь 1 из 1000 физически здоровых кандидатов на Медузе выбирался для внедрения первичных органов и прохождения второй серии испытаний. У остальных 999 вероятность отторжения генов примарха была столь высокой, что апотекарии Ордена считали попытку нецелесообразной.

Сам Раут удивляется, как при столь скрупулезном отборе Железноруким удается поддерживать численность Ордена. И тут не вполне понятно, в чем причина жесткой выборки – в генах Ферруса или медузийцев? Маловероятно, что проблема в Манусе, ведь его легион не проявлял генетических отклонений. Их склонность к киборгизации имела не физический, а идеологический, а затем и психологический источник. Однако к этому вопросу мы вернемся позже.

Так или иначе, Арвен Раут определил свою цель следующим образом – добиться уважения боевых братьев Ордена Железных Рук. Поэтому он делал все для победы, все без исключения. Суровая жизнь смертного и еще более суровые испытания неофита практически лишили его способности ощущать яркие эмоции. Это должно было подготовить его к любому варианту развития событий. И подготовило. Раут не удивился, когда его брат Сарокк оказался предателем.

Сарокк пронес оружие в комнату отдыха и попытался убить других неофитов. Ему помогла женщина-серв, которая оказалась членом Культа Смерти. Тут Арвен поясняет читателю:

Ходили слухи, будто в Землях Теней есть храм, отвергнутые верования которого основывались на том, будто примарх, вечный и спаситель, Феррус, бессмертный, собирал из этих падших безумцев армию душ. И когда настанет последний Черный Крестовый Поход, он поведет эту армию из загробного мира в бой.

Любопытный слух, учитывая сюжет «Повелителя Человечества» Дэмбски-Боудена, где Феррус Манус по воле Императора делает именно это – возглавляет армию мертвых, чтобы сдержать волну демонов, пытавшихся прорваться на Терру через Паутину. Вполне возможно, медузийский миф из 40к – это искаженный отголосок тех самых событий из 30к.

Но вернемся к Арвену Рауту. Он проходит основную серию испытаний и на ритуале инициации, который называется Железная Луна, выбирает нового неофита себе на замену. Неофита зовут Морвокс, тот самый, из романа Райта. Что касается Раута, то хотя тренировался он в клане Борргол, приняли его в клан Доррвок. А в «Железной Ярости», как я отметил выше, он будет командовать кланом Раукаан.

Это наглядно показывает нам, что кланы Медузы в 30к и 40к принципиально отличаются. В легионе кланы представляли собой независимые воинские группировки и легионеры из одного клана почти никогда не переходили в другой (все изменилось, когда большая часть легиона погибла на Истваане). В 40к хотя клановая система среди смертных на Медузе сохранилась, в Ордене кланы стали типовой тактической единицей по аналогии с ротами в других Орденах. Кланы делились на клавы, которые в свою очередь состояли из отделений.

Боевое крещение в роли скаута Раут и выжившие неофиты из его набора проходят на мире Теннос. Этот мир принадлежал Медузе, но был передан Марсу на 999 лет в обмен на десять пустотных барков, которые служили Железноруким флагманами и крепостями-монастырями. Теннос был одним из немногих миров, которому официально позволили изучать ксеносские технологии. И в какой-то момент скитарии подняли мятеж.

Усмирить планету пришел крупных флот Железноруких при поддержке контингента Механикус, включая войска Ордо Редуктор. Группа Раута атаковала комплекс Локис-тета на пути к ключевому объекту – Локис-примус, где должно было развернуться генеральное сражение. Не буду описывать весь ход компании, тут важно отметить, чем завершилась сюжетная арка Раута. В финале романа он столкнулся с Альфа-пророком, который поднял восстание на Тенносе. Будучи ведущим диагностом, он изучал эльдарский артефакт Айоашар Азир, который был отравлен варпом. Порча коснулась смертного, дав ему уникальные силы – теперь он мог подчинять киборгов своей воле одним лишь словом, даже мыслью.

Но это не сработало на скаутах с минимальной аугметикой. Поэтому Рауту и его боевому брату Хрисаару удалось убить Альфа-пророка. Дальше мы встречаем Арвена в «Голосе Марса» Гаймера, где он работает на инквизицию, но эта история уже не столь важна для сегодняшнего разговора. Тут важно становление Арвена, которое он прошел в «Оке Медузы». Теперь мы можем лучше понять его поведение в «Железной Ярости».

Но прежде, чем мы вернемся к Шардену, хочу отметить, что образе Раута есть одна важная черта, которая сближает его с генетическим отцом, Феррусом Манусом. На протяжении всего сюжета «Ока Медузы» Арвен испытывает глубинную ярость и желание разрушать. Вот пример:

Раут не знал, откуда взялся этот гнев. Ему было все равно.

И еще один:

Что-то в Рауте перевернулось. Какое-то глубокое условное отрицание было отброшено, и на его месте он обнаружил ярость, десятилетиями подавляемую медузианскую ярость, которая хлынула в его вены.

Когда рядом с Арвеном сражается Кардан Стронос, на тот момент еще капитан, он видит проблему скаута и указывает на необходимость контролировать столь яркую эмоцию. Раут успешно учится это делать:

В нем вспыхнул гнев; он быстро распознал его, изолировал и запечатал внутри себя, чтобы ярость кипела там, незаметно.

А теперь цитата из «Горгона Медузы» Гаймера:

Он разъярился так, словно Рогал сейчас находился в зале. Примарх ощутил, что его руки раздуваются: металл нагревался от его гнева. С мастерством полубога, хорошо изучившего собственный разум, Феррус заставил себя подумать о другом брате и немедленно почувствовал, что успокаивается.

И еще один эпизод:

С тяжким гневом Феррус заметил, что его легионеры, проявив небрежность, не отключили больше десятка установок. От раздражения у него началась сверлящая головная боль.
Разжав мертвую хватку на подлокотнике, Манус потер лоб костяшками пальцев и глянул вбок. Там, на возвышении у трона, стоял Сокрушитель – огромный молот примарха. Направленное вверх эбеновое древко словно приглашало взяться за него. Оголовье, сработанное в форме орлиных крыльев, приковывало рукоять к базальтовым плитам пола.
У медузийца зачесалась ладонь. Живой металл на ней перекатывался, плавно извивался, словно клубок змей, и тихонько скулил. Жаждая уничтожить существо, которое так досадило его избранным сынам, Феррус расставил пальцы. Его кисть, скользнув по подлокотнику, почти коснулась древка Сокрушителя.

В «Оке Медузы» и «Горгоне Медузы» можно найти не меньше дюжины таких эпизодов с Раутом и Феррусом. Гаймер создал массу персонажей из легиона, а потом из Ордена Железных Рук, но только эти двое – примарх и его потомок, отстоящий от отца на десять тысяч лет, – имеют, на мой взгляд, слишком очевидное сходство, чтобы это могло быть случайностью.

Причем относительно их обоих, как я отметил выше, окружающие сильно заблуждаются. Нефата видит в действиях Раута пренебрежение человеческими жизнями, почти гордыню. Многие и Ферруса считали таким. Но Манус хотел командовать Великим Крестовым Походом совсем по другим причинам, это хорошо показано в его сольнике, хотя бы даже в диалогах с Акурдуаной. В «Оке Медузы» эту позицию хорошо описывает сержант Маарвук:

Только слабым нужно доказывать свою силу. Выпущенный в затылок болт прикончит противника так же верно, как и удар силовым мечом в лицо. Результат – это главное. Заботиться о большем – это гордость, а гордость – это слабость.

Результат. Вот, что было важнее всего для Ферруса. Результат был важнее всего и для Арвена Раута, истинного сына Горгона. Не было в этом никакой гордости, и глупо утверждать, что Раут для достижения поставленной цели использовал все методы. Он использовал САМЫЕ ЭФФЕКТИВНЫЕ методы, как и его отец. Это концептуально различные определения, которые не сразу улавливаются.

А теперь пришло время вернуться к тому, с чего мы начали этот разговор. К освобождению Контакаала и битве за Шарден, где Арвен командует кланом Раукаан и в его теле почти не осталось плоти. Человека в нем тоже почти не осталось. Об этом нам говорит библиарий Телак в следующем эпизоде:

Железные Руки рассредоточились по всему лабиринту улья, и каждое отделение было занято своим делом. Если бы Телак захотел, он мог бы разумом узреть их всех, словно звезды, рассыпанные на небосклоне. Чем моложе был воин, тем ярче горела его искра. Ветераны ордена, такие как Раут или Кхатир, лишь тускло мерцали во тьме, подобно последнему отблеску лишенного энергии люминатора.
Он знал, почему все обстоит именно так. Быть может, только библиарии Ордена в полной мере сознавали ту цену, которую заплатили Железные Руки за свое стремление к физическому совершенству.

Похоже, вместе с плотью воины действительно теряли свое человеческое естество. Хотя в финале «Ока Медузы», несмотря на все испытания, психологическую подготовку и жестокие уроки Арвен все еще мог чувствовать что-то помимо гнева:

Взгляд Раута был прикован к морщинистой рубцовой ткани, которая прилегала к левой руке его брата.
Я сделал это.
Это похоже на другую жизнь.
Неуверенный проблеск тепла вспыхнул у Раута в груди при виде брата, живого и здорового.

Здесь он называет Хрисаара братом, имея ввиду боевое братство. Кстати, они оба потом пойдут служить к инквизитору. И это тоже важный факт. Ко времени Шарденской кампании Раут не понаслышке знал об опасностях варпа и особенно о том, насколько к этим опасностям уязвимы смертные. Именно поэтому на Шардене он не дал частям Нефаты штурмовать периферийные бункеры и как можно дольше удерживал людей подальше от Капитолия, где вероятность встретить мутировавших существ и демонов была наибольшей.

Вряд ли мы можем сказать, что Арвен здесь проявил заботу о смертных. Однако на первом этапе операции он бросил их в бой против других смертных, не более. И пока гвардейцы штурмовали Шарден Прим в лоб, умываясь кровью, Железнорукие фактически захватили половину улья, не потеряв ни одного воина, и открыли путь к Капитолию. Но Раут не остановился на перегруппировку, а приказал двум титанам и смертной пехоте двинуться вместе с воинами клана в аркологии, ведущие к центральному шпилю.

Вскоре становится понятно, почему Арвен так поступил. Вот как он сам объясняет свою мотивацию:

Гвардейцы лорд-генерала потребуются во время финального штурма Капитолия, чтобы Железные Руки не увязли в огромной массе вражеской пехоты. Как и прежде, людям придется принять на себя удар неприятеля, чтобы истинные воины смогли штурмовать вершину шпиля.

Это может выглядеть жестоко, особенно со стороны Нефаты, который не знал, в чем заключался план Раута на этом этапе. Арвен же стремился в минимальное время достичь выхода из аркологии, чтобы запечатать врата и оборвать приток демонов. Смертные не могли этого сделать. Но этого не смогли бы сделать и Железные Руки, если бы увязли в боях с ордами мутантов. У Арвена не было ни времени, ни возможности искать альтернативные пути, поэтому он принял, на мой взгляд, единственно верное решение: смертные связывают боем основные силы врага, что позволяет Железноруким прорваться к вратам.

Оба титана гибнут, как и тысяч солдат, а воины Раута закрывают ворота, однако это дает передышку гвардейцами, но не легионерам. Потому что время по-прежнему играет против имперцев. Благодаря библиарию Телаку Арвен знает, что в шпиле Капитолия вот-вот откроется варп-разрыв и планету заполонят демоны. Поэтому он спешит, иначе Империум потеряет Шарден, а освобождение Контакаала затянется на годы или даже десятилетия, отняв куда больше жизней.

«Подземная война» занимает немного места в тексте романа, но она насыщена событиями. Поэтому легко упустить один небольшой эпизод, когда Раут интересуется у библиария судьбой смертных частей и тут же посылает своих воинов им на помощь. Он ни в коем случае не собирался оставлять людей на поживу демонам и как только врата закрылись, Арвен развернул клавы, чтобы помочь гвардейцам.

Это важно потому, что он мог не рисковать своими Астартес и оставить смертных умирать, ведь они выполнили задачу и Раут больше не планировал их использовать в аркологиях. Однако же он так не поступил. Со стороны это выглядело следующим образом:

Потом вернулись Железные Руки, уничтожая все на своем пути, – зрелище не менее жуткое. Они убивали, убивали и снова убивали. Раньше Мариво готов был поклясться, что никто не выстоит в бою с демонами, но они смогли. Они выстояли, не отступив ни на шаг. Даже когда нечестивые твари рвали их священные доспехи на части и вонзали свои когти в оголенную плоть, они все равно сражались.

В этот момент у частей, которые находятся под землей, нет связи с поверхностью. Однако Раут заранее проинструктировал Нефату – атаковать шпиль всеми доступными силами. И тут, при всем уважении к лорд-генералу, он делает непростительную ошибку. видеть, глядя на Он не вникает в приказ. Не зная контекста ситуации, Нефата видит то, что привык Железных Рук. Он видит, как клан-капитан бросает его людей в бессмысленную атаку на стены шпиля, которые снаружи захватить невозможно. Войска должны двигаться по открытой местности в зоне обстрела мощных настенных орудий противника.

Раджа Нефата принимает решение не исполнять приказ. Вероятно, это происходит впервые в его карьере и выбор дался ему действительно нелегко. Предварительно он пообщался с Магосом Ис и Фриаксом Лопи, командующим боевым соединением Легио Асторум «Праксис». Как я уже отметил выше, Нефата неверно истолковал намерения Мехникус, посчитав, что они поддержат его в этом небольшом восстании. Также Нефата посчитал, что его поддержит старый друг комиссар-генерал Славон Гериат.

Безусловно, Арвен Раут многое не рассказал Нефате, что мог бы рассказать. Собственно, он вообще ничего не поведал лорд-генералу о своих планах. Но его мотив я уже пояснил: Раут отлично знал, что чем меньше смертные знают о демонах, тем лучше для них же. Для их разума и что важнее – для их дисциплины. Битва в аркологиях под Капитолием доказала справедливость этого суждения.

Нефата всего этого не знал и тут, на мой взгляд, уместно вспомнить начало боевого клича Железноруких: «Плоть слаба». Ведь именно плоть, смертный рассудок сыграл с лорд-генералом злую шутку. Нефата пытался хоть что-то вызнать у Арвена о его планах, а когда Железнорукий отказался комментировать свои действия, Раджа заменил факты (которых у него не было) собственными домыслами. Он сформировал ложное представление о ситуации и поверил в эту картину. Поэтому смог для себя оправдать прямое неподчинение вышестоящему офицеру во время военных действий.

Увы, ограничение по знакам. Продолжение тут.

Ютуб-канал

Группа ВК

Вальхалла

Согласно эддическим текстам, Вальхалла – это локация в Асгарде, которой безраздельно правит Один. Она представляет собой огромный зал, стены которого составлены из исполинских копий. Копья упираются в золотые щиты, которые служат крышей Вальхалле. В зал ведут 540 дверей.

Во время Рагнарёка, когда Всеотец поведет свои дружины на битву с хтоническими чудовищами, сражаясь за судьбу всего мира, из каждой двери Вальхаллы выйдут по 800 воинов. Таким образом, войско Одина составит 432 тысячи бойцов.

Если понимать Старшую Эдду буквально, получается, место в Вальхалле строго ограничено. А понимать ее по-другому в данном случае сложно, иначе нет смысла в детализации вместо применения традиционных для скальдической прозы метафор. Однако нужно понимать, что на тот момент население Европы (всей Европы, не только Скандинавии) по разным данным составляло от 25 до 65 миллионов человек. Так что армия в 432 тысячи воспринималась как несметное войско, и должно было немало времени пройти, чтобы столько людей собралось в Вальхалле. Как раз до Рагнарёка.

Воины, оказавшиеся в Вальхалле, каждое утро облачаются в доспехи и идут сражаться друг с другом, зная, что смерти для них больше нет. После битвы павшие восстают, а раны живых исчезают. Все они садятся за огромный стол, установленный по всей длине Вальхаллы, на лавки, убранные кольчугами, и начинают пировать. Они пью мёд, который дает небесная коза Хейдрун, и едят мясо кабана Сехримнира.

Обращаю вниманию, в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона прямо указано, что мёд Хейдрун – это хмельной напиток, причем невероятно сильный по своему эффекту. Мясо Сехримнира готовит йотун Андхримнир в котле Эльдхримнир. Кабан настолько большой, что может утолить голод целого войска. Каждое утро Андхримнир закалывает его, но к следующему утру кабан снова возвращается к жизни и полностью восстанавливается, так что его опять можно готовить.

Коза Хейдрун и олень Эйктюрнир стоят на крыше Вальхаллы и поедают листья Лерада. Этимология имени козы доподлинно неизвестна. Обычно «хейд» переводят как «яркое небо» или «светлое небо», тогда как «рун» – это традиционный для древнескандинавского языка суффикс женского имени (например, Гудрун). Любопытно, что в «Песне о Хюндле» великанша Хюндла использует слово «хейдрун» («heiðrún»), чтобы оскорбить Фрейю, поэтому некоторые исследователи полагают, что это слово переводится как просто «коза».

С этимологией имени оленя Eikþyrnir тоже все сложно. По версии Анатолия Либермана, в ранней скандинавской мифологии, которая практически не дошла до нас, небо («хейд») по сюжету некоего мифа было разделено на верхнее «эйктюрнир» и нижнее «хейдрун». Но если с Хейдрун есть хоть какие-то версии, то что означает основа «тюрнир» в имени оленя – нет даже гипотез. Хотя по версии того же Либермана, слово может переводиться как «колючий кустарник». Возможно это кеннинг оленьих рогов.

Но самое интересное в этой истории – древо Лерад («Læraðr»). Большинство исследователей (например, М.И. Стеблин-Каменский) отождествляют Лерад с Иггдрасилем, хотя нет источников, которые подтвердили бы, что это действительно одно и то же дерево. Тем не менее, версия закономерна, потому что слово «лерад» имеет два вероятных перевода. Первый вариант – «устроивший предательство» или «нанесший вред». Под этим может подразумеваться акт самопожертвования Одина, когда он пригвоздил себя копьем к Иггдрасилю.

Второй вариант перевода – «дарующий защиту». Согласно Джону Линдоу, эта версия может указывать на позицию в скандинавских эсхатологических мифах самого Иггдрасиля или Вальхаллы. Ведь Лив и Ливтрасир, единственные люди, пережившие Рагнарёк, укроются в роще под Иггдрасилем. Что касается Вальхаллы, то ее воины выступят на защиту Девяти миров.

В «Младшей Эдде» также указано, что за столом павшим воинам прислуживают валькирии. Те самые, которые доставляют их в Чертоги Одина (подробнее об этом позже). Валькирии подносят воинам еду и питье, но не более. Ни в одном из источников не указано, что между воинам Всеотца и валькириями есть более тесные отношения.

О Вальхалле мы знаем из целого ряда источников. Основные – Старшая Эдда и Младшая Эдда Снорри Стурлусона. Также зал Одина упоминается в Круге Земном и Эйриксмол, анонимном стихотворении Xвека, которое посвящено норвежскому королю Эйрику Кровавая Секира. Теперь рассмотрим этимологию слова и подробнее пройдемся по указанным источникам, чтобы понять, кто и при каких обстоятельствах может претендовать на посмертие в Вальхалле.

Этимология

Древнескандинавское слово «Valhǫll» – это имя существительное, образованное сращением основ: «Valr» переводится как «убитый» (не просто «мертвый», а именно «убитый»), тогда как «hǫll» означает «зал».

Слово «valr» имеет множество родственных форм в других германских языках, например, «wæl» на древнеанглийском означает «бойня, резня», а «wal-dād» со старосаксонского переводится как «убийство». Все эти формы произошли от протогерманского «walaz». В древнескандинавском языке много слов, которые используют эту форму в составе. Например, валькирия («valkyrja») буквально переводится как «павших подбирающая».

Слово «hall» присутствует в современном английского без изменений и даже сохранило исходное значение. Оно произошло от протогерманского «hallō», что значит «большое крытое место». Любопытно, что от этого же слова произошло название другого места, о котором мы сегодня поговорим. Это место называется Хель («Hel») и предлагает умершим альтернативный вариант посмертия.

Хотя традиционно слово Вальхалла переводят как «зал павших», существует другая точка зрения. По версии Рудольфа Симека, «hǫll» в слове Вальхалла может происходить от «hallr», что значит «скала». Эта гипотеза подтверждается тем фактом, что в шведском фольклоре несколько мифических гор называются Вальхалла и все они описываются как обитель мертвых. Так что возможно изначально Вальхалла располагалась не на вершине Иггдрасиля, а в горах или даже под землей и являлась хтонической реальностью.

Анализ упоминаний

Наиболее древние упоминания Вальхаллы встречаются в «Старшей Эдде» (ее еще называют Поэтической Эддой), а именно в «Речах Гримнира» и во «Второй Песне о Хельги Убийце Хундинга». Также есть короткое упоминание в «Прорицании Вёльвы» в связи со смертью Бальдра (там использован кенинг гибели бога – «горе Вальхаллы»). Еще раз залы павших встречаются в уже упомянутой «Песне о Хюндле», где Фрейя заявляет, что отправится вместе с великаншей в Вальхаллу, чтобы помочь Оттару.

Начнем по порядку с «Речей Гримнира». Здесь Один (в облике Гримнира) заявляет, что Вальхалла находится в царстве Гладсхейм. Со старонорвежского «Glaðsheimr» переводится как «светлый дом». По одной версии это название отдельного региона в Асгарде, однако Стурлусон пишет, что Гладсхеймом называется зал для собраний, который расположен в Идавеллире. В этом зале 38 мест и в нем на совет собираются боги. Рядом на Идавеллире стоит Вингольф – точно такой же зал, где на совет собираются богини.

В этом же эпизоде дается подробное описание Вальхаллы, которое я привел в самом начале. Один говорит, что перед Вальхаллой стоят древние врата Валгринд, а в самих чертогах есть 540 комнат (по числу дверей), в том числе – комната Тора (она, по словам Всеотца, самая большая).

Во «Второй Песне о Хельги Убийце Хундинга» Вальхалла упоминается в связи с гибелью прославленного героя Хельги, который попадает в Вальхаллу и Один предлагает ему править вместе. Тут мы впервые сталкивается с эпизодом, который говорит нам, что не для всех павших воинов Вальхалла будет чередой славных битв и пиров. Хельги встречает здесь своего бывшего врага Хундинга и заставляет его делать черную работу – мыть воинам ноги, разжигать в очагах огонь, следить за собаками и лошадьми, кормить свиней.

Эпизод любопытен еще и тем, что указывает на наличие в Вальхалле полноценного хозяйства с домашними животными, и обычную бытовую работу никто здесь не отменял.

Дальше сюжет «Второй Песни о Хельги Убийце Хундинга» не касается Вальхаллы напрямую, но для нас он все равно интересен. После описания жизни Хельги в чертогах Одина рассказывается, как служанка Сигрун, жены Хельги, шла мимо кургана, где он был похоронен, и увидела войско мертвых, которое к кургану вел павший герой. Служанка вернулась домой и сказала Сигрун, что Хельги ждет ее в кургане.

Сигрун провела с Хельги ночь внутри кургана, при этом в тексте сделан акцент на то, что герой не воскрес, а пришел из Вальхаллы на землю. Затем он говорит, что ему пора проехать «по алой дороге, на бледном коне». Хельги и его мертвая армия уходят, и больше не возвращаются. Сигрун вскоре умирает от тоски, но сага завершается тем, что они оба переродились. Хельги стал новым героем, известным как Хельги Хаддингьяскати, а Сигрун обратилась валькирией по имени Кара.

Финал этой песни любопытен тем, что он указывает на возможность возвращения из Вальхаллы, но, судя по всему, ненадолго. К сожалению, не указывается причина, по которой Хельги вернулся. Была ли это его привязанность к Сигрун или, возможно, он ходил куда-то воевать. При этом служанка Сигрун, в первый раз увидев войско мертвых, спросила, не начался ли Рагнарёк, на что Хельги ответил: «не настал света конец, хоть мы и шпорим наших коней, но не дано нам домой возвратиться».

Эйнхерии

Для именования воинов, которые жили в Вальхалле и во время Рагнарёка будут биться под предводительством Всеотца, у скандинавов существовало конкретное слово – эйнхерии. Использование этого слова в контексте большого войска довольно странно, учитывая его перевод со старонорвежского.

«Einherjar» можно перевести как «тот, кто бьется в одиночку». Хотя есть и альтернативный перевод – «один как целая армия», и это, по видимому, ближе к истине. Ведь эйнхерии, тренируясь день за днем в кровавых спаррингах на протяжении веков и тысячелетий, определенно к Рагнареку должны стать грозными бойцами.

Предполагается, что слово «эйнхерии» восходит к названию германского племени хариев или харийцев, которых упоминает Тацит (древнеримский историк I века нашей эры). Тацит писал, что харии – самое сильное и воинственное из германских племен. Они берут черные щиты, раскрашивают тела и нападают не врагов в ненастные ночи, так что выжившие рассказывают о кровожадных чудовищах, а не о людях.

Многие исследователи (например, Рудольф Симек) связывают образ эйнхериев с германской легендой Хьяднингавиг. Согласно легенде, у короля Хёгни сын Одина Хедин похитил дочь. Когда Хёгни прибыл на остров Хой, расположенный в Оркнейском архипелаге, его дочь Хильд предложила отцу примириться с Хедином. Однако тот уже обнажил свой легендарный клинок Дайнслейф. Этот меч никогда не промахивался и наносил раны, которые не заживают, но его нельзя было вернуть в ножны, не пролив кровь врага.

Между двумя армиями завязалась битва, к вечеру воины разошлись по своим лагерям, а Хильд произнесла заклинание и вернула всех убитых к жизни. На следующий день они снова сразились и Хильд вновь вернула павших. В финале легенды говорится, что армии Хёгни и Хедина будут биться изо дня в день до самого Рагнарёка.

В более поздних источниках слово «эйнхерии» заменяется на «асгардрейден» («asgardreiden» или «asgardsreien»), что в переводе значит «Всадники Асгарда». В позднем средневековье на основе этого образ возникает архетип Дикой Охоты – фольклорного мотива, который в том или ином виде встречается по всей Северной Европе. Это войско мертвых, возглавляемое неким героем или иным мифическим персонажем, например, Нуаду, Королем Артуром, Херлом Охотником, Обероном и даже Дьяволом. Появление Дикой Охоты предвещает масштабное кровопролитие.

Прозаическая Эдда

В Эдде Стурлусона Вальхалла впервые упоминается в части «Видение Гюльви». Здесь король Гюльви попадает в Вальхаллу, не будучи мертвым. На входе он видит человека, жонглирующего клинками. Человек проводит Гюльви через огромный зал с золотой крышей. В зале много людей, одни сражаются, другие играют в игры, третьи пьют. Также Гюльви видит много жилых помещений. Это описание совпадает с тем, что мы встречаем в «Речах Гримнира».

Король Гюльви подходит к трем тронам, что стоят на дальнем краю зала. На первом троне сидит Высокий, на втором – Равновысокий, на третьем – Третий. Позже оказывается, что все трое – это иллюзия, созданная Одином, который говорил за каждого из них. Всеотец рассказывает, что посылает валькирий в Мидгард, чтобы они присутствовали при каждой битве. Валькирии в бою выполняют три функции: они решают исход сражения, решают – кто должен умереть, и забирают половину павших, чтобы доставить их в Вальхаллу.

Когда Гюльви говорит, что в Вальхалле должно быть много воинов, Один отвечает, что их действительно много и будет больше, но все равно окажется недостаточно, «когда придет волк» (имеется ввиду вырвавшийся из заточения Фенрир, который ознаменует начало Рагнарёка). Дальше Гюльви повествует, что сам Один ничего не ест со стола, свою пищу от отдает волкам Гери и Фреки. Всеотец лишь пьет вино, которое ему «и вода и пища». Обращаю внимание – не мёд он пьет, как остальные эйнхерии, а именно вино.

Кстати, в «Видении Гюльви» также упоминается омела, которая позже сразит Бальдра. Она растет к западу от Вальхаллы.

Во второй части Стурлусоновой Эдды, которая называется «Язык поэзии», Вальхаллу посещает Эгир, он же Хлер, йотун и воплощение моря у скандинавов. Здесь описание немного отличается – щиты составляют не крышу зала, а висят на стенах, внутри же пируют не только эйнхерии, среди них ходят и сами асы. Любопытная деталь – источником света в Вальхалле служат обнаженные мечи, которые отражают солнечный свет, направляя его внутрь зала.

В 17 главе «Языка поэзии» в Вальхаллу прибывает великан Хрунгнир. Он напивается и начинает буянить, тогда асы призывают Тора. Однако Хрунгнир заявляет, что он гость асов и те не смеют тронуть его в стенах Вальхаллы. Затем он вызывает Тора на поединок, в результате которого погибает.

Последнее упоминание Вальхаллы в «Языке поэзии» – 34 глава. В ней сказано, что перед входом в залы павших растет дерево Гласир с листьями из красного золота. Это самое красивое дерево во всех мирах. Затем в текст вставлена цитат скальда Браги Боддасона, которая дублирует утверждение о красоте дерева. Что интересно – это дерево еще дважды упоминается в «Языке поэзии», при этом в третий раз использована форма Glasislundr, что со старонорвежского можно перевести как «Роща Гласир». Однако в двух других местах использована форма «Glasir».

Из «Круга Земного» мы узнаем еще несколько новых деталей о Вальхалле. В частности, здесь говорится, что согласно законам Одина, умерших необходимо сжигать, а их прах закапывать в кургане или развеивать над морем. При этом тело надлежит сжигать вместе с его оружием, доспехами и бытовыми предметами, остатки которых также потом закапываются. Все это будет с умершим в Вальхалле.

Это интересный момент, который присутствует во многих культурах древнего мира, – вера в то, что в посмертную реальность вместе с человеком попадает все, с чем он был похоронен. То есть вполне вероятно, что воинам в Вальхалле не выдают снаряжение, они бьются тем, что взяли с собой. У нас нет этому подтверждений, но возможно, если воин не был надлежащим образом погребен, то и оружия у него не будет. А значит, придется ему как бедолаге Хундингу не оттачивать мастерство в кровавых битвах с боевыми братьями, а заниматься хозяйством и неблагодарной работой.

Еще один интересный эпизод, связанный с Вальхаллой, встречаем в королевской саге «Красивая кожа» («Fagrskinna»). В текст произведения введена поэма «Речи Эйрика», которую по просьбе Гуннхильд, Матери Королей, написал неизвестный скальд. Поэма посвящена Эйрику Кровавая Секира. В ней говорится, что когда Один узнал о смерти Эйрика, он разбудил эйнхериев и валькирий, приказав им подготовить Вальхаллу к прибытию короля.

Браги, бог скальдической поэзии, услышав звуки приготовлений, доносящиеся из Вальхаллы, спросил у Одина, неужто из Хельхейма вернулся его любимый сын Бальдр? Всеотец ответил, что скоро к ним прибудет Эйрик, и попросил героев Синфьётли и Зигмунда (отец Сигурда) встретить Кровавую Секиру. Зигмунд, который не знает о происходящем в Мидгарде, интересуется, чем прославился этот король, что оказался достоин столь великой чести. Один говорит, что Эйрик был великим воином и покорил многие земли. При этом он прибывает не один, с ним приходя еще пять королей.

«Песнь Эйрика» интересна несколькими деталями. Во-первых, умерший не сразу попадает в Вальхаллу, путь от Мидгарда занимает довольно длительное время. Во-вторых, умершие, по всей видимости, могут встречаться на этом пути и прибывать ко Всеотцу группами. В-третьих, эйнхерии, которые сражаются и пируют в Вальхалле, ничего не знают о мире смертных. Откуда обо всем знаем Один нам известно – у него для этого есть Мунин и Хугин.

Во время Рагнарека

Когда адский пес Гарм вырвется из пещер Гнипахеллира, а Фенрир пожрет Солнце, начнется трехлетняя зима Фимбульвинтер, во время которой весь мир погрузиться в анархию братоубийственной войны. Великий змей Йормунганд поднимется из мирового океана, в сторону Мидгарда двинется Нагльфар, корабль из ногтей мертвецов, управляемый йотуном Хримом, который поведет в битву против асов свой народ.

Под предводительством Суртура с юга придут Сыны Мусппелля, огненные йотуны. Они пройдут по мосту Биврёст (в переводе – «дрожащий путь»), что ведет к Асгарду, и разрушат его. Одновременно со стороны Хельхейма выдвинется войско мертвецов, которое поведет Локи и его дочь Хель (Фенрир и Йормунганд тоже его дети). Узрев эту чудовищную армаду, Хеймдаль, светлейший из асов и страж Асгарда, вострубит в золотой рог Гьяллархорн.

Под звуки золотого рога из Вальхаллы выйдут эйнхерии, которые тысячи лет ждали этого часа – последней битвы за судьбы людей и богов. Лишь они встанут между миром смертных и армией чудовищ. В битву их поведет сам Всеотец в сияющем золотом шлеме, вооруженный копьем Гунгнир, удар которого нельзя отразить, на восьминогом скакуне Слейпнире (тоже сын Локи).

Две армии сойдутся на равнине Вигрид, другое название – Оскопнир. Любопытно, что эти слова имеют принципиально разное значение. Вигрид («Vigriðr») переводится как «место, где бушуем битва», а Оскопнир («Oskopnir») – «место, которого еще нет».

На равнине Вигрид Гарм и Тюр (бог победы) убьют друг друга, Фенрир загрызет Одина, но его сын Видар (бог мщения) разорвет чудовищному волку пасть. Тор убьет Йормунганда, но тут же сам падет, зараженный его ядом. Локи и Хеймдаль смертельно ранят друг друга, но против самого опасного противника, Суртура, выступит храбрейший из ванов – Фрейр. Он будет доблестно биться с повелителем огня, но не сможет его одолеть, потому что в руках у него не окажется легендарного меча (ранее он отдаст его своему другу Скирниру).

Эйнхериев будет слишком мало, чтобы остановить армаду йотунов, огненных великанов и мертвецов из Хельхейма. Однако они будут биться столь яростно и жестоко, что исход сражения никто не в силах предсказать. Тогда Суртур оглянется вокруг и увидит, что все миры Иггдрасиля погружены в хаос войны. Он соберет в своих руках всю мощь огня и испепелит мироздание. Останется только роща Ходдмимис (она находится либо под Иггдрасилем, либо под Мимамейдом, либо все это названия одного и того же Мирового Древа).

Роща укроет двух людей, Лив и Ливтрасир. Также Рагнарёк переживут сыновья Одина – Вали и Видар, и сыновья Тора – Моди и Магни, которые унаследуют Мьёльнир. Из Хельхейма успеют вернуться Бальдр и Хёд (бог солнца и бог судьбы), которые примирятся между собой. В «Пророчестве Вёльвы» сказано, что еще выживет черный дракон Нидхёгг, а мир будет освещать дочь Сол (или Сунны, персонификация Солнца у скандинавов). Новый мир начнется там же, где начался предыдущий – на равнине Идаволл, где некогда был построен Асгард, а теперь будет вечнозеленое поле.

Таким образом, судьба эйнхериев – погибнуть во время Рагнарёка. Однако в культуре древних скандинавов посмертие человека не ограничивается Вальхаллой. Посмотрим, какие еще есть вариант. Может, кому-то повезет больше?

Фольквангр

Выше я упомянул, что валькирии, которых Один посылает в Мидгард, забирают в Вальхаллу только половину павших воинов. Вторую половину они уносят в Фольквангр. Это бескрайний луг, которым правит Фрейя. Посреди Фольквангра стоит Сессрумнир, ее чертог. В «Языке поэзии» из «Младшей Эдды» упоминается, что павшие воины попадают не просто в Фольквангр, а именно в Сессрумнир.

Интересно, что в скальдических текстах есть два Сессрумнира – чертог Фрейи и корабль. При этом само слово «sessrumnir» переводится как «большое место со множеством сидений». То есть чисто технически слово подходит для описания и большого зала и корабля. Рудольф Симек предполагает, что оба варианта восходят к каменным кораблям – это тип захоронений в Древней Скандинавии. Такие захоронения обычно размещались в поле, они представляли собой контуры условных кораблей, выложенные камнями.

Версия интересна в разрезе того факта, что Фрейя была не асом, а ваном, как и ее брат Фрейр. Согласно одной из гипотез, сжигали скандинавы лишь тех, кто чтил асов (как, согласно эддическим мифам, заповедовал Один). Тех, кто чтил ванов, хоронили в земле и место захоронения обозначали каменным кораблем. Это объясняет, почему в Эдде сказано, что валькирии половину павших относят Одину, а другую половину Фрейе. Вероятно, в раннесредневековой Скандинавии обе группы богов – асы и ваны – почитались приблизительно в равной степени.

Поэтому вполне вероятно, что после битвы часть воинов сжигали (они попадали в Вальхаллу), а других хоронили (они, соответственно, отправлялись в Фольквангр). Эту версию сегодня разрабатывает целый ряд известных скандинавоведов, например, Джозеф Хопкинс. Хотя все равно остается много вопросов. Например, в некоторых источниках присутствует Вальфрейя, что можно перевести как «Фрейя павших» или «Госпожа павших». Это довольно сложный вопрос, но есть мнение, что в Асгарде была не одна Фрейя и половина воинов попадала к той, которая Вальфрейя.

Анализ упоминаний

Фольквангр упоминается в «Речах Гримнира», именно там говорится, что половину павших воинов забирает себе Фрейя, тогда как другая половина достается Одину. В «Видении Гюльви» Высокий делает важное замечание на этот счет – Фрейя получат себе воинов лишь тогда, когда сама присутствует на поле битвы. Возможно, это говорит о том, что вальхалльские валькирии приносят павших воинов только Одину, Фрейя же забирает своих воинов сама. Учитывая, что валькирии выбирают павших, по всей видимости, Фрейе достаются оставшиеся, то есть она выбора не делает.

В «Саге об Эгиле» приводится альтернативный вариант, как человек может попасть в Фольквангр. По тексту источника, Торгерд, дочь Эгиля Скаллагримсона, собирается покончить жизнь самоубийством вместе с отцом и говорит: «Я не ужинала и не буду ужинать, пока не попаду к Фрейе. Я намерена последовать примеру моего отца, я не хочу пережить его и брата». То есть она хочет умереть от голода и таким образом попасть к Фрейе. При этом ее слова насчет отца можно трактовать двояко. Значат ли они, что Эгиль, убив себя, тоже попадет к Фрейе? Ведь он был известным воином.

Этот источник наравне с «Сагой о Хервёр» Бритт-Мари Нэсстрём использует в качестве доказательства того, что в Фольквангр могли попасть не только мужчины и для этого не обязательно было погибать в бою. В «Саге о Хервёр» королева вешается в месте под названием дисарсалр. В переводе с древнескандинавского «disarsalr» означает «Зал Дис». Дисы – это категория женских божеств в мифологии древних скандинавов, главной из которых была Фрейя.

Нэсстрём предполагает, что либо к Фрейе попадали женщины благородного происхождения, либо смерть должна быть особенной. Учитывая, что Торгерд из «Саги об Эгиле» не имеет знатного происхождения, едва ли оно играет здесь решающую роль. Вероятнее речь идет об обстоятельствах или даже мотивах самоубийства. Торгерд не хочет жить без отца, а королева из «Саги о Хервёр» – без мужа. Обе при этом находятся скорее в состоянии гнева, чем скорби.

Этимология и интерпретации

Само слово «Фольквангр» («Folkvangr») может указывать нам на не вполне верное позиционирование этого места авторами средневековых саг, которые могли основываться на более поздних представлениях, не до конца заменивших оригинальные (по крайней мере, не на языковом уровне). В одном из вариантов перевода «Folk» означает «воинство». Соответственно «Фольквангр» будет переводиться как «поле воинов» или «поле армий».

Выше я не зря упомянул Вальфрейю, «Госпожу Павших», и сагу Хьяднингавиг о вечной битве, где некая женщина раз за разом поднимает погибших из обеих армий. Джон Линдоу в своих работах увязывает эти разрозненные факты в один мифологический конструкт, согласно которому Фольквангр изначально был копией Вальхаллы, но правила там Фрейя, которая в оригинальном образе могла быть куда более воинственной, чем в позднесредневековых текстах.

Вполне вероятно, что изначально у каждого бога было что-то вроде персональной Вальхаллы, куда могли попадать умершие. Например, мы знаем, что у Улля, бога-лучника, тоже была своя локация в Асгарде. Она называлась Эдалир («Ýdalir»), что значит «тисовые долины». Однако нам ничего не известно о характеристиках этого места. По мнению Хильды Дэвидсон, локации других богов были вытеснены Вальхаллой, потому что скандинавы на протяжении всей своей истории вели экспансивно-завоевательную политику (во многом вынужденную, о чем я подробно рассказывал на стриме про эпоху викингов).

Бритт-Мари Нэсстрём идет в своих размышлениях дальше. Если Фольквангр был во многом похож на Вальхаллу, возникает закономерный вопрос – зачем скандинавам два «героических рая»? Вероятно, причина в вышеупомянутых культах асов и ванов. Я уже отметил, что их хоронили по-разному. Логично предположить, что и посмертие у них было разное. А коли Фрейя – ван, и изначально могла быть связана с войной, все складывается в единую картину.

Фрейя никак не пересекается с валькириями Одина, но является королевой дис (дисов или дисиров). Культ дисов был связан с плодородием, стихийными силами, духами усопших. Сами дисы могли благоволить людям или наоборот, намеренно причинять им зло. По разным версиям к дисам относят норн, валькирий и фюльгъя, а иногда и все эти группы мифологических существ вместе взятые. При этом форма «дис» («dís») обычно переводится как «леди» или «богиня», то есть это определенно категория женских персонажей. Отсюда прозвище Фрейи – Ванадис, что значит «Госпожа Дисов».

Есть версия, что сам образ Фрейи восходит к германской богине, которую упоминает Тацит. Ее условно называют «Исидой свебов», потому что римский историк в этом фрагменте писал о данном племени. Сам Тацит использовал имя египетской богини, будучи уверен, что германцы действительно восприняли ее образ от египтян. Однако сегодня эта точка зрения считается ложной, так как не подтверждается даже косвенно.

Дело в том, что Тацит для описания германских богов использовал сопоставительную интерпретацию с известными ему богами (прием называется Interpretatio romana). Так Одина он именовал Меркурием, Тора – Марсом, а Тюра – Гераклом. Что касается Исиды, Тацит писал, что эта богиня, по его мнению, пришла к германцам из других регионов. Он сделал такой вывод потому, что ее символом был корабль (мол, «приплыла»).

В египетских ритуалах Исиды действительно присутствует корабль, а неизвестная богиня с таким символом была распространена среди почти всех германских племен. Тем не менее, как я уже сказал, связь германской богини с египетской считается ошибочной, а вот теория о связи «Исиды свебов» с Фрейей и каменными кораблями выглядит логичной.

Таким образом, в отличие от Вальхаллы, с Фольквангром вопрос остается открытым. Мы точно знаем, что туда попадала половина воинов, павших в каждой битве. Мы точно знаем, что этой локацией правила Фрейя. Однако, по всей видимости, чтобы туда попасть, не обязательно быть воином. Это можно сделать через самоубийство при особых обстоятельствах и/или ввиду особых мотивов. По крайней мере, на это указывают «Сага об Эгиле» и «Сага о Хевёр». Но главный вопрос – что происходило с умершими в Фольквангре? Я склоняюсь к вышеприведенной версии о том, что это была альтернатива Вальхаллы в контексте «героического рая».

Хельхейм

Это третье и последнее место, куда человек в миропонимании средневековых скандинавов мог попасть после смерти. Хельхейм иногда называют просто Хель по имени правительницы этого места. Хель – дочь Локи и великанши Ангрбоды («Angrboða» переводится как «приносящая страдания»). Согласно одним источникам, половина тела Хель черно-синяя, а вторая – мертвенно-бледная (поэтому иногда она называется «сине-белой Хель»). Однако в других текстах вторая половина ее тела описана как кроваво-красная.

Хель была назначена Одином править определенным регионом Нифльхейма, который получил ее имя. «Helheim» так и переводится – «Земли Хель». Обращаю внимание – традиционно принято считать, что Хельхейм – условно нижний мир в космогонии Иггдрасиля, но это ошибочное представление. Повторюсь, Хельхейм расположен в Нифльхейме, мире льдов и туманов, где обитают инеистые йотуны. Нифльхейм наравне с Муспельхеймом был первым из миров, их слияние над бездной Гиннунгагап породило смертную жизнь.

Позиция Хельхейма в концепции мироустройства скандинавов сильно отличается от позиции Вальхаллы и Фольквангра. Дело не только в космогоническом описании и характеристиках локации. Живые не могут попасть в залы Одина и Фрейи (Гильви – исключение, не зря его путешествие названо «видением»), а вот в случае с Хельхеймом это возможно. Притом что такое путешествие опасно даже для богов. Это подчеркивает фундаментальность мира, которым правит дочь Локи, и уникальность его положения.

Этимология

Очевидно, что современное английское слово «hell» («ад») произошло от древнескандинавского «hel», которое само по себе имело совсем другое значение, а с преисподней стало устойчиво ассоциироваться только после окончательной христианизации региона не ранее XIII века.

Увы, ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Ютуб-канал

Группа ВК

Йасу Нагасена. Смертный, которого Дорн и Сигиллит отправляли охотиться на Астартес. Смертный без аугметики, гено-модификаций и пси-способностей. Смертный, едва не убивший Люция из Детей Императора…

Впервые мы встречаем Нагасену в романе «Отверженные мертвецы» Грэма Макнилла. Он живет на западном склоне горы Чо-Ойю в Гималаях. У него небольшая вилла из белого камня с красной черепичной крышей. В северо-восточном углу виллы стоит высокая башня.

Из окна на вершине башни виден Императорский Дворец и Полая гора. Йасу почти все время проводит здесь. Когда он не тренируется и не отдыхает, то пишет картины в стиле мо-шуй, это одна из разновидностей традиционной китайской живописи. В доме Нагасены практически нет слуг. А среди тех, что есть, выделяется лишь один. Картоно. Он – пария, пси-нуль. Для Нагасены он не просто слуга, но близкий друг и советник.

Нагасена работает охотником в Лиге Черных Кораблей. Он выслеживает псайкеров. Именно поэтому Картоно всегда рядом с ним. Но для владык Терры Йасу куда более универсальный инструмент, хотя это раскрывается значительно позже.

В «Отверженных Мертвецах» к Нагасене обращается Рогал Дорн. Он просит Йасу выследить группу легионеров из Воинства Крестоносцев, которым удалось сбежать из Гхангба Марву. Их лидер – Атхарва из Тысячи Сынов. И хотя Йасу еще никогда не охотился на псайкеров-Астартес, он соглашается.

Нагасена работает вместе с Черными Часовыми и Кустодиями. Ему удается выследить легионеров. Йасу направляет Картоно биться с Атхарвой, ведь его слуга не только пси-нуль, он еще и непревзойденный воин. Сам Нагасена сходится в поединке с прославленным сержантом Пожирателей Миров, которого зовут Тагоре. Тагоре силен и хитер, он ветеран, который умеет использовать не только свою ярость, но и свой транс-человеческий разум.

Тагоре бросается в атаку без предупреждения и наносит удар обломком алебарды. Яростный выпад, но не лишенный мастерства. Нагасена отклоняется в сторону и отвечает ударом Сёдзики. Кончик меча жалит Тагоре в предплечье. Очередной удар врага Нагасена успевает только отразить, но космодесантник бьет с такой силой, что заставляет охотника покачнуться. Ему приходилось сражаться с легионерами Астартес в тренировочных камерах, но не боевым оружием и всегда безуспешно. В этой схватке он может считать себя везунчиком, если продержится хоть несколько секунд.

Тагоре едва не убивает Нагасену, хотя тот глубоко ранит противника в бок – такой удар убил бы смертного, но не транс-человека. Йасу выживает лишь благодаря тому, что генерал-майор Черных Часовых Максим Головко стреляет Пожирателю Миров в затылок из плазменной винтовки. Умирая, Тагоре говорит:

Ты был… достойным противником. Хорошо… сражался. Для смертного.

В этой битве от рук Атхарвы погибает Картоно. Нагасена плачет над его телом, а затем сам едва не умирает, случайно заглянув в третий глаз навигатора Роксанны Кастана. После того, как смерть настигает Кая Зулана, из-за которого все это произошло и который случайно узнал о том, как закончится Ересь Хоруса, Йасу закрывает ему глаза и даже смеет дерзить Рогалу Дорну, говоря о том, что не таков путь Империума – убивать тех, кому открылась истина. Тем не менее, он поклялся служить Преторианцу Терры и не отступит от своей клятвы.

Дорн тут же дает охотнику новое задание – выследить Севериана из Лунных Волков, снайпера и латентного псионика, сила которого пробудилась после вторжения Магнуса на Терру. Йасу без труда находит след Волка, причем космодесантник не видит его, пока Нагасена не нападает. Он мастер маскировки, способный передвигаться столь незримо, что даже подготовленный Астартес не знает о его присутствии до последнего момента.

Этот короткий эпизод истории Йасу описан в рассказе «Волчья Охота» Грэма Макнилла. Из рассказа мы узнаем, что Нагасена не только великолепный мечник, он также мастерски стреляет из лазерного пистолета. И все же его излюбленное оружие – каната. Вот, что Йасу говорит о ней:

Этот меч – Сёдзики, что на одном из мертвых языков значит «честность». Давший клинку имя связал меня обещанием жить согласно этому принципу. Я не хороший человек и за свою жизнь сделал много ужасного, но никогда не нарушал эту клятву.

Бой между Нагасеной и Северианом прерывает Малкадор. Он останавливает лазерный луч, выпущенный из пистолета Йасу, и объясняет, что Волк еще послужит Империуму. Как и сам Нагасена. С этого момента они оба становятся Странствующими Рыцарями и выполняют задания для Сигиллита.

Нам не известно, какие миссии Йасу завершил для Регента Терры до событий «Алого Короля» Макнилла. К этому моменту он больше не охотник Дорна и не работает на Лигу Черных Кораблей. В списке персонажей он обозначен как «Избранный, Гончая Малкадора». Теперь он отправляется вместе с Дионом Промом к Камити Соне, тюрьме для псайкеров, чтобы найти один из осколков Магнуса. Там их группа сталкивается в бою с Ариманом и его воинами, с которыми путешествует Люций, уже Вечный.

В этом эпизоде есть три фрагмента, критически важных для понимания того, что за персонаж Нагасена. Вот первый из них:

Йасу Нагасена, даже не имея пси-даров, дрался плечом к плечу с легионерами. Большинство смертных недолго бы протянули здесь, но охотник на провидцев обладал настолько быстрой реакцией, что оставался невредимым.

Йасу, сражаясь без доспеха, только с клинком в руках, бесстрашно идет в бой против космодесантников-предателей. При этом выбирает себе далеко не самую простую цель – воина из Детей Императора.

– Слева от тебя! – выкрикнул атенеец и выбросил руку вперед, воздействуя остатками своей мощи на изогнутый клинок, который устремился по дуге к крошечному просвету в горжете неотразимого мечника.
Легионеры обладали нечеловечески быстрыми реакциями, но этот выпад совершил истинный мастер, который выбрал кратчайший путь к цели. Даже Люций не успел бы увернуться.
Из-за сотрясения мозга и того, что Санахт не поднялся в Исчислениях, его кин-толчок вышел слабым и лишенным фокусировки. Он изменил траекторию клинка всего на три миллиметра. Но вместо плоти Люция меч, рассыпая искры, пробороздил горжет.

Не среагируй Санахт, Нагасена вскрыл бы Люцию горло. Вполне вероятно, что удар действительно вышел бы смертельным. Да, мы знаем, что Люций все равно возродился бы. Но важен сам факт – Йасу был простым смертным без модификаций и пси-способностей, но мог в пылу схватки убить столь умелого воина. Многого стоит уже то, что он подкрался к сражавшимся достаточно близко, чтобы атаковать исподтишка, только провидение Санахта не позволило ему нанести точный удар.

Люций вступает в поединок с Нагасеной и его выводы о противнике бесценны:

Смертный из Драконьих Народов.
Мужчина был облачен в свободные, хорошо подходящие для фехтования одежды, не носил брони, что дополнительно подтверждало его умопомешательство, и бился клинком почти совершенной балансировки и плавности изгиба.
– Он кое-что умеет! – бросил Люций, отбивая идеальные выпады, любой из которых рассек бы менее одаренного мечника на куски.

Тем не менее, Сын Фулгрима побеждает Йасу и перекидывает его через перила, не убедившись, что покалеченный противник разбился. Однако же Нагасена выжил. Вот только его катана, Сёдзики, сломалась. Нагасена так глубоко переживал по этому поводу, что в разговоре с Бёдваром впервые дал своим эмоциям выплеснуться, пусть всего на миг. Похоже, клинок был действительно дорог воину.

Это видел и Дион Пром, бывший Главный библиарий Ультрамаринов, у которого с Нагасеной были натянутые отношения. Все изменилось, когда Дион выковал для боевого товарища новый меч:

По щекам Нагасены потекли слезы, как у отца, которому дали подержать его первенца.
– Не думал, что мне вновь доведется владеть чем-то столь прекрасным. Я навеки благодарен тебе, Дион.
– Без мастерски сработанного клинка ты – не совсем ты.
– У него есть имя?
– Я назвал его Ао-Шунь, – сказал Пром. – Драконий Меч.

На лезвие клинка Дион нанес надпись по-макраггски и сказал, что Нагасена поймет смысл слов, лишь если выучит язык родного мира примарха Ультрамаринов. Йасу пообещал сделать это.

На Никее Нагасена вместе с Волками сражается против очередного осколка Магнуса, а затем, когда демоны сильно ранят Прома, Йасу не остается в стороне:

Когда второй демон бросился на воина, тот уже слишком ослаб, чтобы отбиваться. Но серебристо блеснула сталь, и монстра на лету рассек остро заточенный клинок. Нагасена встал между Дионом и врагами, держа над головой Драконий Меч.
– Вы не коснетесь его, – произнес Йасу.

Нагасена пережил ту схватку и защитил Прома. Жаль – напрасно. Ведь библиария позже казнили Волки. Что случилось с самим Йасу – мы не знаем, после «Алого Короля» он больше не появлялся в произведениях цикла.

Йасу Нагасена представляет собой эталонный образ японского самурая, он владеет традиционным японским оружием – катаной. Название его оригинального клинка – Сёдзики – тоже японское. Однако с ним связаны и черты китайской культуры. Например, как я отметил в самом начале, Йасу рисует в китайской технике мо-шуй, а название меча, выкованного Промом – Ао-Шунь – китайское (имя Дракона Севера). Поэтому перед нами в некоторой степени собирательный облик восточного воина. А фамилия Нагасена вообще индийская. В китайском буддизме Нагасена – один из восемнадцати первых учеников Будды.

На сегодня все. С лоялиста – лайк, с хаосита – коммент, с обоих – подписка. Император защищает, Аве Доминус Нокс и Славьте Солнце!

Источники:

«Отверженные Мертвецы» Грэм Макнилл;

«Волчья Охота» Грэм Макнилл;

«Алый Король» Грэм Макнилл.

Ютуб-канал

Дзен-блог

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом

Они подарили нам звёзды

Во времена Великого Крестового Похода и в Эпоху Ереси все военизированные части Империума, набираемые из смертных, именовались в обиходе Имперской Армией. Их официальное название звучало так – Империалис Ауксилия. Напомню, что слово «ауксилия» пришло к нам из Древнего Рима, где так назывались вспомогательные подразделения, комплектовавшиеся из вассалов, союзных народов и наемников-неримлян. Обычно ауксилии набирались в тех локациях, где дислоцировались.

В Имперской Ауксилии выделялось несколько формирований, самое известное из них – Солярная Ауксилии, которая считалась элитой смертных войск Империума Человечества. В сравнении с другими частями эта ауксилия имела лучшую экипировку и проходила специализированное обучение, а потому была более дисциплинированной и действовала на поле боя значительно эффективнее.

Безусловно, были подразделения, которые могли превзойти Солярную Ауксилию в навыках и мастерстве. Например, Черные Люциферы и Марнейские Ополченцы. Однако это единичные формирования, которые по общей численности редко могли составлять хотя бы полк. Тогда как все когорты Солярной Ауксилии сражались одинаково хорошо. Именно их мы вправе назвать хребтом Имперской Армии.

По сути, Солярная Ауксилия была не столько войсковым формированием, сколько принципом и философией, имперской философией. Это был элитарный стандарт подготовки пехотных частей, который со временем успешно воспроизвели на сотнях планет. Конечно, на острие человеческой экспансии сражались Астартес, транс-люди, созданные для войны в космосе. Но их было недостаточно, чтобы удовлетворить нужды Крестового похода в полной мере. Поэтому рядом с космодесантниками всегда бились воины Солярной Ауксилии, а потом, когда Империум захватил уже тысячи миров, они же стали первой линией обороны новых колоний. От врага как внешнего, так и внутреннего.

Изначально, в соответствие со своим названием Солярная Ауксилия набиралась только в пределах Солнечной системы. Однако позже многие колонии были удостоены чести предоставить добровольцев для этого подразделения. Солярная Ауксилия включала не только пехоту и бронетанковые войска. Это были также авиационные подразделения, военные инженеры, специалисты по пустотным боям (от канониров до командоров), эксплораторы, разведчики и спецподразделения. К концу Великого Крестового Похода Солярная Ауксилия по разным оценкам составляла 20-25% всей Имперской Армии.

Колыбель героев

Мы часто говорим, что Астартес были созданы, чтобы завоевывать звезды для бесчисленных миллиардов граждан Империума. Но это не вполне так. Как я уже заметил, космодесантников было слишком мало для столь эпохальной задачи. Их истинная цель заключалась в том, чтобы проложить путь, искоренив самые жестокие угрозы. Именно поэтому Император никогда не планировал полностью отказываться от смертных формирований, которые и во времена Объединения составляли большую часть его армии.

Повелитель Человечества привлек неулучшенных людей для кампаний Великого Крестового Похода по двум причинам. Во-первых, Астартес не могут быть одновременно везде. Во-вторых, надлежащим образом подготовленные смертные в состоянии самостоятельно справиться со многими задачами.

Это понимание привело к возникновению Экзертус Империалис – миллиардов неулучшенных воинов, подразделений поддержки и сопровождения, членов экипажей, обслуживающего персонала, специалистов по логистике, штабных офицеров. Кроме того, пустотными кораблями и боевыми машинами разного калибра нужно было кому-то управлять. Нужно было создавать и транспортировать амуницию для них, хранить ее на бесчисленных складах, выявлять необходимость использования и снова куда-то перевозить, попутно защищая от широкого спектра угроз…

Этот колоссальный механизм, созданный гением Императора, включал подразделения тысяч эшелонов и десятков тысяч уровней подготовки. Были среди них формирования наиболее специализированные, к которым предъявлялись повышенные требования, исходя из особенностей стоявших перед ними задач. Одним из таких подразделений стала Солярная Ауксилия.

Официально ее цель выглядела так: сражаться на острие Великого Крестового Похода, иногда вместе с Астартес, иногда без них, и с одинаковым успехом противостоять враждебным средам любого класса опасности. Порой ауксиларии поддерживали транс-людей в бою, но чаще они освобождали космодесантников от рутинных задач, позволяя им как можно оперативнее достигать ключевых целей на самых тяжелых участках фронта. Если Астартес были молотами Империума, то Солярная Ауксилия стала его разведчиками и часовыми.

Когорты несли гарнизонную службу на боевых кораблях и планетарных базах, они оказывали поддержку экспедиционным флотам и вольным торговцам. Ауксиларии были одновременно первопроходцами, исследователями и завоевателями. Разумеется, для их задач требовалось снаряжение выше классом, чем у среднестатистического воина Имперской Армии. В идеальном исполнении это выглядело так: Астартес при поддержке смертных частей завоевывают очередную систему и сдвигают фронт Великого Крестового Похода дальше. Им на смену приходит Солярная Ауксилия, которая добивает угрозу в локации и строит систему, способную защитить имперские колонии как от сепаратистов, так и от ксеноугрозы.

При этом когорты имели собственные хорошо оснащенные флоты, а их наземные части были великолепно укомплектованы и готовы вести бои в любых условиях. Как результат, они успешно справлялись со всеми локальными опасностями. Если же угроза оказывалась слишком велика, Солярная Ауксилия действовала по следующему алгоритму: воины пытались спасти столько гражданских, сколько получится, а сами окапывались и стояли до тех пор, пока не явятся Ангелы Смерти Императора.

Орден Сатурна

Выше я отметил, что несмотря на Легио Катаэгис, Кустодиев, а потом и Астартес, основу армии Императора времен Объединения составляли смертные. Побеждая своих врагов, Повелитель Человечества учился у них. Он понимал, что если строишь мир для смертных, воевать должны не только транс-люди, но и те же самые смертные.

У Императора был колоссальный опыт. Он видел слишком много воинских культов, чтобы четко осознавать, какие из них будут успешны в будущем, а каким уготовано забвение. Особенно ярко способность человека убивать ближнего своего тысячью и одним способом проявилась в Эру Раздора. Когда многим по чистой случайности достались технологии, для использования которых им хватило амбиций, но оказалось недостаточно интеллекта, чтобы их контролировать.

Прообразом Имперской Армии служили различные подразделения техноварварской Терры, но с Солярной Ауксилией все было иначе. Ее идея возникла в тот момент, когда Император впервые столкнулся с сатурнианскими техноанклавами, чье мастерство пустотных войн поразило его. Анклавы Сатурна возникли в Эру Раздора, они никогда не были Империей, скорее Конфедерацией независимых государств, которых сплачивало лишь одного – понимание того, что по одиночке их уничтожат.

Эти государства базировались на астероидах, орбитальных аркологиях и конечно на спутниках Сатурна. Их были десятки и периодически они воевали между собой, но эти кратковременные конфликты шли анклавам на пользу – в боях они получали опыт и становились сильнее. А когда возникала угроза извне, все Сатурнианские державы выступали против нее одним фронтом. Они отстояли свое жизненное пространство в битвах с бродячими ксеносами, мутантами-налетчиками и даже в многочисленных схватках с флотами Марса.

Пока Император не объединил Терру, самый мощный флот и самые сильные пехотные части были именно у сатурнианских анклавов, которые в какой-то момент взяли себе общее название Сатурнианский Ордо. Ретроспективный анализ показывает, что армии Ордо тотально доминировали в пределах света Сол с точки зрения военных технологий, стратегии и тактики, дисциплины и обученности регулярных частей. Лишь одна сила оказалась выше – Легионес Астартес.

Многие хроникеры уверены, что Великий Крестовый Поход начался лишь в тот момент, когда Сатурнианский Ордо присоединился к Императору. Знания и технологии сатурнианцев позволили в кратчайшие сроки снарядить самую мощную в галактике пустотную армию. И они были достаточно мудры, чтобы понимать необходимость союза с зарождающимся Империумом Человечества. Первые десять полков Солярной Ауксилии набрали из пустотных гоплитов Сатурна, известных как «Сатурнианские Овны». Их дополнили элитными пехотными подразделениями с Терры, которые быстро переняли опыт и тактику «Овнов».

Эти первые десять полков не нужно было даже оснащать – они уже имели передовое оружие и снаряжение. Поэтому их сразу присоединили к флотам Астартес и направили за пределы системы. Им на смену пришли новые подразделения, но теперь они формировались не только на территории бывшего Сатурнианского Ордо. Терра и Луна начали готовить солдат по образцу «Овнов». Их обучали тактике и стратегии сатурнианцев, давали оружие, основанное на тех же самых прототипах. Очень быстро кузницы Марса запустили эти образцы в серийное производство.

Оружие и амуниция, которой комплектовались когорты ауксилии, отличались от того, что получала остальная Имперская Армия. Причина, опять же, заключалась в ресурсных приоритетах и специфичности задач, стоявших перед ауксилариями. Позже эти образцы получат приписку «солярные», что в понимании простых смертных приравнивалось к понятию «лучшие». В частности, это касается традиционной для Солярной Ауксилии брони, которая представляла собой практически неизмененные доспехи Сатурнианских Ордо. Именно по ним когорты ауксилии узнавали во всех частях галактики.

В качестве отвлеченной зарисовки по теме отмечу, что на момент Великого Крестового Похода никто не знал точную численность Экзертус Империалис (под этим оборотом подразумевались все части, набиравшиеся из смертных, не только ауксилия). Невозможность подсчетов обусловлена тем, что у Империума были десятки тысяч армий разной степени квалификации и разного назначения. Они находились буквально во всех уголках галактики и постоянно перемещались. Многие гибли, некоторые объединялись, другие наоборот распадались на независимые формирования.

Обращаю внимание, что к Экзертус Империалис также относились сборщики десятины, всевозможные законники, силы планетарной обороны, набираемые по принципу ополчения. Итераторы и летописцы формально тоже являлись частью этой структуры. При этом в соответствие с имперским иерархическим табелем Эксзертус Империалис подчинялись только Оффицио Милитарис на Терре, которые отчитывались лишь перед Императорским Дворцом. На деле все было иначе.

В реальности смертные части всегда выполняли приказы локальных командующих, которые априори стояли выше командующих Имперской Армии. В первую очередь это примархи и офицеры Астартес, магосы Механикум, представители Рыцарских Домов, Навис Нобилите и даже Коллегии Псайкана. Более того – вольные торговцы-милитанты имели право отдавать приказы старшим офицерам армии (но не генералитету).

Разумеется, это было большой проблемой. Ведь хотя голос Терры в теории звучал незыблемо, на деле капитан Астартес, который здесь и сейчас стоял перед офицером ауксилии, выглядел куда более реально. Поэтому его приказы исполнялись в первую очередь. И по этой же причине когда разгорелась Ересь Хоруса, многие солдаты Имперской Армии просто продолжили воевать под командованием тех Астартес и примархов, за кем шли уже многие годы.

Традиция побеждать

С течением Великого Крестового Похода Солярная Ауксилия неуклонно росла в численности и успешно выполняла все стратегические задачи, действуя как в одиночку, так и совместно с другими подразделениями. На самом деле ранее упомянутый термин «когорты» возникает именно в это время. Так стали называть группы полков Солярной Ауксилии, набираемые в одном месте. Изначально ядро когорт составляли младшие офицеры из Солнечной системы, но в дальнейшем их уже не хватало на все новые подразделения.

Понятие «когорта» тоже пришло к нам из военной терминологии Древнего Рима. Изначально так называлось любое крупное пехотное формирование. В дальнейшем когорты стали основной тактической единицей легиона и легли в основу так называемой когортной тактики.

Часто системы мирно входили в состав Империума именно потому, что их войскам предлагали место в Солярной Ауксилии, слава о которой уже расползалась по галактике. Однако такое предложение получали немногие группы миров, лишь те, которые уже обладали мощным пустотным флотом и демонстрировали мастерство в планетарной войне благодаря хорошо обученным и экипированным пехотным частям.

Ауксиларии, набранные в развитых мирах, направлялись как можно дальше от родных систем, полностью теряя связь с домом. Это делалось намеренно. Солдаты, которые понимали, что их прошлое навсегда осталось позади, инстинктивно искали себе новую семью и находили ее в боевых братьях. Это повышало сплоченность воинов. Одновременно такой шаг снижал вероятность восстания в рекрутинговых мирах, ведь они знали, что где-то среди звезд их мужья, сыновья и братья прямо сейчас сражаются ради Империума Человечества.

Однако с разрастанием масштабов кампании по покорению галактики когорты Солярной Ауксилии пришлось формировать и на Диких мирах. Сначала некоторые лидеры Терры были против такого решения, но Император дал свое согласие. Неизвестно, понимал ли он, что последует за этим или то была лишь его прозорливость.

Ауксиларии с Диких миров оказались исключительно эффективными бойцами. Их природная ярость и навыки выживания, буквально впитавшиеся в кровь этих людей, в сочетании с развитыми методами психологической подготовки и всей мощной имперской пропаганды сделали их неистовыми и стойкими воинами, идеальными завоевания и безусловно преданными Имперской Истине.

Вскоре среди несметных когорт Солярной Ауксилии стали выделяться имена, которые не забудут тысячи лет. Например, хтонийские Охотники за головами, которые сражались вместе с победоносным 63-м Экспедиционным фотом Лунных Волков. Или карактальские Шраморожденные, которые прошли настоящий ад на земле и выжили в нескольких кампаниях, где кроме них и Астартес не уцелел никто. Например, они сумели пережить битву с кравами у Врат Погибели.

Ко второй половине Великого Крестового Похода Солярная Ауксилия насчитывала уже десятки миллионов солдат и большая их часть, несмотря на название своего формирования, никогда не видела света Сол. Две трети от этого количества постоянно базировались в пределах имперского пространства, неся службу в гарнизонах и действуя в роли оперативных групп. Оставшаяся треть сражалась вместе с Экспедиционными флотами и путешествовала в качестве поддержки с вольными торговцами, а также флотами Механикум.

Ближе к Ереси Хоруса положение Солярной Ауксилии несколько изменилось, так как структура была уже крайне многочисленной и имела авторитет, с котором теперь было сложно спорить. Поэтому если во флоте оказывалось недостаточно Астартес (условно меньше роты), возглавлял этот флот смертный офицер и он имел право командовать космодесантом. Такие командующие назначались прямым приказом Военного совета и обычно носили титул Лорд-Милитант Империалис.

Лорды-Милитанты (или Лорды-Маршалы) имели колоссальный авторитет, а за их спинами стояли армии, способные покорять звездные системы. Поэтому таких офицеров со временем старались переквалифицировать, чтобы они не привыкали к власти. Из них делали Губернаторов колоний, даровали им статусы вольных торговцев. Многим это казалось верхом того, что смертный может достичь в Империума. По сути, так оно и было. А главное – этот путь реально было пройти.

Да, стать Лордом-Милитантом удавалось одному из десятка миллионов, но все же удавалось. Воинское мастерство, дисциплина и немного удачи (ладно, много, много удачи) и простой солдат с Дикого мира мог стать… всем. Поэтому служба в Солярной Ауксилии считалась не просто почетной, это была дорога в жизнь, даже если за спиной у тебя ничего и никого. Так что данное формирование никогда не имело проблем с рекрутами. Напротив, учебные центры были вынуждены постоянно повышать планку подготовки и проводить все более жесткий отсев. Это шло ауксилии на пользу,она лишь становилась сильнее.

Безусловно, имели место многочисленные попытки добыть себе высокое звание не на поле боя, а благодаря родственным связям и подкупу. Но, как правило, космос быстро все расставлял по своим местам. Слишком много угроз он таил и судьба в лице этих угроз часто сама отсеивала тех, чьих умений и личных качеств не хватало для подтверждения непомерных амбиций.

Младшие офицеры Солярной Ауксилии тоже немало получали от службы. Немногим это известно, но жители Диких миров не имели полноценного имперского гражданства, их статус находился скорее в пределах концепции вассалитета. Однако если солдат отслужил в Солярной Ауксилии 30 лет, он становился полноправным гражданином, получал значительную сумму, уверенный кусок земли и хорошую должность на недавно приведенном к Согласию мире. Плюс жалование младших офицеров в ауксилии было весьма неплохим.

Но далеко не все соглашались на эту мирную жизнь в достатке и возможность завести настоящую семью, которой они когда были лишены. Был и другой путь. Если воин, отслужив положенный срок, не хотел уходить в отставку, ему бесплатно проводили омолаживающие процедуры, чтобы он продолжал нести службу во славу Империума. Таким образом, наиболее ветеранистым офицерам Ауксилии вполне могло быть за сотню лет, и когда эти седые пустотные волки говорили, что проливали кровь еще до того, как Экспедиционные флоты стали возглавлять примархи, это могло быть правдой.

Во время Ереси Хоруса Солярная Ауксилия стала ключевым активом в арсенале лояльных сил. Под знаменем предателей сражалось гораздо меньше когорт, хотя такие тоже были. Не раз и не два ауксиларии решали исход сражения в пользу Империума, и в качестве примера я хочу рассмотреть кампанию, известную как Завоевание Коронидских Глубин. Но чуть позже.

Структура и военная доктрина

Солярная Ауксилия по классификатору Экзортус Империалис относилась к тяжелой пехоте. Особенность этих частей заключалась в том, что они были приспособлены к войне в пустоте – имели соответствующую экипировку и навыки. Они были обучены абордажному бою, тактике сражений в замкнутых пространствах боевых кораблей разных конфигураций (включая ксеносские), могли биться даже за пределами искусственной атмосферы в невесомости.

Не хуже они сражались и на поверхности, в основном специализируясь на планетах со средами повышенной агрессивности, которые обычно классифицировались как Миры Смерти. Ни одно другое смертное подразделение в составе Экзортус Империалис не умело со столь исключительной точностью и эффективностью реализовывать тактику челночного боя, то есть за минимальное время переходить от схваток на орбите к схваткам на земле и обратно, не теряя наступательного потенциала.

Изначально основной тактической единицей Солярной Ауксилии являлся полк, насчитывавший 5 тысяч бойцов, как для смертных частей предписывали стандарты «Принципия Белликоза». Каждый полк имел порядка трехсот штабных и оперативных офицеров, во главе которых стоял легат-полковник. Однако, как я сказал выше, к середине Великого Крестового Похода полковая стратегия была заменена когортной. Солярные когорты имели четкую внутреннюю иерархию, перенятую у элитных подразделений Пантихоокеанской коалиции времен Объединения.

Солярная когорта насчитывала 120 тысяч солдат и около десяти тысяч второстепенного персонала. Когортой командовал маршал-солар. Однако зачастую, чтобы сделать когорту более гибкой, маршал-солар делил ее на субкогорты численностью в 1200 воинов. Субкогортой командовал легат-командор (он же субкомандор). Однако основной единицей когорты являлась не субкогорта, а терция, в которую входили три секции воинов, отличавшихся вооружением и ролью на поле боя.

И снова мы видим явное заимствование из военной доктрины Древнего Рима, когда до Третьей пунической войны в когортах легиона было по три манипулы – гастаты, принципы и триарии. Они тоже отличались вооружением и ролью на поле боя. Хотя само слово «терция» испанское по происхождению. Так назывался тип пехотного построения, иногда именуемый испанским каре. В свое время (XVI-XVIIвек) терция была первой в Европе тактической единицей, укомплектованной не наемниками, а профессиональными воинами, поступившими на службу добровольно. До Битвы при Рокруа в 1643 году испанская терция считалась непобедимой.

Особенность терций Солярных Ауксилий заключалась в том, что они могли формироваться прямо на боле боя в соответствие с тактической необходимостью. Поэтому их состав и численность сильно отличались. Основу терции чаще всего составляли воины с лазвинтовками в пустотной броне или велитарии – элитные ветераны, вооруженные волкитными разрядниками. Также в терции часто входили расчеты орудийных платформ вроде танкеток класса «Рапира».

Терции могли действовать автономно даже в отсутствие связи с командованием и без поддержки. Помимо навыков боя в пустоте и на поверхности они изучали инженерное дело и были квалифицированными эксплораторами, то есть знали теорию открытия новых миров, включая миры с агрессивными средами. Эти навыки не только давали ауксилариям повод для гордости, но в первую очередь имели практическую ценность. Солдаты умели адаптироваться к любому полю боя.

Что касается иерархии воинских званий в боевых частях, Солярная Ауксилия представляла собой следующую структуру:

Стратегическое командование: Лорд-маршал, Маршал когорты, Легат-маршал.

Офицеры когорты: Трибун, Старший командор.

Офицеры субкогорты: Субкомандор, Лейтенант, Сублейтенант, Прапорщик.

Офицеры терции: Примус, Пустотный сержант.

Рядовые терции: Велитарий, Аусиларий, Субауксиларий.

Военная доктрина Солярной Ауксилии зачастую претерпевала концептуальные изменения в соответствие с условиями, в которых приходилось сражаться той или иной когорте. Во главу угла ставились две позиции – дисциплина и скоординированность действий. Из практических навыков – умение сражаться в пустотной броне, основы инженерного дела (это помимо общей стрелковой и тактической подготовки).

Среди всех смертных частей Ауксилии Империалис в когорты Солярной Ауксилии отбор был самым жестким. Все, кто не дотягивал до целевых показателей при обучении, перенаправлялись в менее требовательные части, становились матросами или унтер-офицерами на пустотных судах. Солярная Ауксилия отличалась еще и тем, что в действующих частях проверки были регулярными и вовсе не номинальными. Любой солдат, не отвечающий надлежащим стандартам в процессе службы, мог быть подвергнут жесточайшим дисциплинарным взысканиям, а офицеры мгновенно понижались в звании. На поле боя было проще, там нарушение дисциплины или несоответствие нормам каралось расстрелом на месте.

Именно скоординированность действий и абсолютный уровень дисциплины позволял Солярной Ауксилии справляться с технологически развитым противником и ксеносами. Воины всегда действовали группами, не двигались без грамотно организованного прикрытия, умели быстро определять приоритетные цели и фокусировать огонь. Ввиду того, что зачастую противник был действительно силен, а условия боя классифицировались как «зона морталис», чаще всего Солярная Ауксилия применяла тактику агрессивной обороны.

Выглядит эта тактика следующим образом: подразделение стремится в минимальный срок занять господствующую высоту или иную стратегически выигрышную позицию, а затем оперативно укрепляет ее, используя особенности местности и модульные конструкции. После этого ауксиларии провоцируют врага короткими вылазками и сфокусированным огнем артиллерии, заставляя атаковать укрепленные рубежи. Нередко воины выполняли ложные атаки и контратаки с ложным же отступлением для заманивания противника в огневой мешок.

Полноценная контратака Солярной Ауксилии выполняется по принципу «катка». Это планомерное продвижение пехотных частей от одной позиции к другой с прикрытием по флангам бронетанковыми соединениями и обязательно при поддержке артиллерии и авиации. Иными словами, это полномасштабная атака на подавление с задействованием всех доступных ресурсов по полной линии фронта. Помимо «катка» иногда использовалась тактика ассиметричных блиц-атак, когда специально укомплектованный штурмовой «кулак» ауксилии прорывал фронт в самой узкой точке, и затем в этот прорыв «втекали» основные силы, получая доступ к тылам противника.

Учитывая, что Солярная Ауксилия часто входила в состав экспедиционных флотов и исследовательских миссий, эти воины были готовы к тому, чтобы сражаться на неизведанных землях и с неизученным врагом. Они умели действовать малыми силами, но всегда в группе. В рядах ауксилариев не было места личному героизму. Если когорта побеждала, то лишь вместе, и каждый солдат и офицер делал для победы все. Если когорта гибла, то тоже целиком и это тоже была ошибка каждого. «Один в поле не воин», – справедливость этой заповеди ауксиларии познали на собственном кровавом опыте.

Помимо безупречной дисциплины и отменного снаряжения Солярная Ауксилия обладала еще одной уникальной чертой, вокруг которой строились все ее тактические приемы. Это инстинкт выживания, но не типа «бей или беги», а типа «стой до конца». Потому что когда воины сражаются на вражеской планете или на чужом корабле, им просто некуда отступать. Попытка сделать это привет к поражению и истреблению когорты. Поэтому ауксиларии были крайне адаптивны и умели держаться до последнего.

Снаряжение

Отличительной чертой солярных когорт с момента их основания являлась пустотная броня. Это панцирный герметичный доспех, способный защитить смертного от внешней среды практически любого уровня агрессивности. Она даже имела встроенный автономный модуль жизнеобеспечения, который позволял воину выживать неделями в самых неблагоприятных условиях. Эту броню так и называли – солярной. Технически она представляла собой лишь незначительно модифицированный доспех пустотных гоплитов Сатурнианского Ордо.

Маломощное оружие не могло нанести вреда солярному доспеху, а любые существенные повреждения восстанавливались. Броня защищала воина от взрывной волны и всех типов опасных излучений, позволяла действовать при экстремально низких и экстремально высоких температурах. Разумеется, солярный доспех не шел в сравнение с силовой броней Астартес, но это был один из лучших видов защиты, доступных солдатам Имперской Армии.

То же можно сказать и о вооружении ауксилариев. Примером может послужить их типовая лазвинтовка модели «Калибракс-V1». В чем-то ее даже можно сравнить с легендарным Автоматом Калашникова. «Калибракс-V1» была самой неприхотливой лазвинтовкой, причем она подходила для широчайшего спектра модификаций, позволяя эффективно воевать в любых условиях. Волкитное оружие ко времени Ереси встречалось довольно редко, только у самых ветеранистых велитариев. В основном тяжелые подразделения оснащались новейшими моделями минометов, лазпушек, мельт и мультилазеров.

В ближнем бою Солярная Ауксилия использовала чарнобальские сабли с Терры, прямые клинки встречались редко. Любопытно, что среди смертных частей только здесь сохранился обычай дуэли на силовом оружии. Из-за задетой чести офицеры действительно могли биться до смертельного исхода, но это случалось не слишком часто, так как ауксиларии представляли собой сплоченное боевое братство с глубокими традициями взаимоуважения.

Стоять до последнего (Завоевание Коронидских Глубин)

На самом деле на просторах Коронидских Глубин развернулась целая серия кампания и отдельных крупномасштабных столкновений. Центральное место в этой истории занимает Манахейская кампания, которую возглавил лично Хорус в последние месяцы 007.М31. В итоге, Луперкаль завоевал Коронидские Глубины, также известные как Корониды Туле, но цена оказалась гораздо выше, чем он предполагал.

Сюда Хорус нанес первый и главный удар после событий в системе Истваан, потому что Корониды представляли собой протяженный регион космоса в пограничье между сегментумами Обскурус и Ультима. Здесь располагались самые крупные промышленные миры Северного Империума. Без их мощи и ресурсов Магистр Войны не мог рассчитывать на успешность своего восстания. Именно поэтому Корониды были первыми отрезаны от остальных миров варп-штормами.

Центром Коронид Туле была Манахея – колоссальный мир-улей, один из величайших промышленных объектов во всем Империуме. Контроль над Манахеей давал целый ряд стратегических преимуществ. Например, неподалеку находилось скопление Циклопа с самыми богатыми залежами минералов на галактическом Севере. Также в этом регионе располагалась Порт-Пасть – одна из самых больших в галактике стоянок Армады Империалис (так назывался имперский пустотный флот). Плюс десятки рыцарских миров и агромиров, которые снабжали бы армии Луперкаля и которые нельзя было оставлять непокоренными.

Однако Коронидские Глубины были готовы к вторжению. Они одними из первых получили вести из системы Истваан и поняли, что очень скоро мятежный сын Императора придет к ним. В Коронидах располагались могучие силы Солярной Ауксилии, обученные ведению боев в пустоте. Они сотни раз сами отражали атаки ксеносов, даже брали на абордаж космические скитальцы. Это были закаленные в боях ветераны, готовые к столкновению с любой угрозой. С любой, кроме сразу двух легионов Астартес – Сынов Хоруса и Гвардии Смерти во главе с их примархами.

Все началось с кампании, которую позже назовут Бичеванием скопления Циклопа. Этот регион в Коронидских Глубинах снабжал промышленной продукцией почти весь сегментум Обскурус и здесь проходил один из наиболее стабильных варп-маршрутов в регионе, который остался почти не затронут штормами. Именно через этот регион бежала большая часть выживших на Истваанах лоялистов.

Увы, ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Ютуб-канал

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом

Враг внутри

Двадцатый первым из легионов-предателей начал вторжение в Солнечную систему. Это произошло еще до того, как Хорус открыл себе дорогу к Терре, разбив лоялистов при Бета-Гармоне. На первом стриме про Альфу я упоминал, что легион выстроил сеть оперативников и разместил спящих агентов на всех объектах Солнечной системы еще в первые годы Великого Крестового Похода. Изначально эти активы использовались для выявления и уничтожения внутренних угроз Империуму. Но когда Альфарий присоединился к Луперкалю, перед ними встали новые задачи.

Это даже если не учитывать тот факт, что с Эолита прошло 10 лет. То есть у Альфа-легиона было десятилетие, чтобы подготовиться, и едва ли он пренебрег этой возможностью. Дорн не сомневался, что Альфарий рассматривал сценарий гражданской войны задолго до Истваана. Но на чьей стороне он планировал выступить?.. Думаю, на любой.

Война пришла в Солнечную систему в 010.М31, когда в небесах над Террой взорвался транспортник «Первобытный». Однако он взорвался не так, как мог бы взорваться корабль его типа. Взрыв был эквивалентен мощи десяти боеголовок класса «Нова». В течение ближайших минут на орбите произошло 25 катастрофических столкновений между кораблями капитального класса.

Одновременно Альфа-легион начал подготовленное восстание в космопорте Дамокл, в улье-конурбации Корона, в Ионическом бассейне и в еще сотнях регионов по всему Тронному миру. Анархия охватила и другие планеты, вплоть до лун Нептуна. Коммуникационные линии были забиты кличами «Луперкаль!» и «Мы пришли за тобой!». Связь с патрулями и внешнесистемными объектами пропала. Однако Рогал Дорн разгадал замысел Альфария – это не было вторжением, не в традиционном смысле. Корабли предателей не атаковали систему.

Альфа-легионеры проникли в Инвестиарий, в самое сердце Императорского Дворца. Они могли сделать, что угодно, заминировать любой объект, нанести по-настоящему непоправимый ущерб, но командовавший группой Силоний не получил таких приказов. У него была единственная задача – взорвать в Инвестиарии статуи примархов. Все, кроме двух. Нетронутыми остались изваяния Дорна и Альфария.

Силоний также убил другого Альфа-легионера, которого не сразили выстрелы Дорна и его Кулаков. Конечно, Рогал после боя это заметил. Как и две оставленные в целости статуи, убийство предателем собственного брата тоже было посланием. Дорн приказал сохранить втайне произошедшее в Инвестиарии, чтобы не усиливать панику, которая и без того все глубже вонзала когти безумия в население планеты.

Роман «Преторианец Дорна» Джона Фрэнча подробно описывает действия Альфа-легиона на этом этапе противостояния. Но важнее всего финал. Пока Имперские Кулаки вычисляли ячейки оперативников Двадцатого, пока они пытались понять, что на самом деле задумали предатели, флот Альфы подошел к Плутону незамеченным. Год назад эти корабли вышли из варпа далеко за пределами Солнечной системы. Экипажи судов, включая флагманский линкор «Альфа», были погружены в анабиоз, а инфраструктуру кораблей перевели на минимальное энергопотребление.

В этом заключался план Альфария – отвлечь Дорна, чтобы получить шанс провести сокрушительную атаку по Плутону с его спутниками. В частности – по Гидре, где располагался главный узел связи Первой сферы обороны, глаза и уши Имперских Кулаков на периферии. Одновременно в системе вспыхнули новые восстания, Альфа-легионеры захватили Ариэль, спутник Урана, орбитальные платформы над Юпитером и Сатурном.

У Сигизмунда, оборонявшего Плутон, было всего 30 кораблей против 200 судов Альфа-легиона. Кроме того, Двадцатый использовал брандеры, чтобы нанести лоялистам непоправимый ущерб. Несмотря на то, что Архаму удалось понять, что Альфа будет атаковать Гидру, несмотря на отчаянное самопожертвование и героическую стойкость Имперских Кулаков, силы были слишком неравны. И когда казалось, что Альфарий может праздновать победу, над Плутоном возникла «Фаланга» во главе основного флота Седьмого легиона. Преторианцу удался этот маневр благодаря виртуозному использованию гравитационных колодцев внутри системы.

Рогал телепортировался на Гидру и вступил в поединок с Альфарием. В то время как Дорн сражался молча, его противник пытался что-то донести до брата, хотя и ничего не сказал напрямую. Вот одна из его фраз:

Я здесь не затем, чтобы убить тебя, брат. Я здесь не из-за Хоруса. Я здесь, чтобы даровать тебе победу.

А вот еще одна:

Я знаю врага. Я знаю ваши слабости и их слабости. Я знаю правду. Я могу даровать тебе победу, брат.

Дорн не слушал, и его можно понять. Альфа-легион истреблял лоялистов по всей галактике в последние десять лет, он пришел к колыбели человечества и принес с собой хаос и анархию. Поэтому Рогал сражался с единственным намереньем – убить предателя. И ему это удалось – он отрубил Альфарию запястья, затем вскрыл его грудную клетку цепным мечом, пронзил врага его собственным копьем и превратил череп брата в кровавое месиво.

Архам видел, что перед самой смертью Альфарий что-то сказал Дорну. Но если слова Двадцатого примарха и заставили Рогала задуматься, он никак этого не показал. Можно долго спорить о том, с кем на самом деле бился Преторианец, был ли это Альфарий или кто-то другой. Однако все вопросы снимает эпилог романа:

Омегон проснулся.
За все дни своей жизни он никогда не спал, никогда не видел снов и не чувствовал давление смертельной усталости. И всё же он проснулся из чёрного забвения, холодная палуба корабля лежала под ним, и тьма оружейной окружала его. Дрожь двигателей «Беты» была далёким гулом на границе тишины. Холод пронизывал плоть. Капельки пота покрывали кожу. Он чувствовал во рту кровь, густую и неприятную с привкусом железа. Руки онемели, пальцы застыли, словно сжимали что-то, что исчезло. Он пошевелил ими, и дотронулся до лица. Острые иглы боли покалывали от прикосновения.
И затем появилось новое чувство, сокрушающее своим бременем, бесспорное в своей истинности, хотя он не мог сказать, откуда оно пришло.
Он был один.

Омегон каким-то образом почувствовал смерть брата, даже отчасти пережил ее. У него занемели запястья, которые Дорн отрубил Альфарию. Он ощутил, что брат больше не сжимает свое легендарное копье (которое, кстати, изначально нашел Омегон). У него болело лицо, тогда как лицо Альфария цепной меч Дорна превратил в кроваво-костяные лохмотья.

Обращаю внимание – в «Голове Гидры» Брукса Альфарий высказывает мысль о том, что точно почувствует, если его брат-близнец погибнет. А схватка в финале романа наглядно показывает, что они обладали сверхъестественной связью, выходящей далеко за грань эмпатии между самыми близкими родственниками. Также в «Голове Гидры» они оба, Альфарий и Омегон, ощущали себя неполноценными, пока не объединились.

Учитывая эти факты и настойчивое истинное чувство Омегона из эпилога «Преторианца Дорна» о том, что он теперь один, у меня нет сомнений – примарх Имперский Кулаков действительно убил Альфария. Тогда главный вопрос не в этом. Главный вопрос – зачем Альфарий позволил себе умереть? Если ради тех слов, которые он напоследок сказал брату, то что это были за слова? Какие слова на галактической регицидной доске могли быть важнее жизни примарха? У нас осталась пара книг по «Осаде Терры», а Дорн ни разу так и не обмолвился о том, что ему сказал Альфарий.

В «Преторианце» есть еще несколько любопытных моментов. Например, Сорк, смертный агент Альфа-легиона, капитан корабля-мародера «Богатство Королей», благодаря которому во многом удался план Альфария по проникновению на Гидру, определенно полностью предан Двадцатому. При этом, когда ложный Альфарий благодарит его за службу и выдает последние параметры миссии, Сорк произносит: «За Императора».

А вот фрагмент разговора Альфария и Силония (хотя в этот момент Силоний на самом деле является Альфарием, а Альфарий – Силонием, но оба этого еще не знают):

– Мы уже на Терре. Мы в Солнечной системе. Мы всегда были там. Но есть больше, намного больше. Мы раним Дорна и его почитаемых сыновей. Мы унизим их и выбьем уверенность из-под ног.
– А затем, повелитель? Что тогда?
– Я предложу брату выбор, – ответил Альфарий и отвернулся.
– И какую победу мы ищем?
Альфарий резко посмотрел на него.
– Мы уже победили, Силоний. Мы победили несколько лет назад. Остался только вопрос формы этой победы.

Тот факт, что о победе на самом деле говорит не Альфарий, а Силоний, несколько сбивает с толку. Хотя, учитывая как Омегон передал свою личность Шиду Ранко на «Тенебере», вполне возможно, что в этот момент Силоний действительно был Альфарием, то есть обладал его памятью, мировосприятием, сутью.

Однако же в момент поединка с Дорном Альфарий не предлагает ему никакого выбора. Или сам поединок был выбором? Тогда какой вариант выбрал Дорн и к чему его хотел подвести брат? Ведь Альфарий не мог не знать Преторианца, не мог не понимать, что тот не будет его слушать. Значит, дело не в поединке и не в его последних словах.

Дело в том, что истинные планы Гидры мы всегда узнаем лишь тогда, когда нам позволяют о них узнать. Факт остается фактом: смысл жертвы Альфария до сих пор не раскрыт. Да, можно теоретизировать о том, что Двадцатый хотел донести Рогалу провидение Кабала или действительно предложить помощь в победе над Хорусом. Но это лишь гипотезы, которые не подтвердить. А вот опровергнуть их можно.

Повторюсь – Альфарий знал Дорна. Знал о его… прямолинейности. Кстати, в «Первой Стене» об этом говорит и Малкадор. Чтобы что-то донести до Рогала – нужно сказать ему прямо, а не хитрить. Альфарий не мог этого не понимать, так что если тут действительно есть какая-то хитрость (а она должна быть), то скрыта эта хитрость гораздо глубже, чем мы можем постичь.

Не будем упускать из виду, что Омегон присутствовал при тех событиях, но не вмешивался, потому что находился на «Бете». Именно на «Бете», хотя его флагманом была «Альфа». При этом Омегон пребывал не в анабиозе, а в каком-то ином состоянии, потому что очнулся на полу в оружейной. А еще он упоминает, что никогда в жизни не спал, вообще. Но сейчас важно другое.

Если того же Силония (настоящего) гибель Альфария не особенно взволновала (он ее вроде бы почувствовал, но не придал значения, мол, мы все – легион), то Омегон ощутил… что теперь он один. Но тут же принял личину Альфария и открыл канал связи с Хорусом. Его последние слова в эпилоге: «Я – Альфарий. Что прикажете, магистр войны?»

Честно говоря, вспоминая предыдущий стрим, я понимаю, что все это… слишком сложно. Альфарий то приносит Хорусу Пиррову победу (Парамар), то убивает лояльных воинов в своем легионе (группа Хайтена на Лерне). Омегон то не позволяет лоялистам выиграть войну (отравление и кража генотеха на Освобождении), то помогает Хану (уничтожение «Тенебры»), а теперь продолжает служить Луперкалю под личиной погибшего брата.

И ведь есть еще такие кампании как Исессос, где Альфа-легион своими действиями убил 90 миллиардов смертных. Я не оговорился – 90 миллиардов. С другой стороны – Альфарий выполнил просьбу Магнуса и отпустил «Сизифей». Так что если вам кажется, что вы поняли планы Двадцатого, значит вы понимаете их еще хуже, чем тот, кто честно говорит, что не понимает... А если серьезно, то, возможно, у них и правда было больше чем два примарха и каждый вел свою войну.

Хотя возможен и другой вариант. Вот еще один эпизод из эпилога с Омегоном:

Я – один.
Знание всплывало сквозь холодные мысли, бесспорное и неизбежное, хотя он не мог сказать, как узнал, что это факт, а не страх. Он никогда не был один, никогда по-настоящему. Уже с первой искры мысли в разуме он знал, что являлся одним из многих, фрагментом большего целого, частью большой судьбы.

Возможно, Фрэнч дает намек на то, что Альфа-легион – это действительно своего рода «разум улья»? Но едва ли в традиционном понимании этого оборота. Потому что если все они обладали столь глубокой эмпатией и могли чувствовать смерть друг друга, то легион просто сошел бы с ума (особенно вспоминая Сангвиния на Сигнус Прайм).

И все же Омегон явно ощутил смерть Альфария по-особенному, повторюсь – он прочувствовал ее, у него даже на некоторое время появились фантомные раны, которые Дорн нанес брату в поединке. Так что эта гипотеза (которую, опять же, мы никак не можем подтвердить) на самом деле лишь ставит еще больше вопросов.

Под знаменем Ереси

После битвы за Плутон Альфа-легион больше не участвовал в кампаниях гражданской войны крупными силами. Безусловно, Двадцатый еще много раз сражался на стороне предателей, например, во время Битвы за Трисолиан и при Яранте. Однако в этих битвах силы Альфы не использовались для каких-то особых целей, они сражались в одном строю с другими союзными легионами – Сынами Хоруса, Повелителями Ночи, Несущими Слово, Пожирателями Миров, Железными Воинами и Тысячью Сынов.

В Осаде Терры Альфа-легион официально не участвовал. В последний раз Омегон под личиной Альфария встретился с Хорусом и другими примархами-предателями на Улланоре. Он лично передал Луперкалю разведданные, собранные Двадцатым во время Битвы за Плутон. Это была карта Солнечной системы с обозначением всех элементов многоуровневой обороны Дорна, включая подробные планы Императорского Дворца.

Хорус поблагодарил брата (или того, кто им назвался) и спросил, где остальной Альфа-легион. В ответ Альфарий снял с пояса кинжал с двумя стилизованными змеями, разломал его и бросил осколки к ногам Воителя. Затем примарх Двадцатого направился к выходу и Луперкаль приказал юстаэринцам не мешать ему. Если это действительно был Омегон, то его действия закономерны. Он посчитал, что достаточно склонил чашу весов в пользу Луперкаля и не намеревался дальше помогать ему. Но откуда он знал, что этого действительно достаточно или что он не пересек черту, дав Воителю слишком много? Ведь планы, которые достали Альфа-легионеры, решили исход Солнечной войны, позволив Хорусу начать войну за Тронный мир.

Но для меня в этом эпизоде самый важный вопрос – насколько позиция Омегона (если это вообще был Омегон) совпадала с позицией его легиона? Все ли были согласны, что пора завязывать с участием в этой войне? Из «Преторианца Дорна» мы знаем, что некоторые Альфа-легионеры и смертные оперативники не были уверены в том, что поступают правильно, сражаясь против лояльных Императору сил. Однако они верили, что Альфарий точно знает, что делает. Что у него есть достойные мотивы так поступать.

Это важно, на первом стриме про Альфу я акцентировал внимание на уникальной черте легиона – его воины действительно безоговорочно верили своим братьям и подчинялись вышестоящим офицерам, не задавая вопросов, даже если у них были сомнения в цели миссии. Из этого правила есть два исключения – группа Шида Ранко на «Тенебре» (но они уже ничего не могли изменить) и Хайтен на Лерне (который просто не успел ничего сделать, хотя на самом деле в его мотивах мы тоже не можем быть до конца уверены, ведь о них мы знаем лишь со слов Альфария).

Что касается Осады Терры, как минимум один Альфарий при ней присутствовал. Он путешествовал вместе с Актеей и в книге «Боевой Ястреб» Райта в списке персонажей определен как «Ее спутник». Когда Олл спрашивает, кем на самом деле является этот воин, Актея отвечает:

Он – пережиток старой пьесы. Послан на Терру присматривать за делами для своего хозяина. Наши пути пересеклись, и с тех пор у нас общее дело.

На это Олл замечает, мол, неужели в игру опять вступил Кабал (вероятно, он узнал от Грамматикуса, что Альфа-легион работал на эту организацию). Тут Альфарий ответил сам:

Нет, эта нить уже перерезана. Приказы всегда могут измениться. Сейчас моя обязанность отвести леди туда, куда она пожелает.

Дальше Актея упоминает, что помимо этого Альфария на Терре десятки его братьев, они спят, но готовы к активации. Альфарий подтверждает, что эти воины помогут достичь их общей цели – попасть в Императорский Дворец. Затем он проводит группу по Подземельям под Дворцом. Финал этой арки пока не описан, но мы многое можем предположить.

Похоже, Омегон, по-прежнему скрывающийся под личиной Альфария, послал одного, а может и целую группу своих воинов на Терру, чтобы наблюдать финал гражданской войны. Это закономерный ход, Омегону нужно было там присутствовать, но – незримо. Также приведенные выше отрывки подтверждают, что на Терре есть еще Альфа-легионеры, заброшенные сюда заранее и на данный момент «дезактивированные».

Однако интереснее другое – почему вообще этот легионер решил помогать Актее (которая, возможно, все-таки действительно воскрешенная Эребом и ставшая Вечной Кирена Валантион)? Его ли это решение или приказ Омегона? Если приказ, то откуда Омегону известно об Актее, ведь о ней за пределами узкой группы лиц внутри легиона Несущих Слово вообще мало кто знал? Но если допустить, что примарх каким-то образом проведал о ней и о ее целях, в этом случае его мотив прозрачен – теперь он решил склонить чашу весов в другую сторону.

Это вполне гармонирует с отказом Омегона дальше участвовать в войне Хоруса. Возможно, он решил таким образом попытаться исправить то, что натворил его брат, доверившись Кабалу. Но все равно остается слишком много вопросов. Как минимум непонятно, откуда все же возникла связь между Актеей и Альфа-легионом. И почему Омегон или его воин, если он действовал сам, решил ей довериться, учитывая спорную (это мягко говоря) предысторию персонажа. Если она вообще хоть что-то о себе рассказала. Или, может, показала? Так же, как Кабал показал будущее Альфарию.

В итоге, у нас больше ответов, чем вопросов. Вероятно, что-то мы узнаем из следующих книг по «Осаде Терры». Пока же резюмируем. Первое – Альфа-легион не участвовал в Осаде на стороне Воителя, по крайней мере, не как единое целое (тут я допускаю, что единично или небольшими отрядами Альфа-легионеры все же могли присутствовать среди предателей). Второе – Омегон направил на Терру воина или несколько воинов для наблюдения за ситуацией, также у него на планете имелись неактивные легионеры. На этом с фактами все.

Ложь Эскрадора

В неизвестный момент после Ереси Хоруса Ультрамарины сразились с Альфа-легионом на Эскрадоре. У нас нет данных о том, почему вообще произошла битва. По слухам, Двадцатый позволил лоялистам вычислить свое присутствие в этом регионе и обуянный жаждой мщения Робаут Жиллиман не мог упустить возможность расправиться с крупной группировкой предателей.

Последующий ретроспективный анализ показал, что в действительности у Альфы не было постоянной базы на Эскрадоре. Они прибыли туда раньше Ультрамаринов, но ненамного. Это значит, что кампания действительно была спровоцирована Двадцатым, который успел подготовиться, организовав оборону на горной цепи в экваториальной зоне. Плато, каньоны, ущелья, отвесные скалы, вздымавшиеся до небес, – это было сложное поле боя. Идеальное по меркам Альфы.

Местность исключала возможность использования наземного транспорта. Ключевую роль играла пехота под прикрытием артиллерии и контроль над воздушным пространством. Альфа-легион знал, что Жиллиман возьмет с собой всех, кого сможет, и бросит в бой каждого воина. Так и произошло. Робаут прибыл с огромным флотом, собрав максимум доступных ему ресурсов. Он начал высадку в соответствие со своей типичной стратегией, на что и рассчитывал Альфа-легион, хорошо знакомый с трудами Тринадцатого примарха по военной теории.

А вот на что Двадцатый не рассчитывал, так это на то, что в первую же ночь вместо укрепления плацдармов Жиллиман во главе группы из трех тысяч легионеров, используя одновременно «Громовые ястребы», десантные капсулы и технологию телепортации, атакует командный центр противника, находившийся в самом труднодоступном регионе. Робаут намеренно пошел на этот риск. Он высадился в логове Гидры, окруженный со всех сторон и лишенный возможности получать подкрепления. Но это дало ему шанс.

Надо отдать должное Ультрамаринам, что пошли со своим примархом на ту самоубийственную миссию. Они бились без места для маневра, уступая врагу в соотношении один к пяти. Естественно, они медленно, но верно погибали, но дерзкая атака Робаута достигла своей цели – против него вышел сам Альфарий. Сложно сказать, кто это был на самом деле, но в «Индексе Астартес IV» указано, что Альфарий не уступал Жиллиману в росте. Так что либо это был Омегон, либо Альфа использовала технологию для визуального обмана. Такая технология у Двадцатого точно была, что подтверждается как минимум в «Затаившемся змее» Сандерса, где описана операция на «Тенебре».

Так или иначе, Жиллиман и Альфарий двинулись навстречу друг другу. Схватка вокруг мгновенно прекратилась. Согласно единственному документу, описывающему те события (воспоминания одного из выживших Ультрамаринов), примархи некоторое время стояли без движения, а затем одновременно атаковали. Оба были вооружены мечами. После единственного обмена ударами Альфарий повалился на землю и Ультрамарины возликовали. Они истребили оставшихся Альфа-легионеров и вернулись к плацдарму.

Лишь утром они поняли, что все это было ложью. Двадцатый никак не отреагировал на гибель своего примарха. Наоборот – они будто ждали этого, и все произошло ровно так, как планировалось. Из скрытых убежищ вокруг плацдарма Ультрамаринов начали появляться отряды Альфа-легиона. Они действовали четко и слаженно, как всегда. Будто ими продолжал руководить примарх. И тогда Тринадцатый познал истинную мощь своего врага.

Альфа виртуозно разбила силы Ультрамаринов на отдельные группы, отделив их друг от друга за счет рельефа и огня на подавление. Затем воинов Жиллимана начали планомерно истреблять. В воздух поднялись истребители и штурмовики Альфы, так что даже эвакуация была невозможна. Собственные воздушные суда Ультрамаринов оказались заминированы, а вскоре некоторые отряды повернули оружие против братьев – это были замаскированные воины Двадцатого.

Воины Ультрамара поняли, что не могут доверять даже друг другу. А еще они поняли, что Эскрадор станет их могилой. Вероятно, Тринадцатый спасло чудо. Или сила воли Жиллимана, который все же сумел объединить остатки своих разрозненных войск и уйти к судам на орбите. Так битва, которая, как казалось вначале, могла стать тактическим триумфом Робаута, впервые пошедшего на действительно отчаянный риск, превратилась в катастрофическое поражение. Тринадцатый легион несколько раз пытался вновь захватить плацдарм, но теперь Альфа-легион уже не играл с едой с противником.

Несмотря на то, что Мстящий Сын сам вел в бой своих воинов, ему так и не удалось повторно высадить войска на Эскрадор. Тогда он приказал разбомбить планету с орбиты. Жиллиман понимал, что это не та война, которую он привык вести. Своим легионерам он сказал, что против столь бесчестного врага нужно использовать любое оружие, сколь бы жестоким и бесчеловечным оно ни было. Да, это сказал тот самый Робаут, который даже против орков до последнего не использовал отряды Разрушителей (отсылка к его сольнику). А ведь на Эскрадоре было и мирное население…

Выходит, что Альфа-легион обыграл Жиллимана в главном. Он превратил его из благородного стратега в убийцу невинных. Я не говорю, что решение Робаута было неправильным. Он мог годами пытаться одолеть Альфу на Эскрадоре, теряя и теряя воинов в бесконечных засадах и саботажах. Невозможно было обыграть Двадцатый на его поле. Поэтому вариант выкосить на планете всю жизнь, чтобы избавиться от предателей, не имел альтернативы.

Однако же если бы такое решение принял Кёрз, Лев, Пертурабо, Мортарион, даже Коракс (вспоминаем Тысячу Лун) – ни у кого не возникло бы вопросов. Но Робаут Жиллиман был фигурой иного уровня. Он всегда воспринимался как рыцарь без страха и упрека, он по праву мог гордиться своей незапятнанной честь. Которая оставалась таковой даже во время Ереси (Империум Секундус я при всем уважении не могу вменить ему в вину). Но Эскрадор все изменил. Неудивительно, что о той битве не принято вспоминать и сведения о ней засекречены даже для военных лидеров Терры.

Мы не знаем, сколько Альфа-легионеров погибло под бомбами Ультрамаринов. Может, все. А может – никто. Они не могли не учитывать вариант с бомбардировкой (ведь даже откровенно дерзкую и непредсказуемую атаку Робаута на их командный центр они каким-то образом учли). Поэтому я уверен, что Альфа подготовила тайные бомбоубежища, возможно – со стазис-капсулами. В Индексе Астартес IV говорится, что когда спустя годы имперские войска вернулись на Эскрадор, там не нашли даже признаков присутствия Альфы. Но интереснее другое. Кого на самом деле убил Жиллиман?

Альфарий якобы пал от единственного удара Мстящего Сына. А потом его тело сожгли на костре. Этот эпизод видел каждый, кто сражался тогда подле Робаута. Большинство из этих воинов пали. Но не все. Должны были сохраниться рапорты и отчеты. Но у нас есть только фрагмент воспоминаний (даже не рапорт!) одного из возможных участников тех событий. Согласитесь, сумма факторов прозрачно намекает на то, что все это может быть всего лишь имперской пропагандой.

С другой стороны, Робаут действительно мог в тот момент думать, что бился с Альфарием. Напомню, тот был равен Жиллиману в росте. Потенциально это мог быть Омегон (потому что настоящий Альфарий, как мы помним из предыдущего стрима, действительно был убит Дорном в начале Солнечной войны). Но если Жиллиман убил Омегона, это… слишком просто для Альфы. Да и мог ли Омегон пасть от единственно удара? Ведь в «Голове Гидры» Брукса мы видели, насколько он ужасающе быстр. Я не говорю о том, что он был сильнее Робаута, у нас нет фактов, чтобы попытаться сравнить их. Но это выглядит маловероятно – чтобы в прямом поединке один примарх так легко погиб от руки другого.

Сам Жиллиман сомневался, что убил Альфария. И каждый, кто потом на протяжении столетий читал ту запись, тоже сомневался. Само по себе это ничего не доказывает, однако речь идет о лорном моменте, который мы не можем не учитывать. Поэтому я предполагаю, что все же это был обычный легионер, скрытый иллюзией вроде той, что группа Омегона использовала в «Притаившемся змее» во время двойной вербовки Волькерна Авгурама, эмпир-мастер Механикум на Сан Сабрин. А вот фрагмент со сжиганием убитого примарха действительно мог быть надуман, чтобы снять лишние вопросы.

Есть мнение, что Индекс Астартес IV, выпущенный в 2004 году, устарел. Мол, раньше по канону Альфария убивал Жиллиман, теперь, после «Преторианца Дорна» Фрэнча (2016 год) его убивает Дорн. Мне это мнение непонятно, потому что я не вижу противоречий между двумя источниками. «Преторианца» мы подробно разобрали, нет причин сомневаться в том, что Альфарий действительно пал от клинка Рогала (скорее всего, по собственной воле, да). А вот события на Эскрадоре у всех вызывали много вопросов, в первую очередь – у самого Жиллимана. Так что даже до «Преторианца» убийство Альфария Робаутом не было фактом.

На самом деле эта история может косвенно подтвердить мою версию о том, что у Альфа-легиона было множество примархов и каждый из них верил в то, что он действительно примарх. Тогда на Эскрадоре войсками Двадцатого вполне мог командовать какой-нибудь Альфарий, который имел воспоминания и разум настоящего примарха, но физически закономерно уступал истинному сыну Императора.

Если это так, то он должен был обладать абсолютной уверенностью в своем происхождении. Учитывая неоднократно приведенный мною эпизод с Омегоном и Шидом Ранко, все это для Альфа-легиона более чем реально. Подобное однозначно практиковалось, правда нам такие факты известны лишь для отдельных миссий («Тенебра», Плутон). Так что вопрос дискуссионный, как ни крути.

В пепле посмертия

Считается, что Эскрадор стал последней битвой, в которой Альфа-легион действовал как единое целое. С завершением Ереси Двадцатый не ушел в Око Ужаса, а двинулся на Галактический Восток и после Эскрадора распался на множество группировок. Вероятно, многие из них и до Эскрадора действовали независимо, причем не только на Востоке. Их секретные базы позже несколько раз находили на бесплодных забытых мирах, в полях астероидов, даже на космических скитальцах.

В последующие столетья Альфа не раз активизировалась в имперском пространстве. Они пестовали культы Хаоса, поднимали восстания, уничтожали военные объекты по всему Империуму. В первые десятилетия после Ереси это происходило особенно часто, так как огромное количество миров сильно пострадало в результате гражданской войны и просто не имело должной обороны. И все же, почему так много варбанд Альфы тысячи лет продолжают сражаться за… в том и дело, мы не знаем, за что они сражаются.

А вот, что нам точно известно, так это причины фанатичной ненависти к Альфа-легиону со стороны Инквизиции. Причина одна – за 10 тысяч лет Двадцатый выпестовал больше культов Хаоса, чем любая другая сила, действующая в Империуме. При этом сами легионеры далеко не всегда служат Четверке, хотя такие факты известны. Более того, некоторые из них в период Великого Очищения или даже раньше все-таки отправились в Око Ужаса и вернулись в М40-41, ничего не зная о происходящем в Имперуиме (например – Невоспетые из «Савана ночи» Энди Кларка).

Верховные Лорды Терры трижды объявляли Альфа-легион уничтоженным – в М31, М32 и М39. Разумеется, это ложь. Альфа участвовала во всех крупнейших столкновения между предателями и лояльным Империумом за последние 10 тысяч лет. Осада Вракса, Осада Фенриса, 13-й Черный крестовый поход, Война зверей на Вигилусе, Харадонская кампания – это лишь капли в океане войны, где немало волн поднято Двадцатым.

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Ютуб-канал

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом

Дуализм предательства

В 000.М31 приблизительно в одно время с Улланорской кампанией Альфа-легион действовал на планете 670-25, именуемой местным населением Нурт. Приведение планеты к Согласию длилось восемь месяцев, имперским силам противостояла человеческая цивилизация, совращенная Хаосом. Сама эта кампания не представляет большого интереса. Важнее, что на Нурте тогда одновременно находились Альфарий и Омегон, на которых вышел Джон Грамматикус, на тот момент действовавший по указке Кабала.

Спустя пять месяцев после эвакуации с Нурта Альфа-легион направился к Гидра Терциус 42 (или Эолит), где Альфарий встретился с Кабалом. Ксеносы коснулись разума примарха и показали ему Ересь Хоруса. Также они показали два варианта развития событий. Вариант первый – Хорус проигрывает и Хаос с течением времени погружает галактику во тьму без надежды. Вариант второй – Хорус побеждает и Хаос изживает сам себя. При втором варианте человечество гибнет, но другие расы освобождаются от опасности скверны.

По словам Кабала, исход Ереси определит Альфа-легион – победит та сторона, к которой он присоединится. Альфарий решил, что на его месте Император выбрал бы победу над Хаосом, вне зависимости от цены, которую придется заплатить. Поэтому он поверил доводам Кабала (которые, напоминаю, коснулись его разума и кто знает, как могли на него повлиять). Таков мотив Альфа-легиона, заставивший Двадцатый присоединиться к восстанию Луперкаля.

Можно долго спорить о том, насколько этот мотив (не)правильный, глупый, жертвенный, наивный… Но у нас есть «Легион» Дена Абнетта, где решение Альфария однозначно и не подразумевает альтернативных трактовок. Он не верил в Хоруса, но поверил Кабалу. Из арки Эльдрада Ультрана, которая достигает апофеоза в «Старой Земле» Ника Кайма, мы знаем, что Кабал ошибались. Но мы знаем это лишь со слов самого Ультрана, который вместе с Бартусой Нареком уничтожил лидеров организации.

То есть фактов у нас нет, и мы не может однозначно сказать, лгал ли Кабал Альфарию. Полагаю, сами они верили в то, что говорили. Да и несложно ксеносам (особенно эльдарам) поверить в то, что они могут спастись от вселенского зла, пожертвовав человечеством, которое у них костью в горле стоит не первую тысячу лет. Но это не важно. Важно, что Альфарий принял их точку зрения. Примарх, искушенный во лжи как никто другой, а потому способный распознать самую виртуозную ложь.

Выходит, он либо действительно проникся мотивами Кабала, сложил два и два и получил вывод, что ему и правда придется присоединиться к Хорусу. Либо Альфа-легион, как обычно, вел двойную, тройную, Бог-Император ведает еще какую игру. Мы можем приводить косвенные доводы в пользу той или иной версии (и некоторые я сегодня приведу), но мы не можем ничего утверждать наверняка. Впрочем, это нормально, когда речь заходит об Альфа-легионе.

Возможно, к финалу разговора что-то изменится, но начать предлагаю с неоспоримого факта – Альфа-легион присоединился к Хорусу. Альфа-легион предал. Потому что Альфарий (конкретно он, а не весь легион) считал, будто так правильно. Повторюсь – он не верил в дело Воителя, он не желал смерти Императора, он не стремился погубить человечества. Но из-за показанного Кабалом или по какой-то другой причине он не видел иного выхода, кроме как позволить Хаосу победить в этой битве. В битве, но не в войне.

Рубикон Истваана

В 005.М31 в крови утонул Истваан III. Через год та же судьба постигла Истваан V. Но если на Пятом легионы-предатели чистили собственные ряды, то Третий стал первой крупномасштабной битвой между Астартес в ходе Ереси. Флот Альфа-легиона прибыл в систему в составе так называемой второй волны. Двадцатый, вместе с легионами Лоргара, Пертурабо и Кёрза должен был высадиться на планету после Железноруких, Саламандр и Гвардии Ворона, сменив братьев, потрепанных первыми столкновениями, в наступлении на позиции Хоруса, Мортариона и Фулгрима.

Но, как нам хорошо известно, вторая волна в полном составе перешла на сторону Луперкаля, ударив по отступающим лоялистам из Зоны Высадки. Что касается конкретно Альфа-легиона, то к Истваану V прибыло два флота, которые несколько месяцев назад вернулись к миру-кузнице Люциус для перевооружения. До этого они обретались где-то на окраине галактики, точных данных у нас нет. Однако нам известно, что эти флоты вернулись к Люциусу аккурат перед Истваанами и располагались в оптимальной точке. С одной стороны, они сразу получили приказ Дорна с Терры. С другой – находились достаточно близко, чтобы прибыть к месту битвы в кратчайший срок.

Сложно трактовать это как совпадение. У Альфа-легиона было пять лет, чтобы подготовиться к войне. Более того, как я говорил на предыдущем стриме, у Двадцатого была сеть собственных агентов по всему имперскому пространству задолго до того, как Хорус стал Воителем. И эта сеть постоянно расширялась. А главное – она служила только целям Двадцатого, никому больше. Так что Альфа-легион всегда был готов к любому сценарию. А к войне против Империума он был готов лучше всех.

В Резне в Зоне Высадки участвовало до 50 тысяч Альфа-легионеров. Сколько их было замаскированных во флотах и наземных частях других легионов – мы можем только догадываться. На Истваане V они определенно понесли потери. Просто потому, что там все понесли потери. Но в действительности у Двадцатого в той битве была особая миссия. Кабал знал, что Корвус Коракс не погибнет. Что он вернется на Терру, получит недифференцированные гены примархов, за несколько месяцев создаст себе на Освобождении новый легион и это изменит ход войны.

Альфарий рассказал об этом Хорусу, получив от него разрешение действовать по собственному усмотрению, несмотря на приказы и обстоятельства. Это наглядно показано в рассказе «Лик предательства» Гэва Торпа. По сюжету произведения, боевая баржа XII легиона «Гнев Посвященный» охотится на переживших Резню в Зоне Высадки лоялистов у Истваана VI. В это время в систему прибывает Бран Нев, командир гарнизона на Освобождении. Бран использует корабли со смертными на борту, отвлекая патрули предателей. Сам он намерен пробиться к Истваану V, чтобы вытащить своего примарха и выживших братьев.

Най Уош Делеракс, командир «Гнева Посвященного», получает приказ следовать за флотом-приманкой. Приказ исходит от Альфа-легионера, который находится на борту боевой баржи как эмиссар Луперкаля. Делеракс отказывается исполнять этот приказ и двигается в направлении кораблей Брана. В этот момент его первый помощник стреляет капитану в голову, потому что оказывается замаскированным Альфа-легионером. Он уводит корабль в сторону флота-приманки.

В это же время Бран обнаруживает, что в орбитальной блокаде предателей есть брешь, идеальная, чтобы он мог спасти своего примарха. Слишком идеальная. Однако у Нева нет выбора и он снаряжает рейд на поверхность. Когда Коракс оказывается на борту, его в не меньшей степени удивляет эта ситуация. Но времени на размышления не оставалось и Гвардейцы Ворона спешно покинули систему, так и не узнав, что своими жизнями они обязаны Альфа-легиону, который, как обычно, вел куда более тонкую игру.

С чертями шутки плохи

К Альфа-легионерам, которые во время спасательной операции Брана внедрились в Гвардию Ворона, мы еще вернемся, так как связанные с ними события позже развернуться на Освобождении и не позволят Кораксу решить исход войны. Но хронологически после системы Истваан следующей крупной битвой, в которой принял участие Альфа-легион, идет Парамарская кампания.

Парамар располагался на северной окраине Сегментума Солар. Первостепенную важность системе обеспечил стабильный варп-хаб, через который проходили основные транспортные пути от Терры на Галактический Север. Так как это была важная логистическая точка, здесь находилось множество складов с оружием и боеприпасами, плюс крупнейший в регионе космопорт. Также в системе располагались хранилища Мехникум и комплексы по добыче прометия.

Со стратегического ракурса ключевым миром в системе была планета Парамар V. Она являлась сатрапией Механикум, принадлежала миру-кузнице Грифонна IV. Здесь базировался контингент Легио Грифоникус, планета имела мощное производство, была полностью автономной и позиционировать как хорошо укрепленный суб-бастион.

До сих пор точно неизвестно, почему Хорус послал на Парамар Альфа-легион. Очевидно, это была непростая задача – строго лояльная система с великолепной защитой, причем оборону требовалось не просто уничтожить, но при этом сохранить в целости инфраструктуру. По этой причине сыны Ангрона не подходили, Кёрзу Луперкаль не мог доверять, как и Детям Императора, видя, что они превращаются в нечто чудовищное. На Пертурабо у Воителя были другие планы, как и на Лоргара.

Но, возможно, была еще одна причина. Одно дело – выступить небольшим контингентом вместе с шестью другими легионами предателей. И совсем другое – единолично провести полноценную кампанию против лоялистов. Есть мнение, что Хорус хотел тем самым убедиться в преданности Альфа-легиона. Конечно, он понимал, что, во-первых, Двадцатый нельзя заставить играть по своим правилам. Во-вторых, Гидра ни при каких условиях не даст ему однозначного ответа.

Более того, по некоторым слухам (в частности, упомянутым в «Истреблении» Блая), Альфа-легион лишь сделал вид, что понес на Истваане IIIсущественные потери. Единственным, кто понял это, оказался Хорус. Но заявить во всеуслышание о своих сомнениях насчет Альфы он не мог, это поставило бы под удар его собственный авторитет в глазах братьев. Так что, вероятно, Парамар действительно мог быть своего рода проверкой.

Так или иначе, почти половина сил Двадцатого, присутствовавших в системе Истваан, отправилась в сторону Парамара. К слову, Альфа покинула систему, не дождавшись окончания битвы. На Истваане III остался лишь символический отряд, который должен был засвидетельствовать триумф Луперкаля.

Альфа-легион вышел в реальное пространство на окраине системы и длительное время наблюдал за мирами Парамара, не приближаясь. Вскоре система была оцеплена по периметру и даже не знала об этом. Патрули либо уничтожили, либо подкупили, либо заменили своими. Агенты легиона внедрились на ключевых мирах и подготовили диверсии, обозначив главные цели.

Официальное прибытие состоялось в 019-17 по местному звездному времени, через 38 дней после резни на Истваане III. Одиннадцать кораблей Альфа-легиона появились на парамарских радах со стороны Терры. Флагман был распознан как «Сигма-Питонус» (настоящее название «Базилевс»). Корабль передал на станцию Фарэон Парамара коды доступа и приказы Рогала Дорна. Якобы они являлись частью Карающего флота и направлялись в систему Истваан, но сбились с пути из-за варп-шторма.

Десять кораблей направились к Фарэону для оперативного ремонта, тогда как крейсер «Анакс-Ро» выдвинулся к Парамару Vдля получения дополнительных припасов. Никто из лоялистов не увидел подвоха и пустотные бастионы дезактивировали орудия, пропуская корабли Альфа-легиона. Но вмешалась судьба и на границе системы появился флот 77 гранд-батальона Железных Воинов во главе с крейсером «Плач Тихе», которым командовал Кир Вален. Вален заявил, что у него собственные приказы и отказался выходить на контакт с Альфой.

Сыны Гидры продолжали придерживаться плана, хотя теперь это было рискованно. Они не представляли, почему Вален оказался здесь, кто послал его и какова истинная цель Железных Воинов. Когда корабли Двадцатого приблизились к Фарэону, одиночный «Громовой Ястреб» покинул взлетную палубу флагмана и прибыл на станцию. По трапу спустился огромный воин, превосходивший по габаритам любого легионера. В руках он держал тускло поблескивавшее копье. Кто-то прошептал «Альфарий» и все склонились в почтительном поклоне перед примархом.

Альфарий потребовал встречи с командованием станции. Всем хотелось взглянуть на таинственного сына Императора, поэтому в Центр управления станции прибыли все смертные командиры и лидеры контингента Механикум Фарэона. Прошли мгновения, эхо приветственных слов еще не отзвучало в стенах Центра, а в живых остался только примах. Он смахнул кровь с копья, будто бы не заметив, что в считанные секунды отнял несколько десятков жизней, обезглавив Фарэон.

Корабли Альфа-легиона открыли огонь, а оборонительные орудия так и не выстрелили в ответ, потому что были обесточены. Сработали заранее подготовленные заряды и станция лишилась активной инфраструктуры. По всему Фарэону замерцали телепортационные вспышки. Альфа взяла станцию штурмом меньше чем за час, атаковав одновременно со всех направлений. Но над Парамаром V все сложилось иначе.

«Анакс-Ро» и «Плач Тихе» одновременно подошли к космопорту Нексус и оба требовали, чтобы их обслужили первым. Механикум же придерживались нейтралитета. Альфа-легион быстро понял, что Вален ничего не знает об Истваане и предательстве Пертурабо. Оказывается, что 77 гранд-батальон уже 40 лет воевал в Териконовых Пустошах и не имел связи с остальным Империумом.

Когда капитан «Анакс-Ро» понял, что сейчас авгуры Нексуса засекут аномальную активность и взрывы на Фарэоне, он разрядил в «Плач Тихе» весь торпедный стек, заряженный торпедами с ядерными боеголовками. Одновременно его штурмовые «Харибдисы» атаковали Нексус. Механикум ответили огнем оборонительных орудий и включили пустотные щиты, но недостаточно быстро. «Харибдисы» успели прорваться и рухнули на верхние башни Паноптикона Терминус, составлявшего сердце Нексуса.

Тем временем «Анакс-Ро» расстрелял эскорт «Плача Тихе» и развернулся для атаки на Нексус. Командир судна планировал сокрушить пустотные щиты космопорта и запустить вторую волну штурмовиков. Однако «Плач Тихе» пережил ядерный удар. У него больше не было ни авгуров, ни ауспексов, многие орудия вышли из строя. Но Киру Валену было достаточно того, что он видел «Анакс-Ро» собственными глазами через обзорный иллюминатор мостика. Кузнец Войны отбросил рулевого и, не сдерживаясь в выражениях, повел свой корабль на таран. Не ожидавший столь дерзкой атаки «Анакс-Ро» не успел сманеврировать. Он едва перенес чудовищный удар, почти лишившись управления.

В это время на поверхности мира штурмовые силы Альфа-легиона без труда подавили сопротивление Механикум и пробились в Паноптикон Нартекс. Однако внутри Нартекс оказался настоящим лабиринтом, постоянно перестраивающейся машиной колоссальных размеров, которую создала архимагос Сурийя Ниххон, десятилетиями управлявшая Парамаром. Нартекс начал меняться, отрезая штурмовые отряды Альфы друг от друга. Трэллы сотнями умирали под огнем, задержив предателей до подхода боевых киборгов Механикум.

Ретроспективный анализ тех событий подтверждает тезис о том, что Альфа-легион всегда был великолепен в адаптивной войне. Штурмовые группы мгновенно сориентировались и сменили стратегию. Они начали отступать, но вскоре стало ясно, что эти отступления были ложными. Воины минимизировали потери и вновь соединились в крупные формации для продолжения полноценного штурма. И тогда Сурийя Ниххон разыграла последний козырь.

Из подземных аркологий Паноптикона вышли тысячи «Кастеллаксов» и «Вораксов». Стальная волна накатилась на неустрашимых терминаторов Альфы, что бились на острие атакующих клиньев. Двадцатый не дрогнул, не отступил, хотя не мог не осознавать, что сейчас их просто сомнут. Атакующие силы Двадцатого медленно, но верно таяли. Киборгов было слишком много.

А на орбите «Плач Тихе» и «Анакс-Ро» продолжали обмениваться яростными ударами. Два корабля умирали, но не собирались сдаваться. Они стреляли вслепую, больше половины залпов проходили мимо. Тем не менее, оба уже получили критические повреждения, щитов давно не осталось. Исход боя решил внезапный залп лазерных орудий с поверхности, который превратил «Анакс-Ро» в груду оплавленного шлака. Лоялисты отбили первую атаку на Парамар V, но они сражались лишь с одним кораблем Альфы, а со стороны Фарэона приближалось еще десять.

Командующий силами вторжения Мастер-терзатель Армилл Динат приказал разогнать корабли до запредельной скорости. Его крейсера зацепили неповоротливые барки Механикум из арьергарда крюками и потащили их за собой через пустоту. Динат понимал, что теперь все решает скорость. Каждый потерянный час позволял Железным Воинам, уже высадившимся на поверхность Парамара V, лучше укрепить оборону.

Приблизившись к планете, Армилл сразу начал массированную атаку. В ответ на орбитальную бомбардировку заговорила противовоздушная оборона Парамара V. В атмосфере планеты разверзся настоящий ад и почти ни один снаряд, выпущенный с орбиты, не достиг земли. Но у Механикум не было повода для радости, потому что атака Дината служила отвлекающим маневром. Она скрыла три легких фрегата, которые вошли в атмосферу планеты, не замеченные оборонительными системами.

Фрегаты двигались в сотне метров над поверхностью земли, что казалось невозможным. Они открыли огонь и вспороли оборону Нексуса орудиями, созданными, чтобы разрывать броню космических левиафанов. Наземные системы, предназначенные для стрельбы по объектам на орбите, ничего не могли сделать против трех юрких судов. Но и Альфа поплатилась за свой дерзкий маневр. Ведь фрегаты не создавались действий в атмосфере. Корпуса двух из них не выдержали и начали разваливаться. На орбиту вернулся только один.

Теперь Альфа-легион начал настоящую атаку. На планету высадились Астартес, вслед за ними титаны Тигровых Глаз, а потом Тагмата Сатариэля. И вся эта армада двинулась в бой без подготовки. Подразделения перестраивались на ходу и неустанно изрыгали смертоносное пламя в сторону Нексуса. Никто еще не видел, чтобы Альфа-легион воевал так – вкладывая все в единственный прямолинейный удар на одном участке фронта, без подкреплений и поддержки.

Первые два часа битвы сражались в основном титаны Тигровых Глаз и Легио Грифоникус. На третий часть группа Альфа-легиона, которой командовал лично Армилл Динат, захватила пищевые и припасные комплексы Некуса, открыв проход к центру космопорта. Однако на западе Железным Воинам удалось остановить наступление Альфы. Четвертый час битвы вышел наиболее кровавым, но на пятый стало ясно, что тактика Дината принесла свои плоды. Он не позволил Железным Воинам закончить возведение мобильной обороны, его стремительная и беспощадная атака удивила противника и смешала его планы.

Видя, что их поражение – лишь вопрос времени, Железные Воины тем не менее продолжали обороняться. Когда Кира Валена вытащили из под обломков он продолжал ругаться (как вы помните, он начал это делать еще на орбите, когда повел «Плач Тихе» на таран). Но затем из клубов черного дыма выступили десять титанов Тигровых Глаз, которые наконец закончили свою битву с Легио Грифоникус и вышли из нее победителями. У Терминуса не было орудий, которые могли бы защитить его от мощи богомашин.

Я уже рассказывал об этом на одном из стримов про Железных Воинов: когда Альфа-легион вошел в главные залы Терминус, они не обнаружили Кира Валена, последних Железных Воинов и архимагоса Сурийю Ниххон. Мы до сих пор не знаем, что с ними стало.

Казалось бы, Армилл Динат выполнил поставленную задачу – он захватил систему, оставив склады нетронутыми. Инфраструктура космопорта пострадала незначительно, так как Тигровые Глаза намеренно увели Легио Грифоникус дальше на открытое пространство и там истребили их. Но когда сводка о парамарской кампании достигла «Мстительного Духа», Хорус не улыбнулся очередной победе, его обуял гнев.

Оказалось, что как только пал Нексус, Альфа-легион отступил из системы в неизвестном направлении, оставив Парамар на Тагмату Сатариэля, которая просто не имела ресурсов для полноценного контроля над системой. Сатариэль обратился к Хорусу, чтобы тот прислал ему дополнительные силы. Парамар едва справлялся с мятежами и был полностью беззащитен перед возможной контратакой лоялистов. Это и привело Луперкаля в ярость, ведь он полагал, что Альфа останется для обороны системы. Вместо этого ему пришлось спешно забирать собственные силы с других фронтов, чтобы направить их на Парамар. Динат подарил Воителю Пиррову победу.

Разумеется, Луперкаль отправил Альфарию гневный запрос, чтобы примарх Двадцатого разъяснил ситуацию. В ответном сообщении говорилось, что Альфа-легион выполнил приказ с точностью, ведь ему приказали захватить систему, а не удерживать ее. Чуть позже криптографы Хоруса обнаружили в послании закодированный слой, в котором присутствовала всего одна фраза: «С чертями шутки плохи».

До сих пор неизвестно, присутствовал ли Альфарий на Парамаре. Непонятно, имеет ли он какое-то отношение к исчезновению Валена и Ниххон, ведь они так и не были причислены к погибшим и может статься, что по каким-то причинам примарх Альфы решил сохранить им жизнь. Но главный вопрос – кто на самом деле выиграл Битву за Парамар? Учитывая, что Луперкаль по ее итогам лишился контроля над мощной группировкой Альфы и был вынужден потратить значительные силы из своего резерва, сложно дать однозначный ответ. По всей видимости, победителем здесь был только один. Альфарий.

Стать легионом

Теперь возвращаемся к сюжету легионеров, внедрившихся в Гвардию Ворона на Истваане III. Напомню, этот финт был спланирован Кабалом и осуществлялся под эгидой Луперкаля. Выгода для Хоруса казалась очевидной – он не допускал возрождение легиона Коракса и получал в свои руки оружие несоизмеримой мощи – недифференцированный генотип примархов.

Весь сюжет «Потерянного Освобождения» Торпа пересказывать нет смысла, тем более, что по большей части он посвящен Гвардии Ворона, а не Альфа-легиону. Если кратко, то после Истваана IIIКоракс прибыл на Терру, добился встречи с Императором и получил разрешение проникнуть в его старую лабораторию с автоматической защитной системой, которую невозможно было отключить. Благодаря выдающемуся интеллекту Корвус сумел провести своих воинов по постоянно меняющемуся лабиринту, наполненному смертоносными ловушками, и они завладели генотехом.

Генотех доставили на Освобождение, где апотекарии Девятнадцатого вместе с Механикус сумели расшифровать генотип и использовали его для подготовки пробной партии рекрутов. Эксперимент увенчался успехом и его повторили в увеличенном масштабе, однако внедренные Альфа-легионеры отравили образцы варп-вирусом. Так появились Рапторы. Воины-мутанты, преданные Кораксу, но с чудовищно измененной внешностью.

Действиями агентов Альфы здесь руководил Омегон (возможно потому, что Альфарий в это время был на Парамаре). Все внедренные легионеры Двадцатого были раскрыты и убиты, но они выполнили миссию – образцы, оставшиеся у Гвардии Ворона, невозможно было очистить, а Омегон получил исходный генотех. Однако он не передал его Хорусу. Собственно, Кабал этого и не планировал. По словам Атитиртира, который был координатором Омегона в этой миссии, если бы генотех попал к Фабию, то Ересь закончилась бы не просто победой Луперкаля, но победой Хаоса.

Омегон побывал на встрече с Хорусом, прикинувшись Альфарием, и передал Фабию те же самые образцы, что остались в распоряжении Коракса. То есть зараженные. В разговоре с Атитиртиром Омегон заметил, что эксперименты Фабия унесут множество жизней легионеров-предателей. После этого он выбросил Атитиртира в воздушный шлюз. Завершается роман следующими словами:

Уверенный, что задача выполнена, Омегон отправился назад в покои. Предстояло еще многое сделать. Теперь, когда генотех находился в хранилище «Альфы», его воины действительно станут легионом.

Напомню, что «Альфой» изначально командовал именно Омегон, флагман Альфария назывался «Бета». При этом действия примархов как до Ереси, так и в ходе гражданской войны довольно противоречивы. Выше я привел две кампании – в обеих номинально Альфа-легион действовал на стороне предателей, но фактически принес Воителю не меньше проблем, чем лоялистам. Одной из этих кампаний руководил Альфарий, другой – Омегон.

Я заостряю на этом внимание потому, что, возможно, никто из них не был настоящим примархом. Они сами и их приближенные вполне могли так считать, но в действительности речь могла идти о продукте глубинной перестройки личности и запретных методов психоиндоктринации. Настоящие примархи в это время могли находиться где-то еще, или их вообще может не быть. Или их могут быть десятки... При этом ввиду колоссального напряжения, которому постоянно подвергается их сознание, они вполне могут быть нестабильны, и эта гипотеза отчасти объясняет, почему Альфа-легион во время Ереси сражался всегда на своей собственной стороне, активно «наводя суету» по обе стороны баррикад.

И это мы еще не дошли до «Тенебры», где Омегон (какой из них?..) действовал явно против своего легиона в угоду лояльным силам. Но на время оставим этот вопрос. На данный момент интереснее понять, о чем говорит последняя строчка «Потерянного Освобождения». Омегон размышляет о том, что генотех позволит его воинам наконец стать легионом. Значит ли это, что в действительности Двадцатый, как и в начале своего пути, все еще был крайне малочисленным? Или речь идет о легионе этого конкретного Омегона?

На предыдущем стриме я уже высказывал мысль о том, что, возможно, Альфа никогда не действовала как единая сила. То есть фактически так и было – нет ни одного факта, чтобы вместе собиралась большая часть легиона. Наибольшую численность имела группировка, прибывшая к Истваану III. Это до 50 тысяч, а если учесть сведения из «Истребления» Блая, то Альфа-легионеров на Ургалльском плато было меньше. В книге сказано, что с Армиллом Денатом в Парамар пришли примерно (!) 18 тысяч воинов и это была половина истваанской группировки. Получаем максимум 36 тысяч. Но, опять же, данные неточные.

Эти рассуждения подводят нас к тому, что если у «примархов» Двадцатого было по собственному легиону, а самих «примархов» были десятки, вряд ли они могли быть многочисленными, и тогда намерения Омегона понятны. Что касается другого лорного слуха, мол, Альфа использовала ксеносские технологии для искусственного увеличения своей численности, то, во-первых, это лишь слухи. Во-вторых, речь может идти не о той группе, которой командовал Омегон из «Потерянного Освобождения». В конце концов, на Эолите Кабал не ему мозги промыл, а Альфарию.

Тайны Чондакса

События, о которых я расскажу в этой части, произошли в 007.М31, то есть через год после Истваана III. Так как Парамар случился спустя 38 дней после завершения Резни в Зоне Высадки, а сама кампания была недолгой, то технически силы Армилла Дината (с которым потенциально путешествовал Альфарий) могли успеть к Чондаксу. Омегон вряд ли там присутствовал, он был занят генотехом. Напомню также, что варп-штормы не ограничивали Альфа-легион в перемещениях. Потому что, во-первых, они были союзниками Хоруса (пусть и номинальными), а во-вторых, контролировали ксеносские пилоты на «Тенебре».

Пара слов о предтечах тех событий. Кампания на Чондаксе началась в 001.М31. Хорус направил Белых Шрамов в эту систему по нескольким причинам. Он считал, что Хан рано или поздно отвернется от Императора и присоединиться к восстанию, поэтому не хотел истреблять Пятый. А Чондакс был под завязку набит оркам и его освобождение растянулось бы на годы (собственно, оно и растянулось). Кроме того, Джагатая устраивала такая война – честный бой с вероломным противником вдалеке от основных фронтов Великого Крестового Похода.

Но был еще один фактор. Кабал передал Альфа-легиону технологию постройки пилонов, которые позволяли создавать в варпе стабильные области, но по их периметру возникали мощные штормы. Двадцатый возвел такую систему на блуждающем астероиде, в котором трудились автоматизированные добывающие машины расы Демиургов. База, где располагалась система, получила название «Тенебра 9-50». Астероид двигался таким образом, что изолировал штормами несколько систем, включая Чондакс. Момент был рассчитан идеально – когда Хан заканчивал с зеленокожими, его астропаты и навигаторы уже не могли пробиться сквозь взбесившийся варп.

При этом в Чондакс заранее прибыла группа Альфа-легиона. Их действия направляли миграцию отдельных орочьих группировок на соединение друг с другом, чтобы создать превосходство на активных фронтах. Это серьезно осложняло кампанию для Шрамов. Кроме того, Альфа несколько раз намеренно сталкивалась с бойцами Пятого, убивая офицеров и рядовых воинов, и заметая за собой следы.

В новелле «Притаившийся змей» Сандерса описана кульминация этих событий. Омегон, решив уничтожить пилоны на «Тенебре», набрал группу, в которую входил несанкционированный псайкер невероятной силы, и поставил во главе этой группы… себя. В действительности это был капитан Лернейских терминаторов Шид Ранко, до самого финала миссии он не просто считал себя Омегоном, он действительно был им, посредством некоего напитка с добавлением крови примарха получив на время его воспоминания и личность.

Это к вопросу о том, что в Альфа-легионе действительно могло быть немало Альфариев и Омегонов, которые были уверены в том, что они примархи. И окружавшие их воины почему-то в этом не сомневались, хотя настоящие примархи Двадцатого были значительно больше по габаритам, чем обычные космодесантники. Это подтверждается описанием кампании на Парамаре, которое я привел выше, а также описанием битвы Альфария и Дорна из романа Фрэнча.

Так или иначе, «Тенебра» отправилась к ближайшему солнцу и пилонная система была уничтожена. Вот слова Омегона из финала новеллы Сандерса, где он стоит в своем доспехе, а напротив него на стойке висит еще один, который в тексте назван «другой доспех» и эти слова выделены курсивом:

– Пусть же он видит упавший плод, который греется и манит в лучах дневного солнца, – прошептал Омегон, обращаясь к пустой боевой броне. – И пусть я буду змеей. Притаившейся внизу и готовой нанести удар.

И снова мы можем только предполагать, что примарх имеет ввиду. Кажется, в этот момент он принял решение действовать вразрез с планами Хоруса или Кабала. А может – с планами Альфария? Но в действительности он уже давно действовал не по их указке. А в «Преторианце Дорна» Джона Фрэнча он присутствует при атаке Альфария на Плутон и затем направляется к Луперкалю под личиной брата, чтобы доложить об успешно выполненной миссии.

Увы, ограничение по символам. Поэтому продолжение здесь.

Шепоты во тьме

Нам известно, что генотипы легионов являлись самой охраняемой тайной времен Объединительных Войн. Но генотип XX-го легиона разрабатывался и отдельно от остальных, и для его охраны Император задействовал лучшие из доступных ему ресурсов.

Отчасти в этом Двадцатый схож с Шестым и Восемнадцатым. Они были сформированы отдельно от других легионов, причина скрывалась даже от их примархов и неизвестна до сих пор. Многие полагают, что Император готовил этих воинов для весьма специфичных задач. Но даже среди этой таинственной триады (которую в некоторых источниках называют Трилистник Императора) Двадцатый стоит особняком.

Дело не только в том, что все данные по Двадцатому скрывались от других легионов. О протолегионе, который предшествовал Альфе, тоже ничего неизвестно. Поэтому воинам Двадцатого закономерно никто никогда не доверял. Происхождение – это их первая тайна, и возможно – самая главная, потому что за ней скрывается самая суть Альфа-легиона, которую никто так и не смог постичь.

У нас почти нет данных о том, каким образом Двадцатый принимал участие в Объединительных Войнах и в отвоевании Солнечной системы. По этому периоду нет даже мифов и слухов. Мы могли бы сказать, что Альфа вообще не участвовала в тех событиях, однако же она участвовала. На это указывают фрагментарные и неподтверждаемые данные, в которых фигурируют Астартес без легионной символики. Эти воины нанесли сотни точечных ударов по противникам Империума на Терре и в родной системе. В основном речь идет о похищениях и убийствах вражеских лидеров.

Также у нас есть отдельные упоминания о группах легионеров (снова – без какой-либо символики на броне), которые внезапно появлялись на поле боя, обладая кодами высшего приоритета. Эти коды позволяли им автономно принимать любые решения, проходить на объекты с любым уровнем охраны. Они никогда ничего не объясняли, лишь выполняли одним им известную задачу и уходили.

Особого внимания заслуживает название легиона – Альфа. Согласно некоторым источникам, это название легион носил с самого начала, более того – так именовался предшествовавший ему протолегион. Были попытки спекулировать к оккультным предпосылкам названия, но подобные предположения ничем не могут быть подкреплены, а потому – просто бессмысленны. Но кое-что нам все же известно.

Мы знаем, что легион Прим (в дальнейшем – Ангелис Тенебриум или Темные Ангелы) имел особые методы подготовки рекрутов, но воины остальных легионов готовились шаблонно. Фазе единичного набора наследовала фаза специализированных тестов и испытаний, которая порождала колоссальный отсев потенциальных кандидатов. Каждый последующий этап включал внедрение геносемени все большему числу неофитов, а предыдущим группам, проявившим достаточную устойчивость, добавляли новые органы. И вот тут в отчетах мы встречаем один любопытный факт.

Заключительная фаза подготовки носила кодовое обозначение «Альфа». Это фаза неэкспериментальной имплантации, целью которой было формирование небольшой группы протолегионеров, готовых к ограниченному участию в полевых кампаниях. А интересно это тем, что в архивах времен Объединения записи по фазе «Альфа» для двух легионов отличаются от аналогичных записей для остальных восемнадцати.

К сожалению, порядковый номер первого из этих двух легионов мы не знаем. О нем известно лишь, что фаза «Альфа» завершилась для него неудачей, и это единственный такой случай. Сложно сказать, что именно означает формулировка о неудаче. Возможно ли, что какой-то протолегион так и не стал легионом? Некоторые предполагают, что речь идет о Третьем, который в первые годы своего существования едва не исчез в полном составе из-за крайней нестабильности геносемени. Будущих Детей Императора спас тот факт, что открыли Кемос. Гены примарха помогли стабилизировать состояние воинов, которых осталось всего две сотни.

Второй из двух легионов, чьи записи по фазе «Альфа» отличаются от других, это, конечно, Двадцатый. Он успешно завершил фазу с первого раза. Для остальных это означало, что Император подписывает приказ о массовом наборе. Но Двадцатый такого приказа не получил. Он не получил его и позже, когда целый ряд полевых испытаний был завершен с безупречным результатом. Для XX не были определены рекрутинговые локации, как и критерии, по которым в него надлежало отбирать кандидатов.

Это привело к тому, что когда другие легионы насчитывали уже десятки тысяч воинов, численность Альфы не превышала по разным оценкам 1000 или в лучшем случае 2000 легионеров. Вопрос совершенно точно не касался генетической адаптации, этот показатель, согласно отчетам, у двадцатой группы был в верхней части допустимого диапазона, даже не приближаясь к критическому уровню. В одном из документов даже указано, что генотип Альфа стабильнее большинства других генотипов (как минимум, он не обнаруживал таких проблем, как Шестой и Девятый).

Отчеты по боевой эффективности Альфы тоже не вызывают вопросов. Воины во всех миссиях достигли поставленных задач. Почему же им не позволили расширяться, как другим легионам? Есть три версии. Первая самая банальная – на Терре и в Солнечной системе не хватало подходящих рекрутов. Возможно, Двадцатый легион в соответствие со своим порядковым номером стоял в конце списка по приоритетам распределения, и ему просто доставалось мало кандидатов. А неудача с неизвестным легионом показала, что к выбору неофитов нужно относиться к максимальной внимательностью.

Вторая версия кажется более любопытной. Возможно, Двадцатый продемонстрировал некий изъян, который напрямую не влиял на его боевую эффективность и численность (напомню – геносемя было стабильным), но по какой-то причине заставил Императора существенно замедлить расширение Альфы. При этом изъян был не настолько критическим, чтобы отказаться от легиона в принципе и уничтожить его. Значит, Повелитель Человечества видел возможность исправить проблему (возможно, как в случае с Фулгримом, надеясь на помощь генотипа примарха).

Согласно третьей версии, у Двадцатого не было проблем, ограничивающих набор. Его оставили малочисленным по вполне утилитарным причинам. Кто-то даже утверждает, что это была своего рода «контрольная группа», призванная выявить отклонения в генотипе других легионов. Возможно, это был стратегический резерв универсального геносемени, или же легион готовили к выполнению задач, которые могли обозначить себя в будущем, но сейчас не представлялись актуальными.

Собственно, это все, что нам известно о происхождении Альфы. Хотя есть еще слухи, мол, Двадцатый мог быть как-то связан с проектом Кустодес, либо с неким отмененным проектом. А кто-то даже утверждает, что имеет место связь с Инцидентом Лабрик Полярис, сведения о котором могли бы уничтожить Империум еще в зародыше, получи они огласку.

Легион Призраков

Когда армии Императора покинули пределы родной системы, Двадцатый, о котором хоть и мало, но все же знали, на несколько десятилетий бесследно исчезает. В этот период родилось множество слухов, которые пытались связать деятельность Альфы с засекреченными операциями, но ни один из них мы не можем подтвердить.

По общепринятой версии, в это время Двадцатый вел собственную войну, тайную войну. Это был единственный легион, созданный для противостояния не внешнему, а внутреннему врагу. Нарождающийся Империум был невероятно хрупок в первые годы Крестового похода. В Солнечной и близлежащих системах, даже на самой Терре периодически вспыхивали мелкие восстания, возникали террористические организации, поднимали голову сепаратисты. Некоторые даже проникали в армейские части и вели там подрывную деятельность.

Чаще всего в таких случаях речь шла об остатках воинств, которые потерпели поражение от Императора во время Объединения. Но те из них, что выступали открыто, не представляли реальной опасности. Они были достаточно глупы, чтобы явить себя и получить в ответ, скажем, боевую групп Восьмого легиона, которую было бесполезно молить о пощаде. Но те повстанцы, что действовали в тени, были куда умнее и опаснее. И противостоять им должны были не менее умные и опасные люди. Точнее – транс-люди.

Например, вопреки расхожему заблуждению, беда, постигшая Детей Императора, крылась не в исходном геносемени. Оно было намеренно испорчено в результате подрывной деятельности некоей организации, память о которой стерли вместе с ней самой. Так что незримые враги Империума порой действительно представляли опасность высшего приоритета.

Так или иначе, на сороковой год Великого Крестового Похода до легионов начинают доходить слухи о неких воинах, которые проводят операции малыми группами вдалеке от основных театров военных действий. Тогда еще ни у кого не было уверенности, о ком конкретно идет речь. Судя по обрывочным отчетам, неведомые бойцы определенно были транс-людьми, чаще всего они действовали в составе отделения и лишь пару раз – в составе полной роты.

Чаще всего они не имели знаков различия на броне. Иногда эмблемы были, но они отсутствовали в официальных реестрах Империума. Также зарегистрировано несколько случаев, когда таинственные Астартес облачались в броню другого легиона и даже копировали его военную доктрину. В такие моменты командование оригинального легиона слишком поздно узнавало о деятельности «ложного» подразделения в своих рядах, и никого из тех воинов не удалось захватить.

Другая проблема заключалась в том, что неопознанные легионеры редко оставляли свидетелей, в том смысле, что их вообще нечасто замечали, а пикт-устройства, которые должны были зафиксировать действия этих воинов, оказывались почему-то обесточены или выведены из строя.

Вскоре неизвестные Астартес появились и на острие Крестового похода. Они устраняли вражеских лидеров, проводили акты саботажа, шпионили, разрушали ключевых объекты инфраструктуры противника, похищали ценные сведения, технологии, артефакты. Множество раз эти воины поворачивали исход кампании в пользу Империума, но они никогда ни перед кем не отчитывались, просто исчезая после выполнения задачи (суть которой порой так и оставалась невыясненной).

Вскоре их стали называть Легионом Призраков. Так как они редко мешали деятельности основных сил в регионе (разве что ненамеренно или ввиду излишней любознательности своих союзников), им, по сути, нечего было предъявить. Поэтому все запросы высшему командованию просто отклонялись как несущественные. Сначала многие шептались о том, что это действует Двадцатый легион. Но вскоре помимо Астартес на космическую арену вышли Легио Кустодес, Сороритас Инконцессус и Оффицио Ассассинорум, и внимание общественности переключилось на них.

На самом деле, у нас до сих пор нет данных, которые позволили бы однозначно связать любой из тех таинственных отрядов с Двадцатым. Да, вероятнее всего, это была Альфа, но мы не можем этого доказать. Косвенные обрывочные неподтверждаемые сведения намекают на то, что Легион Призраков активно действовал с первых дней появления Империума, но никогда не действовал на виду. Эта структура, судя по всему, опутывала все имперское пространство, имея своих агентов буквально на каждом стратегически значимом мире и даже в каждом флоте.

Но интереснее оборотная сторона тех событий. Если Легион Призраков – это действительно Альфа-легион, то почему в какой-то момент он внезапно вышел на свет? Потому что появились заменившие его специализированные структуры? Или, возможно, потому что он стал слишком опасным и непредсказуемым даже для своих создателей? Насколько вероятно, что Империум взрастил в собственной тени Гидру, лика которой однажды сам убоялся?

Тот факт, что Альфарий не покидал Терру и был обнаружен первым, не дает нам никаких ответов. Примарх определенно интегрировался со своим легионом довольно рано, раньше любого из братьев. И конечно, он мог руководить Двадцатым все это время. Возможно, лишь какой-то его частью, тогда как другая часть или отдельные подразделения подчинялись лично Малкадору или даже Императору. Но все это лишь предположения. Факты таковы, что в определенный момент Крестового похода Альфа-легион выступил наконец открыто.

Явление Гидры

У нас нет точных сведений (эту фразу вы сегодня услышите еще не раз) о том, когда именно Альфа-легион открыто принял участие в Великом Крестовом Походе. По одной из версий, это произошло еще в период Первой Ранганской Кампании, то есть в 860-е М30. Другие источники утверждают, что это произошло значительно позже, в начале 900-х. В сущности, конкретная дата не имеет критического значения. В любом случае Альфа-легион был последним признанным легионом и последним легионом, воссоединившимся со своим примархом. Учитывая, что второе утверждение – абсолютная ложь (спасибо «Голове Гидры» Брукса), то и первое ложно в не меньшей степени.

Обращаю внимание, что официальное появление Альфа-легиона и официальное появление Альфария – два разных события, об этом в том числе нам рассказывает роман Брукса. Легион вышел из тени во время Второй Рангданской Кампании, которую координировал Лев. Альфарий же предстал перед братьями (а точнее – перед Луперкалем) лишь после того, как нашел Омегона. То есть примарх Двадцатого на радарах Империума возник позже своего легиона. Хотя, возможно, разрыв между этими событиями был невелик.

Первые кампании, которые Альфа-легион провел в качестве подразделения открытой, а не тайной войны, продемонстрировали немыслимую дисциплинированность Двадцатого и абсолютную непроницаемость их внутренней структуры. Альфа вела свои битвы совершенно парадоксальным образом. На первый взгляд, легион придерживался принципов «Принципия Белликоза», но интерпретировал их на свой лад. У них не было видимой специализации, они одинаково безупречно сражались при штурмах и в глухой обороне, умели подавлять противника лобовыми танковыми атаками и фланговыми маневрами на гравибайках. Двадцатый выглядел безупречно в пустотной войне, его артиллерия на поверхности миров действовала с немыслимой точностью.

Таким образом, не было метода или инструмента войны, который Альфа-легион не умел бы использовать с убийственной эффективностью. Порой легионеры Двадцатого даже бросали вызов вражеским чемпионам и побеждали их в открытых поединках чести. И конечно, никуда не делся шпионаж, саботаж, тактические отступления с засадами, террор в тылу врага и убийства под покровом ночи.

В какой-то момент другие легионы поняли, что универсальность Альфы скорее бравада. Да, они были выдающимися воинами, но на одну победу традиционными методами приходилось двадцать-тридцать тайных миссий, поражающих своей сложностью и неоднозначностью. Вскоре стало очевидно, что истинный талант Двадцатого – это его способность дезориентировать противника, сбивать с толку, заставлять сомневаться даже в собственных бойцах.

Что касается отношений с другими легионами, Альфа всегда дистанцировалась от своих кузенов. Ей не доверяли и ее это устраивало. При этом само название – Альфа – выглядело извращенной шуткой, учитывая статус-кво легиона и тот факт, что для всего Империума этот легион вступил в войну последним. То же касалось имени примарха – Альфарий – о котором никто ничего не знал. Казалось, что сам Повелитель Человечества знает о нем меньше, чем об остальных своих сыновьях. Однако нашлись и те, кто видел в названии Альфа-легиона его амбиции и решимость.

Еще больше загадок привнесла геральдика. Официальная эмблема легиона представляла собой трехголового змея, устойчиво ассоциируемого с гидрой, мифологическим существом из древних греканских легенд. Но данный символ Двадцатый стал использовать не ранее Рангданских Кампаний. До этого и позже он одновременно с гидрой применял древние глифы «Альфа» и «Омега», скованные змеей-цепью. Знак был известен в эпоху ТЭТ под названием Аэтернус, что на Высшем Готике означает «Вечный».

Некоторые летописцы считают, что Аэтернус символизирует три столпа Империума – единство, постоянство и нерушимость. Учитывая характер Альфа-легиона, насчет второго столпа можно заменить, что нет ничего более постоянного чем временное. Однако некоторые исследователи полагают, что символ имеет куда более глубокую и темную трактовку. Возможно, Аэтернус сформирован по принципам священной геометрии, известной как теллурианские сакральные глифы.

Особый интерес представляет дуалистичность образа змеи. С одной стороны это мудрость, с другой – тайны и ложь. Это хтоническое существо, но хранящее знания об истине (к примеру, история Асклепия). И конечно, спорен символ гидры – существа, которое практически невозможно убить, потому что на месте одной отрубленной головы у него тут же появляется две новые. Кто-то видит в этом изначальное двуличие Альфа-легиона, его тайные пагубные намерения и жестокие амбиции, которые отчасти вскрылись во время Ереси Хоруса. По крайней мере, для лояльных легионов гидра стал символом предательства и вечного проклятья.

Ложь в крови

Когда Великий Крестовый Поход шел полным ходом, большинство легионов выглядели довольно разнородно. В том смысле, что в них можно было четко различить терранское ядро и воинов, набранных в других регионах космоса, включая родные миры их примархов. Каждый легион имел характерные культурные черты, либо принесенные с Терры, либо возникшие после интеграции с генетическим отцом. Двадцатый же с самого начала выглядел бесцветным монолитом. У него не было каких-то выдающихся черт, нельзя было сказать, на каком мире набирались эти воины и чем один набор отличается от другого.

При этом Альфа всегда действовала на удивление сплоченно. Даже будучи разделены немыслимыми расстояниями, отдельные группы Двадцатого сражались так, будто за спиной каждого легионера стоит весь его легион. Они четко знали, что делать в каждый момент времени. Не было ситуаций, которые могли бы удивить легионера Альфы. Как раз наоборот – это Двадцатый всех удивлял, как друзей, так и врагов.

Когда Альфа начала действовать совместно с другими легионами, у них уже был огромный флот и десятки тысяч легионеров. Даже Корпус Логистика затруднялся сказать, сколько на самом деле воинов и кораблей в Двадцатом, это всегда было их тайной, которую никто так и не смог раскрыть. Вполне возможно, что на самом деле легион не был многочисленным, а лишь успешно создавал такую видимость (что, возможно, подтверждается словами Омегона в финале «Потерянного Освобождения» Гэва Торпа).

Эти воины действовали с мастерством ветеранов, они явно сражались десятки лет. Как я уже сказал, никто не мог определить структуру этого легиона. Еще большую сумятицу вносило разночтение в официальных названиях. В терранских документах их называли Альфа-легионом, но в собственных отчетах Двадцатый именовал себя по-разному. Например, в хрониках уничтожения Перфидского Разрыва они названы Терзающими, также несколько раз встречается называние Неразорванная Цепь. При этом воины легиона действовали принципиально иначе, адинообразно – все они представлялись либо Альфарий, либо Один из многих.

Почему Альфа вела себя столь вызывающе? Было ли это попыткой скрыть истинную численность и усилить секретность? Или причина в том, что этот легион проходил экспериментальные методы психоиндоктринации и глубинного очищения сознания, и они действительно не воспринимали себя отдельными личностями? Кажется, роман Брукса не вполне подтверждает эту версию, ведь воины в группе Альфария не сказать, чтобы совсем уж разношерстные, но все же не выглядят абсолютно идентично. Как и герои «Притаившегося змея» Роба Сандерса.

Похоже, что порой Альфа просто издевалась над хроникерами и логистами. В некоторых кампаниях воины называли себя, свои подразделения и боевые корабли именами деятелей Древней Терры. А во время противостояния кравам на Мемлоке (совместная операция с Кларкашской ауксилией) батальон Двадцатого использовал имена лидеров восставшего мира, который ранее они сами зачистили (кампания получила название Зараженные Вечной Тьмой). При этом Император никак не реагировал на поведение Альфы. Хорус в дальнейшем тоже позволял Двадцатому действовать собственными методами.

Если анализировать конкретные кампании XX легиона с точки зрения предпочитаемой тактики, то при первом взгляде, как я уже сказал, у них нет специализации. Второй, более глубокий взгляд показывает, что в своей стихии (шпионаж, саботаж, точечные убийства) Альфа удивительно близка Гвардии Ворона. Но это мнение тоже ложное. В принципах ведения боя Девятнадцатого и Двадцатого есть кардинальное отличие. Сыны Коракса предпочитали действовать тайно и малыми силами, чтобы избежать лишних потерь – как своих собственных, так и среди мирного населения. Альфа никогда не ставила таких целей.

Двадцатый использовал многоходовые интриги и выстраивал головокружительные комбинации со своими шпионами и оперативниками там, где войну можно было окончить за один день решительным штурмом или даже единственным снайперским выстрелом. Углубляясь в подтекст военной доктрины Двадцатого, наиболее прозорливые и стратегически одаренные примархи вроде Хоруса, Жиллимана и Льва видели… да ничего они не видели! Планы и цели Альфы никто не мог постичь. Казалось, они намеренно все усложняют без реального мотива. Однако же Двадцатый действовал эффективно и побеждал, пусть и таким необычным образом.

Легион не стремился использовать смертных в своей игре по любому поводу. Эти воины порой пытались минимизировать сопутствующий ущерб, но если кровавый спектакль того стоил, они вполне могли сыграть еще один акт, который не имел тактических оправданий. Альфа сеяла вокруг смятение и беспорядок. Она путала врага, калечила его, пускала ему кровь из сотен мелких порезов, заставляла сомневаться во всем и бояться собственной тени. И только потом наносила финальный удар. Или же враг сам искоренял себя, принимая истинных друзей за злейших оппонентов.

И все же, мы не можем отказать Альфе в том, что она действовала с ювелирной точностью. Среди других легионов излюбленный тактический ход Двадцатого называли не иначе как «Терзание». Альфа-легион изматывал врага, рассредоточивал его силы, ослаблял всеми средствами. Противник до последнего мгновения не осознавал масштаб угрозы. В решающий момент легион являл всю свою мощь, атакуя одновременно всеми средствами и со всех направлений в самую уязвимую точку. «Терзание» не было похоже на битву. Это было убийство. Изощренное, даже жестокое убийство.

Для союзников Двадцатый выглядел как аморфная структура без единого центра, которая всегда преследовала собственные цели, но нельзя было не признать ее военную мощь. Этим воинам не доверяли, многие задолго до Ереси пытались поднять вопрос о лояльности Альфы. Но эти одиночные возгласы не нашли поддержки, потому что все видели, что Двадцатый делает со своими врагами. Этот легион не знал таких понятий как честь, пощада и милосердие. Они использовали все возможные и невозможные стратагемы, которые никто не был в силах предвосхитить.

Многие были уверены, что Двадцатый наслаждается резней, хаосом и анархией гораздо больше, чем даже Восьмой. В какой-то момент в ауксилии пошли слухи, мол, Альфа-легионеры были психически нестабильны (тут вновь вспомнилась давняя гипотеза о том, что их методы психологической подготовки отличались от тех, что проходили другие легионы). Кто-то утверждал, что Двадцатый – не самый удачный плод раннего эксперимента по выведению воина-хамелеона, который до миссии представлял собой Tabula rasa, или чистый лист, который буквально выращивался как личность под конкретную задачу едва ли не на поле боя, а затем его сознание вновь обнуляли.

Если хотя бы часть из этого правда, трудно даже представить, каким нагрузкам подвергалось сознание воинов. И нет ничего удивительного в том, что с течением времени многие из них превращались в настоящих маньяков, которые строили все более изощренную ложь уже не ради победы, а ради самой лжи. И крови. По большей части – крови врагов Империума, что их до некоторого времени оправдывало.

Несмотря на то, что официальная боевая история Двадцатого в разы короче, чем у других легионов, едва только Альфа вышла из тени, всем сразу стало очевидно ее стремление подчеркнуть свое превосходство. Легион покорял миры с немыслимой скоростью, принося в копилку Империума все больше и больше побед. В тот момент появился слух о том, что на самом деле Альфа-легион имеет огромную численность, иначе просто невозможно объяснить скорость их завоеваний. Но позже более прозорливые хроникеры узрели истину. Альфа за годы, даже за десятилетия подготовила свое фееричное пришествие, фактически взяв под контроль сотни миров, которые затем буквально по мановению руки молчаливого Альфария один за другим входили в состав человеческого межзвездного государства.

Интересно, что на тот момент многие сравнивали Альфария с Жиллиманом, потому что оба анализировали братские легионы и с легкостью перенимали их стратегии, если те доказывали свою эффективность на поле боя. Фанатичное желание опередить другие легионы по завоеваниям, упор на нетрадиционные методы войны, откровенная лживость и двуличие в поведении (зачастую – намеренные и демонстративные) привели к тому, что другие легионы начали презирать Двадцатый. Ни о каком доверии не могло идти речи, никто не хотел видеть Альфу своим союзником.

И все же Император нередко приказывал другим легионам действовать вместе с Альфой. В дальнейшем также действовал Хорус (хотя Луперкаль был в отношении Двадцатого куда более сдержан, чем его отец). Но это привело лишь к еще большим проблемам, потому что Альфа-легион просто отказывался выполнять приказы старших офицеров из других легионов и даже их примархов. Они всегда действовали по-своему. Мы точно знаем, что у Альфария были серьезные конфликты с Робаутом Жиллиманом и Мортарионом.

Кампании на Улланоре и при восстании Васалия едва не привели к прямым столкновениям между Альфой и другими легионами. Но в пример обычно ставят приведение к Согласию Авалорна, где Альфа-легион и Имперские Кулаки впервые действовали совместно. Уже на первый день кампании Рогал Дорн назвал Двадцатый «бесчестными убийцами, недостойными носить знак Императора». На руинах крепости Джакаллы его слова почти привели к смертельной битве между высшими офицерами двух легионов. Кровопролития удалось избежать чудом – на поле боя появился Император.

Но на мой взгляд гораздо лучше о методах Двадцатого говорит другая история. Ее нет в официальных отчетах, она хранится в единичном экземпляре в терранских архивах Легио Кстодес. Там повествуется, что в некоей кампании Альфа-легион действовал вместе с Повелителями Ночи под руководством Кёрза. Ночной Призрак вывел своих воинов из операции, заявив, что «этот легион прячет свои настоящие прегрешения под покровом лжи». Остается загадкой, что такого Конрад узнал о Двадцатом. Но тот факт, что даже он отказался работать с Альфой, говорит о многом.

Есть неподтвержденные сведения о том, что Тысяча Сынов по какой-то причине возненавидела Альфа-легион. В действительности, если у Альфария и был союзник, то это Хорус. Луперкаль не доверял Двадцатому, но видел в нем уникальное оружие в руках Империума. Говорят, что Воитель даже нашел что-то общее между военными доктринами Альфы и Лунных Волков. Еще для объективности нужно упомянуть, что Двадцатый провел несколько успешных кампаний вместе с Первым и Десятым. У Альфария не было конфликтов со Львом и Феррусом.

Если не углубляться в то, как именно легион проводил свои кампании, то для остального Империума Альфа была образцовым подразделением. Особенно они прославились в выявлении тайных групп сепаратистов, вражеских шпионских сетей и в охоте за блуждающими ксеносскими угрозами, чьи маршруты, казалось, невозможно предсказать. Альфа-легион был действительно хорош в том, чтобы переиграть того, кто сам привык всех переигрывать.

Когда Хорус получил титул Воителя, вопрос с Альфа-легионом он решил дипломатическим путем. Луперкаль понимал, что хотя имеет право приказывать Альфарию, тот в любой момент может наплевать на приказы, тем самым поставив под сомнение авторитет командующего. С другой стороны, Император разрешал Альфе буквально все. Воитель не понимал этого, но Повелитель Человечества был слишком сильной фигурой за спиной Двадцатого, чтобы можно было рассчитывать подавить его каким-либо методом. Поэтому Хорус сделал единственное, что, на мой взгляд, мог сделать. Он позволил Двадцатому действовать автономно.

К этому моменту официальная численность Альфа-легиона серьезно выросла, он сформировал ядро нескольких крупных экспедиционных флотов и мобильных групп, которые работали вместе с Вольными Торговцами и эксплораторами Механикум, забираясь во тьму космоса гораздо глубже, чем предполагалось возможным. Ближе к Ереси Двадцатый все реже сражался на основных театрах военных действий. Почти никто не знал теперь, чем этот легион на самом деле занимается.

У нас есть несколько отчетов того периода, которые были составлены лично для Хоруса, а также для Дворца Императора. В отчетах прямо высказываются сомнения относительно истинных мотивов и лояльности Альфа-легиона. Хорус изначально не был уверен, кому служат эти воины, но теперь он понял, что их не просто никто не контролирует. Их вообще невозможно контролировать. Это не было высказано в открытую, но многие тогда посчитали, что Император породил чудовище, с которым сам не мог совладать.

Также в отчетах того периода все чаще встречается слово «безумие». Тайные агенты Императорского Дворца уже не сомневались, что примарх и воины Альфа-легиона действительно нестабильны. Они раз за разом устраивали поистине апокалиптические войны, сталкивая лбами целые цивилизации, хотя в этом не было никакого смысла. Их планы становились еще более изощренными и непонятными. Альфа-легион теперь напоминал Первый до прихода Льва – они искали трудностей и не считались ни с чем в их преодолении.

Тем не менее, когда Хорусу говорили, что стремление тщательнейшим образом и с демонстративным усложнением истреблять врага – это патологический изъян Двадцатого и он только усугубляется, Луперкаль отвергал эти обвинения. Хотя он не мог отрицать, что Альфа-легион использует подконтрольные ему смертные части зачастую еще более хладнокровно, чем, например, Пертурабо.

Увы, ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Группа ВК

Телега