daymonri

Освобождение: кузница верных

На предыдущем стриме про Девятнадцатый мы мельком коснулись этой темы и сегодня снова вернемся к ней, потому что нельзя понять легион, не разобравшись, в каких условия проходили своё становление его рекруты. Освобождение – это луна Киавара, которая изначально называлась Ликей и представляла собой безжизненный кусок камня околосферической формы – ни атмосферы, ни ресурсов. Но Киавар был совсем другим.

К моменту наступления Долгой Ночи он стал одним из богатейших миров в своем субсекторе. Поверхность планеты представляла собой конгломерат мануфакториев, которые работали без перерыва в три смены, выкачивая из недр мира полезные ископаемые. Промышленные гильдии, правившие Киаваром, думали лишь о собственном обогащении, поэтому неудивительно, что спустя тысячи лет атмосфера планеты пресытилась фабричными ядами, а земля превратилась в отравленную пустошь. Миллиарды людей фактически были рабами, всю свою жизнь проводя на огромных гильдейских заводах.

Разумеется, население мира пыталось восстать против своих угнетателей, но лидеры гильдий оказались столь же умны, сколь и беспощадны. Мятежи вспыхивали один за другим, но все они жестоко подавлялись силовыми структурами, кормившимися с гильдийских столов. Выживших мятежников отправляли на тот самый Ликей, чтобы пару лет (или пару десятилетий) в изоляции научили их смирению. Но судьба сыграла с заключенными злую шутку – когда тюрьму расширяли, добавляя ей новые подземные уровни, рабочие неожиданно обнаружили колоссальные залежи руд. Ликей сразу стал сырьевым придатком Киавара, а отбывающих тюремный срок лишили возможности вернуться на планету. Теперь они стали рабами в полном смысле этого слова.

Что было дальше, я рассказал на предыдущем стриме. Волею варпа гестационная капсула с Корвусом Кораксом оказалась в леднике возле одной из промышленных выработок. Политзаключенные воспитали примарха и вскоре он возглавил «армию оборванцев», взяв Ликей под полный контроль. Затем, не имея времени на дипломатическое решение вопроса, он обрушил на готовившийся к контратаке Киавар часть ядерных ракет из арсеналов луны. Эти арсеналы были построены там потому, что гильдии исконно враждовали друг с другом, но они не были глупцами и понимали, что атомное оружие не может быть фактором сдерживания. Кто-то однажды обязательно ударит первым и тогда не выживет никто. Да, сами гильдийцы скроются в своих бункерах, но население планеты не переживет апокалипсис. А если нет населения, значит и на фабриках работать некому. Поэтому гильдии ещё в период Долгой Ночи заключили между собой пакт и избавились от ядерного оружия.

После катастрофических последствий атомной детонации на поверхности Киавара гильдийцы мгновенно прервали свои приготовления к войне и захотели решить дело миром. Корвус Коракс, к тому моменту уже познакомившийся со своим отцом, предложил планете стать частью Империума. Гильдии мирно приняли Согласие, а все заключенные Ликея получили амнистию. Луну переименовали в Освобождение – в честь Коракса, которого с детства называли Освободителем (иной судьбы ему никто не пророчил). Примарх приказал переоборудовать лунные тюрьмы под тренировочные лагеря, казармы и кузницы. Фабрики Освобождения теперь выпускали оружие и аммуницию для Астартес, а также занимались военными разработками.

Основной тюремный комплекс Освобождения фактически представлял собой горную крепость. Коракс назвал ее Шпиль Воронов. Согласно воле примарха, крепость усилили броней, средствами ПВО и пустотными щитами. Теперь Шпиль Воронов мог отразить атаку крупного боевого флота, это был один из сильнейших форпостов в Империуме.

Но если Ликей переродился во всех смыслах, то на Киаваре мало что изменилось. Разумеется, некоторые послабления имели место, но гильдии сохранили власть и изначальная управленческая вертикаль никуда не делась, просто теперь к ее верхушке добавился еще один элемент – Механикум. Теперь красная планета контролировала Киавар, но не стала превращать его в мир-кузню. Адепты Марса проводили здесь множество специализированных исследований, разрабатывали и выпускали новейшие образчики вооружений. Киавар стал своего рода технологическим полигоном.

На самом деле, у нас почти нет официальных сведений о том, как происходило взаимодействие между гильдиями Киавара и Механикум. Мы знаем, что гильдийцы отказались передавать Марсу свои разработки, но в то же время они всегда выполняли заказы Коракса и пользовались его покровительством. Единственный мир-кузня, с которым Киавар непосредственно взаимодействовал, это Грифонна IV. Очевидно, между планетами был заключен ряд договоров и пактов, ведь Легио Грифоникус сражался на стороне Гвардии Ворона во многих кампаниях.

Люди Киавара и Ликея на генетическом уровне ненавидели тиранию. И хотя Империум во многом имел именно такую форму государственной власти, в данном случае это сглаживалось преданностью Корвусу Кораксу, а также генетикой самого примарха, который всегда был верен отцу в абсолютной степени и без сомнений. Киаварцы и ликейцы на собственной шкуре знали, как живется тем, кого угнетают. Поэтому они истово, со звериной яростью уничтожали ксеносов и те осколки человеческой цивилизации, которые отказались вернуться в лоно Терры. Именно такого врага они видели перед собой – деспотичного и жестокого, беспринципного и ненавистного.

Я много раз (например, на стриме про Мортариона) говорил о том, что Император никогда не направлял флоты своих сыновей вслепую. В том смысле, что каждому из них он подбирал вполне конкретные кампании. Например, для Жнеца это всегда были колдуны, поработившие и извратившие свои миры. Тогда как флоты Девятнадцатого неизменно сражались с тиранами, причем каждый раз находясь в тотальном меньшинстве. Но именно к такому виду войны они были готовы, именно в этом они видели свой путь. Сыны Коракса проливали кровь в тенях, наносили точечные удары, сеяли панику, ломали логистические схемы и в конечном итоге лишали врага всех его преимуществ. Таких воинов взрастило Освобождение, и они принесли Терре сотни новых миров.

Индра-сул: обратная сторона победы

Я уже подробно рассказывал о том, как Корвус Коракс изжил в своем легионе традиции терранских техноварваров и перекроил его командную иерархию. Изменения эти были существенными, зачастую даже радикальными, но проходили постепенно и логичным образом завершились в Битве у Врат Сорок Два, о которой мы тоже поговорили в прошлый раз.

Однако та бескомпромиссная бойня концептуально отличалась от того, как Девятнадцатый вел свои войны после обретения примарха, поэтому для демонстрации доктрин и стратагем Коракса необходимо взять типичную для того времени компанию. Покорение Индра-сула выглядит идеальным вариантом, потому что отражает в том числе непростой путь, которым шла Гвардия Ворона под руководством отца.

Согласно хроникам, легион начал эту кампанию спустя пятьдесят лет после открытия Киавара и его приведения к Согласию. К тому моменту большая часть Девятнадцатого была разбита на несколько независимых экспедиционных флотов, сосредоточенных на галактическом севере. Сыны Коракса бесстрашно осваивали пространства на дальних рубежах Сегментума Обскурус и за его пределами. Именно там, у одной из безымянных звезд, давно переживших пик своей мощи, Гвардия Ворона обнаружила Индра-сул.

В период, который хроникеры называют Тёмной Эрой Технологий, Индра-сул был крупным эксплораторским портом, где базировались исследовательские флоты Терры перед дальними переходами к краю известных пространств. Однако во времена Долгой Ночи планета превратилась в выжженную пустошь и о её блистательном прошлом напоминал лишь серебряный шпиль, поднимающийся от мёртвой земли до чёрного космоса. Эта конструкция многокилометровой ширины оканчивалась причальными захватами, которых было так много, что они почти полностью скрывали под собой одно из полушарий планеты.

Серебряная башня осталась единственным обитаемым местом на Индра-суле. Там Гвардия Ворона обнаружила людей, переживших Долгую Ночь, а также тех, кто правил ими в последние тысячи лет. Это были кравы. У населения планеты не осталось сведений о том, откуда пришли ксеносы и как захватили эксплораторский порт, обладавший могучей обороной. Однако последующие археологические исследования показали, что кравы, по всей видимости, тайно внедрялись в индра-сульское общество и на протяжении веков планомерно истребляли население мира. В итоге чужие оставили в живых некоторый контингент смертных рабов, поддерживая их оптимальную численность, достаточную для удовлетворения своих аппетитов, но недостаточную для организации полноценного восстания.

Собрав предварительные сведения о планете, Корвус Коракс организовал военный совет. Терранские капитаны сходу предложили простое и эффективное решение, которое устроило бы многих лидеров, но не Владыку Воронов. Терранцы хотели закачать в герметичный шпиль смертоносный газ и убить кравов вместе с порабощенными людьми. Разумеется, примарх отринул этот план. Однако он не имел данных о численности кравов, поэтому решил не рисковать. Вместо полноценной осадной операции Коракс отобрал 2 тысячи своих лучших воинов из разведывательных и диверсионных рот для скрытного проникновения на территорию, контролируемую врагом.

Корвус лично возглавил своих сыновей. «Теневые ястребы» и «Тёмные крылья» тайно высадили легионеров на средних уровнях шпиля. Воины разбились на двадцать групп, каждая из которых имела при себе телепортационный маяк и должна была искать логова кравов. Астартес встречали смертных рабов и сначала были шокированы их ужасным состоянием, но очень скоро сердца воинов наполнились чёрной ненавистью к проклятым ксеносам. Эта ненависть быстро нашла выход, потому что Гвардейцы Ворона стали натыкаться на отдельных кравов – несоразмерно огромных чудовищ, которые веками копили силы и научились использовать варп-колдовство. Их было сложно сразить в прямом бою, поэтому Коракс приказал начать партизанскую войну с быстрыми атаками и стремительными отходами.

На протяжении нескольких часов легионеры планомерно истребляли кравов, неся минимальные потери. Многие из сражавшихся были ликейцами, которые привыкли действовать в узких переплетениях коридоров, больше напоминавших лабиринты, порожденные чьим-то воспаленным сознанием. И лишь когда на планету спустилась ночь, примарх сумел обнаружить гибернационный склеп кравов. Там спали сотни монстров, все они были невероятных размеров и столкновение с ними стало бы серьёзным вызовом даже для нескольких рот Астартес.

Коракс приказал воинам установить телепортационные маяки в оптимальных точках. Сам он с полуротой, набранной из его ликейских соратников, остался в склепе, потому что кравы начали просыпаться и их нужно было отвлечь. Ксеносы пришли в себя удивительно быстро. Корвус встал во главе группы, перекрывшей единственный выход из зала. Он сражался с безудержной яростью, как и его сыновья. Легионеры гибли один за другим, казалось, у них нет шанса выстоять. Но они не сдавались. Они продолжали биться и выиграли столько времени, сколько потребовалось.

Ровно через час на Индра-сул телепортировались Избавители – элитная рота терранских ветеранов в терминаторских доспехах и с тяжелым вооружением, которое Гвардия Ворона обычно не применяла. Ликейцы вместе с примархом отступили и в склеп вошли боги войны, закованные в дредноутскую броню типа «Катафракт». Они обрушились на врага шквалом прометиевого пламени, которое затопило весь зал огненным штормом. Многие терранцы погибли, но никто из кравов не уцелел. Это была не битва, а молчаливое истребление, отголосок варварского прошлого Девятнадцатого легиона, который Корвус Коракс намеренно сохранил именно для таких моментов.

Затем всё повторялось снова и снова – разведывательные группы находили склепы, помечали их, а дальше по маркерам приходили Избавители. Но остальные гибернационные залы были значительно меньше первого, поэтому хотя Гвардия Воронов продолжала терять воинов, больше всего их погибло в начале кампании. Вскоре на шпиль высадилась остальная часть легиона. Сыны Коракса начали стремительную зачистку, освобождая одновременно по несколько секций. Кравы не были готовы к такой войне, когда враг может напасть с любой стороны в их собственном логове.

Вместе с основной волной Астартес высадились смертные Тэрионской когорты, в их задачу входило освобождение рабов и оказание им медицинской помощи. В течение нескольких часов Гвардия Ворона зачистила шпиль, из порабощенного кравами населения никто не погиб. Однако Корвусу Кораксу некогда было праздновать победу. Освобождение Индра-сул сделало безопасным проход к Вурдалачьим звёздам, позволив Великому крестовому походу ускорить продвижение в этом регионе космоса.

Тем не менее, по слухам, Владыка Воронов не сразу покинул шпиль. Пока его легион возвращался во флот, примарх в одиночестве бродил по низким и тёмным коридорам, которые так напоминали ликейские тюремные блоки. Коракс понимал, что очищение шпиля от кравов было выполнено единственно возможным способом при условии сохранения смертного населения. И всё же ему было жаль, что столько его сыновей погибли здесь. Корвус поклялся навсегда запомнить жертву преданных воинов.

Едва Гвардия Ворона ушла с планеты, на нее прибыли Механикум и имперские итераторы. А дальше произошло то, о чем Гвардия Ворона так и не узнала. Неизвестно, почему эта история не дошла до них. Вероятно, Император или Сигиллит решили, что если Коракс узнает правду, это изменит его миропонимание опасным образом и подорвёт моральный дух легиона. А правда заключалась в том, что освобождённое население Индра-сул сочли «испорченным» и всех людей на планете превратили в сервиторов. То есть жертвы Гвардии Ворона оказались напрасны.

Так или иначе, эта кампания показала всей галактике, что Гвардия Ворона больше не сражается сама за себя, наплевав на союзников и сопутствующие потери среди гражданских. Теперь Девятнадцатый легион бьётся за людей Империума, за свободу от тирании чужаков и безумцев. Сыновья Коракса верили в это, но преданные и самоотверженные воины не знали, что порой благие намерения оборачиваются бессмысленным кровопролитием, а вкус победы бывает горек настолько, что способен сломать самых стойких. Поэтому некоторые тайны должны навеки оставаться в невскрытых гробницах истории…

Зенит-312: Цена идеалов

Истребление кравов на Индра-суле стало не единственной кампанией, которую Гвардия Ворона провела стратегически грамотно, но по «внешним причинам» не получила желаемого результата. Таких битв было немало и едва ли они случайно доставались Кораксу. Я уже отметил, что определённые легионы участвовали в определённых кампаниях согласно «высшему замыслу», хотя со стороны это могло выглядеть совпадением. До того, как Хорус стал Воителем, Император явно или тайно направлял каждого из своих сыновей.

Мортарион раз за разом сражался с ненавистными колдунами, стараясь понять собственную судьбу и побороть барбарусское проклятье, запятнавшее его душу. Конрад Кёрз покорял миры, которые можно было покорить только вселив в них запредельный ужас перед кровавым возмездием. Феррус Манус всегда сталкивался с технологически развитым противником, в его битвах военная мощь выступала против военной мощи и тактика против тактики. Корвус Коракс не стал исключением в этом ряду – почти все его компании были сопряжены с тяжёлым моральным выбором и имели двоякие последствие. Разумеется, выбор был тяжёлым именно для Коракса, но не стал бы таковым для кого-то из его братьев. Однако это не отменяет трагизма того пути, которым шёл Девятнадцатый. Шёл, не сдаваясь, не сетуя и не зная поражений.

Однако неправильно идеализировать Владыку Воронов и делать из него жертву обстоятельств. В послужном списке легиона есть несколько кампаний, подробности которых не зря засекречены стараниями Ордо Милитарис. Причина всегда одна – действия примарха и/или его воинов были оценены как минимум двояко, как максимум – нерационально и даже глупо. Таких моментов в истории обновлённого Девятнадцатого совсем немного, но они есть. И они говорят о том, что идеализм Корвуса Коракса не всегда служил на благо человечества. Приведу конкретный пример.

Содружество Каринэ, также известное как Тысяча Лун, отказалось присоединиться к Империуму. Эта цивилизация представляла собой союз пустотных городов-станций, которые вращались вокруг одинокой звезды. Номинально города Каринэ являлись конфедерацией, но фактически не были едины. У них не нашлось общего лидера или тотальной идеологии, которой подчинилось бы большинство. Каждый город в конечном итоге действовал только ради собственной выгоды. Коракс сразу понял это, как и понял то, что из-за своего катастрофического изъяна цивилизация Тысячи Лун обречена.

Содружество Каринэ имело развитые технологии, станции-города представляли собой колоссальные пустотные бастионы с энергетическими щитами и гравитонно-импульсными пушками. Потенциально они могли представлять серьёзную угрозу, но лишь в том случае, если бы работали сообща. Коракс не дал Содружеству времени в полной мере оценить нависшую над ним опасность. Однако он атаковал не по всему фронту соприкосновения, а чередой скрытых до поры до времени точечных ударов. Примарх взял с собой лишь 3 тысячи воинов, разделив их на множество групп, которые действовали независимо, но скоординировано.

Гвардия Ворона не ввязывалась в полноценные пустотные сражения с флотом Каринэ, тогда как диверсионные отряды в считанные дни взяли полный контроль над несколькими «лунами». Казалось, исход кампании очевиден – Девятнадцатый быстро одолеет сильного противника, избежав гибели гражданских и сведя собственные потери к минимуму. Однако даже невероятный разум Владыки Воронов не был готов к тому шагу, на который решились владыки Каринэ.

Всё изменил пустотный город под названием Зенит-312. Гвардия Ворона скрытно высадилась на «луну», захватила ключевые точки и отключила оборонительные орудия. Баржи с Избавителями на борту приблизились к причальным кольцам для массовой высадки, которая ознаменовала бы финальную фазу захвата. Но Агарт, архиконтролёр Зенита-312, осознав неминуемость поражения, решился вскрыть хранилища с анимафагом – вирусом времён ТЭТ, который распространялся по воздуху и делал из людей безумных берсерков.

Все население города и солдаты Имперской Армии в считанные минуты обратились кровожадной ордой. Десятки тысяч смертных атаковали легионеров бесконечными волнами. Боезапас дистанционного оружия был израсходован меньше, чем за полчаса и началась кровавая рукопашная. От анимафага не было лекарства, у Гвардии Ворона не осталось выбора и она истребила всех жителей Зенита-312. Но самым ужасным оказалось то, что творцу этого кошмара – Агарту – удалось покинуть город. Эта новость привела Коракса в ярость. Примарх был поражён тем, что тиран в бессильной злобе решил уничтожить всех своих подданных лишь бы нанести врагу хоть какой-то ущерб.

Гвардейцы Ворона всецело поддержали своего отца, который поклялся найти и убить Агарта любой ценой. Несмотря на то, что Содружество Каринэ еще не было окончательно сломлено, Коракс приказал легиону выйти из кампании. Он отлично знал, что флот Имперской Армии понесёт большие потери, пока уничтожит вражескую оборону и сможет покорить оставшиеся «луны». С помощью легионеров кампания завершилась бы гораздо быстрее и практически без потерь со стороны смертных.

Но Корвус, обуянный жаждой мести, которую он принимал за фанатичный идеализм, не стал слушать имперских генералов и попросту бросил их, как когда-то Облачённые в Пыль не задумываясь бросали своих союзников на поле боя в погоне за собственными победами. Гвардия Ворона долгое время выслеживала Агарта и в конечном счете обнаружила архиконтролёра на скрытой базе, которая пряталась в солнечной короне. Тиран считал, что здесь примарх его не достанет, ведь в такой близости от звезды плавилась обшивка пустотных судов. Аванпост Агарта находится в безопасности благодаря технологии термальных каналов, которой в Содружестве Каринэ больше ни у кого не было.

Но тиран ошибался. В этот раз уже он недооценил своего врага, который теперь был готов на всё. Штурмовой крейсер «Теневой» приблизился к аванпосту на минимально возможное расстояние и выпустил специально модифицированные абордажные торпеды. У нескольких торпед из-за жара отказали щиты и они превратились в пепел, но большая часть врезалась в стены станции. В недрах торпед находились не обычные воины, а моритаты, которых в легионе называли Теневыми Убийцами. Эти легионеры были подвержены странному недугу, именуемому Пепельной Слепотой или Чёрной Меткой.

Легионеры, имеющие Метку, слышали голоса мёртвых и зачастую не различали, где заканчивается реальность, а где начинаются грёзы их повреждённого разума. У них отключался инстинкт самосохранения, ими овладевало чувство тотальной обречённости, в каждый бой они шли так, будто он неминуемо станет последним. На самом деле, почти всегда так и было. Теневые Убийцы бились с мрачной решимостью, они не обращали внимания на самые жестокие раны и потому представляли собой грозную силу. Но им нельзя было сражаться вместе с нормальными воинами, потому что они могли не подчиниться приказу, нарушить линию фронта или совершить еще какой-нибудь безумный поступок, желая поскорее умереть, забрав с собой как можно больше врагов.

Именно поэтому из воинов с Меткой формировали особые отряды. Их посылали на задания, из которых невозможно было вернуться и где не требовалась идеальная координация между отдельными боевыми единицами. Иными словами, атака на аванпост Агарта была именно той миссией, ради которой Коракс держал Теневых Убийц. У примарха не было сомнений в том, что тиран Зенита-312 в какой-то момент отключит термальные каналы и его убежище сгорит в солнечной короне. Но также он не сомневался в возможностях тридцати моритатов – силы достаточной для истребления всего живого на станции.

Выбравшись из абордажных торпед, Сыны Коракса сходу открыли огонь. Они за секунды убивали десятки элитных воинов зенитной стражи Агарта. Легионеры просто шли сквозь смертных, превращая в кровавое месиво любого на своем пути. Не имело значения, кто маячит в конце туннеля – взвод профессиональных убийц в технологичной броне или паникующие чиновники, которых архиконтроллёр забрал с собой из города. Вскоре Теневые Убийцы, разойдясь по аванпосту, отключили большую часть инфраструктуры. Хотя будет правильно сказать не «отключили», а «просто расстреляли из болтеров всю электронику».

Но потом, захватив инжинариум, двенадцать выживших моритатов решили, что не хотят здесь умирать. Они сами вывели из строя термальные каналы, однако не стали преследовать Агарта, скрывшегося в лабиринтах станции. Вместо этого воины пробились к ангарной палубе, куда пытались сбежать оставшиеся чиновники и военные. Теневые Убийцы убили смертных и уничтожили транспорты. Все, кроме одного. На нём легионеры покинули аванпост, который в течение следующих четырёх часов сгорел без остатка. Всё это время Коракс находился на мостике своего флагмана и слушал проклятья Агарта. Впрочем, очень скоро они сменились мольбами, а потом архиконтроллёр исчез вместе со своим последним прибежищем.

Корвус Коракс исполнил свою клятву, отомстив тирану, который обрёк жителей Зенита-312 на жестокую смерть. Но из-за этого покорение Каринэ затянулось ещё на семь месяцев и стоило Имперской Армии большой крови, которой вполне можно было избежать. Которой нужно было избежать, и при обычных обстоятельствах Владыка Воронов так бы и поступил. На самом деле, его мотивы прозрачны и понятны, но рационализм действий примарха справедливо вызывает вопросы. Именно поэтому подробности о Зените-312 засекретили и об этой кампании не принято было вспоминать.

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Ютуб ВК Телега

Сквозной анализ художественного образа Четырнадцатого примарха в произведениях «Погребённый кинжал» и «Свет Лампиона» Джеймса Сваллоу, «Бледный Король» и «Приговор Косы» Дэвида Аннадейла.

Вступление – Обречённое Правосудие

Мортарион, Бледный Король, Жнец, Повелитель Гвардии Смерти. Его легион был одним из самых результативных, но рука об руку с эффективностью всегда шло порицание. Причём смертные, воевавшие вместе с Четырнадцатым, редко высказывали своё недовольство, как это постоянно случалось, например, с Железными Воинами и Пожирателями Миров. Более того, в ситуации с тем же Галаспаром местное население возвело своего освободителя в ранг Бога, без преувеличения. Что касается Императора, он также не выносил кардинальных суждений относительно своего сына, который всегда, с первого дня их знакомства, выбирал собственный путь.

Конечно, едва ли кто-то в Империуме восхищался Гвардией Смерти. Их не ставили в пример, об их завоеваниях не слагали легенд. Но Сыны Мортариона и не стремились к такой судьбе. Их задачей было уничтожение врагов человечества. Освобождение людской расы от тирании сильных, но извращенных созданий. Освобождение от пут варпа, которые лишь пятнали души соблазнами, оскверняя их. Эти задачи Четырнадцатый решал в предельной степени, ни разу не проиграв, ни разу не оставив за спиной врага, который имел достаточно силы и воли, чтобы однажды подняться против Империума.

Но если ни Повелитель Человечества, ни само Человечество не порицало действия Гвардии Смерти в той степени, чтобы об этом заговорили на всех эшелонах вертикали терранской власти (как, например, в случае с Тысячью Сынов или Повелителями Ночи), то откуда взялось предвзятое отношение к Мортариону и его сыновьям? Причин много, включая других примархов. В первую очередь это были Хорус и Сангвиний, общепризнанные эталоны примархов, чьи легионы славили во всех уголках галактики. Они видели, что Бледный Король беспринципен в достижении цели и это может подвести его к опасной черте.

Но также братья видели, что он марширует не в ногу с остальными (в отличие от Пертурабо, который хотя и отличался крайней степенью прагматизма, всё же верно следовал традиционным доктринам и общему курсу Империума). Конечно, Мортарион не доходил до тех граней безумия, за которые давно перебрались Кёрз и Ангрон. Он не скитался во тьме космоса, ведя собственные войны, как это всегда делал Хан. Но всё же – Бледный Король был другим. И его методы тоже были другими, что вызывало подозрения, которые поддерживал Сигилллит, но не поддерживал Император. Так кто из них оказался прав? Кто заклал Мортариона в момент его рождения? И какой путь был уготован ему с самого начала?

Сегодня я попытаюсь найти ответы, проведя сквозной анализ таких произведений как «Погребённый кинжал» и «Свет Лампиона» Джеймса Сваллоу, а также «Мортарион: Бледный Король» и «Приговор Косы» Дэвида Аннадейла. И кто знает, быть может, в конце этого разговора вы тоже измените своё отношение к тому, кого вполне заслуженно называли Жнецом. Хотя в действительности мало кто понимал, почему это прозвище лучше всего подходит Мортариону.

Часть первая – Погребённый Кинжал

Мы начнём с этого произведения, потому что именно в нём описан момент, когда Мортарион едва не погиб на Барбарусе, но был спасён Императором. Предысторию мы все отлично знаем. Население Барбаруса, который впоследствии классифицировался как Дикий мир, существовало в жестоких условиях. Тусклое солнце, длинные ночи и короткие дни, отравленная атмосфера, смертоносные туманы в горной местности и удушливые миазмы в низинах. Но главной опасностью этого мира были так называемые Владыки (или Избранные).

Согласно барбарусским легендам, Владыки некогда являлись людьми, но в какой-то момент заключили тёмные пакты с запретными силами и превратились в бессмертных колдунов. Они жили в высокогорьях, где обычные люди (низшие, как говорили Владыки) не могли находиться, почти мгновенно умирая от растворённых в атмосфере ядов. Владыки создавали жутких кадавров и големов из реанимированной плоти, с помощью этих колдовских армий держа население мира в подчинении. При этом они нередко устраивали охоту на смертных, своеобразное сафари, в котором не было никакого смысла – Владыки просто развлекались.

Капсулу с Мортарионом обнаружил Некаре, Верховный Владыка Барбаруса. По одному ему известной причине он принял мальчика к себе и воспитывал его как приемного сына. Безусловно, Некаре был жесток к Мортариону, однако он никогда не стремился убить примарха, напротив – обучал его, закалял, хотя истинная цель Владыки так и осталась неизвестной. Он даже придумал историю, согласно которой Мортарион был одним из его неудачных экспериментов. Более того – это Некаре дал юному примарху его имя, которое с барбарусского диалекта переводится как «Рождённый от Смерти».

Готовил ли Верховный Владыка себе замену или скорее соратника? А может, генерала для своих жутких армий, с которыми он намеревался подчинить себе других Владык? Ведь Мортарион не раз сражался за него с чудовищами прочих Избранных Барбаруса. В «Погребённом кинжале» Сваллоу использует слово «наследник», сам же Мортарион называет себя «оружием» в руках Некаре, его «разочарованием», «ошибкой» и «дураком». Однако нам сложно дать объективный и однозначный ответ, ведь природа Владык навсегда останется тайной, как и мотивы Некаре. Хотя едва ли мы можем сомневаться, с кем именно эти колдуны заключили соглашение. Учитывая описание Барбаруса и способностей Владык, им, без сомнения, благоволил Нургл.

Так или иначе, Мортарион не был глуп и быстро понял, что приемный отец много недоговаривает. В какой-то момент он готов был погибнуть в схватке с Некаре, отлично зная, что если бросит вызов приемному отцу, то не избежит смерти, ведь колдун обладал невероятной силой даже в сравнении с возможности примарха. Но не это мотивировало Мортариона к побегу. В какой-то момент он стал свидетелем бессмысленной атаки смертных на неприступные рубежи территорий Некаре. До крепости, в которой находился сам примарх, дошел лишь один человек – юноша по имени Калас Тифон.

Калас увидел Мортариона и попросил о помощи. Раздумья примарха не длились долго, он перемахнул через стену и спас юношу от смерти, уничтожив бессчетное множество големов. Калас рассказал, что всем на Барбарусе известно имя Мортариона, «торговца смертью, цепного пса Некаре». Но «они» сказали юноше, что этот самый цепной пес присоединится к смертным в их борьбе за свободу. Вот почему Калас рискнул подняться так высоко в отравленные предгорья. Что до Мортариона, он помог юноше по единственной причине – потому что тот предоставил ему выбор. Раньше примарх никогда не сталкивался с ситуацией, когда мог проявить свободу воли. Сваллоу пишет:

С того момента, как Мортарион со вздохом спрыгнул с зубчатой стены, он полностью посвятил себя неповиновению.

Но разве все это не было спланировано? Случайно ли Мортарион попал именно к Некаре? А главное – случайно ли к нему пришел Калас? Ведь «они» сказали ему, что Мортарион поможет. Но когда примарх спрашивает, кто эти «они», он сам тут же переводит разговор на другую тему, будто его мысли кто-то направляет. Мы можем не сомневаться, что под «ними» Калас подразумевал пророков Нургла, хотя на тот момент сам он не знал, о ком говорит. Много позже Тифон вновь столкнется с мутировавшим созданием, благословленным Дедушкой. Это произойдет на Галаспаре(сюжет «Бледного Короля» Аннандейла) и тогда пророк прямо скажет, что «им» хорошо известно имя Каласа Тифона, равно как и та роль, которую он должен сыграть. Но все это будет позже, сейчас вернемся на Барбарус, в ту ночь, когда Мортарион спас Каласа и множество других людей, выведя их из предгорий, принадлежавших Некаре.

В городе Ущелье Геллера, где вернувшиеся встретились с близкими, Мортариона больше всего поразила реакция смертных. Он видел, как они плачут от радости, воссоединившись друг с другом, и понял, что тоже хочет испытать эти невероятные чувства. Однако длительное обучение под дланью Некаре принесло свои плоды и примарх навсегда «похоронил» в себе это желание, посчитав его проявлением слабости. Позже, слушая по ночам людской смех, Мортарион искренне пытался понять, что он значит, но вместо эха в своей душе нашел лишь пустоту.

Но вместе с тем Жнец восхитился стойкостью людей, которых Владыки называли «низшими». Стойкостью и надеждой, которую они сумели сохранить в этом чудовищном мире. Мортарион, который сам знал лишь страдания и боль, отлично понимал жителей Барбаруса. Но также он понимал, почему они ничего не стремились изменить в своем положении. Потому что не могли, Владыки были несоизмеримо сильнее.

Я сделаю это,

– сказал себе примарх. В тот момент он не послушал Каласа, который говорил о необходимости сбежать из Ущелья и пойти подальше. А ведь на Каласе с самого начала лежала метка Нургла – его матерью была «низшая», которую утопили её же соплеменники за то, что его отцом был… один из Владык. Участь этого юноши была предрешена ещё до его рождения и похоже, что в действительности Нургл вполне способен потягаться с Тзинчем в умении выстаивать многоходовые комбинации на века вперёд. Однако же в тот момент Мортарион пошёл против судьбы, что не удивительно. Как я отметил выше, с той секунды, как примарх сбежал из крепости Некаре, он твердо решил посвятить свою жизнь неповиновению.

И тогда Жнец совершил нечто, противоречащее всему, что мы о нем знаем. На самом деле, это единственный момент, когда мы видели Четырнадцатого примарха таким, каким его задумал Император, а не таким, каким его взрастил Нургл. Мортарион осознал, что под его руководством люди Барбаруса смогут свергнуть Владык и обрести свободу, надеждой на которую они жили тысячи лет. Но также он осознал, что для этого ему потребуется армия. Тогда примарх начал… косить. Он взял лезвие от старого механизировано плуга и начал пожинать пшеницу. Так он хотел завоевать их доверие – косой. Но не смертоносным оружием, а орудием фермера, инструментом мирного человека.

Нужно сказать, что в тот момент Нургл через Каласа всё ещё пытался показать Мортариону альтернативой путь. Устами юноши он говорил о том, что Жнецу не нужно добиваться расположения людей. Ведь его сила позволяет ему взять желаемое. Но Мортарион твердо ответил, что страх будет оружием против его врагов, но не методом подчинения союзников. Недовольному Каласу пришлось присоединиться к Мортариону в его тяжелой работе, и вскоре в поле вышли другие жители Ущелья Геллера, видя, как цепной пёс Некаре за один взмах своей импровизированной косы пожинает впятеро больше, чем самый крепкий из них.

Позже Мортарион спас маленькую девушку, которую зажало телегой, и прикрыл селян от отряда, посланного Некра по его следу. Примарх оставил одного из подручных Владыки в живых, чтобы передать свое послание:

Я приду за всеми вами.

Так началась война за освобождение Барбаруса. Долгое время Мортарион собирал под свои знамена смертных, но вскоре они сами начали приходить к нему. Примарх тренировал людей, укреплял их тела, повышая устойчивость к горным токсинам. Он ковал для них оружие и доспехи, заключая союзы с тиран-кузницами, сам учился мастерству тактика и стратега на кровавом опыте.

В какой-то момент остался только Некаре и его неприступная крепость. Главным препятствием стала ядовитая атмосфера – в этих горах она была настолько смертоносной, что даже Мортарион не мог долгое время находиться там вместе с Гвардией Смерти (так он назвал элиту своих армий, самых крепких и выносливых воинов, обладающих наибольшей устойчивостью к ядам Барбаруса). Тем не менее, у примарха был план. Он намеревался продолжать укрепление своего организма через поглощение ядов во всевозрастающих объемах. Кроме того, он совершенствовал обмундирование Гвардии Смерти, которое с каждым разом позволяло им подниматься все выше в горы.

Мы не знаем, чем могла бы закончиться эта история. Сумел бы Мортарион добраться до Некаре? А если бы добрался, смог бы убить? Хватило бы ему сил, мужества, воли? Думаю, хватило бы. Ведь тот дух неповиновения, который примарх пробудил в себе, с годами лишь креп. Как креп он сам. Как крепла Гвардия Смерти. Время теперь играло на их стороне. Но так случилось, что именно в тот момент на Барбарус прибыл Император. И Нург увидел свой шанс.

Хотя на самом деле он не раз испытывал Мортариона и заодно – Каласа. Например, когда Тифон во главе отряда Гвардии Смерти победил Владыку Волкрала, он не убил, а пленил его. Мотив Тифона выглядел прозрачно – он хотел выведать секреты Владык, чтобы помочь Мортариону победить Некаре. Однако Жнец раскритиковал это решение, сказав, что его воины никогда не будут использовать колдовство, которое принесло Барбарусу только страдания.

Когда примарх ушел, Калас позволил себе немного поговорить с Владыкой, который предложил сделку. Он сказал, что раскроет Тифону все свои тайны, но взамен тому нужно убить Жнеца. Тифон ответил:

Он несовершенен. Но Мортарион – мой друг.

После этих слов Калас казнил Волкрала, доказав, что в нем есть что-то человеческое. Учитывая дальнейшие события, мы можем не сомневаться, что Тифон, открыв для себя истину о Нургле, искренне поверил, что это победный путь для него и Гвардии Смерти. Он всеми силами старался перетянуть Мортариона на свою сторону и, став миссионером Дедушки, в итоге сумел это сделать. Но я вновь забегаю вперед.

Когда Мортариону осталось одолеть одного лишь Некаре, на Барбарус явился Император. В образе Пришельца он предложил помощь, но примарх отверг её, справедливо не доверяя этому человеку, который явно был кем-то большим. Тогда Император предложил Мортариону доказать, что он имеет право решать судьбу Барбаруса. Для этого ему нужно в одиночку победить Некаре, тогда Империум уйдёт и никогда больше не вернётся. В противном случае Мортарион и Гвардия Смерти поклянутся ему в верности, а Барбарус вернётся под длань Терры.

Этот вызов был брошен при свидетелях и Мортарион не мог отказаться. Он надел свой самый совершенный доспех и поспешил к цитадели Некаре. Но на самой вершине ни доспех, ни физиология примарха не смогли справиться с ядовитой атмосферой. Жнец умирал, виня себя лишь в одном – что подвёл народ Барбаруса. В этот момент к нему явился Нургл и впервые заговорил с Мортарионом прямо. Он предложил выход, предложил победу над Некару и силу, которой нет равных. Примарху нужно было лишь принять колдовскую метку. Мортарион до последнего не отвечал ему, а потом явился Императора и сразил Верховного Владыку. Мортарион отключился, успев подумать:

Я всегда буду тебя ненавидеть.

Он считал, что Император украл у него мечту и, несомненно, был прав. Мы легко можем понять мотивы Повелителя Человечества, тем более, что в «Свете Лампиона» он их разъясняет. И мы уже подробно говорили насчет выдающихся качеств Императора в одном из предыдущих стримов. Безусловно, он величайший пассионарий Терры, великий воин и гениальный стратег. Отнюдь не совершенный, но приблизившийся к идеалу как никто другой. Но его главной слабостью было непонимание того, что простые смертные вкладывают в понятие «отец». Это определило судьбу Мортариона…

Часть вторая – Свет Лампиона

Хронологически этот рассказ продолжает арку о прошлом Мортариона, описанную в «Погребённом Кинжале». Жнец дал Императору слово и не прошёл испытание, поэтому был вынужден принести ему клятву верности. Повелитель Человечества представил Мортариону его легион, а барбарусская Гвардия Смерти прошла генетическое вознесение. Не все пережили его, а многие оказались слишком стары для трансплантации и риск того не стоил. В дальнейшем на протяжении одного барбарусского года Мортарион по приказу отца не покидал систему. Он изучал свой легион и легионы братьев, Император рассказывал ему об Имперских Истинах и течении Великого крестового похода.

Жнец изнывал от безделья. Получив в свои руки невиданную силу, он жаждал как можно скорее испытать её. Он никогда не говорил отцу, что поддерживает его идеалы, но клятва верности заставляла Мортариона подчиняться. Кроме того, перед ним теперь лежала целая галактика и он отлично понимал, какая ответственность возложена на него. Ведь Император рассказал, что Барбарус – далеко не единственный мир, где люди живут под гнётом тиранов с надеждой на освобождение. Кстати, Мортарион не позволил терраформировать родную планету, сказав, что это сделает её людей слабыми и отнимет у них память о том, какой ценой они получили свою свободу.

И вот, по прошествии барбарусского года, Император вызвал Мортариона на свой флагман. Всё это время Нургл продолжал шептать в разуме Жнеца, взращивая в нём сомнения, но примарх не слушал. Он проигнорировал помпезные ритуалы на «Буцефале» и молча прошёл через ряды встречающих его чиновников. Когда появился Император, Мортарион ощутил непреодолимое желание встать перед ним на колено. Жнец хотел воспротивиться этому порыву, но не смог. Несомненно, в тот миг отец намеренно подавил его волю. После этого Повелитель Человечества отметил, что его сын всегда ведёт себя непредсказуемо, а также извинился за этот яркий и пафосный прием.

Мне стоило учесть, что подобные вещи не интересуют тебя,

– сказал он. Конечно, Император не случайно целый год держал Мортариона на Барбарусе. Примарху нужно было заново узнать мир вокруг себя, но нам отлично известно, что многим его братьям – Дорну, Жиллиману, Феррусу, даже Кёрзу – не потребовалось столько времени. На мой взгляд, причина заключалась в том, что Император наблюдал за Мортарионом, оценивал его, пытаясь понять, можно ли ему доверять. Конечно, Император не мог не увидеть того, что увидел Малкадор. Хотя Регент Терры встретился с Четырнадцатым примархом гораздо позже, вряд ли нам стоит игнорировать его оценку (цитата из «Демонологии» Криса Райта):

Малкадор уловил проблеск безумия в лице гостя и задумался, стало ли тому хуже. Все генетические детища Великого проекта пострадали, когда их разбросало по галактике, но Мортарион – сильнее остальных. Ангрон получил физические увечья, а разум Кёрза погрузился во тьму, но Мортарион видимо унаследовал оба недуга. Желание Императора держать его некоторое время на Терре, прежде чем отправить в крестовый поход, было продиктовано высшими побуждениями, так же как и все решения, которые Он принимал совместно с Сигиллитом. Это не означало, что решение было верным, как и то, что безумие можно было излечить.

Кроме прочего, эта цитата говорит о том, что после Барбаруса Мортарион еще некоторое время находился на Терре, прежде чем возглавил свой легион в кампаниях Великого крестового похода. Так или иначе, главное решение Император принял на родном мире Жнеца, именно поэтому он в итоге пригласил к себе Мортариона. Примарх обратил внимание, что отец запнулся, произнося его имя, на что Повелитель Человечества ответил:

Дитя Смерти. Это не то, что я хотел бы для тебя. Надеюсь, ты никогда не испытаешь боль утраты столь важного, как твой ребенок, которому ты даже не успел дать имя перед его исчезновением.

Это в очередной раз подтверждает, что у Императора были совсем другие планы на Четырнадцатого. И то, кем Мортарион стал на Барбарусе, совершенно не соответствовало видению Повелителя Человечества. Однако менять примарха было поздно и Император решил смириться с этим. Он сказал, что Луперкаль уже прибыл для знакомства с братом, но прежде им предстоит одно важное дело. Отец провёл сына в свою оружейную, сказав, что каждому из примархов от сделал подарок, изготовленный собственные руками. Оружие, броня, что-то ещё. Для Мортариона он изготовил саблю, но Жнец отказался её принять. Вместо этого он выбрал археотековый пистолет – Лампион, забранный Императором у тирана планеты Шэньлун, который поклонялся некому «дракону».

Любопытно, что Лампион при активации привязал себя к генетическому коду примарха. Вероятно, Император, взяв оружие у тирана, каким-то образом разрушил связь с предыдущим владельцем. Ведь если на самом деле он так не поступил, это наводит на мысль о том, что Шэньлун тоже находился под властью Нургла, поэтому Лампион буквально воспринял Мортариона как «своего». Возможно, Император в какой-то степени это предвидел и Лампион стал своеобразной проверкой. Тогда ясно, почему после Барбаруса он не позволил Мортариону сразу присоединиться к братьям, а сначала отправился с ним на Терру. Чтобы решить этот вопрос вместе с Сигиллитом. Но тогда, на флагмане, Повелитель Человечества лишь улыбнулся и сказал:

– Ты снова пошел своим путем, мой сын.

– Ты имеешь в виду, что я отверг чужие планы? – спросил Мортарион, не отрывая взгляда от оружия.

Дальше происходят сразу два важных события. Во-первых, на мгновение в голове примарха возникает мысль, что он мог бы направить пистолет на Императора. Однако он не делает этого, потому что:

В зияющей бездне эмоций Мортарион разглядел тусклый огонек необходимости, несформировавшуюся потребность в родстве, в кровных узах.

Жнец вновь отринул эти эмоции. Он злился на Императора, и вполне заслуженно. Кроме того, Нургл продолжал шептать в голове примарха, рассказывая о том, что его похищение с Терры не было случайностью, и что Император намеренно унизил его тогда на Барбарусе. А теперь он показал себя как еще один Владыка и в действительности не слишком сильно отличается от Некаре. Эти рассуждения упали на благодатную почву, ведь Мортарион в тот период находился в крайне уязвимом эмоциональном состоянии. Жаль, что отец этого не понял.

Второй момент – Император прямо говорит Мортариону, почему бросил ему вызов на Барбарусе, прекрасно зная, что в одиночку его сын не справиться с Верховным Владыкой:

Отец обязан обучать своих сыновей. В тот день ты получил ценный урок. Я понял, что должен напомнить тебе о смирении, Мортарион. Некоторых врагов тебе не победить в одиночку.

Именно эти его слова наглядно показывают нам, насколько в действительности Император далек от людей. Он попросту не понимает, что значит быть отцом. Повелитель Человечества прав в том, что отцы обязаны учить своих сыновей. Однако это гораздо бо́льшая ответственность, чем он себе представляет. Мало преподать урок. Нужно преподать его ПРАВИЛЬНО. А послать своего сына в битву, в которой он не может победить, чтобы что-то ему доказать, – это худший урок, который можно придумать. Потому что он неизбежно вызовет в ребенке реакции, прямо противоположные ожидаемым.

Если бы Император хотел поступить, как отец по отношению к своему сыну, он никогда не стал бы подталкивать его к краю пропасти, а потом демонстративно спасать. Потому что любой отец знает, что подобные действия лишь озлобят ребенка и вызовут у него инстинктивное отторжение, что и произошло с Мортарионом. Ведь он в полном смысле ребенок, который не понимает пока слишком много, поэтому с ним нужно действовать тоньше. Учитывая возможности Императора, перед ним лежала тысяча путей. К сожалению, единственно верный путь для Повелителя Человечества был закрыт. Ведь он спешил, всегда спешил. А нужно было лишь дождаться, пока Жнец сам победит Некаре. Он нашел бы выход, я в этом не сомневаюсь.

В конце концов, Император мог бы неявно помочь ему, а потом официально явиться на Барбарус и заключить с Мортарионом союз, как с равным. Ведь именно этого Четырнадцатый хотел с самого начала – признания. От своего приемного отца он этого не добился и восстал против него, пусть и абсолютно заслуженно. У отца настоящего в тот момент был идеальный шанс продемонстрировать противоположный подход – дать Моратриону выбор (как это сделал Калас). Но он поступил наоборот, поступил так же, как Некаре. Своим вызовом он отнял выбор у сына, заставив его действовать, хотя тот был не готов и знал это.

Столь безрассудный поступок – вовсе не отцовский. В разговоре на эту тему один мой знакомый сравнил действия Императора с тем, как некоторые отцы учат сыновей плавать, просто выбрасывая их из лодки посреди озера или реки. На самом деле, это довольно распространенная практика. И в некотором проценте случаев она даёт результат, навсегда избавляя ребёнка от страха воды и задействуя в нём инстинктивные механизмы выживания. Я даже знаю человека, которого учили именно так, и он великолепный пловец.

Но также я знаю сразу несколько людей, у кого подобная процедура сформировала устойчивую гидрофобию. Им давно за тридцать, а они боятся даже приближаться к воде. И по статистике, такой исход куда более вероятен. Но даже если отринуть всю спорность этого метода, у него мало общего с тем, что сделал Император. Потому что у ребёнка в озере есть реальный шанс выплыть, в этом суть действа. У Мортариона шансов не было, и они с Императором оба отлично это понимали. Отец не учит ребёнка смирению, выбивая у него из-под ног стремянку, когда тот сам хочет починить протекающую кровлю. Мягко говоря, это глупо. Говоря прямо – это безумие.

Смирению вообще нельзя научить. Любая добродетель – слишком тонкая субстанция, чтобы можно было продемонстрировать её намеренно и наглядно. Зато можно научить дисциплине, если её нет. Дисциплине тела и разума. Именно дисциплина становится защитой от гордости и самоуверенности. Конечно, это непростой момент. Но в воспитании вообще нет лёгких путей. Зато бывают чудовищные ошибки, которые приводят к непоправимым последствиям.

С Мортарионом можно было поступить точно так же, как с Жиллиманом, Дорном, Ханом или Кёрзом – придти к нему, когда он достиг своей цели. Конечно, бунтарство Жнеца никуда бы не делось, но Император избежал бы ненависти по отношению к себе, той самой детской озлобленности, избавиться от которой ребёнок не может именно потому, что он ребёнок. И именно в этом заключается ответственность отца, любого родителя – не допускать подобных моментов, либо же исправлять их. Однако Император не попытался. Почему? Я уже ответил на этот вопрос – он спешил, всегда спешил (Эрда подтвердит цитатой из «Сатурнина» Абнетта).

Разумеется, это стало ещё одной причиной, по которой Повелитель Человечества так долго не выпускал Мортариона «в свободное плавание». Он просто не понимал, принял ли его сын правила игры. Хотя скорее Император видел, что Мортарион будет делать все по-своему, но надеялся на то, что инстинктивное стремление защищать смертных в его душе сильнее духа неповиновения, которому он дал стимул собственной ошибкой. И на самом деле, это сработало бы. Но появился Хорус, и тогда:

…он снова ощутил это странное возвышенное чувство родства, даже более сильное, чем раньше. Свет, озаривший его душу.

Это мысли Мортариона. Луперкаль, будучи великолепным эмпатом и обладая невероятными аналитическими способностями, мгновенно увидел слабость своего брата. И воспользовался ею в собственных интересах. В нём Мортарион увидел того, кому может доверять, и Хорус в его сердце затмил ненавистного Императора (который в свою очередь так и не попытался наладить отношения с сыном, хотя, полагаю, это было возможно).

Таким образом, Император получил верность Мортариона, а тот обрел легион, галактику, которую предстояло покорить, и даже любящего брата в образе Луперкаля. Преданность Мортариона Хорусу была столь выдающейся, что Жиллиман и Коракс обратили на это внимание своего отца, но тот отмахнулся от их слов, ибо не сомневался в верности будущего Воителя.

Однако Нургл не собирался отпускать своего Избранника, так же как Калас Тифон продолжал следовать за своим другом и теперь уже генетическим отцом. Примечательно, что на этом этапе Крестового похода цели легионам указывал Император. В «Бледном Короле» Аннандейла сам Мортарион подтверждает это, говоря, что Гвардия Смерти пришла на Галаспар по приказу его отца. Значит ли это, что Повелитель Человечества всё ещё не был уверен в своём сыне и хотел провести очередную проверку? А если так, прошёл ли её Жнец? Чтобы понять это, отправился туда, где всё случилось. На Галаспар…

Часть третья – Бледный Король

Нужно сразу отметить, что в одноименной новелле Дэвида Аннандейла Мортарион постоянно сомневается, пытаясь понять, чем для него стал Галаспар. Сначала он считает, что сам выбрал эту кампанию, потому что увидел проблему и решил устранить её по-своему, наглядно продемонстрировав отцу и братьям, чему научил его Барбарус. Однако потом он начинает понимать, что абсолютно всё в Великом крестовом походе делается с санкции Императора – явной или неявной.

Однако есть и третий вариант. В одном из эпизодов Мортарион говорит о Судьбе, которая привела его на Галаспар. Полагаю, он прав. Учитывая, что к тому моменту планы Четвёрки относительно некоторых примархов реализовывались уже полным ходом (как минимум, это справедливо для Магнуса), я не сомневаюсь, что Нургл поспособствовал тому, что именно Четырнадцатый легион пришёл усмирять эту планету. А также тому, что это была первая кампания Гвардии Смерти, определившая будущее легиона.

Итак, в какой-то момент головной флот Мортариона наткнулся на скопление Галаспар. Скопление насчитывало одиннадцать звёздных систем, которые тотально контролировались так называемым Орденом. Почти всё население своей колоссальной Империи Орден держал в наркотическом опьянении разной степени интенсивности. Рабочие на фабриках едва понимали, что они люди. У надсмотрщиков было чуть больше понимания, но его заглушали стимуляторы агрессии. Регуляторы высшего звена и армия имели относительную свободу воли, но также находились под абсолютным контролем через наркотики, обеспечивающие им фанатичную преданность.

Лидеры Ордена называли себя Контролёрами. Сами они не находились под действием психотропных препаратов, мыслили трезво и, надо отдать им должное, дураками не являлись. Беспринципными тиранами и хладнокровными маньяками – да, но не дураками. Иначе они просто не смогли бы создать этот безупречный механизм, который на протяжении веков или даже тысяч лет держал в рабстве бессчетные миллиарды людей, которые этого даже не понимали.

Увы, ограничение по знакам. Продолжение в стриме или здесь.

Ютуб-канал

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом

Изъяны в оригинальных шаблонах, врожденные и приобретенные аберрации, деградация под влиянием варпа и иных деструктивных факторов.

Вступление – Враг внутри

Проект Легионес Астартес создан Императором во второй половине Объединительных Войн, а не в конце, как принято считать. На это есть множество указаний, например – история Эндрида Хаара, описанная в «Чёрных Щитах», и его диалог с Калибосом из «Красной подати» Джоша Рейнольдса, а также воспоминания Фабия Байла из «Хирургеона» Ника Кайма.

Другая распространенная ошибка – приписывать разработку проекта Амар Астарте. В книге «Вальдор: Рождение Империума» Криса Райта Астарте прямо говорит, что не сделала ничего такого, чего Император не знал или не мог сделать сам. В действительности, армия выдающихся генетиков нужна была ему не потому, что он не имел достаточно знаний и умений. Мотив Императора заключался в том, что он хотел ускорить процесс и искал людей достаточно одаренных, чтобы они могли продолжать его труды, пока сам он завоевывает планету с Легио Катаэгис.

Мы знаем, что изъяны в генах некоторых легионов существовали изначально. Например, Кровавые Ангелы, в период до открытия Ваала называвшиеся Несмертным Легионом и Пожирателями Мёртвых, демонстрировали психическую нестабильность и гипертрофированную омофагию ещё в первом терранском наборе. С другой стороны, у ряда легионов не было проблем с геносеменем до определённых событий. В этом смысле примером могут послужить Железнорукие, которые не стремились к единению с машиной до Горгона, а после его гибели возвели неправильно понятые доктрины отца в абсолют.

Хотя в данном случае едва ли правильно говорить о генетическом дефекте, ведь проблема Железного Десятого времён Ереси и его Орденов-наследников имеет психические предтечи, которые связаны в том числе с демоническим влиянием Сапфирового Короля. Вместе с тем, отклонения такого типа тоже передаются с генами, что и стало главным изъяном Ордена, наследовавшего легиону. Однако в любом случае проблема не врожденная, а приобретённая. То есть не является ошибкой Императора или его планом.

Есть и другой аспект – саботажи. Мы знаем, что как минимум дважды геносемя Третьего легиона было намеренно испорчено, и, возможно, аналогичная проблема коснулась кого-то из Потерянных. В уже упомянутом «Хирургеоне» Байл говорит:

В гордыне своей мы считали себя совершенными, и теперь пали жертвами несовершенной системы...

Дальше в разговоре с апотекарием Ликеон пытается успокоить Фабия:

Селениты мерещатся тебе за каждым углом. На Терре есть хранилища, с помощью которых нас восстановят. Во имя Трона Терры, мы с тобой – тому доказательство!

Байл надеется, что Ликеон прав, но… Ликеон ошибается. Селенты добрались и до терранских хранилищ, которые оказались отравлены. Апотекарий называет это «скверной». Он прямо не говорит о селенитах, но их предыдущие упоминания едва ли случайны. Вот, что Фабий рассказал Ликеону, когда изучил данные:

На данный момент большая часть пораженного геносемени – из недозревших резервов, хранившихся на Терре, но есть исключения. Мы оба вполне могли происходить из тех резервов с испорченным геносеменем. Записи таинственным образом исчезли.

Позже Фабию Байлу удастся спасти почти вымерший легион только благодаря открытию Кемоса и получению чистого геноматериала Фулгрима, прародителя Третьего легиона. Материала, не запятнанного скверной. Но важнее всего в этой истории не её финал, а генетический саботаж, который был реализован в две фазы – сначала кто-то отравил основной генобанк Третьего на Луне (потому что там находились все основные генобанки), а потом вторичные хранилища на Терре.

Причем вторая фаза имела отложенное действие, чтобы проблема вскрывалась как можно позже. Это был продуманный план, который не сработал по чистой случайности – никто не мог предсказать открытие Кемоса, когда Сынов Фулгрима почти не осталось. Иными словами, кто-то действовал со знанием дела и наверняка. А исчезновение записей из базы данных указывает на то, что он действовал изнутри Империума, обладая доступом к его самым тёмным тайнам. И конечно, этот кто-то имел основание ненавидеть работу Императора.

Сумма факторов указывает на тех самых селенитов, они же – Культы Селенара или Генокульты Луны. Мы знаем, что именно их технологии и знания позволили Императору довести проект Легионес Астартес до ума. На это тоже есть немало указаний, например – слова Андромеды-17 из «Преторианца Дорна» Джона Фрэнча:

– Создавая Свою империю, Император заключил сделку не только со жрецами Марса. На заре Его возвышения были и другие. Много других. Мой вид стал одним из тех, кого он заставил подчиниться и использовал. Генокульты Луны обладали тем, в чём Он нуждался, как и Сатурнианский ордо, и Юпитерские космические кланы и Механикум. Остальные делали оружие, броню и корабли, снабжали армии. Мы же помогли Ему создать то, с чем Он мог завоевать не только Солнечную систему, но и галактику. Он создал легионеров, но Его возможности увеличить их число были ограничены. Со временем Он построил бы новые мощные генокузни, но Ему не хватило терпения. Поэтому Он искал тех, кто бы помог Ему. Он обратился к нам.

– И вы отказались, – произнёс Кестрос.

– Отказались и заплатили за неповиновение. Ваш вид пришёл к нам и преподал урок, показав пределы милосердия Императора. После этого мы приняли единственный выбор, что нам остался. Мы помогли Ему построить Его мечту о войне. Мы взяли Его тайны и всё выносливое полудикое сырьё, которое Он сумел вытянуть из гадюшников Терры, и создали воинов для покорения новых миров. Мы купили выживание, создавая оружие, которым Он убивал других. Мы превратили вас из армий в легионы.

Таким образом, у нас есть достаточно фактов, указывающих на то, что именно Генокульты Луны стояли за «скверной», едва не уничтожившей Третий легион. Но почему именно Сыновья Фулгрима? Полагаю, как раз потому, что они действительно были совершенны, но падение на заре становления легионов сломило выживших ветеранов и вполне возможно могло нанести им психический ущерб, который с прогеноидами передался последующим поколениям.

Конечно, для Селенара было не менее целесообразным попытаться отравить геносемя Первого и других наиболее стабильных легионов. Но, возможно, Тёмные Ангелы оберегались Императором особо рьяно ввиду их специфического статуса. Да и вполне возможно Генокульты просто воспользовались возможностью, изменив гены тех воинов, до которых смогли добраться. Так или иначе, этот разговор о генетических дефектах Легионес Астартес справедливо начать с события, которое положило им начало в общепринятом смысле. Я имею ввиду Первое усмирение Луны.

Часть I – Лунное проклятье

Об этом событии мы знаем из многих источников. Например, «Ересь Хоруса, Книга Первая – Предательство» Алана Блая, «Сыны Селенара» Ника Кайма, «Фулгрим: Палатинский Феникс» Джоша Рейнольдса, «Солнечная Война» Джона Фрэнча. Плюс уже упомянутые «Хирургеон» Кайма и «Преторианец Дорна» Фрэнча. Почти везде мы встречаем лишь фрагментарные сведения, но в совокупности они дают довольно прозрачную картину.

Первое умиротворение Луны датируется ориентировочно 703.М30. К тому моменту Объединительные Войны еще не завершились, но на Терре оставалось лишь несколько регионов, неподконтрольных Императору. Самым большим среди все еще независимых государств являлся так называемый Индонезийский блок, анклавы которого продолжали сопротивляться благодаря железной дисциплине, религиозному фанатизму и евгеническим программам, который ввел Кардинал Тэнг. В действительности, этнарх Тэнг был ещё более опасным противником, чем Калаган из Урша и Нартан Дьюм, руководивший Империей Панпацифик. Последние анклавы Тэнга пали спустя примерно 5 лет после Умиротворения Луны.

К тому моменту Луна вовсе не была единой, на ее поверхности процветал целый конгломерат ресурекционистских генокультов, каждый из которых имел собственные традиции. Но всех их объединяло понимание несовершенства человеческой природы, как минимум в её нынешнем состоянии. Вместе с тем генокульты воспринимали каждого отдельного человека не как личность, а в качестве генетического архетипа, который повторялся поколение за поколением и поэтому его можно было целенаправленно совершенствовать.

Одни культы видели человека строго антропоморфным, другие разрабатывали генетические шаблоны на уровне математических уравнений. Тогда как третьи использовали оккультные алгоритмы, которые не понимали даже их собратья. Тем не менее, все генокульты достигли невероятных высот в так называемом геновыковывании. Их лаборатории, которые именовались генокузнями, позволяли пополнять генофонд культов не за счет слепого скрещивания, а благодаря планомерному повторению одних и тех же шаблонов в попытке достичь абсолютного архетипа, присущего той или иной кровной линии.

Кстати, евгенические программы, как считается, позволили человечеству процветать в Золотой Век. Но почти все эти знания были утеряны в Тёмную Эру и только культы Селенар сохранили отдельные крупицы бесценных знаний.

Императору на данном этапе экспансии уже требовались не роты, а легионы Астартес. Но на Терре он просто не мог создать достаточных производственных мощностей, не в ближайшие десятилетия. Кроме того, есть мнение, что генокузни Селенара позволили не только создавать легионеров в фабричных масштабах. Возможно, они привнесли в оригинальные профили некоторые изменения, которые сделали воинов ещё более эффективными, идеально приспособленными для войны за пределами материнской планеты человечества.

Так или иначе, Император не мог просто разбомбить Луну и зачистить руины. Но Селенар тысячи лет сражался с ксеносами, Марсианским жречеством и другими терранскими полководцами, которые посягали на их независимость. Генокульты приняли посланников Повелителя Человечества, но ответили им отказом. Именно тогда матриархи генокультов впервые объединились вместе, осознав масштаб угрозы. Их посланием стали дипломаты Империума, которые вернулись на Терру в форме сросшейся массы жутко измененной, но чудом всё ещё живой плоти.

Император стремился сохранить не только селенарские лаборатории, но также лунных геномастеров. Поэтому он послал на Луну те легионы, которые лучше всего подходили для решения столь «узконаправленной» задачи. Это были Повелители Ночи, Ультрамарины и Лунные Волки. Разумеется, тогда они назывались просто номерами – Восьмой, Тринадцатый и Шестнадцатый. Причём Сыны Хоруса шли в первой волне – покинув атмосферу Терры, их корабли выключили все системы, чтобы скрыться от сенсоров генокультов. Вслед за дрейфующими судами Шестнадцатого двигалась объединённая армада Повелителей Ночи и Ультрамаринов. Вторая волна не скрывалась, фокусируя на себе всё внимание Селенара.

Но когда орбитальные орудия Луны открыли огонь, Волки уже начали высадку на поверхность. Само собой, они не действовали вслепую. Прообраз Официо Ассасинорум уже тогда действовал под дланью Малкадора. Поэтому Сыны Хоруса получили полные сведения об обороне и лабораторных комплексах Селенара. С Терры поверхность Луны мерцала от огня оборонительных орудий лишь несколько секунд. Все силы Шестнадцатого двинулись в бой, стремясь захватить управляющие центры и матриархов. Несмотря на том, что им противостояли смертоносные творения, созданные на стыке передовых аугметических технологий и геномагии, Сыны Хоруса выполнили задачу в минимальное время.

Сотни военных лидеров Селенара, жизни которых ничего не значили для Императора, погибли в первые минуты атаки. Затем Восьмой и Тринадцатый беспрепятственно высадились, начав подавлять внешние очаги сопротивления и пробиваться к разрозненным отрядам Шестнадцатого. Спустя шесть часов матриархи были вынуждены признать, что оказались перед лицом тотального истребления. Они склонили колени перед сокрушившими их легионерами и послали Императору просьбу «унять своих волков».

Матриахи фактически являлись клонами самих себя. Они перерождались в новых телах поколение за поколением, сохраняя память и накопленные знания, которые для Повелителя Человечества действительно оказались ценным приобретением. Конечно, для матриархов, глубоко порицавших «тиранию мужчин», которая, как они считали, ввергла Терру в Хаос, капитуляция стала непростым решением. Фактически ради выживания они отказались от собственных принципов.

Тем не менее, Селенару удалось спрятать Магна Матер – свой величайший труд и ядро генетического могущества культов, частью которого впоследствии стал чистый генокод примархов. Матриарх Гелиоса-54 отдала артефакт геноведьме Та’лаб Вита-37, которая хранила его вплоть до событий Солнечной войны, когда волею случая Магна Матер оказался в руках команды «Сизифея». Позже этот артефакт, который станет известен как Сангпримус Портум, позволит Велизарию Коулу начать свой Великой Труд. Но это уже не относится к теме сегодняшнего разговора.

После Первого умиротворения Император особенно не наседал на Луну. Во-первых, потому что культы делали то, что он требовал. Во-вторых, Повелитель Человечества понимал, что если на покорённого врага слишком сильно давить, он может сломаться. Тем не менее, после того, как селениты дважды отравили геносемя Третьего легиона, культы подверглись чистке, известной как Второе умиротворение Луны.

К середине Великого крестового похода Селенар потерял былое могущество, потому что терранские лаборатории уже были модернизированы до нужного уровня. Кроме того, после Второго умиротворения Император наложил суровые ограничения на традиции культов. Геноткачи превратились в вымирающий вид и к моменту Ереси Хоруса остался лишь один кровный потомок Селенара – Андромеда-17, которая примкнула к лоялистам. Конечно, ещё была Та’лаб Вита-37, но её путь завершился, когда она передала Магна Матер команде «Сизифея».

Я привёл краткую историю генокультов, чтобы стало понятно, насколько в действительности сложен вопрос о дефектах в генетических шаблонах Легионес Астартес. В некоторых случаях мы однозначно можем сказать, что проблема имела место изначально. Например, это касается Канис Хеликс Космических Волков и Перерождения Плоти Тысячи Сынов. При этом побочный эффект Волчьей Спирали, известный как Проклятье Вульфена, едва ли задумывался Императором. Скорее всего, Повелитель Человечества о нём не знал и вполне возможно, что шаблон Шестого легиона тоже был скорректирован Селенаром.

С шаблоном Пятнадцатого всё сложнее, ведь мы знаем, что их Император создавал в особых условиях и под повышенным контролем со своей стороны. Кроме того, пси-способности Сынов Магнуса начали проявляться в строго определённый момент и распространились по легиону как цепная реакция. К открытию Просперо в легионе вообще не осталось латентных псайкеров. Но и Перерождение Плоти развивалось всё сильнее. Однако подробнее о нём мы поговорим ниже.

В заключении этого блока резюмирую, что относительно генетики Астартес всегда было и всегда будет слишком много белых пятен, чтобы по поводу того или иного дефекта мы могли огласить какой-либо тезис с абсолютной уверенностью, категорически отметая альтернативные возможности и скрытые подоплёки.

Часть II – Несовершенство крови

Первый легион – Тёмные Ангелы, генопредок – Лев Эль’Джонсон

В эпоху Великого крестового похода и Ереси Хоруса геносемя Первого легиона не демонстрировало хоть сколько-нибудь существенных отклонений. У Сынов Льва стабильно работали все дополнительные органы, они не имели физических или психических особенностей, могущих возникать после генетического вознесения. Скрытность и даже в некоторой степени паранойя Тёмных Ангелов была воспринята от примарха и в дальнейшем культивировалась внутри легиона. То есть эти качества являлись приобретёнными.

В Ордене-наследнике Тёмных Ангелов также не отмечено отклонений или деградации. Более того, апотекарии признают, что это одна из самых стабильных генетических линий, а геносемя примарисов Ордена обладает исключительной чистотой и устойчивостью к внешним воздействиям. В связи с чем для многих остаётся загадкой, почему длительное время Лорды Терры не использовали это геносемя для создания новых Орденов-приемников. По данным Инквизиции, начиная с Индоминуса политика в отношении Тёмных Ангелов смягчилась, впрочем, подоплёка этого решения также неизвестна.

Второй легион – Нет данных, генопредок – Нет данных

В «Первом Еретике» Аарона Дэмбски-Боудена Ксафен высказывает мнение, что когда Второй и Одиннадцатый были вычеркнуты из имперских реестров, Тринадцатый резко увеличил свою численность. Если слова Несущего Слово являются правдой, вероятнее всего у этих легионов не было генетических дефектов, ведь геносемя Ультрамаринов отличается высокой стабильностью и не проявляет аберраций (о чем подробнее будет ниже).

Кроме того, разговор между Магнусом и Лоргаром из «Еретика» явно указывает на то, что Второй и Одиннадцатый были «стёрты» по причине своих поступков, а не ввиду явных генетических отклонений. Однако в романе «Где ангел не решится сделать шаг» Джеймса Сваллоу Сангвиний в беседе с Хорусом говорит, что если расскажет отцу о дефекте Кровавых Ангелов, за этим может последовать радикальное решение Императора, как это уже было с двумя другими легионами. Замечание Великого Ангела потенциально может указывать на то, что проблема Второго и Одиннадцатого как раз заключалась в геносемени. И проблема эта была настолько тотальной, что легионы пришлось искоренить, а память о них вымарать из имперской истории.

В любом случае здесь мы не можем ничего предположить с весомой долей уверенности, так как насчёт Потерянных существует слишком много противоречий в лоре. Например, в «Предательстве» Блая сказано, что Второй и Одиннадцатый примархи так и не воссоединились со своими легионами, но в рассказе «Чертоги в конце памяти» Сваллоу Сигиллит говорит обратное, указывания на то, что из-за трагедии два легиона потеряли своих отцов. В «Тёмном Империуме» Гая Хэйли Жиллиман косвенно подтверждает, что Второй и Одиннадцатый не предавали Империум, а Велизарий Коул, которому эта история тоже известна, отмечает, что вина лежит на примархах, а не легионерах. Это указывает на стабильность геносемени Потерянных.

Третий легион – Дети Императора, генопредок – Фулгрим Фениксиец

Я уже подробно коснулся селенитского саботажа, который едва не уничтожил Третий легион на заре его становления. Из источников вроде «Хирургеона» и сольника Фугрима мы знаем, что кроме «скверны», отравившей генетические хранилища Детей Императора, у воинов не было других проблем с геносеменем. По крайней мере, о них не упоминает Фабий Байл. А если об этом не говорит лучший апотекарий среди Астартес и без преувеличения – гениальный генетик, значит мы вправе опираться на это молчаливое подтверждение – кровная линия Фулгрима была чистой изначально и в дальнейшем была очищена после открытия Кемоса.

Как и в случае с Железнорукими, у Детей Императора были некоторые проблемы психического плана. Отчасти они обусловлены происхождением воинов и лидерскими генами, ведь как минимум терранскую часть легиона набирали строго из элитарных социумов. В дальнейшем на врождённую горделивость (впрочем, это касалось далеко не всех воинов Третьего) наложилось фанатичное стремление примарха к совершенству во всем. Так появились тераты и другие эксперименты Байла, и это же во многом стало причиной падения Детей Императора. Но, повторюсь, проблема заключалась не в их генокоде.

Четвёртый легион – Железные Воины, генопредок – Пертурабо

До открытия Олимпии Четвёртый был прагматичен и даже жесток. Видевшие их в ближнем бою нередко сравнивали Сынов Пертурабо с Кровавыми Ангелами до единения с Сангвинием и даже с берсерками Ангрона. Вместе с тем, воины Четвёртого всегда были стоиками, суровыми и молчаливыми убийцами, которые выше всего ценили эффективность на поле боя.

Великолепные инженеры, мастера осады и в равной степени обороны, Железные Воины не имели дефектов в геносемени. Однако судьба легиона складывалась непросто и когда едва интегрированный со своими воинами Пертурабо сходу объявил децимацию, это создало предпосылки к психической нестабильности. Впрочем, те семена так и не дали масштабных всходов. Таким образом, в период Великого крестового похода и Ереси Хоруса геносемя Железных Воинов оставалось чистым и стабильным, но в дальнейшем после ухода легиона в Око Ужаса он подвергся сильному влиянию варпа.

Пятый легион – Белые Шрамы, генопредок – Джагатай Хан

Шрамы ещё до объединения со своим примархом были, что называется, себе на уме. Разведчики, первооткрыватели, кочевники – на эти совмещённые архетипы в дальнейшем наложилась племенная культура Чогориса и уникальная ритуалистика, связанная с самобытным пониманием искусства войны. Плюс оригинальные взгляды на природу психических сил. Однако ничто из этого не дестабилизировало Шрамов. Да, некоторая часть легиона примкнула к Хорусу во время Ереси, но воины вроде Хакима руководствовались вполне конкретными и объяснимыми мотивами, а вовсе не проблемами своих тел, душ или разумов. То есть геносемя этих стойких Первопроходцев (одно из ранних названий легиона) на протяжении всей его истории оставалось стабильным и чистым.

Шестой легион – Космические Волки, генопредок – Леман Русс

Я уже рассказывал о том, что три легиона (так называемый «Трилистник Императора») развивались отдельно от других. Это Альфа-легион, Саламандры и Волки Русса. Никто так и не разгадал эту тайну, хотя существует много гипотез. Вполне возможно, причина обособленности этих легионов заключалась в специфичности их подготовки, обусловленной нестандартными задачами, которые они должны были решать. Но мы не знаем этого наверняка.

Зато из целого ряда источников (включая «Потерянное Освобождение» Гэва Торпа) нам точно известно, что Император намеренно заставил геносемя Волков мутировать, добавив компонент, известный как Канис Хеликс или Волчья Спираль. Эта особенность делает Сынов Русса сильнее других космодесантников, дарует им обострённое обоняние (даже по меркам транс-людей) и уплотнённые кожные покровы. Внешне Канис Хеликс проявляется в удлинении клыков и усиленном волосяном покрове. Но есть и оборотная сторона медали – эта особенность является источником смертельной опасности, известной как Проклятье Вульфена.

Каждый Космический Волк с момента генетического вознесения вынужден бороться со зверем внутри себя. Если воин уступает своей дикой натуре, Канис Хеликс превращает его в чудовищный гибрид человека и волка. В период Ереси мы несколько раз видели проявление этого генетического дефекта, например – во время кампании на Дулане, а также при Сожжении Просперо. Причём во втором случае катализатором, который стимулировал массовое пробуждение Проклятья Вульфена, стал психический взрыв от гибели Фаэля Торона из Тысячи Сынов. А так как это же событие привело к тому, что Пятнадцатый тотально поддался Перерождению Плоти, мы вправе предположить, что в обоих случаях генетический дефект имел очевидную зависимость от варпа.

Из периода Великого крестового похода и Ереси Хоруса мы больше ничего не знаем о проблеме Канис Хеликс. Но нам известно, что с течением времени проблема Волков усугублялась, геносемя деградировало. Это привело к тому, что легион Русса не смог иметь другие Ордены-наследники, кроме оригинального. Попытка создать новый Орден имела место во время Второго Основания, но так называемые Волчьи Братья почти сразу в полном составе поддались Проклятью Вульфена и рассеялись по галактике.

В М32 Верховный волчий жрец Тар Ариак Хралдир, прозванный Вирмблейдом, проводил генетические эксперименты в попытке стабилизировать геносемя Космических Волков. Сам он считал, что был близок к успеху. Любопытно, что так же, по всей видимости, считал и Магнус Красный, который разрушил лабораторию Хралдира во время Битвы за Клык. Несмотря на то, что работа Тар Ариака была санкционирована высшим руководством Ордена, включая Харека Железный Шлем, который на тот момент был Великим Волком, многие считали эксперименты спорными. И это мягко говоря. Например, Бьорн сказал, что без раздумий уничтожил бы лабораторию жреца, если бы это не сделал Алый Король.

В актуальном таймлайне дефект никуда не делся. В конце М41 вульфены, ранее покинувшие Орден, открыто вернулись в Империум. И хотя в ряде ситуаций они помогли Космическим Волкам (например, Харальду в Битве при Нурадесе), по очевидным причинам об их существовании не должна узнать Инквизиция. Поэтому было принято решение отловить всех вульфенов и доставить их на Фенрис. Тут же любопытно отметить, что предания Космических Волков предсказали массовое возвращение гибридов, которое должно стать прологом к появлению самого Волчьего Короля.

Также нельзя не отметить, что колдуны Тысячи Сынов, используя Копье Русса, едва не провели ритуал, который должен был превратить всех Космических Волков в вульфенов. Рагнар Черногривый остановил ритуал, но вполне возможно, что он всё же имел некоторые последствия. Потому что на актуальный момент времени возвратившиеся вульфены стали «заражать» других Волков. То есть зачастую одного присутствия вульфена рядом с боевым братом Ордена достаточно для того, чтобы воин уступил внутреннему зверю и подвергся мутации. Всё это, помимо прочего, подтверждает, что Канис Хеликс связан с варпом и аберрация имеет не вполне физическую природу.

Некоторое время предполагалось, что примарисы могут иметь иммунитет к Проклятию Вульфена. По крайне мере, на это очень надеялся Волчий жрец Ульрик Убийца, Хранитель Ордена. Однако недавние события показали, что дефект коснулся в том числе преображённых Астартес и даже непревзойдённый гений Велизария Коула не смог избавить Волков от этой пагубной аномалии в их крови. До сих пор любой воин Ордена, вне зависимости от его возраста и заслуг, может в пылу битвы превратиться в гибрида. И хотя Волчьи жрецы всеми силами стараются поддерживать в бою братьев, готовых переступить черту, едва ли это служит им надёжной защитой.

Седьмой легион – Имперские Кулаки, генопредок – Рогал Дорн

У Сынов Дорна с самого начала имелось два генетических дефекта. Первый связан с Железой Бетчера, которая превращает слюну Астартес в кислоту. У Имперских Кулаков этот орган не работает, поэтому они не могут повторить финт Севатара и Хаара. Насчёт Яго – в «Принце Воронья» Дэмбски-Боудена Севатарион с помощью кислотной слюны разрушил стену тюремной камеры на корабле Тёмных Ангелов. Эндрид Хаар сделал примерно то же самое, ослабив плиты пола вокруг цепей, которыми он был скован в лаборатории Сынов Хоруса (сюжет рассказа «Чёрные щиты: Разорванная цепь» Джоша Рейнольдса). Учитывая эти факты, дефектная Железа Бетчера лишает космодесантника серьёзного преимущества.

Вторая аберрация геносемени Имперских Кулаков тоже довольно существенная – Анабиозная Мембрана в теле легионера не функционирует. То есть при получении критических повреждений он не может войти в состояние регенеративной комы и восстановиться. Эта способность значительно повышает выживаемость космодесантников, в связи с чем Имперские Кулаки потенциально проигрывают братьям из других легионов. Однако Сыны Дорна научились компенсировать свои недостатки за счет аномального уровня дисциплины и неестественной силы воли, возведённой на уровень культа.

Во время Великого крестового похода и Ереси Хоруса Имперские Кулаки показали себя исключительными воинами и тактиками, их генетические дефекты не создавали для них критической проблемы на поле боя. Но после того, как они не смогли защитить Императора, сам Дорн и его сыновья потеряли психическую стабильность. Они жаждали искупления, но понимали, что уже никогда его не получат. Поэтому легион и его Ордены-наследники превратили самобичевание (которое у Имперских Кулаков практиковалось и раньше) в глубокую и тёмную традицию, где особое место занимала Перчатка Боли.

Перчатка Боли представляла собой устройство неизвестного происхождения, которое надевалось на обнажённого легионера подобно второй коже. При этом воин находился в подвешенном положении на металлическом стержне. Перчатка Боли воздействовала одновременно на все болевые рецепторы в организме человека, принося ему немыслимые страдания, но при этом без физического ущерба. Дорн, который по одной из версий сам создал Перчатку Боли, полагал, что она помогает очистить разум.

В действительности, нам не известны пагубные последствия влияния Перчатки, хотя нет и полной уверенности в том, что она действительно положительно сказывалась на мыслительных процессах или помогала принимать более взвешенные решения. С другой стороны, Дорн согласился принять Кодекс Жиллимана только после того, как семь дней провёл в Перчатке. Кроме того, мы знаем, есть мнение, что регулярное проведение ритуала, делало Имперских Кулаков крайне невосприимчивыми к боли даже на фоне других транс-людей.

Ордены-наследники Седьмого легиона получили те же генетические дефекты, но это не отразилось концептуальным образом на их боевых качествах. Напротив, фанатичная одержимость дисциплиной в большинстве случаев служит наследникам Дорна хорошую службу (хотя порой из-за этого они продолжают сражаться тогда, когда разумнее отступить). Но один из Орденов, известный как Сдиратели, получил дополнительное отклонение. Они не используют Перчатку Боли, вместо этого их ритуалы самоистязания вышли на принципиально иной уровень. Например, нормальной практикой считается регулярное срезание кожи тонкими лоскутами с разных частей тела. Собственно, именно так Орден и получил своё название.

Однако реальную опасность для Сдирателей несёт другая аберрация – нарушение работы Каталепсического Узла. Происхождение и причины аномалии до сих пор неясны. Так же мы не знаем, что может послужить катализатором и привести к спонтанному сбою в работе органа, который в свою очередь повергает воина в крайне уязвимое состояние, называемое Тьма. Космодесантник в этом состоянии абсолютно неподвижен, хотя у него могут быть открыты глаза. Возможно подрагивание конечностей, невнятное бормотание. Взгляд пустой, воин не воспринимает окружающий мир.

У Пикабу ограничение по знакам. Поэтому продолжение в стриме или здесь.

Ютуб-канал

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом

Ступень первая – Неофит

Искандар Хайон родился на Просперо. Его предки происходили от терранских колонистов, выходцев с Урала. При рождении будущий колдун Тысячи Сынов получил имя Сехандур Каин. И он получил его не случайно. Ведь Просперо заселили наиболее выдающиеся псайкеры своего времени, которые смотрели на мир куда шире ортодоксов последующих эпох. Эти люди хорошо понимали символизм имен.

Сехандур – вариант арабского имени Искандер/Искандар, которое стало широко известно в своей греческой форме Александр. В переводе имя означает «защитник», но это в переводе с греческого. Арабское «Искандар», которое используется в истории Хайона, означает «мужчина». В исламе так зовут полумифического военачальника Зуль-Карнайна, который отождествлялся с Александром Македонским. Согласно исламским легендам, Зуль-Карнайн был великим завоевателем, который покорил огромные территории, включая Персию и Рим. Его невероятное могущество объясняется божественным покровительством. Что интересно, русские мусульмане почитают Зуль-Карнайна как великого пророка индоевропейских племен.

Но куда любопытнее фамилия персонажа. По собственным словам колдуна, его терранские предки произносили это слово в варианте «Каин», а не «Хайон». С древнееврейского «Каин» переводится как «созданный», а «Хайон» на арабском означает «предатель». По всей видимости, эти слова могут происходить от одной основы, но единого мнения у лингвистов нет. Для нас важно, что в случае с Искандаром оба варианта описывают судьбу просперийца – сначала из него создадут оружие для завоевания галактики, а затем он станет предателем для Империи, которая его породила.

Ступень вторая – Ревнитель

О жизни Хайона на Просперо мы знаем только то, что в детстве он проявлял исключительные способности псайкера, которые не могли не обратить на себя внимание легионеров Тысячи Сынов. Также мы знаем, что его мать звали Эйхури и спустя века Хайон продолжал хранить в памяти ее образ. Эйхури погибла во время Сожжения Просперо.

Еще нам известно, что у Искандара была сестра по имени Итзара. В какой-то момент Итзара оказалась за стенами Тизки и подверглась нападению психонойен, которыми Просперо кишел со времен Долгой Ночи. Девушка чудом выжила, но варп-сущности сумели отложить в ее мозгу личинок. Тизканские хирурги сумели извлечь их, но повреждения оказались необратимы. Хайон помнил, как плакали его родители, понимая, что их дочь вот-вот, проведя последние минуты своей жизни в страшных мучениях.

Искандар к тому моменту уже был вознесен, поэтому имел определенные связи в легионе и контингенте Механикум, который приписали к Просперо. Как и сами просперийцы, техножрецы Машинного культа, базировавшиеся на этой планете, зачастую отходили от ортодоксальных парадигм собственных догматов. Они регулярно проводили таинственные эксперименты, один из которых назывался Анамнезис. Этот эксперимент был призван создать гештальт-сознание между несколькими людьми и машинным духом, чтобы получить аналог искусственного интеллекта, находящегося под запретом. Все попытки реализовать Анамнезис провалились, но Механикум не отступали.

Нам неизвестно, кто узнал об этом эксперименте первым – Хайон или Итзара. Вероятно, это всё же его инициатива, потому что в разговоре с Леором Искандар утверждает, что это был единственный шанс для его сестры. При этом Анамнезис говорила, что участие в эксперименте – это собственный выбор Итзары. По всей видимости, Хайон рассказал об исследовательской программе сестре и она согласилась участвовать. Кстати, любопытно, как Итзара могла общаться и принимать решения, не имя половины мозга (причем, по словам Хайона, так или иначе был поврежден весь ее мозг). Похоже, он общался с сознанием сестры напрямую благодаря своему дару.

Так или иначе, Хайон передал Итзару Механикум, которые позже перевели ее на Марс, где в кузнице Церера эксперимент в первый и последний раз увенчался успехом. При этом, хотя Итзара уже не являлась собой, в гештальт-сознании Анамнезис ее разум стал доминирующим элементом. Именно поэтому она порой демонстрировала привязанность к Хайону, который пусть и старался скрыть свою заинтересованность судьбой сестры, в действительности показывал её слишком явно. Вот один из фрагментов разговора Искандара и Анамнезис:

Анамнезис вновь прижала руку к стеклу – ладонью к моему кулаку через толстый барьер.

– Мы причинили тебе эмоциональный ущерб.

Я никогда не умел лгать. Этот талант не давался мне с самого рождения. И все же я надеялся, что фальшивая улыбка ее обманет.

– Ты преувеличиваешь мою приверженность заботам смертных, – ответил я. – Мне было просто любопытно.

– Мы фиксируем, что спектр твоего голоса указывает на существенный эмоциональный вклад в данный вопрос.

От этого моя улыбка стала более искренней. Можно было только гадать, зачем создатели из Механикума наделили ее способностью анализировать подобные вещи.

Поясню, что к этому моменту Анамнезис является машинным духом боевого корабля «Тлалок», которым командует Хайон. Разумеется, все эти имена тоже неслучайны. В работах Платона анамнезис – это способность человеческой души вспоминать мир, в котором она пребывала до воплощения в физической реальности. Правда, в истории Итзары всё наоборот – возвысившись, став чем-то большим, чем человек, псайкер или машинный дух, она отчасти осталась сестрой Искандара Хайона, будучи привязана к его миру. Как минимум через воспоминания брата.

Что касается названия корабля, Тлалок – имя одного из главных божеств в культуре ацтеков. Тлалок почитался как покровитель сельского хозяйства, бог дождя, грома и бури. Он мог быть благодетельным, обеспечивая богатый урожай, но также мог гневаться, насылая засуху, наводнение и болезни. Иными словами, образ двоякий и далеко не идеальный. Как и наш герой.

Ступень третья – Практик

Мы практически ничего не знаем об Искандаре Хайоне периода Великого крестового похода и Ереси Хоруса. Нам известно, что он служил в 548-м Экспедиционном флоте. Одна из кампаний, которые хорошо запомнил сам Искандар, имела место в неизвестный момент времени после 840.М30. Эта кампания стала десятой для 548-го флота.

Мир, который надлежало покорить Тысяче Сынов, назывался Варайя. Он напоминал Старую Землю – прекрасный и процветающий, с голубыми океанами и зелеными лесами, пышущий жизнью. Однако его города, отринувшие Согласие, имели удивительно мощную оборону, через которую оказалось чрезвычайно сложно пробиться. Так как производственные мощности Варайи имели приоритетную ценность, орбитальная бомбардировка использовалась ограниченно. Высадка на десантных капсулах под огнем лазерных батарей представляла собой серьезную опасность.

Хайон (на тот момент либо рядовой, либо командир отделения), спускался в первой волне вместе со своими преданными братьями – Мехари и Джедхором, которые позже станут рубрикаторами, но продолжат служить Искандару. Тогда капсула колдуна была сбита зенитным огнем и половина его отделения погибла. Он сам выжил лишь чудом. Мы не знаем, как закончилась та кампания, но по какой-то причине она оставила в памяти Искандара эмоциональную метку, к которой он возвращался даже неосознанно. Возможно, это была его первая война, либо же она запомнилась ему тем, что он впервые оказался на волосок от смерти.

Мы не знаем, насколько высокое звание имел Искандар и какой у него был оккультный чин. Нам неизвестно, в какой момент и при каких обстоятельствах он стал командиром «Тлалока». Зато мы знаем, что задолго до Ереси Хоруса он уже являлся выдающимся боевым псайкером, а также уважаемым и умелым воином, потому что входил в Орден Шакала, членов которого называли Оценщиками Жизни и Смерти. Орден Шакала отвечал за сохранение памяти о деяниях павших братьев. И одновременно они же контролировали рекрутский набор в легион. Им надлежало просеивать всех потенциальных кандидатов, оценивая их потенциал и прозревая будущее.

Также Орден Шакала решал, достоин ли тяжелораненый воин погребения в саркофаге дредноута. Члены Ордена служили стражами Храмов просперийских Культов. Их легко можно было отличить по шлемам в форме морды шакала и по соответствующему символу на наплечнике. Иными словами, служба в Ордене Шакала, хранящего традиции легиона, считалась исключительно почетной, и крайне маловероятно, чтобы в этот Орден мог быть принят слабый псайкер или недостаточно сильный воин.

Более того – Искандар Хайон являлся членом Таинства Кхенетая. Это мистическая секта внутри Ордена Шакала, элита легиона. Они являлись знатоками Искусства, были психически связаны между собой, выступали хранителями санктумов и реликвариев. Иными словами, кхенетайцы представляли собой эталон воина-ученого, к которому стремились все Сыновья Магнуса. При этом мы не знаем, входил ли Искандар в Кабал Клинков – это внутренний круг Таинства Кхенетая, лучшие фехтовальщики Пятнадцатого легиона, которые сражались парными клинками. Кабал Клинков обладал уникальной внутренней связью, так что входившие в него легионеры бились как одна душа в нескольких телах, с идеальной координацией.

Ступень четвертая – Философ

Следующая веха в истории Искандара Хайона – Сожжение Просперо. Хайон был призван на планету Алым Королем и ответил на призыв отца, также поступило большинство сыновей Магнуса. Нам ничего не известно о том, где Искандар находился в тот или иной момент битвы. Учитывая, что Хайон принадлежал к легионной элите и храмовым стражам, логично предположить, что он сражался либо возле какого-то Храма, либо в одной из стратегических точек, где Волки продавливали оборону Тысячи Сынов.

Так или иначе, ближе к финалу сражения Искандар убил множество Сынов Русса, но и сам был тяжело ранен. Он пользовался своими силами, не сдерживаясь, однако волна Перерождения Плоти на задела его. Искандару удалось выжить во многом благодаря своему тутеларию, которого звали Гира. Мы знаем, что многие хранители тогда попытались восстать против своих хозяев, некоторые из них обезумели, но не все. Гира оставалась верна Хайону от начала и до конца.

В какой-то момент Хайон, уже едва стоявший на ногах, столкнулся с Аяриком Рожденным-из-Огня. Это был сильный и умелый воин, и вполне возможно, он имел неплохие шансы одолеть колдуна. Но Аярик в самом начале схватки сделал критическую ошибку – он назвал Искандару своё имя. Это решило исход поединка:

Восхитительный топор поднимается. Я не призываю пламя из-за пелены и не прошу духов помочь мне. Я смотрю на воина, который намеревается стать моим палачом, прокладываю канал между нашими мыслями и позволяю своей ожесточенности литься из моего разума в его.

Моя ярость беспомощного, загнанного в угол, избитого пса пускает корни в его сердце. Сам варп струится по связи между нами, разливаясь в его крови и костях, разрушая их на незримом уровне частиц и атомных структур. Он не просто умирает на месте. Я уничтожаю его, разрывая на части до основания. Он распадается внутри доспеха, плоть обращается в прах так быстро, что его тень даже не осознает, что тело мертво.

Призрак вцепляется в меня, растворяясь в ветрах варпа. Когда я последний раз вижу его дух, на лице читается непонимание. Последний звук, который издает воин – душераздирающий вопль в момент, когда он начинает гореть в Море Душ.

В коротком диалоге с Волком Искандар несколько раз повторяет, что никого не предавал, но Аярик не хочет его слушать. Что интересно – Волк вооружен топором, на котором фенрисийскими рунами племени дейнлиров написано «Саэрн». Хайон знал несколько диалектов Фенриса, поэтому легко перевел название топора – «Истина». Иронично, что Сын Русса теряет истину вместе со своей жизнью, а умирающий Сын Магунса подхватывает её.

Но в следующее мгновение на Искандара бросается огромный фенрисийский волк. Маг понимает, что у него нет шансов – он слишком сильно ранен, ослабел, его сознание туманится. Но через мгновение волк останавливается, а потом его разрывает на куски. Искандар с трудом поднимается, некоторое время приходит в себя, а потом замечает, что волк неподалеку:

Серо-белый мех стал черным, а во взгляде, где прежде была лишь звериная хитрость, читается хищный ум. Я знаю этот взгляд, хотя никогда не видел его прежде. Мне известен разум, находящийся по другую его сторону. Известен дух, который оживляет наполовину облекшийся плотью призрак мертвого волка.

– Гира?

Волчица крадучись приближается, послушно приветствуя меня. Она – и это первый раз, когда я отчетливо и безусловно воспринимаю Гиру в женском роде – издает волчье повизгивание. Слов фрактального существа, состоявших из музыки ветра, больше нет, но этот позаимствованный облик слишком нов для нее, чтобы она могла общаться безмолвной речью.

Я чувствую исходящую от нее вспышку бессловесной верности, сердце волка придает окраску холодной геометрии духа демона. Отныне и впредь она будет не волчицей и не демоном, а неким производным от них обоих.

Позже, когда Хайон расскажет эту историю Абаддону, тот ухмыльнется, сказав, что это верное создание спасло Искандару жизнь. Но колдун поправит Магистра Войны: «она, а не оно». Гира до последнего мгновения своей жизни оставалась верна Хайону, готовая в любой миг отдать за него собственное бытие. Он называл её «волчица моя».

К сожалению, мы не знаем, почему этот демон был так привязан к колдуну. Сам Искандар тоже не вполне понимал её мотивы. Он говорил, что демоны не все одинаковые. Многие из них ненавидят себе подобных и готовы без раздумий истреблять собственный вид. Вероятно, Гира была именно такой. Она не служила никому из Четвёрки, выбрав своим хозяином Хайона. Тем не менее, волчица знала о планах Богов Хаоса. Вот фрагмент одного из диалогов колдуна и его фамильяра:

– Жизнь – это больше, чем старые клятвы, господин.

– Довольно странная мысль для связанного клятвой демона.

Я провел закованными в перчатки руками по ее черной шерсти. Волчица внутри нее ответила на ласку рычанием. Демон проигнорировал ее.

– Договор – это не клятва, – сказала она. – Договор ограничивает жизненную силу. Клятва же – это то, о чем смертные блеют и визжат друг другу в мгновения слабости.

– Гира, если бы Хорус Перерожденный ступил на планеты Великого Ока…

Волчица вздрогнула, словно прогоняя озноб. Её безмолвный голос сочился злобой.

– Пантеон разделяет твою тревогу по поводу такого перерождения. Жертвенный Король умер так, как ему было суждено умереть. Он не может восстать вновь. Его время прошло. Эпоха Двадцати Ложных Богов окончена. Мы вступаем в Эпоху Рождённых и Нерождённых. Так есть, и так должно быть.

Во-первых, этот эпизод подтверждает тезис о том, что волчица имела прямую связь с Четвёркой. Во-вторых, её привязанность и преданность проистекали вовсе не от демонической сущности. Как указывает сам Хайон в предыдущей цитате, его перерожденный тутеларий лишь наполовину остался демоном, тогда как вторая половина Гиры – это поглощенный ею дух фенрисийской волчицы. При этом неясно соотношение понятий клятвы и договора, которое они обсуждают. Ведь мы знаем из «Тысячи Сынов», что Пятнадцатый легион не заключал с тутелариями ни клятв, ни договоров.

Так или иначе, из руин Тизки Искандар вынес не только Саэрн и обновленного тутелария. За ним последовали боль и отчаяние. Спустя века он продолжал видеть кошмарные сны, полные чудовищных волков. Сожжение Просперо, во время которого погибла его мать, его братья и его легион, сломило Хайона. И после этой травмы он никогда не восстановился полностью.

Ступень пятая – Младший Адепт

Искандар Хайон не был одним из тех воинов, которых ритуал Магнуса-Аримана-Тзинча перенес на Сорциариус. Сложно представить, что кто-то вообще мог выжить в дымящихся руинах Тизки, ведь после ухода Алого Короля истребительные команды Космических Волков, Кустодиев и Сестёр Безмолвия прочёсывали город, добивая предателей. По всей видимости, у Искандара больше не осталось сил сражаться и он решил спрятаться, с чем ему помогла Гира. Ведь волчицу никто не видел, если она этого не хотела, плюс её невероятно развитое (даже по меркам демонов) чутьё.

Искандар Хайон прятался в руинах Тизки шесть месяцев. Мы можем определить этот временной промежуток благодаря истории Ревюэля Арвиды, который не был на планете во время Сожжения, но вернулся на неё спустя полгода, и в этот самый момент на Просперо пришли Пожиратели Миров. Позже на планету спустится Гвардия Смерти и Белые Шрамы во главе со своими примархами, но в контексте нашей темы важнее то, что мы не знаем другого момента, когда на Просперо был Двенадцатый легион. А это важно, потому что умирающего Хайона нашёл именно Пожиратель Миров – Леорвин Укрис.

Хайон был благодарен Леорвину и не остался в долгу. На самом деле, их вполне можно было назвать друзьями. Они через многое прошли вместе. Искандар не доверял никому, но если начать перечислять воинов, к кому он мог испытывать потенциальное доверие, то Леор занял бы в этом списке одно из первых мест. И это было взаимно, потому что Укрис всегда соглашался на авантюры Искандара. Они часто ругались, причем Пожиратель Миров не стеснялся в выражениях, но это была беззлобная ругань боевых братьев.

Хайон с исключительным уважение относился к Леорвину и его воинам. Это подтверждает тот факт, что после неудачной попытки объединения между бандами Хайона, Кибре и Укриса, Искандар спас остатки группы Пожирателя Миров, укрыл их на своём корабле и попросил у Леора имена всех его павших братьев, чтобы занести их в архивы корабля и воздать им должное. Леорвин назвал имена и сказал, что у колдуна, похоже, все-таки есть хребет. Но я = забегаю вперед.

После неожиданного спасения Хайон отправился на Терру и участвовал в Осаде, командуя небольшим контингентом Тысячи Сынов. В какой-то момент Дети Императора, которые должны были прикрывать воинов Искандара в Зале Небесного Отражения, покинули свои позиции и Хайон потерял тридцать три воина, сражаясь против превосходящих сил Кровавых Ангелов. С этого момента он стал соответствующе относиться к Третьему легиону и особенно к Телемахону Лирасу, который командовал ротой, оставившей Тысячу Сынов в уязвимой позиции.

Мы не знаем, когда Искандар покинул Терру и как добрался до Сорциариуса. На тот момент он ничего не знал о своем корабле, который ушел из системы до Сожжения Просперо по приказу Магнуса. Тем не менее, вскоре Хайон оказался на Планете Чернокнижников. Там он узнал о планах Кабала Аримана и пытался противостоять ему. Искандар использовал Саэрн, чтобы открыть портал на вершину пирамиды, где Ариман творил свой ритуал. Хайон прошёл к пирамиде вместе со своими воинами и атаковал Аримана, но его топор остановил Санахт, непревзойденный мечник-атенеец.

После Рубрики, когда Магнус изгнал Аримана, Хайон тоже покинул Сорциариус, видя, что путь Алого Короля и остатков Пятнадцатого легиона – это больше не его путь. Он забрал «Тлалок», ещё с ним ушла рота рубрикаторов, включая старых боевых братьев Искандара – Мехари и Джедхора. Эти двое тоже пройдут с Хайоном до самого конца, но не только потому, что как рубрикаторы они не имели собственной воли. Искандар не вполне понимал их состояние, но видел проблески душ, а воины в определенные моменты подтверждали своими действиями, что их верность не слепа.

Хайон относится к эти двум рубрикаторам вовсе не как к бездушным автоматонам. Например, во время уже упомянутой битвы, когда флоты Искандара, Леора и Фалька бежали от Детей Императора, колдун, рискуя жизнью, держал открытым варп-проход, дожидаясь, пока через него пройдет Джедхор. А потом он рисковал снова и снова, сражаясь с демоническими ордами, чтобы выиграть для Джедхора бесценные секунды.

Еще одним верным союзником Хайона стал его друг, наставник и боевой брат по легиону Ашур-Кай Кезрема, выдающийся псайкер, известный как Белый Провидец. Это прозвище он получил за то, что был альбиносом. Ашур-Кай командовал «Тлалоком» в отсутствие Хайона, занимал должность Провидца пустоты (то есть навигатора). Кезрема был по своей сути авантюристом, исследователем, и особенно его влекли пророчества. Он являлся советником Искандара и помогал координировать действия их банды во время большинства миссий. У Ашур-Кая тоже был верный тутеларий, которого звали Токугра, он предпочитал форму ворона-падальщика.

Хайон назвал свою группировку Ха’Шерхан. У них не было мира или порта, который они могли бы назвать своим. Но если воинам требовался отдых, а «Тлалок» нужно было отремонтировать и пополнить его запасы, Хайон шел к Галлиуму, о котором я еще упомянул сегодня.

Искандар долгое время путешествовал по Оку Ужаса, собирая артефакты и союзников, а также наживая врагов. Я говорю «долгое время», но мы должны помнить, что в варпе его течение непредсказуемо. «Тлалок» мог странствовать в Море Душ годы, века, тысячи лет. Хайон за это время посетил бессчетное множество миров, участвовал в сотнях кампаний.

Нередко он действовал как обыкновенный наемник, убивая кого-то или истребляя целую группировку в обмен на знания, технологии или ресурсы. Невероятный псайкерский талант, выдающееся колдовское мастерство, бритвенно-острый разум ученого и одаренного стратега – все это позволило Хайону завоевать славу одного из самых грозных и таинственных воинов в Оке Ужаса. Его ненавидели так же сильно, как и боялись. Мало кто оказывался достаточно безумен, чтобы бросить Искандару открытый вызов. При этом его группировка оставалось независимой, он никому не служил.

Среди артефактов Хайона помимо психоактивного рунического топора Саэрн и трехствольного археотекового лазерного пистолета Кьяроскуро, стоит отметить уникальную колоду Таро, в каждой карте которого был заключен могущественный демон. Об одном из этих демонов мы знаем достаточно, чтобы понимать, насколько опасным оружием являлась колода Хайона. Этого демона звали Оборванным Рыцарем и его история началась в тот момент, когда Папа римский Иннокентий III объявил секту катаров вне закона.

Во время Альбигойского крестового похода, инициированного Иннокентием, были убиты десятки тысяч катаров и тех, кого обвинили в связях с ним. Это долгая кампания, которая требует отдельного разговора, но по лору Вархаммера Оборванный Рыцарь явился как сущность в её финале, которым стала осада последней твердыни катаров – замка Монсегюр. Пятнадцать рыцарей и полсотни солдат почти год держались против многотысячного войска французских крестоносцев. В итоге замок был захвачен, все рыцари и монахи убиты. Однако согласно версии, которую приводит Аарон Дэмбски-Боуден в «Когте Хоруса», также в Монсегюре находились тысячи мирных жителей (что, конечно, было невозможно). Папа якобы приказал убить их всех. Из этого злодеяния родился Оборванный Рыцарь:

Порой, как в случае с этим крестовым походом против Альбихойи, на свет появляется демон, который возвышается над сородичами – тот, кто воплощает в себе всю жуткую сложность, жестокость и пропитанный кровью позор геноцида.

Представьте себе это создание, порожденное великим предательством. Представьте, как дух войны обретает жизнь, когда каста воинов обращает клинки против собственного народа, действуя по слову тирана и во имя лжи.

Его кожа – сочащийся красным уголь сожженной плоти, как у семей, сгоревших в своих домах. Его броня – почерневшая от пламени насмешка над доспехами рыцарей, предательство которых дало ему жизнь. Оно вооружено мечом, как были вооружены мечами те рыцари-мясники, хотя у него на клинке выгравированы руны проклятий, возвещающие о славе Бога Войны.

Багрово-оранжевый свет, горящий по ту сторону его глаз – огонь, озаривший горизонт, когда запылал обреченный город. Когда существо открывает пасть, каждый его выдох – эхо десяти тысяч предсмертных криков.

В описании Оборванного Рыцаря довольно много моментов, где Дэмбски-Боуден открыто называет религиозные войны геноцидом, вскрывая всю жестокость и иррациональность религиозного фанатизма. Но к нашему сегодняшнему разговору всё это не относится. Я привел историю Оборванного Рыцаря, чтобы показать, насколько сильным колдуном являлся Хайон, раз мог связывать таких созданий. Но не все его союзники и орудия были демонами.

Например, ему служила Чистокровная из Комморы по имени Нефертари. Мы точно не знаем, при каких обстоятельствах они с Хайоном встретились и почему она следовала за ним. Позже на рухнувшем мире-корабле, который захватили демоны Слаанеш, тёмная эльдарка сразилась с Заракинель, которую также называли Ангелом Отчаяния и Несущей Страдания. Заракинель была одним из первых демонов Слаанеш, на том мире-корабле она атаковала Искандара и могла убить его, но Нефертари прикрыла колдуна и сама получила смертельный удар.

После этого Хайон уничтожил демоницу (не изгнал, а именно уничтожил). Он подхватил тело эльдарки и сумел направить в Нефертари свою силу, сделав так, что ее дух застыл на границе между жизнью и смертью. Она оставалась в мире живых, но не по причине естественных для ее тела биологических процессов, а благодаря воле Искандара. Эльдарка навеки была связана с ним, но сама не знала этого. Хайон стер её память, ведь если бы Нефертари открыла правду о том, почему до сих пор жива, это разрушило бы колдовство, погубив ее.

Кстати, истинного имени тёмной эльдарки мы не знаем. Чистокровная назвалась Нефертари, когда присоединилась к Хайону. В разговоре с колдуном Абаддон заметил, что с тизканского Нефертари переводится как «прекрасная спутница». Это реально существовавшее древнеегипетское имя, которое в действительности так и переводится. Конечно, в этом нет ничего удивительного, ведь Тизка и сама культура Просперо явно тяготела к Древнему Египту.

На борту «Тлалока» у Нефертари имелось собственное Гнездо, куда Хайон периодически приводил ей жертв. Эльдарке нужно было пить кровь, чтобы поддерживать собственное тело. У Нефертари сформировалась сильная связь с Гирой, а также с самим Хайоном. Вот один из эпизодов, который это подтверждает:

Она подошла ближе. Слишком близко. Если бы кто-то другой прикоснулся ко мне, как она в тот миг, я бы убил его из-за причиненного дискомфорта. Но она была моей, моей Нефертари, и я позволил ей провести когтистым кончиком пальца перчатки по моей щеке. Не путайте близость с чувственностью. В этой сцене не было никакой страстности. Лишь болезненная, тесная близость.

Как я уже сказал, многие в Оке знали имя Искандара Хайона и название его корабля. Благодаря Гире, Нефертари и Ашур-Каю, а также множеству других ценных союзников вроде Кераксии, правительницы мира-фабрики Галлиум, Искандар мог выполнить практически любую задачу, которую перед ним ставили его наниматели. Он достигал всех своих целей, но на самом деле лишь двигался по течению. Мы можем только догадываться о том, какие деяния он совершал и ради чего. Например, за часть карты Паутины он шесть терранских лет сражался на стороне банды Повелителей Ночи.

Среди Тысячи Сынов его прозвали Хайоном Чёрным за то, что он отвернулся от своих братьев. Позже его будут называть Сокрушителем Королей, потому что Хайон сумел поставить Магнуса на колени. К сожалению, это событие только упоминается в дилогии Дэмбски-Боудена (я имею ввиду «Коготь Хоруса» и «Чёрный легион»), но нигде не описывается подробно. Однако самый важный отрезок истории Хайона начался гораздо позже всех описанных событий. Он начался тогда, когда началась Долгая Война.

Ступень шестая – Старший Адепт

Всё изменилось, когда Искандар ответил на призыв Фалька Кибре, который решил отыскать «Мстительный Дух». Именно тогда он снова встретил Леорвина Укриса, который к этому моменту стал предводителем банды Пятнадцать Когтей. Мотивы Фалька были просты и понятны – после завершения Ереси Хоруса Сынов Луперкаля возненавидели все вокруг. Апофеозом этой ненависти стало разорение Детьми Императора мира Маэлун, где у Шестнадцатого располагалась основная база (называемая Монумент) и где хранился труп Хоруса. Кибре пришел в ужас, когда до него дошли слухи о том, что Фабий Байл намерен клонировать Воителя.

Вдоводел видел лишь один вариант развития событий, при котором его легион имел шанс восстановиться и нанести поражение Детям Императора. Он решил отыскать «Мстительный дух», где должен был находиться Абаддон, единственный, кто мог объединить Шестнадцатый и остальных предателей. Однако у Фалька было недостаточно сил для реализации этой дерзкой затеи. Именно поэтому он попросил помощи своих единственных союзников – Хайона и Леорвина. Однако на место встречи трех группировок внезапно вышел флот Детей Императора.

В последовавшей битве были уничтожены практически все силы Пожирателей Миров – выжил только Леор и шесть его воинов, их спас Искандар, проведя через варп на «Тлалок». Также сильно досталось группировке самого Фалька Кибре, однако он сумел сбежать, как и Искандар. Причем Хайон прихватил с собой уже упомянутого Телемахона Лираса из Детей Императора, легендарного мечника и одного из лучших воинов в Третьем легионе. Чтобы одолеть Лираса, колдун использовал Оборванного Рыцаря, который сразил Сына Фулгрима лишь потому, что тот не понял природы своего противника.

На борту «Тлалока» Хайон перекроил память и нервную систему Лираса, теперь мечник всецело подчинялся воле колдуна и стал очередным полезным активом. Хотя кое-чего Искандар не учел. Он намеревался использовать Нефертари, чтобы пытать Телемахона, однако Лирас с первого взгляда страстно возжелал тёмную эльдарку. Это было больше, чем страсть, больше чем любовь, обожание и благоговение в сочетании с бесконтрольным желанием причинять ей нестерпимую боль. Это было принципиально иное чувство, которое сам Лирас не мог объяснить. Проблема для Хайона заключалась в том, что эльдарка хоть и не отвечала Телемахону взаимностью, но явно на каком-то уровне симпатизировала ему.

Так или иначе, Хайон отыскал Фалька Кибре и присоединился к его поискам «Мстительного Духа». Их безумная авантюра, полная невероятных приключений, завершилась успехом. В финале оказалось, что колдун Саргон из Несущих Слово, который помог найти «Мстительный Дух», был посланником Абаддона, давно уже собиравшего союзников по всему Оку. Изекииль, сильно изменившийся к этому моменту, принял решение объединить не только Сынов Хоруса, но и остальные предательские легионы. Он мечтал возродить воинское братство и бросить вызов Империуму.

Увы, ограничение по знакам( Продолжение здесь или в группе ВК.

Ютуб-канал

Телеграм с анонсами и чатом

Скальды, эрили и ведьмы в картине мира средневековых скандинавов

Народы древней Скандинавии наделяли слова – записанные и произнесённые – сверхъестественной силой, особенно если речь шла о поэзии. Поэзия в скандинавской культуре представлена двумя группами источников – эддичеческой и скальдической. Эддическая поэзия анонимна и более конкретна, тогда как скальды виртуозно использовали специальные художественные приемы кеннинги и хейти, записывая свои стихи сложными размерами вроде дротткветтра.

Скальды почти не использовали рифму, отдавая предпочтение аллитерации (повторение одинаковых или сходных согласных в начальных слогах слов). Их стихи отличались строгостью формы. Например, в нечётных строках висы (песни), написанной дротткветтром, всегда два аллитирирующих слога, а в чётных всегда один, и всегда первый. В нечётных строках неполные внутренние рифмы, в чётных полные. В качестве примера приведу вису Эгиля Скаллагримссона:

Рун резных на роге
Рокот слышат боги,
Стражу рун закрашу,
Кровью скальда ровно.
Пить из зуба зубра
Рок предрек мне брагу,
Дар приняв от Барда,
Рад и яду буду.

Тут же отмечу два момента. Во-первых, любая виса (будь то драпа, флокк или нид) всегда состоит из восьмистиший. Во-вторых, я привожу примеры в переводе на русский, а древненорвежский и древнеисландский (на которых написаны почти все известные нам висы) довольно сложно переводить даже опытным лингвистам. Кроме того, скальды намеренно усложняли тексты вис. Как результат – почти все дошедшие до нас произведения (а их больше 5500 тысяч) имеют как минимум два-три варианта перевода. И относительно многих вариантов до сих пор ведутся споры.

А теперь представьте, как висы и их авторы – скальды – воспринимались в обществе средневековых скандинавов. Они вплетали свои мысли и желания в строгие словесные закономерности, создавая сложные для понимания и восприятия художественные произведения. Разве это не похоже на заклинания? Некие магические формулы, которые дают человеку власть, недоступную другим? Для всех остальных скальды были не только истинными мастерами слова (кем они и являлись в действительности). Их слова наделялись сверхчеловеческими возможностями. В этой концепции есть немало рационального, как мы сегодня увидим.

В сагах немало эпизодов, где человек, оскорбивший или причинивший зло скальду, получал от него публично озвученную вису (как правило – нид, то есть проклятье) и это имело катастрофические последствия. Эталонным примером можно назвать «Сагу об Эгиле», где уже упомянутый Скаллагримссон противостоит конунгу Эйрику Кровавая Секира и его жене Гуннхильд.

Эгиль возводит нитсшест – втыкает в землю палку, исписанную рунами, с насаженной на нее лошадиной головой, которая повернута в сторону дома Эйрика. Скальд произносит нид, призывая духов земли покарать конунга и его жену. По тексту саги, духи реагируют на слова поэта и изгоняют королевскую семью. Скаллагриммсон, безусловно, самый известный средневековый скальд. В «Саге об Эгиле» он вырезает на роге особые руны и произносит специальную вису, чтобы узнать – есть ли в роге яд. Так как питье было отравлено, рог после слов Эгиля разбился.

Обратите внимание, Скаллагримссон, как и многие скальды, умел писать рунами (он называл это «резать руны»). То есть был обучен грамоте. Но свои висы он не записывал, скальдические стихи почти всегда создавались экспромтом – это были ситуативные произведения, что придавало им особую значимость в глазах окружающих. На самом деле, это очень сложно – сходу написать восьмистишие дротткветтром, которое подчиняется целому ряду строгих правил, при этом включает эффектные обороты и главное – четко передает послание, даже если отдельные метафоры остаются неясны.

Руны часто присутствуют в эпизодах с висами, хотя и не всегда. Вероятно, скальд должен был также являться эрилем (мастером рун). Но конкретно со скальдами мы встречаем немало эпизодов, где концептуальную значимость имеет аудитория – вису должно было услышало как можно больше людей. У Эгиля Скаллагримссона много так называемых лаузвис – сейчас мы назвали бы это стихотворной импровизацией. Однако в скальдической поэзии есть произведения, явно заранее подготовленные.

Например, до нас дошел рассказ «О Торлейве Ярловом Скальде». Он уникален тем, что демонстрирует нам непосредственное действие скальдического нида (не ведьмовского, а именно скальдического). То есть в «Саге об Эгиле» Скаллагримссон использовал не чистый нид, он возвел нисшест – это особый ритуал. Тогда как в рассказе «О Торлейве Ярловом Скальде» все иначе. По сюжету произведения, Торлейв был исландским поэтом и торговцем, который прибыл в Норвегию и его недобро встретил ярл Хакон. Ярл отобрал у Торлейва его имущество и повесил всю команду корабля.

Торлейв ушел из Норвегии в Данию, где вновь заработал деньги и репутацию придворного поэта. Через несколько лет он прибыл на пир к Хакону, будучи переодет в лохмотья. Торлейв играет роль старика, над которым все потешаются. Он привлекает внимание ярла и говорит, что может прямо сейчас сочинить для него хвалебную вису. Хакон милостиво позволяет. И тут нужно отметить, что когда хвалебная виса (драпа) приходилась по вкусу облеченному властью человеку, он мог возвысить скальда и даже помиловать его, если он совершил какое-то преступление.

Замаскированный Торлейв произносит драпу, которая на самом деле является нидом. У Хакона по всему телу начинается страшная чесотка, так что он приказывает слугам неустанно расчесывать его гребнем. Ярл говорит старику, чтобы тот исправился, и тогда Торлейв произносит Туманные Висы, после которых на зал опустилась сверхъестественная темнота:

Стала мгла к востоку,
Снег и град к закату.
От добра разграблен
Реет дым на бреги.

Обращаю внимание – в тексте рассказа Ярлов Нида Торлейва акцентировано разделен на части. Позже мы ещё ни раз это увидим, когда нид представляет собой череду восьмистишных вис. Наконец, Торвальд произносит заключительную часть своего проклятья и все оружие, которое находится в зале, начинает атаковать гостей ярла. Когда тьма рассеялась, весь зал бы в крови и трупах. Старик исчез. У самого Хакона выпала борода и половина волос, и они никогда больше не отросли. После этого ярл пролежал больной всю зиму и половину лета.

Образ скальда, который произносит проклятья в стихотворной форме, просуществовал в Исландии вплоть до XXвека. В позднем исландском фольклоре есть так называемые крафтаскальды (в переводе что-то воде «могущественные поэты»). Например, в одной из легенд первой половины двадцатого века крафтаскальд пожелал своему недругу, чтобы у того креветки съели язык. Поэт произнёс своё проклятье в форме короткого стиха при людях. Угроза прозвучала странно, если не сказать смешно, и конечно – выглядела абсолютно нереалистичной. По сюжету легенды, через год недоброжелатель скальда утонул на рыбалке, а когда тело нашли, его язык уже съели устрицы (легенда пересказана по «World of Others’ Words: Cross-Cultural Perspectives on Intertextuality» Richard Bauman).

Крафтаскальды, как и их средневековые предшественники, большинство своих проклятий произносили спонтанно. То есть это тоже была импровизация, заключенная в строгий стихотворный размер. Поругаться со скальдом считалось не лучшей идеей. То есть миф, просуществовавший более тысячи лет, меньше столетия назад все еще пугал людей в достаточной степени, чтобы они держали язык за зубами, общаясь с поэтами-колдунами.

Все это может выглядеть как банальное суеверие, но к скальдическим висам в Исландии, Норвегии, Дании и Швеции относились настолько серьезно, что нам известны средневековые своды законов, упоминающие эти явления. В позднем средневековье нид был запрещен, скальда могли объявить вне закона и даже казнить. Хотя это касалось не только нида.

Также запрещено было произносить висы типа mansǫngkvæði (с древнескандинавского «песня для девы»). По сути, это любовный стих. И если у девушки был муж, а скальд обращался к ней с такой висой, предполагалось, что он знает её достаточно близко. Для мужа это было жестокое оскорбление, ведь получалось, что девушка изменила ему со скальдом. Также виса оскорбляла и отца девушки, который не был в состоянии защитить честь своей дочери.

Однако многие исследователи вроде Маргарет Росс убеждены, что оскорбление – не самый важный аспект нида и любовного стиха. Важнее всего было то, что нид, в представлении скандинавов, действительно мог нанести физический ущерб человеку, а любовный стих они воспринимали как приворот, который позволяет скальду получить внимание женщины без ее воли. То есть предполагалось, что помимо очевидного метафорического воздействия на аудиторию (как в случае с любым искусством) скальдические висы также воздействовали на тела и умы людей, которые оказывались беззащитны против такого колдовства.

Я уже упомянул, что сам факт создания висы, да ещё экспромтом, говорил о высоких интеллектуальных способностях скальда. При этом зачастую кеннинги и хейти в висах использовали образы богов или обращались к конкретным мифологическим эпизодам. Фактически скальд призывал на помощь высшие силы, и его способность к стихосложению воспринималась как привилегированное и таинственное ремесло.

Но здесь интересно то, что мы не встречаем в исландских сагах эпизодов, где было бы указано, что скальд обретает свой дар при рождении. Как правило, это происходит сверхъестественным образом. Например, вышеупомянутый Торлейв после смерти передал свои знания некому исландцу, который регулярно посещал его могилу, а потом случайно заснул на ней. Дух мертвого поэта связался с этим человеком и сделал того скальдом. А Сигварт Тордассон, другой известный исландский скальд, обрел свой дар после того, как выловил и съел волшебную рыбу.

В этих описаниях нет ничего удивительного, если учесть миф о появлении мёда поэзии, приведенный в «Старшей Эдде». Многие связывают искусство скальдов с Браги. Да, он действительно являлся красноречивым богом-скальдом, но также им покровительствовал Один, который, нужно сказать, был весьма разносторонней личностью. Его воспринимали как архетип правителя, он был связан с войной и воинами, но в тоже время являлся единственным из асов, кто обучился магии. Он мудрец, хитрец и ловкач одновременно, так что на самом деле Локи – не единственный трикстер в мифах скандинавов.

Как я показал выше на примере Эгиля, скальд зачастую был эрилем, резчиком рун. А руны, согласно эддическим текстам, открыл Один, когда провисел девять дней вниз головой на Иггдрасиле, пронзённый собственным копьём. Также все хорошо знают историю о том, как Один учился у Фрейи сейду – женскому колдовству. Владеть сейдом считалось недостойным для мужчины и в «Перебранке Локи» тот прямо обвиняет в этом Владыку Асгарда, называя его «мужем женовидным». Однако также Один умел видеть будущее, благодаря тому, что испил из колодца мудрости Мимира, оставив ему в залог свой правый глаз. Кроме того, Один покровительствовал практике гальдра – колдовского крика, который в противовес сейду являлся строгой прерогативой мужчин.

В литературных источниках и на рунических камнях мы не видим явно доминирующей роли Одина над другими богами, если вопрос касается бытовых тем. Но когда на первый план выходит колдовство, всегда упоминают именно его. Это можно увидеть, например, в «Речах Высокого» из «Старшей Эдды». Однако, на мой взгляд, куда любопытнее «Речи Сигрдивы», где рассказывается, как Сигурд (убийца Фафнира) получает от валькирии Сигрдивы знания о рунах. Интересно здесь то, что Сигрдива была проклята Одином за то, что поддержала не того конунга, которому благоволил бог. Один использовал гальдрастав «шип сна», чтобы усыпить её, но Сигруд пробудил валькирию от магического сна.

Не вполне понятно, получила ли Сигрдива знания рун от Одина (как считает Ли Холландер), либо же причина в том, что пока тело спало дух валькирии путешествовал по девяти мирам и многое узнал, включая руны (версия М.И. Стеблин-Каменского). Когда Сигрдива перечисляет руны, которые могут помочь Сигруду, в их числе есть те, что залечивают раны, защищают от отравления, дарую победу в битве. Но также есть руна, которая помогает принимать роды. Насколько это знание необходимо для воина? Нам включение этой руны может показаться странным, но в средневековье все было иначе. Для мужчины продолжение рода имело концептуальную значимость, поэтому «повивальные руны» для Сигурда действительно важны.

Что касается покровительства Браги, тут стоит кратко привести оригинальную легенду. Согласно эддическим текстам, когда асы и ваны наконец заключили мир, они ритуально смешали свою слюну в чаше и так появился ван Квасир. Он знал ответ на любой вопрос, но смертные Мидгарда не заинтересовались речами мудреца. Тогда он ушёл в Свартальвхейм, где два цверга – Фьялар и Галар – убили вана и изготовили из его крови напиток. Каждый, кто хоть раз попробовал его, становился искусным поэтом. Асов же цверги убедили в том, что Квасир умер от собственной мудрости.

Однако история на этом не заканчивается. Однажды в гостях у цвергов (они же гномы или тёмные альвы) побывал великан Гиллинг. Цверги не удержались и рассказали ему о мёде поэзии, но потом поняли, что совершили ошибку, и убили Гиллинга. После этого Гуттунг, сын Гиллинга, забрал у цвергов мёд поэзии в качестве выкупа за смерть отца. Но вскоре о мёде прознал Один, который с помощью Бауги, младшего брата Гуттунга, пробрался к нему в дом в обличье змеи, а потом соблазнил Гуннлёд, дочь великана, которая охраняла напиток. Один с разрешения Гуннлёд осушил чаши с мёдом в три глотка и сбежал. Гуттунг бросился за ним.

Ас обратился орлом и донёс мёд до Асгарда. Он сплюнул напиток в чашу и отдал её Браги, своему сыну. В связи с этим считалось, что нельзя родиться скальдом, но им можно стать, если получить благословение Браги. Интересно, что этот миф существует в нескольких версиях. По одной из них, Один сам поделился мёдом с людьми. По другой – чистый мёд он принёс в Асгард, но по пути проглотил некоторое количество, которое переварилось и пролилось в Мидгард «естественным путём». Те люди, которые вкусили этого мёда, тоже стали поэтами, но никудышными.

Вторая версия мифа более поздняя и явно создана христианами. Это не нонсенс. Аналогичным образом Снорри Стурлусон придумал, что в Хель попадают люди, умершие от болезни и старости, хотя мы не находим подтверждения этому ни в одном другом источнике (на данный момент мнение о том, что Стурлуссон добавил отсебятины, является доминирующим в научной среде, в частности одной из первых его высказала Хильда Дэвидссон).

Получается, скальдам благоволил как сам Один, так и его сын Браги. При этом нет сомнений, что скальдическая поэзия шла рука об руку с мастерством «вырезания рун». В вышеприведенных эпизодах руны использовались или могли использоваться для получения положительного эффекта. Но также они могли оказывать негативное влияние. В «Саге об Эгиле» Скаллагримссон вырезает руны на уже упомянутом нитшесте. А потом он сталкивается с ситуацией, когда чтобы помочь девушке выздороветь сын местного бонда вырезал руны на китовом усе и положил ей в кровать. Но состояние девушки только ухудшилось и Эгиль пояснил, что причиной стала неумелая попытка использовать руническую магию.

То есть если со скальдической магией все просто – она либо действует, либо нет, то с рунами дело обстоит сложнее. Когда эриль недостаточно хорош в своем деле, он может нанести ненамеренный вред. В «Саге о Греттире» Греттир Силач, будучи изгнан из людского общества, тем не менее неплохо чувствует себя в дикой природе. Он показывает себя высококлассным выживальщиком, невероятно сильным и мужественным человеком, великолепным воином, который при этом сведущ в колдовстве. Кажется, что его невозможно победить. Однако в финале своей истории он встречает ведьму Хурид, которая дважды проклинает Греттира.

В первый раз она делает это в прозаической форме и проклятие не дает нужного эффекта. Во второй раз ведьма вырезает руны на коряге, окропляет их своей кровью и шепчет над ними заклинание, отправляя по воде в сторону Греттира. Позже Силач отталкивает корягу, обуянный дурным предчувствием. Вскоре он сильно заболевает и совсем не может защищаться, когда на него с братом нападают враги. В итоге Греттир гибнет.

Эта история наглядно показывает, что даже самый сильный воин, с которым никому не справиться в бою, может быть погублен немощной старухой, если она знает заклинания и руны. «Сага о Греттире» в очередной раз подтверждает, каким могуществом обладали скальды и эрили в культуре средневековых скандинавов и исландцев.

Деконструкция нида (висы-проклятья) в контексте магического мировоззрения древнескандинавского общества

Основываясь на вышеприведенных примерах, мы можем смело утверждать, что в скандинавском обществе существовала живая традиция речевых проклятий. Плюс рунические проклятия, которые, насколько нам известно, часто объединялись с устными формулами. При этом недостаточно было просто знать начертания рун и словесные формулы. Требовался буквально дар Одина/Браги, выраженный в умении интуитивно подбирать руны по ситуации и на ходу слагать висы.

Это не могло не влиять на восприятие скальдов и эрилей. То есть сам факт существования этих людей менял поведение их окружения. Во всех сагах, где поэт прилюдно использует нид, остальные либо ощущают страх, либо как минимум начинают действовать осторожнее. Причинить вред скальду в том или ином виде считалось большой ошибкой с далеко идущими последствиями. С другой стороны, нам неизвестны случаи, когда сами скальды выступали инициаторами таких сюжетов. То есть они, что называется, не лезли на рожон и никого не провоцировали, а ниды были заслужены их врагами.

Конечно, мы видим здесь так называемое магическое мировоззрение, о котором Зигмунд Фрэйд в работе «Тотем и табу» писал следующее:

У примитивного человека имеется громадное доверие к могуществу его желаний. В сущности, всё, что он творит магическим путём, должно произойти только потому, что он этого хочет.

Насчет примитивности я бы поспорил, но сейчас это неважно. Важно, что во многих древних культурах мы встречаем сюжеты с предсказаниями, которые сбываются после того, как о них узнают. А попытка изменить будущее обычно не приводит к требуемому результату. Так же с нидами – произнесение нида скальдом и его осознание врагом приводит к тому, что нид исполняется. Но акт воплощения произнесенных слов, как результат веры в это жертвы, не всегда буквален.

В данном контексте любопытны эпизоды из древнескандинавских текстов, где жертва нида пытается как-то повлиять на скальда, чтобы избежать исполнения проклятья. Мы знаем несколько примеров, когда проклятье было озвучено, и хотя оно не было исполнено, его автор все равно достигал своей цели. Это ставит перед нами закономерный вопрос о том, могло ли проклятье изначально являться попыткой запугать жертву и получить желаемое без реального стремления нанести вред? То есть действительно ли скальд хотел исполнить то, о чем говорил, или магия как раз заключалась в том, что угроза приводила к желаемому результату без воплощения в жизнь?

Чтобы понять это, я предлагаю рассмотреть два текста. Первый – «Поездка Скирнира» из «Старшей Эдды». По сюжету мифа, слуга вана Фрейра по имени Скирнир оправляется к великанше Герд, чтобы сделать ее супругой своего господина. Ни в этом тексте, ни в любом другом мы не находим указаний на природу Скирнира (хотя сам он утверждает, что не является асом, ваном или альвом). Вероятно, он мог быть смертным (например, у Тора были смертные слуги Тьяльви и Рёсква). В любом случае Скирнир подчиняется Фрейру, одному из главных богов скандинавского пантеона. При этом Фрейр исключительным образом доверяет Скирниру, потому что дает ему в дорогу своего магического скакуна, способного попасть в мир йотунов, а также свой меч.

Сначала Скирнир пытается буквально купить Герд. Он предлагает ей одиннадцать золотых яблок (вероятно, имеются ввиду яблоки Идунн, супруги Браги, которые даруют вечную жизнь). Затем он готов подарить великанше волшебное кольцо Драупнир, из которого каждую девятую ночь возникает восемь точно таких же золотых колец. Герд отказывается от даров. Тогда Скирнир обещает убить её и отца девушки, великана Гюмира. Наконец, он говорит, что может насильно забрать её, превратить в чудовище и посадить на краю Хельхейма. Когда все это не дает эффекта, Скирнир произносит:

Хримгримнир турc
За решетку смерти
Посадит тебя;
Тролли напоят
Тебя под землею
Козьей мочой;
Вкуснее питья
Ты не получишь,
Не по воле твоей,
Но по воле моей!
Руны я режу –
«Турc» и еще три:
Похоть, безумье и беспокойство;
Но истреблю их,
Так же как резал,
Когда захочу.

Слуга Фрейра произносит нид и режет соответствующие руны. Однако тут же добавляет, что по своему желанию может сокрушить руническую надпись и отменить проклятье, превратив его в сделку. «Поездка Скирнира» вызывает у исследователей больше вопросов, чем любой другой текст. Имели место попытки увидеть здесь отсылки к культу плодородия Фрейра (Магнус Ольсен), а также к иерогамии – священному браку между божествами (Урсула Дронке). При этом хотя считается, что сам текст довольно поздний и был создан под мощным влиянием христианства, проклятье, которое занимает здесь центральное место, однозначно отсылает к реальной магической традиции.

Сейчас одной из доминирующих точек зрения является версия Терри Ганнела, который предположил, что «Поездка Скирнира» была не просто сагой, а представлением, совмещенным с ритуалом. Эта версия породила другую, согласно которой перед нами иллюзия внутри иллюзии. Как рассказик играет в представлении Скирнира, так и сам Скирнир играет перед Герд скальда и эриля, лишь пугая её, но в действительности не намереваясь накладывать никаких проклятий. Великанша отказывается от невероятных богатств, она не боится своей смерти и смерти близких. Но нид-проклятье ужасает её настолько, что она сразу согласна на всё.

То есть Герд определённо верит Скирниру, но верим ли ему мы? Чтобы лучше разобраться в ситуации, рассмотрим ещё один пример. В «Саге о Боси и Херрауде» есть ситуация, аналогичная проклятью Скирнира, направленному на Герд. По сюжету, ведьма Бусла приходит к постели конунга Хринга, который намеревается казнить Боси, сына Буслы, и собственного сына Херрауда. О Бусле мы знаем, что она была «сведуща в чарах» и хотела учить этому своего сына, но тот отказался, мотивируя своё решение тем, что тогда люди будут говорить, будто он всего добился обманом.

Дальше, когда Боси попадает в немилость конунга, Бусла приходит к королю и произносит «Мольбу Буслы». Несмотря на название, в действительности речь ведьмы является нидом. Причем автор, записавший сагу, будучи христианином, дает комментарий о том, что в речах ведьмы «много злых слов и их нет нужды произносить христианам», поэтому он приводит только часть нида. Вот несколько строк:

Духи заблудятся,
сбудется страшное,
дрогнут утёсы,
мир обезумеет,
погода испортится,
сбудется страшное,
коль ты, конунг Хринг,
мира с Херраудом
не заключишь
и Боси не выручишь.
Так я на грудь
тебе надавлю,
что твоё сердце
сгложут гадюки,
уши твои
никогда не услышат,
очи твои
наизнанку повывернет,
коль не поможешь
выручить Боси,
не укротишь
к Херрауду ненависть.

Как и Герд, конунг до последнего не соглашается принять условия, которые ему навязывают. Однако он меняет своё мнение после заключительной части нида и клянется помиловать Боси с Херраудом. Только после этого ведьма исчезает, говоря, что проклятье не подействует на конунга, если он сдержит клятву.

Обратите внимание, Бусла произносит нид в лицо конунгу, находясь у его постели. Каким образом она пробралась к нему в спальню – не раскрывается, но сам факт должен указать нам на том, что ведьма действительно владеет сверхъестественными силами. Тут мы видим сразу несколько важных моментов. Момент первый – Скирнир сумел застать Герд врасплох и общался с ней наедине, точно так же поступила Бусла. Видимо, в обоих случаях это было условием успешности нида (хотя в иных текстах вроде рассказа «О Торлейве Ярловом Скальде», нид произносится традиционным образом – во всеуслышание).

Момент второй – само название нида «Мольба Буслы» говорит о том, что имеет место обращение к высшим силам. То есть успешность проклятья, по всей видимости, определяется не только тайными знаниями ведьмы, но также её сверхъестественными покровителями.

Третий момент – автор текста каждый раз отказывается цитировать слова Буслы полностью, мотивируя это тем, что ее проклятье в дальнейшем стало широко известно и ни к чему хорошему не привело. Эти слова явно направлены не на персонажей, а на тех, кто знакомится с текстом. То есть, как и в случае с «Поездкой Скирнира», мы видим явную попытку вызвать эмоциональный отклик у читателя. Точно так же поступил автор истории о Торлейве – он процитировал только часть нида.

Конечно, мы вправе предположить, что нежелание вставлять в текст полные цитаты оригинальных скальдических произведений может являться отражением христианского благочестия. Тем не менее, многие исследователи (например, Анна Соловьева) уверены, что авторы-христиане, которые записывали саги, верили в силу проклятий и не хотели способствовать распространению колдовства. А даже если у них самих этой веры не было, они явно пытались возбудить ее в читателях.

«Сага о Боси и Херрауде» не была так глубоко исследована, как «Поездка Скирнира». Отчасти потому, что если история слуги Фрейра явно древняя и имеет мощную мифологическую основу, то сюжет Буслы и конунга куда более поздний. Хотя рассказ датируется XVвеком, предполагается, что его отдельные фрагменты чуть более ранние. То есть в данном случае текст испытал на себе сильное влияние христианства.

Тем не менее, в «Саге о Боси и Херрауде» есть моменты, типичные для скальдической прозы. Например, мы уже видели образ женщины, которая проклинает сильного воина («Сага о Греттире»), есть и реальные подтверждения таким явлениям. Пример – ведьма по имени Рагнхильд Тригагас из Бергена (Норвегия) была осуждена и казнена в 1324 году за то, что проклятьем пыталась разрушить брак мужчины, которого любила. То есть строки самого нида в истории Буслы оригинальные, что подтверждено лингвистами, включая Лоренцо Галло.

Возвращаясь к сюжету рассказа, мы видим, что у конунга Хринга всего три варианта действий. Первый вариант – отказать ведьме и получить проклятье. Второй вариант – разгадать руническую загадку, которая Бусла приводит в заключительной части нида. Третий вариант – согласиться на её условия. Конунг отказывает ведьме довольно неуверенно, загадку он даже не пытается разгадать, а после произнесения заключительных слов он уже готов подчиниться.

Истории Скирнира и Буслы показывают нам, как обладатель тайных знаний якобы отменяет собственное проклятье и фактически добивается желаемого не магической силой, а убеждением, замешанном на страхе и безоговорочной вере в то, что в противном случае нид сбудется. То есть Скирнир и Бусла ломают волю жертв, не оказав на них никакого сверхъестественного влияния. Всё это говорит о том, что в культуре древних скандинавов сила слов не подвергалась сомнению. Словам скальдов, эрилей и ведьм верили уже только потому, что эти слова были произнесены. Воистину, это великолепная демонстрация всей мощи магического мировоззрения в его практическом аспекте.

Логика и методология нида: язык магии – язык страха

Первым исследователем, который заговорил об этом аспекте нида, стала Урсула Дронке. Она обратила внимание на то, что в «Поездке Скирнира» Герд является йотуном, но слуга Фрейра относится к ней, как к обычному человеку. И на страхах он играет вполне человеческих. Очевидно, это важный аспект мистификации – чтобы угрозы персонажа были понятны аудитории. Дальше эту мысль развивал уже Джозеф Харрис, который градировал угрозы Скирнира. На самом деле никаких градаций не надо, молодой девушке страхи Герд абсолютно понятны. И не имеет значения, кто она – смертная из Мидгарда или великанша из Йотунхейма.

В ситуации с Буслой и Хрингом сверхъестественные персонажи не фигурируют, но Хринг – конунг, он могущественный правитель. Понятно, что его жизнь сильно отличается от жизни обычного человека, но вот его страхи – это страхи любого мужчины. Хотя Бусла говорит совсем не те слова, какие есть в ниде Скирнира, паттерны угроз совершено одинаковые, вероятно потому что фундаментальные. Предлагаю разобраться в них подробнее.

Во-первых, угрозы здоровью конунга Хринга начинаются еще до того, как Бусла читает нид. Потому что когда она входит к нему в спальню, он понимает, что не может двигаться. Дальше ведьма начинает нид и говорит об угрозах зрению, слуху, сердцу конунга. Затем пророчит опасность от стихий, животных, сверхъестественных сущностей. Наконец, Бусла говорит, что Хринг потеряет свою власть и в финале «добивает» его тем, чего больше всего боятся многие мужчины:

Будешь в постели
Спать как на углях,
На месте почётном
Сидеть как при качке;
Покажется хуже
Дальше намного:
Захочешь с девицей
Как муж позабавиться –
Собьешься с пути.
Продолжить ли перечень?

Аналогичным образом Скирнир начинает свой нид с угроз, касающихся физического здоровья Герд. Хотя еще до того, как озвучить проклятье, он просто угрожает девушке мечом. Дальше слуга Фрейра говорит, что Герд не сможет наслаждаться никакой пищей, станет уродливой, начнет болеть. Обратите внимание – первые угрозы конунгу касаются слуха и зрения, ведь для него как воина и правителя это критически важно. Но Скирнир говорит о том, что отберет красоту великанши, и для девушки эта угроза звучит куда страшнее, чем для мужчины.

Тем не менее, и конунг и великанша оказываются достаточно стойкими, чтобы отказать своим противникам, несмотря на угрозы физического характера. Тогда Скирнир и Бусла переходят к следующему уровню нида. Ведьма сулит, что после смерти Хринг окажется в Хель, где его тело будут глодать псы, а душа подвергнется страшным мукам. Но это проклятье важно правильно понять – для конунга самой страшной угрозой становится тот факт, что его воля не будет иметь никакого значения. Это выражается в том, что он попадает в Хель, несмотря на статус воина и правителя. То есть если ведьма приводит нид в исполнение, ему не видать Вальхаллы или Фольквангра. Именно после этих слов Буслы Хринг соглашается на её условия.

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Контекст

К 009.М31 галактика пылала со всех концов и в Империуме почти не осталось мест, не затронутых братоубийственной войной легионов. Дело усложнял Гибельный шторм, который Эреб начал создавать на Калте, а завершил Лоргар на Нуцерии. При этом нельзя сказать, что предатели имели тотальный успех на каждом фронте. Расколотые легионы и Черные Щиты разоряли тылы Хоруса, тогда как лояльные флоты сковывали значительные силы примкнувших к нему легионов. Интенсивность столкновений постоянно нарастала.

Но даже в этом хаосе нашлись миры, которые война не коснулась напрямую. Среди них были такие, которые до сих пор не выбрали сторону. Рационализм, страх, собственные представления о чести, верность клятвам – у планет и их лидеров могли быть разные мотивы, но порой эти мотивы вступали в конфликт друг с другом. В связи с чем некоторым мирам действительно удалось сохранять нейтралитет на протяжении всей гражданской войны. Тогда как другие просто не проявили себя в достаточной степени, чтобы оказаться втянутыми в полномасштабное столкновение. Одним из таких миров была Ксана.

На краю галактики

Система Ксана-Вицидакс находится в секторе Вицидакс Туле в Сегментуме Пацификус и включает пять миров, но стратегическую ценность представляет только один из них – Ксана II, мир-кузница. У планеты есть собственная луна – Ксана-Тифон, на которой располагалась экспериментальная лаборатория и исправительная колония. Интересно, что Ксана-Тифон являлась карликовой планетой, изначально ее называли Ксана V. Позже Механикум переместили ее к Ксане II, сделав спутником.

К моменту начала Ереси Ксана относилась к мирам-кузницам класса Ультима II, то есть представляла собой одно из самых мощных военных производств в Империуме. В Сегментуме Пацификус у него не было аналогов. Механикум колонизировали этот мир в глубокой древности, отстроив на нем колоссальные мануфактории. Также они контролировали бессчетное множество спутников по всей системе и в поясах астероидов.

Интересный факт – Ксана IIвращалась не вокруг местного солнца, а вокруг газового гиганта макрокласса Ксана I. То есть технически она сама являлась луной, но в каталогах классифицировалась как мир-кузница и часто называлась именно планетой.

На имперских картах Ксана II была помечена как Оццидентеум Туле, так обозначались последние крупные порты по краям галактических рукавов. За системой Ксаны начиналась межзвездная бездна. Но в Имперском Флоте Ксану II называли иначе – Порт Костей. Не вполне понятно, что это значит. Некоторые хронисты полагают, что название порта – отсылка к костяно-белым одеяниям местных магосов, которые далеко не во всем были ортодоксальны.

Здесь никогда не размещался контингент Астартес или представители Имперской Армии. Более того – Ксана действовала автономно и официально дистанцировалась от Марса, что являлось нонсенсом. Император это допускал и не трогал Ксану, которая исправно снабжала его флоты и армии передовыми образчиками самых смертоносных вооружений, а также боеприпасами и даже пищей.

Считается, что будучи великолепными дипломатами, правители Ксаны на встрече с эмиссарами Империума без лишних вопросов согласились присоединиться, но именно к Терре, а не к Марсу. С чем связана их обособленность – мы не знаем, и вряд ли это станет когда-нибудь известно. Ксана гордилась своей независимостью, а Марс всегда точил на нее зуб, не в силах противостоять столь крупному и влиятельному миру-кузне, которому покровительствовал Тронный мир.

Относительно поисков и открытия Ксаны в период Великого крестового похода можно собрать много интересных и противоречивых фактов. Поиски марсианских колоний в этом регионе космоса велись еще в начале 800-х годов М30. Но Ксану долго не могли обнаружить. В обрывочных сведениях, которые отыскали вольные торговцы, говорилось о колоссальной межзвездной империи, тогда как другие упоминали лишь небольшой аванпост на самом краю галактики.

В некоторых источниках утверждалось, что Ксаной правят лорды-киборги, в других – что лидеры империи давно мертвы, но их сознания переплелись между собой, превратившись в чуждый сверхразум. Были найдены еще десятки легенд и все отличались между собой. Неизменным оставалось название – Ксана, а также тот факт, что изначально колония была человеческой и пережила Эру Раздора благодаря технологиям Золотого Века.

Учитывая эти сведения, нет ничего удивительного в том, что Ксану искали упорно. Ее искали все – терранские флоты, вольные торговцы, пираты и авантюристы, Марс. Но куда важнее другое. Кельбор-Хал, генерал-фабрикатор Красной планеты, естественно заинтересовался легендами о Ксане. Однако проблема заключалась в том, что архивы Марса не сохранили вообще никаких сведений о своих колониях в этом регионе космоса. Кельбор предположил, что Ксану основал Ковчег, который сбился с курса. Такова была его официальная позиция, хотя многие не сомневались – Хал что-то скрывал от Терры.

Император же о своих мотивах вообще не высказывался. Он просто направил в этот регион множество исследовательских зондов, вслед за которыми пошли уже упомянутые вольные торговцы, авантюристы и эксплораторские флоты. Есть версия, о которой не принято высказываться слишком громко. Согласно этому предположению, Император искал на Ксане одного из своих потерянных сыновей. Возможно даже, что он его нашел, но сведения об этом либо стерли из хроник, либо никогда в хроники не заносили.

По некоторым данным район, где предположительно находилась полумифическая кузница, искали несколько десятилетий и почти все флоты, посланные на ее поиски, не вернулись. Ксану открыли случайно в 843.М30. Галеас вольного торговца Касилиды Де’Аньясье бился с корсарами фра’алов и заблудился на самом краю галактического рукава. Галеас с разрушенным навигационным оборудованием шел вслепую, пока не наткнулся на три корабля-автоматона. Вольный торговец никогда не видела таких судов, поэтому решила, что перед ней ксеносы и уже готовилась к своей последней битве.

Но неожиданно с ней связались и предложили дипломатический союз между Империумом Человечества и «суверенной кузницей Ксана». То есть ксаниты знали об Императоре и терранской экспансии. Остается непонятным, почему они не пошли на контакт раньше? Неужели Ксана считала, что ее не отыщут? Это предположение кажется маловероятным. Так что, по всей видимости, у правителей мира-кузни были иные планы.

Так или иначе, корабли-автоматоны отбуксировали галеас Де’Аньясье на Ксану II, починили и оснастили уникальными технологиями, которые позволили вольному торговцу вернуться на Терру гораздо быстрее, чем это было возможно благодаря типовому варп-приводу. Позже Касилида расскажет, что лидеры Ксаны отнеслись к ней с большим уважением. Сам мир-кузню она назвала «маяком на краю ночи» и отметила, что по своей мощи она не уступает Марсу. Конечно, это было преувеличение, но не без существенной доли истины.

Дальше, как я уже отметил, между Ксаной II и Террой был заключен договор, который никак не касался Красной планеты. Прибывшие эксплораторы обнаружили удивительный мир, который представлял собой нетипичную кузню, потому что, несмотря на колоссальные производственные мощности, на Ксане сохранилась значительная часть исходной биосферы. Многие регионы были сильно заражены, однако не только местное население, но также прибывшие сюда люди могли свободно находиться на поверхности без негативных последствий для здоровья.

52% Ксаны IIзанимали океаны с высоким содержанием солей, на остальных 48% располагались 16 условных материков, плюс десятки архипелагов и отдельных островов. Болотистые джунгли, тундра, тайга, высокогорье – на Ксане были представлены практически все типы местности. Вскоре стало ясно, каким образом мир сохранил почти первозданный облик. Оказалось, что на поверхности лишь 17% площади занимали искусственные объекты. Почти вся инфраструктура кузниц и мануфакторумов располагалась под землей и под водой.

Несколько десятков крупных кузниц соединялись между собой сетью пещер, отчасти естественного происхождения, отчасти проложенных специально для этой цели. Уникальность мира также заключалась в том, что флора и фауна подземных и подводных локаций каким-то образом адаптировалась к промышленному загрязнению. Благодаря этому Ксана не только была полностью независима в сельскохозяйственном плане, но также могла экспортировать пищу в больших объемах.

Тем не менее, к тому моменту, когда Ксана заключала союз с Империумом, ее собственные ресурсы, необходимые для работы мануфакторумов, подходили к концу. По всей видимости, это объясняет, почему кузница пошла навстречу Терре. Ей требовались внешние поставки. Она могла начать грабить другие планеты, но тогда столкновение с человечеством вылилось бы в конфликт, в котором ксаниты не смогли бы победить. Хотя нужно признать, что их боевая мощь впечатляла.

Нам известно, что в скором времени после того, как Ксана вошла в состав Империума, человечество столкнулось с Рангдой. Тагмата Ксаны в полном составе участвовала в этом конфликте. Известно, что ксаниты понесли ужасные потери, сражаясь на передовой, а под конец этого столкновения они приняли участие в ксеноцидах Рангды. Третий автоматон девятой манипулы НурØ-CI прошел все три Рангданские кампании. Считается, что он сумел собрать уникальные сведения о Рангде, но они никогда не раскрывались. Автоматон был заперт в лабораториях Ксаны и больше не покинул их.

Тёмное согласие

Несмотря на отчет вольного торговца и результаты первых миссий на Ксану, у многих в Империуме появились серьезные сомнения в необходимости такого союза. Конечно, громче всех кричал Марс, который не мог позволить существование столь могучей, но независимой кузницы. С другой стороны, их можно понять – это был первый и единственный мир Механикум, который успешно пережил Эру Раздора, но о котором не упоминал ни один архив.

Дело в том, что все кузницы, основанные Ковчегами Механикум, либо поддерживали связь с Марсом во время Долгой Ночи, либо погибли. Лишь в отдельных случаях эти миры не контактировали с Красной планетой до своего повторного открытия. Однако Марс в любом случае всегда знал, где такие миры искать. Разумеется, помимо колоний, основанных Ковчегами, таких как Люций, существовали небольшие аванпосты вроде Калиббракса. О них Красная планета могла не знать. Вот только Ксана была совсем не аванпостом.

Взглянув на предоставленные ему сведения, Кальбор-Хал увидел мир-кузню, который производил в разы больше, чем потреблял. Ксана II подтащила к себе несколько десятков планетоидов, чтобы выработать их ресурсы и превратить в поле астероидов. Они даже создали собственный Легион Титанов, не говоря о мощнейшей Тагмате. Плюс великолепный пустотный флот. Прибывшие на Ксану аналитики Марсианского жречества не видели в подтвержденных данных никакого смысла – Ксана безупречно следовала Машинному культу, но не имела связей с Марсом в прошлом и не собирались налаживать их теперь. Позже один военный аналитик Терры в своем отчете написал следующее:

Ксана – это дар, слишком совершенный, чтобы ему доверять; это либо наша величайшая удача в час войны, либо змея, которая только ждет, чтобы укусить нас. Разум мой надеется на первое, но душа предупреждает о втором.

Ксаниты расплывчато рассказывали о своем прошлом, якобы они сами не знали, когда их мир колонизировали. Наличие могучей армии они объяснили тем, что во время Эры Раздора им приходилось часто противостоять ксеносам. Чтобы убедиться во всем этом, Кельбор-Хал потребовал доступ к инфопучкам храмов-кузниц, но получил отказ. До момента заключения союза с Террой, Ксана II вела себя уважительно, но сдержано, давая понять, что она не хочет войны, но отдаваться в рабство не намерена.

Что касается Императора, он рассматривал все варианты, включая военный захват Ксаны. После проведенных расчетов аналитики пришли к выводу, что потребуется один полный легион Астартес, несколько Легионов Титанов и сотни тысяч ауксилариев. Учитывая, что стоял 846 год М30, собрать такую силу было крайне проблематично. Особенно если учесть, что именно тогда начиналась первая Рангданская кампания. Столкнувшись со своим величайшим врагом, Империум не мог позволить себе сражаться с миром-кузницей, которая потенциально может стать союзником.

В этих условиях и был заключен договор. Выше я уже коснулся его. Ксана II с этого момента контролировалась Террой и номинально – Марсом. Но лишь номинально, фактически ксаниты указали в договоре, что предоставят Красной планете только те данные и технологии, какие сочтут нужными. Естественно, нужными не сочли вообще никакие данные и технологии. Зато терранские флоты получали оружие и боеприпасы в полном объеме. Плюс к тому Ксана обязалась придерживаться всех ограничений, которые Император наложил на Механикум согласно Олимпийскому Договору.

Империум со своей стороны обязался направлять на Ксану требуемые ей ресурсы, а также рабочих и специалистов для мануфакторумов. Этот договор подписал лично Император, хотя Кельбор-Хал решительно протестовал. Несмотря на подозрения, далекий мир-кузня в полной мере выполнял свои обязательства. Когда началась первая Рангданская, Император потребовал помощи от Ксаны. Она прислала полную Тагмату и два легиона Титанов – Легио Вультрум (Кровавое Воронье) и Легио Киданос (Смертный Крик).

Так как о конфликте с Рангдой сохранилось очень мало сведений, мы не можем точно сказать, в каких столкновениях участвовали ксаниты. Согласно фрагментарным архивам, они бились по всему фронту в Звездах Ореола и позволили Империуму победить в десятках жестоких сражений. Войска Ксаны противостояли Рангде плечом к плечу с Первым легионом. Тогда и Первый и Тагмата Ксаны понесли страшные потери. На самом деле, многие хроники отмечают этот важный момент – Ксана действительно помогла переломить ход первой, самой тяжелой Рангданской кампании в пользу Империума. Но заплатила за это жестокую цену.

Легион Льва Эль’Джонсона десятилетиями восстанавливался после искоренения Рангды. Ксана прошла тот же путь. Ближе к финалу Великого крестового похода это был по-прежнему сильный и независимый мир, однако его военная мощь не шла ни в какое сравнение с возможностями, которые были у Ксаны изначально. Многие полагают, что здесь не обошлось без кулуаров. Якобы Император или Лев по его приказу намеренно бросал ксанитов в самые суровые схватки, чтобы нанести Тагмате и ее Легионам Титанов максимальный урон. Если это так, мы никогда не узнаем правды. Но неоспорим тот факт, что Ксана не успела полностью восстановиться к Ереси Хоруса.

Тем не менее, в последующие за Рангдой десятилетия Ксану II никто не трогал. В том смысле, что Император больше не требовал от ксанитов участвовать в крупных конфликтах, а посягательства Кльбор-Хала сдерживала Терра. Тронный мир доверял кузнице и никому не позволял провоцировать её. Конечно, свою роль сыграл и тот факт, что Ксана находилась далеко от Сегментума Солар и ее было сложно контролировать.

Великий крестовый поход продолжался, но слухи о Ксане II никуда не делись. Техножрецы в разных уголках галактики по-прежнему перешептывались о ее темных секретах, технологиях эры ТЭТ и даже о запретных экспериментах. Но никто не посмел бы обвинить Ксану в техноереси, она свободно допускала к себе имперских инспекторов, которые раз за разом ничего не находили. Тем не менее, последующие события показали, что некоторые члены Водианской Консистории, правящего синода Ксаны, действительно нарушали законы Империума и Марса. Это касается в первую очередь архимагосов Райджану Сарумского и Крат’мау’кора Восского.

Предтечи конфликта

Водианская Консистория в начале Ереси самоизолировалась и заявила о том, что война между Астартес – это внутренняя проблема вооруженных сил Великого крестового похода, в которую Ксана не имеет права вмешиваться. Еще до того, как разразился Гибельный шторм, кузница прервала поток грузовых судов к флотам предателей и лоялистов. Позже она тоже никуда не посылала свои корабли, хотя этот регион космоса оставался относительно стабильным.

Воитель просил, требовал и угрожал. Терра просила, требовала и угрожала. Обе стороны получили учтивый, но безальтернативный ответ. Курьерский варп-зонд Ксаны достиг ближайшего лояльного порта в 006.М31, а ближайшего порта предателей – в 007.М31. Ксану можно было ненавидеть и обвинять в чем угодно, Водианскую Консисторию это не волновало. При этом Консистория заявила Терре и Воителю, что уже направляла им пустотные караваны, но те погибли в пути. Оба сообщения были совершенно идентичны, поэтому стороны заподозрили Ксану в том, что она намерена стать третьей силой в этой войне.

Подозрения подтвердились в 008.М31, когда Тагмата Ксаны II атаковала Могилу Гильдийцев в Секторе Вицедакс. Этот мир тогда блокировали силы предателей, которых Тагмата разгромила и оттеснила прочь из системы. Но люди на поверхности Могилы недолго радовались избавлению. Тагмата атаковала лояльных защитников, уничтожила местное ополчение, собрала с планеты редкие ресурсы и технологии, а затем отбыла прочь, оставив после себя лишь дымящиеся руины.

Шли годы, Ксана периодически разоряла соседние миры и укрепляла собственный флот. Шпионы донесли Воителю и Сигиллиту, что в системе за это время был создан колоссальный склад боеприпасов. По всей видимости, Ксана проводила некие тайные разработки, создавая новое оружие. Казалось, что мир-кузница готовит почву для поддержки одной из сторон, но не было никаких указаний на то, кому именно Ксана собирается присягнуть. Дальше происходит сразу несколько событий.

Рогал Дорннаправляет на Ксану IIпослание, официально объявляя ее Трайторис Пердита и тем самым делает её законной целью для любого лояльного флота. Статус предателя для мира-кузни означал смертный приговор. Одновременно Сигиллит отравляет на Ксану собственных шпионов, которые доносят до Консистории альтернативное предложение – кузница официально заявляет о своей верности Трону, взаимен приказ Дорна аннулируется и на Ксану приходит лояльная поддержка. Однако Воитель также направил своих эмиссаров с куда более любопытным предложением.

Хорус Луперкаль, как всегда, продемонстрировал свой стратегический гений. Он знал о послании Дорна, но ему не было известно о планах Сигиллита. Тем не менее, Воитель понимал, что на Ксане не примут техножреца, высокопоставленного Астартес или любого другого военного лидера. Поэтом он послал к ним жреца Давинитского, которого звали Унвакар Нун. Он прибыл в странном плаще из перьев и предложил Ксане то, чего она не ожидала.

К тому моменту у Хоруса уже был опыт работы с мирами-кузницами, которые изначально не определились, какую сторону выбрать. Как минимум это Сарум и Циклотрат. Обе эти кузницы никогда не были также горделивы и независимы, как Ксана, однако не особенно цеплялись за связи с Марсом, предпочитая хоть какую-то обособленность. Поэтому Сарум и Циклотрат получили от Луперкаля простое обещание – собственные звездные империи.

То же самое Унвакар Нун предложил Рейджану, который на тот момент являлся лидером Водианской Консистории. Нун сказал, что Хорус строит Новый Империум и Ксана может стать его полноценным союзником, а не вассалом, как это было раньше. Воитель снял все запреты и готов был передать в собственность ксанитов любые технологии или ресурсы, которые им нужны. Они могли свободно экспериментировать, не боясь возродить ужасы Долгой Ночи. И главное – Ксана могла взять под контроль соседние системы, все, до которых сможет дотянуться и которые сумеет контролировать.

Тот факт, что ближайшие системы располагались за сотни световых лет от Ксаны, Райджана особенно не волновал. Он согласился на основные позиции предлагаемого договора, но с нюансами все оказалось сложнее. Переговоры затянулись, причем в то же время Райджан встречался с посланниками Сигиллита, не отказывая им напрямую. Таким образом, Ксана долгое время общалась с обеими сторонами конфликта. Причем Малкадор в итоге предложил почти те же условия, что и Воитель.

Ординатусы Ксаны

Орудия класса «Ординатус», с которыми традиционно работали техножрецы Ордо Редуктор, представляли собой боевые платформы колоссальной мощи. Каждый из ординатусов был уникален. Их вооружали циклонными излучателями, радиационными воспламенителями, магналучевыми копьями и другими типами оружия, которые ни один другой вид наземной техники не мог использовать, включая Титанов.

Все ординатусы делились на два типа – примарис и минорис. Примарисов было очень мало, примеры этих орудий из эпохи Ереси – «Марс» и «Эндимион». Ординатусов-минорис было больше, но все равно их могли создавать, обслуживать и использовать только самые могущественные миры-кузни, да и то они имели не более одного-двух орудий. Но Ксана предложила Воителю сразу три ординатуса-минорис класса «Улатор». Они несли звуковое оружие, которое по своей мощи значительно превосходило ординатусы с Диамата, полученные Железными Воинами.

Эти убийцы Титанов и разрушители ульев назывались «Митра», «Непута» и «Ашура» в честь древних терранских божеств. Столь невероятный подарок должен был продемонстрировать Воителю абсолютную верность Ксаны и заодно показать, что Марс – далеко не самый его сильный союзник. Ведь Кельбор-Хал не вручал Хорусу ничего подобного, храня собственные ординатусы как зеницу ока. По всей видимости, Водианская Консистория метила на позиции Красной планеты в Новом Империуме.

Война на пороге

После того как давинитскому жрецу все же удалось согласовать с Райджаном детали договора, Хорус направил на мир-кузню Раксала Караддона, одного из своих самых верных сыновей. Караддон был умелым воином и жестоким лидером, он получил звание капитана после истребления лоялистов на Исстване III. Позже он отличился во время Резни в Зоне Высадки и провел несколько десятков успешных операций в Сегментуме Обскурус. Этому воину благоволил сам Воитель.

Грозная слава Раксала опережала его. Выбор Караддона в качестве эмиссара Хоруса был честью для Ксаны и одновременно демонстрацией незавидной альтернативы. Капитан командовал гранд-крейсером «Цикатрикс Тираннис», который Сыны Хоруса захватили в битве за Порт-Пасть. Эскорт «Цикатрикса» составляли восемь фрегатов и четыре пустотные базы класса «Исос». Плюс несколько десятков военных транспортов, которые везли на Ксану ответный дар Воителя – останки лояльных Астартес и их техники с Исствана III, Исствана V, Аутосарата, Момеда и десятков других мест, где развернулась братоубийственная бойня.

Все это отнюдь не было мусором с поля битвы. Останки легионеров и их техники могли открыть немало технологических и генетических тайн тому, кто сумел бы их расшифровать. Многие техножрецы с легкостью отдали бы свою верность за такой подарок.

Но как только флот Караддона подошел к орбите Ксаны I, в опасной близости от гравитационной тени планеты реальность разошлась по швам. Из Имматериума явился еще один флот, куда более грозный. Авгуры машины-разума Ксаны мгновенно просканировали прибывшие суда и присвоили им высший уровень опасности. Флот принадлежал лоялистам, он насчитывал несколько десятков боевых кораблей, включая как минимум пять пустотных левиафанов капитального класса. Самым мощным из них являлся «Амфион», боевая баржа типа «Глориана».

Но то был лишь авангард. Вслед за ним из варпа вышли новые суда, включая десятки транспортников. Машине-разуму Ксаны потребовалось меньше секунды, чтобы идентифицировать их как брандеры, корабли-самоубийцы, трюмы которых забили взрывчаткой. Техножрецы, получив данные от авгуров, дважды перепроверили их и вернули машине-разуму в виде директивы, предписывающей обрушить на атакующий флот всю мощь внутрисистемной обороны мира-кузни.

Рогал Дорн сделал свой ход. Он решил, что если Ксана не достанется Терре, слишком рискованно оставлять ей нейтральный статус, который в любой момент может измениться и тогда у Тронного мира появится еще один могущественный враг. По мнению Преторианца Терры, потеря нескольких капитальных судов и серьезный урон одному из его флотов стоил того, чтобы не позволить Луперкалю завладеть орудиями Ксаны. И тут с выводами Дорна сложно не согласиться.

Битва левиафанов

В ответ на прибытие лоялистов из недр газового гиганта Ксана I поднялись разумные корабли-ликвидаторы, по вооружению примерно соответствовавшие имперскому фрегату. Их поддержали мощные орудийные платформы, управляемые машинным разумом оборонительной сети ксанитов. Одновременно военные корабли Ксаны – Ковчеги и штурмовые транспорты – на полной скорости направились к вражескому флоту.

Разум-машина мира-кузницы действовал безупречно, не теряя ни мгновения на лишние размышления, которые могли бы возникнуть у смертных, даже аугметированных. Это позволило внутрисистемной обороне среагировать быстрее, чем ожидал атакующий флот. Несмотря на то, что навигаторы лоялистов сумели выйти в считанных часах, а не днях от Ксаны II, суда Механикум успели настичь их в момент столкновения с кораблями-ликвидаторами на орбите Ксаны I. Таким образом терранцы оказались в смертельных тисках.

Ликвидаторы и орудийные платформы сделали первый залп и в сторону лоялистов понеслись сотни противокорабельных торпед. Через несколько секунд вторая волна снарядов ударила с поверхности Ксаны II. Затем казавшиеся безжизненными луны, окружавшие газовый гигант, вывернулись наизнанку – оказалось, что это автономные боевые сервиторы, пустотные кракены, убийцы судов капитального класса. И вся эта мощь двинулась навстречу имперскому флоту безупречно рассчитанным строем, у которого не было слабых мест.

Едва авгуры Сынов Хоруса засекли лояльные корабли, они тут же связались с Ксаной II, чтобы понять, не ведет ли Райджан двойную игру. Но когда мир-кузница ударил в ответ, сомнения Кораддона развеялись. Архимагос извинился перед эмиссаром Воителя и заверил его, что проблема вскоре будет улажена, в связи с чем демонстрация мощи ординатусов пройдет по плану. В действительности, Водианская Консистория увидела в атаке терранцев шанс показать Луперкалю свою преданность и силу.

Таким образом, пока вблизи Ксаны I пустотные суда ксанитов и Империума Человечества рвали друг друга на куски, транспорты Сынов Хоруса согласно заранее оговоренному расписанию высадились на поверхность Ксаны II и разгрузились. Наземные орудийные батареи били во тьму космоса, а контейнеры с дарами Воителя уже направлялись в три крупнейших храма-кузницы – Тефру, Эскориал и Сетну. Однако вскрыть эти контейнеры можно было только с использованием ключа-кода. Ключ Раксал Кораддон должен был передать Водианской Консистории после получения ординатусов и официального заключения союзного договора.

«Цикатрикс Тираннис» приблизился к Ксане-Тифон между орудийными залпами ее оборонительной системы и завис на низкой орбите. Несколько «Грозовых птиц» вылетели с крейсера и доставили на поверхность луны целую роту Сынов Хоруса. Это было знаком недовольства, которые Механикум не могли не отметить. Раксала Кораддона доставили на полигон возле стен тюрьмы Ксана-Шаол, где его встретил Гилим Райджан в сопровождении боевых сервиторов и лексмехаников. Раксал не скрывал своего презрения, тогда как архимагос держался холодно-дипломатично. Они сдержано поприветствовали друг друга и ксаниты приступили к демонстрации.

Райджан подготовил для Сынов Хоруса целое представление. На огромный полигон выпустили тысячи рабов, мутантов и сервиторов. Также среди них было немало лояльных пленников, захваченных во время тайных рейдов. Им дали оружие и даже тяжелую технику, включая танки. Все они находились под действием наркотиков, также на них были взрывные ошейники – на случай, если кто-то решит играть не по правилам. Перед «полком проклятых» стояла простая задача – выжить.

Пока Райджани Кораддон наблюдали за происходящим из бронированного купола в самом центре полигона, из огромных ворот выехали три ординатуса. На каждом из них присутствовали технодесантники Шестнадцатого легиона для обеспечения полной прозрачности. «Полк проклятых» двинулся в атаку, ординатусы развернулись – помимо собственных пустотных щитов их прикрывали скрытые группы автоматонов (страховка Райджана, который на каждый случай имел альтернативный план).

Каждый залп звуковых уничтожителей, установленных на «Улаторы», отнимал тысячи жизней. Это была не битва, а бойня. Когда первая волна «полка проклятых» превратилась в кровавую взвесь, ординатусы двинулись дальше, к руинам города в десяти километрах от начальной точки. Тогда в бой ввели вторую волну смертных, в этот раз к пехоте присоединилась легкая бронетехника. В третьей волне шли специализированные штурмовые подразделения, за ними – боевые автоматоны и наконец сверхтяжелые танки. Истребление длилось несколько часов…

Убийцы выходя из тени

Пока Сыны Хоруса наблюдали за мощью ординатусов «Улатор», флот, присланный Дорном, не намеревался отступать, пусть даже ему противостояла невероятная мощь кораблей и боевых платформ, которых раньше никто никогда не видел. Суда лоялистов выстроились клином, на острие двигался «Амфион», а в центре – брандеры, которым еще предстояло сыграть свою роль. Эскортники носились по всей сфере битвы, перехватывая вражеские залпы.

Гигалэнсы «Амфиона» вспарывали Ковчеги от носа до кормы, а линейные крейсеры залпами макропушек превращали в космический мусор жуткие корабли-ликвидаторы Ксаны. И все же суда Армады Империалис замедлялись, неуклонно погибая, ибо расклад был совсем не в их пользу. Вскоре «Ярость Декуинна» и «Скипетр Ио» перестали существовать, а заветы Таллаксов и манипулы Кастеллаксов уже взяли на абордаж несколько лояльных судов. Воины Солярной Ауксилии бились стойко, но у них не было шансов.

Увы, ограничение по знакам Пикабу.

Продолжение (и конечно самое интересное) здесь.

Ютуб-канал

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом

Статус: первый Магистр Псов Войны, позже почтенный дредноут, сохранил верность клятвам, погиб на Нуцерии от черного меча Ангрона в попытке убить Аврелиана.

Где появляется: «Ангрон: Раб Нуцерии» Иен Сент-Мартин, «Предатель» Аарон Дембски-Боуден.

Терранец по происхождению Лорке входил в первый набор Псов Войны. По всей видимости, он с самого начала командовал легионом. Учитывая, что Двенадцатый до Ангрона действовал кроваво, но исключительно эффективно, у нас нет причин сомневаться в воинских и лидерских качествах Лорке. Так о нем сказано в романе Сент-Мартина:

За время, пока он пребывал в титуле Магистра, история легиона пополнилась множеством примеров его выдающегося таланта. Непревзойденный командир и гениальный тактик, он вступал в бой непременно первым, а покидал его последним. Лорке был истинным королем-воином, всякий раз вдохновлявшим братьев на новые подвиги и приводившим их к неминуемой победе.

Мы даже можем сказать, сколько времени он возглавлял легион. Великий крестовый поход начался в 798.М30, а Лорке стал дредноутом за 30 лет до открытия Ангрона. Красного Ангела нашли в 907.М30, соответственно Первый Магистр Псов Войны занимал свою должность 79 лет. На моей памяти, никто из известных нам магистров не вел легион столько времени.

К сожалению, мы знаем лишь об одной кампании, в которой Лорке возглавлял Псов Войны. Это Покорение Джеракау в 877.М30. Зеленокожие поработили в этом секторе семь систем. Магистр Псов Войны повел своих воинов в очищающее завоевание и вскоре добрался до вождя орочьей орды. Как всегда, он сражался в первом ряду, сразив тысячи орков и убив их лидера. Но когда Лорке достали из-под груды мертвых ксеносских тел, он был изранен так тяжело, что не осталось иного выхода, кроме как дать воину шанс переродиться в железном теле дредноута. После Лорке легион возглавил Ибрам Грир, который направлял Псов тридцать лет, пока не встретил свою смерть от руки Ангрона.

Даже после того, как Красный Ангел сменил символику легиона, саркофаг Лорке сохранял геральдику Псов Войны. Пожиратели Миров относились к бывшему Магистру с почтением и называли его Первым. Потому что он был буквально первым дредноутом – до него Псы Войны либо выживали в бою и залечивали раны, либо просто не возвращались из битвы. Мы точно знаем, что Лорке неоднократно пробуждали для участия в различных кампаниях под руководством примарха, но нам неизвестно, в каких конкретно сражениях он принимал участие.

Одной из ключевых вех в его жизни стала Генна. На одном из предыдущих стримов про Пожирателей Миров я уже рассказывал о восстании Магона, поэтому сейчас пройдусь только по основным моментам. После того, как Ангрон в очередной раз сбежал от своего легиона, а Кхарн нашел его, верный сын пообещал примарху, что он и его братья сделают все, дабы заслужить уважение Красного Ангела. После этого апотекарий Гахлан Сурлак стал усиленно изучать импланты Ангрона в попытке повторить их. До Генны ни один из его экспериментов не увенчался успехом.

Однако технологи геннийцев позволили Суралку изготовить стабильную копию Гвоздей, которые он сходу вживил Кхарну и еще тысяче воинов. В это время Магон, центурион Несломленных (так называли Восемнадцатую штурмовую роту за то, что она ни разу не отступила в битве), пришел к выводу, что примарх уничтожит собственный легион и его нужно остановить. У Магона нашлись сторонники, в основном терранцы, но их было слишком мало. Тогда центурион пошел на отчаянный шаг – он пробудил Лорке и все ему рассказал.

В своих мыслях Магон неоднократно размышлял о том, что история могла повернуться иначе, если бы Лорке не стал дредноутом и продолжал возглавлять легион к моменту открытия Нуцерии. Командир Несломленных не заходил в своих размышления слишком далеко, но предполагал, что если бы к Ангрону тогда пришел не Грир, а Лорке, все было бы иначе. И вполне возможно, что это действительно так. Ведь коснуться души Красного Ангела смог только Кхарн. А наставником Кхарна был именно Лорке. Кстати, Магон искренне верил, что сможет привлечь на свою сторону и Кхарна.

В дальнейшем разговоре с Магоном Лорке говорит много важных вещей, которые подчеркивают в первую очередь мудрость этого воина. Например:

Я сейчас говорю не о благе или зле. Я говорю о том, что мы окажемся первым легионом, восставшим против своего владыки, и об океанах крови, которые из-за этого прольются, что неизбежно, как восход солнца. Дважды Император истреблял свое потомство и каждую живую душу в легионах, которые за ними шли. И даже не надейся, что подобная участь минует нас.

Лорке безусловно прав в своих выводах о том, к чему может привести восстание легиона против своего примарха. Кстати, он упоминает Потерянных и совершенно уверен в том, что были убиты не только Второй и Одиннадцатый примархи, но также их легионы были истреблены до последнего воина. Конечно, это спорный вопрос, но не для ветеранов Объединения. А Лорке однозначно сражался в Объединительных воинах. Вот его слова о том, как он может помочь Магону:

Я бессилен даже представить, что происходит в Его разуме. Все, что я могу, – вспомнить Его деяния на Терре до Объединения. То, на что Он готов был пойти, то, какие поступки велел совершать нам ради сплочения человечества. Чтобы привести всю Галактику под Свою власть, чтобы воплотить в жизнь Свой честолюбивый замысел, Повелитель Человечества готов использовать любые средства.

Лорке не спешит соглашаться с Магоном. Он не исключает версию о том, что тотальное внедрение Гвоздей Мясника может пойти легиону на пользу, потому что в нынешнем состоянии бывшие Псы Войны пожирают не миры, а самих себя. Отец не принимает своих сыновей и их ярость не находит упорядоченного канала для выхода. Лорке спрашивает у Магона: если не Гвозди, то что может заполнить эту пустоту в душах воинов? У центуриона нет ответа. Тем не менее, Лорке не собирается вновь засыпать, он намерен лично разобраться в ситуации. Вот финал их разговора:

– Могу ли я считать союзником тебя, господин?
– Только если прекратишь меня так называть, – проворчал дредноут. Первый покрутил механическими конечностями, поразительно напоминая человека, разминающего затекшие руки. Из саркофага послышалось глухое рычание, похожее на скрип шестерней:
– Проклятый холод...
– Есть ли способ унять твою боль? – спросил Магон.
– Боль? – произнес Лорке задумчиво. – Боль, младший брат, это все, что у меня осталось.

Сторону Магона приняла треть командного состава легиона, но они опоздали – Гахлан Сурлак уже начал имплантировать Гвозди Мясника и Кхарн теперь был потерян как союзник. Тысяча измененных воинов спустилась на поверхность Генны во главе с Ангроном, чтобы очистить этот проклятый мир от всякой жизни. Тогда Магон принял решение высадиться на планету и пленить примарха. Лорке поддержал центуриона. А когда на поверхности мира их атаковали собственные братья, почтенный дредноут сказал, что им следует во что бы то ни стало покончить с этим безумием. Присутствие Первого вселило в воинов надежду и они бесстрашно пошли в бой, победа в котором была в лучшем случае маловероятной.

Однако схватка закончилась, едва начавшись. Кхарн убил Магона и множество последовавших за центурионом воинов погибли в первые минуты. Ангрон предложил бунтовщикам выбрать нового лидера, но выжившие лишь молча встали перед ним на колено. Лорке тоже склонил свой саркофаг, соглашаясь с безоговорочной победой примарха.

Сразу после этого на Генну прибыли Волки. Леман Русс знал Лорке и почтительно кивнул ему, обратившись по старому титулу – Магистр легиона. Дредноут возразил, что уже не занимает эту должность. На что Русс высказал сожаление: «Тем прискорбнее. Будь ты им, мое присутствие, возможно, не потребовалось бы». Что было дальше, нам хорошо известно...

В следующий раз мы встречаем дредноута во время Битвы за Арматуру, о которой я уже подробно рассказывал. Когда начался пустотный бой, Триарии, абордажная элита Двенадцатого, должны были оставаться на «Завоевателе» для отражения потенциальной атаки. Но капитан Делварус, жаждавший крови, увел Триариев на поверхность. Поэтому когда Ультрамарины взяли флагман Пожирателей Миров на абордаж, Лотаре Саррин пришлось разбудить всех дредноутов на борту, включая Лорке.

Эти воины были самыми старыми в легионе, все они находились на грани безумия. Кроме того, пробуждение шло в ускоренном темпе. Один из почтенных дредноутов, Нерас, проснулся под действием Гвоздей Мясника и убил несколько техножрецов. Лорке выстрелил в него из комбиболтера, а затем ударил кулаком, приводя в чувство. Это помогло. Всего по приказу Саррин пробудили тринадцать первых дредноутов легиона. Все они, кроме Лорке, относились к моделям «Люцифер» и «Дередео». Только магистр имел саркофаг «Контемптора». Вот мысли Лорке в этот момент:

Псы Войны. Вот это был его Легион. Вовсе не эти бешеные, полу-лоботомированные безумцы, которые отбрасывали все понятия о чести, впадая в ярость берсерков. И все же они оставались его братьями. Он не мог их ненавидеть, но мог осуждать.

Дредноут не знал, что в галактике разразилась гражданская война. Поэтому он переспросил Саррин, когда она сказала, что «Завоеватель» взял на абордаж Ультрадесант. Вот его реакция, когда техножрец загрузил в разум Лорке необходимые сведения:

«Ангрон», – подумал он. Имя вызвало в нем незамутненную злобу, от которой его тело задрожало в амниотической жидкости гроба-колыбели. Он почувствовал, как иссохшие руки напрягаются и подергиваются. В разуме Лорке появилась незаметная доля безумия. Он вновь повел своих раненых и брошенных братьев в бой.

Лорке возглавил оборону «Завоевателя» и тринадцать дредноутов отбили атаку группы Ультрамаринов, которая насчитывала девяносто воинов. Однако Пожиратели Миров тоже понесли потери – выжил только Лорке и еще два дредноута. После этого боя бывший Магистр уже хотел вернуться в стазис, но что-то остановило его. В дальнейшем он присутствовал во время «разборок» Саррин и Делваруса. Причем кодиций Эска, который спас Лотару, ощутил взгляд Лорке и они поприветствовали друг друга.

Затем дредноут встретился с Ангроном, который как раз вернулся с поверхности Арматуры. Вот показательный фрагмент их диалога:

– Я должен тебя поблагодарить за защиту моего корабля? – поинтересовался примарх.
– Я мало что сделал. Твоя благодарность должна предназначаться остальным первым дредноутам и двум тысячам семидесяти одному человеку, которые лишились жизни, отбивая нападение.
Ангрон поднял кисть с покрытыми коркой суставами к виску, чувствуя возвращение тупой боли.
– Ммм. Ты все такой же жалкий ублюдок, Лорке.
– Я умер. Теперь уже немного поздно меняться.

Лорке сопровождал Лотару Саррин к техножрецу Вел-Хередару, который рассказал им правду о состоянии примарха и о Гвоздях Мясника. После этого дредноут встретился с Вориасом, Лекцио Примус из подразделения последних библиариев Двенадцатого. Позже Вориас сказал Эске следующее: «Сегодня ко мне приходил Магистр Легиона Лорке. Он полагает, что примарх балансирует на краю, и уже давно должна была наступить расплата». Библиарии пришли к выводу, что дредноут замыслил бросить вызов Красному Ангелу.

Во время путешествия к Нуцерии Лорке либо тенью ходил по «Завоевателю», либо стоял на мостике подле командного трона Лотары Саррин. Они с капитаном в некоторой степени сблизились и даже сыграли в карты (за дредноута карты держал сервитор). Однако Лорке был вынужден прервать игру, чтобы высадиться на Нуцерию, хотя его присутствие там не требовалось. В последующей битве он сражался вместе с библиариями, убивая Ультрадесантников без счета.

Когда ритуал Лоргаравышел на пик своей мощи, библиарии Пожирателей Миров наконец начали действовать. Они имели шанс сразиться с Аврелианом только слившись в Единство, но тогда их тела останутся беззащитны. Поэтому Вориас попросил помощи у Лорке и тот согласился. Единство не смогло одолеть Лоргара, но тот был отвлечен ритуалом и противостоянием с Жиллиманом. Психический бой ослабил Аврелиана достаточно, чтобы у библиариев появился шанс. Ковен Вориаса начал стрелять в Уризена, а Лорке атаковал его в ближнем бою.

Лоргар находился на волосок от смерти. Он убил нескольких библиариев и ранил дредноута, но Лорке неминуемо убил бы его. Но внезапно появился преображенный Ангрон. Бывший Магистр легиона увидел начало преображения своего примарха, но не увидел его завершения:

Лапа, обрушившаяся на железное тело, разорвала оболочку «Контемптора» на части, раскидав обломки по земле. Белесые от амниотической жидкости биологические останки самого Лорке – искалеченный ссохшийся труп – рухнули на неровную почву, волоча за собой кабели системы жизнеобеспечения. Он сделал вдох, внезапно и резко втянув воздух, и больше не шевелился. Кровь заполнила его открытый рот и залила широко раскрытые глаза.

Так пал Пес Войны, о котором слагали легенды еще в эпоху Объединения. Я не уверен, решился бы Лорке выступить против примарха во второй раз или просто дождался бы его смерти. В любом случае Лоргар решил за него и дредноут своими железными кулаками едва не положил конец всей Ереси. Ведь у него действительно был шанс убить Аврелиана, но Ангрон оборвал жизнь своего сына.

Как и многим, мне жаль, что история Первого закончилась именно так. Но, возможно, это закономерно и даже справедливо? Ведь Лорке все равно остался бы верен легиону и едва ли перешел бы на сторону лоялистов. А значит, не погибни он на Нуцерии, в дальнейшем дредноут забрал бы множество жизней, верных Императору.

Но этого не случилось. И почтенный воин пал от руки собственного отца. Трагизм истории может поспорить только с ее эпичностью. Узнай об этом Русс, на Фенрисе обязательно сложили бы сагу о Магистре Псов Войны, который задержался между жизнью и смертью лишь для того, чтобы воочию узреть падение своего легиона…

На сегодня все. С лоялиста – лайк, с хаосита – коммент, с обоих – подписка. Император защищает, Аве Доминус Нокс и Славьте Солнце!

Ютуб-канал

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом