daymonri

Мы практически ничего не знаем об этом воине, хотя Шенг был личным советником Конрада Кёрза и входил в первую итерацию Кироптеры, которую примарх собрал сам. Шенг был нострамцем и умелым командиром, он пользовался уважением высших офицеров Восьмого. Большинства из них. Исключая таких, как Гендор Скрайвок, который просто завидовал его положению.

Неизвестно, в какой момент Шенг получил должность лорда-командующего. Эта должность, по сути, делала его вторым человеком в легионе. Внутри вертикали власти он стоял выше Севатара, но лишь номинально. Это хорошо показано в книге «Конрад Кёрз: Повелитель Ночи» Гая Хэйли. Там есть эпизод, когда Кёрза вот-вот охватит припадок пророческого транса и Севатар выгоняет всех из помещения. Всех, включая Шенга. Лорд-командующий раздумывает в нерешительности, пока на него не надвигаются Атраментары, вынуждая его уйти.

Вот, как Шенга описывает сам Ночной Призрак:

Этот человек всегда пах уязвимостью, носил он броню или нет. Волевой подбородок и хищно изогнутый нос вводили в заблуждение. На самом деле в могучем, внушающем трепет теле жила нерешительная душа.

Вторая его слабость была куда серьезнее: Шенг сильнее, чем кто-либо другой из капитанов, обожал своего господина. Именно поэтому Керз его и выбрал. Человек, чье сердце наполнено любовью, никогда не предаст того, кого любит.

Ночной Призрак приблизил к себе Шенга, чтобы пользоваться этой слабостью. Но, как ни забавно, испытывал к советнику ответную симпатию. Упрямый, узколобый, но абсолютно преданный Шенг был одним из немногих Повелителей Ночи, кого Керз не ненавидел.

Это довольно интересный момент. Кёрз видел в любви Шенга слабость, но отвечал ему взаимностью. Они видел слабость в том, что Шенг слишком мягок для Повелителя Ночи, но все же лорд-командующий импонировал примарху. Похоже, Шенга ввели для того, чтобы этот персонаж раскрыл нам Конрада Кёрза с неожиданной стороны.

Кёрз действительно верил в то, что говорил, о мире через страх, но сам он хотел другого. Он хотел, чтобы его окружали такие люди, как Шенг. Которым он мог бы доверять, которые способны на любовь. Однако Конрад слишком хорошо знал этот мир, в котором такие как Шенг – редкое исключение. Особенно в Восьмом легионе.

Еще интереснее то, что Кёрз в какой-то степени жалел Шенга. Вот фрагмент их с Севатаром разговора перед Экстерминатусом Нострамо:

– А что с Шенгом? Думаю, он согласится со всем, что вы скажете, а потом разорвется от душевных терзаний, когда станет понятно, чего вы просите. Вряд ли стоит доверяться ему в этом вопросе.

– Я все ему расскажу, – покачал головой Кёрз. – Но буду держать поближе к себе.

Узнав обо всем, Шенг, конечно, не одобрил решение примарха, заявив: «Мы служим высшей силе. Мы служим Императору и всему человечеству! Это безумие!». Позже он добавит: «Я выполняю свой долг. Я ставлю эти приказы под сомнение именно потому, что я предан примарху». К сожалению, нам не известно, насколько легко (или нелегко) Шенгу дался переходит легиона под знамя Воителя. Однако он остался лордом-командующим и остался при примархе.

К чести Шенга стоит отметить, что он первым открыто сказал о безумии Кёрза. Но сказал он это именно потому, что боялся за своего отца. Боялся за будущее легиона, в которое сумасшествие Ночного Призрака заведет их всех. И конечно, лорд-командующий оказался прав.

Сложно сказать, насколько хорош был Шенг как поединщик. В этой роли мы видим его дважды. Первый раз – в рассказе «Грозное оружие» Аарона Дэмбски-Боудена. Так Шенга оценивает Алайош из Темных Ангелов, третий клинок в легионе Льва:

Шенг был всего лишь трущобным отребьем и не представлял особой угрозы, хотя и числился личным воином примарха. Когда Алайош заверил Корсвейна, что убьет его, это не было пустой бравадой. Ему это было по силам, и именно так он намеревался поступить.

Первый же обмен ударами сказал Алайошу все о стиле Шенга: тот был убийцей, предпочитавшим нападение, его любимыми были колющие, а не рубящие удары, и он стремился уклониться от ответной атаки, а не блокировать ее. Эти предпочтения и были его слабостями, которыми мог воспользоваться тот, кто знал, на что обратить внимание. Шенг был медленнее Алайоша. Слабее. Менее опытным. Когда он уворачивался от удара, то терял равновесие. Парируя, он всегда ставил клинок под слегка неверным углом.

По всей видимости, Шенг все же был неплохим воином, но далеко не топом. Алайош действительно убил бы его, если бы не Севатар. Вдвоем они одолели и обезглавили Алайоша, но тот прежде отсек Шенгу кисть. Ее позже заменили аугметической.

Второй эпизод, где мы видим Шенга-воина, я уже упомянул. Это его поединок с Гендором Скрайвоком на «Сумраке» после битвы за Соту, описанный в рассказе «Расписной Граф» Гая Хэйли. Шенг находился подле Кёрза на протяжении всей Ереси Хоруса. В финале Трамасского крестового похода он возглавил одну из частей флота Повелителей Ночи, находясь на флагмане. Шенг не верил в чудеса и считал, что его отец и Первый капитан Севатар погибли. Поэтому он решил выследить флот Льва и отомстить ему. Кироптера согласилась, безраздельно подчиняясь Шенгу.

Но внезапно на «Сумрак» телепортировались Скрайвок и Крукеш, а затем Гендор убил Рукокрылого, и Шенг понял, что Расписной Граф может стать проблемой. Потому что у Скрайвока, номинально ставшего членом Кироптеры, были свои планы. Он хотел идти к Терре. Тогда Шенг заручился поддержкой большинства ротных капитанов и приказал Скрайвоку покинуть судно. Тот отказался. Шенг собрал совет Рукокрылых и накануне совета бросил Гендора в лабирин Пертурабо, как я описал выше. Шенг не сомневался в решении совета и был прав в своих выводах. Но Скрайвок обыграл и убил лорда-командующего. Точнее, его обыграл и убил Хаос.

Я бы охарактеризовал историю Шенга как искреннюю и трагичную. Добрый Повелитель Ночи, уважаемый легионом убийц. Верный сын, готовый мстить за отца, покуда бьется его сердце. Бесстрашный и честный – ему не было места в этом мире. Тем не менее, он продержался достаточно долго, чтобы показать нам – даже в самой глубокой и мрачной бездне тлеют угли. Жаль только, что этим углям суждено угаснуть, а не разгореться.

Ютуб-канал

Дзен-блог

Группа ВК

Телега с анонсами и чатом

Сахаал родился на Нострамо. Мы не знаем, в какой момент он был завербован в легион. Известно, что Зо быстро получил звание ротного капитана и стал одним из самых результативных военачальников Восьмого. Его рота называлась Унгиус Раптус, или Когти Хищника. Это была штурмовая рота, специализирующаяся на диверсионных и прорывных операциях.

Сахаал был раптором Повелителей Ночи в их традиционном понимании. Он виртуозно обращался с прыжковым ранцем, предпочитал ближний бой, используя молниевые когти. За боевые заслуги Зо получил от примарха подарок – болтер Мордакс Тенебрэ, или Укус Тьмы. Он был изготовлен вручную лучшими мастерами Нострамо Квинтус под руку Сахаала.

Зо был одним из самых верных и преданных воинов Конрада Кёрза. К сожалению, мы ничего не знаем о кампаниях времен Великого крестового похода и Ереси Хоруса, в которых Сахаал принимал участие. Так же мы не знаем, сражался ли он на Терре во время ее осады. Однако нам точно известно, что прославленный раптор был одним из первых воинов, которые пришли после Ереси на Тсагуальсу по зову своего отца. По всей видимости, Зо знал Талоса Валкорана.

На Тсагуальсе, как и остальные воины, Сахаал поклялся пропустить ассасина и позволить ему убить примарха. Однако Зо получил дополнительный приказ и был вынужден принести еще одну, личную клятву. Он единственный должен был наблюдать за тем, как убийца из Храма Каллидус вершит то, ради чего пришла. Как об этом сказал сам Зо, «он клялся, и ненавидел себя за это». Кёрз много общался с Сахаалом наедине. Видение мира капитана рапторов с безупречной точностью соответствовало тому, как мир видел его примарх. Позже Зо вспоминал:

Он пожертвовал душой по воле Императора. Он стал ручным чудовищем, служащим необходимости Империума. И как ему отплатили? Его посадили на цепь. Оскорбили перед братьями. А потом? Даровали поцелуй ассасина. Он наконец понял то, чего никто еще не осознавал. Его отец, его великий Император, его Божественный Создатель оказался так же порочен и беспощаден, как и сам Ночной Призрак.

В «Повелителе Ночи» Саймона Спурриэра Зо постоянно вспоминает о Кёрзе, мысленно обращается к нему за советом. Такие вставки присутствуют в каждой части, где повествование идет от лица Сахаала. Это говорит о том, что он был искренне предан. Он уважал Конрада и восхищался им. Все эти чувства никуда не делись после смерти Кёрза.

Но самое главное – Ночной Призрак назначил Зо своим наместником. Когда Конрад объявил воинам на Тсагуальсе, что придет ассасин и ему нельзя мешать, в заключении он сказал, что Сахаал должен занять его место лидера легиона. Повторюсь, мы ничего не знаем о боевых деяниях Зо, чтобы справедливо судить о выборе примарха. Шенг и другие члены Кироптеры были мертвы. О судьбе Севатара никто ничего не знал.

По всей видимости, вероятным претендентом мог быть Криг Ацербус. Как минимум, Кёрз в разговоре с Сахаалом упоминает, что выбрал бы его, если бы ему был нужен сильный и умелый воин. Но наследнику Ночного Призрака требовалось больше, чем безупречное воинское мастерство. Сначала Конрад Кёрз говорит Сахаалу о сути своего учения:

Страх – это финальное оружие. Страх должен использоваться как инструмент достижения цели, не важно, стоит ли задача повелевать миром или устроить массовую резню.
…
Но если сеять страх без причины, ужасать ради удовольствия – это путь в скверну. Тогда страх прекратит быть оружием и станет самостоятельной вещью – он будет требовать господства над другими, будет применяться для простого факта усмирения кого-либо. Будет заставлять устраивать бойню для удовольствия и злого умысла.
…
Этот путь ведет в Хаос.

Дальше примарх Восьмого прямо отметает кандидатуру Ацербуса, своего самого молодого капитана:

Лидер должен быть сильным. Не просто храбрым и умелым бойцом, иначе я бы выбрал Крига Ацербуса. Он прекрасный воин, но слишком любит получать удовольствие от работы, чтобы стать лидером. Слишком жаждет превосходства. Слишком легко поддается темному влиянию.

Эпизод завершается мыслями Сахаала:

Ночной Призрак выбрал его наследником из-за его силы, которая лежит в самой могущественной из областей, в самом святом направлении.
В концентрации.
Сахаал не дрогнул от видений Ночного Призрака. Видений объединенного Легиона. Видений сфокусированной ненависти. Видений черно-синих судов, нападающих на саму Терру. Видений острых когтей, перерезающих горло Императору-Предателю.
Месть за предательство. Месть за сына, преданного отцом.
А затем мир.

Я не берусь утверждать, что Кёрз доверял Сахаалу. Но он знал своих воинов. Знал тех, кто был тогда на Тсагуальсе. Напомню, среди них был и Валкоран. Но Конрад выбрал Зо, сказав, что капитану рапторов суждено носить Корону Ночи. Еще напомню, что Кёрз провидел – М’Шен сбежит с артефактами и Валкоран ее настигнет. Но Талосу нужна будет месть, а не артефакты, поэтому вряд ли он был соперником для Сахаала. Но судьба все равно распорядилась по-своему.

После того, как ассасин покинула Тсагуальсу, весь легион отправился на ее поиски. Как я уже сказал, Талос нашел ее и убил. Зо тем временем забрал Корону Ночи. Но внезапно флот Восьмого подвергся атаке эльдар. Последующие события недвусмысленно говорят нам, что целью эльдар была именно Корона. Возможно, Сахаал понял это. Возможно, он оказался в безвыходном положении. Так или иначе, Зо был вынужден увести свой корабль в варп. Многие позже назовут его трусом и предателем, однако вряд ли Сахаал боялся ревности братьев. Он ведь намеревался занять место их повелителя. У нас нет точно описания того сражения, но, учитывая характер Зо, я склонен предположить, что эльдар изолировали его корабль, поэтому он просто спасался сам и спасал Корону, наследие отца.

В варпе корабль Зо Сахаала был затянут в шторм. Что случилось с раптором, не совсем понятно. Есть мнение, что корабль получил серьезные повреждения, а сам капитан был ранен так сильно, что его транс-человеческому организму пришлось задействовать Анабиозную Мембрану. Это особый орган, который имплантируется в мозг и сливается с нервной системой. Он позволяет космодесантнику ввести себя в анабиоз при критическом ранении. Проблема этой версии в том, что для «реанимации» воина нужен апотекарий, а Сахаал проснулся сам.

В сущности, это не имеет значения – сработала ли Анабиозная Мембрана или всему виной пространственно-временные причуды варпа. Корабль раптора с погибшей командой на борту появился в реальном пространстве в 41-м тысячелетии. Он рухнул на мир-улей Эквиксус. Сахаал очнулся не сразу после падения (что говорит в пользу версии с Мембраной). Он пришел в себя лишь через некоторое время и обнаружил, что Короны Ночи нет. Ее украли представители одной из местных банд подулья.

Сахаал пришел в ярость и выследил банду, которую называли Ледниковыми Крысами. Зо заминировал город, в котором жили Ледниковые Крысы, и по всем правилам боевой доктрины Повелителей Ночи стал сеять ужас и террор. Он истребил банду до последнего человека. Будучи обуян гневом (в первую очередь на себя, за то что упустил Корону), Сахаал не заботился о сопутствующем ущербе. Он не считал, сколько мирных жителей погибло в результате его операции против Крыс.

Повелитель Ночи шел по подулью и хватал каждого, кто оказывался у него на пути. Он пускал в ход свои когти и задавал вопросы, пытаясь вызнать, куда Ледяные Крысы дели Корону, потому что у них артефакта не оказалось. Это важный момент, на котором я хочу акцентировать внимание. Зо на протяжении всего рома Спурриэра никогда не убивает без мотивации. Для него убийства всегда преследуют одну из трех целей – вселить страх, отомстить или получить информацию.

Он не наслаждается убийством и пытками, просто воспринимает их как естественную необходимость. Как то, что нужно сделать, чтобы достичь цели. На этот счет сам Сахаал размышляет: «Охотник не может позволить себе роскошь сомнения. Надо сосредоточиться – его ведет преследование. Он должен быть безжалостным». Но безжалостность – не единственное, что направляет клинки Зо. В этом смысле показателем эпизод с маленьким ребенком:

Ребенок… тот лишь звал мать. Он вопил, когда Сахаал наклонился, пытаясь установить зрительный контакт, а затем слезы высохли и маленькая рука потянулась поиграть с яркими лезвиями. Сахаалу показалось, что невинность имела мало шансов выжить в подулье. (Лезвия лязгнули, терпение охотника закончилось).

Не совсем понятно, убил ли Зо родителей этого ребенка или просто нашел его по пути. Хотя это не имеет значения. Важно, что Сахаал не мог получить от него информацию, но все равно убил, мотивируя это тем, что «невинность имела мало шансов выжить в подулье». Это извращенная логика, которую я не могу принять. Но это логика. У Сахаала есть четкая система ценностей, от которой он никогда не отступает. Он последователен и методичен, поэтому шаг за шагом решает стоящие перед ним задачи.

Все меняется дважды. В первый раз – когда Повелитель Ночи встречает на своем пути Пахвулти, отступника Механикус, торговца информацией в Эквиксусе. Пахвулти сразу понял главное – Сахаал добьется своей цели и лучше быть союзником этого существа. А когда Зо с помощью двух пленных псайкеров послал в пространство ментальный сигнал своим братьям, Пахвулти понял, что скоро Эквиксус сгорит. Но пепелищем тоже можно править. А для этого нужно выжить, то есть – быть союзником Зо.

Во второй раз все изменилось, когда Сахаал встретил Семью Теней. Это еще одна банда из подулья, которая увидела в Зо Ангела Смерти Императора и стала ему поклоняться. Первая реакция Повелителя Ночи была следующей: «Они смотрели на Сахаала и видели космодесантника – отражение своего бога. Сахаал едва не уничтожил их за это». Но потом он понял, что это шанс,и создал собственную империю на нижних уровнях Эквиксуса. Он подчинил себе остальные банды, став полноправным владыкой подулья.

Дальше с Зо Сахаалом происходит ряд изменений, за которыми интересно наблюдать. На мой взгляд, Саймон Спурриэр – далеко не топовый автор GW, а его «Повелитель Ночи» – не самый интересный роман, написанный в рамках этой вселенной. Но ему нельзя отказать в одном – в умении правдоподобно и увлекательно прописывать духовную и мировоззренческую трансформацию персонажей. Духовно в его романе перестраивается помощница инквизитора Мита Эшин. Повелитель Ночи перестраивается в своем мировоззрении. Вот, как он смотрит на своих последователей изначально:

Он наслаждался их трепетом, каждый разряд болтера был даром его повелителям, каждый кроваво-алый хрип становился зачином молитвенного песнопения Богам Хаоса, которым он не поклонялся, но которых и не отрицал.

Дальше, когда демоны начинают защищать Сахаала от Миты Эшин, которая оказывается довольно сильным псайкером, Повелитель Ночи понимает, что их покровительство позволит ему найти Корону. В этот момент его рассуждения меняются:

Значит, жертвы будут принесены. Пусть все мертвые воители Семьи Теней вместе с простыми жителями и презренными виндикторами лягут на алтарь Единого Хаоса.

Обращаю внимание, что, во-первых, Сахаалу помогает не конкретный бог. Он обращается за помощью к Хаосу Неделимому. Во-вторых, он вовсе не предает собственные принципы, потому что не презирал Хаос, как, например, Талос или Севатар. Он просто не хотел его касаться. Но рискнул, когда увидел в этом возможность. И одновременно, как это ни парадоксально, Зо обнаруживает в себе симпатию, крохи человечности. Он сам шокирован этим:

Сахаал с яростью обнаружил, что обеспокоен их горем. Да, они оставались червями, даже более ничтожными, чем черви! Но как росла уверенность Сахаала в них, так росло и чувство некой гордости за них. Это была его империя. Его племя. И он не мог избежать тени сопереживания.

«Обеспокоен горем», «тень сопереживания» – эти обороты указывают на то, что Зо становятся не безразличны смертные, которые идут за ним. В этом он близок с Валкораном, но у него эмпатия выходит на другой уровень. Ведь у Талоса было лишь несколько рабов, а за Сахаалом шли тысячи. Он даже начинает задаваться вопросом, ощущал ли нечто подобное его отец:

Мысль о жертвоприношении душила Сахаала, наслаждавшегося своим государством. Их будущая смерть беспокоила его, принося оттенок грусти, который он не мог разумно объяснить. Может… могло ли случиться, что он стал испытывать к ним нежность? Могла ли мантия господина стать удобной? Мог ли Повелитель Ночи быть соблазнен преданностью и почитанием наивного племени? Или просто наслаждался властью, страхом и боялся их лишиться?
Похожее ли чувство испытывал Ночной Призрак к народам Нострамо Квинтус – Темный Лорд, принесший мир и правосудие через страх и ужас? Любил ли он своих подданных – бесполезных червей? Что происходило в его сердце, когда прибыл Император и объявил его своим сыном?

Раптор серьезно прогрессирует в своем мировоззрении, адаптируясь к новым обстоятельствам. Состояние Зо Сахаала трудно описать, но еще сложнее понять. Одинокий, оторванный от своего легиона, очнувшийся спустя 10 тысяч лет в совсем другом мире. И в то же время – мир не изменился. Именно поэтому у Повелителя Ночи долгое время все получалось. Вот, что об учении Кёрза он говорит Чианни, одному из своих самых верных последователей:

Он понял, что правосудие и есть сила. Понял, что, если хочешь победить хищников, крадущихся во тьме, надо стать самым сильным хищником из всех. Он понял, что, если желаешь наказать убийцу, у тебя есть только один путь – стать самым искусным убийцей. Понял, что, если желаешь принести в мир равенство и порядок, необходимо выследить всю грязь, которая стоит на пути, и использовать против нее ее же оружие. И есть только одно оружие. Более сильное, чем любое другое. Более острое, чем любой клинок. Это оружие – страх, дитя.

Как и Талос, Зо Сахаал любил своего отца и беспрекословно следовал его заветам. Убийство и страх не были для него самоцелью, лишь инструментом. Его действия – идеальное воплощение боевой доктрины Восьмого легиона, в основе которой – три принципа, озвученные в воспоминаниях Сахаала Кёрзом:

Ударьте по рукам, чтобы враг не мог вас ранить. Ударьте в сердце, чтобы забрать жизнь врага. Ударьте в разум – храбрость и вера врага исчезнут, вот тогда поражение неминуемо.

«Удар по рукам» – атака на орбитальные батареи планеты. «Удар в сердце» – уничтожение электростанций Эквиксуса. «Удар в разум» – захват сети вещания. Зо последовательно и безупречно реализовал эти шаги, в одиночку погрузив целый мир-улей в анархию. Но при этом Сахаал мудрее большинства своих братьев, этим он и заинтересовал меня. Например, вот он размышляет об альтернативе страху:

Повиновение могло быть обеспечено любовью точно так же, как и террором. Повелитель Сахаала всегда знал об этом. Обвинитель Чианни обожала Сахаала. А племя обожало ее. Не такая сложная схема.

На моей памяти ни один другой легионер Восьмого даже на задумывался об этом. А Зо задумался. И он был уверен, что Кёрз тоже знал это (не зря в его становлении участвовал Фулгрим, который считал, что любовь – самое сильное оружие, и давайте без экивоков). А вот, что Сахаал говорит о примархах:

Это были всего лишь дети, жрица, но одновременно и боги, которых будут любить и которым будут поклоняться.

Опять же – я не припомню, чтобы кто-то из космодесантников воспринимал примархов как детей. Хотя именно детьми они являлись в первую очередь, отсюда и берут начало многие их проблемы. Читая эти строки, я начал понимать, почему Конрад Кёрз выбрал капитана рапторов своим наследником. Потому что Сахаал действительно был мудр, но при этом оставался до мозга костей Повелителем Ночи. Однако негласная сделка с демонами не могла остаться без следа. Порой Зо казалось, что он общается с Кёрзом, но чаще голоса в голове просто говорили ему, что делать. Раптор понимал это и ужасался:

Неужели он и впрямь ненормален? Он поддается тому же безумию, которое поглотило его повелителя? Сахаал уже давно никому не доверял. Значит ли это, что он теперь не может доверять и самому себе?

Но Повелитель Ночи боролся:

В последние дни гнев его вспыхивал спонтанно. В голове шелестели и шипели голоса существ Хаоса и варпа, покусывая и теребя его особенно настойчиво. В сотый раз он со свистом выдыхал и успокаивал себя, напрасно стараясь обрести концентрацию, о которой всегда напоминал его повелитель.

Апофеоза безумие и демоническое присутствие достигают в один момент, когда из-за Миты Эшин империя Зо Сахаала рушится. Когда вендикторы (местные силы самообороны) объединяются и истребляют его армию в подулье. Вот состояние Повелителя Ночи в этот момент:

Семью Теней уничтожили, как мелких паразитов в щелях дома. Последний оплот его империи рухнул, и Сахаал опустился на колени, не в силах справиться с мощью нахлынувших эмоций. Он не понимал, где ужас превращается в горе, скорбь от потери – в безумие, а безумие перерастает в гнев.

Иронично, что избавиться от демонов Зо Сахаалу помогла вовсе не его хваленая концентрация, а банальный гнев. В финале книги он действительно освобождается от влияния Хаоса. Но оказывается предан во второй раз – Чианни, лидер Семьи Теней, который, как думал легионер, обожала его, оказалась полиморфом и слугой инквизитора. Сам же инквизитор оказался марионеткой эльдар, которые предвидели, что корабль раптора разобьется на Эквиксусе и на нем будет Корона Ночи.

Но зачем эльдарам символ власти Кёрза? Зо Сахаал дает нам ответ, разговаривая с Митой в своем сознании:

Нет, маленькая ведьма, это не просто корона. Она была создана Ночным Призраком из адамантия, добытого из ядра Нострамо, его родного мира. Он носил Корону всю жизнь, она защищала его в минуты, когда он кричал от безумия и ужаса. Она приглушала шепот варпа… Корона Нокс – это все, что осталось от моего повелителя, ведьма. Она наполнена его божественной сущностью, запечатанной в том драгоценном камне.

Значит, Корона в какой-то степени огораживала Кёрза от безумия. Но важнее, что в ней, как говорит Сахаал, заключена его сущность. Это можно было бы списать на безумие, если бы не эльдары, которые настойчиво пытаются достать корону уже 10 тысяч лет. Похоже, в ее камне действительно заключена душа Ночного Призрака. Возможно, он намеревался переродиться в Сахаале? Или в Талосе, учитывая, что именно Валкоран должен был настичь М’Шен? Валкоран выглядит даже более вероятным вариантом, потому что он был псайкером-провидцем, как и сам Кёрз.

Мита, находясь в разуме Сахаала, видит, что «он ненавидит уже целую вечность». Зо действительно ненавидит Империум всей душой за то, что тот сделал сего отцом. А вот, что псайкер говорит, глядя на Повелителя Ночи: «Его глаза. Такие одинокие. Такие ранимые». И наконец, Мита Эшин открывает для себя истинного Зо Сахаала:

Необычайная печаль, бездна одиночества, пропасти подозрения, вины и паранойи. Душа Повелителя Ночи была истерзана и опустошена. Боль. Гнев. Амбиции. Страдание. Изоляция. Горечь. Словно собственная душа Миты, только увеличенная в миллиард раз.

Сама она тоже сильно изменилась по ходу сюжета, превратившись из бойкого и уверенного в себе псайкера на службе Инквизиции в напуганную и опустошенную девчонку, пережившую кризис веры и теперь осознавшую, насколько этот мир жесток. Но самое главное – она поняла, что Император не защищает ее и не дает ей сил. Она защищает себя сама, а ее сила – это ее сила, она ни кем не дарована и ни от кого не исходит.

Под занавес на планету спускаются Повелители Ночи, ведомые Кригом Ацербусом. Воины пришли на зов Сахаала, но все они развращены варпом. Вот, что Зо думает, глядя на них:

Что они наделали? Кем стали? Повелитель выбрал его наследником, чтобы принести попавшему в опасность Легиону концентрацию силы, не дать шепчущим голосам, обещающим власть, победить. Сахаал был выбран как избавитель, могущий предложить умеренность и выстоять в противостоянии Легиона и скверны.

Тяжело раненный Зо Сахаал хватает Миту, Корону Ночи и сбегает с Эквиксуса. Их дальнейший путь нам не известен, но в финале книги однозначно сказано, что они выжили. Безусловно, Зо – антигерой. Однако он интересный и нетипичный Повелитель Ночи, за его эволюцией и внутренней борьбой любопытно наблюдать.

А сложилось у раптора все неплохо. Ведь он освободился от Хаоса, заполучил Корону Ночи с сущностью Кёрза внутри и даже нашел себе девушку. Мне искренне интересно, что стало с ним дальше, но мы вряд ли узнаем. Никаких планов на этого персонажа нам не анонсировали, а «Повелителю Ночи» Спуриэра уже 16 лет. Похоже, о Зо Сахаале неблагополучно забыли...

Канал на Ютубе

Группа в ВК

Дзен-блог

Телеграм-канал с анонсами и чатом.

Нострамец по происхождению, Скрайвок принадлежал к древнему аристократическому роду, который столетьями входил в плеяду бандитских картелей, контролировавших Нострамо Квинтус, а через него и всю систему. Точно не известно, когда Гендор был принят в легион. Однако он довольно быстро сделал карьеру, получив звание ротного капитана.

Гендор Скрайвок хорошо помнил свое прошлое и всегда сохранял связи с нострамскими родичами. Для него традиции родного мира имели первостепенное значение. Согласно родовому ритуалу, Гендор рисовал под своими глазами темные полукружья, за что получил в легионе прозвище Расписной Граф (или Крашеный Граф в зависимости от перевода).

Обращаю внимание на популярное заблуждение – у Скрайвока не было татуировок, ритуальные символы он наносил краской. На это есть прямое указание в рассказе «Расписной Граф» Гая Хэйли (цитата): «Черные разводы, которые он рисовал вокруг глаз и из-за которых его прозвали Расписным Графом, размазались по всему лицу».

Мы практически ничего не знаем о Гендоре Скрайвоке времен Великого крестового похода. Однако мы точно знаем, что именно с его именем связано падение Восьмого легиона. В какой-то момент, будучи капитаном 45-й роты и командиром крейсера «Умбровый Принц», Расписной Граф сосредоточил в своих руках значительную власть.

Скрайвок определенно не был ни великим воином, ни гениальным стратегом. Однако он обладал удивительным сочетанием темной харизмы и хитрого изворотливого ума. А главное – он хотел власти, и на пути к ней готов был сделать все, что требуется. Так как Гендор сохранял связи с Нострамо, это в конечном итоге позволило ему получить контроль над процессом вербовки в легион.

На прошлых стримах я уже подробно рассказывал об этом процессе, который назвал «теневой реформой» Гендора Скрайвока. Об этой реформе и о мотивах Расписного Графа мы знаем из романа «Конрад Кёрз: Ночной Призрак» Гая Хэйли. В девятой главе между Скрайвоком и Келлендваром происходит небольшой диалог, в котором Гендор, доверявший Келлендвару, раскрывает боевому брату суть своего плана.

Я уже цитировал полную речь Скрайвока, здесь приведут лишь отрывок, отражающий самую суть его взглядов:

Насилие – суть высшее проявление власти. Мы, легионеры, сильны, но не обладаем властью. Наша жизнь – служение. В любой нормальной банде понимают, что один человек не может обладать всей властью. В противном случае он рискует потерять все. И чем сильнее разрастается Империум, тем очевиднее это становится. Властью, Келлендвар, нужно делиться. Полномочия нужно делегировать. Пришло время добавить нашу мудрость к архиву имперских знаний и направить Великий крестовый поход к наиболее реалистичной цели – установлению власти сильных.

Разумеется, Скрайвок лукавит. Великий крестовый поход и так имеет своей целью установление власти сильных. Власти сильного Империума над ксеносами и осколками человеческой расы, не пожелавшими принять власть Терры. То есть в действительности Расписной Граф лучше многих понимает, как устроен окружающий мир. Келлендвар, как показывают его диалоги с братом из «Фароса» Хэйли, тоже отлично это понимает. Но Келлендвар не амбициозен в отличие от Расписного Графа.

Диалог также показателен тем, что Келлендвар даже не намерен сдавать Скрайвока другим офицерам. Он видит, что Гендор идет против их генетического отца и против легиона, но ничего не делает. При этом Келлендвар – умелый и уважаемый воин, и он идет за Расписным Графом до конца. Это еще раз говорит о том, что многие Повелители Ночи поддерживали Скрайвока и готовы были подчиняться ради будущего, которое он им описал. Ради будущего, в котором у легионеров есть власть. В котором у Скрайвока есть власть. Это всегда было целью Гендора.

Поэтому, когда Расписной Граф узнал, что на Нострамо банды вернули себе контроль, он никому об этом не сказал. Потому что знание – это тоже сила, и тоже власть. До того момента рекруты в легион набирались в большинстве своем из потомков аристократических родов. Либо из сирот-беспризорников вроде Келленкира и Келлендвара, которые доказали свою силу уже тем, что смогли выжить. Но Гендор стал рекрутировать тех, кого даже на Нострамо считали преступниками.

Вдумайтесь – мир, которым правили преступные синдикаты, тоже имел свои тюрьмы. Сложно даже представить, какие отморозки эти тюрьмы наполняли. А Гендор решил наполнить ими легион. Его мысль была проста – эти маргиналы делятся на две категории. Одни достаточно глупы, чтобы ими можно было легко управлять. Другие умны, но безумны, это садисты и маньяки, управлять которыми невозможно. Но управлять ими не нужно, достаточно направить их безумие в то русло, которое будет выгодно Скрайвоку.

И это сработало. Сначала он начал набирать «порченую кровь» только в свою 45-ю роту. Эти воины были беззаветно преданы своему капитану, потому что он не ограничивал их. Позволял удовлетворять любые потребности маньякам и садистам. Гендор обещал власть и давал ее. На предыдущих стримах я рассказывал, что из-за «теневой реформы» Скрайвока ближе к Ереси в Восьмом существовали отдельные группы, которые действовали независимо. Они не вели никаких войн, они просто удовлетворяли свою жажду крови.

Почему Кёрз это допустил? Ответ очевиден. Ночной Призрак к тому моменту был наполовину безумен. На долгие месяцы он отстранялся от командования легионом. Его авторитет был непререкаем, но зачастую его просто не было рядом с воинами, а Севатар не намеревался заменять примарха своей кандидатурой. Если говорить прямо – всем было плевать, что происходит с легионом, пока Ночной Призрак сходит с ума. В те редкие минуты, когда разум возвращался к Конраду, он понимал, что представляют из себя новые легионеры и казнил их. Один из таких эпизодов есть в сольнике Кёрза, его я тоже уже неоднократно приводил на предыдущих стримах.

А потом было уже слишком поздно. К тому моменту, когда Конрад узнал о том, что случилось с Нострамо, легион был отравлен бесповоротно. Ночной Призрак решает наказать родной мир, экстерминирует его и окончательно становится на путь разрушения, примыкая к Хорусу Луперкалю. Хотя, как я уже говорил, предатели до самого конца не были уверены, что Восьмой встанет с ними плечом к плечу. А с Терры Кёрз получил приказ выступить на Истваане V в составе второй волны.

Так или иначе, нам не известно, чем Гендор Скрайвок занимался в период с истваанской резни до завершения Трамасского Крестового похода. В финале этого похода по приказу Севатара флот Повелителей Ночи был разделен на несколько частей. Но было и множество отколовшихся соединений и даже отдельных кораблей, которые действовали независимо. Одним из таких кораблей командовал Гендор Скрайвок.

«Умбровый Принц» получил серьезные повреждения во время генерального сражения Трамасского крестового похода. Расписной Граф увел свой крейсер в систему Сота. В этой систем находился аванпост Ультрамаринов, но она изобиловала слепыми зонами. Повелители Ночи использовали систему, как место тайных встреч и как относительно безопасную локацию, где корабль мог получить срочный ремонт.

Помимо «Умбрового Принца» в систему Соты после Трамаса прибыло еще несколько кораблей, но каждый из капитанов, восстановив свое судно, отбыл. Никто не захотел объединяться с Расписным Графом, каждый преследовал собственные цели. Были в системе и другие корабли Восьмого, но они получили критические повреждения и их уже нельзя было восстановить. Именно в этот момент Скрайвок получает верность Келлендвара и Келленкира.

Стоит отметить, что Келленкир был одним из лучших воинов в легионе. Его проблема заключалась в том, что он был безумным садистом, который далеко не всегда контролировал себя. Пока рядом находился его брат Келлендвар, безумие Келленкира можно было использовать. Но Гендор Скрайвок был достаточно умен, чтобы осознавать опасность, исходящую от Келленкира. А еще он был достаточно хитер, чтобы в какой-то момент установить в нейронные порты доспехов Келленкира болевые шипы, которые контролировались с его наруча. Так он заставлял второго брата выполнять свои приказы.

Позже в систему пребывает Крукеш Бледный, лидер одного из крупных флотов Повелителей Ночи. Крукеш был членом Кироптеры, у него в наличии имелся отряд терминаторов и Скрайвок при всем нежелании не мог соперничать с Бледным ни в авторитете, ни в огневой мощи. Поэтому он был вынужден склониться перед Крукешем, выбрав для себя меньшее зло. К этому моменту Расписной Граф, который был кем угодно, только не глупцом, уже понял, что Сота – не обычная аграрная планета. Он сообщил об этом Крукешу и они догадались, что Жиллиман использует некое устройство на Соте в качестве маяка.

Скрайвок и Крукеш спланировали атаку на Соту и сумели быстро захватить орбитальную крепость «Эгида». Проблемой стал Фарос, то самое устройство, использовавшееся как маяк. Оборона Фароса, которой командовал Алексис Полукс из Имперских Кулаков, была исключительно сильна. Несмотря на численное превосходство, у Повелителей Ночи не получалось захватить гору. Выходом могла бы стать телепортация, но энтропийное поле Фароса делало ее невозможной.

В это время к Гендору Скрайвоку пришел демон Хаоса Неделимого, имени которого мы не знаем. Он просочился в реальность через трещину в материуме, завладев телом ротного библиария Беренона. Сначала Расписной Граф отказался от помощи демона, высокомерно заявив, что воины Восьмого сильны и не нуждаются в таких союзниках. Но демон надавил на правильное место. Он указал на противостояние с Крукешем и намекнул, что Крукеш вскоре просто убьет Скрайвока, потому что считает его опасным. Демон посулил Расписному Графу:

Твоя амбициозность – как пламя, твой цинизм – как сладкое вино. К твоему вкусу надо привыкать, Гендор Скрайвок, но он восхитителен на языке. Ты достоин. Вместе мы исполним твои желания.

Скрайвок согласился и позволил демону воплотиться в материальном мире в форме клинка. Он получил знания о том, в какой момент можно будет проникнуть на Фарос, но клинок брать отказался. Вместо этого он спрятал его за стазисным полем и направился к Крукешу. Демон не солгал. Крукеш и группа Атраментаров смогли телепортироваться внутрь горы и захватить ее. Под пытками Барабас Дантиох, управлявший Маяком, показал Повелителям Ночи «Сумрак».

Любопытно, что когда Крукеш продемонстрировал Скрайвоку возможности Фароса, тот сразу заявил о необходимости искать примарха. Но Бледный этого не сделал. Он сказал, что Кёрз бросил своих сыновей и ненавидел их, так зачем искать его? Амбиции Крукеша заходили куда дальше, чем амбиции Скрайвока. И тут мы видим Гендора с неожиданной стороны.

Он либо был все еще верен отцу до этого момента, либо в нем говорила пресловутая инерция мышления. Я считаю, что справедлив первый вариант, потому что в «Фаросе» Хэйли есть такие рассуждения Расписного Графа:

Кёрз постоянно говорил им, что от своей природы не сбежать. Они всегда знали, кто они на самом деле. И тем не менее Скрайвок упорно игнорировал тот факт, что каждое новое поколение рекрутов с Нострамо, все больше наслаждаясь кровопролитием, переставало считать его мрачным долгом. Он пытался не вспоминать о старых временах, когда зверства совершались ради высшей цели, а не ради самих зверств.

Обратите внимание на формулировку: «он пытался не вспоминать». Похоже, то, что Скрайвок сотворил с легионом, ужасало его самого. Он ошибся, но из-за гордости не мог себе в этом признаться. Вполне возможно, он даже испытывал чувство вины, но гнал его от себя всеми силами. И скорее всего поэтому он хотел найти Конрада Кёрза. Потому что генетический отец для него, как и для многих, был центром мироздания. Движущей силой. Он всегда знал, что делать.

Когда Крукеш предложил альтернативу в своем лице, Скрайвок не мог не согласиться. Потому что хотел жить, соответственно – у него не было выбора. В итоге, как я подробно рассказывал на стриме про Дантиоха и Полукса, Кузнец Войны перегрузил Маяк, обесточив флот Восьмого и уничтожив основную группировку их наземных сил. Однако Скрайвок и Крукеш в последний момент все же сумели телепортироваться на «Сумрак» с помощью Фароса.

Встретившим их воинам Расписной Граф заявил, что Крукеш предал легион. У него был шанс найти отца, был шанс спасти Севатара. Но он не сделал ни того, ни другого. В пользу Скрайвока сыграл тот факт, что он был в обычной силовой броне, а Крукеш – в терминаторской. Во время телепортации энергетический удар Фароса повредил их доспехи. Гендор мог передвигаться, но терминаторский доспех Крукеша, будучи обесточен, оказался слишком тяжел и тот попал в ловушку. Скрайвок без сожаления выстрелил бывшему командиру в голову и сказал:

Я убил лишь того, кто предал легион. На сегодня со смертью покончено. Мы не можем быть единой силой без примарха. У нас есть два варианта: и дальше следовать примеру Крукеша и смотреть, как наш легион распадается на жалкие банды с амбициозными командирами во главе, или собраться вместе и продолжить путь к Терре, чтобы помочь Воителю в его войне с величайшим из угнетателей… Ложному Императору человечества!

Нужно сказать, что Гендор Скрайвок определенно верил в то, что говорил. Он верил, что Император – тиран, что Хорус сумет одолеть его и начнется новая эпоха. Эпоха сильных. Многие Повелители Ночи тоже в это верили, но далеко не все. Поэтому сначала Крашеного Графа заключили под стражу.

В «Фаросе» Хэйли есть любопытный момент. Во время битвы за Соту Расписной Граф отдал меч-демона Келленкиру и тот вскоре завладел душой легионера. Келлендвар, осознав это, казнил собственного брата. Но меча при нем уже не было. Меч материализовался на бедре Скрайвока, когда он оказался на «Сумраке» и дальше будет служить ему вплоть до Осады Терры.

Следующим по хронологии идет сюжет рассказа «Расписной Граф» Гая Хэйли. Гендор Скрайвок получает некоторую поддержку на борту «Сумрака», причем здесь ему демон уже не помогает. Совсем наоборот, Скрайвок всеми силами пытается избавиться от меча, в том числе – выбрасывает его в космос. Но меч каждый раз возвращается.

На «Сумраке» главной проблемой Гендора становится Шенг, который пользуется куда бо́льшим авторитетом среди воинов. Они оба оказались основными кандидатурами в лидеры флота. Точнее, единственным реальным кандидатом был Шенг. Скрайвок технически тоже мог выставить свою кандидатуру, потому что убил Крукеша, члена Кироптеры, и автоматически занял его место. Но Шенг так не думал. Поэтому он запер Гендора в лабиринте, где раньше находился Вулкан.

Разумеется, Расписной Граф не смог бы выбраться из лабиринта, из которого не выбрался даже примарх (напомню, Кёрз позволил Вулкану покинуть лабиринт). Бродя по адамантиевым коридорам, Скрайвок рассуждал, стоит ли ему принимать силу демона и прикасаться к мечу. Он не хотел осквернять себя Хаосом, но:

…с другой стороны, это шанс выбраться из лабиринта и прийти к истинному величию. Он смог бы объединить остатки Восьмого легиона, привести их к Терре и плюнуть Императору в его бесстыжие глаза за равнодушие и бессердечность. Но какой ценой? Либо смерть, либо проклятье.

Это один из редких моментов, когда Хэйли показывает нам, что на самом деле творится в мыслях Гендора. Похоже, власть – это не все, что ему нужно. Он действительно хочет объединить легион и свергнуть Императора. Потому что, как и Кёрз, он понимает – легионеры Восьмого превратились из оружия в чудовищ, потому что их такими создали. Это был их путь. Путь без выбора.

Ненависть Расписного Графа толкнула его к тому, чтобы взять клинок в руки. Ненависть позволила насытить оружие имматериальной энергией и прорезать стену лабиринта. Заявившись на собрание Кироптеры, Скрайвок обвиняет Шенга и вызывает его на поединок. Меч-демон дарует ему невероятную скорость и Расписной Граф убивает бывшего лорда-командующего одним ударом. Кироптере ничего не остается, кроме как признать его лидерство. Вот короткая речь Скрайвока:

Среди нас есть те, кто считает, что легиону конец. Хватит. Мы далеки от конца. У Крукеша был внушительный флот, и он сказал, что многие из наших братьев пережили Трамас. Собравшиеся силы над Аргоссией уже значительны, и мы соберем еще. Мы по-прежнему легион! Я даю вам двадцать дней, чтобы завершить ремонтные работы на «Сумраке». Удвойте усилия. Обдерите планету догола, если потребуется, и умастите труд кровью ее жителей. Через двадцать дней мы отправляемся, и мы будем готовы нанести удар по Терре.

Флот Повелителей Ночи во главе с «Сумраком» прибывает к Терре вместе с армадой Хоруса. Контингентом Восьмого командует Гендор Скрайвок, который пользуется демоническими дарами, но все равно дистанцирует себя от Хаоса. Он не хочет никому служить, не хочет осквернять себя, отказываясь верить в том, что уже осквернен.

В последний раз на момент Ереси мы видим Гендора Скрайвока в романе «Заблудшие и проклятые» Гая Хэйли. Во время штурма Стены Вечности Повелители Ночи столкнулись с Кровавыми Ангелами, которыми командовал легендарный Первый капитан Ралдолон. Гендор Скрайвок не мог отказать себе в удовольствии вызвать прославленного воина на поединок. Расписной Граф жаждал славы, он был опьянен силой варпа и не понимал, что демон может в любое мгновение забрать ее.

Так и произошло. Как только Ралдолон двинулся на Скрайвока, демон оставил Гендора, и тому пришлось биться своими силами. Разумеется, он не мог составить конкуренцию одному из лучших воинов среди Астартес. Ралдолон нанес ему несколько тяжелых ран и сбросил со стены. В последние секунды перед смертью Скрайвока демон вернулся, сказав, что Гендор был таким образом наказан за свою гордость. За то, что думал, будто это его сила позволила ему стать лидером Восьмого и одним из самых опасных бойцов.

Демон предложил новую сделку: либо Расписной Граф умирает, либо открывает свою душу и возносится. Конечно, Гендор согласился. Демон спасает его, но указывает на небольшую оговорку, о которой сразу «забыл» сказать. Чтобы возвыситься, Скрайвоку придется пережить шесть раз по шестьсот шестьдесят шесть лет непрекращающихся пыток. С душераздирающим криком Гендор исчезает из реального мира.

Расписной Граф пережил пытки и стал демон-принцем Хаоса Неделимого. В следующий раз он появился уже в 41 тысячелетии на планете Рамиил. Скрайвок устраивает засаду на Орден Темных Ангелов и убивает их верховного магистра Наберия. Затем он вступает в схватку с Азраилом, но воина от верной смерти спасает неожиданно появившийся провидец эльдар. Он уничтожает физическое тело демон-принца, но не его самого. Дальнейшая судьба Скрайвока неизвестна

Он – человек, наблюдающий, как его родной мир горит.

Он – человек, оплакивающий смерть своего отца.

Он – предатель всего, что когда-то считал священным.

«Рыцарь теней» Аарон Дэмбски-Боуден.

Общие сведения

Талос Валкоран, также известный как Ловец Душ, был апотекарием Первого Когтя Десятой Роты легиона Повелители Ночи. Впоследствии стал командиром Первого Когтя. Валкоран известен тем, что после Ереси Хоруса оказался одним из немногих лидеров Восьмого, кто пытался не позволить своим воинам безвозвратно погрязнуть во тьме порока. Он помнил учение Ночного Призрака и чтил его наследие.

Именно Талос сумел найти запись, на которой ассасин из Храма Каллидус по имени М’Шен входит в покои Конрада Кёрза на Тсагуальсе. По приказу Валкорана запись была распространена по всему легиону. Кроме того, Талос унаследовал проклятый дар своего генетического отца. Он мог предвидеть будущее, но эту способность невозможно было контролировать.

Жизнь Валкорана оборвалась в конце 41 тысячелетия. Он погиб от клинков легендарного Лорда-феникса Джайн Зар по прозвищу Безмолвная Смерть. Однако прогеноиды Талоса были спасены и пересажены следующему «пророку», которому суждено вновь объединить Восьмой. Вопрос один – для какой цели? Ибо эльдары видели в Талосе Валкоране смертельную угрозу для своего народа.

Талос Валкорна фигурирует в следующих произведениях: романы «Ловец душ», «Кровавый Корсар», «Разведчик пустоты», рассказы «Ядро», «Резня» и «Рыцарь теней», аудиодрама «Трон лжи» Аарона Дэмбски-Боудена, роман «Конрад Кёрз: Ночной Призрак» Гая Хэйли.

Судьба и боевой путь Ловца Душ

Неизвестно, в какой момент Талос Вакоран прошел генетическое вознесение. Хронологически мы впервые встречаем его в рассказе «Резня» Дэмбски-Боудена перед высадкой на Истваан V. В этом рассказе Талос назван «молодым апотекарием». Это значит, что он был рекрутирован незадолго до Ереси.

Также из «Резни» мы узнаем, что Валкоран был родом с Нострамо и к моменту начала Ереси успел послужить лишь на одном корабле, который назывался «Завет крови». Его сержантом был Вандред Анрати, впоследствии прозванный Вознесенным из-за демонического благословения Тзинча. Анрати, будучи мудрым лидером и одним из лучших пустотных командиров Восьмого, всегда ценил Талоса. Не только за его навыки апотекария.

В «Резне» Валкоран уже страдает от проклятого дара, который иногда проявляется лишь сильной головной болью, а иногда внезапно бросает воина в пучину неконтролируемого провидческого транса. Судя по всему, Вандред догадывается, что с Талосом что-то не так, но сержант не может понять причин странного поведения апотекария.

Я уже упоминал об этом на одном из предыдущих стримов про Восьмой – именно Талосу Аарон Дэмбски-Боуден позволил озвучить истинную причину, по которой Повелители Ночи присоединились к Луперкалю. «Это злоба», – сказал Валкоран, емко определив подтекст предательства Конрада Кёрза и его сыновей. Они предали, потому что ненавидели себя за то, кем стали. Ненавидели окружающий мир, потому что он был не лучше. Но больше всего они ненавидели Императора, потому что он превратил их в чудовищ, лишив выбора.

Дальше между Валкораном и Анрати происходит короткий диалог, в котором Талос пытается донести до сержанта, что бессмысленная резня и братоубийство – не путь Восьмого. Процитирую несколько важных строк из этого диалога:

– У моего отвращения философская природа. Если мы уничтожаем из злобы, не ради цели или необходимости, то подкрепляем утверждения других легионов о том, кем являемся. Стоит вырезать достаточное количество людей без реальной причины, и мы станем теми самыми монстрами, которыми нас считают наши кузены. Пророчество, исполняющееся само по себе.

Анрати положил руку в перчатке на наплечник молодого воина. Пристегнутые к оплечью Талоса черепа затрещали о керамит, словно перешептываясь на каком-то приглушенном костяном языке.

– Талос, я никак не могу понять – то ли ты наивен, как пытаешься показать, то ли заблуждаешься, как кажется со стороны, то ли просто смеешься над всеми нами про себя.

– Возможно, истина где-то между всеми тремя вариантами, – наконец, произнес апотекарий. Давление в висках вспыхнуло настоящей мигренью, которая просачивалась сквозь череп, словно жгучая жидкость, и казалась омерзительным предостережением.

– Ты в порядке? – с настороженным удивлением поинтересовался Анрати.

«Он знает, – подумал Талос. – Он это чувствует». Что-то в лице апотекария выдало его неожиданную боль.

– Я никогда не убивал другого легионера, – сказал Талос. – Только и всего. Не могу не задаваться вопросом, на что это похоже.

– Брат, но я видел, как ты убивал многих. Наблюдал за этим собственными глазами.

Апотекарий наклонил голову, уступая.

– И да, и нет. Пытать и казнить – не совсем то же самое, что убивать.

Во-первых, в этом эпизоде сам Талос подтверждает, что Вандред догадывался о его проблемах (а после Истваана об этом уже знал весь Первый Коготь, потому что апотекарий провалился в транс прямо на поле боя). Во-вторых, слова Анрати говорят о том, что, несмотря на относительную молодость легионера, он уже был опытным убийцей, палачом и экзекутором.

В-третьих, сдержанная манера общения Валкорана, его жизненная философия, четкое видение реального положения вещей в легионе и абсолютная преданность учению генетического отца явно говорят нам, что Талос не был набран в рамках «теневой реформы» Гендора Скрайвока. О его происхождении мы знаем только то, что он с Нострамо и выживал на улицах Нострамо Квинтус вместе с Ксарлом. Нам ничего не известно о родословной Валкорана и том, как он попал в легион.

К сожалению, для нас остается загадкой, действительно ли Талос получил проклятый дар от Кёрза, либо изначально владел им. Ведь у нас есть пример Яго Севатариона, который был сильным псайкером (хоть и не проком) до вступления в легион и тоже не умел контролировать свои силы.

В «Ловце Душ» Дэмбски-Боудена Талос говорит аватару Тзинча: «Мой провидческий дар чист. А твой отравляет рассудок. Пошел прочь!» Да, Валкоран говорит эти слова одному из Богов Хаоса, что, во-первых, демонстрирует нам его дерзость и бесстрашие. Во-вторых, фраза «мой дар чист» может интерпретироваться двояко.

Возможно, Талос по какой-то причине считал, что его провидческие способности не связаны с варпом. Псайкеры в лоре Вархаммера могут использовать разные источники энергии помимо Имматериума, что я неоднократно подтверждал в предыдущих стримах. Однако мне не известны эпизоды, где эти альтернативные источники применялись бы для провидения. Поэтому фраза Талоса для меня остается загадкой, хотя было бы любопытно, если бы он действительно использовал не варп. Напомню, что этого персонажа с самого начала ведет Дэмбски-Боуден, а это не тот автор, который использует слова, прежде тщательно их не взвесив и не обосновав сюжетно.

Ересь Хоруса, Отступление с Терры, Охота за М’Шен

Из кампаний Великого крестового похода и Ереси Хоруса мы знаем только одну, где Талос Валкоран точно участвовал. Это Резня в Зоне Высадки на Истваане V. Вместе с ним под командованием сержанта Вандреда сражались многие воины, которые пройдут с Ловцом Душ до самого конца. Это, например, Ксарл и Сайрион (он же Кирион в некоторых переводах). Также в отделение Вандреда входил псайкер Рувен, с которым Талос еще пересечется в будущем.

Судя по множественным отсылкам в «Ловце Душ» и «Кровавом Корсаре», Первый Коготь в полном составе участвовал в Осаде Терры. При этом в «Кровавом Корсаре» также сказано, что Вандред Анрати спас Талосу жизнь. После Осады Малкарион, капитан Десятой Роты, был погребен в саркофаге дредноута и предан почтенному сну на борту «Завета крови». Тогда командующим Десятой стал Вандред Анрати. Возможно, примерно в это время Талос стал командиром Первого Когтя. В «Ловце Душ» назван его порядковый номер «1-2-10», что означает «Первый Коготь, Второй Астартес, Десятая Рота». То есть по старшинству он шел вторым после сержанта и его назначение было бы логичным.

С другой стороны, в «Кровавом Корсаре» Талос говорит Вандреду, что «уже 40 лет не носит ритуальных инструментов». Это может указывать на то, что он командует Первым Когтем всего 40 лет. С другой стороны, нет никаких препятствий тому, чтобы апотекарий командовал отделением. Тем более, что номинально Валкоран никогда не получал звание сержанта. Ксарл, Кирион, Узас и другие подчинялись ему из уважения и лидерских качеств. Хотя сам Ловец Душ никогда не хотел власти. Вандерд не верил в это, называя Талоса «клинком у своей шеи». Однако Талос никогда не посягал на статус Возвышенного, хотя мог, потому что имел значительную поддержку среди воинов.

В «Разведчике Пустоты» сказано, что после отступления с Терры Первый Коготь стал варбандой, базировавшейся на Тсагуальсе. Это подтверждается в романе «Конрад Кёрз: Ночной Призрак», где сказано, что Талос Валкоран был одним из первых, кто прибыл на Тсагуальсу, услышав зов Конрада Кёрза. Тут нужно отметить, что Талос и Кёрз были довольно близки. Как минимум, они часто беседовали наедине, и возможно Ночной Призрак доверял Валкорану (если он вообще мог кому-то доверять в последние годы).

Когда примарх узнал о приближении имперского убийцы, он приказал своим воинам пропустить ассасина Храма Каллидус. Талос, как и остальные, выполнил приказ Кёрза, позволив М’Шен исполнить то, зачем она пришла. Кёрз также приказал позволить ассасину принести доказательства его смерти на Терру, но Валкоран был разбавлен смертью отца. Его захлестнула ярость и он бросился на М’Шен. Именно действия Валкорана привели к тому, что Повелители Ночи объявили всеобщую охоту на ассасина. Вскоре они достигли цели. Талос лично убил М’Шен, которая украла несколько реликвий легиона, включая Корону Нокс, символ власти Кёрза. Корона досталась Зо Сахаалу, который, спасаясь от внезапного нападения эльдар, сбежал в варп.

В эпизод с убийством М’Шен особый интерес представляют слова, который Талос сказал ассасину прежде, чем выпотрошить ее цепным клинком:

Отец рассказал мне об этой ночи. И я ему не поверил. Я не мог поверить, что однажды нарушу его приказ, – до тех пор, пока не пришла ты и не отняла его у нас.

То есть Конрад Кёрз знал, что Талос нарушит его приказ и убьет ассасина. Но Ночной Призрак ничего не сделал, и это удивляет. Ведь для него было важно, чтобы М’Шен принесла на Терру весть о его смерти и рассказала об обстоятельствах. Рассказала о том, что он не сопротивлялся и принял свою судьбу, чтобы показать – отец ошибался. Об этом говорят и последние слова Кёрза: «Смерть – ничто, по сравнению с оправданием всей жизни». Для этого он и позволил убить себя.

Но из слов Талоса следует, что Ночной Призрак заранее провидел – его планы не исполнятся из-за действий Валкорана. Тем не менее, он не убил апотекария, хотя из-за него смерть примарха теряла свой символизм. О чем это говорит? У меня несколько версий. Возможно, Конрад Кёрз все же не умер, хотя Талос своими глазами видел, как М’Шен несла его голову в руках. С другой стороны, кто знает? Голова могла быть бутафорией, ибо сам момент убийства и обезглавливания не видел никто. Но если Кёрз был жив все эти годы, его мотивы и планы еще более загадочны.

Второй вариант – ассасин действительно убила примарха, но его слова о символизме собственной смерти были ложью. Зная все наперед, он планировал, что Валкоран найдет и покарает М’Шен, а потом заберет Корону Ночи, в которую вправлен кристалл неизвестного происхождения. Сюда же добавим внезапное нападение эльдар в тот момент, когда Повелители Ночи добрались наконец до ассасина и до Короны. Может ли это быть совпадением? Едва ли. Сумма фактов подтверждает популярную версию о том, что кристалл в Короне Ночи – это камень душ или нечто подобное, и в нем теперь заключена сущность Кёрза. Возможно, он таким образом хотел переродиться в пророке, но все пошло не по плану и Короной Завладел Сахаал, а потом потерял ее.

Еще один любопытный момент – фраза Талоса «ты отняла его у нас». Звучит довольно чувственно. Воин не использовал слово «убила». Он сказал «отняла». Опять же, учитывая, что это написал Дэмбски-Боуден, я не могу не увидеть здесь подтекст, который говорит, что Валкоран любил отца. Сильно и искренне. Хотя далеко не все Повелители Ночи испытывали те же чувства к Кёрзу. И Талоса это злило. Когда М’Шен бежала с Тсагуальсы, многие воины говорили не о том, что их отец погиб, а о том, что пропали завещанные им артефакты Ночного Призрака. Вот, что Талос думает в этот момент:

И вот тут-то их лицемерие проявилось в полную силу. Теперь они требовали, чтобы весь легион совершил во имя их алчности то, что Талос пытался совершить из мести и за что они только что его проклинали. Как быстро братья променяли любовь и веру в отца на пустые сомнения! Им стоило лишь осознать, что ассасин похитила реликвии и оружие. Те самые реликвии и оружие, которые они считали своими по праву. Какая алчность. Какая жалкая и омерзительная алчность. Сейчас Талос презирал их всех. Никогда прежде недостойные притязания его братьев не проявлялись так открыто. Так родилась ненависть, не угасающая с годами.

Обратите внимание, что Ловец Душ противопоставляет алчность братьев своей мести. Он говорит о мести, но гений Дэмбски-Боудена вкладывает в его слова другой смысл. На самом деле, Валкоран говорит о любви к отцу. Просто он не знает, как определить это чувство, и заменяет его простым и понятным понятием. Месть. Воздаяние. Кара. Это то, ради чего были созданы Повелители Ночи. Ради чего был создал Талос Валкоран. Хотя, похоже, судьба с самого начала уготовила ему нечто большее.

Возможно, Талос рассказал кому-то о словах Кёрза: «Одна душа, сын мой. Одна охота во имя отмщения. Ты бросишься в погоню за этой единственной сверкающей душой, когда все остальные откажутся от мести». Потому что именно из-за этих слов Валкорана в легионе прозвали Ловцом Душ.

В «Разведчике Пустоты» Талос говорит, что после Осады Первый Коготь 200 лет сражался против Империума. Затем они были вынуждены отступить в Око Ужаса, и когда вернулись в 41к, для них прошел всего один век. То есть технически к этому моменту Талосу Валкорану было около 350 лет (учитывая 17 лет Ереси и то, что его рекрутировали незадолго до нее, возможно лет за 20-30). У нас нет данных о том, все ли эти годы Валкоран воевал под командованием Вандреда Анрати, но вероятнее всего это так.

Хотя, например, в рассказе «Трон лжи» Талос действует самостоятельно. К сожалению, у нас нет сведений о том, в какой момент времени происходит действие этого рассказа. Зато в «Рыцаре теней» Талос командует Первым Когтем, сражаясь против Кровавых Ангелов в 41к, и в этом рассказе Кирион обращается к Атраментару с фразой «Сообщи Вознесенному. Его пророк страдает еще одним ведением». Оборот «его пророк» однозначен. Так что, скорее всего, Талос все это время действительно шел за Вандредом, периодически действуя по своей инициативе, но с санкции Вознесенного.

Интересно, что в «Разведчике Пустоты», во время беседы Талоса с призраком Рувена, Ловец Душ демонстрирует исключительную стойкость своих принципов. Ко времени 41к многие Повелители Ночи попросту забыли, ради чего вообще вступили в эту войну. Не забыли единицы вроде Зо Сахаала, для которого десять тысяч лет минуло как один миг. Талос тоже не забыл, вот что он говорит по этому поводу:

Мы восстали, потому что должны были восстать. Пацифизм Империума обречен на неудачу. Порядок можно сохранить только тогда, когда подданные боятся возмездия. Контроль посредством страха. Мир посредством страха. Мы были тем оружием, в котором нуждалось человечество. И все еще остаемся им… Ненависть – все, что мне нужно… Моя ненависть чиста. Мы заслуженно мстим отступившемуся от нас Империуму. Мы были правы, наказав те миры за их грехи и угрожая гибелью тем, кто нарушал наши законы. Контроль. Посредством. Страха. Те системы, что мы умиротворили… Я считаю правильным то, что я сделал. Я считаю правильным то, что мы все сделали.

Можно подумать, что это говорит сам Конрад Кёрз. Но возможно, Валкоран даже мудрее своего генетического отца. Вот, о чем он размышляет дальше:

Население решалось восстать лишь тогда, когда ботинок переставал давить им на горло. И в этих случаях винить следовало покорителей, проявивших слабость, а не взбунтовавшихся покоренных. Сопротивление у человека в крови. Нельзя ненавидеть за это весь человеческий род.

Обратите внимание – Талос ни в чем не винит людей Империума. Он винит себя, свой легион и Империум в целом, как гоббсовского Левиафана. Тут мы в очередной раз видим его мудрость, тонкое понимание окружающего мира. Будь у Валкорана больше амбиций, он, возможно, действительно сумел бы восстановить и объединить Восьмой. Но Ловец Душ не считал себя достойным. Сложно сказать, было ли это скромностью или бывший апотекарий просто никогда не задумывался о подобном развитии событий.

Первый Коготь под командованием Возвышенного

История Первого Когтя в 41к начинается с захвата Вольного Торговца у ничем не примечательного астероида, который двигался по непредсказуемому вектору. Возвышенный привел своих людей к астероиду, прислушавшись к очередному видению Талоса. Астероид оказался осколком Нострамо. Среди прочих членов экипажа, захваченных на Вольном Торговце, числилась Эвридика Мерваллион, которую Валкоран сделал своей рабыней и дал ей имя Октавия (от латинского «octo», что значит «восемь», Талос всех своих рабов называл номерами).

После этого Возвышенный направляется на большое собрание легионеров-предателей, организованное Абаддоном Разорителем в Скопление Крит. Там Первый Коготь под командованием Талоса был задействован в абордаже имперского Гранд-крейсера класса «Мститель». Вскоре Абаддон призвал к себе Талоса, но только его, а не весь Первый Коготь. Разоритель, гордо именовавший себя новым Воителем, предложил Валкорану место в Черном Легионе. Абаддон был наслышан об уникальных способностях Ловца Душ и хотел заполучить пророка.

Разумеется, Талос отказался, потому что не считал достойными мотивы Абаддона и его не интересовали все эти Черные крестовые походы. Тогда Абаддон воспользовался услугами Рувена, того самого псайкера, который когда-то служил в Первом Когте вместе с Талосом под командованием Вандреда. Рувен вызвал аватары Богов Хаоса, чтобы они явили Валкорану истинную силу темных даров и сманили его на свою сторону.

Выше я привел цитату, в которой Талос буквально «посылает» Тзинча. Аналогичным образом он поступил с другими тремя, для него это вообще не было испытанием. Талос показал, что его невозможно свернуть с пути и его принципы незыблемы. Вот часть последующего диалога между Рувеном и Абаддоном:

– Он отверг Темных Богов, мой господин. Он рассмеялся им в лицо. И это было не какое-то пустяшное заклинание – я вызвал тени Четырех, чье могущество коренится в самом варпе. Каждый из них предложил ему свои дары.

Святотатственные символы, выжженные в плоти Абаддона, отозвались мучительной болью.

– Что же он видел? Что он отверг с такой легкостью?

– Я не знаю, мой господин. Но его видения были истинными. Я чувствовал присутствие Четверых. Их мимолетный взгляд, если вам угодно.

Абаддон хмыкнул, но в смешке его не крылось и тени веселья.

– Бездарно и прямолинейно, но весьма зрелищно.

– Верно, мой господин.

– Возвращайся на орбиту, Рувен. Тебе больше нечего здесь делать.

Маг колебался, сжимая в руке посох из костей тиранидов.

– Вы не желаете, чтобы я перехватил Повелителя Ночи и предпринял еще одну попытку?

Абаддон наблюдал за колонной. Там один из черных легионеров вытащил из рядов вопящего узника. Взмах клинка, и голова смертного покатилась по земле.

– Он почувствовал свою уязвимость, и его легион кажется ему сейчас еще слабее, чем раньше. Его решимость треснула и скоро разлетится на куски. Я никогда не думал, что этого твердолобого ублюдка удастся обратить за один раз. Это было лишь первым ходом в длинной партии.

Из этого диалога помимо прочего следует, что Талос действительно был нужен Абаддону. Насколько сильно, что новый Воитель готов был выжидать. Затем Абаддон говорит еще одну любопытную фразу: «Я сам поговорю с Вознесенным, и сообщу ему, что его ручной предсказатель остался незапятнанным». Интересный выбор формулировки – «незапятнанным». Помните, как Талос говорил, что его дар чист в отличие от даров Тзинча? Возможно, имеется ввиду, что для прорицания он не использует силу Хаоса, но использует силу Имматериума, ведь это не одно и тоже. В конце концов, Корвиды Тысячи Сынов прозревали без помощи богов или демонов.

Но вернемся к Криту. Пока Талос находился под действие заклинания Рувена, на его «Громовой Ястреб» напали культисты. Они ранили Септимуса, раба-пилота Валкорана, и забрали Октавию. Вернувшийся Талос наскоро залатал раба и отправился спасать девушку. Нужно ли говорить, что культисты получили сполна?..

Несмотря на этот инцидент, Талос по-прежнему подчинялся Возвышенному, а тот принял сторону Воителя. Первый Коготь с другими частями Повелителей Ночи участвовали в нескольких наземных атаках на центральный мир скопления, который соответственно назывался Крит. Вскоре Седьмой Коготь был практически полностью уничтожен, поэтому двух оставшихся в живых легионеров перевели к Талосу. Это были Адемар и Меркуций. Также Первому Когтю удалось захватить принцепса имперского титана, что было ценным бонусом.

После всех этих событий Валкоран, наконец, принял решение изменить положение дел в варбанде. Он не поддерживал действия Абаддона, но их поддерживал Вандред. Талос не хотел устраивать переворот, хотя, как я говорил выше, многие воины поддержали бы его. Но Ловец Душ не желал действовать бесчестно. Он считал, что субординация и преемственность власти должны сохраняться. Тем более, что и так уже пролилось достаточно братской крови. Поэтому Валкоран поступил иначе – он пробудил Почтенного Малкариона, которого называли Мудрецом Войны (или Военным Теоретиком в некоторых переводах).

Заручившись поддержкой техножреца Делтриана, Талос взял с собой Меркуция, Ксарла и Кириона, и отправился к саркофагу дредноута. Пока техножрец пробуждал древнего воина, Первому Когтю предстояло выдержать бой, ведь Возвышенный не мог не узнать о происходящем и однозначно должен был послать кого-то остановить Валкорана. Он послал Враала, овеянного легендами Атраментара, который убил бы всех, кто был с Талосом, если бы Малкарион не пробудился и первым же делом не убил самого Враала.

Малкарион взял на себя командование. Но, так как сделка с Абаддоном уже была заключена, он посчитал, что ее необходимо выполнить, поэтому продолжил завоевание Крита в авангарде сил Воителя. Однако вскоре Талоса посетило видение, которое говорило о прибытии карающего флота Кровавых Ангелов. Малкарион приказал отступить. Пока Повелители Ночи свертывали позиции, Первый Коготь оказался единственным подразделением, противостоящим Кровавым Ангелом. Тем не менее, воины Талоса продержались до прибытия подкрепления во главе с Малкарионом.

В том бою Малкарион сошелся в поединке с Рагуилом Мучеником, Капитаном Седьмой Роты Кровавых Ангелов. Малкарион и Рагуил уже сражались на ступенях перед Императорским Дворцом во время Осады Терры. Тогда Рагуил был смертельно ранен и его тоже поместили в дредноут. На мой взгляд, их вторая и последняя схватка представляет собой один из самых эпичных поединков в этой художественной вселенной. Возможно, причина в том, что мы видим ее глазами Валкорана, взгляд которого не лишен некоторой поэтичности:

Бой разыгрался в двух измерениях, и до своей последней ночи Талосу так и не суждено было узнать, какую из битв он действительно видел. В повседневном, примитивном, чувственном мире, в мире мучительной тряски и боли, два бронированных колосса терзали друг друга когтями и молотили кулаками. Керамит рвался в их руках как бумага, и осколки брони летели во все стороны, словно град, хлещущий из грозовых туч над мертвой планетой.

Но плавающие в амниотической жидкости трупы не видели и не чувствовали этого.

Там, где они сражались, стены сверкали золотом. Оба воина были облачены в гордые доспехи своих легионов, и оба бились за Терру: первый – чтобы защитить ее и умереть за Империум, второй – чтобы покорить ее и принести Империуму гибель.

В этом поединке Малкарион получает критические повреждения и Талос полагает, что он пал, но позже Делтриану удается его реанимировать. Кровавого Ангела, недееспособного, но еще живого, Ловец Душ добивает сам. Чуть позже между Талосом и Делтрианом происходит короткий диалог, в котором Механикус безошибочно определяет настрой воина:

– Делтриан.

– Да, один-два-десять. Я здесь, Талос.

– Мудрец Войны Малкарион пал в битве.

– Судя по вашему голосу, такое развитие событий вас опечалило. Если выражение сочувствия облегчит вашу боль, я вам сочувствую.

– Благодарю, но это еще не все.

Похоже, Талосу действительно было жаль своего командира. Он переживал по поводу его смерти. Это говорит о том, что Ловец Душ, несмотря ни на что, продолжал оставаться человеком. Потому что мог еще чувствовать боль утраты.

Кстати, именно в том бою на Крите Вандред Анрати начал бороться с демоном Тзинча, который им овладел. Увидев, что Повелители Ночи играют в планах Абаддона роль пушечного мяса, Вандред отказался действовать по его указке и участвовал в организации эвакуации сил Восьмого с планеты.

Судя по всему, хронологически дальше идет сюжет аудиодрамы «Трон лжи». В этом коротком произведении Талосу удается обнаружить тайный Храм Каллидус на Урии-3, где должна храниться запись с убийством Кёрза. На зов Валкорана собираются значительные силы. Настолько значительные, что Талос с восхищением говорит Кириону: «Клянусь кровью нашего отца! Мы со времен Осады Терры не собирали столько бронетехники для одного боя». Тем не менее, запись, обнаруженная Первым Когтем, была лишь копией и ассасины специально оставили ее.

Вскоре варбанда Возвышенного оказалась в затруднительном положении из-за того, что ее запасы стремительно убывали без возможности пополнения. Это вынудило Вандреда спланировать атаку на крепость Странствующих Десантников на планете Ганг. Повелители Ночи использовали Септимуса в качестве лазутчика и смогли подвести «Завет крови» к крепости незамеченным под прикрытием поля помех. В процессе захвата крепости Первый Коготь получил еще одного раба – Маруха. Он стал помощником Септимуса, который уже не успевал чинить доспехи легионеров. Перед атакой на крепость доспехи в очередной раз пострадали из-за междоусобной стычки между Первым и Третьим Когтями, верх в которой, разумеется, взял Первый.

Атака на крепость Странствующих Десантников не дала требуемого результата. «Завету крови» нужен был тотальный ремонт и пополнение запасов. Поэтому Возвышенный пошел на риск, отправившись к Зрачку Бездны, который контролировал Люфтг Гурон по прозвищу Черное Сердце, Магистр ордена-отступника Астральные Когти, а теперь командир Красных Корсаров. В Зрачке Бездны Первый Коготь встретил двух легионеров Восьмого – Вариэля по прозвищу Живодер, который теперь был апотекарием Красных Корсаров, и псайкера-колдуна Рувена, которого Абаддон отдал Гурону после Крита.

Гурон согласился помочь с восстановлением «Завета крови» в обмен на «трудовой долг». Группа Вандреда должна была сопровождать силы Гурона в качестве авангарда во время следующей военной кампании. Повелители Ночи согласились в том числе потому, что среди судов Красных Корсаров они увидели ударный крейсер «Яд первородства», в котором узнали корабль своего легиона «Эхо проклятия» и решили его вернуть.

Гурон повел свои корабли на Вилам, крепость-монастырь Странствующих Десантников. Первый Коготь проник в крепость до общей атаки и устроил в ней хаос, чтобы отвлечь внимание обороняющихся от генераторов пустотных щитов. Отключение щитов позволило ударным силам Гурона телепортироваться внутрь крепости. Некоторое время силы Возвышенного, включая Первый Коготь, сражались рядом с Гуроном согласно плану, но затем начали незаметно отступать.

Рувену, которого ранее вызволили из тюрьмы, позволили исполнять обязанности навигатора на «Завете крови», тогда как Октавия присоединилась к Первому Когтю, который направился на «Эхо проклятия». Апотекарий Вариил, решивший вернуться к братьям по легиону, помог захватить крейсер, выбросив большинство Астартес в открытый космос, просто открыв десантные отсеки ледяному вакууму. Навигатора «Эха проклятия» казнили, заменили на Октавию и два корабля Повелителей Ночи одновременно ушли в варп.

Так как корабли материализовались в Материуме не одновременно, бросившиеся в погоню Красные Корсары атаковали сначала «Завет крови». Когда прибыл «Эхо проклятия», крейсер, управляемый Анрати, был уже сильно поврежден. Близость смерти позволила Вандреду, который уже долгое время вел борьбу со своим демоном, окончательно освободиться от скверны Хаоса. Не могу не процитировать момент, когда Анрати победил демона:

Вандред вложил в удар все, что старательно прятал эти годы. Воспоминания о братстве, о битвах под пылающими небесами, о победах в пустотных дуэлях во имя легиона, за который он был готов умереть в любую секунду. Все богатство человеческих эмоций и опыта, от полузабытых детских страхов до гордости убийцы, обагрившего кровью бледную плоть.

Воспоминание за воспоминанием, ощущение за ощущением хлынули в их общий разум. И ни одно из них не принадлежало Вознесенному.

Вандред закричал. Крик зародился в его сознании…

…и ревом вырвался из чудовищной пасти.

Первым, что поразило его, была необходимость дышать. Боль. Легкие жгло огнем. Ощущения захлестнули его, словно он только что вырвался из тесноты материнского лона на простор яркого и холодного мира.

Он снова взревел, но на сей раз рев перешел в торжествующий смех.

Став самим собой, лучший пустотный командир Восьмого приказал экипажу эвакуироваться на «Эхо проклятия».

Ограничение по символам. Дальше здесь.

В романе «Первый Еретик» и новелле «Аврелиан» Аарона Дэмбски-Боудена одним из ключевых персонажей выступает демон Ингефель. В «Еретике» он сопровождает Аргела Тала и Братство Зазубренного Солнца во время их путешествия в глубины Ока Ужаса. В «Аврелиане» Лоргар на заключительном этапе Паломничества сам приходит в Око Ужаса, чтобы пообщаться с Ингефель и тот многое раскрывает Уризену, перемежая свой рассказ путешествиями во времени и через альтернативные вселенные.

Основная мысль, которую Ингефель пытается донести до Аврелиана, заключается в том, что Рожденные (смертные) и Нерожденные (демоны) буквально созданы друг для друга. Материум и Имматериум всегда воплощали две стороны одной медали – абсолютный Хаос и абсолютный Порядок. Но они никогда не были полноценными, завершенными. Истинная гармония мироздания заключается в союзе этих начал. Но не в слиянии двух миров, а в единстве порождений этих миров.

Лоргар в итоге понимает и принимает эту Истину. Я вижу здесь не только очевидный диалектический гегелевский подтекст, но также отражение библейской легенды о нефилимах. Их мы встречаем в Пятикнижии (пять книг Ветхого Завета). Отцами нефилимов были ангелы, а матерями – смертные женщины. В Бытии 1:2 говорится о том, как это началось: «Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал». В Бытии 1:4 описано, чем все закончилось: «В то время были на земле нефилимы, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди».

Любопытно, что бог не одобрял появление нефилимов, потому что «все мысли и помышления сердец их были зло во всякое время» (Бытие 1:5), хотя нигде в тексте сами они не упоминаются в негативном ключе. Напротив, в вышеприведенной цитате из Бытия 1:4 они названы «сильными и славными людьми». Само слово «нефилим» иногда переводят как «исполин», но это неверно. Такой перевод возник потому, что длительное время исходное значение слова на древнем иврите не было известно, а в Числах 13:33 про детей ангелов и людей сказано: «Все люди, которых мы там видели, огромного роста».

В каноне о нефилимах больше ничего нет. Однако дополнительные подробности есть в апокрифической Книге Еноха. О происхождении нефилимов Енох не говорит нам ничего нового – это дети смертных женщин и ангелов, «сынов неба». Также он упоминает, что ростом они были в три тысячи локтей, что является очевидным преувеличением, призванным, вероятно, подчеркнуть высокий рост и силу нефилимов.

Дальше Енох пишет, что ангелы обучили людей искусству войны, волшебству, астрологии и множеству других наук. Овладев этими знаниями, люди пошли на нефилимов войной, которые были невероятно могучи, но было их всего двести. Тогда «вся земля наполнилась кровью», и бог решил очистить ее всемирным потопом.

Что касается древне-ивритского «нефилимы» (נפילים), точного перевода до сих пор нет. Обычно слово переводят как «падшие», но это скорее попытка увязать название существ с подоплекой их появления на свет. Ряд исследователей, включая Роберта Альтера, убеждены, что слово «нефилим» с древне-ивритского переводится как «те, кто произошли от царства богов». На мой взгляд, этот перевод значительно ближе к истине. К той истине, которую Ингефель поведал Лоргару.

Хотя началось все намного раньше. Первые слова, касающиеся истины о нефилимах, демон произносит в момент своего воплощения в физическом мире на Кадии:

– Я – Ингефель Вознесшийся, – сказало оно. Аргел Тал обнаружил, что его глаза прикованы к кривым хребтам из почерневшей кости, растущим из лопаток твари.

– Крылья, – подумал он. – Крылья из черной кости.

– Да. Крылья. Человечество постоянно лжет само себе про ангелов. Правда уродлива, а ложь прекрасна. Поэтому люди делают вестников богов красивыми. Тогда не страшно. Очаровательный обман. Белые крылья.

– Ты – не ангел, – сказал Аргел Тал, крепче сжав болтер.

– Ангелов не существует. Их никогда не было. Но я принес слова богов, как и должны делать ангелы. Найди истину в сердцевине человеческой лжи. Ты увидишь меня. Мой род. Ангелов.

Позже, уже во время путешествия корабля «Песнь Орфея» по Оку Ужаса, Ингефель показывает Аргелу Талу и Братству Зазубренного Солнца момент увядания расы эльдар, говоря о том, что у них был шанс сохранить свое величие:

Это – Падение, о котором говорят шепотом. Эльдар были слепы. Они могли жить в гармоничном единстве с Силами, чему вскоре должно научиться человечество. Вместо этого они гибнут. Неспособные принять Изначальную Истину, они уничтожаются ею.

Это важный момент, который показывает нам, что люди отнюдь не избраны Хаосом. Они лишь очередная попытка. Эльдары уже шли по этому пути, однако на последнем шаге, как говорит Ингефель, они оступились. Но на пути к чему? Первую часть ответа Лоргар находит сам во время своего личного Паломничества в Око Ужаса. Говоря о демоне, Аврелиан описывает его так:

Мне известно, что ты создание, воплотившееся без души. Я не вижу в тебе той жизни, которую вижу в людях. Никакой ауры. Никакого мерцания в самом сердце твоей сущности. Но я не знаю, что ты такое, знаю лишь, чем ты не являешься.

Как известно, половина ответа – это правильно поставленный вопрос. В случае с Лоргаром он уже знал, в чем разница между Рожденными и Нерожденными, но не знал, для чего эта разница существует. Ингефель раскрывает ему истину:

Между варпом и плотью есть лишь одно отличие. В царстве плоти разумная жизнь появляется на свет с душой. Во владениях грубой мысли вся жизнь бездушна. Но обе они живы. Рожденные и Нерожденные, по обе стороны реальности. Им предначертан симбиоз. Союз.

Обратите внимание, что демон не возвеличивает порождений Имматериума и не уничижает смертных. Он говорит об их равнозначности, и дальше подтверждает это, когда Лоргар убивает аватар Кхейна:

– Видишь? – спросило создание. – Божественная сущность может быть столь же невежественной, заблудшей и слепой, как и любой смертный. В своем упорстве они также могут быть упрямы и представлять собой серьезную угрозу истине. Взгляни на уничтоженного тобой призрака – отголосок религии, которая давным-давно потерпела крах. Теперь его нет, и этот мир может исцелиться, лишившись порчи ложной и невежественной веры.

Ингефель раскрывает истину постепенно, шаг за шагом готовя Лоргара к пониманию того, что судьба Рожденных и Нерожденных связана сильнее, чем кажется. Когда демон показывает Аврелиану Осаду Терры, он также показывает примарху Аргела Тала, уже ставшего нефилимом:

– Что это? – снова спросил примарх. – Его душа… мне не подобрать слов.

Лоргар смотрел на разворачивавшуюся перед ним со скрежещущим грохотом резню, напрягая зрение, чтобы заглянуть под плоть чудовища. В живом существе пульсировала бы пылающая эманация, а в одном из Нерожденных всякий свет поглощала бы пустая бездна. В этом же создании присутствовало и то, и другое. Под его кожей посреди черноты жарко пылали угли.

– Оно не человек, – голос Лоргара был напряжен от усилий проникнуть за поднимающуюся от крыльев существа завесу черного тумана. – Но когда-то было им.

Он перевел взгляд на Ингефеля.

– Это так, – то был не вопрос.

На сей раз интонация Ингефеля выдала внутренние колебания демона. Ситуация вызывала даже у него некое нежелание, возможно, из-за благоговения.

– Это твой сын, Лоргар. Это Аргел Тал.

Оба они – Аврелиан и Ингефель – однозначно утверждают, что у Нерожденных нет душ. Но в «Первом Еретике» про Тала, вернувшегося из Ока Ужаса с демоном внутри, Лоргар говорит, что у него две души (так даже называется глава, где Аргел начинает рассказ о своем путешествии). Это не ошибка перевода, в оригинале использован оборот «Two Souls». Возможно, под душами здесь подразумеваются сущности. Но скорее всего, речь идет о том, что не-душа демона, его внутренняя «пустота», на самом деле тоже является душой, просто она выступает диаметральной противоположностью душам смертных.

Однако с их союзом не все так просто. Похоже, Нерожденный может ужиться далеко не в каждом смертном теле. Пример тому – сам Ингефель, физическая оболочка которого очень скоро начинает разрушаться на глазах Лоргара. Но важнее, что к этому моменту Аврелиан начинает понимать истину:

– Хаос, – Лоргар посмаковал слово, взвешивая его на языке. – Это неправильное название, не так ли? Нематериальное царство может состоять из чистого Хаоса, однако он изменяется, соединяясь с материальной вселенной. Разбавляется. Даже внутри Великого Ока, где боги взирают на галактику, физические законы нарушены, однако нет чистого Хаоса. Это не беспорядочный океан бурлящей психической энергии. Не сам варп, а смешение «здесь» и «там», небесной тверди и эфира.

Примарх вдохнул наполненный пеплом воздух, ощущая, как тот щекочет горло.

– Идеальный порядок не меняется. Но и чистый Хаос никогда не выйдет на первое место. Вы хотите союза.

Он обернулся к Ингефелю. Теперь кровь текла из обоих глаз демона, пятная мех мутными зигзагообразными полосами.

– Мы вам нужны, – произнес Лоргар. – Боги нуждаются в нас. Без нас они не в силах покорить материальную вселенную. Их мощь ограничивается, когда нет молитв или совершенных во имя поклонения деяний.

– Да, но эта потребность не эгоистична. Это естественное желание. Боги правят Хаосом как стихией. Варп – это эмоции людей, переживания всякой разумной расы, проявляющиеся в виде психической бури. Он не враг жизни, а ее результат.

И затем Ингефель, наконец, резюмирует мысль, которую так долго доносил до Аврелиана:

Хаос стремится к симбиозу с жизнью: Одушевленные и Нерожденные в естественной гармонии. Союз. Вера. Сила, Лоргар, Бессмертие и безграничные возможности.

Однако Аарон Дэмбски-Боуден на этом не останавливается. Он продолжает исподволь развивать диалектический принцип единства и борьбы противоположностей Гегеля. Например, когда Лоргар отправляется в будущее к расколотому Магнусу, он встречает на страже покоев примарха легионера из Пятнадцатого по имени Хазджин. Чтобы убедиться в том, что Аврелиан действительно тот, за кого себя выдает, Хазджин испытывает его мудрость. В процессе этого испытания Лоргар говорит:

Пятидесятый принцип Хеда состоит в том, чтобы содержать плоть и железо в такой же чистоте, что и душу, поскольку внешнее неизбежно просачивается вовнутрь.

Взаимопроникновение и есть то, о чем говорил Гегель. То, что даосы называют Инь и Ян. То, что в библейских и апокрифических текстах названо нефилимами, союзом «сыновей неба» и «дочерей человеческих». Разумеется, между ними существуют колоссальные противоречия. Но, по Гегелю, в этом и заключен смысл всего:

Противоречие есть корень всякого движения и жизненности: лишь поскольку нечто имеет в самом себе противоречие, оно движется, обладает импульсом и деятельностью.

Ближе к финалу Паломничества Лоргара Ингефель подтверждает мысль о том, что для появления нефилимов нужны соответствующие физические тела. Ранее демон говорил, что генокод Несущих Слово значительно чище, чем у большинства других легионов. Возможно, именно это позволило появиться Гал Ворбак. Вот дальнейшее напутствие демона Аврелиану:

Найди миры, богатые людьми. Те, где можно собирать урожай населения для твоих армий, с наименьшими возможными отклонениями от чистокровного человечества.

То есть чистота генокода действительно важна. Чем меньше мутаций, тем выше вероятность, что демон сможет укорениться в теле смертного, не разрушив его. Позже, после битвы с первым чемпионом Кхорна, Лоргар снова слышит истину о союзе двух начал, но уже из уст Кайроса, верховного демона Тзинча. Когда Аврелиан спрашивает, какая голова говорит правду, демон отвечает: «Быть может, истина где-то посередине».

После завершения Паломничества Лоргар признает идею о нефилимах. Он теперь верит в то, что лишь союз двух начал, единство души и не-души, способно сделать совершенными, цельными и Рожденных и Нерожденных. Поэтому, когда Аврелиан видит, что Фулгрима после Истваана V полностью контролирует демон, он не может сдержаться и едва не убивает его. Потому что это перекос, нарушение равноправного союза:

– Разве это сильно отличается от твоих же собственных Гал Ворбак? — парировал Магистр Войны.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, Хорус. Один из Нерожденных дергает за ниточки лишенное души тело нашего брата. В этом нет баланса человеческого и божественного. Нет изящного и гармоничного согласия двух душ. Это святотатство и кощунство, а вовсе не возвышение.

…

– Меня это волнует потому, что перед нами извращение естественного порядка, – Лоргар говорил сквозь стиснутые идеальные зубы. – Где в этом слиянии гармония? Живая душа уничтожена, чтобы смертная оболочка стала домом для алчной нерожденной твари? Хорус, я ходил в варпе. Я стоял в том месте, где встречаются боги и смертные. Это слабость и порок, извращение всего того, чего нам желают боги. Им нужны союзники и последователи, а не одержимые демонами бездушные останки.

Сложно сказать, чего на самом деле желают Боги Хаоса. Ведь Лоргар был вознесен не одним из них, он стал чемпионом Хаоса Неделимого. Ингефель тоже не принадлежал ни одному из Богов. Это важный нюанс, который подтверждает слова Ингефель о том, что и Боги могут быть неправы. Они могут ошибаться, могут не знать истины. Более того – могут бороться против нее, не желая принимать, как и смертные. А еще им может мешать их Большая Игра, о которой Ингефель тоже упоминает.

Есть ли рациональное зерно в концепции равноправного союза смертных с демонами? На мой взгляд, есть. Но, как и библейские нефилимы, нефилимы Вархаммера в ответ на свое появление получили лишь войну и ненависть смертных. Хотя, быть может, это закономерно. Ибо, как говорил еще Платон, люди в массе своей всегда слепы и глухи к Истине…

На этом все. С лоялиста – лайк, с хаосита – коммент, с обоих – подписка. Император защищает, Аве Доминус Нокс и Славьте Солнце!

Ютуб-канал

Группа ВК

Дзен-блог

Телега с чатом

Замковый камень – это клинчатый элемент в вершине кладки арки или свода, который вставляют последним, чтобы он «запер» остальные клинчатые камни, уравновесив боковой распор криволинейного перекрытия и обеспечив конструкции прочность.

Псайкеры в Империуме

Словом «псайкер» в Империуме называют человека, который имеет выраженную способность к взаимодействию с психическими силами. В большинстве случаев под «психическими силами» подразумевается энергия, наполняющая Имматериум, однако псайкеры могут использовать и другие источники.

Малкадор Сигиллит в «Первой стене» Гева Торпа говорит, что каждый человек – псайкер, потому что все мы имеем связь с Имматериумом (исключая парий). В широком смысле он прав, но чтобы избежать путаницы в дальнейшем я буду подразумевать под словом «псайкер» человека, способного осознанно контролировать энергию варпа, используя ее в собственных целях.

Напомню, что «псайкерство» и «колдовство» – принципиально разные понятия. Псайкерство – это врожденная способность, выраженная в манипулировании варпом без дополнительных условий и инструментов. В противовес этому определению для проведения колдовских ритуалов способности не нужны. Нужны лишь знания о том, как эти ритуалы проводятся. При этом в ходе ритуала колдун использует не варп как таковой. Силу ему дарует демон или бог, к которому колдун обращается.

Сила, даруемая сущностями варпа, не делает человека псайкером, она не дает его телу или сознанию уникальных способностей. Это сравнимо с оружием. Для псайкера он сам оружие. Для колдуна оружие – пистолет, который ему вручает демон. Пистолет всегда принадлежит демону и демон может в любой момент забрать его.

Первыми человеческими псайкерами были шаманы, упоминаемые в так называемом «старом бэке». В частности – в «Realm of Chaos: The Lost and the Damned». Неверно говорить о том, что тот бэк неактуален, потому что сам факт существования шаманов прямо нигде не отвергается. Просто раньше была концепция «Звездного дитя», а теперь Император вроде как действительно родился физически. Но это тоже довольно спорный момент, который я подробно рассматривал в стриме про «Сатурнин». А самое главное, что все известные нам сведения о происхождении и возможностях Богов Хаоса берут начало в «Realm of Chaos: The Lost and the Damned» и «Realm of Chaos: Slaves to Darkness». То есть в том самом «старом бэке», где говорилось и про шаманов. С актуальностью сведений про Богов все в порядке.

Так или иначе, массового псайкеры начали рождаться в 18к, когда Человечество, уже открывшее варп-двигатель и Поле Геллера, стало активно осваивать Галактику. В это время среди псайкеров выделяется особая группа – Навигаторы, это псайкеры, способные видеть потоки Имматериума третьим глазом и более-менее точно проводить имперские корабли через изменчивое Море Эмпиреев. Есть версия, что «ген навигатора» был создан искусственно. Возможно, Золотыми Людьми или даже Императором.

Количество псайкеров в период с 18к по 21к продолжает лавинообразно расти. Но официально признаны лишь Навигаторы, потому что их Человечество использует для расширения межзвездной экспансии. Пик рождаемости пси-активных индивидов приходится на 22к, тогда же Терра официально признает существование псайкеров как таковых и о них начинают говорить открыто. Мы не знаем, пытались ли люди Золотого Века изучать способности псайкеров или как-то использовать их.

Любопытно, что не сохранилось упоминаний о контактах тех псайкеров с порождениями Имматериума. Предполагается, что псайкеры той эпохи были каким-то образом защищены от Нерожденных. Очевидно, что они в большинстве своем не понимали собственных сил и однозначно многие в результате стихийных экспериментов должны были столкнуться с демонами. Пусть тогда еще не родилась Слаанеш, но Нургл, Тзинч и Кхарн уже существовали (даже если не учитывать сведения из «Realm of Chaos», это подтверждается в истории Бе’лакора из «Codex Chaos Daemons 8th»). Кроме того, демоны существовали и до рождения Богов Хаоса.

По всей видимости, до Эры Раздора (период с 25к по 30к) существование псайкеров никак не оговаривалось законодательно (опять же – исключая Навигаторов, у которых к моменту 20к уже сформировались целые династии, так называемые Навигаторские Дома). Учитывая историю Просперо, куда псайкеры бежали от преследований, мы можем предположить, что пси-активные люди повергались гонениям. Хотя, возможно, регионально отношение к ним могло отличаться.

Во время анархии Долгой Ночи, ставшей следствием рождения Слаанеш, на Терре действовало множество псайкеров. Эталонный пример – «Хроники Урша», о которых упоминается в «Возвышении Хоруса» Дэна Абнетта. «Хроники» повествуют о войне Урша и Нордафриканских Конклавов, важное место в повествовании отведено псайкерам, которых в войне использовал Калаганн, правитель Урша. Из «Отвергнутых Мертвецов» Грэма Макнилла нам известно о когносцинтах – псайкерах с исключительным пси-потенциалом, которые были практически иммунны к деструктивному воздействию варпа.

Наконец, из второй книги серии «Ересь Хоруса» Алана Блая от Forge World подл названием «Резня» мы знаем, что тиранам Эпохи Раздора повсеместно служили некие Кровавые Странники, сильные псайкеры и гено-инженеры. То есть в этот период на Терре было действительно много пси-активных людей. Сложно сказать, становится ли их меньше с возвышением Императора, но Повелитель Человечества, как минимум, пытается их контролировать. Все выявленные псайкеры с этого момента санкционируются и направляются на службу Империуму. Например, в роли астропатов. Эта тенденция сохранялась вплоть до Ереси Хоруса и ужесточилась с появлением Инквизиции.

Псайкеры в легионах

Первые упоминания о псайкерах среди Легионес Астартес относятся ко времени Объединительных Войн. Их называли Воинство Пентаклей (или Пентаграмм, можно и так перевести), они представляли собой орден-эксперимент в рядах Первого легиона (на тот момент – единственного). Псайкеры из Воинства Пентаклей старались обуздать свои силы и учились использовать их в битвах, сражаясь плечом к плечу с пси-инертными братьями, которые истребляли врагов Империума болтером и клинком.

Из девятого тома «Ереси Хоруса» от Forge World под названием «Крестовый поход» мы знаем, что далеко не все операции Воинства Пентаклей были успешны. Зачастую псайкеры по незнанию и ввиду недостатка опыта обращали свои силы против себя и своих союзников. Многие сведения о тех операциях стерты из имперских архивов. Но известно, что Воинство Пентаклей продолжало функционировать при покорении Солнечной системы и в первые годы Великого крестового похода.

Последний бой Воинства Пентаклей известен как Запечатывание Черных Врата (810.М30). Черные Врата были миром на самой границе Ока Ужаса, который постоянно испытывал влияние варпа и в какой-то момент оказался заражен некоей варп-сущностью. Мы не можем точно сказать, чем была эта сущность – демоном или чем-то большим (по одной из версий это был Поработитель). В той битве Астартес столкнулись с психическими атаками невероятной мощи и только благодаря Воинству Пентаклей Первый легион во главе с Грандмастером Гектором Трейном сумел вырвать победу у зла, которого доселе терранцы не встречали.

На пике противостояния с ордами искривленных существ варпа Воинство Пентаклей сумело обуздать варп-шторм и защитить своих братьев от психических атак, перед которыми те были бессильны. Один за другим псайкеры падали, иссушенные дотла, отдавшие всю свою жизненную силу ради победы. Гектор Трейн приказал выстроить защитное кольцо вокруг выживших Пентаклей и Первый продолжил наступление, стремясь отыскать уязвимое место чудовища, опутавшего Черные Врата своими не вполне материальными щупальцами.

Легионеры сумели пробиться к сосредоточию силы варп-сущности. Тогда Идрик Кибалос, Магистр Воинства Пентаклей, перестал поддерживать психический щит и направил силу оставшихся в живых псайкеров в черное сердце неведомого создания. У нас нет точных сведений о дальнейших событиях. Причина в том, что едва ли Кибалос или любой другой псайкер, находившийся на Черных Вратах, понимал, что они сделали. Возможно, они уничтожили чудовище. Возможно, изгнали его в варп. Так или иначе, последняя атака Воинства Пентаклей запечатала разрыв в реальности и легионы чудовищ исчезли.

Долгое время сведения о Пентаклях хранились втайне, как и все их кампании. После Черных Врат орден был расформирован, судьба составлявших его воинов по большей части неизвестна. Но, немного забегая вперед, мы точно знаем, что спустя годы Идрик Кибалос станет одним из создателей Библиариума наряду с Магнусом Красным и Джагатай Ханом. Его уникальный опыт и разработанные им методики по подготовке легионных псайкеров будут высоко оценены примархами и приняты как часть системы подготовки членов зарождающегося Библиариума.

Известно, что зачастую псайкеры из Воинства Пентаклей сами открывали варп-разрывы или оказывались во власти Нерожденных. Они же потом исправляли собственные ошибки. Вероятно, их деятельность была сопряжена с множеством жертв среди людей и транс-людей, но Император и его приближенные считали этот эксперимент необходимым. Он и был необходимым. Потому что к тому моменту человечество уже столкнулось с опасностями варпа и должно было научиться противостоять им.

Неизвестно, как результаты деятельности Воинства Пентаклей были интерпретированы и использованы руководством Империума. Официально в начале Великого крестового похода псайкеры в рядах Легионес Астартес не состояли. В том смысле, что в легионах были псайкеры, но они сражались как обычные космодесантники.

Псайкеры и сами не горели желанием использовать свои силы публично из-за всеобщего недоверия к подобным практикам. Ситуацию осложняло существование XV легиона, о котором другие легионы знали в основном только две вещи: этот легион состоит полностью из псайкеров и этот легион постепенно вырождается из-за какой-то проблемы с генокодом.

Однако Пятнадцатый не всегда пользовался дурной славой среди боевых братьев. Во время терранских кампаний и в первые годы Великого крестового похода Тысяча Сынов не отличались от большинства других Легионес Астартес. Они сражались болтерами и клинками, были эффективным штурмовым легионом. Но через несколько лет у них начали спонтанно пробуждаться психические способности, а потом пришло Перерождение Плоти.

Есть версия, согласно которой Тысяча Сынов стали прямым продолжением эксперимента с Воинством Пентаклей. У нас нет сведений о том, что изначально в Пятнадцатый набирали именно псайкеров. Но мы точно знаем, что их генетическое Вознесение отличалось от аналогичных операций, проводимых с другими легионами. Кроме того, изначально их было очень мало (отсюда и название), лишь впоследствии Тысячу Сынов довели до стандартной численности легиона. А то, что пси-способности у них начали проявляться позже, примерно в одно время и сразу у всех, может говорить о том, что это был неестественный процесс.

Так или иначе, когда Тысяча Сынов становятся легионом псайкеров, боевые братья теряют к ним всякое доверие. Потому что воины Пятнадцатого начинают изучать свои способности и пробуют пользоваться ими в бою. Вероятно, так могли поступать псайкеры из других легионов, но их действия никогда не были санкционированы. С другой стороны, не было законодательной базы, определяющей деятельность псайкеров в легионах. По сути, они стояли вне закона. Их никто не ограничивал, но применение пси-сил осуждалось ввиду потенциальной опасности.

Открытие Просперо все изменило. Во-первых, Магнус Красный разобрался (хоть и временно) с проблемой Перерождения Плоти. Во-вторых, теперь все увидели, что один из сыновей императора – могущественный псайкер. Это изменило отношение к пси-активным индивидам, сделав их потенциально допустимыми в общественном создании. Вскоре Магнус установил доверительные отношения с Сангвинием и Ханом. Первый сам был псайкером, хотя далеко не таким сильным, как Магнус, и не умел контролировать свой дар. Второй узнал о варпе еще на Чогорисе, где псайкеры являлись частью культуры как носители трансцендентального знания.

В результате длительного общения между тремя примархами родился проект Библиариум. Магнус, Сангвиний и Хан взяли на себя ответственность по созданию единой межлегионной структуры, которая позволила бы псайкерам из разных легионов обмениваться знаниями, опытом и успешными практиками. Также для Библиариума был разработан строгий свод правил, ограничивающий возможности применения пси-сил. Как я упомянул выше, одним из основателей стал бывший Магистр Воинства Пентаклей Идрик Кибалос, который помог примархам с разработкой обучающих методик.

Известно, что основные положения Библиариума разработал Джагатай Хан, который не обладал силой Магнуса, но был искушен в понимании опасностей варпа. Эта идея легла в основу организации легионных псайкеров – их первоочередной задачей было обуздать собственные силы и не навредить окружающим. Уже потом они учились использовать свои силы для решения стратегических и тактических задач (кстати, в «Крестовом походе» от FWуказано, что для этого и создавалось Воинство Пентаклей – чтобы псайкеры не столько участвовали в боях, сколько выступали советниками-пророками военачальников).

Тысяча Сынов, Белые Шрамы, Кровавые Ангелы, Несущие Слово, Повелители Ночи, Саламандры, Альфа-легион, Ультрамарины, Гвардия Ворона и даже Пожиратели Миров согласились на введение Библиариума в структуру своих легионов. Для многих это решение в дальнейшем стало критически важным. Например, не будь Библиариума, псайкеры Кровавых Ангелов не смогли бы спасти Сангвиния на Сигнус Прайм («Где ангел не решится сделать шаг» Джеймс Сваллоу), а псайкеры Пожирателей Миров не сумели бы раз за разом вытаскивать своего генетического отца из пучины безумия («Предатель» Аарона Дембски-Боудена).

Гвардия Смерти ввиду особенностей становления Мортариона на Барбарусе отказалась от Библиариума. Железные Воины, Железные Руки, Дети Императора и Имперские Кулаки имели псайкеров в своих рядах, но использовали их как стандартные боевые единицы, поэтому их примархи не видели смысла присоединяться к Библариуму. Особняком встали Космические Волки, чьи Рунные жрецы являлись псайкерами и умели манипулировать варпом, но в основном использовали другой источник для своих сил (подробнее – здесь). У Волков имелись собственные практики и они видели свой путь отличным от пути Библиариума.

Я рассказывают это для того, чтобы было понятно: после создания Библиариума псайкерство стало, скажем так, узаконенным. Легионы начали намеренно и официально набирать в свои ряды псайкеров. Едва ли библиариям все внезапно начали доверять, но их хотя бы перестали ненавидеть и презирать, их больше не считали чем-то противоестественным.

Смею предположить, что Император сам мог вынашивать идею Библиариума, но не предлагал ее потому, что считал легионы не готовыми к созданию этой организации. Когда же примархи сами выступили с такой инициативой, необходимость создания Библиариума стала очевидной. Кроме того, учитывая Воинство Пентаклей и множество вопросов с происхождением Тысячи Сынов, Император явно планировал использовать псайкеров в легионах.

Я согласен с тем, что это довольно спорный момент. С одной стороны Император не раскрывает никому истины о демонах и Богах Хаоса. В тоже время он как минимум не против создания Библиариума – структуры, внутри которой псайкеры транс-люди будут изучать варп и однозначно рано или поздно докопаются до правды.

Хотя, возможно, это и было одной из целей Императора. Ведь знание, приобретенное самостоятельно, гораздо ценнее знания, которое было получено без усилий. Тем более, что едва ли библиарии, узнав о демонах и Богах Хаоса, стали бы распространять эту информацию. То есть смертные по-прежнему находились бы в неведении. И получается, что эксперимент, начатый с Воинством Пентаклей, продолжился с библиариями, но теперь он контролировался примархами.

Пролог к Никее

Ближе к финалу Великого крестового похода и началу Ереси Хоруса многие псайкеры в легионах уже сталкивались с демонами. Примеров множество, один из наиболее ярких – Покорение Друна, где Хорус, Мортарион и Хан совместно освобождали мир, отравленный варпом. В той кампании решающую роль сыграли Грозовые пророки Хана. Именно они распознали скверну Хаоса и смогли вычислить слабое место создания, поработившего планету. Более того – Грозовые пророки участвовали в финальной битве с чудовищем наравне с примархами. Почти все псайкеры Хана погибли, но они сумели сдержать разрушительный пси-удар, направленный на их отца.

Вполне возможно, что, как и в случае с Черными Вратами, здесь легионеры сражались не с Нерожденными, а с чем-то большим. Например, с Поработителем.

Покорение Друна и аналогичные кампании наглядно продемонстрировали ценность псайкеров в легионах. Хотя для некоторых примархов (Сангвиния, Хана, Магнуса и Русса) необходимость использовать пси-силы против врагов Империума была очевидной с самого начала. Вскоре все изменилось.

Чем дальше заходил Великий крестовых поход, тем чаще Легионес Астартес сталкивались с врагами, которые использовали силы варпа отнюдь не в благих целях. Пока Император руководил походом и все действия (в том числе – действия Библиариума) выполнялись с его прямой санкции, противники псайкеров не смели поднимать этот вопрос. Но когда Повелитель Человечества отправился на Терру, назначив Луперкаля командовать братьями, тема библиариев снова вышла из тени. Некоторые примархи роптали громче остальных. Например, Мортарион, который лучше других знал, что искушенные в темных искусствах варп-колдуны способны делать с целыми народами.

Затем в мире Шрайка Космические Волки стали свидетелями Перерождения Плоти. Русс тогда не знал истинной причины Перерождения, но справедливо предположил, что генетический дефект спровоцировало использование легионерами Тысячи Сынов псайкерских способностей. Леман, который всегда отвергал боевую доктрину Магнуса, слишком сильно полагавшегося на изменчивый варп, заявил, что Пятнадцатый осквернен и его действия не останутся безнаказанными.

К голосам Мортариона и Русса присоединились Коракс и Дорн, которые не понимали варп и видели опасность в попытке использовать его. Их сложно винить. Тогда не существовало Инквизиции, Схоластика Псайкана, Ритуала Связывания Души. И смертные, и легионеры, одаренные пси-силами, только учились их применять. Больше остальных знали Тысяча Сынов, но из-за всеобщего порицания они были вынуждены скрывать свои знания. Магнус мог поделиться ими разве что с Ханом, но у того был свой путь. Да и Джагатаю многие братья не доверяли, так как чогориец всегда был себе на уме.

Император больше не мог игнорировать проблему, потому что о потенциальном расколе уже говорили по всему Империуму. Все знали, что даже примархи, блистательные лидеры Великого крестового похода, не могут поставить точку в этом споре. Повелитель Человечества был вынужден собрать Военный совет. Такие советы собирались периодически, их цель обычно заключалась в определении общего курса для военной экспансии человечества и распределении приоритетных целей. В этот раз приоритетной целью стал вопрос о псайкерах в легионах.

Такова официальная причина, почему Император созвал Никейский Собор. Эта версия не лжет, но она и не говорит всей правды. В действительности, Императора к этому решению подвиг Малкадор Сигиллит. Он десятилетиями изучал варп самостоятельно, используя все известные ему практики. Регент Терры постигал течения Эмпиреев, видя в них колоссальный потенциал. Но, насколько он понимал, опасность всегда превышала возможные преимущества. Рассказ Дэвида Аннандейла «Пролог к Никее» подробно рассказывает о том, почему Малкадор буквально заставил Императора прислушаться к сыновьям и собрать совет.

Практикуя путешествия в варпе, Сигиллит случайно наткнулся на планету, обуянную локальным варп-штормом. Регент тут же взял крейсер Адептус Кустодес и направился к этому миру, который назывался Тавра. Оказалось, что недавно на Тавре произошло восстание, быстрое и жестокое. Подготовка восстания не была выявлена вовремя, потому что бунтовщики оказались псайкерами.

Войска планетарной обороны во главе с губернатором некоторое время сражались с бунтовщиками, но им нечего было противопоставить псайкерам, которые, судя по всему, уже длительное время тренировались в овладении своими силами. Гибель губернатора развязала руки его советнику – псайкеру по имени Арканасия. Арканасия под эгидой губернатора заранее создала военное формирование, полностью состоящее из псайкеров. Они обучались вместе, готовясь к чему-то подобному. Но в решающий момент губернатор не рискнула использовать псайкеров против псайкеров.

Когда у Арканасии появилась возможность сделать это, она повела своих воинов в бой. Со времен завершения Эпохи Раздора это было первое зарегистрированное столкновение, в котором на острие фронта псайкеры сражались с псайкерами. Это привело к образованию варп-разрыва, отражением которого стал шторм, который видел Сигиллит в Имматериуме. Личности лоялистов и мятежников перестали существовать, не было больше намерений и желаний, только разнонаправленные импульсы психической энергии. Многие из псайкеров стали меняться под воздействием варпа, превращаясь в перекрученных чудовищ из плоти и энергии.

Сигиллит приказал Кустодиям расстрелять всех, кто находился в зоне боевых действий, а сам ринулся в шторм. Он впитал его силу и испепелил бесформенные сущности, в которых превратились псайкеры обеих армий. Затем усилием воли Малкадор отдал силу, которую взял. Он превозмог посулы Имматериума и отказался от его соблазнов. Лишившись «человеческого топлива», шторм утихал. Но затем произошло событие, которое заставило Малкадора во многом усомниться.

Последним выжившим псайкером оказалась Арканасия, которая не участвовала в бою. Когда Сигиллит понял, к чему привело столкновение псайкеров, Арканасия тоже поняла свою ошибку. Они оба увидели, как из закрывающегося варп-разрыва выходит нечто темное, нечто невероятное. Арканасия бросилась в шторм. Она обезумела, как другие псайкеры, и хотела атаковать Сигиллита, но в последний момент остановилась. Затем с ее губ сорвалось единственное слово – «Император». Из тела псайкера ударил фонтан пси-энергии, который изгнал Нерожденного прочь и закрыл варп-разрыв. Далее между Сигиллитом и кустодием происходи короткий диалог:

– Она права? – спросил кустодий. – Лучшая подготовка могла повлиять на результат?

«Или усугубить опасность», – подумал Малкадор.

– Я не знаю, – ответил он. Больше всего его обеспокоил тот факт, что не дисциплина остановила Арканасию от нападения. Это была религиозная вера. Именно то, за что он должен был осудить женщину, и помогло ей остаться верной. Это не обнадеживало. Император был прав, приказав покончить с верой. Она таила слишком много опасностей. «Что если мятежниками двигала другая разновидность веры?» – подумал регент.

– Не мне принимать решение, – сказал Сигиллит.

– Но его нужно принять в ближайшее время, – сказал Коллатинус.

– На этом я и буду настаивать, – ответил Малкадор.

Вот почему Регент хотел, чтобы Император созвал Собор. В тот момент, на Тавре, он осознал, что у Империума гораздо больше проблем, чем могло бы показаться. И самая большая проблема – псайкеры, которых никто не контролирует. Которые, даже будучи беспредельно лояльны, таят в себе невиданную опасность. Самые верные и фанатичные из них способны открывать спонтанные варп-разрывы, погибая сами и уничтожая мир вокруг себя.

Кроме того, похоже, что в этом эпизоде Регент впервые столкнулся с так называемым феноменом веры. Но в отличие от эпизода с Киилер из «Первой стены» Гэва Торпа, здесь вера была разрушительной. С другой стороны, природу веры Арканасии мы не в силах определить. Если бы рядом находились нуль-девы, они могли бы почувствовать альтернативный источник энергии (помимо варпа), как они сделали это в «Первой стене». Но парий у Малкадора не было. А сам он не знал, что с этим делать.

Будет справедливо сказать, что Сигиллит испугался. Даже ужаснулся. И было от чего. Ведь Тавра была стандартным миром, хотя количество псайкеров на нем несколько превышало норму. Тем не менее, это могло произойти где-то еще. Это могло происходить повсеместно прямо сейчас. Только представьте – несчетное множество миров, на любом из которых группа псайкеров может стереть грань между реальностями и призвать Нерожденных. Это чудовищная перспектива, с которой нужно было разобраться. Поэтому мотивация Малкадора прозрачна и оправдана.

Никейский Собор

Вняв требованиям сыновей и просьбе Сигиллита, Император созвал очередной Военный совет, который в архивах получит название Никейский Собор, потому что проходил на мире Никея. Мы знаем, что Никея находится в Сегментуме Солар, но где именно – неизвестно. На момент проведения Собора это был формирующийся мир с нестабильной атмосферой и активной тектоникой. Отдельный регион Никеи был терраформирован Адептус Механикус.

По просьбе Императора Пертурабо выстроил внутри стратовулкана колоссальный амфитеатр. Повелитель Железа думал, что строит арену для соревнований, но оказалось, что амфитеатр должен стать судилищем. Император зажег внутри вулкана психический маяк, который могло видеть каждое существо, обладающее разумом. Магнус увидел маяк еще до официального объявления Собора и воспринял это как добрый знак. Но Ариман узрел в этом предвестие грядущей катастрофы.

На Никее были размещены силы Адептус Кустодес, контингент Безмолвного Сестринства и три Великие роты Космических Волков. Все пребывающие суда должны были передавать управление удаленным операторам-кустодиям, которые ставили корабли на якорь в охраняемых зонах. Внутри амфитеатра и в глубинах стратовулкана климатические установки Механикус поддерживали атмосферу, тогда как планета вокруг еще не готова была поддерживать биологическую жизнь.

С одной стороны амфитеатра располагалось пирамидальное возвышение, на котором находился Император. Малкадор Сигиллит нес его скипетр, как символ дарованных ему полномочий. Именно Сигиллит вел Никейский Собор, однако он не обладал доминирующим правом голоса. Собор начался, как только прибыли Магнус и Ариман. В этот момент оба поняли, что у мероприятия две цели. Первая – официальная – заключалась в так называемом Кризисе Библиариума. Нужно было понять, что делать с псайкерами в легионах. С одной стороны, они помогали Империуму расширяться. С другой стороны – слишком велика казалась опасность дальнейшего использования Имматериума даже под контролем примархов и под эгидой Императора.

Вторая цель Собора – неофициальная – была призвана разобраться в ситуации с Магнусом. Его обвиняли в колдовстве и в том, что он пытался расширить свое влияние на другие легионы за счет Библиариумя. Дело в том, что после создания организации псайкеров всем стало очевидно, что в этих вопросах уровень Тысячи Сынов в разы превосходит уровень всех остальных псайкеров. Поэтому они приглашались в другие легионы в качестве экспертов по пси-силам. Сыны Магнуса делились с братьями своими знаниями и опытом, не подозревая, чем это может для них обернуться.

Это весьма любопытный и показательный момент. Тысяча Сынов действительно обладали невероятными знаниями. Но помимо знаний у них была строгая иерархия, сложившаяся система обучения, желание учиться самим и учить других. Однако у них не было элементарной мудрости, прозорливости. Они не смогли предсказать последствия своих решений, даже Магнус не смог.

Несмотря на то, что Пятнадцатый – один из моих любимых легионов, я стараюсь быть объективен, поэтому не могу отрицать, что причиной всему стала спесь. Магнус, Ариман и остальные были убеждены, что знают лучше. Что знают если не все, то достаточно, чтобы совладать с опасностями варпа. Я делаю этот вывод на основании ряда эпизодов, самый наглядный из которых – момент знакомства Аримана и Охтхере Судьбостроителя из «Тысячи Сынов» Грэма Макнилла. Ведь Охтхере увидел опасность, которую Ариман упустил. Упустил именно потому, что был самоуверен.

Малкадор заявил, что цель Собора – понять, допустимо ли дальше использовать библиариев в легионах и справедливы ли обвинения против Магнуса, который, возможно, зашел слишком далеко. Первым слово взял Охтхере Судьбостроитель, Рунный жрец, насчет которого многие были уверены, что он выступит на стороне Библиариума. Однако Охтхере обвинил Тысячу Сынов в колдовстве, акцентируя внимание на том, что сражался вместе с ним на Агхору и Шрайке. Это позволило ему лично убедиться – Пятнадцатый уже давно вышел за пределы разумного изучения Имматериума.

Позицию Судьбостроителя поддержал Мортарион, который так же напомнил собравшимся о личном опыте. Он вспомнил Барбарус и другие миры, которые встречал во время Великого крестового похода. Каждый из миров, где правили псайкеры, был извращен варпом. Затем Мортарион напомнил об ужасах Долгой Ночи, когда псайкеры едва не уничтожили Терру и по их вине погибло множество колоний (заявление, кстати, вполне обоснованное, если вспомнить когносцинтов и Кровавых Странников).

Мортарион сделал важное замечание о том, что Безмолвное Сестринство явно создавалось с целью выслеживания псайкеров. Как минимум, это было одной из задач организации. Примарх Гвардии Смерти пояснил, что осуждает Магнуса за его действия, но не считает его жестоким чудовищем, которое безвозвратно погрязло в колдовстве, как говорят многие. Мортарион настаивал на том, что Алому Королю нужно остановиться и он сможет все исправить. По словам Бледного Короля, им двигала забота о брате, а не ненависть к нему.

После Мортариона и Судьбостроителя выступило еще несколько ораторов, затем, после перерыва, слово взял Магнус. Алый Король напомнил собравшимся, как много битв было выиграно благодаря псайкерам. Он указал на присутствовавших в зале астропатов и справедливо отметил, что Империум не в состоянии полностью отказаться от использования пси-сил (разумеется, на тот момент он не знал о проекте «Паутина»).

Но основная мысль в выступлении Алого Короля сводилась к другому. Тут я не могу не вспомнить третий закон Артура Кларка: «Достаточно развитая технология неотличима от магии».

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Горгона Медуза наряду с Минотавром и Циклопом входит в список наиболее известных персонажей древнегреческой мифологии. Отчасти это связано с тем, что ее образ широко применятся в архитектуре с периода античности и до наших дней.

Например, двух Горгон можно увидеть на фасаде храма в Селинунте, который датируется 540 годом до нашей эры. Скульптуры и лепные головы Медузы встречаются по всей материковой Греции, на Сицилии, в Южной Италии. Пик популярности образа в этих регионах пришелся на период с VII по V века до нашей эры.

Иконография с головой Горгоны была распространена в Византии и Древней Руси. Особенно популярны были так называемые амулеты-змеевики, которые, как считалось, защищают от болезней. На Руси змеевики появились в XI веке и просуществовали вплоть до XVI века.

Позже скульпторы продолжили активно использовать образ Горгоны. Примером может служить «Персей с головой Медузы», созданный Бенвенуто Челлини в 1545-1554 годы. Эта бронзовая скульптура до сих пор стоит на площади Синьории во Флоренции (Италия), где ее разместили по заказу Козимо I Медичи.

В Новое время горгонейоны переживают очередной виток популярности, став едва ли не самым частым декоративным мотивом в классицизме и ампире. Изображения Горгоны можно встретить, например, на ограде 1-го Инженерного моста и решетке Летнего сада со стороны Мойки в Санкт-Петербурге. В XX веке горгонейоны также используются в архитектуре, пример – Эсбери-Парк в Нью-Джерси.

Образ Медузы популярен не только в архитектуре. Его использовал Зигмунд Фрейд в психоанализе как один из женских архетипов. У Ненси Фармер есть целая серия картин с Медузой, каждый из которых отражает какой-то аспект мифологического образа. Думаю, всем хорошо известно, что Горгона – официальный логотип Версаче. Очевидно, что подтекстом логотипа выступает «завораживающий» взгляд Медузы.

У нас нет точных сведений о том, как Медузу воспринимали в античности. Едва ли в строго негативном ключе, учитывая ее популярность. Но начиная со Средневековья это лучшем случае таинственный, в худшем – крайне отрицательный образ. На тех же древнерусских змеевиках Горгона олицетворяла Дно, болезнетворного демона. У Фрейда Архетип Горгоны воплощает женскую злобу и импульсивность. Горгоны Фармер в большинстве своем довольно спорны с точки зрения подтекста.

При этом в большинстве случаев мы узнаем Горгону по двум атрибутам – змеи вместо волос и особый взгляд. Но насколько эти атрибуты в действительности отражают сущность оригинального образа? Насколько они оригинальны сами по себе? Многих это удивит, но ранние мифы о Горгоне описывают ее совсем другой. Причем близкие аналогии можно найти практически во всех культурах мира, от скифов до Древнего Китая и народов Мезоамерики.

Греческие легенды о Медузе и их интерпретации

Самый древний вариант истории Горгоны изложен в «Теогонии» Гесиода (VII век до нашей эры). Эта поэма включает полную генеалогию греческой вселенной и ее обителей, а также описывает космологические и сверхъестественные события, которые привели к правлению Зевса и других олимпийцев. Вот отрывок, где упоминается Медуза:

Кето родила Форкису миловидных Грайя, седых от рождения. И бессмертные боги и смертные люди, ходящие по земле, зовут этих Грайя так – Памфредо и Энио, а также Горгоны. Горгоны обитают за Океаном на краю мира, недалеко от Ночи, где находятся громкие Геспериды. Имена Горгон – Сфено, Эвриала и Медуза, их судьба ужасна. Лишь одна из них была смертна, но две другие бессмертны и не имели возраста. Темноволосый Бог [Посейдон] возлежал с первой [Медузой] на мягком лугу среди весенних цветов. Когда Персей потом отрубил ей голову, из ее тела появились Хрисаор и Пегас. Пегас был назван так потому, что родился у истока Океана [с греческого переводится как «бурное течение»], а Хрисаор получил свое имя за то, что владел золотым мечом [по-гречески «Аор Хрисаон»].

Форкис(или Форкий) – потомок Геи, воплощение Океана. Кето – богиня морской пучины и покровительница чудовищ, в ней обитающих. Интересно, что Гесиод здесь резко перепрыгивает между сюжетами – сказав несколько фраз о происхождении Горгон, он тут же переходит к мифу о Персее, не описывая его. Возможно, предполагается, что читателю хорошо известна эта история.

Тем не менее, даже из этого небольшого фрагмента мы многое узнаем о Медузе. Во-первых, она относится к роду Горгон, дочерей океанских божеств. Горгон было три и Медуза по какой-то причине была смертной, тогда как ее сестры – бессмертными (как и остальные упомянутые здесь персонажи, например – нимфы Геспериды). Горгоны старше олимпийцев и живут на краю света. Также любопытно, что Гесиод называет их «Грайя», что означает «старушки». Это замечание интересно тем, что нимф принято считать красивыми молодыми девушками, а Медузой Посейдон, по общепринятому мнению, овладел именно из-за ее красоты.

Хотя, возможно, это лишь броский эпитет, ведь дальше Гесиод поясняет, что Грайя были «седыми от рождения». То есть мы вполне можем допустить, что он таким образом подчеркнул их визуальную особенность – белоснежные волосы (хотя образ людей, родившихся старыми, довольно популярен в мировой культуре, взять хотя бы скандинавскую «Песнь о Риге»).

Мотив Персея мы узнаем в более поздних мифах. Придя на зов царя Полидекта, он берется обезглавить Медузу. Сложность этой задачи очевидна, ведь Горгоны, как говорит Гесиод, живут на краю мира. Но Персею (напомню, он был сыном Зевса) помогают Афина и Гермес. Они говорят, что местонахождение Горгон известно только их сестрам – Памфредо и Энио. Эти персонажи позже появляются еще в нескольких мифах. Иногда к ним добавляется третья сестра Дейно, а в некоторых версиях есть четвертая – Персида.

Во избежание путаницы поясню, что традиционно Грайями называют триаду богинь судьбы – Памфредо, Энио и Дейно. По крайней мере, в моем школьном учебнике истории было именно так. Но, по Гесиоду, Горгоны также относятся к Грайям. А богинь судьбы изначально было две, потом три или четыре.

Примечательно, что Памфредо и Энио стали старухами только в поздних мифах. Ни Гесиод, ни другие ранние авторы вообще не дают описания их внешности. Однако главная отличительная черта персонажей имела место с самого начала – у них был один глаз на двоих (позже на троих или четверых). Это первый эпизод, где мы встречаем мотив «особого взгляда».

Для Памфредо и Энио один глаз на двоих, естественно, создавал множество трудностей, серьезно их ограничивая. При этом они обладали колоссальным багажом знаний о мире и могли видеть будущее. Некоторые исследователи (например, Чарльз Сигал) предполагают, что эти факты связаны. То есть мудрость дуады Грайи может являться прямым следствиям их физической ущербности.

Тут я снова не могу не вспомнить скандинавскую мифологию, в частности – «Пророчество Вёльвы», откуда мы узнаем, что Один принес в жертву йотуну Мимиру свой правый глаз, дабы испить из Источника Мудрости у корней Иггдрасиля.

Дальнейшие действия Персея нам хорошо известны – он хватает глаз и угрожает выбросить его, если Памфредо и Энио не раскроют ему местонахождение Горгон. Те, разумеется, соглашаются. То есть, казалось бы, все типично и по-одински – глаз в обмен на знания. Но есть один нюанс. В греческом языке слова «зрение» и «знание» имеют один корень, который, будучи развернут в разных спряжениях, дает глагольные формы «видеть» и «знать». То есть в настоящем времени эти слова выступают полными синонимами.

В свете этого чисто лингвистического факта действия Персея уже не столь очевидны. Судя по всему, он не обменивает «зрение» на «знание», а использует силу Памфредо и Энио, чтобы узнать то, что знают они. То есть вышеупомянутый мотив «особого зрения» интерпретируется здесь в контексте особого (тайного) знания. Позже мы увидим, как эта связь будет укрепляться и развиваться, достигнув абсолютной манифестации в эпизоде с гибелью Медузы.

От Грайи Персей узнает, где живут Горгоны, но прежде направляется к Неидам. Это тоже триада богинь, которые тоже являются потомками морских божеств. О Неидах практически ничего не говорится в ранних мифах. Для Персея они важны потому, что у них есть нужные ему артефакты. Первый – крылатые сандалии (вещь весьма полезная, если вы собираетесь пересечь мировой океан и отправиться на край света). Второй – шапка Аида, которая делает владельца невидимым. Третий – специальный мешок, который позволит безопасно транспортировать голову Медузы. Мешок в разрезе нашей темы особенно интересен.

В самых ранних источниках этот мешок (иногда – кошель) называется кибисис. Слово не греческое, а кипрское по происхождению. Его значение неизвестно. Также неизвестно, откуда этот мешок вообще появился. Но это уже второй эпизод, где речь идет о необходимости контролировать «особое зрение». В сюжете с Грайями контроль был необходим для получения знаний. Здесь контроль нужен для защиты. Возможно, здесь подразумевается, что некоторые знания необходимо скрывать от других. Некоторые вещи просто лучше не видеть.

Шапка Аида имеет концептуальное сюжетное значение. Она дает Персею невидимость, благодаря чему герой сбегает от разъяренных сестер Медузы после ее обезглавливания. Однако в ранних источниках есть прямое указание на то, что шапка ни в коем случае не защищала Персея от взгляда Горгон, и ему все равно нужно было отводить от них глаза. То есть, если они его не видели, то не могли причинить ему вреда. Но если он видел их, то мог закаменеть.

Мне известен лишь один исследователь, который попытался проанализировать этот эпизод в нетривиальном ключе. В работе «Итерации Горгоны» Элисон Трэвик предполагает, что опасность существует не тогда, когда Горгона смотрит на человека, а когда человек смотрит на Горгону. То есть «особый взгляд» сам по себе не выступает источником негатива, хотя в поздних мифах взгляд отрубленной головы Медузы используется как оружие.

Но вернемся к основному повествованию. Персей перехитрил Грайи, взяв под контроль их зрение. От Неид он получил три артефакта, два из которых также связаны с контролем зрения. Если рассматривать крылатые сандалии в контексте быстрого перемещения, за которым не может уследить взгляд, то и этот артефакт также связан со зрением.

Дальше нас ждет еще один любопытный эпизод. Персей пересекает океан и находит Горгон. По счастливой случайности или волею судьбы он приходит к Горгонам, когда они спят. Какая удача, не правда ли? Ведь если опасен именно взгляд Горгон, то герой находит их безоружными! Хотя этот эпизод известен нам только из нескольких ранних источников. В поздней скульптуре и изображениях Персей всегда приходит к бодрствующей Медузе.

Эти разночтения не имеют для нас концептуальной значимости, потому что даже когда Персей подходит к спящим Горгонам, он все равно старается не смотреть на них. В качестве примера такого источника можно взять любой античный сосуд, в росписи которого присутствует миф о Персее и Медузе. Почти на всех изображениях герой отворачивается. Обращаю внимание – он отворачивается даже от спящей Медузы!

Далее по сюжету Афина и Гермес указывают Персею, кто из Горгон является Медузой. То есть, кто из них смертен, кого можно убить. Возможно, этот эпизод указывает на то, что сестры Медузы не просто бессмертны биологически, они еще и неуязвимы. При этом именно боги советуют герою не смотреть на Медузу. Опять же – даже на спящую. Персей прикрывается щитом только в поздних мифах, в ранних источниках этого момента нет.

Тут отмечу, что Элисон Тревик в своих выводах неоднозначна. Ставя вопрос о том, чье «особое зрение» здесь является «проблемой», она приходит к выводу, что, возможно, и зрение Персея и зрение Медузы. Тревик предполагает, что здесь может быть скрыта морально-этическая дихотомия, связанная с восприятием внешности противоположным полом. Ведь ни для кого не секрет, что эффектная внешность действительно может выступать оружием женщины, способным сразить любого мужчину. И порой это оружие используется ненамеренно.

Дальше, как и описывал Гесиод, Персей обезглавливает Медузу, а из ее шеи появляются крылатый конь Пегас и воин Хрисаор. Это тоже довольно странный эпизод, в котором акт рождения двух новых персонажей сопряжен с актом смерти Медузы. При этом само рождение происходит, скажем так, не из нижней части, а из верхней (Пегас и Хрисаор появляются из обрубка шеи). То есть сделан акцент на факт неестественности их рождения. Это подчеркивает нетривиальность Медузы, ее инаковость (кстати, нигде не объясняется, почему она была смертна, хотя все дети Форкиса и Кето бессмертны).

Затем по сюжету оригинального мифа просыпаются другие Горгоны. Персей надевает шапку Аида и сбегает, стараясь не смотреть на созданий, разъяренных убийством сестры. Далее герой на крылатых сандалиях возвращается в область мира, населенную людьми.

Относительно эпизода погони Горгон за Персеем в «Пифийских песнях» Пиндара (V век до нашей эры) есть любопытное замечание, которое не встречается в более поздних версиях мифа:

Эту [форму музыкального искусства] открыла Афина Паллада, когда сплела воедино смертоносный плач безутешных Горгон, наполненный беспредельным страданием по гибели сестры, убитой Персеем… Персей навел тьму на божественную расу Форкисов, погубил людей Серифа, сделал губительным для Полидекта его триумф за долгое рабство матери в вынужденном браке, принеся на пир голову Медузы с ее прекрасными щеками.

В этом отрывке интересны три момента. Во-первых, непонятно, о какой «форме музыкального искусства» идет речь. В позднее время Афина действительно покровительствовала искусствам, но какую музыку она могла «сплести» из «смертоносного плача» Горгон? Этот «смертоносный плач» – второй любопытный момент. Похоже, что не только взгляд Горгон был опасен, но и их голос.

Третье – самое важное для нас – это «прекрасные щеки» Медузы. Очевидно, эпитет призван подчеркнуть красоту убитой Горгоны. Действительно, ни в одном из ранних текстов нет указания на то, что Медуза имела пугающую внешность. Судя по всему, она сохранила свою красоту после получения проклятия.

По версии мифа, приведенного в «Метаморфозах» Овидия, Медуза была самой красивой из Горгон, и никто на земле не мог сравниться с ее красотой. Посейдон влюбился в Медузу, но она не хотела делить с ним ложе. Тогда бог силой взял ее в Храме Афины (хотя у Гесиода речь идет о цветущем луге), а затем скрылся, оставив Медузу плачущей и обесчещенной на холодных плитах храма. Увидев это и не зная предшествующих событий, Афина разгневалась, и сделала так, что волосы Медузы превратились в змей, а ее взгляд с того момента превращал все живое в камень.

Обращаю внимание, что «Метаморфозы» датируются первым веком нашей эры, то есть Овидий записал эту версию истории как минимум спустя семь веков после появления оригинального мифа (если судить по «Теогонии» и самым древним горгонейонам). Бесспорно, что в исходном мифе имела место связь с Посейдоном и гнев Афины. Первое подтверждается тем, что Медуза была беременна Пегасом и Хрисаором, очевидно – именно от Посейдона, так как о других возможных ее партнерах ни один текст не упоминает. Что касается проклятия, все тексты – и ранние и поздние – сходятся в том, что его наложила Афина за осквернение своего Храма.

Относительно судьбы сестер Медузы – Эвриалы и Сфено – по одной версии мифа они также были прокляты Афиной, по другой – добровольно получили проклятье, чтобы разделить судьбу сестры.

Очевидно, что к моменту создания «Метаморфоз» детали мифа изменились, потому что ранее, в «Пифийских песнях» Медуза по-прежнему прекрасна. Пиндар акцентирует внимание на том, что Персей принес погибель людям Серифа (имеется ввиду одноименный греческий остров, которым правил Полидект), использовав голову Медузы как оружие.

Другой любопытный момент – фраза «навел тьму на божественную расу Форкисов». Очевидно, здесь подразумеваются дети Форкиса и Кето – Грайи. Но само словосочетание «навел тьму» в контексте может быть переведено с греческого в двух вариантах – «ослепил» или «сделал невидимыми». Мы не можем сказать, какой вариант верен. В любом случае речь вновь идет о важности «особого зрения», способности что-то видеть или не видеть.

Почему-то Персей не убил остальных Грайи, а «сделал невидимыми» (скрыл от других?). Вероятно, потому что убить их было невозможно. А сделал он это благодаря голове Медузы, и это еще одно указание на то, что она отличалась от других детей Кето и Форкиса.

Так какой была Медуза на самом деле?

Похоже, в ранних легендах Медуза даже после проклятия Афины осталась красивой, потому что о ее «чудовищности» упоминают тексты только после «Метаморфоз» Овидия включительно (то есть очень поздние в сравнении с предположительным периодом зарождения мифа в VII-V веках до нашей эры). Более того, на изобразительных источниках всех периодов Горгоны имеют обычные женские лица. Разве что зачастую искаженные криком.

При этом ни в одном из текстов не сказано о негативных чертах характера Медузы или о предосудительных действиях с ее стороны. Совсем наоборот – во всех версиях мифа это трагический образ. Сначала над Медузой совершает насилие Посейдон, затем Персей. Первый ее буквально насилует, второй обезглавливает. Мотив Посейдона прозрачен – он делает это просто потому что хочет и может. Подоплека действий Персея не лучше.

По основной версии мифа, царь Полидект влюбился в мать Персея, Данаю, и намеревался взять ее в жены силой. Полидект опасался мести со стороны Персея, поэтому придумал хитрость. Созвав лучших воинов, он объявил, что намерен свататься к Гиппогамии, дочери царя Эномая, сына бога войны Ареса. Всех претендентов на руку дочери Эномай испытывал в гонках на колесницах и убивал. В качестве помощи воины стали предлагать Полиндекту самых быстрых скакунов, но молодой Персей выкрикнул, что достанет царю не только лошадь, но и голову Медузы, что позволит ему победить Эномая.

Полидект поймал Персея на слове, будучи уверен, что юноша погибнет в схватке с Горгонами. Что было дальше, я описал выше. Персею удается исполнить обещание благодаря наставлениям Афины и Гермеса. О мотивах этих богов прямо нигде не сказано, но мы можем предположить, что Гермесу было просто интересно. Для бога-трикстера это типичное поведение. С Афиной сложнее. Если к этому моменту она так и не узнала, что Медуза не хотела осквернять ее храм, то, вероятно, могла продолжить мстить уже руками Персея. Если же правда была ей открыта, то, будучи не в силах снять собственное проклятье, Афина, возможно, решила таким образом оборвать страдания Медузы.

Но вернемся к самой Медузе. На протяжении всей истории Горгона подвергается насилию. При этом она никак на него не отвечает. Понятно, что мериться силами с Посейдоном Медуза не могла, но впоследствии она даже не пробует раскрыть другим истину. Она не пробует снять проклятие, не ищет помощи и сама ничего не предпринимает. В мифе про Персея Медуза тоже пассивна – герой убивает ее либо спящей, либо просто подходит, прикрывшись щитом, на расстояние удара. Ни в одном источнике – документальном или изобразительном – нет указания на противостояние. Это была не схватка, а убийство.

И тут мы подходим к самому интересному моменту. Афина и Гермес советуют Персею отвернуться при встрече с Медузой. Это единственный эпизод, который можно интерпретировать в контексте наличия у Горгоны «особого взгляда». Но сюжетно этот взгляд появляется лишь после того, как Медуза обезглавлена и ее голову использует Персей. С ее помощью он убивает на Серифосе царя Полидекта и его приближенных (по версии Страбона, герой обращает в камень все население острова), затем убивает Атланта, потом, спасая свою будущую жену Андромеду, убивает Кита (морское чудовище), дальше обращает в камень Финея, которому Андромеда была предназначена (а вместе с ним всех его друзей).

Это далеко не полный список убийств, свершенных Персеем с помощью головы Медузы. По одной из версий мифа, герой в какой-то момент передал голову Афине, которая разместила ее на своем нагруднике (или на щите). При этом нам неизвестны упоминания, чтобы сама Медуза кого-то убивала. А вот Персей постоянно кого-то убивает ее «особым взглядом».

В связи с этим некоторые исследователи (например, Эмили Вермель) полагают, что сила Медузы либо была неактивна без силы Персея, либо ее вообще не было, а голову Персей использовал как фокус для собственной силы (возможно, по совету Афины). Вермель концентрируется на мысли, что смертоносный взгляд Медузы всегда использует кто-то другой (Афина или Персей), но не она сама. Соответственно, опасность «особого взгляда» связана с тем, что он отражает в ответ, а не с чем-то, что он на самом деле представляет собой, видит или делает.

К сожалению, первые варианты мифа, которые, очевидно, знал Гесиод, до нас не дошли. Если суммировать все, что нам известно из более поздних мифов, то складывается следующая картина. Медуза относилась к роду Горгон, которые технически были богинями, потому что их отец и мать являлись морскими божествами. Среди Горгон Медуза выделялась с самого начала – она была самой красивой и при этом смертной, тогда как ее сестры – бессмертными.

Дальше по совершенно не зависящим от нее обстоятельствам Медуза оказывается в круговороте насилия. Она никому не желает зла и удаляется на край света, чтобы ее оставили в покое. Насилие преследует ее и она гибнет. Насилие не оставляет Медузу даже после смерти, когда ее голова становится оружием. Среди феминистически настроенных ИССЛЕДОВАТЕЛЬНИЦ имелись попытки увидеть здесь подтекст гендерного противостояния. Мол, миф о Медузе вскрывает проблему мужской тирании в насквозь патриархальном древнегреческом обществе.

Мне сложно согласиться с этой мыслью. Во-первых, потому что, как я уже сказал, мы не знаем оригинальных мифов и возможного подтекста. Во-вторых, во всем, что случилось с Медузой, виновен отнюдь не один лишь Посейдон. В той же степени виновна и скорая на расправу Афина, которая даже не попыталась разобраться в ситуации. В-третьих, остается открытым вопрос об «особом взгляде» Медузы. Я уверен, что он здесь ключевой, потому что он пронизывает миф лейтмотивом от начала и до конца. Вполне возможно, что под «взглядом» подразумевалось некое трансцендентальное знание, борьба за обладание которым и выступает ключевой сюжетной коллизией.

Это предположение прозвучит смело, но я не могу отделаться от мысли, что вся история Горгоны могла быть хитроумным планом Афины, ведь именно она в итоге получает голову Медузы на свой нагрудник или щит, получая вместе с ней невероятную силу, способную уничтожать целые народы и сильнейших мифических существ вроде Атлантов.

Но главной проблемой остается происхождение это силы. Откуда она взялась у Медузы? И почему именно у нее? Ответа у нас нет. Его не может дать даже горгонейон.

Семантика горгонейона и дифференцирование с образом Медузы

Мы точно знаем, что изображение Медузы использовалось как магический амулет. Но предполагается, что горгонейон старше мифов о Медузе. При этом, несмотря на схожее звучание в русском языке, в греческом эти слова имеют разный корень и разное происхождение. Лингвистически они не связаны.

Горгонейон относится к так называемым апотропайонам, это тип защитного амулета, название которого с греческого дословно переводится как «поворачивать вспять». То есть апотропайоны, как считалось, отталкивают зло. В античной Греции популярным вариантом апотропайона был стилизованный глаз, в Риме – фаллический символ. Горгонейон появляется не позднее VII века до нашей эры. Изначально он представлял собой изображение женской головы с открытым ртом и пристальным взглядом.

Открытый рот на горгонейонах иногда связывают с тем самым эпизодом из «Пифийских песен», где говорится, что Афина создала некую музыку, услышав горестный плач сестер Медузы. Вполне возможно, что в основе горгонейона и легенды о Горгонах лежит одна мифологическая концепция. Однако абсолютное большинство исследователей на данный момент считают, что эти две традиции начали пересекаться лишь к VII веку, существуя до этого независимо. Как минимум, на ранних горгонейонах не было никаких змей, тогда как для Горгон это ключевой атрибут.

Интересно, что в «Иллиаде» Гомер упоминает горгонейон в связи с Афиной, когда она, готовясь к войне, надевает эгиду. Эгида – это накидка из козьей шкуры, принадлежавшая Зевсу. Ее свойства нигде не описаны, но указывается, что она даровала некую волшебную защиту. Вот искомая цитата из «Иллиады»:

На ней [эгиде] тоже [была] горгонийская голова ужасного знамения, жестокая и свирепая на вид, теперь прикрепленная к эгиде Зевса.

Сегодня оборот «под эгидой» используется в значении «под защитой». Но греческое слово «эйгис» переводится примерно как «ужасный на вид». У нас есть множественные изображения доспехов Афины с горгонейоном и там голова действительно выглядит устрашающе. Интерпретация этого момента усложняется тем, что изначально Горгоны не являлись чудовищами и не были жестоки. Тем не менее, Гомер говорит именно о «горгонийской» голове. То есть он явно ассоциировал голову на эгиде с Горгонами.

Дальше в одном из эпизодов Гомер пишет, что у Гектора «глаза Горгоны», имея ввиду боевое неистовство. Похоже, что изначальная функция горгонейона все-таки контрастировала с мифом о Медузе. Он носил не защитную функцию, как впоследствии. Его целью было напугать врага. Это напоминает мне особый тип исландских гальдраставов, которые сегодня называют эгисхьяльмами.

«Эгисхьяльм» с исландского переводится как «шлем ужаса». В Старшей Эдде («Речи Регина») дракон Фафнир говорит Сигурду, что носил эгисхьяльм, повергая в ужас врагов. Это слово в русскоязычных текстах обычно переводят как «шлем-страшило» (перевод Корсуна). Предполагается, что Фафнир мог иметь ввиду действительно какой-то шлем, либо амулет или символ, призванный вселять во врагов страх. Я предполагаю, что это все же был символ, так как в ряде рунескриптов (например, у Йоуна Книжника) встречаются знаки, названные эгисхьяльмами и якобы позволяющие отпугивать врагов.

Похоже, горгонейон имел ту же функцию. И снова речь идет о некоем «особом взгляде», который используется как оружие. Возможно, у горгонейона была своя история. Гомер в «Иллиаде» поступает так же, как Гесиод в «Теогонии». Он не дает нам сведений, которыми, как ему кажется, читатель гарантировано обладает, поэтому их упоминание избыточно.

Заключение по образу Медузы

Сложно трактовать подоплеку этого мифа ввиду отсутствия исходной версии. Я склонен полагать, что речь здесь идет о неких эзотерических знаниях. История с поисками Горгон и обезглавливанием Медузы может выступать метафорическим описанием инициации, которая приводит героя к обладанию трансцендентными тайнами. Эти тайны в его руках становятся оружием. Как и любые знания, если найти им верное применение.

Имеющиеся у нас документальные и археологические источники лишь осложняют попытки понять, кем была Медуза, и что этот персонаж значил в античной культуре. А значил он многое, учитывая популярность горгонейона, с которым образ Медузы в итоге слился, и еще большую популярность эпизода с Персеем. У самого Персея богатая мифология, но ни одна из его историй не появляется в изобразительных источниках так часто, как история с убийством Горгоны.

Насчет запутанности образа приведу наглядный пример. На фото ниже вы можете видеть барельеф, который явно изображает Персея и Горгону. Вот только Медуза здесь внезапно – кентавр. Да и на ранних изображениях, которые я показывал выше, Медуза и вообще Горгоны часто имеют за спиной крылья. Ни в одном мифе этот момент не разъясняется, в текстовых источниках крылья не упоминаются. Как их трактовать, я не могу даже представить, учитывая, что горгоны были морскими божествами (хотя сын Медузы – Пегас – как раз имеет крылья).

Так или иначе, это все-таки трагическая история. История о прекрасной Медузе, обладающей силами, которыми она обладать не хотела. Зато ими хотели обладать другие. И они пошли на все, чтобы заполучить желаемое. Образ Медузы здесь вдвойне трагичен, потому что, имея заветную силу, сама она не могла ее использовать. Или все-таки не хотела?...

Греческие богини, связанные со змеями

Медуза – не единственный персонаж в греческой мифологии, описываемый в контексте «змеиной» тематики. Например, Геката – богиня ночи, перекрестков и колдовства. Ее обязательным атрибутом как хтонического божества, обладающего трансцендентными знаниями, были змеи. При этом Культ Гекаты не оригинально греческий, он пришел в Средиземноморье из Малой Азии. Сами греки в разное время ассоциировали Гекату то с Селеной, то с Артемидой. Что любопытно, у нее есть ряд позитивных эпиклексов: Ἀποτρόπαια («отвращающая несчастье»), Φωσφόρος, («несущая свет»), Σωτηρία («спасительница»).

В контексте истории Медузы гораздо интереснее, что змеи также были атрибутом Афины. Об этой богине у большинства вообще не совсем верное представление. Дело в том, что богиней мудрости и военной стратегии она стала довольно поздно, уже в нашу эру. Изначально это было довольно спорное божество, функции которого однозначно не идентифицированы. Афина была потомком титанов, но при этом титанов убивала (у нее даже был плащ из кожи титана).

Афина была довольно кровожадна, по одной из версий ей приносили человеческие жертвы. Изначально она вообще никак не связывалась с Зевсом и Олимпийцами. В нескольких ранних источниках ее доспехи покрыты змеиной чешуей, а в архитектуре популярен образ Афины со змеей у ног. На основании этого некоторые исследователи полагают, что изначально Афина могла быть хтоническим божеством и не занимала одну из доминирующих позиций в общегреческом пантеоне.

Разумеется, нельзя не вспомнить Гигею, дочь Асклепия, богиню здоровья, которая изображалась со змеей в руках. Здесь змея снова выступает символом мудрости, контекстуально – хранительницей тайных знаний. Это подтверждается мифологией. По одной из легенд, змея вылизала Асклепию уши, передав ему знания о целительстве.

По другой легенде, когда Асклепий случайно убил змею, другая змея подползла к мертвой и положила ей на голову пучок травы. Мертвая змея воскресла, а Асклепий с того момента узнал тайну травы, воскрешающей мертвых (благодаря этой траве он воскресил, например, Главка и множество других персонажей).

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.