daymonri

Хотя впервые мы встречаем Оллания в романе «Не зная страха» Дэна Абнетта, о его происхождении нам повествуют совсем другие произведения – рассказ «Неотмеченный» и аудиодрама «Вечный» (тоже Абнетт). В «Вечном» первый абзац сразу говорит нам, что Олланий относится к «исчезающей ветви человечества», и один из «даров» этой ветви – физическое бессмертие. Причем точный возраст Персона не знает даже он сам:

Олл был стар и прожил так много жизней, что позабыл почти их все и затруднился бы сказать, сколько ему лет на самом деле. Обычный человек сбился бы со счёта где-то после сто пятидесятого дня рождения, но по самым точным прикидкам Перссона ему было сорок пять тысяч лет плюс-минус пару веков.

Пожалуй, для прожившего 45 тысяч лет погрешность в пару веков действительно будет незначительной. Но интереснее другое. Хотя в этом эпизоде Олланий находится в 23-м тысячелетии, он явно прикидывает свой возраст для таймлайна времен Ереси Хоруса, что понятно из контекста рассуждения. Соответственно, он родился ориентировочно в XV тысячелетии до нашей эры.

Почему это интересно? Потому что, согласно «Повелителю Человечества» Аарона Дэмбски-Боудена, Император родился в VIIIтысячелетии до нашей эры на территории региона, населенного протохеттскими племенами, который впоследствии назовут Анатолией. На берегах Сакарьи, где по лору родился Император, действительно обнаружены наиболее древние анатолийские города. Это вообще одни из самых древних городов на земле.

Но Олланий Перссон к моменту рождения (или, скорее воплощения) Императора уже жил на Старой Земле около 7 тысяч лет. Но где же родился он? Ответ нам дает рассказ «Неотмеченный», где Олланий говорит:

Я всегда верил, с тех самых пор, как при рождении был помазан в Ниневии.

Перссон использует слово «помазан», которое хорошо известно как одноименный христианский обряд (миропомазание), хотя корни его куда глубже и к этому вопросу мы еще вернемся. В данном случае термин использован для того, чтобы подчеркнуть не только религиозную принадлежность Оллания, но также указать на период его рождения.

Ниневия– это древний ассирийский город, который был самым большим городом на планете еще в VII веке до нашей эры. Однако основан он был гораздо раньше. Археология говорит, что в позднем неолите (VI тысячелетие до нашей эры) город уже существовал. Ниневия упоминается в Книге Бытия, это первая книга Ветхого Завета и Танаха. Там сказано, что Ниневию основал Нимрод. Мы не имеем ни малейшего представления, существовал ли этот человек в действительности, но именно ему христианские легенды помимо прочего приписывают строительство Вавилонской башни, о которой мы тоже сегодня еще поговорим.

Таким образом, мы точно знаем период и место рождения Оллания. Вот только в 15-м тысячелетии до нашей эры Ниневия вряд ли существовала. Ведь, согласно современным археологическим данным, древнейшие города земли датируются в лучшем случае Медным веком. Например, библейский Иерхион – это ориентировочно IX тысячелетие до нашей эры, а Дамаск – X. Городов древнее либо не было в принципе, либо от них ничего не осталось.

Так или иначе, Олланий старше Императора, причем значительно старше даже по меркам Вечных. Это подтверждает Эрда в «Сатурнине» Абнетта. Она говорит, что встретила Императора в эпоху Первых городов и он уже тогда был королем, завоевателем. Вероятно, под эпохой Первых городов как раз и подразумевается Медный век, то есть примерно VIII-X тысячелетия до нашей эры. Дальше следует любопытное рассуждение Эрды насчет Оллания:

И, конечно, есть некоторые, кто не хотел играть эту роль. Олланий – прекрасный пример. Он, думаю, самый старший из нас. Он всегда был человеком веры, потому что родился в эпоху, когда боги казались настоящими. Он так и не смог избавиться от религиозности своей родной культуры. Олланий не верил, что вечные должны вмешиваться в дела людей. Он считал, что наставничество человеческой расы – это только божий промысел. Поэтому он отошёл в сторону и жил своей жизнью, снова и снова, никогда не принимая в остальном участия. Он был не единственным.

Само собой, Эрда не уверена, насколько стар Олланий, ведь она примерно одного возраста с Императором и просто не может знать всю историю Перссона. Тем не менее, она полагает, что Олл действительно старше других Вечных. Причем здесь, как и в собственных рассуждениях Оллания из «Неотмеченного», снова всплывает идея веры. Обратите внимание, как Эрда это говорит: « Он так и не смог избавиться от религиозности своей родной культуры».

На самом деле, мы можем только гадать, какую культуру Эрда подразумевает. Но в любом случае, она ошибается. Потому что когда родился Олланий, еще не было на Земле ни одной из культур, существовавших позже, в ту самую эпоху Первых Городов. Однако она права в том, что тогда «боги казались настоящими». Думаю, они были настоящими. Но на тот момент религиозного мировоззрения еще не существовало, ведь оно наследует мировоззрению мифологическому. И хотя зачастую они едва отличимы, я считаю важным тот факт, что вера Оллания выросла именно из мифа, а не из религии.

Мифологическое мировоззрениетрадиционно определяют как сложившееся в первобытном обществе на основании образного мировосприятия. Мышление образами, а не категориями, закономерно более гибкое. При этом оно, конечно, основано на вере: человек не мог объяснить, что такое гром, поэтому создал бога-громовержца (Зевс, Таранис, Индра и т.д.). Концепцию веры позже восприняла религия, пришедшая на смену мифологии. Однако религия отказалась от образов, заменив их догматами. Это были четкие эзотерические концепты, отступление от которых представлялось невозможным (примеров масса – от ритуалистики до трактовки образующих сюжетов).

Так вот хотя Эрда говорит о «религиозности» Оллания, в действительности он ближе к мифу. Потому что гибок, ведь он находит место для веры в каждой из тысяч своих жизней. Он прошел через мириады войн, видел ужасы, которые невозможно описать, однако же сумел сохранить свою веру. Но веру образную, а не догматичную. Это великолепно показано в «Неотмеченном» Абнетта. В первом абзаце рассказа говорится:

Некоторые в общине на Калте называли его Богобоязненным, поскольку в лишенную богов эпоху он до сих пор хранил старую веру.

Любопытно, что Старой Верой или Старыми Путями на Колхиде называли поклонение сущностям варпа. Эта вера исконно существовала на тысячах людских колоний и на самой Терре (подробнее мы говорили об этом на предыдущем стриме). Но что есть Старая Вера для Оллания? По сюжету рассказа, чтобы путешествовать во времени, он использует атам, маятник и компас. Насчет компаса есть важный эпизод:

– Почему ты доверяешь этому своему компасу? – поинтересовался Зибес.
– А с чего бы мне ему не доверять? – ответил Олл. – Это компас самого Господа.

Казалось бы, вот и ответ. Только мы не знаем, откуда Олланий взял этот компас. Он описан, как серебряный, похожий на человеческий череп, «открывающий врата Эмпиреев». Хотя технически врата в Эмперии открывал не компас, а атам. Но для нас важнее другой эпизод из «Неотмеченного»:

Он никогда раньше не пытался путешествовать таким образом и потому не знает, следовало ли ожидать проблем с компасом или нет. В том, что ему рассказывали об искусстве подобных странствий, ничто не предупреждало, что компас может перестать работать.

Из этих строк следует, что компас Оллу дал тот же, кто рассказывал ему о путешествиях в пространстве-времени. Причем Олл говорит во множественном числе, то есть это был не один человек. К сожалению, больше никаких сведений у нас нет, но у меня есть одна интересная версия. Дело в том, что созвездие Компас древние греки называли Арго, имея ввиду корабль Ясона и аргонавтов. А в «Сатурнине» Абнетта мы видим, что Олланий имеет сильную эмоциональную связь с периодом своей жизни, проведенном в Древней Греции. Причем он знал Ясона и аргонавтов, и даже путешествовал с ними (об этом также упоминается в «Неотмеченном»).

Учитывая мотив путешествия, который неразрывно связан с образом Оллания Перссона и мифическим циклом о приключениях Ясона, мне кажется закономерным, что Олл получил компас от него. Хотя, скорее всего, не сам Ясон сделал компас, ведь он рос под покровительством кентавра Хирона, который славился мудростью и древними знаниями. Более того – чтобы Ясон мог ориентироваться в море, Хирон сделал для него глобус. Все это не дает нам точного ответа, кто сделал компас, но мы имеем множественные и явные к древнегреческому пантеону (Хирон, кстати, был сыном Кроноса и Филиры).

Поэтому, несмотря на то, что в своем ответе Зибесу насчет компаса Олл использует слово «Господь», характерно христианское, истоки его веры явно языческие или, если шире, мифологические. По сути, Перссону не важно, в кого именно он верит. Для него первостепенное значение имеет сам акт веры. Об этом нам говорит еще один эпизод из «Неотмеченного»:

– Да, будем петь вместе. Это укрепляет разум. Я научу вас песне. Гимну. В былые дни верующие пели хором, чтобы поддерживать свой дух и отгонять тьму с демонами. Так сделаем и мы.
Он учит их словам. Всего куплет-другой.
«О, Повелитель и Владыка Человечества…»

Думаю, едва ли Абнетт случайно использует здесь оборот «Повелитель Человечества». Возможно ли, что компас – творение Императора? Не вижу препятствий для этой версии. Но мог ли Перссон считать Императора богом? Учитывая воспоминания Олла из «Мортиса» Френча, многие скажут, что это глупость. Что ж, давайте посмотрим, настолько ли все однозначно.

Итак, Олланий Перссон родился в XV тысячелетии до нашей эры в Ниневии (хотя в реальности на тот момент ассирийской цивилизации еще не существовало). В VIII тысячелетии в неизвестном поседении на берегу Сакарьи в Анатолии рождается (или скорее воплощается?) тот, кого позже назовут Повелителем Человечества. Мы не знаем, в какой момент два Вечных познакомились. Но нам известно, что ко времени расцвета Вавилона Перссон следовал за Императором.

Император уже тогда был прославленным военным лидером, хотя и не имел столь броского имени-титула (по всей видимости, на тот момент его звали Неот, хотя мы не можем точно сказал, родились ли к тому моменту Эрда, Сурека и другие). Вавилонская цивилизация достигла пика при Хаммурапи в XVIII столетье до нашей эры. Однако, согласно библейской хронологии (по Септуагинте), Вавилонскую башню начали строить в XXVIII веке до н.э., то есть на тысячу лет раньше. Вероятно, этот миф восходит к традиции вавилонских зиккуратов, которые действительно были довольно высокими. Самый большой зиккурат (91 метр в высоту) был построен в самом Вавилоне и его закончили как раз при Хаммурапи.

В сущности, реальные датировки не имеют значения, так как в лоре Вархаммера прошлое Старой Терры хронологически несколько отличается от нашего. Так или иначе, Олланий и Император к тому моменту успешно покоряли одно царство за другим, но в Вавилон пришли по другой причине. Владыки Вавилона сумели собрать всю энунцию, язык творения, как назвал ее Джон Грамматикус – «Первая система символов, охватывающая разрыв между реальностью и бесконечностью». И они использовали ее, однако не для того, чтобы покорять и завоевывать. Вавилоняне хотели объединить Человечество под своей дланью, и у них это получалось. Пока не пришел Императора.

На самом деле, из рассказа Оллания, который приведен в «Мортисе», не следует то, что Владыки Вавилона были плохими людьми. Да, они были колдунами и псайкерами, но, по всей видимости, не желали никому зла. По словам Перссона, они выстроили Вавилонскую башню, чтобы с ее вершины произносить слова энунции, которые помогали им объединять все культуры и народы (любопытно, что это прямо противоположно библейскому мифу). При этом Владыки Вавилона стремились не просто объединить людей, но возвысить их. Олланий и Джон в итоге приходят к выводу, что вавилоняне делали то же, что Император хотел сделать с помощью Золотого Трона, – подтолкнуть эволюцию Человечества, превратив его в пси-активный вид.

Проблема заключалась в том, что Владыки Вавилона не хотели сосредотачивать знания в руках просвещенных. Вместе с тем они не хотели просвещать других. И получалось, что знание должно распространяться свободно, а Человечество в итоге сумеет массово овладеть им. Конечно, все сложилось иначе. Свободно распространенная энунция превратила многие города планеты в окровавленные дымящиеся руины.

У людей башни было что-то очень опасное, Джон, что-то, чего не должно быть ни у кого. Тогда вселенная не могла уравновесить это. И этого нельзя было допустить.

Так Олланий определяет мотив Императора помешать Владыкам Вавилона. С его слов все выглядит логично – вавилонян нужно было остановить. Поэтому армия будущего Повелителя Человечества пробилась к Вавилонской башне и вошла в нее. Командовал этой армией Олланий, который на тот момент фактически являлся первым Воителем Императора, делая то, что в М30 будет делать Хорус. Иронично, что первый Воитель тоже предал своего Императора, и тоже попытался его убить.

Причина заключалась в разочаровании. Олланий изначально не верил в идею о том, что человечеству нельзя давать выбор, иначе оно уничтожит само себя. Он был согласен с Императором, что нужно прекратить войны и объединить людей под властью сильного лидера, самого сильного из всех. Но нельзя искусственно к чему-то подталкивать смертных. На самом деле, это ключевой мотив, который заставил Оллания пойти за Императором против Вавилона. Но будущий Повелитель Человечества солгал своему Магистру Войны. Точнее – не сказал всей правды.

Император поведал об энунции, а результат ее применения Олланий увидел сам. Он полагал, что Император хочет уничтожить ее, но тот хотел использовать язык творения в собственных целях. Конечно, тогда он еще ничего не знал о Золотом Троне (хотя Темное Стекло уже существовало), поэтому намеревался использовать энунцию, чтобы возвысить свой вид. В сущности, инструмент не имел для него значения (а он так и называл энунцию – инструментом).

При этом возвышение людского рода не было самоцелью. Император был уверен (и говорил об этом Олланию), что однажды люди выйдут за пределы родной планеты, а потом за пределы родной планетарной системы. И там они встретят ужасы, которым не готовы противостоять. Эти ужасы просто сомнут Человечество. Другие расы, агрессивные и более развитые, уничтожат нас. Они уничтожат нас при любом раскладе, и тем более – если мы к моменту первого контакта даже не выйдем в космос. Полагаю, Император уже тогда знал об опасностях варпа и его искусственная эволюция должна была защитить людей в том числе от демонов.

Но Олланий этого не видел, или не захотел видеть. Зато он увидел перед собой человека, который только что уничтожил тиранов, чтобы занять их место. Да, он не собирался копировать их путь и смотрел на мир куда масштабнее, но суть оставалась прежней. Как и Владыки Вавилона, Император был уверен – он знает лучше всех, что нужно Человечеству. На мой взгляд, это спорный вопрос – насколько Император был неправ в тот момент. Возможно, не сделай Олл то, что он сделал, все могло обернуться иначе. Будь у Повелителя Человечества полный алфавит энунции, он бы вывел людей в космос гораздо раньше. И не понадобились бы ему Громовые Воины, Астартес, примархи…

С другой стороны может как раз он обеспечил приход Золотого Века? Но я отвлекаюсь. Олланий разочаровался в Императоре и остался при своем убеждении – энунция должна быть уничтожена.

– Мы не боги! – Олл услышал свой крик. – Мы не можем перевернуть мир с ног на голову или нести его на своих спинах. Попробуем, и сделаем только хуже. Как насчёт того, чтобы оставить всё идти своим чередом? Как насчёт того, чтобы позволить людям выбирать?
– Позволим им выбирать, и они убьют будущее.
– Это не нам решать.
– Разве? – спросил человек в короне.

Поэтому на вершине Вавилонской башни, когда Владыки пали, а Император уже тянулся к одной из колонн с начертанным на ней языком творения, Олланий сам использовал энунцию и одновременно с произнесенными словами ударил Императора ножом.

Мы точно не знаем, что произошло дальше. Вавилонская башня была разрушена, а энунция навсегда утеряна. Олланий оставил пост Магистра Войны и отдалился от Императора. Он отдалился от Эрды, Аливии и остальных, больше не желая иметь ничего общего с Вечными. На самом деле, вполне возможно, что его удар действительно нанес Императору существенный урон и тот выбыл из игры на много тысячелетий. Либо же энунция забросила его на задворки галактики, или даже в Имматериум. Тут у нас только догадки. Император мог и не иметь отношения к Золотому Веку, либо восстанавливаясь после удара Олланий, либо действуя теперь скрытно. Хотя к Средневековью он уже явно был в деле, учитывая историю с Марсианским Драконом.

Что касается Оллания, то в «Мортисе» есть небольшой фрагмент, в котором он вспоминает, как Персефона плакала, провожая его, когда он решил присоединиться к Императору. Если брать хотя бы условно реальную хронологию древнего мира и датировать события в Вавилонской башне примерно вторым тысячелетием до нашей эры, то Персефона как мифологический персонаж вполне могла существовать, просто называлась она по-другому.

На тот момент еще не было хорошо известной нам олимпийской мифологии (XI-VI века до н.э.). Тогда даже не было архаической греческой мифологии (XV-XI века до н.э.). Но существовала ее предтеча – крито-минойская мифология, которая зародилась приблизительно в третьем тысячелетии до нашей эры. Я подробно рассказывал о ней на соответствующем стриме. В частности, я говорил о том, что у крито-минойцев существовало хтоническое женское божество, возможно, занимавшее главенствующую роль. Предположительно ее звали Асасара. Историки не могут однозначно сказать, в какую богиню она трансформировалась с течением времени. Однако, учитывая ее хтонический характер, вполне возможно, что хотя бы частично ее образ восприняла Персефона из классической греческой мифологии.

При таком раскладе воспоминания Оллания о Персефоне перед походом на Вавилон выглядят логично. После Вавилонской башни он явно вновь вернулся в Грецию, потому что вспоминает аргонавтов и Тесея, а также Крит и Лабиринт Дедала. Встретил ли Олланий Персефону после возвращения? Похоже, они были важны друг для друга, но Перссону показалось, что важнее избавить человечество от Владык Вавилона и тех ужасов, что они навлекли. Если Персефона была смертной, то скорее всего она умерла к моменту возвращения Олла. Если же она тоже Вечная, тогда – кто знает. Я бы хотел узнать эту историю, но маловероятно, что ее нам расскажут.

С Тесеем тоже интересно. Когда Олланий встречает его во время своих странствий сквозь время, Тесей умирает, говоря о том, что не послушал совета Олла, не взял нить и потому не смог выбраться из Лабиринта. В этой версии Минотавр убил героя и он умер на руках у Оллания из будущего. Причем умирающий Тесей откуда-то знал, что Олл вернется в этот миг, он упоминает о некоем пророчестве, но ничего не говорит точно.

Однако же Перссон все помнит иначе. В его воспоминаниях Тесей послушался совета, одолел полубога и выбрался из критского Лабиринта. Этот эпизод из «Мортиса» вызывает много вопросов. Возможно, это была тень воспоминания или же иллюзия разума, навеянная Эмпериями. Но на мой взгляд, это было истинное воспоминание, тогда как то, что помнил Олл (версия, в которой Тесей победил), являлась ложью. Косвенно Олланий сам подтверждает это в разговоре с Грамматикусом, говоря следующее:

Ты прожил долго, Джон, но недостаточно долго. Через некоторое время ты забываешь, а потом забываешь то, что забыл. Ты помнишь некоторые события, и они кажутся ясными, но потом ты задаёшься вопросом, помнишь ли ты то, что произошло, или историю, которую рассказал себе.

Похоже, память Олла работала так же, как у обычного человека, и немудрено, что он многое забыл из своей жизни длиною в сорок пять тысяч лет. Что-то забыл, а что-то исказилось со временем и миф заменил собой правду. Но я вновь забегаю вперед.

Подытожим: после Ниневии Олланий отправился к Средиземному морю и, по всей видимости, провел длительное время на Крите. Там его нашел Император, завербовал, сделал своим Магистром Войны и пошел на Вавилон. Олланий и будущий Повелитель Человечества разгромили вавилонян, Олл разочаровался в своем лидере, попытался его убить, возможно, серьезно ранил. В любом случае он разрушил башню, уничтожил энунцию и сбежал обратно на побережье Средиземного моря. Он присоединился к Ясону, Тесею и другим аргонавтам. Вероятно, долгое время странствовал с ними, приняв участие в событиях, которые позже лягут в основу ряда олимпийских мифов.

Дальше Олланий Перссон, отстраиваясь от Вечных, вовсе не отстраняется от Человечества. Он участвовал во всех крупных конфликтах каждой эпохи и во всех значимых битвах каждой войны. Мы точно знаем, что он сражался при Аустерлице во время Наполеоновский войн, при Вердене во время Первой Мировой Войны, участвовал в Битве на 73 Истиг во время Войны в Персидском заливе (это было самое крупное танковое сражение второй половины XX века). Конечно, он сражался и в Великом крестовом походе среди простых смертных. Например, в составе Одиннадцатого Мохиндасского полка он бился на Дьюрнусе против нефратил (Олл говорит, что это случилось «на шестой год Великого крестового похода», то есть в 804.М30).

Просто чтобы ты знала. Моя жизнь не особо связана с исходом каких-либо битв. Время от времени мне приходилось бывать на всех сторонах. Победа не влияет на мою жизнь. Просто она мне нравится, и я стремлюсь к ней, когда есть такая возможность.

Это Перссон говорит Кэтт, отвечая на вопрос о том, на какой стороне он сражался в том или ином конфликте и всегда ли его сторона побеждала. Позже Грамматикусу Олланий скажет, что его предназначение – быть солдатом, но никогда не лидером. Воспоминания Перссона (по крайне мере, известные нам) подтверждают это. Да и ведет он себя как ветеран, точнее – как множество ветеранов. Олл говорил, что в нем живет не один ветеран, а несколько, и это тоже правда.

Сложно сказать, насколько он хороший лидер, ведь Олл никогда не хотел командовать. Единственный раз он стоял во главе одной из самых могущественных армий Старой Земли и закончилось это… не лучшим образом. Однако же предназначение (судьба) раз за разом настигало Оллания, он снова и снова участвовал в чужих войнах. Он сражался, чтобы побеждать, но победа не была конечной целью. Он побеждал и жил дальше, до новых войн, до новых побед. Просто жил, как хотел жить на Крите с Персефоной…

Все изменилось с началом Ереси Хоруса (в общем-то, тогда для всех всё изменилось). К этому моменту Олланий находился на Калте (Ультрамар) в небольшом поселении. Занимался фермерством, не отсвечивал, но местные хорошо знали, что этот человек глубоко религиозен. Бросается в глаза его христианское «Господи», но на английском это слово пишется как «Lord» и его также можно перевести как «Владыка». А «Владыка» – эпитет многих богов древности, например, ассиро-вавилонского Ваала (иногда его имя так и переводят – «Владыка», но это лишь версия).

Известно, что к этому моменту Олланий отслужил в Имперской Армии положенные восемнадцать лет (в который раз?) и решил выйти на пенсию. В связи с этим Империум предложил ему земельный пай, площадь которого была равна количеству лет на службе. Теоретически должно быть восемнадцать гектар, но Оллу по какой-то причине дали двадцать. При этом Перссон отмечает, что это округление в меньшую сторону («армия всегда округляет в меньшую сторону»). Он сам выбрал Калт, дельту реки Нерида. Рядом находился крупный город Нумин и прикрывающая его крепость Калкас.

Однако на своей земле Олл выращивал вовсе не овощи или фрукты, а цветы и «темнотравье». Цветы он продавал знати Нумина, а травы – предприятиям по производству тканей. В целом, Перссон преуспевал – на каждый сезон он нанимал для сбора цветов и трав молодых мужчин и женщин, также у него был старый армейский сервитор Графт, который продолжал называл Олла «рядовой Перссон».

Кстати, в этом описании из «Не зная страха» Абнетта сказано, что у Оллания сохранился «старый катерический символ, подарок жены, которую он только-только начал узнавать, когда она умерла». Слово «катерический», по всей видимости, получено сращением «католический» и «катары». Катары были религиозным сообществом, которое длительное время противостояло Римско-католической церкви, но в итоге было подавлено (хотя катары многое привнесли в традиционный католицизм, например, оборот «добрый христианин»).

Тем не менее, этот фрагмент не может служить подтверждением того, что Олланий был католиком, катаром или кем-то средним. Этим кем-то была его (очередная?) жена и очевидно, что Олл тепло относился к ней, поэтому сохранил подарок, который для женщины много значил. Кстати, судя по всему, именно из-за смерти жены Перссон снова пошел в армию. То есть это действительно его рок – он всякий раз пытается вести мирную жизнь, но обстоятельства против, и он возвращается к «участи профессионального убийцы». Тем не менее, на Калте Олланий действительно посещает какую-то часовню, хотя на этот счет тоже нет никаких пояснений.

Когда на Калт падают обломки кораблей Ультрамаринов, уничтоженных Несущими Слово на орбите, Олл успевает прокричать своим наемным работникам, чтобы они убегали. Затем один из обломков падает на термоядерную станцию Нериды, поднимая колоссальную волну и… Олл внезапно оказывается в грёзе, где его жена жива, а он не на Калте. В эту грёзу вторгается Джон Грамматикус. Он пытается сказать Олланию, что тот должен немедленно покинуть Калт и двигаться к Терре. Грамматикус напоминает о кампаниях, в которых они вместе сражались при покорении Панпацифика и Улья Анатоль. Вскоре Олл понимает, что все вокруг – не реальность, а фрагмент его болезненного прошлого.

В этом эпизоде Грамматикус говорит много любопытного. Например, однажды он пытался завербовать одного из более молодых Вечных, а тот сдал его местным властям и Джон провел 18 лет в психушке. Но на данный момент для нас важно, что Грамматикус все же убеждает Оллания (вообще, он умеет убеждать, верно?). План Джона прост: Олланий должен найти атам (один из восьми осколков анатама), покинуть Калт через разрыв в варпе и добраться до Терры, где Грамматикус его встретит.

Последней каплей становится то, что Джон показывает Олланию один из вариантов вероятного будущего. Перссон оказывается на «Мстительном Духе» у трупа Сангвиния, над которым возвышается Хорус. Олланий называет Луперкаля «лукавым» и касается талисмана жены, совершая некий «охранительный жест». И вот это в сумме с предыдущими отсылками уже действительно указывает нам на то, что Олл, по всей вероятности, проповедует какой-то вариант христианства.

Когда Олл приходит в себя, он встречает своих наемных работников, которым удалось выжить. Их зовут Гебет Зибес и Катерина (Кэтт). Также взрыв пережил сервитор Графт. Чуть позже они встречают двух имперских солдат Бейла Рейна и Догена Кранка. Олланий ведет эту группу туда, где вот-вот откроется варп-разрыв. Он знает это благодаря компасу, о котором я рассказал выше. Также Перссон знает, что Калт погибнет вместе с миллиардами людей. Он даже не думает о том, чтобы спасти всех – это невозможно. Однако Олл оставляет рядом с собой смертных, которые волею судьбы присоединились к нему. Они идут за ним добровольно, потому что чувствуют – он точно видит свою цель и достигнет ее, несмотря ни на что. В данный момент на Калте мало кто может похвастаться подобным.

В какой-то момент Олланий сталкивается с группой культистов, истребляет ее и даже убивает демона. В этом эпизоде он подбирает атам, который поможет ему открывать врата в Имматериум. В итоге, Перссону и его группе все же удается вырваться с Калта. Все эти события описаны в романе «Не ведая страха» Абнетта.

Дальше мы встречаем группу Олланий в «Неотмеченном» и «Вечном». Они движутся сквозь время и пространство, попадая в разные времена и эпохи. Древняя Греция, XIXи XXвека земной истории. Затем они оказываются на Андриохе, в период сразу после восстания Железных Людей. Причем в этой эпохе Олланий и его спутники застряли на 2 года. Здесь на них напал легионер Альфы, притворившийся Грамматикусом (и, очевидно, работавший на Кабал). Однако Перссон раскрыл обман и убил легионера атамом.

Также все это время за Олланием гнался демон М’Кар, в прошлом – Темный Апостол Несущих Слово, служивший под началом Хола Велофа. Когда Перссон понимает, кто идет по его следу, Грамматикус, в очередной раз явившийся своему другу, раскрывает правду – Олланий несет атам на Терру, потому что является пси-инертным индивидом. Так как Олл – не псайкер, Несущим Слово сложно отслеживать его путь. По этой причине Джон не мог сам взять на себя эту задачу, потому что был псайканой.

Проблема в том, что Кэтт из группы Олла, тоже была псайкером, пусть и несильным. Поэтому М’Кар все же настигает их, когда они перемещаются в 1916 год под Верден. Любопытно, что демон проходит в реальность сквозь горящий терновый куст. А любопытно это потому, что именно через горящий терновый куст Бог явился Моисею (этот куст в христианстве называют неопалимая купина). На самом деле, я не думаю, что Абнетт случайно описал появление демона именно через терновый куст. Тем более, что в этом же эпизоде между Олланием и Кэтт происходит интересный диалог, вот его фрагмент...

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Алексей Фролов «Расплата»

Насколько никчемным должен быть мир, забывший собственное имя? Человек не знал. Но удивляло не то, что он чего-то не знает. Удивляло то, что он продолжает называть себя человеком.

И это после того, как всё человеческое в нём оказалось ненужным. После того, как плоть доказала свою слабость. После того, как он был предан забвению тем, кто…

Нет.

Он запретил себе вспоминать. Воспоминания заставляли специализированные структуры мозга непроизвольно модифицировать базовые механизмы нервной и эндокринной системы, приводя к секреторным, органическим и наконец двигательным изменениям.

Так рождалась единственная эмоция, которую человек не хотел испытывать. Единственная эмоция, которую он мог испытывать в последние двенадцать тысячелетий.

Гнев.

От гнева у него начинала нестерпимо болеть голова, и он отлично знал, что нужно делать, чтобы унять бьющиеся в агонии эффекторные клетки.

Достаточно на долю мгновения ослабить тиски воли, дав шанс монстру, что живет внутри него столько же, сколько живет он сам. И тогда плоть отринет слабость. Она неузнаваемо изменится, обращаясь в нечто такое, что не должно существовать по законам материальной вселенной. Человек станет всем. Абсолютом. И вместо боли гнев будет приносить удовольствие, особенно когда…

Нет.

Человек сделал глубокий вдох, который длился целую вечность. Монстра нельзя выпускать. Ведь это из-за него он двенадцать тысяч лет провел в темпоральной тюрьме. Из-за него он потерял всё, что имел. Всё, что ему предначертано было иметь.

Человек вздохнул снова и ужаснулся от мысли о том, сколько времени прошло в мире за пределами его темницы. Ведь это не должно было закончиться так. Это вообще не должно было закончиться.

Он помнил фазовое безумие, из которого не мог вырваться. Он перепробовал всё, и лишь потому сохранил рассудок. Потому что не переставал бороться. Хотя вряд ли предполагалось, что в таком состоянии человек будет что-то воспринимать. Что-то помнить.

Но всё изменилось.

Нечто пришло извне и сорвало замок с его тюрьмы. Когда реальное время заструилось под своды хронодемпферной сферы, человек от удивления потерял контроль над собой. Это длилось наносекунду, но монстру хватило столь малой крупицы временного потока, чтобы восстать.

Преображенный во зло, человек вырвался из проклятого узилища, которое по задумке его судей должно было стать одновременного гробницей. Вечной гробницей.

Он дал волю гневу и выпотрошил кости этого мира, имя которого забывал из раза в раз. Монстр сеял разруху и погибель, устилая свой путь дымящимися руинами, покореженной сталью и обугленной плотью. Он мстил за то, что сотворили с ним. Он мстил за то, что был вынужден сотворить с другими.

Но главное, за что он мстил, было известно лишь ему одному. Ему и другому монстру, который обрек его на вечность в одиночестве. Время – не река, а спираль, и всё в галактике обречено повторяться снова и снова. Монстр принимал эту аксиому. Но человек боролся с ней. И поплатился за непокорность…

Нет!

Воля взяла верх. Человек вновь стал собой. Он обернулся, легко определив путь, которым прошел монстр. Было невыносимо видеть эти разрушения, весь этот бесконечно увядающий мир, не созданный для чего-то кроме ужаса и ярости.

А потом всё изменилось во второй раз. Потому что оказалось, что его преследуют. Это был такой же…

Нет.

Не такой.

Человек скрылся в сумраке и стал наблюдать. Он наблюдал долго. Первое, что человек понял – его не собирались освобождать. Это произошло случайно. Но акт преследования не выглядел случайностью. Это была рассчитанная генетическая реакция, заложенная в преследователя его создателем.

У человека вновь заболела голова, однако он справился с приступом гнева, укрепив свой разум опорами смирения. И внезапно понял, что прятаться больше незачем.

Тогда он вышел из трещины в скале. Багровые отсветы раскаленного кремниевого моря заплясали на его теле, могучем и безупречном, для которого будто не было этих тысячелетий в оковах безмолвного ада.

Человек знал, что произойдет дальше. Его преследователь не поверит ему. Медиаторы, необходимые для развития соответствующих реакций, не смогут формировать синапсы в мозгу, который изменили. Изменили так глубоко и виртуозно, что даже столь могучее создание ничего не заметило. Человек не сможет обратить эти изменения вспять. Никто не сможет.

И всё-таки, стоя здесь, в жарком полумраке у кромки расплавленного камня, человек гордился своей стезёй. Он сотворил много зла, но никогда не будет жалеть о первом шаге. О том самом шаге, за который его судили и обрекли.

А ещё он гордился тем, что примет смерть от рук того, кого любил больше всего на свете. С кем был рожден покорять звёзды. И если уж проигрывать, то непременно лучшим, не правда ли?

Человек вошел в огненное море и преследователь повторил его действия, будто отражение в ониксовом зеркале, которое заволокло дрожащим воздухом от раскаленного горна. Они медленно двигались навстречу друг другу, готовясь к битве, которая для одного из них станет последней.

Остановившись, человек моргнул глазами, похожими на две серебряные монеты. Такие же глаза были у того, кто по незнанию вскоре оборвёт братскую жизнь.

Из последних сил борясь с монстром внутри себя, человек вспомнил имя того, кто стоял перед ним. Его настоящее имя, которому больше нет места в этой галактике. Но отпустив монстра на волю, человек тут же забыл это имя. И правильно, ведь создатель никогда не давал им имен, только номера.

– Спасибо, Десятый, – улыбнулся человек, превращаясь в огромного змия из живой стали. Он знал, что вскоре сольется с кипящим под ногами расплавом и снова всё забудет. Уже навсегда.

А теперь – о чем это

Авторские комментарии и анализ лорного подтекста

Что главный герой рассказа – примарх, становится понятно довольно быстро, тут не нужны глубокие знания бека. А его краткие и неконкретные размышления тем не менее дают понять, что он был заключен во вневременную тюрьму за некий проступок. Самый очевидный вывод для читателя на этот момент – перед нами один из Потерянных. И этот вывод времен. Если конкретнее, то перед нами Второй, ниже я поясню, почему именно он.

Далее по сюжету рассказа мы понимаем, что он должен был провести в тюрьме вечность, но прошло только 12 тысяч лет (по его субъективному времени, это важно). Причина в том, что целостность тюрьмы была нарушена и он вырвался на свободу. В этих же абзацах из рассуждений примарха следует, что он изо всех сил сдерживал гнев внутри себя, вместе с которым приходила головная боль. А когда он поддается гневу, то становится чудовищем. И мы это видим: едва его тюрьма была разрушена, он потерял концентрацию, превратился в жуткого монстра и принес много разрушений в мир, на котором был заточен.

К этому моменту читатель понимает (по крайне мере, я на это надеюсь), что речь идет о Медузе, на которую упала гестационная капсула с Феррусом Манусом. Ведь из рассказа «Псалом» Гаймера мы знаем, что капсула Горгона повредила некую конструкцию внутри горы Карааши и оттуда вырвался тот самый чудовищный змей из живого металла, которого в легендах Медузы зовут Азирнотом. Феррус понял, что выпустил того, кого не следовало выпускать, и поклялся уничтожить змея, который на самом деле был его Вторым братом. Не спешите обзываться. Ниже я поясню, как это возможно.

Следуя сюжету рассказа, когда Второй берет чудовище внутри себя под контроль и возвращает себе человеческий облик, он узнает Ферруса, но понимает, что не сможет ничего доказать брату. Тот ему не поверит, потому что его сознание перепрограммировано. Второй размышляет о том, что это сделал «еще один монстр». Разумеется, он имеет ввиду Императора, который, очевидно, и осудил его на вечность в темпоральной тюрьме.

Подтверждение этой мысли мы можем найти в рассказе «Прочность Железа» Кайма, где Феррус видит статуи двадцати примархов внутри карманной реальности, которую для него создал Эльдрад Ультран. К этому моменту (кампания на Ибсене) все примархи уже найдены, но лица двоих Манус не узнает. Строго говоря, это не секрет, что Император не просто приказал вычеркнуть Потерянных из истории, он также «перепрошил» сознания всех, кто их знал. Об этом говорится в том числе в рассказе «Чертоги в конце памяти» Сваллоу.

Но вернемся к моему рассказу – Второй всё это отлично знает и понимает, что Феррус будет с ним драться. Более того – он хорошо знает и самого Мануса (пояснения будут ниже). После недолгих рассуждений Потерянный принимает решение сразиться с братом и погибнуть. Во-первых, потому что упертый Горгон все равно будет биться, хотя не столько потому что упертый, а в большей степени потому что так его «запрограммировал» Император. Во-вторых, у Потерянного, судя по всему, родился рискованный план, как обыграть отца.

Собственно, вот весь сюжет рассказа, который читатель, неплохо знающий бек, легко улавливает. Улавливает и задает вполне справедливый вопрос: Алексей, достаточно уже употреблять запрещенные вещества, ведь все это просто невозможно! Как минимум потому, что капсула с Феррусом не могла упасть на Медузу, когда там уже был заключен Второй. Точнее наоборот – Второй не мог быть заключен на Медузе раньше, чем туда упала капсула с Феррусом. Ведь примархов раскидало одновременно.

Вопрос справедливый, но он базируется на распространенной ошибке. Многие полагают, что если Эрда (или все-таки Тал?) разметала примархов по галактике в один момент времени, то и на свои «родные миры» они попали тоже примерно в один период. Но это не так. Вот элементарное опровержение лишь на одном из множества примеров.

Гестационные капсулы с примархами покинули Терру в 792.М30. Вспомним, когда нашли каждого из них. Скажем, Хана нашли в 865.М30. В романе «Шрамы» Райта сказано, что Таргутай Есугэй сражался рядом с Джагатаем на Чогорисе с самой юности примарха, а как мы знаем, взрослеют сыновья Императора очень быстро. Если Хан попал на Чогорис примерно тогда же, когда исчез с Терры, то есть в 792.М30 и примерно тогда же начал свое восхождение, познакомившись с Есугэем, тогда к моменту открытия Чогориса в 865.М30 Таргутаю должно быть 73 года. Даже если возьмем погрешность лет пять, он был слишком стар для превращения в Астартес. Однако же он был полноценным космодесантником, а не «ложным Астартес», как Кор Фаэрон, Амон или Лютер.

Оптимальный возраст для подготовки легионера – это промежуток 12-14 лет. По всей видимости, в исключительных случаях брали и постарше, но после 30-40 (как в случае с Фаэроном) это уже физически невозможно. Соответственно, Хан попал на Чогорис не в тот же период, когда исчез с Терры. А как раз через 30-40 лет.

По всей видимости, примархов в гестационных капсулах штормило по варпу вариативно (Альфария выбросило на Терре почти сразу). Еще могу вспомнить Коракса: Император пришел на Киавар в 927.М30, то есть бедолага Корвус куковал на своей луне аж 135 лет, что, мягко говоря, маловероятно. Кстати, насчет Коракса – в «Потерянном Освобождении» Торпа упоминается, что к моменту открытия Киавара Второго и Одиннадцатого уже не было.

Эти рассуждения ведут к тому, что Феррус вполне мог попасть на Медузу за пару лет до того, как ее официально открыли. А Второго к тому моменту уже могли осудить и посадить. Император не мог знать, что на Медузу забросит Ферруса или кого-то еще. При этом Медуза по описанию из «Псалма» действительно напоминает толи свалку, толи тюрьму, о которой все давно забыли. Там было много чего неидентифицируемого. На мой взгляд, подходящее место, чтобы устроить в глубине горы тюрьму для осужденного на вечность вне времени.

Немного отступая от основного вопроса, еще раз вернусь к вышеупомянутому факту о том, что Коракс не знал Потерянных. Феррус то, судя по всему тоже. Тогда кто их вообще знал? Возможно, ответ нам дает рассказ «Последний совет» Голдинг. В этом произведении Хорус, Альфарий и Хан пытаются помешать Сигиллиту убрать из Инвестиария одну из двадцати статуй примархов. Хотя Хан прозрачно намекает, что он здесь только для поддержки, Луперкаль и Альфарий точно знают, за что Сигиллит хочет снести статую Потерянного.

Я вспомнил об этом потому, что Альфарий и Хорус, как первые обнаруженные примархи вполне вероятно знали Второго, которого по счету нашли четвертым (третьим был Русс). А вот Хан, обнаруженный Шестнадцатым, скорее всего, Второго не знал. В «Шрамах» он вспоминает о Потерянных не как о братьях или друзьях, а как о некоем событии, которое не стоит забывать по причине его дидактической ценности.

Кстати, Одиннадцатого по «стмрому лору» нашли перед КОраксом, в 921.М30, но теперь он уже последний. Но в любом случае в мою версию событий он не вписывается. Дата обнаружения Второго – 821.М30. Именно поэтому у меня на Медузе был заключен именно Второй.

Возвращаемся к моему рассказу. Все вышеизложенное не снимает главного вопроса читателя – как Второй мог узнать Ферруса, если он был осужден до открытия Медузы? Вчитайтесь в текст внимательнее. Там есть целый абзац, где Второй прямо говорит, за что его судили и обрекли на темпоральную темницу. За правду. За правду о том, что галактика циклична, и это не метафора. Галактика раз за разом разыгрывает одну и ту же партию, которая меняется лишь в нюансах, но не в ключевых вехах. В подтверждение приведу два источника.

Первый – рассказ «Отпрыски бури» Рейнольдса. Там на планете Сорок Семь Шестнадцать Несущие Слово сражаются с забытой человеческой колонией, которая поклоняется… Императору, ничего не зная ни о нем самом, ни даже о Терре. В главном храме Сор Талгрон находит книгу, которая у этого народа считается священной. Талгрон шокирован, ведь перед ним – «Лектицио Дивинитатус». Написанная самим примархом (Сор узнает почерк и стиль, потому что лично читал эту книгу). В рассказе прямо говорится, что это именно тот текст. Но как такое возможно, если в тот момент «Лектицио Дивинитатус» находился у… Лоргара, естественно! Время действия рассказа – 963.М30, то есть вскоре после Монархии, но Аврелиан еще не написал свою новую книгу.

Чтобы понять, к чему нас подводит Рейнольдс, нужно вспомнить Паломничество Лоргара. А именно – его встречу с Ингефель. У меня на этот счет есть два подробных подкаста, в которых я анализирую диалог примарха и демона из «Аврелиана» Дембски-Боудена. Там поднимается много тем, но сейчас для нас важна единственная фраза Ингефель: «Я бродил по дорогам вероятности. Я видел то, что может быть, и что почти наверняка произойдет. Но нельзя увидеть то, что будет, пока оно не станет тем, что было».

Вот так работает предвидение в Вархаммере – корвиды и компания не могут прозреть то, чего еще не случилось, но они могут увидеть то, что уже происходило раньше. Это и есть спираль времени, о которой в моем рассказе говорит Второй. Ингефель не показывает Лоргару варианты будущего (он, кстати, и не утверждает этого). Демон показывает варианты прошлого. Это объясняет и тот факт, что так называемые Старые Пути Колхиды существовали независимо во все времена во всех человеческих мирах. Им даже поклонялись на Терре (например, кланы орбитальных платформ, из которых происходил Зарду Лайак).

Тут уже стоит обратиться к мудрости Магнуса, который тоже многое понимал, хотя и не все: «История движется по кругу. На самом деле ничто не умирает. Древние символы меняются и перерождаются, открываются новые пути, которые были проторены давным-давно...» Однако предыдущие витки развития галактики переживают не только отголоски религиозных верований и экзистенциальных учений. «Лектицио Дивинитатус» тоже пришел к нам из предыдущего витка. Иначе невозможно объяснить, как книга, написанная лично Лоргаром и прямо сейчас находящаяся у него, в то же время хранится под стазисным полем главного храма Отпрысков бури. Правда, есть еще вариант – финты с перемещением во времени, которые в лоре есть, но это уже другая история, которую мы сегодня тоже затронем.

Теперь представьте, что кто-то узнал правду. Узнал, что мир перерождается раз за разом. А потом этот кто-то научился переносить свою память из одного витка в другой. И если этот кто-то – Император, то моя теория объясняет любые его действия. Видимо, он не в первый раз пытается достичь своей цели (какой бы она не была), и уже просто комбинирует возможности. Скажем, Ангрон предает его каждый раз, чтобы он ни делал. Поэтому с ним Император, что называется, не заморачивался. Это я о Нуцерии, где действия Повелителя Человечества принципиально необъяснимы. Но становятся объяснимы, если взять за основу мою теорию.

Продолжаем представлять. Внезапно кто-то еще, кроме Императора, узнал о том, как все работает. Узнал и решил, что это неправильно – скрывать истину. Но нам хорошо известно, что знание – сила, оберегай его… Император, возможно, пытался вразумить Второго, но тот не слушал. А дальше возможны вариации. Я предполагаю, что они оба – Император и Второй – не сохраняют память с предыдущего витка всю целиком, а восстанавливают ее постепенно.

По моей версии, нынешний цикл для Второго точно не первый (уж извините, за каламбур), поэтому в моем рассказе он не просто узнал Ферруса, с которым здесь еще не встречался, но также понял, что его не убедить. Потому что Император в этом витке скорректировал гены сыновей, сделав их невосприимчивыми к влиянию Второго.

Я использую слово «невосприимчивыми», потому что сложно подобрать более точное определение. В «Прочности Железа» Кайма Феррус видит лица братьев и называет их масками, потому что они отличаются от знакомых ему черт, но все равно узнаваемы. Однако у двух нет даже масок. Читая рассказ впервые, я этому удивился. Почему нет лиц? Ведь Манус должен был их просто не узнать. Но так как Ультран использовал для этой фантомной реальности собственные воспоминания Ферруса, все встает на свои места, если предположить, что Император так глубоко изменил сознание примарха, что тот попросту не воспринимает двух Потерянных.

Почему Император просто не убил Второго? Вероятно, уже пробовал в предыдущих витках и это либо не дало результата, либо привело к еще более худшим последствиям. Очевидно, Потерянные становятся Потерянными во всех циклах. Возможно, это и стало главной темой, по поводу которой Второй и Император не сошлись – отец был уверен, что изменить тут ничего нельзя, но сын хотел пытаться снова и снова.

А теперь вновь вернемся к моему рассказу. Увидев Ферруса, Второй понимает, что схватки не миновать (потому что Феррус на генном уровне не будет доверять брату или даже инстинктивно попытается его убить). Однако (это уже никак не подкреплено лором, строго моя фантазия) Второй решается на рискованный ход. Он использует свою уникальную способность, превращается в змия и погибает от рук Мануса. В конце моего рассказа он размышляет, что снова все забудет, теперь уже навсегда. Насчет «снова забудет» все понятно – ему в следующем витке потребуется время, чтобы восстановить память о предыдущих циклах. Но к чему тут фраза «уже навсегда»?

А к тому, что с Феррусом Манусом все несколько сложнее, чем принято считать. Из таких произведений как «Прочность Железа» и «Феррус Манус: Горгон Медузы» мы знаем, что Десятый примарх страдал от приступов гнева, которые сопровождались сильной головной болью. Почти всегда он эти приступы контролировал своей невероятной волей (цитата из сольника: «Поистине сверхчеловеческую вспыльчивость Ферруса превосходила только его сила воли»). Причем он именно страдал от боли, едва не сходя с ума, это хорошо показано на протяжении всего его сольника. Причем в одном из эпизодов Гаймер пишет, что Феррус испытывал желание причинять боль за то, что боль причинили ему. Хм… о чем это он?

Мы не знаем ни одного эпизода, в котором Манусу кто-то мог причинить такую боль, чтобы примарх ее запомнил и она вплелась в его сознание так глубоко, что стала управлять его эмоциями. Если только это не фантомные воспоминания кого-то другого… Но об этом еще рано. В сольнике Ферруса при покорении Гардинаала вспышки гнева присутствуют, но Манус их контролирует. Это 869.М30. Но в «Прочности Железа» при покорении Ибсена (он же Кальдера) Феррус дает волю гневу раз за разом, чему удивляется даже первый капитан: «Сантар редко видел его столь разгневанным и задумался над причиной».А Ибсен – это уже 002-004.М31. То есть чем ближе к Ереси, тем хуже становилось Манусу, это факт.

По всей видимости, он умирал, как и Ангрон. И точно так же, как Ангрон, Феррус знал, что умирает. Я подробно разбирал этот момент на стриме про Десятого примарха. Получается, с одной стороны Манус осознает приближение смерти. С другой – он беззаветно предан идеалам Империума. Насколько беззаветно, что без раздумий напал на своего единственного друга, когда тот рискнул заикнуться о том, что, возможно, у Императора на троне есть альтернатива (конечно, я имею ввиду эпизод с Фулгримом на флагмане Мануса после преследования Диаспорекса).

Эти два фактора (приближение смерти и вера в Империум) стали основными мотивам Мануса в его желании быть Воителем. Потому что «примарх стал олицетворением жажды завоеваний Императора, живым воплощением гнева в железных латах» (это тоже из его сольника). Он был рожден завоевывать и хотел как можно скорее завершить Великий крестовый поход. Хотел успеть воплотить мечту Императора прежде, чем умрет. Конечно, тут не обошлось без амбиций и гордыни, Феррус определенно считал себя лучшим военным лидером среди братьев. И все же в его устремлениях я вижу благородство.

Итого: нет сомнений что Феррус Манус умирал, в связи с чем его мотивация довольно прозрачна. Но почему он умирал? Есть мнение, что из-за некродермиса, которым был покрыт Азирнот, тот самый змей с Медузы. И якобы когда Манус утопил змея в лаве, некродермис перетек на его руки. В сольнике Ферруса я высказывал эту версию, что некродермис также поразил нервную систему примарха и медленно убивал его. Тогда я подтвердил свою мысль тем хорошо известным фактом, что глаза Мануса были сплошного металлического цвета, как две серебряные монеты. Вот только причиной тому был не Азирнот.

Перечитав «Псалом», я увидел одну любопытную деталь. Изначально у Ферруса глаза были зелеными в золотую крапинку, а потом действительно стали серебряными. Вот только произошло это ДО встречи с Азирнотом. Кстати, насчет Азирнота – его тело из живого металла действительно похоже на некродермис, но как и в случае с руками Ферруса – только внешне. Некронов на Медузе не замечено, зато были там и кибер-зомби, и каменные големы (буквально такая вот форма жизни).

Но если глаза Горгона изменил не змей и не он виновник его болезни, тогда что? На самом деле все просто. На Медузе Манус питался землей. Землей, камнями, обломками кибер-зомби и вообще всех, кого убивал. Его организм был приспособлен получать из подобной пищи нужные питательные вещества (что не нонсенс). Все это подробно описано в «Псалме». И это отлично объясняет, что случилось с его глазами. Бедолага Манус просто отравился, перегнув с медузийской диетой. Хотя слово «отравился» тут не вполне уместно. Скорее, вместе с кремнеземом и ржавой сталью он в какой-то момент поглотил то, что не усвоилось организмом, а вступило с ним в симбиоз и… начало медленно убивать примарха. Вот почему глаза сменили цвет – результат проникновения инородного вещества в его нервную систему и мозг.

В принципе, от теории, которую я высказал на стриме двухгодичной давности, нынешний вариант отличается только тем, что Ферруса убивал не Азирнот, а что-то другое с Медузы. Что касается Азирнота, то с ним мы еще не закончили. Про змия есть любопытный момент, отчего-то упущенный всеми без исключения, когда вышел сольник Десятого примарха под авторством Гаймера.

Один из главных героев романа – медике Тулл Риордан, впоследствии получивший звание подполковника. Во время разговора с Манусом, примарх спрашивает у Тулла мнение о его руках из живого металла. Медике без раздумий отвечает, что не верит в легенду про Азирнота, потому что характер соединения между металлом и плотью не похож на жидкий ожог, который непременно должен был иметь место, если бы легенда оказалась правдой. И хотя сначала Феррус откровенно веселится, общаясь с медике, после этого заявления он суровеет и говорит: «Очень жаль, эту историю я любил больше всего».

Фактически этот эпизод показывает нам, что «Песнь Странствий», повествующая о похождениях Ферруса по Медузе, является художественным эпосом, который мы не можем воспринимать как хронику, отражающую реальные факты того периода из жизни Мануса. Что касается реакции примарха, она, во-первых, подтверждает, что миф про Азирнота ложный. Во-вторых, эта история, по всей видимости, вызывает у него сильный эмоциональный отклик, и вовсе не положительный.

Что же на самом деле произошло между Азирнотом и Феррусом в лавовом море Кираал? В том, что змий из живого металла действительно существовал, нет сомнений, это подтверждает «Псалом», да и более старые источники вроде Индекса Астартес. Также нет сомнений в том, что Манус преследовал и настиг чудовище. Учитывая, что существо больше никто не видел, вероятнее всего Десятый действительно убил его, либо каким-то образом сковал (хотя это маловероятно, учитывая характер Мануса, который все доводил до конца, не оставляя за спиной экивоков).

Но если вся эта история – неправда, точно ли от Азирнота он получился свои руки? Есть ли тут альтернатива? Ведь в Неймерельских Свитках примарх не использует слова «Азирнот» или «змий». Там даже нет слова «чудовище». Феррус говорит, что его «металлические перчатки» происходят «от зверя», «от великого зла», которое он победил. Исходя из всего этого, у меня возникают сомнения в том, что Манус получил руки от Азирнота (по крайне мере не так, как это представлено в медузийском мифе). Зато он вполне вероятно мог получить от монстра что-то другое. Выше я не зря указал на концептуальный момент с глазами – они у Ферруса изменили цвет до встречи с Азирнотом. Однако это не единственный вариант, на который я обратил внимание при повтором прочтении рассказа.

Дело в том, что в «Псалме» у Ферруса нет ни головных болей, ни вспышек гнева, которые приходится контролировать. И еще кое-чего у него нет, на что опять же никто не обратил внимания в его сольнике. Вот эта важная фраза, о которой я уже упомянул выше: «Он почувствовал, как возвращается мигрень – стремление причинить боль другим, чтобы отомстить за боль, причиненную ему». Мы знаем, что у Ферруса вышел конфликт с Дорном, в результате которого… Почему-то принято считать, что произошла драка и Феррус был повержен. Однако эта версия родилась по причине невнимательности, либо из нежелания самостоятельно прочесть источник. Вот, что по этому поводу сказано в «Горгоне Медузы»:

Над ним стоял Рогал Дорн, и костяшки его массивной желтой перчатки покрывали серебристо-красные брызги. Седьмой примарх неотрывно смотрел на брата сверху вниз. Лицо Рогала, как всегда, выражало суровое осуждение. Воины обоих легионов, занимавшие многочисленные ярусы командной палубы «Железного кулака», наблюдали за сценой с ужасом и безуспешно скрываемой увлеченностью. Еще недавно Манус не хотел выходить из себя, но теперь отчасти восторгался тем, что брат вынудил его зайти так далеко, да к тому же сам последовал за ним. Сплюнув кровью на звукопоглощающее покрытие мостика, Феррус сжал кулак…

Это говорит о том, что Дорн ударил первым и Феррус упал. Но едва ли мы можем считать это поражением, ведь у нас есть лишь первый эпизод схватки. Дальше Манус сжимает кулак и, очевидно, вступает в рукопашный поединок с братом. Кто вышел из него победителем – ответить сложно, да и неважно в контексте нашей сегодняшней беседы. Ферруса тот эпизод определенно задел, но едва ли он собирался мстить за него всему миру.

Кстати, еще один интересный факт – кровь у Ферруса серебристо-красная. Это прямо подтверждает предположение о том, что в организме Мануса присутствовало нечто инородное. Но повторюсь, вероятнее всего, это нечто попало в его тело до схватки с Азирнотом, в тот момент, когда его глаза изменили цвет. Однако сейчас важнее другое. Есть еще один эпизод в истории Мануса, который потенциально мог критически отразиться на его мировоззрении:

Он – примарх, Горгон Медузы, лучший среди братьев. Гардинаалец заявил, что знает его, но никто не знал Мануса. Никто, даже Фулгрим, не подозревал, о чем всегда мечтал Феррус. В своей погоне за совершенством он жаждал лишь одного. Чтобы его одолели. Для бога среди людей победы были ежедневной рутиной. Но поражения? Они поистине драгоценны. Каждое из них чему-то учило примарха, и в тот день, когда свет Императора озарил Медузу, отец преподал Манусу величайший урок.

По всей видимости, он действительно сразился с отцом (об этом говорится в «Песне Странствий») и проиграл. Это было его первое поражение и оно действительно могло вызвать сильный эмоциональный отклик, который эхом прошел через всю жизнь Десятого примарха. Однако же сам Манус вспоминает об этом без злобы, напротив – называет тот эпизод величайшим уроком. Да и ведь он был беззаветно предан Императору.

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Группа ВК
Телега с анонсами и чатом

Возвращение

В 000.М31 триумфально завершилась Улланорская кампания, в ходе которой был уничтожен варбосс Уррлак Урукк, представлявший для Империума наибольшую опасность из всех известных орочьих группировок. Это событие ознаменовало вступление Великого крестового похода в заключительную фазу. Присутствие Императора на передовой больше не требовалось, поэтому он назначил Хоруса Луперкаля Воителем, даровав ему полномочия отдавать приказы другим примархам. Всем, кроме одного.

Повелитель Человечества вернулся на Терру, чтобы отдать все силы Проекту Паутина. При этом он хорошо понимал, что у людей еще слишком много врагов, чтобы можно было считать Солнечную систему безопасной. Кроме того, многие уверены, что Император провидел грядущий кризис, хотя, вероятно, не в той форме, которую он принял. Так или иначе, Владыка Терры не мог оставить материнскую систему человечества без защиты, которая одновременно стала бы гарантией того, что никто не окажется достаточно безумен, чтобы вторгнуться сюда.

Конечно, у Императора были Кустодии. Однако они занимались вопросами внутренней безопасности и не имели достаточной численности, чтобы охватить своим присутствием действительно большие территории. То же касалось пустотного флота Кустодиев, он был относительно невелик. Но главное – Кустодии были воинами, а не солдатами. Они не являлись армией в полном смысле этого слова и не были предназначены для участия в полномасштабных кампаниях в качестве обособленной силы.

Таким образом, Императору рядом нужен был легион космодесанта. И нет ничего удивительного в том, что его выбор пал на Имперских Кулаков. Дисциплинированных, исполнительных, верных. Способных с равной эффективностью разрушать и созидать. Чуждых стремлению к власти и могуществу, а главное – не связанных многочисленными форпостами и логистическими центрами.

Я уже делал на это упор в предыдущем стриме: Имперские Кулаки завоевывали миры, укрепляли их и уходили. Они почти никогда не оставляли на планетах собственный контингент, не вмешивались в планетарное управление. Сыны Дорна даже не строили постоянных рекрутинговых центров, набирая новобранцев по ходу завоеваний.

Это значит, что Император мог в любой момент отозвать Седьмой легион из Великого крестового похода и не ослабить ни одного рубежа. Не было риска потерять лояльность какого-то региона или сделать его оборону уязвимой. Имперские Кулаки строили на века, и строили так, чтобы в их крепостях даже смертный контингент представлял собой пугающую силу, способную противостоять самым жутким угрозам галактики.

Таким образом, в течение двух лет после Улланора почти весь Седьмой легион вернулся на Терру. Приказ Императора состоял в том, что теперь Имперские Кулаки являются его преторианцами и стражами колыбели Человечества. Рогалу Дорну надлежало укрепить старые бастионы и выстроить новые, а его сыновьям заняли оборонительные позиции в этих бастионах, готовые в любой момент сокрушить неведомого врага.

Кто-то мог увидеть в этом не самое почетное назначение, ведь Кулаки больше не участвовали в сражениях на передовой. Однако сами они восприняли новый приказ как великую честь. К этому моменту в легионе было порядка 98 тысяч воинов и большую часть из них призвали в Солнечную систему. Это не самая внушительная численность среди Легионес Астартес, но можно было не сомневаться, что ее хватит для обороны Тронного мира.

Но что действительно приводило в трепет абсолютно всех, так это легендарный пустотный флот Сынов Дорна. Он насчитывал полторы тысячи кораблей и больше двух третей из них – капитального класса. У Кулаков всегда было больше боевых и линейных крейсеров и линкоров, чем у любого другого легиона. Даже Ультрамарины и Лунные Волки были вынуждены признать, что никто из них в одиночку не может противостоять Кулакам в пустоте. Очевидно, это еще одна причина, по которой Император призвал на Терру именно Дорна.

Иска и пламя

Исключая сохранивших лояльность воинов на Истваане III, Имперские Кулаки первыми узнали о предательстве Хоруса. Об этих событиях, датируемых 005.М31, Дорну и его капитанам рассказал Натаниэль Гарро из Гвардии Смерти и летописец Мерсади Олитон, которые прибыли в Солнечную систему на корабле «Эйзенштейн». Рогал ударил Гарро, услышав его слова о том, что Луперкаль предал отца. Преторианец был настолько уверен в Воителе, что счел это безумной клеветой.

Когда доклад Гарро подтвердился, Дорн приказал трети своего флота, собранного в Солнечной системе, двинуться на перехват Луперкаля. Это соединение назвали Карающим Флотом, им командовал Хашин Йоннад, о котором я подробно рассказал в предыдущем стриме и назначение которого на эту должность было закономерным шагом (хотя изначально командовать должен был Сигизмунд). Остальная часть Седьмого легиона рассредоточилась по системе.

Кулаки начали оперативно усиливать защиту внутрисистемных рубежей, самой Терры и Императорского Дворца. Их малые флоты непрерывно патрулировали периметр системы, координировали движение военных и гражданских судов.

Учитывая, что через Солнечную систему ежедневно проходил поток кораблей, которые казалось сложным даже просто сосчитать, можно лишь догадываться, каких усилий Имперским Кулакам стоило их контролировать. Ведь они не просто превращали родную систему в колоссальную крепость. Кулаки также занимались контрразведкой и обеспечивали дисциплину среди гражданского населения, что было непростой задачей, так как слухи о предательстве Воителя очень скоро расползлись по всей галактике.

По приказу Императора Седьмой легион принял командование всеми вооруженными силами, находившимся не только в Солнечной системе, но и за ее пределами. Например, план атаки на Истваан V, где окопался Хорус, принадлежал Дорну. Разумеется, план был согласован с Императором и его также одобрил Малкадор Сигиллит. Из-за варп-штормов, внезапно охвативших галактику, Рогал с трудом связался со своими братьями, приказав им двигаться к Истваану.

Хотя сами Кулаки не сумели принять участие в событии, которое позже назовут Резня в Зоне Высадки (006.М31), а также во многих других битвах Ереси, они вовсе не сидели без дела. На их долю выпало немало кровавых противостояний, о которых мы теперь поговорим подробнее.

Марсианский раскол

Это событие произошло в период с 005 по 006.М31. Генерал-фабрикатор Священного Марса Кельбор-Хал давно считал Императора ложным Омниссией и затаил на него обиду за то, что тот превратил Красную планету в колоссальную оружейную и сделал ее придатком своей великой империи. Недовольство генерал-фабрикатора было поддержано многими Магосами, но главное – его поддержал Хорус, который позволил вскрыть Хранилища Моравеца, где хранились темные секреты эры ТЭТ, запрещенные Императором.

Первым, что Кельбор-Хал выпустил из Хранилищ Моравеца, был скрапкод, отравленный варпом извращенный бинарик, который разрушал любую систему коммуникаций кроме ноосферной. Одновременно с этим адепт Лука Хром создал машину Каба, наделив ее полноценным искусственным интеллектом, что запрещалось даже самими Механикум. Совсем немногие члены марсианского культа вроде локум-фабрикатора Загрея Кейна и адепта Кориэль Зеты остались верны Трону.

Полномасштабная война началась с Битвы за Магмагород, которым управляла Кориэль Зета. В бой пошли сотни Рыцарей и Титанов, миллионы скитариев и боевых автоматонов. В одном только Бассейне Гершеля сошлись почти 900 тысяч скитариев и сражение продолжалось, пока обе стороны не истребили друг друга. В Исмениус Лакус Новые Механикум применили вирусное оружие и убили 14 миллионов мирных жителей. На орбите корабли предателей без предупреждения атаковали лояльные силы и заставили их отступить.

Это был невиданный по своим масштабам геноцид. Лояльные силы бились отчаянно, но слишком сильно уступали предателями в численности. Тем не менее, они намеревались сражаться до последней капли крови и машинного масла. Ослепленные скрапкодом, эти магосы и адепты не знали, что спасение уже близко. Имперским Кулакам при поддержке контингента Солярной Ауксилии удалось пробиться к поверхности Марса. Их возглавляли легендарные чемпионы Дорна – Сигизмунд и Камба-Диас.

Кулаки разделились, чтобы защитить два ключевых объекта – кузницы Загрея Кейна и Луки Хрома, потому что они поставляли больше всего оружия и боеприпасов для Легионес Астартес. Проблема заключалась в том, что им не было известно о предательстве Хрома. Поэтому когда воины Камба-Диаса вошли в кузницы адепта, их без промедления атаковали со всех сторон. Это сражение считается одним из самых ожесточенных и кровопролитных за весь Марсианский раскол.

К счастью, Сигизмунду повезло больше. Он взял под охрану Мондус Оккулум, кузницу Кейна, и даже сумел сделать вылазку, чтобы помочь лояльным силам. Все это время Сигизмунд подгонял смертных и Механикум, чтобы они как можно больше оружия и амуниции переправили на орбиту, откуда все это транспортировали к Терре. Однако, несмотря на локальные успехи лоялистов, у Имперских Кулаков было слишком мало сил, чтобы противостоять мощи Новых Механкиум. А послать больше Дорн не мог, не обнажив ключевые рубежи внутрисистемной защиты.

С тяжелым сердцем Сигизмунд приказал эвакуировать с Марса все лояльные силы. В том числе забрали локум-фабрикатора Загрея Кейна, который в дальнейшем продолжит служить Трону и станет новым генерал-фабрикатором. Когда Имперские Кулаки ушли, лояльные Рыцари Тараниса, Легио Темпестус и малочисленные войска сохранивших верность магосов еще некоторое время сражались с предателями, но в итоге были убиты. Имперские Кулаки под командованием капитана Эфрида полностью блокировали Марс и успешно отразили все попытки прорыва.

Фактическим исходом Марсианского раскола стало то, что никто не имел доступа к мощностям Красной планеты в период с 006 по 015.М31. Безусловно, это стратегическая победа предателей. Хорус не мог использовать своих союзников на Марсе, так как их блокировали Имперские Кулаки, но этого и не требовалось. Целью Воителя было не позволить Дорну получить потенциал Марса, и он этого добился.

Битва при Фолле

Дорн приказал Сигизмунду возглавить Карающий Флот, который должен был усилить первую волну лоялистов на Истваане V. Однако капитан незадолго до этого встретился с Эуфратией Киилер, которая сказала ему, что очень скоро война придет на Терру и тогда Сигизмунд должен быть подле своего отца. Фактически она предрекла то, что произойдет с Карающим Флотом дальше. Сигизмунд поверил в ее пророчество и попросил отца назначить кого-то другого на должность командующего флотом. У Рогала не было причин сомневаться в первом капитане. Примарх не уточнял у Сигизмунда причины отказа, и назначил на его место Хашина Йоннада.

Карающий Флот включает 561 корабль и 300 рот Астартес (около 30 тысяч легионеров). Плюс некоторый контингент смертных Имперской Армии и Сатурнианские резервы. Таким образом под командованием Йоннада находилась мощь, достаточная для того, чтобы изменить соотношение сил в битве любого масштаба. Трудно представить, как развернулось бы сражение на Истваане V, если бы Карающий Флот все же достиг планеты. Но он не достиг.

Темные покровители Хоруса накрыли галактику катастрофическими варп-штормами. В один из этих штормов угодили ослепленные Хаосом навигаторы Карающего Флота. Их выбросило в систему Фолл. Из 561 корабля уцелело 363. 10 тысяч легионеров погибли, включая Хашина Йоннада и несколько десятков старших офицеров. Командование перешло к капитану Алексису Полуксу, которого Йоннад называл лучшим своим учеником. Несмотря на то, что среди уцелевших были воины с более высокой должностью, доверие Йоннада, о котором все знали, сыграло свою роль.

Обе планеты системы Фолл (Фолл I и Фолл II соответственно) представляли собой крупные аграрные миры, но Имперские Кулаки обнаружили их опустошенными. Карающий Флот не смог вырваться из системы, он потерял половину астропатов, пытаясь связаться хоть с кем-то. В результате, Полукс принял решение прекратить попытки покинуть систему. Он приказал направить все силы на починку кораблей, а легионерам надлежало буквально сутками отрабатывать тактику абордажных боев. Одновременно Алексис разрабатывал новые стратагемы для пустотных сражений, предполагая, что рано или поздно ему придется столкнуться с предателями, которые скорее всего будут превосходить его числом и огневой мощью.

Имперским Кулакам не было известно о том, что Резня в Зоне Высадки уже свершилась. Хорус же прекрасно знал о Карающем Флоте и для него не составляло труда примерно рассчитать траекторию его движения. Воитель оказал Пертурабо честь, приказав найти Кулаков и уничтожить. Для этого в системах, в которые Карающий Флот потенциально мог быть выброшен варп-штормом, разместили психические маяки, представлявшие собой жутко аугметированных и отравленных Хаосом астропатов.

Как только корабли Полукса приблизились к одному из таких маяков в системе Фолл, псайкер издал ужасающий ментальный крик. Кулаки поняли, что это было не атакой, а предупреждением. Но не для них, а для кого-то еще. Алексис приказал ужесточить тренировки и Карающий Флот расположился на краю системы неподалеку от точки Мандевилля. С одной стороны, это позволяло Полуксу встретить атакующие силы в боеготовности, если бы они прибыли. С другой – он сам имел возможность оперативно покинуть систему, если бы получил такой приказ.

Корабли Имперских Кулаков выстроились в многослойную сферу, в которой группы судов двигались по постоянно меняющимся орбитам и траекториям, что усложняло захват целей и сосредоточенный огонь для потенциального врага, тогда как корабли Кулаков имели возможность оперативно формировать боевые группы различного размера и назначения для решения задач в любой точке сферы битвы.

Карающий Флот провел в системе Фолл в общей сложности 141 день. Через несколько недель после того, как сработал психический маяк, в систему вошла армада Железных Воинов. Авангард составляли ровно 100 кораблей, за ними следовали еще три сотни. Четвертый легион выстроился трезубцем, на острие которого расположились 24 тяжелых крейсера во главе с боевой баржей «Контрадор» под командованием Эразма Голга из 11-й гранд-роты. Трезубец быстро сблизился с Карающим Флотом и дал первый залп.

В течение следующих четырех минут Железные Воины уничтожили боевую баржу «Молот Терры» и еще 10 крупных судов. Многие капитальные корабли Имперских Кулаков были серьезно повреждены, погибло в общей сложности 36 рот легионеров. Но это вовсе не было успехом для Четвертого, потому что их сокрушительная атака должна была смять порядки Кулаков. Вместо этого авангардный кулак Голга будто прошел сквозь дым. Он не сумел вгрызться в оборонительную сферу Полукса и не смог разделить его корабли на малые группы, лишив общей скоординированности.

В это время Пертурабо приказал найти Сигизмунда и взять его живым. Когда же Берос принес весть о том, что прославленного капитана нет в Карающем Флоте, Молот Олимпии в ярости покалечил своего верного сына.

Несмотря на понесенные потери, Имперские Кулаки молниеносно (по меркам пустотных сражений) перестроились и контратаковали. Отдельные эскарды отступали, другие наоборот, двигались вперед, сменяя поврежденные суда. Тогда как третьи лишь создавали иллюзию отступления, заманивая неповоротливые корабли Железных Воинов в ловушку.

В целом, соотношение сил казалось равным. Флот Пертурабо некритически превосходил флот Полукса числом и на его стороне был относительный эффект внезапности («относительный» потому что Кулаки все же готовились к этой атаке, но не знали, когда точно она произойдет). Корабли Четвертого традиционно имели более прочную броню, однако суда Имперских Кулаков были лучше вооружены и представлял собой многоцелевое соединение. Это стало результатом длительного базирования в Солнечной системе, где Седьмой получал передовые образчики корабельных орудий и боеприпасов, включая вихревые боеголовки.

Вскоре чаша весов начала склоняться в пользу Алексиса Полукса. Его тяжелые крейсера уверенно маневрировали в центре битвы, тогда как группы эскортников дерзко атаковали построение Пертурабо на флангах. Атаковали и отступали, чтобы спустя считанные минуты атаковать вновь. Они будто чистили лук, снимая один слой обороны Железных Воинов за другим. Имперские Кулаки действовали исключительно эффективно, например, крейсер «Алкион» под командованием Аманда Тира достиг коэффициента поражения четыре к одному.

В какой-то момент капитан Тир обнаружил «Железную Кровь», флагман Пертурабо. Алексис Полукс приказал ему взять резервные суда, атаковать флагман и убить примарха-предателя. «Алкион» возглавил группу из дюжины судов, атаковав корабли, прикрывавшие «Железную Кровь». Когда большая часть судов прикрытия втянулась в противостояние, еще 15 кораблей Имперских Кулаков вышли перпендикулярно к плоскости битвы и пробились к боевой барже Молота Олимпии. Им удалось высадить на борт абордажную команду в составе 1300 Астартес, которых возглавил капитан Тир.

Планировалось, что за первой волной абордажников придет вторая, но этого не произошло (не потому что они не пробились, была другая причина, о ней я скажу ниже). Тем не менее, Аманд Тир дошел до покоев Пертурабо. С ним было 14 терминаторов и 30 обычных Астартес. По слухам, Тир бесстрашно выступил против Молота Олимпии. Он и все его воины пали. И тем не менее, Пертурабо в этот момент осознал, что проиграл. Ведь его, непревзойденного стратега, обладавшего сверхчеловеческим непостижимым разумом, обошел в пустотной войне ротный капитан. А другой ротный капитан убил сотни его воинов и добрался до личных покоев.

Карающий Флот начал развивать успех и у Имперских Кулаков были все шансы выиграть эту битву. Однако внезапно они получили астропатическое сообщение с Терры – Дорн приказал возвращаться. Алексис Полукс понимал, что может добить предателей, но и сам потеряет почти весь флот. С другой стороны, спешное отступление будет также стоить ему многих кораблей. Решающим стал тот факт, что Кулаки ничего не знали о положении дел в галактике. Учитывая приказ примраха, они предположили, что Терра может быть под атакой. Поэтому Полукс принял решение отступить и уйти в варп.

На самом деле, в этой ситуации один вопрос так и остался без ответа. 141 день система Фолл была отрезана от внешнего мира. И неожиданно в окружавшем систему шторме открылся проход. Как раз в тот момент, когда флот Пертурабо терпел поражение. Все это наводит на мысли о том, что Боги Хаоса пропустили сообщение Рогала Дорна лишь потому, что Алексис Полукс действительно мог уничтожить флот Четвертого легиона и возможно даже самого Пертурабо. Тогда Хорус никогда бы не достиг Терры.

Так или иначе, Полукс сформировал группу прикрытия из легких крейсеров, тогда как основная часть Карающего Флота двинулась к точке Мандевилля. Вся группа прикрытия была уничтожена. В заключительной атаке Железных Воинов «Контрадор», флагман Эразма Голга, взял на абордаж «Трибун», флагман Полукса. Но в этот же момент сам Полукс попытался захватить «Контрадор». В итоге, «Трибун» был уничтожен, а «Конатрдор» достался Имперским Кулакам. Алексис убил Голга в поединке и присоединил его корабль к собственным судам.

Хотя Железные Воины полагали, что выиграли это сражение, их примарх знал правду. Они проиграли. Он проиграл. Что раньше казалось немыслимым. Флот Четвертого понес тяжелые потери, а Карающий Флот Дорна выжил, хотя тоже потерял много кораблей. Тем не менее, Полукс так и не достиг Терры. Попав в новый варп-шторм, его навигаторы потеряли свет Астрономикона, а потом увидели его снова. Только это был уже не Астрономикон, а Фарос. Так Карающий Флот прибыл к Макраггу, а дальнейшую историю Алексиса Полукса я подробно рассказывал в стриме про него и Барабаса Дантиоха.

Первая Осада Гидры Кордатус

Это сражение произошло сразу после Битвы при Фолле ориентировочно в 007.М31. Мир Гидра Кордатус располагался в Сегментуме Обскурус возле Ока Ужаса. Планету привели к Согласию Имперские Кулаки до 999.М30. Это был один из немногих миров, где Дорн приказал оставить небольшой гарнизон, представленный 42-й ротой в составе 200 легионеров под командованием капитана Феликса Кассандра.

Ключевая особенность Гидры Кордатус заключалась в том, что на ней стояла Кадмейская цитадель, возведенная с использованием СШК в Золотую Эру и сохранившаяся вплоть до эпохи Ереси. Кадмейская цитадель обладала свойством самовосстановления – любое повреждение стен или бастионов тут же заполнялось жидкими силикатами и обретало исходную целостность.

Кроме того, стены цитадели могли формировать длинные и острые шипы, пронзая атакующих. Они образовывали проходы, а затем смыкались, замуровывая в себе целые отряды. Тем не менее, Кадмейскую цитадель нельзя было назвать неприступной. Крепость сама по себе была не большой и у ее способности самовосстановления имелись пределы.

Однако Рогал Дорн оставил здесь легионеров не из-за крепости. Регион был крайне неспокойным. Примарх сделал Гидру Кордатус столичным миром, назначил своего губернатора и приказал Феликсу Кассандру следить за обстановкой. Впрочем, вмешательство Имперских Кулаков так и не потребовалось. Как всегда в случае с мирами, приведенными к Согласию Седьмым легионом, они оставались лояльны до самого конца.

Поэтому ближе к началу Ереси Хоруса Кассандр получил новый приказ – возвращаться на Терру. Точнее, он должен был этот приказ получить, но не смог из-за гибели своего астропата. Пока Феликс искал нового, до него дошла другая весть – Хорус Луперкаль восстал против Императора. А вслед за этой новостью пришла еще одна – к Гидре Кордатус движется флот Железных Воинов под командованием Молота Олимпии.

На тот момент Пертурабо не интересовало, насколько честным получится сражение. Пребывая в холодной ярости после Фолла, он внезапно получил шанс сравнить мастерство осады Железных Воинов с мастерством обороны Имперских Кулаков. Ему просто нужно было победить, потешить свое самолюбие. Тем более, что Гидра Кордатус имела высокую стратегическую ценность и при этом у нее не было хоть сколько-нибудь сильного флота.

Железные Воины беспрепятственно подошли к планете и разбомбили ее инфраструктуру, заодно расчистив место под полномасштабную высадку с тяжелыми осадными орудиями. Таким образом, роте Феликса Кассандра из двухсот воинов противостояла бо́льшая часть легиона Пертурабо.

Атаку на Кадмейскую цитадель вели четыре капитана Железных Воинов, которым Имперские Кулаки дали прозвища в соответствие с их излюбленной тактикой: Скрепер, руководивший общим штурмом, Землекоп, который координировал рытье окопов, Симулянт, который управлял артиллерией, и Вуайерист, наблюдавший издалека и не вступавший в битву лично. Несмотря на колоссальное превосходство в численности и огневой мощи, Железные Воины вели осаду три месяца. За это время погибло три четверти Имперских Кулаков, но они продолжали удерживать цитадель.

В результате, несмотря на героизм и невиданную стойкость Имперских Кулаков, а также их союзников из Механикума и Солярной Ауксилии, атакующим удалось прорваться через ворота крепости. 33-й гранд-батальон под командованием осадного капитана Аскари Валкара вошел в цитадель, где их встретили пять манипул автоматонов Кастеллакс. Автоматоны нанесли гранд-батальону колоссальный ущерб и заставили его отступить, но новая атака тирантикосов, элиты Четвертого легиона, сравняла шансы. Однако в итоге Железные Воины, потеряв две трети гранд-батальона были вынуждены отступить (а Валкара за неудачу казнил Железный Круг).

К моменту последнего штурма у Феликса Кассандра остался в строю 51 воин, а в Кадмейской цитадели находилось 13 тысяч гражданских, которых нужно было защищать. Кассандр понимал, что все они обречены, но также он понимал, что не может, не имеет права сдаться. Он даже не рассматривал такую возможность. Заключительный акт осады был самым кровавым, он стоил жизни всем Имперским Кулакам и сотням Железных Воинов.

Только природная ярость и выдающееся мастерство в грязной рукопашной схватке позволило лейтенанту Кроагеру (в будущем – Кузнецу Войны) пробиться на вершину цитадели. Он даже смог ударить Кассандра, пока на помощь к капитану не прибыли 20 оставшихся в живых Имперских Кулаков. Они вновь отбросили Железных Воинов и казалось немыслимым, что два отделения Седьмого легиона сдерживают всю мощь Четвертого. Но затем на поле боя пришел Пертурабо с Железным Кругом и Кадмейская цитадель пала в ту же секунду.

Железные Воины не возвели на Гидре Кордатус собственных укреплений, им было плевать на эту планету. Они достигли своей цели – победили Имперских Кулаков, пусть и ценой несоизмеримых потерь. Остальное не имело значения.

Спустя 10 тысяч лет состоится Вторая Осада Гидры Кордатус. Ее возглавят Форрикс, Кроагер и Хонсю. И снова Железные Воины атакую Имперских Кулаков (теперь уже орден) гораздо большими силами. И снова Кулаки проиграют. Но они снова нанесут Железным Воинам такой урон, что их победа будет пирровой. В частности, во время этого сражения падут Форрикс и Кроагер.

Но вернемся к эпохе Ереси. Один Имперский Кулак все же пережил Первую Осаду Гидры Кордатус, это Феликс Кассандр. Железные Воины взяли его в плен, а затем вместе с другим Имперским Кулаком по имени Наварра передали Фулгриму в качестве подарка. Фениксиец в свою очередь отдал Кулаков Фабию Байлу для экспериментов. Они сумели вырваться, но Байл остановил Кассандра, поразив его анатамом (по всей видимости, это был последний раз, когда демонический клинок использовали в оригинальном виде).

Вновь пленив Имперских Кулаков, Фабий Байл продолжил экспериментировать над ними, создав в итоге терат или, как он называл их, «улучшенных воинов». Только Кассандр и Наварра из нескольких десятков терат Байла сохранили частицы своей личности. Фабий использовал их при попытке захвата «Сизифея», позже воины вновь смогли вырваться на свободу и устроили пожар в лаборатории Паука. Они погибли в огне, а вместе с ними другие тераты и множество прочих экспериментов извращенного апотекария.

Солнечная война

Трудно переоценить участие Имперских Кулаков в обороне Терры. В отсутствие Императора, который пребывал на Золотом Троне и противостоял Четверке в Имматериуме, обороной Солнечной системы всецело командовал Рогал Дорн. Все стратегические и тактические решения исходили от него. Однако даже примарх не в состоянии вести такую войну в одиночку. Ведь помимо врагов внешних, у Терры были враги внутренние, в первую очередь это агенты Альфа-легиона, которые активизировались по всей системе, ceя анархию среди гражданских.

Поэтому кроме Дорна координацией обороны занимались его лучшие воины – Сигизмунд, Фафнир Ранн, Камба-Диас, Архам, Хелбрехт, Эфрид, Кестрос, Борей. Все, кроме Борея, были капитанами. Однако Борей был избранным лейтенантом и правой рукой Сигизмунда. Пусть не по званию и должности, но по воинскому мастерству и преданности он не уступал старшим товарищам, поэтому являлся одним из ключевых командиров Первой Сферы Обороны.

Конечно, Имперские Кулаки были не одни. Перед самой атакой предателей к ним присоединились боевые братья – Кровавые Ангелы и Белые Шрамы во главе со своими примархами, а потом, уже в разгар Осады, Корсвейн привел 10 тысяч Темных Ангелов. Но даже тогда Имперские Кулаки составляли самый многочисленный контингент Астартес в Тронном мире. Они продолжали координировать оборону и участвовали в ключевых сражениях как на командующих должностях, так и в пылу битвы.

Еще до вторжения основных сил предателей Солнечную систему атаковал Алфа-легион. Сначала оперативники Двадцатого проникли в Инвестиарий и взорвали статуи всех примархов, кроме статуй Дорна и Альфария. Рогал подумал, что это вызов, но в действительности его брат хотел донести до преторианца совсем другую мысль. Затем было восстание в космопорте Дамокл и масса других саботажей. Апофеозом действий Альфария и Омегона стала Битва за Плутон (010.М31), когда 200 кораблей XX легиона атаковали Гидру, спутник Плутона, на котором располагалась астропатическая станция, координировавшая всю связь на периферии системы.

Изначально флоту Альфы противостояло всего 30 кораблей во главе с «Лакримаей», флагманом Сигизмунда. Но затем к Плутону подошел флот Имперских Кулаков, возглавляемый «Фалангой», на которой прибыл сам Рогал Дорн. Ему удалось придти вовремя благодаря виртуозному использованию внутрисистемных гравитационных колодцев. В результате ожесточенной схватки многие корабли Имперских Кулаков погибли, были убиты сотни воинов, включая легендарного Архама, Преторианца Дорна. Но в финале этого противостояния Рогал сошелся в поединке с братом и убил его.

После смерти Альфария и уничтожения основной части флота XX легиона, Омегон возглавил оставшиеся корабли и увел их прочь. Хотя Кулаки выиграли Битву за Плутон и не позволили Альфе нарушить коммуникацию в системе, Двадцатый многого добился. Сведения, добытые агентами легиона, были предоставлены Воителю, что в дальнейшем позволило Пертурабо эффективно взламывать одну сферу обороны за другой.

Гамбит Хоруса

На первом этапе Солнечной войны стратегия Имперских Кулаков заключалась в том, чтобы сдерживать продвижение врага до тех пор, пока на помощь не подоспеют силы Жиллимана, Льва и Русса. Дорн хорошо понимал, что выиграть кампанию он не может, так как у него недостаточно сил и ресурсов. Хорус это тоже понимал, поэтому и придумал финт с Кометой.

Большую часть легионеров Дорн был вынужден вернуть на Терру для обороны Императорского Дворца. Поэтому флот Имперских Кулаков в основном комплектовался из смертных, Астартес занимали только высшие офицерские должности за редким исключением вроде Борея. Вторжение началось в 014.М31 с атаки на Хтонические (Плутон) и Элизийские (Уран) врата. Эти локации позволяли войти в систему, минуя основные точки Мандевилля, где закономерно размещалась наиболее мощная оборона.

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Ютуб-канал

Группа ВК

Кровь Терры

Император точно знал, каким будет Седьмой легион. По слухам, даже его прообраз из Легио Катаэгис был самым дисциплинированным и последним из Громовых Легионов поддался безумию. Повелитель Человечества, объединяя звездную колыбель нашего вида под знаменем Раптор Империалис, понимал, что ему нужны воины, которых галактика еще не видела. Воины, способные разрушать и строить космические империи, покорять миры и людские сердца, обращать в пепел смертоносные кошмары, стирая из ткани реальности саму память о них.

Но также он понимал, что эти изменения не пройдут бесследно и ему потребуются те, кто поможет их удержать, сохранить это величайшее достижение. Те, кто бесстрашно встанет в сумраке между погубленным прошлым и возрожденным будущем. Ему потребуются лучшие из лучших.

Так родился легион, который получил свое гордое имя в самом начале пути – Имперские Кулаки. В то время, как рекрутов для других легионов чаще всего набирали в отдельных локациях, Седьмой получал материал для переплавки со всей планеты. Даже там, где прочие Легионес Астартес имели суверенное «Право десятины», утвержденное Императором, апотекарии Кулаков приходили, беспрепятственно проводили набор и уходили.

Седьмой формировался одним из последних, если не последним, но даже тогда процесс генетического вознесения не был безупречен. Считается, что геносемя Рогала Дорна при вживлении давало жестокий эффект – нестерпимую боль, в разы превосходившую те муки, что испытывали неофиты в других легионах. Возможно, именно поэтому на начальных этапах апотекарии Имперских Кулаков отбирали лишь самых стойких юношей, непокорных и духом и телом.

Однако и позже, когда процесс создания космодесантника в Седьмом значительно улучшили, легион продолжил набирать молчаливых и суровых новобранцев. Про них шутили, что они медленно говорят, но быстро действуют. Сколько в этом утверждении было шутки? Надо думать, нисколько.

Имперские Кулаки, появившись на закате Объединения, разительно отличались от своих братьев. Но не методами ведения войны, а пониманием ее последствий. Другие легионы сражались, чтобы завоевывать. Кулаки сражались, чтобы сохранить завоеванное. Другие легионы сносили вражеские цитадели. Кулаки сносили их, но тут же на старом фундаменте возводили новое здание.

Философия Сынов Дорна проста в своем прямолинейном изяществе. Мало победить на поле боя. Мало обрушить ворота вражеского города и взорвать его бастионы. Даже если истребить вражескую армию до последнего воина, территорию нельзя считать покоренной. На месте уничтоженных ворот и бастионов нужно возвести новые ворота и бастионы, уже свои собственные. И если они будут лучше тех, что были прежде, перерожденный город никогда не восстанет, в нем не найдется места сепаратизму.

Эта парадигма была жизненно важна на заключительных этапах Объединения и Седьмой легион доказал ее необходимость. Примеров немало. Имперские Кулаки сокрушили Города Хрустального Моря и выстроили на их месте легендарную Крепость Пятого Круга. Они сломили Колдунов Призывающих Ветер на ледяных вершинах Гималазии, потеряв там три батальона. Но уже на следующий день после генерального сражения над руинами начали возводить сияющие золотом крепости, столь же великолепные, сколь и неприступные.

К моменту завершения Объединительных Войн твердыни Седьмого легиона стояли по всей Терре, от радиоактивных пустошей на месте древних океанов до самых высоких горных пиков. Они строили на земле и под землей, на воде и под водой. Уничтожая десятиметровый бастион, Сыны Дорна возводили на его месте новый, сто метров в высоту. Выжигая крепость на дне пересохшего озера, они на еще горячем пепле ставили свою цитадель, занимавшую теперь все озеро и его берега.

Считается, что именно поэтому Император с первых дней существования Седьмого легиона оказывал ему особую чуть. Ведь Кулаки были символом Империума, их действия должны были наглядно доказать всем и каждому, что человечество умеет не только разрушать. Будучи плоть от плоти Терры, даже когда они стали набираться на других планетах Солнечной системы, а потом и на Инвите, в реестрах родным миром Имперских Кулаков всегда значилось: «Терра».

Тем не менее, в реестрах есть один нюанс, который до сих пор вызывает много вопросов. Инвит открыли в 835.М30. К этому моменту Легионес Астартес уже 123 года как сражались за пределами Терры. Тем не менее, в официальных документах указано, что когда был обнаружен Рогал Дорн, 70% его легиона составляли новобранцы (из «Индекс Астартес II»). В связи с чем Седьмой буквально взрослел одновременно со своим примархом, что объяснило быструю интеграцию и удивительно оперативное формирование стабильной военной доктрины.

Это странно потому, что 70% новобранцев указывают на колоссальные потери в легионе. Однако ни о чем подобном мы не знаем и вообще это маловероятно. Ведь больше всего потерь, очевидно, было у Четвертого (из «Ересь Хоруса – Том 3: Истребление»), но это едва ли две трети легиона. Даже во время Рангданской кампании, которая считается самой кровопролитной из периода до Ереси, легион Льва пострадал не столь катастрофически.

Получается, была другая причина. Возможно, Седьмой очень медленно рос в численности, хотя это кажется не менее странным, ведь мы знаем, что они имели приоритет в наборе даже на Терре. Я вижу лишь один вывод – высокий процент отторжения генетического семени, который не позволял даже при больших объемах тщательного отбора получать приток неофитов на уровне других легионов. Соответственно, к моменту открытия Инвита процесс стабилизировали, поэтому легион резко вырос в численности, но большую его часть составляли как раз новобранцы.

Фундамент Империума

По всей видимости, Седьмой как обособленный легион принял участие лишь в нескольких битвах на исходе Объединения. Потому что в хрониках, посвященных Сынам Дорна, есть такая строчка: «За первые десять лет своего существования Имперские Кулаки возвели в завоёванных мирах шестьсот цитаделей».

Учитывая вышеприведенные данные об аномально медленном росте легиона, мы получаем невероятную результативность – шестьсот миров за десять лет (в том числе годы участия в Объединительных Войнах, в которых Кулаки определенно участвовали, что подтверждено выше). Однако здесь перед нами встает еще один вопрос, который можно объяснить только ошибкой в записях хронистов.

Объединительные Войны закончились в 712.М30, а Великий крестовых поход начался в 798.М30. Если Кулаки участвовали в Объединении, пусть даже всего пару лет, к моменту начала ВКП легион существовал уже 86 лет. Соответственно вышеприведенная цитата из хроник про десять лет и шестьсот миров лишена смысла, ведь до ВКП Империум расширялся только в пределах Солнечной системы и о сотнях миров не могло быть речи. Но кроме ошибки есть еще одно возможное объяснение – неточность в хронологии.

712.М30 – это официальное объявление Объединения, хотя к этому моменту генеральное сражение с Уратру произошло четыре десятилетия назад (Битва за Арарат датируется 669.М30). То есть после того, как Император разбил всех техноварваров, а Громовые Воины перестали существовать, Объединение продолжалось еще 43 года. Вероятно, оно продолжалось и после 712.М30, ведь нам известны случаи использования Астартес на Терре уже после начала ВКП (например, уничтожение анклава Внори Повелителями Ночи).

Таким образом, в хрониках Имперских Кулаков, когда речь заходит о битвах на Терре, имеются в виду кампании, имевшие место спустя десятилетия после официального завершения Объединения перед самым началом Великого крестового похода. Кроме того, Сыны Дорна конечно принимали участие в покорении Солнечной системы, хотя нам ничего не известно о том, чтобы их цитадели располагались на Марсе, Луне, Сатурне и других планетах в свете материнской звезды терранцев.

Так или иначе, Имперские Кулаки с самого начала были известны как образцовый легион, возможно даже самый результативный (600 миров за 10 лет все не дают мне покоя…). Они были настолько безупречны, что к ним даже не привязалось никакого прозвища. Смертные и братья Астартес видели в них вовсе не строителей и кастелянов, а истинных крестоносцев, живущих, чтобы воплощать в реальность величайший замысел Императора.

Тем не менее, некоторые действия Кулаков все же выглядели спорно. Например, у них существовал ритуал при закладке новых цитаделей, когда кровь павших легионеров смешивали с бетоном, а их кости и черепа замуровывали в кладке фундамента. Таким образом они связывали себя с завоеванными мирами, буквально делая легион частью планеты. Это никогда не скрывалось и вполне возможно, что символизм ритуала, его духовная составляющая, оказывали ошеломляющее воздействие на местное население. Смертных не могла не поражать столь исключительная преданность идеалам Империума, идентификация воинов с Человечеством на глубинном непостижимом уровне. Конечно, это облегчало итератором работу.

Имперские Кулаки все делали с немыслимой быстротой, не теряя ним минуты. Покорив очередной мир, они порой в считанные дни возводили на нем неприступные крепости, размещали внутри контингент Экзертус Империалис и шли дальше. Сыны Дорна редко оставляли на покоренных мирах гарнизоны Астартес. Во-первых, их крепости, даже обороняемые смертными, едва ли могли быть захвачены сепаратистами. Во-вторых, Кулаки всегда оставляли после себя не покоренный, а обновленный народ, которому незачем было восставать.

Это явно контрастирует с подходом Железных Воинов, которые тоже всегда укрепляли завоеванные миры, но часто оставляли на них отряды легионеров, потому что не были уверены в лояльности едва приведенных к Согласию колоний.

Что касается тактики легиона, в тот момент она в полной мере соответствовала постулатам «Принципия Белликоза». Имперские Кулаки предпочитали лобовой штурм, выставляя против врага подавляющую мощь. Они использовали все типы войск, одинаково эффективно применяя пехотные части, бронетехнику, артиллерию и авиацию.

Порой даже на не лучшим образом укрепленные миры они высаживали сразу несколько батальонов, что казалось избыточным. Однако это помогало быстро достичь победы и также быстро восстановить разрушенные крепости. При всей методичности и расчетливости подхода больше всего Имперские Кулаки ценили скорость, видя время единственным действительно важным ресурсом, потому что его невозможно восполнить.

Здесь уже нам открывается принципиальное отличие мировоззрения Сынов Дорна и боевой доктрины воинов Хана. Оба легиона ценили скорость, но Белые Шрамы делали на нее ставку лишь потому, что она приносила им победу. Имперские Кулаки действовали практичнее, они стремились оптимизировать каждый процесс, исключив все лишнее. Они не только побеждали быстро. Они всё делали с предельным напором.

Но эти разговоры о восстановлении и укреплении не стоит понимать превратно. Имперские Кулаки являлись в первую очередь Ангелами Смерти Императора, им не было равных в разрушении. Примером может послужить кампания на Кенниатаре, где пятьдесят танков 5-го батальона Седьмого легиона меньше чем за час истребили многотысячное войско Тиранов. Или же мы можем вспомнить подземные тоннели Галабаза, где, не мудрствуя лукаво, Имперские Кулаки просто взорвали породу над вражескими твердынями и бросили вниз все свои силы, пока эхо взрывов еще металось в многокилометровых каменных лабиринтах.

Как я уже сказал, Имперские Кулаки получили свое официальное название очень рано, во время первых кампаний. Смертные, которые видели их в деле, говорили, что на врагов человечества «опустился кулак Императора». Владыке Терры понравилась эта метафора и он личным приказом утвердил для легиона название, позволив Сынам Дорна использовать в геральдике Лавры Победы. Говорят, Имперские Кулаки приняли почести в смиренном молчании и лишь склонились перед своим повелителем в почтительном поклоне.

В этот же период становится очевидно, насколько Седьмой и Четвертый похожи и непохожи одновременно. Оба легиона делали ставку на решительный штурм и удар превосходящими силами. Они без преувеличения были влюблены в осадную войну, хотя нет войны более грязной и жестокой. Но на этом общие черты заканчивались и начинались различия.

Главное из них – миропонимание. Железные Воины были прагматиками, а Имперские Кулаки – идеалистами. Поэтому Четвертый не считал необходимым чистить доспехи, пока они выполняли свою функцию, а Седьмой даже в окопах блистал отполированными до блеска наплечниками. Разумеется, смертные куда больше любили Сыновей Дорна. Да и Рогал воссоединился со своим легионом раньше – в 835.М30, тогда как Пертурабо был обнаружен в 849.М30.

Кроме того, интеграция Дорна с легионом прошла в разы быстрее, чем у Железного Владыки. Поэтому когда Молот Олимпии принял сыновей под командование, семя тьмы в их душах уже успело дать первые всходы… В противовес им Имперские Кулаки еще только выходили на пик своей славы. И открытие Инвита лишь укрепило позиции легиона, почти не повлияв на его военную доктрину и мировоззренческие концепции.

Путь Преторианца

Для многих легионов интеграция с примархом принесла больше проблем, чем пользы. Например, Пертурабо сходу устроил децимацию, заклеймив сыновей в собственных глазах. Кёрз хотя и был отличным военачальником (что подтвердил Трамас), страдая от приступов безумия, позволил свершиться теневой реформе Гендора Скрайвока, которая привела к вырождению легиона. Но в случае с Имперскими Кулаками все сложилось иначе.

Рогал Дорн был идеальным отражением своего легиона и ему не потребовалось ни минуты, чтобы понять своих сыновей и породниться с ними (а ведь даже Вулкану и Руссу не сразу отдали их сыновей под командование). Дорн прошел становление на холодном и темном Инвите, чья старая звезда угасала и почти не давала тепла. Планета не вращалась вокруг своей оси, поэтому одна ее половина вообще не знала солнечного света.

Темная сторона Инвита именовалась Расколотыми Землями из-за сложного рельефа. Это было Мир Смерти, на котором обитали сотни смертоносных видов. Даже в глубине подземных рек и океанов жили безглазые чудовища, которые несли угрозу критического уровня для всего живого на поверхности, потому что отлично улавливали вибрации и могли молниеносно пробивать многометровую толщу льда над собой.

А в ледяных небесах Инвита, расцвеченных полярными сияниями, тысячи лет дрейфовали давно покинутые звездные цитадели. Опустошенные, но еще способные напомнить о том, в какую эпоху их создавали.

Светлая сторона Инвита жила под ликом тусклого красного солнца, представляя собой бескрайние солончаки с редкими вкраплениями скал и подземных морей. Со стороны могло показаться, что этот мир бесполезен. Жестокие условия, никаких ресурсов, даже питьевой воды всегда не хватало. И все же у Ивита было то, что позволило ему завоевать одноименное звездное скопление. Люди. Люди этого мира, стойкие и сплоченные, с детства знали, что малейшая ошибка может привести к их собственной смерти и гибели близких.

Воины Инвита умели выживать, они ценили братство и вместе переносили любые невзгоды, побеждая за счет безупречной дисциплины и стойкости. Сильнее их делали не только суровые условия родного мира, но и постоянные схватки между независимыми кланами. Однако это были не варварские столкновения, где решало численное преимущество. Инвитские кланы всегда сражались честно и открыто, в бесконечных противостояниях побеждали те кланы, которые могли взрастить лучших воинов и придумать новые стратегии.

Так Инвит год за годом, век за веком, получил в свое распоряжение окружавшее его звездное скопление. Все пригодные для жизни миры были покорены и ассимилированы. На каждой планете инвитцы уничтожили цитадели покоренных народов, а на их месте возвели собственные крепости, куда более технологичные и неприступные. Однако это не сделало лидеров воинственного Инвита богаче. Они никогда не стремились к деньгам или славе. Они хотели лишь Единства.

В таком мире вырос Рогал Дорн. К сожалению, мы ничего не знаем о годах, которые он провел на Инвите. Нам известен лишь результат. Сначала он стал лидером Ледяной Касты, а затем расширил владения Инвита до самых границ звездного скопления и был наречен Императором этой цивилизации. Он создал великолепную армию и построил грандиозный флот, который возглавлял реликт прошлого, которому не было равных. И когда в 835.М30 на Инвит прибыл Повелитель Человечества, он не просто обрел потерянного сына. Он получил армаду, способную в одиночку продолжить Великий крестовый поход.

Дорн был сдержанным, но энергичным стоиком, как и его сыновья. Инвитские рекруты гармонично вписались в легион, который резко вырос в численности. Седьмому не пришлось подстраиваться под примарха, а у Дорна не было нужды привыкать к сыновьям. Они безупречно дополнили друг друга.

Первые кампании после интеграции легиона с примархом лишь подтвердили этот тезис. В Адониском скоплении, когда к позициям Имперских Кулаков приближалось Ксахеликанское рождение, подобное катастрофе планетарного масштаба, ледяная ярость Дорна разила врагов человечества не хуже, чем болтеры и топоры его сыновей. А при Касторисе единственная фраза примарха заставила почти истребленные батальоны воспрянуть духом и ринуться в контрнаступление, обратив в бегство противников, которые превосходили Кулаков в численности один к сотне (а кто-то говорит, что один к тысяче, но это неважно).

Познакомившись с Дорном, Русс сказал: «Он столь же быстр и неумолим, как падающее лезвие топора». А Жиллиман позже включил Рогала в свою «Четверку Бесстрашных». Однако далеко не все примархи прониклись к Имперским Кулакам уважением и восхищением. С Пертурабо все понятно, их столкновение было предречено их сутью. Интереснее получился конфликт к Кёрзом на Шерате.

Ночной Призрак решил открыться Фулгриму, рассказав о грядущей братоубийственной войне, которую пророчили его жестокие сны. Но Фениксиец, не зная, что делать с этим откровением, пересказал монолог Конрада Дорну. Тот, будучи до мозга костей фанатично предан своему отцу и братьям, увидел в словах Кёрза крамолу. Противостояние между двумя примархами к тому моменту уже достигло критической точки в том числе потому, что Кулаки и Повелители Ночи провели немало совместных кампаний. И Сыны Дорна видели, какими методами побеждают их братья. Методы те были эффективны, это верно, но, как на Шерате Рогал сказал Конраду: «Твой путь – не путь Империума».

В итоге Кёрз сильно поранил Дорна, и тот запер брата. Сбежав, Конрад направился к Нострамо, подвергнул его Экстерминатусу и фактически откололся от Империума.

Затем на Ханнизаре идеализм Дорна столкнул его с Феррусом Манусом, который был еще более прагматичным лидером. Тогда Манус оказался на полу, но я бы не посмел утверждать, что это был поединок, завершившийся победой Рогала. Как и о схватке с Кёрзом на Шерате я не могу сказать, что это был поединок, завершившийся победой Конрада. Учитывая характер ран, которые тогда получил Рогал, едва ли это вообще был поединок. К тому же, мы не знаем, как именно он закончился. Судя по всему, Ночной Призрак тогда снова впал в безумие и не отдавал отчета своим действиям, хотя и помнил всё.

А в 977.М30 Дорн столкнулся со Львом. Тогда до поединка дело не дошло, но два примарха буквально затопили «Фалангу» своим гневом. По всей видимости, тут снова сыграл дорновский идеализм, которому претили тайны, укрывавшие Первый легион подобно непроглядному савану.

Пожалуй, лишь с одним братом Рогал был по-настоящему близок. С Вулканом, которого в «Старой Земле» Кайма он даже обнял. На моей памяти Рогал никогда больше не позволял себе столь искреннего проявления теплых чувств. Но сегодня мы говорим не о Седьмом примархе, а о Седьмом легионе.

Звезды близкие и далекие

Впервые Дорн встретил своих сыновей на «Фаланге» и промолчал, когда они преклонили перед ним колено. Он заговорил во время их первой совместной битвы, отметив воинское мастерство Имперских Кулаков и удостоив Матиаса, магистра легиона, особой награды. Матиас был назначен кастеляном Инвитского скопления и сразу получил первую задачу – сформировать и подготовить тридцать новых полков.

Флоты Имперских Кулаков двинулись во все стороны от Инвита. Они не делали перерывов между кампаниями, регулярно сражаясь плечом к плечу с другими легионами, чтоб укрепить братские узы. Седьмому нечему было учиться у других Легионес Астартес, они и без того были совершенной машиной войны. И по-прежнему Кулаки находились на покоренных мирах лишь на непродолжительное время. Даже если необходимость диктовала оставить небольшой гарнизон (например, для защиты от ксеносов), легионеры никогда не вмешивались в управление планетой, дистанцируясь от мирской власти насколько это было возможно.

Единственное, что Имперские Кулаки уносили с покоренных миров, это жизни смертных. В том смысле, что после интеграции с примархом Седьмой легион начал набирать рекрутов повсеместно. Так делали многие легионы, но Кулаки в темпах набора легко могли поспорить с Ультрамаринами и Несущими Слово. Они будто хотели завоевать и отстроить заново как можно больше миров, компенсируя тот факт, что на заре Великого крестового похода им не удалось сделать больше из-за малой численности.

Из джунглей Тиберина Кулаки забрали всех юношей, способных держать оружие в руках. Улицы Севана они очистили от подростковых технобанд, но истребили лишь половину, тогда как другие стали рекрутами. После усмирения корабельных кланов Недорана всех, кто видел больше тысячи судовых циклов, навсегда забрали из родного дома.

Действительно, в масштабах набора Кулаки не знали себе равных. Но из десятков тысяч первичные испытания проходили лишь сотни. И тем не менее, так как Седьмой набирал все больше и больше смертных, из переживших генетическое возвышение формировали не отряды, как это было в других легионах, а целые батальоны.

Мало кто задумывается об этом, но свои лучшие цитадели Имперские Кулаки построили вовсе не на поверхности тысяч миров, а в ледяной пустоте космоса. Да, их наземные крепости были превосходны, но пустотные бастионы Седьмого поистине безупречны. В конце концов, что есть космическое судно? Разве это не та же крепость, освобожденная от оков гравитации? Следуя этой логике, Седьмой применял в пустоте свои типовые доктрины и применял их весьма эффективно.

За сто шестьдесят лет непрекращающихся войн с момента открытия Инвита Имперские Кулаки создали самый мощный флот в галактике. Точнее – сотни флотов и тысячи независимых групп, патрулирующих рубежи пространств, подконтрольных человечеству. В космосе они действовали так же, как на земле – быстро, решительно, подавляя врага по всей линии фронта. Флотоводцы Седьмого разрабатывали умопомрачительные стратагемы, которые, как говорили, сложно было постичь даже Пертурабо и Льву.

Тысячи капитальных судов двигались синхронно по постоянно меняющимся и пересекающимся орбитам, формируя идеальные огневые мешки в точно рассчитанные промежутки времени. Эти текучие построения были уникальны тем, что могли адаптироваться прямо в бою под любого противника. Даже орудиям легких судов эскорта было сложно взять их на прицел, потому что они постоянно меняли интенсивность движения, маневрировали и перекрывали орбиты друг друга.

Не меньших успехов Имперские Кулаки достигли в мастерстве абордажного боя. Конечно, из гордости мало кто это признавал, разве что Жиллиман, но Седьмой был непобедим в пустоте. Злые языки утверждали, что истинную мощь Сынов Дорна обеспечила удача, а именно – «Фаланга», которую Преторианцу посчастливилось найти возле Инвита, дрейфующей и давно покинутой. Этот уникальный звездный форт, пришедший к нам из эры ТЭТ, по мощи был равен любому флоту Астартес, что было не раз доказано на поле боя.

Однако у славы Имперских Кулаков была и оборотная сторона. Император видел, что для них причина битвы важна не меньше, чем победа в ней. Седьмой легион был верен идеалам Империума до последней капли крови и всегда достигал поставленной цели. Поэтому Повелитель Человечества часто направлял Дорна на поддержку других легионов в затухающих кампаниях. Кулаки приходили туда, где их братья оказывались в тупике, чтобы изменить ход противостояния.

Более того, Император именно Кулаков чаще всего призывал биться рядом с собой. На Офелии VIIон лично повел в бой десять тысяч Сынов Дорна, а на Асканисе для противостояния Скрытым Династиям Император взял с собой не только Хоруса, но и Рогала, что немало удивило будущего Воителя и других примархов. Очень быстро стало ясно, что Император благоволит Дорну больше, чем любому другому примарху. Но едва ли многие понимали истинные причины такого отношения.

Шли десятилетия и Повелитель Человечества все чаще отзывал Имперских Кулаков с передовых направлений для выполнения особых миссий. Большинство примархов давно действовали самостоятельно, но Кулаки всегда служили Императору и Терре. Из-за этого их завоевания сильно замедлились, что нисколько не волновало молчаливых и исполнительных воинов. Они строили будущее Человечества и были горды уже одним этим фактом. Тогда как для других это было куда менее очевидно, что и определило предвзятое отношение к Кулакам со стороны многих легионов.

Безусловно, характер Дорна не способствовал улучшению ситуации. Он был прямым как клинок рыцаря и бескомпромиссным как топор палача. Вероятно, именно по этой причине Император не сделал Рогала Воителем, хотя со стороны могло показаться, что он отлично подходит на эту роль. И все же Дорн не был дипломатом. Там, где он шел на конфликт из-за своих идеалов, Хорус находил компромисс, мастерски поддерживая равновесие между самыми противоречивыми натурами. Но именно это решение – выбор в пользу Луперкаля, а не Дорна – в итоге расколет галактику.

Крик тишины

Рассказывая об истории легиона, нельзя не рассмотреть детально хотя бы пару сражений, которые демонстрируют специфику его военной доктрины. Ярчайшим примером типовой стратегии Имперских Кулаков до интеграции с примархом является кампания, которую в хрониках назвали Неслышной войной. Этот конфликт имел место в последние годы покорения Солнечной системы и произошел на Азуритских станциях Урана.

Азуритские станции представляли собой цепь пустотных бастионов, выстроенных по периметру планеты полумесяцем. Это были древние конструкции с глубокой историей, которую никто не помнил задолго до того, как к Урану подошел флот Императора. Точно неизвестно, какой цели Азуритские станции служили изначально. Во время Эры Раздора ими правили кланы обезумивших тиранов и пророков. Но за несколько столетий до начала ВКП азуриты подняли восстание и свергли своих нечестивых правителей.

Проржавевшие стены Азуритских станций в честь обновления перекрасили в синий цвет, который и дал им название. Азуриты превратились в общество ремесленников и мусорщиков. Они путешествовали в пустоте Солнечной системы, собирая все, что плохо лежит. Несмотря на то, что станции длительное время были независимыми и сумели отстоять свой суверенитет на протяжении веков, они доброжелательно приветствовали Императора и добровольно склонились перед ним.

После этого технологии и ресурсы Азуритских станций нескончаемым потоком потекли в имперские флоты, на некоторое время сильно ослабив эту фракцию. Тут нужно отметить, что хотя к Терре уже присоединились Луна и Марс, в Солнечной системе оставалось еще много независимых объединений, которым только предстояло стать частью зарождающегося Империума. Считается, что самой сильной группировкой того периода были Солнечные Пираты.

У них были сотни флотов и станций по всей системе, где свой приют находила любая мерзость – убийцы и маньяки, мутанты и сумасшедшие псайкеры, даже ксеносы. Говорят, во время Объединения многие тираны бежали с Терры к Солнечным Пиратам, став их лидерами. Конечно, это отребье не могло сравниться с флотами Императора в лобовом столкновении. Но когда большая часть имперской пустотной армада увязла в битвах за луны Нептуна, Солнечные Пираты увидели свой шанс.

Самой очевидной целью оказались Азуритские станции. Потому что они имели те самые ресурсы и технологии, которые так сильно требовались Империуму. Но что важнее, станции Урана не были так хорошо защищены как Марс и не располагались так близко к Терре как Луна. Поэтому атаковать их можно было относительно безнаказанно. Солнечные Пираты напали на станции всеми силами, быстро прорвав оборону. Они пришли не завоевывать, а грабить, убивая все живое на своем пути.

Разумеется, азуриты отправили своим новым хозяевам сообщение и хотя Империум был связан по рукам и ногам у Нептуна, он не мог остаться глух к этому призыву. На помощь Азуритским станциям отправились Имперские Кулаки. Эскадра тяжелых внутрисистемных кораблей без труда пробила брешь в пустотной блокаде и высадила на станции штурмовой катер. Пятьдесят легионеров в течение двадцати минут истребили первую волну вражеских абордажников. За следующий час они укрепили коридоры передовых станций и отразили три полномасштабных штурма.

Солнечные Пираты тут же поняли, что их авантюра не удалась и отступили в темноту глубокого космоса. Но напоследок они совершили полный презренной жестокости шаг, выпустив по азуритам три торпеды уникальной конструкции. Корабли Имперских Кулаков сбили две торпеды и повредили третью. Поврежденная торпеда все же пробила корпус одной из станций, но взрыва не последовало. Направленные к торпеде воины обнаружили внутри не боеголовку и даже не экзотерическое оружие времен ТЭТ, а человека.

У человека не было глаз, ушей и пальцев. Он пострадал при падении торпеды, но вскоре пришел в себя и произнес единственное слово. «Тишина». Когда нашедшие его азуриты услышали это слово, каждый из них понял, что в действительности у этого человека не было и языка. Население азуритских станций тогда еще не знало, с чем столкнулось, но хроники Объединения хранили память об этом ужасе.

Ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Ютуб-канал.

Группа ВК.

В России о Мире Тьмы знает каждый, кто любит RPG. Потому что «Vampire: The Masquerade – Bloodlines», будучи эталонным представителем сеттинга, входит в топ-25 этого жанра. Шедевр увидел свет в 2004 году, а буквально пару лет назад отечественные фанаты наконец его полностью озвучили. Да, по «Маскараду» до сих пор выходят хотфиксы и моды, и этому можно было бы посвятить отдельный материал. Но сегодня о другом.

Нюанс в том, что «Vampire: The Masquerade» – это лишь один из девяти IP, которые вместе составляют классический Мир Тьмы. Безусловно, с «Вампиров» все началось и они самые известные. Но масштабы этой художественной вселенной в России мало кто себе представляет. О причинах не будем, не в них соль. Мир Тьмы – это больше 1000 выпусков настольных РПГ общим тиражом порядка 10 миллионов. Это уже упомянутый «Vampire: The Masquerade – Bloodlines», в который играют 18 лет и будут играть дальше, потому что аналогов нет ни по механикам, ни по ролевому отыгрышу.

Сегодня ситуация несколько меняется и о Мире Тьмы у нас узнают всё больше. Благодаря таким проектам как «Vampire: The Masquerade – Bloodhunt» и «Vampire: The Masquerade – Swansong» сеттинг теперь известен не только фанатам Райс и гикам. Он делает первые весьма неумелые шаги в массы, но до статуса тренда ему еще масштабироваться и масштабироваться. А между тем, Мир Тьмы – без преувеличения культурный феномен родом из девяностых, рожденный на стыке эпох и внезапно сделавший чудовищ а-ля носферату Фридриха Мурнау гламурными и притягательными, как тот запретный плод. Об этом сегодня и поговорим.

Часть 1 – Мир созданный и разделенный

Все началось с Марка Рейна-Хагена, который вместе со своим другом Джонатаном Твитом в 1987 году основал Lion Rampant. Идея его заключалась в том, чтобы издавать настольные ролевые игры в принципиально новых сеттингах. Отец Марка тогда сказал ему, что все это обречено на провал. Но парень (на тот момент еще студент колледжа) так не считал и через 9 месяцев (символично) выпустил свою первую игру.

Ars Magica перенесла игроков в Европу и Левант XIII века, где фольклор Высокого Средневековья был вовсе не фольклором. Так родилась одна из первых полноценно партийных ролевых игр, не имеющая аналогов с точки зрения проработанности мира. Персонажи (маги) использовали латынь в понятийном аппарате, а магическая система была построена на основании принципов герметизма и наследовавшей ему алхимии.

В год выхода Ars Magicaстала лучшей ролевой игрой по версии Gamer's Choice Award и потом выходило еще четыре издания, но Рейн-Хаген делал только два первых. Потому что в 1991 году его Lion Rampant объединилась с журналом White Wolf Magazine, породив White Wolf Publishing. И вот тут до Мира Тьмы остается рукой подать, первая книга правил под названием «Vampire: The Masquerade» вышла в том же году.

Рейн-Хаген сразу задумал пять книг правил. В первой игроки брали на себя роли вампиров, живущих в современном мире (то есть в девяностых). Но выглядели они вовсе не как стокеровский Дракула, по крайне мере не в большинстве. И оказалось, что людей они побаиваются, потому что в средние века инквизиция их едва не истребила. Что уж говорить о цивилизации, у которой есть напалм! Так что теперь вампиры скрываются среди людей, давно и гармонично влившись в различные социальные структуры (и нередко управляя ими).

Подробнее о «Маскараде» мы поговорим позже. Возвращаясь к хронологии выхода настолок по Миру Тьмы, в последующие 4 года Рейн-Хаген выпустил «Werewolf: The Apocalypse», «Mage: The Ascension», «Wraith: The Oblivion» и «Changeling: The Dreaming». Как понятно из названий, игроки здесь берут на себя роли соответственно оборотней, магов, призраков и фей в человеческих телах (wtf?).

Книги правил органично дополняли друг друга, расширяя Мир Тьмы, который на старте в качестве исторического фона использовал Арс Магику. Например, вампирский клан Тремер и Орден Гермеса пришли как раз из Магики, но в 1994 году права на нее решили продать Wizards of the Coast, которая успешно оказуалила без преувеличения легендарную серию, о которой сегодня уже никто не помнит.

Все пять книг правил, которые по сути представляют собой пять разных настолок, но с общим сеттингом, единым лором и сквозными механиками, переиздавались раз по десять в период с 1992 по 2000 год. Но фактически мета-сюжет завершился на феях в 1995-м. И тогда чуть не произошла катастрофа. White Wolf Publishing поверили в себя, и винить их сложно – Мир Тьмы буквально взорвал сообщество американских, а потом и европейских гиков. На этой волне издательство вложилось в несколько новелл, которые отпечатали многотысячными тиражами в твердой обложке. Вот только к написанию привлекли не профессионалов, а новичков, что тут же аукнулось – новеллы вышли такие себе и издательство понесло серьезные убытки.

Рейн-Хаген на этом фоне перессорился со всеми и ушел из издательства. Компания, не особенно понимая, что делать в отсутствие мэтра, решила не изобретать велосипед. Ведь у них были все права на Мир Тьмы, поэтому Стюарт и Стив Вик, владельцы компании, решили использовать оригинальные настолки Марка в качестве лорной основы, выпустив еще три главы этой эпической истории – «Vampire: The Dark Ages» (1996), «Werewolf: The Wild West» (1997) и «Mage: The Sorcerers Crusade» (1998). Как не трудно догадаться, выстрелили из этих трех только вампиры, потому что образы, придуманные Рейном-Хагеном, насколько полюбились массам, что иначе бездушных клыкастых уже никто себе не представлял.

Сложилась патовая ситуация. С одной стороны был колоссальный мир с глубочайшим лором, с другой – коммерчески успешными получились только вампиры. Можно было попытаться вывезти на них, но без Марка в контре наметился творческий кризис. А еще ролевая система становилась все сложнее и сложнее, что сильно повышало порог вхождения и сковывало самих издателей в художественном маневре. И тут, на мой взгляд, «Белый волк» делает единственное, что можно было сделать в той ситуации.

Издательство официально объявляет классическую настолку «Vampire: The Masquerade» основной книгой правил и начинает выпускать не самостоятельные проекты, а дополнения к ней. Так выходят «Mummy: Second Edition» (1997, первая тоже была дополнением в 1992 году), «Kindred of the East» (1998), «Hunter: The Reckoning» (1999) и «Demon: The Fallen» (2002). Дальше мета-сюжет вновь возвращается к вампирам и «Белый волк» выпускает «Victorian Age: Vampire» и «Dark Ages: Vampire». Темная Эра вообще становится целой серией.

К 2004 году получилась следующая картина. Мир Тьмы знали, его любили, в него играли. Но больше всего по-прежнему играли в… правильно, вампиров. Дальше по популярности шли вервольфы и охотники. Еще людям более-менее зашел «Орфей», это продолжение оригинальных «Призраков». На мой взгляд, там и правда все неплохо, как и у «Мумии», где лор по заветам Рейна-Хагена выстроен на базе мистерий Древнего Египта.

Финансово у White Wolf Publishing дела шли не лучшим образом и было принято очередное волевое решение, которое в очередной раз всё спасло. Мир Тьмы решили утопить в Геенне (так в лоре назывался конец света, вообще конец, для всех). По этому случаю вышла серия сценариев под названием «Time of Judgment», которая свела вместе и завершила все сюжетные арки – вампиров, оборотней, магов, призраков и ко.

В том же 2004 году Мир Тьмы перезапустили с нуля, придумав альтернативный таймлайн без Геенны. Под это дело вышли «Vampire: The Requiem» (2004), «Werewolf: The Forsaken» (2005) и «Mage: The Awakening» (2005). Потом выпустили еще семь книг (ну надо же было вернуть и демонов и мумий и прочий фольклор). Нюанс в том, что новый сеттинг до 2014 года продолжали называть Мир Тьмы. Старый тоже никуда не делся. Поэтому неофициально фанаты их так и называли – WoD (от World of Darkness) и nWoD (new World of Darkness). Но когда права на вселенную выкупила компания Onyx Path, новый Мир Тьмы переименовали в «Хроники Тьмы».

Так вот «Хроники» получились довольно успешными, многие книги правил весьма популярны, их активно переиздают. Как думаете, кто популярнее остальных? Конечно, клыкастые! Но самое интересное, что в старый Мир Тьмы (оригинальный WoD) играют гораздо больше, чем в новый. Поэтому его не забросили. Сейчас права на сеттинг у шведов из Paradox Interactive и именно благодаря их деятельности у нас хоть что-то из видеоигр выходит по этой вселенной.

Но давайте заканчивать с настолками. В 2006 году White Wolf Publishing приобрела без преувеличения легендарная контора – CCP Games. Исландцы сразу сказали, что картон им не особо интересен, а будущее за крутыми ролевухами на пекарне. Поэтому в течение следующих пяти лет мало что выходило, а в 2011 году свет увидело финальное издание старого Мира Тьмы под названием «Vampire: The Masquerade 20th Anniversary Edition». По Хроникам Тьмы многие проекты вышли только благодаря Кикстартеру (например, «Mummy: The Curse» в 2013-м и «Demon: The Descent в 2014-м).

Дальше издательство перешло к Paradox Interactive, которые о классическом WoD напрочь забыли. Но и с новым не задалось. В 2018-м вышло пятое издание «Vampire: The Masquerade» и от реалий времени там было слишком много, включая неонацистов и латентного педофила (это не шутка и преувеличение). Выйди издание сейчас, его бы непременно признали эталоном, а Netflixснял бы целый сериал. Но и тогда, 4 года назад европейское комьюнити было... В общем, против Paradox Interactive резко ополчились после того, как фоном для сюжетных событий внезапно стало убийство геев.

Шведы долго и упорно извинялись за свое издательство, а потом взяли и закрыли его. Сейчас «Маскарадом» они сами занимаются вместе с Modiphius Entertainment и Onyx Path Publishing. Первая книга правил, выпущенная уже без сотрудников «Белого волка», это «Vampire: The Masquerade Companion» (2020 год). На мой взгляд – совсем не торт…

На самом деле я тут упомянул далеко не все настолки и расширения к ним. Но рассмотренных достаточно, чтобы подытожить эту часть. На данный момент Хроники Тьмы живы в виде настольной серии. Достаточно популярны и вроде бы даже приносят издательству какие-то деньги. Однако с классическим Миром Тьмы все равно не могут сравниться, хотя по оригинальному сеттингу ничего не выходит с 2011 года. Но это там у них не выходит. У нас в 2018 году «Студия 101» (честь им и слава) наконец перевели и официально выпустили «Vampire: The Masquerade V20» (я ее, конечно, купил).

Почему старая версия сеттинга получилась популярнее новой? Думаю, причин много, но основная в том, что Мир Тьмы ставит во главу угла сверхъестественность как таковую. Там главный герой всегда Зверь, которого человек всеми силами старается победить (и в себе и вне себя). При этом речь вовсе не о борьбе вампиров и инквизиторов. Если уж говорить о вампирах, то они там в первую очередь борются с самими собой. Это их извечное противостояние человеческой природы и проклятого начала. Именно этот конфликт, придуманный Марком Рейном-Хагеном, всегда лежал в основе мира. И он был чертовски интересным, непредсказуемым, многоплановым.

В Хрониках Тьмы все иначе. Тут понапридумывали целый выводок фантастических рас, в которых есть все, кроме глубины. Их конфликты банальны, а путь очевиден. Например, прометейцы – восставшие мертвецы, у которых одна забота – найти себе душу и снова стать людьми. Или перевертыши (в другом переводе подменыши) – люди, воспитанные… нет, не волками, волки уже есть. Это люди, воспитанные феями и сбежавшие от них, чтобы попытаться найти свое место в мире, который им вроде как родной.

Я знаком лишь с некоторыми из этих мета-сюжетов и они действительно даже не приближаются к «Маскараду» по драматизму. Хотя лор там тоже глубокий и продуманный, тут не поспоришь. Ведь и в старом Мире Тьме всегда подкупало то, что фоном его выступают реальные исторические события и культурные герои, популярные городские легенды и реальные оккультные системы. В Хронках этого всего гораздо меньше.

Вампиры теперь не в центре внимания, и конфликт со зверем больше не является сюжетообразующим. Он даже не всегда становится мотивом. Я уже упомянул, что вампиры Рейна-Хагена буквально заворожили людей. Чуть позже, когда я перейду к механикам «Маскарада», вы поймете, почему. Хаген не был первооткрывателем в этом смысле. Энн Райс написала «Интервью с вампиром» за 18 лет до первого издания «Vampire: The Masquerade». Но именно Рейн-Хаген сделал образ рельефным, добавив вампирам многотысячелетнию историю и поселив их в современность.

Найдется ли человек, которому не импонирует Лестат или Луи? Причем я имею ввиду не только Лестата Джордана, но также Лестата Раймера (второй мне лично ближе, возможно в силу того, что «Королеву проклятых», так уж вышло, я посмотрел гораздо раньше, чем «Интервью с вампиром»). Это готично-романтичные, многослойные образы с интригующим прошлым и туманным грядущим. Именно такие герои были в оригинальном «Маскараде». В Хрониках их заменили шаблонами и какими-то непонятными големами (я не только про прометейцев).

Лично для меня успех оригинального Мира Тьмы и в частности «Маскарада» абсолютно понятен. Как и понятна весьма относительная популярность Хроник. Но не может не радовать, что в «Маскарад» продолжают играть, и тренд восходящий. Во многом, как я уже сказал, благодаря нескольким успешным видеоиграм. Наконец, о них.

Часть 2 – Проклятые и благословленные

Настолки настолками, но большинство тех, кто хоть что-то знает о Мире Тьмы, черпали свои знания вовсе не из лоров НРИ. Вообще, компьютерных игр по этой вселенной планировалось много, например, «Werewolf: The Apocalypse» (1997), «Mage: The Ascension» (2001) и «World of Darkness» (2014), последней занималась как раз CCP Games. Но все эти проекты так и не были реализованы. Однако в 2000 году Nihilistic Software завершили «Vampire: The Masquerade – Redemption». Игра окупилась, получила восторженные отзывы и доказала, что Мир Тьмы может и должен завоевать сердца геймеров.

Так и произошло. В 2004 Troika Games выпустили «Vampire: The Masquerade – Bloodlines». У игры была масса преимуществ на старте, включая передовой на тот момент движок Source от Valve. Но ее погубил тот факт, что она вышла одновременно с несколькими революционными проектами, включая Half Life2. Поэтому «Маскарада» было продано меньше 80 тысяч копий. Да еще и финансирование под конец резко обрубили, так что добрую четверть контента пришлось вырезать, а ряд багов так и не исправили (их потом решили фанатскими патчами).

Тем не менее, в течение следующих лет популярность «Маскарада» только росла. «Тройки» уже не существовало, а их детище таки поселилось в наших сердцах и едва ли когда-нибудь их покинет. Пожалуй, однажды я обязательно сделаю подробный обзор этой игры, но сегодня у нас другая цель.

Следующий тайтл по Маскараду вышел только в 2019 году, это «Vampire: The Masquerade – Coteries of New York» (по V5, а не V20, ну да ладно). Это визуальная новелла, и весьма достойная. Особенно если учесть, что гейм-дизайнером и сценаристом был один человек – Кшиштоф Земба, фанат Мира Тьмы, который вдохновлялся оригинальными рулбуками.

Дальше Draw Distance, которые выступали издателями «Котерий Нью-Йорка», выпустили пять интерактивных новелл. Некоторые получились очень даже. А недавно состоялся релиз баттлрояля «Vampire: The Masquerade – Bloodhunt», в который я играл еще на ЗБТ и честно мечтал, чтобы проект получился. Но он не получился. Его на старте убили баги, отсутствие нормального античита и желание Sharkmob делать деньги, не вкладывая душу в свою работу. А ведь задумка ничего.

Была еще пара проектов, о которых особо нечего сказать, а вот «Vampire: The Masquerade – Swansong» уделю время. На данный момент это самая свежая видеоигра в серии – вышла 19 мая 2022 года, разработчик Big Bad Wolf. У игры довольно интересный жанр: по сути это визуальная новелла, но трехмерная с полноценным управлением персонажами (которых здесь три). Геймплей всецело построен на ролевом отыгрыше с интересными диалогами, элементами расследования, психологическими дилеммами. Попадание в сеттинг стопроцентное (на мой взгляд).

По рулбуку «Hunter» (как понятно из названия, это про охотников на вампиров) вышло три видеоигры – «Hunter: The Reckoning» (2002), «Hunter: The Reckoning – Wayward» (2003), «Hunter: The Reckoning – Redeemer» (2003). Все три для плойки, и все три на свое время топ. Из поздник проектов отмечу «World of Darkness Preludes: Vampire and Mage» (2017) в жанре интерактивной фантастики и «Werewolf: The Apocalypse– Heart of the Forest» (2020), еще одна «больше чем визуальная новелла». По рулбуку Призраков было аудио-приключение «Wraith: The Oblivion– The Orpheus Device» (2020) и «Wraith: The Oblivion– Afterlife» (2021), вторая – бродилка в жанре ужасов с поддержкой VR.

Но почти все это, кроме вервольфовского апокалипсиса, прошло мимо широких масс, по крайней мере в ру-сегменте. А вот игра «Werewolf: The Apocalypse – Earthblood» 2021 года от Cyanide (те, которые сделали Стикса) могла стать серьезной заявкой на то, что оборотни в цифровой мир тоже перекочуют вслед за вампирами и задержатся там. Но шерстяного чуда не случилось. Экшн получился весьма средненький, несмотря на то, что даже поддержал повестку насчет феминизма и гендерного неравенства.

Собственно, с видеоиграми все. Лично от себя на сегодняшний день могу рекомендовать только «Родословные», потому что это и правда шедевр. Но надеюсь, в ближайшее время нас чем-то удивят, потому что Paradox Interactive дает всем желающим лицензию на выпуск собственных игр в сеттинге всего-то за 33% от прибыли (это и правда «всего-то», потому что обычно берут от 50%). У них на сайте сейчас около дюжины проектов.

Все это, конечно, инди от фанатов, но кто знает. Правда, речь идет о Хрониках, а не об оригинальном Мире Тьмы. Вообще, Paradox Interactive вроде как намерены вселенную развивать. Недавно запустили приложение NEXUS, которое представляет собой огромный сборник по лору и роливым механикам сеттинга, плюс есть функционал для удаленного проведения ролевок. Но русский, конечно, не завезли и вряд ли завезут.

Часть 3 – По ту сторону ночи

Конечно, весь Мир Тьмы за полтора-два часа (формат моих стримов) не осилить. Да и не нужно осиливать. Это все равно что попытаться «Ересь Хоруса» описать в одном лонгриде. Получится неприличный субъективизм по верхам. Потеряется вся глубина вселенной, все ее рельефные мелочи. А в мелочах ведь не только дьявол…

Поэтому сегодня для наглядности я хочу рассмотреть лишь самую популярную часть классического сеттинга, а именно – «Vampire: The Masquerade». То, с чего Мир Тьмы начался. То, на основе чего создана «Родословная». То, что сам искренне люблю всей душой.

Каиниты

Начнем с главного – непонятно, откуда в Мире Тьмы взялись вампиры. Сеттинг дублирует реальную земную историю, но с тем нюансом, что с начала времен люди тут были не единственными разумными. Вампиры себя помнят столько же, сколько и «венцы эволюции». Поэтому тоже точно не знают, как появились. Согласно доминирующей в вампирском сообществе версии, они ведут свой род от Каина, которого бог проклял за убийство Авеля.

Божественное проклятие заключалось в том, что солнечный свет стал обжигать Каина и чтобы жить, ему нужно было продолжать проливать чужую кровь (по другой версии, это было совсем необязательно, Каин и так не мог умереть, потому что в этом было его наказание – вечно носить в душе чувство вины). Так или иначе, скитаясь по Землям Нода (в некоторых переводах Земли Поклона), Каин встретил Лилит, первую жену Адама. Лилит рассказала Каину, что его проклятье одновременно является даром. Он был вдесятеро быстрее, сильнее и умнее обычного человека. Не мог умереть от старости или болезни.

Точно неизвестно, что еще Лилит поведала Каину. Они провели в пещере посреди пустыни бессчетное множество ночей, после которых Перворожденный изменился. Он принял свое проклятье и больше не злился на отца. Каин осознал, что хотя отчасти отрезан от мира смертных, он все равно может жить среди них, и даже больше… Поэтому отправился в некий Первый Город или Енох (вероятно, первое крупное или на тот момент вообще единственное полноценное людское поселение на планете, есть мнение, что его образ вдохновлен Вавилоном).

Учитывая способности Каина, он вскоре стал правителем Первого Города. И правил он справедливо, город процветал. Но вскоре бессмертному стало скучно и он решил превратить трех смертных в себе подобных (по видимому, о такой возможности ему тоже рассказала Лилит). Неизвестно, кем были те трое, их называют Вторым поколением. В какой-то момент Каин позволил своим первенцам обращать других. Они воспользовались шансом и создали еще тринадцать вампиров (вообще, это число менялось от издания к изданию, но даже в оригинальном Мире Тьмы два современных клана не ведут свою родословную от этих тринадцати).

Соответственно, новообращенные стали Третьим поколением, в актуальном таймлайне их называют Патриархами. Это мифические основатели кланов, что существуют по сей день (кланы, а не основатели, в вампиров Третьего поколения многие не верят, потому что их никто не видел). Считается, что Каин и его потомки долгое время мирно правили Первым Городом, пока не случился Потоп. После этого Каин отстранился от своих детей, но был вынужден вернуться к ним, когда вампиры Третьего поколения восстали против вампиров Второго и уничтожили их (когда один вампир убивает другого, он получает его знания и силу, это называется Амарант или Диаблери, в нынешнем вампирском сообществе считается одним из тяжелейших преступлений).

Увидев, что сотворили внуки, Каин проклял их (ну весь в отца…). Согласно мифологической версии происхождения вампиров, именно проклятие Каина определяет тот факт, что у каждого вампирского клана есть свои слабости. Например, Малкавиане безумны, а Носферату уродливы, Бруха плохо контролируют Зверя внутри себя, а Вентру до крайности горделивы. Все эти сведения собраны в древнем тексте Книга Нод, происхождение которой теряется в веках. Довольно много вампиров верит в подлинность документа.

На данный момент самые старшие из известных вампиров – Мафусаилы, они относятся к Четвертому поколению. О них знают на уровне слухов, но хотя бы знают. Повторюсь – Второе и Третье поколение, как и самого Каина никто не видел. Эти поколения, кстати, называют Допотопными.

Согласно Книге Нод, Каин однажды вернется. Как бог во время Потопа хотел уничтожить почти все свои творения, так и Каин разверзнет на земле Геенну для всех вампиров. Но пойдет дальше отца, не оставив ни одного из своих потомков.

Тех вампиров, которые во все это верят, называю ноддитами. Другие вампиры либо считают Книгу Нод фальсификацией, либо полагают, что пророчество о Геенне намекает на возвращение Допотопных, которым для жизни нужна кровь не смертных, а других вампиров.

Фракция Шабаш свято чтит Книгу Нод. Фракция Камарилья официально ее не признает. В любом случае этот лорный миф выступает важной составляющей базовых конфликтов игровой мета-вселенной, где в сюжетах регулярно поднимаются такие темы как грехи отца, преступление и наказание, чувство вины, угроза апокалипсиса, священная война.

Пороки бессмертия

Как я уже отметил, вампиры в Мире Тьмы хотя и во многом превосходят смертных, имеют при этом немало слабых сторон. Солнечный свет их убивает, вне зависимости от силы вампира он может провести на свету не более нескольких секунд (ультрафиолетовые лампы не дают такого эффекта). Распятие и святая вода – байки, а вот осиновый кол хотя и не убьет, но может обездвижить. И все же главная проблема вампиров этого сеттинга – Зверь.

Зверь хочет удовлетворять только свои самые низменные желания, он подчиняется инстинктам, бесконтрольно убивает и разрушает все вокруг. Я уже говорил об этом сегодня – каждый вампир борется со Зверем внутри себя, потому что это необходимо для выживания. Под влиянием Зверя он совершает поступки, которые никогда не совершил бы в обычном состоянии. Например, может убить того, кто ему дорог.

Но главное то, что Зверь не признает правил Маскарада (подробнее об этом ниже). Поэтому когда вампир поддается Зверю внутри себя, он с высокой долей вероятности может проявить свои сверхъестественные способности на глазах у смертных. Таким образом он подставит под удар сородичей (так «цивилизованные» вампиры называют друг друга – сородичи). Если действия такого вампира будут иметь серьезные последствия, его могут казнить (предать Окончательной смерти), а если он сбежит, на него объявят Кровавую охоту (такой сородич вне закона, любой имеет право уничтожить его).

Борьба Человека и Зверя внутри вампира – одна из центральных тем сеттинга. Она выражена в аксиоме «Зверь я иль зверем суждено мне стать». Большинство вампиров стремятся поддерживать свою человечность или хотя бы соблюдать баланс между человеческой природой, которая по лору в основе своей моральна и условно добра, и вампирским проклятьем, которое в основе своей аморально, жестоко и условно зло.

Что касается Окончательной смерти, вампир может обрести ее множеством способов. Прямые солнечные лучи, обезглавливание, длительное воздействие огня – все это безвозвратно уничтожает каинита (архаичное название вампиров по лору, которым сейчас пользуется только Шабаш). Пол-обоймы из ПМа в сердце не причинят значительного вреда, но пара очередей из ПКМ может стать серьезной проблемой. Вампир, получивший тяжелые повреждения, впадает в торпор или оцепенение. Это состояние напоминает анабиоз, в нем тело вампира начинает ускоренно восстанавливаться, но он не может двигаться, не воспринимает внешний мир и сам не может выйти из торпора.

Оцепенение с одной стороны спасает вампиру жизнь (или все-таки не-жизнь?), с другой – лишает его возможности защищаться. Поэтому если каинит впал в торпор и рядом нет сородича, который мог бы спрятать его тело в укромном уголке, скорее всего его ждет смерть от руки охотника или диаблери. Если тело в таком состоянии найдут смертные, они примут вампира в торпоре за мертвого человека, ведь он не дышит, по его венам не бежит кровь, он не реагирует на внешние раздражители.

Кстати, еще один любопытный момент. Вампир, только что испивший человеческой крови, на некоторое время становится едва отличим от смертного. Кровь вновь струится по венам, кожа насыщается цветом, теряя бледность. Многие социально активные вампиры с легкостью мимикрируют под людей и живут в человеческом обществе как его органичная часть.

На самом деле, вампирам нужна не столько сама кровь, сколько витэ – ее духовная составляющая. Именно витэ дает вампирам их сверхчеловеческие способности, ускоренную регенерацию тканей и уникальные вампирские дисциплины. Вампир может пополнять свой запас витэ разными способами. Современные вампиры чаще всего покупают донорскую кровь на черном рынке, так безопаснее. Бомж в переулке тоже сойдет, как и канализационная крыса. Но многие сородичи брезгуют такой кровью, а клан Вентру вообще не может пить «низкую кровь», их от этого начинает рвать.

Когда вампир пьет из живого человека, это называется кормление. Укус именуется поцелуем. А если вампир решает сотворить нового вампира, этот процесс называют объятием. «Объять» довольно просто – сородичу нужно выпить человека досуха, чтобы тот физически умер, а затем дать ему немного собственной крови. Нюанс в том, что практически все вампирские фракции жестко контролируют процесс появления новых сородичей. Только каинит высокого положения может получить от местного лидера фракции дозволение создать себе дитя (еще один вампирский термин, вампир-создатель в этом случае именуется отцом или сиром). Происходит это довольно редко.

Однако вампир может поить кровью смертного без объятия, это допустимо. Если смертный пьет кровь вампира трижды в три разные ночи, он становится связанным. В этом случае вампир называется хозяином, а смертный – рабом, упырем или гулем. Раб начинает испытывать к своем хозяину извращенное обожание, доведенную до фанатизма беззаветную любовь. Он готов на все, лишь бы вампир был доволен. Такая связь называется Кровными узами.

Связать Кровными узами можно смертного, животное и даже другого вампира. Связанный становится восприимчив к психическому контролю со стороны хозяина, если хозяин того пожелает – связанный полностью теряет свободу воли. Эта способность позволяет вампирам создавать себе агентов, которые могут действовать вместо них в дневное время. Однако большинство сородичей этим не злоупотребляют, чтобы не привлекать лишнее внимание. В обществе каинитов не принято иметь целую армию смертных поклонников.

Кровные узы могут терять силу с течением времени. Если рабом стал вампир, они быстрее слабнут, но даже в этом случае никогда полностью не исчезают. Кровные узы разрывает только смерть хозяина, либо особый ритуал, который умеют проводить жрецы Шабаша (о них ниже). У Шабаша Кровные узы заменяет Братство, которое формирует между членами стаи инстинктивную связь, совсем непохожую на узы.

Родословные

С годами вампир становится сильнее. Он овладевает уникальными способностями – дисциплинами, находит свое место в вампирском сообществе, учится интригам (или умирает, тут третьего не дано). Но есть предел. Сила вампира ограничена его поколением. Поколение указывает на то, сколько сородичей в родословной вампира находится между ним и Каином. К примеру, вампир Девятого поколения отстоит от мифического прародителя на девять предков. Если он создаст дитя, оно будет относиться к Десятому поколению.

При этом не имеет значения, сколько детей у вампира Девятого поколения, все они будут Десятым. Даже если одного он создал в XVI веке, а второго в XX, они будут равны по потенциалу силы. Хотя тот, что старше, будет более опытным и искушенным, как минимум в социальных навыках, как максимум – в вампирских дисциплинах. При этом есть относительная градация поколений.

Все современные условно-молодые вампиры, появившиеся в конце XX – начале XXI века относятся к Одиннадцатому, Двенадцатому или Тринадцатому поколению. Их называют неонатами. Неонаты – полноценные члены вампирского общества, в отличие от птенцов – только что созданных вампиров. Сколько сородич пробудет птенцом – решает его сир. Обычно этот период длится всего несколько лет.

Увы, ограничение по знакам. Продолжение здесь.

Аурамагма, Хозяин Огня

Звание на момент Ереси: капитан Восьмого Братства

Оккультный статус: неизвестно, вероятно Старший Адепт

Специализация: пиррид

Основные источники: «Тысяча Сынов» Грэм Макнилл, «Ересь Хоруса, Том 7 – Пекло» Алан Блай, «Царства Хаоса: Заблудшие и Проклятые» Рик Пристли, Брайан Анселл

Терранец Малагор Аурамагма был одним из сильнейших воинов Культа Пирридов наравне с Калофисом. Ариман считал его заносчивым смутьяном и горделивым подстрекателем. Впрочем, Азек думал так обо всех пирридах. Между тем, Аурамагма всегда бился в первых рядах, он не ведал страха и сомнений, делая все, чтобы выполнить приказ примарха. В легионе его знали как великолепного воина и умелого лидера.

Когда Ариман отбирал легионеров для сопровождения Магнуса на Никее, Аурамагма в шутку предложил выбить каждому из них правый глаз, чтобы у присутствующих не было сомнений – чьи это сыновья. По воспоминаниям Аримана, никто не засмеялся тогда. Грубый юмор Аурамагмы вообще мало кого заставлял искренне улыбаться, что совсем не мешало Малагору продолжать шутить и «всегда ходить с лицом победителя».

По всей видимости, Аурамагма не особенно заботился о том, как его видят другие. Он просто делал то, ради чего был создан. А именно – повергал врагов Императора в пучину адского пламени. Когда Малагор ощущал гнев, с его пальцев сыпались искры. Он обладал невероятной властью над огнем, и мог выплескивать на противника струи жидкого пламени, которые плавили керамитовые доспехи так, будто они были сделаны из воска.

Пика своего психического потенциала Аурамагма достиг во время Сожжения Просперо, когда его огненные атаки раз за разом заставляли Волков отступать. В конце он бился спина к спине вместе с Хатхором Маатом, а затем вместе с Фозисом Т’Каром попытался остановить прорыв Русса и Вальдора. Оба они – Аурамагма и Т’Кар – не заметили, как подверглись Перерождению Плоти из-за психической волны от смерти Фаэля Торона. Аурамагма без колебаний атаковал Шестого примарха, и это стало последним, что он сделал в своей жизни:

Фозис Т’Кар увидел, как Аурамагма, охваченный жарким сиянием, встал перед Королем Волков и послал в него шквал энергии эфира. Он торжествующе заревел, когда заряд достиг Лемана Русса, и пламя окутало ледяную броню примарха. Прогремевший взрыв мог сравниться только со вспышкой сверхновой звезды. Русс даже не дрогнул, зато для Аурамагмы последствия были столь же невероятными, сколь и ужасными.
Колоссальная энергия Малагора отразилась от доспехов примарха, как свет отражается от зеркала, и злобная сила эфира обрушилась на своего творца, исторгнув из его глотки отчаянный вопль. Эфир поглощал его сущность, и крик Аурамагмы был полон такой муки, что все, кто его слышал, исполнились жалости, ибо колдовской огонь поглощал саму его сущность. Он превратился в пылающий костер и бросился в толпу, но Космические Волки, не желая приближаться к проклятой душе, мгновенно расступились перед ним.

Многие тогда решили, что пиррид погиб, но это не так. Хотя Аурамагмы не было в списках тех, кого Магнус переместил на Планету Чернокнижников, спустя тысячи лет в Империум явился Чемпион Хаоса, подданный Тзинча, великий пирокинетик. В нем узнали Малагора Аурамагму, чья власть над огнем вышла на немыслимый уровень. Известно, что он несколько раз должен был умереть, но вновь и вновь побеждал смерть. Так что вполне возможно, мы его еще увидим.

Менкаура, Обреченный Провидец

Звание и статус на момент Ереси: неизвестно

Оккультный статус: неизвестно, вероятно Старший Адепт

Специализация: корвид

Основные источники: «Алый Король» Грэм Макнилл, «Солнечная война» Джон Фрэнч, «Ярость Магнуса» Грэм Макнилл, «Ариман: Изгнанник» Джон Фрэнч, «Ариман: Оракул-мертвец» Джон Фрэнч

Мы ничего не знаем о происхождении Менкауры и его боевом пути до Ереси Хоруса. Известно, что он обучался у Аматэрасу и Фанека, которые прошли возвышение под дланью Алого Короля, причем Фанек некоторое время был Магистром Культа Корвидов (видимо, между Амоном и Ариманом).

Менкаура длительное время был приближенным Азека и сражался за Тизку во время Сожжения Просперо, а потом был перемещен на Планету Чернокнижников. Там Менкаура присоединился к Кабалу Аримана в поисках осколков Магнуса.

Менкаура был истинным корвидом, он тонко ощущал эфир, обладал развитой интуицией. При этом воин представлял собой эталон фанатичного исследователя-авантюриста, который искренне восхищается крупицами древних или запретных знаний, даже если речь шла о колдовских гримуарах или ксеносских ритуалах.

Менкаура был знатоком алхимии и церемониальной магии, он знал все об оккультном прошлом Старой Земли. Также воин обладал уникальной способностью к психометрии – умел «считывать» образы людей с предметов, которыми они владели. Более того – он мог буквально переживать отдельные фрагменты жизни тех, с кем его уникальный дар позволял установить связь. Менкаура воспринимал мысли, эмоции и намерения объекта.

Тем не менее, в легионе он был известен в первую очередь как воин, способный виртуозно предугадывать действия противника и эффективно пресекать их. Именно за это он получил прозвище Провидец Битвы. Увы, но дар корвидов не всегда срабатывал безупречно, поэтому на «Торкветуме» Менкаура был серьезно ранен в битве с ёкаями. Однако именно его провидение позволило Кабалу одолеть врагов, захватить Железный Оккулус и покинуть «Торкветум».

Менкаура в какой-то момент провидел свое будущее, и сначала Ариман подумал, что его брат говорит о Перерождении Плоти. Лишь спустя тысячелетия он поймет, что Менкаура имел ввиду совсем другую «судьбу, при которой смерть предпочтительнее жизни».

Во время атаки на Камити Сону Менкаура пошел на жертву ради братьев – он удерживал голову титана класса «Гончая», пока от нее по железно цепи Кабал Аримана не перебрался на «Разбойник». Провидец Битвы сказал Ариману, что так должно быть и его путь завершается. Однако же Менкаура солгал. Он знал, что выживет и попадет в плен к Прому и Бьярки. Когда Волки начали пытать Сына Магнуса, Дион удивился его эмоциям:

Колдун не чувствовал ненависти к врагам, только досаду наставника, ученик которого никак не ухватит вроде бы очевидную концепцию.

В разговоре с Дионом и Бёдваром Менкаура раскрывает им правду о том, что сущность Алого Короля была расколота. Дальше корвид рассказал то, чего не поведал Ариману (хотя у того проскальзывали некоторые сомнения относительно мотивов брата). Оказывается, Менкаура провидел, что если Ариман добьется успеха и соберет все известные осколки Магнуса, Алый Король навсегда перестанет быть собой, он выберет сторону Луперкаля и погрузит галактику в хаос. Корвид сдался Диону Прому и Волкам, чтобы помочь им остановить Аримана:

Тот, кто видит будущее, обретает силу поменять его.

И Менкауре едва это не удалось. На Агхору, когда Пром и Волки во главе с Бёдваром Бьярки не смогли одолеть осколок Магнуса-воина, к частице примарха вышел корвид. Он использовал заклинание из «Malus Codicium» (гримуара, который упоминается в странствиях Эйзенхорна), чтобы сковать осколок примарха и поместить его в тело Лемюэля Гамона, бывшего практика Аримана. Что интересно, в этом эпизоде Магнус называет Менкауру Слепым Оракулом, предвосхищая то, что произойдет с воином дальше.

В то время как Аримана вел Афоргомон, группу Прома и Бёдвара направлял Менкаура. В какой-то момент между ним и Бёдваром Бьярки происходит великолепный диалог, который многое говорит нам о корвиде:

– Ты прав, – сказал Менкаура, обильно сплюнув кровью на кафельный пол. – Я в самом деле опасен. Гораздо опаснее, чем ты способен вообразить, и при этом я – из наименее воинственных адептов. Только подумай, насколько опасным мог бы оказаться наш полный легион, если бы решительно выступил против Хоруса плечом к плечу с твоими братьями!
Чайя заметила, что убийственный гнев в глазах Бёдвара немного ослаб. Не окончательно потух, вовсе нет, но расстрел на месте провидцу уже не грозил.
– Мне бы хотелось, чтобы вышло так, но вюрд определил по-другому, – произнес фенрисиец. – По его воле мы стали врагами, и поэтому я направляю пистолет тебе в лицо.
– Интересно, могло ли все сложиться иначе? – спросил Менкаура.
– Есть то, чего нам познать не дано, – буркнул рунный жрец.
– Нам дано познать все.

Менкаура был самоуверен, как и его примарх, но не столь горделив и гораздо более хладнокровен. При этом он не сомневался, что время и упорство – достаточные инструменты для того, чтобы добиться любой цели, даже невозможной. Знания для него были важны, но не важнее истины. Истины, которую он обретал благодаря своему дару. На всем протяжении истории Менкауры этот дар ни разу не подвел воина, но похоже, что ему пришлось в итоге заплатить жестокую цену.

На Никее он потерялся в колдовском лабиринте и едва не сошел с ума. Менкаура вырвал себе глаза и Ариман, увидев его, подумал, что не хочет знать о тех ужасах, которые явились его брату. Азек понял, что это Менкаура привел Прома и Волков на Никею, однако Кабал не отрекся от заблудшего корвида.

В конце концов Ариман исполнил свою миссию, он собрал все известные на тот момент осколки Магнуса, кроме осколка с Терры. Знал ли Менкаура, что все сложится именно так? Действительно ли он предал братьев и отца? Думаю, все сложнее. Ведь он все воспринимал с удивительным спокойствием и Азек принял его обратно, видимо – потому что догадывался об истинных мотивах брата. Либо же Менкаура был обманут Тзинчем, и Ариман это понял.

Так или иначе, Менкаура вновь появляется подле Аримана и Магнуса уже во время событий Осады. Каким-то образом он восстановил свои глаза (вероятно, благодаря помощи павонидов). Воин входит в группу, которую примарх берет с собой, проникая во дворец. Во время их путешествия есть показательный момент – Менкаура раньше всех, даже раньше Магнуса, провидит падение фосфексных бомб на Великую Обсерваторию. Это значит, что он действительно обладал феноменальным даром предвидения. При этом никто, кроме примарха, не мог проникнуть в разум Менкауры, даже Ариман. Алый король видел, что его сын не уверен в том, правильную ли сторону он выбрал.

Во время битвы у Золотого Трона Менкаура сошелся в поединке со Свафниром Раквульфом и убил его. Однако воин Тысячи Сынов тоже получил серьезные раны и не вернулся бы в строй без помощи павонидов. Тем не менее, мы можем справедливо предположить, что не будь телэфирных оберегов Дворца, Раквульф не смог бы даже подойти к Менкауре.

Любопытно, что во время этих событий Магнус точно знает, что случится с Менкаурой:

Он видел лишь бесконечные мучения в грядущем и море парящих глаз.

Так и произошло. Менкаура пережил Осаду и вернулся на Планету Чернокнижников. Он не участвовал в Рубрике, но она подействовала на него – пси-потенциал воина вырос, однако он вновь потерял зрение. По всей видимости, после этого Менкаура покинул Планету Чернокнижников. К тому моменту, когда Ариман после убийства Толбека разыскивает Амона, Менкаура уже известен в Оке Ужаса под другим именем. Его зовут Оракул Многих Очей, и выглядит он так:

Оракул завис перед Ариманом, разведя руки в стороны, ладонями кверху. Он был облачен в доспехи, которые когда-то принадлежали космическому десантнику, но давным-давно стали чем-то иным. Броня была текучей, словно ртуть. Ариман видел в ее подергивающейся поверхности отражения несуществующих здесь вещей: закутанные фигуры, умирающие солнца, тянущиеся руки. Вокруг трепетали многослойные одеяния, постоянно меняя свой цвет. Гладкий бронзовый шлем, без щелей для глаз, рта и носа, полностью закрывал его лицо. На удалении от оракула, словно планеты вокруг солнца, парили небольшие белые и синие сферы. Ариман пристальнее посмотрел на одну из них и увидел, как в ответ на него взирает синяя радужка и черный зрачок.

Мы точно не знаем, что именно сделал Менкаура, с кем и какую сделку он заключил. Однако слова Аримана из этого эпизода намекают нам, что бывший Провидец Битвы отдал свою душу в обмен на то, чтобы стать демоническим оракулом. Азек просит у Менкауры прощения за то, что сделал с ним. Но для провидца это ничего не значит. Ведь в его мире теперь есть только «бесконечные мучения и море парящих глаз».

Позже Ариман во второй раз посетил Менкауру вместе с Астреосом, Санахтом и Ктесиасом. Но к этому моменту тело Слепого Оракула было захвачено демоном Нургла, которого называли Владыка Личинок, Властитель Чумной Ямы, Седьмой Кровопийца Скорби, Вороний Червь. Однако демон ошибался, полагая, что полностью сломил Менкауру. Провидец сумел сохранить часть себя и попытался предупредить братьев о ловушке. Позже он потерял свою сущность, но каким-то образом пришел к Ктесиасу и раскрыл ему истинные мотивы Аримана. После этого дух Малагора навсегда растворился в варпе.

Образ Менкауры получился спорным и трагичным. Во время Ереси он не понимал, кому в действительности предан – Ариману, Магнусу, братьям или Человечеству. Поэтому метался, но в итоге все равно вернулся в свой легион, хотя сомнения не покинули его. Вероятно, именно поэтому он обменял душу на всезнание. Чтобы покончить, наконец, со всеми двусмысленностями, лишить себя последнего выбора. Помогло ли это ему? Сложно сказать. Но мы можем быть уверены, что в нем до конца жила частица настоящего Менкауры, прославленного корвида, Провидца Битвы, который в финале своего пути смог выбрать сторону по собственной воле. И он выбрал братство.

Санахт, Клинок Рока

Звание на момент Ереси: неизвестно

Оккультный статус в легионе: неизвестно, вероятно Старший Адепт

Специализация: атенеец

Основные источники: «Алый Король» Грэм Макнилл, «Люций: Вечный клинок» Грэм Макнилл, «Ариман: Колдун» Джон Фрэнч, «Ариман: Оракул-мертвец» Джон Фрэнч

Нам ничего не известно о Санахте до Ереси Хоруса. Он не был одним из старших офицеров в легионе, но, по всей видимости, являлся ветераном, возможно даже терранцем. Санахт был одним из немногих, а возможно и единственным, кто освоил практики фехтования Старой Земли. Он считался лучшим мечником Пятнадцатого легиона.

Мы не знаем, участвовал ли Санахт в Битве за Тизку. Тот факт, что позже он оказался на Планете Чернокнижников, не может этого гарантировать, так как туда потом прибыли многие корабли Пятнадцатого, ранее отосланные Магнусом с Просперо. На новом мире легиона Санахт возвел себе башню из жемчуга и слоновой кости в центре кристаллического леса, наполненного блуждающими огнями. Этот лес приглушал способности атенейцев, именно поэтому Санахт построил себе убежище в его сердце. Длительное время воин не покидал свою обитель. Он отстранился от отца и братьев.

Все изменилось, когда после Ийдриса Люций решил доказать себе, что он – лучший мечник среди Астартес. А мотиватором стало то, что Никона Шарроукин из Гвардии Ворона убил его во время вознесения Фулгрима, причем без всякого наслаждения победой. Тогда Люций вспомнил, как однажды Хатхор Маат рассказывал о Санахте. Маат говорил о мечнике, которого невозможно превзойти и он настолько хорош, что даже самые одаренные корвиды не видели поражения Санахта ни в одном будущем из бесконечного множества вероятностей.

Люций бросил свой легион и прибыл на Планету Чернокнижников, он нашел башню Санахта, перед которой располагалось огороженное пространство для поединков. Атенеец вышел к Сыну Фулгрима и мгновенно прочел его мысли. Санатх видел, что поражение от Шарроукина глубоко ранило Люция, поэтому он хотел сразиться с кем-то столь же искусным, но кто в отличие от Никоны получал наслаждение от своих побед.

Вечный понял, что перед ним великий воин, по одному его оружию. Санахт бился двумя уникальными изогнутыми клинками с крюками на конце. Навершие черного клинка имело форму головы шакала, а навершие белого – головы сокола. Разумеется, это отсылка к древнеегипетским богам-антагонистам – Гору и Сету, хотя они не всегда были противниками.

Люций атакует без предупреждения и вкладывает в атаки все свое мастерство, но не может коснуться оппонента. Во время схватки они разговаривают, и Санахт откровенно веселится, подначивая Люция:

– Ты страстно сражаешься, но я знаю, какой будет каждая твоя следующая атака, еще до того, как ты ее проводишь.
– Ты всерьез пытаешься дать мне совет по технике?
Санахт уклонился от направленного в горло выпада.
– Я ученый в области боевых наук. Мой долг – передавать свои знания другим, с помощью демонстрации.
– Спасибо, но мне твоя помощь не нужна.
– Ты возмутительно неправ.

В этом заключалась главная ошибка Санахта. Пока Люций бился в привычной манере – страстно, яростно и фанатично – Сын Магнуса легко читал его мысли и мог одолеть в любой момент. Но когда Вечного обуял бесконтрольный гнев, его разум стал нечитаем для атенейца. Люций выбил клинки из рук Санахта и нанес смертельный удар в горло. Но его меч не достиг цели. Клинок остановил кинетический щит, возведенный Ариманом.

Санахт и Люций еще сразятся, но это будет позже. Тогда на Планете Чернокнижников Ариман сумел завербовать обоих в свой Кабал. Точнее, он завербовал Санахта, Люций пошел следом от нечего делать, лелея мысль о еще одном поединке (ведь он должен был убить Санахта, но ему помешали, а убивать исподтишка Вечному не позволяла воинская честь).

Пока Кабал искал Осколки Магнуса, Санахт и Люций не раз бились спина к спине. Например, на «Торкветуме». В эпизоде, когда ёкаи едва не уничтожили Кабал Аримана, Санахт спросил у мечника из Детей Императора, сбылась ли его мечта, нашел ли он противника, которого не сможет победить. Сражаясь против роботов с демоническими сердцами, Люций лишь рассмеялся, заявив, что здесь он не умрет. Атенеец почувствовал абсолютную уверенность в этих словах и впервые задумался о том, почему Сын Фулгрима бросается в битву так, будто точно знает, когда погибнет. При этом Санахт почувствовал, что над воином довлеет проклятье, от которого ему не избавиться.

Позже Люций и Санахт вновь сразились, уже в кристаллическом лесу. В этот раз они оказались равны в мастерстве, оба многому научились после первого поединка. Люций понял, что может сбивать атенейца с толку, раскрывая перед ним свое сознание и намеренно наполняя его бесконтрольными мыслями. Санахт же перестал недооценивать мечника и сумел подобрать ключи к его кошмарному сознанию. Тем не менее, поединок закончился тем, что оба потенциально могли нанести друг другу смертельный удар.

Любопытно, что после этой схватки Люций говорит «один-один». Не вполне понятно, учитывает ли он предыдущий поединок, прерванный Ариманом. Судя по всему, не учитывает.

Во время сражения в Камити Соне Санахта едва не убил Космический Волк Балегюр, но Люций спас его, сразив Сына Русса. Позже на мостике «Озирис-Пантеи» Вечный и атенеец сошлись в третий раз и Санахт выиграл без каких-либо двусмысленностей. Они сражались до первой крови, нанесенной мечом, и Сын Магнуса рассек лицо оппонента от виска до подбородка.

Кстати, тут стоит отметить, что и Санахт и Никона Шарроукин победили Люция невполне честно. На этот счет в «Алом Короле» Макнилла говорится, что Санахту удалось взять верх только благодаря искусству атанейцев, тогда как Никона тоже обладал неким даром, выходившим за пределы способностей обычных фехтовальщиков. Там же указано, что в скорости и чистом мастерстве никто не мог сравниться с Люцием.

Санахт пережил Ересь и присоединился к Ариману, когда тот составлял заклинание Рубрики. С того момента, как Азек спас мечника от клинка Люция на Планете Чернокнижников, тот был беззаветно предан бывшему Главному библиарию Тысячи Сынов. Хотя, учитывая дальнейшие события, особенно две последующие дуэли с Люцием, я могу предположить, что во время первого поединка Санахт на самом деле хотел умереть. Однако Ариман бесцеремонно вторгся в его судьбу и предложил выбор (кстати, Азек не раз упоминал о том, что не зря завербовал мечника).

В дальнейшем Санахт веками служил Азеку, беспрекословно выполняя все его приказы. Например, когда Азек во второй раз посетил Менкауру и попал в ловушку Владыки Личинок, Санахт встал между братом и порождениями варпа, намереваясь до последнего защищать колдуна. Но последующие события все изменили.

В попытке провести Вторую Рубрику Ариман становился все более фанатичным и безжалостным, в том числе – к остаткам собственного легиона. Вероятно, это началось с того, как он использовал Ктесиаса, который должен был пленить Менкауру, но вместо этого пленил Владыку Личинок. Позже Ариман неоднократно показывал своими действиями, что готов пожертвовать любым из своих братьев, чтобы достичь цели. В итоге, Санахт понял, что следует уже не за тем человеком, который некогда спас его.

Мечник вступил в сговор с Игнисом, чтобы убить Аримана. Их план достиг своей кульминации на Аполлонии, где находился последний известный Осколок Магнуса. Когда парии погасили варп для Аримана и Санахта, мечник бросил Азеку один из своих клинков. Он никогда не рискнул бы биться с Ариманом, не будь тот отрезан от варпа, что это было бы самоубийством. Но когда они оба лишились своих даров, уже колдун потерял все шансы.

Во время этого боя, который, разумеется, больше походил на избиение, Санахт признался, что никогда не верил в Рубрику, но верил в Аримана. Азек тоже раскрыл правду – он знал о предательстве, на самом деле Игнис служил ему и должен был выявлять ненадежных воинов. Таким образом Санахта на Аполлонию, в это самое место, привел план Аримана. Когда мечник понял, что это правда, он бросился в атаку с намереньем убить брата, но ему помешало появление Серых Рыцарей, которые расстреляли Санахта в спину.

Финал истории атенейца не менее трагичен, чем финал истории Менкауры. Его, едва живого, Ариман использовал, чтобы поселить в теле Сына Магнуса последний осколок примарха, Атенея. При этом душу самого Санахта Азек принес в жертву, уничтожив ее в колдовском огне, чтобы освободить сосуд для другой сущности.

Но для остальных воинов Аримана Санахт погиб героем, потому что Азек с Игнисом условились, что преподнесут его гибель как добровольную жертву. И тот факт, что кроме этих двоих никто не знал правды и никогда не узнал ее, делает образ Санахта еще трагичнее. Ведь он понял, что Ариман, его бывший брат и друг, превращается в безжалостное чудовище. Насколько мечник был далек от истины? Неважно. Для него – уже неважно.

Балек Утизаар, Преданный Сын

Звание на момент Ереси: капитан Пятого Братства

Оккультный статус в легионе: неизвестно, вероятно Младший или Старший Адепт

Специализация: атенеец

Основные источники: «Тысяча Сынов» Грэм Макнилл

Утизаар был просперианцем и одаренным атенейцем. Внимательный и дисциплинированный, он тонко чувствовал течения эфира, мог читать мысли практически любого из своих братьев, даже если те пытались сохранить их в тайне. Он стал капитаном Пятого Братства после того, как погиб Апофис, занимавший эту должность до него.

Именно Утизаар впервые заговорил о том, что искусства корвидов и атенейцев имеют больше общего, чем может показаться. В одной из бесед он сказал Ариману:

Я читаю то, что люди думают сейчас. А ты читаешь то, что они будут делать в будущем. Вся разница лишь во временном промежутке.

Азек признал, что в этом есть зерно истины. Ариман часто прислушивался к Утизаару, уважительно относился к нему, восхищался его стойкостью. Атенеец обладал несгибаемой волей и исключительно сильным даром. Балек был искренним и преданным, легион для него всегда стоял на первом месте.

Утизаар спас Аримана на Агхору, когда тот подвергся психической атаке отравленных варпом эльдарских Титанов. В тот момент Азек, по всей видимости, едва не подвергся Перерождению Плоти. Утизаар понял это и защитил брата от губительного влияния Хаоса. Ариман даже не поблагодарил атенейца и в дальнейшем стыдился этого эпизода, в котором проявил слабость.

Затем мы встречаем Утизаара уже на Гелиосе (он же Сорокопут), где почти все атенейцы из Пятого братства погибли от психического крика Лемана Русса. Хотя этот факт нам известен только со слов Балека. Он точно определил источник как примарха Космических Волков и не мог ошибиться, потому что в прошлом уже сражался вместе с Шестым легионом. Кроме того, с подобным эффектом мы сталкиваемся еще в сольнике Русса. Так или иначе, на Гелиосе Утизаар командовал Сехметом, Тайными Скарабеями, терминаторской элитой Пятнадцатого.

После того, как Магнус узнал о грядущем предательстве Луперкаля, Балек Утизаар изменился. Из-за эмпатической связи с примархом, которая усиливалась благодаря телепатическому дару атенейца, воин ощущал боль отца. Но при этом он не был примархом, поэтому вся чудовищность момента давил на него даже сильнее, чем на Алого Короля. Он рыдал, не стесняясь своих слез.

Позже Балек помогал Магнусу в ритуале, который позволил Циклопу явиться к умирающему на Давине Хорусу. Когда Алому Королю не удалось повлиять на решение Луперкаля, он попытался предупредить Императора, при этом первым о необходимости такого предупреждения высказался именно Балек.

После возвращения эфирного тела Магнуса на Просперо, Утизаар снова первым оказался рядом. Он вошел в покои отца вместе с отрядом Тайных Скарабеев, отреагировав на грохот и психическую волну, сопровождавшую прибытие Магнуса. Примарх пытался остановить капитана, но не сумел сдержать своих эмоций и Утизаар узнал обо всем, что произошло на Терре. Он узнал, что его отец пробил брешь в Паутине, повредил Золотой Трон и навеки похоронил мечту Императора.

Балек Утизаар тут же начал раздавать приказы Тайным Скарабеям. Он намеревался мобилизовать легион и Гвардию Шпилей. Капитан мгновенно понял, что будет дальше и принял решение готовить Пятнадцатый к битве. Однако Магнус придерживался иного мнения. Поэтому он лишил жизни своего верного сына и его приближенных воинов, чтобы сохранить произошедшее в тайне.

О мотивах Алого Короля в тот момент мы уже неоднократно говорили (например, в стриме про Магнуса). Поэтому сейчас сосредоточимся на Утизааре. Чем-то он напомнил мне Арвиду. Вероятно, своей прямотой, искренностью, верностью легиону. Балек воплощал все лучшее, что было в Тысяче Сынов. В нем не нашлось заносчивости Маата, высокомерия Аримана, бунтарства Ревюэля. Он предстает перед нами идеалом воина-колдуна, сотворенного, чтобы нести свет просвещения во тьму галактики. Но судьба решила иначе. Магнус решил иначе.

Ограничение по знакам. Поэтому продолжение будет завтра.

Ютуб-канал

Группа ВК

Дзен-блог

Телега с анонсами и чатом