cernecovs

Жизнь по идее налаживается. Белки потихоньку начинают приручаться, хотя в руках они чувствуют себя как-то совсем напряженно и не особо хотят идти в руки, но не кусаются и ладно. Вчера совсем поздно заснул, сегодня очень долго вставал, мучаясь от головной боли. Нет, определенно одиннадцать и полночь, это совсем неподходящее для меня время для того, чтобы ложиться спать, а семь утра не то время для того, чтобы вставать. Я намного лучше себя чувствовал, когда ложился в девять и вставал в пять-шесть утра. А если я просыпаюсь в семь, то у меня трещит голова, и не хочется ни вставать, ни жить вообще. Надо что-то придумать в плане перехода на другое расписание сна.

В одной группе женщина написала пост, возмущаясь тем, что покупатели в супермаркете не способны прочитать на упаковке состав пельменей, начали материться на кассе из-за того, что кассирша не знает, есть ли в пельменях свинина. Эта публикация вызвала у публики возмущение, дескать, нечего подслушивать чужие ругательства и потом писать об этом. И вообще покупатель всегда прав и имеет право материться на кассира, как и не знать английского и латышского, и вообще не уметь читать. Я заявил, что мне интересно, какие им нужны были пельмени, халяльные или кошерные. И мне строго велели не писать больше, глупостей, ведь там ясно написано, что люди хотели пельмени без свинины. Вечно у меня такое ощущение после посещения группы своего района, как будто я с проехался в трамвае в начале двадцатого века где-то в России. Тогда был грубый век, и черствые сердца, и сейчас то же самое, никакого романтизма нет. Как-то один ямаец в Англии на фабрике спросил меня, почему люди из Восточной Европы особенно по утрам постоянно друг с другом ругаются, ведь день только начался, и ничего плохого не случилось пока. Мне осталось ответить ему, что ожидание того, что случиться какая-то неприятность, хуже самой неприятности.

Вообще люди ни чем не делятся так охотно друг с другом, как плохим настроением. Что характерно, это раздражение и злость, передаваясь от человека к человека увеличивается, подобно комку из мокрого снега, который катится с горы. И стоит кому-то не с той ноги встать, влезть в телефон, что-то прочитать, и настрочить комментарий, и кончится это может просто лавиной ненависти всех ко всем в конце дня. И как показывает история, это все никак не связано с материальным комфортом. Раздражение может вызвать что угодно и когда угодно. Раньше люди объясняли эти приступы тем, что бесы в людей вселяются или побуждают так себя вести. Медики могут сказать, что такое поведение может быть связано с балансом разных веществ в организме. Моралисты говорят, что все это плоды неправильного воспитания. Да, действительно, хорошо воспитанные люди, как я успел заметить, не будут придираться к кому-то из-за пустяка, и начинать орать матом. Воспитанные и образованные люди могут выразить свое раздражение накатав целую научную работу недостаточно объективно подбирая факты и относясь при этом предвзято к оппоненту, но сути это не меняет, они тоже лают и рычат друг на друга, но только на другом языке и по другим правилам. И в итоге, в силу того, что существование бесов никто достоверно подтвердить не может, остается послушать медиков и обвинить в раздражении нашу физиологию, идти на обследования и принимать прописанные врачами препараты.

Однако, есть и такая вещь, как стереотипы поведения, когда люди просто привыкают вести себя определенным образом. Как-то я видел, как молодая мамаша, сидя с подругой на лавочке возмущалась всем подряд. Подруга со скорбным видом кивала в знак согласия, а ребенок скакал вокруг скамейки и заливисто смеялся без особой на то причины, пока его мама его не дала ему затрещину и не сказала, что нельзя смеяться, когда она расстроена, и вообще нечего тут прыгать, а то у неё глаза болят, когда она на него смотрит. Пример, гротескный, конечно, но ведь действительно, это работает. Веселятся человека три, и тут приходит четвертый с постной миной, и им как-то веселиться уже неудобно. Они спрашивают, не случилось ли у него что-то. И даже если он скажет, что у его грусти нет причины, веселиться как-то неудобно становится. Все как бы должны страдать вместе с ним. И это так входит в сознание большинства людей, так очевидно для всех, что никто особенно и не задумывается о том, почему все обязаны страдать, если страдает кто-то один. Я помню, как один дед спросил у своего внука, чему это он так радуется, внук ему ничего вразумительного ответить не смог, и тогда дед строго сказал ему, что смех без причины является признаком дурачины, и велел мальчику сделать серьезное сосредоточенное лицо, а не лыбиться, как идиот.

И ведь действительно, радостное лицо соседа у многих может вызвать раздражение. Как он смеет быть счастливым, когда у меня не получается? По этой логике можно сказать, что если кто-то безнравственный и беспринципный, то все такими должны стать, если кто-то болеет, то все обязаны заразиться и болеть, если кто-то умер, то и остальным жить нечего. И в обратную сторону это правило почему-то плохо работает. Очень редко кто-то радуется чужому счастью. А многим и не хочется, чтобы кто-то радовался их счастью. От многих людей я слышал, что им приятно, когда им кто-то завидует, когда окружающие мучаются от зависти. Но опять-таки свою радость по поводу чужих страданий принято прятать. И радость эта выглядит как-то дурно, какая-то она ущербная даже на взгляд тех, кто так радуется, вернее злорадствует.

И почему-то принято считать, что если человек сочувствует чужому горю, то он просто обязан страдать точно так же, то есть причинить себе добровольно аналогичную боль. Хотя то, что он чувствует аналогичную боль, совсем не облегчит страдания другого человека. Да, страдающий человек будет доволен тем, что окружающие понимают, что ему больно, что-то сделают, чтобы ему помочь, но ему совсем не надо, чтобы кто-то чувствовал такую же боль. Хотя, некоторые в сердцах могут такого и пожелать другому человеку, если тот в чем-то им отказывает. По идее понятие справедливости большинства людей тесно связано с законами о кровной мести. То есть цель мести - вызвать эмпатию у другого человека, путем причинения ему аналогичных страданий. Но это лишь в том, случае, если этот человек являлся причиной этих страданий. Чтобы впредь он не причинял больше никому таких страданий. Хотя если даже человек не является причиной страданий другого человека, просто злорадствует по поводу чужого горя, или даже не проявляет сострадания, не оказывает помощи, это тоже может быть расценено, как некое преступление, вызвать осуждение окружающих или даже вызвать у этих окружающих как-то наказать человека за черствость, то есть причинить ему боль, а то мало ли он не знает, что это такое, и потому такой бесчувственный.

Это я все к тому, почему плохое настроение так заразительно в отличии от хорошего, если вы не забыли. В плохом настроении человек определенно страдает, а те, кто в его присутствии смеют радоваться, не проявляют к нему сочувствия, следовательно, они достойны осуждения или даже наказания, и на них следует напасть, и причинить им боль, чтобы они стали сострадательными и в следующий раз, только завидев чью-то кислую мину, сразу сами портили себе настроение поскорее. А потом, когда их видели другие, тоже резко становились хмурыми и рычали друг на друга.

Фридрих Ницше провозгласил источником скорби недостаточно полный желудок. В принципе да, если у человека недостаточно разнообразный рацион, если не хватает каких-то витаминов, то у него больше шансов постоянно пребывать в плохом настроении. В то же время, если человек голоден и у него есть возможность с помощью каких-то действий добыть себе еду, то ему особенно некогда лежать в депрессии, с кем-то ругаться, или рассуждать о несправедливом мире, он занят добыванием пропитания. Если же человек не знает, где и как ему добыть дополнительный паек, то тогда, конечно, голод может довести его до мировой скорби и желанию себя убить и ещё кого-то заодно.

Часто люди в плохом настроении вызывают у окружающих злость вместо сочувствия из-за того, что они обязаны проявить эмпатию и тоже испортить себе настроение, а им этого вовсе не хочется. Как-то раз в автобусе я слышал, как молодая женщина уступила месту вошедшей старушке и потом стояла над ней и зло ругалась на неё, из-за того, что пенсионерке приспичило переться в магазин именно в то время, когда люди едут усталые с работы, после целого дня на ногах. Часто матери, чувствуя боль, поранившихся из-за баловства, детей, бьют их за то, что они не были достаточно разумны и осторожны. Получается, что матери наказывают своих детей за причинение им боли с помощью эмпатии. Они хотят сказать своим детям, что когда больно им, больно и их родителям, потому надо вести себя осторожнее. В общем-то поэтому, иногда человека по утрам коллектив обвиняет в том, что он "кислоты объелся" и создает для всех дискомфорт, и потом от него требуют "одеть улыбку на харю".

В принципе, разумнее всего, если сталкиваешься поутру с чьей-то грустной физиономией, деликатно её не замечать после того, как осведомишься о том, не можешь ли ты чем-то этой физиономии помочь. И если ни чем помочь нельзя, то лучше с этой физиономией стараться не контактировать, куда-то удалиться под благовидным предлогом. А если бежать некуда, то можно уйти в себя. Хотя, опять-таки, кислая физиономия может потребовать сочувствия к своим страданиям, уважения к ним, и поскулить о тщете бытия вместе с ней, и в случае отказа начать скандалить. И в таком случае эмоции лучше выключить а самому лишь претвориться унылым и скорбным.

Вообще странно, что я обратил на все это внимание только сейчас, когда у меня нет необходимости с кем-то контактировать на физическом уровне, когда я могу наслаждаться одиночеством. Если бы я на все это обратил внимание раньше, может я этим одиночеством и не наслаждался бы, а выкручивался, выживая в дружном и сплоченном коллективе. Так что всё, возможно, случилось наилучшим образом для меня.

Вчера я достаточно рано лег, потом долго то засыпал, то просыпался, и встал сегодня поздно в не самом лучшем расположении духа. Ни в кое веки Фейсбук меня порадовал, своей функцией удалять комментарии невоспитанных людей и блокировать их. И эта функция благотворно влияет на атмосферу в сети и желанием пользователей высказывать свои мысли культурно и с уважением относиться друг к другу. Есть и другие сети, которые решили привлечь к себе пользователей возможностью безнаказанно хамить, оскорблять тех, кто решился что-то опубликовать. И эту гадость там невозможно удалить и заблокировать обидчика. В итоге там царит не самая дружественная атмосфера. Администрации сети удалось привлечь множество пользователей, но качество этих пользователей ещё то, в основном они могут писать только оскорбительные комментарии.

Когда я пришел учиться на курсы радиодикторов, на первой лекции был вопрос о том, кому и для чего нужно радио. И посыпались ответы в стиле - "Для того, чтобы приносить людям радость", "Избавить людей от одиночества!", и так далее. Но тут читавший лекцию диктор со стажем прикрыл фонтан наивных излияний и заявил, что функция радио заключается в том, чтобы приносить прибыль его владельцу. Конечно, последовали возражения. Учащиеся сказали, что не все радиостанции приносят кому-то прибыль, к примеру в СССР радио никакой прибыли никому не приносило и жило за счет государства. На это диктор ответил, что бюджетные радио при диктатурах принадлежат режиму, и тоже приносят прибыль, помогая этим режимам убеждать граждан отдавать свои налоги государству, быть ему верными и не бунтовать. В демократиях тоже есть государственные радиостанции, которые служат выбранным правительствам, агитируя слушателей выбирать определенных людей в правительство. Уже после этого становиться диктором мне как-то не захотелось.

И по той же причине, что я не захотел стать работником радио, я не хотел никогда иметь какое-то отношение к религии и к политике. Да, конечно, бедные люди, те же рабочие, должны иметь в парламенте каких-то людей, которые представляют их интересы, иначе их опустят на самый низ малочисленные группы активных, образованных и состоятельных людей, которые четко знают, чего хотят, и могут нанять очень хороших политиков, чтобы те продвигали те законы, которые выгодны этому активному меньшинству, а не пассивному и разобщенному большинству. Но на практике работает все так, что активное меньшинство часто создает множество партий с размытыми и похожими программами, изложенными таким языком, что большинство не может во всем этом разобраться. И все это множество партий не явно отстаивает интересы активного меньшинства при деньгах, а не бедного, пассивного, бездумного большинства. По очереди эти партии подкидывают на рассмотрение неприятные большинству законопроекты, так же по очереди другие партии голосуют за и против и законы продвигаются с небольшим перевесом. Народ вроде, как знает, что неприятный для них закон прошел не единогласно, видит, что кто-то в парламенте был и против, и на следующих выборах голосует за них, не замечая того, что все партии парламента спонсирует как раз активное и состоятельное меньшинство. И потому в следующий раз эти народные любимцы уже голосуют за неприятный для народа законопроект.

Но вот если новый закон совсем неприятен для народа, то тут коммерческие СМИ могут неплохо заработать на осуждении этого закона, а народ может выйти на протесты, и тогда включаются другие механизмы управления массами вроде подкупа коммерческих СМИ, одного шага назад и последующих двух вперед, после того, как страсти утихнут. Однако, если законы совсем не выгодные, и люди слишком ими возмущены, появляются новые политики, новые партии, которые быстро набирают рейтинг на том, что они за народ, даже без финансовой поддержки, благодаря волонтерам энтузиастам. И активному меньшинству, приходится делать шаг назад, переставать на время продвигать свои законопроекты, налаживать контакты с новой народной партией, начинать её финансировать, и уже потом представители этой партии неожиданно голосуют за принятие их законов. Процесс этот долгий и постепенный, сначала против не все депутаты, потом большинство воздерживается, и наконец появляется один, который голосует за. И в конце концов против голосует только лицо народной партии, которому по имиджу положено.

Но бывает и так, что к власти приходят шустрые и простые люди из того же народа, которые начинают со временем рьяно служить активному меньшинству с большими деньгами. И им становится лень проворачивать все эти долгоиграющие схемы с шагами назад, новыми партиями, им жаль денег на покупку лояльности коммерческих СМИ, они их просто запугивают, протесты жестко разгоняют. И если у них это благополучно получается, то следующим их шагом является монополизация власти, то есть устранение теми или иными путями своих оппонентов. И после этого уже не они служат активному меньшинству с деньгами, а это меньшинство начинает служить им, бояться их. Сначала этому меньшинству было проще работать с одной решительной партией, которая на принятие невыгодных большинству законов не требовала много средств и денег. Но в дальнейшем эта экономия выходит представителям крупного бизнеса боком, и им приходится или бежать в другую страну, выводя капиталы, или становиться служащими этих радикальных партийцев, которые в итоге отбирают их капиталы и производства, и отдают это своим доверенным людям, отобранным по принципу лояльности, а не профессионализма.

Экономика приходит в упадок благодаря некомпетентному руководству большим бизнесом. Уровень жизни народа снижается, СМИ вопят о том, что жить стало лучше, жить стало веселее. Вводится цензура, протесты жестко подавляются. Для разгневанного народа создают виноватых, группу людей, чем-то отличающуюся от большинства. Народ устраивает на них погромы и таким образом повязывается с сильной властью кровью. Нищее население пропаганда утешает обещаниями, утверждает, что они исключительные, что обижены они несправедливо и заслуживают лучшего, которое можно получить, если уничтожить врагов внешних. Власть хочет направить гнев народа во вне и лишний раз повязать всех кровью с собой.

И вот, война, катастрофа, народ гибнет и нищает совсем. Диктатура терпит поражение или сокрушительное, которое приводит к иностранной интервенции, или неочевидное, которое приводит к экономическому коллапсу и последующему перевороту внутри страны и постепенной демократизации. Или же диктатура капсулируется, попадая в зависимость от других стран, которые держат её в зависимости от своих подачек и используют в своих интересах, в основном покупая по дешевке дешевые природные ресурсы, если такие имеются, а если нет то крайне дешевую рабочую силу.

В основном, конечно, такое возможно в странах богатых полезными ископаемыми, или парой прибыльных отраслей экономики, которые могут долго приносить прибыль даже при очень некомпетентном руководстве. Если же экономика высокотехнологичная и разнообразная, то её не могут прибрать к рукам некие маргиналы прорвавшиеся к власти на популизме. Да, эти маргиналы могут захватить в стране с развитой экономикой пару важнейших отраслей, заставить компетентных людей работать на себя под угрозой казни за отсутствие роста прибыли, но если в стране сотня прибыльных отраслей и очень много малого бизнеса, то все эти люди при деньгах, пусть и не таких больших, могут объединиться, перед лицом опасности поглощения, скинуться и выдвинуть своих кандидатов, и жертвовать деньги на свои СМИ.

Да, демократия ужасна, но лучше неё ничего не изобрели пока. И политика, существует для того, чтобы помогать дельцам получать прибыль.

Не так уж сегодня все и плохо, подумал я, когда проснулся сегодня утром в семь часов и практически сразу вылез из-под одеяла, не смотря на то, что в комнате прохладно. Как следует советские окна заклеить не удалось, клейкая лента отстает от частично облупившейся краски. А решения суда все нет, и непонятно, накопим мы когда-то на новые окна или будем платить алименты моему отцу алкоголику, пока он не умрет от цирроза.

В связи с мыслями об алиментах отцу, не заработавшему себе на пенсию, я задумался о том, чему мой отец или мой дед могли меня научить и чему я могу научить своего сына. В принципе я могу только рассказать ему о своих ошибках, о том, как делать не надо. Я точно так же смотрел на своего отца, и видел, как жить нельзя. Я видел, как к нему относятся окружающие из-за того, что он бездельничает и вечно пытается доминировать при всей своей трусости и слабости. Я после этого просто боялся не работать или отлынивать на работе. Мне было очень неприятно, как он вечно пытается к кому-то примазаться, потому я всегда стремился к материальной независимости. Всегда мне хотелось в отношениях брать на себя ответственность, чтобы не быть, как мой отец, который вечно норовил обвинить во всем кого угодно, только не себя и уйти в сторонку. Я старался в отличии от своего отца признавать свои ошибки.

Однако это все не очень мне в жизни помогло. То дело на мне висели такие, как мой отец, друзья и женщины, которые норовили поймать меня на промахе, давили на чувство вины и требовали всего, что им только в голову приходило. Никогда я не пытался как-то самоутвердиться за счет других, но окружающие воспринимали это, как слабость, и пытались надо мной доминировать, испытывая мое терпение. Мое усердие на работе никогда особенно не вознаграждалось начальством, но вызывало раздражение и враждебность коллег. Я в юности смотрел на своего отца, которые не мог заработать денег на содержание семьи, потому что не хотел делать то, к чему у него душа не лежит, и в итоге делал всю жизнь то, что мне не нравилось, а любимое дело так и осталось для меня только хобби, которым я занимался в свободное от работы время. Я не могу сказать, что у меня было много возможностей пойти учиться тому, что мне было интересно, но и не могу сказать, что это было совсем невозможно. Я вполне мог вместо того, чтобы пить пиво с друзьями, или жить с психически больными женщинами, по вечерам после работы выучить латышский на должном уровне, на курсах или даже самостоятельно, читая книги, а потом поступить на вечернее отделение в ВУЗ и получить диплом журналиста или хотя бы историка и философа. Потом я мог бы начать работать в какой-то газете, отправлять статьи в журналы. Там бы я познакомился с более близкими и интересными мне людьми. И путь я бы не стал известным писателем и не добился высот в этом деле, но я бы занимался тем, к чему я склонен.

Я не могу сказать, что у меня совсем не получалось работать крановщиком, сварщиком или слесарем, но мне было морально тяжело присутствовать в той среде, как и тем простым людям было трудно меня там терпеть. То, что было нормально для меня, для них было совсем ненормально, к примеру обсуждать философию Ницше в обеденный перерыв. Им хотелось обсудить сериалы, посплетничать, выпить в туалете. Да, в среде журналистов тоже пьют, тоже смотрят сериалы и сплетничают, но там не казнят за философию, там не жаждут сжигать всех образованных на кострах инквизиции.

Мне остается только радоваться тому, что мой сын не увлекался ни литературой, ни философией, его интересовала электротехника, не раздражала математика, потому он сразу определился с тем, чем бы он хотел заниматься, куда ему идти учиться. Как-то быстро он понял, как держать дистанцию с друзьями и не позволять им лишнего. Изначально он не особо интересовался мнением окружающих и не позволял им докучать себе советами. Я был зависим от мнения окружающих, потому и знакомился и встречался с девицами, хотя мне это было и неприятно. Да и с друзьями тусоваться мне тоже было не совсем приятно, но общество говорило мне, что быть бобылем и отщепенцем очень неприлично, что человеку необходимо общение, даже если оно и неприятно. Конечно, он родился и вырос в другой стране, в другое время. Теперь не заставляют ходить строем, нет товарищеских судов и этого чувства локтя в бесконечной очереди за колбасой. Теперь принято уважать чужую частную жизнь. Теперь никто не обязывает никого мечтать полететь в космос или кинуться грудью на вражеский пулемет. Теперь можно мечтать о чем угодно, главное, чтобы мечты не выходили за рамки уголовного кодекса. Не хочешь жениться и не надо, не хочешь детей и не надо. Хочешь быть миллионером - пожалуйста, хочешь жить скромно - живи! Никому особенно нет дела ни до кого. И это прекрасно!

Мне в возрасте своего сына было очень страшно прожить жизнь обычного человека, которому в старости особенно нечего вспомнить. Даже в грезах у меня присутствовали трагические моменты, страдания, трудности. Мне не хотелось покоя и какого-то благополучия. Вероятно это влияние литературы, которая воспевала мучеников за коммунизм. И ведь часто я просто нарывался на неприятности, будто мне хотелось страданий, хотя страдания мои были не за идею, а просто для красоты сюжета моих мемуаров. И как же меня теперь радует, что у моего сына нет потребности писать мемуары и такие трагичные, как мои! Не знаю, как бы я все это пережил, если бы он начал повторять мои опыты над собой.

Как говорится, нет потенции, нет и проблем. А если потенция есть, то сразу возникает множество проблем с коммуникацией, с финансами, жилплощадью, вредными привычками, своей внешностью. Как-то я спросил у одного медика, есть ли какие-то препараты, которые убивают потенцию наповал и надолго. Он посмеялся и ответил, что такие препараты в принципе есть, но их долго нельзя употреблять. А потенция возникает, благодаря надпочечникам. Пока они есть, будет и потенция, даже если человеку гениталии удалили. К тому же у человека есть не только физическая потребность в этом, но и психологическая. Так что света в конце этого тоннеля пока нету.

Опять я сегодня чувствую себя недостаточно нормально для того, чтобы заняться какой-то созидательной деятельностью. Опять какая-то сонливость, опять трещит голова, и некая моральная тошнота от осознания того, что я человек. Люди, по их же законам этики - это такая мерзость. Без них в природе все было так гармонично, так рационально - закон естественного отбора, образование новых видов, исчезновение неприспособленных, изменение некоторых видов, чтобы приспособиться к новым условиям, пищевые цепочки. И тут приходят люди, все уничтожают, портят, плодятся, как мухи, уничтожают друг друга миллионами, без всякой необходимости. И даже ближайшие родственники друг другу на голову норовят нагадить в основном. Мне скажут, что есть во всем этом безобразии и исключения, и это должно вселить в меня надежду на то, что человечество в итоге не угробит само себя и окружающий мир. И какой же псих создал людей? Если они чьё-то творение? И я должен восхититься шуткой этого злыдня и быть ему благодарным, за свое существование? Я должен торговаться с ним, чтобы выклянчить у него кусок послаще, чем у других? Но благодарность нельзя как-то сгенерировать, она или есть, или её нет. У меня её нет.

Эти рассуждения ведут к тому, что жить совсем не хочется, и их причина вовсе не окружающий мир, а мои понятия о том, как он должен быть устроен. И тут нужно разобраться, откуда они взялись. Фактически до седьмого класса, я учился по советской программе. И эти понятия об этике в СССР были отчасти взяты из христианства, только местами краски сгустили, но ничего нового не придумали. Сильные по этой философии всё-таки должны помогать слабым. Сначала, конечно, были лозунги и действия по уничтожению тех, кто не приносит пользу обществу, но потом решили, что об инвалидах заботиться всё-таки надо, надо и платить пенсии старикам, надо бесплатно образовывать детей. И вообще СССР начал гордиться тем, что обо всех якобы государство заботится одинаково. Медицина, якобы была бесплатная для всех. Прямо, как все равны перед богом. И главное, все должны дать обществу по своим возможностям. Воспевали тех, кто думает прежде всего об обществе, а потом уже о своих личных нуждах. Были созданы мифы о мучениках и святых. Вымысел этот был сварганен наспех, вроде мифа о Николае Островском, который под руководством старшей комсомолки написал пафосную легенду, и выдал это за автобиографию. И некоторые в это поверили. Я, конечно, видел, что все это вымысел, который никому даже не интересен, что никто эти законы этики не соблюдает. Тем не менее все постоянно декларируют, что они верны этим идеалам.

И даже после девяносто третьего года, когда в школы начали ходить проповедники различных христианских религий, когда, наконец, напечатали новые учебники, где было много от христианской литературы и воспевали уже диссидентов и борцов за независимость республик бывшего союза, там были те же идеалы - пожертвовать собой, ради счастья общества. Да, уже все было не так радикально, уже не призывали всех жить в спартанских условиях, не стыдили богатых за комфортную жизнь и наличие роскоши, но и к филантропам занимающимся благотворительностью относились с уважением, хвалили их за добрые дела. Понятия о добре в сущности не изменились, просто сильным дали возможность не помогать слабым, если они не хотят. Идеалы стали ближе к реальности, но все равно плохо с ней совмещались.

Жить намного легче, если учесть, что человек изначально жесток, агрессивен, что люди так же норовят доминировать друг над другом, как и все стадные животные, что никто в принципе не хочет помогать слабому, напротив, слабых норовят пнуть, а то и вообще заклевать, что от преступлений большинство воздерживается только из страха наказаний, и сытости, а если люди оголодают, то страх наказания не остановит от преступлений добрую половину. И весь этот альтруизм, прославляемый классической литературой появляется только от многолетней сытости, благополучия, отсутствия опасности. А стоит ситуации ухудшиться, как множество альтруистов начинают проявлять бессмысленную жестокость. А если ещё появляются такие, как германские национал-социалисты, которые призывают к ксенофобии и уничтожению инвалидов в неблагополучный период, то они становятся весьма популярны, и за них большая часть общества оказывается готова жизнью пожертвовать и своей и своих детей. И некоторые, когда слышат подобное, пытаются сказать, что так получается не со всеми людьми, а только с представителями конкретных наций. Я не такой, потому что я не кхмер! Только у кхмеров могли появиться такие изверги, которые половину населения забили мотыгами! Нет! В любой точек мира, любой человек, в любое время может стать неким Мао за которым пойдут миллионы и уничтожат без всякой необходимости сто миллионов, а остальную страну ввергнут в жуткую нищету. Это происходит из-за склонности большинства людей в сложных ситуациях, не думать, как все исправить и что-то делать, а кого-то в этих трудностях обвинить, казнить и тупо ждать, пока все наладится само собой. Решение проблем таким образом большинству кажется простым, и потому они предпочитают именно его. И благодаря этой склонности большинства многие страны то и дело скатываются в диктатуры, и история никого ничему не учит, потому что историей интересуются единицы, а большинство способно только усвоить тупые лозунги, языком которых с ними разговаривают популисты.
Способы и скорость передачи информации совершенствуются, но большая часть народа остается такой же бездумной и невежественной, как в средневековье. Большинство не читает великих мыслителей, это трудно, они целыми днями смотрят боевики, мелодрамы, сериалы, то, что не заставляет их думать, то что не пробуждает разум, а наоборот, усыпляет его. Никто не хочет слышать о том, что необразованный, бездумный человек не может быть добрым и милосердным, что глупость постоянно приводит к подлости, что жестокость порождает страх, а боятся всего те, кто ничего не понимает в том, что твориться вокруг.

Конечно, после того как происходит принятия человечества таким, какое оно есть, возникает вопрос о том, зачем это все, если создатель наш совсем не добрый, как и его творения. Знаете, а процесс сотворения мира ещё далеко не завершен! Те, люди, что существуют сейчас - это только заготовки, над которыми ещё работать и работать. Возможно, ничего не получится и эти заготовки угробят себя и все вокруг. Но это пустяки, если за неудачным опытом следует второй, с учетом ошибок прошлого. Нам, вряд ли будет дано узнать о том, что из этого эксперимента получилось в итоге. И создатель наш не знает, чем это кончится, он исследует непознанное, и в этом весь смысл всего сущего - преобразовывать непознанное в познанное. И это наивысшее удовольствие. Кто-то из нас материал, кто-то удобрение для материала, а кто-то инструмент, но каждый из нас одинаково важен в этом глобальном эксперименте. Стоит хоть какую-то мелочь убрать из этой сложнейшей комбинации, и все рухнет, в силу взаимосвязи всего сущего или "эффекта бабочки"...

Ужасная ночь какая-то была. Снились очень яркие сны, в плане переживаний и терзаний. Не знаю, как у других, но у меня получается так, что из снов я запоминаю в основном не визуальные образы а ситуации и свои переживания. И прошедшей ночью мне приснилось два очень длинных сна с очень острыми переживаниями. То я переехал во сне на другую квартиру, и устроился работать официантом в ресторане, где все ели в бассейне, а потом я ещё подрабатывал на заводе в ночную смену, ремонтировал вентиляционную систему. То решил в туалете на нынешней квартире установить раздвижную дверь, купил её в строительном супермаркете, но зачем-то вызвал мастера для её установки, и все ждал и терпел, пока мастер закончит установку, и в финале выяснилось, что он поставил совсем не то, что я купил, а какую-то дверь от сейфа, обтянутую старинными гобеленами, и потребовал за это тысячу евро, предложив выплачивать эту сумму по частям. Проснулся я после такого в ужасном расположении духа, и на пару часов позже обычного времени пробуждения. Нос был полон соплей, и голова просто трещала, а за окном было уже светло.

И вот теперь, когда я кое-как позавтракал, пялясь в телефон, печатая комментарии к совсем неинтересным публикациям, я чувствую какую-то моральную тошноту, от этого серого неба и белых сугробов за окном, и мне совершенно ничего не хочется делать, все кажется тщетным, бесполезным, бессмысленным. Кажется, что страдания удел тех, кто пытается хоть что-то понять в этой жизни, а комфортно себя чувствуют только те, кто живут по инерции, на автопилоте, кто тупо совершают заученные действия, повторяют бездумно одни и те же лозунги за своими лидерами. Хотя, они тоже вечно мучимы своими страхами, которые у них из-за того, что они вообще ничего не понимают в происходящем вокруг, неизвестность пугает, и они совершая одни и те же действия, пытаются себя успокоить. В общем, нет в этой жизни счастья ни для кого. Есть только один выход - не воспринимать эту жизнь всерьез, потому что это не более, чем чья-то идиотская шутка.

Вся моя жизнь показалась мне такой же глупой, как эти два сна, которые приснились мне ночью. Такое ощущение, что сценарий, как этих снов, так и моей жизни писал некий сумасшедший с похмелья, для комедийного телесериала, чтобы заработать себе на бутылку. И получилось совсем не смешно. Да и у кого вообще жизнь наполнена смыслом? У Ленина или у Пушкина? Всё как-то получается у всех тяп-ляп, даже у таких писателей, как Оруэлл. И кажется что создатель наш мерзавец и подлец или злой шутник, озорник. Всему виной, вероятно мои требования к миру, и понятия о прекрасном, которые за ночь резко изменились. Это привело меня к вопросу о том, лучше так, как есть или ничего? И невозможно же представить, как бы оно было, если бы не было ничего! Потому остается махнуть рукой, и сказать, что пусть будет так, как есть. И это ничего, что как ни стараешься, чтобы все было лучше, а получается, как всегда.

Я пытался найти причину сегодняшнего дурного расположения духа в том, что я пару дней назад долго дискутировал с не вполне осознанными людьми и потратил на это много времени. Но на самом деле, причиной завышенных требований к этому миру и фантазии его создателя, если таковой имеется в наличии, не то, что со мной случилось, а недостаток каких-то веществ в моем мозгу, который можно восполнить медикаментами или поесть каких-то продуктов, подвергнуть тело физическим нагрузкам, и мировая скорбь развеется, тоска пройдет. А вообще это, возможно из-за недостатка солнечного света, дни сейчас короткие совсем, да и облачность очень плотная несколько дней подряд. Гулял я в последнее время мало, потому что все завалено снегом, под которым местами лед, так что шагать не очень-то удобно. Нос замерзает на морозе, а спина мокнет, пока двигаешься, а стоит остановиться, как холодно становится. Интересно, каково это жить на экваторе, день и ночь круглый год равны, всегда тепло и в основном солнечно. Скорее всего к этом быстро можно привыкнуть и перестать радоваться ясному небу и теплу. Люди, живущие на экваторе не склонны к долгому планированию, они живут сегодняшним днем, им не надо думать о запасах на зиму и настроение у них более или менее ровное. В силу этого и живут они небогато, но их это не беспокоит, потому что они умеют радоваться малому. И они были бы совсем счастливы, если бы их не грызла зависть, к нордическим людям, некоторые из которых сделали запас не только для себя, но и на сто поколений вперед, непонятно зачем.

Общение с африканцами меня иногда развлекает. Переписывался, вот, с одним, и спросил, зачем ему нужны большие деньги. И он сказал, что хотел бы очень много бургеров пицц, колы в виски, лежать в большом доме и смотреть огромный телевизор целыми днями, и чтобы этот дом было обнесен высокой каменной стеной и колючей проволокой под напряжением. Я, наверное, обидел его, когда написал ему, что для этого особо много денег и не нужно, пицца и бургеры не так дорого стоят, как и кола с каким-то бренди. Да и в Европе никто большому дому завидовать не будет, и никто в него лезть не будет, так что хватит ему и небольшой квартирки-студии, чтобы в телевизор пялится, обжираясь дешевым фастфудом, напиваясь самогоном, который не так и дорого стоит, если он не из Америки, и не отстоян в опаленных дубовых бочках.

Трудно мне всё-таки смириться с тем, что большая часть человечества мне совершенно не интересна, что общение с большинством людей не приносит мне радости и удовлетворения, что это общение для меня бывает даже болезненно, не смотря на то, что эти люди не настроены против меня. Вот рассказывает мне старушка о своей безмерной любви к Путину, а у меня подкатывает комок тошноты к горлу. Не хочется с ней ни спорить, ни в чем её убеждать, просто хочется как-то забыть то, что слышал поскорее. Или как начнет какой-то знакомый рассказывать о своем автомобиле, который у него во дворе стоит, пока он на работу на трамвае добирается и пьет пиво, смотря футбол по вечерам. Мне просто плохо становится, когда я слушаю подобное. Не то, чтобы мне это не нравилось, не то чтобы я был противником футбола, просто тошнит и все, и ничего я не могу с собой поделать. И трудно потом себе простить то, что все это выслушивал, и это потом долго мучает. И таких мучений у меня нет, если я слушал человека который был гротескно глуп и нелеп до смешного, выделяясь этим из толпы. Я готов боготворить человека за то, что он смешон, и готов пришибить себя за то, что общался со скучным человеком.

Ну вот и излил я свое дурное расположение духа, и наступает время идти обедать, а потом гулять. Я только сейчас задумался, зачем я все это напечатал, и кому это может быть интересно и приятно читать. Раньше, в детстве я это просто думал, говорил про себя, глядя в окно во время уроков. Потом начал такое иногда записывать в блокнот, и выбрасывать со временем. Мне перечитывать такое совсем не интересно, но если это все как-то запечатлеть, то становится легче, и ещё легче, если опубликовать где-то. Когда печатаешь и знаешь, что это все опубликуешь, то смотришь на свой внутренний мир как бы глазами других людей, и этот взгляд меняет это мир...

Утро сегодня было не таким уж и мерзким, белки, правда, долго орали часов в шесть, непонятно из-за чего, но я слышал их вопли сквозь сон и никак не мог проснуться. Как-то долго вчера не получалось заснуть, сегодня утром встать. Необоримого желания заняться переводом или озвучкой не возникло, и удержаться от написания очередной заметки для социальных сетей я не смог. Вероятно, мне надо написать их столько, чтобы меня от этого занятия затошнило, и я смог спокойно заняться полезным делом.

Возможно меня снова потянуло на философию, потому что в заметке о религии я очевидно промахнулся. Нет, не религии меня раздражают. Все эти попы вполне рациональные люди, делающие деньги на стадном чувстве большинства людей, на их упорном нежелании думать. Да, деятелям религии приходится быть лицемерными, но стоит ли их в этом упрекать. Мы же не упрекаем гепардов за то, что они так быстро бегают или моржей за то, что они такие жирные. Просто если бы они такими не были, они бы просто не выжили или занялись бы другим делом и были бы совсем другими. Людям часто кажется, что неплохо бы истребить некоторые виды в природе, к примеру клещей или клопов, но они не знают, какие последствия это повлечет. В свое время Мао объявил воробьев врагами народа, и велел их истребить. Истребить получилось, но потом их пришлось закупать в других странах и разводить, потому что некому было есть насекомых...

Омерзительна как раз потребность людей в религии и поиск какого-то чуда, которая порождает великих вождей, культ личности, создает святых, пророков, секты, религии, учения, тоталитарные режимы, организации, толпы фанатов спортсменов, музыкантов, писателей, чего угодно. И все это от желания быть вместе, быть в обойме, быть одним из кого-то, быть частью чего-то большого и сильного. У этого, конечно, есть свои отрицательные стороны - за тебя вечно кто-то будет все решать, и придется нести ответственность за чужие решения. Но с другой стороны эти мучения можно компенсировать тем, что виноват в этом не ты, а кто-то другой, кому ты поручил все решать вместо себя. И главное, что этот некто, кому ты поручил думать вместо себя, может и не только неприятности натворить, может же он и к чему-то хорошему привести, и тогда можно получить что-то хорошее даром, на халяву, а ради халявы быдло готово на любые жертвы, как бы это ни было парадоксально.

Меня жутко раздражает именно желание людей верить в какое-то чудо, то есть в халяву. И их же постоянно наказывают за это всякие сильные лидеры, проповедники и пророки, шарлатаны, гадалки, мошенники и аферисты, но им этих наказаний всегда мало, они идут на муки ради своей великой мечты получить что-то бесплатно, без усилий, ничего не делая, они ради этого готовы пожертвовать всем. Только одни играют в карты или дергают ручку автоматов в игорных домах, чтобы получить все даром, а другие исполняют какие-то религиозные ритуалы, третьи вступают в партии, четвертые заключают браки по расчету. Даже карманники, которые годами оттачивают свое мастерство каждый день верят, что, вытащив у кого-то кошелек с мелочью, они получили его даром, забыв о тех усилиях, которые они приложили, чтобы научиться вытаскивать этот кошелек незаметно.

В этом желании получить все на халяву, насколько я успел заметить на множестве примеров из жизни, есть некое желание самоутвердиться, поиметь весь мир и его создателя, если они допускают существование такового. Один болезненно откровенный человек сказал мне, что собирается найти влиятельную группу людей, примкнуть к ней, а потом возглавить её и всех нагнуть, всем отомстить. Да, сначала быдло стремиться к чему- то примкнуть, а потом это возглавить, и далее уже всех нагнуть, став самым, самым, самым. И ведь у некоторых это почти получается! И из-за этого в обществе то и дело вместо прогресса начинается регресс. Возглавившее общество быдло не способно ничего создать, потому что думать и потом что-то созидать для него противно и унизительно. С одной стороны быдло хочет пользоваться плодами научной и творческой деятельности и созидательного труда, но с другой оно ненавидит тех, кто этим занимается и угнетает их. И это относится как в быдлу лидерам, так и к быдлу массе.

Любая общественная организация берет свое начало с того, что некая творческая личность, делает какое-то открытие в какой-то области, и его тут же облепляют желающие примкнуть, а потом и возглавить, ничего при этом не делая. Иногда основатель этой организации и вовсе не имеет к ней отношения и не знает о её существовании, просто ушлый его "последователь", собирает вокруг себя желающих примкнуть к чему-то, обещая им много чего совершенно бесплатно, за их следование за собой, потом начинает стричь с них взносы, на эти взносы подкармливать особо ревнивых служителей великому делу. В этой стае начинается конкуренция, и желающие к чему-то примкнуть и въехать на этом в рай без усилий уже обливаются потом от натуги и кровью от борьбы с конкурентами и внешними врагами. Но они верят в то, что ещё немного, ещё одно усилие, и они попадут в рай на халяву, ну почти без усилий. Однако они всю жизнь так и бегают в этих колесах, как домашние грызуны, генерируя энергию для организации, для лидера.

Быдло, то есть желающие примкнуть и возглавить, не против того, чтобы попахать, они этим гордятся, хотя и воспринимают это, как наказание. Они даже не говорят работать, они говорят "пахать, как лошадь", именно как лошадь, а не как её хозяин крестьянин. Они готовы не неосознанный труд в крайнем случае, уверяя себя в том, что это на надолго, это для создания репутации, а потом удастся пристроиться на более удобное место, а потом уже все возглавить, и никогда больше до такого не опускаться. Эти люди часто с ненавистью смотрят на артистов, художников, ученых, изобретателей, и говорят, что они бездельники, дармоеды, что артистом может быть каждый, а вот сидеть на конвейере и крутить годами одну и ту же гаечку, как они может не каждый, и общество несправедливо мало платит им за эту гаечку или за уборку туалетов, а всяким изобретателям, ученым и организаторам, платит несправедливо много за их "дурь" и лишнюю суету. И они игнорируют тот факт, что без тех же артистов они с ума сходят от скуки, что их неосознанный труд стоит гроши, потому что таких, как они слишком много, а тех, кто делает что-то осознанно найти трудно.

И тонкость этого вопроса о неосознанных плебеях и рабах и осознанных патрициях в том, что один и тот же человек может быть и тем и другим в разных аспектах своей жизни. На работе человек может заниматься разработкой космической техники, каждый день делать открытия, но дома он может неправильно стирать носки, приводя их в негодность, годами и не обращать на это внимания. Бывает так, что человек ведет себя до определенного возраста осознанно, но с годами, постепенно превращается в тупое и подлого быдло. Хоть и редко, но случается так, что быдловатый человек, погрязший во всяких свинских радостях вдруг пресыщается ими отвергает их, и начинает делать хоть что-то осмысленное. Каждый человек каждое мгновение своей жизни стоит перед дилеммой - повести ему себя, как быдло, тупо, по старой схеме, или же задуматься над тем, как бы это сделать лучше, качественнее, быстрее, не важно чем он занят, мытьем полов или написанием картины. Причем, неосознанные действия приносят только страдания и помимо физической, моральную усталость, а занятый осознанным трудом человек об усталости просто забывает, а по завершении этой работы чувствует моральное удовлетворение и подъем. И то же самое с развлечениями. Кто-то тупо пьет и бормочет одно и то же, уставившись в телевизор, а кто-то читает книгу или смотрит сложное кино.

Так что же человека толкает к тупости, к фиксации на привычных вещах? А это страх, который начинает им руководить, а не предупреждать об опасности. У животных страха нет, у них ужас, рефлекс на определенные раздражители. Нет раздражителя, нет и рефлекса, а вот у человека к рефлекторной реакции может привести нечто совсем не связанное с раздражителем. Просто возникает очень длинный ассоциативный ряд при восприятии чего-то, который в итоге приводит к раздражителю рефлекторной реакции. То есть опасности рядом никакой нет, но что-то человеку о ней напомнило, человек начинает о ней думать, вспоминать, заново переживать неприятную ситуацию, его это мучает, он пытается избавиться от всего, что вызывает у него неприятные воспоминания, хотя это ему и вредит. Наконец, у людей есть воображение, которое с одной стороны дает ему возможность совершать сложные действия, планировать, предвидеть опасность, но с другой стороны это же воображение может заставить его бояться того, чего нет или того, что ему не угрожает.

У многих людей со школьными годами связано много неприятных ассоциаций. В школе ставят отрицательные оценки, а за них потом наказывают родители, раньше в школах вообще секли розгами, в школах учителя могут морально унизить за любую оплошность, унизить публично. В школах часто приходится болезненно приспосабливаться к сверстникам, от которых нельзя как-то отгородиться, как бы они ни были неприятны. Таким образом у многих людей с процессом обучения чему-то связаны негативные ассоциации, и потому для многих взрослых людей трудно отправиться на какие-то курсы повышения квалификации, трудно освоить новую профессию, трудно даже встать к другому станку на заводе, где прошла вся их жизнь. Им страшно осваивать что-то новое, им хочется иметь дело с чем-то знакомым, с чем они уже не могут ошибиться.

Но главный страх осознанной работы связан у людей со стереотипом в отношении неудач. Принято считать, что если человек попробовал решить задачу нестандартным методом и у него получилось хуже, то это очень плохо. Потому нечего "изобретать велосипед", лучше просто тупо делать все по проверенной веками схеме, и не будет никакого стресса. А то, что любая неудача - это приобретение ценного опыта полностью игнорируется большинством. Они не хотят ничего слышать о том, что все эти отработанные схемы, которыми они любят пользоваться, основаны на горьком опыте и ошибках, что часто разрабатывали эти схемы люди, попавшие в безвыходную ситуацию, когда они не могли справится с задачами по стандартным схемам, потому им пришлось пробовать, новые методы, совершая ошибки, и на их основе совершать другие эксперименты. Почему-то неудачные эксперименты большинство стремиться забыть, и больше вообще никаких опытов не ставить, вместо того, чтобы использовать негативный опыт в новых экспериментах. Почему-то в обществе царит стереотип о том, что если не получилось с первой попытки, то нечего этим заниматься впредь, значит это не мое, и нечего мне к этом у и близко подходить. В то же время, если ошибся кто-то рядом, многие начинают злорадствовать, пытаясь самоутвердиться за его счет, хотя сами в прошлом совершали такие же ошибки и так же страдали от злорадства других.

И что вы думаете? Опять я вчера не мог вовремя заснуть, сегодня не мог вовремя встать, занимался всякой ерундой до десяти утра. Отвечал одному человеку в одной социальной сети, который "виртуозно" уходил от ответов на мои вопросы. В итоге он заявил, что ответить может, но я слишком слаб умом, чтобы понять эти ответы, потому отвечать он не будет. Всегда ценил людей за живой ум, но не могу назвать это умом. Написал ещё парочку коротких постов в Х, но они, остались без внимания, слишком уж затейливо для той публики, и там не любят читать о вечном, там нужно что-то актуальное. Философские афоризмы там никому не интересны.

До обеда остался час, и я, как всегда, не очень хочу браться за перевод только на час, но задетый "умником", испытываю желание потрепаться о религии. Очень многие мне в последнее время говорят о том, что без религии жить нельзя, потому что религия - это прежде всего мораль, а без морали в обществе настанет хаос и кровопролитие. Однако, смотрим в мировую историю и видим, что там, где религия управляет обществом, начинается мракобесие и средневековье. Почему? Потому что религия сама по себе аморальна. Все религии - это секты, то есть руководство секты выстраивает тоталитарную модель управления и заставляет все общество биться за узкие интересы верхушки этой секты. В основе религиозного управления обществом лежит обман, а чтобы обманывать было удобнее, необходимо, чтобы обманываемые массы были невежественны, не образованны, тогда они съедят любую ахинею, что им несут проповедники. Всех несогласных с собой основатели сект объявляют нечистой силой, которую надо уничтожить. В то же время каждая секта стремиться стать религией, то есть максимально увеличить масштаб своего мошенничества, и это приводит к религиозным войнам.

И каково рядовым членам общества жить если этим обществом управляет религия? Можно попасть на костер инквизиции ни за что, потому что даже при полном контроле над людьми религиозные лидеры должны напоминать людям, что кругом враги и всегда надо быть начеку, то есть подчиняться лидерам. Чтобы люди не забыли о том, что кругом враги, их регулярно надо ловить и казнить публично. Даже если их и нет, то их обязательно надо придумать. Далее каждый шаг члена религиозного общества контролируется, все друг за другом следят, друг на друга доносят. А правила религиозные лидеры устанавливают такие, что их не нарушить невозможно, так что все эти правила нарушают и все боятся наказания за эти нарушения.
Получается так, что виноваты все, кроме лидеров, но некоторых эти лидеры милуют, а некоторых сурово наказывают. И потому рядовые постоянно испытывают благодарность и любовь к лидерам за то, что их пока не тащат на костер за их грехи. Образования рядовые в таком обществе не получают или получают такое, которое делает их ещё более глупыми и суеверными, боящимися своих лидеров. Наука в таких обществах отрицается, как и блага цивилизации объявляются греховными. Потому живет народ в таком обществе в спартанских условиях.

Религия - это не нечто древнее. Новые религии появляются и сейчас. Они появляются благодаря стадному инстинкту многих людей, который в светском обществе им часто не удается реализовать. Да, многим совершенно не нужно образование, не нужны даже удобства, они согласны терпеть нужду, главное, чтобы быть частью чего-то побольше, чем своя семья, чтобы не быть в одиночестве. А с другой стороны есть много достаточно образованных лидеров, которые по каким-то причинам не реализовались в светском обществе, и им не лень рассказывать необразованным суеверным ведомым людям, как им следует жить. Религию можно сделать из чего угодно. Можно объявить странного закаленного деда, который бегает голым по морозу святым, и стать посредником между этим "святым" и желающими во что-то верить и слушать небылицы. Можно смотаться в Тибет или сказать, что там был и якобы нашел там какие-то древние скрижали и расшифровал великие истины с них.

Очень популярно постепенно преобразовывать в религию политическую партию. Написать горы псевдоэкономических и псевдонаучных трудов, в которых никто не может ничего понять, объявить идиотами всех тех, кто в них ничего не понимает, как в сказке по голого короля. И начать постепенно канонизировать лидеров этой политической партии, создавать народных мучеников, которые пожертвовали собой за счастье народа, и если кто-то из народа их не оплакивает, ими не восхищается, то он просто еретик, и следует побить его камнями за аморальность. И чтобы никто не сомневался в том, что усопший основатель этой партии или этого учения был святым из его тела лучше сделать мумию и поместить её в некий храм, повсюду вешать его портреты, ставить его статуи, и постоянно биться над тем, чтобы эта религия завоевала мировую монополию на установление моральных правил и вообще всех возможных законов.

Слабая сторона таких религиозных государств в том, что наука там не развивается в силу необразованности большей части населения и отсутствию конкуренции в научной среде в силу её малочисленности. Как известно, общественные изменения провоцируются изменениями в экономике, а те изменениями  технологиях, которые зависят от научных открытий. Были попытки в некоторых таких обществах-сектах образовывать население сугубо технически, но это не сработало. Если человек думает, как решить техническую проблему, то он не может не задуматься над более удобным устройством того общества, в котором он живет. И эти мысли часто приводят к разложению тоталитарной секты изнутри, что приводит или к её постепенному реформированию или к обрушению. С другой стороны полный запрет благ цивилизации и науки приводит к деградации общества, оттоку из него населения, насильственным бунтам.

Из всего этого следует вывод о том, что религия не способна нормально управлять обществом и приводит его к деградации. Религия, как правило, опирается на некие писания, которые в свою пользу трактуют проповедники, что делает законы этого общества размытыми, фактически приводят к произволу правящей верхушки. В светском обществе опираются на вполне четкие законы, которые постоянно корректируются и дополняются избираемой и законодательной властью. Но даже и в таком обществе есть политическая пассивность большинства избирателей и непомерная активность состоятельного класса общества, которая влияет на выборную законодательную власть так, что она в законотворческом процессе учитывает только их интересы. В то же время выборная исполнительная власть может трактовать законы в пользу активного меньшинства. Но в то же время в светском обществе есть механизм влияния пассивного большинства на власть, если их интересы уж сильно ущемили, у них есть законные способы опротестовать какие-то законы или решения исполнительной власти, есть механизмы выражения недоверия правительству и его переизбрания, есть свободная пресса, которая этому способствует, которой в религиозном обществе нет, там все потоки информации контролируются властью.

Как-то дурно на меня всё-таки влияет эта зима, этот мороз, это серое небо и облепивший все снег. Вроде проснулся сегодня во время, достаточно быстро заставил себя встать, позавтракал без телефона. И казалось бы, садись и работай, но я вместо этого решил зачем-то прилечь на пять минут, и в итоге проспал до десяти, а теперь сижу с болящей головой, и нет у меня никакого настроения работать. Зато есть желание написать письма тем женщинам, которые мне когда-то нравились, хотя я и уверен в том, что письмам этим раж никто не будет, да и писать я не знаю куда в большинстве случаев. Потребность в том, чтобы испытывать к кому-то какие-то чувства есть, но вот места для кого-то в моей жизни нет, да и тем женщинам я безразличен. Когда-то я надеялся на то, что к сорока годам мне это уже будет не так уж и нужно, но я себя в этом плане разочаровал. Потребность совершенно не изменилась с шестнадцати лет. Только эта потребность стала ещё более осознанной.

Вчера смотрел фильм основанный на реальной истории. Надзирательница в американской тюрьме, вдруг влюбилась в безнадежного заключенного. Всё у неё в жизни было нормально, но вот партнера никакого не было, хотя мама ей и регулярно приводила женихов, но это её только раздражало. Сначала казалось, что заключенный пожизненно намеренно с ней заигрывает, чтобы она помогла ему сбежать. Но, как выяснилось потом, он тоже испытывал к ней чувства, потому что она была единственной, кто к нему нормально относился. Бегали они не очень долго, недели две, с ним порой случались его обычные припадки гнева, но она могла его успокоить. Он признался ей, что всегда был плохим, но она сказала, что в этом нет его вины. В итоге их поймали, она покончила с собой, а он сел пожизненно, к чему его приговорили ещё до побега.

Когда в жизни где-то образуется пустота, и заполнить её чем-то нет возможности она потом заполняется неожиданно сама, и чем попало. Как-то слишком у меня сейчас все хорошо, но в плане чувств огромная черная дыра, которая может втянуть в себя случайного человека, после чего могут последовать неприятности. У меня в жизни так было много раз, и мне очень не хотелось бы, чтобы это повторилось. Да, иногда никаких отношений с плохими тетками не возникало, но мысли о них меня мучили долго, и что самое ужасное, эти мучения мне в какой-то мере были приятны. И я часто знал, что десяти минут разговора с этой женщиной мне хватит, чтобы в ней разочароваться и с радостью её забыть, испытывая облегчение. Но я ловлю себя на том, что разочаровываться мне как-то не очень хочется слишком быстро.

Я много неприятностей пережил, прежде чем понял, что мне хорошо одному, что общение с людьми всегда было для меня серьезным испытанием, причиной напряженности. Мне не нравится есть то, что приготовил не я, не нравится, когда вещи оказываются не там, где я их оставил, не нравится, когда нужно подстраивать свой распорядок под чьи-то нужды и я далеко не всегда готов к общению. Да, мне часто нужно побыть одному. Наконец, у меня как-то с возрастом остается все меньше снисхождения к людям. Иногда бывает, что просто молча послушаю, что женщина говорит, и мне становится совсем плохо, просто физически тошнить начинает. И потом как это вспомню, даже годы спустя, испытываю дискомфорт.

Часто смотришь на женщину со стороны, ничего о ней, не зная, начинаешь как-то неосознанно приписывать ей то, что ей совершенно не свойственно. И выдуманный образ приклеенный к чьей-то внешности начинает вызывать бурные чувства, в силу своей идеальности. Но тут кто-то сообщает какие-то сведения об этой женщине, и становится плохо, кажется, что не я сам, а эта женщина меня обманула. Несколько раз я побывал в такой ситуации с противоположной стороны, когда женщины, глядя на меня со стороны, приписали мне то, что мне не свойственно, и жутко злились на меня из-за того, что я оказался совсем не таким, какими они меня себе представляли. Внешность, конечно, много значит в начале отношений, но к ней можно быстро привыкают, а вот к внутреннему содержанию привыкнуть невозможно, его можно или принять с самого начала, или не принять никогда.

Помню, когда знакомились по газетным объявлениям и общение начиналось с переписки, один коллега мне сказал, что общение по переписке - это всё равно что покупка кота в мешке. Я ему сказал, что наоборот, знакомство в клубе - это покупка кота в мешке. Смотришь на девушку, вроде симпатичная, милая, хорошо двигается, прилично одета, пьешь с ней, занимаешься сексом, а потом она начинает говорить, и приходишь в ужас от того, что она сказала. На это мне молодой коллега сказал, что нечего с ними болтать, после секса нужно бежать от них без оглядки и предохраняться - то есть давать им не свой адрес и номер телефона. Я сказал, что я не смогу удержаться, заговорю, разочаруюсь, и будет у меня ещё одна психологическая травма, потому лучше сначала пообщаться по переписке.

Иногда переписки обрывались в самом начале, когда девицы начинали писать о том, как они каждую неделю ходят в храм божий, или что им нужен мужчина не ниже метра семидесяти. Хоть я и метр восемьдесят, но поиск человека по таким параметрам меня всегда как-то смущал. Вопросы о размере зарплаты и требования каких-то документов, подтверждающих её размер тоже как-то сразу разочаровывали. Задаваемые при знакомстве вопросы прекрасно характеризуют человека, и именно по вопросам становится ясно нравится человек или нет. Я помню, как одна девица меня просто сразила наповал, рассказав о своих мечтах. Ей непременно нужен был дом с подогреваемым бассейном, автомобиль определенной марки и модели, и собака определенной породы. Внешне эта девица мне понравилась, но после того, как я узнал, что ей нужно от будущего мужа в первую очередь, я к ней сразу охладел.

Один человек говорил мне, что с проститутками нет никаких проблем в общении. И у меня была возможность убедиться в том, что это совсем не так. Можно, конечно, попросить их не говорить ничего, но тогда возникает такое чувство, что чего-то не хватает, и неизбежно завязывается разговор, и этот разговор тоже может стать совсем неприятным, когда они начнут рассказывать о своих мужьях, которых они содержат или о своей мечте открыть кафе или парикмахерскую, не потому что они в этом деле что-то смыслят, а потому что по их понятиям это круто. Так что за деньги невозможно купить самому себе симпатию к кому-то. А без неё не будет удовольствия.

Вот эти неприятные моменты делают поиск партнера очень неприятным занятием, просто пыткой. А если ещё прибавить то, что часто сам женщинам не нравишься, что тоже неприятно, так что заниматься этим совсем не хочется. Появляется желание как-то поскорее прекратить эту пытку, и начинаешь преподносить себя только с хорошей стороны, пытаться выглядеть лучше, чем ты есть, и это только портит дело, человек ведущий себя неестественно, вызывает не симпатию, а настороженность, да и ясно, что обман рано или поздно вскроется и это может закончится скандалом. В то же время начинаешь себя уговаривать, остановиться на ком-то, кто в общем-то ничего. Уверяешь себя в том, что можно будет человека подшлифовать, сгладить острые углы, привыкнуть к странностям. И начинаются неприятные отношения, во время которых только и думаешь, как бы их наиболее безболезненно и спокойно завершить поскорее.

Всё было бы намного проще, если бы мужчинам и женщинам был нужен друг от друга только секс, но сексом очень многие пары занимаются не очень большую долю времени, проводимого вместе. Да, можно, как-то разделить жилище пополам, и заниматься каждый своим делом, но это годиться для ведения домашнего хозяйства, а вот для чувств нужно общение, а без чувств нет смысла жить вместе. Чувств не может возникнуть сугубо от занятий сексом или молчаливого созерцания идеальной внешности друг друга. А вот общение полностью зависит от опыта того, с кем общаешься. Даже не от его объема знаний, а от способности оперативно получать и грамотно применять новые знания в зависимости от ситуации. Это то, что многие называют живым умом. Железобетонная убежденность в чем-то вряд ли у кого-то может вызвать симпатию. Не вызывает восторга и человек, которому не интересно что-то новое, как и человек, которого интересует все подряд, но совсем ненадолго. Не думаю, что у кого-то вызовет восхищение человек, у которого все будущее расписано, и этот план он не собирается менять.

Осознание того, что тебе нравится, а что нет, очень важно в поиске партнера. Ко мне это осознание пришло слишком поздно, к сожалению. Я пытаюсь эти истины объяснить своему сыну, чтобы он чему-то научился на моих ошибках, но он решил, что ему общение с женщинами вообще не нужно, потому что боится нарваться на такую, как его мама.

Не знаю, от прогулки ли мне стало легче или из-за того, что фисташки за половину цены купил по акции, то ли болезнь просто побеждена организмом. А тучи тем временем сгущаются над моей головой. Позвонил в суд, и там сказали, что решение суда будет первого декабря. По идее мой отец нарушил паспортный режим, давно просрочил вид на жительство, так что первого декабря он уже должен будет покинуть Латвию. Не думаю, что за месяц он успел сделать новый паспорт или даже записаться на экзамен латышского языка. В общем надежда на то, что ему нам ничего не придется ему платить или платить очень мало не велика, а вот на то, что ему придется уехать к родственникам на родину, которым он нужен имеет много оснований. Ещё непонятно, кому и сколько присудят ему платить.  Вообще никто не застрахован от того, что родитель, который всю жизнь только гадил своим детям и внукам, потом потребует от них, чтобы они его содержали. И ведь, если бы он не стал нам ножом грозить, то и жил бы дальше за наш счет, воровал бы у нас продукты, ни за что не платил, пьянствовал.

Сеть Х опять подкинула мне тему для размышлений. Меня давно мучил вопрос о том, зачем евреям нужен Израиль. Ну да, хотелось быть такими, как все, иметь свое государство, у всех оно есть, а у нас нет, как это так. Но надеяться на то, что родственный народ арабы примут с распростертыми объятиями было совсем наивно. С самого начала было ясно, что воевать придется всё время, постоянно, постоянно евреи там будут гибнуть, и конец этой вечной войны в принципе невозможен.
Арабы вокруг всегда будут нищими, потому что их религия жутко усложняет процесс кредитования, а без кредитования экономика развиваться не будет. С другой стороны диктаторам выгодно, когда народ нищий, и выгодно, когда есть внешний враг, на которого можно все свалить. Перемен в арабском мире не предвидится вообще. И даже те арабские страны, в которых есть нефть, вложили капиталы не очень разумно, а роль нефти с каждым днем уменьшается. До цивилизации с опозданием дошло, что характерной чертой нефтяной эпохи являются диктатуры, которые образуются в странах, где экономика в первую очередь добывающая. То есть никаких перемен в арабских странах вокруг Израиля никто и представить себе не может. И попытки уничтожить Израиль с их стороны будут продолжаться вечно. И победить в этой войне практически невозможно, можно лишь принудить противников к временному перемирию.

Никто из моих еврейских знакомых даже и не думал всерьез о том, чтобы переехать в Израиль. Да, есть люди, которые решили пожертвовать своей жизнью ради государства Израиль, но жертвовать жизнями своих потомков, вдохновляя их на подвиги путь даже только личным примером - это как-то не совсем милосердно что ли. Ну, конечно, милосердие можно и откинуть, и задаться вопросом, ради чего гибнуть самому и обрекать на это потомков. В принципе очень многие евреи, которых я знаю, в том числе и мои родственники, просто скрывали свою национальность, чтобы лишний раз не получить по мозгам, фактически ни за что. Но еврейские активисты из Х мне ответили, достаточно неприязненно, что если бы все евреи скрывали свою национальность, то народ бы просто ассимилировал, то есть исчез, а это было бы самой великой трагедией в мире.

И тут, конечно, мысли у меня поскакали в жуткие дебри о том, что значит в наши дни национальность, и зачем она вообще нужна, для чего. Я многим задавал подобный вопрос, людям самых разных национальностей. В первую очередь люди, мне говорили, что вот хотят они, чтобы их потомки говорили на языке их предков, чтобы этот язык не исчез. Тут, конечно, возникает вопрос о том, для чего им сохранение языка предков нужно. Швейцарцы, просто отказались от своего языка добровольно, говорили на языках соседей, а в последнее время начали усердно учить английский, потому что он дает много возможностей. И при этом швейцарцы без языка предков как-то не исчезли, как нация. Наконец, для евреев ашкенази языком предков был идиш, который сейчас практически исчез и никому не нужен, да и у сефардов тоже свой язык. Наконец, что мешает евреям в тех же США учить иврит вместе с идишем, ходить в синагогу и так далее? Но нет, мне говорят, что это ненадежно, в любой стране к власти могут прийти антисемиты и устроить холокост, потому евреям нужно свое государство со своей армией. Но в других странах холокоста нет, а в Израиле евреи гибнут регулярно. Но мне говорят, что за своих павших они могут отомстить. Так себе утешение, конечно. Ну и боязнь ассимиляции часто кончается запретом на смешанные браки или агитацией среди молодежи заключать только браки с людьми своей национальности. А разговоры о чистоте крови вели, все помнят кто.

Но всё же вернусь к своему главному вопросу о том, для чего современному человеку нужна национальность и религия. Ну, религия понятно, для успокоения, утешения, обряды как-то успокаивают, и нужно человеку какая-то сказка про загробную жизнь, чтобы не умереть от страха предстоящей смерти. Но ведь евреев столько атеистов или тех, кто не особо рьяно исповедует иудаизм. В то же время есть и не евреи, которые исповедуют иудаизм, их, конечно, мало, но это вполне возможно, любой может стать иудеем, даже если его предки были арабами и мусульманами. А у других народов религия совсем не привязана к национальности.
И тут мне могут только растерянно ответить, что будет ужасно, если исчезнут народные танцы, народная литература, песни, музыка, разные традиции. И я хочу спросить, стоит ли ради этнических танцев биться насмерть веками? Такая уж это необходимая для жизни вещь? Какой процент какого народа увлекается этническими танцами сегодня? Вообще ни один мой знакомый еврей не иврита не знает, ни танцы эти не танцует, ни музыку не слышал, и вообще все это им не интересно. И если бы они просто не говорили мне о своей национальности, я бы о ней и не узнал. И ничем они не отличаются от тех у кого предки были других национальностей.

Наконец о холокосте! Всем понятно, что и холокост, и погромы в Российской Империи случились бы, даже если бы не было евреев. Просто национал-социалистам нужен был внутренний враг, против которого общество бы сплотилось вокруг них. И надо сказать, что уничтожали нацисты и поляков, на которых германцы были злы из-за постоянного притока польских гастарбайтеров в Германию. Они тоже были чужими, отнимали рабочие места у немцев. Врагами так же были объявлены и все психически больные, вне зависимости от их национальности. Внутренними врагами стали и гомосексуалисты, и штурмовики Рёма, которого расстреляли. Был в Турции и геноцид армян, был геноцид тутси в Руанде. Тех же немцев ранее дискриминировали в скандинавских странах. А все почему? Когда в более или менее национально монолитной есть большая диаспора инородцев, которые сильно отличаются, на них всегда будут пытаться валить всё что угодно и пытаться на них сорвать злость. В этом плане евреи совсем не особенные. И даже если они не хотят интегрироваться в общество другой страны, а оставаться особенными, и при этом получить гарантию терпимого отношения, то надо просто ехать в многонациональные страны, вроде США. Но там, сейчас границы разных общин рушатся, конечно, трудно сохранить чистоту крови...

Не знаю, кому легче во время болезни каким-то вирусом, когда высокая температура и болит голова и горло, просто лежать. Два дня я пробовал соблюдать постельный режим, но сегодня утром это стало для меня совсем невыносимо. Сидеть в кресле и печатать, конечно, тяжело, но не так мучительно, как лежать целый день и смотреть фильмы один за другим, то и дело пытаясь заснуть.

А на улице чертова зима, без которой мне в Англии было как-то не по себе. На улицу выходить как-то не хочется, даже в удобной для любой погоды одежде, но я ощущаю потребность в прогулке, не смотря на плохое самочувствие. Началась какая-то моральная тошнота от чтения Х, как теперь называется Твиттер. Илон Маск просто гений, очень удобный для пользователей ребрендинг. Раньше надо было долго набирать слово Твиттер, а теперь одного нажатия клавиши достаточно, чтобы обозначить худшую социальную сеть.

Вчера завязалась у меня там достаточно неприятная дискуссия с переехавшим совком. Не знаю, может не только советские люди с таким обилием пены у рта доказывают всем и каждому, что страна, в которую они переехали является раем на земле. Впрочем это и не важно. Важно то, что я не сразу понял, что в этом человеке у меня вызывает тошноту. И пришлось напечатать много коротких смсок пока до меня дошло, что меня раздражает. Причем меня раздражает так же и пена в уголках рта у тех, кто гордиться тем, что остался на родине, не смотря на все трудности и этим гордиться. В общем причиной моей тошноты является потребность людей чем-то гордиться. Чем угодно - происхождением, профессией, работой, браком, холостой жизнью.

Однако, не гордостью одной сыты люди. Сначала они гордятся тем, что они где-то живут, а потом начинают ещё и стыдить окружающих в том, что они им не завидуют. Да как вы смеете не восхищаться страной, в которую я переехал! И тут, конечно, сразу на ум приходят подростки, фанаты какой-то музыки, которые так же всем доказывают, что какой-то условный Алишер Моргенштерн - это классика, это гений, а кто с этим не согласен, ни черта не понимает в музыке и потому на костер его. Да я и сам одно время не хотел общаться с теми, кто не разделял моих пристрастий в каком бы то ни было направлении.

Вообще желание навязать кому-то свой вкус происходит от неуверенности в правильности своего выбора, из-за сомнений. Но не только! Многим людям, болезненно переживающим свое унижение, хочется унизить окружающих, вызывая у них зависть.  А чтобы вызвать зависть, нужно для начала навязать всем свои вкусы. К примеру собрали вы коллекцию марок, а вашему другу это безразлично, он не понимает ценности этой коллекции, марки для него просто бумажки и они ему не нужны. И тут надо как-то объяснить ему ценность марок, навязать ему свою одержимость, чтобы он почувствовал ваше величие, которое зиждется на обладании коллекции редких экземпляров. И если этот сосед не принимает ваших ценностей, то появляется желание сделать ему больно каким-то способом. И так начинается и ксенофобия, и религиозные войны, и драки футбольных болельщиков, ссоры фанатов разных рок-групп, и непримиримая вражда поклонников Стива Джобса и тех, кто в знак протеста сидит на андроидах.

Не знаю, почему у меня в этот раз ушло столько времени, чтобы понять причину тошноты по отношению к анониму. Я чувствовал дискомфорт от общения с анонимом, пишущим глупости вкратце и не мог понять, что же мне так плохо. И из-за этого непонимания я продолжал дискуссию, мучая сам себя. И только, страдая от бессонницы после дня в кровати, я начал понимать, в чем дело. А до этого я пытался обосновать то, что я не восхищаюсь страной проживания этого человека. И изрядно поломал голову, кока додумался до того, что неприязнь у меня вызывает не конкретная страна, а желание людей доказать мне, что она самая лучшая и их ярость, которую вызывает мое несогласие с ними.

Я сначала пришел к выводу о том, что мне сейчас совершенно безразлично, где именно жить. Внешний мир стал мало меня волновать, он теперь исследован, и доступен в видео и аудио форматах в интернете. Большинство современных людей трудно чем-то удивить, слово "экзотика" неумолимо уходит из лексиконов. Путешествовать становится достаточно скучно, как и переезд в другую страну для работы или постоянного проживания стал банальностью. Да и во многих сферах стала возможной удаленная работа, так что место проживания перестало иметь какое-то значение. Некоторые труженики интернета каждую неделю меняют страну, не прерывая своей работы. Но вот люди старой формации, советской закалки это воспринять не способны. Я помню, как некоторые мне писали, что я изменил родине, когда узнавали, что я переехал в другую страну. Для них даже турпоездка в "заграницу" очень много что значит до сих пор.

Когда я покидал Латвию много лет назад, я надеялся на то, что в других странах мне будет не так плохо. И чтобы понять, почему мне было плохо в Латвии мне пришлось пожить в нескольких других странах. И я понял, что страна в том, что мне было плохо не при чем, а люди везде более или менее одинаковые, где-то они поголодней, позлее, где-то сытые и потому благодушные, но везде они люди и везде мне с ними плохо, потому что я ждал от них того, что им совсем не свойственно, начитавшись очень плохих книжек. И стоит избавиться от этих ожиданий, чтобы прекратить свои страдания, а не носиться по разным странам в поисках идеальных людей.

И тут многие, конечно, заведут песню об уровнях жизни, о размере достатка, о свободе слова и личности, социальной защите. Свобода не делает человека счастливым, только её отсутствие может сделать некоторых людей несчастными. Свобода, как воздух, пока она есть, её не замечаешь, и больно, когда её нет. В отношении социальной защиты можно сказать, что пристроиться можно везде, и к любым тяготам можно привыкнуть и перестать их замечать. Да, жить с удобствами во дворе мне сначала было тяжело, но потом я к ним привык, как и к физически тяжелой работе я тоже через месяц где-то привыкал, и она уже казалась не такой уж и тяжелой. То же самое и в отношении достатка, когда я зарабатывал много, я переставал считать деньги, сорил ими, а потом, когда я работал на низкооплачиваемых работах, мне было поначалу трудно считать мелочь, планировать свои траты, в чем-то отказывать себе, покупать что-то похуже и подешевле, но потом я как-то приспосабливался, привыкал, и было уже совсем не больно. А желание и невозможность что-то купить мучают людей при любом уровне доходов.

И главное то, что, как это ни странно, но большая часть человечества готова довольствоваться малым. Все, конечно, кричат, что хотят миллион, миллиард, но стоит их спросить о том, что они готовы сделать ради того, чтобы заполучить вожделенную сумму, как они начинают нести полнейший бред, вроде того, что я бы голый пробежал по центру города или женился бы на старухе, но никто не собирается ради этого долго и упорно работать головой, они предлагают свое унижение, мучение, риск жизнью, в общем то, что никому даром не нужно. Ну и даже если таким мечтателям стать миллионерами предлагают сделать что-то конкретное ради этой суммы, в основном они дают заднюю, предпочитая довольствоваться скучной работой и нищенской зарплатой, да поросячьими радостями вроде поесть, поспать, напиться, перепихнуться кое-как.

А вот к чему привыкнуть и притерпеться нельзя, так это к обществу. Есть поговорка о том, что стерпится и слюбится, но это совсем не так. Да, ненавидящие друг друга люди могут научиться уживаться друг с другом, начать соблюдать негласные соглашения, но дискомфорт от сосуществования никуда не денется, его будет только больше и больше. И миллион многие хотят именно для того, чтобы не общаться с токсичными людьми, а те, кого эти многие люди готовы терпеть возле себя стали более льстивыми и угодливыми. Но они не знают, что если у них появится условный миллион, то это вызовет зависть у их друзей, а потом и неискренность в отношениях, а затем и разрыв этих отношений. В общем, зависть сделает милых им людей токсичными. Так что не только для Буковски общение с людьми было проверкой на прочность, а одиночество блаженством.

Когда-то я понял, что негативное мнение обо мне других людей, причиняет мне ужасные страдания и пытаться всем понравится - это не выход из этого затруднительного положения. Я долго шел к убеждению в том, что умение положить с большой вышки на чужое мнение может избавить от этих страданий и манипуляций собой со стороны окружающих. Положить на мнение человека от которого не зависишь, достаточно легко, а вот на мнение начальства, от которого зависит твоя зарплата не очень-то и возможно. Да и тот же коллега, если его мнением открыто пренебрегать, может нагадить, как и сосед по подъезду.

И тут появляется мечта о том, чтобы жить где-то в маленьком домике в лесу, подальше от людей, и работать удаленно программистом, а лучше стать гениальным и востребованным художником, а то программирование занятие нудноватое. А ещё лучше выиграть в лотерею вожделенный миллион, положить его в банк и потихоньку его проедать скромно так в одиночестве и не беспокоясь о том, что и кто о тебе думает. И некоторые делают неплохие деньги на желании большинства людей жить в одиночестве, общаясь разве что с питомцем, разговаривая с телевизором. Те, что потупее названивают и предлагают "инвестировать" сбережения, а те, что поумнее пишут книги о том, как стать миллионером или читают лекции о грамотном инвестировании, проводят онлайн курсы программирования. Есть даже те, кто проводят курсы живописи и рисунка, и на этих курсах много тех, кто мечтает научиться рисовать и продавать свои картины за миллионы, сидя дома, ни с кем не общаясь. Но потом, даже некоторым тупицам, вроде меня, становится ясно, что умея рисовать, на картинах деньги не заработать, нужно проводить курсы для таких же мечтателей, а общаться с людьми достаточно неприятно.

И ведь многие люди готовы экономить буквально на все, есть всякую гадость, одеваться в чужие обноски, жить в трущобах, но только бы поменьше ходить на работу и контактировать там с другими людьми. И многих не пугает физическая нагрузка на работе, лишь бы поменьше было контактов с людьми, потому физически тяжелый труд не очень высоко оплачивается. А вот инженеры или архитекторы зарабатывают достаточно много, потому что они не сколько работают над проектами, сколько доказывают их состоятельность, обсуждают их с коллегами. Там нужно именно умение коммуницировать с людьми. Да и те же художники, при жизни получают хорошие деньги за свои работу, только если умеют их преподнести галеристам, покупателям, публике, коллегам. А такие, как Модильяни и Ван Гог были нищими, потому что не умели коммуницировать с людьми, не смотря на свою гениальность при жизни были нищими. Продавец в газетном киоске получает очень мало, потому что он с покупателями практически не общается, но вот менеджеры, которые продают оптом продукцию крупных корпораций, обсуждающие сделку несколько дней зарабатывают миллионы, потому что они общаются много, и умеют это делать, и делают это с серьезными людьми. Хотя и те и другие продавцы. Даже автослесарь, который плохо коммуницирует с клиентами или начальством получает намного меньше того, кто умеет себя преподнести клиенту и начальнику. Иные проститутки зарабатывают за час столько же, сколько швеи зарабатывают за сорок часов и тут тоже дело в количестве и уровне общения. Везде, в любой стране, чтобы больше зарабатывать, нужно много и умеючи общаться и продвижение по карьерной лестнице зависит сугубо от этого навыка. А иначе не было бы так много тупых, некомпетентных руководителей, которые по всем вопросам нанимают себе помощников, а сами только и делают, что грамотно общаются с вышестоящими.

Я осознал свою потребность в одиночестве и независимости достаточно поздно, после долгих мучений. И после этого осознания долго думал, чем бы мне заняться, чтобы зарабатывать деньги, ни с кем не контактируя. Я учился рисунку, игре на гитаре, мечтал о карьере писателя, хотя для того, чтобы писать, нужно очень много вдумчиво общаться с многими людьми, чтобы просто было о чем писать, а потом давать интервью, чтобы рекламировать свои книги, участвовать в телешоу, приходить на встречи с читателями. Это было бы для меня кошмаром. Как и заискивать перед покупателями на выставке своих картин, будучи художником. А играть на гитаре где-то на улице и петь стоя над шапкой с мелочью было бы для меня величайший трагедией в жизни, как я понял.

И мое желание исполнилось неожиданно. Мне вдруг поставили достаточно неприятный диагноз, присвоили инвалидность, что дало мне освобождение от общения с людьми. Да, пенсия у меня не очень большая, особо не разгуляешься, но к тому времени разгул мне уже надоел. Многие свои потребности я ликвидировал, и оказался в блаженном одиночестве. И мне даже безразлично живу я в городе или в домике в лесу. В магазине я пользуюсь кассой самообслуживания, вежливо киваю соседям по дому, могу даже рассказать им, как мои дела, если они спросят, и это меня совершенно не напрягает. С меня довольно только осознания того, что мои границы никто не может нарушить без моего на то желания. Можно сказать, что мечта сбылась самым неожиданным образом. И инвалидом меня сделало именно неприятное общение со сверхтоксичными людьми. Фактически они, желая сделать мне больно, привели меня к блаженному одиночеству.

И в этом одиночестве я могу сколько угодно философствовать, и печатать, и это является наивысшим для меня удовольствием. И это потому, что я могу печатать все, что мне нравится и не беспокоиться о том, поймут меня читатели, оценят ли, заплатят ли что-то издатели. Мне не надо кривить душой, ломать замыслы об коленку, заставлять себя выводить всякие пошлости на потребу толпе. Кто-то скажет, что в моей жизни не хватает острых ощущений, но у меня пока достаточно воспоминаний об острых ощущениях.

Осознание желание остаться в одиночестве пришло тогда, когда выдохся мой протест, который горел во мне с детства. Протест этот был против неосознанных действий окружающих. Я начинал вредничать, когда от меня что-то требовали, но не объясняли, зачем это надо. Особенно это касалось моего отца, который вообще ничего никогда объяснить не мог. Мы с ним как-то возненавидели друг друга с момента моего рождения. Мама напротив объясняла мне много, и не всегда уверенно, так что авторитетов для меня никогда не было. Был авторитарный дед, игравший роль отца, но он был совсем неграмотным, и вечно у него случались различные неудачи, из-за его упорного нежелания чему-то учиться. Он считал очень унизительным с кем-то проконсультироваться даже по какому-то пустяковому вопросу, и до последнего он не хотел признавать свои ошибки.

Я не сделал очень много полезных для себя вещей на зло тем, кто меня высокомерно наставлял, и в то же время сделал то, чего делать не должен был, из того же духа противоречия, чтобы как-то сказать тем, кто пытался учить меня жизни, что они не правы. В этом суть субкультуры панков. Мне очень хотелось продемонстрировать свою свободу от мнения окружающих о себе. Но вдруг до меня дошло, что если у меня есть потребность демонстрировать эту свободу и независимость, то я же в этой свободе и сомневаюсь, то у меня этой свободы и нет. И только после этого осознания я перестал дискутировать с теми, с кем не согласен, перестал им что-то объяснять, в чем-то их убеждать. Я вдруг понял, что мне это не нужно. Понял я и то, сколько сил я напрасно потратил на все эти споры и протесты, насколько дорого мне обошлось понимание этих простых истин.

После того осознания из моей головы ушел и гнев в отношении своего отца, он перестал меня мучить. Мой отец мне стал совершенно безразличен, лишь иногда он вызывал у меня усмешку. Всё, что я от него хотел, это чтобы он исчез из моей жизни. Теперь я понимаю, что всё, что я на зло всем нагадил сам себе выше крыши и всё только из-за того, что мне не было безразлично то, что обо мне думают окружающие, которые мне не нравились. И мне же казалось, что у меня есть силы и время на всю эту чепуху, а оказалось, что нет, оказалось, что я потратил на вредность силы и время, что мне были даны на любимое дело. Хотя мое любимое дело - познавать, а познавать можно лишь совершая ошибки.