cellar88door

VIV. Отражение

На Кам’эр опускалась ночь. Чаща, так близко примыкавшая к поселению, все еще казалась воинственной и устрашающей, как и прошлой ночью. Веявший из глубины лесного массива холод, заставлял вглядываться в темноту леса, и тогда вовсе казалось, что жилистые ветви деревьев пытаются поглотить заветную границу, отделявшую их от живой плоти.

Тем временем, у каждой палатки уже были зажжены огни с восседающими рядом небольшими группками Фукуро, греющимися у костров. С разных сторон непрерывно слышались оживленные голоса, словно с наступлением темноты здесь царила совсем другая жизнь.

Диггори вслушивался в этот вечерний гул и осознавал, что не может зацепиться ни за одно знакомое слово – селение говорило на совершенно ином языке, слышать который до этого ему не доводилось. Оперевшись локтями в согнутые колени, рыцарь окинул взглядом свою боевую одежду – та мирно ждала своего часа, обновленная и начищенная. Вспомнив о матерчатом свертке от Аланы, паладин наугад опустил руку левее от себя и, немного обшарив землю ладонью, наткнулся на кулек. Рука, оказавшаяся внутри мешка, вынула что-то холодное. Опустив глаза на подарок, рыцарь замер. Зеркало. Он поднес дар ближе к лицу, поймав себя на том, что испытывает волнение. Человек, смотревший на него из зеркала, выглядел довольно неплохо. По крайней мере, неплохо для того, кто несколько лет провалялся неизвестно где, не подавая признаков жизни. Брови его были опущены так, что закрывали верхние веки, а на широком лбу прорисовывалась пара морщин, от чего казалось, что паладин был или вечно зол, или в постоянных раздумьях. Тонкие губы, еще не потерявшие цвет молодости, натянуто улыбнулись, открыв белые зубы. Диггори отдалил зеркало и свел брови – отражение ответило ему тем же. Прорепетировав глазами ярость и еще что-то, схожее с воодушевлением, он вытянул губы в трубочку, округлив при этом глазища и пугая самого себя: «У-у-у-у-у! У-у-у-у!» - раздался его нарочито устрашающий голос. Покончив с ужимками, взгляд рыцаря упал на шевелюру, которая, казалось, чернее дёгтя, при этом по обеим сторонам лица красовались четкие пряди седых волос. Сейчас локоны были аккуратно заглажены назад, а длину имели чуть ниже средней. Раскрыв в себе весь потенциал актерского мастерства, он отложил зеркало и взъерошил волосы. После манипуляций с прической, зеркало снова оказалось в его руках.

-У-у-у-у!!! – пропел Триш, показавшись из-за спины Диггори. Опечалившись тем, что рыцарь не испугался, он встал впереди него. – Что это ты тут де-е-е-е-елаешь?

Паладин сунул в руки чудака зеркало, но тот резко спрятал их за спину, от чего подарок Аланы, так и не попавший к некроманту, упал и глухо стукнулся о землю.

-Триш уродлив! Я не буду смотреть. – процедил чудак.

Диггори поднялся с земли, лихо подхватив зеркало.

-Кто тебе сказал, что ты урод?

-Сам знаю. Я не такой, как другие обитатели Суана. Я не нашел еще ни одного существа, похожего на меня! – глаза его потускнели, но тут же снова оживились. – Авайдес говорит, что я гоблин, но я еще ни разу не встречал здесь гоблинов. Я был слишком мал в том возрасте, когда остался один, поэтому не помню образ своего народа. Одна из придворных дам поделилась со мной, что они давно ушли.

-Гоблин? Почему ты сразу не сказал? Ты очень красив для гоблина! – соврал Диггори. Он и не представлял, как выглядят подобные существа в этом мире.

-П… правда? – чудак оттопырил уши.

-Ну, конечно! Улыбнись-ка! – рыцарь поднес зеркало к лицу Триша. – Посмотри, какие у тебя добрые глаза.

-Да-а-а… - чудак жадно цеплялся взглядом за каждую черту своего лица. – Добрые…

-За такого гоблина ни грех замуж выйти. Скоро ты встретишь… эм-м-м… девушку из своего народа, и тогда…

-Гоблины не любят Триша. Они меня били, издевались надо мной. – в голосе чудака стало слышаться рычанье. - А я всего лишь хотел помочь. Я слушал голоса, которые бабочками летали вокруг меня, но не знал, что их нельзя слушать. Мой народ ненавидел меня за это. – закончил гоблин, улыбнувшись своему отражению. – Можно, я заберу его?

-Да, оно твое!

Чудак припрыгнул на месте, визгнув от радости. Развернувшись, он отправился на ночлег.

-Триш! Что за голоса ты слышишь?

-О-о-о-о! Я слышу все вокруг! – уже раздвинувший пологи шатра, некромант отступил назад. – Со мной говорят духи стихий, Авайдес называет их элементалями, но для меня они - бабочки! Я могу просить их о помощи, а заставить молчать - не могу… - чудак задрал нос. – Даже Пустоум не может их слышать!

-Хм… Что же может Пустоум? – заинтересовался рыцарь.

-Он может все, но только для Авайдеса. Авайдес его создал как слугу, помощника. Сделав себе голема, он вложил в него частички души, поэтому Пустоум вышел не таким… не таким…

-Бездумным?

-Ну-у-у… наверное…. Но если Авайдес попросит его спрыгнуть со скалы, он непременно это сделает! Хы-ы-ы! Разбежавшись, прыгнет со скалы! – одушевленно произнес чудак, представляя голема, слабовольно летящего вниз.

Еще немного о чем-то подумав, гоблин шагнул в шатер, оставив собеседователя снаружи.

Воздух этой ночью был морозным. Случайно проснувшись, Триш вгляделся в темноту и сжал в кулак несколько бабочек, прилетевших погреться в его зеленой ладони.

VIII. Гостеприимство Фукуро

Лирос шел впереди собравшейся компании, изредка оглядываясь назад и придерживая одной рукой край платья, из-под которого виднелись черные портки. Волосы его были собраны в тугой хвост, который, то и дело, мотался влево - вправо гипнотизирующим маятником. Наконец, проводив четверку до нужного места, Фукуро заговорил:

-Здесь мы принимаем важных гостей и.. – он бросил взгляд на грязные руки Диггори. – И вас примем.

Провожатый широко улыбнулся, но, проанализировав последнюю фразу и поняв, что мог обидеть кого-то из стоявших перед ним визитеров, поспешил зайти в шатер. «Еще один чистоплюй!» - подумал Диггори и вспомнил первое знакомство с Фукуро. Наведавшись внутрь гостевой «комнаты», рыцарь замер, в ошеломлении округлив глаза. Убранство, открывшееся его взору, удивляло и восхищало, не оставляя ни малейшего сомнения в том, что здесь присутствовало волшебство. Шатер, отличающийся от других лачуг лишь по размеру, оказался ловким обманом иллюзиониста – неприметным снаружи и головокружительным изнутри. Стены здесь были ровные и белые, а каменные своды подпирали высокие потолки. На зеркальном полу отражались огни пляшущих свечей, создавая ощущение тепла под ногами. Не смотря на отсутствие окон, свет в помещении был настолько ярким, что слепил глаза. От каждого предмета здесь веяло каким-то торжеством - будь то начищенный золотой подсвечник, или же стулья с мягкой, бархатистой обивкой цвета топленого молока. Рыцарь подался вперед и вместе со встречным воздухом уловил запах абрикосов и зеленого чая, приятно пощекотавший ноздри.

-В конце зала комнаты для ночлега. Там же – трапезная, – голос Лироса мягко прокатился эхом по просторному залу. Он повернулся и вытянул руку в указательном направлении, глядя в упор на Диггори. – А эта лестница ведет в подземные бани!

«Неужели даже Триш на моем фоне выглядит лучше?» - рыцарь поторопился отвернуться, почувствовав, как к лицу начала приливать кровь.

-Это первое место, куда ты должен сходить! – отрадно озвучил Триш, промаячив перед лицом Диггори.

К полудню путники уже были сыты и чисты. Триш дремал, сообщая об этом своим храпом. Авайдес и Пустоум покинули гостевой дом, сославшись на необходимую прогулку Кам’эр. Диггори же сидел у шатра и чистил доспехи, во всяком случае, пытался это делать, пока над его головой не повисла тень.

-Уверен, ты понятия не имеешь, что должен делать.

Узнав скучающий тон в голосе, рыцарь не стал поднимать головы. «Чистоплюй-хиромант!». Фукуро со вздохом опустился рядом с гостем, и тот почувствовал, что на него смотрят совиные глаза. Сдавшись, он оттолкнул от себя нагрудник.

-Отлично! Ну, и как это делается?

-Высуши поддоспешники, залатай рукавицы. Гляди, здесь внутри ржавчина. Неплохо было бы выкрасить его в этих местах, – молодой Фукуро ловко вертел составляющие доспеха в руках, попутно озвучивая план работы, пока не добрался до меча. – Ты им не владеешь?

-Ну-у-у… Я знаю, что это меч. Мне кажется, я когда-то подобным мамонтов валил…

Юноша залился смехом, откинув голову назад. На этот раз пряди его волос не были разбросаны по плечам, а представляли собой ту же прическу, что и у Лироса, помощника старейшины. Одеяние Фукуро состояло из аккуратно сшитого плаща, длина рукава которого не достигала локтевого сгиба, белой рубахи, напоминавшей по качеству льняную и штанов.

-А ведь ты прав! Это меч! – он утер слезу с щеки. – Тяжелый меч! Видишь эту метку? Когда-то его выковали нидринги для рыцарей Ордена Алой Нити. Кстати, судя по всему, ты не единственный обладатель такого сокровища.

-Ты знаешь об этом Ордене?

-Знаю. Но был слишком мал во времена его существования, поэтому не помню ничего из рассказов о нем. А вот Алана… не прошло ни дня, чтоб она не заговорила об Ордене. Это вода памяти. Из-за нее она знает так много, хоть и младше меня. – Фукуро снова потрогал меч. – Обладатель такого меча может повергнуть противника, даже если до этого ни разу не держал подобного орудия в руках. Однако в тесноте махать такой громадиной ты не сможешь. Хм... Хорошо, что мне не придется тебя учить. Я и сам не владею мечом.

-Как же ты охраняешь свой народ, если не умеешь сражаться?

-Я не владею мечом. Коготь – вот мое оружие.

Диггори окинул взглядом руки собеседника.

-Прекрати, ты смешишь меня! Коготь – родственник твоего меча. Но выглядит он совершенно по-другому. Как… как коса! Возможно, когда-нибудь ты увидишь нашу пару в деле.

-Арон! Арон! – Алана бежала в сторону сидящего Диггори, размахивая небольшим мешочком в руках.

-Она твое имя произносит?

-Ох, забыл! Да, я Арон. Алана – моя сестра. Сегодня эта девчонка не дает мне покоя. Старейшина наобещал ей что-то увидеть в Сенто. Кстати, зачем вы идете туда?

Поняв, что собеседник ни о чем не знает, рыцарь замешкался с ответом.

-Арон! Идем! Идем! Я не могу заштопать платье! – припрыгивая, девочка потянула брата, силясь поднять его с земли. – А это тебе! – мешочек из рук Аланы полетел прямиком в Диггори, но тот успел его поймать до попадания кулька в голову.

-Что это? – паладин повертел мешок, ощупывая плоский, круглый, увесистый предмет, но не дождался ответа от уже удалившейся Аланы.

Вспомнив о доспехах и глубоко вздохнув, он отложил куль и вновь принялся за недавно начатое дело.

VII. Лоррондейл

Спустя время путники оказались у стены кустарников, подобных тем, что рассаживают в качестве живой изгороди. Надо сказать, что выглядели они очень опрятно и имели красиво обрезанные квадратные края, а отдельно торчащих ветвей, выбивавшихся из общей идиллии ограждения, и вовсе не наблюдалось.

-Не припомню их… - Диггори попытался раздвинуть колючие ветки.

-Кого-то не учили терпению. - Пустоум опустился на колено и, не глядя вниз, нащупал небольшой камень. - Гляди! – булыжник полетел за зеленую ограду, звонко ударившись о что-то по ту сторону кустов. Ограждение стало приобретать замысловатые черты – ветви сплетались в один сплошной ковер, поглощая не опавшие листья. Вокруг стоял скрип, какой обычно слышен при неосторожных шагах по старым половицам. Продолжался он до тех пор, пока, наконец, перед глазами не возвысились деревянные ворота с красующейся на самом верху совой. Последняя даже не удостоила своим вниманием стоявших внизу некромантов.

-Об этих воротах знают только те, кому разрешено колдовать Нэдзумионом. Нам часто нужны травы, коренья и прочие составляющие для ритуалов, а их в этом лесу – полным полно. Чтобы не докучать старейшине постоянными разрешениями метнуться туда-обратно, белопечатным позволено пользоваться этими вратами. В прошлые сутки ты попал на один из постов Фукуро, их патруль растягивается по всему периметру Черного леса.

Закончив, Авайдес открыл калитку, толкнув ее от себя, и жестом пригласил Диггори пройти.

-Первый! Первый! – чудак ловко шмыгнул за ворота.

Пустоум в растерянности посмотрел на Авайдеса – тот явно был недоволен, но желание сделать так же, как Триш, оказалось сильнее:

-И я! - он пробежал мимо бледнолицего, поскрипывая ногами и втянув голову в плечи, словно опасаясь, что непременно получит подзатыльник.

Сообразив, что красивый жест не удался, Авайдес махнул рукой на Диггори и зашел следом за Пустоумом. Рыцарь остался последним в очереди. Он немного повременил, оглянувшись на темнеющий лес, и затем шагнул вперед.

Калитка захлопнулась, а взору рыцаря открылось поселение Кам’эр. Выглядело оно достаточно убого для народа, чья история упиралась в миллионы лет. Жилища больше напоминали некий палаточный городок, где каждая ночлежка была обтянута серой материей, изношенной и грязной.

-Идем. Нам нужно к старейшине.

Гости зашагали вглубь селения. Казалось, никто из Фукуро не обращает на них внимания, словно чужаки – обычное и привычное здесь дело. Женщины ткали ткань. По всей видимости, именно эта ткань и служила укрывным материалом для их лачуг. Детские голоса, раздававшиеся по левую сторону, заставили Диггори повернуть голову:

-Нэд-зу-мио-о-о-н! Нэд-зу-мио-о-о-н! - в голос напевали мальчишки.

-О, не-е-ет, не-е-ет! Я так больше не буду! – притворно-писклявым голосом оживляла своего персонажа девочка, держа мышиное чучело над котлом. Диггори вдруг вспомнил угощение от Аланы, любезно приготовленное ее руками накануне.

Женщина окликнула девочку по имени и та замолчала, поняв, что на нее смотрит незнакомец. Авайдес ухмыльнулся:

-При других «гостях» этот маленький театр стоил бы ей жизни.

Впереди показалась палатка старейшины. Отличалась она более светлым покровом поверх жилища и, на вид, была на много надежнее иных лачуг. Рядом с покоями дежурили Фукуро. Заметив Авайдеса, один из них шагнул вперед.

-Он совсем плох и …

-А мне какое до этого дело? – осек его некромант и кивнул на Диггори. – Этот со мной.

Фукуро отступил, склонив голову и дав пройти к старейшине.

В жилище оказалось темно. Немного постояв и дав привыкнуть глазам к темноте, бледнолицый двинулся в сторону, и уже через секунду в руках его загорела лампада. Он еле слышно опустил ее на стоящий рядом стол.

-Кто здесь? – голос в полумраке звучал оживленно, словно его обладатель вполне здоровый мужчина.

-Авайдес.

-Как ты мне надоел! Ты еще не сдох? – он закашлялся. – Давай сюда свою нежить.

Некромант кивнул Диггори в сторону ложа старейшины, подавая ему лампаду. Рыцарь подошел. Перед ним лежал совершенно обессиленный старик, невеликий ростом. Его длинные, серебристые волосы беспорядочно разметались по подушке. Кожа старца была изъедена морщинами, а от тела и одежды шел запах мыла, чистый и нежный, словно старость расцветала в нем во всем своем благородстве. Слегка сощурив глаза, он посмотрел на Диггори.

-Оставь нас.

Тот, к кому была обращена речь, вышел из палатки, впустив немного света в полумрак ночлега.

-Дай свою руку. Так. – он прикрыл глаза и лицо его напряглось. Под тонкой кожей век виднелось движение зрачков, а тонкие губы зашевелились в неслышном заклинании. Подняв веки, он выдохнул на ладонь и, убедившись, что все получилось, выпустил тяжелую руку рыцаря. - На своем веку я повидал много нежити. А последние 10 лет и вовсе вся нежиль проходила через мою обитель.

-Алана рассказала мне о судьбе вашего народа… - Диггори поерзал, стыдясь за свое новое происхождение.

-Но воскрешенного я вижу впервые. - не обратив внимания на замешательство гостя, продолжил старейшина. Уловив вопрос в лице рыцаря, старик продолжил. – Да, это не одно и то же. Присядь. Та женщина… ради нее ты согласился на сделку? – в голосе старика начала появляться хрипота. Он протянул руку к кувшину и, немного отпив из него, ухмыльнулся – Знаю, что из-за нее. Но ты даже не представляешь, кто она тебе. Кто? Жена? Невеста? Подруга?

Диггори не понимал внезапной озлобленности старейшины.

-Она ждет меня. Она единственная, кто сейчас там, со мной.

-А если она ждет твоей смерти? Что тогда? Может, ты хочешь так думать, что нужен ей? Ты ведь не знаешь наверняка, не так ли? Человек, привыкший видеть только добро. Ты на столько ослеплен, что не чувствуешь зла у себя под носом. - он снова закашлялся. – Вода памяти. Алана тебе ее дала?

Рыцарь запустил руку под доспех, проверяя, не обронил ли подарок юной Фукуро. Он не знал, предаст ли девочку, дав положительный ответ.

-Не терзайся, я все знаю. Вода памяти – коварная магическая вещь. Порой она может обмануть, а порой выдать такую правду, что пожалеешь, что на свет родился. Но если Алана решила, что та достаточно ей послужила, что ж… - Старик снова закрыл глаза.

-Вы сказали…

-Я помню, что я сказал. Болтовня с тобой выматывает меня. Воскрешенный. Ты воскрешенный. Твои чувства, боль – они живые. Нежить не способна на такие проявления. Кроме того, в тебе ютится две души. Одна из которых затаилась. Она ждет. Ты и сам это чувствуешь. Теперь вы – пленники этого тела, которое не бессмертно.

-Так что мне делать?

-Готовиться к битве. Просто так тебя никто не отпустит. Ни хозяин этого тела, ни Авайдес, ни Суан. Лирос!

В жилище спешно вошел Фукуро:

-Лоррондейл? Вы звали?

-Найди Алану. Бледномордого тоже пригласи. – последняя просьба заставила Диггори улыбнуться.

Лирос поспешно скрылся, а за палаткой послышался голос Триша:

-Он не бледномордый!

Следом зашел Авайдес.

-Алану возьмете с собой.

-Что-о-о? Она ребенок! Она будет мешаться!

-Не больше твоих чудаков, что ожидают тебя снаружи. Н-н-н-некроманты. – старик усмехнулся.

Пологи снова зашуршали, и перед Диггори уже стояла Алана.

-Ты вернулся! – она кинулась к нему, обнимая железный доспех. – Старейшина говорил, что меня ждет город Сенто, но я не думала, что ты будешь моим провожатым!

Старик засмеялся.

-Алана, ты будешь его провожатым, а не он твоим. В момент снятия печати ты должна быть там.

-Печати? – девочка округлили и без того огромные глаза.

-Да. Авайдес тебе расскажет о своих задумках. Лирос!

В матерчатых «дверях» вновь появился юноша.

-Соберите их в дорогу и накормите. Все. Я хочу отдохнуть. И, да, не будем прощаться.

Алана шмыгнула из палатки, оставшиеся трое последовали за ней.

-Эархаон! – старик окрикнул паладина, тот обернулся. – Спасибо. За новый мир.

-Я рад служить Ордену.

Диггори поднялся с пола, гремя доспехами.

-Тяжелые, правда? – причмокнул бледнолицый, отпив из кружки всю ту же красноватую жижу. – Решил?

С шумом усевшись за стол и оказавшись напротив некроманта, рыцарь продолжил диалог:

-После того, как я выполню то, что надо тебе… - он замолчал и, увидев, что собеседник слегка подался вперед, продолжил. - …Возможно ли… Возможно…

-Что? Что возможно? – раздался голос чудака. Тот уже сидел, удобно устроившись на полу, в предвкушении интересного разговора. Глаза его, по своему обычаю, были полны неподдельного любопытства.

-Сможешь ли ты сделать так, чтобы я вернулся в свое тело? – он взглянул в глаза Авайдесу.

-Если мозг в твоем теле до сих пор жив, и будет жив к тому моменту, как ты выполнишь условие, - да. Я могу. Полагаю, это и есть твой ответ? – Авайдес поднялся из-за стола, двинувшись в сторону двери. Чудак подскочил следом за ним, но, запнувшись об свою же ногу и потеряв равновесие, всколыхнул руками, уронив при этом на пол горсть орешков.

-Я хочу знать об Ордене Алой Нити. – твердо произнес рыцарь в спину уходящего.

Бледнолицый медленно обернулся, сощурив глаза и показывая всем своим видом недоверие. Диггори понял, в чем дело:

-Мне приснилось. Кое-что. – он уставился в пустоту, вспоминая ночные видения.

-Идем. Ты многое узнаешь о том, чье тело носишь.

Все четверо вышли из избушки. Чудак, вприпрыжку обогнав Авайдеса, шел впереди. Позади плелся Пустоум. Остальные двое оказались ровно посередине. Интересно, можно ли загадать желание, если оказался между двумя «недочеловеками»?

-Орден Алой Нити был создан Элсилом – первым правителем Суана. Когда он пришел в эти Земли, здесь не было ни одного человека. Жители встретили его с огромной неприязнью, остерегаясь, что пришедшие люди поработят местных обитателей. Это и должно было случиться, ведь Суан уже не был неопознанной точкой на карте благодаря Элсилу. И ему, как завоевателю, было бы в угоду сделать каждый из народцев подчиненными для людей. Однако свой путь правителя он начал благородно. На Совете Пятерых было принято решение не ущемлять ни один из народов, а так же разрешить каждому остаться при своей религии. Дабы укрепить веру в чистоту своих помыслов, Элсил выбрал в жены одну из народа нидрингов. Говорят, пир был знатным! Последним, кто выполнил волю праотца и негласный закон Суана, стал Тудор. – Авайдес посмотрел в сторону Диггори. – Твой брат, между прочим. Он женился на одной из Фукуро, но правил недолго. Что касается тебя… Ты, то есть Эархаон, вступил в Орден. Те, кто вступали в Алую Нить, обязывали себя защищать правителя и, самое главное, в случае необходимости имели обязательство наложить печать на Алтарь Силы, созданный Фукуро для равновесия в Суане. Последнее ты и сделал.

-Да-а-а-а! Успел-таки! – Триш обернулся и растянул рот в улыбке, высоко задрав нос. Можно было подумать, что чудак гордился Эархаоном, как собственным сыном.

Диггори впервые улыбнулся его чудаковатой простоте. «Успел-таки! Тварь!» - в голове вновь пронеслись обрывки сна, а рыцаря словно осенило. Он быстро поднял голову на бледнолицего, словно боясь потерять образ, стихийно сложившийся в его в голове. Сомнений не было – Авайдес был тем самым мальчишкой, что отвесил Эархаону пинок по руке, когда тот уже был мертв.

-Приспешник нынешнего правителя желает стать предателем? – голос рыцаря прозвучал с необыкновенно холодным спокойствием.

Все четверо остановились.

-Давай уясним кое-что? – лицо некроманта стало еще бледнее. – Не лезь в мои дела.Я думал, мы нашли способ потерпеть немного друг друга, не так ли? Ты… -некромант дрожал от ярости. – Ты гость в этом теле, в этом мире. Моем. Мире. Кого я собираюсь предать - исключительно мое дело. Тебя это не касается. Так же, как не касается судьба народов, которых ты встретишь на своем пути. Что ты предложил в обмен? Вернуться в свое тело! Давай следовать каждый своей цели.

Повисла тишина. Диггори смотрел во взволнованные глаза некроманта и, дождавшись, пока у того выровняется дыхание, с беспечностью произнес:

-Всего лишь спросил.

Рыцарь двинулся вперед, оказавшись теперь впереди всех. Из-за леса шел знакомый запах мяса. Поняв, что некроманты так и стоят на местах, он обернулся и развел руки, поднимая брови в вопросе.

-Он псих! Псих! – на лице Триша заиграла улыбка, а сам он двинулся к Диггори.

-А ты мой человек! – радостно встретил его рыцарь, похлопывая по плечу.

-Я не человек! – так же радостно ответил чудак и, позволив горе-нежити закончить дружеский жест, продолжил путь.

В недоумении переглянувшись, Авайдес и Пустоум отправились за ними, словно сами в этом мире носили статус гостей.

V. Сон

-Ты сегодня рано, Эархаон.

Тудор одернул полы халата и со вздохом опустился на расшитое камнями кресло – подарок нидрингов. Черты его лица были смазанными, словно над ними потрудился плохой художник. Мебель, к слову, так же была видна неясно. При малейшей попытке сощурить глаза и сосредоточиться на каком-то предмете, он то и дело покрывался белой дымкой, искажаясь при этом и теряя красивые очертания.

-Я с плохими известиями, брат. – Эархаон опустил голову. – Ты знаешь! Ты знаешь, и я не раз тебе об этом говорил! И что теперь? Вот оно! – паладин взорвался то ли криком отчаяния, то ли гневом.

-Тише. – Тудор сидел с каменным лицом, кутаясь в халат. – Алана еще спит. Ход времени и грядущих событий не изменить. Или ты еще не все для себя решил, сын Исора? – Он бросил взгляд на один из портретов, украшавших стену. - Отец гордился бы тобой.

-Но… но ты!

-Я приму то, что должен принять. И ни одна душа не должна об этом знать.

-А Алана?

Тудор бросил взгляд в сторону закрытой двери и положительно качнул головой.

-Ее же убьют! – не унимался Эархаон.

-Думаешь, я не знаю, зачем ты пришел сюда? Именно сюда, в мои покои? Сопляк… Когда все обговорено, ты являешься в надежде быть случайно услышанным моей женой.

Правитель поднялся с кресла и резким движением руки схватил брата под локоть, выводя за пределы зала. В этот момент за спиной раздался голос:

-Эархаон тут? – послышался шум девичьего платья. - Я не услышала, когда ты проснулся.

Мужчины обернулись. В дверях стояла Аланна – красивейшая из народа Фукуро. Лицо ее, в отличие от образа Тудора, было настолько четким, что, казалась, к нему можно протянуть руку и почувствовать гладкую, не тронутую временем кожу. Паладин приподнял свободную от братских оков руку в приветствии.

-Он уже уходит. – промолвил Тудор, медленно отпуская локоть Эархаона.

-До встречи, Аланна! – он вновь всплеснул кистью, изображая прощальный жест, затем посмотрел на правителя. – Брат…

Поймав взгляд Эархаона, Тудор кивком попрощался в ответ. В этот раз навсегда. Резко отвернувшись, паладин стремительно пустился к выходу. В горле стоял ком. Он подкатывал все выше и выше и готов был выкатиться потоком слез. Слез, которых никогда не видел Тудор. Комната рассеялась.

Через миг он уже стоял у Алтаря Силы, освещенный его бликами. Орден Алой Нити рушился, как и жизнь собственного брата. «НАЛОЖИТЬ ПЕЧАТЬ! НАЛОЖИТЬ ПЕЧАТЬ! НАЛОЖИТЬ ПЕЧАТЬ!» - безумная мысль не оставляла его в покое, а рука инертно тянулась к Алтарю, не в силах противиться гипнотизирующей силе разума. В голове звучал белый шум, закладывая перепонки. Тудор чувствовал, что он остался единственным носителем крови отца.

-Именем основателя ордена Алой Нити, я, последний из рода Элсил, наследник Исора, повелеваю тебе впредь и вовеки молчать и накладываю печать, нерушимую никем иным, кроме меня самого – паладина священного ордена, мученика Эархаона, принявшего эту смерть добровольно.

Он закрыл глаза и приложил ладонь к Алтарю. Шум рассеялся, вместе с тем посеяв абсолютную тишину, чистую и натянутую до предела. Неведомая сила крепко схватила его руку, не давая оторваться от раскаленного камня. Тело выгнулось, словно в спину вонзилась тысяча стрел. Ослепляющее глаза зарево вырывалось из груди взбушевавшимся огнем, порождая боль и безумие, которые, в свою очередь, заставляли его трястись в дикой лихорадке, искажая рот с уже треснувшими губами в страшные гримасы. Смертнику хотелось кричать, провалиться, бежать, оторвать голову, жонглируя ей на глазах развеселившейся публики, но он мог лишь смотреть на Алтарь дикими, покрасневшими глазами. Магические силы жителей Суана проходили сквозь его сердце, лопая сосуд жизни. Церковь оглушил звериный вопль. Рука Эархаона опустилась, и паладина откинуло назад под действием его же сопротивления Алтарю. Он лежал на спине, не открывая глаз, а жизнь покидала его, вытекая тонкой струйкой крови из уголка губ. Тудор стоял перед ним. «Значит, это конец» - улыбнулся Эархаон и взял его за руку, на что правитель ответил такой же улыбкой.

-Пойдем, я должен кое-что показать тебе.

Эархаон последовал за братом. Обернувшись, он увидел, как у его тела уже стояли приспешники Нэдзумиона. Один из них, совсем юный мальчишка с невероятно бледным лицом, с силой пнул его по руке.

-Успел-таки! Тварь! Успел! Ты погляди – улыбается!

Эархаон закрыл глаза и отвернулся, все дальше отдаляясь от своей земной оболочки.

Открыв глаза, Диггори решил, что уже настало утро, он хотел было приподняться, но понял, что находится не в избушке черного леса. Это была светлая комната с запахом больничных лекарств. Слева от него стоял большой белый ящик с его кардиограммой - аппарат без умолку пищал. От руки и груди пациента отходили проводки, а чуть в стороне возвышалась капельница. Такое он мог видеть до этого только в фильме. «Приснилось?». В больничную палату вбежала девушка, а следом за ней доктор.

-Я сидела, а он начал пиликать!

Она кинула взгляд с аппарата на Диггори. Глаза его были по-прежнему закрыты.

-Я слышал тебя! Это была ты! – он хотел позвать ее по имени, но осекся, поняв, что не знает, как ее зовут.

Девушка стояла в оцепенении, пока доктор считывал кардиограмму. Диггори понял, что она его не слышит.

-Неужели… - она боялась произнести вслух свои мысли и опустила руку на живот. Лицо ее искривилось. – Рассвет! Ра-а-а-ассве-е-е-т! – женщина кричала, глядя на него в упор и дико вращая глазами, пока не залилась хохотом. В испуге Диггори открыл глаза.

-Рассвет! Ра-а-а-ассвет! – тряс его чудак, пока не убедился, что тот окончательно проснулся.

IV. Некроманты

Фигурка Аланы затерялась в лесной чаще. «Значит, там, в другом мире, ты умер» - эхом раздались слова девочки в голове Диггори. Он еще раз прокрутил весь диалог и решил, что, действительно, нет ничего лучше, чем вернуться к хозяину. «К хозяину!» - воскликнул он вслух и расхохотался, представив на мгновение, как крутится вокруг бледнолицего в надежде услужить своему воскресителю. В любом случае, он знал, что возвращение к тем, троим, не предвещало опасности. Его нельзя убить, он уже нежить – так ему поведал некромант?

Рыцарь развернулся в противоположную Кам’эр сторону и понял, что не знает, куда идти. Солнце уже скрывалось, а на лес падала мертвая тьма. В этой темноте казалось, что равнодушная к недавним событиям чаща вступала в свои права: оголенные ветви деревьев обретали странные, жутковатые очертания - одни вились удавом над головой странника, другие были сложены в костлявый замок высохших кистей, словно начинающих молебен по упокою заблудших. Ветер стонал и подвывал, запутавшись в терновых кустах, изредка затихая и прислушиваясь к шороху мышей. Где-то впереди раздавался треск, волоча за собой пару желтых глаз, по мере его приближения, маячащие огоньки становились все ярче и ярче. Рыцарь вынул меч из-за спины и приготовился к тому, что вот-вот на него нападут. В этот момент треск прекратился, а круглые глаза, подрагивая, трусливо застыли на месте.

-Видишь, он псих!

-Заткнись… Мы не можем просто взять и развернуться в обратную сторону.

- Ну почему-у-у-у, почему-у-у мамочка выбрала именно эту долю для меня! – завопил знакомый голос. – Он убьет меня! Он отомстит! – постепенно завыванья начали переходить в визг. – Я…Я не хочу умир-р-р-рать!

-Тихо ты! Ну, и кто теперь псих?

Диггори убрал меч и опустился на землю, ожидая, пока эта мирная потасовка закончится.

-Эй, эй! Смотри, смотри на него – он снова добрый. Ну, ты видишь?

-Хы. Гхы-хы-хы-ы-ы!

Рыцарь покачал головой, представляя сияющую улыбку, как оказалось, некроманта. Через мгновение над ним уже раздался голос чудака:

-Рыцарь должен пойти с нами! – услужливо пролепетал он, опустив лампадку на землю. Он сложил руки в один кулачок, одновременно наклонив голову на бок, словно умиляясь картине, стоящей перед ним.

-Как же вы меня нашли, в такой тьме?

-Это всё печать! Твоя черная печать! Запах! Пахнет чернотой! Идем же! Как только луна становится над лесом, проснутся заблудшие души и тогда нам несдобровать. Дай руку, а то ты запнешься!

Повисшая пауза заставила чудака принять огорченный вид и пойти вперед, освещая перед собой лесную тропку.

-Кажется, ты обидел Триша… - с укором, хрипло-скрипучим голосом проговорил спутник чудака. – Тебя, вероятно, интересует, куда мы идем?

-Вероятно.

-В избушку, она защищена от блуждающих. Там нас ждет Авайдес, он и расскажет тебе, для чего ты нам нужен.

-А, бледнолицый?

-Он не бледнолицый! – резко развернулся чудак, врезавшись носом в нагрудник идущего Диггори. Отвернувшись так же резко обратно, некромант начал ворчать, пережевывая слова и шмыгая бородавчатым носом.

-Авайдес спас Триша от его же народа. – тело собеседника скрипнуло и пошатнулось, словно теряя равновесие. - Он был очень слаб, и другие гоблины издевались над ним до тех пор, пока однажды не привязали его здесь, в лесу, на съедение местной нечисти. Мой Создатель оказался рядом. Теперь он, в знак благодарности, служит ему, как и я. Кстати, я Пустоум! – словно гордясь своим именем, произнес некромант.

По истечению небольшого промежутка времени, перед глазами путников наконец открылась поляна, ярко пахнущая клевером. Это было единственное место, куда проникал багряно-черный закат, от чего создавалось впечатление, что путники вовсе покинули пределы леса. Внутри клеверника, точно в середине, стояла небольшая лачуга, а из окон ее лился теплый, по-домашнему уютный свет.

-Успели! – радостно озвучил Триш, открывая дверь избушки.

Втроем они прошли внутрь. Здесь, сидя за столом, их ждал Авайдес со скудным количеством угощений. Почетное место на столе занимала чаша с мелкими, обжаренными кусочками мяса (Диггори сразу понял их происхождение), а в деревянные миски был любовно налит красноватый напиток, распространяющий знакомый запах забродивших ягод. Бледнолицый поднялся:

-Познакомился с Фукуро?

Рыцарь, вместо ответа, высокомерно приподнял подбородок, однако тут же опустил его, вспомнив утреннюю эстафету с участием единственного конкурсанта.

-Садись! Н-н-н-нежить! – словно пренебрегая собственным созданием произнес некромант.

Вчетвером они уселись за тесный столик, но при этом никто не высказал своего недовольства. Больше всех радовался Триш. Именно он и начал первым трапезу. Под его веселое чавканье бледнолицый начал разговор:

-Послушай, вновь родившийся… Мне от тебя много не нужно. Давай заключим договор – ты сделаешь то, что я прошу, а я отправлю твою душу спокойно бродить по небу, или же оставлю тебя в этом теле. Ну? Как?

-И что же я должен сделать? – Диггори глотнул из кружки красной жидкости и понял, что это была настойка – с непривычки она больно обожгла горло.

-Видишь ли, 10 лет назад тот, в чьем теле ты сейчас находишься, наложил своей рукой печать на один «алтарик» и сгинул. Мы долго искали тебя, то есть его, и нашли. Правда, всего лишь тело. И поскольку Алтарь не поддался бы длане мертвого человека, мы призвали в него дух. Но небольшая ошибка стоила нам того, -Он мельком взглянул на Триша. – что в тело явилась душа не совсем нужного нам человека. Ты узнаешь себя в моем повествовании? Тебе ничего не будет стоить столь неприметное дело – всего лишь касание.

-А тебе какой прок с этого?

-Я верну себе свою же силу. Свою. Ни больше – ни меньше.

-И если я откажусь…

Бледнолицый, растягивая рот в улыбке, проговорил:

-С Фукуро ты уже знаком… Они не позволят тебе сделать и шагу по их земле. Остается лишь встреча с обитателями леса. Но не сейчас, не сейчас… Подумай. К рассвету я вернусь, а мои друзья составят тебе компанию в ночлеге.

Авайдес, звучно глотнув с миски, бесшумно двинулся к выходу. Дверь хлопнула. Диггори посмотрел в окно, вглядываясь в темноту и силясь разглядеть хоть что-нибудь. Вспомнив о своих новых «друзьях», он обернулся. Чудак уже спал, так и не выйдя из-за стола. Голова его была запрокинута назад, а из уголка рта текла прозрачная слюна, проделывая путь по щеке прямо в ухо. Это придавало его лицу еще более глупое выражение, чем при их первой встрече. Пустоум же устроился на деревянной скамье, лежа на спине, безвольно свесив руки над полом.

- А я думал, вы мне некромантские байки расскажите…

Рыцарь двинулся в тот угол дома, куда не мог добраться свет пламени из печи. Его шатающаяся походка выдавала не заставившее себя долго ждать опьянение. Опустившись на пол, он тут же ушел в глубокий сон, тягучий и сладкий. Как мед.

III. Фукуро

Диггори бежал, пока железная сила доспехов не свалила его с ног. Переведя дыхание, он обернулся – погони не было. «Значит, не такой уж я ценный экземпляр». Откинув голову к холодному стволу дерева, он прикрыл глаза, и хотел было вытереть пот, градом катившийся по лицу, однако рука не хотела слушаться своего правообладателя. Побег настолько вымотал его, что он не в силах был повернуть и головы, а тут на каждую руку приходилось, по меньшей мере, 3 килограмма доспеха. Тем временем живот рыцаря предательски заурчал, разнося вокруг голодные вопли сквозь железное полотно. Так и не открыв глаза, беглый стал медленно проваливаться в сон. «Она бы посмеялась и немедленно усадила бы меня за стол…» - он усмехнулся и уснул, так и не поняв, откуда к нему пришла эта мысль.

Открыв глаза, Дигорри заметил, что солнце уже было высоко в небе, но лес лишь немного стал светлей, словно ветви деревьев поглощали солнечные лучи. Желудок снова заворчал, и тому была причина - сквозь густую пустошь доносился запах жареного мяса, смешиваясь с морозным воздухом и будоража голову мыслями о горячей пищи, пропитанной горьковатым дымом костра. «Что же я за нежить такая неправильная? Тело болит, жрать охото…». Со всей решительностью рыцарь поднялся на ноги и двинулся вперед, туда, где стремился вверх серовато-белый призрак горевших дров.

Выбравшись из дремучих зарослей кустарников и деревьев, он сощурил глаза - солнце здесь оказалось слишком ярким для отвыкших от света глаз. Неожиданно Диггори получил толчок, прокатившийся звоном по боковине доспеха. Уже было представив сияющую улыбку чудака, он поднял ладонь так, чтобы слепящий солнечный поток не мешал рассмотреть обидчика. На этот раз перед ним возвышалось совсем другое существо, вполне сгодившееся бы жить среди людей. Можно было сказать, что это человек, но его странная внешность совершенно сбивала с толку.

-Печать. – произнес незнакомец скучающим голосом, лихо спрыгивая с коня.

-А? – рыцарь представил, насколько его лицо в этот момент приняло дубовый вид, и решил сгладить его легкой улыбкой, но по взгляду нового знакомого понял, что идея оказалась провальной.

Юноша отбросил серебристые волосы с плеча и нехотя взял руку рыцаря элегантным движением кисти. Увидев грязные пальцы Диггори, он сморщил лицо. «Тоже мне, чистоплюй». Уложив руку ладонью вверх, он подул на нее и, словно убедившись в чем-то, ухмыльнулся.

-Уходи к тому, кто тебя создал.

Рыцарь одернул руку, но на ладони ничего не увидел. «Он что? Хиромант? Хиромант-чистоплюй! К нему, знать, только с чистыми руками ходят… »

-Алана, проводи гостя! – произнес «чистоплюй», глядя позади рыцаря. Это заставило Диггори резко развернуться, но, упав в обморок, рыцарь так и не смог увидеть того, к кому была обращена речь.

Вновь он открыл глаза от уже предавшего его однажды запаха мяса.

-О! Вот и ты! Ты, наверное, голоден? Возьми, поешь! – девчонка протянула ему черную лепешку, по запаху напоминавшую хлеб, и маленькие кусочки мяса, аккуратно уложенные в большой травяной лист. Для взрослого человека такой обед был ничтожно мал, но лепешка и вода помогли ему насытиться. – Ну? Как? Я битый час ловила мышей для тебя!

Диггори вытаращил глаза и со вселенской болью посмотрел на импровизированную тарелку, силясь совершить акт возвращения еды, но, увидев сияющее лицо девочки, передумал. Теперь, имея возможность рассмотреть ее совсем близко, он понял, почему усомнился в принадлежности к человеку того юноши: желтые глаза смотрели сейчас на него в упор. Поймав себя на том, что он совершенно бестактно рассматривает ее лицо, Диггори начал разговор:

-Там… Там вы тоже едите мышей?

-Не-е-ет! Что ты! В Кам’эр мне никто бы не дал лишнего куска мяса, поэтому пришлось выкручиваться и… - увидев обреченный взгляд рыцаря, она решила подбодрить его. – Но наши предки ели! – улыбаясь, пролепетала девочка, почесывая изогнутое назад перьевое ушко.

-Не переживай. Спасибо. Видимо, я от голода упал.

-Это я тебя свалила! – с гордостью произнесла Алана и залилась звонким смехом. На мгновение ему показалось, что детский смех – это то, что он хотел слушать всю жизнь. – Вообще, я должна была стереть тебе память до момента твоего рождения, чтоб ты вернулся к хозяину, но не увидела твою принадлежность к здешним некромантам. Странно, что этого Арон не увидел…

-Некроманты? – Диггори поднялся, не веря своим ушам.

-Ага, – с беззаботностью продолжала Алана, рассматривая причудливый узор на своем платье. – только эти неумехи выдернули тебя из совершенно другого мира, поэтому ты ничего не помнишь. Фукуро способны это чувствовать, но, видимо, Арон никогда с этим не сталкивался, поэтому решил не заострять внимание на новом ощущении. Холодно.- Алана переместилась к самому худощавому дереву, где солнечные лучи могли достать до ее лица. Теперь, когда свет падал на ее голову, можно было заметить пепельный цвет ее волос с редкими серебряными волосками, словно вплетенными отдельными нитями. В глазах ее читались взрослые истины, покойно хранившиеся в желтом пламени очей, что придавало ей недетскую серьезность.

-Фукуро - это твой народ?

Алана оперлась спиной об дерево.

-Фукуро – самый могущественный народ в землях Суана, но нас осталось настолько мало, что сейчас это не имеет никакого значения, и главное, о чем мы заботимся - это наши жизни. Видишь эти уши? Это от предков. – Алана снова потрогала ухо, и, словно убедившись, что оно на месте, положительно кивнула головой. -Фукуро – полу-люди, полу-совы. Награжденные невероятными способностями и ясным умом, мы удостоились занять место в графском городе Сенто. Каждый из нас был при королевском дворе славного правителя Тудора. Наверное, это было лучшее из времен… пока одну из Фукуро не обвинили в убийстве короля. Мы были изгнаны из Сенто, а наши магические способности запечатаны в Алтарь Силы. Однако, не смотря на это, мы вынуждены служить новому правителю - графу Нэдзумиону, и обречены на это до конца жизни… По легенде, здесь, в черном лесу, должен родиться человек, который свергнет графа, именно поэтому мы не должны позволить черно-печатным покидать пределы леса. Если такого человека обнаружат хундцы, они непременно сообщат графу, и тот заберет одного из Фукуро за плохую службу, чтобы сделать его частью своей армии. Это наша плата. Лишь определенному кругу людей разрешено колдовать вне королевства – его подданным. Поэтому, если ты вернешься сюда вместе с хозяином, и он окажется одним из их числа, на тебя будет наложена белая печать. Печать – это своеобразный пропуск в земли Суана. Здесь она у всех белая и дается сразу при рождении. – Алана перехватила руку рыцаря и легко подула на ладонь – Смотри. Твоя печать – черная. Вновь родившийся.

-Что это значит?

-Это значит, что ты уже прожил свою жизнь и появился, а вернее сказать, родился, снова. Там, где-то в своем мире, ты умер. Здесь твоя душа чужая. – девочка опустила голову. Казалось, ей больно от того, что она вынуждена говорить своему собеседнику о его же смерти. «А ведь печалиться должен я…».

Внезапно ее глаза снова загорели. Она с нетерпением опустила руку в карман и достала небольшой флакон:

-Держи! Это подарок моей мамы – вода памяти. Она подействует, когда ты будешь спать. Думаю, тебе он нужней.

Фукуро вложила в его руку бутылек и в растерянности обернулась – где-то впереди раздалось ее имя.

- А теперь иди! Брат начал волноваться.

Алана резко развернулась и побежала в сторону Кам’эр.

-Возвращайся с хозяином! – донесся ее удаляющийся голос.