almi92

Сегодня большой интерес для лингвистов представляют балтийские языки. Ещё Август Шлейхер обнаружил, что литовский язык является довольно архаичным, он сохраняет многие черты праиндоевропейского. Его изучение дало бесценный материал для учёных, занимающихся реконструкцией праязыка. Литовский и латышский - единственные живые балтийские языки, но ведь когда-то их было намного больше. В Средние века, по всей видимости, существовало около десятка балтийских языков и ещё больше различных диалектов. Все эти языки и диалекты вымерли, были вытеснены другими языками. Среди них был и язык пруссов.

Пруссы - западнобалтийское племя, проживавшее в юго-восточной Прибалтике, восточнее Вислы, преимущественно на территории, известной как Восточная Пруссия (нынешняя Калининградская область России, южная часть Клайпедского уезда Литвы и Варминско-Мазурское воеводство Польши). Расселившись на этих территориях ещё в начале I тыс н. э., западные балтийские племена долгое время находились на примитивном уровне развития, что сделало их лёгкой добычей Тевтонского ордена и Польши. С XIII по XVII век число носителей прусского языка сокращается, местное балтоязычное население всё активнее переходит на языки покорителей. К XVIII веку прусский язык уже считается вымершим.

Прусский язык также называют древнепрусским (ср. англ. Old Prussian, нем. Altpreußisch, франц. vieux prussien), чтобы отличать от современных прусских диалектов немецкого языка. В русском и некоторых других языках его принято называть прусским языком (ср. латышск. prūšu valoda, лит. prūsų kalba). Самоназвание пруссов - вопрос дискуссионный. Вероятно, самоназванием служило слово * Prūsas "прусс", * Prūsai "пруссы"; прусский язык назывался Prūsiskan. Похожие названия даны в других источниках. Так, в Баварском географе пруссы называются Bruzi; в латинских источниках встречаются имена Pruzi, Prutheni, Borussi.

О прусском языке известно довольно мало, хотя имеются кое-какие письменные памятники прусского языка. Известны немецко-прусские словари и три переведённых катехизиса XVI века, редкие надписи, отдельные фразы и слова, сохранившиеся в описаниях пруссов. Важными источниками сведений о прусском языке являются топонимия, антропонимика, прусские заимствования в прусских диалектах немецкого языка, польских и западных литовских диалектах.

В 1970-х гг. случайно был обнаружен небольшой текст на прусском языке, названный "базельским фрагментом". Текст был написан на полях латинского манускрипта, как предполагают учёные, студентом Пражского университета, пруссом по происхождению. Текст в две строчки, по сути, представляет собой шуточную эпиграмму.

Текст оригинала: Kayle rekyse. Thoneaw labonache thewelyse. Eg koyte poyte nykoyte penega doyte.
Перевод: Привет, господин! Ты нехороший товарищ, если хочешь пить, а денег давать не хочешь.

Данный текст является самым ранним письменным памятником прусского языка. Его датируют 1369 годом. Все остальные записи относятся к более позднему времени.

На основе анализа ряда источников учёные выделили два чётко различимых диалекта: западный помезанский (выделен по материалам Эльбингского словаря) и восточный самландский, или самбийский (на нём написаны катехизисы). Различия между этими диалектами просматриваются в фонетике: пом. ē в самл. соответствует ī (sweta- и swīta- "мир"); пом. ō соответствует самл. ā (tōwis и tāws "отец"; brōte и brāti "брат") или ū после губного (mōthe и mūti "мать"). Встречаются различия по лексике: пом. smoy и самл. wijrs "мужчина; муж"; пом. wayklis и самл. soūns "сын".

В общих чертах известна грамматика прусского языка, хотя доступный корпус текстов не позволяет описать её полностью. Для фонетики характерно противопоставление по долготе, интонации, палатализация и лабилизация согласных, смешение шипящих и свистящих, дифтонгизация долгих; свободное ударение, как в литовском. В морфологии именных частей речи различают три рода (мужской, женский; средний - в помезанском диалекте), два числа (единственное и множественное; также обнаружены остатки двойственного числа), падежи (именительный, родительный, дательный, винительный, звательный; творительный и местный падежи, вероятно, также были, но есть проблемы с их выявлением). Для глагола выделяют число, лицо (3 л. ед. и мн. ч. не различаются), время (прошедшее, настоящее, будущее), наклонение (индикатив, императив, оптатив, кондиционалис). Синтаксис прусского языка также является спорным, поскольку переводы катехизисов синтаксически копируют немецкий текст оригинала.

Лексика прусского языка однозначно балтийская, что позволяет установить значения многих слов прусского языка с опорой на литовский и латышский. В прусских словах galwā "голова", akīs "глаз", saūlē "солнце", wundan "вода", sniegs "снег", labs "хороший", gēltāinan "жёлтый", īstwei "есть" легко угадываются литовские galva, akis, saulė, vanduo, sniegas, labas, geltonas, ėsti, латышские galva, acs, saule, ūdens, sniegs, labs, dzeltens, ēst. При этом много несовпадений даже в базовой лексике: прусск. stabs "камень" - лит. akmuo, латышск. akmens; прусск. pannō "огонь" - лит. ugnis, латышск. uguns; прусск. lāuksnā "звезда" - лит. žvaigždė, латышск. zvaigzne; прусск. pōtwēi "пить" - лит. gerti, латышск. dzert. В период колонизации в прусский язык пришло очень много немецких слов, и язык XVI-XVII веков был уже полностью "онемечен". Собственно прусских слов в немецких диалектах довольно мало, если не считать топонимы.

Многие собственно прусские слова, записанные немцами, естественно, не всегда отражают реальное произношение. Чётких правил записи прусских слов создано не было, а потому правильность многих записей вызывает сомнения. На основе известных сопоставлений с прочими балтийскими языками были выработаны принципы реконструкции прусских слов, которыми пользуются для восстановления прусского словаря. Это касается как тех слов, что были записаны неправильно, так и тех, которые вообще никогда не встречались в текстах.

Сама идея реконструкции мёртвого прусского языка находит отклик у многих профессиональных лингвистов и любителей, увлечённых историей, культурой пруссов и их языком. В Литве этой работой занимается Летас Палмайтис, известный также как Миккелс Клуссис. Методологические основы реконструкции предлагал литовский лингвист Витаутас Мажюлис. В то же время попытки реанимировать язык пруссов в среде большинства лингвистов оценивают скептически.

Окно - деталь архитектуры, имеющая давнюю историю, но, вероятно, не настолько давнюю, чтобы быть ровесницей двери. Считается, что жилища первобытных людей не имели окон, был только один проём, через который входили и выходили. Он же пропускал свет. В государствах Древнего Востока и Античности, конечно, окна уже были, но они ещё представляли собой обычные проёмы в стене. До появления стёкол эти проёмы занавешивали шкурами, натягивали бычий пузырь, использовали слюдяные пластины. Данные языка позволяют говорить лишь об относительной древности слова "окно". Довольно интересно сопоставить семантику славянских и некоторых германских слов со значением "окно".

Русское слово окно восходит к праславянскому *okъno "окно", откуда далее происходят белорусское акно, украинское вікно, болгарское окно, сербохорватское о̀кно, словенское ôkno, словацкое okno, чешское okno, польское okno, нижнелужицкое hokno, wokno, верхнелужицкое wokno. полабское våknü. При этом не все названные слова используются в современном языке исходном значении. Есть в ряде языков свои новообразования. В болгарском "окно" - это прозорец (в македедонском - также пенџер, а окно - это "отверстие, дыра"), в сербохорватском - про́зор (о̀кно - это, скорее, "оконное стекло"), в словацком - oblok (наряду с okno). Праславянское *okъno восходит к *oko "глаз" в сочетании с формантом *-ъno.

От праславянского *okъno также заимствованы финское ikkuna "окно" (из раннего akkuna), эстонское aken "окно", водское akkuna "окно", вырусское akõn "окно", вепсское ikun "окно", ижорское ikkuna "окно". При всей древности таких заимствований всё же лишены оснований попытки сравнивать *okъno с литовским lángas "окно", латышским logs "окно", которые имеют собственную этимологию.

Довольно близки по семантике некоторые германские названия окна. Так, английское window "окно" (ср.-англ. windowe, windohe, windoge) происходит из древнескандинавского vindauga "окно", которое раскладывается на vindr "ветер" и auga "глаз" (досл. "глаз ветра"). Сюда же фарерское vindeyga "окно", норвежское vindu "окно" (нюношк - vindauga), датское vindue "окно", шведское vindöga "окно", а также ирландское fuinneog "окно" и шотландское uinneag "окно".

В ряде случаев внутренняя форма утрачена (в английском window, датском vindue едва ли заподозришь "глазную" семантику), существуют также новые слова, которые вытесняют названные (шведское fönster, glugg, исландское gluggi). В ряде германских языков прижилось латинское fenestra "окно" (немецкое Fenster и нидерландское venster) или возникло собственное новообразование (нидерландское raam). Как бы то ни было, "глазная" семантика древнее, учитывая, что в готском языке окно называлось augadaurō, в древнеанглийском - eagþyrl, что можно перевести как "глазная дыра".

Очевидно, для праиндоевропейского языка, предка всех названных выше языков, невозможно произвести какую-либо реконструкцию слова "окно". Её просто не существует. Разные индоевропейские языки по-разному называют этот элемент жилища, а те семантические "совпадения", которые есть, хотя они и могут быть довольно древними, всё же не дают нам права говорить о прямой связи английского window и русского окно. Следует считать *okъno чисто славянским образованием.

Как известно, homō hominī lupus est - человек человеку волк. Так уж повелось издревле, о чём древние же и свидетельствуют. Эту латинскую фразу, принадлежавшую древнеримскому комедиографу Плавту, сделали поговоркой, переведя на разные языки. Хорваты знают выражение "čovjek je čovjeku vuk", немцы знают выражение "der Mensch ist ein Wolf für den Menschen". Есть что-то сходное между хорватским vuk и немецким Wolf. На латинское lupus это, правда, уже не очень похоже. Давайте получше приглядимся к этому замечательному слову "волк" в разных языках.

Русское слово "волк" родственно укр. вовк, белор. воўк, ст.-слав. влькъ, сербохорв. ву̑к, словенск. vôlk, словацк. vlk, чешск. vlk, польск. wilk, ниж.-луж., верх.-луж. wjelk. Для всех славянских слов реконструируют общее праславянское слово *vьlkъ. С ним связаны также литовск. vil̃kas, латышск. vìlks, др.-прусск. wilkis.

В других индоевропейских языках мы обнаружим также немало похожих слов, родство которых с русским "волк" не вызывает сомнений: алб. ujk (в архаичном варианте - ulk), санскр. वृक (vṛ́ka), авест. vəhrka, др.-перс. varka (совр. перс. گرگ (gorg), тадж. гург), осет. бирӕгъ. Др.-ирл. olc "злой" также иногда относят к данному кругу когнатов. Для праиндоевропейского языка реконструируют слово *wĺ̥kʷos "волк".

Другое дело - прагерманское * wulfaz "волк", которое даёт нам следующие современные слова в германских языках: англ. wolf (др.-англ. wulf), нем. Wolf, нидерл. wolf, норв. ulv, швед. ulv, датск. ulv, исл. úlfur. Сюда же немецкие имена Adolf (от *Aþalawulfaz, досл. "благородный волк"), Rudolf (от *Hrōþiwulfaz, досл. "известный, славный волк"). От *wĺ̥kʷos ожидалось бы что-то вроде *wulhwaz. Развитие *kʷ в германскую *f (через промежуточную *p) кажется весьма необычным, хотя в др.-сканд. слове ylgr "волчица" (прагерм. форма *wulgī для обозначения женской особи, из пра-и.е. *wl̥kʷíh₂ "волчица"), например, сохраняется велярный g. В ср.-верх.-нем. wülpe "волчица" при этом сохраняется p. Вызваны такие деформации табуированностью или какими-то иными причинами, сказать сложно. Но в среде этимологов нет сомнений по поводу того, что прагерм. *wulfaz связано именно с *wĺ̥kʷos, а не происходит из другого корня.

Довольно непросто было определиться с отношением к *wĺ̥kʷos лат. lupus (откуда далее франц. loup, итал. lupo, исп. lobo, порт. lobo, рум. lup) и др.-греч. λύκος (lúkos). В латыни бы ожидалось *volquus, но если предположить оскско-умбрское происхождение (где *kʷ обычно даёт p) и метатезу, то можно от *wĺ̥kʷos перейти к *lukʷos и далее к lupus. С греческим словом всё сложнее. Для греческого бы ожидалось развитие *álpos, а не *lýkos. Этимологов не устраивает даже метатеза, так как k могла бы сохраниться только перед u. В этой связи примечательны названия лисы в латыни греческом: volpēs/vulpēs и ἀλώπηξ (alṓpēx) соответственно. Есть соблазн объяснить деформацию названий волка тем, что ни предки греков, ни предки римлян не хотели путаться в столь похожих названиях.

Кажется, в этом запутанном "волчьем" вопросе удалось найти какую-то более или менее понятную точку опоры, хотя она и непрочная. В этимологии нередко бывает так, что названия животных меняются или искажаются из-за табу. Не будь древние так суеверны, не бойся они диких животных, и было бы всё куда проще. Так, армянское название волка գայլ (gayl) и ирландское faol (чаще faolchú, сложение с cú "собака") связывают с корнем *way- "выть" (таким образом, оба слова из пра-и.е. *waylos "тот, кто воет"). Всё же не всегда деформации являются следствием табу - было бы слишком просто всё списывать на страх древних людей. Что в данном случае стало причиной нерегулярных изменений, ещё предстоит выяснить.

Дальнейшее происхождение слова *wĺ̥kʷos также пока остаётся неясным. Одна из наиболее популярных версий, поддерживаемая Фасмером и рядом советских и российских лингвистов, связывает его с корнем *welh₂- "тащить, тянуть" и далее с праслав. *volčiti "волочить".