ZavrinDaniil

Конечно, её надо было убить, но, он, Рюрик Второй, был единственным из всего своего рода, кто был искренне влюблен в свою королеву. И ради жены был вынужден оставить дочь в живых, отправив её в изгнание.

В тот же вечер Рюрик подписал указ, что официально принцесса умерла при родах, и любое упоминание об этом грозит царским преследованием, как надругательство над её светлой памятью. Он хотел, чтобы при дворе как можно быстрее забыли об этом страшном происшествии и оставили царевну в покое.

А спустя месяц наступила война. С северных окраин пришла печальная весть, что стотысячное войско Измунда Серого уже форсировало длинную реку и подошло к первым деревням. А потому король сразу же выдвинулся на битву.

Часть первая

Глава. Первая. Спустя восемнадцать лет

Александр слышал много разного об этой башне, но никогда и предположить не мог, что всё это правда. И сейчас, слушая в таверне пьяного бедолагу, опорожнившего уже пятую кружку, он всё больше и больше начинал верить, что всё это не иначе как судьба.

Высокий, широкоплечий, с небольшой ямочкой на крепком подбородке, Александр вёз Рюрику Великому длинный двуручный меч. Великолепный подарок от его отца. Но это был лишь повод, на самом деле отец, вдоволь наслушавшись о красоте второй дочери Рюрика, имел прагматичные замыслы. Он, как и сам Рюрик, жаждал скорой свадьбы, чтобы навсегда связать два королевства семейными узами.

И вот теперь, задумчиво отпивая пиво, Александр думал об этой самой башне. О ней давно ходили самые разные слухи. Сначала говорили, что там обитает ведьма, потом, что просто чудовище. Будто она старая и заброшенная, что наводит такой ужас, что никто даже на двадцать миль подойти к ней не решится. Впрочем, не касательно этого пьяницы, который вот уже битый час не мог успокоиться от пережитых им приключений.

Александр долил ему ещё пива, пока, наконец, Григорий, так звали этого крестьянина, порядком раскрасневшись от выпитого им вина, не стукнул волосатым кулаком по столу и, выпучив свои налитые кровью глаза, перешёл к самому главному – к встрече с самим демоном.

– О, милостивый государь, не дай Вам Бог увидеть то, что увидел я. Это даже не бес, нет, это нечто более страшное и явно стоящее поверх всей сатанинской братии. Оно около двух метров, с огромной головой и когтями такими, что сердце само просится из груди. Ваш меч – пёрышко по сравнению с этим чудовищем, а конь – маленький пони. Я сам видел его, почти как Вас сейчас и, слава Богу, что у меня хватило сил убежать.

Александр задумчиво посмотрел на меч, который был полтора метра длиной и весил около двадцати килограммов. Этим мечом можно было легко срубить шею коню или обрубить выставленные пики. Лишь мастерство, а не сила позволяло использовать его в бою, не говоря уже о том, чтобы промахать около двух часов кряду.

– Так, стало быть, вы знаете туда дорогу? – спросил он, пододвигая пиво.

– Ну конечно, – осклабился Григорий.

Александр довольно улыбнулся и кивнул Людвигу, своему оруженосцу. Против всех правил это был седой, умудренный опытом боец, а не юноша, которого так часто нагружали этим железным скарбом. Людвиг недовольно обтёр седые усы. Он, как и свойственно опытным воинам, не хотел покидать теплую таверну, в которой они уже успели пригреться после двух дней пути.

Принц даже представил все доводы, который приготовил его старый слуга. Во-первых, это лошади, которых сменить можно лишь с утра, во-вторых, ничего не мешает ехать завтра днем, так как все ведьмы, если они и есть, теряют силу обычно именно в это время, в-третьих, он уже обогрелся и просто ленится выходить в темный холодный лес. А в-четвертых, чего, конечно, сам старик никогда не скажет, он просто боялся всякой чертовщины, хотя в обычных сражениях равных ему не было.

– Самое главное, господин, даже не во внешности, – еле раздвигал губы Григорий. – Самое ужасное – это её голос, мягкий и успокаивающий. Он как бы манит вас, и стоит вам хоть на минуту ему поддаться, всё, вы пропали.

– И ты ему не поддался? – подозрительно прищурился Александр.

– Конечно, нет, я с ведьмами всегда держу ухо востро, – молниеносно выпалил Григорий и рухнул лицом в тарелку с овощами.

– Кажется, готов, – удовлетворённо сказал Людвиг, отпив немного пива.

Александр молчал. Он вспоминал ещё одну историю о башне, в которой вместо ведьмы есть заколдованная принцесса, расколдовать которую может лишь поцелуй. Ни драконов, ни великанов, ни чудовищ, лишь спокойствие старых камней и тишина царственного леса, жадно хранящего свою жемчужину.

Нет, он всё же поедет туда завтра. И тут дело даже не в страхе перед колдовством, ведь, что бы там ни сидело, вряд ли оно сможет противостоять двум рыцарям в полной экипировке, да к тому же освещенными самим Папой. Просто он и сам был не против выспаться – как-никак, уже две ночи без сна.

– Постелите ему в комнате рядом с моей, – сказал Александр трактирщику, положив на стол золотую монету. – И проследите, чтобы с утра он был вымыт и свеж. Не хочу, чтобы от него также воняло псиной. А ты проследи, чтобы он не нажрался. Он мне свежий нужен.

После этих слов принц поднялся и пошёл наверх. Людвиг, проследив за ним взглядом, лишь тихо вздохнул. Затем, повернувшись к Григорию, треснул его по затылку, да так, что треснула тарелка. Пьяница тихо охнул и провалился в ещё более крепкий сон, избавив Людвига от ненужной слежки

Заврин Даниил

Русый противник поджал руки. Теперь он уже понял, что ему надо беречь силы. А значит, работа усложнилась. Покачиваясь, Ольга пошла навстречу. Удар. Уклон. И тут она почувствовала, как нарвалась на мощный апперкот, который, словно белая акула, атаковал снизу, из темной глубины. Она вошла в грогги. Это было мощно. Даже очень.

― Не теряй инициативу! Не стой, работай! – донеслось до нее дальним эхом. – Работай, я сказал – работай!

Но дошло это уже потом, когда она сидела в углу, всматриваясь мутным взглядом в глаза тренера.

― Ольга! Ты можешь его достать. Просто ищи дыры. Он зажат. Дай ему пойти первым и работай на контратаках. Он откроется.

Ольга кивнула. Она была согласна. Главное – это работать на контратаках. А еще почему-то вспомнилось, что завтра ей надо свести бухгалтерский баланс. Но это завтра. Он поднялась. Сейчас не до этого.

Русый снова стал поджимать. По-мужски. Серьезно. Но это хорошо. Он думает, что побеждает. Мужчины часто так думают, когда видят женщину. Ольга почувствовала злость. Да, он ведь видит перед собой всего лишь женщину.

Ловко увернувшись от прямого удара, она подсела и что было сил насадила на перчатку печень. Рука вошла легко и свободно, казалось, она может сжать его печень рукой. Русый охнул и повалился на мат. Чистый удар. Ольга выплюнула капу и подняла руку. Да, она – молодец!

За 24 часа до встречи

Бассейн был обычный. Самый что ни на есть стандартный. Она еще раз оглядела его. Только вот людей на этот раз было чуть больше привычного. Но ничего. На дорожке, где будет плыть она, медлительных нет.

Спрыгнув в воду, она оттолкнулась от бортика и поплыла. Ей надо выполнить тридцать заплывов. Это ее норматив, иначе она просто зря сюда пришла.

Подняв голову, она вдохнула. Бассейн она любила меньше всего. Он был скучным. Туда-сюда. Ничего интересно, просто развитие мышц. Даже музыку не послушать.

В эти-то минуты ее и нагоняли старые воспоминания. Муж, вернувшийся с работы. Крики. Ругань. Кровь, запекшаяся на лице. Боль.

Она ускорилась. Надо плыть быстрее. Только так можно развить мышцы. Помочь им разорваться, чтобы выросли новые ткани. Она увернулась от руки проплывшего мимо спортсмена. Настороже. Главное – быть настороже.

Закончив плавать, она отправилась в душ, подставляя свои шрамы под горячую струю воды. Как же хорошо, как же спокойно чувствовать, что теперь ты готова к любым испытаниям. Даже если ты женщина, а твой соперник – мужчина. Даже если ты весишь каких-то шестьдесят килограммов при росте метр семьдесят пять. Что совсем-совсем немного для ее прокачанного тела.

Она обвязалась полотенцем и пошла переодеваться. Оставалось совсем немного, прежде чем она выйдет на долгожданную пробежку.

Встреча

Переодевшись, Ольга посмотрела на себя в зеркало. Черная спортивная одежда нисколько не сковывала ее движений, а туго завязанный на голове пучок не давал волосам ненужной свободы.

Что ж, теперь можно и пробежаться. Она сделала несколько разминающих движений. Теперь гибкость – одна из ее любимых подруг, и она всегда на ее стороне. Ольга улыбнулась и пригладила свободную прядь. Ну что ж, пора.

Выйдя на улицу, она вдохнула легкий морозный воздух. Было уже достаточно темно, чтобы люди попрятались по домам. Но только не она. Она смело смотрит на надвигающуюся тьму.

Виляя между домов, она свернула к парку. Теперь осталось совсем немного. Не зря же у нее так колотится сердце. Он там. Он обязательно будет там. На пробежке.

Она легким, мягким движением начала бег. Теперь она другая – быстрее, сильнее, выносливее. Ее не достать, а ночь лишь помогает ей. Оля выбралась на одну из беговых дорожек. Да, сегодня она обязательно встретит его, этого чертова бегуна.

Дыхание. Ровное дыхание сильной женщины. Сильной во всех смыслах – физическом, психологическом. В любом. Она на порядок выше мужчины. И лучше во всем.

Ольга заметила темную фигуру. Надо ускориться. Прибавить шаг. И, сокращая дистанцию, она все больше и больше убеждалась в правильности цели. Крепкая спина, сильные руки, бритый затылок. Это он. Точно он.

Она оставила между ними расстояние в шаг. Тут мужчина резко сбавил скорость и остановился. Она сделала то же самое. Он повернулся к ней. Да. Все, как и было задумано. Она улыбнулась. Что ж, теперь ее очередь менять его жизнь.

Встав в стойку, она нанесла удар. Крепкий. Такой, чтобы можно было потом не заморачиваться, чтобы добить. Только вот зря она поспешила – он чуть отклонил голову, а потому устоял на ногах. А через секунду, не раздумывая, ударил сам, разбив ей нос и едва не повалив на землю.

Ольга чертыхнулась. Так не пойдет, дружок. Не в этот раз. Теперь ее не вырубить с первого удара. Она умеет терпеть боль. Увернувшись от следующего замаха крепкой руки, она привычно нанесла удар по печени, легко. Так, чтобы почувствовал. Понял, что это серьезно, она не боится его. Она может за себя постоять.

Он растерянно посмотрел по сторонам. Но куда уж там. Не то время, чтобы искать помощи. Сократив дистанцию, она пошла добивать. Еще и еще. Удар за ударом. Пока, наконец, он не повалился на холодную землю. А потом и вовсе отключился, давая ей спокойно отрабатывать его физиономию.

Остановившись, она вытерла вспотевшее лицо и испачканные кровью руки. Все. Теперь уже все. Она пощупала пульс. Не жилец. Как и предыдущие четверо. Она поднялась и осмотрелась. Порой тишина и безмолвие успокаивали лучше всего.

Сев на лавку, Ольга ещё раз посмотрела на кровавые руки. Теперь она сильнее их. И никто, никто не сможет обидеть ее снова.

Заврин Даниил

Нельзя сказать, что я до этого не боялся воды, просто, скорее всего, после просмотра этого фильма страх обрел во мне более реальные черты, вооружившись ярким, сильным визуальным и музыкальным сопровождением. Он стал ярок и громок. Я стал слышать приближение его. Особенно, когда пытался войти в воду ночью.

Первый раз это случилось спустя три недели после просмотра фильма, когда я с другом и двумя нашими общими знакомыми девушками пошёл ночью на озеро. Девчонки почти сразу же побежали к воде. Естественно, мы сделали то же самое. Только вот друг побежал напрямую, а я решил обойти с краю.

И первое, что бросилось мне в глаза, это абсолютно спокойная, тихая вода. Раньше это было незаметно, теперь же пугало. Вид акулы, медленно подбирающейся ко мне, постоянно поднимался в алых красках, но в тот раз я постарался пересилить себя и медленно вошёл в воду.

Зайдя по пояс, я оттолкнулся от песка и поплыл к резвящимся девчонкам. Я старался не делать волн и от этого ощущение, что всё озеро целиком и полностью зациклено на мне, постоянно росло. Мне казалось, что оно методично, не спеша, извлекает из глубины своего голодного монстра, готовясь спустить его в безумный скоростной забег.

Проплыв несколько метров, я вдруг понял, что не могу не оглянуться. Что, находясь в давно знакомом мне озере на четвереньках, я считаю нужным осмотреться. Как будто от этого зависела моя жизнь. Я развернулся. Поначалу я думал, что это займет секунду, но встретившись с мрачной ночной гладью, я замер. Тихое, молчаливое, непроницаемое, оно казалось мне единым целым. Я вдруг ощутил холод. Дикий тяжелый холод, который моментально парализовал меня. Я явственно представил пасть акулы, которая вот-вот потащит меня на глубину, ужас, а потом смерть. Не будет криков, не будет всплесков, лишь простой и тихий бульк.

Я не буду говорить, что я справился со своим страхом, увы, он вытащил меня из воды и уже не отпускал в неё без своего присутствия на протяжении всех последних лет. Так что с тех пор я почти не ходил на озеро, так как не мог доплыть даже до середины, тёмная вода меня пугала, и я ничего не мог с этим поделать.

Я поступил в институт, отучился. Получил диплом, начал работать и стал забывать про страх темной воды. Я с ним просто не встречался, так как почти не выезжал на природу и всё, что видел из воды, это ванну, где, естественно, ничего не боялся. И так было до той поры, пока я не стал мучиться остеохондрозом, лечение которого и привело меня в этот бассейн.

Двадцать пять метров длину. Чуть меньше – в ширину, а в самой глубокой точке около двух метров. Это небольшой бассейн. А ещё тут нет парилки, а потому постоянно мало людей, так как просто душ привлекает не многих.

Плавать пришлось начинать с пяти заплывов. Мышцы здорово сопротивлялись, чувствуя возросшую нагрузку. Но главной проблемой стало не это. А то, что крепко засело в моей голове. Да, я понимал, что я взрослый крепкий парень и что в бассейне, в этой бетонной коробке, не может быть никаких тварей. Но каждый раз, когда я оставался один, я всё равно оглядывался, чувствуя, что меня вот-вот настигнет очередная акула, касатка или рептилия.

Но я решил, что сдаваться глупо. Ладно, я был маленький, ладно, я был в озере, где действительно есть живность, но бассейн? Да ещё полностью освещенный, нет, это уже перебор. Надо было переломить ход моей странной паники, и для этого я применил ряд методов.

Первый. Я старался не думать ни о чём, кроме количества сделанных мной заплывов. Второе. Я всячески старался вбить себе в голову, что это бред и позор, то есть пристыдить себя, но опять же, это всё плохо помогало.

К тому же, копаясь в психологической литературе, я узнал, что все иллюзии проецируются нашим мозгом, т.е. мы сами их создаем. А значит, создать образ акулы в воде вполне реально, не надо, думаю, объяснять, что дальше читать я, естественно, не стал, оставив книгу в стороне.

В общем, бился я как мог. Использовал все, что могло хоть как-то сдержать мою богатую фантазию и не дать ей возможности меня окончательно подмять под себя. И так продолжалось несколько месяцев, пока я, наконец, не

понял, что, несмотря на все мои усилия, страх не то, что не пропадает, так еще и обретает новые силы, словно тренируется вместе со мной.

Сначала это проявлялось в том, что я стал периодически ощущать, что кто-то хватает меня за ноги, потом и вовсе стал наблюдать странные волны, двигающиеся в моем направлении. Бывало так не часто, но будучи всегда сконцентрированным, я четко фиксировал любое подобное проявление.

И тогда-то я и понял, что все самые сильные явления происходили со мной лишь в том случае, когда в бассейне никого, кроме меня, не было. Ни медсестры, наблюдающей за нами, ни местного тренера, злобного лысого мужчины, который всегда старался выгнать и загнать посетителей точно по графику. Ни уборщицы, женщины крайне вольного поведения и нисколько не стесняющуюся голых мужчин в мужской раздевалке. Все работало именно тогда, когда я был один. И это частично меня успокаивало, так как я понимал, что проблема исключительно во мне. И так было до тех пор, пока я не рассказал администраторше, что плохо переношу одиночество в бассейне.

Её звали Наталья, она принимала деньги и выдавала ключи. А ещё хранила местную тайну, суть которой в том, что в бассейне, как только он открылся, утонул мальчик. Парню было около пятнадцати лет, и смерть настигла его на середине бассейна. Сердечный приступ. Так тогда поведали в новостях.

Порывшись в интернете, я нашел его фото. Широкоплечий, крепкий, он нисколько не походил на парня, у которого может быть слабое сердце. Местные СМИ постарались осветить такое событие, как только возможно. А потому местные чиновники едва не прикрыли сам бассейн. Помогли родители парня, они попросили не усугублять, ведь сына им всё равно уже не вернут.

Я не стану много говорить о том, что изредка слышал что-то вроде голоса или всплеска в душевой, когда там никого не было. Что иногда заглядывал в пустой душ и по два раза закрывал один и тот же кран. Это мне кажется глупым, наивным. Я хочу продолжить фактом. Спустя два месяца после того, как узнал о парне, я потерял сознание на середине бассейна, четко разглядев этого самого мальчика в воде. Это длилось доли секунды, но я точно запомнил его лицо без шапки. Это был он, тот самый парень.

И здесь я вроде мог бы спокойно закончить свое небольшое повествование, если бы не пару «но». Во-первых, я выжил, а во-вторых, сегодня я снова иду туда. В свой первый раз после выписки.

И тут, право, я даже не знаю, что было сложнее. Собраться с духом или выбить из медсестры и тренера возможность для повторного захода. Ведь я почти шантажом вынудил их прогнуться под меня, принять все справки и убедиться, что с моим сердцем всё в порядке. Что я всего лишь захлебнулся и не более того. Что под хорошим присмотром этого больше не произойдет.

Возможно, они правы, возможно, я буду и дальше плавать, гоняемый лишь собственными акулами и касатками. Но, если честно, мне в это не верится, слишком много фактов начинает рождаться вокруг всего этого. Фактов, которые не могут просто так исчезнуть. Тот же самый парень, привидевшийся в последние секунды. Подумайте сами, разве о незнакомых

мертвецах мы думаем в последние секунды жизни? Я ведь даже толком захлебнуться не успел, просто свет погас и все. По идее, я должен был вспомнить своих родных, а не пытаться забить себе голову утонувшими мальчиками.

Но вернемся к началу. Как я уже сказал, я стою на краю темного бассейна. Так как узнал, что если немного переплатить сторожу, то можно прийти сюда ночью. Если честно, это будоражит больше всего. Всего пять тысяч рублей и вот вы один посреди темной воды. Прям как в детстве, где крайне много тишины и темной, мрачной, играющей с тобой жидкости. Может, именно с этого мне стоит начать свою окончательную победу над страхом? Сторож ведь пьет, он не будет сидеть и наблюдать, как ходят волны, он спрячется в каморку и будет лишний раз причитать о нашем правительстве.

Меня только одно беспокоит во всей это истории, то, что я успел вроде прочитать по губам утонувшего парня в тот самый печальный момент. Он, кажется, сказал «не ходи». Впрочем, это может быть лишь опять же глупый вымысел, этакий коварный план моего мозга, план, который также будет повержен. А теперь извините, но мне пора, меня ждет темная вода.

Заврин Даниил

Такие девушки ему всегда они нравились, ещё в школе, когда он то и дело выделял прекрасных особ с длинными черными волосами. Смешно, но они так часто ему отказывали, лишь изредка позволяя проводить до подъезда.

На похоронах с его стороны почти никого не было. Я был единственным его другом, как во время учебы в школе, так и в университете. Не говоря уже о работе, с которой он чуть ли не сбегал домой.

Вы спросите, чем он занимался? Да всякой ерундой, мелким собирательством всякой мистической дребедени, оккультных книг и дешевой металлической то ли свастики, то ли просто значков. Причем со временем это его хобби раздражало меня все больше и больше, так как он все время старался навязать свои странные, понятные лишь ему идеи. К примеру, он считал, что написанные им мемуары имеют свою собственную жизнь. Мир, где точно также, как здесь существуют все его герои.

Но самое печальное то, что он занялся мистикой. Раздобыл некого «Папюса» и под его влиянием стал изучать так называемую «магию». Стал рисовать всякие козлиные головы, легко перечислять самые длинные имена давних еврейских или православных духов. В общем, сделал так, что у меня создалось твердое убеждение, что он уже никогда не сможет завести симпатичную, умную подружку.

Я помню один раз, когда я зашел к нему домой, он сидел на полу и на большом куске бумаги чертил звезду. Естественно, он объяснил это свое творчество, сказав, что собирается завладеть демоном, отобрав его свободу в честном поединке. Я тогда ещё помню его бедного попугая, которого он засадил в клетку и оставил себе в помощь. Бедная птица, сколько она всего пережила.

Точно, я забыл вам рассказать. Он убил эту свою птицу, точнее, как сам он говорил, просто отпустил. И лишь потом я выяснил, что она пала от его новых необузданных фобий. Эх, отличный был желтый попугай. Говорить умел.

Но, вернёмся к печальному концу моего друга. Дело в том, что перед тем, как покинуть наш мир, он принёс мне свой дневник, написанный от руки в старой коричневой тетради. Почерк у него превосходный и читать оказалось совсем нетрудно, поэтому я в один из воскресных вечеров решил полистать эти разукрашенные синими чернилами страницы.

Чтиво, скажу я вам, презанятное, немного отдает безумством, но в целом видно, что мой друг отдавался делу полностью. Жаль лишь, что логическая завершенность хромала так, что компоновать все в единое целое пришлось мне. Хорошо еще, что материала совсем немного.

Но одно дело вам так писать, другое дело преподнести один отрывок. Я напишу лишь несколько строк, но, думаю, вы поймете, с каким творчеством я столкнулся.

«Она, она опять приходила. Ночью, как обычно, во сне. Черная, изящная, красивая. Её глаза, они жгли, они горели. Она уже не та, что сидела со мной на краю обрыва, теперь она как валькирия, он безумна и в то же время прекрасна. Она хочет быть со мной чаще. Видеть, как я живу, наслаждаться моим обществом. Она лучшее, что было у меня. Она моя королева»

И вот всё примерно в этом роде. О этой женщине, если не соврать, около шести листов каллиграфического почерка, причем одна страница вырвана. Так что это ещё крепче рвет и без того хромую логическую суть. Но как я понял, эта девушка всё чаще и чаще стала появляться в его снах и за несколько дней буквально заразила его своими появлениями. Видимо, поэтому он и решил, наглотавшись таблеток, заснуть как можно крепче, что бы уже никогда не покидать свою любимую.

Я понимаю, покойник не заслужил такой категоричности, но ведь вы понимаете, что это бред, и что человек просто устал, как морально, так и физически от своего вынужденного безделья. Ему бы спортом заняться, пользы было бы намного больше. Да и птицу бы убивать не пришлось.

Кажется, сегодня я написал больше чем обычно, но вы уж простите, прорвало, три дня ходил как отрешенный. Как вы понимаете, произошло же самоубийство, не каждый день такое бывает. Конечно, повторюсь, я мог бы и забить на это. Но что-то мне подсказывает, что я обязан попытаться объяснить его природу. А то наша доблестная милиция как обычно не заметит ничего необычного, что ей эти смертники? Им бы поскорее домой уйти.

Кстати, тут вот вчера наши менты снова штуку отмочили. Взяли и перетащили труп со своего участка на другой. Да ещё своим коллегам позвонили - мол, у вас неизвестный с «огнестрелом», потрудитесь забрать. Перестраховались на тот случай, если коллеги захотят им также тело вернуть. В общем, на ментов надежды ноль, вот и выходит, что моя тетрадка раскрывает суть трагедии.

22:52 Среда.

Знаете, мне так и хочется вам сейчас написать - удивительно, но факт. Ведь мне вчера ночью всё же приснилась та самая высокая брюнетка с зелеными глазами. Казалось бы, и женатый, и влюблённый, и дитятко растет несмышленое, а вон нет, взяла да и приснилась.

И главное же сама подошла, познакомилась, сказала «здравствуй». Я даже от неожиданности остолбенел и поздороваться не удосужился. А она меня разглядывает. Впрочем, после первого оцепенения я всё же оправился и поздоровался. Только вот она уже не отвечала, просто стояла и смотрела своими огромными красивыми глазами.

Как кобра или ещё какое-нибудь сказочное существо. А потом вдруг ушла, оставив меня в одного. Разве что на кольцо обручальное посмотреть обернулась, с этакой усмешкой ироничной. Правда, чуть поморщилась, но это лишь прибавило пикантности потому, что кожа у неё гладкая прегладкая, ни одной морщинки нет. А когда поморщилась, так бац и штук пять сразу, но это на миг, пока гримасу скорчила. Это, знаете, как у нас в детстве, когда мы маленькие и кожа у нас послушная, эластичная. Только вот она, видимо, её да самого позднего возраста сохранила, потому что лет ей не меньше двадцати пяти. Взрослая барышня.

Знаете, я скажу честно, я понимаю, что всё от начитанного идет, ведь целый вечеря сидел и на записки друга смотрел. Вот и пришло - «оно», видение. На самом-то деле, я во всю эту чертовщину не верю и не верил никогда. Всё это плод нашего воображения, мы сами создаем подобные сны.

Хотя, что врать, понравился сон, ведь я давно уже ни с кем, кроме жены так близко не общался. И тут дело даже не в сексе, нет, дело просто в новом близком обществе, ведь она всего лишь рядом стояла, в глаза смотрела, ароматом своим опьяняла. И всё, больше не было ничего, но мне и этого с лихвой хватило. Так как на работе такого нет, ну а по клубам и прочим местам я не хожу, так что, нет, у меня такого давно не было с посторонней женщиной.

Сегодня весь день об этом думал. Начиная с самого утра, как ребенка в сад отвозил. Это ж надо, видимо мой мозг действительно давно без женского внимания жил. Только жена и всё. А она у меня хоть и красивая, да умная - но всё равно привычная. Результат - такой сон, начитался описаний женских и на - получай удовлетворение ночное. Но это так, на один раз, уверен, дальше все нормально будет. Просто давно о других женщинах не думал.

Кстати, вечером непроизвольно из толпы пару брюнеток выделил, чисто автоматически, видимо, мозг продолжал поиск той самой, что во сне приходила. Иногда, знаете ли, мозг срабатывает вне моего желания. Но, я решил проблему, я купил любимой жене цветы, она как раз печальная была – какие-то отчеты по работе не сходились.

Кстати о жене, я ведь вам ее совсем не описал, а стоит ведь. Высокая, с хорошей фигурой. Она у меня сплошное загляденье и гордость, причем берет не только внешностью, но и прекрасным развитым интеллектом, от которого иной раз становится страшно, настолько ловко она просчитывает мои ходы и мысли. Но это так, небольшое раздражение, в остальном же мы как единое целое, то есть хорошая крепкая семья.

23:00 Четверг.

Знаете, а ведь эта штука начинает меня все больше и больше удивлять, представляете, она снова мне приснилась. Ну не забавно ли? Второй день подряд. Смешно, ей богу, надо, видимо, сексом с женой заняться, иначе меня эти сновидения постоянно будут преследовать.

22:45 Пятница.

Третий день подряд. Странно. Это все перестает быть смешным и начинает уже немного напрягать. К тому же во сне эти «наши» отношения начинают понемногу развиваться. К примеру, вчера она уже не просто стояла, а села на скамейку и с любопытством разглядывала то меня, то свой маникюр, а то и природу, окружавшую нас.

А сегодня она уже заговорила, причем её голос такой мелодичный, мягкий и до боли знакомый. Говорила о природе, о погоде. Рассказала мне о своих мечтах, о том, что любит море, что ей нравятся закаты. И по странному стечению обстоятельств, все, что ей нравиться - также нашло отклик и у меня, ведь я тоже люблю море и закаты, песок и чистую воду. А под конец спросила, как зовут, сколько лет, где живу, и есть ли жена и дети. Я сказал, что и жена и ребенок есть. Она при этом улыбнулась, видимо, в знак доброжелательности, хотя я ясно заметил, что глаза нехорошо блеснули, то ли голодом отдали, то ли злостью.

Да, возможно, вы скажете, что всё это фальшь, и мое подсознание бушует и подстраивает всё под меня, но мне от этого нелегче, подсознание подсознанием, а с такими снами пора завязывать.

22:00 Четверг.

Простите, что я не писал уже неделю. Всё как-то руки не доходили. Но пока всё более или менее нормально. Хотя она и продолжает мне сниться каждую ночь. Говорит о себе, о том, как ей одиноко и что она хочет быть со мной. Какой-то бред, но я не знаю, что мне с этим делать. Но что ещё хуже, ей очень не нравятся моя жена и сын, она всё время говорит, что они ей мешают, что жена лежит рядом и от неё ужасно воняет, что лучше бы их не было.

Я очень устал, из-за этих снов я стал плохо спать, и всё время чувствую себя разбитым. Жена постоянно спрашивает, что со мной, но я прикрываюсь смертью друга. Не хватало еще, чтобы она узнала о моем несчастье. Она просто не поверит мне, не поймет. Да и что мне ей сказать? «Дорогая, видишь ли, мне постоянно снится какая-то женщина, к тому же симпатичная и вечно ноющая о том, что я женат!».

Нет, ей об этом никак не скажешь, остается только полагаться на себя и искать выход. Можно, конечно, положиться на психолога, но судя по отзывам в Интернете, они только деньги берут. Да и не слышал я, чтобы от такого лечили. Остается только пытаться избавиться самому, а не то накроет меня, как моего погибшего друга и останется лишь пара заветных листков в дневнике.

Кстати, о листках. Мой друг наверняка тоже пытался избавиться от этой проказы, надо только посмотреть, где он об этом писал. Хотя, что лукавить, скорее всего, мой товарищ просто не хотел с ней бороться. Ведь у него всё равно нормальной жизни не было, так, одно лишь мучение. Не то, что у меня. Сын, жена, полноценная семья, так сказать. Что-то я уже заговариваться начинаю, второй раз себе об этом твержу, как постулат какой-то.

Боже, как же всё это похоже на бред, иной раз кажется, что я схожу с ума, что всё это лишь моя больная фантазия. Что скоро всё само прекратится. Нужно только подождать и всё. Но это не так, я прождал уже неделю, Жанна снится мне снова и снова, и каждый раз я всё больше и больше провожу с ней времени.

23:00 Понедельник.

Кажется, я начал ходить во сне. Жена рассказала, что ночью я встал и подошел к детской кроватке и долго смотрел на спящего ребенка. Ей сначала показалось, что я наслаждаюсь тем, как он спит, но потом, когда она меня не дозвалась, она подошла поближе и увидела, что мои глаза закрыты, поняла, что я хожу во сне. Она здорово испугалась, ведь раньше такого не было. Честно говоря, я бы и сам испугался, увидев такое ночью.

Но это плохие новости, есть и хорошие. Тщательный осмотр дневника показал, что мой друг не совсем рвался на тот свет, определённые сомнения всё же были. Правда, это больше в начале, потом уже ничего не могло его остановить от великого полёта в никуда.

Но лучше так, чем совсем без адекватности. К тому же, как я понял, девушка не совсем воля фантазии. Он пишет, что это его личная заслуга, а затем вырванный лист, после которого сплошная лирика, с многочисленными обожаниями да восхвалениями.

Но ничего, это, конечно, понятно - парня от радости совсем расплющило, но я-то другой. Мне уже неделю она снится и хоть бы хны. Правда, сомнамбула напрягает, но ничего, вроде в детстве я тоже один раз во сне прогулялся. Вот жена - трусиха у меня, нервничает, начала тут истерику, мол, покажись врачу, покажись врачу, как будто я специально его избегаю. Надо будет сходить для её успокоения.

И всё же, я пока не знаю, что предпринять для победы. Я не маг, не психолог, особой науки не проходил по борьбе с чем-то подобным. Могу пока лишь не поддаваться на провокации, да и постараться во сне каким-то образом, сам не понимаю каким, то ли нагрубить ей, то ли просто ударить, то ли ещё что. Короче, сделать ей больно. Чтобы отстала. Понимаю, звучит глупо, ну а что я ещё предприму? Точно также начну рисовать дома круги на полу?

22:00 Среда.

Поход к врачу ничего не дал. Добрый доктор сказал, что всё из-за переутомления и выписал мне какие-то таблетки. Но, как оказалось, они ни черта не помогают. К тому же на вкус полная гадость. И дорогие. А у нас с деньгами не очень, так что инициатива доктора покупать отличные шведские таблетки прошла с превеликим трудом.

А тем временем Жанна преподнесла мне сюрприз - попросила, чтобы я взял на руки щенка, который тявкал на нас с ней. Я взял его, а он, кстати, такой милый, мягкий, и то ли урчит, то ли дышит, не успел различить. Запомнил лишь его сладкое выражение лица, потому что в ту же минуту проснулся от того, что жена вырывает у меня нашего ребенка. Представляете, это я с ребенком стоял. Мне, если честно, совсем тогда плохо стало. Аж мурашки прошли, жена-то не в курсе, что со мной, знает лишь, что я по ночам хожу, да сплю неспокойно, ну а всю картину не видит. Эх, теперь ей рассказывать действительно поздно.

Да и нормального сна нет ни у меня, ни у неё. Я, конечно, пытаюсь её успокаивать, но не получается. Одно лишь её удивляет - как я исхитряюсь брать ребенка так бесшумно, чтоон этого даже не чувствует и не просыпается, ведь я такой неуклюжий был с ним. По крайней мере, раньше.

23:00 Четверг.

Ребенка отдали её родителям. Жена слишком сильно боится. А я не могу ничего с собой поделать. Теперь она вздрагивает каждый раз, когда я к ней поворачиваюсь. Говорит, что пару раз видела, как я открывал глаза и на неё смотрел. Паника в ней крепнет с каждым днем, скоро и вовсе переведет меня на кухню, лишь бы не глядел на неё. Что, как мне теперь кажется, лишнее, так как она меня должна поддерживать, а не бесить своим поведением. Я же не виноват, что со мной такое происходит.

Где помощь? Где выручка? Нет, с её стороны лишь давление и всё сводится к тому, чтобы я сам разобрался с собой, либо опять тащит меня к доктору, как будто он может что-то решить. Надо будет её немного урезонить, а не то совсем из себя выведет. Может, пара оплеух на крайний случай. Или я перегибаю? Она же не виновата. Это у меня психологические проблемы.

22:00 Понедельник.

Всё, хватит, сегодня не хочу ни о чем думать. Я уже и так каждый день на нервах. Постоянно одно и то же. Постоянно просыпаюсь от её тряски и встаю с утра разбитый. Она всё время твердит, что я встаю, молча обхожу кровать и иду на кухню. А там она уже меня будит, боится, что я могу схватить что-то не то. Да что я могу схватить-то? Вилку? Ложку? Может нож?

Я думаю, она просто хочет съехать к сыну, к своим родным. Там ей, видимо, лучше живется. А что? Готовить не надо, за ней всё убирают. Да и любви там вагон и маленькая тележка, все в руках преподносят, не то, что здесь муж сомнамбула. Конечно, там ей намного лучше. Но ничего, это, как мне кажется, только на время. Вообще, есть идея отправить её туда ненадолго, посмотреть, как один буду справляться, ну а что? Она там, я тут. Риск сведен к минимуму. В окно же не полезу, психолог сказал, что подсознание не позволит, мол, инстинкт выживания и всё такое, да я и сам читал про это. Жене тоже про это втирать начать. Сегодня не сдается, но я уже заметил, что идею обдумывает, ищет плюсы, которые должны перевесить минусы. Тут самое главное правильно подать, а дальше дело техники.

И ещё, странно, но я сам совершенно не боюсь своего состояния, я как-то уверен в себе. Уверен, что всё нормально. Плюс во сне приснилось, что Жанна меня полностью поддерживает, хотя она и виновница всех бед, но я всё равно поддержке рад.

23:00 Среда.

Приезжал её отец. Попытался мне объяснить, что мне делать. Какая дружная заботливая семья, все друг другу рады, все склеены общим делом взаимовыручки, так и хочется пролить слезу и пожать всем руки в знак благодарности. Только вот что-то не горит у меня идти к ним за хлебом и солью. Особенно раздражает, что он всё время говорил что-то о Боге. Неужели здоровому мужику больше не о чем со мной поговорить? Наверно, нет. И самое противное то, что я увидел страх в его глазах, он боится, уж не знаю за что именно, за дочь или за разлад в этом крае счастья, а может быть и за то, и за другое вместе взятое. Но самое главное - боится. Фу, нехорошо, так нельзя себя вести. Надо жестко и постепенно вычищать подобное настроение у себя. Вот как я. Взял да и настроил себя на победу. И поэтому сейчас меня беспокоит уже не столько моя Жанна, сколько то, что они теперь сюда дорогу паломничества проложили.

Ай, ай, ай. Это всё она им рассказала, жена моя любимая. Не выдержала той боли, которая на неё обрушилась, слила. Но что её за это винить? Она же нечаянно, просто села и открыла маме душу свою. Это нормально, это по-женски, не по-семейному, но по-женски. И за то спасибо, что в милицию не пошла.

Слезы, всхлипывание, снова слезы. Иногда крик. Семейная идиллия бушует как девятый вал, впрочем, я не удивлен - взять и вплести такое количество эмоций и ещё удивляться, почему у нас неспокойно?

Впрочем, как я уже говорил, я у меня полный штиль в душе. Я наметил свой план. Первым делом сплавить жену, потом войти получше в сны, так, чтобы никто не будил и не мешал. И там уже, на месте, самому разобраться с проблемой. Мне не нужны психологи и прочие идиоты, я сам справлюсь с этой штукой. Главное, чтобы поблизости не было помех. А то вытаскивают из сна и не дают разобраться толком. Так что надо спокойно следовать этому плану и всё должно получиться.

24:00 Пятница.

Странно, столкнулся с непониманием. Жена уперлась в своем желании быть со мной. Но ничего, я упертый. На моей стороне отличная сила. Тоска по ребенку. Она его слишком любит, чтобы постоянно быть со мной, рано или поздно она уйдет к нему и оставит меня одного. Главное, поднажать и возможно выйти немного за рамки. Как у хирурга, сначала больно, потом выздоравливаем. Так и с ней, потом же сама же благодарить будет.

22:00 Суббота

Довёл. Получилось, собрала вещи и ушла. Понятное дело, ребенок большой вклад внёс. Но и я постарался. Доволен. Такое дело сделал, теперь на пути к излечению всё меньше преград. Осталось лишь углубиться в сны. Заручиться поддержкой времени, так сказать. Правда несколько страшно одному, везде Жанна мерещиться, но ничего, не престало мужику бабы бояться, пусть и симпатичной.

Кстати, Жанна хорошеет ночь от ночи. В последний раз такой предстала, что просыпаться не хотелось. В розовом платье до пола, оголяющем спину и грудь. Я аж обомлел, как увидел. Мы тогда в парке гуляли, среди опавших кленовых листьев. Была осень, но тепло ещё сохранилось. Я чувствовал это. Видел, что погода словно застыла в том положении, каком нам нужно. И голос, снова её голос, такой мелодичный и такой знакомый. Она была уже спокойней, мягче со мной, порадовалась моему впечатлению. Знаете, у неё очень хорошо улыбки получаются, как будто огонек вспыхивает и тут же исчезает, озадачив нас своей красотой. Да, я заворожен ею, не скрою. Но это лишь придает сложности задаче предо мной стоящей. А я люблю сложности и никогда от них не отступаю. Вот и этой ночью не отступлю, намертво стисну её горло, чтобы навсегда запомнила, каким я бываю, если меня разозлить.

20:00 Воскресенье.

Пишу рано, потому что надо заснуть пораньше, впереди очередной бой. Вчерашний я проиграл с треском, но там подготовились так, что пришлось продуть. Она изобразила несчастную замученную женщину, к тому же там на неё напала какая-то девушка, била её. Пришлось помочь, оттащить.

Вот и вышло, что утешать начал и что самое неприятное, она как почувствовала это, так сразу и голову положила на меня и на мою руку. Боже, как же это было чувственно, еле сдержался, чтобы не поцеловать, но сдержался же, справился с собой, сохранил самообладание.

Хотя, возможно, она сама не торопила события. Не знаю, чувствую лишь, что продул по всем фронтам. Но это же начало всего, лишь первый бой, завтра будет лучше.

21:00 Пятница

Приходила мать покойного, каким-то образом узнала, что у меня его дневник. Оказывается, она нашла недостающую страницу. Суть которой сводилась к тому, что смерть птицы, а он всё-таки её убил, произошла по вине его подруги из снов. Девушка не переносила эту живность на дух, вот и пришлось покойному отправить ее на тот свет.

Мутная тема, зачем мне вообще её принесли - так и не ясно, но вежливо принял, поблагодарил. Мне эти старческие, беспокойные глаза теперь только раздражение и помеха. Вон, на улице полно тех, кому помогать надо. Жена ещё, стерва, прочитала мельком, пока с матерью друга разговаривал, теперь всё ходит, клянчит у меня этот дневник, как будто он ей в чем-то поможет. Ей вообще такие вещи противопоказаны, уж больно религиозная у меня она. Во всякую ерунду верит. Раздражает.

22:00 Суббота.

Вывела всё-таки, ударил. Пришлось. Стащила дневник, прочитала. Начала истерику, тыкать пальцем в тетрадь, едва не порвала. Такого визга я давно не видел. После оплеухи жалобно забилась в угол, плакала. Но ничего, ей лишь на пользу, да и к родителям не побежала, видно, поняла свою неправоту. Наконец-то. Всё-таки старый простой способ обращения с женщиной никогда не перестанет быть актуальным.

К тому же, после этого стала ласковей, хитрее, как потом Жанна сказала, выпытывает просто, прячется за маской доброты, ищет подход ко мне. Что-то там поняла вот и решила сменить тактику. Но меня теперь не проведешь, я всё вижу, всё замечаю. Хотя, польза от такого поведения есть, не спорю, уже не дергает по ночам, пытается уговорами спать уложить. Мне это приятно, конечно, а вот жена стала нервничать. Особенно её вечерние молитвы стали раздражать. Жена в последнее время на них насела безмерно.

А жена, тем временем, начинает все больше и больше налегать. Не знаю, я уже не ассоциирую её со сном, в голове уже давно все перемешалось, я с ней вижусь каждую ночь, это как второй дом уже стал, постоянно общаемся, целуемся, дарим друг другу подарки. Я не могу отделаться от ощущения, что она постоянно со мной, к тому же она узнает обо всём, что происходило днем, она знает абсолютно все и крайне логично разговаривает, подставляя необходимые доводы.

Я не знаю. Кажется, мне уже нет обратной дороги. Я сошел с ума, все, что вижу - это полное отсутствие выхода. Точнее, благополучного выхода, я точно знаю, что жена не уймется, пока я не уничтожу жену и ребенка, пока, встав с постели, я не возьму нож и не воткну его жене в сердце, оставив её умирать на кровати, я знаю, что она хочет крови.

Но что я могу? Я всего лишь человек. Впрочем, есть один выход. Но он такой же, как и у моего покойного друга. Только это будет уже не сон, так как я знаю, что сны мы видим лишь, когда работает наш мозг, а когда он не функционирует, наступает обычная темнота и тишина. Я не хочу умирать, но я также не хочу ложиться в клинику, где надо мной начнут ставить опыты. К тому же у меня нет денег на хорошего врача или условия. Меня поместят в обычную дурку, где вся забота сведется к вечерней или утренней клизме и воздействию дешевых, но сильно действующих лекарств.

На этом, пожалуй, всё, будущее уже определено и я знаю, что надо делать. Игра в экзорциста не подходит для наших реалий, к тому же остатки разума у меня ещё остались. Рано или поздно Жанна возьмет вверх, и я убью свою жену, поэтому я просто обязан не допустить этого. Она хорошая, она хочет мне помочь, но я, то понимаю что всё это глупо. И я понимаю это именно сейчас, когда я вспомнил наше первое свидание, наш первый поцелуй, нашу прогулку. И за всё это я неизменно поплачусь при встрече с Жанной, она очень не любит подобные мысли. На этом, пожалуй, всё. Пусть эта странная история никогда уже не покинет этой тетради и догорит вместе с дневником моего друга, который, по всей видимости, всё-таки смог сделать нечто неординарное и вызвать что-то явно потустороннее, сумевшее не только завладеть им, но и даже почти подчинить меня. Во всяком случае, я так думаю. Потому других объяснений у меня нет.

Конец

Заврин Даниил

Он спустился на улицу и пошёл по старой, скрывшейся в листве аллее. Сейчас, когда небо дарило так много тепла, он любил гулять здесь один. Когда было спокойно и тихо, не было посторонних. Совсем как в его холодильнике, где, спокойно кромсая мясо, он слушал музыку, записанную на старом черном потрескавшемся магнитофоне.

— Ты куда, шалава?! Стой, сука! – услышал он крик и повернул голову.

В его сторону бежала женщина. Ее черные вьющиеся волосы были очень красивы. Казалось, они похожи на странные водоросли из морской пучины, совсем как у русалок, которых он видел на стенах садика, когда его ещё трезвая мать приходила за ним поздно вечером.

— Стой, шлюха! – снова закричал кто-то.

Александр вгляделся в темноту. Это был высокий широкоплечий молодой человек, примерно одного роста с ним. На нём был красивый белый костюм, на котором виднелись пятна крови. Он был пьян и поэтому ещё не догнал эту женщину.

Поравнявшись с ним, она посмотрела ему в глаза. На вид ей было не больше двадцати семи, красивые большие глаза, ухоженная внешность, небольшой подбородок. Она была очень красивая, больше похожая на воздушного мотылька, нежели на человека. И поэтому, резко развернувшись, Александр выбил передние четыре зуба её преследователю, впечатав кулак в его челюсть. Мужчина остановился, а затем упал на колени и потерял сознание. Или же он потерял ещё во время удара. Александр точно не понял. Он просто перешагнул через него и направился к женщине, испуганно всматривавшейся в него.

Запах алкоголя исходил и от неё. Только более легкий. Подойдя к ней вплотную, он почувствовал её дыхание, то, как она дышит, и что силы у неё почти не осталось. Качаясь, она снова посмотрела ему в глаза, а затем опустилась ему на руки. Легко подхватив, он отнёс её к себе.

Бережно уложив незнакомку на кровать, он сел рядом. У него практически не было женщин. Лишь один раз он познакомился с толстой девушкой, которая сбежала от него на следующий день. Она сказала, что он немного медленный, тяжелый для понимания и, как показалось Александру, ей стало стыдно за их близость. С тех пор он больше никогда не заводил подобных знакомств, хотя к женщинам его всё же влекло. Они даже снились ему, после чего он просыпался с мокрыми и липкими трусами, и шёл мыться.

И вот теперь, спустя столько времени, перед ним лежит, пожалуй, самая красивая из всех, что он видел. Самая-самая красивая. Он аккуратно потрогал её челку. Волос был вьющийся, забавный, как в сказке. Наверное, именно такие волосы у заморских принцесс. Он улыбнулся. Не зная, почему, но ему вдруг так стало хорошо, как будто она не просто спала, а была именно с ним.

Он поднялся, сходил за пледом и бережно укрыл её. Ему очень повезло, что сегодня был предвыходной день, и у него было целых два дня впереди. Сняв с неё ботинки и подобрав её ноги под плед, он ещё раз проверил замки. Затем, помывшись, он лег спать, теперь уже точно зная, что следующее утро будет немного необычным. Отличающимся.

* * *

Готовить кофе он умел и любил. Этот напиток вносил немного хаоса и тем самым ему очень нравился. Встав в шесть часов утра, он заварил две чашки и стал терпеливо ждать, пока она проснётся. Ждать пришлось долго, до часу. Поэтому Александру пришлось заваривать кофе несколько раз.

— Ты кто такой? Где я? – спросила девушка, вглядываясь в его лицо.

Александр, как мог, улыбнулся, но, видимо, это произвело не самое благоприятное впечатление. Тогда он пододвинул ей поднос с кофе. Она удивленно посмотрела сперва на него, затем на кофе, затем снова на него. В её глазах заиграл огонёк.

Их секс вышел мягким, плавным, приятным. И большая заслуга была в этом девушки, которая хоть и не любила называть себя проституткой, но, увы, ею была. Александр принял эту правду легко. Эта правда вообще его не волновала. Единственное, он не понял, зачем она сразу же об этом сказала, как будто хотела отпугнуть. Но он решил, что так ей прощё общаться. Он плохо понимал женщин, а красивых – тем более.

А потом она решила рассказать о себе, неизвестно почему вдруг заплакав. Рассказывала о том, как сложно начинать свою жизнь в этом большом городе. Но она всё же не сдалась и постепенно вышла на более денежных клиентов, отрабатывая до двадцати тысяч за ночь, что было очень неплохо. Особенно, если учесть, что её родители получали по двенадцать тысяч в месяц. Так было бы и дальше, если бы не непомерная жадность сутенёра Антоши, которая заставила её выбежать из машины и рвануть на аллею.

Анжела

Анжела с трудом открыла глаза и посмотрела на улыбающееся лицо мясника. Боже, как же плохо она помнила прошлый вечер. Всё как в тумане. Но главное, конечно, не это. Где Антоша? Что теперь с ним? Как ей восстанавливать их коммерческие отношения? Это было совершенно непонятно. Хотя нет, кое-что всплыло… Да, точно! Этот огромный бугай приложил бедного Антошу так, что он, походу, умер в той луже. Да, пока рано вспоминать сутенера, надо бы сначала выбраться из хаты этого огромного дебила, неплохо, кстати, сварившего ей утренний кофе.

Кстати, переспать с ним показалось ей неплохой идеей, с телом у него в порядке. Плюс, это даст ей возможность спокойно покинуть это помещение. Да и, мало ли, он потом пригодится, всё-таки куда лучше иметь такого верзилу под рукой, нежели быть просто одной. Антоша теперь будет куда мягче при общении, если вдруг она на него нарвётся. И даже если этому дураку прострелят голову, то ущерб будет минимальный.

Закончив нежности и ещё раз испробовав все прелести этой мужской заботы, она дала ему свой номер и пошла в ванную. Квартира у замухрышки была потрепанная, но в целом производила нормальное впечатление. Протёртые носки, семейные трусы – каждая деталь напоминала, что он закоренелый холостяк. Видимо, тут лет пять не было женщины.

Она заботливо, как могла, вымыла себя и, вытершись чистым полотенцем, стала одеваться. Следовало как можно быстрее отзвониться Антоше и притвориться, что испугалась, а мужика не знает. И надо прощупать ситуацию на предмет хорошего исхода.

Здоровяк к уходу отнёсся очень прохладно, мешать не стал. Номер-то у него был, а стало быть, и шанс встретиться с ней вновь.

Александр

Александр смотрел в окно. Красивая девушка шла быстро, как будто бабочка покидала козырек, укрывший её от дождя. Он улыбнулся и расправил бумажку. Она была небольшая, квадратная и немножко мятая, но вместе тем – совершенно бесценная.

Он прошёл на кухню и, достав кусок колбасы, резкими мощными движениями нарезал себе бутерброд. Его сердце билось чуть быстрее обычного, поэтому ему следовало унять его, а успокаивался он, лишь работая с ножом.

Красивая, нежная и крайне открытая. Сперва ему показалось, что это не совсем верно, вот так начать целовать и любить друг друга, но затем он просто не смог ничего с собой поделать и поразился своей страсти, которая рвала и метала, давала радостное безумие.

Немного успокоившись, он записал номер в свой телефон и постарался забыть об этом до вечера. Чтобы быть ненавязчивым. А уж вечером он обязательно позвонит и попросит её об ещё одном свидании. Или же просто пригласит домой. Но так получилось, что ни этим вечером, ни последующими двумя, он так и не дозвонился до неё. Она просто отключила телефон.

Отработав всю неделю без выходных, Александр измотал себя так, что еле держался на ногах. Он выполнил трёхнедельную норму, разделав около двадцати туш, чем поразил не только работодателя, но и себя. Даже он не ожидал такой эффективности.

Раз за разом ему казалось, что всё, вот конец его сил. Но, вспоминая о ней, он продолжал свою кропотливую работу, удар за ударом. И вот, когда, казалось, сил ждать не осталось совсем, она, наконец, позвонила. И, более того, стала говорить таким тоном, как будто между ними и не пропадала никакая неделя.

Договорившись о встрече, они увиделись снова там же, на темной аллее, где было прохладно и тихо. Где ещё не срубили все деревья, и воздух хранил похожие на чистоту ароматы. Находясь возле него, она рассмеялась, потрогала его за нос и обвила его шею руками, а затем поцеловала. Нежно, мягко, горячо. У него закружилась голова, ему показалось, что он проваливается под землю. Ноги стали немного ватными, подминающимися под его весом. Он обнял её за талию.

Все это было так приятно. Александр невольно вспомнил, как в детстве он ел черешню. Ему на мгновение вспомнилось то ощущение, когда, впервые её попробовав, он не мог остановиться. Родители тогда ещё не совсем спились, поэтому ему достался целый пакет. Целуя её, обнимая, он кутался в её вьющихся волосах и не верил, что такая женщина могла быть с ним.

Анжела

Антоша хотел лишь одного – мести. Он буквально с ума сходил от желания найти этого чудака. Это было так забавно. Бедный использовал все свои сутенерские хитрости, чтобы выйти на этого здоровяка, а когда это получилось, то взбесился ещё больше. Валить слабоумного никто не хотел, да ещё ради Антоши. А разводить на деньги – тем более. Парень на районе никому не мешал, да и бандиты нынче пошли опасливые, поговаривали, что он чуть ли не по две туши в руках таскает.

Анжеле это нравилось, дикари всегда возбуждали её. Особенно такие, как этот. Её влекло к ним какой-то странной звериной страстью, объяснения которой у неё не было. Вот так и в этот раз, амбал здорово ей понравился – совершенно необузданная скотина.

Но тянуть долго с ним было нельзя, Антон начал что-то подозревать, поэтому она выбрала некоторую паузу, а затем, когда внимание ослабло, встретилась с ним снова. Предавшись сладкому безумию страсти. Ещё немного и она прямо на аллее отдалась бы ему. Но здоровяк всё же уговорил её пойти к нему домой. И уже там предаться всем пределам их райской пляски. И вот только после этой страстной ночи она решила позвонить ему и вежливо извиниться за то, что ей понравился другой мужчина, пардон, это было всего лишь увлечение.

Александр

Александр первый раз за пять лет сломал свой телефон. Он сломал его нечаянно, он не хотел. Ему просто было не удержать ярость, которая заполнила его разум. Затем он услышал стук в дверь. Развернувшись, ещё не отойдя от звонка, он направился к ней. Кто-то сильно стучал, просто очень сильно. Ему это не понравилось.

На пороге был тот самый парень, которого он совсем недавно уронил в грязь. Только теперь на нём был другой костюм – синий, хотя так же отдающий алкоголем. Увидев Александра, он покраснел и, махнув рукой, позвал ещё одного мужчину, ввалившегося в квартиру. Он был сильный, крепкий, наверное, тоже занимался тяжелым трудом. Александр с силой сдавил его горло и боль, которая совсем недавно жгла его изнутри, немного отступила, затем он сжал сильней и уже не мог оторваться от вида булькающей крови в своих руках.

Убивая, он почти ничего не чувствовал. Лишь некоторые толчки, которые исходили от синего парня, бившего его по спине и пытавшегося спасти своего товарища. Только это не помогло, уже ничто не могло им помочь. Александр понял это куда быстрее их обоих.

Уничтожив первого, он загнал второго в ванную, ему хотелось как можно быстрее убить его, но сперва, сперва он должен был получить хоть какую-то информацию. Ему было важно знать, где она. Он плохо верил, что она бросила его из-за любви. Ведь они были вместе, они целовались, им было приятно… Ничто не могло помешать этому! Не может женщина, которая была такой нежной, мягкой и будоражащей, так легко променять его на другого. Не может.

Александр отложил нож и вытер руки. Он уже успокоился. Боль, терзавшая его, стала тупой, монотонной, уже не такой сильной. Она не выводила его за рамки, делая все поступки рациональными и осмысленными. Он, если так можно выразиться, смог обуздать её. Хотя и не совсем, последняя часть ещё не была завершена, она случится сегодня, в этот самый вечер, когда он закончит очередной рабочий день.

Так получилось, что за двумя парнями никто не пришел. Их не искали ни полиция, ни родственники, хотя они изрядно пошумели. Объяснить этого Александр не мог, поэтому просто принял как есть и, заботливо разделав оба трупа, вынес и закинул их в мусорный бак.

Прошло несколько дней. И всё было почти как прежде, но с той лишь разницей, что внутренняя боль, которая произошла в момент расставания, никак не унималась. Наоборот, она продолжала медленно и монотонно давить на него. Эта девушка снилась каждую ночь, она мешала спать, трусы становились мокрыми чаще, чем это случалось раньше. Она никак не отпускала его.

Он хотел быть с ней, снова гладить её, снова ласкать её красивое тело. Чувствовать запах её кожи. Но вместо этого он получал лишь тишину и мысль о том, как кто-то другой трогает её. И даже нож уже не успокаивал его, хотя определенное решение было, ведь он хорошо помнил, что, убивая первого человека, он притупил тогда чувство боли. Поэтому он и решил найти её, тем более, что адрес квартиры он получил.

И вот, осталось совсем немного. Нарядившись, он купил букет и коробку конфет. Он не хотел делать ей больно, он просто хотел понять, почему? Почему она выбрала другого?! Сев в автобус, наверное, впервые за несколько лет, он добрался до её дома. Высокий, многоэтажный, он был очень красив, как, наверное, и любой другой, где жил бы такой ангел.

Поднявшись на нужный этаж, он покрутил ручку названной квартиры, желая устроить ей сюрприз. Затем вошёл внутрь. В глаза сразу бросились мужские дорогие туфли, портфель, он почувствовал аромат духов. Сжав кулак, он прошёл на кухню, где быстро нашёл нож. Он хоть и был большим, но оказался на редкость слабым, в руке держался плохо и производил удручающее впечатление.

Затем он услышал их. Положив коробку конфет, он развернулся в сторону звуков. Дверь была закрыта, но он всё равно хорошо понимал, что они значат. Медленно, пытаясь сохранить внутреннее спокойствие, он вошел внутрь и увидел, что голый толстый мужик устроился на ней. Девушка лежала с закрытыми глазами, поэтому увидела его лишь тогда, когда он подошёл вплотную и молча перерезал горло этому мужчине.

Кровь буквально захлестнула её, рванувшись потоком из его горла. Мужчина что-то прохрипел, затем навалился на неё своим телом, придавив к полу. Она лежала с широко раскрытым ртом, куда попадала кровь, и явно хотела кричать, но получалось это слабо, у неё был шок.

Схватив его за разорванную шею, Александр с силой отшвырнул его к стенке. Кровь всё ещё била из горла, заливая всё вокруг. Он сел напротив неё и аккуратно вытер кровь с её губ. Забавно всё-таки видеть, как она боится. Зачем бояться, если он с ней. Нет, он подарит ей только любовь и ничего более.

Заврин Даниил

Отхлебнув ещё немного виски, я пошёл ко второму бараку. Как я и ожидал, он был цел. Хотя и пуст. Никого внутри не было. Хотя снаружи было огромное количество следов. Видимо, люди осознали, что барак совсем не защищает их и решили искать что-нибудь более надежное. Что ж, это вполне оправданный шаг. Я поднёс бутылку ко рту и тут же осознал, что она пуста.

Впрочем, был ещё барак Евгения. Отдельный. Но вряд ли он спрятался там. Скорее всего, забился во второй или третий, так, видимо, для него это казалось надёжнее. Жаль, он попал во второй, я думаю, мне было бы приятней, если бы он был в первом.

Сплюнув в снег, я развернулся и направился в сторону кухни, дверь которой также была раскурочена. Внутри было много крови и ещё два трупа. На этот раз, к моему глубокому сожалению, Призновых. Сев напротив Виктора, держащего в руках окровавленных нож, я осторожно закрыл ему глаза. Парень меньше всего заслуживал такой смерти.

А потом, перешагнув труп Анатолия, я открыл холодильник. Всё-таки Господь есть на этом свете, потому что виски никто не тронул, и итого у меня оставалась шесть бутылок отличного пойла.

Снова приложившись к бутылке, я пошёл к морозильнику. Я уже знал абсолютно все, что нужно. У меня в голове был готов план, который абсолютно точно избавит меня от этой твари. Причем он был настолько простой, что я один легко осилю его без особенного напряжения. Надо лишь не торопиться.

Подойдя к морозилке я заметил, как настойчиво медведь пытался её открыть. Что ж, это было неудивительно. Ведь ради этого он и приходил. Аккуратно отодвинув засов, я ещё раз подивился мощи зверя. Так сильно искорёжить метал одними лишь когтями. Какая же исполинская мощь в этой медведице, какая сила.

Внутри было тихо и светло. Поэтому я сразу заметил обмороженного Айболита, лежащего между Капотней и Семеном. Видимо, он хотел укрыться тут, и если бы не моя догадка, я подумал бы, что медведица рвалась именно за ним, взбешенная тем, что от неё спрятали ещё одного человека. Но это не так, дело было не в Айболите, столь глупо умершем.

Я вытащил тело Семена наружу и, повалив его на тележку, повез на улицу.

Мне предстояло много работы. Следовало как можно лучше подготовиться к приходу этого чудовища. Вывезя тело на холод, я заметил, как среди бараков промелькнула чья-то фигура, а затем, на мгновение, я увидел лицо Евгения. Похмельное, испуганное, нервное. Он был одет в шубу и за спиной у него был рюкзак. Странно, и как это я его раньше не заметил. Но это было лишь мгновение, затем он что-то прокричал и выбежал за ворота. Видимо, всё же спрятался в своем бараке и, судя по всему, там тоже спьяну уснул. Что ж, все-таки, я ошибся. Надеюсь, это мое единственное ошибочное умозаключение.

Эпилог

Сидя напротив костра и наблюдая за тем, как огоньки играют на лице Семена, я вспоминаю игры наших великих прадедов, когда вот так же, сидя перед огнём, они оплакивали великих воинов прошлого. Они не носились с их телами, нет, они чтили их память, они были впечатлены их подвигами и таким образом отдавали уважение природе.

Так и я, сидя перед костром и, выпив виски вместо трубки мира, отдаю должное лесному ужасу в образе зверя. Духу леса. Твари, пришедшей по наши души. Ибо она уже доказала, что она не просто зверь, она демон мщения, которого надо уважить. Глотнув ещё виски, я подкинул ещё несколько досок от вырванной двери. Огонь горел хорошо, его хватило бы ещё на несколько костров.

Интересно, доберутся ли мои товарищи до железнодорожной станции, куда, несомненно, они держат свой путь. Не знаю. Не уверен. Хотя шансы есть. Во всяком случае, теперь они точно знают, что лучше так, чем ждать несколько дней в бараках, которые им всё равно не защитить.

Я выкинул бутылку и, поежившись, протянул вперед руки. От костра несло теплом. Было хорошо. Казалось, что Семен даже улыбается.

Зверь пришел, как обычно, тихо. Огромная, она вырисовывалась из тьмы как нечто невообразимое. Лишний раз доказывала мою правоту о демонах, нисколько не боявшихся огня. Задрав голову, она посмотрела на меня своими маленькими сверкающими глазами. Встретившись с ней взглядом, ко мне в голову пришло две мысли.

Первая – она людоед, привыкшая к огню и собакам, к людям и их защите, способная убивать и полюбившая наше мясо. Она и её выросший медвежонок охотились лишь на людей, и Семен понял это первый, как и всю нашу обреченность. Именно поэтому он и пошёл так смело в бой, понимая, что первый раз победил лишь детеныша. И единственное, что он может сделать – это дать нам время, умерев подальше от лагеря. Только вот он недооценил нашей тупости и смелости, благодаря которой мы снова привели эту тварь в лагерь. Также выходило, что она лезла в морозильник не ради Семена, а ради тела полуживого Айболита, а меня пощадила из-за алкоголя, который ещё не выветрился из моего организма.

И вторая – эта медведица – лесной дух. Дух мщения, пришедший за нашими душами, жаждущий тела Семена и только его. И что, преподнеся ей его, я избавлю себя от этого ночного духа.

Пропустив эти мысли через себя, я сделал ещё глоток и снова посмотрел на огонь. Странно, но обнюхавшая Семена медведица посмотрела туда же.

Конец

Продолжения нет

С уважением, Заврин Даниил

— Как бы у тебя она такой же не стала, сам сказал, пропал без вести и всё. А заодно мишка от нас немного отстанет, ведь ему же надо закопать, потом подождать, пока тело подпортится, а уж затем к трапезе приступать.

Тимур Николаевич ничего на это не ответил, лишь спокойно смерил его взглядом и вышел, по пути забрав документы. Хотя вру, напоследок он всё же распорядился, чтобы изувеченный труп убрали в морозилку.

После этого мы разошлись, ведь впереди была ещё одна долгая тёмная ночь. И в этом она нисколько не отличалась от остальных. Но зато, как сказал нам наш светлый главный инженер, ждать нам осталось всего лишь несколько дней. Угрозу в качестве дикого медведя никто сначала не хотел рассматривать как нечто серьёзное. И лишь после смерти Семена решили принять меры.

Не знаю почему, но я потом всё же зашел в морозильник. Я не могу объяснить этого, но я хотел увидеть Семена ещё раз, словно от этого что-то менялось. Мне хотелось посмотреть на следы того ужаса, который вот-вот должен к нам прийти. Я не сомневался, что медведь нападет снова, и было не важно, самка это или самец. По мне, так это было что-то среднее, можно сказать, сам лесной дух, вырвавшийся из лесной тьмы.

Я снял брезент. Лицо Семена было бесстрастным, пустым. Взгляд не выражал ничего, словно он понимал, что бороться бессмысленно, но не бороться он не мог. Идти, не сдаваясь, умирать, не сожалея. Наверное, такой девиз он выковал для себя за годы своей лесной жизни.

Жуткие рваные раны, на руках – огромные борозды, словно он закрывался ими, стараясь спасти грудную клетку и живот. Затем ноги, плечи, везде следы от зубов и когтей. Очевидно, зверь сильно разъярился, атакуя его. Или, быть может, он почуял знакомый запах, понял, что это он убил её самца. Удар за ударом, раз за разом медведица вырывала свои шансы на победу. И вот теперь, смотря на это тело, я даже не пытаюсь представить, что чувствовал этот человек там, в лесу, стоя перед огромной тушей зверя, зная, что пути назад нет. Зачем всё это? Чтобы дать нам пару дней отсрочки?

Я сел на табуретку. Смешно, но мне захотелось с ним поговорить, прямо тут, в морозильнике. Где нас никто не услышит. Хотя, что я вру, мне просто было страшно. А здесь, рядом с ним, мне было немного спокойнее. Даже труп этого человека обладал такой силой, что придавал уверенности ещё живым. Смотря на него, я понимал, что есть люди, которые не боятся ничего и никого, идут до конца. В мороз, в пургу, один на один с самым сильным, хитрым и мощным животным.

— Он никогда не был одним из нас, верно? – тихо сказал Капотня, порядком напугав меня. Я резко обернулся. Он стоял прямо возле входа, облокотившись на дверь.

— Да, не был.

— Да уж, не был. Пошли, помянем его, – сказал он не терпящим возражения голосом.

Взяв стакан и садясь напротив Капотни, я смотрел, как он внимательно разглядывает чистую водку, припасенную им ещё с начала нашей поездки. Белая прозрачная бутылка была без этикетки, но это не говорило ничего плохого о качестве, наоборот, чувствовалось наличие домашнего изготовления. Капотня, не чокаясь, резко опустошил свою порцию. Я сделал то же самое. Водка пошла очень хорошо.

— Крутой мужик, – сказал он, ставя стакан обратно. – Я таких никогда не встречал. Сказать честно, он, пожалуй, единственный, в ком я видел шансы на победу с этой тварью без собак и ружья.

Я молча смотрел на него. Не хотелось говорить то же самое, вообще не хотелось ничего говорить.

— Ты закусывай, не хочу, чтобы ты нажрался, – Капотня пододвинул мне мясо и огурцы.

Я закусил. Водка оказалась очень кстати, оттянув часть нервов и переживаний. Я улыбнулся сам себе и оторвал кусок мяса. Капотня никогда не был мне другом, я бы даже сказал, что мы вообще особо не общались. Но теперь – почему бы и нет, он был самым ярким сторонником правильных поступков в критической ситуации. Пусть, возможно, смертельных. А ещё он был десантником, во всяком случае, знаменитый парашют на руке у него выбит был.

— Если бы тебе ничего не было, ты убил бы Николаевича? – наконец выдал я, опустошив ещё один стакан.

— Легко! Человек раскрылся во всей красе, таких ублюдков надо уничтожать в любом месте. Он хуже этой лесной твари, своих на съедение бросает, лучше бы он там оказался. Он куда жирней нашего егеря, мяса бы надолго хватило.

— Нельзя так о начальстве, он рассердится и лишит тебя премии, – сказал я, чувствуя, как совсем опьянел.

— Да срал я на премию. Давай ещё по одной, – сказал Капотня и снова наполнил оба стакана. – За охотника, пусть его хорошо встретят предки, он реально не посрамил их.

Я кивнул и опустошил ещё один стакан. Свинец в голове начинал медленно исчезать, всё больше и больше появлялось чувство ясности и свежести. Ещё не совсем четко, но я стал понимать, как начал складываться план действий.

— Страшно, да? – Капотня улыбнулся. – Двадцать пять мужиков боятся одного медведя. А ведь стоит собраться хотя бы десяти и наброситься на эту тварь… Да что – десяти, троим или четверым, как всё, ему хана.

— Ну, так что же этому мешает?

— Начальство, пытаясь прикрыть свою жопу. Оно только палки ставит в колеса. В общем, беда в нём. Так, давай ещё раз.

Так мы и напились, а затем Капотня предложил вытащить нашего горе-начальника из его барака и притащить сюда. Потыкать носом, так сказать, в то, что он натворил. А дальше, возможно, он станет нормальным мужиком или же будет заперт, чтобы не мешать объединению всех полноценных мужчин в боевое братство, которое и положит конец медвежьей тирании. Вот так, кратко в двух словах, я понял всю его последующую идею, когда он, краснея и размахивая руками, изложил свою позицию и план. Что вам сказать, я согласился с ним и, отворив двери, мы вышли на улицу.

Снова холод и ветер, снег и темнота. Казалось, все явления природы разом старались помешать нам, двум пьяным мужикам, решить общую проблему страха и неосознанности. Ведь водка никогда не пасовала перед такими мелкими неурядицами.

Капотня шёл первым. Я – вторым. Прикрыв лицо ладонью, он старался крепко держать курс, практически не шатаясь и трезвея на глазах. Я же ещё не отошёл и меня немного укачивало. И всё же, я тоже держался молодцом.

— Давай, немного осталось, сейчас мы покажем ему всё то дерьмо, в которое он нас загнал! – громко закричал здоровяк.

«Интересно, он хотел идти именно со мной или просто я ему на глаза попался? – подумал я. – Ведь водку он в холодильнике хранил, а, стало быть, шёл туда за ней один. И никто ему не был нужен».

Тимур Николаевич открыл не сразу, сперва прислушивался. Пришлось даже кричать мне, так как с Капотней он поругался и мог что-то заподозрить. Наконец, Николаевич понял, что это я, и открыл дверь. В следующую же секунду, не дав ему опомниться, Капотня что есть силы ударил его по лицу и схватил за одежду, вытащив наружу. Удар за ударом он впечатывал свои огромные кулаки в лицо начальства. Затем, осознав, что старший больше не сопротивляется, встряхнул его и попытался поставить на ноги. Но порядком избитого руководителя шатало, он плохо держался на ногах.

Наблюдая эту картину, я всё больше и больше трезвел. Вместо грандиозного плана я видел никому не нужное избиение старика, который и так порядком поседел за всё это время. Я поднял снег и умыл лицо. Холодный, можно сказать, ледяной и в тоже время довольно чистый снег сразу остудил меня.

— Капотня, хватит! – наконец выкрикнул я, пытаясь перекричать метель. – Завязывай!

Но моего боевого товарища было не остановить, он продолжал ставить на ноги начальника, дорвавшись, наконец, до излюбленной мечты пролетария.

Я устало посмотрел в пустоту. Вид этой возни начал вводить меня в какое-то глупое отчаяние. И вот тут-то я и заметил её. Огромная, она едва проглядывалась из темноты, смотря на меня своими маленькими сверкающими глазами. Я машинально смерил расстояние между ее глаз. Оно было большим, очень большим. Её морда была настолько огромной, что казалось, это два одноглазых медведя.

И тут я понял, что она смотрит прямо на меня. Не мигая, молча, вглядываясь. Так смотрят на цель, жертву, которую вот-вот собираются достать. Холод, оцепенение, ужас. Я понял, что никто совершенно о ней не знает. Что никто её не видит. Ни Капотня, занятый то ли избиением, то ли сопровождением, ни Николаевич, вообще что-либо смутно понимающий от наступившего сотрясения, ни люди в бараках, которые спят и видят свой отъезд. Никто. Только я.

Медведица рванулась с места так же внезапно, как и появилась в темноте. Быстро, казалось, немного неуклюже, она стала сокращать расстояние, покрывая снег своим грязным мехом.

Я закричал, упал, затем снова встал. Руки и ноги болтались, как будто зажили вдруг своей жизнью. Отчаянно сгребая снег, что было сил, словно бегун во сне, я старался уйти с её дороги, но это, казалось, было совершенно невозможно.

Как в тумане я слышал, как сзади кричит на Тимура Капотня, это было что-то непонятное, нечленораздельное. Затем звуки их новой возни, а тем временем перед глазами я видел эту здоровенную бегущую на меня тушу, пасть которой с легкостью вместила бы в себя мою голову, настолько она была огромной.

Я не знаю как, но мне удалось отползти в сторону. Везение или нет, не знаю, вполне возможно, она изначально не была во мне заинтересована, выискивая цель побольше. Знаю лишь, что страшнее, чем это нападение, я ещё ничего в жизни не видел.

Резким движением схватив Тимура за ногу, она подняла его в воздух и крутанула, сбив Капотню, оставившего после себя лишь кровавый след в сугробе. Как затем она бросила еще кричавшего Тимура под себя и, встав на него лапами, стала отрывать куски огромные плоти, которые Тимур всеми силами защищал. Как он орал, захлебываясь кровью. Он был ещё жив, когда, зажав его под себя, она раз за разом лишала его шансов на жизнь.

И тут я увидел свет в его комнате. Яркий, ослепляющий, он бил по тьме из небольшого дверного проёма, где было тепло и безопасно. Я рванулся туда, мне хотелось как можно быстрее оказаться внутри, чтобы зверь не мог меня там найти. Поднявшись, я с животной скоростью побежал в сторону барака, оставляя позади слабые крики о помощи и полностью лишенные смелости глаза. Даже нет, не так, эти глаза были полны ужаса и осознания своей участи. Наверное, только у человека могут быть такие глаза, ведь он единственный, кто понимает, что такое смерть.

В общем, я выжил, закрыл дверь и облокотился на неё спиной, чтобы уже никто не вошёл вслед за мной. А тем временем там, среди снега и метели, медведица спокойно уничтожала двоих моих товарищей. Спустя час я отрубился, проснувшись лишь утром, когда в двери барабанили с улицы.

Открыв глаза, я не почувствовал никаких признаков похмелья. Водка, припасенная Капотней, была на редкость качественная. В дверь продолжали барабанить. С трудом я поднялся и открыл её. В глаза мне ударил яркий свет. Не знаю почему, но солнце здесь было особенно яркое, хоть и недолгое.

— Ты что тут делаешь? Где Тимур Николаевич? – первое, что я услышал, затем меня кто-то толкнул, и я упал на пол.

Я выполз наружу. Солнце ослепило меня, я зажмурился и, собрав снег, умылся. Видимо, это стало входить в привычку.

Протерев лицо, я почувствовал запах крови, а затем увидел красный, точнее, багрово-красный снег. Кровь била вчера тут ключом, забрызгав почти всё. Затем я увидел истерзанное тело Капотни. Остатки одежды которого не могли скрыть изувеченных ног и живота. Как и с Семеном, медведица снова разбросала кишки возле тела.

— Боже! – я закрыл лицо руками и, снова умывшись снегом, почувствовал привкус крови.

— Где Тимур? – снова услышал я голос, но теперь уже понял, что это был Евгений, заместитель главного инженера, а так же по совместительству менеджер проекта. Убрав руки от лица, я посмотрел на него. Высокий, крепкий, красивый, он олицетворял собой молодое, рвущееся к деньгам и уму, лучшее наше поколение.

— Не знаю. Скорее всего, она его утащила, – тихо ответил я, осматриваясь. Вокруг бойни было много народа, все с ужасом смотрели на кровавый снег и тело Капотни.

— Ты что, пьян?

— Не, уже нет.

— Почему ты оказался внутри его барака?

— Потому что я туда заполз, дебил! – зло крикнул я. – Ты что, совсем тупой?

Я рванулся с места, пытаясь залепить ему в морду, но, как и положено таким пронырливым телам, он ловко увернулся от моего удара, провалив меня в кровавый сугроб.

— Так, с этим пока понятно, пусть проспится и отойдет. А остальным надо взять тело и убрать в морозильник, затем заняться снегом. Мы должны постараться убрать эту чертову кровь, желательно – до ночи.

Затем меня взяли под руки и отвели в больничку. Айболит долго осматривал меня, потом вставил с внимательным видом градусник, померил давление и послушал сердце. А после процедур с вердиктом «совершенно здоров», положил на койку, чтобы я мог спокойно отходить от психологического стресса. Два часа покоя – именно то, что мне нужно, так сказал он. И, сознаюсь, я не спорил, может быть, он был прав – покой был мне нужен.

Во-первых, чтобы четко понять, что я просто сдал Капотню медведице. Во-вторых, что я фактически был пособником убийства, ведь если бы мы не вышли на улицу и не стали бить Тимура, возможно, медведица просто походила бы вокруг бараков, да ушла. А теперь… Теперь она вкусно поужинала и наверняка ещё доедает остатки бедного начальника. Осознав это, я решил назад не сдавать, я знал, что Женя начнёт давить. Надо было также прессинговать его. Ведь что может быть хуже произошедшего? Лишь откровенное признание, которое он хотел из меня выбить. Что ж, я не доставлю ему такого удовольствия.

А тем временем в нашем барачном лагере было движение. Народ так мельтешил за окном, что мне показалось, что это был самый активный день из всего нашего пребывания тут. Какие-то ведра, палки, доски, всё куда-то таскалось. Крики, стук молотков, снова крики, ребята не щадя сил работали на улице. И уж затем заглянули ко мне, так сказать, проведать товарища.

Серьёзные суровые лица, немного обеспокоенные, а ещё – презрительные. Никто этого пока не озвучил, слово «трус» не было произнесено, ведь если бы кто-то был очень смелым, то он бы мог и сам пойти в лес. Как Семен, к примеру. И всё же это слово летало в атмосфере. Но даже оно не затмевало страха. Все понимали, что она придёт сегодня ночью. И что бы они ни делали, как бы они ни орали в рацию, как бы ни заколачивали окна и двери – это их не спасет. Метель занесла снегом всё настолько сильно, что нужен вертолет, а не машина, чтобы добраться до нас. А его, увы, у нашей фирмы не было. Можно было бы, конечно, пойти самим через лес. Но шанс, что ты пройдёшь четыреста километров с рюкзаком по лесу, минимален.

А затем меня снова вызвали на допрос, точнее, Евгений сам ко мне пришёл.

— Так, скажи мне, как ты попал к Тимуру? – тихо, можно даже сказать ласково, спросил меня он.

— Я не знаю. Я был пьян. Услышал шум. Вышел. Я на кухне бухал, когда всё завертелось. Очнулся уже, когда вы стучались. Поэтому ничего не могу сказать.

— Значит, ты ничего не помнишь? Хорошо. Ты не знаешь, где Тимур?

— Вы и сами знаете, где он. Достаточно пройти по кровавому снегу. Но, я думаю, теперь уже никто за ним не пойдет. Лучше спишем его как пропавшего без вести. Это же так удобно.

— Ты не строй из себя героя, и так понятно, кто ты, – ехидно сказал Евгений.

— Так докажи славу героя, пойди, да задави гадину, капитан! – зло огрызнулся я и затем, обводя всех взглядом, добавил: – А почему с нами никто за телом Семена не пошёл? Что, все разом стали немощными?

— Да это из-за тебя, ублюдок, она вернулась, – донеслось откуда-то сзади.

— Ну да, а ещё из-за того, что здесь мяса на пол медвежьей деревни, – ответил я.

— Так, нам надо успокоиться и искать выход, – примиряюще сказал Евгений. – А ты пока отходи и выходи помогать на улицу. Необходимо затруднить медведице вход на нашу территорию.

Когда они ушли, я откинулся на своей кровати. Мысли вертелись, как опилки при метели. Я вдруг сразу осознал, что каждый раз медведица приходила не просто так. Она искала Семена, просто в первый раз ей помешали собаки, порядком утомив. А затем Семен сам нашёл её, умерев в отчаянной схватке. Что ж, исходя из этого вполне понятно, что она решила, будто тело убийцы её самца принадлежит ей. Вполне возможно, что вчера она приходила именно за трупом, дабы забрать его. И тут меня резко осенило! Она ведь его так и не забрала. Тело убийцы её самца всё ещё у нас. В морозильнике.

Я встал на койке и словно одурманенный стал одеваться. Мне было необходимо попасть в морозильник. Надо было проверить, не забрала ли она то, что искала?

Но, увы, добравшись до морозильника, я понял, что нет. Тело Семена лежало все там же, только теперь рядом с ним примостились ещё и остатки Капотни. Я сел между ними и сжал голову руками. Боже, видимо, что-то у нас тут совсем не так. Как два этих парня, ещё недавно живые, оказались тут, на холодном стальном стеллаже? Посидев с ними немного, я вышел на улицу. Свежий воздух, пусть и пропитанный кровью и кишками, действовал всё же лучше морозильных запахов. Оглядев нашу стройку, я увидел, как везде были прибиты доски на окна, на двери, народ, как мог, старался отгородиться от этой твари. Что ж, новая ночь быстро покажет, нужно ли это.

Всё оставшееся время я провел, праздно шатаясь по столовой и по почти пустой комнате отдыха. И там, и там почти никого не было, все укрепляли свои бараки. И лишь я, как блаженный, валялся в полностью беззащитной гостевой. С незаколоченными большими окнами и слабенькой дверью. А ближе к вечеру ко мне пришёл младший Признов, только теперь уже без бутерброда. Сев напротив, он несколько помялся и как-то не очень уверенно начал:

— Слушай, я знаю, ты один живешь и почти ничего не сделал. Я тут с ребятами посоветовался и уговорил их пустить тебя к нам в барак. Мы здорово всё укрепили. Поэтому, я думаю, тебе будет лучше пойти к нам. Тут небезопасно, слишком много окон.

Я улыбнулся. Это была трогательная забота. Но мое тело уже впитало столько паленого вискаря, что мне это было абсолютно безразлично. Поэтому я положил ему руку на плечо и заметил:

— Вить, чем больше мяса, тем привлекательней, так что это ты береги себя. А я побуду здесь. Да, здесь не тесно и окна широкие, но зато спокойно. К тому же, с недавних пор я полюбил одиночество.

— Ну, как знаешь, – ответил он и поднялся.

А я так и остался сидеть на диване и смотреть ящик. Не помню точно, до которого часа я просидел в тот вечер, так как добавочно уложил в себя минимум полторы бутылки одного лишь вискаря, получив очередной отвратительный сон.

Мне снилась большая волосатая морда, обнюхавшая меня, тень, которая полностью заслонила весь телевизор. Адские крики, скрип досок, вой, шум, рев медведицы, снова крики и снова скрипы досок. Потом какой-то непонятный бег и снова тишина, в которой был слышен лишь звук работающего телевизора.

Заврин Даниил