VadimFedorov

- Фёдоров, - сказал он, - мне нужно отойти на пару часиков. Или больше. В общем, остаёшься за старшего.
- А если кто с проверкой придёт? - задал я резонный вопрос.
- Скажешь, что меня в штаб вызвали, - ответил взводный, - а сам гонца в библиотеку пошлёшь. Я там буду.
- Есть послать гонца, - вытянулся я. - Разрешите приступить к практическим занятиям по изучению устройства шасси?
- Приступайте, - кивнул взводный и убыл.
В библиотеку.
А я построил взвод. Отдал приказ изучать шасси. А сам с нашим художником Молиным залез в кабину. Молин разрисовывал мой дембельский альбом.
- Нарисуй, как я сплю в кабине, - попросил я нашего самоучку, - а я тебе попозирую. Минут сорок.
- Хорошо, - сказал Молин и вытащил заранее приготовленные карандаши и альбом, обтянутый шинельным сукном, - я сейчас набросаю сам рисунок, а раскрашу уже в казарме.
Я развалился в водительском кресле. Закрыл глаза и уснул. Мгновенно. Как это возможно только в армии.
Снилось мне лето. Июльский поздний вечер. Года два до армейской службы. Я тогда летом подрабатывал в местной столовой. Поваром.
Снилось мне, что я стою у распахнутого окна столовой. А по улице идёт Женька Ермакова. В лёгком ситцевом платьице и на каблуках.
- Цок, цок, - стучали её каблучки по асфальту.
- Вадик, иди картошку чистить, - позвала меня откуда-то из недр столовой заведующая, Тамара Васильевна.
- Я не могу, - ответил я, прислушиваясь к удаляющемуся цокоту каблучков, - мне в библиотеку надо.
- Какая библиотека ночью? - удивилась Тамара Васильевна и, подойдя сзади, схватила меня за плечо. - Завтра в шесть утра завтраки. Пойдём картошку чистить.
- Не пойду, - как попугай повторил я, - не хочу я картошку чистить…
- Товарищ младший сержант Вадик, проснитесь, - прошипела мне на ухо Тамара Васильевна и принялась трясти меня, как грушу.
Я открыл глаза.
Знакомая кабина изделия 6944. Надо мной склонился Молин.
- Товарищ младший сержант, - почему-то шёпотом сказал он мне, - это не моё дело. Но, по-моему, там драка.
Сон мгновенно прошёл. Я вскочил. Открыл люк и почти бесшумно скатился по лесенке на бетонный пол ангара.
Внизу никого не было. Весь личный состав я обнаружил по правую сторону машины. Мои подопечные стояли полукругом. В полукруге, пригнувшись и сжав кулаки, раскачивался эстонец Терас. Напротив него в той же напряжённой позе приготовился к схватке низкорослый узбек Бабаев. Рядом с ним, то ли в качестве секундантов, то ли как поддержка против высокого эстонца, стояли два украинца. Пилипенко и Бойко.
- Воздух! - заорал я, мгновенно оценив ситуацию.
Все попадали как подкошенные, закрыв головы руками. Откуда-то сверху, видимо, с крыши машины, свалился татарин Мамонов, больно ударив меня сапогом по плечу.
- В шеренгу по одному строиться, - подал я новую команду, потирая ушибленное плечо.
Взвод вскочил и построился. В шеренгу. Вдоль стены ангара.
Я застегнул крючок на хэбэшке. Подтянул ремень.
- Пилипенко, Бабаев, Бойко и Терас, выйти из строя.
Четверо сделали шаг. Развернулись. В ангаре повисла томительная тишина.
- Неуставные отношения, значит, - я принялся расхаживать вдоль строя, старательно обходя четыре застывшие фигуры, - ну, рассказывайте. Кто зачинщик. На какой почве конфликт. Кто виноват и что делать?
Тишина. Лишь слышно, как где-то бьётся о стекло муха.
- Ваше чистосердечное признание смягчит моё наказание, - добавил я.
Опять тишина.
- Не хотите по-хорошему, будет по-плохому, - пообещал я, - завтра зарядка начнётся пораньше. Три километра по пересечённой местности. А потом будем отрабатывать команду «газы».
Взвод горестно вздохнул.
- Всё равно же я всё узнаю, - продолжал я расхаживать вдоль строя, - рано или поздно узнаю. Только лишние мучения сами себе устроите. Фантазия у меня богатая. И утренний кросс - это будут только цветочки.
- А почему все должны страдать? - подал голос стоящий на правом фланге Алиев. - Мы же ничего не делали.
- Вы наблюдали и не предотвратили конфликт, - парировал я, - следовательно, тоже виноваты.
- Это всё хохлы замутили, - не сдавался Алиев, - я их зарежу нафиг.
Пилипенко и Бойко побледнели. Одновременно.
Я подошёл к Алиеву.
- Резать можно будет только по моему личному указанию, - сказал я ему, - только когда я отдам письменный приказ. Понятно?
- Понятно, - улыбнулся мне Алиев.
- Это всё прибалт начал, - подал голос Бойко, - это всё он.
Через 10 минут я знал о конфликте всё. Точнее, почти всё.
Кто первый начал, так и осталось невыясненным. Украинцы обозвали Тераса фашистом. А он их бандеровцами. Слово за слово, перешли к прямым оскорблениям. Родственников по материнской линии и вообще всего народа.
Каким-то образом Бойко и Пилипенко настропалили проходившего мимо узбека против эстонца. Вдвоём со здоровенным Терасом они побоялись драться.
Я появился вовремя. За секунду до рукоприкладства.
- Ну и что мне с вами делать? - спросил я, выслушав все стороны. - Вы мне такой сон прервали. Такой сон…

Четвёрка провинившихся молчала.
Остальной взвод усиленно изучал шасси изделия 6944.
А я в голове прокручивал различные методы наказания. Наряд вне очереди, чистка туалетов, марш-бросок…
И тут я вспомнил, что Женька вышла замуж. Ещё год назад.
И чего тогда, спрашивается, она мне снится?
Я вздохнул.
- Вот что, бойцы, - сказал я, - приготовите мне рефераты. В течение двух недель. Не менее десяти листов формата А4. Каждый. И на политзанятиях прочтёте лекции личному составу.
- Какие рефераты? - обалдело спросил Пилипенко.
- А что такое реферат? - задал другой вопрос Бабаев.
- Реферат - это доклад такой, - пояснил я, - напечатанный или написанный на бумаге. С диаграммами, рисунками и статистическими данными. Вот ты, Бабаев, подготовишь мне доклад об Эстонии. Пилипенко о Латвии. А Бойко о Литве.
- А я об Украине, - догадался Терас.
- И об Узбекистане, - кивнул я, - с тебя два доклада.
- А почему с меня два, а с них по одному? - опять спросил Терас.
- Потому что крокодил, - отмахнулся я от него. - Срок вам две недели. Не сделаете - из нарядов до конца учебки не будете вылезать. Всё понятно?
- А где информацию брать? И кто нам диаграммы нарисует? - поинтересовался Бойко.
- Диаграммы сами нарисуете, - ответил я, - а информацию в библиотеке возьмёте. Рядом со штабом здание.
- Там библиотекарша новенькая, - причмокнул губами Бабаев, - красивая. Блондинка.
- Теперь понятно, на кого нас наш лейтенант променял, - вздохнул я. - В общем, через две недели жду от вас рефераты. Иначе пойдёте в вечный наряд. Где старшим я назначу Алиева.
Через две недели рефераты были готовы. И на ближайших политзанятиях моя четвёрка драчунов рассказала про страны Прибалтики, про Украину и про Узбекистан.
За что замполит роты получил благодарность. От командира части. За отличную работу с личным составом и за укрепление дружбы между народами.
Конечно же, Пилипенко и Бойко не подружились с эстонцем. Но и конфликтов на национальной почве у меня во взводе больше не было.

Из Книги "Юношество, зрелость и прочее"

https://stroki.mts.ru/persons/vadim-fedorov-85179

© Вадим Федоров

Ответом мне были телефонные гудки.

– Что случилось? – спросила вошедшая в гостиную Леночка.

– Электричество дали, – сообщил я.

– Шо, опять? – голосом Джигарханяна сказала она.

– Опять, – подтвердил я. – Более того, звонили из жилинспекции. Будут в понедельник фиксировать.

– О как! Это что-то новенькое. Они снизошли до нас, простых людишек, – удивилась жена. –  Ты куда?

– Куда, куда... В магазин, – ответил я, натягивая на себя майку. – Я так думаю, электричество нам уже дали. В понедельник утром придут и посмотрят, что оно есть, а вечером отключат. Или через день-два. А мне там надо полки ещё сделать и кухню в подсобке поставить. Да и кассу с кофейным аппаратом настроить.

– Может, не отключат? – робко произнесла Лена.

– Может, и не отключат. С вероятностью в три процента, – подумав, согласился я. – Но надо выжать из этого глотка свежего воздуха максимум. Я ещё товар туда завезу.

И я помчался на Кастанаевскую, где горел свет и было тепло и уютно.

До понедельника я умудрился прикрепить полки, поставить в подсобке кухню и наладить громкоговоритель, по которому транслировалась современная музыка с голосовой рекламой: «„Раймаг” на Кастанаевской! Мы от вас никуда не денемся. С нами весело и вкусно».

В понедельник ровно в 9:15 дверь в магазин отворилась и на пороге возникли две фигуры – уже знакомый мне Мудян и невысокий азиат в костюмчике, который сказал:

– Я из Государственной жилищной инспекции. Моя фамилия Дрочунов.

– Дро или дра? – уточнил я.

– Дро-чу-нов, – по слогам проговорил азиат. – Фиксируем наличие электроэнергии в полном объёме в помещении пять эйч.

– Пять эн, – поправил я его. – Слава богу, не в Туманном Альбионе живём, а в прекрасном городе Москве, где жилинспекция не хочет работать.

Инспектор не стал мне отвечать, а что-то написал на красивом бланке, после чего спрятал его в папку и попрощался.

– Когда электричество отключите? – спросил я молчавшего всё это время Мудяна.

– Хорошего вам дня, Вадим Николаевич, – ответил он и выскользнул вслед за Дрочуновым.

Я принялся настраивать технику. Кассу с терминалом удалось наладить, а вот с кофейным аппаратом пришлось повозиться до следующего дня. Но нам не хватило около десяти минут до его полной настройки, так как электричество отрубилось.

Я привычно послал СМС-сообщение, позвонил диспетчеру, снял видео с потухшими лампочками и принял прибывший из Беларуси товар – консервы и лимонады. Разложил всё это по полкам. Получилось красиво.

Периодически в магазин заглядывали прохожие и спрашивали:

– Вы уже открылись?

– Почти, – радостно отвечал я всем. – Но нам опять отключили электричество.

Люди мрачнели лицом, некоторые из них матерились и уходили по своим делам.

На следующий день я навестил жилищную инспекцию, МВД и прокуратуру, а к вечеру раздался телефонный звонок, и некто Герман предложил свои услуги посредника в разруливании ситуации с управляющей компанией. Встретились мы с ним в моём многострадальном магазине.

– А вы кто? – спросил я этого высокого упитанного человека с небритой физиономией.

– Я за пожарную безопасность отвечаю в нашем доме, – ответил Герман. – Вот у вас тут очень много нарушений. Надо один из холодильных прилавков убрать, так как он мешает эвакуации в случае пожара.

Я удивился его манере вести переговоры, но быстро оправился и уточнил:

– Ещё какие замечания?

– Кнопки дымоудаления и сигнализации висят неправильно, – Герман быстро достал из кармана складной метр и замерил расстояние от кнопок до пола. – На сорок пять сантиметров выше положенного. И на шкафах с огнетушителями нет наклеек.

– А что должно быть на наклейках? – поинтересовался я.

– Огнетушители, – пояснил мужчина. – Кроме того, необходим план помещения с электропроводкой и её лабораторные испытания. И вон там, под потолком, провод висит. Он должен быть в гофре.

– Хорошо, – сказал я. – Большое спасибо за встречу. Прилавок я убирать не буду, а вот по остальным вопросам, думаю, проблем не возникнет. Давайте так. Вы мне сегодня включаете электричество, а я в течение недели устраняю все эти недостатки по пожарной безопасности. Хотя одно к другому никаким боком не относится. Вы это можете сделать?

– Я поговорю с Мудяном и сообщу вам, – ответил Герман и пожал мне руку, после чего убыл проверять пожарную безопасность в другом месте.

Я же позвонил электрикам и попросил их спрятать кусочек провода в гофру и перенести кнопки на полметра ниже. Наклейки на шкаф я заказал на «Озоне».

Проблема возникла с документацией. Специалист долго не мог понять, зачем мне на помещение в тридцать четыре квадратных метра нужен план электропроводки и лабораторные испытания. Он сказал:

– Для таких маленьких помещений мы этого просто не делаем. У вас же есть план подключения по низкоточке?

– Есть. Я его заламинировал и внутри распределительного щита повесил, – ответил я.

– Этого достаточно, – подтвердил специалист. – И не просто достаточно, а прям точно достаточно. Больше ничего не надо.

– Дяденька, – жалостливо попросил я, – сделайте мне план и лабораторию, как для больших помещений. Пожалуйста. Я их тоже заламинирую и в рамках на стенки повешу.

– Хорошо, сделаю, – согласился тот. – За ваши деньги – что угодно.

Вечером позвонил Герман и радостно сообщил:

– В общем, я договорился. Мудян хотел, чтобы два прилавка вынесли, но я один отбил.

– У меня там их всего три, – напомнил я ему.

– Неважно, – ответил Герман. – В общем, выносите прилавок, загоняете провод в гофру, вешаете кнопки ниже, предоставляете всю документацию и пишете на всё это гарантийное письмо. Тогда завтра или послезавтра мы включаем вам электричество.

– Гарантийное письмо? – переспросил я.

– Гарантийное письмо, что вы всё это исправите и что не имеете претензий к управляющей компании.

– Большое спасибо за вашу посредническую деятельность! Преогромное спасибо! – с чувством сказал я.

– Мудяну что передать? – замешкавшись, уточнил Герман.

– Передайте ему, что он мошенник и пройдоха, – ответил я.

Прошла пара дней. Я позвонил в прокуратуру и договорился о личной встрече с прокурором, курировавшим моё дело. И уже в четверг отправился на Кутузовский проспект.

Моим прокурором оказалась Надежда Альбертовна – весьма симпатичная блондинка лет сорока. Наша встреча проходила в тесной комнатушке, находившейся под лестницей и заставленной шкафами с электрооборудованием. Надпись на двери гласила, что это комната для встреч населения с дежурным прокурором.

Усаживаясь за стол напротив меня, женщина произнесла:

– Ой, какие у вас усы шикарные! На что жалуетесь?

– Электричество мне отрубили, – ответил я, с улыбкой разглядывая прокурора. – Нет у меня электричества в моём маленьком магазинчике.

– А у меня вот мужа нет уже несколько лет. И любовника тоже. И ничего, живу как-то, – вздохнула Надежда Альбертовна.

– Тогда вы по адресу, – я постарался улыбнуться ещё шире. – Я специалист по гендерным отношениям. Писатель. Вот, кстати, моя книжка. Вам принёс.

И я подарил одинокой блондинке своего «Шестого ангела».

– Спасибо большое, – сказала она и отложила книжку в сторону, – я очень люблю читать.

– А у вас красивые глаза, – произнёс я, – прям глядел бы и глядел в них.

– Так что у вас там с электричеством? – спросила Надежда Альбертовна и покраснела.

Я принялся рассказывать о своих злоключениях. Это заняло минут десять или пятнадцать.

– И что вы хотите? – удивилась женщина.

– Я хочу, чтобы вы возбудили уголовное дело в отношении Мудяна и его шайки по статье «Самоуправство».

– Возбудить-то я могу, – прокурор облизнула маленьким язычком свои губы и поправила причёску, – только дело это малоперспективное.

– Любое малоперспективное дело можно сделать перспективным, было бы желание, – сказал я, осторожно дотронулся до руки блондинки и погладил её.

– А у вас есть желание? – Надежда Альбертовна положила свою руку поверх моей и так же нежно погладила моё запястье.

– У меня большое желание, очень большое, – сообщил я. – А у вас?

– В отношении Мудяна? – голос женщины вдруг сделался томным и едва слышным.

– В отношении любовника, – тихо ответил я. – Мудян от нас никуда не денется. Ему по-любому придётся за всё заплатить. Ну подарите мне хоть немного надежды.

Раздался робкий стук в дверь. Прокурор отдёрнула руку. И вовремя. Дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель протиснулась мужская голова с выпученными глазами, которая спросила:

– Приём сегодня будет?

– Гражданин, вы не видите, что приём идёт и я разговариваю с товарищем? – голос у Надежды Альбертовны окреп, в нём появились металлические нотки. – Закройте дверь. Мы скоро закончим, и я вас позову.

Голова кивнула и скрылась за дверью.

– Ну и когда мы с вами встретимся? – глядя мне в глаза, спросила блондинка.

– Послезавтра в 18:30, – сказал я, посмотрев на часы. – Приходите, как стемнеет.

– Ничего себе у тебя скорость! – глаза прокурора округлились от удивления. – И где? Я с мамой живу.

– Большая Никитская, 53. Центральный дом литераторов. У меня там будет творческая встреча, – пояснил я. – Жду тебя. Очень жду.

Я встал, обошёл стол, наклонился к маленькому ушку своей собеседницы и прошептал:

– Придёшь?

– Приду, – прозвучало в ответ.

Я поцеловал пахнущее цветочным ароматом ухо прокурора и вышел из комнаты.

На мой творческий вечер народу пришло немного, но я особо не переживал. Всё-таки это был мой первый творческий вечер в Москве. Пришла и Надежда Альбертовна. Подойдя ко мне, она робко улыбнулась. Я стоял в окружении таких же, как и я, начинающих писателей и, увидев её, тоже улыбнулся:

– Ты всё-таки пришла.

– Потому что ты очень  настойчив, – ответила блондинка.

– Вадим, это ваша жена? – спросила меня стоящая рядом Лида Гладкова, сухонькая старушка, которая всегда всё забывала и путала, но при этом писала замечательные женские рассказы и повести.

– Нет, жена моя там, – пояснил я и показал в сторону сцены, где Леночка разговаривала с какой-то женщиной. – А это не жена, это любовница. Её зовут Надежда.

– Ага, надо не перепутать, – покраснев, растерянно ответила Лида и отошла в сторону.

Я заметил вошедшего Диму Тепунова – застенчивого немолодого человека, худого и слегка рассеянного. Мы поздоровались, и я подвёл его к Надежде Альбертовне со словами:

– Вот. Прошу любить и жаловать. Это тот самый Дима Тепунов, о котором говорит вся Москва. Гениальный писатель. Я, конечно, тоже гениален, но он выше меня на голову. Ну, не на голову, но сантиметров на десять точно.

Дима окончательно смутился, а прокурор захлопала ресницами, не понимая, что происходит.

Я усадил их вместе и открыл вечер. Прочитал два рассказа, ответил на вопросы. Потом спела приглашённая певица. Ещё один мой рассказ прочла Наташа Шор. В общем, через полтора часа, когда всё закончилось, я был словно выжатый лимон.

Пока я подписывал свои книги, ко мне пробилась Лида Гладкова и, подмигнув, сказала:

– Вадим, я запуталась. Кто ваша любовница-то? Вот та блондинка, которая беседует с Димой, – это жена. А любовница?

– Вот она, – я показал на стоящую рядом Наташу Шор. – Только это секрет.

– Хорошо, – пообещала Лида и куда-то убежала.

Я закончил автограф-сессию, подозвал к себе Диму и сообщил:

– Я про тебя много говорил Надежде. Она в восторге от твоих рассказов. Обожает тебя. Смотрит так, что мне аж завидно. Ты ей книжку подари.

– Она меня на чай позвала, – заикаясь, сказал Тепунов. – Я даже не знаю...

– Иди, – подбодрил его я. – Где ты ещё чай в Москве попьёшь? Обязательно иди. Не обижай женщину.

Тот кивнул, вернулся к своей спутнице, забрал у неё номерок и ринулся в сторону гардероба. Прокурор подошла ко мне вплотную и произнесла:

– Дима такой забавный и очень умный. А я всегда думала, что писатели – занудные люди.

– Дима, между прочим, в вас влюбился, – ответил я. – Вы его не обижайте. Он очень ранимый и, вообще, последний романтик на этой земле. Он действительно гений. Вы его рассказы почитайте, вам понравится.

– Сволочь ты, Фёдоров, – улыбнулась Надежда, – первостатейная сволочь. Так ловко стрелки перевести – это уметь надо.

– Вы мне за Диму ещё спасибо скажете, – ответил я.

– Посмотрим, – она повернулась и пошла навстречу Тепунову.

Я проводил её взглядом и, повернувшись, наткнулся на Наташу Шор. Она была примерно моего возраста и ростом мне по грудь, поэтому смотрела на меня снизу вверх. Она произнесла:

– Мне, конечно же, очень льстит быть любовницей известного писателя, но хотелось бы уточнить некоторые моменты.

– Какие? – спросил я.

– Насчёт секса, – Наташа тяжело вздохнула. – Давай без этого. Я мужа люблю, а ты свою жену, судя по всему, обожаешь.

– Конечно же, без секса, – перебил я её. – У нас внуки у обоих. Вот делать нам нечего, как по постелям скакать. Возраст не тот. У тебя, кстати, от головы ничего нет? А то вот что-то разболелась.

Наталья ловко выгребла из своей сумочки таблетки и протянула их мне со словами:

– А для чего ты весь этот цирк затеял?

– Скучно у вас тут, а так людям будет о чём поговорить, посудачить, – я закинул таблетку в рот и запил водой из бутылки, которую мне тоже дала Наташа.

– А почему я? – поинтересовалась она.

– У тебя глаза очень красивые. Просто загляденье.

– Да ну тебя, – смутилась собеседница и убежала в гардероб.

Мы с небольшой компанией посидели в писательском кафе, где выпили водочки и поговорили о том о сём. Затем я вызвал такси и уселся вместе с Леночкой на заднее сиденье.

– Очень хорошо прошла встреча, – сказала мне жена. – Ты был великолепен. Немножко волновался, но всё прошло гладко. И свитер, который я тебя заставила надеть, прекрасно смотрелся.

– И ты была очаровательна, – ответил я на комплимент.

– Слушай, а что это за старушка? Лида, по-моему, Гладкова, – Леночка зевнула. – Она ко мне подошла и спросила, твоя ли я любовница.

– Да не обращай внимания, у неё с головой не очень, – я обнял жену. – У неё было пять мужей, и всех она застукивала с любовницами. Вот у неё из-за этого пунктик.

– Какой ужас, – Леночка прижалась ко мне всем телом и, помолчав, тихо спросила: – А ты почему со мной встречаться стал? Тогда, в Праге.

– Ленусик, у тебя очень красивые глаза, – негромко ответил я. – Увидел их и влюбился на всю жизнь.

– Люблю тебя, – прошептала Леночка, прижавшись ко мне ещё крепче.

Машина переехала Москву-реку, влилась в Кутузовский проспект и понесла нас домой, к детям.

https://stroki.mts.ru/book/roman-s-zhkkh-237708

Вадим Федоров

Смотрю на часы. До приёма врача – четыре минуты.

Мы вклиниваемся в толпу старушек. Муся сдаёт свою шубейку гардеробщице. Я хватаю бахилы из стоящего рядом ведёрка, бухаюсь на одно колено и принимаюсь надевать их на тёщины сапоги.

– Да я сама, – пищит она.

– Мы опаздываем, доставай направление, – отзываюсь я из-под капюшона, свалившегося мне на голову. – Какой там у тебя кабинет?

И в этот момент рядом раздаётся пронзительный женский голос:

– Боже мой, в первый раз вижу, чтобы муж так за женой ухаживал. Он же перед ней на коленях стоит.

Сначала я даже не понимаю, что это про меня. Натягиваю вторую бахилу, поднимаю голову и откидываю капюшон с лица.

Фойе стихает. На меня смотрят несколько десятков глаз, в основном женских.

– Это не муж. Мой муж умер. Это мой зять, – между тем отвечает Муся обладательнице пронзительного голоса, которой оказалась бабушка – божий одуванчик.

– Зять? Это ваш зять? – удивляется та, и её голос отражается от мраморных стен и гаснет где-то наверху. – Он за вами ухаживает. Да он же святой человек!

Стоящая неподалёку дама в чёрном неожиданно вытягивает руку и три раза осеняет меня крестным знамением. Кто-то начинает хлопать в ладоши.

– Муся, беги к доктору, а я тебя на парковке жду, – негромко говорю я тёще. – Позвонишь, как выйдешь.

Она кивает и вразвалочку чапает в сторону нужного кабинета.

Я же распрямляю плечи, поправляю усы и с улыбкой иду сквозь толпу аплодирующих мне старушек.

«Дай бог им всем здоровья!» –  думаю я.

https://www.litres.ru/book/vadim-fedorov-29062561/sumassheds...

© Вадим Федоров