Toporko

(пишет девушка из Донецка)
http://tatka-matatka.livejournal.com/16888.html

Я видела в соцсетях в донецких группах уже несколько вариантов таких списков от жителей в юмористическом ключе и решила составить свой, без юмора, пусть будет еще один.

Поскольку сейчас перемирие и боевые действия не ведутся, многие пункты временно неактуальны. Плюс, в некоторых районах города все намного печальней, часть Киевского района, примыкающего к аэропорту, разбомблена в хлам, естественно, ни о какой воде, электричестве и интернете там речи не идет.

Итак, ты живешь в Донецке, если:

1. Ты познакомился со всеми соседями в подъезде, знаешь, кто живет, кто уехал. Обменялся с ними телефонами. Иногда звонят соседи, спрашивают, как там моя квартира, цела ли?

2. Слыша звук взрыва, на слух определяешь, это входящий или исходящий.
В скайпе обмениваешься короткими репликами с другими дончанами примерно такого содержания:

- Во прилетело, похоже, опять Калининский бомбят;
- О, из окна видно, что-то горит в таком-то районе;
- АААА, свет мигает, вот счас опять почти потухла лампочка на секунду;
Получаешь обратную связь: да, бомбят, горит, мигает.

3. Читаешь на сайте горводоканала, что опять разбомбили фильтровальную станцию, нужно запасаться водой. Обзваниваешь соседей, друзей, знакомых, сообщаешь эту радостную весть. В большинстве случаев горводоканал так быстро все чинит, что ты с массой емкостей, полных воды, чувствуешь себя несколько глупо. Через какое-то время не обращаешь внимания, бомбят – чинят, просто постоянно имеешь небольшой запас воды.

4. Привык к тому, что в городе везде вооруженные ополченцы. На улицах, в супермаркетах, на рынках, в транспорте. Везде, в общем порядке, стоят в очередях, платят за проезд. По дорогам ездит военный транспорт, БТРы, УРАЛы, иногда танки.

5. Очень долго привыкаешь к тому, что в 6-7 часов вечера все магазины закрываются, транспорт перестает ходить, и улицы пустеют. До войны в центре города по хорошо освещенным, патрулируемым улицам можно было спокойно ходить после полуночи, очень удобно закупаться в пустых круглосуточных супермаркетах ночью. Теперь же – не успел купить хлебушка вовремя, нигде ты его не купишь в округе, жди следующего дня.

6. Время от времени перебираешь в уме всех родственников и более-менее близких людей, соседей, задаешься вопросом, у всех ли есть, что кушать. Если неудобно спросить, узнаешь через общих знакомых, кому тяжко, стараешься помочь.

7. Знаешь массу способов обналичить деньги, получить перевод, переслать деньги в другой город, притом, что в Донецке давно не работают никакие банки. (И без обращения к менялам и обнальщикам за %).

8. Стараешься сильно не радоваться новостям из Украины, найти в душе больше сочувствия к экономическим невзгодам людей, правда, успеха в этом не достигаешь. Но их солдат-призывников, погибающих на этой войне, жалеешь.

9. Гордишься своим городом и людьми, которые здесь живут. Благодаришь Бога за то, что живешь в Донецке, а не в каком-нибудь Днепропетровске. Пытаешься вспомнить хоть одного оставшегося человека «с гнильцой» из всех, кого знал: соседа, который курил и плевал в лифте, глупых и пошлых знакомых, но понимаешь, что все они уехали. Причем, уехали на Украину, и возвращаться не собираются.

10. Не перестаешь поражаться тому, как все изменилось всего за один год. Иногда забываешься за каким-то занятием, чтением, но вдруг все вспоминаешь и невозможно поверить, что все это происходит с нами здесь и сейчас. Что мужчины ушли на войну, что не все уже живы, и в тысячи семей пришла беда.

Понятно, что признаки не универсальные и на всех дончан натянуты быть не могут. Донецк – большой город, в нем живут разные люди, с разными судьбами, разным восприятием происходящего, и это нормально.

Наши почвенники, твердо отстаивающие семейные устои (в чем я их полностью, конечно, поддерживаю) иногда говорят о том, что большевики в том, что касается разрушения семьи, ничем не отличаются от западных ювенальщиков.

Что ж, давайте спокойно разберемся в том, какой была семья до революции, в чем состоит советский опыт построения семьи и т.д. Не будем уподобляться либералам, которые по любому поводу говорят «как известно…». Вчитаемся повнимательнее в документы, постараемся вжиться в то, что происходило тогда, и уже после этого перейдем к оценкам и принципам, на которых должно быть построено беспокоящее всех нас семейное будущее.

Да, советская власть и впрямь начала свою политику в отношении семьи с либерального семейного законодательства, которое по своей радикальности превосходило все, что предлагало западное семейное законодательство того времени.

Прежде всего, уже в декабре 1917 г. советская власть, провозгласив принцип отделения церкви от государства, присвоила себе единственное право регистрации рождений и браков. Единственной формой брака стал гражданский (то есть светский) брак вместо прежнего — религиозного, церковного (не путать с сегодняшним термином, когда под «гражданским браком» понимается сожительство, «фактический брак». В настоящее время понятия «гражданский брак» в законодательстве РФ, в том числе в Семейном кодексе, нет).

А между тем, брак в России много веков освещался церковью. И еще на рубеже XIX и XX веков брачность в России была почти всеобщей. Перепись населения 1897 г. показала, что к возрасту 50 лет в браке состояли практически все мужчины и женщины, и доля населения, никогда не состоявшего в браке, в возрастной группе 45–49 лет была существенно ниже, чем в странах Западной Европы.

Дореволюционная Россия почти не знала разводов, брачный союз заключался на всю жизнь и практически не мог быть расторгнут. Развод рассматривался церковью как тягчайший грех

и разрешался в исключительных случаях (при «безвестном отсутствии» или «лишении всех прав состояния» одного из супругов). И хотя в предреволюционное время взгляды на ценности супружества и отношение к разводу менялись, эти изменения затрагивали в основном элитарные слои населения, хотя и там официальные разводы были большой редкостью. В 1913 г. на 98,5 млн православных в России был расторгнут всего лишь 3791 брак.

Сегодня, когда в России (и не только в России) расторгается более 60% зарегистрированных браков, такое положение даже трудно представить.

С другой стороны, хотя в XIX веке идеи женского равноправия не были широко популярны в России и воспринимались как чуждые русской традиции и культуре, они достаточно широко обсуждались в обществе, начиная со второй половины XIX века. В разных частях общества, в том числе и в женской среде, шли яростные споры о браке.

В ходе этих споров высказывались и самые радикальные идеи. Так, в прокламации П.Г.Заичневского «Молодая Россия» (1862 г.), наряду с требованием полного освобождения женщины и предоставления ей политического и гражданского равноправия с мужчиной, предлагалось уничтожение брака вообще «как явления в высшей степени безнравственного и немыслимого при полном равенстве полов», а заодно и семьи, якобы мешающей развитию человека. «Катехизис революционера» С.Г.Нечаева также отрицал брак и семью.

Но в этот период и некоторые просвещенные женщины перестали признавать церковный брак, предполагавший часто насилие, неравенство, подчинение женщины мужчине. Хотя в женской среде даже такие обсуждения не ограничивались лишь отрицанием церковного брака, а сопровождались поиском новых отношений и духовных связей в семье.

Д.И.Писарев в статье «Реалисты» (1864 г.) писал о семье новых людей и месте в ней женщины: «Мне нравится наружность моей жены, но я бы никогда не решился сделаться ее мужем, если бы я не был вполне убежден в том, что она во всех отношениях способна быть для меня самым лучшим другом... мы ведем труд наш общими силами. Она понимает, чего я хочу, и я тоже понимаю, чего она хочет, потому что мы оба хотим одного и того же, хотим того, чего хотят и будут хотеть все честные люди на свете... Все силы ее ума и ее начитанности постоянно находятся в моем распоряжении, когда я нуждаюсь в ее содействии; все силы моего ума и моей начитанности постоянно подоспевают к ней на помощь, когда она чем-нибудь затрудняется... А тут еще присоединяется ощущение любви... тут еще дети, как новая живая связь между мною и ею... Одна и та же личность является для меня товарищем по работе, другом, женой, страдалицей, матерью и воспитательницей моих детей, — и вдруг выдумывают, что я не способен любить эту личность! И вдруг произносят тут слова: охлаждение, разочарование, супружеская ревность или супружеская неверность. Черт знает, что за чепуха!»

Борьба шла за предоставление женщинам равных с мужчинами прав на получение высшего образования, работу по избранной профессии, участие в общественной жизни. Со второй половины ХIХ века в России наметилось три течения в женском движении: феминистское, которое сосредоточилось именно на освобождении женщин, нигилистское, которое сосредоточилось на очень специфическом понимаемом освобождении личности и не зацикливалось, в отличие от феминисток, на собственно женской теме, и радикальное, для которого освобождение женщины было возможно только при освобождении народа. Наиболее популярен в России стал третий тип женского движения. А на Западе — первый тип, собственно феминистский. При этом специфика женского движения в России была в том, что оно не сосредоточивалось на узко понимаемой только женской тематике. Даже российский феминизм и тот не был, в отличие от западного, агрессивно мужененавистническим. Русские женщины, воспитанные на великой русской литературе (Тургенев, Чернышевский, Некрасов и др.), шли в народ, боролись за просвещение народа, за его освобождение. И считали, что женская доля изменится вместе с долей народной.

Если в эпоху декабристов русские женщины еще стояли на позиции тихого, так сказать, семейного протеста (который, конечно же, уже тогда был существенно политическим), то с конца 1860-х годов в России не было ни одной крупной революционной организации, в которой бы не принимали участие женщины. Среди 29 членов Исполнительного комитета «Народной воли» было 10 женщин. Поскольку деятельность этой организации строилась на принципе равенства, то женщины участвовали в террористических актах наравне с мужчинами.

С 1905 года — после Манифеста 17 октября 1905 года, по которому мужчины наделялись избирательными правами, — началась активная борьба женщин за предоставление и им избирательных прав. Возникает «пролетарское женское движение», которое стало ареной борьбы между либеральными феминистками и сторонницами социалистического, марксистского течения. 19 марта 1917 года российские женщины получили избирательные права (одни из первых в мире).

Ленин считал «женский вопрос» вторичным, по его мнению, он должен был разрешиться «сам собою» после социалистической революции. После выхода брошюры Н.К.Крупской (1901 г.) «Женщина-работница», где женский вопрос в России получил марксистское обоснование, в программу РСДРП было включено требование полного юридического и политического равенства мужчин и женщин.

Партия стремилась повысить политическое сознание женщин, вовлечь их в революционное движение, сделать союзником, понимая, что без массового участия женщин в революционной борьбе невозможно ни завоевание власти, ни строительство нового общества. Не случайно Маркс писал: «Каждый, кто сколько-нибудь знаком с историей, знает также, что великие общественные перевороты невозможны без женского фермента».

То есть параллельно с существованием патриархальной, освященной церковью семьи в России на протяжении более чем полувека создавалась в обществе база для введения законодательства, освобождающего закрепощенную и обществом, и семьей женщину.

Первые Декреты советской власти о браке и семье были разработаны с непосредственным участием В.И.Ленина и подписаны им. 18 декабря 1918 г. был издан Декрет ВЦИК и СНК РСФСР «О гражданском браке, о детях и о введении книг актов гражданского состояния», а 19 декабря 1917 г. Дек