Shivera

За последние дни получила много отзывов по поводу своих "скотских" постов с фотографиями моей работы. Были и очень доброжелательные, и тролльские, и провокарторские комментарии.
Я на много вопросов ответила, но все это теряется в ленте, так что, не обессудьте, если повторюсь. Я терпелива. Некоторым хочется ответить на профессиональном сленге, но опять же, я попробую сказать в публицистическом стиле.
Знаете что, уважаемые умники? Многие из вас мне напоминают птичек, которые летят мимо и норовят метко сиракнуть мне на плечо. Товарищи, я работаю с крупным рогатым скотом, говном меня не испугать.
Мое дело правое, оно заслуживает популяризации. Считайте это понтами, от меня не убудет. Мне не только нечего стыдиться, но я и горжусь собой и тем, что я делаю. Я не проститутка, не офисная работница, не паразит общества, называющий себя творческой личностью. Пока заядлые общественники без толку орут что-то на площадях, пока все заняты девками, пляшущими в храме, пока в инетах все ругают Путина, я и мои коллеги кормим всех этих людей, мы продолжаем делать свою работу в таких условиях, которые холеным менеджерам не снились! И объясните мне, черт возьми, какого хрена мы должны делать ее тихо? А я буду гордиться, я буду заявлять об этом! У нас старые коровники, но мы уже много отремонтировали. У нас не хватает персонала, но от скотника до главных специалистов - мы работаем каждый за двоих-троих. Мы делали это и будем делать, пока вы ноете, что страна загибается, пока вы умничаете и указываете всем, что делать. О, да, вы точно знаете, как должно быть! Вы точно знаете, какой должна быть я.
Еще раз скажу: это относится не ко всем комментаторам. С большинством людей все же приятно говорить и радостно получить добрый отзыв. Однако выскочки должны утереться.
Мне уже лет 10 твердят, что это максимализм и все пройдет. Люди, как же стыдно любовь к своей родной земле называть максимализмом! Как же стыдно считать понтами популяризацию благого дела! Я до вас правду хочу донести, которую вам по телевизору не скажут, да в интернете вы ее нигде больше не прочтете, потому что коллеги мои сплошь скромники. Это такие, как вы, годами учили их стыдиться своей работы и потихоньку сваливать из СХ.

Всем молока.

Прошел почти год с тех пор, как я покинула Канев, а я до сих пор слышу, как ломается лед на могучем Днепре. Я помню, какие причудливые ледяные статуи выбрасывал он на берег. Томясь в зимнем саркофаге, Днепр гудел, шумно дышал под толстой коркой, и я чувствовала в нем тогда самого близкого друга, он понимал меня, как не умеют понимать люди. Закованный в холодные доспехи, внутри он бурлил от страсти, от мощи, которой тогда не суждено было вырваться наружу. Я слушала его тихие стоны и треск ледяных пластин. Вечернее небо над Днепром было ласковым и нежным, но красота его была обманчива. Неотвратимо приближалась ночь, и Каневский мороз сжимал реку с новой силой.
Я несколько часов шла вдоль Днепра, иногда приближаясь к нему, иногда отходя чуть дальше. Кто не ходил этой дорогой, не поймет меня. Одухотворенность, даже одушевленность пронизала заповедные места до каждой веточки. Тот, кто хочет высших сил, пускай приедет в Каневский заповедник с поклоном. Ни в каком другом месте я не чувствовала дыхание богов так близко. Они открыты и видны, и, несомненно, один из них воплотился в громадном Днепре. Он внушает любовь к себе, дает ощущение великого таинства - общения души человека с духами Природы.
А эти милые хатки на окраине Канева? Если я выстрадаю право на место в раю, я, не задумываясь, променяю его хотя бы на несколько лет жизни в такой хатке. Мне довелось увидеть их только в темноте, но от этого они казались еще более волшебными. Будто ожила картинка из старой-старой сказки, которую все мы видели во сне, но почему-то забыли. Дымок, танцующий над заснеженной крышей, маленькое окошечко и в нем свет надежды, видный далеко в ночи...
На берегу Днепра допоздна играли дети. Я не видела их, но веселые голоса разлетались далеко над рекой. В назначенный час, еще разгоряченные, они возвращались домой. Словно заботливая старая нянюшка, Каневский дух вздыхал облегченно и с услыбкой сваливался в приятную дремоту. Изредка, где-то очень далеко, собака нарушала зимний покой уставшим лаем, но и она, услышав откуда-то ответ на свой призыв, успокаивалась и засыпала. В ледяной тишине все застывало, и только Днепр неустанно ломал лед всю ночь.
Я знаю, после пришла весна и освободила великий Днепр. Он стал свободным счастливым. Отчего же меня она обошла стороной? Моя душа так и осталась подо льдом, сколько бы боги и люди ни грели меня.
Почему я не осталась с тобой, Днепр? Когда я увижу тебя снова, мой любимый? Когда смогу услышать твою песню? Спрячь меня навсегда, не отдавай меня никому.