Pertumon

Судья Марио Ротелла расценил происходившее как перст судьбы, указующий на Сальваторе Винчи. Последний не имел серьёзного alibi на воскресенье 8 сентября 1985 г., а именно эту дату следствие считало днём нападения на французских туристов. Когда оперативники САМ попытались составить график передвижений Сальваторе и список мест его пребывания в тот день, то выяснилось, что имеется несколько "окон", во время которых местонахождение подозреваемого не может быть достоверно определено. Это выглядело очень подозрительно, но самого Сальваторе в полицию тогда не вызывали и вопросов о существовании у него alibi до поры не задавали - было решено не настораживать его раньше времени. Особая деликатность момента заключалась в том, что оперативники корпуса карабинеров, осуществлявшие наружное наблюдение на Сальваторе Винчи на протяжении нескольких последних месяцев, как раз на выходные дни 7 и 8 сентября этим не занимались. "Наружку" за Сальваторе сняли, не поставив в известность Ротеллу, а оперативников перебросили на другое задание. Судья, узнав об этом произволе, страшно возмутился; однако, он ещё больше возмутился, когда узнал, что подобное практиковалось и ранее. Хотя Ротелла требовал организовать непрерывное наблюдение за Сальваторе, руководство оперативного отдела карабинеров пренебрегло этим требованием и самовольно осуществляло лишь выборочную слежку. Ротелла был в ярости и устроил настоящий скандал, его моральную правоту подкрепляло то обстоятельство, что убийство французской пары произошло именно в тот день, когда слежка за Сальваторе Винчи не велась - а это убедительно подкрепляло подозрения следственного судьи в адрес последнего. В тот момент эту историю удалось замять и она не стала достоянием журналистов, иначе бы посрамлены оказались все правоохранительные органы чохом, но руководители подразделения карабинеров, допустившие самовольное нарушение приказа судьи, получили служебные взыскания.

Итак, в сентябре 1985 г. версия следственного судьи получила фактически всеобщее одобрение. Из всех предположений, которыми могло руководствоваться следствие по делу "Флорентийского Монстра", теория Марио Ротеллы о причастности к этим преступлениям Сальваторе Винчи выглядела наиболее здравой и вероятной. Вот только улик, изобличающих его, не существовало.

Ротелла решил зайти издалека и надавить на самое слабое звено в окружении подозреваемого. Таковым звеном, понятное дело, был Стефано Меле, который в 1968 г. явно скрыл соучастие "сардов" в убийстве Барбары Лоччи и вообще знал много больше, чем говорил.

В октябре 1985 г. Ротелла выписал постановление о взятии под стражу Стефано Меле на всё время предварительного расследования. Эта мера имела своей целью оказание психологического воздействия на арестованного, которому надлежало дать показания против Сальваторе Винчи. В особенности судью интересовал вопрос, связанный со странным поведением Меле на очной ставке с Сальватором Винчи в 1968 г. Тогда Стефано полностью отказался от своих показаний, изобличающих Сальваторе в убийстве Барбары Лоччи и Антонио Ло Бианко, едва только увидел Винчи в дверях кабинета. Ротелла был намерен любой ценой добиться от Стефано Меле объяснений всем странностям его поведения и недомолвкам во время следствия 1968 г.

Поначалу арестант держался твёрдо и, ссылаясь на плохую память и полное расстройство психики, категорически отказывался сотрудничать с судьёй. Однако скоро он понял, что может провести в тюрьме очень надолго и никто ему не поможет, а потому счёл за благо "вспомнить" всё. Тайна, хранимая Стефано Меле, оказалась куда прозаичнее, чем можно было подумать - он признал, что был любовником Сальваторе Винчи, которого любил и которому был предан безгранично. Он отдал Сальваторе свою жену - Барбару Лоччи - соглашался на групповой секс и, дабы угодить любовнику, делал всё, что тому было угодно. Он наслаждался своим уделом пассивного гомосексуалиста, хотя и стыдился самого себя. Когда обо всём стало известно его отцу, тот выгнал семейку из своего дома, как говорится, с глаз долой. Меле подтвердил свои первоначальные показания, данные в 1968 г., об участии Сальваторе Винчи в убийстве Барбары Лоччи, признав то, что Марио Ротелла уже давно подозревал. Теперь Стефано подтвердил, что именно Сальваторе привёз убийц к кладбищу в Ластра-э-Сигна в своей машине и именно Сальваторе открыл стрельбу из пистолета. Убив Барбару и Антонио, Сальваторе передал "berett"у Стефано для того, чтобы тот произвёл последний выстрел. Это Стефано и сделал, получив на своих руках микроследы пороха, через несколько часов зафиксированные в отделении полиции парафиновым тестом.

Так Марио Ротелла получил официальное подтверждение тому, что Сальваторе Винчи в 1968 г. владел той самой "berett"ой, из которой "Флорентийский Монстр" стал убивать с осени 1974 г. Это был безусловный прорыв в расследовании, фактически первый за много лет! Впервые следователи связали пистолет серийного убийцы с конкретным человеком.

Теперь требовалось пойти дальше и использовать полученную информацию, не допуская ошибок. Поспешность могла обернуться полным провалом, поскольку сами по себе показания Стефано Меле ничего не доказывали и в суде Сальваторе Винчи мог довольно просто их опровергать, указывая на давность события и явные психиатрические проблемы Меле. Ротелла явно решил действовать, сообразуясь с мудростью, гласящей, что дорога напрямик всегда короче, но в объезд - быстрее, и предпринял довольно неожиданные шаги. Прежде всего, в декабре 1985 г., после получения показаний Стефано Меле, судья вручил Сальваторе Винчи официальное уведомление, в котором сообщалось, что последний подозревается в совершении 16 убийств и на этом основании должен дать подписку о невыезде. Практического смысла этот шаг не имел, поскольку Сальваторе и так уже почти год находился под наблюдением карабинеров, поэтому ему вряд ли удалось бы незаметно скрыться. Основная цель вручения ему упомянутого уведомления сводилась к оказанию на Сальваторе психологического давления, формировании у подозреваемого чувства паники и внутреннего напряжения, которое, возможно, подтолкнуло бы его к каким-то неразумным и саморазоблачительным действиям. А в первой половине 1986 г. Марио Ротелла совершил несколько поездок на остров Сардиния, где с помощью тамошних правоохранительных органов пострался собрать компрометирующую Сальваторе Винчи информацию. Расчёт следственного судьи был очевиден - он намеревался отправить Сальваторе в тюрьму по обвинению, не связанному с деятельностью "Флорентийского Монстра", а уже после этого методично приступить к его разоблачению как серийного убийцы. Ротелла знал о тёмной истории в жизни Сальваторе - странной смерти в январе 1961 г. от отравления газом его первой жены. Именно этот трагический случай судья и постарался "раскрутить" спустя почти четверть века.

В деревне Виллачидро, где некогда проживали братья Винчи, всё ещё оставалось немало свидетелей трагических событий января 1961 г. И самое главное заключалось в том, что по-прежнему оставались живы отец и брат "отравившейся газом" Барбарины Винчи, которые оказались на месте событий одновременно с Сальваторе. Если говорить совсем точно, то последний сам пригласил их пройти вместе с ним в его дом, мотивируя это тем, что там, возможно, Барбарина принимает любовника и он не хочет устраивать побоище. Свидетельства этих людей были особенно ценны, поскольку они видели место трагедии своими глазами с самых первых секунд, до того, как оно подверглось неизбежным изменениям. Оба свидетеля в один голос заявили, что обстановка в доме Сальваторе Винчи с самого начала показалась им странной: младенец (Антонио Винчи) почему-то находился в комнате подле окна, а тело умершей Барбарины лежало на кухне, комфорка газовой плиты была полностью открыта. Всё выглядело так, словно женщина покончила с собою, но постаралась уберечь от смерти младенца.

Следственный судья Ротелла уделил очень много внимания подготовке процесса. Весной 1986 г. он буквально переселился на Сардинию, лично участвуя в поисках и допросах свидетелей. Через несколько месяцев, посчитав, что Сальваторе Винчи уже достаточно "созрел" для допросов, Ротелла выписал ордер на его арест и заключение в следственную тюрьму. Произошло это 11 июня 1986 г.

На протяжении 1986 и 1987 гг. в расследовании преступлений "Флорентйского Монстра" шла активная разработка "сардинской линии". Проверялось всё, что только можно было проверить - принадлежность автомашин в разные периоды времени членам "сардинского сообщества" во Флоренции, alibi всех возможных подозреваемых и соучастников, информация о покупках и продажах ими оружия вообще и ножей в частности. Шла активная агентурная разработка всех сардов, так или иначе "засветившихся" в деле "Монстра", осуществлялся контроль их переписки и телефонных переговоров. Нельзя не сказать, что помимо "сардинской линии" группа САМ отрабатывала и иные направления, периодически всплывавшие либо по наводке населения, либо по воле случая. Так, например, однажды возле одной из больниц была найдена стреляная гильза калибра .223 и это повлекло проверку всего персонала. Проверялись все пистолеты "beretta" моделей 73 и 74, о которых становилось известно правоохранительным органам. Также тщательно изучались все лица, о которых становилось известно, что они владеют такими пистолетами. Большой объём информации, поступавший в основном анонимно, подтверждения не находил, но чтобы установить это, приходилось затрачивать немалые усилия. В общем, загруженность группы САМ всё время оставалась высокой, хотя никаких реальных выходов на разыскиваемого серийного убийцу получить за это время так и не удалось.

В начале 1988 г. подготовка суда над Сальваторе Винчи вышла на финишную прямую. Ротелла в целом был настроен весьма оптимистично, ибо ему удалось среди жителей деревни Виллачидро отыскать значительное число лиц, готовых свидетельствовать против Сальваторе. По всему было видно, что односельчане не больно-то жаловали людей с фамилией Винчи. Помимо разнообразной негативной информации о самом обвиняемом и его родственниках, Ротелле удалось разузнать кое-что и о происхождении пистолета, которым орудовал "Флорентийский Монстр". В деревне Виллачидро в начале 60-х гг. прошлого века было аж 12 однотипных "berett", привезённых из Голландии каким-то торговцем оружием и проданных жителям деревни нелегально по 200$ за штуку.

Суд над Сальваторе Винчи по обвинению в убийстве его жены Барбарины открылся в крупнейшем городе Сардинии Кальяри 12 апреля 1988 г. Обвиняемый виновным себя не признавал и всячески демонстрировал полное спокойствие, может быть даже, делал это слишком нарочито для невиновного человека. Марио Специ, флорентийский криминальный репортёр и соавтор одной из интереснейших книг о "Флорентийском Монстре", присутствовал на этом процессе и вспоминал, как Сальваторе в перерывах между заседаниями разглагольствовал в кругу журналистов на самые разные отвлечённые темы - от сексуальной свободы до спортивных и политических новостей. Несмотря на то, что свидетели обвинения вывалили на его голову, выражаясь метафорически, просто гору помоев, нарисовав образ вороватого и подлого человечишки, факт насильственного умерщвления Барбарины Винчи доказать так и не удалось. Никто не видел, чтобы Сальваторе связывал жену и укладывал её перед газовой плитой, никто также не видел следов на её теле, свидетельствовавших о принудительном обездвиживании. За давностью лет никакая эксгумация не могла доказать факт предварительного отравления или усыпления предполагаемой жертвы убийства, а значит, ничего конкретного Сальваторе Винчи инкриминировать не удалось. Против него были только слухи да внутренняя убеждённость многих свидетелей в том, что он всё-таки приложил руку к умерщвлению жены. Но ведь это были не улики.

Потому судебный вердикт был предопределён уже в первой части процесса, после допроса свидетелей обвинения. Дальнейшее было лишь неизбежной процедурной частью. Сальваторе Винчи был оправдан за недоказанностью события преступления и вышел из зала суда, победоносно глядя на Ротеллу. В который уже раз следственный судья обламывал зубы о сардинцев!

Поражение, нанесённое Ротелле в зале суда в Кальяри, побудило власти к кардинальному пересмотру своего отношения к расследованию группы САМ. Если до той поры группа пользовалась известной автономией и все споры относительно приоритетного направления розысков не выходили за пределы четвёртого этажа здания управления полиции Флоренции, где базировалась САМ, то теперь розыск "Монстра" из проблемы криминалистической превращался в политическую. На уровне высшего руководства правоохранительных органов стала господствовать та точка зрения, что прежние люди и их подходы к расследованию себя скомпрометировали и группа САМ нуждается в радикальном обновлении. В розыск нужно было привнести новую струю - так рассуждало высшее руководство и Министерства внутренних дел, и Корпуса карабинеров и Министерства юстиции.

Этой "новой струёй" стал Руджеро Перуджини, опытный работник центрального аппарата полиции, возглавивший САМ в июне 1988 г. До этого он успешно поработал на ниве политического сыска, громя "красные бригады" в Риме, после чего прошёл стажировку в ФБР США на курсах при отделе поведенческого анализа и вспомогательной следственной поддержки, тот самом подразделении, где в начале 80-х годов прошлого века оформились теория и практика "психологического профилирования" лиц, совершающих преступления с неочевидным мотивом. В уже упоминавшейся книге, посвящённой "Флорентийскому Монстру", соавтором которой является Марио Специ (Дуглас Престон, Марио Специ "Флорентийский монстр"), можно встретить довольно саркастические выпады в адрес Перуджини, однако подобное отношение к этому человеку вряд ли оправданно. Новый руководитель САМ действительно привнёс в розыск "Монстра" новые подходы и идеи, которых явно не хватало его предшественникам. Ну, а то, что розыск, развёрнутый Перуджини, завёл его очень далеко от исходной точки, скорее не его вина, а вина его предшественников, весьма небрежно обращавшихся с уликами и допустивших слишком много ошибок на начальном этапе расследования. Напомним, что Перуджини работал с материалами, которые были собраны за несколько лет до того, как он подключился к делу и компенсировать огрехи чужой работы - всегда неблагодарное и трудновыполнимое дело.

Руджеро Перуджини придал розыску "Флорентийского Монстра" то самое "второе дыхание", которого от него так ждало руководство Министерства внутренних дел. Результат оказался в высшей степени неожиданным даже для причастных к расследованию лиц.

К тому моменту, когда Руджеро Перуджини вступил в руководство группой, следственные материалы уже занимали более 100 томов и более 40 коробок с вещдоками. Даже старые работники, те, кто начинали это дело, плохо ориентировались в таком массиве вещей и информации. С одной стороны, информации было избыточно много, но с другой - нехватало порой очень важных и даже необходимых для любого нормального расследования сведений. Так, например, не сохранились образцы крови некоторых жертв, более того, была даже неизвестна групповая принадлежность крови погибших. И когда у Сальваторе Винчи нашли тряпку с кровавыми пятнами, группа которых не совпадала с его собственной группой крови, установить происхождение этих пятен оказалось невозможно - кровь на тряпке просто не с чем было сравнивать! В некоторых случаях родственникам была возвращена одежда убитых "Монстром" людей, являвшаяся одним из важнейших вещдоков. Было известно, что места всех преступлений, за исключением последнего (в лесу Сан-Кассиано, где были убиты Надин Морайот и Жан-Мишель Кравеишвили), подверглись определённым изменениям ещё до появления полиции. Это было связано с тем, что случайные прохожие оказывались там раньше полицейских и в меру своего ума, эти люди брались облагораживать место преступления (прикрывали наготу раздетых женщин, изменяли позы трупов, приносили к ним охапки цветов, осматривали личные вещи и т.п.). По уму, конечно, следователи САМ должны были задержать всех, побывавших на месте преступления посторонних лиц, и тщательно допросить их для выяснения всех деталей внесённых ими искажений первоначальной картины. Но ни одного такого протокола составлено не было, а значит, в точности сказать, как выглядело место преступления, оставленное убийцей, было невозможно. Это резко снижало ценность бихевиористского анализа места преступления.

Именно так выглядело дело "Флорентийского Монстра", когда Руджеро Перуджини возглавил САМ. Новый начальник привёл с собою нескольких новых оперативников, в чьи способности верил и кому доверял, вывел из состава группы некоторых лиц, чья работа его не устроила В общем-то, это были вполне логичные для любого администратора меры.

Куда более значимые последствия имел новый подход к расследованию дела, предложенный Перуджини.

Перуджини решил абстрагироваться от всех версий и идей, считавшихся основополагающими, и приняться за расследование "с чистого листа". Логика его рассуждений была проста и на первый взгляд даже примитивна: "Флорентийский Монстр" - местный житель, отлично ориентирующийся в окрестностях Флоренции, с привычками охотника, знающий мир живой природы, скорее всего, живущий на природе (т.е. в селе или на ферме), с выраженными сексуальными девиациями. До того, как он стал вырезать вагины у своих жертв, этот человек прошёл долгий путь половых извращений, отклоняющегося от нормы поведения с сексуальными партнёрами. Это не могло остаться незамеченным родствениками и близкими знакомыми, поэтому первое направление розыска было связано с тщательным изучением всех сообщений населения (в т.ч. и анонимных) о лицах, демонстрирующих сексуальные "причуды" любого свойства. Хотя, разумеется, первостепенное внимание следовало обратить на тех извращенцев, что демонстрировали в своём поведении элементы сексуального садизма. Исходя из этого посыла, первым критерием, по которому следовало выделять потенциальных кандидатов на роль "Флорентийского Монстра" являлось наличие устойчиво проявляющейся на протяжении многих лет сексуальной девиации.

Следующей предпосылкой, которая легла в основу терии Перуджини, являлось его твёрдое мнение, что "Флорентийский Монстр" прежде попадал в поле зрения правоохранительной системы. Неоднократные выходки против личности и общества (пугающие, оскорбляющие, травмирующие) быши совершенно неизбежны на этапе формирования криминального психотипа "Монстра" и это девиативное поведение должно было привлечь внимание полиции к будущему серийному убийце. Прошлое "Монстра" неизбежно должно было быть зафиксировано в каких-то полицейских или судебных архивах. Возможно, столкновения будущего "Монстра" с Законом имели место в очень отдалённые времена, в далёкой юности, потому что в последующем он, безусловно, научился хорошо контролировать свой гнев (на высокую степень самоконтроля указывала методичность и последовательность действий "Флорентийского Монстра" в моменты совершения преступлений, так что сомневаться в его умении психологически мимикрировать не приходилось). Убийца, по оценке Перуджини, был далеко не юн, его возраст колебался в границах от 30 до 60 лет, причём, вероятне всего, он был старше 40, т.е. находился в середине или ближе к верхней границе указанного диапазона.

Третьим критерием отбора подозреваемых, должен был стать, по мнению Перуджини, географический фактор. Хотя все нападения серийного убийцы произошли в радиусе 30 км. от Флоренции, Перуждини считал, что пределами этой области розыск ограничивать нельзя. Вполне вероятно, что "Флорентийский Монстр" жил вне указанных границ, хотя, всё же, не слишком далеко от Флоренции. Имея интеллект выше среднего (уж в этом-то сомневаться не приходилось!) убийца мог приезжать в районы поближе к городу, чтобы заставить думать, будто он житель Флоренции или ближайших пригородов. На самом деле, он мог проживать гораздо дальше 30 километров от городской черты. Перуджини считал, что район поиска должен быть расширен до круга с радиусом в 100 км. - это была очень большая территорая, но внутри неё все объекты были легко достижимы для человека, перемещающегося на личном автомобиле.

Разумеется, новый начальник САМ должен был как-то объяснить своим подчинённым отношение к "сардинскому следу" и той линии расследования, которую отстаивал Ротелла. Перуджини не стал делать из этого тайны и заявил, что по его мнению, ловля сардов была не чем иным, как погоней за фантомом. Двойное убийство в 1968 г. Барбары Лоччи и Антонио Ло Бьянко не было связано с последующими преступлениями "Флорентийского Монстра", поскольку орудие убийства в интервале 1968-74 гг. покинуло круг сардов. Когда именно это случилось и по какой причине - гадать бессмысленно, важно только то, что Ротелла на возню с "кланом Винчи" лишь напрасно потерял время. Этот бескомпромиссный вывод старшего инспектора Перуджини разрушил его отношения с Ротеллой и в конечном итоге предопределил уход последнего из целевой группы по розыску "Монстра". Вместе с Ротеллой ушла и группа карабинеров и работников прокуратуры, поддерживавших следственного судью. Однако энергичного Перуджини во всём поддержал главнй прокурор Тосканы Пьеро Луиджи Винья, так что в конечном счёте, административный ресурс, которым располагал новый руководитель САМ не только не уменьшился, но скорее, даже вырос.

Начиная со второй половины 1988 г. сотрудники САМ полностью остановили разработку "сардинский след" и засели на повторное изучение архивов и сообщений населения в газеты и полицию, сделанные в последние годы. Работа была проделана колоссальная. В этом очерке уже упоминалось, что в период 1982-1990 гг. проверке подверглись более 100 тыс. мужчин, живших во Флоренции и её окрестностях, но сейчас самое время уточнить, что многих из них полиция и карабинеры проверяли с интервалом в несколько лет по два, три и даже четыре раза! Проверялись alibi на даты совершения преступлений, удалённость мест проживаний подозреваемых от мест нападений "Монстра", наличие личного автотранспорта и маршруты поездок в рабочее и нерабочее время. А кроме этого - наличие семьи, сексуальные предпочтения, проявления криминального поведения в прошлом. Перуджини составил специальный опросник, включавший в себя более 80 пунктов, который требовалось заполнить на каждого проверяемого мужчину. Пункты этого опросника были проиндексированы сообразно их значимости для достоверной оценки степени подозрительности проверяемого лица. Эти данные вносились в компьютер, где обрабатывались и "ранжировались" по степени соответствия предполагаемому "психологическому портрету" "Монстра".

В ходе этой кропотливой работы особое внимание членов группы САМ обратил на себя некто Пьетро Пачиани, 1925 г. рождения. Строго говоря, впервые этот человек упоминалася в качестве возможного кандидата на роль "Флорентийского Монстра" в одной из анонимок, полученных полицией ещё аж в 1985 г.! С тех пор фамилия Пачиани в той или иной форме всплывала в телефонных звонках или письмах, адресованных телевидению, в газеты или правоохранительные органы ещё по меньшей мере четырежды. Он явно не давал кому-то покоя, и когда оперативники САМ принялись за изучение этого весьма малопочтенного человека, стало ясно почему.

В общем-то, немолодой - 63 года! - Пачиани мало походил на того серийного убийцу, которого итальянские правоохранители искали до подключения к расследованию старшего инспектора Перуджини. Пачиани был коренным тосканцем, не имел ни малейшего отношения к сардинцам, но что ещё важнее, в этом возрасте он был уже сильно нездоров. Подозреваемый страдал ишемической болезнью сердца, в 1985 г. перенёс первую операцию коронарного шунтирования (затем последует ещё одна) и просто в силу недостатка физических сил, вроде бы, не годился на роль сноровистого "Монстра", резво бегающего за своими жертвами и способного стрельбой на ходу поразить фары движущейся автомашины.

Однако, когда детективы принялись заполнять "опросник Перуджини", стали выясняться очень интересные подробности весьма насыщенной жизни немолодого, но как оказалось очень энергичного Пачиани.

Прежде всего оказалось, что Пьетро жил на уединённой ферме в районе Меркатале, рядом с Виккьо, буквально в 5-6 км. от того леса, в котором в июле 1984 г. были убиты Пиа Ронтини и Клаудио Стефанччи. А до места убийства в сентябре 1974 г. Стефани Петтини и Паскуале Джентилкоре от дома Пачиани было хотя и подальше, но ненамного - всего-то 8 км.! Чтобы преодолеть это расстояние даже не нужна была автомашина! В 1951 г. Пачиани уже совершал двойное убийство - застав свою 16-летнюю невесту в объятиях торговца швейными машинками, он убил обоих, выстрелив из охотничьего ружья. После этого свою невесту он добил ударами рук и ног, а мужчина получил удар ножом в грудь. Не успокоившись на этом, Пачиани принялся бить тело своего соперника камнем, затем снова ножом, после чего волоком потащил к берегу озера, намереваясь утопить. Правда, замысел он свой не выполнил - бросив труп ненавистного совратителя на полдороге, он вернулся к телу девушки и осуществил половой акт с трупом. В ходе совокупления Пачиани сильно укусил левую грудь своей бывшей невесты (сразу приходит на ум аналогия с действиями "Флорентийского Монстра", отрезавшего фрагменты именно левой груди у Пиа Ронтини и Надин Морайот). В общей сложности Пачиани нанёс мужчине 19 ножевых ранений, а также около дюжины ударов камнем; девушке же ножевые удары не наносились.

За это преступление Пьетро был осуждён на 13 лет, которые отбыл за решёткой, что называется, от звонка до звонка. Выйдя на свободу в 1964 г., Пачиани женился, стал отцом троих детей - сына и двух дочерей. Соседи знали, что Пьетро скор на расправу, тяжёл на руку, груб и жесток.

Однако, когда в 1986 г. дочери Пачиани заявили в полицию о продолжавшихся много лет изнасилованиях отца и безжалостных побоях, то рассказ этот поразил даже далёких от сантиментов тосканских крестьян. Сомнений в правдивости рассказов девушек у полиции не возникло - их показания полностью подтвердила мать, так что Пачиани оказался надёжно припёрт к стенке. Единственным смягчающим обстоятельством для этого явного сексуального садиста и психопата послужило то, что на момент вынесения приговора он был уже немолод. В 1987 г. его осудили на 4 года лишения свободы. И этот срок он отбыл от звонка до звонка, выйдя на свободу в 1991 г.

Пьетро Пачиани: фотографии разных лет. На левом фотоснимке, сделанном в первой половине 80-х гг. прошлого века, ему нет и 60 лет. Фотография справа представляет собой кадр из телевизионного репортажа, в котором был показан плачущий Пачиани, выводимый из зала суда (весна 1993 г.). На видеозаписи хорошо видно и слышно, как он рыдает и истерично кричит обступившим его репортёрам: "Я невиновен! я невиновен! я невиновен!".

Итак, как было уже сказано, с одной стороны Пачиани не очень-то подходил на роль "Флорентийского Монстра". Он был немолод и страдал массой болезней - астмой, эмфиземой лёгких, гипертонией, диабетом, полипозом горла, спондилоартрозом (последнее заболевание привело к ограничению подвижности позвоночника Пачиани в поясничном и шейном отделах). Кроме того, у Пьетро болели уши, коленные суставы, был отмечен сколиоз и смещение межпозвонковых дисков. В общем, казалось бы, со здоровьем у этого старика дела обстоят хуже некуда и удивительно даже, как такой ветхий дед мог тащить на себе довольно большое и хлопотное крестьянское хозяйство. Марио Специ в своей книге "Флорентийский Монстр" даёт довольно уничижительную характеристику подозреваемому, перечисляя многочисленные болячки Пачиани и даже подчёркивая его очень маленький рост (всего 158 см.).

Однако, на самом деле разговоры о физических недугах Пьетро носили несколько преувеличенный характер......

Продолжение следует.

Для торопливых источник: http://murders.ru/Fl_Mo_10.html

Марио Ротелла, один из героев охоты на "Флорентийского Монстра".

Уверенность в том, что полиция идёт по верному следу, окрепла у Ротеллы после того, как летом 1985 г. Сальваторе Винчи попал под подозрение в убийстве проститутки. Рабочие фирмы по мелкому коммунальному и строительному ремонту, которую создал Сальваторе, установили в квартире убитой новую отопительную батарею, а через несколько дней женщина была задушена. Убил проститутку, скорее всего, её клиент, нанеся предварительно побои, связав руки свитером и затолкнув в горло тряпку. У Сальваторе Винчи была манера лично проверять работу своих мастеров и он нередко выезжал по адресам заявок - так могло состояться его знакомство с владелицей квартиры. Дальнейшее представить было совсем несложно: Сальваторе договорился с проституткой о встрече через несколько дней, приехал к ней и в приступе гнева убил женщину.

По команде Ротеллы, члены группы САМ приступили к тщательному изучению полицейских архивов, с целью отыскать все "отказные" материалы, в которых так или иначе фигурировал Сальваторе Винчи. Ротелла ожидал найти заявления жертв изнасилований, жалобы на сексуальные домогательства сардинца и т.п. документы, которые позволили бы оформить ордер на арест Сальваторе и надолго отправить того в следственную тюрьму, т.е. повторить ту же незатейливую комбинацию, что прежде уже была проделана с его младшим братом Франческо Винчи. Однако в полицейских архивах было найдено нечто совсем иное - заявление Сальваторе Винчи с просьбой расследовать преступление, совершённое в отношении него самого. Речь шла о взломе двери квартиры Сальваторе и хищении разнообразного личного имущества - от золотых запонок до припрятанных на кухне денег. Среди похищенных вещей значилась и... "beretta" 22-го калибра! Датировалось это заявление апрелем 1974 г., а убийства, приписываемые "Флорентийскому Монстру", начались, напомним, через 5 месяцев, в сентябре того же года. В заявлении Сальваторе Винчи прямо написал кого он подозревал в совершении хищения - собственного сына Антонио, которому в ту пору шёл пятнадцатый год.

Из этого документа Марио Ротелла сделал несколько логичных, хотя и неочевидных на первый взгляд, выводов.

Во-первых, он посчитал, что Сальваторе Винчи хранил ту самую "berett"у, из которой были убиты Барбара Лоччи и Антонио Ло Бьянка. Никто не выбрасывал пистолет в дренажную канаву, как утверждал Стефано Меле, напротив, орудие убийства Сальваторе в период с 1968 г. по 1974 г. бережно хранил в каком-то надёжном тайнике;

Во-вторых, первоначальные показания Стефано Меле об участии в двойном убийстве его жены и её любовника Сальватора Винчи были верны. И последний действительно привёз с собою на место преступления пистолет, из которого он сам же и стрелял. Но некие причины побудили Стефано отказаться от первоначального заявления во время очной ставки с Сальваторе и принять всю вину на себя.

В-третьих, весной 1974 г. никто berett'у у Сальваторе Винчи не похищал. Т.е. квартиру его быть может кто-то и ограбил, вполне возможно, что даже родной сын, но вот только пистолета в квартире не было и быть не могло. Сальваторе вовсе не был таким дураком, чтобы на протяжении многих лет хранить в доме орудие убийства. Пистолет он внёс в список пропавших вещей с целью обезопасить себя на случай полицейской проверки в будущем. Видимо, уже весной 1974 г. Сальваторе Винчи готовился к предстоящей "охоте на людей" или, по крайней мере, допускал возможность повторного использования пистолета в преступлении. И подачей заявления о его краже он задолго до нового преступления уничтожал все подозрения в свой адрес, дескать, он-то добросовестно и своевременно известил полицию о краже, так что подозревать его не надо!

В общем, логика действующих лиц была понятна. Ясно было, для чего Сальваторе Винчи сочинял своё заявление в полицию и понятно было, отчего судья Ротелла этому заявлению не поверил.

Следует заметить, что изложенная выше информация накапливалась у Марио Ротелла постепенно. Потребовались месяцы, прежде чем эти сведения сошлись воедино, превратив Сальваторе Винчи в самого перспективного кандидата на роль "Флорентийского Монстра". Впрочем, уверенность следственного судьи Ротеллы разделяли далеко не все члены группы САМ, слишком уж мало Сальваторе Винчи соответствовал "психологическому профилю" разыскиваемого маньяка.

Но в целом, благодаря настойчивости судьи Ротеллы, к осени 1985 г. Сальваторе стал рассматриваться как наиболее перспективный подозреваемый в деле "Монстра". Впрочем, Ротелла и его сторонники уже тогда делали оговорку, признавая, что Сальваторе, быть может, и не является "Монстром", но знает преступника лично. Более того, по мнению следователей, сардинец деятельно способствовал преступлениям серийного убийцы, передав тому пистолет и патроны, и возможно, оказывая ещё какую-то помощь.

Так выглядели результаты расследования по состоянию на сентябрь 1985 г. В том месяце "Флорентийский Монстр" совершил своё очередное нападение - самое сложное и необычное из всех - в значительной степени повлиявшее на его розыск в последующем.

Около 14:00 в понедельник 9 сентября грибник, бродивший по лесу, известном под названием Сан-Кассиано, неподалёку от деревни Скопетти, обнаружил на поляне разрезанную палатку, внутри которой находился залитый кровью женский труп. Грибник был один и он позвонил в полицию, не сообщив никому из соседей о своей страшной находке - благодаря этому следствие впервые получило в своё распоряжение никем нетронутое место преступления. Карабинеры выставили оцепление более чем за километр от поляны, потому никто из посторонних не смог наблюдать за действиями следователей и криминалистов. Тщательный сбор и анализ следов, обнаруженных в районе палатки, позволил с большой достоверностью восстановить ход событий во время нападения.

Погибших, как оказалось, было двое. Ими оказались граждане Франции, приехавшие на собственной автомашине в Италию на выходные - 25-летний Жан-Мишель Кравеишвили (Jean-Michel Kraveichvili) и 36-летняя Надин Мориот (Nadine Mauriot). Они были любовниками, их отношения не были официально оформлены. Надин являлась владелицей обувного магазина в городке Монбельяр, она была разведена и имела от брака дочку, которая осталась во Франции. Автомобиль - белый "фольсваген", на котором приехали любовники - принадлежал Мориот.

Французские туристы, убитые "Флорентийским Монстром" в лесу Сан-Кассиано в сентябре 1985 г. На левой фотографии: Надин Мориот, на правой: Жан-Мишель Кравеишвили.

Парочка поставила палатку на поляне и занялась сексом. К этому времени за ними уже следил "Флорентийский Монстр", но верный своей традиции, он напал только тогда, когда любовники предались плотским утехам (следствие допускало, что преступник вообще не нападает на парочки, которые сексом не занимаются. Вполне возможно, что агрессию убийцы пробуждало то половое возбуждение, которое он переживал, подсматривая за влюблёнными или подслушивая их разговор. Если парочка вела себя спокойно и к интимной близости не переходила, то убийца оставался индифферентен и уходил, не совершив нападения). Незамеченным подкравшись к палатке, "Монстр" аккуратно разрезал её левый (если смотреть от входа) скат. Исследование разреза, имевшего длину около 20 см., показало, что тот был сделан очень острым ножом и, по всей видимости, совершенно беззвучно. Убийца явно рассчитывал либо подглядеть за любовниками, либо ввести в разрез руку с пистолетом, дабы не стрелять наобум через ткань. Но его постигло разочарование - он увидел не любовную парочку, а лишь боковую стенку внутренней палатки. Французские туристы использовали современную двухместную каркасную палатку, состоявшую из двух частей - наружной и внутренней. "Флорентийский Монстр" был явно незнаком с подобным туристическим новшеством.

Двухслойная каркасная палатка французов поставила "Флорентийского Монстра" в тупик. Беззвучно разрезав бококвой скат, он рассчитывал увидеть внутренность палатки и открыть прицельный огонь по находившимся внутри людям. Вместо этого он увидел внутреннюю палатку, отделённую от внешней зазором шириной в несколько сантиметров. Преступнику пришлось на ходу менять свой план и лезть в палатку через вход. Он не мог раскрыть "молнию" беззвучно и это обстоятельство едва не разрушило все его планы.

Не рискуя повторять проделку с разрезанием нейлона, преступник решил действовать проще - он переместился ко входу в палатку, расстегнул молнию и сразу же открыл огонь на поражение. В момент начала нападения Надин сидела верхом на Жане-Мишеле - этим объясняется тот факт, что последний практически не пострадал от стрельбы "Монстра". Преступник же действовал со всей возможной быстротой и потому неверно оценил размещение людей в палатке. В Надин Мориот попали 4 пули, три из которых поразили её затылок и висок, а четвёртая - бок шеи и гортань (видимо голова женщины повернулась вбок после попадания первых пуль). Надин скончалась на месте и повалилсь прямо на Жана-Мишеля, который был вынужден завалить тело вбок от себя, чтобы получить возможность подняться. Его руки были подняты и "Монстр", продолжая стрелять, дважды ранил Кравеишвили в предплечье левой руки. Эти пули прошли навылет, не причинив серьёзного ущерба здоровью. Вполне возможно, что Жан-Мишель даже не заметил этих ранений из-за малого калибра пуль.

Далее произошло то, чего никогда не случалось при нападениях "Флорентийского Монстра" прежде - жертва сумела оттолкнуть убийцу (возможно, Кравеишвили ударил того ногами) и проложить себе дорогу для бегства. Жан-Мишель сумел выскочить из палатки через выход, который загораживал своим телом преступник - и это кажется почти невероятным! Тем не менее, Кравеишвили сумел это сделать - и жертва оказалась на свободе... "Флорентийский Монстр" продолжал стрелять и в молодого человека попали ещё две пули - одна в локоть правой руки (возможно, он ею прикрывался), а другая - в верхнюю губу. Ранения были не фатальны, последняя пуля, разорвав губу, даже не задела зубов! Такая удачливость кажется почти невероятной, как показал осмотр тел, все 8 выстрелов убийца произвёл с расстояния менее 50 см., т.е. практически в упор. Жан-Мишель двигался очень быстро - именно этим можно объяснить неспособность преступника поразить его из пистолета.

Кравеишвили бросился бежать вглубь леса - этот выбор, как посчитали следователи, был ошибочен. Жертве надлежало бежать в противоположную сторону - к широкой дороге в нескольких десятках метров, там Жан-Мишель мог рассчитывать на помощь проезжавших автомобилистов. Но, думается, молодой человек вовсе не перепутал направления - он умышленно побежал в темноту леса, намереваясь укрыться там. Скорее всего, Кравеишвили прекрасно понимал, что преступник будет преследовать его и добьёт на открытом участке у дороги. А вот в ночном лесу шансы Кравеишвили остаться незамеченным возрастали многократно. Кроме того, молодой человек имел один очень серьёзный козырь, о котором не догадывался преступник - Жан-Мишель являлся отличным бегуном на короткие дистанции, был членом команды университета, брал призы на соревнованиях. Каким бы ловкачом не был "Флорентийский Монстр", у него не было шансов угнаться за Кравеишвили на стадионе - в этом можно было не сомневаться. Но лес безлунной ночью отнюдь не стадион и даже спринтер-чемпион должен двигаться в нём с ограниченной скоростью, просто для того, чобы не разбить голову о стволы и не выколоть глаза ветками.

Бросившись в сторону леса, Жан-Мишель вломился в кусты живой изгороди, росшие на поляне, где стояла палатка. Он не смог преодолеть их мгновенно и за те секунду или две, что он потерял из-за них, "Монстр" догнал беглеца. Убийца нанёс молодому человеку удар ножом в спину, а после того, как тот упал, ударил ножом в живот, грудь и шею. Судя по следам крови, убийство произошло в 12 м. от палатки, однако труп Кравеишвили был найден несколько дальше - "Монстр" сбросил тело в овраг, в кусты, росшие там. Через некоторое время он вернулся, спустился в овраг, забросал труп ветками и землёй, а голову прикрыл пустым ведёрком из-под масляной краски. Преступник явно намеревался замаскировать труп. Это был первый случай, когда "Флорентийский Монстр" продемонстрировал столь сложные пост-мортальные манипуляции с мужским телом; обычно, убив мужчину, он сразу же терял к нему интерес.

Однако, даже потратив определённое время на возню с трупом Кравеишвили, убийца не забыл об убитой им женщине. Возвратившись к палатке, он выволок из неё за ноги труп Надин и обезобразил его в присущей ему манере, вырезав ножом паховую область и значительную часть левой груди. После этого "Монстр" не поленился затащить тело обратно в палатку, что было весьма непросто проделать ввиду небольшого размера входа. Тем не менее, он это сделал и, уходя, застегнул за собою "молнию" на пологе. Так "Флорентийский Монстр" постарался замаскировать женский труп.

Тем не менее, в понедельник тела были обнаружены. Крови на поляне возле палатки было столько, что не заметить её было нельзя. Убийца должен был перепачкаться кровью жертв с головы до ног - в этом не могло быть сомнений. Из всех преступлений "Монстра" эпизод,, связанный с убийством Мориот и Кравеишвили, оказался самым кровавым.

Криминалистам, обследовавшим место преступления, удалось обнаружить множество кровавых помарок, оставленных руками преступника. Они были и на телах жертв, и на ткани палаткии, и даже на стволах деревьев. Но изучение отпечатков убедительно подтвердило то, что следователи уже знали по прежним нападениям "Монстра" - тот действовал в перчатках. Ни единого отпечатка голой ладони или пальца преступника найдено не было. Не оказалось ни одного отпечатка обуви, пригодного для идентификации, ни единой нитки из одежды - ничего, что помогло бы привязать конретного человека или вещь к поляне в лесу Сан-Кассиано. Только гильзы .223-калибра и расплющенные пули в телах погибших.

Почти идеальное двойное убийство.

Патологоанатомическое исследование тел ничего особо ценного не дало, подтвердив вполне очевидную причину смерти от ножевых и огнестрельных ранений. Впрочем, судебно-медицинское исследование трупов помогло реконструировать картину событий во время нападения, доказав, что Надин Мориот умерла сразу же по получении огнестрельных ранений, а Жан-Мишель Кравеишвили, напротив, оставался жив после таковых и даже не потерял способность двигаться. Смерть его была обусловлена именно ножевыми ударами. Судебные медики обратили внимание на выраженный процесс посмертных изменений в обоих трупах, наличие в ранах личинок синих мух, что свидетельствовало о давности наступления смерти. Таковая, по их мнению, последовала примерно за сутки до момента обнаружения тел (т.е. примерно в середине дня 8 сентября). Впрочем, этот момент был самым спорным в данной экспертизе, поскольку оба тела находились на воздухе, а сентябрь 1985 года был в Италии очень жарким. В желудках погибших была обнаружена непереваренная пища - паста с кроликом, что свидетельствовало о наступлении смерти в течение не более четырёх часов с момента последнего принятия пищи. Причём четыре часа являлись крайним сроком, поскольку процесс переваривания пищи не зашёл далеко, то реально указанный интервал был существенно меньше - примерно два часа после еды (или менее).

Во вторник 10 сентября прокурор Сильвия Моника получила по почте конверт, адрес на котором был составлен из накленных типографских букв разного размера. Отправитель явно рассчитывал не оставлять правоохранительным органам образец своего почерка. В конверте находился многократно сложенный лист фотобумаги. Когда его развернули, оказалось, что внутри был помещён фрагмент плоти непонятного происхождения весом около 40 гр. Содержимое странной посылки передали в лабораторию судебной медицины, в которой установили, что прокурору прислали часть женской груди. Плоть никогда не подвергали заморозке, а это означало, что фрагмент груди не мог происходить от Пиа Ронтини, убитой годом ранее. Его явно изъяли из тела Надин Мориот.

Почти не вызывало сомнений, что отправителем конверта явился "Флорентийский Монстр", рассчитывавший сбить с толку правоохранительные органы. Как показало изучение документов почтового ведомства, конверт с фрагментом женской груди был опущен в почтовый ящик на окраине посёлка Виккьо (того самого, где в июле предыдущего года были убиты Пиа Ронтини и Клаудио Стефаначчи) во второй половине дня воскресенья 8 сентября. В почтовую систему отправление поступило после выемки из ящика, осуществлённой ранним утром в понедельник 9 сентября. На тот момент об убийстве французской пары ещё ничего не было известно. Преступник, скорее всего, строил свой расчёт на том, что к моменту доставки отправления адресату об убийстве Морайот и Кравеишвили ещё ничего не будет известно. Таким образом "Монстр" заставил бы правоохранителей поломать голову над тем, откуда он добыл человеческую плоть, если заявлений о его новых нападениях не поступало?

Расчёт, как видно, не оправдался, но присланная анонимка всё же имела определённые последствия для расследования. Прокурор Сильвия Моника написала заявление с просьбой отстранить её от дальнейшего участия в розыске серийного убийцы, поскольку события принимали характер, угрожающий её безопасности. Послание действительно выглядело слишком личным. Сильвия была единственной женщиной в составе межведомственной группы САМ и именно ей убийца адресовал свою посылку. Сильвия Моника получила государственную охрану, была выведена из состава следственной группы и в скором времени вообще уехала из Флоренции, получив назначение на юг Италии.

После двойного убийства французских туристов обстановка в районе Флоренции, из без того напряжённая, сделалась по-настоящему нервной. Преступления "Монстра" практически уничтожили местный туризм - местные жители просто не рисковали выезжать на природу для отдыха. Опасение, что серийный убийца сделает объектом своих новых посягательств иностранных туристов, незнакомых с обстановкой в районе, сподвигло местные власти на широкое информирование приезжих о специфике отдыха в окрестностях города. Если раньше в гостиницах и мотелях гостей предупреждали лишь устно, либо не предупреждали вообще, то теперь в общественных местах появились плакаты, предостерегающие от поездок в уединённые места в тёмное время суток. Ситуация с явной пробуксовкой розыска "Монстра" широко обсуждалась в местной прессе, на радио и телевидении.

Правоохранительным ораганам удалось добиться официального объявления денежной премии за информацию, способствующую установлению личности "Флорентийского Монстра". Это была, в общем-то, нетипичная для итальянской юридической системы мера - считалось, что такого рода выплаты стимулируют оговоры невиновных и мало помогают расследованию. Тем не менее, было решено прибегнуть к такому, несколько американизированному способу добычи информации. Поскольку в бюджетах ни одной из правоохранительных структур не имелось сколько-нибудь заметных свободных денежных средств, было решено просить о финансировании этого начинания администрацию Флоренции. Однако и в городском бюджете не нашлось денег. В конце-концов вопрос о выделении крупной суммы для премирования информатора вышел на уровень итальянского правительства и специальным постановлением премьер-министр Итальянской республики Беттино Кракси (Bettino Craxi) санкционировал выплату в размере 500 млн. лир за сведения, способные привести к установлению личности "Монстра". При тогдашнем курсе национальной валюты (100 лир равнялись 6 американским центам) величина премии достигала 300 тыс. долларов. И по сей день это крупнейшее денежное вознаграждение в криминальной истории Италии, обещанное за содействие поимке преступника; даже для борьбы с "красными бригадами" и крупнейшими мафиози власти страны не предпринимали такого рода шагов.

Продолжение следует.

Для торопливых источник: http://murders.ru/Fl_Mo_9.html

Часть 8 http://pikabu.ru/story/florentiyskiy_monstr_prosto_monstr_ch...

.....  Особый фурор в мае 1984 г. вызвало выступление "Монстра" в передаче частной радиостанции, которую прослушали тысячи (если не десятки тысяч) флорентийцев. Человека, выдававшего себя за серийного убийцу, интервьюировал по телефону ведущий передачи, а "Монстр" на протяжении получаса разглагольствовал перед огромной аудиторией, наслаждаясь тем вниманием, какое сумел совершенно бесплатно привлечь к себе. Эту выходку полиция, разумеется, не могла оставить без внимания. В ходе стремительно проведённого расследования инцидента выяснилось, что на радиостанцию позвонил очередной сумасшедший, который никаким боком не мог быть причастен к преступлениям настоящего "Флорентийского Монстра". Дурака направили на принудительное лечение, строго-настрого приказав персоналу больницы не подпускать того к телефону.

Итак, с января 1984 г. в тюрьме находились уже трое подозреваемых в причастности к преступлениям "Монстра", либо осведомлённых о его личности - Франческо Винчи, Джованни Меле и Пьеро Муччарини. Все они были проверены врачами на предмет способности к проведению полового акта (напомним, согласно психологическому портрету серийного убийцы тот являлся либо полным импотентом, либо перенёс медицинское вмешательство, сделавшее его неспособным к коитусу). Все трое арестованных продемонстрировали вполне нормальную половую конституцию безо всяких дефектов развития половой системы. Более того, Пьеро Муччарини оказался обладателем феноменально крупного пениса и не испытывал никаких проблем с эрекцией. Все трое были либо женаты, либо имели любовниц, либо совмещали и то, и другое - в любом случае никто из них не имел оснований комплексовать по поводу собственной "мужественности". Очевидно было, что трое арестантов по этому ключевому признаку не соответствуют психологическому портрету, разработанному итальянскими специалистами. Точно также они не подходили под "психологический профиль", разработанный криминальными психологами ФБР США по просьбе итальянских коллег.

Тем не менее, всю троицу продолжали удерживать под стражей, оказывая на мужчин мощное психологическое давление. Их допрашивали порой по несколько суток с минимальными перерывами на сон и принятие пищи, после чего оставляли в полной изоляции на несколько дней. После этого следовала новая серия допросов, сопровождаемая порой ссылками на выдуманные признания "свидетелей" или "подельников", либо несуществующие "улики". Все эти мистификации, однако, цели не достигали - арестованные отвергали собственное участие в двойном убийстве Барбары Лоччи и Антонио Ло Бьянко и твердили, что ничего не знают о "беретте", которой ныне орудует "Флорентийский Монстр".

Трудно сказать, как бы развивались события дальше, если бы в конце июля 1984 г. серийный убийца не нанёс новый удар, ещё более отвратительный и безжалостный, чем любой, из предшествующих. На этот раз престуление произошло в местечке под названием Виккьо ди Муджело, севернее Флоренции, менее чем в 10 км. от Борго-Сан-Лоренцо, где 10 лет назад "Монстр" начал свою охоту.

Жертвами неизвестного маньяка стали 19-летняя Пиа Ронтини (Pia Rontini), девушка из богатого дворянского рода, и Клаудио Стефаначчи (Claudio Stefanacci), 21 год, работавший в семейном обувном магазине в городке Виккьо. Молодые люди погибли в ночь с 29 на 30 июля 1984 г. - это была последняя безлунная ночь того лета, приходившаяся на выходные дни. Даже в этой детали "Флорентийский Монстр" остался верен однажды выбранной тактике.

Пиа Ронтини (левая фотография) и Клаудио Стефаначчи (правая) были обручены и должны были бракосочетаться через три месяца. Они всегда оставались ночевать в домах своих родителей и вечером 29 июля 1984 г. явно не рассчитывали надолго задерживаться в Виккьо ди Муджело. Однако, даже того небольшого отрезка времени, который они отвели на эту встречу, хватило "Монстру" на то, чтобы выследить молодых людей, незамеченным подкрасться к их автомашине и совершить двойное убийство. С каждым новым эпизодом убийца демонстрировал всё возраставшие ловкость, быстроту и свирепость нападений.

Погибшие знали, что в районе Флоренции орудует серийный убийца и прибегли к определённым мерам безопасности. Они поставили автомашину менее чем в 200 м. от дома фермера на ровной и открытой площадке, позади невысоких кустов. Находившиеся в доме могли видеть автомобиль и слышать звук его мотора. Более того, фермер даже слышал звуки выстрелов, правда, принял он их на хлопки выхлопных труб байкерских мотоциклов, которые иногда заезжали в эти места. Фермер точно назвал время подозрительных "хлопков" - 21:40. В принципе, совсем не поздно, молодые люди явно рассчитывали провести эту ночь каждый у себя дома.

Как показал анализ следов на месте преступления, "Флорентийский Монстр" приблизился к автомашине со стороны водителя и произвёл четыре выстрела через лобовое стекло и дверь, убив (либо смертельно ранив) обоих молодых людей. Клаудио Стефаначчи был найден в жилетке на голом торсе и трусах, тело убитого находилось в сидячем положении на заднем сидении и убийца к нему, скорее всего, даже не прикасался. Пиа Ронтини, также застреленная внутри машины, была извлечена из салона и перемещена примерно на 10 м. в сторону - за кусты. По иронии судьбы, в силу этого манёвра убийца оказался в прямой видимости из окон фермерского дома - его скрывала только темнота ночи. Тело убитой девушки было полностью обнажено - она разделась в машине ещё до момента нападения. "Монстр" принялся с остервенением кромсать тело жертвы - он нанёс более 100 ударов ножом по торсу, бёдрам и плечам девушки. Далее он осуществил вырезание её половых органов тем же самым приёмом, каким проделывал это в случаях с Кармелой де Нуччио в Сусанной Камби в 1981 г. Однако, наблюдалось и существеннное изменение действий "Монстра" на месте преступления - теперь он ещё вырезал и унёс с обою фрагмент левой груди девушки.

Тело Пиа Ронтини осталось лежать за кустами, куда его перенёс убийца, а труп Клаудио Стефаначчи находился в салоне автомашины. Необходимо пояснить - на тот случай, если кто-то пожелает самостоятельно изучить историю "Флорентийского Монстра" - что известны фотографии, где трупы молодых людей лежат один подле другого рядом с автомашиной, но они сделаны перед самой погрузкой трупов в спецтранспорт для отправки в морг и не передают аутентично обстановку на месте преступления в момент обнаружения тел.

Тело убитой или смертельно раненой Пиа Ронтини "Флорентийский Монстр" оттащил за кусты, примерно на 10 м. от автомашины.

Баллистическая экспертиза показала, что преступник использовал тот же самый пистолет "беретта" .223-го калибра, что и в предыдущих эпизодах.

Никаких следов, происхождение которых можно было бы связать с убийцей, обнаружено не было ни в салоне автомашины, ни на телах погибших, ни на земле в районе преступления. Карабинеры тщательнейшим образом прочесали обширный район, рассчитывая найти хоть что-то, связанное с преступником, но усилия эти оказались тщетны. "Флорентийский Монстр" совершил ещё одно почти идеальное убийство.

Убийство в Виккьо ди Муждело вызвало в Тоскане настоящий фурор, затмив все политические и экономические новости. Правоохранительное сообщество выглядело очень бледно... Полицейским припомнили всё - и умные рассуждения об "имитаторе" "Монстра", и прежние заявления о том, что "следствие идёт по следу", и то, что "сардинское сообщество покрывает преступника". Разумеется, появились и крайне неприятные для следствия вопросы, связанные с судьбами сардинских арестантов: за что томятся в неволе который уже месяц Франческо Винчи, Джованни Меле и Пьеро Муччарини, если "Флорентийский Монстр" как ни в чём не бывало продолжает убийвать?! Может, надо поискать уже в другом направлении?!

Для повышения эффективности расследования преступлений "Монстра" Министерство внутренних дел и Корпус карабинеров решились на невиданную кооперацию - было официально создано межведомственное оперативно-розыскное подразделение "Сквадра анти-Мостро" (САМ) ("экадрон против Монстра"), призванное с максимальной эффективностью использовать имеющиеся оперативно-агентурные позиции силовых ведомств, их технический потенциал и человеческие ресурсы для установления личности таинственного маньяка. Возглавил САМ опытный полицейский оперативник Сандро Федерико. Численность этого подразделения постоянно возрастала и в скором времени помимо полицейских и карабинеров в него вошли представители прокуратуры Тосканы. За подразделением была закреплена группа криминалистов, безотрывно работавшая по заданиям САМ - это было сделано в силу того, что постоянно растущее количество всевозможных версий и проверок отдельных лиц, требовало соответствующего криминалистического обеспечения. В ходе сложного расследования многоэпизодного преступления накапливалось всё больше документов и улик и если старые работники, начинавшие расследование, ещё как-то ориентировались в них, то новички буквально тонули в море информации, так или иначе связанной с преступлениями "Монстра". Группа САМ явилось одним из первых подразделений в системе итальянских правоохранительных органов, получившее в своё распоряжение персональный компьютер - предполагалось, что его использование позволит систематизировать учёт всех материалов, накопленных группой. Случилось это примерно в то же самое время, когда аналогичная техника только-только стала появляться в полицейских подразделениях США, так что с полным правом можно утверждать, что итальянцы не оставали от своих заокеанских коллег.

После двойного убийства в Виккьо ди Муджело освобождение из-под стражи Пьеро Муччарини, Джованни Меле и Франческо Винчи стало всего лишь вопросом времени. Двое первых вышли на свободу в сентябре 1984 г., последний - в ноябре того же года. Франческо Винчи провёл в тюрьме без суда 27 месяцев, что весьма наглядно демонстрирует мощь полицейской машины, способной подолгу игнорировать вполне справедливые требования адвокатов. Франческо Винчи так и не дал внятных объяснений относительно того, почему его автомобиль оказался в окресностях деревни Монтеспертоли, а следователи так и не сумели доказать его причастность к преступлениям "Флорентийского Монстра".

Это, конечно, был сильный удар по теории Марио Ротелла о "сардинском следе", но судья был не из тех, кто легко сдаётся. Тем более, что свою теорию он считал в целом правильной; ошибки могли крыться лишь в некоторых деталях. С конца 1984 г. Ротелла всё больше внимания начал уделять "разработке" старшего из братьев Винчи - Сальваторе. Логика следственного судьи была на удивление проста, даже незатейлива - ещё в 1968 г. Стефано Меле заявил о том, что стрельбу по Барбаре Лоччи и Антонио Ло Бьянко вёл именно Сальваторе Винчи; лишь для производства последнего выстрела тот передал пистолет ему, Стефано Меле (понятно для чего - для того, чтобы на руке Меле остались следы пороха, которые и обнаружил проведённый утром парафиновый тест). Потом, правда, как мы помним, Меле от своих слов отказался. Но был ещё рассказ его сына, который тоже упоминал о присутствии на месте преступления Сальваторе Винчи. Впрочем, и этот рассказ, как мы знаем, не остался без изменений - мальчик поправился и вместо Сальваторе стал говорить о Франческо Винчи. Ротелла задался вполне справедливым вопросом: может быть, упоминания о Сальваторе вовсе не оговорки и на месте преступления присутствовали оба брата?

Поначалу казалось, что этот путь не сулил ничего особенно интересного. Однако постепенно оперативники САМ сумели заполучить о Сальваторе такую информацию, которая убедила Ротеллу, что это тот человек, кто ему нужен.

Прежде всего всплыла давняя история о подозрительной смерти первой жены Сальваторе. Барбарина Винчи якобы умерла от отравления газом 14 января 1961 г. в деревне Виллачидро на острове Сардиния, где тогда проживали все Винчи. Обстоятельства случившегося выглядели весьма странными - её грудной сын Антонио (тот самый, что уже в 1983 г. арестовывался за незаконое хранение оружия) оказался странным образом в другой комнате и от газа не пострадал. Ротелла выяснил, что отношения Сальваторе с супругой были далеко не идеальны, причём изначально. Ещё до супружества он изнасиловал 16-летнюю девушку и после этого по старинному сардинскому обычаю взял её в жёны. Барбарина, будучи в браке, изменяла нелюбимому мужу и, вроде бы, была застигнута с поличным; в общем, Сальваторе объявил односельчанам, что намерен с нею расстаться и 17 января 1961 г. отправит её в монастырь. Странная смерть от отравления газом за три дня до названной даты помешала этим планам осуществиться.

Жители Виллачидро сразу же заподозрили неладное и вокруг Сальваторе появилась своеобразная зона отчуждения. Это грозило молодому человеку разного рода неприятностями, вплоть до кровной мести со стороны родственников Барбарины, поэтому он спустя буквально месяц с момента похорон жены уехал на материк, в Тоскану. Он был первым из клана Винчи, кто перебрался во Флоренцию, в течение последующих лет за ним последовали братья и сын Антонио.

Дальше - больше. Оторвавшись от дома и пригляда старших родственников, Сальваторе воистину пустился во все тяжкие. О его слабости к женскому полу следователям было известно уже давно, но когда к этой области его жизни оперативники проявили пристальный интерес, то реалии далеко превзошли все толки и пересуды. Выяснилось, что мужчина склонен к самым разнообразным перверсиям и является скрытым гомосексуалистом. Его новая жена, с которой он бракосочетался во Флоренции, рассказала, что Сальваторе сначала был обычным педерастом - т.е. он приводил в дом пассивных моложавых и не очень гомосексуалистов, которых укладывал с нею в кровать и с которыми совокуплялся перед тем, как заняться сексом с нею. Постепенно фантазии Сальваторе пошли дальше - он стал приглашать в дом любовные, либо семейные пары, для обмена партнёрами и не только практиковал подобную смену сам, но и требовал того же от жены. Если она отказывалась, он её избивал и понуждал силой заниматься сексом как с мужчинами, так и женщинами. Понятно, что для женщины глубоко укоренившихся католических взглядов это было крайне тяжкое морально-психологическое испытание. Однако конечной стадией падения Сальваторе, по её мнению, явился момент, когда тот принял на себя функцию пассивного гомосексуалиста и стал отдаваться другим мужчинам, словно женщина. Все эти сексуальные оргии относились к периоду 1965-67 гг., когда сын Сальваторе подрастал и с неизбежностью должен был стать свидетелем нравственного падения отца. Чтобы не допустить растления маленького мальчика, вторая жена Сальваторе Винчи убежала от него, забрав с собою пасынка, к которому очень хорошо относилась. Она обратилась за помощью к Франческо Винчи, который всецело стал на её сторону, помог деньгами и защитил от гнева Сальваторе. Племяник Антонио стал жить в доме Франческо, который фактически заменил ему отца - именно этим объяснялись доверительные и очень тёплые отношения обоих мужчин.

Вторая жена Сальваторе Винчи также рассказала полицейским из группы САМ и очень интересные детали, связанные с отношениями Сальваторе с Барбарой Лоччи. Оказалось, что Стефано Меле и его супруга поначалу проживали в доме отца Стефано, но примерно в 1966 г. к молодой семье начал заходить "в гости" и оставаться на ночь Сальваторе Винчи. Старик Меле был потрясён, узнав, какие оргии закатывает троица. Разъярённый поведением сына и невестки, Меле-старший выгнал Стефано и Барбару с малолетним сыном, но лучше от этого никому не стало. Лишившись всяких "тормозов" и контроля со стороны свёкра, Барбара Лоччи "пошла по рукам". Её любовниками побывали все братья Винчи, а также большое число других мужчин, она не отказывалась от группового секса, секса за деньги, а также соглашалась на однополый секс. В общем, Барбара Лоччи вела себя как настоящая проститутка, а потому была невероятно популярна в кругу знакомых. Муж не препятствовал выходкам жены, возможно, он даже имел определённую материальную выгоду от подобного поведения женщины.

Информация об интимной жизни Сальваторе Винчи была расценена Марио Ротеллой как исключительно ценная. Он понял, что Сальваторе явно склонен к агрессии в отношении женщин и, скорее всего, является сексуальным садистом. Именно этим объяснялось его большое влияние на Стефано Меле и Барбару Лоччи - последние явно были низкодоминантными личностями с выраженными мазохистскими комплексами. По мнению Ротеллы, сексуальные девиации Сальваторе Винчи не только не противоречили психологическому портрету "Флорентийского Монстра", но напротив, отлично его дополняли....

Продолжение следует.

Для торопливых источник: http://murders.ru/Fl_Mo_8.html

Часть 7 http://pikabu.ru/story/florentiyskiy_monstr_prosto_monstr_ch...

......Объективности ради надо сказать, что расследование двойного убийства в Джоголи одновременно отрабатывало и иные версии случившегося. В качестве мотива рассматривалась возможность конфликта туристов на трассе проезда, для чего изучался их маршрут и события во время остановок в пути. Особое внимание было обращено на события последнего дня жизни молодых людей. Было установлено, что 9 сентября Мейер и Сенс ходили на дискотеку, но там никаких подозрительных инцидентов с их участием не происходило. Расследованию в этом направлении положило конец заключение баллистической экспертизы, подтвердившей полную идентичность следов на пулях, извлечённых из трупов Мейера и Сенса, тем следам, что оставляла "беретта" "Флорентийского Монстра". Результаты исследования этим не исчерпывались - специалисты заявили, что часть патронов происходила из той же самой коробки на 50 патронов, которой пользовался "Монстр" прежде, а часть - из другой, но также изготовленной в Австралии в середине 60-х гг. Это означало, что первая коробка уже закончилась - все патроны были расстреляны в ходе предыдущих нападений и, возможно, тренировочной стрельбы, а потому владельцу пришлось распечатать вторую такую же коробку.

Судебно-медицинское исследование трупов немецких туристов показало, что оба они погибли примерно за 15-20 часов до момента обнаружения тел, т.е. в районе полуночи 9 сентября, возможно, в первые часы 10 сентября.

На совещании руководящего состава межведомственной целевой группы, занятой расследованием преступлений "Флорентийского Монстра", была выработана следующая официальная точка зрения на двойное убийство в Джоголи - это работа рук "имитатора", пытающегося доказать, будто "Флорентийский Монстр" остаётся на свободе. "Имитатор" тем самым намерен отвести подозрения от находящегося в тюрьме предварительного заключения Франческо Винчи. От подозрений в адрес последнего было решено не отказываться и тщательно передопросить арестанта, но на повестке дня расследования теперь стояла новая задача - установить, кто из близких Франческо Винчи людей мог принять на себя роль "имитатора"?

Ответ, в общем-то, был очевиден - таким человеком мог стать Антонио Винчи, сын Сальваторе и племянник Франческо. Антонио уже исполнилось 22 года, это был физически крепкий молодой мужчина, не имевший постоянного источника дохода, но при этом не бедствовавший. Переводя с языка полицейских понятий это означало, что Антонио имеет связи в преступном мире и занят противозаконной деятельностью. Из всех представителей "клана Винчи" он был единственным, имевшим рост выше 175 см., а значит, он мог вести прицельную стрельбу через заднюю форточку "фольксвагена".

Через несколько дней после убийства молодых немцев Лоренцо Аллегранти, доктору, пытавшемуся спасти жизнь Паоло Майнарди в июне 1982 г., вновь позвонил "Флорентийский Монстр". Либо человек, который хотел, чтобы его считали "Монстром" (ведь настоящий преступник в это время по мнению полиции находился в тюрьме!). Неизвестный спокойно, даже непринуждённо поговорил с Аллегранти, дав понять, что не боится "предсмертных слов Майнарди" и сильно сомневается в том, что последний вообще что-то говорил. Фактически "Монстр" дал понять, что понял скрытый смысл игры, которую пытались вести против него правоохранительные органы и все их уловки не достигли цели. Звонивший особо подчеркнул, что доктору Аллегранти бесполезно от него прятаться - он его всегда отыщет. Смысл данного намёка заключался в том, что доктор в это время находился вместе с семьёй на отдыхе в городке Римини. Неизвестный позвонил ему прямо в отель, Аллегранти разговаривал с ним по телефону администратора! Звонок "Монстра" надолго выбил Аллегранти из колеи - оказалось, что несмотря на государственную охрану и особые меры предосторожности, принятые по месту работы врача, преступник имеет возможность отслеживать его перемещения по стране и, казалось, знает о нём и его семье всё.

Врач немедленно связался с прокуратурой Тосканы, ему и его семье неделенно была предоставлена усиленная охрана в Римини. Но отдых, понятное дело, оказался безнадёжно испорчен. Надо сказать, что вот эта информированность "Монстра" об обстоятельствах жизни Лоренцо Аллегранти представляет одну из самых труднообъяснимых загадок настоящего дела и позволяет строить весьма далекоидущие версии, которые нам ещё предстоит обсудить в этом очерке.

Впрочем, сами правоохранители считали, что врачу звонил вовсе не "Монстр", а "имитатор", который хорошо знал манеру речи настоящего преступника и умело её копировал. На роль звонившего, как нетрудно догадаться, прочили, опять-таки, Антонио Винчи, хотя Лоренцо Аллегранти никогда не признавал, будто голоса Франческо Винчи и его племянника соответствуют или, хотя бы, похожи, на голос звонившего ему анонима. Тем не менее, телефонный звонок в Римини только ускорил проведение операции по аресту последнего.

19 сентября 1983 г. - через 10 дней после двойного убийства немецкий туристов в Джоголи - Антонио Винчи был арестован за якобы незаконное хранение оружия. Рядом с его домом был найден закопанный под деревом пакет с пистолетом. Никаких улик, подтверждающих владение этим пистолетом Антонио, не существовало; оружие не имело отпечатков пальцев арестованного и никогда не использовалось в преступных целях. В общем, повод для ареста был довольно шатким, но полиция с самого начала и не скрывала, что это всего лишь формальный предлог для лишения Антонио Винчи свободы - в тюрьме ему предстояло отбиваться от совсем иных обвинений. Нельзя исключать того, что пистолет вообще был подброшен самими полицейскими - такая проделка была вполне в стиле итальянских правоохранителей той поры. В этом очерке уже указывалось на то, что в 70-80-е гг. прошлого века итальянская правоохранительная система выдержала настоящую войну с политическим и уголовным террором и в этой войне в ход шли все средства - от подбрасывания и фабрикации улик, до избиений на допросах и убийств, замаскированных под самоубийства (это вовсе не преувеличение автора - некоторые случаи убийств итальянскими полицейскими людей во время допросов получили широкую огласку). Если полиции или карабинерам нужно было реализовать оперативную информацию в отношении подозрительного человека, но законных поводов для его ареста не существовало, то правоохранители сами создавали такие поводы без особых угрызений совести. Так что полной ясности относительно происхождения этого пистолета нет и поныне - то ли он действительно принадлежал Антонио Винчи и хранился им в тайнике под деревом, то ли пистолет закопали сами полицейские, а потом заявили, что о существовании спрятанного оружия и его принадлежности узнали из "оперативных источников" - равновероятны оба варианта.

Как бы там ни было, Антонио Винчи загремел в ту же следственную тюрьму, что и его дядя. Следователи на протяжении более трёх месяцев интенсивно допрашивали обоих, пускаясь на всевозможные ухищрения, чтобы добиться признательных показаний. Все уловки, которые выработала полицейская наука того времени, пошли в ход - в камеры к обоим Винчи подсаживались осведомители, в тюремной среде распускались слухи, будто один из родственников даёт показания против другого, более того, на допросах помощники прокуроров демонстрировали арестантам сфабрикованные "протоколы" с несуществующими показаниями и предлагали допрашиваемому "добовольное сознание в содеянном". Можно не сомневаться, что имело место и запугивание, и физическое принуждение - поскольку обоих Винчи подозревали в серьёзных преступлениях, с ними никто особенно не церемонился. Содержание нагишом в холодных карцерах считалось в итальянских тюрьмах в 80-х гг. прошлого века совершенно нормальной практикой и не расценивалось как пытка. В общем, в те осенние месяцы 1983 г. на долю Франческо и Антонио Винчи выпало немало, и если имели эти люди грехи за душою, то заплатили за них сполна.

Но показаний друг против друга дядя и племянник так и не дали. Держались стойко, как кремень. Это упорство тем более вызывает уважение, что спустя пару десятилетий Антонио Винчи сознался журналисту Марио Специ в том, что его дядя действительно был возле селения Монтеспертоли 19 июня 1982 г., т.е. во время убийства Миглиорини и Майнарди, и действительно спрятал свою автомашину в лесу, закидав её срезанными ветками. Другими словами, Антонио полностью подтвердил интуитивную догадку следственного прокурора Сильвии Деллы Моники, руководствуясь которой та постановила арестовать Франческо Винчи. Но Антонио, кроме этого, сказал кое-что ещё, чего ни прокурор, ни кто-либо другой, знать не мог - он сознался, что в тот день был вместе с дядей и вместе с ним прятал автомашину в лесу. Впрочем, на этом интересном рассказе "молодого Винчи" нам ещё придётся остановиться особо в своём месте, пока же отметим, что будучи в тюрьме осенью 1983 г. ни Антонио Винчи, ни его дядя Франческо ни словом не обмолвились о своём совместном вояже в деревню Монтеспертоли.

Осенью 1983 г. газеты Тосканы вовсю обсуждали события, связанные с расследованием преступлений "Монстра". Кто-то из криминальных репортёров придерживался официальной версии "имитатора" и верил, что настоящий "Монстр" сидит в тюрьме, кто-то, напротив, считал, что "Монстр" вернулся. Предположений о личности преступника, его жизни и мотивах было немало, поскольку криминальная психология той поры довольно смутно определяла мотивацию преступлений с неочевидным мотивом. Одной из наиболее одиозных версий, но быстро ставшей популярной, стала гипотеза Массимо Интровина (Massimo Introvigne) о "сатанисте-фетишисте". Автор считал, что убийца одержим религиозными бредами, побуждающими его совершать преступления с вырезанием половых частей и последующим их использованием в неких "сакральных" ритуалах. Автор прозрачно намекал, что в Средние века, будто бы, существовали некие сатанинские культы, поклонники которых точно также уродовали трупы убиваемых ими людей. И "Флорентийский Монстр", соответственно, оказался последователем одного из таких вот переживших столетия сатаниских культов. Версия выглядела экзотичной, но никуда не годной с точки зрения криминалистики и судебной психиатрии, поскольку убийца, переживающий бреды и экстатические состояния, просто-напросто неспособен до такой степени контролировать свои действия в момент нападений, как это имело место в действительности. Тем не менее, идея о ритуально-сатанинской подоплёке серии убийств нашла своих почитателей и позднее итоге выродилась в нечто, очень мало похожее на первоначальную версию Интровина. Подробнее об этом будет сказано в дальнейшем.

Начиная с осени 1983 г. итальянские газеты заметную часть своих материалов стали посвящать преступлениям "Флорентийского Монстра" и его розыску правоохранительными органами.

В конечном итоге, все попытки следователей спровоцировать противоречия между Франческо и Антонио Винчи не дали ни малейшего результата. Последний был предан суду по тому самому формальному обвинению, на основании которого подвергся аресту (т.е. за незаконное хранение оружия), отказался от адвоката, защищал себя сам и благополучно выиграл судебный процесс. Ничего значимого Антонио Винчи инкриминировать не удалось и он был выпущен на свободу после четырёхмесячного заключения. Молодой человек мог с полным правом считать себя триумфатором.

Между тем, его дядя остался тянуть тюремную лямку - его никто не собирался освобождать и прокуратура Тосканы безоговорочно продлевала срок его содержания под стражей несмотря на все протесты защиты. К январю 1984 г. Франческо Винчи находился в следственной тюрьме уже почти полтора года - он отказывался отвечать на вопросы о причинах своего появления в районе деревни Монтеспертоли в день совершённого там двойного убийства, опираясь на конституционное право не свидетельствовать против себя. Прокуратура, соответственно, не собиралась отпускать его на свободу и снимать с него подозрения до тех пор, пока не получила бы ответы на все свои вопросы. Ситуация сложилась явно патовая, но так не могло продолжаться вечно.

Требовалось предпринять какие-то шаги и либо подкрепить подозрения в отношении Франческо Винчи весомыми уликами, либо снять с невиновного человека все подозрения и, наконец-то, заняться поисками настоящего "Флорентийского Монстра".

Судья Марио Ротелла - т.н. "судья, надзирающий за следствием" - один из активных участников следственной группы, убеждённый сторонник "сардинского следа", решил, выражаясь словами известной песни, в сотый раз начать сначала, т.е. приступить к расследованию серии убийств с самого первого эпизода, в котором "засветилась" "беретта" будущего "Монстра" - убийства Барбары Лоччи и Антонио Ло Бьянко. Официально считалось - и Стефано Меле талдычил об этом на протяжении минувших пятнадцати лет - будто "беретта" была выброшена в дренажную канаву глубиной около 1 м.

Полиция в августе 1968 г. старательно проверила эту канаву на протяжении более 1 км. и пистолета не нашла. Ротелла вполне разумно посчитал, что рассказ Меле про "выбрасывание пистолета в канаву" выдуман с единственной целью скрыть имя того человека, который унёс оружие после убийства. Сам Меле вряд ли мог сделать это, ему было просто не до того - он, как мы помним, посадил себе на плечи сына и отправился пешком к ближайшему жилью.

Т.о., Ротелла вполне логично решил, что пистолет после убийства в августе 1968 г. Барбары Лоччи и Антонио Ло Бьянко, попал в руки кого-то, кто участвовал в этом преступлении вместе с Меле. Сохранил ли этот человек оружие, или оно продолжило путешествие по рукам представлялось вопросом уже вторичным, перво-наперво следовало поимённо установить подельников Стефано Меле. Логика железная, что и говорить, оставалось лишь непонятно, почему итальянским следователям понадобились годы на то, чтобы дойти до этой - в общем-то совершенно очевидной!- мысли.

Поскольку Меле изображал из себя полуидиота, с которым практически невозможно было поддерживать связный разговор, Ротелла обратился к самому маленькому свидетелю той давней драмы - Наталино Меле, сыну Стефано и Барбары Лоччи. В январе 1984 г. тому уже шёл 23-ий год, это был вполне разумный и адекватный молодой мужчина, совсем непохожий на своего формального отца. Эта внешняя несхожесть лучше всяких слов подкрепляла старые сплетни о мамаше, "нагулявшей" ребёночка в то время, пока Джованни лежал в больнице с сотрясением мозга.

К глубокому сожалению, Наталино не смог припомнить ничего существенного, связанного с событиями той трагической ночи, когда погибла его мать. Он только помнил как проснулся на заднем сидении машины от грохота пистолета над головой, он помнил сам пистолет и руку, которая его сжимала. Кому принадлежала эта рука Наталино сказать не мог - это не отложилось в его памяти. Он вообще не запомнил людей возле автомашины. Также он не помнил допроса, который устроили ему чины полиции - видимо, так сработала детская психика, уничтожившая из памяти всю травмирующую информацию.

Между тем, Ротелла знал, что ребёнок на допросе называл имена людей, которых видел возле автомашины сразу после убийства - все они были хорошо знакомы ему и его отцу. Прокурор повстречался с должностными лицами, проводившими допрос в далёком уже августе 1968 г., и как мог попытался реконструировать события. Получилось не очень хорошо - Ротелле стало ясно, что без допроса Стефано Меле не обойтись.

Поэтому 16 января 1984 г. прокурор отправился в монастырскую лечебницу, где содержался последний, для его формального допроса. Ротелла имел несколько "домашних заготовок", призванных вывести Меле на честный, заинтересованный разговор, но никакими уликами в своём активе он не располагал - только догадками и личным опытом. Рассчитывая вывести допрашиваемого из себя, "раскачать" его психику, Ротелла в самом начале допроса сказал, что встречался с Наталино Меле, который оказался совершенно непохож на своего юридического отца (т.е. Стефано). Зато молодой человек чертами лица и повадками очень напоминает Сальваторе Винчи. Несмотря на очевидную любому мужчине и отцу оскорбительность сказанного, Стефано Меле остался совершенно равнодушен к этому замечанию, чем немало поразил Ротеллу.

Продолжая допрос, судья потребовал от Стефано Меле, припомнить и назвать поимённо всех соучастников августовского 1968 г. убийства Барбары Лоччи и Антонио Ло Бьянко. Стефано заплакал и заявил, что ничего уже не помнит. Ротелла пригрозил посадить его в тюрьму и никогда больше не выпустить не только на свободу, но даже и в больницу. Меле в ответ вполне здраво заметил, что уже отбыл отмеренный ему срок наказания, а за одно и то же преступление нельзя судить дважды. Допрос принимал всё более динамичный и агрессивный оборот и трудно сказать, чем бы он закончился, если бы внимание Ротеллы не привлёк бумажник Стефано Меле, который оказался перед ним на столе (перед началом допроса охрана судьи провела обыск Меле и все вещи из его карманов сложила перед Ротеллой). В одном из отделений старого, потёртого бумажника, заполненного мелкими деньгами, фотографиями родных и клочками бумаг с расписаниями движения местных автобусов, Ротелла обнаружил странную записку, явно написанную много лет назад, ещё в то время, когда Стефано Меле отбывал наказание.

Её текст гласил: "Наталино сказал о дяде Пьето. Ты должен был назвать имя, лишь когда отмотаешь срок. Как всё было, показала баллистическая экспертиза". Ротелла поинтересовался, о чём эта записка и услышал в ответ, что Стефано этого не знает и написанного не понимает. Ответ был, прямо скажем, в стиле выбранной им тактики поведения. Тогда судья спросил у допрашиваемого, кто же написал ему такое непонятное письмо, которое Меле бережно хранил много лет? Стефано растерялся и, не придумав ничего умнее, признался, что записку написал и передал ему в тюрьму старший брат Джованни. Крайне озадаченный появлением на сцене нового персонажа, судья Ротелла поинтересовался у допрашиваемого, принимал ли участие в убийстве его жены Джованни Меле? Стефано аж затрясся на своём стуле, утверждая, что брат возле кладбища в Ластра-э-Сигна не появлялся вообще и никакого участия в убийстве Барбары Лоччи и Антонио Ло Бьянко не принимал.

Стефано Меле не заметил, как впал в серьёзное противоречие - сначала он утверждал, что не помнил никого из тех, кто вместе с ним убивал жену и её любовника, а потом уверенно заявил, что среди подельников не было брата. Так помнил ли Стефано Меле своих подельников на самом деле или нет? Судья считал, что помнил и все ссылки на плохую память - не более чем отговорка, маскирующая желание их скрыть.

Ротелла прервал допрос и с середины января 1984 г. занялся отработкой нового и весьма важного, как он считал, следа. С Джованни Меле всё было понятно - тот вполне мог помочь брату разделаться с женой-шлюхой и её любовником, мотив проглядывал, так сказать, железный. Но кто мог скрываться под именем "Пьето"? Ротелла посчитал, что имя этого неизвестного человека умышленно написано неправильно дабы допустить двузначное толкование текста. Имени "Пьето" в итальянском языке нет, зато существуют имена "Пьеро" и "Пьетро". Погибшая Барбара Лоччи имела родного брата по имени Пьетро, но судья Ротелла посчитал, что брат не стал бы участвовать в таком гнусном деле, как убийство собственной сестры, тем более при таких обстоятельствах, при которых данное преступление было совершено. Зато Джованни Меле имел шурина - брата жены - которого звали Пьеро Муччарини. Последний был уже в каком-то смысле знаком Ротелле, поскольку фамилию Муччарини упоминали лица, присутствовавшие на единственном допросе Наталино Лоччи в августе 1968 г. Тогда мальчик сказал, что видел "дядю Пьеро, пекаря", который прятался в тростнике, в стороне от машины с телами убитых. Как было сказано, сам Наталино Лоччи в январе 1984 г. этой детали припомнить уже не смог, но вот прокурор и полицейские, разговаривавшие с мальчиком спустя день после убийства, фамилию "пекаря" запомнили.

Итак, вроде бы всё сходилось. Стефано Меле в августе 1968 г., твёрдо вознамерился покончить с женой, Барбарой Лоччи, изменявшей ему направо и налево, но будущий убийца не имел для этого ни силы воли, ни смелости, ни оружия. Он привлёк к делу родственников, в чьей надёжности не сомневался - брата Джованни и шурина Муччарини. С оружием и автомашиной мог помочь Франческо Винчи, тот слыл за опасного парня и мог раздобыть пистолет. Кроме того, Франческо Винчи мог взять машину своего брата Сальваторе - своей он в тот момент не имел. Кстати, у него же он мог взять и пистолет. Компания, состоявшая, кстати, полностью из сардинцев, принялалсь следить за Барбарой Лоччи и 21 августа 1968 г. решилась на двойное убийство возле кладбища в районе Ластра-э-Сигна. Стефано Меле действительно мог выбросить пистолет, из которого стрелял в Барбару Лоччи и Антонио Ло Бьянко, в дренажную канаву и покинуть место преступления с сыном на плечах, но кто-то из его подельников этот пистолет мог разыскать и сохранить.

Стефано Меле твёрдо решил отвести подозрения от подельников и принял всю вину на себя. Его стойкости можно было только поапплодировать. Стремясь вывести из-под полицейской проверки Франческо Винчи, он даже оклеветал старшего брата последнего, Сальваторе, заявив первоначально, что именно Сальваторе Винчи отвозил его к кладбищу на своей машине и открыл стрельбу из пистолета. Лишь для того, чтобы произвести последний выстрел, Сальваторе, якобы, передал оружие Стефано Меле. Но на очной ставке в августе 1968 г., как помнит внимательный читатель, Стефано Меле отказался от подобной версии событий и признал, что оклеветал Сальваторе Винчи. Однако, даже после этого про Франческо Винчи не упомянул ни словом!

Считая, что правильно понимает внутреннюю логику событий, судья Ротелла заключил, что судьба пистолета может быть известна трём подельникам Стефано Меле по делу 1968 г., а именно - Франческо Винчи, Джованни Меле и Пьеро Муччарини. Дальнейшие действия правоохранительных органов, думается, особых вопросов вызывать не должны - 26 января 1984 г., через 10 дней после допроса Стефано Меле - брат последнего, Джованни, и шурин, Пьеро Муччарини, были арестованы. От прессы факт ареста скрыть не удалось, точно также, как не удалось скрыть связь произведённых арестов с расследованием преступлений "Флорентийского Монстра".

Пресса закипела. Многие детали, важные для понимания связи и последовательности событий, оставались неизвестны журналистам, поэтому заметки в некоторых газетах, теле- и радиоинтервью носили оттенок настоящей умопомрачённости авторов. Так, например, журналистам стало известно, что в машине Джованни Меле полицейские обнаружили скальпель, вогнутый нож для кроя кожи, верёвку и бутыль с дешёвой ароматизированной водой для ополаскивания рук. На основании этих находок журналистами порой делались совершенно невероятные и далеко идущие умозаключения (интересно даже, что бы подумали итальянские журналисты о содержании багажников и салонов значительной части российских автомобилистов, разъезжающих с топориками под сиденьями, битами, ножами и всевозможным огнестрелом?). Оживление в средствах массовой информации всколыхнуло население Тосканы и даже всей Италии, в редакции газет и правоохранительные органы валом повалили всевозможные анонимки и "сигналы с мест". По меньшей мере четверо сумасшедших объявили себя "Монстрами" и разослали в разные инстанции эпистолярные творения, посвящённые убийствам последних лет. Довольно быстро выяснилось, что писания эти имеют мало общего с обстоятельствами реальных преступлений и большей части выдуманы, но с каждым из самозванных "Монстров" пришлось вести кропотливую работу, дабы убедиться в непричастности очередного тихого идиота к тем деяниям, которые он сам себе приписывал.

Особый фурор в мае 1984 г. вызвало выступление "Монстра" в передаче частной радиостанции, которую прослушали тысячи (если не десятки тысяч) флорентийцев.....

Продолжение следует.

Для торопливых источник: http://murders.ru/Fl_Mo_7.html

Часть 6 http://pikabu.ru/story/florentiyskiy_monstr_prosto_monstr_ch...

....  Итак, карабинеры аккуратно собирали информацию о владельце спрятанной в лесу автомашины и его связях, а прокуратура между тем задала розыску новое направление. Совершенно независимо от находки замаскированной автомашины (карабинеры никому не сообщали об этом более двух недель) сержант полиции Франческо Фиоре обратился к членам объединённой розыскной группы с рассказом об убийстве в августе 1968 г. Барбары Лоччи и Антонио Ло Бианко. Франческо посоветовал поискать в хранилище вещдоков гильзы 22-го калибра, найденные тогда на месте преступления, и сравнить их с теми гильзами, что оставляет после себя "Флорентийский Монстр". Когда сыскари "подняли" из архива дело 1968 г., то должно быть, ахнули - до такой степени детали этого старого преступления совпадали с тем, что они находили теперь - парочка любовников, уединившаяся для занятия сексом в машине, частично обнажённые тела, оружие того же самого калибра! Правда, убийца сознался и находится в тюрьме, но... но догадку сержанта Фиоре проверить всё же следовало.

Гильзы с места преступления 1968 г. сравнили с гильзами, найденными на местах преступлений "Монстра". Они совпали!

Это открытие совершенно меняло взгляд на дело. Если до июня 1982 г. следствие считало, что криминальная активность убийцы началась с двойного убийства Стефани Петтини и Паскуале Джентилкоре в сентябре 1974 г., то теперь этот срок сдвигался на много лет назад - к августу 1968 г. Хотя ситуация получалась абсурдной - ведь в убийстве Барбары Лоччи и Антонио Ло Бианко сознался Стефано Меле. И отправился в тюрьму на 14 лет, где всё ещё и должен находиться!

Прокуратура стала разыскивать Меле и быстро установила, что из-за плохого состояния здоровья тот несколькими месяцами ранее был выпущен из тюрьмы в специальную лечебницу для тяжело больных уголовников при одном из монастырей. Туда, разумеется, отправилась группа для допроса, но поговорить со Стефано не получилось. Едва завидев правоохранителей тот захныкал и запричитал, что всё давно уже позабыл, знать ничего не знает и вообще скоро умрёт! Когда же ему рассказали, что пистолет, из которого Меле застрелил Барбару Лоччи и Антонио Ло Бианко, продолжает стрелять вот уже 14 лет, Стефано вдруг взорвался и принялся кричать: "Теперь-то вы видете, что я не виноват!" С ним случилась настоящая истерика, еле бормочущий, шаркающий ногами старик на глазах преобразился, стал бранить во всё горло прокурора и в итоге потребовал выплаты компенсации за допущенную судебную ошибку. Говорить с ним в таком состоянии оказалось совершенно невозможно.

События, между тем, продолжали сыпаться как из рога изобилия. Днём 22 июня 1982 г. был похоронен Паоло Майнарди, а вечером того же дня в квартире врача "скорой помощи" Лоренцо Аллегранти (Lorenzo Allegranti), пытавшегося спасти смертельно раненого Майнарди, зазвонил телефон. Звонивший представился помощником прокурора Деллы Моники и попросил уточнить, что сказал врачам умиравший Майнарди? Голос в трубке звучал учтиво, но формально сухо, примерно так и мог разговаривать работник прокуратуры. Но Аллегранти знал, что умерший на его руках Майнарди не проронил ни слова, и прекрасно понимал, что это известно как прокурору, так и её помощникам, а стало быть, никто из них не побеспокоил бы его таким дурацким телефонным звонком. Поэтому врач также учтиво ответил, что обо всём уже сообщил прокурору во время допроса и пусть звонивший посмотрит в протоколе - сам он не хотел бы говорить об этом по телефону, ведь его предупреждали о конфиденциальности! Аллегранти, что называется, "включил дурака", поскольку протокола, на который он сослался, не существовало вовсе.

Спустя четверть века после описываемых событий Лоренцо Аллегранти вспоминал о них с толикой самоиронии. Но летом 1982 г. ему было отнюдь не до смеха.

На этом разговор закончился. Однако на следующий день телефон зазвонил снова и тот же самый голос уже без ссылок на прокуратуру заявил, что ему известен адрес Аллегранти и школа, в которой участся его дочери. После этого звонивший повторил давешний вопрос: что сказал врачам умиравший Майнарди?

Доктор понял, что разговаривает с "Флорентийским Монстром". И ему стало по-настоящему страшно.

Аллегранти немедленно был взят карабинерами под негласную охрану, скрытое вооружёное сопровождение получили и члены его семьи. Телефон врача находился на прослушивании, а специально выделенная группа наружного наблюдения должна была своевременно вскрыть слежку за ним, если только таковая появится. Карабинеры расставили сети на "Монстра" по всем правилам оперативного искусства, точно это был международный террорист или крупный шпион-нелегал. Шанс схватить "Монстра" при попытке вступить в контакт либо с самим Лоренцо Аллегранти, либо с кем-то из членов его семьи, был практически стопроцентным. Семью Аллегранти летом 1982 г. карабинеры опекали очень плотно, наверное, даже плотнее, чем семьи премьер-министра или председателя парламента. Была только одна незачадача - "Флорентийский Монстр" так и не попытался вступить в контакт в доктором.

Между тем, история с замаскированной в лесу автомашиной Франческо Винчи развивалась своим чередом. Хозяин вёл себя как ни в чём не бывало, об исчезновении машины в полицию не сообщал, чем только подкреплял подозрения в том, что машина оставлена в лесу им же самим. Подозрения эти полностью подтвердились когда на 19-й день со времени убийства Антонеллы Миглиорини и Паоло Майнарди Франческо Винчи явился, наконец, за своей машиной. Он явно знал дорогу, уверенно разбросал наваленные на машину ветки и открыл своими ключами дверь... тут его, как говорится, и "взяли". Появление автоматчиков в камуфляже явилось для Франческо Винчи полной неожиданностью, хотя он постарался держаться со всем возможным в такой ситуации самообладанием.

Доставленный на допрос, Франческо заявил, что имел в этом районе "деловую встречу с недружественно настроенным лицом". Понимая, что возвращаться в одиночку к машине через лес будет опасно, Франческо Винчи заблаговременно замаскировал автомашину, рассчитывая забрать её позже. После встречи он покинул район Мостеспертоли общественным транспортом и лишь теперь нашёл время вернуться. С кем он встречался в этом районе и в какое именно время, Винчи уточнить отказался, поэтому все его утверждения являлись фактически рассказом ни о чём. Соответствующим образом отнёсся к этому повествованию и прокурор, а потому Франческо Винчи отправился в тюрьму досудебного содержания без права освобождения под залог. Как окажется в дальнейшем, провёл он там более двух лет, хотя поначалу ничто не предвещало столь печального для Франческо развития событий.

В августе 1982 г. полиция Флоренции получила анонимное письмо, составленное из наклеенных на лист писчей бумаги газетных букв, которое гласило, что "Монстр" известен Меле и преступления первого находится в неразрывной связи с убийством 1968 г. Барбары Лоччи и её любовника. В принципе, письмо это не сообщало следствию ничего нового, однако интересно было то, что о событиях той поры помнили и обычные люди, а не только те, кому это было положено по долгу службы. Кто-то умудрялся проводить любопытные параллели даже по скудной информации из газет, не зная фактических материалов расследования. Впрочем, письмо это никаких особых последствий не повлекло, поскольку не сообщало следствию ничего принципиально нового.

Между тем, осенью 1982 г. набравшая было ход машина сыска, стала подтормаживать. Франческо Винчи находился в заключении и не собирался делать саморазоблачительных признаний, новых подозреваемых не имелось, как не имелось никакой новой информации о "Монстре". Отчасти это было даже и неплохо - отсутствие активности со стороны преступника могло означать, что он лишён свободы, а это отчасти укрепляло уверенность правоохранителей, что Франческо Винчи как раз тот человек, кто им нужен.

Так это или не так, оставалось, впрочем, совершенно непонятно. Проходили месяцы, следствие перетряхивало все материалы по убийствам "Монстра" в поисках подозрительных совпадений или улик, которые можно было бы предъявить Франческо Винчи, а тот стоически переносил все неудобства, связанные с пребыванием в тюрьме и ни в чём не признавался. С Лоренцо Аллегранти и его семьи сняли охрану, поскольку никто более не пытался выйти на связь с доктором или вести за ним слежку. Ситуация вокруг преступлений "Флорентийского Монстра" всё более успокаивалась. Некоторое напряжение принесло лето 1983 г. - многие в Тоскане ждали активизации преступника - но и лето прошло спокойно. Ни во Флоренции, ни в её окрестностях не случилось ни единого преступления, которое можно было бы связать с действиями таинственного серийного убийцы.

Неужели логика правосудия оказалась справедливой и Франческо Винчи на самом деле оказался таинственным убийцей, угодившим в расставленные ему сети? Следствие не могло это доказать юридически корректно, но факт, что "Монстр" исчез после ареста Винчи казался слишком уж красноречивым. В совпадение не очень-то верилось. Впрочем, сам Франческо Винчи утверждал, что "Флорентийский Монстр", узнав о его аресте, специально отказался от новых преступлений, чтобы укрепить ошибочные подозрения прокуратуры в его - Винчи - адрес.

Однако 9 сентября 1983 г., в пятницу, серийный убийца прервал своё подзатянувшееся было бездействие. Но сделал это так неожиданно и в столь странной форме, что поначалу никто не связал случившееся с "Флорентийским Монстром".

Вечером того дня два молодых немца из ФРГ припарковали свой микроавтобус "volkswagen-kleinbus" в районе Джоголи, живописной местности примерно в 30 км. южнее Флоренции. Автомобиль они поставили примерно в 10 м. от дороги на ровной площадке с которой открывался прекрасный вид на долину, испещрённую клиньями возделываемых участков и небольшими густыми рощами кипарисов и бука.

Фотоснимок из документального кинофильма телеканала "Дискавери", посвящённого "Флорентийскому Монстру". Марио Специ привёл съёмочную группу на то самое место в Джоголи, где вечером 9 сентября 1983 г. два молодых немецких туриста припарковали свой микроавтобус. И спустя некоторое время были убиты серийным убийцей.

Около 19 часов 10 сентября кто-то из автомобилистов, проезжавших мимо микроавтобуса, обратил внимание на его довольно странный вид: дверь грузового отделения были приоткрыта, а перед ней в траве были разбросаны какие-то листы бумаги, разодранные в клочья. Присутствия людей не было заметно и в целом микроавтобус производил впечатление брошенного. Когда кому-то из проезжавших пришло в голову остановиться и осмотреть странный "фольксваген", то в грузовом отделении оказались обнаружены два человеческих тела без признаков жизни. Немедленно к машине были вызваны карабинеры и сотрудники уголовной полиции.

Карабинеры и полицейские осматривают микроавтобус с трупами туристов из ФРГ.

Осмотр места преступления показал, что внутри микроавтобуса находились тела двух граждан ФРГ - Хорста Мейера (Horts Meyer) и Уве Раша Сенса (Uwe Rush Sens), обоим было по 24 года. Молодые люди погибли от огнестрельных ранений, следы применения холодного оружия отсутствовали. Также отсутствовали следы борьбы и обыска имущества погибших, что сразу снижало вероятность убийства с целью ограбления. Единственной вещью, к которой явно прикасался и даже рассматривал убийца, являлся порнографический журнал "Golden gay", чей контент был ориетирован на гомосексуалистов. Убийца вырвал из него и грубо смял несколько страниц, а затем разорвал на несколько кусков сам журнал, фрагменты которого были брошены перед "volkswagen"-ом и сразу обращали на себя внимание любого, кто к нему приближался. На корпусе микроавтобуса, в задней его части, были обнаружены четыре входных пулевых отверстия, что свидетельствовало о стрельбе по находившимся внутри людям наобум, возможно, на звук движения.

Хорст Мейер (левый фотоснимок) и Уве Раш Сенс (правый) планировали совершить поездку из Дюссельдорфа до самого юга Италии. Однако в районе Флоренции им повстречался "Монстр".

Тело Мейера находилось в положении лёжа на спине на матрасе прямо напротив боковой двери микроавтобуса. Уве Раш Сенс перед смертью, похоже забился в противоположный угол грузового отделения и умер в полусидячем положении со склонённой на грудь головой. В такой позе он очень напоминал девушку, как в силу своей худобы, так и длинных светлых волос. Скорее всего, именно по метавшемуся внутри микроавтобуса Уве Рашу убийца и вёл неприцельный огонь через корпус.

Работавшие на месте убийства криминалисты подобрали 9 гильз калибра 0.223 (5,59 мм.), число которых явно не соответствовало числу пулевых отверстий в корпусе "фольксвагена". Это могло означать лишь то, что убийца часть выстрелов произвёл либо через какую-то щель, либо - в проём двери, т.е. без повреждения корпуса машины. Криминалисты довольно быстро поняли, что в Хорста Мейера не стреляли со стороны двери - положение его тела после смерти не менялось, а огнестрельные ранения приходились на грудь и голову, т.е. стрелок должен был находиться не сбоку, а над лежавшим на матрасе человеком. Такое положение обеспечивалось при ведении огня через правую заднюю форточку микроавтобуса, которая была найдена приоткрытой. Матрас на полу, на котором лежал погибший, был отлично виден через эту форточку любому достаточно высокому человеку, подошедшему к микроавтобусу. Простейшая прикидка показывала, что убийца для ведения прицельного огня по человеку, лежащему на полу, должен был иметь рост не менее 175 см.

Микроавтобус "volkswagen-kleinbus", идентичный тому, в котором разъезжали Мейер и Сенс. Красный овал демонстрирует расположение форточки в задней части автомашины, через которую "Флорентийский Монстр" произвёл не менее двух выстрелов в лежавшего на матрасе в грузовом отделении Хорста Мейера. Форточка была приоткрыта, поэтому выстрелы не повредили стекло. С этих выстрелов преступник, по всей видимости, начал своё нападение. Уве Раш Сенс понял, что происходит, и забился в "мёртвую" зону по правому борту грузового отделения, тем самым оказавшись вне досягаемости для прицельного огня через форточку. "Монстр" явно побоялся проникнуть в микроавтобус пока там оставалась живой и невредимой одна из жертв. Поэтому он открыл беспорядочный неприцельный огонь через корпус автомашины, рассчитывая, что пули попадут в спрятавшегося человека. Расчёт этот оправдался - три пули попали в торс Сенса, причинив смертельные ранения лёгкого, печени и кишечника. Уве Раш Сенс скончался в течение нескольких минут, возможно, даже быстрее Хорста Мейера, получившего ранения раньше.

Первоначально гибель туристов из Германии не связывалась с нападением "Флорентийского Монстра" и расценивалась, как неудачная попытка ограбления. Однако, довольно скоро возникли первые подозрения, что гибель Мейера и Сенса всё же является делом рук "Монстра". Прежде всего настораживал калибр оружия, которым орудовал убийца - тот совпадал с калибром "беретты" серийного убийцы. До проведения сравнительной экспертизы пуль говорить об идентичности оружия было ещё рано, но совпадение калибров выглядело подозрительно. Хотя погибли два молодых человека, один из них имел длинные светлые волосы и в сумерках мог быть по ошибке принят за девушку. Поскольку погибшие являлись гомосексуалистами, представлялось вполне возможным, что преступник напал на них во время полового акта, что также отлично соответствовало почерку "Монстра". Кроме того, ночь с 9 на 10 сентября была безлунной, а "Флорентийский Монстр" всегда нападал в безлунные ночи. Именно поэтому через несколько часов с момента обнаружения "фольксвагена" с телами убитых немцев, на место преступления съехались высшие чины местных правоохранительных органов, среди которых - прокурор области Тоскана Пьеро Луиджи Винья, начальник полиции Сандро Федерико и почти все следователи, работавшие по делу "Монстра".

Основная проблема, проистекавшая из убийства Мейера и Сенса, заключалась в том, что главный подозреваемый, признаваемый "Монстром" почти безоговорочно - Франческо Винчи - уже более года находился в тюрьме. А значит, он никак не мог убивать молодых немцев в районе Джоголи. Из этого факта можно было сделать два прямо противоположных вывода: первый - Франческо Винчи не является "Флорентийским Монстром" и он обвинён в серийных преступлениях ошибочно, и второй - Франческо Винчи является "Флорентийским Монстром", но кто-то старается посеять в этом сомнения и имитирует манеру действий "Монстра" для того, чтобы отвести от настоящего преступника подозрения.

Продолжение следует.

Для торопливых источник: http://murders.ru/Fl_Mo_6.html