Miamoto1710

Моей жене нельзя смотреть сериалы. Так она утверждает. Начинает смотреть и не может остановиться до самого конца. Даже если сериал плохой. Говорит, что это перфекционизм. Я же считаю, что это расстройство психики, но я не подписан ни на одного из психологов из запрещенной у нас социальной сети, поэтому ничего в этом не понимаю. Да и «перфекционизм» явно лучше звучит.
Сейчас она погружена в «Дневники вампира». Как я понял это восьмисезонная сага о сложных, романтических и гастрономических отношениях между вампирами, оборотнями и людьми.
Одним дождливым вечером, где-то в середине третьего сезона, я вернулся домой, не ожидая подвоха. Меня встретили радостные собаки и задумчивый взгляд жены. Я насторожился и спросил, что происходит?
Она сообщила, что все в порядке, но вот только что, она поняла, что так сильно меня любит, что если бы стала вампиром, то и меня сделала бы вампиром, а я в свою очередь ее не люблю, потому что однажды обещал вбить ей осиновый кол в самое сердце, в случае, если вдруг она решит пойти по вампирской дороге.
Я все еще думал, что мы ведем дискуссию, основанную на логике и здравом смысле, поэтому подтвердил свои намерения, аргументируя тем, что когда человек становится вампиром, то он превращается в другое существо, типа героинового наркомана, только хуже.
Она заявила, что это все неправда и она стала бы хорошим вампиром! Помнила бы про семью, никого бы не трогала, только меня бы укусила, чтобы никогда не расставаться, а я вот хочу от нее избавиться.
Я заподозрил неладное и уточнил: не прибухнула ли она в честь дождливого вечера?
Она ответила, что нет, и это не важно, просто у нее голова болит, поэтому совсем чуточку.
Стало понятно, что конструктивный диалог невозможен. Я предложил компромисс: если она каким-то неописуемым образом превратится в вампира, я запру ее в шкаф и буду держать там, подальше от публики и солнечного света.
Она грустно сказала, что это не выход.
Я сказал, что возможно, но зато она останется живым вампиром, что тоже неплохо.
Я решил успокоить ее еще больше и отправился в комнату младшего сына, чтобы рассказать ему о будущем.
Он, как обычно проходил очередную катку и не обращал внимания на окружающий мир. Я помахал рукой перед ним и жестом попросил снять наушники. Он поставил на паузу и уставился на меня отрешенно-недовольным взглядом. Я сказал, что, если мама станет вампиром, мы не будем ее убивать. Он удивленно спросил почему, вроде бы все решили уже давно?
Жена, услышала это, заплакала, сказала, что мы бесчувственные и вообще ее не любим и грустно пошла спать.
Мы с сыном подумали и решили, что лучше быть бесчувственным, чем укушенным.
На том и порешили.

Мы учились в пятом классе, когда в кино стали показывать фильм «Блеф» с Челентано.
Конечно, мы были настоящие советские пионеры, для которых тлетворное влияние загнивающего Запада ничего не значило.
Но и кто такой Челентано мы знали.
Поэтому как только на афише районного кинотеатра «Рассвет» появилось расписание сеансов , мы уже стояли у входа.
Фильм был «детям до 16», но мой одноклассник Сережа ввинтился в толпу перед окошком кассы, как-то сбоку, чтобы не было видно лица протянул деньги и взрослым, по его мнению, голосом заявил, что нужно два билета. Кассирша, не глядя протянула билеты и сдачу.
Под подозрительным взглядом контролерши на входе, мы стараясь быть незаметными и быстрыми, но не теряя при этом достоинства просочились внутрь.
Фильм оглушил, потряс и открыл неведомые перспективы.
Экран уже погас, а мы сидели на своих местах и хотели стать такими же ловкими и хитрыми аферистами, прям как герой Челентано.
Сережа решил начинать немедленно и сказал, что мы не должны уходить из зала. Мы подождем начала следующего сеанса и посмотрим фильм еще раз. Бесплатно.
Я стал сомневаться, я был уверен, что пока мы будем просто сидеть между сеансами, в зал обязательно зайдет кто-то из работников кинотеатра и тогда мы пропали. Сережа развеял сомнения уверенным видом. Он сказал, что однажды его мама стояла в очереди и к ней подошла какая-то женщина и стала говорить, что она занимала перед ней, и его мама сказала таким веским голосом: «Давайте не будем!» и эта тетка стушевалась и ушла. Так вот, если к нам кто-то подойдет, и начнет задавать вопросы, то он, Сережа, тоже скажет веским голосом «Давайте не будем!» и все будет отлично.
И мы стали сидеть и ждать. Я полный сомнений, а Сережа решимости.
В зал зашла работница кинотеатра. Крупная женщина неопределенного возраста, в сиреневом халате, издалека пахнущим мокрыми тряпками и буфетом.
Сережа заерзал на кресле, видимо от излишней решимости, я стал смотреть в сторону, делая вид, что меня тут нет, а она подошла к нам и сказала: «Быстро пошли отсюда!»
И мы быстро пошли.
На улице Сережа сказал, что все это из-за меня.
Я не согласился и спросил его, что же это он не сказал про давайте не будем?
Он сказал, что не успел, но все равно, если бы я не сидел с таким неправильным видом, то все бы получилось.
Что такое «неправильный вид» он не стал объяснять.
Так я не стал аферистом.

Дороги в Турции просто отличные. И заправки прекрасные. Оборудованы всем необходимым, даже в самых глухих местах. Бензин дорогой конечно, но сейчас все дорого.
Мы с сыном ехали из Трабзона в Анталию. Через самую настоящую Турцию, совершенно не туристическую. Вокруг поля, иногда горы, но в основном поля. Маленькие поселки и городки среди полей, и опять сплошные поля. Деревьев мало. Лесов вообще нет.
Я особо обратил на это внимание в тот момент, когда почувствовал, что внутри меня что-то происходит.
Что-то бурлило и требовало выхода. Причем немедленного.
Я начал думать о причинах происходящего, но ситуация развивалась стремительно и думать стало некогда, требовалось что-то делать.
Конечно я знал, что делать и стиснув зубы попросил сына посмотреть по навигатору, когда заправка.
Заправка ожидалась через 50 километров. Я начал с того, что в Турции отличные заправки, это правда, вот только в сердце Турции встречаются они редко.
Я понял, что не дотяну и из последних сил стал всматриваться вперед, в надежде на хоть какое-нибудь укрытие.
Несколько деревьев, условно образующих подобие рощи стыдливо жались к обочине, за ними до горизонта тянулось поле с какими-то злаками. Я спикировал к обочине и чуть ли не на ходу выпрыгнул из машины сжав в руке влажные салфетки.
Уже сидя за деревьями я испытал противоречивые чувства: невероятного облегчения и стыда, я был уверен, что нарушаю какой-то местный культурный код.
В задумчивости я поднял взгляд.
Метрах в пятидесяти от меня в поле стоял трактор с прицепом. За рулем трактора сидел человек, еще трое стояли в прицепе, держа в руках грабли.
Все смотрели на меня. Я стал смотреть на них.
Они помахали мне руками. Выбора не было и я помахал в ответ.
После чего решил не дожидаться развития событий и, приведя себя в порядок, я максимально быстро покинул поле.
Я решил, что для первого контакта с местными жителями этого достаточно.

У нас в семье три собаки. И три кошки.
Жена решила, что этого недостаточно, иначе я не могу объяснить ее звонок в самом разгаре четверга.
Она заговорщицким тоном сообщила мне, что ее старинный приятель уезжает в Сочи. Я, не зная как реагировать на такую новость аккуратно уточнил: какие чувства я должен испытать по этому поводу?
Она успокоила меня, сказав, что ничего чувствовать не нужно, просто у него есть собака, и у нас есть собаки, и он поэтому попросил спросить меня, не буду ли я против, если его собака поживет у нас на время его отъезда.
Я пару минут пытался понять где связь между нашими собаками и его, оставил эти попытки и сказал жене, что видимо она уже согласилась, а этот наш диалог просто формальность.
Она сказала, что я самый умный и догадливый человек в мире и повесила трубку.
Наши собаки состоят из лабрадора, микро-шпица и чихуахуа позднепенсионного возраста. Тем вечером к ним добавился русский спаниель. Точнее: добавилась.
Она пребывала в постоянном смятении чувств, попав в подобную компанию, и не отходила от жены ни на шаг.
Я сказал жене, что теперь мы будем гулять вместе. С тремя собаками я еще справляюсь, но спаниеля с психотравмой не потяну.
Жена как-то слишком радостно согласилась составить нам компанию. Мне бы насторожиться, но я не придал этому значения.
Мы пошли гулять. Все шло по плану, мои собаки привычно шли в разные стороны, я привычно тянул их в нужном направлении, спаниель с женой радостно бегали вокруг, путаясь в наших поводках. Сплошная идиллия.
Мы обходили соседний дом, когда спаниель решила обнюхать две елки, растущие у подъезда. Рядом с подъездом курили двое мужчин, как мне показалось в вечерних сумерках, совершенно богатырского телосложения. Они были увлечены беседой о судьбе Европы, из чего я сделал вывод, что они употребили разные напитки.
Мы шли мимо, как вдруг один из них повернулся в нашу сторону и высказался в том духе, что вот всякие собаки тут ходят и ссут на их газон, а потом елки не растут.
Так как непосредственно наши собаки ничего подобного не делали, я решил, что это к нам не относится и пытаясь сохранять непринужденное хладнокровие двигался дальше.
Жена моя решила иначе. Она остановилась и поинтересовалась у мужчин: не скучно ли им друг с другом, раз они позволяют себе подобные высказывания?
Ответа, слава Богу, не последовало и я уже решил, что они не расслышали и сквозь зубы зашипел ей, что не нужно делать подобные заявления подобным персонажам, во избежание неприятных последствий.
Вместо ответа она остановилась, повернулась и указав на них рукой громко и отчетливо заявила, что никто нам ничего не сделает. Потому что это ссыкуны!
До них стало что-то доходить. Они медленно поворачивались уснащу сторону.
Я не стал дожидаться развития событий и твердо заявил, что надо бежать. Что мы и сделали.
Оказавшись на безопасном расстоянии я поинтересовался: откуда такая отвага?
Жена беспечно сказала, что была уверена, что я смог бы ее защитить, ведь я регулярно хожу на пилатес.
Я объяснил, что пилатес это не древнее боевое искусство, а просто комплекс упражнений на растяжку и максимум, что я мог бы сделать это принять позу «собака мордой вниз», что выглядело бы эффектно, но совершенно неэффективно.
Она задумалась. Остаток пути шли молча.
Спаниель жила у нас две недели.
Я научился гулять с четырьмя собаками одновременно. Так спокойнее.