MSimonov

Ссылка на Часть 1 - https://pikabu.ru/story/dar_svyishe__rasskaz_6105163

Ссылка на Часть 2 - https://pikabu.ru/story/dar_svyishe__chast_2_6107541

Часть 3Братья, братья! – молоток отца Фиарата гулко стучал по кафедре. – Вы в святом Храме Познаний, опомнитесь!Но драка уже разгорелась. Два студента с остервененим мутузили друг друга, а собравшаяся вокруг них толпа выкрикивала одобряющие возгласы, и никто не собирался никого останавливать.Отец Фиорат подобрал подол платья и с разбега ринулся в толпу. Когда он пробился к дерущимся, тот из них, что был одноглазым, уже сидел верхом на том, что был рыжим, и методично бил рыжего кулаком с зажатым в ней кастетом, стараясь попасть в голову.Отец Фиорат кинулся на одноглазого и попытался оттащить, но вдруг бок пронзила острая боль, и он с удивлением увидел торчащую из своего тела рукоять ножа. Отец Фиорат еще успел расслышать топот сапог ворвавшейся в университет городской стражи, но к тому моменту, как его подхватили на руки и понесли к выходу, он был уже мёртв.***- Тихо! Идёт суд! – Верховный Адаментор простирал руки, стоя перед огромной толпой на мраморном крыльце здания Святой Аламенции, и поля его длинной алой мантии струились на холодном полу.Но на площади и так стояла гробовая тишина - хотя народу набилось столько, что яблоку не было бы куда упасть. Всюду, где только можно было уместиться, стояли люди. Кому не хватило места - тот торчал из окон окружающих зданий, сидел на перекладинах виселиц, свисал с ветвей растущих по краям площади деревьев. На крыльце Святой Адаменции стоял длинный стол, за которым заседала судебная адаменторская комиссия. Перед ними в клетке с толстой решёткой из железных прутьев, охраняемой латниками с высокими щитами, стоял в вызывающей позе рыжий молодой человек, одетый в платье студента Храма Познаний. Во рту торчал кляп. Сбоку от клетки высилась внушительная заготовка для костра. Толпу отделяла от судилища цепь городских стражников на крышах сидели специально нанятые для такого случая знаменитые тирчиадские арбалетчики. Дул зябкий осенний северный ветер, многие зрители были одеты совсем не по погоде, но пропускать зрелище не хотелось никому.Верхтовный Адаментор снял с пояса свиток с приговором, сорвал печать, развернул его и начал громко зачитывать:- Подсудимый Икен Вадек обвиняется: в богохульстве и распространении ереси, в искажении истинных учений, в нарушении обетов, данных при поступлении в Храм Знаний, а также в подлом убийстве отца Фиората. Оный был для подсудимого добрым учителем, наставником и братом в познании – и вот посмотрите, как отплатил ему Вадек за всю его доброту. И малой толики из этих обвинений хватило бы для самого сурового наказания. А Вадек сумел собрать в себе все пороки нашего мира. Верховный суд Святой Адаменции приговаривает Икена Вадека к смерти без пролития крови через светлое пламя костра, дабы не смешалась кровь его с водами Вечного Озера. Подсудимому даётся последнее слово. - Верховный Адаментор свернул свиток, махнул руковом своей мантии и вздохнул. - Вадек, очисти напоследок хотя бы малую толику души своей. У тебя есть три минуты. А вы, добрые граждане, закройте уши, не множьте ересь.Клетку подняли на крыльцо. Один из стражников снял с подсудимого сняли кляп, и развернул его толчком лицом к толпе.- Добр... кх... – закашлялся Икен Вадек. - Добрые граждане! – Вадека шатнуло в сторону, но он быстро нащупал равновесие, схватившись за прутья решётки. - Всю свою жизнь я искал ответы на многие вопросы. И немало времени потратил на составление этих вопросов. А сейчас у меня есть всего три минуты. Но пускай...Кое-кто из пришедших поглазеть на казнь еретика и в самом деле держал руки у ушей и бормотал, пытаясь не слушать Вадека, но большинство внимательно следило за каждым его словом.- Давай шустрей! - крикнули из толпы. - Не успеем дослушать!- Многи из вас - продолжил Вадек - знали меня до моего ухода в Храм Познаний. Отец пёк хлеб, а я стоял вот под этим деревом с подносом в руках и старался перекричать Жилена, продававшего пирожки с мясом. Но можно ли найти смысл жизни в хлебе? Теперь-то я полагаю, что, наверное, можно. Но тогда я считал иначе, и я пришёл в Храм Познаний. Я чистил выгребные ямы, чинил башмаки... меня приютил Отец Фиорат, и он действительно был добр ко мне. К шестнадцати годам я скопил всего лишь половину суммы для поступления на первый курс - и Отец Фиорат одолжил мне недостающее, и позже он отказался забрал долг, отправив меня на книжную ярмарку с наказом потратить деньги на переводы мерканских философов. В Храме Познаний я поступил на факультет Изучения Пруда и Зеркала. Адаменция ведь не даёт изучать Вечное Озеро... только Зеркало и Пруд. И я стал искать знания сам где только мог.В толпе одобрительно закивали, и кто-то негромко произнёс:- Еретик-то прав, не дают. Ежели сами будем всё знать, как Адаменция кормиться-то будет?Алая мантия что-то негромко сказала, и несколько латников бросились прочёсывать толпу в поисках говорившего.Вадек тем временем продолжал:- Я прочитал больше всех. Я выучил древний мерканский, чтобы читать Омунция в оригинале. Его «Записки о Падении Республики» и «Эпакские Немолкнущие Трубы» подтолкнули меня к изучению истории. Я понял, что мифы противоречат здравому смыслу. Да, Зеркало влияло на людей и историю, но не как божественная сущность, а как символ – через тех, кто обладали им. Ведь до Адаменции у Зеркала было много разных хозяев. Читая по ночам мерканские труды, днём я учился современной телоогии, а затем и сам начал читать лекции про Зеркало и Пруд. Я стал известным учёным. Меня пускали к самому Зеркалу, я глядел в него. Там ничего нет... там пустота.Толпа ахнула и начала бурлить. Члены комиссии стали активнее поглядывать на песочные часы, но оставалось ещё больше половины отпущенного подсудимому времени, и с этим они сделать ничего не могли. Закон есть закон, даже по отношению к еретику.- Осталась ещё минута! – выкрикнул Вадек и заговорил быстрее. – Пруд – это мы. Это я, это Жилен с пирожками, это Отец Фиорат. Мы живые и мы есть. Мы отражаемся в Зеркале и видим себя, но это то, что присуще нам самим, нашей природе – а само Зеркало мертво!- Богохульник! – раздались крики в толпе. – Рот ему завяжите! Костёр давайте уже, чего тянуть!Вадек продолжал:- Оно мертво и всегда было мертво, и если есть только живой Пруд, а Зеркало мертво, это значит, что нет и Вечного Озера!Шум в толпе нарастал, и Вадеку пришлось усилить голос:- Мне бросали вызов и пытались побороть в диспутах лучшие умы всех земель, но я победил всех учёных мужей! Тогда мне стали угрожать, затемпытаться избивать при помощи наёмных хулиганов прямо на улицах нашего славного города, а когда и это не помогло, они убили отца Фиората и обвинили меня - меня! Чтобы сжечь как простого жалкого уголовника! Но истина...- Мой дорогой Икен Вадек! - голос Верховного Адаментора, усиленный сводами мраморного крыльца, заставил притихнуть буйствующую толпу, заворожённо наблюдавшую, как трепещут его алые рукава. – Ты утверждаешь, что Зеркало мертво, и Вечного Озера нет. Но откуда тогда пришло в наш мир Зеркало, и для чего оно существует?- Я не возьмусь утверждать наверняка. Я бы его разобрал, изучил и сделал выводы.- Вы слышите, добрые граждане? Еретику всё лишь бы сломать. Но ведь ты согласен, Икен, что в мире у всякой твари и вещи есть свой смысл? Какой смысл у Зеркала, если оно мертво? С него ведь не есть, не пить, на нём нельзя пахать...- Но можно пахать на всей вашей комиссии! – глаза Вадека озорно блеснули. – Быть может, всем бы вам полезней было. И нам от этого...- Оскорбления, дорогой мой Вадек, следуют за невозможностью найти аргументы к своим словам и мыслям - Верховный Адаментор смотрел на Вадека, как на любимого, но нашкодившего ребёнка. - Поскольку ты и так уже приговорён к высшему наказанию, в целях экономии времени судебная комиссия не будет учитывать ещё и этот грех. Но ради себя же самого, Икен, ты всё же нашёл что-то получше для обоснования своих нелепых идей.- Есть многое, что мы когда-то знали и забыли. Древние народы были сведущи во многих тайнах и знали многие ремесла. Искусный предок просто сделал зеркало. А в зеркало обычно смотрят.- Иди ж ты, смотрят в Зеркало – раздалось в толпе. – Так нам его не показывают никогда.- Так посмотри! Вы все посмотрите! – голос Верховного Аламентора загремел, словно гром, и алая мантия затрепетала, как от урагана. Дёшёвые фокусы, подумал Вадек. Крыльцо резонирует с голосом, мантия на верёвочках.- Вынесите Священное Зеркало. – сказал Верховный Адаментор уже тихим голосом.Толпа ахнула. В последний раз Зеркало выносили из Священной Адаменции шесть десятков лет назад, во время великой чумы.Под звуки органной музыки из растворившихся дверей на крыльцо выехала конструкция замысловатой формы. Как будто бы сама собой открылась верхняя крышка, и наверх поднялся небольшой сундук. Члены судебной комиссии быстро поднялись со стульев, разобрали свой стол на части и оттащили по сторонам, чтобы люди смогла рассмотреть священную реликвиию во всём её великолепии с любого места на площади. Сундук раскрылся и перед ошалевшей толпой показалось Священное Зеркало из Вечного Озера. Небольшое квадратное зеркало с блестящей темной поверхностью, вставленное в железную раму.- Если бы люди учили не ваши россказни, а настоящие знания, то, возможно, сейчас по прежнему умели бы так ловко шлифовать стекло! – сказал Вадек.Не обращая внимания на Вадека, Верховный Адаментор откуда-то достал кувшин и плеснул водой на поверхность Зеркала.- Дождевая вода, стань часть водой Вечного Озера!Капли побежали в разные стороны по хитрым траекториям - и вниз, и вверх, пока не попадали с разных сторон на гранитные плиты крыльца.- Дешёвые фокусы с магнитами! - заорал Вадек.- Адан Вадек, утверждаешь ли ты, что оно мертво? - спросил Верховный Аламентор.- Да! Да, утверждаю! Это обычное, просто хорошо отшлифованное стекло, несчастные глупцы!- Конечно, Вадек. Для тебя, и для таких как ты, оно мертво. Но для тех, кто чист душой и верит в Вечное Озеро... – Верховный Адаментор ядовито улыбнулся. Его рука скользнула к Зевркалу и совершила странный жест. Онемевшая толпа увидела, что поверхность зеркала ожила. Чудные образы, похожие на пылающее жёлтое солнце с красными круглыми пятнами на нём, и невиданные узелки странных знаков побежали сверху вниз и исчезли.Где-то в глубине площади в онемевшей толпе раздался громкий детский плач, - Но... Нет... Нет же... Как вы это делаете, обманщики?! - лицо Вадека посерело.- Показать ещё раз... Икен? - рука прошлась по Зеркалу ещё раз. Затем снова. И каждый раз всё те же образы и закорючки бежали по поверхности священной реликвии. А алая мантия вещала в толпу:- ВНЕМЛИТЕ, О ЛЮДИ! ПЕРЕД ВАМИ ЧАСТИЦА ВЕЧНОГО ОЗЕРА! СЛЁЗЫ ВАШИ ПРОТЕКУТ НАД НЕЙ, ПОТОМУ ЧТО ОНА САМА ЧАСТЬ ВСЕГО! ТАКОВ ОБЫЧАЙ! А АДАМЕНЦИЯ – ВАС БЕРЕЖЁТ!Люди на площади падали на колени, ревели и истово молились. Великий Адаментор указал стражникам на факелы и вязанки дров и поднял брови. Стражники понимающе кивнули.Вадек бешено крутил головой, а изо рта начала идти пена. Собрав последние силы, он наконец закричал:- Проклинаю! Проклинаю всех бездушных кукловодов и одураченных ими! Всех, довольствующихся отрубями, когда перед ними лежат безграничные знания! И, если есть на небе высшие силы, пусть снизойдёт на вас всех кара небесная! На вас всех! И прежде всего на тебя, Адаментор! Вызываю яд в печени твоей, желтизну в крови твоей, язвенный порок на нос твой не далее, как на завтрашний день! Буря, гром, молния, дожди и ненастье - хочу видеть, как смоют они всё зло с земли!И Зеркало ожило.Оно разом заглушило все прочие звуки и голоса - только шум неистовой бури, раздававшийся прямо из Зеркала, гремел над площадью. Раздался гром и на поверхности зеркала мелькнула ослепительная молния. Это были не просто странное солнце и символы, вызванные алой мантией, это была настоящая страшная молния, от вида которой хотелось зарыться в землю. Зеркало окутали клубящиеся облака, шум нарастал, вспышки сверкали всё ярче, потом по поверхности Зеркала побежали дождь с градом, а потом Вадек закрыл ладонями лицо и в первый раз за много лет начал молиться.***Часть 4(Акт второй, сцена первая. Декорация папского дворца в Илире. Действующие лица: Летруччи, Панотти.Летруччи (в голубом камзоле) отодвигает стремянку от стены, завешанной картинами, и делает шаг назад, чтобы полюбоваться результатами своей работы.На огромном полотне на фоне цветущих роз летают прекрасные крылатые создания, внизу изображена пасторальная сельская жизнь, вверху аккурастно расставлены по орбитам все одиннадцать планет, а посередине на груде железных обломков, попирая ногой грязную красную тряпку, восседает пожилой человек с суровым лицом.)- Оросс тебя дери, какая чепуха.(Раздаётся голос из–за кулис слева.) – Что, любезный друг?- Я говорю, какая че-пу-ха! Любезный друг!- Ты подожди, я тотчас подойду.- Коль долго ждать тебя, так может успею всё стереть и заново начать.- Только без необдуманной поспешности!(Панотти (в фиолетовом камзоле) входит на сцену.)- А как поспешность может быть обдуманной?Чтобы успеть обдумать, нужно время, а если время есть, то можно не спешить.(Панотти широко улыбается.)- Летруччи, друг, обдумывай заранее!Спеши медленно, как говорили древние меркандцы! Умные были люди.Положим ты идёшь к красавице замужней – так положи заранее в карман ланцет.Вдруг неожиданно вернётся муж, так ты, мол, дескать, врач, спасаешь от недуг жену.А можно заодно и мужу кровь пустить.- Не лучше ли ещё подумать малость и к женщинам замужним не ходить?Достаточно в Илире незамужних.- Вот видишь! Ты начинаешь понимать, в чём принцип, смекаешь на лету!Я бы назначил тебя в миркандском Круге каким-нибудь Свободным...Но ладно, покажи свою мазню.(Летруччи показывает своё полотно.)- Вот здесь, вот эти лица мной писались, и складки мантии, конечно, тоже я. Такое никому нельзя сейчас доверить.И пятую планету тоже я – люблю её на небе видеть в час рассветный, и в удовольствии себе не отказал.Цветы писал Маркутто, лучший ученик, талантливый, он далеко пойдёт. Всё остальное – остальные подмастерья.(Панотти громко смеётся.)- Ну а о нём САМОМ сказать не хочешь?(Летруччи морщится.)- Послушай, друг Панотти... ведь славно повезло тебе с семейством этим при деньгах из Тирчиады.Как хочешь ты творишь, свобода у тебя, а что же делать мне? Я как цепями скован. Повешусь скоро, право, на ремне.Попробуй этому вот САМОМУ хотя бы палец написать не по канону, тут же отлучат.Ведь это первый Папа, сам святой Фьорациио Апокалиптик!Ты только посмотри на этот нос – миркандский, не иначе. Хоть тресни, должен я писать его таким.Хотя ты знаешь – по рождению он шмех, с Капроницы. Не то бондарь, не то молочник. И шнобель должен быть примерно воооот такой.Ещё и рыжим был, подлец, как говорят.(Панотти кладёт руку на плечо собеседнику.)- Тебе, мой верный друг, доверен образ великого из живших в этом мире, пускай он даже шмехом был, ну что же?.Шмех этот Адаменцию разрушил и бурей мог шутя повелевать. Пускай он бурю вызвал раз, ну да - но этого хватило, чтобы за ним пошёл народ, чтоб стать святым и Церковь основать.Как наши предки жили – страшно думать, голод, грязь. А ныне? Поставлен во главу угла ведь ныне человек, не божество. Жить можно, не боясь.Науки и искусство процветают. Красиво, чистенько опять же.Поносит кто сегодняшнюю Церковь – старинной Адаменции не видел. - Но всё же...- Летруччи, друг, вот это всё твои несчастья? Пойдём со мной, я покажу свои.(Панотти ведёт друга через коридор к выставке своих работ. Примечание: ходить кругами по сцене до реплики «вот так».)- Ты думаешь, каноны папские блюсти - ярмо кислее не бывает? Так слушай же, Летруччи!Вот что б ты сам сказал, представь: отец почтенного семейства тирчиадского, которым я служу сейчас, потребовал изобразить себя в обличии миркандского Свободного... в звериной шкуре!Какая тога, что ты, слышишь – шкура!Поверье модное теперь такое у дворян. В Республике мол не носили тог, заматывались в шкуры.Последний жрец степной тогда такое не носил, а уж Свободный из Республики...Представить можешь. Да, тот самый древний зверь пещерный. Название не помню, уж прости, он вымер.Ну выдумай из головы, руух, допустим.- Ну, а по мне так вроде ничего... у них полоски славные на шкуре вроде были.Сейчас бы стоила такая состоянье - ну а тогда, быть может, все носили.Дойдём до выставки твоей, увижу, как ты пишешь мех, Панотти. Спорим, пишешь худо.- Да брось! Миркандец – значит тога.Так вот, миркандец липовый из Тирчиады себя увидеть вздумал на картине обмотанным руухом,При этом сам с бородкой по последней тирчиандской моде! Копался б с ней он в огороде, а он в миркандцы лезет.Мирдканцы брились гладко все!Кошмар, противно думать, экая вульгарность.И будет где висеть такой портрет, ну, через сотню, скажем, лет? Им будут подпирать комод.А Папа твой, пока дворец землятресенье не снесёт, висеть он будет вечно, и толпы будут на него смотреть и цокать языком – смотри, какой же гордый нос носили раньше шмехи, миркандская, должно быть, кровь.Вот так, любезный друг Летруччи, вот так.(Заканчивают кружить по сцене и приходят к картинам Панотти. Панотти показывает рукой.)- Ну вот, пришли.Вот слева то, про что я говорил – будь трижды прокляты руухи – а это дочь его, на модной выставке в Шамбардии, в бордовом...- Стой, друг Панотти, а вот это что?Вот это вот квадратно-чёрное на поле белом?Какой-то новый стиль из Тирчиады? Простой квадрат и всё? Рехнулись все там вправду, что-ли?Похоже, знаешь, впрочем, на...- Ах, это. Ну, кхм, ну да, похоже.- Откуда срисовал, Панотти? Из головы? Его ж никто не видел сотню лет.- Летруччи, знаешь...Хозяева мои уедут в тирчиадские владения сегодня ближе к ночи.Как только съедут – дам сигнал в окно. Бери хорошего вина бутылку, и подмастерье своего в компанию, как там его?..- Маркутто.- Да, Маркутто. Я покажу вам кое-что. Уже не терпится.***(Акт второй. Сцена вторая. Декорация подвала особняка семейства из Тирчиады в Илире. Подвал богато декорирован золотом. Золото буквально повсюду. Действующие лица: те же, Маркутто. На столе стоят полупустые бутылки. Маркутто (в бежевом камзоле) становится нехорошо, он выходит во дворик (за кулисы) освежиться. Летруччи смотрит на закреплённый на стене чёрный прямоугольник.)- Так вот откуда срисовал квадрат ты этот. Но штука в том, любезный друг Панотти, что это не квадрат.-Любезный друг Летруччи, посчитай углы – че-ты-ре.- Вот то-то же и видно, милый друг, что пишешь шкуры ты, а не колонны. Мир математики тебе далёк и чужд.Прямоугольник это! Он вытянутый слишком для квадрата.Но, впрочем чёрт бы с ним, пускай квадрат. Но это же бесценное сокровище, как ты его не называй.Поведай, как так вышло, что вручили тебе права такое рисовать?- Ну, знаешь, друг Летруччи, как бывает...Висит квадрат – прямоугольник – на стене в поместье Тирчиадском. Висел бы и висел.Но нет, свербит у них – хозяев - на душе и хочется похвастать.Но так, чтобы секрет остался тайной, вот ведь заковыка.Зовут меня, секрет ты, говорят, не выдай никому, но вот сокровище: его ты напиши, картину мы потом подарим нынешнему Папе.Висеть картина будет в общем коридоре, путь ходят мимо люди и пусть смотрят.При этом пусть конечно, полагают, что это всё, мол, просто так.Но мы – они, хозяева, конечно – ведь будем знать, что это всё не просто так!И что хранится вещь сама с картины этой у нас – у них, хозяев – в собственном подвале.Сюда, в Илир, её перевезли на время, чтоб я в секрете написал картину,Такую, чтоб вонзалась прямо в глаз - я так могу, без ложной скромности тебе замечу. И написал, как видишь.А если расскажу кому, что эта вещь у них висит на стенке – то зарежут.Вот я и никому, тебе лишь, да Маркутто.- Панотти, ты хоть понимаешь, милый дурень?Когда-то поклонялись квадрату твоему фанатики от этой части карты и до этой!Во времена до Церкви, в тёмные века, когда Святая Адаменция царила, тебя могли убить за просто взгляд на этот твой квадрат.А ты свой драгоценный зад, коль хочешь, можешь об него тереть - и молния тебя не изувечит, и черти ноготком не погрозят.Потом, с началом Церкви, сей квадрат куда-то делся и из истории пропал.- Летруччи, милый, драгоценный друг мой, знаю!Поэтому тебя я и позвал – ведь сил уж больше нет держать в себе такой секрет.Порылся я в библиотеке личной тирчиадцев, которую сюда в Илир они с собою привезли. Вот, что узнал я.Когда наш первый Папа вызвал бурю, разрушил Адаменцию, и править стал, квадрат тотчас хотел разрушить, чтоб больше никому вреда он не нанёс.Его он Ложным Зеркалом именовал и очень не любил.Но вроде как не смог его сломать и выбросил в далёкое болото.Болото далеко, ну Тирчиада ведь не близко тоже. Хозяева мои удумали амбар построить, и что ты думаешь? Нашли вот это всё.Представь себе, ещё я что узнал – миркандцы древние в квадраты строили свои войска лишь потому, чтоб сей квадрат напоминало.И не носили шкур! Клянусь бутылкой этого вина!- Так, Панотти. Меня ты удивил, конечно, спору нет. А знаешь, всё же... Конечно, мы с тобой не верим в ерунду....Но, говорят, что есть в нём волшебство.Порой бывают чудеса на свете, не только в математике, ты знаешь.И в доктора порой ты обращался, беря с собой ланцет, и воду превращал в вино – да и обратно тоже – а давай проверим.Мы бурю вызвать с тобой не будет, но, быть может, какой-то добрый дух решил к нам заглянуть и выпить с нами?- Но как, любезный разлюбезный мой Летруччи?Как мы заставим магию родиться?Нет, я готов, бокал вина уже поставил наземь, тебе внимаю, но не понимаю - что сделать можем мы?- Не знаю.Ты же говорил, хозяева твои чудят, в мирдканцев наряжаются зачем-то.Быть может что-то ведают они?Квадрат для них творил быть может, волшебство не раз - откуда столько золота у них, Панотти?Давай нарядимся, тащи скорей туники.Оденемся, станцуем, что-нибудь споём.- А что потом? Потрём задами о квадрат?- Ну, если не сработает иное.***(Акт второй, сцена третья. Те же, кроме Маркутто. Летруччи и Панотти стоят перед прямоугольником, переодетые в туники миркандцев. Их камзолы брошены под прямоугольник.)- Летруччи, мне вино мешает думать. Скажи, что делать мне сейчас.- Любезный, ненаглядный мой Панотти!Давай сначала мы ему прикажем.Смотри, в кармане я нашёл какой-то свиток, твои хозяева должно быть положили. Должно быть в свитке сём какой-нибудь секрет расписан.Какие-то культисты, право слово, хозяева твои.Я чувствую, творят они недоброе с квадратом этим.Откуда золота у них такие груды в самом деле?Нечисто что-то здесь.- Любезный, дорогой, любимый друг Летруччи! Не видел ты ещё их медных статуй.Вот где гигантомания развилась... Со всех окрестных рудников к ним свозят медь. Паоверь, на это стоит посмотреть.- Панотти помотри, на свитке текст. Сейчас мы вслух его произнесём.(Оба хором.)- ВНЕМЛИТЕ, ГРАЖДАНЕ! ПРЕД ВАМИ ЧЕРНОТА ЧЕРНЕЕ НОЧИ, ХОТЬ ОТРАЖЕНИЕ СВОЁ ВЫ МОЖЕТЕ УВИДЕТЬ В НЕЙ. И СЛЁЗЫ ВАШИ МИМО ПРОТЕКУТ, ПОСКОЛЬКУ СЕЙ ПРЕДМЕТ БЕЗДУШЕН, ГЛУХ И СЛЕП. ХОТЯ ИНОЕ И ВОЗМОЖНО ГДЕ-ТО, ПОКА НЕВЕДОМО НАМ ЭТО. ДАР Я СЕБЕ ОСТАВЛЮ СЕЙ.(Летруччи.)- Смотри зашевелилось что-то. Давай ещё? Неведомо нам это! Дар я себе оставлю сей!(Панотти.)- Святые бесы, что это?!(На поверхности прямоугольника появляется лик юной девы. Панотти испуган.)- Летруччи, прекрати сейчас же, всех нас ради.(Летруччи.) - Неведомо нам это. Дар я себе оставлю...(Юная дева.) – ЭТО...(Панотти.) – Всё, мы пропали.(Юная дева) – ДАР...(Панотти.) Друг, прощай.(Юная дева.) – Я...(Подвал сотрясают громкий звук и невыносимо яркая вспышка. Летруччи и Панотти падают замертво. Входит Маркутто. Маркутто встревоженно оглядывается.)- Друзья?..***Приложение к найденному фрагменту пьесы для Сигнаро Дука. Светоносный Сигнаро!Окончание пьесы отсутствует. Нет уверенности, что оно вообще когда-либо существовало. Смысл написания пьесы не ясен, текст никогда не публиковался, пьеса ни разу не ставилась ни на одной сцене. Пока крайней мере, я не нашёл никаких упоминаний об этом во всех известных мне архивах.Найденные в саду особняка скелеты и в самом деле скорее всего принадлежат известным живописцам илирского периода Летруччи Пьякко и Панотти Таларо. Как вы знаете, в своё время оба могли стать лучшими живописцами Илира, но внезапно одновременно исчезли.Так называемое Ложное Зеркало определённо точно находилось во владении у семейства Люка Де Тирчиада, и, скорее всего, было похищено учеником Летруччи по имени Маркутто, который, как известно, сбежал из Илира одновременно с ичезновением учителя. Недавно установлено, что он позже проживал в Зейдерхайме под фамилией Хаугайзе, и скончался от старости 172 года назад.В настоящий момент ведём активные поиски документов в доме Маркутто в Зейдерхамме, которые могли бы указать, где он спрятал Ложное Зеркало. Есть определённая надежда на положительный результат.К сожалению, вынужден сообщить, что требуются дополнительные расходы. Просим заверить.Подпись.Печать.
Окончание в виде 4 и 6 частей следует.

Ссылка на Часть 1 - https://pikabu.ru/story/dar_svyishe__rasskaz_6105163

Часть 2
Атур Меридий закончил пристёгивать к походной тунике бронзовый нагрудник, богато украшенный эмблемами Свободной Марканской Республики и рода Меридиев, и водрузил на седеющую голову тяжёлый золотой шлем с плюмажем из гривы архейского жеребца.Закончив с доспехами, он приказал рабам принести полированный щит и долго примерялся к своему отражению в нём – подбородок приподнят, левая нога слегка отставлена назад, правая рука с зажатым в кулаке жезлом, символом марканских полководцев, прижата к груди, левая рука держит край плаща. Изогнутая левая бровь, взгляд одновременно суровый и сулящий справедливость.
- Эпримен, царь Эпака могучий, внемли же разумным речам!Весть я принёс от Марканской Республики славной Эпаку,Что судьбой решено, как и волею общих над нами богов,Город ты чтобы вручил в управленье народу Свободных,Ждёт его участь иначе архейцев и прочих безумцев,Тех, что...
Нет, слишком зажатая поза, подумал Меридий. Свободные марканцы даже при царях держатся строго, но не скованно. Переставляю ноги... Чуть легче взгляд. Чуть выше бровь. Неизвестно, сколько ещё будет тянуться ожидание. Но когда этот день всё же наступит, нужно быть уверенным, что всё пройдёт идеально.
- Эпримен, царь Эпака могучий, внемли же...
- О, Свободный! – в шатер забежал начальник первой претории.
- Омунций, мой претор, как смеешь меня ты тревожить бездумно?В час, когда к речи готовлюсь важнейшей из важных, чтобы делоТак совершить, как...
- О, Свободный! Без срочного дела тебя никогда беспокоитьЯ бы не стал, соблюдая как должно закон и порядок!Но на стены подняться решил ихний царь Эпримен всемогучийСогласившись вести разговор, полагаю, о сдаче Эпака!
Ихний! Атур Меридий поморщился, как будто глотнул самого кислого вина.
Четыре пехотных и одна конная претории седьмую неделю стояли под знаменитыми большими стенами Эпака. Всё население окрестных деревень было согнано рубить лес для изготовления осадных орудий, а лучшие инженеры Марканской Республики трудились без отдыха над сборкой тяжелых осадных гаструариев. Но до получения необходимого количества камнеметных машин оставались еще долгие дни, да и неизвестно, сколь долго придётся дробить эти мерзкие стены. Да, не было силы, способной остановить республиканские марканские претории, и не было стен, которые в конце концов не падали в прах к ногам Свободных, да только штурм обещал щедро обагрить кровью и царские знамена, и республиканские орлы. А марканские женщины уже не так охотно рожают новых воинов, как раньше...
Круг Свободных вручил Атуру Меридию полномочия оставить формальное управление Эпаком нынешнему царю, вручив ему звание Свободного, если тот согласится признать власть и порядки Республики. Но Эпримен соглашался обсуждать судьбу Эпака только с равным ему царем, а своих царей марканцы свергли пять поколений назад. Перед началом осады царь принял полководца в своём дворце, но переговоры начать не удалось. Присоединение Эпака к Республике грозило вылиться в изматывающую бойню. Поэтому Меридий не смог сдержаться:
- Жирный ублюдок ужели осилил взобраться на стену?Боги устали ли ждать и, за уши схватив, зашвырнули?Или обрюзгшую тушу поклав на телегу отбросов,В коей нечистых животных возят дерьмо, по ступенькамСлуги царя, изнывая под тяжестью...
- О, Свободный! – перебил претор, –Медлить не стоит, трибуна готова, ждёт верное войско,больше всего ж не пристало богам ожидать благонравным,Тем, кто рассудок царю возвратил неизвестно нам, смертным,На сколь долгий срок!
Атур Меридий мысленно укорил себя за минутную потерю самообладания, кивнул претору – не забыть удвоить его жалование за этот месяц – и быстрой твёрдой походкой вышел из шатра.Оглушительный рев пятнадцати тысяч марканских голосов поднялся над множеством палатом, пронёсся по полям Эпака идокатился до стен неприступного города. Атур Меридий был любим в войсках. Пробираясь через бесчисленные ряды построенных в шеренги претории, он время от времени приостанавливался, поднимал руку и улыбался своим солдатам - и вновь поднималась волна радостных криков. Все с нетерпением ждали штурм, но если царь решит уйти под крыло Марканской Республики без битвы - что ж, ещё лучше.
Полководец дошёл до невысокого холма и поднялся на специально приготовленную трибуну. Она стояла почти под самыми стенами, и Атур Меридий представил, как его насквозь пронзает выпущенная из настенных зубцов стрела, и как он падает с трибуны, красиво расправив руки с зажатыми в них краями плаща. Кто знает, может для этого Эпримен и позвал его сюда? Возможно, и в самом деле не стоило ставить трибуну так близко.. Но, во-первых, отсюда не надо драть глотку, пытаясь докричаться до вершины стены, а во-вторых, надо показать царю, что для марканцев смерть одного человека - всего лишь смерть одного человека. На его место тут же встанет другой Свободный.
Меридий драматично взмахнул жезлом. Крики смолкли. У царственного всемогучего Эпримена осталось не так много способов в последний раз показать собственное превосходство над простыми смертными, так что наверняка он захочет унизить соперника ожиданием. Что же, терпение – достоинство Свободного.
А вот и царь.
Эпримен, сопровождаемый советниками и рабами, медленно вышел к настенным зубцам и встал напротив стоявщей внизу трибуны. Недели, проведённые в осаде, не лучшим образом сказались на царе Эпака. Борода всё так же была тщательно завита во множество косичек, но лицо осунулось, а царские одеяния стали явно велики.
Атур Меридий решил позволить Эпримену первым произнести слово, но один из рабов бросил к трибуне марканца травяной венок в знак позволения начать говорить перед царём. А припасы-то в окружённом городе и в самом заканчиваются, даже трава какая-то пожухлая. Может стоит просто подождать, пока они не начнут поедать друг друга?
Итак, ногу назад, правая рука к груди, левая держит край плаща:
- Эпримен, царь Эпака могучий, внемли же разумным речам!
Эпримен, казалось, не слушал. Он долго безучастно смотрел куда-то вдаль, и, дождавшись конца речи полководца, наконец произнёс:
- Мне донесли, что ковчег со знаком Власти Ороса находится в твоём лагере - в претории, где служат оросцы.
- О, Эпримен, ца…
Власти Ороса Ковчег? В славной претории третьей,Где служат Ороса сыны, сей хранится ковчег, это верно.
- Я готов отдать царство, если ты откроешь ковчег.
- Но, могучий, какое...
- Я, Эпримен Третий из Эпака откажусь от царской короны. Вручу Эпак в управление Марканской Республике и буду править под её крылом, согласно всем вашим законам и порядкам, платя подати и поставляя войска в вспомогательные претории, покуда я жив. Затем же царство отойдёт по моему завещанию в полное распоряжение Круга Свободных и народа Республики, став одной из ваших провинций. Ты этого хочешь, марканец? Я больше скажу – соседи мои, цари Ура и Ахара, дали весть, что поступят также. Дай слово, что не тронешь их, они придут сюда, и мы все подпишем твои бумаги.
- О боги, но как...
- Нам нужно только одно. Принеси ковчег, открой его прилюдно и продемонстрируй знак Власти Ороса.
Царь отвернулся, давая понять, что разговор закончен.
***
В шатре Атура Меридия было тесно. На расставленных полукругом скамьях сидели старшие и младшие преторы войска, а за ними стояли старейшины самых крупных из деревень Эпака, которые уже перешли под власть Республики.
Что же, давайте разбираться. Изгиб брови, строгий взгляд. Сначала спросим старшего претора.
- Претор Омунций!
- Свободный!
- Мне расскажи о ковчеге! О всём, что ты знаешь, поведай -Славен чем этот ковчег и чем важен для града Эпака?
- Свободный Меридий! Ороса сыны в стародавние летаВ Республику приняты были, права получив и гражданство Обычаи наши, язык и закон переняли оросцы.Ныне в претории третьей они составляют немалоГрозных и сильных бойцов, чьи заслуги известны и славны.Однако ж, оросцы доселе хранят свой ковчег как признаньеПредков далёких деяний, что славой кровавой покрыты.Род сей идёт от великого грозного мужа Ороса,И верного друга его и слуги, Шу-Шуа Знаменосца.Что в битве ужасной со злым великаном Уруком КосматымОбрёли благосклонность богов и бессмертие вечное в небе.В ковчеге ж хранится тот дар, что давал им могучую силу.
Меридий нахмурился:
- Сила могучая есть лишь в одном человеке свободном.Это же просто ковчег с побрякушками предков оросцев.
Замотанный в грубую ткань престарелый старейшина из местных попросил голоса. Меридий кивнул:
- Говори же.
- О, Свободный, истину говорит твой слуга...
- Нет здесь слуги, чужестранец! Ведь люди равны от рожденья.Даже рабы, после битвы попавшие в рабство к марканцам,Могут усердным трудом заслужить и почёт, и свободу!
- О, Свободный, истину говорит твой товарищ. Когда-то давно Сыны Ороса жили в этих землях. Эпак, Ур, Ахар и другие города - все помнят их ярость. Быстрыми ветрами носились оросцы по нашим степям и холмам, неся разорение соседям. Говорят, что именно поэтому люди начали договариваться друг с другом, объединять племена, учиться строить стены и жить в городах - чтобы спастись от оросцев. Ведь Орос был грозным вожаком, владеющим Знаком Власти. Вокруг него собрались многие воины - а его наследники были ещё грознее. И по сей день здешние матери грозят своим непослушным детям - придёт страшный Орос и съест тебя.
- Давно уж Ороса сыны получили гражданство марканцев,В прошлом далёком остались повадки предков их диких.
- Да, Свободный, так было до больших стен, в старые времена... но страх живёт и поныне. Позже оросцы ушли в марканские земли, воевать с вашими предками. Они учились вашей культуре, а вы - строить стены. Ваш народ не помнит сынов Ороса как всепожирающую саранчу, ведь вы смогли в итоге укротить орду. А наш народ – помнит. Давно никто не видел Знак Власти, но все знают, что царские регалии перед ним что лепёшки навоза. Немудрено, что прознав о подчинении сынов Ороса марканцам, цари решили покориться победителям своих победителей. Откройте ковчег со знаком Власти Ороса - и вы покажете, что дух Ороса теперь с марканцами и перед вами не стыдно снять диадемы царей.
Атур Меридий презрительно махнул рукой:
- Цари отдались нам на милость и так бы, куда же им деться!Сейчас же они ищут способ избегнуть большого позора,Народ чтоб в наместники принял спокойно, легко и покорно Тех кто от царской, богами врученной судьбы отказался, Меч свой поднять устрашась на защиту своих же владений.Оттого же им повод и нужен... Оросцы пусть выскажут слово!
- Свободный ! - со скамьи поднялся командир оросцев из третьей претории. И если излишнюю для марканца смуглость еще можно было бы принять за обычный загар, то акцент выдавал его с потрохами.
- Всё-так что же лежит в том ковчеге священном оросцев?Что представляет собой этот Знак Устрашенья и Власти?
- О, Свободный!Когда-то были времена, чьих не было древней,На человека зверь ходил, как люди на зверей.Могучий Орос победил в великой битве всех.И то, что бог вручил ему, мы спрятали в ковчег.Все знали, у кого ковчег, тот всех людей сильней.И можно гнать других людей, как человек зверей.Деянья Ороса хранят досель его сыны,Но что здесь правда, а что ложь, не знаем даже мы.Внутри ковчега ящик есть, а у него внутриОбычный чёрный щит лежит, не веришь – посмотри.Нам старший претор разрешил возить ковчег с собой,Когда он в лагере стоит, ходить нам легче в бой.Давно не жгём мы деревень, не грабим города,Смягчился наш суровый нрав, как талая вода.Марканцы стали мы теперь, а старый наш ковчег -Он просто чтобы не забывать, чем славен был тот век.
Извини, если нескладно, о Свободный, мы тут с ребятами всю ночь писали, как смогли, в общем.
- Ничего, претор, намного поработайте над рифмой, всё получится.
Атур Меридий щёлкнул тонкими пальцами.
- Итак!Завтра сберутся цари; им покажем ковчег, и уж кольНаши собратья, Ороса сыны, не сочтут, что творимМы святотатство, ковчег отворим и покажем им Знак.Коли угодно будет богам, избежим и кровавой войныИ бед ей присущих, что будет удобно, конечно, и нам.Пред Знаком Оросом склонятся цари, но уж если сейчасБывший Орос лишь Свободной Маркании малая часть -То и нам присягнут!
Полководец щёлкнул пальцами ещё раз, и все поняли, что собрание окончено.
***
Яркое солнце горело на бесчисленных преторианских орлах, знаменах Ура, Ахара и Эпака. Претории были выстроены парадными квадратами. Долго ждавший личного триумфа Атур Меридий давным-давно нарисовал схемы постройки войск в день своей высочайшей славы. Когда-то матушка похожими квадратами сажала цветы домашнем саду Меридиев. Цари со стражей, советниками, жрецами и рабами восседали на сооруженными перед стенами помосте. Собралось большое число горожан и селян, желающих посмотреть на церемонию сдачи трёх царств. Напротив помоста возвышалась трибуна Атура Меридия.
Прогудели медные трубы. Шесть оросцев из третьей претории, одетые по такому случаю в свои национальные наряды, вынесли из палатки ковчег со знаком Власти Ороса. Невзрачный на вид деревянный саркофаг был примерно в половину человеческого роста длиной и крепился к двумя перекладинам для переноски.
Интересно, подумал Атур Меридий. Для оросцев это просто национальный символ памяти о мифических предках, практическое значение которого уже давно забылось. Но, похоже, для местных это не просто деревяшка с каким-то старьём внутри, они и в самом деле боятся сынов Ороса. Не нас, могучих армий Маркании, а всего лишь деревянного ящика, с которым носится горстка потомков дикарей, разорявших их страны многие поколения назад. Что же такого сделал этот мифический Орос... После возвращения в столицу надо будет отдать приказ о расформировании национальных частей в армии и растворить их среди обычных преторий. На всякий случай.
Ковчег поднесли к помосту и поставили на землю. Два крепких оросца с трудом сняли верхнюю крышку. Атур Меридий с удовольствием глядел, как побелели костяшки пальцев Эпримена, крепко вцепившегося в ручки своего импровизированного трона.
На свет извлекли меньший по размерам внутренний ящик и аккуратно поставили на крышку внешнего. Затем, поколдовав над хитрыми защелками, из внутреннего ящика достали маленький прямоугольный щит.
Не совсем щит, подумал Меридий. Больше похож на чёрный плоский камень. Вряд ли его когда-нибудь применяли в бою, слишком неудобно.
Оросцы закрепили щит на стенке ковчега в вертикальном положении и отошли. Затем к ковчегу подкатили воз с несвежими потрохами животных, которые должны были стать символическим выкупом марканцев за города.
Жрец из местных, одетый в шкуру давно вымершего на территории Маркании пещерного хищника, подошел к ковчегу и вопросительно посмотрел на полководца. Откуда этот дикарь достал себе такую роскошную полосатую шкуру? Надо бы привезти домой парочку, надевать на праздники. Впрочем, негоже во время триумфа размышлять о моде. Атур Меридий торопливо кивнул замершему в ожидании жрецу – мол, начинай уже.
Жрец сложил ладони перед губами и начал удивительно громким голосом:
- ВНЕМЛИТЕ, О ЦАРИ! ПРЕД ВАМИ ЗНАК ВЛАСТИ ОРОСА! СЛЁЗЫ НЕБЕС НЕ ВЛАСТНЫ НАД НИМ, ПОТОМУ ЧТО ОН – СУТЬ ЧАСТЬ НЕБЕС! И ВОТ ЭТА ЧАСТЬ ЗДЕСЬ, А МЫ ЕЁ ДОБЫЧА! А ОРОС – ХОЗЯИН!
Жрец кинул через плечо пригоршню какого-то порошка и подошёл вплотную к щиту.
- И перед Знаком Власти, с правами, данными мне могучими царями, свидетельствую я, что эти города дарю Республике я в дар, в обмен на воз вонючий. Дар ей этот...
Жрец не успел закончить.
Щиток задрожал. А затем раздался оглушительный резкий звук. И этот звук перекрыл и голос жреца, и рёв преторий, и вой толпы, и шум тысяч бегущий в ужасе людей. Все, кто находился в тот момент перед щитом, увидели возникший в центре щитка женский лик и странные символы под этим ликом.
А потом звук повторился снова.
И снова.
И стены сотряслись.
Конец Части 2.
Продолжение следует.

Дар Свыше
Часть 1
Деревья шумели все громче. Окружающий мир стремительно мрачнел. На плечо Угрука упала первая капля, и он задрал косматую голову вверх. Небесный Отец уже готов оплакивать судьбы своих детей, подумал он, и скоро мы продрогнем до костей, а Небесная Мать вот-вот зайдет за вершины гор, и придут холод и тьма, и станет слишком опасно. Пора возвращаться в племя. Но если вернуться с пустыми руками, то никогда не быть Угруку Хозяином Охоты. Хорошее мясо достается лишь тем, кто полезен племени.
Угрук присел на корточки и сделал вид, что изучает следы. За спиной тяжело дышали собратья по охоте. Нужно было быстро принимать решение – продолжать следовать за руухом или отступиться от раненого зверя и идти назад. Окровавленные следы рууха нестройной вереницей проступали на песке и уходили вверх по холму. В них читались усталость, боль и страх. Но, в то же время, как будто что-то вдруг начало придавать рууху сил. Угрук сжал зубы, чтобы не зарычать от возбуждения, и обернулся к остальным:
- Руух обессилен! Он идет в свою пещеру. Пещера близка, и мы пойдем за руухом! Надо только поднять на холм! Только подняться на холм! Мы сильные охотники и не боимся! Мы убьем рууха и переждем Хозяйку Тьмы в пещере!
Раздался легкий ропот, но всё же все пять наконечников копий его спутников взметнулись вверх в знак одобрения.
- Гррра!
Коренастый Орокш проковылял вперед и оскалил зубы:
- Хозяин Охоты, что выбран советом Старых, всегда приносит добычу. Разве было по-другому? Разве будет по-другому теперь? Мы следуем за тобой.
Орокш хитро щурил глаза, и Угрук знал, к чему он клонит. Угрук еще не Хозяин Охоты. Сначала нужно пройти испытание и принести хорошую добычу. Только тогда совет Старых признает тебя главой охотничьих походов до следующего сезона снегов. Целый год ты будешь первым мужчиной племени. Но есть лишь одна попытка доказать, что ты достоин. Ты проваливаешь свою первую охоту – ты покрываешь себя позором – ты всю жизнь ешь плохое мясо.
Угрук слишком долго терпел насмешки Орокша и убил бы и съел его печень прямо на месте, но сегодня Орокш был тем, «кто следует и запоминает». Именно Орокш расскажет совету Старых о том, как прошла первая охота под началом Угрука. Не стоит злить Орокша.
И Угрук осклабился в ответ, и пошел к холму, и остальные пошли вслед, а с неба шумно полились слезы Небесного Отца.
***
Хозяйка Тьмы начинала окутывать мир пеленой мрака, и ночные звери просыпались в своих подземных норах, когда промокшие насквозь охотники нашли вход в пещеру. Смазанные отпечатки лап на камнях рассказали, что зверь сильно ослаб. Но все же сердце Угрука стучало громче его зубов, когда он первым ступил под темные своды. Где-то в глубине пещеры сидел, расставив когти, его руух, и Угрук знал, что в своем гнезде руух всегда бьется до смерти.
Хозяин Охоты должен идти впереди и показывать храбрость. Это его обязанность и право. Но все знают, что не следует долго одному стоять на пороге жилища рууха. Орокш и остальные выждали несколько мгновений и вбежали в пещеру за Угруком. Построилась линия, которая сразу же ощетинилась обсидиановыми наконечниками копий. Двое из охотников зажгли факелы, и на стенах заплясали яркие отблески.
- Ахой! Ахооой! Аррр! Мы не боимся тебя, мы убьем тебя, хорошее мясо!
Линия медленно пошла в глубину пещеры. Широкий коридор повернул влево, потом еще раз, потом еще, и своды расширились. Угрук невольно дернул головой, сжал ноздри и задержал дыхание. Руух – хорошее мясо, но мало что в этом мире пахнет хуже его гнездовья.
- Не отворачивайся, о великий Хозяин Охоты! Руух подумает, что не нужен тебе – идущий рядом Орокш расплылся в ехидной ухмылке.
Охотники остановились, и один из них, молодой Ушуа, забросил факел в самую середину логова. Пламя осветило массивное, сплетенное из толстых ветвей гнездо, груду раздробленных костей и серые пятна помета – но не рууха. Глухо потрескивал оставшийся факел, тихо бились о камни падающие откуда-то сверху капли, шумно вздымались грудные клетки охотников, но не было слышно такого знакомого и страшного клокочущего рычания.
Угрух почувствовал, что сейчас лопнут вены на его висках. Где же наша добыча? Неужели мы прошли мимо рууха и он сейчас сидит где-то позади, в какой-нибудь незаметной расщелине, чтобы убить нас, когда мы станем возвращаться?
- Выходи, пожиратель костей! Покажись!!! – заорал Угрук неожиданно сам для себя и прыгнул вперед. Копьё в его руках бешено завращалось.
Ушуа подождал, когда Угрук опустит оружие, поводил носом и вскинул руку:
- Взгляни наверх, Хозяин Охоты!
Угрук поднял голову, увидел льющиеся на него слезы небесного Отца и наконец ощутил, что стоит под тонкими струйками дождя. Высоко в потолке пещеры зияла дыра. По её краям виднелись клочки шерсти и следы свежей крови. Руух, даже раненый, легко мог преодолеть в прыжке такое расстояние. Значит, он ушел через эту дыру и, чтобы его догнать, нужно возвращаться и обходить холм с другой стороны. Но снаружи уже царит Хозяйка Тьмы. Придется остаться здесь до утра.
Орокш неприкрыто скалился в сторону Угрука. Будущий Хозяин Охоты в ярости плюнул в гнездо, выхватил у стоящего рядом соплеменника факел и с размаха швырнул его в стену. Сноп искр осветил пещеру, и в этот момент охотники впервые увидели ЕЁ.
Сначала Угрук решил, что это просто камень. Но ОНА так ярко отражала свет факела, и была такой необычной формы, и цвета, и запаха, что Угрук решил подойти поближе и рассмотреть. ОНА лежала между грудами веток, принесенных руухом для постройки гнезда. Может быть, руух где-то отрыл ЕЁ и принёс сюда в своих клыках, а может ОНА всегда лежала в пещере – этого Угрук не знал, но это было неважно. Он завороженно смотрел на НЕЁ, пока не подошли остальные.
- Что это? - спросил Ушуа.
- Я главный! Это моё! – ответил Угрук.
- Ты не принес хорошего мяса, тебе уже не стать Хозяином Охоты - сказал Орокш, почесав за ухом. – На вот, держи блоху. Будет, что показать Старым.
- Эта охота еще не закончена, и я всё ещё её Хозяин! – огрызнулся Угрук.
Он осторожно ткнул ЕЁ наконечником копья. Раздался неожиданно звонкий вибрирующий звук, который эхом отпрыгнул от сводов пещеры, отразился от луж и заставил охотников в страхе отпрянуть. Угрук зарычал и навис над НЕЙ, пытаясь понять, что перед ним. И вдруг увидел в ней СЕБЯ. Он закрыл глаза и ему показалось, будто сама Хозяйка Ночи что-то шепчет ему на ухо.Угрук открыл глаза, присел и начал осматривать ЕЁ. Длиной ОНА была чуть больше, чем от кончиков пальцев до локтя, а шириной в четыре ладони. Похоже на камень, но не камень. Похоже на лужу, но не лужа. Слишком чистая для гнезда рууха, слишком правильной формы, ОНА необъяснимо привлекала и пугала его. Угрук набрался храбрости и осторожно провел рукой по ЕЁ поверхности. Это было очень странное ощущение, какого он никогда прежде не испытывал.
Внезапно сверху на НЕЁ упала капля, и случилось совсем небывалое – вода собралась в крохотный шарик и, словно живая, побежала в сторону и скатилась с НЕЁ, не оставив и следа. Угрук перевёл взгляд на дыру в потолке пещеры и задвигал челюстью, как будто собирался на что-то решиться. Наконец он сказал:
- Когда Небесный Отец пролил на на свои слёзы, вместе с ними он пролил и ЕЁ.
- ОНА выпала из его глаз? – недоверчиво спросил Ушуа.
- Может, это и есть часть его глаза. И я отражаюсь в НЕЙ. Смотри!
Угрук схватил Ушуа за косы и пригнул его голову к ЕЁ поверхности. Как будто бы из глубины ЕЁ на Ушуа действительно смотрела чья-то косматая голова. Правда, Ушуа показалось, что эта голова больше похожа на него самого, чем на Угрука, но Ушуа сказал:
- Да, я вижу тебя в НЕЙ!
Соплеменники зашептались:
- Он видит в НЕЙ Угрука, нашего Хозяина Охоты!
Неуклюже переминающийся с ноги на ногу Орокш попытался что-то возразить, но прежде, чем он успел открыть свою щербатую пасть, Угрук ответил:
- Мы должны были взять рууха. Хорошее мясо. Но Небесный Отец взял рууха себе, а взамен дал ЕЁ. Гляди, ОНА слушается меня!
Угрук зачерпнул горсть воды и пролил на НЕЁ. Вода резво побежала тонкими струйками с ЕЁ поверхности по разным направлениям, как будто боялась на НЕЙ задержаться. Голос Угрука прогремел по всей пещере:
- СЛЁЗЫ НЕБЕСНОГО ОТЦА НЕ ВЛАСТНЫ НАД НЕЙ, ПОТОМУ ЧТО ОНА САМА ЧАСТЬ НЕБЕСНОГО ОТЦА. И ВОТ ОНА ЗДЕСЬ, ДОБЫЧА ОХОТНИКОВ! А Я – ХОЗЯИН ЭТОЙ ОХОТЫ!
С этими слова он взял ЕЁ за края, напрягся, резко поднял над головой и шагнул в середину логова. Капли дождя падали из потолочной дыры, собирались в  шарики и быстро разбегались прочь, проливаясь на плечи и спину. Угрук издал громкий рёв, призывая несогласных вступить с ним в бой, но охотники замерли в ужасе. Ушуа упал на колени и протягивал руки к отлетающим от Угрука каплям. И откуда-то издали, через много холмов, раздался ответный рёв раненого рууха.
Никто никогда не приносил в племя такую добычу, потрясённо подумал Орокш. Хорошего мяса много, а вот такой штуки нет ни у кого. Ровная, блестящая, которую боится вода и в которой виден Хозяин Охоты. Это знак удачи и власти. Любой теперь захочет пойти с Угруком за добычей. Его будут любить и бояться. А может, ему начнут поклоняться, как сыну Небесных Отца и Матери?
Угрук опустил руки и положил ЕЁ перед собой. Охотники пригнули головы и показали ему раскрытые ладони в знак подчинения.
- Как только Хозяйка Ночи уйдёт – сказал Угрук – мы пойдём в племя. Я покажу дар Небесного Отца Совету Старых. Они увидят добычу, и признают меня Настоящим Хозяином Охоты. Сейчас же все будут спать. Кроме тебя, Орокш. У тебя дурной глаз и дурной язык. Это ты отпугнул хорошее мясо. Будешь сторожить до ухода Хозяйки Ночи, пока не взойдёт Небесная мать. Потом решу, что с тобой делать.
Охотники устроились на земле, понатаскав из гнезда мягких веток. Дождь постепенно стих, и лежащий на спине Угрук, перед тем как закрыть глаза, увидел сквозь потолочную дыру расходящиеся в ночном небе облака и яркие звёзды за ними.
***
Ушуа проснулся от блеска первого солнечного луча. Он зевнул, приподнялся со своего ложа и осмотрелся вокруг. От его крика проснулись остальные, а когда он закончил кричать, измазанный кровью Орокш постучал по блестящей поверхности дара Небесного Отца отрезанной головой Угрука, дождался вибрирующего звона, а затем со всего размаха забросил голову наверх сквозь дыру вон из пещеры.
- Слушайте все! Пока вы спали, Небесный Отец сам сказал Орокшу, что Угрук недостоин. Тот, кто не может даже поймать раненого уруха, не должен владеть частью Небесного Отца. Орокш же достоин. Это знак удачи и власти. Посмотрите и увидите моё лицо.
Охотники по очереди заглянули в дар Небесного Отца и увидели лицо Орокша. При свете Небесной Матери было сложнее разобрать чёрты, чем ночью, но никто не усомнился в том, что это и в самом деле был Орокш. И что ты теперь главный вместо Угрука.
- Теперь идём в племя. Пусть все увидят избранника неба. Я понесу дар Небес, а вы ступайте за мной и скажите всем, что видели и слышали. А ты, Ушуа, как первый коснувшийся дара, будешь моей правой рукой. Гррра!!!
***
Конец части 1.
Продолжение следует.