1. это Джастин, здравствуйте, а это Мёрфи,
каждый из них похож на ходячий ужастик,
но только один из них мертвый, и это, конечно, не Джастин.
каждый из них несет свою жатву, творит без конца убийства и зверства, но только один из них – кровожадный до беспросветной мерзости; у каждого в доме все стены исчёрканы, каждый, по сути, бездушный дистрофик, но только один из них истинно чокнутый, и это, конечно, не Мёрфи.
2. для Мёрфи, чтоб стать хищным зверем – не обязательно веской причины; достаточно просто неистово верить во что-нибудь острое и перочинное; геенна в глазах, это, конечно, прекрасно, но ее выбирают лишь те, кто думает узко; он лишает их жизни медленно и не сразу – методика, алгоритм, шедевр искусства.
скажем, вымучивать жертв – это тоже банально, но хотя бы отчасти стильно; он просыпается в шесть, в своей куцей, обычной спальне, пропускает завтрак, обед, а ужинает в гостиной.
когда кожу терзает ножовкой полдень, а спокойствие ей придают только темные кроны, нет надежды острее – себя наполнить, стать скорее живым,
теплокровным.
Мёрфи знает об этом; при виде узорных сосудов… жирных почек, похожих на клецки, как же сводит безумно, немыслимо зубы, из груди что-то теплое, мягкое рвется.
только вот же беда,
организмы такие никчемные и хрустят всякий раз как пакетный пластик.
от того его жалят и жалят дикие пчелы,
от того он нуждается…
в Джастине.
2. а у Джастина, а у Джастина… все легче и проще; нет света в науке, есть тьма у лохматых демонов;
он просто заходит в пространство непрошенным и делает то, что до него уже делали; к черту сомнения, когда все по-прежнему весело, когда льется и льется кровища; его демоны лапы давно уже свесили от передоза высокобелковой пищей; знать, что они, слабаки, не сдержались — смешно?
ну смешно же;
смешно и смешно, незатейливо… может быть, тяжко, так же, как в детстве давали по роже, если ронялась сервизная чашка.
о, как это просто!
как сделать яичницу или блинчики с джемом —так по-глупому сложно и сложно по-глупому.
мелкое море маячит своим страшным жерлом…
а он просто дурак, дурачина,
смешное пугало.
его никогда не хвалили в школе, говорили — тупой и еще тупее; ну и какой же тупой хранит свои трупы в штольне? какой же тупой из кожи делает перья?
ну и кто же теперь посмеется из детства? может ты? или ты (меня бесит как раз твоя брошка)? для этого есть не последнее средство — им будет, конечно же, ножик.
но ножик – не самоцель и не панацея, как и каждое действие им – не только для дофамина; он как стержень антиматерии в сердце нацелен, как посох из веток жасминовых; или бузинная палочка… палочка из секвойи… он просто хочет играть, допустим, в желания или прятки.
Джастин, ты вообще как? ты спокоен?
Джастин в порядке.
просто немного запутался: четверг или пятница? чертова память мутна как линзы; все его стрелочки массово спятили будто в каком-то синдроме Кандинского.
что тут у нас: зеленое небо, число, как всегда, тринадцать? в кружку налит очень красный и красный кофе.
кажется, в нем опять шевелятся галлюцинации,
и поэтому он, поэтому он…
нуждается в Мёрфи.
3. всё это дело, знаешь ли, носит отчаянный опыт; как домик у ведьмы стоит на конечностях; когда-нибудь точно накроют их копы, но это будет, конечно же, после вечности; после полночных походов в кино, после того, как ливень обрушится быстрый…
Мерфи, по правде, умер давно.
Джастин впервые — ловит
"первый/последний"
выстрел.
(с) мглистый заповедник
