LisaEnot

LisaEnot

На Пикабу
поставил 7388 плюсов и 126 минусов
отредактировал 5 постов
проголосовал за 24 редактирования
Награды:
5 лет на Пикабу
27К рейтинг 354 подписчика 92 подписки 423 поста 43 в горячем

Обещание

после этой истории — все дальнейшие будут стерты,

всё закончится в темном море, всё закончится в царстве мертвых.

старый ворон давно накаркал, что из мира уйдет вся радость —

белым сном уморит драккары и деревни покроет смрадом.

за вратами из рунной схемы, за холодным огнем осанным

прозябают сады Хельхейма, как в кургане истлевший саван.


"не ходи туда в глубь, ребенок, не ходи туда в мрак, глупышка —

там чумные леса — ядрены; там тебя разве кто услышит?

мертвецов не пристало трогать даже тем, кто по ним скучает.

убирай в закрома острогу, даже если болит отчаянно.

поверни же свою лодчонку, не смотри на бедовый всполох."


абрис дома ужасно четкий, абрис дома ужасно полый.


"боги севера — не к удаче, — солнце выцвело, в берег вжалось, —

кто пред ними навзрыд заплачет, не получит вовеки жалость.

человечий уродец — мерзок, словно воткнутый в череп скрежет."


хляби неба мечом разверзнет,

как олений живот — разрежет:

эта шутка от бога Локи — породить полутруп ревущий,

Хель сжимает людские легкие — отделят от тела души.


"помнишь, пиршество северянов — смерть принес их орел кровавый:

не зашить тебе эти раны — они будут навечно рваные.

твой любимый скрипел зубами — его ребра как сук трещали."


больно жалится эта память — ты дала ему обещание:

всех богов нанизать на нитку, как его нанизали звери —

больше боги не будут сниться и никто в них не будет верить.


без богов — воплощаться думы, без богов — обновляться травы.

"возвратись же назад, безумная, — говорил старый бог Вальравн, —

после этой твоей истории — все истории будут стерты."


… но девчонку касалось море

и об весла волною

терлось.

(с) мглистый заповедник

Примечания:

Хельхейм - царство мертвых в скандинавской мифологии, туда попадают все те, кто не удостоин смерти воина;


Кровавый орел - казнь северян: жертву подвешивали меж двух столбов, ломали ребра, разводя их наподобие крыльев и вытаскивали легкие наружу. Есть мнение, что посредством кровавого орла приносили жертвоприношение на захваченных землях.


Вальравн - в кельтской и датской мифологии мертвый получеловек-полуворон.

Обещание Стихи, Творчество, Мифология, Игры, Hellblade, Длиннопост
Показать полностью 1

Поэма о тургоре цвета

I. с е р е б р о


всепроницающий амальгамный чад алхимически выверенных формул в моей гортани — это чудо начал, это новый призыв начать в пустотах ребер серебристый волшебный танец; и если руки покроются серебром — я возликую, язык молчаливо купая в молитве блесток, как сбрасывает тяжесть свинцовой сбруи жертвенный вол с подмостков; и если сосудами станут предсердия, серебряно-чалыми, с ртутью и инеем, я буду ликовать и танцевать усерднее, пока не растоплю отражение своего имени.


я буду звать чаек на сложном наречии диковинных стеблей с древнего острова; и ветер порывистый будет мне встречным, пока в серебре растворяются мои кости; я буду готовым, я буду тысячеразготовым, пока этот танец течет меж лесов игольных; серебро дарует мне самый прекрасный довод – никогда не склоняться,


насколько бы не было больно.


II. п у р п у р


моей ярости осень, моего горнила, осень сжигающих, стройных крон — все, что когда-то внутри меня сгнило, пусть пожрет твой священный огонь; пусть он придет, и голые красные степи, яркость которых ужасней разорванной раны, смелость моя возведет в трехкратную степень, в каждом пожаре взрастив олеандр.


ревом затмения — силой пурпурной — силой неистовой и огромной, я пробужу семена первородной сутры в жаром налитой вселенской домне; цедру впитав их в мягкие ткани и погрузившись в обитель оружий, стану безропотной тихой ланью в кольчуге истопленных солнцем кружев.


пальцы мои соткутся в изящные ножны, хорда восстанет громоздким эфесом меча; и если в горячую сталь превратится кожа — врагам моим и твоим останется лишь кричать.


III. я н т а р ь


восхваляя жидкость, омывающую жилы, из штолен плывут сновиденья безумца; если мы не пробовали янтаря — то до этого момента не жили, все тропы, что были до — обреченно рвутся; камни прозрачных смолистых капель — это ягоды амброзических свойств, цепь сознаний вспарывающий скальпель, как топор погружается в кость.


это янтарь;

янтарь – это сладость болезни, я к тебе прикасаюсь, как к призрачной длани – погаси мой рассудок и снова воскресни, став звездой путеводной в потоке желаний; белый ствол из себя все смолы подымет и огни, словно обруч, сомкнутся в скрижали; я пойду, как мессия, в золоченом дыме, потянусь к янтарю, пока тот не ужалит; пока медь не затопит все полые вены, не ворвется волною во мрак медоносной – всё по-прежнему будет обыденно бренным, всё по-прежнему будет скучающе просто.


ты, во сне воздающий, бронзовый стилос, упоенной надеждой чаруешь безумцев – обещаешь развеять все то, что приснилось, обещаешь несчастным проснуться.


так даруй же мне щит и янтарные стяги – удержать эту бурю видений и фьорды, ибо был я предательски зыбким и мягким, а стану статичным,


статичным и твердым.


IV. л а з у р ь


звон позвоночный – это хрупкое эхо печали, хор голосов, стекающихся в затылок; о лазурь, мои веки расплавь печатью, что кристаллом сапфирным в ладонях застыла;


ты, многомукая боль аконита, хлад нисходящий – по заводи рек ли? – тку для тебя лилейные нити под беспросветный реквием; в водах оттаявших блажных учений – опасных и острых, но мудрых в защите, – я беззаботный малютка-ручейник, я древний как море щитень, – несу тебя на руках, будто ты резная шкатулка, полная горсти к губам прилипающих терций, бьющая в нёбо дверным беспричинным стуком, от которого больше некуда деться.


если знания все – это явь, ты их покровитель, если жизнь – это смерть, то на ней твоя роба; о лазурь, твои странствия удивительны, твои мантры разносит энтропия.


я звучу в унисон, как упрямый схоластик, только чтобы умыться в священности дара, время медленно движется, вихрями ластясь, составляя сложнейшую в мире манда́лу.


V. с и р е н ь


сирень, что проникла в жаждущий цвета хрусталик, как копыто пегаса, ушедшее в рыхлый песок озерный – ты смягчаешь сердца, чьи желудки отлиты из стали, под язык и в глазницы кладешь свои зерна.


непростая игра – отвлечешься и сразу же во́да, – в руки падает карта, фигура, комочек из пряжи; погружаешься в лес аметистов, как в темную воду, где тебя не найдут, не отыщут, не свяжут.


ты даруешь мечту для соцветья измученной мысли, как вгрызается в шею нагая сирена, сквозь сказанья времен разбегаются рыси – лепестки безоружно-опасной сирени; ты как вещие сны, оброненные в зелени сорной, пред тобой не склонятся убийцы, стратеги; плащ видений твоих, как ягненок, изорван, мрак событий твоих – это поступь трагедии.


я – танцор под шатром твоих ягодных тайн, укротитель миров, дрессировщик созвездий, знаю, ради меня ты не станешь отпугивать стаи – не измелишь врагов жерновами возмездия; не сирень, не она чутко слышащим зверем обрывает когтем стремена сухожилий – ее право нести чудеса, в которых мы верили, и хранить те истории, в которых мы жили.


как баюкает мать несмышленыша и недотрогу, я прошу убаюкать меня нескончаемой трелью, чтобы там, в черноте, в неспокойных от зла чертогах,


твои пальцы меня в нужный час

согрели.


VI. и з у м р у д


истомленная топь — середина, кольцо — междуречье, всхлипы и стоны заваленных набок драккаров; я закрою глаза, чтобы слушать невнятные речи, выплавлять из краев маслянистый свечной огарок; нет эмоций, нет чувств, есть одно равнодушие, необъятны просторы и зе́мли — необозримы; если в омут смотреть, он тебя потихоньку задушит – так сказали однажды ушедшие в сон пилигримы.


эта мука — кругом находить меланхолию, наполнять валунами до верха латунные чаши, под дождем лицезреть, как медлительно зреет магнолия, как бродяжьи ступни исстираются в кашель; мой поток будет бледно-туманным, тягучим, а внутри урагана частицы придонные – словно рок я приму от тебя долгожданную участь, погружусь в пелену ангедонии, ибо боль моя – сумрак, – не больше, чем вихрь иллюзий – предпоследняя стадия истины, счастья и блажи.


изумруд, отвори свои крепкие шлюзы, чтобы мог я познать твою мерную,

вязкую

тяжесть.


VII. з о л о т о


черное, красное, белое и людское – вострые зубы прекрасной виверны, мне не уснуть, не забыться в покое, прежде всего не познав твою ревность, вынести этот пожар незабвенный и дикий, сладкий напиток, игристый и пенный – словно цветок, потерявшийся в книге, словно тайник, замурованный в стену; тени от острых, ребристых осколков каменных крошев в пещерном кармане – будто бы блеск драгоценной заколки – в чащу сокровищ неистово манят, взор искушая, как спелые почки — просят словить их космический невод, выйти как есть на огонь мотылечный, не пожалевши полотна из нервов.


все это сказка, страшилка для глупых, мне говорят, что тебе не молились — только напрасно терзаются губы, трогают лунные лилии.


я помолюсь – внимай же молебен, — золото нищих, лжецов и монархов, — пусть твои чары сетчатку исслепят и муравьинно поглотят, как сахар; слушаю то, что ты мне расскажешь, золото солнца и золото чая, ибо пирит, захороненный в скважине, как магнетитом к себе прельщает.


суть твоя – правда, – эссенция сусла, чан с позолотой, закатный орешник; если познать твою тайну искусства, можно вернуть себе даже сгоревшее, то, что утеряно либо проглочено; шепот молитвенный, пляска запястий – я воспою золотому источнику – этой пленительно

ласковой

пасти.


Nulla. т у р г о р


страхи теряются в снах Промежутка – все они словно проносятся мимо; остов поэмы покажется жутким, эдаким садом с пророщенной Лимфой; нервы отросток пройдет до Предела из рудника цветового пожара – каждый из павших поймет, что он сделал, что сотворил и нарушил в Кошмаре.


только Цвета, воздаянье в покоях могут сплести эту проповедь туго.


я непреклонен, остер и спокоен.


в сердце моем – натянутый

ту́ргор.


(с) мглистый заповедник 
Поэма о тургоре цвета Стихи, Творчество, Сюрреализм, Игры, Тургор, Длиннопост
Показать полностью 1

Морская сказка

за бортом проплывают сонмы сновидений и чудодейств.

у пирата бочонок рома плесневеет в дурной воде.

помешательство у компáса, с поднебесья — то дождь, то снег.

этот путь должен быть опасным, но не странным, конечно, — нет.

не таким, что звезда в зените опаляет пурпуром нос.

на изорванной карте нити заплелись в корабельный трос

и ведут между мачт посудин, что тонули во тьме ни раз.


… и никто его не осудит, и никто его не придаст.


каждый знает пиратский кодекс, кто ходил торговать на юг:

отдавая разбоям годы, эти люди на все плюют.

эти люди не знают правил, только ярость кровавых жатв.

и никто не посмеет править в их обители грабежа.

но корабль превыше денег, он превыше любых сердец.

кто корабль куда-то денет, очень скоро, считай, мертвец..

если, умный, убьешь корабль ради низших каких-то благ,

то тебя растерзают крабы по тряпицам как старый флаг.


... у пирата любви не вышло /почему так? хотел бы знать/

будто парус навеки выжег на ладонях свой тайный знак —

и зудел он, зудел, как язва — сколько шторма пустил взашей,

сколько душ унесло неясной — вышел целый бы перешеек.


был помощник? помощник сгинул, юнгу замертво унесло —

так по кругу, вдоль той же льдины, каждый раз не щадя весло.


знаешь, милая, ты ужасна — капитан говорил корме, —

нет морей, где бы я не шастал, но ты выжгла дыру во мне.

сколько нужно узнать нам впадин, трещин в шельфе, скалистых жил?

больно плыть и подавно падать, но гораздо больнее — жить.


… горизонт свою ширь раззявил, словно острый оскал меча.


у нее был давно хозяин, за чью смерть не дано прощать.

бледный юноша, сын купечий — тонкий прутик среди дерев,

пусть похвастаться было нечем, но сгорала в его костре.

берегла его как зеницу, как янтарь, что дает лучи.

каждой ночью старалась сниться в виде девушки из пучин.


… его ребра пронзили шпагой, а потом кто-то крикнул "кинь".


кораблю не пристало плакать,

думать палубой, мучить киль.


но когда в сердцевине хаос, курс бежит прямо в царство зла,

нет терпения — тьма осталась в виде дерева и стекла.

у пирата нет больше стяга— сколько здесь он, лет двести, сто?

над бушпритом летят чертята, как на свадьбе, кидают соль.

а кругом шевелятся змеи, ветер корпус берет за ось.

воды стали темнее, злее,

и шумят, как гнездовье ос.


это, милый, отрава мести расползается словно спрут.

ты хотел получить невесту…


получи ее

прямо

тут.


(с) мглистый заповедник
Морская сказка Стихи, Творчество, Море, Фэнтези, Длиннопост
Показать полностью 1

Марсианские хроники

1.


...но однажды с листов марсианских хроник

на тебя снизойдет пару мрачных смертей:

откровение тех, кого точно спасут/похоронят,

откровение тех, кто устал избегать свою тень.


кто на звезды смотрел, а звезды остыли,

кто ушел в никуда, в пустоту, в тишину,

на краю самой красной от крови пустыни

не сумел починить разорвавшийся шнур.


всех отважных, таких непутевых умельцев,

кто забыл, что такое — касаться родную ладонь;

на дороге из вихрей галактической мельницы

мастерил межпространственный коридор.


их суровые сказки, что нес астероид…

дрожь историй, что выплавил в жерле квазар…

они все пронесутся когда-нибудь строем,

лунной пылью вопьются в глаза.


2.


а пока тебе десять, ты слушаешь Пресли

и мечтаешь-мечтаешь исследовать карту планет;

на дворе — хоть и лето, но скучно и пресно,

под обоями видно обрывки газет.


перестройка застыла, романы Стругацких,

молоко в нержавейке, в авоське — батон;

есть причина любить и причина не сдаться,

никогда не стремиться построить свой дом,


никогда не узнать холодок автомата,

на руках не держать этот черный кусок;

а, отдав свою жизнь до последнего атома,

погрузиться когда-нибудь в стазисный сон.


чтобы там, за границей знакомой системы,

сделать все, чтобы выправить модульный чип,

и сказать очень тихо застывшему телу


ну пожалуйста, друг,

не молчи.


(с) мглистый заповедник

Музыка: We Are All Astronauts - A Higher Place
Марсианские хроники Стихи, Творчество, Космос, Длиннопост
Показать полностью 1

Зимняя сказка

белым шумом светит телек,

будто глаз сгоревший.

за окном под вой метели

задремал орешник.


спят уставшие герои, —

бились с великаном, —

смерть под ними ямы роет

и целует в раны.


то заплачет, то вдруг ляпнет

что-то очень матом,

то взхохочет, словно шляпник,

будто так и надо,


то затянет сказку выпи,

будто выпив валиум —

в сказке смерти волки выли,

а потом взрывались.


в сказке смерти все визжало

горлом психопата,

только бросить ее жалко —

разобьет лопатки.


на руках она котенок —

худощав, облезлый,

а внутри храмовник темный,

вереница лезвий.


а она мяучит ладно

и почти что ласково,

и когтями воздух гладит —

вот такая сказка.


я возьму ее на ручки,

посмотрю на телек —

по следам немых излучин

улетят метели.


смерть пройдет, как посторонний,

по тропе аркана.

нас она совсем не тронет…


просто. слишком. рано.

(с) мглистый заповедник

Зимняя сказка Стихи, Творчество, Сказка, Зима, Длиннопост
Показать полностью 1

Бастард

и пока эти звёзды кусают в глаза,

и пока это небо страдает как пес,

я возьму, как и надо – безмолвно, сам, –

все что ты, охраняя, сквозь время нес.


все те страхи, кошмары, оскал меча

и корону, как чей-то беззубый рот –

я по праву возьму в непреложный час,

даже если стрелою пробьет нутро,


даже если огонь пожрет мою плоть,

словно нищий – кусочки еды,

даже если сквозь ребра пройдет стекло,

а сквозь легкие – угольный дым.


нет безумнее сына, чем тот бастард,

что рожден между коз и овец.

я держу на ладонях свой страшный дар,

чтоб прийти за тобой, отец.


и когда эти звезды уснут в глазах,

и когда это небо исторгнет гром,

я возьму все что надо – безмолвно, сам, –

и разрушу твой гребанный

чертов

трон.

(с) мглистый заповедник

Бастард Стихи, Творчество, Мрачное, Фэнтези
Показать полностью 1

Хорошая история

не дыши и послушай меня, бродяжка

тебе сказку расскажет олений Бяшка

о стране, где детишки не знают кори

ибо это все, это все

fucking good story


не дыши и ко мне подойди поближе

мой язык твои щеки теплом оближет

там, где тени не спят в коридоре

ибо это все, это все

fucking good story


здесь тебя не найдут нипочем, цветочек –

в небесах здесь ватрушка светло хохочет

и зовет, звездам весело вторив

ибо это все, это все

fucking good story


в сказке ложь, но у лжи есть свои ледяшки –

леденцы эти любит почти что каждый

они пахнут сладко викторией

ибо это все, это все

fucking good story


так что дай, просто дай, протяни ладошку –

страх сожмется утробно в шарик подвздошный

ты же хочешь, чтоб не было горя?

и не будет, ведь это все…


fucking. good. story.


(с) мглистый заповедник

П.С.: навеяно "воображаемым другом" Стивена Чбоски и песней Good stories группы Аnnisokay.
Хорошая история Стихи, Творчество, Длиннопост
Показать полностью 1

Звездолетчик

Для подписчиков [на стихи]. Читает автор.

Отличная работа, все прочитано!