Истории об истории
2 поста
2 поста
Ранее мы рассмотрели, как итальянское общество узнало о существовании организованной преступности, и как слово mafiosi стало ассоциироваться с представителями этого криминального сообщества. Пришло время узнать, как случилось так, что эта группа людей, не располагая армией, смогла взять под свой негласный контроль весь остров, а затем и выйти за его пределы. В первую очередь, это случилось благодаря менталитету жителей Сицилии, в представлении которых, государственная власть это зло, подчас наивное, иногда коварное. И исторически в обществе островитян сложилось представление о необходимости решать проблемы без помощи властей. О том, как именно разрушался авторитет государства на Сицилии, мы узнаем ниже.
Одним из самых загадочных преступлений в истории Палермо стали события 1 октября 1862года, вошедшие в историю как «Заговор ножей». Наиболее подробно ход событий описан у Леонардо Шаша в его рассказе «Палермские убийцы». Слово автору:
«Ужасные события потрясли Палермо вчера вечером, - писали «Официальные ведомости» 2 октября. – В один и тот же час в различных пунктах города, отстоящих примерно на равном расстоянии друг от друга и образующих нечто наподобие тринадцатиугольной звезды на плане Палермо, тринадцать человек получили тяжкие ножевые ранения , нанесенные в большинстве случаев в низ живота. Потерпевшие дают сходные описания нападавших: все они одинаково одеты и примерно одного роста, так что в какой-то момент возникло предположение, что действовал один и тот же человек. К счастью…»
Распространенное орудие убийства на Сицилии в 19 в.
На этом можно было бы прервать цитату, озвучив итоги расследования, но дальнейшее повествование прекрасно демонстрирует нравы и порядки, царившие в то время на Сицилии, и впечатление от ознакомления с ними, и другими источниками, приведенными далее, поможет вам, уважаемые читатели, понять причины и мотивы поступков мафиози, а так же оценить те жертвы и тот риск, на который шли люди, осмелившиеся противостоять Мафии. К тому же, думаю многим будет интересно, как же расследовалось это загадочное преступление, которое в итоге оказалось одним из первых зафиксированных документально террористических актов.
Итак Д’Анджело отрицал свою причастность к ранению Антонине Аллитто, сообщив, что просто проходил мимо. На третий день следователи добились признания.
«Однако спустя еще день, 3 октября, этот несчастный, подавленный тяжким бременем своего преступления, потрясенный взрывом всеобщего негодования, быть может терзаемый муками совести и испугавшись народных проклятий, решился не только признаться в собственной виновности, но и раскрыть целую цепь преступлений, все то, что было ему известно о чудовищном сговоре и о злодейском покушении, в которых он участвовал».
О том, что к признанию привело раскаяние, подтвердил тот факт, «что Д'Анджело до совершения преступления, желая избежать соучастия в нем, пытался прибегнуть к защите полиции или хотя бы найти убежище в тюрьме. Вечером 28 сентября он явился в полицейский участок, «прося оказать милость» и задержать его. Он уверял, что двое людей грозились его убить. Полицейский бригадир Сансоне спросил о причине. Тот ответил: «Потому что я хочу поступить на службу в квестуру». Не будучи вполне убежден, но поверив, что Д'Анджело действительно боится насильственной смерти, хотя и подозревая, что ему угрожали скорей всего по иным причинам, бригадир приказал надеть на просителя наручники и обыскать. В кармане у него нашли девять тари новыми и старыми деньгами (они были еще в ходу) — сумма, которая у человека такого происхождения и поведения, как Д'Анджело, естественно, вызвала бы желание пойти в таверну или в дом терпимости, но никак не в полицейский участок с просьбой о собственном аресте. А потому бригадир счел нужным «оказать милость» и задержать его; однако на следующий день к полицейскому инспектору явились брат и сестра арестованного и объяснили, что Д'Анджело немного не в себе, так как ему изменила жена (каковой на самом деле у него не было). Инспектор не усмотрел никаких оснований держать в тюрьме человека, обезумевшего от личных неприятностей, и вернул его родственникам, то есть подлой банде, от которой тот пытался укрыться. Нам неизвестно, узнали ли его наниматели и сообщники об этой попытке к бегству; если же узнали, то совершили поистине роковую ошибку, не убив его, как заведено в таких случаях, и — еще того хуже — заставив выполнить обязательство, в счет какового и были ему выданы деньги, найденные в его кармане бригадиром Сансоне.»
Итальянский карабинер, 19 в.
Характерным, для понимания менталитета сицилийца, является тот факт, что человек не сообщил о готовящейся акции, предпочтя рискнуть жизнью и сесть под надуманным предлогом в тюрьму. Однако вернемся к событиям вечера 1 октября, в центр Палермо.
«В тот самый час, когда Анджело Д'Анджело привели в полицейский участок, установили его личность и начали допрашивать, в другие участки и в квестуру стали поступать сигналы о новых покушениях. Кроме Антонино Аллитто, на кого, как выяснилось, напал Д'Анджело, к утру оказалось, что более или менее тяжелые ножевые ранения получили еще двенадцать человек; причем все двенадцать заявили, что нападавшие им незнакомы и что ни в их образе жизни, ни в их давних и недавних поступках нет ничего такого, что могло бы обратить против них нож мстителя. Правда, перелистывая полицейские рапорты с тех времен до наших дней, редко встретишь, чтобы человек, раненный ножом или из обреза, назвал бы имя напавшего или дал бы сведения для установления его личности (мы, разумеется, говорим здесь о Палермо и о Сицилии).Но тринадцать человек за одну ночь, утверждающие одно и то же и примерно одинаково описывающие человека, который нанес им ранение, — это было чересчур даже для квестуры Палермо. К тому же едва ли кого-нибудь из пострадавших можно было заподозрить в том, что он способен затеять драку или получить удар ножом в отместку за собственные злодеяния; все это были труженики и домоседы самого миролюбивого нрава. Лишь у одного из них — Лоренцо Альбамонте, сорокасемилетнего сапожника — было темное прошлое, чем его непрестанно попрекали на суде, хотя все знали, что это прошлое не имело никакого отношения к полученному им удару ножом в пуп вечером 1 октября, когда он проходил по улице Виктора-Эммануила.
А вот список остальных одиннадцати жертв, их имя, возраст, занятие или положение, место и обстоятельства нападения на них в хронологическом порядке с самого вечера и до полуночи, как это было установлено предварительным следствием.
Джоаккино Соллима, шестидесяти лет, служащий Королевской лотереи, находился на площади Караччоло, иначе говоря на рынке «Вуччирия», вместе с Джоаккино Мирой, служащим тридцати двух лет. Они приценивались к тыквам, когда их с молниеносной быстротой ударил ножом один и тот же человек: Соллиму — в область кишечника (отчего он скончался четыре дня спустя), Миру — в пах.
Гаэтано Фацио, двадцати трех лет, землевладелец, и Сальваторе Северино, двадцати пяти лет, служащий, разговаривали, стоя возле иезуитской церкви на улице Виктора-Эммануила, и вдруг услышали, как какой-то тип заорал им на бегу: «Вы оба из партии», и этот крик изумил их даже больше, чем неожиданно полученные обоими ножевые раны в живот. (в тот момент убийца полагал, что целью его найма заказчиками было политическое убийство, ибо в то время общество не знало об убийствах с целью дестабилизации совершенно случайных людей, на глазах у множества очевидцев, которые по итогам расследования окрестили «Стратегией напряженности»)
Сальваторе Орландо, помещик сорока трех лет, ехал в коляске по улице Кастельнуово; навстречу, шатаясь, брел человек, который того и гляди мог оказаться под лошадью. Орландо приказал кучеру ехать тише. Но человек, показавшийся ему пьяным, приблизился вплотную к коляске, неожиданно занес руку с ножом и нацелил удар прямо в грудь. Орландо инстинктивно заслонился локтем и одновременно отпихнул нападающего ногой, отчего тот рухнул на землю. Орландо отделался легким ранением.
Джироламо Баньяско, двадцатишестилетний скульптор, проходя мимо церкви Кармкне Маджоре, увидел человека, преклонившего колена у образа мадонны с зажженной перед нею лампадой во внешней нише. Подойдя ближе, Баньяско услышал, как человек внятно произнес: «Какую подлость со мною творят». Скульптор сделал еще несколько шагов, он хотел утешить молящегося в его скорби. Но тот внезапно вскочил на ноги и нанес ему два ножевых удара, «один — в левую подвздошную область, другой — в область эпигастрия».
Джованни Мацца, восемнадцати лет, кучер, сидел у входа в училище «Марии аль'Оливелла», когда к нему приблизился просивший подаяния человек, с руками, сложенными крест-накрест на груди. На расстоянии шага он разъял руки и взмахнул ножом. Инстинктивно прикрывшись рукой, юноша получил такую тяжелую рану, что спустя три месяца медики все еще пребывали в сомнении — сохранить эту искалеченную руку или ампутировать ее (дилемма для нас поистине непостижимая).
К Анджело Фьорентино, двадцати трех лет, лодочнику, подошел на улице Бутера некий человек, попросивший понюшку табаку и тут же всадивший ему нож в левый бок.
Портной Сальваторе Пипиа, тридцати шести лет, проходивший близ монастыря «Мура делла Паче», повстречался с человеком, который остановил его, спросив: «Не подаст ли мне чего-нибудь ваша милость?» Когда же Пипиа ответил отказом, тот набросился на него и нанес ему два удара стилетом в плечо.
На Томмазо Патерну, двадцати двух лет, кондитера, напал какой-то тип, шедший ему навстречу по улице Санта Чечилия; Патерне показалось, что его лишь ударили кулаком, и он не стал ввязываться в ссору с пьяным по виду человеком; на самом же деле он получил ножевую рану в правую подвздошную область.
И наконец, Карло Бонини Сомма, служащий тридцати пяти лет, был ранен сзади в позвоночник, когда входил в дом американского консула; нападавшего он увидел лишь мельком, когда тот убегал.
Картину происшествий этого вечера надо дополнить следующими подробностями: следствие установило, что Альбамонте был третьим по времени пострадавшим, Аллитто — девятым. Последний показал, что его ранил неизвестный, который громко сетовал на то, что арестовали его сына, и Аллитто подошел, чтобы его утешить. Этот случай (подтвержденный позже признанием Д'Анджело), как и инцидент со скульптором Баньяско, показывает, как неразумно бывает иной раз проявлять сочувствие и оказывать христианское милосердие не к месту и не ко времени.
Итак, за исключением Бонини Соммы, которого ударили сзади, все те, кто оказался лицом к лицу с нападавшим, дали точные и сходные описания его одежды, но их сведения о телосложении и чертах лица были весьма туманны (в то время многие носили бороду, заметим — как и в наши дни). Поначалу даже возникла мысль, что всех этих людей ранил один и тот же человек, а именно Анджело Д'Анджело, схваченный почти на месте преступления с окровавленным ножом в кармане. Но позднее, когда обнаружилось, что некоторые подверглись нападению уже после того, как Д'Анджело был задержан, стало ясно, что нападавших было несколько человек, участников одной операции, подчинявшихся единой воле, но незнакомых друг другу; отсюда и предосторожность: чтобы они не перекололи друг друга, их одели на одинаковый манер (примерно так одеваются ныне сицилийские певческие фольклорные группы; собственно говоря, к фольклору они имеют мало отношения, ибо упускается из виду, что самой традиции хорового пения на Сицилии никогда не существовало, — факт хоть и негативный, но отнюдь не маловажный.)»
«3 октября Анджело Д'Анджело сделал следователю полное признание не только в преступлениях, совершенных им самим, но и во всем, что было ему известно о событиях вечера 1 октября: предшествовавших им сходках и сговорах, о злодейском сообществе, в котором он принимал участие, и о тех, кто их завербовал и послал сеять ужас в городе. В результате признания Д'Анджело было немедленно арестовано одиннадцать человек: Гаэтано Кастелли, сорока трех лет, уличный сторож (ремесло, аналогичное ремеслу испанских «serenos»); Джузеппе Кали, сорока шести лет, торговец хлебом; Паскуале Мазотто, тридцати шести лет, позолотчик; Сальваторе Фавара, сорока двух лет, продавец стекол; Джузеппе Термини, сорока шести лет, сапожник; Франческо Онери, сорока восьми лет, сапожник; Джузеппе Денаро, тридцати пяти лет, носильщик; Джузеппе Джироне, сорока двух лет, плетельщик стульев, и его брат Сальваторе, тридцати двух лет, плотник; Онофрио Скрима, тридцати шести лет, батрак; Антонино Ло Монако, тридцати шести лет, продавец в съестной лавке. Первые трое были вербовщиками и возглавляли группы, на которые шайка разбилась вечером 1 октября; поскольку Д'Анджело был завербован самим Кастелли, то с ним он и был в тот вечер, исполняя его приказания.
Д'Анджело рассказал, как проходила вербовка. 24 сентября он случайно повстречался с Кастелли, и тот спросил, не хочет ли он зарабатывать по три тари в день. Д'Анджело ответил, что хочет, однако поинтересовался — как?
Кастелли уклонился от ответа, сказав, что их будет пятеро. Д'Анджело настаивал, желая узнать, «какую дадут работенку». Когда же Кастелли ответил, что нужно кое-кого подколоть, Д'Анджело не стал задавать других вопросов: труда тут особого не было. Он согласился, и ему назначили встречу на воскресенье после полудня, на Форуме. Там он встретился с другими завербованными, за исключением Фавары, который отсутствовал по уважительной причине. Кастелли повторил обещание платить по три тари в день. Но рекруты потребовали гарантий — имени нанимателя, чтобы увериться в его платежеспособности.
Кастелли отозвал в сторонку Мазотто и Кали, и они посовещались. Потом он вернулся и объявил, что плату им обеспечивает князь Джардинелли. Последовало недоверчивое молчание, а затем — залп насмешек. Всему Палермо было известно, что князь Джардинелли промотал все свое состояние; откуда бы ему взять по три тари в день на двенадцать человек? Трудно было также предположить, чтоб кто-либо доверил ему выплату: он прибрал бы денежки к рукам либо тут же растратил на собственные удовольствия.
Новое совещание с Мазотто и Кали, а затем сообщение, после которого, как выразился Д'Анджело, «мы унялись». «Лицо, стоящее над вами, — князь Сант'Элиа». Но все-таки унялись они не сразу, а продолжали спрашивать, какой же интерес князю Сант'Элиа, богатейшему и глубокоуважаемому сенатору Итальянского королевства, устраивать такую заварушку. Но Кастелли ответил, что им об этом думать нечего, это дело «больших голов», то есть людей умных, сведущих и могущественных. И поскольку рекруты «большими головами» не были, но кое-какое чувство сожаления к Бурбонам все же питали, Кастелли счел нужным добавить к их сведению: «Это затеи бурбонские». «Когда дело объяснилось, — продолжает Д'Анджело, — все согласились на уговор, и нам стали платить, начиная прямо с того воскресенья и по самую среду, когда меня арестовали». Нет ничего невероятного в том, что никто не задумался о гнусности дела, за которое взялся, не воспротивился, не отступился, в том числе и сам Д'Анджело, позже на свой лад удрученный до такой степени, что не осмеливался тратить полученные деньги. Ничего невероятного, если учесть, что, по подсчетам одного служащего палермской квестуры, в наши дни за убийство человека достаточно заплатить двести пятьдесят тысяч лир, что вполне соответствует тогдашним трем тари, — ведь деньги нынче легки и тратят их с легкостью.
Последовало еще несколько встреч, но приказа все не поступало, так что некоторых даже стала тревожить совесть за те три тари в день, что они получали, не «сослужив службы» тому, кто их выплачивал. Наконец вечером первого октября Кастелли заявил: «Сегодня будем глушить рыбу», то есть состоится бойня наподобие того, как забивают тунца, когда идет косяк.
В час вечерней молитвы по распоряжению Кастелли к зданию финансовой управы явились Д'Анджело и Термини (куда отправились остальные две группы, Д'Анджело не знал). Не выходя за пределы квартала, они трижды выполнили приказ Кастелли. Д'Анджело и Термини разыграли между собой в чет и нечет, кому начинать. Жребий выпал Термини. Д'Анджело должен был расправиться со вторым; он оказался трусливее своего сообщника: подошел к жертве с просьбой дать понюшку табаку. Третий приходился на долю Термини, но Кастелли снова назначил черед Д'Анджело — быть может, чтобы проучить его.
Подлинность фактов и имен одиннадцати исполнителей в рассказе Д'Анджело не подвергалась сомнению, а вот имя главного организатора показалось совершенно неправдоподобным. Точнее, поверили, что Кастелли, по соглашению с Мазотто и Кали, действительно назвал это имя, но лишь для того, чтобы оно послужило гарантией выплаты и ширмой для истинного главаря. Разумеется, Кастелли отрицал все до последнего слова и до последнего дня. Так же вели себя и остальные. В результате сложилось мнение, что князь Сант'Элиа стал четырнадцатой жертвой — не ножа, а клеветы. Так обстояло дело к моменту процесса над двенадцатью преступниками; так считал и прокурор Джакоза, поддерживавший обвинение. Но горячность, с которой он в своей обвинительной речи отвергал подозрение, что князь Сант'Элиа мог приложить руку к этим преступлениям, как раз выдает подспудное стремление избавиться именно от этой догадки, неотступно тревожившей его.
Как бы то ни было, с признанием Д'Анджело и арестом остальных одиннадцати соучастников расследование событий 1 октября можно было считать законченным, по крайней мере со стороны полиции, хотя королевские карабинеры его еще продолжали, вероятно самостоятельно. Об этом можно догадаться по рапорту «О преступлениях и происшествиях, которые имели место в Палермо и его окрестностях с 1 по 15 октября 1862 года». В этом рапорте «покушения» вечера 1 октября распределены следующим образом: Анджело Д'Анджело приписываются нападения на Альбамонте, Северино и Фацио; Сальваторе Фаваре (и «остальным тринадцати») — на Аллитто, Пипиа, Сомму, Патерну и Фьорентино; ранения Мацце, Мире и Соллиме нанесены неизвестными. Тот факт, что, по расчетам карабинеров, наемников было не двенадцать, а тринадцать, объясняется появлением в рапорте еще одного — тринадцатого — имени, некоего Джузеппе Ди Джованни, «который подозревается» в нападении на скульптора Баньяско и в «участии в других нападениях, имевших место в различных пунктах города вечером 1 октября». Имя этого Ди Джованни начисто отсутствует в судебных документах, и это непонятно, поскольку в рапорте ясно сказано, что этот человек предоставлен в распоряжение следователя по данному обвинению. Не понимаем мы и другого (вернее, великолепно понимаем, ибо в наши времена видывали вещи и похуже): каким образом карабинеры 15 октября могли не знать того, что квестуре и судебным органам было известно уже 3 октября, а именно всего, что рассказал Д'Анджело.
Процесс состоялся довольно скоро: 8 января 1863 года уже открылись прения в суде присяжных. Председателем был маркиз Мауриджи, советниками — синьоры Прадо, Пантано, Мацца и Кальвино; защитниками обвиняемых — адвокаты Пьетро Кальваньо, Агостино Тумминелли и заместитель адвоката по делам неимущих Джузеппе Салеми-Паче; старшиной двенадцати присяжных (с двумя запасными) — некто Делли. Обвинение поддерживал, как уже указывалось, генеральный прокурор Гуидо Джакоза.
Зал заседаний, говорилось в криспианской газете «Предвестник», «был переполнен», в публике царило «лихорадочное ожидание». Одиннадцать обвиняемых (разумеется, «с печатью порока на свирепых лицах») сидели на одной скамье; Анджело Д'Анджело был помещен отдельно из опасения, что остальные забьют его наручниками или загрызут до смерти. Весь процесс был основан на его показаниях, на его обвинениях, «добровольность и неизменность которых, — говорилось в заключении следователя, — придают им характер истинности, что подкрепляется правдоподобием сообщенных фактов и их соответствием происшедшему; их естественным, простым и связным изложением, сочетающимся с подтвержденными следствием доподлинностью и очевидностью ряда второстепенных обстоятельств; отсутствием противоречий и колебаний со стороны свидетельствующего, его твердостью и выдержкой на очных ставках с другими обвиняемыми, которые его поносили и проклинали; а с другой стороны — поведением этих последних, их путаными ответами; полнейшей несостоятельностью всех тех оправданий, которые они пытались себе приискать и которые, наоборот, послужили вящему изобличению их виновности, каковая виновность к тому же устанавливается другими особыми фактами, в том числе — перехваченной запиской, написанной Мазотто в тюрьме, найденным в доме у Онери ножом запрещенного образца с запекшейся на нем кровью, а также попыткой Сальваторе Джироне скрыться от ареста».
Сицилийская семья, 19 в.
Из этого отрывка видно, как мало было собрано улик и доказательств против одиннадцати обвиняемых: признание Д'Анджело о самом себе и соучастниках, последовательность его показаний и спокойствие на очных ставках с другими обвиняемыми — и больше ничего, что могло бы засвидетельствовать их виновность. Что же касается «особых фактов», упоминающихся в заключении следствия, то таких по существу и нет. То обстоятельство, что Сальваторе Джироне пытался избежать ареста, удирая по крышам, вовсе не говорит о его виновности именно в данном деле. Когда в дом, подобный дому Джироне, стучится полиция, совершенно естественно возникает страх ареста и более чем естественна попытка улизнуть — особенно если ты невиновен. А найденный в доме у Онери нож под названием «козлиный резак» с пятнами крови мог попросту означать, что он был употреблен по своему прямому назначению (тогда ведь не существовало возможности установить, человеческая это кровь или козья). Что же касается таинственной записки Мазотто, то текст ее у нас перед глазами, и можно истолковать его как напоминание некоему Гаэтано, что вечер 1 октября он провел вместе с Мазотто.
Разумеется, алиби ни у кого не было. А у тех, кто, как Мазотто, пытался им заручиться, оно легко рухнуло. Но это был один из тех процессов, для которых предписывается перенесение судопроизводства в другое место ввиду «законного подозрения»: никто в Палермо не сомневался в виновности подсудимых, общественное мнение было против них, даже в зале суда имели место шумные проявления негодования. Поэтому понятно, что к глубоко укоренившейся традиции сицилийцев уклоняться от дачи каких бы то ни было показаний присоединялось нежелание ввязываться в дело, вызвавшее омерзение как в имущих классах, так и в народе. Да к тому же если бы — при всеобщей убежденности в виновности подсудимых — и нашлись добросовестные свидетели защиты, то их воспоминания неизбежно оказались бы противоречивыми, они путались бы даже наедине с самими собой и уж подавно — в присутствии полицейского или перед судебным следователем. В общем, это был отнюдь не беспристрастный процесс. Однако, даже если отнести некоторые моменты в пользу подсудимых, у нас все же не возникает никаких сомнений в их виновности.
Самым тяжким обвинением для всех, включая Д'Анджело, но в особенности для Кастелли, Мазотто и Кали было обвинение в «прямой попытке свержения и перемены нынешней формы правления», ибо эти покушения, совершенные наудачу, могли преследовать лишь одну цель — заставить людей пожалеть о том порядке, что умела поддерживать полиция при Бурбонах. Постоянное и неизменное заблуждение, в коем пребывают итальянцы, особенно на Юге, вечно мечтая или сожалея о порядке, которого никогда не существовало, но о котором по непостижимым причинам всегда вспоминают. Был, дескать, он. И нету. Надо, чтобы он вернулся.
Но если этих двенадцать обвиняемых и можно было бы подозревать в ностальгии по бурбонскому порядку, поскольку почти все они ранее состояли — или подозревалось, что состояли, — осведомителями тогдашней полиции, то приписать им инициативу создания сообщества и в особенности коварное намерение (оно осуществилось бы, не будь схвачен Д'Анджело) вызвать посредством этих беспорядков сожаление по ушедшему порядку было бы трудно. И совсем невероятным было бы предположение, чтобы кто-нибудь из них оказался в состоянии нанять прочих и платить им по три тари в день. Поэтому Кастелли, Мазотто и Кали рассматривались на суде как «трое агентов неких злоумышленников, которым пока удалось укрыться от розысков правосудия». Но допустить, что один из этих «злоумышленников» мог бы зваться Ромуальдо Тригона, князь Сант'Элиа… «Это имя олицетворяет честность, приверженность порядку, испытанный патриотизм», — говорил председатель суда присяжных маркиз Мауриджи. Ему вторит прокурор Джакоза: «Это одно из самых прекрасных имен Сицилии, имя, упоминание коего вызывает рукоплескания всех честных граждан… Я произношу это имя с краской на лице. Да простит господь тем, кто изрек нечестивую клевету, как, несомненно, простил ее сам оклеветанный».
Но эта краска, которая, как мы полагаем, была замечена, — бросилась ли она в лицо прокурору и вправду от стыда, что ему приходится упоминать о клевете, или, скорее, от раздражения против самого себя, оттого, что он malgre lui верил этой клевете в тайниках своей совести? Несколько месяцев спустя он писал в докладе, по-видимому предназначавшемся министерству юстиции и помилования: «Я, имевший честь представлять на этом процессе обвинение, коснувшись эпизода с князем Сант'Элиа, без колебания квалифицировал его как клевету и использовал как повод для воздаяния князю публичной хвалы. Но несмотря на это, в глубине сознания у меня оставалась, если можно так выразиться, черная точка, нечто необъяснимое, некое сомнение, неразрешенный вопрос. Клевета! Но почему клевета? Какой смысл был Кастелли клеветать на князя? Почему, желая сообщить своим сотоварищам имена тех, кто им платит, он избрал именно этого человека, а не кого-либо другого? Разве не мог быть этот факт истиной? Так исподтишка нашептывала мне совесть, пробуждая скверные мысли, которые разум отвергал как искушение, — настолько, повторяю, была блестяща и безупречна репутация князя Сант'Элиа, настолько общеизвестна его преданность нынешнему порядку».
Но будучи твердо убежден (как и мы) в виновности двенадцати подсудимых, он в суровой речи потребовал наказать обвиняемых. Суд принял его требование. Смертная казнь для Кастелли, Мазотто и Кали; пожизненная каторга для Фавары, Термини, Онери, Денаро, братьев Джироне, Скримы и Лo Монако; двадцать лет каторжных работ для Анджело Д'Анджело.
«Все аплодировали, — вспоминает Гуидо Джакоза. — Народ обрадовался приговору как святому и правому делу, и никому в голову не приходило обвинять судебные власти в поспешности и необдуманности действий, ибо все осужденные принадлежали к самым низшим слоям общества». Добавим, что даже те юристы, которые были противниками смертной казни, одобрили приговор.
Итак, приговор был вынесен 13 января, вероятно поздно вечером, ибо «Официальные ведомости» писали 14 января, что, когда «подошло время печатать газету», присяжные еще не вышли из совещательной комнаты, дабы огласить свое решение ожидавшей «огромной толпе».
Быть может, среди этой «огромной толпы» находился и торговец хлебом Доменико Ди Марцо со своей женой. Они спокойно направлялись домой, как почти все палермцы, удовлетворенно и облегченно вздохнувшие после этого сурового приговора, когда на углу улицы Монтесанто неизвестный подскочил к ним сзади и нанес мужу удар кинжалом в спину между первым и вторым позвонками.
«Квестор, находившийся при исполнении служебных обязанностей, вместе с инспектором квестуры кавалером Фемистокле Солерой (надо понимать, в этом квартале), узнав о случившемся, немедленно принялся за розыски убийцы, и после немалых и нелегких расследований ему удалось арестовать неких Д. Р., М. Ф. и К. Б., людей сквернейшего поведения, каморристов, замеченных близ места происшествия»— так писали «Официальные ведомости» 15 января. Но ввиду того, что аресты были произведены в тот же вечер, 13 января, успех, видимо, следует приписать не столько «немалым и нелегким расследованиям», сколько тому, кто подсказал эти имена квестору и кавалеру Солере. В те времена в квестуре Палермо тоже, должно быть, так и кишели доносчики. Как бы то ни было, вечером 13 января из этого муравейника была получена точная информация, и, исходя из нее, прокурор Джакоза и судебный следователь Мари вновь принялись за трудное расследование дела об убийцах.»
Стоит сказать, что подобные акции но в менее значимых масштабах продолжались и далее, настолько часто, что действо было прозвано «Стратегией напряженности», предпринятой династией Бурбонов, утративших власть над Сицилией, с целью дестабилизации обстановки руками местных криминальных организаций.
P.S. Пишу с телефона и не могу корректно оценить вид картинок с поста на экране монитора, если они слишком он огромные то дайте знать в комментариях.
Образ мафиозо из фильма Альберто Латтуады
Негативную коннотацию, связанную с организованной преступностью и криминальными миром, данный термин начал приобретать с начала 60-х годов 19-го столетия, а именно с 1863 года, когда Джузеппе Риццотто и Гаспаре Моска написали ряд сценок, позднее объединенных в комедию из трех актов I mafiusi de la Vicaria (Мафиози из тюрьмы Викарии (Викария - коммуна в Италии, располагается в регионе Сицилия, подчиняется административному центру Палермо.)). Со слов авторов, Гаспаре Моска узнал подробности жизни мафиозо Викари от трактирщика, являвшегося членом Каморры, по имени Джоаккино Д'Анджело, ставшим прообразом главного героя пьесы, по имени Джоакино Фунчацца.
Джузеппе Риццотто
В пьесе рассказывается о группе мафиози из тюрьмы Викария, во главе которой стоит босс. Из повествования зрители узнают, что у мафиози есть свои обычаи и традиции, основанные на понятиях о чести, смирении и почтении старших по иерархии мафиози, а так же, что приобретению данного статуса предшествует ритуал посвящения. Зрители того времени, зачастую представлявшие сливки общества, среди которых был и король Италии Умбрето I (посетивший представление в Неаполе), узнали множество слов из тюремного жаргона.
В частности почтенная публика узнала, что доходами от рэкета, или платой за покровительство, обыватели «мочили клюв» мафиози. Поскольку вымогательство на тюремном жаргоне звучит как pizzu, что на сицилийском диалекте значит «клюв». Данное обогащение итальянского лексикона нашло свое отражение в словарях итальянского языка, где в 1870-х годах уже помимо дословного значения, указывалось и жаргонное.
Барон Турризи Колонна
Исследование барона представляет интерес, как первый официальный материал расследования против организованной преступности на Сицилии. Турризи Колонна была важной фигурой на институциональном уровне. Он был членом итальянского парламента, а в последующие годы, он дважды был мэром Палермо. В своем 70-страничном исследовании, барон писал, что на протяжении многих лет на Сицилии существует организованная преступность, которая является серьезной проблемой и что невмешательство государства усугубляет ситуацию.
При этом, есть свидетельства того, что сам Колонна был членом мафии, или оказывал ей покровительство. Первая тень на репутацию барона упала около 70 - х годов 19 века, когда Сидни Соннино и Леопольдо Франкетти посетили Сицилию, в целью собрать информацию об организованной преступности. Именно тогда возникли первые слухи о том, что Турриси Колонна способствовал росту влияния мафии. О нем было сказано, что он предложил политическую защиту мафии, особенно для банды Антонино Джайаммоны.
Палермо
Никакого судебного разбирательства против барона не было. Вероятно, он хотел довести до общественности значимость проблемы мафии и найти способ ее решить. Но при этом лично он не вел борьбы с мафиози, чтобы не утратить политический консенсус, который был нужен ему для его политической карьеры, и чтобы не понести убытков в личных земельные делах.
«Мафия» как ярлык криминальной организации стал таковым только после того, как официальные власти стали применять его при рассмотрении дел организованной преступности, и при вынесении проблемы мафии на общенациональное обсуждение.
Произошло это после экспедиции Гарибальди, когда итальянское правительство пыталось управлять Сицилией, и прибегая к жестким мерам, что убедило сицилийцев в том, что правительство не соблюдает собственные принципы. Тогда произошел ряд событий, убедивший жителей в том, что власти не заслуживают доверия. Речь о них пойдет далее.
В Ростове-на-Дону сиротке требуется дом. Мать порвали собаки, саму с трудом удалось поймать.
Оставили бы себе, но уже есть 2 кота и собака.
Комменты для минусов прилагаются.
Hyperloop One сообщили об успешных испытаниях технологии с использованием левитации на тестовом треке. Достигнутая скорость составила 120 км/ч.
Максимум к которому стремятся в компании 1200 км/ч.
В планах достигнуть скорости в 400 км/ч. Большего, на треке в Неваде достигнуть не получится.
В настоящее время в Арабских Эмиратах строится трубопровод, который позволит достигнуть скорости в 800 км/ч.
Источник https://www.theverge.com/2017/7/12/15958224/hyperloop-one-fi...
В связи недавно промелькнувшим постом о целомудренности наших предков после христианизации, решил порыться в источниках, где хоть как-то рассматривается вопрос сексуальности и пришел к выводу, что целомудрием там и не пахло. Приведу один из случаев, по которому можно судить, насколько успешно проводили профилактику целомудрия в монастырях.
Так например в сборнике жизнеописаний монахов Киево-Печерского монастыря "Киево-Печерском патерике", рассказано, как некий брат-монах был одолеваем сексуальными желаниями, несовместимыми с монашеским обетом, то есть, как говорилось в источнике "боримъ бывъ на блуд". Чтобы избавиться от гнетущей страсти, обратился он к блаженному Моисею Угрину за помощью. Моисей наложил на него обет - всю оставшуюся жизнь не говорить с женщинами ни одного слова, а чтобы дать брату силы исполнить порученное, он "удари его в лоно" своим посохом, с которым всегда ходил, "и абие омертвеша уды его, и оттоле не бысть пакости брату" - таков "счастливый конец истории. То есть обет обетом, но чтобы по бабам не бегал наверняка - отбил (в прямом и переносном смысле) брату монаху все желание и возможность.
Идея к этому рассказу была навеяна реакцией народа на мой пост http://pikabu.ru/story/kak_pochta_rossii_vruchila_moyu_posyi...
Судя по комментариям, многие соседи по пикабу посчитали мое желание не штрафовать заведующую отделением слабостью, и возмутились по этому поводу. (Возможно даже оправданно).
Видимо проблема с почтой для многих является злободневной. Но лично я являюсь сторонником наказания соразмерного содеянному. Поэтому для меня, что тюремный срок за мешок картошки, что штраф в 30-40 тысяч за копеечную посылку - вещи одного порядка. Возможно зло, причиненное мне этой зловещей организацией не сравнится с вашими проблемами, и я еще не осознал всех масштабов их злодеяний, в следствие чего пошел на поводу этих исчадий ада. Но вы легко можете исправить незаконченное мной дело – достаточно лишь написать в Роскомнадзор по вашему эпизоду. В общем, я не сожалею, о том, что не захотел облегчить семейный бюджет заведующей отделением. Но был в моей жизни момент, когда мне этого хотелось и у меня это получилось, несмотря на все барьеры административного аппарата и личные связи виновной особы. Но я тогда жалел, что сумма штрафа слишком мала, для наказания за такое нарушение.
Но обо всем по порядку. Вторая половина моего детства прошла в одном провинциальном городке, который я покинул в начале наступившего тысячелетия. Однако любопытство к его делам и новостям заставляло меня регулярно следить за городским форумом и быть его активным участником.
В один из осенних дней 2010 года городской форум слегка взбудоражила новость о распитии молодежью горячительных напитков у вечного огня. На волне бурления говн, городским отделом образования администрации было принято гениальное решение – раз балагурят там школьники, то пусть вечный огонь по ночам патрулируют учителя школ. Мне, конечно, было без разницы кого там выгнали на ночь глядя караулить вечный огонь, ибо вопрос решался элементарно – письмом в прокуратуру. Но никто из всего города, включая учителей этого не делал. Я решил, что от меня не убудет, и сделал это сам. Отчасти, я желал продемонстрировать людям, что иногда проблемы решаются очень просто. Буквально через несколько дней прокуратура погрозила пальцем ГОРОНО, и учителя отправились домой к семьям. Авторство этого письма я не скрывал, и на форуме знали, что его отправил я. На форуме я словил минуту славы.
Такое мое добродушие втянуло меня в водоворот событий, продолжительностью примерно три месяца, который принес мне известность в местных органах власти, да и в определенных городских кругах тоже. В личку мне написал человек, представившийся работником городской поликлиники, и описал ситуацию следующего порядка : главврач с председателем профсоюзной организации, в качестве мер за невыполнения плана по оказанию мед помощи и сокращения выплат от фондов ОМС, втихую состряпали допсоглашение к коллективному договору, в соответствии с которым, надбавки за научное звание, надбавки за стаж непрерывной работы, достигавшие у многих 30% от оклада, назначались не по факту стажа или получения научного звания, а на основании решения главврача, с его правом определять этот процент в отношении каждого работника индивидуально.
Были так же предоставлены подтверждающие документы. Я какое-то время отказывался ввязываться, но успех от предыдущего моего обращения вскружил мне голову, и я посчитал, что проблема будет решена так же просто. Однако все оказалось несколько сложнее.
Я в итоге согласился и написал запрос этому самому главврачу (будем дальше звать ее Доктор Е), и ее руководителю в горздраве, с вопросом, позволяет ли действующая система с талончиками, обеспечивать их учреждению план. И если талонная система план не выполняет, то почему бы ее к херам не отменить?
Пока я ждал ответ на этот запрос, у меня выросла целая агентурная сеть из работников администрации и поликлиники. Люди из своей нелюбви к администрации помогали мне чем могли. Я уже знал, что данную даму, по некоторым данным, тянет в министерство образования области мэр города. Знал что в поликлинике выполняется план на 62% и главврач сидела на месте, в то время как ее коллегу из другого ЛПУ уволили за план в 80%. Знал, что она слала в ОМС ничем не подкрепленные расписки выбивая финансирование, которое тратилось на зарплаты себе и свои приближенным. Что она любит злоупотребить алкоголем. Знал что ситуация вызвана дефицитом фонда оплаты труда, но дефицит не сказывался на зарплате главврача и ее хороших знакомых. При невыполнении плана, дама получала за счет средств ОМС премию за интенсивность и высокие результаты.
Сразу после получения моего запроса, на форуме активизировалась заместитель главврача, с трудом не срываясь на оскорбления. Ответы были типа «а что, у себя дома уже проблемы со здравоохранением порешали? Вы такой «честный» и главное «незаинтересованный»? И так далее. Современные реалии таковы, что даже в случае банального желания помочь, никто уже не верит, что помощь эта безвозмездна.
Сообщения содержали обвинения в проплаченности, какой-то заинтересованности и так далее. С ответом на запрос ни главврач ни ее начальник не торопились, и я отправил запросы с имеющимися материалами в минздрав страны и еще пять структур так или иначе связанные со здравоохранением и трудовыми отношениями, включая прокуратуру города. Каждое такое обращение подтверждалось толстенной пачкой документов, и отсылалось в бумажном виде, заказным письмом с описью вложения и уведомлением. Столь обширная рассылка делалась для того, чтобы нащупать структуру, где у этих людей не было связей.
Мне пришлось изучить с нуля бюджетный кодекс, кучу положений наших контролирующих органов, отраслевые положения, финансовую сторону системы обязательного медицинского страхования и много еще чего. Была одна ночь, когда у Доктора Е сдали нервы и она начала писать на форуме лично, причем находясь в состоянии алкогольного опьянения, о чем свидетельствовали уже прямые оскорбления, многочисленные опечатки и кривое построение фраз. На этом месте меня охватил азарт, и мне уже доставляло удовольствие ставить палки в колесам людям, которые посчитали, что их власть позволяет им творить беспредел.
Чтобы избежать наездов и оскорблений, я стал на каждое обвинение в проплаченности или незнании ситуации отправлять им очередной запрос, на который они обязаны были отвечать в 30 дневный срок. Поскольку в их работе было много неэффективных и спорных вещей, у меня был неисчерпаемый ресурс для запросов. Накал ситуации достиг такого уровня, что при получении очередного письма от меня, глава горздрава орал «Опять он!». Похоже рядовые сотрудники администрации сожрали не одну тонну попкорна, наблюдая за всем этим действом. Тогда на самом форуме наезды поутихли, но поливать меня уже Доктор Е и ее муж начали в личке, причем иногда срываясь на угрозы.
В это время от администрации и горздрава начали приходить невнятные ответы. Как обычно они отличались плавными формулировками, отсутствием фактов, фразами «можете самостоятельно ознакомиться в интернете и СМИ». Ни на один поставленный мной вопрос ответа по существу дано не было. По другим каналам ситуация была не лучше. Как выяснилось Минздрав спустил мое обращение до уровня областного министерства здравоохранения, где у главврача и горздрава были связи. Председатель комиссии по трудовым спорам тоже оказалась хорошей знакомой Доктора Е.
По половине фронтов я явно проигрывал, но в то же время, я находил новые структуры, занимающиеся проверкой хозяйственной деятельности или контролем за соблюдением законодательства, и рассылал новые обращения туда. Там опускали их в администрацию и горздрав и им приходилось судорожно отписываться на запросы из Росфиннадзора, Росприроднадзора и всех кого только можно. От неравнодушных людей мне поступали данные о нарушениях главврача в абсолютно разных сферах, и я, в качестве очередного раздражающего фактора, их направлял по назначению в компетентные органы. Интенсивность переписки тогда была запредельной. Но то, что занимало у меня вечер, отнимало у моих оппонентов неделю, и поддерживало их уровень стресса, поэтому я не прекращал топить их в бумажной работе.
На каждую формальную отписку я слал обжалование в прокуратуру. Видимо прокуратура стонала под гнетом всей этой переписки, умудряясь проверять одновременно поликлинику, горздрав и читая нашу переписку. В какой-то момент прокурор засомневался в реальности моего существования, и прислал в мой город запрос, по которому участковый приходил убедиться в реальности существования моей личности. Убедившись таки в моей реальности, прокуратура решила провести полноценный шмон в деле, по итогам которого, я таки получил письмо, в котором говорилось, что факт правонарушения установлен, и прокуратурой опротестованы незаконные снятия надбавок.
Я был доволен победой. Однако выиграна была битва, но не война. Я не знал, как Доктор Е отреагирует на протест, выполнит ли его она или нет, опротестует ли в суде, будет ли зафиксировано нарушение трудового законодательства постановлением или нет. Узнать это можно было только очно, ознакомившись с материалами дела, по истечению срока опротестования. Во время своего отпуска, я таки отправился в тот город, и посетил прокуратуру. В приемной попросил помощника прокурора, подписавшего ответ для меня. У него в кабинете я попросил разрешения ознакомиться с материалами дела, где нашел и протест, и постановление о привлечении к административной ответственности Доктора Е. Меня это полностью устроило, так как за двухкратное нарушение трудового законодательства руководство подлежит дисквалификации, и первый страйк для этой дамы я заработал. Следующее нарушение станет для дамы последним. Том дела был толстым, и скопировать отдельные листы, не расшивая его было невозможно. Я попросил у помощника прокурора разрешения сфотографировать документы, что он мне позволил сделать, с просьбой не выкладывать это в интернет.
После чего мы с ним побеседовали о здравоохранении города, посидели за его компом, где я ему показал сайт поликлиники и горздрава, которыми было невозможно пользоваться, (а к сайту таких организаций требования определены законом). Он согласился, что это никуда не годится, и пообещал вынести им предупреждение и за сайт. Потом он спросил, почему я решил вмешаться в ситуацию, не будучи пострадавшей стороной. На что я сказал, что меня попросили помочь, а потом просто азарт и оскорбления со стороны главврача не позволили мне слиться. После всего этого, я получил в личку форума благодарность от коллектива ЛПУ, которым вернули отнятые надбавки. Было приятно помочь людям и наказать зло, однако это тот случай, как законное наказание оказалось не таким суровым, как хотелось бы. Штраф был в районе 5 тысяч. Так я побывал в роли героя для нескольких десятков человек.
По последним данным, Доктор Е, так в министерство и не попала (хочется верить, что из за поднятого мной шума, но скорее всего ее покровители ушли выше и на нее забили). В настоящей момент она заседает в думе города депутатом.
Пару лет назад, потакая увлечениям своей супруги, я прикупил на Ebay фрезер с набором насадок для маникюра/педикюра. Посылка была отслеживаемой, и дождаться ее мне особого труда не составило. И, в общем, ничто не предвещало беды, однако извещения в ящик я так и не получил, и через день-другой отправился в отделение Главпочтамта (тот, что в Ростове-на-Дону на Соколова).
В первый день сотрудник сообщил мне, что найти мое отправление не могут, и чтобы я подошел на следующий день. Ну что ж, бывает, подумал, я. Не доверять им, или ненавидеть их, на тот момент у меня оснований не было, и понимающе кивнув, я пошел домой. На следующий день ситуация повторилась, и на мои возмущения, мне сказали ожидать старшего смены, который порывшись где-то в компьютере, вдруг сообщил мне, что моя посылка мне уже была выдана, и что квитанция об этом имеется. Она мне ее показала (первый их косяк, демонстрация чужих персональных данных, но который позволил мне найти свою посылку и наказать злодеев) и я увидел, что подпись на квитке не моя, и адрес там не мой (адрес я запомнил), но фамилия и имя совпадает (инициалы отчества отличались).
В ответ на это заявление, я сказал, что подпись не моя, и они выдали посылку не тому человеку. Старшая смены прифигела, и пообещала, что они вернут мне мою посылку, и чтобы я подошел на следующий день.
Через день я подошел снова в отделение (напомню, что каждый мой поход сопровождался выстаиванием очереди), одна из сотрудниц, бывшая в тот момент на выдаче, сказала, что старшей смены с которой я общался на месте нет, а по адресу они ходили, и выяснили, что отдали тому человеку посылку вполне законно, ибо это его отправление (второй их косяк - они туда не ходили, в отличие от моего адреса, куда они впоследствии бегали дважды). Тут мое терпение лопнуло, я взорвался, и уходя сообщил, чтобы они запомнили этот момент, когда они своему начальнику организовали административную ответственность.
Выйдя из отделения, я, кипя от гнева, отправился по адресу, по которому моя посылка была ошибочно доставлена. Без труда его отыскав, я позвонил в домофон. Ответила пожилая женщина, которой я честно представился и назвал цель визита. Она открыла дверь и впустила меня в квартиру, где я увидел свою посылку. Упаковка ее была разорвана, но сама коробка не открыта. Женщина пояснила, что ее внук, (его в тот момент не было дома, мой почти полный тезка) заказывал себе что-то в интернете. Ему привезли его бандероль, и заодно втулили мою посылку. На его протесты и возражения, почтальон настояла, что это отправление адресовано именно ему, вручила и отчалила. Так же, женщина сообщила, что ни вчера ни позавчера, к ним никто не приходил из почты, чтобы забрать посылку и исправить ошибку.
Он открыл упаковку, увидел, что содержимое явно не его, оставил ее до моего прихода. Забрав посылку и попрощавшись с женщиной, я отправился домой, по пути заскочив в Главпочтамт, я показал ошалевшей почтальонше свою посылку, сообщил, что знаю о том, что они мою посылку не искали, и переписал данные ее бейджа.
Дома я накатал жалобу в интернет приемную Роскомнадзора, где сообщил о столь вольном обращении работников Почты с тайной переписки, персональными данными и об их халатности. Через неделю на мой телефон (Роскомнадзор слил мои данные заведующей Главпочтамта и об этом уже можно было писать в Прокуратуру, но я не стал) позвонила женщина, представившаяся заведующей Главпочтамта. Она жалобным голосом извинилась, и сообщила, что ее девочки (старшая смены и совравшая мне сотрудница) дважды ходили ко мне домой (!!! то есть они и адрес мой слили) и стучались, чтобы извиниться. Им понятное дело никто не открыл ибо нормальные люди в рабочее время на работе. И она теперь хочет чтобы либо я к ним подощел, либо ей подойти ко мне после работы извиниться. Так же она жаловалась на большие штрафы и просила забрать заявление.
Глумиться над женщиной мне было неохота, но и прощать такой развод не хотелось. Ответил даме, что если хочет пусть приходит, но без приказа о выговоре обманувшей меня сотруднице я ее не пущу. В итоге вечером того же дня, она была у меня с заверенной копией приказа о выговоре этой девицы.
Чтобы не обрекать женщину на штраф, в Роскомнадзор я направил уведомление, о том, что вопрос был урегулирован. Оштрафовали ли их в итоге, я не знаю.
Решил поделиться некоторыми деталями работы службы закупок одной крупной компании, которая помимо собственного производства, имеет обширную сеть розничной торговли (не продуктовый ритейл, сразу говорю, закупаем как фуд, так и нонфуд, производственное оборудование, транспорт, и многое другое).
Компания работает в белую и вся-вся-вся ее деятельность зарегламентирована. То есть купить-продать, оплатить, заключить договор, получить товар – подо все это есть локальные нормативные документы (ЛНД). С этим связано основное количество проблем и недоразумений, возникающих у небольших фирм, работающих максимально просто и быстро, у фирм, которые желают поправить свои обороты, зайдя в какую-нибудь крупную компанию.
Сегодня я расскажу, как к нам пытаются зайти небольшие компании, и что из этого выходит. Может быть, кому-нибудь это пригодится или просто будет интересно. Способы бывают такие.
1. Обзвон. Очень часто случается так, что взяв трубку, мы слышим нечто подобное:
– Добрый день! Мы фирма «Ромашка», занимается производством трубной продукции, и хотели бы обсудить возможное сотрудничество…
Телефонные разговоры, если они происходят в первый раз, малопродуктивны. Человек, который берет трубку, еще секунду назад занимался своими делами, и он возможно даже не расслышал и не понял кто вы, и как называется ваша фирма. Приготовьтесь к тому, что вас слушают вполуха, и зачастую только из вежливости. Повторяйте во время разговора и свое имя и название организации несколько раз и очень отчетливо, чтобы о вас не забыли, положив трубку. В итоге, такие разговоры заканчиваются неизменным – можно ли подъехать к вам в офис и обсудить детали сотрудничества? Нельзя. (Позже объясню почему) Не надо напрашиваться. Заканчивается все тем, что на том конце провода просят вам продиктовать почту, чтобы выслать свой спам, и начинается дебильная процедура диктовки:
-«си» «эйч»…
- «си» как русская «эс»?
- да… далее «ка» «эс»…
- погодите! «ка» как русская «ка»?
- да, да! «эс»…
- а «эс» как доллар?
- да блять, как доллар!
(да, да, я знаю можно обменяться мобильными и по смс отправить адрес, но если давать всем свой номер –заебут). Мой совет – не рассказывайте по телефону весь ваш заготовленный текст, просите сразу адрес почты и присылайте его.
2. Визит без предупреждения. Нередко поступает звонок с охраны – к вам тут пришли. В итоге оказывается какой-нибудь менеджер по продажам, с каталогами и прочей хренью. Усвойте, приходить без приглашения, просто неприлично. Часто, чтобы сыграть на жалость, рассказывают истории типа – проездом в командировке, примите нас, мы много времени не займем. Даже если вас примут, к вам будет предвзятое отношение, которое в итоге выльется в дежурный рассказ про работу компании, и прохладное прощание. Все каталоги еще до прочтения улетают в мусорку. Перспектив дальнейшей работы - ноль.
3. Спам по электронной почте – самая банальная вещь, но в то же время самая эффективная из вышеперечисленных. Но срабатывает она только тогда, когда письмо не из массовой рассылки, не содержит дежурных фраз и адресовано именно мне. Путь там даже не указаны должность и ФИО, но оно должно быть именно для нашей организации. Оно должно содержать перечень (пусть краткий) вашей продукции или услуг. Оно должно указывать на ваше согласие работать по нашим условиям. Оно должно содержать наименование вашей организации (именно юридическое наименование, а не рабочую ширму Фирма «Ромашка», когда на самом деле это ИП Погосян). И должно содержать обратные контакты – электронную почту (да-да, неважно, что вашу почту можно узнать, скопировав из заголовка, ее надо указать в подписи), ФИО – полностью, телефон и должность. Сделайте все так, чтобы с вами по максимуму было легко связаться. Часто на фрилансерских сайтах висят заказы - составить КП с "продающим" текстом. Ребята, это все херня. Нельзя принять решение о покупке, просто прочитав продающий текст. Решение принимается на основании номенклатуры, цены, условий оплаты и сроков поставки/оказания услуги. И заведите правило, к каждому письму добавлять подпись с контактными данными.
Несмотря на всю банальность, именно почтовый спам можно изучить тогда, когда выдалось свободное время, и перенести в необходимую папку, если информация показалась перспективной. Этот способ может быть продолжением способа номер 1 «Обзвон», и в принципе, один-два новых поставщика в год к нам заходят таким путем.
Это и все. Другими способами поставщики к нам не заходят. «То есть к вам по –честному, с улицы, не попасть?» спросите вы. На что я вам отвечу – нет, вы не правы. Очень даже можно попасть. Только это происходит иначе. Приходите не вы, приходят к вам. Для этого нужно быть заметнее. Так как организация крупная, все в ней подчиняется планированию, в том числе и закупки. Поэтому пока по плану не пришло время закупки вашей товарной номенклатуры – от вас будут вяло отмахиваться. Зато когда придет время закупать именно это, то закупщики начнут активный поиск контрагента в интернете и архиве электронной почте на предмет соответствующего спама. Вот тут важны следующие моменты.
Если с вами раньше не работали, будут искать ваш сайт. Сколько же сайтов было закрыто, из-за уродского представления информации на нем. Во-первых, делайте раздел, где можно найти ваши юридические и банковские реквизиты. Во вторых – указывайте ваше истинное наименование. ИПэшки прячущиеся под вывесками «Фирма «Такая-то» реально достали. Нет, никто не против ИП, но в договор необходимо указывать реальное наименование. Не делайте форму обратной связи. Большинство людей пользуется почтовыми программами, и всем необходимо хранить историю переписки. Указывайте электронную почту текстом, который можно выделить и скопировать. Не указывайте его картинкой. В сжатые сроки любая сложность, отнимающая время может сыграть против вас – никто не будет набирать ваш адрес вручную, если в соседнем окне, на сайте вашего конкурента его можно просто скопировать! Вот эти вот виртуальные помощники сбоку экрана - зло. В моей практике - бесполезная херота, сформировавшая негативный стереотип, и действующая во вред конторам, ее использующую.
И проверяйте вашу почту в режиме реального времени! Если вы не вообще ничего не ответили на запрос о коммерческом предложении до конца дня – вас уже не воспримут серьезно. Не ответили на следующий день – с вами работать уже никто не станет. Умиляют коммерческие предложения, поступающие через пару недель после запроса.
Даже если сразу нечего ответить – пишите «Приняли в работу, ориентировочный срок такой-то». Если чего-то непонятно в запросе – в ответном письме перечислите моменты, требующие разъяснения и перезвоните, сообщите о таком письме. Уточняйте не только само ТЗ. Уточняйте условия оплаты. Очень много крупных компаний работают с нехилой отсрочкой платежа, и почти все маленькие организации работают по предоплате. Если не можете – сразу отказывайтесь. Навстречу вам пойдут вряд ли, а потраченное на бесполезную переписку время припомнят надолго.
Маленькие фирмы кажутся себе очень конкурентоспособными, давая цену меньше, но по предоплате, чем те, кто дает дороже, но с отсрочкой. Это не так. Выбирают тех, кто соответствует политике Компании, пусть даже он дороже. Зато с отсрочкой минимизированы риски, и с отсрочкой, компания получает товарный кредит. Все это просчитано толпой экономистов и перепроверено толпой аудиторов, поэтому или вы заходите на условиях Компании, либо не заходите никогда, и поменять тут ничего невозможно, ибо бюрократия еще та. Да и в целом никто не хочет делать лишние движения и бороться с системой.
Если вас выбрали, то вы еще не зашли, с вами лишь заключили договор, вы выполнили поставку, приходит время оплаты. Даже самая богатая компания в силу своей бюрократии может допускать просрочки платежей. Согласование каждого платежа из филиала уходит в Москву и возвращается обратно за несколько дней. Бывает и с задержкой, примерно в неделю.
По итогам работы у закупщика складывается впечатление от работы с поставщиком. Как быстро отвечает, как быстро подписывает договор, знает ли о наших условиях, может ли найти необходимый ассортимент в сжатые сроки, не парит ли мозги, если платеж на пару дней задерживается, нет ли проблем с гарантией. Если по всем этим параметрам – ок, то такой поставщик наконец зашел. При следующей закупке аналогичной номенклатуры он будет в числе первых, у кого попросят КП. И с кем будут работать даже при прочих равных условиях с неизвестными фирмами со стороны. Очень часто такое сотрудничество перерастает если не в дружбу, то в добрые отношения, когда лишний раз люди идут друг другу навстречу по срокам, информации, оплатам и так далее. В общем, чем вы удобнее для закупщика в плане сотрудничества, тем с вами охотнее будут работать. Из таких вот беспроблемных поставщиков набирается пул контрагентов по каждой товарной номенклатуре. Примерно на каждую позицию имеется 3-4 фирмы, с которыми удобнее работать, и с ними ведутся основные переговоры.
Это касается закупок, которые осуществляются в упрощенном режиме, т.е. по суммам не превышают в среднем 500 тыс. руб. Они есть как в государственных компаниях, работающих по 223-ФЗ, так и в частных, работающих по своим правилам, и производятся на основании анализа нескольких произвольно собранных коммерческих предложений.
Почему насчет сотрудничества нельзя договориться? Под сотрудничеством многие поставщики принимают бессрочный договор поставки, который из года в год продлевается. Такого нет. Каждая сделка носит либо разовый характер, либо в случае регулярных поставок и услуг – продолжительностью год. И по истечении этого периода заключается повторная сделка, с поставщиком, который даст наименьшую цену. Не факт что он будет тот же самый. На несколько лет с вами никто не будет заключаться из опасения, что на рынке могут появиться новые игроки с более выгодными условиями.
Почему нельзя подъехать? Это связано с рядом неудобств для закупщика. Необходимо заказывать для человека пропуск, зачастую это все делается в письменном виде. Необходимо выделять время в течение рабочего дня и под недобрым взглядом начальника, осуждающего такую трату времени, когда сроки горят, слушать ваши предложения. В конце концов, в определенных случаях закупщикам просто нельзя видеться с поставщиками. И такие визиты их компрометируют.
Очень часто (особенно от мебельщиков и рекламщиков) уже в процессе закупки поступают предложения подъехать познакомиться поближе. Предмет обсуждения известен заранее, и на такое обычно сразу однозначный отказ. Ребята! С вами пытаются поработать в первый раз, вас не знают, и вы собираетесь приехать и договориться о каких-то особых условиях? Это стремление сразу порешать вопрос банально предложив денег вместо того, чтобы просто сделать понятное КП, дать скидку, и стать честным поставщиком жутко раздражает. Такие товарищи сразу идут лесом. Это очень характерно, я еще раз повторюсь, для мебельщиков и рекламщиков. Представьте, бывают закупщики, которые хотят побыстрее и качественно сделать свою работу и выполнить проект в срок, и которым такие предложения неприятны.
Помнится разговор с одним таким представителем, когда речь шла о закупке мебели на сумму не больше миллиона. Человек мялся, мялся, а потом спросил, а нельзя ли просто предложить всем денег, чтобы выбрали их? Я тогда объяснил человеку, что в процессе принятия решения задействованы люди, месячный доход которых превышает всю стоимость сделки, и им придется поставить все эти стулья бесплатно, чтобы их заинтересовать. Человек и тогда не понял, что шансов стать поставщиком честно у него гораздо больше, чем кого-то подмазать и пролезть.
Что могу посоветовать, прежде чем пытаться заявиться в крупную компанию.
Необходимо узнать ее условия работы. Как регулярно закупают, в каких количествах. Какие условия оплаты. Кто менеджер, как с ним списаться (именно списаться, и по рабочей почте). Все это можно узнать, отыскав площадку или сайт, на которой публикуются закупки компании. У каждой крупной фирмы такие есть. Проанализировав условия работы, решите для себя потянете дать отсрочку или соблюсти срок поставки или нет. Если нет, то бросьте эту затею – крупные фирмы настолько неповоротливы, что менеджеру закупщику не в силах выбить именно для вас другие условия. Если уверены, что потянете – пишите письмо менеджеру. Указывайте подробные ваши контакты, пишите что в курсе условий работы компании и готовы работать по этим условиям (это сразу будет вам плюс, вас запомнят), не напрашивайтесь на встречи, не предлагайте каталоги. Ссылки на сайт будет достаточно. Если будет надо вас пригласят. Если мобильного номера в подписи к письму не указано, то при первой-второй беседе его просить не следует.
Не кидайте крупные фирмы и не относитесь халатно к их заказам – в отличие от небольших контор, там сидит большой штат юристов, и руководству хочется, чтобы они свои зарплаты отрабатывали. Поэтому с большой долей вероятности, при задержке недели в три, вы получите уведомление о договорной пене. А потом и повестку в суд. Но есть обратная сторона медали, приятная - за неисполнение обязательств крупные фирмы в суде реально привлечь к ответственности и в итоге получить свое, плюс штрафные санкции. В отличие от мелких контор, которые сегодня есть, а завтра нет.
Заходить в компании пытайтесь либо в конце 4-го квартала, либо в начале 1-го. В середине года большая часть закупок уже осуществлена, и даже если вы интересны, вам ничего не смогут предложить, а потом и забудут. Пишите либо в декабре, когда открываются закупки требующие длительного времени, либо в январе когда запускаются основные процедуры закупки и вы будете как никогда кстати. Это актуально для товаров приобретаемых с целью последующей реализации, канцтоваров, хозтоваров, запчастей, разного рода технического и информационного обслуживания, консалтинга, бумаги, чековой ленты, шин, всего того, что требуется регулярно.
Есть такой стереотип, что к концу года остаются неосвоенные деньги, и поэтому очень много закупок в конце года. Это может только в бюджетных учреждениях. В коммерческих структурах от эффективного освоения зависят квартальные премии руководства, сроки секут четко, за неисполнение - имеют, и под конец года денег не остается вообще.
В общем попасть в число поставщиков проблематично и связано с некоторыми неудобствами. Стоит ли оно того? Может быть, года 4 назад, оно того не стоило. В наше время стоит. Общая ситуация с экономикой приводит порой к тому, что многие сидят без заказов. Крупные же конторы генерируют спрос в любой ситуации. И если вы дружите с ними в трудные времена, они не дадут вам умереть с голоду, пусть даже и с отсрочкой платежа. Кроме того, я знаю ситуации, когда фирмы входили, соглашаясь на отсрочку в два месяца, а потом политика компании менялась, и им разрешали платить через две недели.
Рад, если чем-то информация оказалась полезной. Могу рассказать как технически происходят крупные тендеры, и как поставщики пытаются нас кидать и что из этого получатся.