HeRcbITb

Помню, лет в 15-16, каждый раз, когда моя мама начинала свою любимую мудянку про "огосподи, что вы сейчас носите\слушаете\смотрите?! Это же позорище просто!" - я про себя ухмылялась, и думала что я-то уж точно никогда не буду бухтеть на молодёжь. Даже когда стану старой бабкой. Потому что я всегда буду в тренде, буду одеваться как молодёжь, тусить с молодёжью, и слушать современную музыку.

Это просто ты, вон, застряла в своей эпохе мезозоя, и поэтому до сих пор уверена в том, что самая модная одежда - это брюки-клёш в полметра шириной, а самый чумовой танцевальный хит на свете - это Шизгара.

А я такой гугнивой ретроградиной никогда не буду!

Прошло 25 лет.

*****************************

- Бля, ты это видела уже?!

- Не, а чо это?

- Да в ВК щас нашла подборку фоток с выпускных в 11-х классах. Я чота вообще не понимаю: это точно школьный выпускной или кастинг в стриптиз-клуб? Девки ж голые все практически! Лифчик-трусы-шпильки-чулки, и макияж как у трансвестита Зизи! А их родители видели хоть вообще - в каком виде их дочки на выпуской припёрлись?! Не, я, конечно, всё понимаю, сами когда-то были молодыми-дерзкими, но вот это чота прям за гранью уже. На этих фотках только "мамки" не хватает. Такой, похожей на актрису Римму Васильеву. Я фраппирована и опизошена. Куда катится этот мир??? Даже мы такими не были!

*****************************

- Чочочо???? Звук погромче сделай. Это вот кто щас поёт? Ты в слова вслушайся! "Танцы под фонарём, музыка так орёт, скорость спать не даёт, мы убитые вдвоём"! Охуенно ваще, ну. Песня о том, как два наркомана упоролись амфетамином где-то в однушке на окраине Бирюлёва, и теперь их колбасит вторые сутки! И это по радио пускают ещё??? Пиздец. Зато в "Ну, погоди" сигарету во рту у Волка пикселями закрывают, чтобы дети не увидели и курить не начали. Пральна: чо мелочиться-то - пусть дети сразу со спидов начинают! А чо это за радио, кстати? Прям хочу щас туда позвонить и спросить: А нет ли у них случайно такой же песни, только про героин? С припевом: "Хмурый встать не даёт - ссым в штаны сидим вдвоём"?

Пиздец. Куда мир катится?? Даже мы такими не были!

*****************************

- Слушай, а у тебя что - все друзья одни геи? А с нормальными ты вообще не общаешься что ли?

- Да почему они геи-то? У них у всех нормальная ориентация.

- Да? А чо они тогда все такие тощие, манерные, и причёски у них какие-то пид..рские, с розово-голубыми чёлочками на один глаз?

- Мам, у них нормальные обычные причёски. А разноцветные волосы сейчас вообще у всех - вон, на Самсонову посмотри.

- Пффф И чо? Вика всю жизнь на андеграунде. Ваши родители, и я в том числе, ещё пешком под стол ходили, когда Викец тусила по клубам с наголо бритой башкой, в балетной пачке и в армейских ботинках! Ей всё уже можно! Она это заслужила! А твои кореша - обычные пед..ки, только латентные.

******************************

Флешбэк: 1994 год.

- Лида! Чо у тебя на голове?? И где ты взяла синюю краску для волос??

- Это ирокез, и цветной лак для волос, он смывается.

- Кто смывается? Вот этот петушиный гребень?! А это что у тебя на штанах понавешено на булавках?

- Ключи от пивных банок.

- Огосподи... Зачем?? И куда ты в таком виде собралась идти?

- В школу, на выпускной. Мам, отстань от меня! Я теперь панк, и вот это всё - моя субкультура! Иди, вон, Шизгару свою слушай!

*Гордо хлопает дверью, вставляет в плеер кассету "Сектор Газа", и идёт в школу, громко подпевая: "Заходи на огород - видишь, мак вон там растёт? Кроме мака нам не надо ничегооооо! Пропитаем соком бинт - видишь, прямо как стоит - и в железной кружке сварим мы егооооо"

********************************

Всё. Больше ни одного плохого слова про молодёжь не скажу. Если только меня склероз не нахлобучит.

© Лидия Раевска aka Мама Стифлера

В прошлом году было дело, сдала машину в ремонт. Угораздило же сломаться к выходным, когда надо на дачу ехать! Пока проторчала на работе, пока в магазин, пока до станции добралась, оказалось, что как раз на предпоследнюю электричку и успеваю, на половину одиннадцатого вечера. Электричка идёт ровно два часа, значит, полпервого буду уже на месте. Там такси возьму - и с ветерком докачу до дачи.

Стрёмно, конечно, в ночи разъезжать на электричке, но, авось, пронесёт, и на почти пустой кошелек в сумке (карточка и паспорт в нагрудном кармане куртки) никто не позарится, ровно как и на его обладательницу. Чай, не "шешнадцать" уже!

Ровно на полдороги, через час пути, я оказалась в вагоне одна. Остатки народа только что вывалились в городе Н*. Не страшно, но некомфортно как-то сидеть в одиночестве, когда за окном кромешная тьма и интервал между остановками большой. Как "поезд вникуда" в ужастике, как будто дорога бесконечная, длинною в жизнь, а тьма за окном кишит монстрами. Даже была шальная мыслишка в соседний вагон резво перескочить, но я себя остановила: "Что, маленькая, что ли? Сиди, паникерша!"

Время подходило к двенадцати. Роман, что я держала в руках, действовал усыпляюще, несмотря на захватывающий сюжет. Я начала клевать носом. Последняя мысль была: "Не спать, а то проеду свою станцию и укачу в какое-нибудь село Кукуево, только этого мне ещё не хватало!".

Наверное, всё-таки я задремала. Подскочила от того, что почуяла чье-то присутствие рядом. Я сжала покрепче книжонку, приготовившись ею обороняться, распахнула глаза, сфокусировала взгляд, ожидая увидеть маньяка, но обнаружила на сиденье напротив... старушку. Посмотрела на часы. Ровно 00.00, всего-то пять минут кимарила. Когда это бабка успела просочиться? Главное, откуда, остановок-то не было?

Вид у бабули был, мягко говоря, не презентабельный. Темное заношенное пальтишко с разносортными пуговицами, войлочные стоптанные ботинки на "молниях" а-ля "прощай, советская молодость". Сто лет таких не видела. Полинявший, неопределенного цвета, шерстяной платок, побитый молью. Слава богу, не воняет от попутчицы. Не, не бомжиха. Они всегда баулы таскают, по принципу, все свое ношу с собой, а эта бабуленция вроде налегке. Только откуда и куда? Время-то не детское, в смысле, не для детей, стариков и иных социально несамостоятельных индивидуумов.

Бабуля наклонилась вперед и поманила скрюченным с артритными суставами пальцем. Общения захотелось старушке? "Пусть лесом идёт, - подумала, - хреновый из меня сейчас собеседник".

Я чуть слегка подалась вперед, натянув маску любезности, а мысленно послала бабку куда подальше:

- Вы что-то хотели спросить?

Бабуля пошамкала беззубым ртом и проскрипела:

- Дочк, ты ребеночка тута не видела?

Здрасьте-приехали! Сама в ночи блуждает, да ещё умудрилась ребёночка потерять! Это какой идиот маразматичной бабке ребенка доверил? Бабка, значит, дитенка ищет, а бедные родители последнего - их обоих? Ну за что мне эта напасть?! И что теперь делать? Я покосилась на кнопку вызова полиции. Нажать, что ли, пойти? Ага, и меня уволокут свидетелем в ближайший цивилизованный городок. И этот городок окажется километров за двадцать до моей остановки. А на дворе ночь, на минуточку! И как я буду добираться, если и на последнюю электричку не успею? Вот черт побери эту ситуевину! Вместе с бабкой приблудной!

Бабуля бесстрастно взирала на мою злобно-озадаченную физиономию. Позавидуешь ее спокойствию!

И вдруг до меня дошло: бабка не в себе. Нет никакого ребёночка, просто старушка больна. Альцгеймера, например. Или обычное старческое слабоумие.

- Бабуль, - радостно завопила я, - ты заблудилась? Погляди в кармане, может, там у тебя бумага с твоим именем, телефоном, адресом есть?

Я имела подобный опыт. Таким маразматичным старушкам, что удирают из-под домашнего ареста, кладут в карман записку с адресом и телефоном. Добрые люди таких потеряшек обнаруживают где- нибудь на улице, звонят родне и сдают с рук на руки.

Бабушка покачала в ответ головой:

- Я не потерялась. Я дочку ищу.

Теперь я точно убедилась, что имею дело с потеряшкой. Бабушке на вид лет восемьдесят, значит, надо созвониться с дочкой, которой этак годков пятьдесят, не меньше.

Я поднялась с сиденья и протянула руку, предлагая бабуле подняться, чтоб перетрясти ее карманы:

- Не переживай, найдем мы твою дочку, только карманы проверим на наличие записочки, ладно? Как зовут дочку-то? И сколько ей лет?

- Не знаю, - ответила бабка, - имя я ей не дала. А годков... только родилась. Два-три часа!

Я плюхнулись обратно на сиденье. Блин! Все так хорошо начиналось! Маразм крепчает, поезд идёт, скоро моя станция, и надо успеть сбыть бабку в течение пятидесяти минут в надёжные руки. Значит, полиция мне в помощь!

- Сколько-сколько? Три часа? Бабушка, а где ты взяла новорожденного? У кого? Не сама же родила?

Я начала лихорадочно обмахиваться своим дешёвым романом (хоть какая-то польза о этой книжонки). Ну что за нафиг? Бабка-киднеппингша, что ли?

- Знаете, - начала уговаривать я старушку (хотя... спорное утверждение, наверное, в первую очередь, уговаривать себя), - давайте я нажму на волшебную кнопочку и вызову полицию (если, конечно, есть наряд транспортной полиции в данном долбанном поезде).

- Нет, - оживилась бабка, - милиция не поможет. Мне самой надо. Иначе не пустят.

- Куда не пустят? - мозг мой, кажется, начал размягчаться. Слабоумие - это заразно!

- Во врата.

- Какие ещё врата?

- Райские.

***ТЬ!

- Бабушка, через сорок пять минут моя станция. Давай-ка, ты со мной выйдешь. Не через врата, а в обычную дверь. Полиция на вокзале во всем разберется, найдет твою дочурку. А пока расскажи, как же ты ее потеряла?

Бабка вытащила из кармана настоящую рукодельную вещицу - белый носовой платок, обшитый по краям плетением. Замысловатое тонкое кружево было выполнено крючком, словно по эскизам настоящей вологодской кружевницы.

Старушка приложила платочек к слезящимися подслеповатым глазам, вздохнула и вдруг выпалила:

- А ты точно поможешь?

- Конечно!

- Тогда слушай.

Папку на фронте убили, мамка померла от голода. Я росла сиротой. С братом старшим в родительском доме жили. Когда брат женился, со снохой не заладилось.

Только мне шестнадцать стукнуло, я уехала в город *К, поступила на завод. Дали мне общежитие. Хорошо жила. Домой все реже и реже ездила. Не больно-то мне родня радовалась.

А потом и вовсе перестала. Приключилась у меня в ту пору любовь. Петя - свет в окошке. Обещал женится. Молодая, доверчивая. Все ждала предложения. Любила. От большой любви приключилась у меня ситуация. Я-то по глупости и не поняла, что со мной. А когда поняла - поздно. Я побежала делиться новостью с дорогим Петенькой. Он услышал, обрадовался. Сказал, завтра в ЗАГС идем. Но не пришел. Ни завтра, ни потом. Пропал.

Я пухленькая была, и живот не было заметно. А сказать кому побоялась, позор какой! К брату, на родину вернуться? Упаси, бог! Прогонит. Не он, так сноха позор мой умножит. Так тайна моя при мне оставалась, благо, что никто ничего не заподозрил.

И вот на восьмом месяце (я, дура, все ждала, когда Петя вернется) поехала в соседний городок по рабочим делам. Зашла в магазин и встретила там Петю. С женщиной. И мальчиком. В глазах потемнело. Продавщица говорит: "Что с вами, вам плохо?" А я, как в тумане. Говорю: "Голова закружилась. Думала знакомого увидела, обозналась". Тетка, кивая на Петю: "Этот что ли? Так это Петро! Со своим семейством. Первый кобель в городе. Он с половиной женского населения города знаком близко!"

Я из магазина выскочила, и бегом. Куда - сама не знаю. Добежала до станции, села в поезд. Сколько ехала и куда - не помню. Вышла на какой-то станции, вечер уже. Впереди поле, лесок вдалеке. Я - в поле. Иду, реву, слезы глаза заливают, аж дороги не видно. Откуда столько взялось слез-то? Который час льют и льют. Чую, тянет внизу. Перепугались до смерти, а народу - ни души. Там в поле и родила. Девочку недоношенную. Завернула ее в шаль и побрела на станцию. Часы почти полночь показывали. На путях стоял поезд, двери настежь, конечная, что ли, там. Я внутрь вагона зашла - никого. Сижу, а на душе пусто. Вся любовь вмиг закончилась. Пелена с глаз сошла, вот только рассудок тогда меня покинул. Девочку, спеленутую шалью, я на скамейку положила и вышла в тамбур, а на платформе, напротив, поезд в другую сторону стоит. Я выскочила из вагона да в тот обратный поезд и бросилась. А дочка там на скамейке осталась. И даже сердце не ёкнуло. Окаменело сердце. Что творила - сама не ведала.

Спросишь, искала дочку? Да, как в себя пришла, кинулась по поездам да электричкам, да станцию не помнила. Однажды на станции К* милиционер подошёл, документы спросил. Сказал, что приметил меня, несколько раз видел, что я на полустанке околачиваюсь в который раз. Я поиски и закончила. А что искать-то? Не видели девочку новорожденную? Я, непутёвая, ее тут бросила? Так что совесть быстро о себе напомнила, да не всегда можно с совестью договориться. Так всю жизнь и ходила по поездам, искала . Чего и кого - сама не знаю. На ней же нет таблички: это я, непутёвая мать, твоя дочь, которую ты бросила в вагоне на скамейке!!!

Я сидела и глотала слезы, обмахиваясь по инерции романом. Чудовищно. Это ж преступление. Ребенка обречь на верную смерть. И несчастную женщину жалко и дитенка новорожденного, впору, сама вставай и иди ищи!

- Бабуль, так когда эта история приключилась-то?

- Так я разве не сказала? В 1958 году.

- Так это твоей дочке уже пятьдесят! На дворе 2008 год!

- Уже 2008-ый? Как быстро время летит! А я умерла в 1983-ем, четверть века назад.

Я потерла виски. Кажется, я схожу с ума.

- Умерла, - переспросила я?

- Ага, - бабка улыбнулась беззубым ртом. Похоронена на М* кладбище. У меня красиво, четыре берёзки по краям оградки. Худякова Анна Федоровна.

Я вжалась в сиденье. Это там, где моя дача, тот самый районный центр, моя станция. Хорошо бабка сохранилась для четверть векового трупа! "Господи, - подумала, - если я схожу с ума, дай мне сделать это на даче под присмотром мамы, а то буду бродить по вагонам, как эта неживая бабка!".

- Бабуль, - говорю, - а дочка-то тебе зачем?

- Затем, что не пускают меня без нее во врата. Говорят, грехов на мне смертных нет, но этот грех тяжкий, его искупить надо. Попросить прощенья у дочки. Вот и дали сроку, пока дочка жива, попросить прощения у нее. Тогда пропустят.

- Так дочка твоя умереть могла. Ещё новорожденной, там, на сиденье в поезде, где ты ее оставила.

- Нееет, - дочка жива. Это ОНИ мне сказали. Выжила. Люди добрые нашли, другие выходили, третьи вырастили.

- А почему ты ее в поезде ищешь? Телепортировалась бы прямиком к ней домой.

- Чего-чего?

- Ну, дошла, долетела бы сразу к ней, ты ж бестелесная, наверное. Можешь перемещаться.

- Могу, но нельзя никуда уходить . Сказали, искать в поездах, где кровиночку свою оставила.

- Бабушка, ты уже 25 лет ищешь, а толку? Она стареет, шансов найти даму преклонных лет в электричке да поздней ночью все меньше и меньше. Миссия невыполнима!

- Чего? Непонятно говоришь. Вроде, на русском, но не понятно.

- Я говорю, не найдешь ты ее, бабушка. У нас только полоумные тетки, вроде меня, да маньяки в электричках рассекают в ночи. Основной народ более благоразумный.

И внезапно меня осенило.

- Бабуль, - говорю, - ты зря новорожденного ищешь. Твоя дочь давно выросла. Ты мысленно представь свою дочь, но взрослой представь. Попробуй заговорить с ней, представиться, мол, я мать твоя, то да сё. Расскажи о своих злоключениях, своей обманутой надежде, и что не со зла ты ее оставила, а крыша поехала... тьфу, рассудка лишилась от стресса. Попроси ее встретиться в предпоследней электричке. Вы же во снах приходить умеете, вроде. Так сосредоточься и приснись ей. Уверена, она не откажет во встрече.

"Кажется, я брежу! - подумала я. - Разговариваю с трупом, советую".

Однако, бабуля заметно оживилась:

- Да, я найду ее, встречусь! Спасибо, милая.

- Конечно, найдешь. Удачи!

Бабуля поднялась, засеменила к выходу и вышла... сквозь окно.

***

Я подскочила от металлического голоса: "Осторожно, двери закрываются, следующая станция М*".

Моя. Уснула, что ли? Вот приснится всякая хрень! Бабка, дочка... Я потянулась. Уф, славно. Это был глупый сон. Улыбка сама собой расплылась по лицу. А это что? Напротив, на сиденье, белел комок. Пригляделась. Белый платочек, обшитый по краям тонким кружевом. Ее платок. Мурашки поползли. Значит, не сон вовсе?

***

Через неделю ехала на дачу уже утром и на машине. Сумасшедшие пробки. Как всегда ремонт дороги проходит строго поперек нашим желаниям и вразрез нашим удобствам. Пришлось рвануть по объездной, дальше, но быстрее. Дорога проходила мимо кладбища. Что-то щелкнуло в голове. Руки сами направили машину на обочину. Я вышла, огляделась. Не знала, куда идти, положилась на чутье. Кладбище небольшое. Нашла сразу. В третьем ряду. Четыре берёзки по краям оградки. Худякова Анна Федоровна. 1940 - 1983. С портрета на меня смотрела моя ровесница! Симпатичная брюнетка с очаровательными ямочками на щеках. Господи, а почему же в электричке бабка была? Видать, пока душа ходит неприкаянная, она стареет, как человек? Под грузом своего греха стареет и стареет, пока не рассыпется в прах, как бренное тело, и уже никогда не попадет в райские врата!

Я достала из кармана две карамельки и положила на могилку. "Надеюсь, Анна, ты успеешь, и душа твоя обретет мир и покой, а не станет забвенной."

Я вернулась в машину и весь остаток пути думала о том, что при жизни мы делаем много неправильных вещей. Даже по мелочам обижаем и обижаемся, оскорбляем и оскорбляемся, злимся, завидуем, но не успеваем или не считаем нужным попросить прощения. Пусть это не такие фатальные поступки, как бросить ребенка, но ничто, оказывается, не проходит бесследно. Не на этом, так на том свете придется держать ответ.

© Из Сети

Топором не надо

Баловать в лесу

Зарубил себе я

Это на носу

***

Мне в родном киоске

Спирт не продают

Как теперь мне в доме

Создавать уют

***

Было бы мне больно

Если б ты меня

Уколола шприцем

Топором фигня

***

Мне кошмар приснился

Будто бы опять

Могут из тюряги

В армию забрать

***

Я иду меж сосен

Меж дубов иду

Может быть к медведю

Попаду в еду

***

На ветвях русалки

Только часть сидит

Кот учёный сыто

Рыбою смердит

***

У меня с утра по

Мятое лицо

Жуткое похмелье

В общем налицо

***

У меня сегодня

Зверский аппетит

Накормлю досыта

Свой панкреатит

***

Главное ребята

Сердцем не стареть

Носоглоткой можно

Сердцем же не сметь

***

Нриняли Олега

В морге палачом

Тех кто "недопомер"

Тюкать кирпичом

***

Васе отрезают

Лучшую из ног

С девятью ногами

Что за осьминог

***

Говорят для счастья

Создан человек

Слышите для счастья

Не для ипотек

***

Мысль быстрее света

В голове летит

Простатит ли это

Иль не простатит

***

Не учи Олега

Петь и рисовать

Ему утром рано

За штурвал вставать

***

Ласточка с весною

В сени к нам пришла

Лето просидела

А зимой ушла

***

По траве елозит

Попой Винни Пух

У него наверно

Кончился лопух

***

Пулею навылет

Молодость прошла

В дырочку от пули

Старость заползла

***

Тапочки купил я

Просто красота

Так решил отметить

Девять дней кота

***

Бросили монетку

Встала на ребро

Кот сегодня будет

Выносить ведро

***

Наколи мне кольщик

Путина на грудь

Чтоб не смел начальник

Титьку ущипнуть

***

Кот присел в ботинок

И ещё в один

В обувной пробрался

Ночью магазин

***

Не ходите дети

В Африку гулять

Лучше в самолёте

В Африку летать

***

Не пришёл автобус

Не пришёл трамвай

Больше на работу

Ночью не вставай

***

Кое-кто сегодня

Будет спать один

Ясно выражаюсь

Да мой господин

***

Главное ребята

Сердцем не стареть

Потому что можно

Быстро умереть

Небольшая преамбула.

Некоторое время  назад устанавливали некоторое оборудование с возможностью удаленного подключения через мобильные сети, по средством USB модемов.

СИМ карты предоставил заказчик,(это важно) все нормально работало пока не вступил в закон один неприятный "пакет" и началась ебля (прошу прощения за мат, просто кто сталкивался поймет, что другого слова не подобрать, а у остальных прошу прощения) с подбором тарифов, для физических лиц в принципе все прошло достаточно безболезненно, а вот с юр. лицами все оказалось намного сложнее. Начались проблемы с доступом к оборудованию через мобильные сети.

Фабула.

Я отделался от поездок в стопятисотый раз, доказав своему руководству, что проблема не в моем оборудовании, а что-то не так с сим-картами. Начали выяснять и выяснилось что:

1. Заказчик ооооочень долго не проплачивал сим карты

2. Одна из сим карт уже заблокирована.

3. Выбранный тариф совсем не удовлетворяет нашим потребностям

Поехал спец от заказчика разбираться, что собственно происходит, заручившись моим заверением о  всевозможной поддержке.

Телефонный разговор с специалистом от Заказчика (СоЗ):

СоЗ: Смотрите я извлек модем вставил его в свой ноут, интернета нет. Взял СИМку из своего телефона вставил ее в модем, модем воткнул в свой ноут, все работает интернет идет, вставил СИМку из модема (напомню, которую предоставил заказчик) в телефон интернет есть, КАК ВЫ МОЖЕТЕ это объяснить.

Я: Значит СИМ карта или выбранный тариф не предназначены для работы с модемами.

СоЗ: Но мы вам выдавали одинаковые СИМ карты.

Я: Номер СИМ карты совпадает с выданной.

СоЗ: Даааааааааааааааа

я: И как вы можете это объяснить?

— А правда, что правую грудь надо выжигать? "А мазон" — без груди, да? Это же так больно!

Малышка блестящими глазами смотрела на высокую девушку, седлавшую лошадь у порога скифского жилища.

Однорукий Марсагет, старейшина поселения, искоса посматривал на воительницу. Лёгкие доспехи не скрывали сильной, мускулистой фигуры, а шлем — загорелого красивого лица.

Амазонка подняла на девочку яркие глаза, улыбнулась.

— А что бы ты предпочла — умение сражаться или обе груди в целости?

— Сражаться, конечно! — пылко воскликнула девочка, — я хочу быть, как Ипполита! Хочу носить доспехи и золотой пояс!

Воительница серьёзно посмотрела на малышку, но ничего не ответила.

Ипполита, её подруга и царица, недавно проиграла сражение, лишилась своего золотого пояса.

Положение амазонок пошатнулось. И девушке следовало быть очень осторожной, чтоб не угодить в беду.

Марсагет обшарил глазами фигуру девушки.

" Хм. Такая рабыня принесёт золота столько, что хватит купить табун жеребых кобылиц..." Вздохнул. Даже одна, без поддержки, воительница может уничтожить его лёгким движением руки. И потом — Ипполита не простит обиды, нанесённой её подруге. Селение сотрёт с лица земли.

Ранение было причиной тому, что Арето отстала от своих. После сражения с Гераклом отряд Ипполиты двинулся вглубь Сарматии. Чёртов полубог истребил пол-отряда. Безнадёжных прикончили. Убитых похоронили. Раненых определили на попечение местных жителей.

Арето поправилась быстро и сегодня собралась наконец в путь, чтоб догнать отряд царицы.

— Зайди в дом, поешь перед дорогой, Арето! — пожилая Арга, хозяйка над рабами, выхаживала раненую девушку и привязалась к ней, — неизвестно, когда тебе дадут горячего!

Марсагет хмыкнул:

— Ты разве не запомнила? Ложка мёда и чашка молока — всё, что нужно нашей гостье!

— Да уж, — проворчала Арга, — целыми днями тренируется, а ест, как птичка! Так и заболеть недолго!

Амазонка промолчала.

Где уж Арге понять, что движет ею! Жажда сражений. Жажда странствий. Жизнь опасная и полная приключений — как отличается она от тихих, размеренных будней селян! Ещё немного — и она догонит отряд. А потом сообщит царице новость — через полгода Арето произведёт на свет дочь, прекрасную, как сама Артемида!

Прощание не заняло много времени. Улыбка, кивок — и Арето уже в седле.

Вдруг амазонка вскинула голову и прислушалась. Все замолчали, глядя на неё. И ясно услышали приближающийся стук копыт и слабый, испуганный крик.

— Кочевники! Кочевники! — из-за холма показался верховой парнишка-дозорный, лошадь летела во весь опор.

Марсагет бросился к нему.

— Где? Сколько их?

— Больше сотни, наверное — одни мужчины! Скоро будут здесь!

Марсагет выругался. Конные сарматы нападали скопом, угоняли скот, уводили в рабство людей. Оседлым приходилось защищать свои дома и добро с оружием в руках. Но именно сегодня большинство мужчин перегоняли огромный табун. Селение осталось без защиты. Десяток юнцов и калек — не в счёт.

— Быстрей! Прячьтесь! Арга, Апи, уносите серебро! Детей уводите!

"Хорошо, скот в безопасности!" — подумал Марсагет и распорядился:

— Все в пещеру!

Тайник на случай нападения представлял собой небольшую пещеру над рекой. Вход можно было завалить камнями и отсидеться.

— Старики не успеют! — Арга с отчаянием и мольбой глянула на хозяина, — моя мать там!...

— Значит, твоя мать умрёт сегодня! — Матасий, хромоногий кузнец, хмуро глянул на плачущую Аргу. Он тащил тележку, на груде инструмента сидели детишки.

Старики торопились с дальнего конца селения. Среди них Арето увидела старого лекаря, зашившего её страшную рубленую рану. Он опирался на палку, подволакивая больную ногу. Арга подхватила под руку слепую старуху, помогая ей идти, но получалось медленно, так медленно!

--Если б я мог сражаться, я бы задержал сарматов! — Марсагет посмотрел прямо в лицо воительнице.

— Мне нет до вас никакого дела, — высокомерно заметила амазонка, — слабые должны умереть!

— Да, — Марсагет кивнул, — тебе нет до нас никакого дела!

Арето тронула поводья. Через минуту лошадь и всадница скрылись из виду.

Оглянувшись перед тем, как зайти в пещеру, Марсагет увидел кочевников — чёрной массой подступали они к селению. И маленькую фигурку всадницы, преграждавшей им путь, он с изумлением увидел тоже.

Лошадь амазонки неслась вскачь наперерез кочевникам. Миновав всадников, Арето обернулась и натянула тетиву. Стрелы одна за другой полетели в сарматов. Тактика амазонок — бить врага с крупа коня, обернувшись. Кочевники окружили всадницу. Бешено вращаясь, сверкал на солнце меч, отбивая удары, блестели золотые доспехи. Донёсся издали клич:

— Арес! Арес! — амазонка призывала своего прародителя, бога войны.

Потом тёмная масса всколыхнулась и поглотила золотую фигуру.

Марсагет отвернулся. Зашёл в пещеру.

Все успели. Все спаслись.

Скомандовал:

— Завалить вход!

© Наталья Морозова

Баба Лида прозвала эту женщину Горгоной. Откуда малограмотная старуха могла знать о страшной, мифической медузе - оставалось для всех секретом. Но кличка приросла к женщине намертво. Её настоящее имя - Тамара уже никто и не помнил.

Взгляд у Горгоны был тяжёлый, злобный. Окаменевшими от него, конечно, не становились, но обездвиженными уж точно ощущали себя.

Вытесанная Всевышнем по мужскому подобию - высокая, плечистая, узловатая - эта женщина ни с кем на улице дружбы не вела. Соседи её откровенно боялись. Причём все. Дети разбегались кто куда, стоило ей появиться на горизонте, а, если не успевали спрятаться, то затихали, словно цыплята при приближении ястреба.

Женщины всячески избегали встреч с ней. То ли сворачивали на другую улицу, то ли стояли за воротами своих дворов, ожидая пока она пройдёт. А если уж и приходилось пересечься с ней, то бросали быстрое «здрасьте» и, опустив глаза, торопились исчезнуть из поля её зрения.

О мужчинах трудно что-либо сказать. Но думается, что и они сторонились эту женщину. Причины очевидны. Горгона не смотрела на людей, она их уничтожала глазами - чёрными и недобрыми. Взглядом «одаривала», словно кинжал вонзала. От такого в горле пересыхало и становилось не по себе.

Никто и никогда не видел на её некрасивом лице даже намёка на улыбку. Ни с кем из соседок не вела она чисто женских разговоров. Всех сторонилась. Жила затворницей. Хотя были у неё дочка лет тридцати пяти и внучка школьница.

Они по выходным приходили к Горгоне. Дочка помогала по хозяйству, а внучка тихо играла в маленьком дворике. Такие же замкнутые, как и старшая родительница.

Огорода у Горгона не имелось. К аборигенам её нельзя было причислить. Она поселилась на этой улице лет пятнадцать назад - купила домик-халабудку у местной жительницы без земли.

Отшельницей жила.

Если её всё же и втягивали в соседские междоусобицы - всякое ведь бывает в частном секторе, то она, не скрывая ненависти, буркала пару фраз, от которых у людей испугано бухкали сердца, и невозмутимо продолжала свой путь.

-Ты, когда с Горгоной на дороге встречаешься, сразу дулю в кармане скручивай. От таких людей - это самая надёжная зашита, - баба Лида проводила обучающую беседу с юной соседкой Валюшкой.

-У меня сердце останавливается при встрече с ней, - часто моргая, отвечала взволнованная Валентина. Вчера, вон, Горгона на нас с Мишенькой так глянула, что я малого святой водой умывала, а сама до полночи не могла уснуть. Всё мне её глаза страшные виделись.

- Глазливая она, - прошептала в самое ухо молодой собеседнице баба Лида, будто боясь, что Горгона на расстоянии услышит её слова.

Горгона по улице не шла, а рассекала пространство широкими шагами, словно заправский гренадёр, таща за собой неизменную сумку-тележку. Ручищи огромные, ноги мощные. Стрижка короткая, почти мужская. Даже с особым усердием трудно было в ней хоть что-то женское отыскать.

Вдруг она пропала. Уже почти в течении месяца перестала появляться на улице в положенное время, когда вышагивала на работу по утрам и с работы по вечерам.

Соседи даже облегченно вздохнули - не надо дули в карманах крутить, волноваться и прятаться от страшной женщины. А вот баба Лида забита тревогу.

-Куда это подевалась Горгона наша? Уж не захворала ли? - шамкала беззубым ртом старуха, болтая с соседкой через забор.

-А если и так, то пусть похворает. Мы то ей ничем не поможем. Кто ж к ней наведается? Кто осмелится?

-Так то оно так, но всё ж человек, - баба Лида покачала головой и утёрла выступившие на морщинистом лице капельки пота.

-Это кто человек? - Соседка упёрла руки в бока. - Злыдня эта? Я с такими человеками и знаться не желаю! Меня от одного её взгляда душа холодеет. Она ж когда идёт, земля содрогается.

-А может что случилось? Болячка какая-то страшная? Может ей лекарства какие нужны, - стояла на своём старуха.

-Вот пусть дочка ей и купит лекарства! - фыркнула соседка.

- Так ведь я и дочку её давненько не видала. И внучку. Точно что-то случилось.

- Не нашего ума это дела! - съязвила соседка.

Баба Лида вздохнула, пожала плечами и произнесла:

-Пойду я. Надо ещё обед деду состряпать.

-Давай, Лидочка , трудись, - ответила женщина и недовольно хмыкнула вслед удаляющейся старухе.

Баба Лида, перекачиваясь, словно раненная утка, неспешно побрела в дом. Утомилась она.

До обеда ещё время есть. Прилегла вздремнуть - июньская жара расшалилась нешуточно.

Не спалось. Всё перед глазами стояла Горгона.

Передохнув минут пятнадцать, старуха позвала деда к обеду. Похлебали окрошки, запили абрикосовым компотом. После старик пошёл прилечь, а баба Лида, измучившись думами о злобной Горгоне, присела у окна.

-Лидок! Чего не почиваешь? - дел дошкрябал в кухню попить воды и, увидев бодрствующую жену, разволновался. - Ты себя нормально чувствуешь? Может снова давление шалит? А? Пекло то какое на улице стоит. Может холодного кваску тебе?

-Всё хорошо, Ванечка. Иди полежи. У меня делов ещё много.

Дед со вкусом отпил воды целую кружку и подарив жене полный нежности взгляд - это почти в восемьдесят лет! - поплёлся в комнату.

Дождавшись первого мужнина храпа, баба Лида прытко выскочила из хаты.

Через пару минут она уже открывала калитку, ведущую в маленький дворик Горгоны. Дёрнула дверь в домик. Открыто. Перекрестилась, утёрла выступивший от волнения пот и с замиранием зашла вовнутрь.

Крохотный коридорчик. Направо кухонька. Незваная гостья робко заглянула. Чисто всё. Только душно сильно - окна закрыты.

Тихо.

Где же хозяйка дома?

В полном переживании баба шагнула в единственную комнату. Пригляделась и наконец-то разглядела лежавшую на кровати женщину, в которой трудно было узнать Горгону.

Баба Лида всплеснула руками, прижала их к впалой груди и попыталась сглотнуть образовавшийся в горле ком.

Горгона то ли спала, то ли без сознания была. Старуха тихо приблизилась к кровати и всхлипнула.

Сильно исхудавшая, мертвецки бледная хозяйка дома прерывисто дышала. Нос страшно заострился. Щеки запали. Ко лбу прилипли влажные прядки волос.

-Милая, ты что помирать удумала? - прошептала баба Лида, склонившись над Горгоной.

Женщина еле открыла глаза. Долго её взгляд был полон непониманием и безразличием, но наконец-то проблеснуло в нём что-то похожее на удивление.

-Не переживай, девонька. Это я - баба Лида, соседка твоя.

Горгона медленно моргнула, давая понять, что поняла.

-Что да это с тобой случилось? Как же это так? Дочка твоя где? Внучка?

-Уехали, - одними губами прошелестела хозяйка дома.

-Уехали?! А ты ... ой... что же это творится?

Баба Лида едва успевала смахиваться настырные слёзы, ручейки которых блуждали в глубоких морщинках.

-Где же это видано, чтобы в мирное время человек пропадал в одиночестве! - причитала гостья.

-Водички хочется, - бессильно прошептала Горгона.

-Пить, милая? - переспросила глуховатая старуха.

Больная снова моргнула.

-Сейчас, сейчас, - засуетилась баба Лида и заторопилась на кухоньку.

Вернулась с чашкой. Приподняла голову Горгоне и бережно напоила бедолашную.

-Ты лежи, милая, лежи. Отдыхай. Я сейчас тебе врача вызову. Я мигом.

Баба Лида подняла на улице переполох. Созвала соседей. Вызвали скорую. Через час на глазах у собравшегося местного народа Горгону на носилках погрузили в машину скорой помощи. В качестве сопровождающего в связи с отсутствием родственников в больницу поехала сорокалетняя внучка бабы Лиды.

Истощение организма, нервный срыв, депрессия, повлёкшие за собой серьёзнейшее осложнение в виде болезненности позвоночника и всех суставов - таков был вывод врачей после тщательного обследования.

Сможет ли женщина восстановиться и полноценно передвигаться - гарантии медики не давали. Баба Лида, будучи в курсе всех диагнозов, которые казались ей словами непонятными, передала соседям вердикт эскулапов по-простецки - плохо дело!

По вечерам на улице формировалась кучка женщин - бывших противниц Горгоны, которые сейчас перешли на её сторону, всячески жалея бедную. Хозяйки, отложив домашние дела, договаривались кто завтра пойдёт навестить больную.

Как выяснилось, дочка и внучка несчастной уехали жить за границу. А Горгона не справилась с вынужденным одиночеством. Заскучала, впала в апатию и слегла в ожидании смерти.

Баба Лида попросила внучку связаться с дочкой Горгоны. Но по всей видимости дочка или номер поменяла, или просто телефон держала отключенным.

Почти два месяца женщина провела на больничной койке.

Для выздоровления что самое главное? Желание больного одолеть хворь. Горгона такового не имела. Абсолютно.

Но соседи, как известно, это сила. Для этой силы важно иметь цель. Вся улица сплотилась и в прямом смысле взяла здоровье несчастной женщины под свой контроль.

Свежие супчики, морсы, соки буквально впихивались проведывающими в Горгону. Отказы от еды не принимались. Деньги на лекарства собирали всем скопом. Главной, естественно, была баба Лида. Старушка даже позабыла о собственных болячках.

Женщины-соседки, откинув былую вражду, составили распорядок посещений и неукоснительно ему следовали.

И Горгона медленно, но всё же пошла на поправку.

Через месяц при помощи женщин она начала вставать с постели.

Больной позвоночник отказывался выравниваться. Ноги не желали двигаться.

Один из соседей - молодой мужчина из большого, двухэтажного дома, купил специальные ходунки. Опираясь на них, постаревшая и сильно изменившаяся не только внешне, но внутренне Горгона возвращалась в своё жильё.

И снова местное население не оставило женщину в одиночестве. Поддерживали, как могли. Баба Лида была в лидерах. Бегала проведывать выздоравливающую по три раза на день. Другие соседки тоже помощь оказывали – кто по дому подсобить, кто в магазин сходить, кто еду приготовить.

По дому Горгона передвигалась при помощи ходунков. Болезнь иссушила её, превратив в еле передвигающуюся жердь. И всё же в ней потихоньку начало возрождаться желание жить. А всё потому что наконец-то позвонила дочь. Обещала приехать в скором времени.

Самостоятельно Горгона вышла на улицу только в конце сентября. Она уже могла передвигаться, опираясь на палочку. Сильно хромала. Спина её так и не выровнялась. Ходила дугой согнутая.

Но!

Но стала эта женщина совсем другой. Она научилась улыбаться окружающим, всегда радушно здоровалась со всеми. Часто останавливалась около играющих детей, раздавала им леденцы, которыми теперь всегда были набиты её карманы. Малышня привыкла к Горгоне, перестала бояться. Завидев её издалека, детвора радостно кричала, ожидая сладких угощений.

Горгона изменилась. Она стала Тамарой. Обычной женщиной, которой хорошо известно в чём заключается суть жизни.

Только, вот, неужели надо дойти до нуля, чтобы понять это?

Кто не доходит до нуля,

Под тем колеблется Земля.

Над тем гремит небесный гром –

Тот не становится творцом. (Зинаида Миркина)

© Анжела Бантовская