HansUlrihYodl

Моему деду тогда было лет 5. Шёл 1948 год. Гундоровка. Пошли гулять компанией на озеро: он, его старшая 12-летняя сестра, подруги сестры. По пути к пляжу дорогу преграждал лиман, и чтобы не делать крюк, обходя его, народ приловчился пересекать лиман вброд, по гребню (глубина - по колени взрослому). Но была одна особенность: влево и вправо от гребня резко открывалась глубина. Так вот одна подружка вызвалась перенести моего деда на себе. Донесла до середины пути, сестра с другой подругой уже дошли до берега. И подруга, несущая деда, сбивается с пути, уходя на глубину. В панике пытаясь нащупать дно, подруга отталкивает от себя деда и мощным гребком доплывает до гребня. А дед плавать не умел. Сестра, увидев тонущего брата, закричала так, как никогда ни до ни после не кричала (по её признанию). От компании молодых людей, отдыхавших неподалеку на пляже отделился парень, сходу оценив обстановку, не раздумывая, сбросил на ходу остатки одежды и нырнул за дедом. Дед вцепляется в него и начинает топить. Парень отпихивает маленького мальчика еще глубже и уплывает. Сестра воет, дед скрылся под водой. По его воспоминаниям он слышал только нарастающий шум в ушах, желтые круги перед глазами и нестерпимое желание вдохнуть. И вот когда он открыл рот для последнего в своей жизни вдоха, сильные руки выдернули из воды его уже обмякшее тельце. Дальнейшее он помнит смутно, так как его рвало, ему было плохо и страшно. А позже сестра рассказала, что спас его незнакомый мужчина. Дед не запомнил его.

Моей бабушке тогда было 10 лет. Шёл 1953 год. Геленджик. Она отдыхала с мамой, тётей, двоюродным братом и тётиным сослуживцем дядей Колей - другом семьи, военным моряком. Бабушка с братишкой плескаются на мелководье и то ли отбойное течение, то ли бабушка заигралась, но так или иначе её затягивает на глубину. С её слов, всё, что она помнит, что очень хотелось дышать. Она вытянула голову и пыталась держаться на поверхности. Как это часто бывает рядом никто не понял, что ребёнок тонет. Из последних сил она сумела пискнуть и погрузилась на глубину. Как рассказывала бабушка, дядя Коля совершенно случайно посмотрел в сторону тонущей бабушки и намётанным глазом смекнул, что случилась беда. В три мощных гребка он достиг места и, нырнув, вытащил потерявшую к тому времени сознание бабушку. Откачать сумели своими силами, благо тётя военврач.

Обе эти истории так и остались бы пугающими историями из детства каждого из ребят, если бы мой дед в далёком 1960 году не пошел в армию и его не отправили служить на Кавказ, в город, где жила моя бабушка, и они там не познакомились. Со временем, естественно, она рассказали друг другу о том, как каждый их них чуть не закончил жизнь утоплением и как чьи-то сильные руки вытаскивали их из воды и возвращали к жизни. Подивившись забавному сходству своих спасителей они уже и забыли об этих историях, дело шло к свадьбе. А на свадьбе бабушка, пользуясь случаем, представила своего спасителя деду. И разговорившись, к немалому удивлению всех собравшихся выяснилось, что у дяди Коли в Гундоровке жила сестра с престарелой матерью. Демобилизовавшись из действующей армии, Коля отдыхал у родных. Там, на отдыхе, он и заприметил суету и безуспешные попытки спасти тонущего деда.

Вот так один человек связал две судьбы воедино, став спасителем двух тонущих сердец.

А бабушка с дедушкой и ныне здравствуют и отмечают в этом году 60 лет свадьбы.

- Валерон, чего приуныл, братишь?

- Миш, помнишь, я комнату в коммуналке недавно нашел на съем?

- Помню, там же все, вроде хорошо, два хозяина, соседи адекватные. Чего стряслось-то?

- Миш, мля, ну вот что за напасть?! Не успел и трех месяцев прожить, как пиздец.

- Ой, как вы меня заипали, ребята, тянуть резину со своими печалями! В чем суть твоего расстройства?! Если сейчас же не выложишь все как на духу, лишу премии и кружки для чая!

- Цыгане...

- Так, все понятно, иди работай, юморист сранный!

- Я серьезно!

- Валериан, тебя, походу, в прошлый раз (https://pikabu.ru/story/shinomontazhnoe13_5708769) та цыганка поцеловала, раз тебе на них везет с тех пор стабильно.

- Иди в пиз..у. Цыганскую! Конееб начальствующий, подавись своей премией, ирод кружечный!

- Лера, отставить истерить! Хрен с тобой, болезный, жалуйся подробно.

- А чего тут разводить повести? Та бабка, которая соседка хозяина моей комнаты, померла намедни. Отдала богу душу, хворобая. А заместо неё теперича поселились ромалэ. Папа, мама, три выпиздёныша, мама мамы и мама папы. Табор уходит в небо, нау.

- Лэла-лэла-лэла, лэла пала тутэ! - почему-то со злорадным ощущением вспомнилась мне давно услышанная где-то характерная песня.

- Ой, ирод проклятый, да чтоб я тебе еще раз открылся, сострадалец ебучий!

- Валери, сеньор, а хлопнуть ли нам по рюмашке?

- Заметьте! Не..

- Заткнись и потопали.

За рюмкой чая Валерик поведал печаль свою в красках. В туалет теперь не сходить, так как он перманентно занят цыганскими задницами, в ванной постоянно отмокает белье, на кухне вечно накурено, посуда не моется, а сваливается в раковину, мухи, песни скрипучими старческими голосами на закуску дешевого портвейна. Идиллия, блять. Все бы ничего, но когда это семейство в режиме нон-стоп стало захаживать по разным вопросам и предлогам к уставшему Валерику по вечерам, он и загрустил окончательно.

- Ну что, даже против оружия массового поражения "tsy gun" есть своё вундерсредство, Валерочка: крысы.

- Чё, бля?

- Крысы.

- Как это связано? Поясни.

- Видишь ли, друг мой, ромалэ обыкновенный очень суеверный человек. Цыганобабки так вообще оккультисты те еще.

- Тебя перегрело где-то, Мишаня? Чё ты несешь?

- А несу я добро и просвещение, тупень. Цыгане очень не любят и боятся крыс. Но я тебе этого не говорил.

- И что прикажешь с подвала крыс натаскать и.... А-а-а. А точно поможет?

- А тебе не все равно уже? Или пан или пропал, если я правильно выкупил ситуацию.

- Спасибо, хуле, попробую.

Три месяца спустя.

- Валера, блять, что это?! Убери нахуй!

- Как что, панове, это твой крестник, можно сказать! Вот пришел знакомить.

- Ты нахера крысу в клиентскую припёр?!

- Не бузи, старшой, слово держать буду. А вот тебе - достаёт из штанов пузырь "Сантори" (знает, сучок, мои слабости), - благодарность моя и вечный почет в придачу!

- Шагом марш в админскую на доклад!

- Есть!

В общем Валера к совету моему прислушался. В ближайшем зоомаге прикупил себе Пантелея. Два месяца откармливал его и приручал сидеть на плече. Пантелей оказался смышленым малым, да к тому же ласковым, а потому зажили они с Валерой душа в душу. И вот, с месяц назад, Валера решился. На очередной стук цыганчи в дверь Валера радушно открыл и, сияя радушием из всех отверстий, осведомился о причине столь позднего визита у гостьи. Не слушая очередную чепуху, Валера наблюдал за реакцией. Мадам сначала навела фокус, потом не переставая говорить, поменяла выражение лица, как ошпаренная отшатнулась от Валеры и с яростным оскалом пролаяла: "Бечисть! Бечисть!". В следующее мгновение мадам запрыгнула в комнату и с грохотом закрыла дверь.

До конца вечера не было слышно никого и ничего. С тех пор Валера, окрыленный успехом, из комнаты без Пантелея не выходил. Крыс спокойно сидел и зыркал по сторонам, а все соседи цыганского пола с криками "Бечисть!" и проклятиями на своём родном наречии, прятались по норам. Валера нарочито на виду оставлял как бы невзначай Пантелея на бортике ванны, пока чистил зубы. Затем искупал Пантелея, сливая воду в ванную, в которой как обычно мокло белье.

Главцыган пытался поговорить с Валерой, но в присутствии Пантелея членораздельной речи горе-ромалэ хватало на двадцать секунд. Затем, видимо с детства заложенный суеверный страх перед крысой, брал верх.

Меньше, чем через месяц семейство свалило, а в комнаты заселились одна семья и пара рабочих из средней Азии. На фоне отбывшего в закат табора это курорт.

История с воровством фар на Кайнах и прочих туарегоподобных SUV давно стала притчей во языцех. Среди работяг соседней с нашей шиномонтажкой СТО долго ходила бородатая смехуёчка про вываливающиеся фары при резком торможении Поршака. Ну грел душу простых работяг данный факт несовместимости передовой европейской инженерной мысли с суровыми российскими реалиями.

Давно слышал, что многие фирмы дополнительно закрепляют фары и спецом их маркируют, но тут намедни воочию увидел сие.

Так они еще натурально паяльником на каждой фаре накалякали госномер.

Тяжелая же жизнь у богатых людей.

Живи футболом, дыши футболом. Ну, дышим потихоньку.

- Монтаж/демонтаж, азот, чернение, обработка ступиц, баланс, пакеты, с вас n рублей. Расплачиваться будете наличными или картой?

- Do you have English-speaking employees?

- Ах ты ж хитрая жопа. Заказ-то ты как Коле диктовал? - думал я про себя, взирая с невинной улыбкой на Ашотвазгенарамовича, решившего закосить под иностранца.

- Ихь шпрехен дойч хабт нихьт! Не будем притворяться, уважаемый, с вас n рублей.

- I'm don't understand you sir. What do you want?

- Вэйт э момент плиз, ща позову - блистая оксфордским произношением "сливаюсь" за подмогой.

- Коленька, майн либенгерц, там иностранец нарисовался, на языке Пушкина ни в какую, Шекспировым глаголом жгет, каналья. Ты мне доложи, мон шер, заказ он тебе на какой мове сказывал?

- А он ничо не сказывал, барин, евойный придружитель говорил, а тот молчал.

- Коля, не буди во мне зверя со своим "евойный"!

- Миш, иди в жопу, что требуется?

- Ну ты все в красках уже обрисовал. Прикольная схема.

- Миш, какая нах схема? Я чёто не... А-а-а, похоже я...

- Ну всосал наконец-то. Твои лингвистические способности нужны, голубь ты мой сизый. Лети, курлыкай с нашим "англичанином".

Передать всего разговора, состоявшегося у Коли с недоделанным иностранцем я не смогу, т.к. знаю только удмуртское наречие японского. Но пассажир действительно неплохо шпрехал на инглиш, чем, походу, с напарником, сиречь подельником, и пользовался. Ну не мог он знать, что Коля неплохо изъясняется на иностранном - тяжелое наследие высшего образования. Так что пришлось ребятам раскошелиться по полной, назаказывали-то себе услуг мама не горюй.

Вот только одно не понятно, как им удавалось безнаказанно обувать другие монтажи, иностранцы же вроде уже не диковинка, при виде которой, немеют члены и язык прилипает к нёбу? Или мы были первые и, надеюсь, последние...

Загадка, ей-богу.

Захожу намедни к соседям сервисменам, кои работают на капиталиста-кровопийцу Стасика (https://pikabu.ru/story/shinomontazhnoe14_5724522), по своим мелкошкурным интересам. Перетер с одним-другим, да собрался уже ласты завернуть на нашу шиномонтажку, как случайно стал свидетелем не очень приятной сцены.

Итак, СТО, четыре бокса, на улице очередь (по записи и самотеком), работа кипит. На улице молодая владелица одной из ремонтируемых машин безуспешно пытается битых полчаса успокоить свою дочь. Малявка блажит на ультразвуке, бьётся в припадке, брыкается. В общем милый ребенок. Педагог из молодой мамаши, надо сказать, так себе. Впрочем из 90% людей педагоги, как из говна пуля. Так что ничего экстраординарного. Уж не знаю, как долго продолжался бы этот концерт, но от очереди ожидающих автомобилей отделилась женщина и стремительной походкой направилась к молодой мамаше. Мадам демонстративно сжимая нервными худыми пальцами виски, с напором начала:

- Вы меня извините, конечно, но сколько можно уже?! Успокойте наконец своего ребенка! У всех уже голова болит!

- Простите, я делаю, что могу. У Миланы истерика.

- Сначала довели до истерики, а теперь не можете успокоить. Что за люди?!

- Прошу прощения, я постараюсь что-нибудь сделать.

- Да уж потрудитесь. Мамаша!

- Ну, Миланочка, детка...

Не проходит и трех минут.

- Так, собирайтесь и уходите отюда!

- Простите, что?!

- Я говорю, возьми свою дочь и иди отсюда, раз нормы приличия тебе неизвестны!

- Не хамите мне, пожалуйста, это ребенок.

- Понарожают по залету, а потом воспитать не могут! Уходи, я сказала!

На молодую мамашу было жалко смотреть. Я уже подобрался весь, чтобы вмешаться в этот театр абсурда, как со стороны бокса донеслось громогласное: "Атайды от неё!", - от бокса бежал ремонтник Сослан.

- Ты зачем так говоришь?! У тебя дэти есть?! У тэбя сэрдце есть?!

- Ты кто такой?! Тебя никто не звал! Иди в свою конуру и продолжай работать!

- Слушай, женщина, со мной так никто не позвалял разговаривать!!!

Тут в мизансцену внедряется муж выступающей дамы:

- Слыш, э, а ну рот закрыл, нахуй! Ты чо, блять?! - с этими словами муженек отталкивает Сослана. Следующим мгновением Сослан ловит кисть муженька, приемом заводит за спину и делает болевой с удержанием. Мужик шипит, пытается вырваться. А Сослан тем временем в ухо начал ему втолковывать:

- Ты, мужык зря так! Твоя женщина не права! Никто не смеет унижать Мать, тем более при её рэбёнке! Бэрешь сейчас свою жэну, свою мащину и уезжаешь отсюда иначе, я тэбе клянусь, я затолкаю ваши языки вам в глотки!

- Тебе пизда, чурбес ёбанный! Отпусти руку, сука!

- Не выражайся при женщинах и дэтях!!

- Отпусти его, сукаааа!!!! - заорала жёнушка.

Тем временем на этот спектакль подоспел здоровенный мужик из очереди:

- Э, братан, отпусти его. Не при ребенке же.

Сослан отпускает раскрасневшего муженька. Муженек, ищя поддержки, обращается к подоспевшему мужику:

- Во, суки, чурбесы в натуре охуели! Мою жену оскорбил, на меня напал!

Ушедшая в бокс молодая мамочка с крепко прижавшейся от испуга дочкой уже не увидела, как  здоровенный мужик коротким подзатыльником роняет мужа истерички на землю, берет его за шиворот, доносит до автомобиля, забутовывает туда сопротивляющееся тело и голосом прапорщика ВДВ буквально приказывает: "Съебал, отсюда, нахуй!".

Парочка оперативно срулила, не дожидаясь развития событий, а мужик подошел к Сослану и протянул руку.

На Сослана было жалко смотреть: его трясло, глаза полыхали, но он понимал, что работать в сервисе ему оставались считанные часы. Я подошел к нему:

- Сос, ты молодец! Не бери в голову.

- Мища, меня Стас с гавном съэст! Я только-только устроылся нармално... - нервно закуривая промолвил Сослан.

- Сос, не переживай, ты все правильно сделал.

- Миша, у меня в войну погибла жэна, две дочки. А они не понимают, какое счастье дэти! Они нэсчастные люди!

- Нет, Сос, Стас хоть и мудак, но за такие расклады, я думаю, ничего не будет.

- Думаещ нэ будет? - с надеждой в голосе спросил Сослан.

- Сослан, я уверен, что ничего не будет.

Я оказался прав.

- Так, монтаж/демонтаж, балансировка, обработка ступиц, пакеты... с вас n рублей. Единственное, к сожалению полчаса назад терминал для оплаты карточками отключился.

- Вот, блядь, Хреннадзор ебучий!

- Ну, я не думаю, что это как-то взаимосвязано. Вполне...

- Да причина ясна, как божий день, что вы не в курсе про Телеграм?

- В курсе, конечно. О нем разве что шиномонтажный станок не рассказывает:)

- Вы бы не смеялись, а вопрос с оплатой решали бы!

- Здесь и сейчас доступна оплата только наличными, простите.

- Как же меня зае...ли эти пид...ры в правительстве, то в магазине не работает, то интернет отрубился, у вас карты не принимает!

- Могу только посочувствовать, кстати, банкомат через дорогу с торца здания, если что.

- А какой-нибудь VPN не подскажете на телегу?

- Простите, не пользуюсь этим мессенджером.

- Вся страна сейчас показывает правительству жопу, а вы в стороне стоите. Нехорошо!

- Прошу прощения, по-моему терминал заработал.

- Я буду оплачивать наличкой! Я не доверяю вашему терминалу!
- Как вам будет угодно.

- У меня нет требуемой суммы, мне нужен банкомат.

- Извините, но тогда нам придется оставить вашу машину у нас в боксе.

- Давайте там ваш терминал!

-Пин код вводите. Ваш чек. Всего доброго!

Шел первый день блокировки.

Я иду по улице. Нет, не так – я передвигаюсь в пространстве, протискиваюсь сквозь марево раскаленного воздуха, парю не касаясь растрескавшегося асфальта. Родная улица. Этот пейзаж, навечно запечатленный в моей памяти, обволакивающий подробностями, милыми запахами, знойной неторопливостью, лежащей в основе бытия этого незабвенного кусочка моей жизни, раз за разом дарит мне теплоту и тоскливо-лирическое ощущение, сродни щемящему чувству воспоминаний далекого детства. Полуденная тишина, изредка прерываемая хлопнувшей дверью, иногда обрамляемая монотонным бубнением старенького радио, царила здесь всегда. Вечно. Я растворялся в ней, я навзрыд рвался навечно соединиться с нею, я был ею. Я помню трехэтажные дома по обеим сторонам улицы. Старые, кирпичные, местами потрескавшиеся стены, как старые седовласые старцы, хранили летопись этого пространства. Пространства детства, уюта, материнского голоса. Казалось, будто вся планета состояла только из моей улицы, неба с размазанной ватой Млечного пути, и крыш. О, крыши! Это ворота в небо, на свободу. После крыши нет ничего, только бескрайнее небо. Запах битума, раскаленного солнцем металла, пыли, крепкого табака, который мы учились курить, и дешевого пива. И запах свободы. Если внизу, у пыльной травы детской площадки дрожал воздух, пропитанный летним жаром, запахом пирожков и борща с луком, и белья, развешанного на веревках, то здесь, на вершине мироздания, дул пронзительный ветер. Солнце обжигало, порывы ветра охлаждали пыльное лицо с дорожками от пота, душа окуналась в безумство наслаждения покоем и уверенностью. А кто теперь вернет тот дивный запах наступающего вечера? Сумерки – это эпоха уходящего дня. Здесь было все: томное ожидание, буря чувств, затаившийся детский страх, сковывающее волнение, предвкушение больших приключений. А улица упиралась прямо в закат. В это время оконные стекла золотились и вибрировали в оковах побеленных рам, отражение менялось ежеминутно и вот становятся различимыми внутренности квартир – зажигался свет. Фонари. Маяки надежды, освещали окрест жалкие клочки суши – желтые, сумеречные островки в пучине темнеющего марева. А там, в глубине двора, на темных лавочках и за темными столами, в непроглядной поначалу тьме, бурлила жизнь. Вечер и ночь как пробная командировка во взрослую жизнь: докуриваем то, что не докурили днем на крыше, пьем то, что нельзя при свете дня, а рядом она. Запах ее волос, вот что пьянит, возбуждает и обезоруживает. О, этот дивный аромат! Это запах, сплетенный из запаха уходящего дня, нежности и несмелого желания. Ради обладания этим сокровищем, здесь, в густой тьме неосвещенного двора, мы были готовы на любые безумства. Ай-да, гулять по ночным крышам! О, Всевышний, было ли что-нибудь лучше прогулок с ней высоким утесам крыш?! Только она и луна, как две сестры, как отражение чистого совершенства. И великая тайна навеки скрывалась под одеялом из звезд.

Мы бежим вдвоем по улице, молодые и прекрасные, а асфальт кипит, пузырится – летний, очистительный ливень, а мы бежим мокрые и счастливые, мы бежим навстречу прекрасному, манящему и свежему, как воздух, пропитанный озоном, мы сильные и бесстрашные, у нас есть все. У меня есть она, а значит, у меня есть все!

Мы идем вдвоем, но нас трое. А тихая улица лежит в сверкающем, ледяном безмолвии. Но холода не чувствуется, есть тепло трех сердец. Есть мы и наша тихая улица.

Я иду по улице. Время остановилось. Мое сердце безмолвствует. Моя тихая улица наконец стала по-настоящему тихой. Время покинуло ее. Я прихожу сюда, чтобы помнить. Только здесь я могу жить. Повсюду дух запустения. Родные запахи и образы сжимаются комком в горле. Вот наша лавочка и стол. За годы от них почти ничего не осталось. Дворы поросли бурьяном. Фонари покосились. Дома слепо взирают на мою одиноко бредущую фигуру подслеповатыми глазами пыльных окон. Стекла больше не золотятся на закате. Я прихожу сюда, чтобы помнить. Ибо ничего не осталось, ни луны, ни звезд, ни крыш. Ни её. Точнее, их…

Я прихожу к старым гаражам. Здесь, я помню, она первый раз окликнула меня. Я как раз упал и держась за кровоточащую коленку, глотал слезы. Она пожалела меня. Так я узнал, что в жизни есть главное сокровище, за которое надо бороться не смотря ни на что. Спасибо тебе, двор. Спасибо тебе, тихая улица. Мы приходим одни в этот мир и уходим одинокими. Вся наша жизнь в нашей голове. Привет тебе, тихая улица! Я вернулся домой…