Dark.Stories

- Меня тоже дернули с выходного, людей не хватает. Наши криминалисты уже работают на месте, как закончат - сможете пройти, осмотреться.

- Не будем мешать – подождем, – согласился следователь и обратился к сопровождавшим его агентам:

- Это Ирина Волкова, я работал еще с ее отцом, до того, как она поступила на службу. На ее опыт можно полагаться.

Немного помолчав, Краузе вновь повернулся к Ирине:

- Записи с камер уже поднимают?

- Да, запрос отправлен, в ближайшие часы они будут у нас, – ответила Ирина. - Все начальство стоит на ушах – нетрудно догадаться, что дело будет громким. Не удивлюсь, если потом устроят внутреннюю проверку - и некоторые шишки полетят в отставку.

По губам Краузе скользнула тонкая улыбка.

- Они не пропадут, - бросил он, избегая имен. - Когда все стихнет, сядут в другие кресла.

Ирина коротко хмыкнула в знак согласия и повернулась к агентам.

- Давно вы у нас в городе? – поинтересовалась она, внимательно их рассматривая.

Рейнхардт перекинулся взглядом с Рифтом, затем ответил:

- Пару недель назад прибыли в Москву рейсом из Франкфурта - согласовывали детали с вашим руководством в столице. Три дня назад добрались до вас, осматривались, планировали, искали цель. А теперь вот… - он махнул рукой в сторону храма, — мы оказались здесь.

Волкова хотела было уточнить, кого именно они ищут, но ее внимание отвлекли криминалисты, выходящие из храма.

Щелкнув пальцами, она повернулась к Рейнхардту:

- Ну, похоже, ваша очередь пришла. Предлагаю вам остаться со мной, осмотритесь снаружи заодно. Может, что выясним, пока ваши коллеги с Львом Ивановичем будут внутри.

Рейнхардт кивнул, соглашаясь и повернулся к Рифту:

- Я останусь с Волковой, мы осмотримся и займемся опросом возможных свидетелей. Ник, ты с Алекси и Кэтрин идите с капитаном Краузе, займитесь осмотром места преступления.

Он сделал паузу.

- Мне нужна максимально четкая картина произошедшего. Обсудим все, когда вернемся в отель.

- Окей. – коротко ответил Никлас.

Волкова, покрутив в руке связку ключей, протянула ее Краузе:

- Ключи от внутренних помещений. Пригодятся.

***

Краузе переступил порог, и его сразу накрыла тишина - почти осязаемая, давящая на барабанные перепонки. Ему показалось что он оказался внутри некоего пузыря, отрезавшего его от обычного мира - где-то там за стенами все еще хрипели рации, ревели сирены, суетились люди, но здесь... Здесь все было иначе.

- Словно перепад давления на глубине, - бесстрастно бросил Корхонен, войдя следом.

"Точно подмечено", - отметил про себя Лев Иванович, окидывая взглядом зал. Воздух внутри был пропитан густым, почти сладковатым запахом крови, сквозь который прорывался пряный, удушливый налет пороха и ладана.

Мерцающий свет оставшихся свечей колыхался на стенах, поблескивая в позолоте - придавая фантасмагорический вид расстилавшейся картине.

Тела лежали вперемешку, в позах, в которых их настигла смерть, среди них латунью поблескивали гильзы. На стенах и колоннах густели кляксы запекшейся крови, а ручейки по едва заметным глазу канавкам сбегались к амвону, собираясь в черно-красную лужу - символически преграждая вход в алтарную часть храма.

- Дерьмово выглядит, - произнес Рифт, заходя с Кэтрин последними и выдыхая табачный дым. Он не выпустил сигарету из зубов даже в столь сакральном месте.

- С оттенком творений Иеронима Босха, я бы сказал, - процедил он сощурившись.

Кэтрин, привыкшая за годы учебы к паталогоанатомии и практике в морге, неожиданно ощутила подступающую тошноту.

Услышав циничный комментарий, отпущенный Рифтом, она почувствовала укол ярости от его пренебрежительных слов, но лишь крепче сжала губы и промолчала.

Краузе сделал шаг и повернулся к группе:

— Значит так, криминалисты уже все осмотрели, отпечатки и образцы взяли, - он пожевал губу, - во всяком случае то, что нашли. Однако это не отменяет необходимость соблюдать правила, я надеюсь вы понимаете это?

- Без вопросов, - Рифт достал из кармана тонкие синие резиновые перчатки и начал их надевать. Корхонен и Якимова последовали его примеру.

- Все по учебнику, - позволил себе неловкую улыбку Никлас.

***

После того как остальные скрылись в храме, Рейнхардт, сопровождаемый Волковой, приступил к осмотру прилегающей территории.

Массивное здание храма фасадом выходило прямо на улицу; по широкой лестнице ведущей к парадному порталу, можно было войти внутрь. С обеих сторон тянулась старинная кованая решетка, чуть выше человеческого роста, ограждая небольшой сад. Территория вокруг храма тонула во мраке: фонари сюда почти не доставали, и в глубине сада царила почти полная тьма.

Волкова, заметив внимательный взгляд Рейнхардта, негромко пояснила:

- Позади здания - старое кладбище, а вон там, - она кивнула направо, в сторону калитки, сейчас запертой на висячий замок, – церковная лавка и пристроенное административное помещение, если вам это интересно.

- Благодарю, - губы Джона тронула вежливая улыбка. - Прилегающую территорию, я полагаю, уже проверили?

- Да, - подтвердила Ирина. - Как только оперативная группа прибыла, все обошли. Ни следов, ни признаков проникновения со стороны сада - ничего подозрительного. Если считать, что здесь действовала группа…

Рейнхардт чуть заметно поднял ладонь, перебивая:

- Ирина, могу вас заверить: убийца был один. - Его голос стал жестче. - Мы изучили его прошлую активность. Он всегда действует в одиночку. У нас нет оснований полагать, что на этот раз он изменил себе.

Она взглянула на Рейнхардта и недоверчиво покачала головой:

- Вы хотите сказать, что это сделал один человек?

***

Тем временем в храме Кэтрин присела рядом с ближайшим телом, внимательно его осматривая, это была молодая женщина - лежала ничком на мраморных плитах, лицом в луже крови. На вид ей было лет двадцать пять-тридцать, каштановые волосы убраны под платок.

Осторожно перевернув убитую, Кэтрин отметила: пуля вошла в затылок, выходного отверстия не видно.

Отведя взгляд от трупа, она увидела Корхонена: тот, перешагивая через тела и стараясь не наступать в растекшуюся кровь, двигался по центральному нефу ближе к амвону.

Там, среди тел, латунью поблескивали гильзы в свете догорающих свечей. Подняв одну из них, Алекси присмотрелся к маркировке на тыльной стороне и едва смог сдержать удивление: это был редкий по нынешним временам патрон .38 ACP.

***

Рифт между тем обошел тела вдоль правого нефа и поднялся на амвон. Аналой был пуст. Неподалеку лежал алтарник - судя по одежде и возрасту. Чуть в стороне тускло поблескивал медный венок, а рядом - следы крови, небрежным мазком тянувшиеся к царским вратам, возле которых виднелось еще одно тело в расшитых золотом одеждах.

Подойдя ближе, Никлас склонился, разглядывая мертвого алтарника. Под телом растеклась лужа крови; в груди - два пулевых отверстия. Одежда вокруг ран была пропитана кровью и опалена: стреляли в упор, заключил Рифт, даже без глубоких познаний в криминалистике.

Ноги мертвеца были согнуты в коленях, правая рука откинута в сторону, а кисть под неестественным углом, очевидно сломана. На мизинце левой руки, покоившейся на груди, виднелось серебряное кольцо с черным камнем.

Но больше всего Рифта привлек клинок, лежавший рядом. Узкое обоюдоострое лезвие, длиной примерно с ладонь взрослого мужчины, с гладкой черной рукоятью, украшенной серебряным узором, спиралью спускающимся к лезвию. На самом клинке виднелись выгравированные символы, которые Рифт не смог распознать, хотя они смутно ему что-то напомнили.

***

Корхонен, тем временем, методично осматривал центральный неф. Что-то не давало ему покоя в этом паззле, не позволяло собрать все воедино - словно в этой мозаике ускользала какая-то ключевая деталь. Он чуял это нутром, понимал, что упускает нечто важное.

Гильзы, тела, кровь, осколки стекла, опрокинутый подсвечник...

Кровь.

Внезапно он понял - кровь! Вот что его смущало: перед амвоном растеклось особенно много крови, но тел там почти не было.

Только сейчас он обратил внимание, что кровь, растекаясь от тел, собиралась ручейками и стекала к амвону.

На первый взгляд это можно было бы объяснить полом с уклоном - архитекторской задумкой или результатом усадки старого здания. Но эти струйки вели себя иначе: если вглядеться, они вырисовывали на полу сложный, неестественно правильный узор.

Алекси поднял взгляд: над ним возвышался расписной свод, ближе к амвону переходящий в барабан купола. Внимание привлекали два узких стрельчатых окна над царскими вратами - наверняка оттуда открывался хороший вид на центральную часть зала.

***

Краузе, оставшийся у входа и наблюдая за агентами, размышлял, как мало их действия напоминают работу криминалистов. Они явно искали что-то иное.

Блондин с финской фамилией, которую Краузе так и не запомнил, посмотрел в его сторону и направился к нему.

- Лев Иванович, - спросил, подходя, Корхонен. - Как бы мне попасть в то помещение? – он указал вверх, в сторону окон, которые заприметил чуть раньше.

***

Рифт оглянулся на Корхонена, который о чем-то беседовал с Краузе. Он аккуратно поднял клинок двумя пальцами, раскрыл контейнер для образцов и поместил находку внутрь.

“Не цель задания...” Но в символах на клинке было что-то неуловимо знакомое для него.Впрочем, разобраться с этим будет проще в спокойной обстановке.

- Ник, ты что-то нашел? – окликнул его Корхонен. Голос эхом раскатился под высокими сводами.

Рифт быстро выпрямился, обернулся на голос.

- Еще осматриваюсь, - сухо отозвался он.

Убедившись, что не упустил ничего важного, он подошел к телу, лежащему у царских врат. Судя по облачению, это был священник. Глаза полуоткрыты, на лице застыло умиротворенное выражение. Пулевое отверстие во лбу не оставляло сомнений в причине смерти.

На мизинце правой руки он заметил кольцо - такое же, как у алтарника: серебряная оправа с черным камнем, внутри которого среди пляшущих отсветов словно мерцала звезда. Прищурившись Рифт присел рядом и сфотографировал находку.

Он мало что понимал в минералах, но само положение кольца - на мизинце - выглядело подозрительно. Возможно, священник был членом закрытого сообщества. Рифт знал, например, что масоны издавна носили кольца именно так: как тайный знак для своих.

Одно такое кольцо могло быть простым совпадением, но два? Это уже ниточка в сторону вполне определенных выводов.

Выпрямившись, Рифт шагнул к царским вратам и замер на мгновение, прежде чем зайти в святая святых. С детства он знал, что в алтарную часть нельзя входить посторонним - привычное замешательство пришлось преодолеть.

Распахнув врата, он шагнул внутрь.

Взгляд сразу остановился на ковчеге, стоявшем на престоле. Рифт уверенно подошел к нему. Пробежавшись пальцами по медному орнаменту, украшавшему ковчег, он отщелкнул замки - причудливые в форме голов фантастических существ, и откинул крышку.

Ковчег был пуст.

На его лице на миг проступило разочарование, смешанное с досадой.

***

Поднявшись по узкой винтовой лестнице, спрятанной в толще стен храма, Корхонен остановился, чтобы перевести дух. Он прислонился к прохладному камню и осмотрелся: в луче фонаря помещение выглядело безмолвным и заброшенным. Здесь царила абсолютная пустота - только сеть паутины под самым сводом и груда истлевших тряпок в темном углу.

Через узкие стрельчатые окна открывался пугающий вид на центральный зал, заваленный телами.

С высоты Корхонен видел Кэтрин: она переходила от одного трупа к другому, что-то методично записывая в блокнот. Иногда Кэтрин медлила, наклоняясь к очередному телу, чтобы внимательно рассмотреть руки.

Корхонен сделал несколько фотографий сверху - общего плана, стараясь зафиксировать все детали. Затем аккуратно достал блокнот. Прищурив один глаз, он начал набрасывать схему: среди карандашных линий на бумаге постепенно проступал странный, угловатый узор.

***

От тела к телу Кэтрин наблюдала одну и ту же картину: одно, реже два пулевых отверстия - свидетельство феноменальной меткости стрелка. И у каждого тела - вне зависимости от пола и возраста - на мизинце было серебряное кольцо с черным камнем, таинственно мерцающим в свете свечей.

- Как успехи? – внезапно раздался у нее спиной голос Рифта.

Кэтрин выпрямилась и обернулась: Никлас стоял чуть поодаль, засунув руки в карманы джинсов, с прищуром разглядывал тела.

- Кольца, - кивнул он в сторону трупа, который осматривала Кэтрин. - Такие же были у алтарника и священника. Ты знаешь, что это за камень?

Кэтрин приподняла бледную руку с кольцом и под определенным углом - в черных глубинах камня словно разгорелась звезда.

- Это черный звездчатый сапфир, – уверенно сказала она.

- Любопытный камень, - Никлас задумался, - кажется Кроули писал что-то о нем в одной из своих книг... По его мнению, у этого камня есть связь с сефирой Бина… - Он поморщился, пытаясь вспомнить подробности, но, видимо, безуспешно. - Придется уточнить эту зацепку.

Кэтрин на мгновение задумалась и кивнула:

- Может быть, в этом что-то есть. Я надеюсь, нам удастся остановить чудовище, совершившее это.

При ее словах губы Рифта изогнулись в кривой улыбке, и он, не отрывая взгляда от отраженной в камне звезды, спросил:

- Откуда такая категоричность? Мы не знаем мотивов. Возможно, во всем этом, - он обвел рукой зал, - есть некий смысл, который мы пока не в силах понять.

Кэтрин встретилась с насмешливым взглядом Рифта и на пару секунд между ними повисла напряженная тишина. В ее глазах зажглось отчуждение, терпение было на исходе.

Вместо этого она захлопнула блокнот и коротко бросила:

- Иногда очевидное - именно то, чем кажется.

Рифт только отмахнулся.

- Это мнение дилетанта.

***

Корхонен, целиком поглощенный работой, не сразу заметил, как к Кэтрин подошел Рифт. Они склонились над одним из тел, и по нарастающей оживленности реплик и жесткой, разлетающейся в стороны жестикуляции Кэтрин легко угадывалось: безобидная беседа незаметно перетекла в спор.

Алекси едва заметно усмехнулся: несмотря на разрыв отношений этой пары, они оставались верны себе. Никлас всегда умел задеть самые тонкие струны в ее душе - так, что Кэтрин теряла самообладание.

Он перевел взгляд на блокнот, в котором карандашными штрихами вывел схематичную, почти строгую геометрическую фигуру. Узор, смутно проступающий среди тел, то и дело терялся, растворяясь в буро-черной жиже, скопившейся у амвона. Разглядеть что-то большее было невозможно.

Спуск вниз стал для него испытанием не легче подъема: в тесном проходе, стиснув зубы от напряжения, Корхонен был вынужден спускаться боком, нащупывая ногой каждую ступеньку прежде, чем опереться на нее. Но один неверный шаг - и все могло закончиться куда хуже простого падения.

Оказавшись наконец внизу, он едва заметно выдохнул, позволив себе краткую передышку.

Голоса коллег доносились до него обрывочными репликами, время от времени почти срываясь на повышенные тона.

Краузе, чуть в стороне, наблюдал за их перепалкой с выражением живого - почти детского - любопытства на лице, казалось, эта сцена отвлекает его от мрачной действительности.

***

- Ну что, удалось что-то разглядеть? – спросил Краузе, когда Корхонен подошел к нему. Следователь отвлекся от затухающего спора и переключил внимание на блондина.

- Там определенно что-то есть, - агент показал блокнот с зарисовкой, чуть улыбаясь, его глаза по-прежнему оставались холодными. - Но, признаться, не имею ни малейшего понятия, что это может значить. - Он кивнул в сторону Рифта. - Тут потребуется наш эксперт.

Краузе вопросительно вскинул бровь. Корхонен уловил взгляд и пояснил:

- Ник - специалист по таким штукам, в прошлом археолог. А в нашем деле, как оказалось, его опыт и познания в истории весьма полезны.

- Не знал, что археологи полезнее криминалистов, – усмехнулся Краузе, и коротко покачал головой. - Первый раз такое встречаю.

- В наше время всякое бывает, - произнес Корхонен, - особенно с такими делами.

- Извиняюсь, что прерываю, - вмешался в их разговор Рифт, подходя к ним. Было видно, что он еще не остыл после перепалки с Кэтрин: во взгляде читалось раздражение. - Я бы хотел осмотреть казначейство и ознакомиться с бумагами. Где оно расположено?

Краузе без лишних слов указал на неприметную дверь в углу левого нефа:

- Там лестница вниз, в подвал, - пояснил он. Порывшись в кармане, достал связку ключей и протянул Рифту. - Держите.

- Благодарю - сухо ответил агент, и, проходя мимо, сунул окурок в массивный подсвечник. Вскоре у двери в подвал послышалось звяканье ключей.

Краузе задержал взгляд на окурке, не скрывая своего неодобрения.

- Он у вас всегда такой… - следователь запнулся, подбирая подходящее слово, - … беспардонный?

Губы Корхонена тронула кривая улыбка.

- Беспардонный? – переспросил он, будто пробуя слово на вкус. - Забавное выражение. Наверное, вы имели ввиду - "наглый"? Да, случается, иначе не скажешь. Но чаще... он просто эксцентричный.

Краузе вздохнул, отбросив нахлынувшие воспоминания, бросил взгляд на часы: без четверти два ночи. Отстегнул ремень и выбрался из машины.

Его уже ждали четверо в штатском. Один из них, бросив окурок на асфальт, растер его носком туфли и, взглянув на направляющегося в их сторону следователя, тихо обменялся парой фраз с соседом. Тот кивнул и, повернувшись к Краузе, шагнул навстречу.

- Доброй ночи! - поприветствовал он следователя.

На вид ему было около тридцати пяти: чисто выбритый, строгие черты лица, темные волосы аккуратно уложены. Тем не менее виски уже тронула седина, а легкий акцент несомненно выдавал в нем иностранца.

- Джон Рейнхардт, - произнес он, протягивая руку. - Я представляю отдел "Омега" при ООН. Вас должны были предупредить, что мы будем работать совместно по этому инциденту.

- Да уж добрая ночь, ничего не скажешь... - Лев пожал руку и представился в ответ: - Лев Иванович Краузе, капитан юстиции Следственного комитета РФ.

Он задумчиво потер подбородок.

- Начальство сообщило мне о вас, хотя, честно сказать, я ума не приложу - откуда вы здесь взялись, еще и в такой поздний час. Да и про отдел "Омега" я никогда не слышал...

- Наша работа связана с определенным спектром задач и не подлежит огласке: вы и не должны были слышать о нас, капитан Краузе.

Рейнхардт еле заметно улыбнулся уголками губ и, протягивая удостоверение, добавил:

- У нас есть все необходимые полномочия, но вмешиваться в вашу юрисдикцию мы не планируем. Взамен просим только полный доступ ко всей информации и уликам, которыми будет обладать следствие. Что касается нас - мы уже несколько дней в вашем городе и проводим свои... - он на мгновение запнулся, подбирая подходящее слово, - изыскания.

- Изыскания... – Краузе хмыкнул, - Мы с вами точно находимся здесь по одной и той же причине?

Рейнхардт кивнул.

- Несомненно. Мы разыскиваем опасного международного террориста, который много лет находится в бегах. У нас есть все основания предполагать, что именно он причастен к событиям этой ночи.

Краузе поначалу хотел было возразить, - “Такого просто не может быть! Тульская область, райцентр, какой еще международный террорист – что ему здесь делать?” Но он осекся и в замешательстве провел рукой по волосам, взъерошив их. В глазах Рейнхардта не было ни тени усмешки. Это не выглядело ни случайностью, ни чьей-то глупой ошибкой. Если то, что он сейчас услышал, действительно правда - дело принимало откровенно скверный оборот.

- А что насчет вашего сопровождения, представите? - следователь обратил внимание на молчаливую тройку, стоящую за спиной Рейнхардта.

- Разумеется, - Рейнхардт чуть отступил в сторону. - Алекси Корхонен, - блондин, среднего роста с холодными глазами слегка наклонил голову и коротко пожал руку Краузе. - Никлас Рифт, - высокий брюнет с сигаретой в зубах только коротко кивнул, бросая изучающий взгляд на детектива. - И Кэтрин Якимова, - рыжеволосая девушка с мягкими чертами тепло улыбнулась.

- А теперь, капитан Краузе, когда мы закончили с любезностями… - Рейнхардт обратил взгляд на храм, темным исполином возвышающийся за спиной детектива, - Покажите нам место преступления, пожалуйста, не будем терять время.

Лев Краузе устало махнул рукой, на миг сжав губы:

- Пройдемте. По сообщениям, там произошло массовое убийство. Около тридцати жертв, выживших нет.

Брызнула искрами зажигалка, на несколько мгновений вспышкой огня выхватив из ночи хмурое лицо невыспавшегося следователя. Закурив, он развернулся и направился к оцепленному полицией храму. Рейнхардт и его команда молча последовали за ним.

***

При подходе к храму, на организованном наспех КПП, путь им преградили два одетых в камуфляж человека с АКСу на ремнях через плечо. Их руки лежали на оружии, не оставляя простора для трактования их намерений. На рукавах виднелись нашивки национальной гвардии.

- Эта улица закрыта. Прохода нет. Ваши документы? - отрывисто отчеканил один из бойцов, со скрытым под балаклавой лицом, опуская левую руку на цевье автомата.

- Лев Иванович Краузе, капитан юстиции, - представился следователь, показав удостоверение. - Я был вызван на место преступления, говорят, что у вас здесь случилось что-то немыслимое, много жертв.

- Что-то немыслимое? - хмыкнул второй и сплюнул себе под ноги. — Это просто взрыв мозга, - он резко раскрыл сжатый кулак, изображая взрыв. - Резня, вот что случилось, и никто не имеет ни малейшего понятия, что произошло, свидетелей нет. - Кивком он указал на Рейнхардта и его людей. - А это кто с вами? Не похожи на наших.

- Из какого-то международного ведомства, как мне сказали сверху, - расплывчато ответил Краузе и затянулся сигаретой. - Наша кавалерия, так сказать. Попросили меня оказывать им содействие.

- Вовремя они тут оказались, нашли время, - проворчал гвардеец, бросив настороженный взгляд на безмолвную четверку.

Недалеко, с воем затухающей сирены, остановился автомобиль скорой помощи, озаряя всполохами синих проблесковых сигналов окружающее пространство.

- Предполагаете теракт? - в такие минуты Краузе всегда ощущал в себе некую собранность мыслей и готовность к немедленным действиям, словно борзая почуявшая добычу. - Записи с камер на улице уже запросили?

- Вам лучше спросить у тех ребят, которые разгребают эту кучу дерьма, - покачал головой разговорчивый гвардеец. - Мы здесь в качестве охраны. Нас перебросили для создания безопасного периметра. - Он кивнул в сторону фургона с логотипом одного из ведущих новостных агентств, припаркованного на противоположной стороне улицы, где толпились журналисты. – Думаю, вы сможете найти старшего там.

Краузе коротко поблагодарил постовых и быстрым шагом направился через дорогу в указанном направлении, жестом приглашая Рейнхардта и его людей присоединиться.

***

Ирина Волкова чувствовала раздражение - и от журналистов, засыпающих ее вопросами без ответов, и от начальства, которое самоустранилось, переложив на нее весь груз связей с общественностью. Приходилось вынужденно улыбаться, старательно подбирая слова, но ее особенно выводила из себя молодая девушка, чрезмерно настойчивая: та всеми силами пыталась прорваться к храму, чтобы снять “сенсацию” для своего пресловутого блога.

- Между прочим, где эта сучка... – вполголоса процедила себе под нос Волкова, окинув взглядом толпу. К счастью, в общем шуме ее не услышали.

Как и ожидала Ирина, блогерши поблизости не оказалось – только аккредитованные “охотники за свежим кадром”. Поднеся руку к рации, она уже собиралась вызвать патрульных, чтобы те на всякий случай нашли и задержали настырную девицу. Но тут ее взгляд упал на группу людей в штатском, целеустремленно направляющихся к ней через оцепление. Лицо невольно скривилось: еще одни “особые гости”.

- Ирина! – окликнул ее Краузе - Не ожидал тебя здесь увидеть, – он был искренне рад знакомому лицу. - А я еще гадал, кого здесь назначили за старшего.

- Лев Иванович! – ее лицо просветлело, с этим следователем у нее с первых дней службы сложились теплые отношения. - Вас тоже подняли среди ночи? – Ирина протянула руку для рукопожатия.

Краузе сдержанно улыбнувшись, крепко пожал ее ладонь. Быстро оглядел журналистов и, чуть склонившись, негромко сказал:

- Отойдем? Есть разговор.

Ирина настороженно скользнула взглядом по спутникам Льва Ивановича, на секунду задержалась на рыжеволосой девушке с внимательными глазами. Затем, повернувшись к репортерам с плохо скрываемой улыбкой, сказала:

– Господа, долг зовет. Мне придется покинуть вас ненадолго. Порядок соблюдать обязательно! И никакой самодеятельности – это лайков не прибавит, зато несколько суток – вполне может.

Под сводами, расписанными фресками с парящими херувимами, эхом разносилось хоровое протяжное песнопение.

***

Собравшиеся этой ночью люди стояли, опустив головы. Перед ними, на амвоне, возвышался священник, облаченный в расшитые золотом одежды, ниспадающие до самого пола.  Его лицо отличалось правильными, благородными чертами; прямой римский нос и аккуратно подстриженная борода придавали внешности строгость, а длинные седые волосы спадали на плечи. На голове священнослужителя виднелся медный венок с лучами, расходящимися в разные стороны.

Весь его облик дышал той религиозной убежденностью и рвением, которые некогда огнем и мечом не смогли сломить в христианах императоры Древнего Рима. По одному лишь взмаху его рук песнопение, разносившееся по храму единой волной, вознеслось к сводам и стихло на громком "Аминь", пропетым всеми присутствующими в унисон.

В наступившей тишине священник положил ладони на небольшой ковчег, стоявший перед ним на аналое, и обвел взглядом собравшихся. Затем он неторопливо отщелкнул золоченые замки, выполненные в форме голов хтонических существ, и откинул крышку, украшенную медными орнаментами.

- Близок тот день и час, братья и сестры, - начал он, - когда протрубят ангелы апокалипсиса и снизойдет кара на грешников, заполнивших землю. Лишь наша вера спасет нас, отделяя агнцев от волков, а грешников - от праведников! - Его зычный голос гремел, отражаясь эхом от стен. - Мы, отринувшие мирские пороки ради духовного просвещения станем свидетелями перемен! Наконец настал тот момент, обещанный в пророчествах, - когда нам суждено стать орудиями в руках Господа нашего и воплотить Его волю! 

Из ковчега он извлек лазуритовую пластину: идеально ограненную, отшлифованную до зеркального блеска и воздел над головой, чтобы все присутствующие могли отчетливо ее увидеть. Позади него появились два алтарника: прикрыв крышку ковчега, они бережно взяли его и вынесли за царские врата.

- Это, братья и сестры, - воскликнул священник, вновь обращаясь к присутствующим, - живое свидетельство воли нашего Бога, прошедшее до нас сквозь века! Скрижаль, несущая в себе мудрость, которая путеводной звездой освещала нам путь в темные времена, - истинно вам говорю! В течении столетий эта реликвия считалась утраченной, и лишь недавно она вернулась к нам благодаря неравнодушным, посвятившим свои жизни поискам истины!

Он замолк, сделал паузу и бережно опустил лазуритовую пластину перед собой на аналой - отблески свечей дрожали на ее поверхности.

- Направьте же ваши стремления и мысли в единое русло, – тихо продолжил священник. Его голос приобрел бархатный оттенок и, казалось, проникал в самые заветные закоулки подсознания. - Как река становится полноводной, питаемая многими ручьями, так и наша вера становится маяком в ночи для заблудших, давая им силы.

Священник раскинул руки, тень его дрожала на стене:

- Пусть же это станет символом нашей приверженности и жертвенности в глазах Господних, символом, который отметит праведников! Братья и сестры, восславим же приближение новой эпохи!

- Аминь! – троекратно отозвались присутствующие, склоняя головы.

Опустив голову, священник запел звучным голосом на странном наречии. Слова его мягко перетекали из одного в другое, образуя необыкновенную мелодию. Сначала один из присутствующих несмело подхватил песнопение, затем постепенно к нему присоединились и остальные. Голоса резонировали под куполом храма, многократно отражаясь и усиливаясь.

Сила звучания хора все нарастала; голоса молящихся, сливаясь в единое, могучее крещендо, вознеслись, заполняя пространство. Воздух, насыщенный звуком, загустел, стал вязким и липким - пошел рябью, как водная гладь под внезапным порывом ветра.

За спиной священника вздрогнул иконостас. Он словно плавящийся воск поплыл, искажаясь, проваливаясь внутрь себя хлопьями позолоты, ликов и орнаментов. Реальность рассыпалась, расходилась по швам, обнажая нечто неведомое, темное, потустороннее, липнущее к коже холодным влажным прикосновением.

В это время, в одном из углов, остававшемся вне досягаемости мерцающего света свечей, молчаливая фигура, до сих пор незамеченная никем шагнула вперед из теней.

С этого момента события начали развиваться стремительно. Руки незнакомца пришли в движение - распахнулся черными крыльями тренч. Что-то блеснуло металлом в свете свечей - и, как могло бы показаться стороннему наблюдателю, из его рук внезапно вырвался огонь, сопровождаемый грохотом, нарушившим идеальную гармонию песнопения.

Крещендо треснуло, надломилось, а затем рассыпалось - как разбитое стекло: осколками, кровью, жесткими синкопами выстрелов, в аккомпанементе криков и стонов тех, кто отчаянно пытался спастись или хоть как-то укрыться от разрывающих тела пуль.

Темная фигура неумолимо продвигалась вперед, сквозь клубы порохового дыма, не прекращая стрелять. Алыми кляксами кровь брызнула на киоты с реликвиями, оставляя потеки, похожие на кровавые слезы, стекающие по стеклу.

Безумная увертюра, достигнув своего пика, на мгновение прервалась: убийца быстрыми движениями перезарядил оружие, дав ошеломленным людям краткую передышку - всего лишь миг, чтобы осознать нависшую над ними смертельную опасность в царящем вокруг хаосе. Кто-то оцепенел в ужасе, кто-то бросился к выходу спотыкаясь об упавшие тела. С грохотом рухнул подсвечник, в воздухе смешались крики и плач.

Неизвестный вновь открыл огонь, и под оглушительное стаккато выстрелов увертюра ворвалась с новой силой, стремительно переходя в финальный акт. Пули безжалостно настигали свои цели, обрывая хрупкие нити жизней одну за другой.

Щелчок.

Картинным, почти театральным движением незнакомец вновь перезарядил опустевшие магазины. Затворы лязгнули, вставая на место, - и наступила оглушительная, тяжелая тишина. В воздухе стояла сизая дымка, остро пахло озоном, смешивающимся с удушливым ароматом ладана и пороха. Сюрреалистичное наваждение, казалось, рассеялось.

Воздух, до этого наэлектризованный, разрядился; иконостас вновь стоял на положенном месте, возвышаясь и отделяя алтарь от основного зала. Лики святых равнодушно взирали вниз - на тела тех, кто в недавнем прошлом насыщал их своей верой.

Неспешно убийца направился к священнику, который, из последних сил пытаясь отползти от аналоя в сторону царских врат, больше не мог двигаться: перебитая выстрелом кость в голени делала каждое движение мучительным. В своих судорожных попытках он напоминал прижатого под лабораторным стеклом червя. Венок слетел с головы, длинные седые волосы растрепались и липли к лицу.

Незнакомец убрал один из пистолетов. На ходу, поднимаясь на амвон, провел пальцами по лакированному дереву аналоя - и остановился напротив распластавшегося священника. Тот дрожащей рукой выставил перед собой распятие, словно надеясь, что оно защитит его хотя бы теперь.

- Я знаю тебя, Малахий, потомок Еноха, - в его низком, сухом голосе не было сомнений. - И ты знаешь кто я. Не стоит играть со мной в эти игры, - он небрежно указал пистолетом на распятие в руках священника. В свете свечей Малахий успел разглядеть вытравленные в металле рунические символы.

- Это… это невозможно… - прошептал священник. Он всмотрелся в лицо убийцы и побледнел. Его пальцы разжались, распятие с глухим звоном упало на мраморный пол.

Незнакомец не ответил. Его глаза, в которых отражались отблески свечей, казались бездонными и неподвижными. По лицу же бродили тени, живущие, казалось, своей жизнью: они неестественно скользили и ползли по скулам и лбу, словно нечто чуждое, пробирающееся к свету через трещины в реальности.

- Я пришел забрать то, что мое по праву, - продолжил он, наклоняясь к Малахию. - Скрижаль. Отдай ее мне.

Священник, скривившись от боли, отрицательно мотнул головой. Несмотря ни на что, в его глазах горел огонь решимости.

- Она в безопасном месте. Ты опоздал, демон… - прошептал Малахий, избегая смотреть в глаза незнакомца.

- Я чувствую, что ты мне лжешь, Малахий, - неизвестный покачал головой; в его интонации проскользнула нотка разочарования. Затем он схватил священника за ворот облачения, и из-под ткани со стуком на пол выскользнула лазуритовая пластина.

- Енох хотя бы сохранил достоинство и честь перед тем, как я убил его… – зло процедил он, глядя в глаза Малахия.

Отпустив обмякшего священника пальцы убийцы сжались на реликвии, которую Малахий пытался скрыть под одеждами. Но тот из последних сил вцепился в скрижаль.

Незнакомец, перехватив пистолет наотмашь ударил рукояткой священника по голове. Пальцы Малахия ослабли, и лазуритовая пластина осталась в руках темной фигуры, склонившейся над ним.

- Тебе это не сойдет с рук! Мы выследим тебя, как бешеного пса, и распнем на потеху! – прохрипел Малахий, держась за окровавленную голову. Он выплевывал слова кривясь от бессилия, боли и ненависти.

Незнакомец, не удостоив ответа, разглядывал скрижаль в руках.

- Прошло столько лет… - тихо произнес он.

Неожиданно справа и слева от него в иконостасе распахнулись меньшие врата, и два алтарника, до сего момента скрывавшиеся в престольной части храма, бросились на убийцу.

Темная фигура сделала шаг назад к аналою, прижимая одной рукой лазуритовую пластину к груди и вскидывая другую с оружием.

Звуки выстрелов вновь нарушили тишину оскверненного храма. Одна из пуль попала юноше в плечо, развернув его, и, потеряв равновесие, он рухнул на пол.

В руке оставшегося алтарника блеснул клинок, но лезвие лишь рассекло воздух.

Неестественным движением неизвестный словно перетек в сторону, уклоняясь от удара, но ему пришлось выпустить из рук скрижаль, чтобы перехватить руку противника. Со стуком лазуритовая пластина упала на мраморные плиты.

- Не убоюсь я зла, - всхлипнул юноша, когда пальцы неизвестного сжались на его запястье, безжалостно выкручивая руку. Неприятно хрустнули ломающиеся кости, клинок выпал из разжавшихся пальцев.

Рука незнакомца с пистолетом, описав дугу, уткнулась в грудь алтарника - прозвучало два глухих хлопка, одежда приглушила выстрелы. Юноша шумно выдохнул, обмяк и осел на пол.

Второй алтарник, поднявшись и несмотря на ранение, бросился к упавшей скрижали. Схватив ее, он что есть сил побежал к выходу из храма. Священник проследил за ним отрешенным взглядом.

Убийца вскинул оружие, прицеливаясь в спину бегущего. Палец нажал на спусковой крючок - но выстрела не последовало, курок лишь безобидно щелкнул.

С рычанием незнакомец хлопнул ладонью по заклинившему пистолету, передернул затвор, выбросил патрон и дослал новый, после чего дважды выстрелил вслед юноше. Но было уже поздно: пули вонзились в одну из створок массивных деревянных дверей, за которыми в этот момент скрылся алтарник.

Неизвестный на мгновение застыл, затем неспешно извлек опустевший магазин из пистолета и вставил новый. Лязгнул затвор, вставая на место. Повернувшись к Малахию, он встретил торжествующий взгляд священника.

Теперь, когда Малахий знал, что алтарнику удалось скрыться с реликвией, он умиротворенно улыбался, глядя прямо в лицо убийцы. Скрижаль была в безопасности - по крайней мере сейчас - и это приносило облегчение. Он понимал: его минуты сочтены. Гнев ушел, остались лишь вязкая усталость и боль. Кровь стекала по лицу из разбитой головы.

- Делай что должен, - тихо вздохнул священник. - Имя твое проклято, а дни твои сочтены, зверь. Мои братья и сестры завершат предначертанное, а ты не в силах остановить грядущее.

Незнакомец поднял руку, и черное дуло пистолета уставилось Малахию в лицо. Но ни один мускул не дрогнул у священника.

- Да будет так, покойся с миром грешник, - произнес убийца.

Финальным аккордом грохнул выстрел под сводами храма. Его отголосок прокатился вдоль стен, унося с собой последние мысли Малахия.

Незнакомец убрал оружие, запахнул тренч и неспешно направился к выходу, перешагивая через лежащие тела - вслед за скрывшимся алтарником.

***

На полотне ночного неба ярко сияли холодные звезды, небрежно рассыпанные вплоть до горизонта - насколько далеко, насколько хватало глаз. Воздух был кристально чист, неподвижен и пронизывающе холоден, не по сезону для середины июня.

Лев Краузе стоял на открытой террасе своего дома, облокотившись на перила, и задумчиво курил, разглядывая ночной небосвод.

Метром ниже, у подножия отвесного берега, тихо плескалась вода в искусственном пруду, где он разводил карасей - в предвкушении давно откладываемого выхода на пенсию.

Он мог давно на все плюнуть и проводить время с семьей, тем более подрастали внуки, но каждый раз находились причины отложить этот шаг в долгий ящик.

Мир вокруг стремительно менялся, и порой ему казалось: он не успевает следом за ним. Перемены настигали, независимо от его желания, даже ритм жизни изменился - все куда-то спешили в бесконечной погоне за ускользающим счастьем, нередко преждевременно оканчивая свой путь и отправляясь прямиком на кладбище.

Краузе разменял уже пятый десяток и все чаще ощущал накатывающуюся усталость от окружающей действительности. За годы службы в следственных органах он стал сдержанным, а возможно и черствым - со стороны могло показаться, что его ничто не способно задеть по-настоящему, однако это была лишь видимость.

Он затушил окурок в пепельнице, стоявшей на широких перилах рядом, и взъерошил короткие, седеющие волосы. Несмотря на возраст, он сохранил густую шевелюру - в отличие от многих коллег, что откровенно радовало его в глубине души.

Вновь взглянув на звезды, Краузе с удивлением отметил, что они стали выглядеть неестественно крупными, словно воздух сам фокусировал и приближал бесконечно далекие светила.

Он когда-то читал о подобных феноменах, нехарактерных для этих широт, и теперь с уверенностью мог сказать, что это - одно из самых прекрасных и завораживающих явлений природы, какие ему доводилось видеть.

Но в то же время он вдруг ощутил тревогу - будто леденящее дыхание безбрежного океана пустоты, чуждого его привычному миру, коснулось самого сердца.

- Лев, - раздался из дома женский голос, отвлекая его от мыслей - уже поздно, ты скоро?

Краузе затушил сигарету, воткнув ее в пепельницу, и, обернувшись ответил:

- Да, пару минут, родная!

В последний раз взглянув на небо, чтобы насладиться этим завораживающим видом, он с удивлением заметил, как по небосводу словно прошла волна, искажая звезды и оставляя после себя размытый, колеблющийся след.

Это длилось всего несколько мгновений. Затем небо вновь стало привычным - с блекло сияющими звездами, едва пробивавшимися сквозь толщу атмосферы.

Внезапно послышался звук сирен. Краузе невольно сжал перила, когда по дороге в стороне, промчались две патрульные машины. А затем спустя некоторое время за ними проследовала и третья.

- Что, черт-побери, у них случилось? – пробормотал он себе под нос нахмурившись.