BlekDgek

Утро выдалось холодным и туманным. Корпус НИИ заволокла плотная дымка. А курящий рядом Афонов навевал мысли, будто это не туман лег на дремлющий город, а сигаретный дым укрыл городок. Трудно сказать, приходили ли на ум Афонову такие мысли, все утро он молчал, лишь смолил одну за другой сигареты, и их дым переплетался и сливался с густым воздухом.
А вот Никитин старался думать о чем угодно, лишь бы не о предстоящей поездке. Он уже сам жалел, что огласился на нее. Уважение коллег, большие перспективы, да чего уж скрывать, неплохое денежное вознаграждение казались весомыми аргументами за подобную командировку. Но сейчас он изрядно нервничал. Его бил озноб. То ли от мандража, то ли из-за не по-осеннему холодного утра, а может еще и от недосыпа (так рано ему еще не приходилось подниматься). Периодически дрожь накатывала с такой силой, что Афонов даже косился на стук его зубов. А может это просто воображение. Поскорей бы это закончилось. Ожидание – самое худшее.
Разрезавший фарами белую пелену автобус наконец прервал эти тяжбы. Это был самый обычный пазик. Коллеги удивленно переглянулись, они явно ожидали чего-то большего. Из открывшихся дверей спустился офицер, за ним несколько солдат. Сухое приветствие, и капитан проверил протянутые ему документы, отдал приказ грузиться. Крепкие ребята подняли багаж своих новых попутчиков и понесли внутрь салона. Внутри он также выглядел как обычный автобус.
- А мы поедем на этом до самого… лагеря?
Офицер смерил взглядом Никитина. «А еще ученый называется».
- Пересадка на КПП СЛВ-2. До тех пор вольно.
Больше разговорами своих подопечных капитан не обременял, а двое новых пассажиров таковых завести не пытались. Даже солдаты не переговаривались, ехали молча, в полудреме.
Водитель гнал довольно быстро. Шел с явным превышением. Но ни один постовой на них внимания не обращал. Черные номера с недавно появившимся новым кодом говорили сами за себя.
Солнце уже прошло полдень, когда далеко позади осталась граница, а автобус въехал на территорию воинской дислокации в сильно изменившемся за последние годы городке. Народу тут было немного, но прибывших уже встречали. Окрашенный камуфляжем бронированный автомобиль, не грузовик и не автобус, нечто среднее. Вместо окон – бойницы, некоторые из них уже хищно ощетинились оружейными стволами. Возле него ожидал и экипаж, около десятка бойцов. Совсем иных, не таких, что приехали на пазике. В их обмундировании, позе, даже во взгляде хорошо читались перемены, которые происходят с человеком в горячей точке.
Капитан дал команду, молодняк, а лучше слова в этой обстановке для них не придумаешь, разгрузили багаж из НИИ, взяли свой, а затем организованно и быстро скрылись в казарме. Принявшие эстафету бывалые молча и без команд занесли оборудование внутрь своего необычного транспорта. Их старший сверил все с документами, осмотрел вверенных в его попечение гражданских, окинул своих подчиненных взглядом, словно пересчитывая.
- Где проводник? Выезд через пять минут по графику!
- Тут, - никто толком не заметил подошедшую фигуру, словно человек материализовался на ровном месте.
Новая персона разительно отличалась от остальных. Ему явно были не чужды местные края, явно не чужд бой. Но военным он не был. Странный бронежилет, капюшон, укрывающий не только голову, но и часть лица. Странные нашивки. Оружие у него было не солдатское. И глаза. Свинцовый холодный взгляд, в котором смешались спокойствие с безразличием.
- Выдвигаемся, - кратко подвел итог офицер.
Ехать было не очень удобно, возможно, всему видной практически полное отсутствие дороги. Скудный обзор, который давали бойницы, не радовал сам по себе, а местные виды и подавно не воодушевляли. Будто картина, нарисованная художником, который поленился разводить полноценную палитру, и использовал лишь черный и серый цвета.
Иногда недалеко от дороги мелькала местная фауна. Бойцы с шутками и задором пытались по очереди подстрелить живность. Для них это было сафари. А вот проводник смотрел на это все с явным неудовольствием, но молчал. Лишь сверялся с приборами автомобиля и своим наладонником. Время от времени он заставлял водителя уходить с разбитого шоссе в сторону, затем снова возвращал на прежний курс.
Во время одного из таких съездов кто-то из военных окрикнул товарищей:
- Мертвяк на 7 часов!
Никитин решил было, что они наткнулись на тело погибшего военного, а это значило остановку, осмотр, возможно, придется ехать с мертвецом до лагеря – нельзя бросать своих, даже после смерти. Но водитель не замедлил ход, а кричавший вдруг вскинул автомат, прильнув к прицелу. Тут уже и двое гражданских, не в силах перебороть любопытство, устремили взгляд в поле.
Среди высокой травы, путаясь в ней и чудом не спотыкаясь, медленно шел человек. Грязь покрывала почти всю одежду, руки и даже лицо. Он брел, словно пьяный, но не шатался. Руки безвольно болтались, голова чуть наклонена. Никитин взял бинокль, к которому уже успел неоднократно прибегнуть за время поездки. Картина сразу увеличилась, и человек резко отшатнулся, когда его взгляд встретился с иссыхающими впавшими глазницами покойника. Их взгляды встретились всего на миг, но и этого хватило, чтобы получить лишнюю пару седых волос.
- Сейчас успокоишься окончательно, - цинично процедил стрелок.
Его палец потянул за спусковую скобу, но оружие внезапно вылетело из рук. Ошарашенный и обескураженный он смотрел на выросшего сбоку проводника.
- Ты что, охренел?
- Нельзя стрелять в людей, если они не нападают первыми, - голос звучал спокойно. Уверенно.
- Что за бред? Какие люди? Там зомби маячит! Это БЫВШИЙ человек.
- Не бывает бывших людей.
Солдат оглянулся было на старшего, но офицер сидел с таким видом, будто ничего не происходит. Стрелок демонстративно сделал вид, что сплевывает, и недовольный уселся на место. До конца поездки все ехали молча. Лишь проводник тихо давал команды водителю.

На броневике проехать пришлось куда как меньший путь, но двигались очень медленно. В полевой лагерь прибыли к сумеркам. К своему облегчению, Афонов и Никитин увидели не палаточный городок, а весьма укрепленные позиции. Бетонные высокие заграждения и металлические корпуса жилых и рабочих помещений с гермозаворами внушали доверие.
Потратив последние силы на оформление и бумажную волокиту, коллеги наконец оказались в личном жилом отсеке и завалились спать. Уставшие больше морально, нежели физически.

Работа в лагере была весьма интересной для людей такого сорта, как недавно прибывшие с большой земли. Но психологическое давление здесь было еще то. Нет, никто не стоял над душой, не строил угроз. Но это место…
Даже будучи в центре лагеря, каждый ощущал одиночество. Погода менялась с дождливой лишь на облачную. Постоянные пробуждения из-за выстрелов по ночам. Странные звуки и шорохи. А что за материал для исследований… О да, он был очень интересен, но…
Работникам второго блока, именно так назывался отдел, куда согласно направлению прибыли Никитин и Афонов, скучать подолгу не приходилось. Военные исправно поставляли все новые и новые тела существ. Некоторые были практически целыми, других привозили по частям. И проблема была далеко не в этом, хотя от того месива, что порой попадало на стол, не сдержался бы и опытный патологоанатом. Нет. Вид даже целых существ вызывал предательскую дрожь в коленях и холод в животе. Словно природа сошла с ума и стала превращать в реальность картины сюрреалистов. Очень часто Никитин начинал завидовать своим коллегам, работавшим над флорой. Пусть та зачастую была куда как опаснее мертвых созданий, и потому работали они в более строгих условиях.
Афонов же выглядел достаточно равнодушно, очень скоро он привык к новой работе и изучал все образцы с таким видом, словно был в своей родной лаборатории и наблюдал за подопытными мышами, не более. Обладавший же более хрупкой душевной конституцией Никитин понемногу начал пить. И ситуации этой не способствовала аналогичная пагубная привычка почти всего личного воинского состава. «Так даже полезнее тут», говорили они.
Однажды вместо герметичных мешков принесли клетку. В ней была живая тварь. Не самая крупная из тех, что успели повидать эти стены, но живьем она была еще ужаснее. Глядя на нее, ее злобу и метания средь прутьев решетки, Никитин видел не живое существо. Перед ним билось в бессильной злобе чистое безумие.
После этого случая он несколько дней не выходил из своего блока.
Но работа есть работа, к своим обязанностям нужно было возвращаться.

В основном на стол попадали твари, напоминающие собой животных. Но иногда были и внушительных размеров образцы гуманоидного вида. Это самые опасные из местных существ.
- Возможно ли, что это мутация человека?
- Исключено. Слишком серьезные отличия в организме. Ничего человеческого в этих тварях нет.
- Ни в одной? Говорят, мы получили еще далеко не все образцы из возможных.
- Ни в одной. Запомните, коллега, мы работаем с животным материалом, а не людьми.
- Мы видели ходячий труп, по дороге сюда. Это был человек.
- Зомби? Полноте вам, какой же это человек. Бывший, разве что. А теперь так, оболочка, не более. Военные вообще не задумываясь отстреливают таких – они могут быть опасны.


Очередной день. Такой же, как и многие до него. Материала не было. Группа должна была прийти из рейда после обеда, но их что-то задержало. Научный персонал второго блока уже давно занимавшийся своими личными делами потихоньку стал расходиться.
- Ну что, Павел Егорыч, сегодня подвели нас наши защитники? Ну ничего, перерывы тоже делать надо, особенно нам.
Никитин кивнул. Его собеседник уже снимал рабочую одежду, собираясь отправиться на отдых в свою комнату, но вдруг в двери вошел еще один человек.
- Группа вернулась. У них… весьма занятный образец.
Бумаги, наскоро заполненные на КПП, ненадолго задержались у коллеги, прежде чем перейти к Никитину.
- Ну пусть ассистенты помогут занести его в блок. Сейчас уже поздно, полежит тут до утра, никуда не денется. Завтра им займемся.
Никитин же все всматривался