Горит луна
Разбавим немного прозу поэзией (если это можно так назвать).
Горит луна холодным светом,
Горит и шепчет: умри смертный...
Ворон кружит средь деревьев,
Ворон распушает перья...
Горит луна.
Смерть крадется среди леса,
Смерть смеётся смехом беса...
Тень скользит, ломая сучья,
Тень преследует беззвучно...
Горит луна.
Конь несётся, бьёт копытом,
Конь вздымает круп избитый...
Тварь все ближе, лошадь чует,
Тварь в лесу давно лютует...
Горит луна.
Всадник шпоры в бок вгоняет,
Всадник все ещё не знает...
Зверь уже в затылок дышит,
Зверь рычит и всадник слышит...
Кровь мгновенно стынет в жилах.
Кровь нужна чтоб ОНО жило...
Горит луна.
Демон леса в бок заходит,
Демон с жертвой игры водит...
Сталь блеснула в лунном свете,
Сталь - надежда до рассвета...
Горит луна.
Клыки сомкнулись под уздою,
Клыки обАгрилися кровью...
Крик взметнулся лошадиный,
Крик ласкает слух звериный...
Горит луна.
Один, с клинком посреди леса,
Один, без шансов против беса...
Ужас наполняет душу,
Ужас вытесняет чувства...
Дрожь волной идёт по телу,
Дрожь кожу покрывает мелом...
Глядит луна.
Глядит луна на бой неравный,
В котором человек бесправный
Сошелся в битве не на жизнь,
С отродьем. Только продержись!
Осталось мало до рассвета
И солнце озарит все светом...
Тогда спасен. Но шансы малы.
Снедает силы страх и слабость...
Отродье волка с человеком,
В лесах окрестных, век за веком
Охотилось и кровь рекою
Лилась на землю. И покоя
Не видели ни стар ни млад,
С окрестных деревень и хат.
Тварь выжидала, своим взглядом
Понять давая - Смерть уж рядом...
И вот, сошлись клыки со сталью!
Сошелся человек со тварью
В бою неравном где на кон
Поставил жизнь в лесу средь гор...
Луна глядела сквозь деревья,
Где в полумраке тихой ночи,
Ворон, распушая перья,
Перед собой узрел воочию
Для стаи пиршество для всей...
Где средь груды плоти и костей
(Конем недавно это было,
А ворону? Да хоть кобыла!)
Лежал разорванный двуногий,
Что именуют все - людьми,
И дикий зверь чуть-чуть поодаль
С клинком затупленным в груди...
https://t.me/exempla_calamum
Вьюга
Первая попытка в прозу. По отзывам, получилась скомканная калька с «Семьи вурдалаков» Толстого. Однако, к своему огромному стыду, сей рассказ прошел мимо меня. Поэтому произведения отдаю на ваш суд.
Зима пришла не одна. Неспешно собирая свою жатву, в затерянную среди лесов и полей деревушку, вместе со снегом пришла смерть.
Пришла незаметно. Никто не понял, когда это произошло. Лишь посудачили на утро, с чего это во всех дворах псы, как один, взвыли среди ночи, да все свежее молоко в крынках прокисло. Потом поговорили о более насущных вещах: мол, кости, что то у стариков ломит — не к добру, да воробьи в солому прячутся – точно к морозу, птица домашняя вся нахохлилась – снегопад будет… Посудачили да и разошлись. Дел много у деревенского люда, а дни зимние коротки.
Ненастье разыгралось быстро – меньше чем за час, все небо, до горизонта, оказалось скованным свинцовыми тучами. Хлёсткий стылый ветер принес с собой первые хлопья снега, а мороз заставил разойтись по домам даже неугомонную ребятню. Люди закрывали ставни, растапливали печи и словно по наитию, сами того не осознавая старались держаться ближе к огню, и не выходить лишний раз на улицу. Им было не привыкать к непогоде, суровым зимам, непроглядному ночному мраку. Но эта ночь отличалась от остальных. Этой ночью балом правила смерть, и люди это чувствовали.
— Митяй, открывай! – Иван, кутая лицо в ворот, снова постучал в дверь – Десять минут меня уже на холоде держишь! Сколько спать то можно!
Но кузнец, со старинным именем Митрофан, не открывал. Да и не мог, даже если бы и хотел. В этот самый момент он лежал на кухне перед остывшей печкой, с остекленевшими глазами, сжимая в руках старенькое ружьё. Чуть поодаль, с неестественно вывернутой шеей, лежала его жена, Наталья. Она обнимала, словно стараясь защитить, свою тринадцатилетнюю дочь, Свету, неестественно бледную, с длинной рваной раной на шее. Полугодовалый младенец, названный Антоном, лежал в резной колыбели. Он тоже был мертв.
Много ли надо времени, даже в непогоду, чтобы поднять на ноги крошечную, домов на сорок, деревушку. Меньше чем через пол часа, все жители, кроме совсем древних стариков, которые и с постели то подняться не могли, собрались в старой часовне. Легкий гул разговоров да пересуд, поднимался к крыше вместе с выдыхаемым паром. Печь еще не разгорелась. Люди были напряжены. Еще бы. Не случалось еще такого, чтоб четверо человек разом преставились. Да и отнюдь не по естественным причинам. Обстоятельства смерти шепотом передавались из одного угла в другой, обрастая самыми немыслимыми подробностями. «А Светка то, Светка…. Зазноба то какая гарная росла…. Ведь даже не снасильничали, придатки выдрали, да требуху по хате расшвыряли…. Ох, что делается, что делается…» — доносились от входа. «Да как земля то, таких иродов носит, дело ли, младенца на кочергу насадить, да в стену воткнуть, аки чучело….» — вторили у иконостаса.
Дверь распахнулась. Все тотчас же замолкли, и с немым вопросом уставились на вошедших. Иван, обнаруживший тела, сжимал в одной руке ружье, второй поддерживал изрядно подвыпившего сельского фельдшера Сергея. Сопровождал их бывший районный оперативник, уволенный из органов за крутой нрав и неподкупную честность – Борисыч. В воздухе физически ощущалось сгущающееся напряжение. Фельдшер обвел всех мутным взглядом, и достав сигарету, молча подкурил. «Ну, Сереженька, не томи, что там…?» Фраза нарушившая тишину словно разбила оковы молчания. Вопросы посыпались отовсюду. Сергей неспеша затянулся, и опять обведя всех взглядом, нехотя выдавил из себя: «Убиты… И жестоко…» — надсадно закашляв, он продолжил – «Наталье голову свернули. Света…. Светланке разорвали горло… Даже Антошку не пожалели… Суки…» Его речь опять прервал кашель.
Люди в ужасе переглядывались. На лицах был написан только один вопрос – кто?
Борисыч хрипло прорычал – «По домам расходитесь. Двери на засовы. Никому не открывать. С темнотой ни шагу на улицу!» Люди послушали. Пользовался Борисыч неподдельным уважением среди жителей. Через пару минут в часовне остались только он, Иван и Сергей.
— Вы тоже давайте не задерживайтесь… До темноты хотя бы детей похоронить надо.
— Постой, Борисыч. – фельдшер выглядел абсолютно трезвым, словно и не приходилось его Ивану поддерживать – Не все я рассказал….
— Да я уж подметил, — усмехнулся Борисыч – недаром тридцать пять лет в органах проработал.
Иван непонимающе смотрел на них.
— Кровь?
— Кровь.
-Да что не так то с кровью? Серега, Борисыч, растолкуйте уже!
-Да что-что… — Сергей опять закурил – Нет у них крови… Даже в Антошке нет…
Долгая выдалась эта ночь.
Долгая для Ивана, ворочающегося с боку на бок, и обдумывающего то что узнал.
Долгая для Сергея, которого даже самогон в эту ночь не брал.
Долгая для Борисыча, впервые за все время работы в органах столкнувшегося с подобным.
Долгой выдалась эта ночь практически для всех жителей.
И вечной для Андрюхи, которого пророчили всей деревней покойной Светке в женихи.
Вечной эта ночь оказалась и для Андрюхиных родителей, которые хоть и тревожно спали, но не слышали, как их сын в соседней комнате воскликнул: «Светка!? Я так и знал, что ты жива! Ты ж замерзнешь! Погоди минуту!»
Вечной она оказалась и для Андрюхиной парализованной бабушки, которая все слышала, но не могла ничего поделать, лишь безмолвно плакать, слушая как Андрей топает к входной двери, как отодвигается засов, как скрипят несмазанные петли, и раздается голос – «Входи же быстрей!»…
Долгая выдалась эта ночь…
Метель не утихла и в этот день.
Все кто был в состоянии удержать инструмент, в полной тишине остервенело долбили ломами промерзшую землю. До темноты им нужно было выдолбить шесть могил. Работая под пронизывающим ветром, они не замечали, что у двух свежих могил, выдолбленных вчера, просели нанесенные снежные сугробы. Словно в них не хватало чего то. Чего внизу. Под мерзлой землей и завалами снега.
Уже не получалось скрывать, что и у этих жертв не было в телах крови. Люди ходили мрачные, оглядывались на каждый шорох, а среди стариков, все чаще, стало слышится произносимое хриплым шепотом вкупе с крестным знамением – «Вурдалак…»
Сергей, каждый раз услышав что то подобное, зло смеялся, и ничего не говоря, уходил. От Борисыча, в этот день, вообще никто не услышал и слова, а Иван же, вывесив на дверь распятие и увешав весь дом чесноком, заперся в сарае и остервенело что то строгал.
Сумерки окутали деревню неожиданно быстро. На погосте уставшие мужики еще более рьяно взялись за ломы. Оставалось выдолбить еще одну могилу.
Управились уже с темнотой. Не сговариваясь, сбились в кучу, и так быстро, насколько позволяла тьма и занесенная дорога, направились к деревне. Во тьме, сквозь снежную крупу, им чудились бледные фигуры, танцующие на снегу вокруг них. Трое отважились отойти с тропы, что бы посмотреть, что это было, но вернулись ни с чем. Увидев впереди огоньки окошек, они еще более ускорили шаг. Радостные, что добрались до хат, они так и не заметили, что из двадцати двух человек их вернулось девятнадцать.
На утро, три дома оказались пустыми. Пропали две сестры-бобылихи, жившие особняком, и чье исчезновение было замечено по чистой случайности. Кто то увидел, что дверь в дом открыта нараспашку и поднял тревогу. Благодаря чему и обнаружили еще два пустующих дома. Дом одинокого пастуха, схоронившего по тому году жену и дочь, да полуразвалившаяся изба, спившейся, от мала до велика, семьи из пяти человек. Тел не было.
Но не было и людей.
Меж тем, жены не вернувшихся домой мужиков, учинили форменный допрос всем, кто был прошлым днем на кладбище. Но никто ничего не знал, и не видел.
И опять пришла ночь.
Аглая проснулась внезапно, словно от толчка. Полежав немного с закрытыми глазами и поняв что не уснет, она зажгла светильник.
Мрачные мысли одолевали Аглаю. Её муж был одним из трех, что не вернулись с кладбища. Умом она понимала, что вряд ли он еще раз обнимет её, еще раз поцелует их ненаглядную дочь перед сном… Умом она это осознавала. Но не сердцем.
Что это за звук? Словно кто то царапает стекло? Аглая подошла к окну. Ничего не видно, надо погасить светильник. Щёлкнув выключателем, она стала всматриваться во тьму, и…
— О Боже! Миша! Мишенька! Вернулся родимый!
Да, за окном стоял её муж. Что то говорило ей – не вздумай, не открывай дверь – но что такое голос разума, когда сердце радостно бьётся от восторга, что её муж, её Мишенька — живой и здоровый!
Накинув халат, она подбежала к двери и смущенно бормоча какую то нелепицу, откинула щеколду.
— Ну же! Заходи, дорогой! Где ты пропадал!?
Михаил секунду помедлив, переступил порог.
— Господи, бледный то какой! Что случилось?
На мертвенно бледном лице не было и капли эмоций. Оно было сродни восковой маске. Но вот глаза… Глаза были живыми. Блестя в свете ночника, они смотрели с какой то нечеловеческой тоской. Тоской и голодом.
— Холодно. Там холодно.
— Конечно холодно, что ты такое говори…
В ужасе Аглая отступила назад.
Она поняла.
В эту ночь пропавшие мужчины воссоединились со своими семьями.
Они сидели в молчании. Сергей, не закусывая, пил стакан за стаканом и постоянно курил. Иван нервно перебирал четки с распятием. Борисыч не моргая смотрел в окно.
Из сорока трех жилых деревенских домов, опустели уже двадцать пять.
— Хватит! – Борисыч первым нарушил тишину – Пойду в соседнюю деревню. Приведу помощь.
— Не дойдешь. – Сергей подкурил еще одну сигарету – Сгинешь.
— Я на лыжах с пяти лет стою. Дойду. Должен…
Вместо ответа, Сергей налил в стаканы самогон – Ну что, вздрогнем на дорожку…
Иван же не сказал ничего, лишь еще крепче сжал четки.
Когда фигура Борисыча на лыжах исчезла в белой мгле, Сергей и Иван разошлись по домам. Ивана ждала жена с ребенком, а Сергей с фатализмом в глазах отрицательно покачал головой в ответ на приглашение.
Придя домой, Сергей, матерясь, принялся что то ожесточенно искать. Найдя необходимый предмет, он горько усмехнулся и, насвистывая незатейливый мотив, начал что то собирать.
С наступлением тьмы, в деревне воцарилась смерть.
В каждый дом стучались и просили их впустить, пропавшие и мертвые родственники, соседи, друзья. Каждый, кто поддавался на уговоры или не выдерживал чудовищного напряжения и приглашал нежить в дом – обрекал и себя, и всю свою семью.
С теми, кто не открывал, вурдалаки не церемонились. Появляясь, словно ниоткуда, огромные волки разбивали в щепы двери и окна, врывались в хаты и, разрывая клыками тела, вытаскивали кричащих людей на улицу, где мертвые продолжали кровавую вакханалию.
Иван, перед тем как волк перекусил ему горло, успел избавить от страшной участи жену и ребенка, выстрелив им в головы. Чеснок и колья его не спасли.
Сергей, услышав царапание в окно, даже не встал из кресла, а просто крикнул – Заходите уже, открыто… — и закурил последнюю сигарету. Когда упыри вошли в дом, он криво ухмыльнулся и, взяв нож, чиркнул по бечевке, привязанной к подлокотнику кресла. После того как ведро, подвешенное под потолком, окатило жутких гостей керосином, Сергей, сделав несколько учащенных затяжек, швырнул окурок. Пламя, охватившее мертвецов, быстро объяло прихожую, а потом и кухню. Вскоре пылал весь дом.
Ветер услужливо разносил искры, не гаснущие даже под снегопадом, по всей деревне. Вскоре не осталось ни одного не объятого огнем дома. Огненные отблески, отбрасываемые на окровавленный снег, знаменовали собой победу демонов.
До рассвета было еще далеко.
https://t.me/exempla_calamum
Платформы для онлайн-обучения: что вы о них думаете? Поделитесь мнением!
Онлайн-курсов становится все больше, и нам интересно собрать статистику. Пожалуйста, пройдите небольшой опрос и поделитесь своим мнением!
Дневник Лилии
Стиль произведения навеянный Дракулой Стокера. Все для того же почившего ресурса с крипипастой.
9 октября, 1898
Начала вести дневник! Это должно быть интересно — записывать все все, что со мной происходит, мысли, эмоции… Даже и не знаю как начать… Буду записывать только действительно что то важное!!! Итак, дорогой дневник, до скорой встречи…
12 октября
Папа вернулся!!! Это случилось так неожиданно, мы ждали его только через неделю! Я так соскучилась, я не видела его целых два месяца! Я играла в саду, когда он окрикнул меня. Он был такой небритый! Подбросив меня на руках и крепко обняв, он поцеловал меня в лоб, а я ткнулась лицом ему прямо в бороду. От него так приятно пахло табаком и шоколадом! Когда я спросила его, почему он вернулся раньше, папа добродушно рассмеялся, и сказал, что никак не мог пропустить день рождения его «цветочка»…. Слышен колокольчик к ужину, до скорого дорогой дневник…
15 октября
Сегодня важный день в моей жизни!!! Мне исполнилось двенадцать! Я так рада, ведь это значит, что я почти взрослая! За завтраком мне даже позволили пригубить вина из папиного бокала!!! Оно мне не понравилось, но я тщательно старалась не скривиться, как самая настоящая взрослая. Папа сказал, что этот день для меня будет особенным, и подмигнул маме, которая таинственно мне улыбнулась. Интересно, что они мне приготовили…
Не может быть! Лошадка! Они подарили мне самую настоящую лошадку! После обеда мама с загадочным выражением лица повела меня в сад, и там была она! Папа держал её под уздцы и улыбался… Она была такая красивая, белоснежная… Я назвала её Мирабель… Папа сказал что с завтрашнего дня будет учить меня на ней ездить! Поскорее бы завтра…
18 октября
Так ужасно болит голова… Когда я открыла глаза, я увидела рядом заплаканую маму. Увидев что я смотрю на неё, она зарыдала, и прижав к себе начала гладить по спине. Мне стало страшно… я сперва подумала, что что то стряслось с папой, но увидела что он стоит в дверях и пытается сдержать слезы… И ещё у меня сильно болела голова… Все вдруг стало тонуть в каком то тумане и я потеряла сознание… Оказывается Мирабель понесла и я упала с неё сильно ударившись головой… Я пролежала без сознания два дня! Прости, дорогой дневник, я чувствую огромную слабость… До скорого!
20 октября
Это так ужасно! Я проснулась от неприятного ощущения внизу живота. Опустив туда руку, я почувствовала что влажное. Поднеся руку к глазам я увидела кровь! Отдернув одеяло, мне чудом удалось не закричать! Мои пижамные штанишки были все в крови, как и простыня, и одеяло! Не знаю сколько я просидела, трясясь и смотря на кровавые пятна… Зашедшая служанка увидела это и побежала за матушкой… Мама смогла успокоить меня, сказав что это не страшно, и что через это проходят все девочки в моем возрасте… Мне надо выспаться…
День первый
Маленькая ****ь кровью истекает а она и в ус не дует! Дрянь! Ничего, мы с тобой еще поговорим, мадемуазель…. А маленькая тварь мне пригодится…
21 октября
Я в недоумении… кто мог оставить у меня в дневнике эту злую запись? Почерк явно не мой. Но никто даже не знает, что я веду дневник!!! Я прячу его под половицей! Мне становится не по себе….
22 октября
Ну вот, доигралась! Сегодня рисовала в гости(неразборчиво)….аз, (отпечаток большого пальца синей краской)….рь весь дневник в краске! Какая я неаккуратная…
НЕТ! НЕТ! НЕТ! Я не могу поверить, что мамы больше нет!!! Я продолжала рисовать, а мама поливала цветы на втором этаже, вдруг я услышала крик и хрустящий звук удар(размыто слезами)….шла, а она не дышала!!! Её голова была вывернута под невообразимым углом, а глаза смотрели, словно с немым укором!!!!
День четвертый
Черствая сука издохла. Свернула себе шею, когда я толкнул её. Маленькая ****ь думает что это несчастный случай… Пусть думает, у меня на неё особые планы…
25 октября
Нет! Кто то убил маму! Я не брала дневник в руки несколько дней, и только теперь, после похорон, вновь открыла его, и увидела эту запись… Кто же это!? Когда я рассказала папе, что маму убили, он как то холодно на меня посмотрел, и не сказав ни слова вышел из комнаты… Мамочка, мне так тебя не хвата(размыто слезами)
День седьмой
Заросший мужик о чем то догадывается… Я видел это в его злобных холодных глазенках… Ублюдок, с тобой будет не так просто справится… И как же достала эта ****ешка, ноет не переставая, так и хочется заткнуть этот фонтан бритвой… Чтобы другой фонтан, не в пример эстетичнее, взвился ввысь алым шлейфом…. Но она мне ещё нужна…
27 октября
Рыдаю уже третий день… Оно опять оставило запись… (разводы) Отец даже слушать меня не стал. Схватил за плечо и вышвырнул из комнаты… Он стал совсем другим…
28 октября
Приезжал доктор Ренье. Как и всегда потрепал меня по голове, и движением фокусника словно из воздуха достал конфетку. Раньше я думала что он волшебник, но теперь то я знаю что это всего лишь фокусы…. Сказал что отец обеспокоен моим состоянием, и спросил как я себя чувствую… От беспрестанного плача у меня охрип голос и я могла лишь сипеть что то неразборчивое… Потом он долго разговаривал с папой и потрепав меня на прощание по голове, уехал…
(точная дата неизвестна, предположительно 30 — 31 октября)
(написано в явной спешке, кое где неразборчиво, дрожащей рукой) НЕТ! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ТЕПЕРЬ ВСЕ СТАЛО ЯСНО! НЕТНЕТНЕТНЕТ…. ТЕПЕРЬ Я ЗНАЮ КТО ЗА ЭТИМ СТОИТ — ЭТО (заляпано кровью)ИЛ! С ЭТИМ НАДО ПОКОНЧИТЬ!!!
(страницы сильно заляпаны кровью, из этих клякс складываются явственно читаемые слова)День последний
Маленькая ****ь догадалась… И доставила очень много проблем…. Я её точно недооценил… Кто же знал, что эта юная потаскуха на такое способна…И где только нож взяла…. Что же, придется преподать ей последний урок…
Полицейский протокол за номером 1408 с места преступления
На месте проишествия по адрес(неразборчиво)5, инспекторами было обнаружено два тела. Мужчина, предположительно владелец дома, и ребенок (предположительно дочь владельца). У мужчины многочисленные колото-резаные раны живота. Находился на пороге кабинета, и видимо получил их выходя из него. На стене рядом, судя по всему, его рукой, кровью написано «ЛИЛИЯ», (предположительно имя ребенка). Тело ребенка находилось в двух метрах от тела мужчины. Лицо изрезано до неузнаваемости. На предплечьях длинные продольные разрезы. Смерть наступила от потери крови. Рядом находилась залитая кровью тетрадь в жестком переплете. Между телами лежало орудие преступления - кухонный нож. И нож и тетрадь своевременно переданы детективам (дальнейший текст утерян, низ листа опален, чтение затрудняют разводы от пепла).
Дневник Фрэнка
8 октября, 1898
Все дела удалось уладить намного раньше. Отлично, значит поспею к дню рождения моего цветочка! Что бы ей подарить….
12 октября
Господи, как я рад её видеть! Подросла немного за эти месяцы. Рассказал Вивьен про идею подарка. Она одобрила. Нет, все таки балуем мы Лилию.
14 октября
Лилия спит как ангел. Вивьен шуточно хмурила брови, но я все таки не удержался и поцеловал малышку. Мне придется поторопиться, если к завтрашнему утру я хочу поспеть с подарком обратно до завтрака.
15 октября
Успел! Белая кобылка отличается покладистым нравом. Цветочек будет рада.
16 октября
Рву на себе волосы! Чертова белка! Выскочила прямо перед лошадью!!! Когда увидел Лилию, вылетающую из седла, первой мыслью было застрелится, если случится самое страшное… Только бы она пришла в себя! Умоляю тебя, Господи!!!!
18 октября
Слава Богу! Она очнулась! Глядя как Вивьен обнимает её, я сам еле сдерживал слёзы… СЛАВА БОГУ…
20 октября
Вивьен рассказала перед сном, что у нашей дочери была первая менструация. Растет девочка….
21 октября
Ренье сказал что возможно травма и стресс спровоцировали менструацию, а учитывая её интересный возраст… Но он заверил меня, что беспокоится не о чем.
22 октября
Я раздавлен… Моей дорогой жены больше нет с нами… Самое ужасное, что это произошло на глазах у Лилии… Она рисовала в гостинной, когда Вивьен упала через перила… Переживет ли она это потрясение… Твердо решил напиться, что бы уснуть
23 октября
Служанка принесла платье, в котором была Вивьен… Я уткнулся в него лицом, и проплакал у себя в кабинете несколько часов…
НЕТ НЕТ НЕТ!!! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Сейчас убирая платье, я наткнулся на два синих отпечатка, примерно в районе поясницы…. Два отпечатка маленьких ладоней!!!
Что это я в самом деле, конечно девочка оставила их когда пыталась растормошить маму…
25 октября
Господи! Изгони эти мысли из моей головы! Я опять начал подозревать родную дочь в убийстве собственной матери…. Сегодня она приходила ко мне, и говорила что насчет кого то злого, кто убил Вивьен… или чего то злого… Я её даже не слушал, я пытался остановить себя, но навязчивые мысли все лезли и лезли в голову…. О, Вивьен, ведь не могла же родная дочь убить тебя!!!!
27 октября
Не сдержался… Чёрт, мне так стыдно! Когда Лилия пришла ко мне, и начала говорить что то про грозящую мне опасность, я не выдержал и вышвырнул её из комнаты…. Боже, что мне делать!!!! (разводы)
Послал за Ренье. Мой старинный друг должен помочь, недаром считается одним из лучших докторов…
28 октября
Ренье уверен, что с девочкой все в порядке, за исключением непрестанной истерики. Хорошо ещё хоть понимающе отнесся к моим догадкам…
31 октября
Надо поговорить с девочкой. Как же тяжело покинуть кабинет… Но этого разговора не избежать.
Последняя запись доктора Ренье
(слышны щелкающие звуки, несколько секунд тишины и затем голос доктора, ровный, без эмоций) — Как же я ошибался… Мне бы прислушаться к Фрэнку повнимательнее, присмотреться к девочке… ведь ответ лежал на поверхности… Ох… (шелест бумаги, затем шеркающий звук, потрескивание пламени, пауза, глубокий вдох, затем медленный выдох) Кто бы мог подумать… Бедняжка Лилия… Я относился к ней как к племяннице, и (глубокий вдох, надсадный кашель) именно поэтому не смог увидеть всей картины… Моя ошибка в том что я не видел в ней пациента… Эта травма в следствии падения… кто бы мог подумать… Доктор Джекил и мистер Хайд…. Две души в одном теле… Простите меня, Фрэнк, Вивьен, Лилия…Особенно ты Лилия (три отчетливых щелкающих звука, шелест одежды), особенно ты…. (выстрел, звук крупного падающего предмета, тишина до тех пор пока не кончается плёнка)
Выдержки из записок патологоанатома к протоколу за номером 1408
…У мужчины смерть наступила примерно через 12 минут после получения травм, смерть от болевого шока и обширных внутренних кровотечений…
…характер ран и их расположение указывают на то что убийца был невысокого роста, небольшой физической силы, скорее всего женщина или ребенок…
…Ребенок 12 лет, девочка. Все раны нанесены собственноручно. Сперва ножом продольно вскрыла себе вены на обеих руках, после, с особой жестокостью, располосовала себе лицо…
…смерть наступила в результате кровопотери…
https://t.me/exempla_calamum
Дедушка, это ты? (страшная история)
Предыстория. Есть у меня товарищ, мужику 35 лет. Семья, 4 сыновей. Служит по контракту на должности водителя спецтехники. Но есть у него фобия одна, которую он и не скрывает. Боится он всякой нечисти, даже байки не любит на такие темы слушать. Могу, говорит, в огонь броситься, если надо, с высоты спрыгнуть, а вот всякую потустороннюю фигню боюсь.
Так вот, поехал он в командировку. По пути заехал к какому-то там родственнику переночевать. А тут как раз жену этого родственника в роддом забирают, второго рожать. А первый ребенок — девочка 4 лет. Ну родственник к жене с вещами, а дочку оставляет с моим товарищем. Они поужинали, сказки почитали, и он ее спать уложил. Среди ночи просыпается от смеха девочки. Идет к ней в комнату, а она сидит на кровати, играет. На вопрос, почему не спит, ответила, что играет с дедушкой. Волосы зашевелились везде, где они есть. Он начал уточнять, с каким таким дедушкой она играет, на что девочка ответила: «Вон с тем!» И показала в пустоту. Мой товарищ, недолго думая, девочку в охапку и в роддом. Родственник был немного в шоке.
Источник: https://t.me/look_from_darkness/86
Этот рассказ является вымышленным произведением и не имеет отношения к реальным событиям или людям. Наслаждайтесь чтением без принятия его за истину!
Негромкий шелест за спиной
Где-то у подножия вулкана Тавурвур, что на острове Новая Британия, молодой Муакай из народа толаи пляшет от горя. В танце своём, сокрытом от глаз посторонних, он говорит о смертельной обиде. Он говорит, а те, к кому он обращается, слушают.
Юная Муни, прекрасная, словно борт катамарана, освещённый восходом, предпочла Танупака, главного надсмотрщика на хлопковой плантации. Богат Танупак и красив, носит настоящие ботинки на резиновой подошве, курит сигару и здоровается с хозяином за руку. Как не пойти за такого замуж?
Несправедливость рвёт Муакаю грудь, вселяет отчаяние в пятки и заставляет плясать всё злее. Потому что танец — это завещанный предками способ говорить с духами возмездия Дук-дук. И Муакаю есть что им сказать.
***
Где-то в Тьере, что во Франции, уже не слишком молодой Гаспар Конье, которому после смерти отца перешла во владение фирма «Соанен-Монданель», тоже страдает от несправедливости. Казалось бы, Великая Война отгремела уже с десяток лет как, а дела всё не идут на лад. Никому в Европе не нужны хорошие ножи, пускай даже и складные, пускай даже из лучшей стали.
И вот, наступая на горло собственной гордости, Гаспар решается на подвиг. Он упрощает конструкцию до минимума: лезвие, шарнир, согнутая пополам пластина вместо рукояти и пружина-упор. Минимум затрат, максимум эффективности. От такого ножа, пожалуй, не откажется и последний бедняк.
Но нужен товарный знак, что-то, что вызывало бы узнавание. В одной книге Гаспар встречает изображение диковинного существа: острый конус головы, круглое тело, покрытое перьями, человеческие ноги. Под рисунком написано «Дук-дук». Не сомневаясь ни минуты, месье Конье велит гравировать на рукоятях и клинках новых ножей это диво, вместе с подписью. А первую партию на пробу отправить в Алжир. Местным должно понравиться.
Подписывая распоряжения, Гаспар отчётливо слышит негромкий шелест и шлепки босых ступней за спиной. Он никому не расскажет об этом, даже когда станет умирать в достатке и славе. И он до конца будет сомневаться, правильным ли оказался сделанный выбор.
***
Где-то на грузовом судне «Магдалина», что стоит на рейде Танжера, матрос Джереми Браун не рассуждает о несправедливости. Ему вполне понятен и ясен этот мир: кто-то устроился хорошо, а кто-то немножко похуже. Но если ты достаточно сметлив, ловок и умеешь не переживать из-за пустяков, то даже «похуже» можно превратить в «неплохо». Чем он сейчас и занимается.
Улыбаясь полной луне, Джереми достаёт из одного кармана сигару, честно позаимствованную в капитанской каюте. Из другого кармана является нож, выпавший при погрузке ящиков с товаром. Разве ж виноват простой матрос, что кто-то плохо приколотил крышку? Да и коробку с сигарами надо прятать получше.
Прежде всего у сигары надо срезать кончик. Это позволит ей качественно раскуриться, даст нужную тягу, раскроет вкус. К сожалению, у Джереми нет под рукой гильотины, но и это не беда. Он подмигивает танцующей на рукояти ножа фигурке, подписанной «Дук-дук», и выщёлкивает лезвие.
Сначала в воду за бортом падает фаланга указательного пальца. Потом разломанная на части сигара. И под конец — вымазанный красным нож. Криков и ругани никто не слышит: у обитателей моря нет ушей. А вот у духов, говорят, есть.
***
Где-то у берегов Мадагаскара, что в Индийском океане, акула-мако не знает, что такое несправедливость, хотя ощутимо её испытывает. Её живот болит уже которую неделю, причём всё сильнее. Что с этим делать, мако не понимает, поэтому лишь предаётся ярости и отчаянию, разрезая волны кривым плавником.
Началось всё с того, как она проплыла под большой металлической рыбой — одной из тех, что заполонили поверхность моря в последние годы. Откусить от них кусок не выходило, и за добычу их не считали, но частенько рядом с этими рыбинами в воде оказывались и съедобные куски. Как так получалось, мако не рассуждала. Она привыкла быстро плавать и резко кусать, а остальное значения не имело.
В ту ночь вода донесла знакомый вкус крови — близко, совсем рядом. Мощное тело изогнулось, бросило себя в нужную сторону, челюсти клацнули… Но желудку достался лишь крохотный, почти незаметный кусочек мяса. И что-то холодное. Острое. Порождающее боль.
Теперь мако пытается уплыть от боли, но боль быстрее. Боль следует по пятам, не отставая ни на мгновение. Лишь порой боль делает вид, что ушла, но акула своим додревним разумом понимает: это игра. Боль рядом. Боль сидит в засаде. Боль набросится, когда забудешь о ней. И поэтому останавливаться нельзя.
Дук-дук, пульсирует боль в животе. Дук-дук.
***
Где-то в Бенгальском заливе, что лежит между Андаманскими островами и континентальной Бирмой, рыбак Камал искренне радуется улову. Шутка ли: на крючок попала здоровенная акула! А он-то рассчитывал на сеть, поставленную в проливчике между парой рифов… Удочку забросил так, от скуки. И вот поди ж ты!
Акула — это хорошо. Акула — это чистый прибыток. Мясо акулы можно завялить и засолить, печень продать аптекарю, из плавников наварить супа, шкуру выделать, а зубы пустить на сувениры для зевак. Семья Камала будет довольна добытчиком, и даже уважаемая Нитья, родительница супруги, перестанет кривиться и ворчать. Есть на свете справедливость, есть!
Камал берёт подозрительно вялую, почти не сопротивляющуюся рыбину за жабры, подпирает коленом и переваливает через борт лодки. Что-то царапает его бедро — больнее и резче, чем мелкая, зернистая чешуя. Оказывается, у акулы из живота торчит лезвие ножа, причём изнутри наружу. На лезвии чернеет тонкая гравировка. Немножко разумея в грамоте белых сахибов, Камал читает: «Дук-дук». Ничего не понятно, но нож — это тоже хорошо. Нож всегда пригодится.
Камал не доплывает до берега. Внезапно налетевший шторм хватает его лодку и оттаскивает куда-то на юг, в открытый океан. Чтобы выживать, рыбаку приходится есть сырую и уже подгнившую акулу, нарезая её на куски тем самым ножом. К сожалению, пить рыбу нельзя. Когда жажда ввергает разум Камала в амок, он отворяет свои вены и пьёт из них. Последнее, что он видит — как фигурка с рукояти ножа танцует прямо на волнах, тряся перьями и протыкая острой головой жестокое небо.
***
Где-то в бухте Прюдса, что примыкает к Земле Принцессы Елизаветы, из-под векового антарктического льда выбираются неизвестные мировой науке существа. Они выглядят как морские звёзды, отрастившие бочкообразное тулово. У них тонкие щупальца, веерообразные крылья и пять крепких отростков-ног. Они перекрикиваются скрипучими, потусторонними голосами: «Текели-ли! Текели-ли!» В их движениях ощущаются древний ужас и безумие.
Лодка с грудой костей, исклёванных чайками, подплывает к одной из тварей, словно кто-то невидимый, сидящий в ней, уверенно двигает веслом. Остальные существа подходят ближе, без всякого видимого дискомфорта скользя в ледяной воде. Они шевелят останки рыбака, перемешанные с акульими хрящами, откидывают в стороны рваные тряпки и чудом уцелевшие снасти. Словно ищут что-то. Словно знают, что оно точно там.
Наконец одно из творений чьего-то больного рассудка резко выпрямляется и издаёт тонкий, тревожный свист. Прочие замирают, будто бы уставившись на своего товарища в напряжённом ожидании. Лишь кончики щупалец нервно хлещут воздух, словно предвкушая недоброе. Со дна лодки в воздух тем временем взмывает тонкий узкий силуэт. Лезвие потускнело, гравировка подстёрлась, ржавчина вкралась в синюю сталь. Но пляшущая фигурка и надпись всё так же читаются. И похоже, они знакомы таинственным существам.
«Дук-дук», — разносится над бухтой. «Дук-дук», — вторят скалы и айсберги. «Дук-дук», — хлопают перепонки крыльев. Нож сам собой поднимается всё выше, и выше, и всё быстрее, и вот его уже почти не видно. Древние твари стоят и молчат, а потом, разом осев, снова скрываются под такими же древними ледяными полями. Они не знакомы с понятием «справедливость», зато хорошо чувствуют опасность. И избавляются от неё, как умеют.
***
Где-то в песках Марса, что соседствует с Землёй в Солнечной системе, пробирается краулер. Последние обитатели планеты, по мере сил выживавшие под её поверхностью, когда выдохлось магнитное поле и атмосферу сдуло в космос, готовятся покинуть свою родину. Активность соседей-аборигенов на первой, неудачной колонии всё растёт, они уже экспериментируют с ракетным двигателем. Каких-нибудь лет сто, а то и меньше, и в сторону Марса полетят первые спускаемые аппараты. Встречи допустить нельзя.
В пыльном рыжем небе вспыхивает голубым. Через мгновение мощнейшая флуктуация ЭМ-поля срывает с машины силовой колпак, а небольшой металлический метеорит прошивает фонарь кабины. Взрывная декомпрессия приводит к гибели всех пассажиров краулера. Судьба оказывается несправедлива к детям Марса.
Экипаж аварийного спидера, посланного с резервного космодрома, собирает тела. Один из техников, фиксируя повреждения погибшей машины, обнаруживает и причину аварии. Он извлекает из пульта управления тонкий железный предмет, явно искусственного происхождения, покрытый странными рисунками и даже, похоже, надписями. Это настораживает.
А тем временем — дук-дук, стучат инструменты. Останки краулера разбирают, отделяя пригодное к повторному применению от безвозвратно утраченного. Неизвестный предмет со всеми предосторожностями пакуют в стазис-контейнер, чтобы отправить вместе с покойниками на базу. Там его погрузят на космический корабль и перешлют в одну из новых колоний, чтобы местные учёные поломали над ним головы, у кого есть. А тела погибших тоже послужат живым. Марс небогат на ресурсы, приходится быть рачительными.
***
Где-то над вершиной вулкана Тавурвур, что на острове Новая Британия, из темноты вылупляется новая звезда. Сначала медленно, затем всё быстрее она валится в пролив Святого Георгия. Ночь наливается неверным зеленоватым светом, с неба несётся грохот и треск. Все, у кого есть дом, прячутся за его надёжными стенами.
Только молодой Муакай из народа толаи плевать хотел на вышние угрозы. Он снова пляшет танец обиды, потому что верит: духи услышат. Духи не потерпят несправедливости, нанесённой почитающему их. Он пляшет до изнеможения и ещё немножко, пока силы не оставляют его, и земля не бросается ему в лицо. Или может, это удар от падения звезды в воды близкого моря вышибает опору из-под ног. Муакай не знает. Муакаю уже всё равно.
Утром юный толаи обнаруживает себя посреди гор мусора. Пока он лежал без чувств, упавшая звезда родила ураган. Тот снёс прибрежные хижины рыбаков, повалил деревья, оборвал листву и редкие провода со столбов. Чудом, не иначе как чудом сам Муакай уцелел в этом безумии. Глядя вокруг пустым взглядом, он встаёт и идёт к морю, омыть исцарапанное песком лицо.
Там, на берегу, он обнаруживает чью-то руку. Или то, что очень на неё похоже. По крайней мере, это выглядит, как рука, и даже с остатками невиданной ранее одежды. Пальцы — или то, что похоже на пальцы — сжимают помятый, потёртый, поржавевший складной нож. Такие Муакай видел в городской лавке. Он аккуратно вытаскивает находку из мертвенной хватки — и падает на тощий зад, не веря своим загоревшимся от счастья глазам.
«Дук-дук», — написано на рукояти. Изображение шамана в ритуальном облачении подтверждает: Дук-дук. Духи мщения, возмездия, наказания. Они услышали безмолвные мольбы Муакая, вняли его танцам. Они послали знак. Они послали орудие.
Муакай вскакивает и бежит в деревню. Там он в общей суете и панике крадёт клей у обойщика, перья у заводчицы цесарок, островерхое ведро на пожарном складе. Раздевается догола и приводит себя в надлежащий вид. Это не он будет мелочно брать реванш за все свои унижения. Это духи Дук-дук станут вершить через него свой справедливый суд.
Облепленный перьями и с конусом ведра на голове, Муакай пляшет танец мести перед воротами Танупака. Никто не смеет к нему подойти — никому не нужны проблемы с духами. Закончив, он перелезает через накренённый бурей забор. И обнаруживает, что дома за забором нет.
Тела Танупака и Муни раздавлены — на них рухнула продольная балка, державшая крышу. Жизни в них отныне не больше, чем в тушке курицы, продаваемой на рынке в субботу. Стоя над жертвами стихии, Муакай испытывает горькое удовлетворение — и вместе с тем оглушительную пустоту. Он понимает: духи исполнили его просьбу. Но почему от этого так тоскливо?
Дождавшись ночи, Муакай снова поднимается к подножию Тавурвура. Гора проснулась, словно разбуженная упавшей звездой, она задумчиво выплёвывает багровые потоки, неспешно ползущие к морю. Забравшись на небольшой утёс над одним из лавовых ручьёв, толаи достаёт из-под изрядно поредевших перьев нож. Смотрит на него. И вонзает себе в грудь. Потому что за помощь духов всегда надо платить, и платить дорого. А всё, что есть у Муакая — это сам Муакай.
Кровь проливается на древний туф. Следом со звоном валится сталь. Рикошетит, падает в лаву. Накаляется докрасна и растекается быстрой лужицей. Муакай смотрит во тьму. Муакай слушает тьму. За его спиной, необъяснимым образом перекрывая рокот горы, раздаётся негромкий шелест и шлепки босых ступней.
— Дук-дук, — шепчет кто-то над ухом Муакая. — Дук-дук.
Лунная песня Часть 22
🔞18+
Я замер, слушая зов незнакомки, чувствовал, как тело сопротивлялось разуму. В какой-то момент я ощутил себя полностью беспомощным, парализованным словно от яда паука.
- Ста-а-ас, - повторял голос, - иди-и-и ко мне-е-е...
Я направился на зов шаг за шагом, медленно ступая вперёд. Макс остался позади, и мне было всё равно, почему он стал таким странным.
- Марийка, это ты? – прокричал я, когда контроль над телом стал возвращаться ко мне.
Чужая сила отпустила меня, или я поборол её? Это мне только предстояло узнать.
- Иди-и-и ко мне-е-е, - твердил зов, но я уже не повиновался ему, а просто шёл, с интересом гадая, кто меня зовёт.
Оглядевшись по сторонам, я никого не увидел, а впереди стояло широченное дереве, наверняка скрывавшее притаившуюся девушку. Я Стал обходить его, и тут сзади послышались шаги. Я резко обернулся, будучи уверенным, что это Макс или Марийка, но увидел перед собой Иру. Она была крайне напугана и в то же время очень рада меня видеть. Подруга быстрым шагов очутилась возле меня, и не став объясняться, кинулась в объятия, будто мы с ней не виделись много лет.
- Стас, хорошо, что это ты. Где ты был всё это время, где Игорь? Мы так переживали, думали, что вы пропали, - призналась она, уткнувшись носом мне в ключицу, а я, не зная, как себя вести в такой ситуации, просто слушал её как истукан, испытывая чувство стеснения.
Где-то здесь находилась Марийка. Возможно, именно за Ирой она и убежала. Я пересилил свою робость и обнял её в ответ. Если демоница вернётся, я объясню ей, что это моя старая знакомая.
- Ты даже не представляешь, что со мной произошло. Я был в деревне, и сюда я вернулся не один, - я не хотел рассказывать ей про себя, каким я стал, потому что и сам ещё не знал толком. Нужно было предупредить её, что Коля пропал, ведь она вроде с ним теперь вместе? Рядом бродил какой-то зверь, или нежить, о которой не знали даже оборотни. Завтра же нам нужно было уходить отсюда. - А самое жуткое, знаешь, что мы нашли в лесу? – спросил я её, чуть отклонившись назад, чтобы посмотреть на неё... и в этот момент я почувствовал, как что-то вонзилось мне в шею. Тёплая кровь потекла по груди из проткнутых ран, мне стало дико больно. Ира вцепилась в меня руками, впилась в меня зубами. Что происходило? Я вытаращил глаза, как пойманная кошкой мышь.
От боли я обезумел, и тут почувствовал как мои руку наполнились силой, которую я никогда не ощущал ранее. Я схватил Ирку за шею, сжав с такой силой, что эта тварь открыла рот. Оттянул её от себя, а это была уже не Ирка. Клыкастое упырица щёлкала кровавой пастью передо мной. И тут же она вцепилась мне в плечи острыми когтями, снова притянувшись ко мне. Кровь текла, я терял силы, и тут что-то начало происходить...
Мои ноги подкосились, и я упал на колени, еле успев выставить руки вперёд, а то бы плюхнулся на землю лицом. Демон в обличие моей подруги тотчас отпрянул назад, приняв снова человеческое лицо. Удивлённое лицо. Она смотрела на меня, не понимая, что происходит, не веря своим глазам, как и я сам. Я ощущал, как мои суставы смещаются куда-то, кости и кожа растягивались с дикой болью, не меньшей, чем от укуса вампирши. Я хотел прокричал, но издал лишь протяжный рык, словно рёв медведя.
Я опустил глаза, и вместо своих рук увидел когтистые лапы, покрытые густой шерстью. Голод ударил мне по мозгам, отключив любые попытки размышлять, оставив только инстинкты. Я просто наблюдал за происходящим, не контролируя себя, принял вертикальное положение, встав на ноги, а дальше тело само ринулось на добычу в лице ошарашенной подруги. Ну что, гадина, не ожидала встретить себе подобную тварь?
Вождь
(Серия миниатюр в разном ключе: мистика, юмор, абстракции)
… итак, старейшины собрались в вигваме Матотаупы, вождя племени дакотов Черный Медведь.
Пустили по кругу трубку мира.
Слово взял вождь:
- К нам пришел бледнолицый. Он сказал, что он торговец.
- Он продает огненную воду. И только, - сказал Шонка, первый воин, чей вигвам украшен почти сотней скальпов врагов.
- Он может продать нам мацавакен? Гром-железо?
- Нет, - молвил Хаваншита, шаман.
- Но пауни, сыновья шакалов, где-то купили мацавакен?!
- Мне не ведомо сие, вождь, - сказал шаман.
- Так помолись Великому духу Маниту! Хау!
- Я помолюсь, о вождь! Что делать с бледнолицым?
- К столбу его. Пытать три дня и три ночи. Я уверен, что он шпион, и что ищет любимое ими золото.
Ребенок уснул. Дедушка погладил его по голове и поправил одеяло. А после спустился в подвал.
Там, в тесной клетке, сидел человек. Изможденный тесным пространством, голодом и жаждой. Он был при смерти.
Дед потыкал его палкой. Человек застонал.
- Хочешь воды, бледнолицый? – спросил дед.
- Д-да…
Пленник выпил воды. Он плакал.
- Чего вам от меня надо?
- Называй меня вождь, сука! – дед снова потыкал заостренной палкой.
- Я вам сто раз говорил… вождь… я грибник. Где мой сын?
- Сука гэбешная! Думаешь, я не знаю кто ты такой? И здесь меня нашли! Золото вам всё подавай, да?!
- Сын…
- Говори правду, падла… Ведь сгною…
Мужчина внезапно поднял голову.
- Тебя найдут, дятел! Там знают, где я.
Дед усмехнулся. Поднялся наверх. Подошел к кровати с ребенком – тот стонал во сне. Дед откинул одеяло, посмотрел на окровавленные обрубки ног. Сделал еще один обезболивающий укол. Ребенок хотел сбежать. И не то вина деда, что тот попал в одну из многочисленных индейских ловушек.
Тренькнул колокольчик – враги задели нить. Вскоре раздались крики боли и вопли ярости.
Спецназ потерял несколько своих людей убитыми и ранеными в ловушках. Потому они, когда ворвались в дом, не церемонились.
Когда дед выстрелил из лука, а после побежал с томагавком, бойцы нашпиговали его свинцом от и до.
Лицо деда разворотила шальная пуля – так, что виднелись зубы. Булькая кровью и сжимая верный топор, он прошептал:
- Хуй вам, а не золото, бледнолицые!
Спецназовцы стали прочесывать здание, и только один спросил:
- А кто это был-то?
- Вождь, - ответил командир. – Ебанутый дед.