Как была устроена школа в концлагере
История Николая Кюнга, который, рискуя жизнью, обучал детей в Бухенвальде
«В августе 1942 года я с большой партией военнопленных был вывезен в Бельгию для работы на каменноугольной шахте. За организацию саботажа и побегов был брошен в концлагерь Бухенвальд. И вот в Бухенвальде я тоже встретил защитников крепости. Павел Назаров, Иван Мягков и Владислав Филипчук — все из Смоленской области, младшие командиры, раненые в боях за крепость, были захвачены фашистами и направлены на каторжные работы. Я их встречал в 304 лагере, но и по сегодняшний день больше о них ничего не слышал».
(Героическая оборона, Минск, 1963)
«Рассказывали, что в школе были учебные планы и проводились уроки по отдельным предметам. Конспирация была строжайшая, — пишет в своих воспоминаниях писатель Юрий Пестерев, автор книги „Зори над брамой“. — Не каждый узник знал о существовании школы. Дети занимались вечером и почти до отбоя. Конечно, им было тяжело. Они занимались после работы. В подтверждение того, что я видел и слышал от своих товарищей, после войны мне попала заметка, опубликованная в „Учительской газете“. В ней бывшие узники называли „отличников бухенвальдской школы“. Хорошо запомнил фамилию Ивана Удодова, который после войны стал мировым рекордсменом по тяжёлой атлетике».
В школьном бараке всегда было много гостей: в основном немцев-политзаключённых, поляков, французов, чехословаков. Они приносили бумагу, карандаши, линейки, мел и маленькую самодельную доску и кое-какие лакомства.
По рассказам бывших заключённых, существенной прибавкой к столу детей был хлеб и баланда умерших.
От норвежских студентов, тоже узников, в восьмой блок (именно там располагалась подпольная школа) шли посылки. Ребята оживали на глазах, становились добрее и доверчивее к своим старшим товарищам.
«В школе идёт урок. Старшие товарищи — дозорные — просматривают улицу, чтобы в любую минуту предупредить об опасности. Если идёт эсэсовец, то учитель прекращает урок и тут же переключается на детскую игру», — пишет Юрий Пестерев.
Вот ещё одно воспоминание, написанное Иваном Николенко, одним из учеников бухенвальдской школы: «Первый урок в необычной школе состоялся 1 сентября 1944 года в восьмом блоке, флигель «А», в общем помещении, служившем одновременно и столовой. За двумя столами сидели «школьники» — дети в полосатых робах в возрасте от 7 до 12 лет. Урок открыл бывший учитель истории Николай Кюнг. Он сказал: «Поздравляю вас, дорогие дети, с началом учебного года. Желаю вам следующий новый учебный год начать в своих родных местах и сидеть за настоящими партами с настоящими учебниками».
Просуществовала школа почти восемь месяцев, а немцы так о ней и не узнали.
«Наши оружейники сумели смонтировать из труб 106 ручных гранат типа РГД. Восстание готовили несколько лет. С военных заводов, окружавших лагерь, выносили оружейные детали. По ночам из них собирали винтовки и пистолеты».
(Война за колючей проволокой, Полиздат, 1960)
После освобождения офицер, прошедший через концлагеря, стал помогать соотечественникам вернуться на родину. Сам он вернулся домой в июне 1945-го, пройдя через многочисленные проверки «СМЕРШа» (контрразведывательные организации в Советском Союзе во время Второй мировой войны, которые проверяли граждан страны на подозрения в шпионаже и измене родины).
Через четыре года после окончания войны Николая Кюнга, работавшего на тот момент школьным учителем истории, внезапно арестовали.
Его подозревали в добровольной сдаче в плен и в шпионаже. Освободили Кюнга только через год, полностью сняв все обвинения. Сам он всегда вспоминал об этой своей странице биографии спокойно и говорил, что никакого давления на него никогда не оказывалось.
Сейчас о наследии Кюнга трепетно заботятся в музее школы, директором которой он был в своё время. Здесь собраны награды и архивные фотографии героя, его ордена и медали, а главное — живые воспоминания его учеников.
«Помню случай, когда старенький учитель в центре самого ужасного лагеря войны, окружённого колючей проволокой в 600 вольт, вооружёнными жестокими надсмотрщиками, диктовал советским детям:«Мама мыла раму, папа рыл фашистам яму».
(Цитата Николая Кюнга из воспоминаний современников)