Заливное⁠⁠

Я была первый год замужем. Дочке было полгода. Муж доучивался на филфаке. Родители скинулись и купили нам кооператив.

Домашнего хозяйства я не любила. Селедку чистила в перчатках, потрошить курицу ходила к Тане Загоруйко в третий подъезд.

Раз приходит Анита Сорокина, соседка по этажу. И говорит: “Нам нужно срочно ехать в Ригу. Получили телеграмму от тети Ольды. Неотложное ЧП с наследством, а я как на грех купила сома, холодильника у нас нет, он пропадет. Возьми его себе, сделаешь заливное, очень вкусно”. И ушла. Жуткий сом лег на стол “от края до края”, свесив усы и хвост. Запахло “Речными заводями”. Надо было что-то делать. Что? Пришел мой двадцатилетний муж. Мы стали ходить вокруг стола и думать. Муж сказал: “Заливное — это, конечно, “требьян”, но как его приготовить? Наверное, нужно резать?” Мы застелили пол газетами, и муж спихнул сома со стола. И опять мы долго смотрели на белое брюхо и прищуренные глазки. Наконец муж надел мой фартук и взял серебряный ножик с витиеватой ручкой. Я ушла в комнату кормить дочку. Из кухни слышались возня и сопение. Прошло два часа.

Наконец появился муж, бледный, с окровавленным ножом. “Кажется, все кончено”, — сказал он. В кухне было страшно, как на бойне. Всюду кровь и рваные куски рыбы, каждый величиной с валенок. Голова лежала на блюде, утопая в крови. Наш дом был “хрущобой” без лифта и мусоропровода. Все что можно и нельзя мы спускали в унитаз, напор воды был бешеный, он с ревом уносил даже консервные банки. Голову мы решили утопить в клозете. Я с ужасом впихнула ее в стульчак и спустила воду. Рухнула Ниагара, и вода забурлила, забуксовала. Сом открыл глаза и посмотрел на меня, как Олоферн на вероломную Юдифь. Усы свисали на пол. В панике я все дергала и дергала спускатель, потом что-то случилось, и вода полилась на ноги. Я уже стояла по щиколотку в воде, а она все лилась и лилась. Сом не спускался, не уплывал и все смотрел. Муж силился вытащить его вилкой, но он выскальзывал и не давался, а вода лилась все сильней и сильней. Положение было аховое. Снизу прибежал Ольховский и стал орать, что его промочило. За ним явились Бибиковы с собаками и тоже с воплями: “Что случилось? У нас потоп!”

Я пыталась что-то объяснить, но меня никто не слушал. Уже все соседи толпились на лестнице. Я рыдала, собака лаяла, соседи ругались, муж успокаивал перепуганную дочку, пытаясь исполнить колыбельный романс Вертинского. Наконец Шнейдер всех перекричал, завопив что есть мочи:

— Надо вызвать электрика!

— Какого, к черту, электрика? Сантехника или слесаря!

(справедливо перебил Ольховский)

— Какой сантехник ночью? Надо звонить в аварийку!

(Скомандовала старуха Ефимова)

— Затопили весь стояк!

(Встряли Бибиковы)

Пришлось бежать целый километр к автомату. В трубку я кричала, что спустила голову сома в унитаз и начался потоп. В ответ меня обхамили:

— Ты что, пьяная? Проспись, зачем ты голову сама спустила в унитаз?! Сама спустила, сама и вынимай!

— Я трезвая, я не свою голову спустила, а голову сома впихнула, а она застряла в колене, то есть в трубе, и случился засор!

— Что ты мелешь? Как ты голову сама впихнула в колено? Что за бред!

— Да не САМА, а СОМА!

Долго пришлось втолковывать суть происшествия...

Вскоре приехали два веселых мужика в резиновых сапогах с крюками и металлическим шлангом. Соседи в мокрых тапках быстренько ретировались задом. А собака Бибиковых все не унималась. И дочка надрывалась, а муж уже не пел, а только возил кроватку по комнате туда-сюда.

Сантехник Петя перекрыл воду, а Вася уперся сапогом в бортик унитаза, крюком подцепил за губу голову сома и рванул “Олоферна” из керамического дупла. Она плюхнулась на метлахскую плитку.

Вода с рычанием втянулась в недра канализации. Унитаз опустел. Собака угомонилась. Дочка уснула, и я уже не ревела. Стало тихо.

Муж сказал:

— Большое спасибо. Извините за беспокойство. И протянул Васе и Пете последний трояк.

Долго я собирала воду совком из уборной. Потом мыла окровавленную кухню. Потом варила сома в ведре с лавровым листом и морковкой. Потом раскладывала все по кастрюлькам, мискам и тарелкам и уставила весь холодильник. И целую неделю мы, наши гости и соседи питались заливным. Аните досталась последняя миска. Она вернулась из Риги с наследством и купила холодильник. А я сама прослыла на весь дом мастером заливного сома. Голову “Олоферна” взяли Бибиковы кормить собак.

P.S. Воспоминания моей бабушки,решил поделиться.