Загадки Цорндорфской баталии: «Русского мало убить. Русского надо еще и повалить».⁠⁠

25 августа 1758 года русская армия впервые встретилась в бою с армией прусского короля Фридриха II, великого полководца и храброго солдата. Шла Семилетняя война, лишь по недоразумению не названная Первой мировой. Фридрих обладал великолепной, вымуштрованной армией, закалённой войнами и многочисленными победами. Русская армия в тот момент напротив - переживала не лучшие времена. Военное искусство застыло на уровне давних побед Петра. После Россия воевала только с Турцией, война с которой имела свою специфику, не годившуюся для европейского противника, а короткая война со шведами 1741-1743 годов тоже не могла дать необходимого опыта. Короче говоря, русская армия была не в лучшем состоянии: среди солдат большинство никогда не видело войны, тоже касалось и офицеров, даже среди генералов только один участвовал когда-то в войне, будучи в большом звании. Пехота была хороша, но маневрировать совсем не умела, а о коннице современники говорили, что её просто не было, настолько она уступала прусской. Так и вступили в войну: учились и организовывались на ходу, - в общем, обычная наша история. Благо первые два года нашими противниками был не сам прусский король, а его генералы, так что даже Восточная Пруссия присягнула России («Елизавета – король Прусский» - начали печатать на Кёнигсбергских монетах). Что говорить – любит Бог Россию, несмотря на всю нашу безалаберность.

И вот экзамен от самого Фридриха. Отправляясь в поход, Фридрих обещал «обратить в бегство эту сволочь еще при первой атаке».

Сошлись у местечка Цорндорф. Во всей многовековой русской военной истории, битва эта – одна из самых интересных, наполнена драмой и загадками. И очень поучительна.

Сражение началось с того, что прусская артиллерия подвергла русский строй нещадному обстрелу - ядра вырывали людей из строя взводами. Обстрел продолжался два часа. Потом пруссаки пошли в атаку. Фридрих применил свой излюбленный приём: выстроив свои батальоны в так называемый «косой боевой порядок», он обрушивался превосходящими силами на один фланг противника, оставляя другой не у дел. Дело для Фридриха облегчалось тем, что русский командующий Фермор сначала загнал армию в такую позицию, в которой она совершенно не могла маневрировать, а потом, при первых выстрелах … вместе со всем штабом бежал с поля боя. Не дурак был, и лучше всех в русской армии понимал, что ситуация безнадежна: река в тылу не давала русским отступить, а несколько глубоких оврагов, разрезая фронт русских позиций, не позволяли русским поддерживать друг друга, давая Фридриху возможность бить русскую армию по частям.

Случай, конечно, редчайший, чтобы полководец бежал с поля боя, бросив армию в разгар сражения, но всё же такие случаи в мировой военной истории бывали. Нечасто конечно, но бывали. А вот чтобы брошенная, неуправляемая армия продолжала сражаться, да ещё в противостоянии с таким сильным противником – это конечно случай уникальный.

Но прежде чем убежать, Фермор, зачем то послал в атаку на только начавшую выдвижение прусскую армию отряд кавалерии. Наши всадники наскочили, получили по зубам, начали отходить и… попали под огонь собственной пехоты.

А потом начались сюрпризы. Обложенный, расстреливаемый русский правый фланг вдруг пошел в наступление. Причем стихийно. В одной бригаде барабанщики ударили поход, и после боя никто так и не смог добиться по чьему приказу. Но бригада пошла в атаку, её поддержала вся дивизия. Оставленные без полководца и общего руководства русские командиры попытались остановить войска, били отбой, посылали гонцов, но тщетно. По всей линии полк за полком срывался в атаку, в итоге командиры вынуждено повели вперед всё правое крыло, дабы не разорвать линию. Пальба, барабаны, ядра, кровь и хаос – типичный русский бардак. Но атаковали дружно, с громким ура. В результате пруссаков погнали штыками, дошли до прусской артиллерии и даже взяли 26 орудий.

Спасая положение, Фридрих бросил в контратаку свою знаменитую кавалерию: 46 эскадронов лучшей в мире конницы во главе во главе с выдающимися генералами, а русские в своей неистовом, но неподготовленном натиске крепко подставились, обнажив фланг и расстроив в преследовании ряды. Пруссаки опрокинули русскую кавалерию, и ударили во фланг русской пехоте. Русский строй был прорван, всё смешалось. Это была победа, Фридрих мог торжествовать.

Тут надо объяснить.

К 1758 году уже лет две с лишним тысячи как минимум, с тех самых пор как люди научились воевать по науке, а не толпами, крушение строя противника означало его поражение. Оно и понятно: строй всегда сильнее толпы. Причем практика показала, что для этого совсем не обязательно обрушить линию на всем её протяжении - достаточно её прорвать в одном только месте. А при Цондорфе произошло худшее - русская линия рассыпалась практически вся.

Дальше должно было начаться преследование и резня бегущих. Так было всегда, во все времена и со всеми армиями. Но не сегодня. И это был второй и главный сюрприз для Фридриха.

Потеряв строй, не успев выстроить против кавалерии каре, русские не побежали. Солдаты, зачастую даже без офицеров, просто вставали на поле кучками, спина к спине, кто, где мог, и кто как мог, и продолжали драться. Рядовой участник этой бойни вспоминал, что в эти минуты на поле боя он видел: «… россиян, малыми и большими кучками и толпами, стоящих по расстрелянии всех патронов своих, как каменных, и оборонявшихся до последней капли крови. Многие, будучи прострелены насквозь, не переставали держаться на ногах и до тех пор драться, покуда могли их держать на себе ноги. Иные, потеряв руку и ногу, лежали уже на земле, и все не переставали еще здоровой рукой вредить неприятелям». Другой современник писал: «Русские дрались, как львы. Целые ряды их ложились на месте; другие тотчас выступали вперед, оспаривая у пруссаков каждый шаг. Ни один солдат не сдавался и боролся до тех пор, пока падал мертвый на землю... Многие солдаты, отбросив оружие, грызли друг друга зубами». Про зубы, кстати, не поэтический образ. Многие источники это подтверждают. Уже после боя пруссаки нашли одного смертельно раненого русского лежащего на раненом же пруссаке; пруссак звал своих на помощь, а русский его рвал зубами. Такое было ожесточение.

Фридрих удивился. Именно в эти минуты он произнес свою знаменитую фразу, навсегда ставшую визитной карточкой русского солдата: «Русского мало убить. Русского надо еще и повалить».

Сражение превратилось в свалку. В резню. Напрасно офицеры пытались развести дерущихся, что бы перевести драку в «правильное» сражение. Напрасно Фридрих после обеда попытался повторить свою знаменитую «косую» атаку уже на правом фланге. Результат был тот же. Причем в свалку вовлекли уже самого Фридриха, около которого пали все его пажи и адъютанты, а сам король уцелел просто чудом.

Там под вышколенных гренадер пруссаков попал, так называемый, Обсервационный корпус. Русские генералы зачем-то составили отдельную часть из новобранцев, хотя во все времена лучшим способом обучить солдата, было приставить молодого к опытному бойцу, - тот и боевой опыт передаст, и подучит, и присмотрит. В результате молодых и неопытных солдат закаленные прусские гренадеры загнали в болото. После сражения из 9143 человек в Обсервационном корпусе собрали всего 1687. Причем из выбывших легкораненые составляли мизер – чуть более 600 человек, а число погибших и пропавших без вести превысило число тяжелораненых чуть ли не вдвое!

И всё же русские отбились. Вопреки всем законам военного искусства, вопреки мировой теории и практике. Перемолов знаменитую прусскую кавалерию и отборную пехоту. Причём без командующего: Фермор появился только к ночи. Но и нашим такой неорганизованный бой стоил огромных потерь, превзошедших прусские. Стороны разошлись обескровленные. Каждая заявила о своей победе. Но никто назавтра не смог возобновить дело. Историки потом подсчитали, что Цорндорфское сражение на протяжении двух веков вплоть до Первой мировой войны оставалось самым кровопролитным в истории по соотношению участвовавших в нем и погибших. Данные историков рознятся, но по некоторым сведениям русская армия потеряла в том сражении до 43% процентов своего состава. Пруссакам Цорндорф обошелся в 35%, вступивших в дело. А ведь ещё в начале ХХ века наша военная наука считала, что подразделение теряет боеспособность, если потери достигают 25%!

Пытаясь понять случившееся, европейцы нашли объяснение: «эти варвары не знали различия между фронтом и тылом, не понимали, что их положение безысходно, и считали фронтом то место, откуда их атакуют». Знакомо, да. Каждый раз, получая по зубам, Европа жалуется, что русские воюют не по правилам. И ещё про «генерал-мороз» что-то… Старая песня. В 1812 она тоже звучала. И в 45-м.

На следующий год Фермора сменил хитрый, себе на уме, старичок Салтыков. В результате при Кундерсдорфе армию Фридриха порвали в клочья. Ещё через пару лет взяли Берлин. Закончилось правда всё тоже по-нашенски: за два года до конца войны в Петербурге сменилась власть и русская армия ничтоже сумнящеся пошла в союзе с Фридрихом молотить своих бывших союзников – австрийцев. Петра III, автора сего фортеля потом конечно придушили, но дело было сделано, традиция заложена. Это мы про 1918 год намекаем. Все же, признаем, когда европейцы говорят про нас «эти непредсказуемые русские», они имеют на это право.