Выжить в Арктике⁠⁠

Граждане Арктики делятся на две неравные категории: это профи и чайники, как в автовождении. Деление условное, ибо и чайник может стать профи. А вот наоборот — никогда. Тот, кто хлебнул пьяного ветра высоких широт, кого качает на суше, кто ценит дружбу выше рая на берегу, — тот не сменяет высшую лигу.

Чайники качаются на бортах атомоходов с лифтами тысяч за тридцать долларов в неделю: дошел до полюса, хлебнул шампанского, сделал селфи и назад. Профи не сходят с бортов ледокола по году.

Мы выберем вариант промежуточный. Мы пойдем с профи, но на месяц. Ну на полтора — от силы. Этого хватит. Или вы потребуете эвакуации через неделю и вас будут перегружать в клетке на встречный пароход, идущий в порт… Или вы научитесь пить чистый спирт и закусывать его строганиной из муксуна или нельмы (хотя это можно попробовать и в столичном ресторане «Экспедиция» долларов за триста). И перестанете изумляться сами себе, когда обнаружите себя на мостике в шторм ведущим степенную беседу со старпомом, а морские черти будут выть, волны крушить все вокруг, салага вахтенный все косить на вас глазом и косить.

Здесь человек проявляется за полнедели, за пару штормов, за десяток вахт, он виден в том, как ждет телеграмм, и понятен, когда не ждет. Море лечит и душу, и тело, ну а кого не ждут нигде и кто сам уже не спешит, кто созрел или, наоборот, махнул на себя рукой, того волна приберет, и приголубит, и упокоит.

Чтобы подняться на борт атомного ледокола в Мурманске, нужно пройти контроль спецназа. Особого, из охраны атомных объектов. Мимо них не проскочишь, при них не пронесешь. Особенно спиртное.

— Вы сколько водки с собой планируете? — спросил старпом.

— А можно?

— Нельзя.

Помолчали.

— Так сколько?

— Понял. Ну, ящик...

— Берите три. Оформим как диппочту.

И я не стал узнавать, что за посольства мы встретим на Севморпути. Атомный секрет!

Как провожают пароходы? Так, что стонет в груди подмокшая душа разбитой трехрядкой, так, что ты вдруг начинаешь верить, что тебя любят и ждут — и обязательно дождутся.

Четыре часа по Кольском заливу до океана. И вот с ударом первой волны в красный борт ледокола, когда подпрыгнет под потолок рюкзак и весь земной скарб вдруг развеется по каюте, ты пожалеешь, что пошел. Следующие сутки ты будешь лежать и тебя будет мутить от запаха и вида еды. Но потом, слабо улыбаясь, не веря, что выживешь, ты дойдешь до камбуза, держась за борта, и — о чудо! Уничтожив две миски духовитого наваристого борща с чесноком и пампушками, через час, стыдясь, ты придешь обедать еще раз, со второй сменой, и никто не подаст вида, что считает тебя халявщиком и сачком.

Еще через два дня ты будешь с усмешкой вспоминать, как валялся кулем, а ветер и волна были всего-то четыре балла. И ты встанешь на вахту в семь и восемь баллов, хотя ты гость и не обязан. Но не сядешь же крысой в углу, пока команда борется за жизнь? Ты встанешь и забудешь про страх.

— А ты мореман! — невзначай скажут тебе, когда уложится волна, и ветер свернется кошкой у ног, и океан будет баюкать пароход в своих широких ладонях.

И вот тут не расплачьтесь, какого бы пола вы не были.

Всё. Вы никогда не вернетесь к себе. Вы сойдете на берег другим, пусть и похожим на себя прежнего.

Что вам московские кафе после тиксинского кабака «Севера», где ни разу, ни одного вечера за последние 64 года, не обошлось без драки?

Что вам съемная двушка в Митине, когда вы кормили сгущенкой белых медведей?

Что вам порядок и субординация, когда вы помните, что солнце не заходит никогда?

И что вам ОРВИ, когда вы стояли голым на палубе после корабельной бани и целых десять минут не замерзали на лютых полярных ветрах в –15 °С?

Представьте: под вами пара километров воды, и вокруг на тыщу верст — никого. Только льды да медведи, только кресты по берегам, и отстали от вас даже чайки.

И ширь безбрежная, и синь, и воля, втиснутая в распорядок дня, и ограниченная лишь морским уставом.

Что вам все хартии мира? Ими брезгует моль.

Что вам своды законов? Их снесли антикварам.

Только ты, каков ты есть, и сто человек на борту. Не скрыться, не скрыть. К черту Дали, Ионеску и Бунюэля вместе с Кокто! Экзистенция — это здесь.

Добро пожаловать в безвременье!