Шлагбаум (очередное собрание). Продолжение в комментариях.⁠⁠

Весна сменилась летом, которое плавно перетекло в осень. Я уже и думать забыл про шлагбаум, который решили установить инициативные граждане нашего дома, во главе незабвенной Еленой «Прекрасной». Наш двор все больше стал напоминать древнюю Трою, где мы все неебаться «троянцы», живущие в своей крепости, прячущие Елену, а обитатели бизнес-центра - «жители Спарты», которые постоянно посягают на наши машиноместа. И все они жаждут выдать пиздюлей нашей Елене «Прекрасной», которая периодически подгаживает им. Негласная война продолжается. И если на Украине падают бомбы и снаряды, то у нас падают «хуи» и трехэтажные конструкции из мата. Утром выхожу из подъезда.

— Еб твою мать, баран! Ты чего перегородил мне выезд? — орет какой-то мужик на соседа.
Сосед, бывший офицер, по габаритам как «Ока», снисходительно смотрит на крикуна.
— Я с тобой разговариваю! — орет мужик.
Ах, Моська, знать она сильна, что лает на слона.
— Потеряйся в своей консервной банке! — огрызается сосед.
— Да я! — и мужик делает неуверенное движение в сторону огромного тела.
Сосед бьет кулаком по капоту, после чего мужик быстро скрывается в своей машине, и закрывает двери. При этом брехать не прекращает, но слов не слышно, звукоизоляция на уровне.
Сосед осматривает лобовое стекло, и характерным жестом приглашает крикуна выйти из машины. Но тот мотает головой, всем видом показывая, что выходить не собирается.
— Здоров, дядь Сереж! — кричу я.
— Здоров Сань!
— Воюешь? — улыбаюсь я.
— Да, так. Маневры пока. Присоединиться не хочешь?
— Нет, спасибо. У меня другие планы на сегодня.

Пока медведь выкуривает суслика из корейской норы, я шагаю в сторону остановки. Наступила осень, жители вернулись в город после отпусков, поэтому теперь все чаще пользуюсь наземными скотовозами, и скотовозами подземными.

День пролетает незаметно, и я уже шагаю обратно домой, предвкушая очередной вечер, который закончится тревожным сном под храп рядом спящей собаки. На детской площадке наблюдается какой-то движ. Соседи, знакомые и не очень, кучкуются возле импровизированной трибуны, роль которой выполняет детский домик. Очередное собрание.

— Саня! Саня! — орет знакомый.
Я поднимаю руку вверх, в знак приветствия.
— Давай сюда!
Я машу головой, намекая на то, что мне на эти собрания до пизды.
— Саня! Саня! — настаивает знакомец.
— Ща, собаку выведу! — кричу я.
Он кивает.
Через несколько минут спускаюсь с псиной, делаю кружок вокруг дома, и подхожу к забору, который огораживает детскую площадку.
— Здорово! — подходит знакомый. - Зайди на площадку
— На детскую с собакой нельзя, да и курить там нельзя, я тут постою... — я отхожу на положенное расстояние, и закуриваю. Знакомый выходит из-за заборчика, подходит, и тоже закуривает.
— Все собрались? — кричит «ведущий» вечера.
— Да-а-а-а! — хором протягивает толпа.

Деловая Елена почему-то стоит в сторонке. То ли ее сместили с поста заводилы, то ли голос сорвала на очередной разборке. Теперь мы уже не просто стадо, теперь у нас есть повестка дня, протокол собрания, и прочие плюшки цивилизованного общества. Шлагбаум пилить — это вам не в тапки срать, тут все должно быть по высшему разряду. Первый в очереди из выступающих - какой-то дедок из соседнего подъезда. У него древняя пятера Жигули. Сам пассажир из тех, кто каждый день заводит свой драндулет, сидит в нем по полчаса, потом глушит, и уходит домой. Выезжает только когда заканчивается бензин в его бричке, вследствие каждодневных прогреваний.

— Кхм, кхм... — начинает речь старик. - Доколе? Доколе, я спрашиваю вас, мы будем терпеть это скотство в нашем дворе? Раз и навсегда их надо изгнать отседава!
Толпа одобрительно гудит. Корвалольный альфа-самец в фаворе.
— Я чего-то не понял, ему-то что? Он же никуда не ездит. Его место и так никто не занимает? — спрашиваю я у приятеля.
— Погоди, ща, — знакомец, явно знает, что будет продолжение.
— Позавчера! Нет, вчера. Или нет... — старик явно путается в датах и днях недели. - Когда это было, Семен? — обращается он к приятелю.
— В пятницу, в пятницу! — приходит на помощь соратник по борьбе, с которым два дедка на пару воевали еще с ханом Батыем.
— Точно! В пятницу. Завожу машину, гляжу бензин на нуле. Думаю, ну съезжу на 10 минут до заправки. Выехал с места, загородил въезд кирпичами. Со спокойной душой уехал заправляться. Возвращаюсь, кирпичи раскиданы, а там жип стоит! Представляете?

Толпа в такт с завыванием деда качает репами.

— Я значится, вокруг жипа этого побегал, никого! Представляете?

Дед явно в маразме, он реально наивно полагал и полагает, что мужик, который поставил машину, в обязательном порядке должен сидеть и ждать, пока его величество, владелец классики, вернется.

— Вот я и говорю, это надо прекращать! Это порочная практика по захвату наших мест, уже не в какие рамки не лезет! Если мы это не прекратим, то такие как я, и такие как Семен, за себя не ручаемся! — орет дед.
Семен молчит, он явно не разделяет энтузиазма приятеля. Во-первых, у него вообще машины нет, а во вторых с его артритом, гастритом, поносом, хромотой, и хуевым слухом, воевать с кем-то смерти подобно.
Толпа аплодирует деду, который, кое-как спускается с «трибуны».

— Я! Разрешите мне! — кричит какая-та бабка-божий одуванчик.
— Давай, баб Маш! — кричит кто-то из толпы.

Бабку Машу, кое-как, аки статую, ставят на пьедестал, и она начинает свою пламенную речь:

— Когда мы только заехали в этот дом. А было это, дай Бог памяти, аж в 75-ом году, такого тут не было!
— Это надолго... — вздыхает приятель. - Сань, деньги есть?
— Неа, я с собакой вышел, кошелек дома оставил.
— Ладно, на свои куплю! — и знакомый скрывается в направлении магазина.
— Машин было мало, а люди все были культурными! — продолжает спич бабка.
— И водка трешник стоила! — орет какой-то мужик из толпы.
— Заткнись алкаш, — одергивает его жена.
— Тепереча все на машинах. Так расставят, что пройти невозможно. Тут недавно с тележкой шла, а кто-то тропинку перекрыл. Я налево, я направо — прохода нет! Так я разогналась, и как Покрышкин пошла на таран!
— Что ты сделала, баб Мань? — усмехнулся сосед.
— На таран пошла, с тележкой между двух машин прошла! — явно гордилась собой бабка.
— Теперь понятно, почему тут ГИБДДки вечером стояли, и протоколы клепали, — улыбнулся мужик.

По ходу бабка своей телегой расхуячила борта автомобилей, и владельцам ничего не оставалось делать, как вызывать ДПС, чтобы получить справки для страховой.

— Я согласна с Витальевичем! Мы должны изгнать чужие машины со двора, а иначе как он сказал: мы и Семен за себя не ручаемся! — орет бабка.

Семен, как галапагосская черепаха втягивает голову под воротник рубашки, всем видом показывая, что он уже древний, и не может даже поручится за собственный мочевой пузырь. Он не хочет никаких «войн».

— Вот как было в 75-ом? — продолжает бабка. А хорошо все было! Тишина. Машин-то как мало было! И с тележкой можно было везде пройти. А теперь? — бабка явно пошла на второй круг, забыв к херам, что она уже про тишину и тележку говорила.
В этот момент прибежал приятель с пакетом, в котором звенели бутылки пива.
— Чего тут? — спросил он.
— Все вокруг 75-го года все кружимся, никак не отпустит он нас, — улыбнулся я.
— Сегодня мы должны окончательно решить, что делать со всеми этими машинами, которые мешают нам жить! Надо еще раз собрать подпися, и закрывать двор. Все, я кончила! — и бабка, под аплодисменты толпы, которая явно оргазмировала от пламенной речи старухи, сползла с домика.
— Мы выслушали, ветеранов. Кто-нибудь из молодежи не хочет высказаться? — взял слово ведущий.
— Саша! — заметил он меня. - Давай, скажи что-нибудь!

Я замотал головой.

— Скажи, скажи! Этот дом еще твой дед строил, ты тут с рождения! — агитировал мужик.
— Горло болит, извините... — спрыгнул с темы я.
— Ладно, тогда еще кто-нибудь?
— Я, я, можно? — вылезла в первый ряд кисо с 7-го этажа.
— Давайте девушка, как вас? — и мужик помог девке залезть на «трибуну».
— Эх-х-х-х, если бы она дала... — мечтательно произнес приятель.
— Меня зовут Марика! — представилась деваха.
По толпе пошел шепот: иностранка что ли?
— Да, Марина она, — буркнул какой-то мужик.
— Да, меня зовут Марина, но лучше ко мне обращаться: Марика! — манерно произнесла имя, кисо
— Шпиёнка что ли? — покосилась на нее баба Маня.
— Так вот, что я хочу сказать. Я живу тут недавно, но и мне эта парковка черт знает где, уже надоела! У меня собачка, сумки, и все это я вынуждена тащить несколько десятков метров, потому что все парковочные места возле подъезда заняты!
Толпа одобрительно закивала. Хули, сумки, собачка, пиздец какой труд каждодневный.
— Но мало того тащишь все это, так ведь ни один человек дверь не подержит! Такое впечатление, что мужчин тут просто нет! — и она сверкнула на меня глазами, явно намекая, на тот случай, когда я захлопнул дверь перед ее носом.
— Мариночка, да мы завсегда готовы дверь подержать! И не только дверь! — пробасил мужик, который вспоминал про водку за трешник.
— Молчи, кобель! — опять одернула его жена.

Я лишь улыбнулся.

— Знаешь ее? — спросил приятель.
— Ну, так видел пару раз.
— Познакомь, а?
Мужики интересные существа, они считают, что если человек видел симпатичную бабу пару раз в жизни, то он в обязательном порядке должен быть с ней знаком, и как минимум обязан с ней познакомить всех своих друзей и приятелей.
— Я же тебе говорю, я ее мельком два раза в жизни видел, — взял я у него пиво из рук.
— Идиот. Такая баба... — вздохнул приятель.
— Вот, что-то подобное она мне и сказала при знакомстве, — улыбнулся я и отглотнул из бутылки
— Вот что я предлагаю! — продолжила речь Марика, она же Марина. - Пока решается вопрос со шлагбаумом, нужно организовать патрули на въездах во двор, которые не пускали бы чужие машины!