Про Колобка (2)⁠⁠

начало рассказа здесь

___

Старик пожал плечами. Больно он никому делать не собирался. Просто голова шла кругом от происходящего. Жутко было видеть, как нечто круглое из непропечённого теста задорно катается по подоконнику. Слюдяное окошко быстро запотело. Колобок остановился и сказал

- Не очень-то и сложно кататься. Глаза и уши почти не больно. Сложно в самом начале, когда отталкиваешься и когда останавливаешься. Но в принципе катиться очень просто. Это здорово!

- А чего тебе катиться? - спросила бабка. - Сиди вот тут на окошечке.

- Нет, - сказал Колобок. - Не хочу. Не интересно.

- А что тебе интересно? - спросил старик, думая про себя: ну, вот теперь и ты разговариваешь с говорящим хлебом.

- Катиться вперёд! - торжественно произнёс Колобок. В его больших глазах угадывалась запёкшаяся сметана, а в ресничках виднелись точки костной муки. - Катиться вперёд и вперёд. И останавливаться только для песни!

- Знаешь, дружище, у нас тут не особо-то куда и покатишься. За окном зима. Хоть и не лютый холод, но снежище повсюду. - сказал старик.

Он присел на скамью. Ноги подрагивали, тянуло болью поясницу, но во всём остальном - было нормально. Если так выглядит сумасшествие, - подумал старик, - то в принципе ничего, жить можно.

- Я не боюсь холода, - заверил Колобок.

Он несколько минут катался по подоконнику и в радостном ликовании был похож на ребёнка, только что научившегося ходить. В итоге он разогнался так сильно, что свалился, наделав шума гулким мельхиоровым подносом. Колобок замер, смешно глядя на деда и бабку одним глазом.

- Ох, как же странно это всё, - пробормотал дед, растирая ладонью морщинистый лоб.

Старуха протянула руки к Колобку, чтобы помочь.

- Нет! Я сам, я сам, - долетел приглушённый от неудобного расположения рта голос Колобка. - Оп! Ещё немного оп!

На румяной поверхности печёного теста ничего не отражалось, но по выпученным глазам Колобка было видно, что в глубине его накапливается сильнейшее напряжение. Колобок спружинил и встал ровно, как и полагается голове.

- Слушай, может тебе руки и ноги прилепить? - спросил старик. - Теста подмесим и прилепим. И по новой в печке?

- Нет, - сказал Колобок. - Я уверен что во второй раз я не смогу зайти в печь. Сгорю. Жизнь даётся только раз.

- Как складно ты говоришь. Как в театре, - сказал старик, вспоминая как в город приезжал театр. Они со старухой надели самую лучшую одежду и пошли на представление. Старику понравилось, что можно было не только смотреть на игру артистов, но и не стесняясь, есть сахарных медовых петушков на палочках.

- Не знаю, - сказал Колобок и если бы у него были плечи, он бы пожал ими, - Слова сами получаются. Я говорю то что думаю. Даже не успеваю подумать и уже из меня слова вылетают...

- Он думает, - с благоговеньем сказала старуха. - Принеси, старик, ему что-нибудь мягкое. Не будет же он на подносе спать?

- Ну-ка пойдём поговорим, старуха, - прошептал старик и отвёл бабку в сенки.

Они стояли и смотрели друг на друга. Она, чтобы лучше понимать, он - чтобы сказанное им лучше доходило до неё.

- А если это колдовство? - прошептал старик. - И вообще, ты подумай, как такое возможно? Говорящий хлеб? Живое тесто? Что разговаривает с нами через него, ты подумала?

- Это просто Колобок, - с нежностью в голосе ответила старуха. - Если и волшебство, то доброе. Ты видел его глаза? Они чище чем у священника в церкви.

- Не говори так. Нехорошо это. - сказал старик. - А то как бы чего не вышло? А чего ты, кстати старуха раскомандовалась? Принеси то, принеси это? Сидеть видите ли этому Колобку жёстко. Подушечку ему? Думаешь, я вот всю жизнь мечтал, чтобы в старости вместо отдыха, хлебному мякишу подушки таскать?

- Если ты сейчас не замолчишь, я уйду от тебя навсегда, - сказала старуха. - Какой же ты самовлюблённый старик!

Старуха взяла маленькую подушечку, которую старик брал в лес, чтобы если застанет ночь в пути, было куда приложить голову. Бабка положила подушку рядом с Колобком, который всё это время смотрел в слюдяное окошко и был глубоко задумчив.

- Я же ещё и самовлюблённый, - пробормотал старик и ушёл на заброшенную половину дома.

Он уселся посреди кучи, натасканного за эти годы хлама и старых вещей и тяжело вздохнул. Старик рисовал в пыли палочки и кружки, когда рядом раздался проникновенный голос Колобка

- На бабку злишься? Поссорились?

- Да, не злюсь я, - отмахнулся старик. - У неё материнский инстинкт видать проснулся. Она тебя за ребёнка своего приняла.

- В каком-то смысле так и есть. А что у тебя будет здесь на этой половине дома? Что-то строить собрался? - спросил Колобок.

- Ничего уже тут не будет, - сказал старик. - Похоронят нас с бабкой и дело с концом.

- Нельзя так говорить, - сказал Колобок.

Только по бровям было видно, что в нём снова происходят одному ему ведомые внутренние процессы. Раз, и он покатился по пыльному полу.

- Ты поосторожней там, - сказал старик. - А то подпол незакрытый. Свалишься и крошек твоих не соберёшь

- Я вижу, - сказал Колобок. - Да, здесь тяжело кататься, к глазам всякая ерунда пристаёт. Почему ты не отремонтируешь здесь всё и не уберёшь? Вон же и доски есть, и гвозди?

- Хотел, да не успел, - сказал старик. - Жизнь, как видишь, прошла.

- Как это прошла? - изумился Колобок. - Ты же ещё живой?

- Незаметно прошла, - буркнул старик и закурил самокрутку, разгоняя дым руками.

- А сколько ты уже прожил?

- Лет семьдесят, а то и больше, - сказал старик.

- А я знаешь сколько проживу? - спросил Колобок.

- Сколько? - спросил старик, размышляя, влияет ли количество добавленной костной муки в хлеб на продолжительность жизни.

- До утра, - с лучезарной улыбкой ответил Колобок.

- Почему так мало?

- Предчувствие у меня, - сказал Колобок. - Но я хочу сделать что-то великолепное за свою жизнь. Что-то важное - важное!

- И что же это? - спросил, туша окурок, старик. - Жениться на королеве? Разводить большие стада коров и заработать много денег? Пойти на море и стать пиратом? Что ты хочешь?

- Хорошо петь песенку, - сказал Колобок. Вдруг улыбнулся губами - корочками и звонко запел:

Я Колобок - Колобок

Я по коробу скребён,

По сусеку метён,

На сметане мешон

Да в масле пряжон,

На окошке стужон…

Песня была красивая, но старику вдруг стало неуютно от непрошенного воспоминания. После войны на ярмарке в городе, куда он сдавал кедровые орехи, тут и там стали появлялись калеки. Все как один злые на судьбу. Некоторые инвалиды, как и Колобок пели песни и ещё клянчили деньги. У инвалидов были хотя бы какие то конечности, а у Колобка только голова. Впрочем чистый звонкий голос Колобка не шёл ни в какое сравнение с хриплыми вяканьями калек. Старик заставил уйти непрошенный образ из головы.

- Жизнь - это песня, - Сказал Колобок. - Смысл жизни - в песне. У каждого своя песня просто. Если бог руки, ноги дал - используй их. Есть голос - пой. Есть голова - думай. Начал дом - дострой его. Есть жена - заботься о ней. У меня нет ничего, кроме голоса, но я веселей чем ты. Я не унываю

- Ну тебе легко говорить, - задетый за живое пробормотал старик. - А я старый и у меня нет ничего, чтобы…

- Хватит своим возрастом гордиться. С твоих слов получается, что в мире самая уважаемая должна быть морская черепаха. Они ведь дольше всех живут.

Колобок прокатился мимо старика, прошуршал по половичкам в коридоре, где его поймала старуха. Подняла его на руки как котёнка и прижала к груди, а потом звонко чмокнула в щёчку пыльную от путешествий по дому.

Ночью, когда все спали, Колобок укатился в глухую ночь. Он выдавил тряпку, которой была заткнута часть слюдяного оконца, скатился с подоконника и был таков. Первой от проникшего в избу холода проснулась старуха, закричала и разбудила старика. Старуха выглядела так, будто днем к ней прилетел волшебник и пообещал вернуть молодость, а ночью вдруг испарился. Старик в сонной оторопи смотрел, как старуха бегает по избе и кричит, не обращая внимания на его попытки успокоить её.

- Зачем ты его выпустил? Почему не заложил окно? Иди и догоняй его! - кричала старуха.

- Еще чего, - сказал старик. - Как ты себе это представляешь? В ночь? Там сугробы в человеческий рост намело. И холодина такая. Добрый хозяин собаки из дома не выгонит, а ты меня на верную смерть посылаешь!

- Вечно у тебя отговорки! - крикнула старуха. - Посмотри, в доме повсюду твои отговорки. Там недостроено, тут недомазано. Твоё ружье - это посмешище, а не ружьё! Во двор выйди? Тут что-то нёс и недонес! Баню строил - не достроил. Если натопить ее посильнее, то снег вокруг растапливается. Дом - половина так себе, половина - пещера холодная! Сколько можно так жить? И Колобок от нас и укатился!

- А ты так говоришь, - сказал старик, глядя жене в лицо. - Будто вечно жить собралась. Сколько нам осталась? Какая разница, где и в чём помирать!

- Вот именно, - всхлипнула бабка, - Никакой тебе разницы нет и не было! Что я в лохмотьях всю жизнь проходила. Что дом наш, как корыто старое. Что собака наша от голода сдохла!

- Шарик ежа тухлого съел! Ты что сочиняешь? - оторопел старик.

- Съел? А почему, съел? Не задумывался об этом? Да, ведь Шарик вечно голодный был! Вот и наелся тухлятины. Колобок покатался у нас по дому - весь серый от пыли и грязи стал. А ведь я убираюсь каждый день!. Да только в твоём доме, дед, убирай не прибирай, а все равно грязь отовсюду сыплется. Все вокруг плесневеет, все тухнет!

- Ну знаешь что, милая моя, - пробормотал старик и принялся одеваться.

Старуха стояла возле остывающей печи и в свете двух лампадок ее тень на стене можно было принять за мельницу. Бабка прокашлялась и мельница на стене заколыхалась. Старуха задалась вдруг вопросом: а почему я раньше всё это терпела, а только сейчас всё ему высказала? Да и пёс Шарик тот еще дурак был, хоть и вечно голодный был, это ж не повод ежей тухлых поедать? А недостроенный дом у них всегда был, сколько она помнила. Стоило ли так на деда кричать?

Но в памяти старухи вдруг возник звонкий радостный голос:

Я Колобок - Колобок

Я по коробу скребён,

По сусеку метён,

На сметане мешон

Старуха будто наяву увидела круглое лицо с улыбающимся детским ртом и большими глазами, в которых отражалась её душа.

- Надоело терпеть. - Прошептала старуха. - Всю жизнь в ожидании. Слуховой аппарат? Не дождалась. Дом нормальный построить - нет. Детей - нет. Колобка теперь тоже нет. Вся жизнь с тобой старик прошла так, будто залезла к тебе на корабль, где ты капитан, а мы всю жизнь простояли на якоре. То у тебя азарта нет, то погода не та. То не хочется. То захотелось, но чего-то другого. А теперь ты ничего толком не делаешь, потому что каждый день, ждёшь, что смерть тебя заберет!

Старик махнул рукой, взял походную сумку со всем необходимым, закинул за плечо деревянное ружьё и вышел в морозную снежную ночь. Он сразу увидел единственный след, ведущий от их слюдяного окошка к лесной опушке. Луна светила ярко и слава богу морозы ещё как следует не ударили, да и от ходьбы кровь побежала по венам быстрее. Старик немного согрелся и ощущал себя с каждым шагом все свободней и счастливей. Семейная жизнь с бабкой казалась глупостью. Ну и зачем было жить в ярме, когда вокруг такая воля, такая благодать? Иди куда хочешь и делай что хочешь!

Что за странная прихоть была у бога, когда он выдумывал мужчину и женщину? Послушать старуху, так старику вообще не стоило для себя жить. Встал спозаранку и начал дом строить. Поспал немного и вперёд в лес на сбор шишек. Чуть передохнул и опять дом строить, потом в город на базар - торговать. А зачем спрашивается? Чтобы обычная бабка превратилась в счастливую бабку?

Старик усмехнулся и в это мгновение из лесной глуши вперемешку с завываниями ветра донеслось протяжное

Я от бабушки ушел И от дедушки ушел На сметане мешон На окошке стужён.

Старик ускорил шаги, ругаясь на Колобка, на этот задорный молодцеватый голос, доносившийся издалека. Ну а сама это его песенка? Что за бахвальство? Нашел чем гордится. Я Колобок, Колобок. И что теперь?

Все равно что дед стал бы петь: я родился, крестился, женился, стал с бабкой жить, теперь вот скоро помирать, вот такая благодать. Очень наверное слушателям интересно! И вообще кому можно петь песенки в зимнем лесу?

Но что-то подсказывало старику, что такие существа как Колобок обязательно найдут своего слушателя даже на необитаемом острове. Всё потому что Колобок обладал секретом: он не жаловался на жизнь, на досадную бессмысленность существования, а умудрялся наслаждаться жизнью при любых обстоятельствах!

Что? Ты слеплен из теста и сам не понимаешь по какой такой причуде живёшь? Всё отлично! Поём песенку. У тебя нет рук, нет туловища и нет ног? Ерунда! Нужно немного усилий, и ты уже катишься вперёд навстречу своим слушателям.

В эту минуту старик осознал, что восхищается Колобком и даже завидует ему.

- Нужно догнать его, - пробормотал старик. - Пусть живет с нами. Сделаю ему отдельную комнату.

Старик пытался идти быстрее, но снег и бурелом становился все непролазнее. Лыжи всё чаще проваливались под глубокий снег. Дед задыхался от быстрой ходьбы. Легкие кололо тысячей иголок. Старое костлявое тело замерзло, пальцы в жидких варежках ничего не чувствовали.

Еще раз до него донеслась песенка Колобка. А потом сразу послышался рёв волка и старик остановился в нерешительности. Голодный волк в зимней чаще это не шутка. Старик заставил себя продолжить путь. Через несколько минут он заметил, что напевает под нос песенку Колобка.

Бурелом расступился и старик буквально вывалился на полянку, упал и остался лежать лицом в снег. Встал и на четвереньках принялся исследовать следы. Полная луна высвечивала множество заячьих следов и следов Колобка. Здесь он спел свою песенку Зайцу.

Но зачем? Зачем зайцу песня Колобка? Какой в этом был смысл? Зима. Промерзлый лес. Колобок - ожившее тесто. И серый заяц…

Хотя стоп, - остановил свои мысли дед. - А ведь даже заяц слушал Колобка. Глубокие следы отчетливо свидетельствовали об этом. Здесь стоял на задних лапах заяц, тут - чуть повыше на сугробе пел свою песенку Колобок. Пел, пел, а потом покатился дальше.

Старик поспешил с полянки прочь, чтобы на следующей наткнуться на множество уже волчьих следов. Слава богу, что самого волчары поблизости было не видать и не слыхать. Судя по следам это был крупный волк. Следы говорили о том, что хищник тоже долго слушал песню Колобка.

Какое же было изумление старика, когда на следующей поляне он увидел медвежьи следы! Они вели от берлоги к холмику, где видимо ещё недавно восседал их Колобок. Старик остановился в замешательстве. Получалось, что медведь специально проснулся и вылез из берлоги, чтобы послушать песню Колобка.

Лес и его обитателей встревожила песня Колобка. Никому, как и старику с бабкой уже не жилось и не спалось как раньше. Жалостно и громко выл на луну волк. В голосе хищника слышалась такая смертная тоска, будто задел Колобок в душе волчары что-то потаённое. Вновь и вновь волк задирал морду вверх и жутко выл.

В берлоге все ходило ходуном. Не мог медведь успокоиться. Не будет он теперь спокойно дрыхнуть остаток зимы. Медведь сопел и кряхтел от поселившегося после песни Колобка в сердце беспокойства. Ничего, это тебе полезно толстозадый! Вот и задумайся теперь над своей жизнью бестолковой. Спишь полжизни в вонючей берлоге. - думал старик, - Мне вот уже старуха всё объяснила. А ты, косолапый, сам до всего доходи.

Старик разжег костер и разогрел на крохотной сковородке кусок мяса с салом. Задумчиво покушал и почувствовал себя немного лучше, хоть ноги страшно замёрзли и гудели от долгой ходьбы, а поясницу периодически схватывало болью. Он затоптал костер и пошел вперед.

Я Колобок - Колобок. Я по коробу скребён, По сусеку метён, На сметане мешон, Да в масле пряжон, На окошке стужон…

Он уже не понимал, слышит эти слова наяву или это он сам поёт их себе.

Когда в ночное небо стали добавлять по капельке белил приближающегося рассвета и луна светила все менее ярко, старик явственно услышал голос Колобка. Лыжи старика быстрее заскользили по снегу. Старик увидел лисьи следы и понял, кто стал очередным слушателем Колобка.

Старик вышел на полянку. Лиса оказалась крупная рыжая почти красная. Никогда старик не видел таких больших лис и такого окраса. Морда и глаза животного неприятно напомнили старику женскую физиономию. В хитрой морде старик уловил что-то от физиономий беспутных красавиц, которые жили в городе под охраной бандитов. Когда они были еще молодыми бабка сразу сказала: Узнаю, что ты ходил к девицам, башку тебе кочергой снесу.

Старик ощутил исходящую от лисы опасность. Странно, но такого сильного чувства не возникло даже рядом с волк и медведем.

- Колобок! - крикнул старик. - Уходи от неё. Спрыгни!

Лиса запрокинула голову, будто собиралась выть на луну. На носу у неё балансировал Колобок. Он улыбался и широко раскрытыми глазами смотрел на старика. Его физиономия светилась гордостью. Смотри, дед, смотри как я смог, моя песня такая хорошая!

- Слезь! - крикнул старик. - Спрыгни с неё!

- Ну что, лисичка, я начинаю петь? Уж сейчас-то слушай внимательно! - произнёс Колобок и запел. - Я Колобок, Колобок...

Лиса хитро покосилась на старика и резко дёрнула шеей. Колобок полетел вверх. Лиса раскрыла пасть и клацнули зубы. Это была действительно огромная лиса. Челюсти моментально раскусили Колобка.

- Ай! - удивлённо воскликнул Колобок. - Больно!

Старик сбросил лыжи и прыжком преодолел расстояние между ними. Он наткнулся на ухмыляющуюся рожу лисы с оскаленной узкой пастью, полной зубов. Посмотрел на землю и увидел две половинки Колобка. Он походил на упавшую с неба луну. Глаза Колобка остекленели.

Лиса залаяла и кинулась на старика, норовя разодрать горло. Старик выставил руки и повалился на снег. Лиса мельтешила. Кусала его то в лицо, то бросалась в ноги. Старик обезумел от боли, обхватил ружьё за дуло, зажмурился и что было сил шарахнул им по голове животного. Ружье разнесло лисий глаз, но удар соскользнул и не отбросил хищницу прочь. Она по прежнему наседала и была опасна.

Старик выхватил нож из наплечной сумки и когда лисица подбиралась к горлу, он воткнул нож в её бок. Горячая кровь полилась на старика.

Старик потерял сознание.

Он пришёл в себя, когда труп лисы окоченел и смертельный холод начал сковывать тело. По правде говоря старик рад был бы умереть. Боль от ран была просто безумной.

- Господи, - прохрипел старик, встал на колени и стоял так несколько минут. Его шатало в разные стороны.

Он выжил и сделал намного больше того, на что бы мог рассчитывать, если бы это произошло неделей раньше, до встречи с Колобком. То что было важным, казалось глупым. А то чего старик всегда избегал и старался уменьшить в своей жизни, вдруг приобрело смысл.

Когда он зашёл за стены города, то передвигался он примерно так, как делал это Колобок. Чуть ли не катился, согнувшись в три погибели и сжимая в руках перевязь, в которой тащил выпотрошенную шкуру огромной лисы. Идти нормально старик уже не мог. Часть тела была обморожена, часть искусана лисой, а всё остальное ощущало себя таким старым, что только и оставалось плестись - катиться вперёд.

Люди в городе приютили его и он неделю восстанавливал силы в общественной бане, где за кров и прокорм отмывал после посетителей полы и банные полки. Когда раны затянулись, старик сходил к аптекарю и выменял на шкуру лисы слуховой аппарат.

- Шкура такой огромной лисы намного больше стоит, - сказал аптекарь и дал старику несколько монет, мази и трав от ран.

- Спасибо, - кивнул старик.

На обратном пути через лес старик зашёл на могилу к Колобку. Маленький холмик дикие звери не тронули, а вот снег вокруг основательно утоптали. Волчьи и заячьи следы перекрывали медвежьи. Старик усмехнулся. Расскажи кому и ведь не поверят. Старик поклонился круглой могилке и побрёл к дому.

Старуха встретила его со слезами и бросилась в ноги, вымаливая прощение. Старик горько улыбнулся и как драгоценные серьги, повесил старухе на уши дужки слухового аппарата.

- Прости меня дуру грешную! - прошептала старуха.

- Да и ты меня прости дурня великовозрастного, - пробормотал он и понял, что наконец-то старуха пусть слабо, но слышит его.

- Главное, что слуховой аппарат действует, - сказал старик. - Я сейчас работать пошёл, ты приготовь поесть что-нибудь.

- Куда работать? - изумилась бабка. - Зачем? Плюнь ты на всё. Тебе раны ещё залечивать нужно.

- Заживут, - сказал старик.

Он подошёл к занавеске, отделявшей жилую часть избы от недостроенной и резко содрал её. Толстый слой пыли ещё хранил отпечатки, катавшегося здесь Колобка. Старик вздохнул и навёл мало мальский порядок. Подошёл к сваленным и перемешанным доскам, взял молоток, гвозди и принялся работать.

В голове не было ни единой мысли. Только понимание того, что и как делать. Когда начало темнеть, усталый старик облокотился на выструганный подоконник, который он только что подогнал ко второму в комнатке слюдяному окошку. Ноздри старика защекотал аромат ухи и свежего хлеба, что долетал из кухни, где кашеварила старуха.

- Еда готова, - долетел до него голос старухи.

- Уже иду, - крикнул он.

- Хорошо, - ответила старуха. - Захвати табуретку.

- Ладно.

Старик вошёл на кухню и от движения воздуха мерцающие огни лампадок на кухонном столе задрожали. Но дрожали не только они. Задрожал сам старик. На подоконнике на мельхиоровом подносе восседал Колобок.

- Прямо брат близнец, - прошептал старик. - Прямо одно лицо.

- Точно. Во мне талант скульптора пропадал, - улыбнулась старуха, поправляя слуховой аппарат.

- Никуда наши таланты не пропадали, старуха. Спали, пока их не разбудили, - старик погладил Колобка, - Ну, что, дружок? Споёшь нам песенку?

Колобок растянул губы - корочки в улыбке и звонко запел песенку. Старик посмотрел в окно и на опушке увидел тени зверей. Они стояли на почтительном расстоянии от избы и тоже слушали песню Колобка.

Я Колобок, Колобок,

Я по коробу скребен,

По сусеку метен,

На сметане мешон

Да в масле пряжон,

На окошке стужон...

___________________________________

© Антон Александрович Павлов, «Колобок», рассказ, Челябинск 2017г.