Очередной поиск (или когда мы находим погибших)⁠⁠

Чем позднее мы получаем заявку на поиск, тем меньше у нас шансов найти пропавшего в лесу. Это аксиома. Я не очень понимаю, почему люди начинают беспокоиться о своих родных и близких не в день пропажи, а через сутки, через двое… а то и позже. Да, есть разные отговорки… он и раньше терялся, но выходил самостоятельно, она звонила, сказала что выходит уже… миллион их. Люди, я не понимаю, вот честно не понимаю, неужели трудно набрать несколько цифр на телефоне? Даже звонок бесплатный. И поиски вам ничего не будут стоить. Мы же денег не берем! От вас нужен только звонок! Черт… отвлекся я… поехали.

Летний день движется к вечеру, я сижу в своем светлом офисе и мирно смотрю, как несколько самолетов нашей компании режут воздух на максимальной скорости, в разных частях мира, перетаскивая пассажиров из пункта «А» в пункт «Б» на невероятные расстояния. Мы не совсем простая авиация… воздушные суда, география полетов, дальность… у нас всё особенное. Вам никогда не удастся купить билет и подняться на борт нашей компании. Отсюда и высокая степень ответственности и сложность работы. Мы часто летаем туда, куда остальным лететь запрещено и летим туда, куда долететь невозможно. Иногда тишину зала вспарывают сухие фразы авиационного радиообмена. Стройные ряды мониторов перемаргиваются с диспетчерами и целым рядом электронных табло напротив, бросая отблески на огромные карты воздушных трасс. Мирная картина. Все здесь круглосуточно… кроме меня. Мой рабочий день закончен. Я просто встаю и молча выхожу из зала, не нарушая тишины последнего. Теплый воздух снаружи радостно сообщает мне, что на улице все еще лето. Оно уже на исходе, но все еще остается настоящим летом, дарит теплые дни и солнце.

Практически идеалистическую картину нарушает телефон в моем кармане, который настойчиво требует обратить на себя внимание. Да… как я и предполагал это заявка на поиск. Авиация остается позади, грозный начальник быстро превращается в обычного волонтера-поисковика.

Получаю на телефон саму заявку и прозвон к ней. Самой информации, как говорится с гулькин нос… Название населенного пункта, телефонный номер заявителя и совсем коротко кто, когда, какого года рождения и куда… Дед ушел в лес за грибами еще вчера. День, ночь и еще один день он находится в лесу. Ночью шел дождь… но от Москвы не близко, как было на месте пока не понятно. Собираю все, что мне понадобится, и выезжаю на место. По дороге, как из рога изобилия валят заявки. «Оперативный» вешается. Заявки сегодняшние, есть шанс вытащить сиреной, сообщаю, что поеду по Новой риге, если по пути будут свежие, то тормозну, вытащу, а потом поеду дальше. К счастью всех вывели раньше, чем я успел доехать, поэтому наматываю километры на колеса до пункта назначения без остановок. По дороге звоню в ЕДДС, узнать кто на месте есть от МЧС, чтобы связаться с ними по прибытии. Выясняется что в общем и целом никого на месте нет и не было. Ну-у… Ладно отработаем сами. Деревня на дороге ведущей в никуда, в стороне от больших трасс, со всех сторон окруженная лесом и полями встретила меня затяжным дождем. С трудом нахожу нужный дом, надо опросить родственников пропавшего. Прохожу внутрь. Обычный деревенский дом, мало света, много вещей, вещичек, столиков, стуликов, комодиков, шкафчиков, баночек, тазиков и еще много чего непонятного. Жена пропавшего не сильно рада моему визиту, её уже опрашивали полицейские за час до моего приезда и ей это видимо порядком надоело. Пытаюсь объяснить, что прежде чем пойти в лес и искать, я должен понять, кого искать и где. Беседа сходу как то не сложилась. Обильно пересыпая свой монолог причитаниями о том, что никто деда не ищет, заявительница выдала лишь жалкие крупицы информации. Дед накануне ходил в «соседний лес», грибов не принес, вчера пошел снова. Никакие мои наводящие вопросы не смогли ничего прояснить. В тот же лес он пошел или в какой другой – не известно. С грехом пополам добился, как выглядит и во что был одет. С собой, по словам той же супруги, пропавший ничего не взял кроме пакета. Направление, в котором ушел от дома наш грибник указано рукой – «туда». Ладно… поехали – туда. Дорога от деревни идет в одинокое СНТ и заканчивается тупиком. Метров за 600 до него отворот дороги уходит в поле и в лес. Становлюсь штабом на этой развилке, будем работать на оба леса. Прикидываю по времени во сколько приедут первые группы, у меня есть примерно 30-40 минут чтобы проанализировать карту, опросить соседей и нарезать задачи. С картой все более-менее сразу понятно. Южный лес представляет собой засаженные вырубки с заболоченными ручьями и частью сохранившегося реликтового леса с высоким подлеском. Передвижение по засаженным вырубкам не должно вызвать затруднений, но болотистая часть и завалы в реликтовом лесу местами будут не проходимы даже для подготовленных групп. Восточный лес пересечен ручьями и отчасти заболочен. Опрашиваю соседей. Дед уже 50 лет ходит на одно и то же место в южном лесу, про то что ходил в восточный информации у соседей нет. До захода солнца остается совсем немного. Первые группы подъезжают, переодеваются, берут оборудование, слушают инструктаж и уходят в лес. Пока работаем «на отклик». Далее начинается обычная «карусель», одни приезжают и уходят в лес, другие уезжают выполнив задачу. Непрерывность поиска, как правило, обеспечивается большим количеством добровольцев. Здесь нет «смен» и дежурств. Ты отдаешь ровно столько, сколько можешь. Кто-то может быть на поиске и сутки и двое и неделю, кто-то приезжает на два часа… у всех своя жизнь и свои приоритеты в ней. Каждый должен заниматься тем, что в данный момент для него важно. Лес насквозь мокрый, мне жалко людей которые ломятся ночью через завалы по колено в воде по 6 часов к ряду. Когда они выходят из леса, мокрые и уставшие, я понимаю что у меня один единственный вариант – отправить их домой. Повторно просить промокших насквозь людей пойти в лес еще на шесть часов я не могу. Примерно в пятом часу утра у меня заканчиваются ресурсы. Больше в лес отправлять некого. Южный лес закрыт на отклик, с востока осталась одна не выполненная задача и не закрыты поля. Связываюсь с авиацией. Специально они на место конечно не полетят, ибо есть некоторые условия при которых целесообразно задействовать вертолет на поиске, в частности, пострадавший должен быть на телефонной связи. Только в этом случае есть шанс быстро локализовать его с воздуха. У деда телефон остался дома. Поэтому при вылете на очередную задачу по заявке, поля мне закроют на обратном пути, если успеют по остатку топлива. Сбрасываю «Ангелам» координаты всех пяти полей и буду ждать результата. С утра из Москвы на место выдвигается группа для закрытия задачи, оставшейся в восточном лесу. До темноты все задачи «на отклик» выполнены, получен отчет от «Ангелов» о том, что поля осмотрены с воздуха и результат – отрицательный. Для многих это покажется странным, но в поисках отрицательный результат это всегда результат. Ведь находят пострадавших именно в этом месте, только благодаря тому что до этого не нашли в другом. Поиски это коллективная работа и результат всегда общий, один на всех.

Днем очень удивил звонок от ЕДДС с вопросом – когда начнется ПСР?

Здравствуйте! Группы весь лес истоптали, авиация отработала, а вы спрашиваете когда начнется?

В ответ язвительно спрашиваю, а когда начнется у МЧС? По невнятному бормотанию понимаю, что не начнется.

Звоню родственникам пропавшего и снова задаю те же самые вопросы в надежде выудить побольше информации, чем удалось накануне. Добираюсь через несколько рук до сына нашего деда, наконец-то все пошло более конструктивно. Удается точно определить, что пропавший ушел именно в южный лес, выяснить что по состоянию здоровья ходит он очень медленно и недалеко. Под конец беседы с удивлением узнаю, что все эти дни заявители были уверены, что в лесу деда ищет МЧС и тот вертолет что летал над полями на малой высоте это тоже от них.

Очень быстро объясняю, что МЧС здесь не было и не будет… что поиск ведем только мы и «Ангел». Боюсь, что сильно подорвал веру некоторых в наше «сильное государство», но как говорится: «Amicus Plato, sed magis arnica Veritas» (Платон мне друг, но истина дороже).

Пора нарезать задачи на «прочес» южного леса, раз пострадавший не откликается - остается последнее средство. «Прочес» это всегда крайняя мера, он требует значительных людских ресурсов и что более важно подготовленных. Не может человек никогда не державший в руках компас и навигатор пройти по лесу прямо, а потом так же ровно в 20 метрах от своего трека… а если не будет ровно, останется не закрытая «дыра», которую придется идти и осматривать повторно. Нужно найти тех, кто готов приехать именно на «прочес». В теме пишу, что на утро нужны только подготовленные и только с личным оборудованием. Личное оборудование это хороший фильтр. Те, кто давно занимается поисками, уже обросли собственными навигаторами, фонарями, радиостанциями и прочим. Это говорит о подготовке и о желании наматывать по 20-30 км в лесу, ибо вкладывать в дело тебя не интересующее серьезные деньги, случайные люди обычно не спешат. Желающих не много, но те, кто подтвердил свой приезд – каждый пятерых стоит… BVS, Стратег, Кандей, Дед, Кошка.. всех перечислить не смогу, но они и правда рубятся в лесу до последнего. Начать решаем с рассветом, чтобы за световой день закрыть все задачи.

Быстро делим зоны и уходим в лес, в штабе остается только Кошка… нужно вести связь, заливать навигаторы, к тому же она накануне уже отмахала по лесу свои тридцать километров. Бодро шуршу по лесу в направлении начала своего маршрута, по которому мне предстоит утюжить лес до заката. Погода великолепная, солнце… у меня самый длинный отрезок, но самый маловероятный кусок леса, ибо находится он на слишком большом удалении от точки входа. Тем не менее закрыть надо все. Пробившись через болото, я вышел на кабанью тропу и пошагал по ней на юго-запад, попутно распинывая красные шляпки мухоморов и любуясь окрестностями. С разбегу чуть не наступил на кабаний (как мне кажется) череп… диковатые места.

Группы периодически выходят на связь, уточняя местоположение друг друга сухими короткими фразами, ставшими за эти годы понятнее любых самых простых слов. Среди этого неспешного радиообмена у меня входящий звонок. Звонит сын пропавшего, интересуется новостями, с удивлением узнает что мы в лесу и поиски идут полным ходом. Я понимаю что в представлении большинства, поиски в лесу это километровая цепь военных или бойцов МЧС, танки, вертолеты, штаб размером с дворец спорта, но в действительности это несколько пустых машин на опушке леса и несколько поисковых групп в самом лесу, со стороны мало кто поймет что конкретно здесь происходит. Терпеливо объясняю, что как только будут хоть какие-то новости, я непременно сообщу, а пока мы делаем все что положено и работа ведется в полном объеме.

Закончив разговор я обнаружил, что выбрался на то, что когда-то было вырубкой. Теперь это больше напоминает заросший парк, но в целом идти по нему будет значительно легче, чем по болоту и кабаньим тропам, а основная часть моего «прочеса» лежит именно в этой части леса. У меня начинает появляться надежда, что я успею закончить раньше, чем вокруг меня окончательно стемнеет. Тишину нарушает «общий вызов»…

Кто из групп меня слышит? - голос Кандея в рации

Слышат в принципе все ибо удаление так себе… не более 1500.

Принимаю на «пятерку». Что хотел? - первым отвечает BVS.

У меня «обнаружение» - натянутым голосом сообщает Кандей.

Всем по одной этой фразе сразу становится понятно, что Кандей в процессе поиска обнаружил тело. Прошу его подтвердить обнаружение и убедиться что обнаруженный погиб. Кандей с паузой в секунд сорок все подтверждает. Печаль… далее действуем по, к сожалению, давно отработанному алгоритму. Стратег и Дед выходят в штаб – у них сейчас появится задача, которую надо будет выполнить, все остальные стягиваются на точку обнаружения. У меня впереди не самый приятный в жизни разговор с родственниками погибшего и у всех нас несколько часов ожидания в лесу рядом с телом. Кошка звонит в МЧС и сообщает, что при проведении ПСР пропавший обнаружен погибшим. МЧС сообщает полиции, ну а дальше все как всегда – нехитрые следственные действия на месте обнаружения и эвакуация тела из лесного массива.

Набираю последний входящий, стараюсь аккуратно подбирая слова сообщить о том что новости у меня плохие… тело вашего отца только что обнаружено поисковой группой в лесу, на удалении 1000 метров от дороги… На том конце провода не очень понимают смысл сказанного и мне приходится повторить свои слова дважды. После некоторой паузы меня недоверчиво переспрашивают значит ли это что отец погиб… Да… это значит что он погиб, говорю я и далее поясняю что полиция и перевозка уже вызваны и кому-то из родственников придется подойти к штабу часа через полтора - два и опознать тело. Голос в трубке еще несколько раз повторяет мои же слова с вопросительной интонацией. Я понимаю, что сына погибшего моя новость серьезно ошеломила, но смысла сказанного он осознать пока не может. Решаю дать ему немного времени, а позже связаться снова, чтобы он смог подтвердить, что придет на опознание.

На место обнаружения мы вываливаемся практически одновременно. Метров семь до опушки леса, несколько поваленных стволов, далее заросшая поляна, вокруг много солнца… повсюду торчат шляпки грибов и посреди всего этого лежит тело погибшего. Мне надо осмотреть его на предмет совпадения описания, все ли приметы совпадают и совпадает ли описание одежды… быстро обнаруживаю что все сходится, а вот про то что погибший ходил с палочкой заявительница умолчала, хотя я неоднократно пытался уточнить этот момент. Я понимаю, что у нас впереди минимум часа два ожидания и примерно час на дорогу обратно. Торопиться некуда… выбираем ствол поудобнее и располагаемся в ожидании. Можно скинуть жилеты, содрать перчатки, да просто сесть и расслабиться, смахнуть с себя клочья паутины и мусора… Мои мысли прерывает входящий звонок. Звонит сын погибшего, видимо немного пришел в себя… спрашивает куда ему подойти, объясняю где именно располагается штаб, но предупреждаю что до приезда полиции делать там в общем то и нечего, но неплохо бы собрать соседей и тех кто знал погибшего ибо эвакуация тела из леса это не самое простое занятие. Обещает поискать. Сидим на месте примерно час, рассуждая о смысле жизни «вселенной и вообще»… когда Кошка сообщает по рации, что Стратег с Дедом ведут группу эвакуации и полицию к нам через лес. Несколько раз связываемся с ними по рации, при приближении используем свистки, так легче выйти на последних сотнях метров. В результате все на месте… суеты нет, старший лейтенант делает пару снимков, осматривает личные вещи. Следов насильственной смерти не обнаружено. Тело укладывают на носилки, и мы начинаем медленно двигаться в сторону штаба. Все группы уходят вперед – бить дорогу. Те, кто несут носилки, не могут отбить ветки самостоятельно и приходится делать проход, обламывая по пути все что торчит. Через час такого вот веселья мы приходим в штаб. Сын погибшего, старавшийся не выдавать своих эмоций все это время, увидев тело накрытое спасодеялами, срывается и тихо плачет, уткнувшись в капот ближайшей машины. У меня нет эмоций. Нет вообще. Считайте что я черствый, железный… мне все-равно. Я к сожалению привык к подобным картинкам. У меня есть только осознание выполненной задачи. Мы закрыли поиск, тяжелый поиск, поиск в котором заявка пришла лишь через сутки после случившегося, это дорогого стоит. Сын погибшего находит в себе силы поблагодарить нас за помощь, я понимаю что ему это далось очень не легко и эта благодарность действительно искренняя. Не знаю что сказать в ответ, кроме «примите наши соболезнования»… получилось как то коряво. Пока полиция занимается своим делом, мы переодеваемся в «гражданку», теперь мало кто сможет узнать в нас тех, кто еще пару часов назад утюжил лес в поисках пропавшего. Сейчас мы разъедемся по домам и растворимся в потоке машин на Новой риге… осядем в своих офисах, сольемся с миллионами таких же как мы людей. Но что-то всегда будет говорить мне о том, что чем то мы отличаемся.

P.S. Берегите себя…