Кривое зеркало (часть вторая)⁠⁠

Начало тут

Клавдий Петрович не ошибся. Мозраст был плох. Большой шарообразный плюмбиец, управляющий поместья и менеджер архитектора стоял у роскошного ложа карлы, вытирая слезящиеся глаза сиреневым полотенцем в мелкий белый цветочек.

- Это просто невозможно! Сначала все было очень хорошо. Он работал, участвовал в тендерах. Я был так счастлив, так счастлив. В августе мы вернулись к программе лечения, как только стали появляться первые тревожные признаки. Все как вы говорили. Но от лекарств ему становилось все хуже и хуже. Сначала его стали мучить галлюцинации, его голова разрывалась от миллиардов голосов, он переставал узнавать меня, своих друзей и даже любимую плюплу. Бедное животное не пережило равнодушия и издохло. Он стал злым, черствым. О работе и речи быть не могло, а ведь на носу сдача Всепланетного выставочного центра. Вы представляете себе, какую неустойку придется заплатить, если он не предоставит чертежи и сорвет дату закладки первого камня? Наши дела только поправились… Потом он только курил и слушал музыку, потом выгнал всех из поместья и впал в кататонию. Я хотел позвать вас раньше, но сами понимаете, не давали.

- И давно уважаемого Мозраста беспокоят тревожные состояния? - Тим расставлял аппаратуру, искоса поглядывая на пациента. Карлы обладали самой отталкивающей внешностью из всех инопланетников, которых молодой ученый видел раньше. Сплющенный до шестидесяти сантиметров ростом, но плотного телосложения, с изломанными конечностями выгнутыми под противоестественными углами, с кожей серо-желтого, металлического цвета, несоразмерно большим ртом усаженным плохими, кривыми зубами и стеклянным глазами на выкате, Мозраст напоминал персонажа из архаичных страшилок.

- Давайте сначала его осмотрим. - Тим посмотрел на плюмбийца - Вы не могли бы передвинуть его к краю?

Хлюпая своим плоским носом, плюмбиец выполнил просьбу.

- На лицо членовредительство. Клавдий Петрович, больной был склонен к суициду?

- На моей памяти он три раза резал себе вены, пару раз вешался и один раз чуть не утопился. Каждый раз уважаемый Епитонг успевал спасти несчастный корпус, новый то вырастет не скоро.

- Сильное истощение, обезвоживание. Клавдий Петрович, пожалуйста, сделайте ему инъекцию номер три. А я посмотрю что у нашего больного в голове.

Подключив все нужные диоды на безволосую голову с крохотными слуховыми отверстиями, Тим посмотрел на экран.

- Что за чертовщина….

На экране множились слои и подслои, расплываясь чудовищной мозаикой на тысячи окон. Тим постучал по монитору. Изображение мигнуло, но не изменилось.

- Клавдий Петрович, а тумблеры то где? Как вы его в первый раз корректировали?

- У меня такого не было, открывашка была стандартная, человеческая. Может это из-за того что ты не настроил на волну карл?

- Именно, что настроил. - Тим ради эксперимента вывернул ручку настройки на человеческий показатель. Экран стал черным.

- Нет сигнала. А вот это, по моему предположению, должна быть волна карл. Да что же это такое! Аж в глазах рябит.

Тим приложил к вяло подымающейся серой, горбообразной груди диагност.

- Показывает шизофрению. Но какая же это шиза, если мы не видим субличностей?

- Спасите, его, умоляю, никаких денег не пожалею. - Хлюпал в полотенце несчастный Епитонг. - Это самородок, такой талант нельзя закапывать в землю. Особенно при таких неустойках….

- Успокойтесь! Тим, дай мне сиплумид в спрее. - Клавдий Петрович протянул аэрозоль с успокоительным Епитонгу.

- А можно осмотреться? Может у него были какие то записи, дневники? Он рассказывал кому-нибудь о своих душевных переживаниях? - Тим понял, что не видать ему денег, как ушей карлы, если он не решит эту головоломку. А Немезида приезжала уже через две недели.

- Все, что хотите. Я дам вам пароль от его терминала. - Епитонг открыл дверь из спальни в кабинет.

Тим отзвонился домой, сказал что они с Клавдием Петровичем останутся на выходные у друга и с головой погрузился в изучение переписки Любова Мозраста, его дневников и заметок. В три часа ночи, выпив очередную чашку кофе, снизошло озарение и он набрал контакт Магазинчика Эмоций. Сионец спал всего полтора часа в сутки и поэтому сразу дал сетевой адрес почты Яна Гаврелия, стоило ему узнать причину любопытства. Написав письмо звездному геологу, Тим так же послал запрос в архивный отдел Института межкосмических отношений. Теперь оставалось только ждать.

- Поймите меня, я не могу пропустить вас работать в архив, вы же даже не учитесь в нашем институте, у вас гостевой пропуск. - библиотекарь, на пару лет младше Тима, отбивался как мог, но Тима воспитывал джунглианец-воин, поэтому нагнувшись со своих метра восьмидесяти, Ту наступал на более мелкого противника широко расставив согнутые в локтях руки:

- Вы понимаете, что если я обратился к вам, значит на кону стоит чья-то жизнь. Архивы и нужны для того, чтобы информация прошлого давала шанс решить проблемы будущего.

Тим нагнулся еще ниже и потыкал в лицо библиотекарю свой пропуск медицинского сотрудника. Общаться с людьми у него всегда выходило не очень, но сейчас просто не было другого выхода: архивы были необходимы.

- А если вы меня не пропустите, я приведу ратина, и он на вас сядет.

- Все разговоры записываются! - голос библиотекаря сорвался.

- Вот и переслушивайте на досуге.

Попрепиравшись с четверть часа, Тим получил зеленый свет и, довольный, уселся в читательскую кабинку.

- Конечно, они не хотят пускать кого попало. Но я-то не кто попало. - бормотал молодой врач, вбивая запрос в систему поиска. - Я-то на благо всей Силири стараюсь. И себя.

- Никаких лекарств!- Тим ворвался в спальню, размахивая руками - Никаких психотропных! Полная отмена медикаментозного лечения. Клавдий Петрович, который как раз хотел сделать укол, замер наклонившись над пациентом.

- В чем дело?

- Я не могу это точно сформулировать, мне нужно последнее подтверждение теории от Яна Гаврелия, но пока - никаких лекарств, кроме укрепляющей терапии. Сегодня можем разъехаться по домам. Дня через четыре должно наступить улучшение. Епитонг, держите меня в курсе. Технику я всю оставляю. Она нам понадобится. И в следующую субботу я еще вам привезу, такк что освободите место, надо вынести пару шкафов и приготовить удобную операционную поверхность.

Неделя прошла как обычно, если не считать внезапного окукливания Маруськи прямо в детском садике. Воспитательница отзвонилась, сказала, что врача уже вызвали, но кокон выглядит солидным, толстым, и он розового цвета, как и ожидалось.

- Только наймите грузовик, когда вечером забирать приедете.

- Зачем?- не понял Тим, который как раз вышел на обеденный перерыв.

- Да она прямо в тихий час окукливаться начала. Примоталась к кроватке намертво. Придется вместе с ней увозить. Кокон то килограммов восемьдесят весит, плюс кровать.

В точности согласно прогнозам, Мозраст очнулся на пятый день. Узнал Епитонга, спросил о плюпле и страшно расстроился когда узнал, что слизень засох с тоски.

- Он все еще слышит голоса, но спит и ест. - радостно сообщал управляющий по видеосвязи.

Тим как раз закончил переписку с Яном Гаврелием, когда ему позвонили из музея-усадьбы.

- Я так и думал. Мне нужно еще пару дней на доделку экранирующего излучателя, но к пятнице все будет готово.

В субботу они сидели с Епитонгом и Клавдием Петровичем на просторной террасе виллы, и Тим рассказывал им, что удалось узнать:

- Выловленная из архивов информация показала, что история карл гораздо более объемна, чем ее знают простые обыватели. Представьте: некогда, давным-давно, когда человек на праматери Земле еще только осваивал рабочие и коммуникативные навыки, неизвестные пра-цивилизации собрали экспедиционный корабль. Самочинящийся корабль. Производящий все, требующееся для собственных нужд, при помощи сотен тысяч небольших машин. Ему предстояло лететь к шести пламенеющим звездам-сердцам, чтобы произвести их полное изучение. Корабль улетел и, даже когда раса создавшая его исчезла с лика вселенных, он продолжал выполнять свои функции, фиксируя и посылая данные, собирая образцы для дальнейшего изучения, и продолжалось это бесконечно много времени. Машины, населяющие его недры, делили между собой одну программу, а выполнялась она так, чтобы в случае утери или поломки одного из узлов, программное обеспечение продолжало свою работу. Каждый из них хранил в памяти готовый интерпретатор и исходный код, поэтому если что-то шло не так, то код программы безболезненно изменялся под текущее количество узлов и окружающую обстановку. Эта совершенная машина была полностью автономна и ее назвали Сокиариту.

Но, когда корабль достиг цели, Сердца уже давно потухли и сжались. Вместо того чтобы совершить посадку, корабль разбился на поверхности звезды. Так Сокиариту оказалась на свободе. Как озеро ртути способно разбиваться и собираться в капли, так от Сокиариту могли отделяться невоплощеные карлы, и цепляться за астероиды, выброшенные при падении тяжелых тел на Звезду. Они путешествовали в поисках тел, тоскуя по потерянному кораблю. Каждая капля была Сокиариту и имела с ней связь, но она ослабевала, в зависимости от того, насколько далеко Икса заносило от материнского кластера. Человек не в силах создать искусственный интеллект. Но это уже не первое поколение метамашин, поэтому, с какой-то стороны Сокиариту - личность. Органичное и здоровое состояние карлы - то что мы с вами наблюдаем. Связь односторонняя, но бедный господин Мозраст слышит не галлюцинации, а голоса таких же как и он. А теперь, самое интересное. Таких, да не таких. Потому что само то, что Икса отделился от Матрицы и стал Мозрастом — не нормально. Мозраст. Вот шизофреническое проявление. Личность патологически возникшая в сознании безымянного Иксы.

Ян Гаврелий избежал таких пограничных состояний, потому что много времени проводит рядом с Сокиариту. От того, что он постоянно вынужден удерживать свое я, тело его уже не живое, но другое он не хочет. Привык, говорит. А за эмоциями и прочими яркими ощущениями, он приезжает к сионцу, затариваясь впрок. Это позволяет ему не потерять смысл своей работы и существования. Он мне написал длинное письмо, и вот что я думаю. Не надо лечить такое прекрасное заболевание, как Любов Мозраст. Надо просто экранировать его от сигналов материнской массы. Шизофрения заключается в том, что он считает себя человеком и архитектором до такой степени, что почти стал им.

И, если я прав, то сейчас мы подключим его к открывашке и на втором, человеческом слое увидим шизофреническую личность Любова Мозраста, которую вы, Клавдий Петрович, и корректировали в первый раз.

Выдохнув после такой длинной речи Тим замолчал.

- Ну что ж... - Клавдий Петрович отставил бокал с лимонадом и почесал в затылке. - Давайте попробуем. Я вас проассистирую.

Тим достаточно четко представлял, что нужно сделать и куда ввести экранирующий имплант, чтобы он полностью перекрывал телепатический поток. Надо отметить, что на идею с коллективным разумом его натолкнули давнишние записи, которые он делал изучая Костика. Этим грешили все разумные существа так или иначе, обделенные пригодным для существования во всех вселенных телом. Но таким массовым и сильным, как масса Сердец Карла, не обладал больше никто.

- Понятно, почему к Сердцам не могут летать наши космические корабли. Внутри этих звезд идет постоянная реакция разложения сверхтяжелых изотопов. Люди и прочие просто умирали бы на подлете от смертельной дозы радиации. Но именно эта энергия питает Сокиариту, и позволяет Иксам общаться, модулируя это излучение. Да, посмотрите сами, вот наш Любовь Мозраст на втором уровне шизофренического подсознания. Сейчас мы переведем эту личность на первый уровень и зафиксируем. Клавдий Петрович, пожалуйста удерживайте бегунки пока я вожусь с чипом. Вот так.

Тим бросил в кювету пинцет и заклеил небольшой разрез на голове карлы.

- Теперь переходим на волну карл. И что там? Тишина. Больше никаких бесконечных сотен голосов. Красота.

- Теперь пусть как следует отдохнет. Проснувшись, к нам вернется прежний, горячо любимый публикой Любовь Мозраст. - Клавдий Петрович помог Епитонгу перенести небольшое, но тяжелое, тело карлы на постель.

- Да, юноша. Выходит, мое лечение только обостряло приступы?

- Выходит, что так. Но вы не виноваты, карлы - это кривые зеркала в которых отражаются люди, и с ними все надо делать от противного. Искали болезнь, а нашли личность которую надо было закрепить и не потерять ее воспоминания. Я рад, что получилось ему помочь, в конце концов, Мозраст не придумал ничего нового в своей технике каркасного строения. Тысячи строительных роботов вяжутся сами в металлоконструкции и потом обрастают бетонирующими составами. Это ведь, по сути, та самая Сокиариту, которая состоит из Иксов. Сложно и просто одновременно.

Клавдий Петрович уверенно вел кар по мокрой от дождя дороге и кивал головой, соглашаясь.

Тим встретил Немезиду в зале космопорта. Он долго готовился к этому, как мог нарисовал плакат и размахивал им, распугивая остальных встречающих.

- Ты не поверишь какой у меня для тебя есть подарок.

Мези, смеясь, обняла длинного и худого, как жердь парня:

- Здравствуй, я тоже очень рада тебя видеть. Но, может, ты сначала отвезешь меня домой и возьмешь эти страшно тяжелые сумки с тетушкиными и дядюшкиными подарками твоей семье?

- Опять маринованные яйца?

- И они тоже. Тетя аж просияла, когда узнала, что они тебе пришлись по вкусу.

- Да, но меня все еще смущает морально-этический аспект этого блюда. Насколько этично есть яйца, которые снесла твоя тетка?

- Нормально, они же не оплодотворенные.

Уже дома, когда Немезида приняла душ, расцеловалась со всеми домашними, полюбовалась на Маруськин кокон и напилась чаю с бабушкиными пирожками, их наконец-то оставили вдвоем. Тим вручил свой подарок, косо упакованный в полосатую бумагу. Развернув ее, Мези обнаружила замечательный голографический альбом авторства карлы Любова Мозраста с именным витиеватым автографом.

- Не спрашивай как. Так скажем, твой любимый художник и архитектор будет рад приветствовать будущего орнитолога в своем музее-усадьбе. И даже обещал сам ответить на все интересующие вопросы. Я его, конечно, предупредил, что ты его заговоришь, но кажется он не испугался.

Мези тихо гладила альбом. За время знакомства Тим уже знал, что это выражение самого большого удовольствия и признания, когда даже у Мези не хватает слов, чтобы выразить все, что она чувствует.

- С годовщиной.

- А я хотела завтра отвести тебя в лес и снова упасть с дерева. Шучу. Я нашла оригинальную джунглианскую книгу сказок, но она лежит на дне чемодана, где-то между моим нижним бельем и пакетом с сублимированным салатом.

- Ничего, я потерплю до завтра. Какие у нас с тобой зеркальные подарки вышли - книги.

- Что поделаешь, у дураков мысли сходятся. - Немезида зевнула и устроилась комочком у него под боком. - Главное, чтобы таких совпадений было побольше. Я бы с радостью растворилась, став частью Тима Ту. Мы бы тогда никогда-никогда не расставались.

- Лучше не надо. Мне так нравиться тебя встречать.

Тим поцеловал девушку в макушку и погасил свет. Главное, чтобы в их зеркале отражалось только хорошее.