Ключи (часть 3)⁠⁠

Первая часть

Вторая часть

***

Марк припарковал свой BMW во дворе дома номер 9 по Исходной улице. Сомнения, сомнения все еще терзали его. Что он здесь делает? Да ничего плохого по сути. Не считая того, что это тайна, которую он и женщина, к которой он приехал, унесут с собой в могилу, это тайна, которую они согласились нести оба. И он просто обязан был опять ее увидеть.

Марк закрыл машину, поднялся к ней на 13-й этаж и позвонил в дверь. Она знала, что он приедет, потому что он отправил ей днем сообщение, и не стала спрашивать "кто там", а просто молча открыла дверь. Она была в домашнем халате, с полотенцем на голове, после душа. Давно он здесь не был, очень давно.

- Привет, Лиз.

Он почувствовал, как у нее замерло дыхание, когда она его увидела, но лицо осталось полностью под контролем, эмоции были на замке. Сильные эмоции, страха, ненависти, гнева и нежности, но контроль был еще сильнее, ни одна черта не дрогнула на ее лице. Она молча смотрела на него несколько секунд, и потом тихо сказала:

- Проходи. Я испекла пирог.

Марк снял пиджак и прошел на кухню.

- Как ты здесь?

- Я все еще здесь.

- Держишься.

- Сам видишь.

Разговор не клеился. Марк уставился в чашку чая и сосредоточился на помешивании его ложечкой.

- Я могу что-то для тебя сделать? - начал он еще одну попытку.

- Да. Просто живи.

- Я стараюсь... ну а ты? Ты живешь или существуешь?

- Не знаю, я, наверное, жду.

- Чего ждешь?

- Жду, когда смогу начать все заново.

- Я надеюсь, что это случится скоро.

- Не знаю...

Они опять какое-то время молчали и ели пирог. На кухне тикали часы и капала вода из-под крана.

Тик-так-кап-кап.

- Ты нашел врача со своей проблемой?

Он задумался, не зная с чего начать.

- Да в общем пока еще нет. Я много где был, объездил кучу центров. Но никто ничего определенного не мог мне сказать. Они не знают, что делать, и посылают меня постоянно, говорят что три случая за 30 лет, это ничего не значит, это не болезнь. В одном центре меня согласились исследовать, я пролежал там две недели, в счет своего отпуска, потому что мне не дали больничный по этому делу. Они сканировали мою голову наверное несколько десятков раз, исследовали под микроскопом каждый участок черепа. Подключали тысячи датчиков, измеряющие мозговые импульсы, они вели запись непрерывно. И ничего, в эти две недели ничего не случилось. Все показатели в норме, мозг в норме, никаких аномалий, я полностью здоров и годен к строевой службе.

- Ну а подобные случаи? У кого-нибудь еще было что-то похожее?

- В том-то и дело, что подобные случаи, они бывают, много у кого бывают, но именно так, в точности так как у меня, никто из врачей не смог ничего найти похожего. Большая часть из них склонна просто мне не верить. Ведь все что у них есть, это только мои слова. Моя память о случившемся. И один врач очень резонно заметил, что вероятно проблема именно с памятью, не в событии дело, а только в памяти о нем, да вот только память тут ни при чем...

Она встала из-за стола, отвернулась к окну и долго в него смотрела.

- Мне нравится этот вид из окна. Хорошо что я сюда переехала. Отсюда я вижу парк, небольшой лес, и больше мне ничего не надо. Здесь тихо и ничего не происходит. О, вон твоя машина стоит, вон соседка гуляет с собакой, у нее очаровательный терьер по кличке Даллас. Вон мальчишки играют в футбол. Иногда я гуляю по этому лесу прямо отсюда. Могу стоять у окна часами, а сама мысленно брожу по его тропинкам. Я знаю там каждое дерево. Ты знаешь, что это не настоящий лес. Его посадили здесь тридцать лет назад. Откуда я знаю? Там нет ни одного дерева старше тридцати лет, и почти все одного возраста. Я чувствую их возраст, когда я касаюсь дерева, то я чувствую его жизнь, чувствую как по нему течет энергия. Ты ведь знаешь, что я вижу и чувствую намного больше чем обычный человек. И когда я смотрю на них отсюда, сверху, я представляю весь этот лес как единый организм, который растет на спине нашего города. А внизу под ним спит огромный великан, и вся энергия леса рассказывает ему сон.

Марк встал рядом с ней, и попытался представить то, о чем она говорит.

- И что это за сон?

- Наша тайна - это его сон. И вся та горечь утраты, и вся ненависть к тебе за это. Все это там внизу. Глубоко-глубоко внизу. Переваривается и истлевает, как прах маленького человечка. И когда она растворится, перемешается со всеми другими скорбями этого мира... Тогда я смогу начать все заново.

- Видимо мне следует держаться от этого места подальше? - проговорил Марк.

- Не бери в голову, - улыбнулась Лиз, - все это моя игра, так мне легче с этим справляться.

Марк посмотрел на часы и вздохнул.

- Тебе надо идти? - спросила она.

Когда Марк ушел, Лиза хотела начать мыть посуду. Она взяла стакан и задумалась, пытаясь разобраться в своих чувствах к нему. Что-то изменилось. За те три года, что произошли после первой их встречи, впервые что-то изменилось. Неужели прощение все-таки пришло? Она не заметила, как стакан взорвался в ее руке.

***

Это случалось с ним три раза за тридцать два года, которые он прожил. И тот факт, что он обнаружил свой пиджак всего лишь насчитав тридцать шагов, с большой долей вероятности говорил о том, что это случилось в четвертый раз. Марк называл это скачком. Суть была в том, что мозг Марка отключался на несколько минут или секунд. В эти моменты он не падал в обморок, не терял сознания. Для него все выглядело так, как будто кто-то брал и вырезал кусок фильма, фильма, который для Марка был его жизнью, ну а для тех, кто был с ним рядом в этот момент, почти ничего не менялось в поведении Марка. Возможно этих скачков было намного больше, например, когда он спал или задумывался о чем-то и терял ход времени. Но эти три случая он помнил совершенно четко. В первый раз это случилось, когда ему было шесть лет. Они были на пикнике в парке с мамой и папой, отдыхали после обеда и валялись на траве, наблюдая за облаками. Родителей тогда озадачил его вопрос:

- Мама, а почему облака скачут?

- Что ты имеешь в виду? Скачут, как белогривые лошадки?

- Нет. Сейчас на небе было одно облако, и вдруг сделалось совсем другим.

- Облака же все время меняются. Они плывут по небу, превращаются постепенно из одной формы в другую, они же как дым.

- Я знаю, что они медленно должны плыть, а это облако взяло и переключилось просто на другое, сразу, - он быстро махнул рукой, - вот так, ррраз, и все!

- Со всей ответственностью заявляю тебе, что это облако никуда не переключалось, оно всегда здесь было, - авторитетно заявил папа, - ты просто уснул на пару минут, поэтому тебе и показалось что облака переключились.

- Но я ведь не спал, я видел это! Мам, скажи, ты же видела, что я не спал?

Мама посмотрела на папу в поисках поддержки, и хотя она не видела, спал он или не спал, решила, что дать ребенку хоть какое-то объяснение лучше, чем признаваться в том, что они не понимают о чем он говорит.

- Сынуль, у тебя были закрыты глаза, может ты и не спал, но вероятно ты ушел в себя и свои фантазии на несколько минут.

Тем же вечером Марк серьезно заболел, у него поднялась температура. Он лежал ночью в лихорадке и бредил. Он наблюдал жуткие картины, он был котом, у которого вместо хвоста росла еще одна нога и он хотел ее себе отгрызть, чтобы нормально ходить, но когда он отгрыз ее, их осталось только две, он не удержался на них, грохнулся и проснулся. Он собирался заплакать, чтобы пришла мама и утешила его, но вдруг он увидел облака. Он их видел, лежа с открытыми глазами у себя в комнате. Он закрывал и открывал глаза, но ничего не менялось. Он смотрел, как облака медленно движутся по небу. Он так этому удивился, что забыл и о болезни, и о страхе, и о том, что собирался расплакаться. Он пролежал несколько минут и скорее всего уснул, потому что когда он снова осознал себя, он уже не видел облаков, он лежал в своей кроватке, и ему было значительно легче. Голова больше не болела, температура начала падать. Утром он был уже полностью здоров.

Итак, перед Марком валялся пиджак, хотя он даже в самой приблизительной оценке не прошел и четверти расстояния до него. Был ли это скачок? Это бы многое объяснило, но раньше скачок еще не заставал его на ходу. Мог ли он идти во время скачка? Марк не знал, так же он не мог вспомнить, чтобы видел момент переключения, но с прыгающим в темноте фонариком и монотонностью окружения, все это вполне могло иметь место. А если продумать другие варианты?

Его ли это пиджак? Марк вгляделся в него внимательнее, но прежде чем поднять его, он оценил положение, в котором он лежит. Мог ли он, упав сверху, принять именно такую форму? Не факт, Марк вспомнил как он его скинул, свернув в два раза, чтобы он не спланировал далеко в сторону. Сейчас он лежал как горка тряпья. Не факт, что он мог так упасть, и не факт что не мог. Марк поднял его и осмотрел, да, определенно это его пиджак. Марк посмотрел наверх. Ничего, темнота, но в любом случае на улице уже почти стемнело, так что нечего было и надеяться увидеть хоть слабый отблеск внешнего мира. Итак, факты подсказывали ему два возможных объяснения: первое - здесь что-то происходит, второе - он опять совершил скачок. В первом случае его ждали большие неприятности, во втором случае все было бы намного проще, и ключ должен тогда оказаться где-то поблизости. Был еще третий вариант, который говорил, что он просто сходит с ума, но этот вариант не был полезным. Надейся на лучшее, но будь готов к худшему. Марк замер и прислушался. Абсолютная тишина. Он только сейчас задумался, а почему здесь собственно так тихо? Никаких капающих труб, никакого гула с улицы, почему он не передается сюда через вибрацию стенок и эхо? Впервые с того момента, как он сюда спустился, эта тишина начала его раздражать. Он подумал было нарушить ее самому и закричать, но решил что это приблизит его к третьему объяснению происходящего, и поэтому не стал этого делать.

Надо найти ключ. Неважно, дошел я до нужного места или нет, если я найду ключ, то все разрешится.

И Марк принялся внимательно изучать поверхность дна фонариком.

Второй скачок произошел, когда Марку было семнадцать лет. Он сидел в классе на уроке литературы. Урок был посвящен роману Достоевского "Братья Карамазовы". Учительница объясняла одну из мыслей писателя, что каждый за всех виноват. И Марк довольно внимательно слушал лекцию, Достоевский ему нравился, он не записывал за учительницей, потому что этого не требовалось, он смотрел, как она ходит из одного угла класса в другой, и ловил каждое ее слово.

"Ибо знайте, милые, что каждый единый из нас виновен за всех и за вся на земле несомненно, не только по общей мировой вине, а единолично каждый за всех людей и за всякого человека на сей земле. Сие сознание есть венец..."

Но внезапно голос учительницы замолк и она переместилась к противоположной стене. Более того, она уставилась на него, как будто ждала ответа на свой вопрос, который только что задала.

- Что, простите? - решил уточнить Марк.

- Ты меня вообще слушал или сидел, витал в облаках?

- Простите, Наталья Федоровна, я просто не расслышал, что вы спросили?

- Вообще-то я ничего у тебя не спрашивала, с тобой все в порядке?

- Да, извините меня, я просто отвлекся.

- Не отвлекайся больше. Продолжаем...

После урока Марк подошел к учительнице.

- Простите, со мной что-то происходит. Помните, когда я отвлекся, вы смотрели на меня. Что вы увидели?

Учительница пожала плечами:

- Да ничего, ты просто уставился в стену как зомби. Что с тобой? Тебе нездоровится?

- Нет, все в порядке, просто я думал... я думал... Впрочем забейте... ой, простите, Наталья Федоровна, не так сказал, не берите в голову.

Наталья Федоровна улыбнулась, и продолжила собирать свою сумку. Но перед уходом у Марка возникла идея.

- Наталья Федоровна, а эти камеры, - он указал на камеру наблюдения в углу под потолком. - Они ведь работают?

- Думаю да, конечно.

- А можно мне посмотреть запись?

- Что, хочешь еще раз прослушать лекцию? Она звук не пишет.

- Да нет, я кое что хочу проверить.

- Тебе нужно обратиться в завучу, она тебе поможет с этим.

- Хорошо, спасибо, до свидания!

Марк вышел из класса и отправился к завучу.

Завуч спросила, для чего нужно Марку просмотреть видеозапись, на что он сказал, что у него пропал телефон, при чем он точно помнит, что в начале урока по литературе он у него был в сумке. И что он подозревает одного своего друга, что он сделал это, чтобы разыграть его. В итоге после уговоров и обещаний, что он лично не будет мстить грабителю, она согласилась дать посмотреть ему запись, но сказала, что по техническим причинам запись можно будет просмотреть только завтра. Она предупредит охрану, чтобы они не стирали эту кассету.

Вечером у Марка опять поднялась температура. Он лег в кровать и стал ждать, когда потерянный кусок вернется, как и тогда с облаками. Но ничего так и не происходило и Марк уснул. В одном из снов он оказался в классе и слушал, как учительница цитирует монолог старца Зосимы. Сон был необычайно цветным и реальным. И тут он вспомнил, что это не совсем сон. Он огляделся, посмотрел на учеников вокруг, никто не обращал на него внимания. Его вдруг переполнило необычайное стремление действовать, ему захотелось встать и сделать что-нибудь из ряда вон. Залезть на парту и полететь например, это же как сон. Вот только он не смог заставить свое тело двигаться, он мог только крутить головой. Руки и ноги онемели. Ему стало не по себе. Ну хоть чуть-чуть. Он сосредоточил всю свою волю на одной руке, как каменная. На одном пальце. Он слегка дернулся. Получается. Еще немного. Амплитуда пальца увеличилась, но вся рука еще весит несколько тонн. Марк почувствовал тепло в животе. Он сосредоточился на животе, сфокусировал тепло из него и направил его в руку. Рука дернулась и толкнула ручку. Она покатилась к краю стола. Марк уставился на нее, и тут все закончилось. Он проснулся.

На следующий день они с завучем пришли в комнату охраны, чтобы посмотреть видеозапись. Для убедительности своей легенды он внимательно отсмотрел начало перед уроком, а когда начался урок, попросил быстрее перемотать вперед. По его подсчетам, это случилось примерно в середине урока, и на двадцатой минуте он попросил включить нормальную скорость. Качество записи было довольно паршивое. Он с трудом мог различить свое лицо, хорошо что он сидит всего на втором ряду, довольно близко. И в том, что он на записи располагался практически в центре кадра, было что-то правильное... Вот учительница взяла в руки свою тетрадь и начала зачитывать тот самый отрывок, до этого момента тетрадь лежала у нее на столе. Марк уставился на свое изображение, которое не отрывало головы от учительницы. Вот она два раза прошла через класс, вот сейчас. Изображение Марка по прежнему смотрело на Наталью Федоровну. А потом он замер. Он сидел и смотрел в стену, на фоне которой секунду назад стояла учитель. Замер полностью. Он помнил, что во сне крутил головой, на записи ничего подобного не было. Так же как не двигались ни его руки, ни пальцы, хотя их и нельзя было разглядеть. Но затем у него перехватило дыхание, когда он заметил, что что-то двигалось по столу. Это катилась его ручка, к которой на записи он не прикасался. Ручка докатилась до края стола и упала.

Марк полез в свою сумку, чтобы проверить, на месте ли его ручка. Ручки не было.

Продолжение следует...