Gathering Storm: Fractire of Biel-Tan - ещё немного отрывков⁠⁠

Плохие вести для Биель-Тана

Арлекины Полуночной Грусти уже находились в лигах от передового отряда Иврайны к тому моменту, как солист повёл комморрских беглецов через лабиринт. Их путь лежал во владения человечества, в так называемый сегментум Ультима, где находилась жемчужина в разбитой короне эльдарского наследия. Они направлялись в Биель-Тан, мир-корабль, обитатели которого стремились объединить разобщённую расу эльдар, что другие считали делом безнадёжным.

Представители этого искусственного мира, название которого переводится как «возрождение древних времён», являются самыми воинственными и гордыми из всех эльдар. Будучи радикальными ксенофобами по натуре и недоверчивыми к низшим расам, они ожесточённо защищают свои владения, поскольку видят себя хранителями девственных миров – планет, находящихся в первозданном виде, где в гармонии с природой живут экзодиты, после смерти сливающиеся с мировым духом. Воинственный народ Биель-Тана верит, что планеты экзодитов в один день обернутся семенами возвращения эльдар к прежнему господству. Многие считают биель-танцев мечтателями, так как ресурсы и живая сила, необходимые для успешного преобразования этих райских угодий хоть в какое-то подобие полисов старой империи, давным-давно поглощены Той-что-жаждет. Не обращая внимание на столь пессимистичные заявления, биель-танцы держатся своих убеждений сродни раненому воину, крепко сжимающему в руках меч.

И хотя мало кто в Комморре знал об этом, родным домом той, кого называли Дщерью Теней, являлся Биель-Тан. Иврайна родилась и выросла под сияющими куполами и изящными шпилями искусственного мира и отлично знала местные традиции. Сначала она прошла Путь артиста: от её сложных акробатических номеров перехватывало дух и у членов высшего общества, и у тех, с кем ей нравилось бродить по заброшенным уголкам Биель-Тана. По мере того как она становилась своевольнее, в её представлениях появлялось больше насилия, а сами выступления протекали стремительнее. Когда во время вторжения на Гнозис-Прайм в сердце искусственного мира выросла аватара Кхаина, Иврайна ступила на Путь воина и попала в ряды Зловещих Мстителей, у которых обучалась под присмотром Лаариана Говорящего-со-звёздами, прославленного экзарха из храма Посеребрённого Клинка.

Минули годы. Крови, что Иврайна пролила в составе знаменитого воинства Ветра Мечей, должно было хватить для удовлетворения её дикого духа, однако этого оказалось мало. Неугомонная, она искала более глубокую связь с бесконечностью. На какое-то время Путь колдуна дал ей эзотерическое понимание мироздания, которое она так хотела обрести, и помог отточить психические навыки, при этом не отняв возможность сражаться в армиях Биель-Тана. Позже она оставила Путь провидца и примкнула к изгоям, затем заработала репутацию, как пиратский адмирал, и наконец, когда её спесь привела к бунту, она стала бойцом на аренах Комморры. Однако Биель-Тан всегда занимал особое место в её сердце, равно его обитатели хранили память об Иврайне, и потому, когда она встретила в Паутине солиста, до возвращения блудной дочери домой оставалось совсем немного.

В эльдарском обществе было хорошо известно о неуёмных амбициях обитателей Биель-Тана, и в Иврайне члены Полуночной Грусти разглядели ту, которая поможет претворить их замыслы в жизнь. Гладиатриса обладала особенной аурой, и теневидица театра масок ясно это видела. Применение суккубой своих сверхъестественных способностей в битве против демонесс лишь подтвердило предвиденное покровителем труппы, Эльдрадом Ультраном. Точка причинности оказалась именно там, где и говорил верховный провидец, и Иврайна проявила свои потусторонние силы, как было предсказано. Потому-то её сопровождение к благожелательной публике стало первостепенной задачей. Эльдрад поведал, что арлекины обязаны распутать нити судьбы, что обмотались вокруг неё, если собирались сплести из них одну большую, которая в конечном счёте затянется шёлковой петлёй на шее Слаанеш.

За прошедшие месяцы, проведённые в подземельях из чёрной психокости на борту мира-корабля Ультве, Эльдрад увидел многие из грядущих событий. Следуя ряби на поверхности будущего, вызванной его действиями на луне Когерии, он узрел восход новой силы, воплощённой в той, кого называли Дщерью Теней. Она единственная хранила ключ к вознесению Иннеада и смене космического баланса, о чём пророчили Эльдрад и Кайсадурас Анахорет.

Изучив во время сеансов медитации линию судьбы Иврайны, Эльдрад пришёл к выводу, что нет такого места, где охотнее примут этот живой феномен, кроме как в Биель-Тане. Более того, Ультран видел, что перерождённая гладиатриса и правящая верхушка искусственного мира тесно связаны ещё и на духовном уровне. Приближался очередной определяющий момент, в точке которого завязывался узел судьбы. Повысив точность гадания, Эльдрад узрел руну Ночной Девы, рядом с которой кружился знак впадения в немилость, а вокруг них, в свою очередь, летал геральдический символ Биель-Тана. Стилизованное сердце, изображённое на руне мира-корабля, угрожающе обуглилось и почернело. Такова была цена успеха.

Через громадное пространство Паутины верховный ясновидец отправил пси-сигнал единственным сторонникам, которым мог доверять в деле подобной важности. Так арлекины Полуночной Грусти поспешили добраться до Биель-Тана по каналам лабиринтного измерения, чтобы подготовить почву для прибытия Иврайны.

И хотя актёры театра масок «Полуночная грусть» недавно зарекомендовали себя как эгоистичные воришки и предвестники дурных вестей, послание, которое они доставили в Биель-Тан, имело столь высокую значимость, что игнорировать его было просто нельзя. Автарх Мелиниэль обратился за советом к верховной ясновидице Латриель, хотя аспектное воинство искусственного мира, называемое Ветром Мечей, уже заранее собрал для войны.

Держа в уме сообщение арлекинов, Латриель кинула гадательные руны и, внимательно изучив их, пришла к той же неутешительной правде, что и Эльдрад. Она тоже наткнулась на развилку судьбы своего народа: одна дорога вела в огонь, на что намекал знак Рана Дандры, конца времён; другая – к тёмному покрову и утреннему колокольному звону. Последствия были колоссальные. Быть может, восхождение Иннеада могло отвратить на время гибель эльдарской расы, а, возможно, даже утихомирить варп-штормы, бушевавшие в Галактике. Центральную роль в цепочке событий играла гостья, о приходе которой говорили арлекины, неразделимо связанная с рунами Великого Врага и самого Биель-Тана. По всей очевидности приспешники Слаанеш тоже понимали значимость этой так называемой Дщери Теней и хотели поймать её.

До настоящего момента магические руны, оберегавшие мир-корабль, делали демоническое вторжение попросту немыслимым. Теперь же, когда весь сегментум раздирали бури в Эмпиреях, появилась вероятность на открытие бреши в Паутине. Если порождённые варпом создания ступят на землю Биель-Тана, последующую катастрофу трудно будет даже представить. Полномасштабное нашествие демонов приведёт к полному разорению искусственного мира, от которого ему уже не никогда не удастся оправиться.

Маска Слаанеш желала именно такого исхода. Она прознала о тайном входе в Биель-Тан – о давно замурованном тоннеле Паутины, который вёл от заброшенных окраин мира-корабля к вратам девственного мира Урсулия.

...

Широко разведя руки, Ильдрэси Сна-Копьё исполнил замысловатый поклон, на что автарх Мелиниэль ответил подобием воинского приветствия. Для представителей расы, отличающейся невероятной грацией, оба жеста получились в высшей степени неловкими. С автархом находились Зловещие Мстители, легко державшие оружие в руках. Рядом со Сна-Копьём стояла дюжина арлекинов в преувеличенно расслабленных позах.

– Непривычно видеть, чтобы прибывали без предупреждения, – небрежно бросил Мелиниэль. – Хотя, возможно, так члены Полуночной Грусти отыгрывают ветра пустоты, появляясь и исчезая, когда им заблагорассудится.

– Нечасто встретишь, чтобы вооружённая охрана встречала послов, – ответил Сна-Копьё. – В нынешние тёмные дни все мы ступаем тенистыми путями.

– Как скажете, – кивнул автарх. – Позвольте нам лишь удостовериться, что они не заведут нас в тупик. Провокацию вроде похищения Цегорахом драгоценностей прекрасной Иши можно расценивать как умышленное оскорбление.

– Оскорбление? Некоторые считают, что поступок Цегораха был продиктован безысходностью положения и направлен исключительно на достижение великой победы, – парировал Сна-Копьё.

– Разумеется. Однако учтите, в период войны случаются смертельные ошибки.

– Давайте же надеяться, что они не станут причиной бессмысленной трагедии в финальном акте. Лишь глупец не внемлет речам пророка.

Автарх неспешно отвернулся, срезал стебель кристальной розы и стал вертеть ею в руке, ловя лучики света.

– Не касаются ли ваши слова случайно бога мёртвых? Латриель считает именно так.

– Лишь косвенно. Послание касается всех альдари: и прошлых, и нынешних, и будущих. Но вас в первую очередь, – сделал ударение арлекин. – Вашего народа и вас конкретно.

– И потому вы, признанные осквернители куполов Кристальных провидцев, решили пролезть через «чёрный ход» вместо того, чтобы соблюсти неписанные правила этикета.

Автарх медленно обернулся. Язык его тела говорил красноречивее всяких слов.

– У нас не было выбора, - замахал руками актёр. – С клинков наших до сих пор стекает ихор. Отпрыски Той-что-жаждет уже прознали о Дщери Теней.

– Получается, вы рискнули жизнью, рассчитывая повлиять на наше решение, – подвёл итог автарх. – Вы подвергли опасности лишь самих себя. Демоны не смогут пробиться сквозь магическую защиту.

– Нет-нет, – неискренне засмеялся арлекин, и его бесстрастная маска превратилась в лик аватары Кхаина с глазами-угольями, когда он сотворил знамение чёрного ключа. – Они не станут ломиться в Биель-Тан напролом. Они войдут через сопредельный мир. Там будет соткан новый гобелен судьбы.

– А говорится ли в вашем предсказании, через какой мир собираются проникнуть к нам Её демоны? – с сомнением спросил автарх.

Вместо ответа арлекин протянул руку и раскрыл ладонь. На несколько мгновений автарх всмотрелся в показанную ему руну, а после жестом подозвал экзарха.

– Собирай Ветер Мечей и доложи Латриель. Мы ударим на рассвете. – Раздав указания, Мелиниэль развернулся на пятках и молча покинул помещение.

Осквернение рая

Урсулия, названная в честь знаменитой красавицы-девы из древних мифов, представляла собой небольшой, но сплошь зелёный мир, известный среди эльдар за величавое колючее редколесье и громадные древовидные города. Альдари сделали из планеты подлинный эдем, однако за последнее время она изменилась до неузнаваемости. Горькая печаль накатила на эльдар после спуска через серебристые облака свинцового неба Урсулии. Яростные варп-бури очистили поверхность от признаков жизни за какие-то несколько месяцев, возникнув из ниоткуда, словно сейсмическое извержение. Величественные водопады обратились в наслоения багрового стекла, а покатые долины стали заваленными черепами пустошами.

В одной из многочисленных низин стояло заросшее мхом каменное образование, известное как Обсидиановые врата. Когда-то оно служило входом в Паутину, но минули уже тысячи лет с тех пор, как его навсегда закрыли в качестве меры предосторожности для недопущения вторжения в Биель-Тан, куда и вёл данный проход. Правильность решения запечатать тоннель подтверждалась после того дюжину раз, поскольку за долгие века нежная Урсулия перенесла несколько крупных войн. Тем не менее существовал, пусть и маловероятный, но шанс, что вход смогут открыть с помощью тёмных сил. Чтобы не допустить этого, биель-танцы были готовы пойти практически на всё что угодно.

Видеть Урсулию в столь плачевном состоянии было всё равно что смотреть на некогда прекрасную любовницу, чьё лицо было страшно обожжено по злой прихоти судьбы. Сошедшие на поверхность воины мира-корабля тяжело приняли эту потерю. Нахмуренные странники высматривали среди скрюченных деревьев уцелевших экзодитов, однако всюду находили лишь следы смерти. За то короткое время, которое ушло у биель-танских разведчиков, чтобы прибыть на Урсулию, планета успела претерпеть необратимые метаморфозы.

Получив подробные инструкции от автарха Мелиниэля, солдаты Ветра Мечей отправились в «Соколицах» и «Волновых змеях» к месту проведения воздушной засады. Аспектные воины сохраняли под шлемами холодное и невозмутимое выражение лишь по той причине, что, прежде чем покинуть искусственный мир, надели боевые маски, олицетворявшие аспекты нечеловечески сосредоточенных убийц Кхаина. Лишь по завершении битвы они снова могли вернуть себе личность и дать волю чувствам.

По корпусам мчавшихся в небе транспортов яростно барабанил ливень. Вереница скиммеров была практически невидима среди облаков; к подобной тактике биель-танцы прибегали очень часто, считая, что удары незримого клинка самые надёжные. Тревожное завывание ветра, стегающего гравитанки, говорило о его неестественном происхождении. Как духота перед грозой, в воздухе повисли запах озона и предчувствие надвигающейся беды.

Ветер Мечей Биель-Тана принёс на Урсулию тысячи солдат, однако в сердце каждого из них закралось убеждение, что они уже проиграли. Они наблюдали за этим спрятанным миром тысячелетиями и останавливали вторжения орков, заражения хрудов, имперские завоевания и налёты тёмных эльдар. Сырой энергии и внезапному натиску бури Хаоса, однако, они мало что могли противопоставить. Варповый шторм, получивший название Баламет, начался настолько быстро, что даже эльдар не смогли ничего сделать. Операция по спасению мира в одночасье превратилась в миссию возмездия, направленную вместе с тем на то, чтобы та же страшная судьба не постигла Биель-Тан.

Маска Слаанеш, напротив, стремилась обрушить на мир-корабль злой рок. И хотя ей дорого пришлось заплатить, чтобы это осуществить, она провела полномасштабное демоническое вторжение в Урсулию. Покорять саму планету она вовсе не планировала, но рассматривала её как плацдарм для последующего наступления. Если бы она собрала достаточно сил, чтобы проломить Обсидиановые врата, то смогла бы добраться до Биель-Тана раньше Иврайны и тогда не только бы собрала богатый урожай эльдарских душ, но и захватила бы или поглотила единственную значительную угрозу существованию Слаанеш. Демоническая предвестница проделала большую работу, чтобы собрать нужное войско и гарантировать ему хоть какое-то подобие единства, что было совсем нелёгкой задачей, учитывая привлечённые соперничающие стороны. Маска возглавляла не только Великий променад изысканных распутниц – собрание демонесс, искательниц, возничих и полусмертных Адских Свежевателей, но также соблазнила присоединиться к ней гранд-батальон демонов Кхорна.

Вражда между богами Хаоса не прекращалась ни в реальности, ни в варпе с незапамятных времён. И хотя Губительные Силы были заняты в Большой игре и чаще всего имели одни и те же цели, они были до того непримиримыми соперниками, что открыто презирали друг друга. Переполнявшая их взаимная ненависть то и дело выливалась в прямой конфликт. Кхорн считал Слаанеш самовлюблённым притворщиком, только и знающим что потакать своим желаниям. Господин Невоздержанности, в свою очередь, называл Кровавого бога скудоумным грубияном, способным всего на одну мысль, как голодная собака. Их приспешники относились друг к другу точно также, ибо всякий демон суть мельчайший фрагмент своего патрона.

Маска Слаанеш, впрочем, была более чем убедительна, и область её навыков выходила далеко за рамки плотских услад. Она умела обратить себе на пользу чужие желания и стремления, ибо была воплощением одержимости. Зачастую легче всего было одурачить именно сильнейших: спесь и излишняя самоуверенность погубили несчётное множество воителей и мудрецов. А могущественнейшие служители Кхорна как раз отличались гордыней. И именно этой слабостью Маска собиралась воспользоваться, чтобы заставить их действовать, как ей нужно.

С увеличением влияния Хаоса и расширением зон варповых штормов во владениях человечества демонам стало легче чем когда-либо проникать в миры, где не стихали бури, особенно просто это давалось такой находчивой представительнице их рода, как Маска. Тем не менее взломать руническую защиту запечатанного портала, который вёл прямиком в Биель-Тан, сил у неё не было. Однако она знала одного демона, у которого это могло бы получиться, а именно – у Скарбранда Изгнанника, самого ужасного Жаждущего Крови. И всё же имелась вероятность, что и его мощи не хватит.

Высокомерие Скарбранда было до того велико, что однажды ему взбрело в голову побороть в личной схватке собственного бога-покровителя. Как результат, его швырнули через всю нереальность, искалечив тело и разум. Единственное, что теперь осталось от Скарбранда, так это его гнев, беспримесный и всепожирающий. Увидев в печально известном демоне грубый инструмент, Маска выискала Жаждущего Крови, в танце преодолев чуть ли не всё Царство Хаоса, чтобы поговорить с ним глазу на глаз.

Сперва Скарбранд хотел разрубить демоницу на куски парой любимых топоров: Резнёй и Бойней. Однако Маска с такой лёгкостью уходила и уклонялась от выпадов высшего демона, что тот перестал рассматривать её как оппонента в драке. В тот момент он ощутил беспокойство, словно брыкающийся жеребец, увидевший, что ему на бок сел слепень, а когда уже почти потерял к ней всякий интерес Маска поведала зверю о собственном изгнании. Якобы её бог прогнал её точно так же, как Скарбранда его собственный. Так хитрая демонесса завладела вниманием противника хотя бы на время.

Она рассказала ему о большом пари, соревновании между демоническими воинствами Слаанеш и Кхорна. Противоборство должно было пройти в мире под названием Урсулия: кто до наступления ночи заберёт больше эльдарских жизней во имя своего господина, тот докажет, что он самый могущественный из служителей соответствующего бога.

Герольд Слаанеш хорошо подобрала слова: её обман разжёг огонь вечной ярости Скарбранда, но не привёл его в состояние убийственного бешенства – по крайней мере пока. Высший демон сплюнул и заревел знак презрения, ведь ни один сторонник Кхорна не стал бы игнорировать вызов его силе. Всё шло точно по плану. С улыбкой от уха до уха Маска в вальсе закружилась прочь, чтобы собрать своих последователей, а могучий Жаждущий Крови побрёл по тропе войны в другую сторону.

Спустя неделю после заключения невероятного соглашения демонические воинства Маски и Скарбранда пробирались через торфяники скрюченных лесов Урсулии. Их варпорождённые воины исчислялись сотнями тысяч, ибо слух о проведении турнира свёл вместе многих великих чемпионов, каждый из которых рассчитывал превзойти соперников, продемонстрировав им, как надо учинять резню. Когда демоны стали сплошным потоком изливаться из ока самой свирепой психической бури на Урсулии, вторжение началось по-настоящему.

Для защиты родины Исшедшие не стеснялись использовать любое доступное им оружие и прибегать к всевозможным ухищрениям и ловушкам: выпускали полчища ревущих мегазавров и проводили массированные кавалерийские атаки, в которых участвовали целые дома драконьих рыцарей. Они сопротивлялись с честью и благородством, но их попытка остановить вторжение была заведомо обречена. Враг превосходил их числом более чем вдвое, и когда на передовую вышли Маска и Скарбранд, экзодиты потерпели поражение за считанные дни.

Когда же прибыл Ветер Мечей Биель-Тана, местные жители были почти полностью истреблены. Среди развалин поселений скакали и резвились демоны: одни напивались горячей кровью, другие подсчитывали убитых, а третьи спорили между собой о том, кто же из них самый смертоносный. Маска, однако, по-прежнему охотилась, координируя действия подчинённых с мастерством балетмейстера. Её отряды искательниц очень своевременно обнаружили Обсидиановые врата на гребне горы, откуда открывался обзор на Зелёную долину. Она хорошо знала эльдар и подозревала, что совсем скоро на помощь экзодитам придут их сородичи с мира-корабля, однако именно это ей и было надо. Маска рассчитывала, что из-за спешки защитить портал они ненамеренно дадут ей шанс прорваться сквозь него. В лагере слаанешистов давно ходили сплетни, что обида и разочарование, вызванные утратой расположения Кровавого бога, придали Скарбранду сил, поэтому, когда биель-танцы попробуют его убить, нарастающий гнев, подкреплённый сверхъестественной энергией варп-шторма, терзавшего Урсулию, наделит его достаточной мощью, чтобы разбить любой барьер.

Разыгравшееся побоище отнюдь не близилось к концу, наоборот, масштабы соревнования демонов должны были вот-вот увеличиться. А к тому моменту как буря стихнет, счёт смертям с обеих сторон достигнет поистине пугающих высот.

...

– Как же ты не предвидела этого, сестра?! – прошипел Мелиниэль, тыкая тонким пальцем в призрачную фигуру внутри «Волнового змея». – Разве руны ничего тебе не показали?

– Показали. Множество вариаций будущего, – спокойно ответила провидица Латриель при помощи пси-связи. – Порой будущее меняется столь стремительно, что даже мы, ясновидящие, не в состоянии прочесть все сценарии развития событий.

– Я прекрасно знаю о твоей погрешности. Но в молодости она никогда не обходилась нам столь дорогой ценой.

– Никто не смог предсказать случившееся. Здесь имеет место какое-то психическое явление галактических масштабов. Мы до сих пор чувствуем, как оно давит на нас. Клубки судьбы расплетаются и сплетаются так быстро, что ни одному из нас не под силу предсказать, что будет дальше, даже верховному ясновидцу Ультве.

– Ты говоришь о Шепчущем боге, сестра, как ранее наши непрошеные гости. Спасение, возможно, и придёт, но слишком поздно. Слишком поздно для народа Урсулии и для нас.

– И хотя мне больно это признавать, но да, Биель-Тану, вероятно, тоже придётся заплатить кровью.

Когда «Волновые змеи» проносились над огромным озером нефритового цвета, Мелиниэль заметил через голограмму, светившуюся в передней части десантного отсека, что берега окрашены в красный.

– Теперь, – сказал он отстранённым голосом, – мы покараем тех, кто осмелился навлечь наш гнев. – Тон автарха был столь же резким, как боевые стансы экзарха. – Время пришло. Машинам Ваула приказываю занять позиции в восьми лигах к северо-западу от портала. Оседлавшие Ветер – то же самое, только с северо-востока. «Соколицы» формируют вершину пирамиды. Аспектные воины образуют кольца змея. Действуйте.

– Мелиниэль, мы должны обратить силы Хаоса друг против друга, – сообщила Латриель. – В одиночку нам не выиграть.

– Попридержи совет, сестра, – бросил автарх. – Настал час клинка.

Источник: https://vk.com/deti_ishi