Закрывший #90
Самое сложное в моей работе — закрыть глаза.
Они вызвали нас слишком поздно. Девочка задыхалась и хрипела. Но всё
равно спасибо соседям — не позвони они, мы бы вообще не приехали. С
другой стороны, хочется задать пару вопросов застройщикам по поводу
шумоизоляции.
Дверь выбил Вася, наш санитар. Вообще-то это не входит в его
обязанности. Но сильный детский кашель звучал жутко и давил на нервы. А
Вася надавил на дверь.
Но едва мы вошли внутрь, стало тихо. Мне даже показалось, что в квартире
никого нет. Темно и тихо — почему я до сих пор помню это чувство? Вдруг
хрип раздался снова — из туалета. Мы проследовали на звук.
Девочка, пяти лет на вид. Как я выяснил позже, скоро она
должна была пойти в школу. Но такая маленькая. Синие губы. Бледное лицо.
Настолько бледное, что почти не отличалось по цвету от унитаза, возле
которого она лежала.
Дальше — наша работа. Мы аккуратно вынесли девочку в прихожую. Чёткие
движения, короткие фразы, щелчки открываемых ящиков с инструментами.
Привычные звуки в дуэте с предсмертными. А все потому, что соседи
вызвали нас слишком поздно. Вот если бы родители были дома…
Из соседней комнаты послышалась какая-то возня. Опухшая мать,
икнув, перешагнула тело ребёнка и направилась в туалет, не замечая ни
нас, ни испуганных соседей, ни остекленевшего взора карих глаз.
Я молча провёл ладонью по лицу девочки, чувствуя, как в глубине души
поднимается буря.
Самое сложное в моей работе — закрыть глаза.
Они вызвали нас слишком поздно. Девочка задыхалась и хрипела. Но всё
равно спасибо соседям — не позвони они, мы бы вообще не приехали. С
другой стороны, хочется задать пару вопросов застройщикам по поводу
шумоизоляции.
Дверь выбил Вася, наш санитар. Вообще-то это не входит в его
обязанности. Но сильный детский кашель звучал жутко и давил на нервы. А
Вася надавил на дверь.
Но едва мы вошли внутрь, стало тихо. Мне даже показалось, что в квартире
никого нет. Темно и тихо — почему я до сих пор помню это чувство? Вдруг
хрип раздался снова — из туалета. Мы проследовали на звук.
Девочка, пяти лет на вид. Как я выяснил позже, скоро она
должна была пойти в школу. Но такая маленькая. Синие губы. Бледное лицо.
Настолько бледное, что почти не отличалось по цвету от унитаза, возле
которого она лежала.
Дальше — наша работа. Мы аккуратно вынесли девочку в прихожую. Чёткие
движения, короткие фразы, щелчки открываемых ящиков с инструментами.
Привычные звуки в дуэте с предсмертными. А все потому, что соседи
вызвали нас слишком поздно. Вот если бы родители были дома…
Из соседней комнаты послышалась какая-то возня. Опухшая мать,
икнув, перешагнула тело ребёнка и направилась в туалет, не замечая ни
нас, ни испуганных соседей, ни остекленевшего взора карих глаз.
Я молча провёл ладонью по лицу девочки, чувствуя, как в глубине души
поднимается буря.
Самое сложное в моей работе — закрыть глаза.