dabudi

Вас когда-нибудь раздражали окружающие звуки настолько, что вы не могли заснуть часами? Могу поспорить, виной тому - громкая музыка за окном или за стеной, буйные соседи или чья-то незатыкающаяся собака или ребенок. А если вы – любитель поспать днем, то сосед с дрелью. Угадала? Поздравляю, вы – обычный человек.

А вас когда-нибудь раздражало тиканье часов, еле слышный шум за окном, вроде далеко едущей машины, ветра, шагов ночного прохожего или, скажем, жужжание мошки, да так, что глаза наливаются кровью, сердце начинает колотиться, и сон физически невозможен? Добро пожаловать в мой мир. Я не умею спать при звуках. Точнее – разучилась. Уже очень давно мой организм рассудил так: хочешь спать – избавься от любых звуков. Ах, сосед сверху сделал пару шагов? Сна не будет.

Раньше я завидовала людям, которые засыпают при любых обстоятельствах – при орущем телевизоре, громкой музыке, в дороге. Эталон пофигизма. Теперь я завидую людям, которые могут спать сами по себе, без дополнительных приспособлений, вроде беруш.

Я прошла долгий путь к засыпанию, начиная от вставления ваты в уши, заканчивая прослушиванием белого шума в наушниках на протяжении всей ночи. Это увеличило мои шансы на спокойный сон, но я не встречала ничего лучше, чем беруши, в моем случае - из полиуретана. В них действительно ничего не слышно, кроме разве что совсем громких звуков.

Казалось бы, хэппи-энд, но я больше не могу спать в берушах, и, по правде говоря, скоро сойду с ума от отсутствия сна. Или уже. Сошла.

Это началось недавно. Я нашла идеальные беруши в одной из аптек, и раз в пару недель покупаю себе новую пару. Жизнь стала казаться сладкой, а сон – плевым делом. Я даже сумела забыть о своей патологии. Если бы не одно но, такое, знаете, большое «НО». В берушах я стала слышать звуки, которым невозможно найти рациональное объяснение. Может, и не стоит их рационализировать?

А теперь к делу – я снимаю двухкомнатную квартиру со своей подругой, мы доверяем друг другу, поэтому на дверях нет ни замков, ни даже щеколд. Бывало, ночью я просыпалась от чужого присутствия в комнате, но не от звуков – спасибо берушам, - это она заходила ко мне, чтобы что-то сказать, не заметив, что мой свет уже выключен, или чтобы перезагрузить роутер. В такие моменты я пугалась до усрачки, спросонья обнаружив в комнате человека и не услышав, как он в нее попал. Что же, небольшая плата за хоть какой-то сон. Но примерно месяц назад я стала просыпаться от такого же ощущения присутствия, но в комнату никто не заходил, по крайней мере, мои глаза этого не фиксировали, а подруга в этот момент крепко спала. Ну, если бывают фантомные вибрации, почему не бывает фантомного ощущения присутствия? Остается только смириться с этим побочным эффектом беруш, думала я.

Три недели назад я проснулась от глухих шагов возле моей кровати, хотя даже, наверное, не от звука, сколько от вибрации пола. Раз шаг, два шаг – я раскрываю глаза – темнота, дверь закрыта, никого нет. Вытаскиваю затычку из уха и прислушиваюсь. Тишина. Почти. Вы же знаете, я – дотошная. Вот пронеслась машина, а вот завыл ветер, и капли дождя начали бить по карнизу. В ту ночь я ничего другого не услышала, и…. не спала до утра.

На следующую ночь я опять проснулась от того, что в комнате есть кто-то кроме меня, но этот «кто-то» был очень тихим и дал мне поспать. Никаких шагов я не слышала. Я начала считать себя параноиком и стала потихоньку попивать успокаивающие травки перед сном. Вроде помогло – я стала реже просыпаться, и моя память уже готова была стереть тот инцидент за ненадобностью.

Но вы же помните про «НО»? Спустя неделю я резко проснулась – кто-то убегал от моей кровати в коридор. Я отчетливо услышала это сквозь беруши, потому что громкие звуки они пропускают. Я открыла глаза и выдернула затычки сразу же, сев на кровати. Никого не было. Можно было подумать, что мои звуковые галлюцинации усилились, если бы не дверь. Она была настежь распахнута. Для справки: я никогда не сплю с открытой дверью, это моя фобия. Свет не горел ни в коридоре, ни в обозримой части нашей квартиры. Я прислушалась и не услышала ничего информативного – тишина для нормального уха. Пора включить свет и закрыть дверь в комнату, я же не в дешевом фильме ужасов, чтобы осматривать всю квартиру на предмет «кого-то», кто выбежал из моей комнаты. Да и у меня просто не хватило бы смелости, кровь превратилась в адреналин, а сердце – в воробьиное.

Забыла сказать - в ту ночь я была одна в квартире, то есть это не могла быть моя подруга – она ночевала у своего парня. Я была одна. Или не была?

Следующая неделя была адом для меня, поскольку по ночам вместо здорового сна я вслушивалась в тишину и раскрывала глаза каждые несколько минут, периодически проваливаясь в микросны. Помимо раздражающих звуков за окном и соседей сверху я так ничего и не услышала. Я боялась прикасаться от к своим спасительным кусочкам полиуретана, ровно как и обсуждать произошедшее с кем-либо. Глупо, да? А вот вы бы мне поверили?

Когда мой недосып стал сказываться на моей работе, я забила тревогу – нужно было что-то делать. Силы испарились во мне. Вооружившись двойными дозами успокоительного, я тщетно пыталась заснуть, попутно пробуя все новые способы «как быстро заснуть» из интернета. Сосчитав 1349 овечек, приняв расслабляющую ванную, перечитав в двадцатый раз справочник грибника, настежь распахнув окна и выпив третий стакан горячего молока, я лежу на кровати и смотрю в потолок. 02:34. Сосед (соседка?) сверху мерно ходит по комнате. На улице разговаривают два подростка, не найдя времени и места получше. Вы бы их даже не услышали, но я слышу. Я бью кулаками по кровати в бессилии. Как я ненавижу этот сраный мир! Когда вы уже все сдохнете и дадите мне поспать? Ярость наполняет меня и обнуляет страх.

Беруши.

Я вставляю их и еще долго прихожу в себя, привыкая к отсутствию звуков. Спустя час я чувствую, как мои мысли мягко начинают терять форму и принимают причудливое содержимое. Сон, боже мой, я засыпаю!

Морфей недолго держал меня за руку, как оказалось позднее. Я просыпаюсь от того, что кто-то дышит мне в лицо. Твою мать, кто-то дышит мне в лицо! Ничего не понимая, я открываю глаза и вжимаюсь в кровать. Дверь распахнута. Темнота. Никого. Дрожащими руками вынимаю беруши и слушаю. Очень долго лежу и слушаю. Все мои мышцы превратились в слух. Шаг. Сердце замирает и начинает биться так, что отдается в моих ушах. Еще шаг. Здесь я понимаю, что это шаги сверху. Соседи. Хватаю телефон. 04:51.

Я схожу с ума. Как еще это можно объяснить? Я больше не притронусь к этому дьявольскому изобретения для сна. Но и как жить, точнее - спать дальше я не знаю.

Поиск «снотворное без рецепта» выдал мне 15 тысяч результатов. Завтра я иду в аптеку. Я напишу вам здесь, если что-то изменится, чтобы хоть как-то зафиксировать свое состояние.

Переживали ли вы когда-нибудь что-то подобное?

В 90-х, когда об интернете только ходили легенды там, где я жил, я проводил летние ночи прикованный к окну, либо читая что-то, либо тупо уставившись в пространство.

Было кое-что, что я очень любил в этом городе, прямоугольники света в темноте напоминали мне, что миллион других людей проживает свою жизнь в том же самом месте, что и я, но в абсолютно разных мирах.

В одном окне с полупрозрачными белыми занавесками показался отец со своим сыном. Рисунок неоновых звезд мог мерцать на потолке, пока отец читал сыну книгу с картинками в красной обложке.

Мне было интересно, о чем были их рассказы. Иногда я придумывал свои собственные.

Иногда по ночам, когда мои родители особенно сильно ругались, я выключал свет, и единственное, чего мне хотелось, - только чтобы они замолчали. Я еще долго сидел так после того, как они наконец прекращали, и просто смотрел в окно, утешаемый темнотой и желтым светом из окон, где тысячи мужчин и женщин проживали свои жизни для меня.

Когда смотришь в темноту достаточно долго, ты замечаешь, что у нее тоже есть свои оттенки, которые так же различимы, как и любой свет. В тот момент я смотрел на одно пятно, представляя на его месте гигантского клеща, который быстро перемещался от окна к окну. Я был глубоко погружен в свои мысли, когда мои глаза набрели на отца, который читал книгу своему сыну.

Мальчик смотрел прямо на меня.

Я чуть не упал со своего места, но потом вспомнил, что свет выключен. Я был в безопасности в темноте, и никто не мог видеть, что я смотрю.

Но мальчик все еще смотрел в упор на меня. Медленно он покачал головой.

Я закрыл шторы и бросился на кровать. Конечно, это было глупо. Он не мог увидеть меня в темноте.

Я вырос, окончил колледж и переезжал из города в город каждые пять лет.

Вместо того чтобы читать книгу у окна, теперь я курил на крыше или сидел, склонившись над ноутбуком, тускло освещающим меня во тьме.

Но иногда я по-прежнему вглядывался в темноту, скитаясь глазами от одного окна к другому. Они освещали семейные сцены жизни, играющих детей, ужин за столом, телевизор, отражающийся на лицах пар, свернувшихся в калачик на диванах. Мир был полон людей, и у каждого кто-то был. А я был один.

Еще раз это случилось со мной, когда я однажды сидел на краю крыши, свесив ноги в пустоту, в руках дымилась почти потухшая сигарета.

Мои глаза пытались различить очертания во тьме, когда я наткнулся взглядом на одно окно.

На этот раз там была маленькая девочка. Она была настолько укатанной в одеяла и подушки, что ее личико едва виднелось из-под них. Ее отец сидел на краю кровати с книгой в руке – он был погружен в свой собственный мир, наслаждаясь книгой и жестами разыгрывая сцены из нее.

Она смотрела прямо на меня.

Я затушил сигарету и щелчком отбросил окурок в воздух, тем самым убрав последний источник света возле меня и я вновь погрузившись в темноту.

Она все еще смотрела на меня. Медленно она покачала головой.

Я развернулся и вновь ощутил под ногами твердую поверхность. «Все это только в моей голове» – сказал я себе. Никто не может видеть меня в темноте.

В третий раз это случилось после кризиса 2008 г. Я переехал в Сан-Франциско, вдаль от моего города и колледжа.

Я опять был на крыше - в этот раз стоял на краю. Мне больше не нужно было всматриваться в оттенки темноты. Они были внутри меня.

Я облажался. Раз за разом у меня ничего не получилось. Не из-за отсутствия возможностей – только бог знает, что у меня их было достаточно. И не из-за отсутствия таланта - во мне и этого было предостаточно. Каждый мой провал случался из-за того, что я мало старался, из-за привычки говорить себе, что «Я начну завтра». Я столько раз обещал себе, что стану лучше, и каждый раз, я уже знал, что нарушу это обещание, и так было до тех пор, пока любые попытки не стали казаться бесполезными.

Теперь я был частью темноты, и это – единственное, что казалось мне реальным. Прямоугольники света из всех зданий вокруг меня казались декорациями к какой-то хреновой пьесе. Они не выглядели реальными.

Я щелчком отбросил сигарету с края крыши и смотрел, как она по спирали падала в темноту, и как след ее искр медленно гаснет.

Я занес свою ногу вперед и замер в готовности сделать шаг вперед. В здании напротив отец читал своему ребенку, и я подумал, может быть, я получу какой-то знак от них. Я смотрел, как он читал, разыгрывая сцену из рассказа, размахивая руками и театрально преувеличивая свои эмоции и жесты. Ребенок не отрывал взгляд от него, и его глаза медленно закрывались. В конце концов, ребенок заснул.

Отец аккуратно положил книгу на столик у кровати. Он наклонился и поцеловал ребенка в лоб, а потом выключил свет. Я стоял в темноте, не зная, почему слезы катились по моему лицу, не зная, на что я надеялся.

Отец подошел к своему окну, и пугающе сымитировал меня: зажег сигарету и бросил ее с края, смотря, как ветер тушит ее. Потом он безучастно уставился на свои руки - его лицо подсвечено телефоном, который он, не отрываясь, листал.

Один раз он взглянул в моем направлении, прищурился, как будто что-то увидел, и опять продолжил листать содержимое экрана своего телефона.

Я не знаю, почему я не покончил с собой в ту ночь, да, и иногда, ответ вовсе и не нужен. Все, что я знаю, - это то, что я поглощенный тьмой тогда отвернулся от края и ушел.

Даже у темноты есть оттенки, и каким-то образом, несмотря на то, что я не видел света, я заставил себя представить его. Я продолжал говорить себе, что все наладится, даже когда не верил в это.

И вот где я теперь.

Я только что закончил читать своему сыну. Это его любимая книга – «Там, где живут чудовища».

И вот теперь, я стою на балконе в своей квартире, опять устремив взгляд в город. Я всматриваюсь, и я вижу тебя.

Ты, который стоит в темноте.

Ты, который считает себя невидимым.

Я вижу тебя.

Оригинал

Перевод мой.

Окончив колледж, я устроился работать учителем в маленьком городе в центральном Висконсине. На одном из своих уроков писательского мастерства я задал десятиклассникам написать рассказ накануне Хэллоуина. Мы изучали городские легенды и фольклор, и теперь настала очередь учеников представить свои собственные истории.

Длина задания: 100-1000 слов. Указания: Напугай меня.

Качество работ было таким, как и ожидалось – в конце концов, они учились всего лишь в десятом классе; но одна история выбивалась из стопки бумаг: работа тихого студента, которого звали Джейк. Его рассказ от первого лица казался таким реальным… как будто он был погружен в реальность. Даже чересчур. Казалось, он не сочинил его, а пересказывал то, что произошло с ним на самом деле. Я отложил работу в сторону, впечатленный.

Работа Кейт была последней в моей стопке. Я ясно помню, как читал ее: капли пота на моих висках, бряканье красной ручки в моей руке, и странное ощущение страха в моей груди. Я положил ее поверх истории Джейка и подумал:

И что, черт подери, мне теперь делать?

У меня все еще лежат копии их историй, и я часто задаюсь вопросом: Почему они до сих пор у меня?

Но в них есть что-то – они настолько связаны, и в них есть что-то такое грубое и красивое. Я чувствую сильную тягу к интересным трудам студентов, так что с моей стороны было бы стыдом просто позволить пламени этих историй потухнуть.

Я представляю вам рассказы своих учеников и все последующие события, которые произошли, прямо здесь, – я люблю хорошие истории.

Рассказ Джейка

Мои родители отвезли бабушку Рози в дом для престарелых, когда она начала «терять связь с реальностью», как они сказали. Это казалось мне жестоким. Но она выглядела довольной. Вполне довольной, наверное.

Я помню, как приходил к ней. У нее было старое деревянное кресло-качалка, повернутое к окну. За окном ничего не было, кроме ровного поля зелени. Зелень в конечном итоге тускнеет, и, когда выпал снег, она простерлась белым ковром вперед на многие километр. Я точно не знаю, какое время года бабушка Рози любила больше всего. Она не очень много думала. В основном она слушала свое радио, всегда одну и ту же станцию: 89.1.

Но 89.1. не передавала никакого сигнала. Там были только помехи. Бабушка слушала эти помехи весь день, по всей видимости, пережидая свою жизнь. До нее было не достучаться.

Однажды я заехал к ней, чтобы передать коробку конфет. Бабушка Рози медленно качалась в своем кресле, сидя в огромных наушниках, уставившись в окно и смотря на снегопад. Я не знал, понимает ли она, что я был у нее. Я подошел к ней и положил коробку на маленький столик, и тогда ее рука внезапно опустилась и схватила меня за запястье.

– Тссс, – прошептала она. – Послушай.

Бабушка Рози наклонилась ко мне, и я подставил свое ухо. Я повернул один наушник к себе и стал слушать. Ничего не было слышно, кроме помех.

Я уже собирался что-то сказать, но она прикрыла мой рот своей рукой.

– Слушай внимательнее, – сказала она.

Я так и сделал, но не услышал ничего, кроме помех.

– Скоро они придут, – сказала она. – Они придут, чтобы забрать меня.

Это немного испугало меня, и я пошел домой. Я рассказал маме и папе о том, что случилось, но они не видели в этом ничего странного.

Но я все не мог перестать думать об этом. Однажды ночью, когда я не мог заснуть, я вызвал по нашей рации Эбби, мою подругу. Она жила через дорогу и каким-то образом знала, что я знаю о станции 89.1. Она рассказала мне, что это старая легенда нашего города, и если ты хочешь узнать больше, тебе потребуются всего две вещи: радиоприемник и шкаф с приоткрытой дверцей. Отвернись от шкафа, настрой приемник на станцию 89.1. и слушай очень внимательно. В какой-то момент сквозь помехи ты услышишь слабые звуки органа, отдаленные крики и скрежет металлических цепей о гравий. Открытая дверь – это приглашение: закрой глаза, и только если ты не откроешь их – появится фигура и затащит тебя в шкаф. С этого момента твоя судьба неизвестна.

– Откуда ты знаешь все это? – спросил я.

– Я слышала об этом, – ответила она. – Никому не говори. Чем меньше людей знает – тем лучше. Я выглянул из окна и увидел Эбби в своей спальне. Она приложила палец к губам.

– Это наш секрет, – послышалось в рации.

Следующие несколько дней я постоянно думал о ритуале и бабушке Рози. С чего ей играть в эту игру? Почему ей хотелось, чтобы ее судьба была затянута в неизвестность?

Я вновь сказал родителям, что переживаю за бабушку Рози. Они пренебрежительно отнеслись к моим словам.

– С тех пор, как дедушка умер, она хочет уйти, – сказала мама. – Она хочет быть с ним.

Я хотел узнать больше, так что решил испытать эту игру на себе. Одной глубокой ночью я приоткрыл дверь шкафа. Я сел на кровать спиной к нему, настроил приемник на 89.1 и надел наушники. Я услышал помехи и закрыл глаза.

Я просидел так уже достаточно времени, пытаясь сосредоточиться на помехах. Чем дольше я сидел так, тем сильнее чувствовал, как моя комната сжимается. Такое ощущение, что пространство наполнялось чем-то, как будто я был не один.

Потом я услышал отдаленные звуки органа и крики, которые тоже казались далекими, но звучали, будто приближаясь ко мне. Раздался скрежет металла, а затем я услышал голос:

«ОТКРОЙ ГЛАЗА!»

Я подпрыгнул на кровати, ошарашенный. Эбби истерично засмеялась по рации. Я оглядел свою комнату. Я был один. Я выглянул в окно и увидел Эбби, она улыбалась и хихикала. Она поднесла рацию к своему рту.

– Боже, как же я напугала тебя! – сказала она. – Там же никого нет. Ты такой трусишка.

И тут я заметил дверцу шкафа. Она была распахнута. Помехи 89.1 шипеньем выливались из моих наушников.

– Я все это выдумала в шутку, - щебетала рация. Но я не был уверен, что это было просто шуткой.

Две недели спустя бабушка Рози умерла во сне. Ее время пришло. А с меня хватит этих легенд и суеверий.

История Джейка была самой интересной из всего класса. Его стиль письма, конечно, нужно было подкорректировать, но у него были идеи: таинственная легенда, живые герои с чувствами и открытый финал. Я поверил в то, что он все выдумал, и считал так до тех пор, пока не прочел работу Кейт.

Рассказ Кейт

Паника. Страх. Никто мне не поверит. Никогда.

Я сказала ему, что шутила. Обо всем этом. Это помогает мне спать по ночам.

Но я знаю, что я видела. Молодой парень, ритуал и смерть. Сама смерть. Черная смерть с цепкой хваткой, сущность, которая окружает свою жертву, затаскивая спутника в свое тайное и вечное логово.

Но я шутила. Все время шутила. Значит, все было в порядке.

Мне нужно было знать. Знать больше. Я пошла к ней в комнату. Она выглядела недавно покинутой, как будто пробка, только что вытащенная из раковины. Наушники на полу… помехи. Ничего, кроме помех.

Шум из шкафа. Затрудненное дыхание. Скрип ногтей о дверь изнутри. Я схватилась за ручку: что-то, что-то еще. Что-то темное. Не могу открыть. Не открою ее. Отказываюсь выпускать это.

Я медленно пячусь назад. Тонкий голос, писк.

Помоги мне.

Помехи, эхом отдаваясь по маленькой комнате. Ничего, кроме помех. Я закрываю дверь по пути обратно. Не выпущу это.

Не расскажу. Никогда не расскажу. Моя история не существует. Ее просто нет здесь.

Ничего нет, кроме помех.

И вот у меня две истории, по-видимому, перекликающиеся друг с другом: более традиционная история Джейка в стиле фольклора, и персонализированный рассказ Кейт, сфокусированный на эмоциях, сожалении и секретах. Возможно, я слишком долго вращался в области городских легенд, или может быть стал жертвой большого количества ужасных эссе и рассказов, которых и сосчитать нельзя, но я не мог избавиться от ощущения:

Это похоже на правду.

Спустя несколько дней после Хэллоуина я задержал Кейт после урока. Я хотел узнать больше, особенно о том, была ли она героиней Эбби в рассказе Джека, и признавалась ли она в том, что была у бабушки в своем собственном рассказе. Я достал работу Кейт и спросил ее, как она написала его. Что вдохновило ее?

Она колебалась.

– Наверное, это авангард. Я просто экспериментировала с идеями. Вам понравилось?

Я кивнул. Я сказал ей, что ее рассказ был интересным.

И вот я начал говорить, но не смог продолжить. Только несколько слов вылетели из моего рта, которые тут же были прерваны смехом Кейт.

– Боже мой, мистер Патрик, это же просто шутка!

Кейт объяснила мне, как она и Джейк договорились написать одну и ту же историю, но с разных точек зрения, с одной стороны – чтобы попрактиковаться в писательстве, но в большей степени – чтобы разыграть меня. Все это – выдумка. Просто розыгрыш к Хэллоуину.

– Мы вас подловили, мистер Патрик, – Кейт смеялась.

Я неловко улыбнулся. Это было неплохо, и да, они подловили меня. Я сказал ей, что мне понравился ее рассказ.

– Давай и дальше развивать твое писательство в стиле авангарда, и хорошо тебе провести Хэллоуин.

Но что-то было не так.

Я выпивал с умудренным опытом учителем начального курса английского: я, учитель-новичок в новом городе, и он, старый учитель-проныра. Я рассказал ему о своем задании и историях, которые написали Джейк и Кейт. Он посмеялся, и ненадолго задумался.

– Это кажется странным, – сказал он. – Ты сказал, что Джейк и Кейт договорились разыграть кого-то? Они были друзья - не разлей вода на моих уроках в начале учебного года, но весной они перестали разговаривать . Даже не смотрели друг на друга больше. Наверное, поссорились. Видимо, теперь помирились.

Следующие несколько недель я пристально наблюдал за Джейком и Кейт на своих уроках и в коридоре. Они ни разу не заговорили. Даже не смотрели друг на друга. Как-то я попросил Джейка остаться после уроков и рассказал ему, как сильно мне нравится наблюдать его рост как писателя, в особенности – его рассказ к Хэллоуину. Я улыбнулся и сказал, что его розыгрыш с Кейт удался. Джейк неловко улыбнулся.

– Так вы попались, да? – сказал он. – Это все Кейт придумала.

Он утверждал, что все это – не более, чем выдумка. Нет никакой станции 89.1 и никакой бабушки, которая умерла в доме для престарелых. Все персонажи и события были 100% вымыслом.

Я сказал ему: «Хорошая работа», и попросил писать дальше.

Но все-таки ситуация казалось нескладной. Как будто я упускал часть событий. Возможно ли, что эти двое решили так разыграть меня, что даже не разговаривают в школе между собой? Или может быть, они встречались и не хотели, чтобы кто-то узнал об этом, поэтому притворялись безразличными друг к другу. Им было 15 лет, в конце концов. Это казалось правдоподобным.

Но я не мог спать из-за этого. Ничто другое не имело значения для меня. Я вел уроки днем, и пропадал в историях по вечерам. Новости, спорт и любые события отошли на задний план. Реальный мир ускользал. Я двигался вперед.

Вооружившись парочкой возможных фамилий (спасибо вам, школьные архивы), я позвонил в дома для престарелых неподалеку. Я говорил им, что пытаюсь найти старую подругу моей матери, Рози. У каждого звонка был один и тот же сценарий: дежурный просматривал архивы и ничего не нашел. Никого по фамилии, которую я искал.

Я шерстил интернет и провел огромное количество времени в книгохранилище местной библиотеки. Я не нашел ни одной истории или городской легенды про станцию 89.1. И каждый раз, когда я чувствовал, что пора с этим завязывать, я доставал копию рассказа Кети.

Она была у бабушки Джейка. Это казалось насколько реальным – я знал, что это – не выдумка.

Совсем отчаявшись, я провел много времени один в своей спальне, слушая помехи 89.1 с закрытыми глазами и слегка приоткрытой дверью шкафа. Я полностью сосредотачивался на помехах, слушал внимательно и изо всех сил, ожидая услышать мелодию органа, резкие и беспокойные крики вдали и бряканье металлических цепей. Иногда казалось, что почти получилось, что мне лишь нужно сосредоточиться чуточку сильнее. И я ощущал присутствие в моей спальне, которое вот-вот выкарабкается из моего шкафа – темный туман в ожидании затащить меня к себе. Я хотел, чтобы это случилось, потому что желал, чтобы эта история была правдой.

Но ничего не случилось.

Однажды в школе я увидел Джейк и Кейт улыбающихся и смеющихся у шкафчика Джейка. Я прошел мимо них, и Кейт подмигнула мне.

Это был звоночек. Наконец я не выдержал и прекратил сопротивляться идее, что меня разыграли.

Все было кончено. Я закончил свое расследование о 89.1. Я опять стал пить с моим коллегой, очень много пить, в этот раз в пьяном состоянии я рассказал ему все, чем я занимался. ОН нашел мое расследование идиотским и в крайней степени опасным.

– Тебе слишком нравятся истории, – сказал он. – Что-то подсказывает мне, что ты будто пытаешься написать свою собственную. Просто выброси из головы.

Я вытащил копии историй из заднего кармана и с силой шлепнул их на барную стойку, запачкав их каплями пива. Мой коллега взял рассказ Джейка и впервые взглянул на него. Его глаза пронеслись по странице и остановились, застывшие.

– Погоди, – сказал он. – Ты не говорил про Эбби.

Я пожал плечами. Эбби была Кейт, сказал я ему. Это было частью игры.

– Интересно… – сказал он вслух сам себе. – Хмм.

И он детально изложил мне все.

Год назад – около десяти месяцев до моего переезда в этот город – девятиклассница по имени Эбби пропала. Как будто растворилась в воздухе. Вот она – одна в комнате, и через минуту ее уже нет. Кто-то подозревал, что она сбежала, но никаких зацепок не было. Никаких улик и состава преступления. Никаких подозреваемых или сомнительных фигур в семье или соседей.

Она просто пропала.

Я еще раз прочел рассказ Кейт. У меня упало сердце. Все это время я считал, что она была в доме у бабушки. Но, может быть, я ошибался.

Возможно, шум и скрежет из шкафа раздавались от Эбби. Кейт не уточняла, кого она навещала или где былаа.

Я прочитал еще раз авангардистский рассказ, обращая внимание на каждое слово, чтобы быть до конца уверенным.

И в этот момент все изменилось.

Я говорил с администрацией школы, они связались с властями, и полиция провела беседы с Джейком и Кейт. Но это ни к чему не привело. Не имело значения, что Эбби жила через дорогу от Джейка. Не имело значения, что у нас все было на бумаге. Это же просто рассказы – говорили дети. Просто рассказы. Выдумка. В любом случае, у Джейка не было бабушки в доме для престарелых. Им жаль, если они напугали кого-либо. Это были рассказы к Хэллоуину, в конце концов. И достаточно неоднозначные истории к тому же.

Джейк со слезами на глазах извинялся за то, что назвал вымышленного персонажа в честь пропавшей девушки – это даже не приходило ему в голову.

И теперь я был чудовищем из-за того, что втянул двух невинных детей в заваруху. Коллектив травил меня, и город растоптал меня. Со мной было покончено.

Я перестал преподавать вскоре после этого. Я вышел из школы, держа в руках небольшую коробку с вещами, и Кейт ухмыльнулась, смотря на меня через окно первого этажа, с понимающим взглядом. Я больше не видел ее с тех пор.

Я забрал с собой не так много вещей, но взял копии рассказов. Время от времени я достаю их и вновь проживаю прошлое. И иногда поздно ночью внутри меня разжигается огонь и жгучее желание отправится обратно в маленький городок в Висконсине. Может быть, бабушка Рози была двоюродной бабушкой, которую в семье Джейка все называли Бабушкой, или, возможно, она была старым другом семьи. Может быть, я упустил что-то в рассказе о пропавшей девушке, о 89.1, о намерениях Кейт. Возможно, мне следует попробовать провести ритуал еще несколько раз, чтобы просто посмотреть, что случится.

Или может быть все это – чушь собачья.

Это было 10 лет назад. И вероятно я – единственный, кто видит в этих историях крупицу правды.

И я просто потрачу свое время.

Но он все еще не дает мне спать по ночам – маленький шанс, что все это – правда. И зачастую идею этого я обдумываю чаще, чем то, что действительно случилось с Эбби и бабушкой в истории: если все это – правда, тогда зачем дети написали об этом?

У меня нет однозначного ответа. И никогда не будет.

Наверное, они, как и я, просто любят хорошие истории.

Оригинал

Перевод мой.

В год, когда мои родители поженились, мой отец подарил своей жене очень красивую хрустальную люстру марки Баккара́. Она весила тонну и занимала два полных лестничных пролета. Поскольку она была такой большой, мой отец обыскал всю Великобританию, чтобы найти поместье, в которое она смогла бы поместиться. Он выбрал старинный дом дворцового типа в сельской местности Уэльса. Особняк был высотой в шесть этажей, и посередине дома был высокий спиралевидный атриум со стеклянным потолком. Лестница, вздымаясь по стенам ввысь спиралями, обвивала великолепную люстру, висящую на самом верху.

Сколько я себя помню, я мог пролежать весь день под ниспадающим с потолка хрусталем и смотреть, как мерцающие призмы ловят солнечный свет и отражаются красочной, словно живой радугой на стенах вокруг. Моя мать улыбнется мне и захихикает с отцом, прикрывая рот ладонями. Я был романтиком, она сказала, грезящим наяву. Отец многозначительно улыбнется, но даже не посмотрит в мою сторону. Его глаза были только для моей матери, по крайней мере, до тех пор, пока маленький Джордж не появится на свет.

Но я не грезил, нет, я боролся со сном каждым своим вздохом. Я предпочитал проводить свои вечера, танцуя на звездном поле, которое мерцало на острие ясной ночи. Если лунный свет попадал в наш великолепный атриум, Баккара́ превращала его в миллион переливающихся, искрящихся крошечных звезд. Люстра всегда нежно-нежно качалась даже без малейшего дуновения сквозняка в доме и танцевала, перенося на стену искристых, дрожащих небесных жителей, под песню, которую мог слышать только я. И я танцевал на поле звезд.

Однажды я проснулся от полуденного сна от громкого, но тяжелого стона протестующего метала. Я подошел к перилам лестницы как раз вовремя, чтобы увидеть, что металлические крепления Баккара́ разломились на две части. Люстра упала на пол пролёта, пока ее внезапно и грубо не остановило последнее, что ее держало, – толстый канатный трос. Джордж играл с железной дорогой в самом низу, и я закричал ему. Он поднял глаза на меня на секунду и потом скрылся из моего взора, когда канат разорвался, и люстра начала падать пять пролетов вниз до первого этажа, куда бросилась моя мать в попытке защитить Джорджа.

Мой отец проливал свои слезы из-за них только за закрытыми дверьми. Неделей позже после их смерти отец починил люстру Баккара́ и заново повесил ее. Она принадлежала моей матери, и он очень глубоко ее любил. Возможно, ему нравилось смотреть на люстру и думать о ней. Но я предпочитал думать, что он повесил ее для меня, потому что знал, как сильно я ее люблю.

Но люстра стала другой. Ее нежный ритм, который она преданно носила с моего рождения, теперь заменила неподвижность, такая же всепоглощающая, как смерть. Радуга была безжизненной, почти лишенной цветов, и танцующие звезды, которые раньше искрились на стенах ночью, отсутствовали, и спиралевидный атриум оставался таким же темным, как сердце обсидиана.

Я все еще провожу мои дни и ночи, лежа на полу, смотря снизу на люстру и надеясь, что ее магия вернется ко мне. Иногда я почти могу увидеть живые цвета и пестрый свет звезд. Большинство времени я не вижу совсем ничего.

Но нет ничего лучше, чем ночной кошмар, который иногда пробивается сквозь пелену, жестокий и непрошеный. Иногда я чувствую холод, и голод, и боль в своей груди. Иногда темные ночи и бесцветные дни приобретают смысл. Иногда я вижу Баккара́ такой, какая она есть на самом деле. Потому что иногда я вспоминаю, что отец повесил на потолок атриума вовсе не люстру, - он повесил себя.

Оригинал 

Перевод мой.

Начало

Г-н Моэн не встретился с нами ни в тот день, ни на следующий. Мы пытались поймать его в обеденный перерыв и потом, когда он уходил с работы, но он постоянно увиливал от нас. Скоро стало предельно ясно, что этот старик активно избегает нас. Лидия и я редко виделись с тех пор, как решили ночевать в другом месте. Я возвращалась в нашу комнату дважды в день - один раз утром и один раз днем. Обычно в соседней комнате было тихо, но от этого мне не становилось лучше. Я всегда чувствовала что-то за другой стеной, что-то наблюдало за мной. Ощущалось, что это затишье перед бурей.

В четверг перед Хэллоуином я вернулась в комнату вечером, чтобы принять душ, раньше, чем обычно. Я встретилась с Лидией днем, и она сказала мне, что у нее лежит достаточно вещей у Майка, которых хватит до самого выпуска, так что я знала, что буду там одна.

Я в безопасности приняла в общей душевой крыла и потом вернулась в комнату, чтобы переодеться. Я должна была встретиться с Яном через полчаса, чтобы вместе пойти на тусовку, поэтому я хотела убраться оттуда так быстро, как это только возможно.

Поскольку тишина выводила меня из равновесия, я бросила свой айпод на док-станцию и включила AC/DC.

Я оделась и встала напротив зеркала, чтобы высушить волосы. Я наклонила голову и сушила волосы снизу-вверх, чтобы придать им хоть чуть-чуть объема. Когда я подняла голову и выключила фен, я сразу же заметила, как тихо было в комнате. Но это не все, что я успела заметить.

Я больше не была в своей комнате. Позади меня отражались пыльные каркасы кроватей и широко раскрытые окна комнаты 733. Я развернулась в панике, пытаясь убедиться, что я действительно стою в своей комнате. Повернувшись обратно к зеркалу, я увидела, что комната 733 все еще отражается там. Легкого движения сзади меня было достаточно для того, чтобы я побежала.

Я схватила свою сумку и телефон и рванула из комнаты, захлопнув дверь позади. Спускаясь вниз в лифте, я позвонила Алисе.

«Я больше не могу так», - сказала я, когда она взяла трубку. «Я больше не могу вернуться в эту комнату. Я никогда не вернусь».

«Что случилось?»

Я рассказала ей.

«Боже. Что ты будешь делать?» - спросила она.

«Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто в курсе того, что, черт побери, происходит. Том Моэн – это единственный человек, которого мы знаем, и кто был там в 1961?»

«Единственный, о ком я знаю. Можем быть мы попытаемся выловить его по пути на работу завтра утром? Мы просто зажмем его в углу и откажемся двигаться до тех пор, пока он что-нибудь нам не расскажет. Он приходит в 6:30, если судить по графику, который у меня есть. Хочешь встретиться со мной возле Старбакса в Атриуме?»

«Да, черт побери. У меня первый урок в 7:30, но я прогуляю его».

«Хорошо. Тогда увидимся».

Обычно я не очень люблю тусовки, но я рада, что согласилась пойти на одну из них этим вечером. Как только мы пришли туда, я попросила Яна принести мне что-нибудь выпить. Поскольку я не так часто пью, он очень удивился. Я кратко описала ему все, что случилось со мной, в надежде, что он не сочтет меня сумасшедшей.

Ян принес мне скотч с колой. Это был первый коктейль из многих за тот вечер.

Около полуночи я вышла покурить и проверила свой телефон. Я получила голосовое сообщение от Лидии, которое она отправила в 23:04.

«Привет, Бекка, послушай, я только что, ну, я только очень сильно поругалась с Майком. Он, ну, я думаю, что его друзья из братства решили, что в этом году на Хэллоуин все новички должны провести ночь в комнате самоубийств. В нашей комнате. Я просто, я не могу смириться с этим. Он знает, что случилось с нами, но все-таки согласился сделать это. Сейчас он пытается убедить меня, что Сигма Цзи стоит за тем, что происходит в комнате 733, потому что они пытались создать заваруху на Хэллоуин. Я не могу…»

Я прервала сообщение и бросила телефон в сумку. Неудивительно, что Лидия разозлилась. Это не хорошо. Совсем не хорошо.

Я нашла Яна и попросила его отвести меня домой. Внезапно я ощутила себя очень напряженной, очень усталой и очень пьяной.

Когда будильник прозвенел в 6 утра, мне стоило больших усилий подняться с кровати. Я надела ту же самую одежду, в которой была этой ночью и потащилась через кампус в Атриум.

Алиса уже была там со стаканчиком черного кофе в руке.

«Я подумала, тебе понадобится это», - она засмеялась.

«Как ты узнала?»

«Твои сообщения».

«Я писала тебе этой ночью?»

«Ага, около часа ночи. Ты рассказала о Сигме Цзи».

«О, боже, да». Я натянула солнечные очки ближе к носу и капюшон на глаза.

«Эти парни – идиоты. Помнишь, я говорила тебе, что оно – хитрое? Ну, а что если напугать вас было для того, чтобы сделать комнату 733 вызывающей интерес, понимаешь, чтобы другие люди захотели войти в нее. В эту комнату никто не заходил годами, можешь представить, какая голодная эта штука внутри?»

«Ты думаешь, они действительно в опасности?» - спросила я, сев на ступеньки здания администрации.

«Ага. На самом деле, единственная вещь, которая идет им на руку, - это то, что все жертвы самоубийств были одни в момент смерти».

«Ну, оно будет не таким сильным, если внутри будет несколько человек?»

«Теоретически. Мы бы узнали гораздо больше, если бы знали, что это такое. И мы не можем знать что это, не понимая, как оно там появилось. Поэтому нам нужен Моэн».

«В какое время он должен прийти сюда?»

«На самом деле двадцать минут назад», - хмуро сказала Алиса.

Прошло еще полчаса до того, как мы наконец не смирились, что г-н Моэн опять проскользнул мимо нас, как обычно. Мы пошли в администрацию, надеясь вновь попросить с ним встречу.

Женщина на стойке наградила нас холодным взглядом.

«Том не придет сегодня. Или в любой другой день. Он уволился вчера. Похоже, вы больше не сможете досаждать ему».

«Мы не досаждали ему», - сказала я. «Нам просто отчаянно нужно было поговорить с ним».

«Нам все еще нужно», - добавила Алиса.

«В любом случае вы не получите его личной информации от меня», - сказала она фальшиво и ушла.

«Ну и что мы будем, блин, теперь делать?» - спросила я Алису.

«Без Тома Моэна нам больше ничего не остается делать».

«Алиса, черт, я не могу вернуться в эту комнату».

«Ну, тогда я думаю, хорошо, что подписали приказ о вашем переселении».

«Это правда?»

«Ага. Я получила эту новость, когда проверяла рабочую почту этим утром. Ты переезжаешь в корпус Мортон, а Лидия – в Тинсли».

«Ох, слава богу».

«Я подумала, ты будешь рада услышать это. Я также убедила шефа никого не селить в 734».

«Слава сатане».

«Единственное – ты не сможешь переехать до понедельника».

«Я смогу продержаться эти выходные, учитывая, что конец всему этому уже на горизонте. Мне нужно рассказать Лидии».

Я открыла телефон, чтобы набрать Лидию, но заметила красную цифру «1» на иконке голосовой почты. Я нажала на воспроизведение. Это было продолжение сообщения, которое я получила вчерашней ночью.

«… даже больше смотреть на его сраное тупое лицо, так что я поеду домой сегодня. Не беспокойся за меня, все будет нормально. Я достаточно пьяна, чтобы заснуть, несмотря на херню, что творится у нас за стеной. Я так разозлена. Уж лучше бы я связалась с Тупицей-Бет, чем с Майклом-мои-родители-должно-быть-родственники-раз-я-такой-блять-отсталый-Бенсоном. Давай встретимся завтра. Люблю тебя!»

Сообщение кончилось.

«Черт побери».

Алиса посмотрела на меня вопросительно.

«Лидия провела ночь в нашей комнате».

Алиса поежилась.

«Она же в порядке, да?»

«Да, пока она не зайдет в 733».

«Она не сделает этого». Я подумала о постоянно распахнутых больших окнах комнаты на углу. Если не что-то другое, так одна лишь мысль о них будет держать Лидию подальше от этой чертовой комнаты.

«Хорошо. Ну, поскольку нам больше ничего не остается делать, не хочешь пойти посмотреть книги о теологии в библиотеке? На самом деле это единственное место, которое открыто сейчас».

«Конечно», - я пожала плечами. Следующий урок был только в 10.

Маленькой старой леди, которая сидела за библиотечной стойкой, уже было, наверное, лет 1000. Глаза г-жи Степли были маленькими и влажными, ее кожа выглядела, как будто таяла на ее черепе. Но она была любезной и достаточно компетентной, отправив нас в нужном направлении к книгам по демонологии, хоть и наградив нас любопытным взглядом.

Их было не очень много. Мы прочли все, что могли, но информация либо не относилось к нашей ситуации, либо была не на английском. Мы вернулись к ее стойке спустя полчаса.

«Ммм, а у вас есть что-нибудь по оккультизму?»

«Оккультизму? А…» - ее голос стих. «Да, есть. Вон там слева от справочного раздела».

«Спасибо. Извините, у меня такой отходняк, я вряд ли смогу воспользоваться десятичной системой Дьюи», - сказала я.

«Я не думаю, что мы ей нравимся», - прошептала Алиса, как только мы отошли от нее.

«Мы или тема, которой мы интересуемся?»

«Вероятно и то, и то».

Через час мы опять вернулись к стойке, вновь застряв в наших поисках. Было видно, что мы начинаем ее раздражать, так как ее глаза сузились в подозрении, когда мы подошли к ней.

«Ох, извините, вы не подскажете, где мы можем найти что-нибудь по спиритическим сеансам или…?»

«Послушайте, девочки». Г-жа Степли поднялась из-за своей стойки и посмотрела на нас поверх своих очков. «Я очень надеюсь, что это для учебы».

«Так и есть», - сказала я.

«Нет, не для учебы», - одновременно со мной выпалила Алиса. «Это для личного расследования».

«Расследования? Какого еще расследования?»

«Послушайте, мы не собираемся заниматься спиритическими сеансами или чем-нибудь…» - сказала я.

«Хорошо», - г-жа Степли разгладила складки на своих брюках и села обратно. «Потому что я не позволю этому повториться здесь».

«Повториться?» - зацепилась Алиса.

Старая женщина внезапно стала выглядеть неловко и начала суетиться, хватаясь за книги из стопки на своем столе.

«У нас, возможно, что-то есть по спиритическим сеансам…»

«Г-жа Степли, мы пытаемся узнать, что случилось в корпусе Рейли в 1961», - прервала ее Алиса.

«И то, что случилось здесь после».

«Ну, это не секрет, знаете ли. Студент покончил с собой в той комнате. Ужасно, но не тайна для университетского кампуса».

«Пять студентов», - поправила ее я.

«Но вы знаете об этом, не так ли?» - внезапно Алиса заговорила очень быстро. «Потому что выглядит, как будто вы вполне осведомлены в этом вопросе. Пожалуйста, расскажите нам, как это началось, тогда мы сможем покончить с этим».

«Покончить с этим?» - голос г-жи Степли становился тише, но более сосредоточенным. «Не будьте такой самонадеянной, юная леди. Вы не сможете покончить с этим. Люди всегда умирали в этой комнате, и они всегда будут. Этому нет конца, так что вам лучше держаться подальше от этого».

«Но может быть, если бы мы узнали, как все это началось…»

«Оно началось именно так, как вы думаете. Но все, кто столкнулся с этим, либо очень стары, либо очень мертвы. Просто держитесь подальше от этой комнаты. Сконцентрируйтесь на учебе».

Я наклонилась над ее столом. «Да, с удовольствием, но меня и мою подругу поселили в соседнюю комнату. Может быть вы можете забыть обо всех этих самоубийствах, но мы не можем. Оно, блин, нам не позволяет».

«Юная леди, я никогда не забуду», - голос г-жи Степли стал еще тише. «Моя подруга Эллен была самой первой, кого убили в этой комнате. Она была моей самой лучшей подругой, и не проходит и ночи, чтобы я не представляла, как она вытискивается из этого крошечного окна, становится на холодный карниз голыми ногами и спрыгивает с 7-го этажа того здания».

Алиса вздохнула. «Мне очень жаль. Я не знала».

«Да, но это старые раны, моя дорогая. Теперь, девочки, я советую вам попросить о переселении немедленно. Никто не должен жить на седьмом этаже этого здания. И это все, что я смогу вам сказать об этом».

Алиса вздохнула, но покорно кивнула головой. Мы больше ничего не узнаем здесь. Но, по крайней мере, это уже был прорыв – мы получили хоть какую-то информацию.

Алиса начала уходить, и я собралась идти за ней, но мои ноги не двигались. Что-то беспокоило меня – маленькое, но острое слово покоилось в истории г-жи Степли, слово, которое внезапно стало очень важным.

«Э, г-жа Степли», - окликнула я уставшую старую женщину за столом, - «почему вы говорите об окне 733, как о маленьком? Я видела те окна, и они были огромными, примерно 1,5 метра высотой».

«Дорогая моя, ты говоришь о комнате на углу, но это просто кладовка. Комната 733 – это соседняя к ней комната».

«Нет-нет», - я запиналась, - «это комната 734».

«Да, ну, сейчас да. Когда они построили дополнительные спальни в южном крыле, они поменяли все номера комнат».

О, боже мой. Внезапно я почувствовала жар и тошноту.

«Этот хитрый урод», - Алиса прошептала, стоя рядом со мной, ее кожа побледнела.

«Лидия».

Мы бросились через кампус с бешеной скоростью, свидетелями чего стали только несколько студентов с заспанными лицами по дороге на свои утренние занятия. Когда, наконец, стал виднеться Рейли, я запнулась на тротуаре, и моя кровь внезапно застыла в жилах. С нашей точки обзора было отчетливо видно, что окна комнаты на углу были закрыты – первый и единственный раз, когда я увидела их в таком состоянии. И окно нашей комнаты было открыто.

Мы вбежали в холл, прорвавшись сквозь нескольких новичков в уггах, попивающих латте, которые только вышли из лифта. Я нажала на 7 и смотрела, как двери закрываются медленней, чем когда-либо. Я прислонилась спиной к стене, пытаясь успокоить свое дыхание.

«Алиса, как, блядь, это случилось?»

«Я не знаю. Я, блядь, просто не знаю».

«Она провела там всю ночь, Алиса. В нашей комнате. Одна».

Алиса потрясла головой, но ничего не сказала.

Когда двери наконец открылись на 7-ом этаже, мы увидели тихий пустой коридор. Я побежала к нашей комнате с Алисой позади меня. Огибая угол, я попыталась открыть дверь, надеясь, что она не закрыта. И она не была.

Лидия оглянулась на меня. И на одну секунду жестокий проблеск надежды отразился на ее заплаканном лице.

Но было слишком поздно. Секундой позже она легко подалась вперед, и ее не стало.

Она кричала все время, что падала вниз.

Алиса побежала к карнизу, где только была Лидия, пока я стояла, не двигаясь. Она высунулась из окна и смотрела вниз, когда раздался другой крик с нижних этажей. Алиса прикрыла свой рот рукой и отошла от окна, слезы ужаса текли по ее белому как мел лицу.

Крики снаружи стали громче, когда больше людей увидело, что осталось от моей лучшей подруги на холодном асфальте. Я прислонилась к шкафу и сползла на пол. Смерть от падения. Лидия не хотела умереть так.

Я безучастно подняла один из рисунков, которые были разбросаны по всему полу. На рисунке была мать Лидии. Она была мертва. Я подняла второй рисунок. Это была няня Лидии. Она была мертва тоже. На полу были десятки рисунков, как эти, - Лидия рисовала всю ночь. Что касается вещей, которые были изображены на них, я не знаю. Лидия была талантливым художником, и мне хватило посмотреть лишь на пару из них, чтобы меня затошнило.

Алиса стояла в дверном проеме, что-то крича в коридор. Я не знаю, что она говорила, потому все, что я могла слышать в комнате, - это высокий виз. Внезапно из щели шкафа выскользнул лист бумаги и прилетел ко мне. Я подняла его и рассмотрела.

Этот рисунок был тоже сделан Лидией, но он не был похож на остальные. Он был нарисован ровно с того места, где сидела я. На рисунке дверь шкафа была приоткрытой, и что-то смотрело оттуда из темноты.

Я положила рисунок и посмотрела на шкаф. Дверь был приоткрыта точно как на рисунке. Я сощурила глаза в попытке рассмотреть, что было внутри. Когда я начала различать черты длинного лица, смотрящего на меня, Алиса подняла меня на ноги.

«Нам нужно убираться отсюда», - кажется, сказала она.

Я ни разу не вернулась в эту комнату. Мои родители перевезли мои вещи, и я провела остаток семестра в квартире вне кампуса. Я перевелась в колледж другого штата на мой весенний семестр и закончила учебу там.

Каждую ночь мне снится Лидия, которая вылезает из крошечного окна, карабкается по холодному карнизу, поднимается и понимает, что между ее телом и ужасающей бездной перед ней ничего нет. Я вижу, как она смотрит вниз через 7 этажей на черный асфальт и понимает, хотя не принимает, свою ужасную судьбу. Я вижу немой страх в ее знакомых чертах. Я слышу ее бешено колотящееся сердце, которое отчаянно пытается отстучать каждое биение жизни, что она должна была прожить, и знает, что у него на это есть всего несколько секунд.

Я вижу, как она оглядывается на меня. И я вижу, как она падает.

Прошло 9 лет с той ночи. И каждой осенью уже 9 лет я звоню в отдел обслуживания резидентов, чтобы узнать, какие комнаты открыты для новых студентов. Корпус Рейли всегда открыт. Седьмой этаж закрыт.

В этом году моя жизнь и работа закипели, и я позвонила гораздо позже, чем обычно. Меня сразу же повесили на ожидание.

«Отдел обслуживания резидентов», - наконец ответил мужской голос. «Вы спрашивали, есть ли свободные комнаты в Рейли?»

«Да, все верно».

«Мы полностью забиты, но для Рейли есть лист ожидания. Хотя похоже, вы позвонили в удачное время. Я не буду вам обещать, но возможно у нас получится вас заселить. Мы только что получили подтверждение этим утром».

«Подтверждение чего?» - сказала я медленно.

«Мы открываем седьмой этаж».

Оригинал 

Перевод мой.

Конец.

Комната самоубийств. Вот как называли комнату 733 – как будто мне больше не о чем было волноваться в мой первый день, когда я стала первокурсником.

Нас поселили в комнату 734, которая, как оказалось, не была одной из этих новеньких хороших комнат в южном общежитии. Нет, нам посчастливилось жить в старом крыле здания на 7ом этаже. Хотя я не была в таком уж плохом настроении, ведь по крайней мере они удовлетворили мой запрос на то, чтобы меня поселили с моей лучшей подругой.

Мы с Лидией потратили практически все утро на заселение в комнату. К тому моменту, как к нам пришла наша куратор, я развешивала плакаты, а Лидия читала.

«Привет, девчонки, я – Бет!» - прощебетала энергичная блондинка, как только зашла в нашу комнату, - «Я буду вашим куратором в этом году».

«Привет», - кивнула ей я.

«Ничего себе, вы, девченки, такие шустрые», - сказала она, оценив наши заправленные кровати и развешанную одежду.

Бет подняла рисунок Ктулху, который Лидия сделала этим летом. Она покрутила его в руках, изучая.

«Это тот кракен из Пиратов Карибского Моря?»

Лидия взглянула на нее из-за своей книги.

«Ну, о чем это я?» - продолжила куратор, - «Я знаю, что наше крыло не такое новое, как южное, но поверьте мне, за ним - много истории. Этому зданию почти 60 лет».

«Да, я заметила», - сказала я, оглядываясь, - «Комнаты очень маленькие».

«Ну, люди были поменьше ростом в 50-х», - пожала плечами Бет.

«Действительно», - сказала Лидия безучастно.

«Ага, действительно». Бет поджала губы и просто продолжила стоять там, пока комната наполнялась неловким молчанием.

«Ну», - сказала я, - «комната на углу рядом с нами – 733, да? Она выглядит куда больше, чем наша. Кто-нибудь живет там, или может быть…»

«Ой, вы не хотите жить там», - прервала Бет. – «Там случилось несколько самоубийств. Один повесился, второй спрыгнул, если я правильно помню. Там никто не живет. В любом случае, я хотела бы вам напомнить, что этот этаж полностью женский, и парням здесь нельзя быть после 11».

Прежде чем мы смогли что-либо ответить ей, Бет хлопнула в ладоши, бросив: «Ну, приятно познакомиться», - и быстро покинула комнату.

Лидия бросила свою книгу на кровать и уставилась в коридор в замешательстве. «Ненавижу ее».

«Нет, ну ты слышала, что она выдала?»

«Я буду звать ее Тупица-Бет».

«Лидия, серьезно. Самоубийства?»

«Ой, Бекка, расслабься. В каждом колледже случались самоубийства».

«Ага, но в одной и той же комнате?»

Лидия вздохнула. «Да кому не пофиг? Это не наша комната».

«Ага, наверное». Я повернулась и посмотрела на маленькое окно в нашей комнате. «Ты можешь представить себе, что кто-то может вылезти из этого маленького окошка и прыгнуть? Ты будешь жить еще по крайней мере пять секунд, прежде чем упадешь на землю».

«Да, блин, Бекка, можешь перестать?» Лидия взглянула на окно и заметно вздрогнула. «Ты же знаешь, что я ненавижу высоту, и просто из-за разговоров об этой хрени у меня уже подымается давление».

«Мы всегда можем переехать в комнату самоубийств», - подразнила ее я, - «В ней окна на каждой стене».

«Пошла ты».

«Хорошо, хорошо. Но серьезно, только представь. Потребуется очень большая выдержка, чтобы выпасть из этого крошечного окна».

«Ага, ну, помнишь ведь, люди раньше были куда меньше ростом», - промычала Лидия, отодвигая свою кровать подальше от окна.

Поскольку Лидия была общительным и дружелюбным человеком, мы обзавелись друзьями со скоростью света. Мы ходили на много тусовок в первые несколько недель, на одной из которых Лидия неизбежно познакомилась с парнем. Я знаю ее с тех пор, как мы носили подгузники, так что я полностью предвидела, что у нее появится кто-то к концу сентября. Его звали Майк, и в нем не было ничего особенного, просто какой-то обычный идиот, преданный братству.

Примерно после месяца жизни в кампусе весь трепет новизны начал улетучиваться. Мы с Лидией втянулись и начали больше учиться по выходным, чем выпивать. Промежуточные экзамены были через пару недель, и я решила поддерживать высокий средний балл на протяжении всего первого курса.

Однажды ночью в начале октября меня разбудил громкий резкий звук. Я села в кровати и прислушалась. Лидия тоже проснулась и слушала.

БАХ

Какого черта? – беззвучно сказала она мне.

Не было ничего необычного в шуме в коридоре, так как другие жители могли возвращаться в свои комнаты в любое время дня и ночи. Но этот звук точно шел из соседней комнаты на углу.

СКРИП

«Это…»

«Ага», - прошептала Лидия. «Это окно в соседней комнате».

По просьбе Лидии мы всегда держали наше окно закрытым. Однако невозможно было перепутать звук открывающегося и закрывающегося через одинаковые промежутки времени окна комнаты 733 с чем-то другим.

БАХ

«Кто там внутри?»

Лидия пожала плечами.

«Кто-то издевается над нами? Это типа посвящение?»

Лидия подняла одну бровь. «Посвящение к чему?»

«Я не знаю. К колледжу? Может быть так они стебутся над новичками?»

СКРИП (оно открылось)

«Кто стебется над новичками?»

Я пожала плечами.

БАХ (оно закрылось)

«Бекка, я люблю тебя, но это звучит нереально глупо».

Я бросила в нее подушкой. «Хорошо, кто бы это ни был, иди скажи им, чтобы они, блять, перестали».

«Я?! Чтобы меня выкинули из окна?».

СКРИП

«Нет, я не пойду!»

«Я учусь в художественном. А ты в политологии. ТЫ иди заставь их подчиниться закону».

«Да ну нафиг».

«Тогда позвони Тупице-Бет. Разве не с этой хренью она должна разбираться?»

БАХ

«Я не буду ей звонить. Не надо на меня направлять это зло».

«Прекрасно», - громко прошептала Лидия, - «Тогда нам ничего не остается, кроме как забить на это».

«У меня первая пара в 7:30!» - прошептала я.

СКРИП

«Тогда сделай что-нибудь!»

«А-а-х!» - я выбралась из кровати и потопала к двери, резко открыла ее и вышла в коридор, чтобы подойти к комнате 733, на которой было написано просто «Склад».

«Люди пытаются спать, пожалуйста, блин, прекратите», - сказала я, но ответа не последовало.

БАХ

«Чувак, серьезно…» - вздохнула я.

Я сделала шаг назад от двери и сразу же заметила проблему. Комната 733 была закрыта на висячий замок снаружи. Я поспешила к своей комнате.

«Что случилось?» - спросила Лидия.

«Я не собираюсь подходить к этой сраной комнате. Она закрыта снаружи. Я не понимаю, как кто-то смог пробраться в нее».

«То есть, ты говоришь, что это страшное привидение?» - засмеялась она.

«Нет, я говорю, что какая-то странная хрень происходит внутри комнаты, которую все между собой называют «комната самоубийств».

Лидия засмеялась и отвернулась на кровати, пытаясь вернуться ко сну. «Тебе нужно было учиться в театральном».

Мы больше не слышали этого окна из соседней комнаты той ночью, но следующим утром снаружи можно было ясно увидеть, что оба окна в комнате на углу были широко раскрыты.

Я смотрела на окна комнаты 733 всю неделю, но они так и оставались открытыми. Однажды ночью мне показалось, что я слышу шум из соседней комнаты, как будто маленькие стеклянные шарики падают на пол и катятся по полу. Но так как Лидия не проснулась от этого шума, я ничего ей и не сказала.

Однажды днем я была одна в нашей комнате, правя записи на моем ноуте. На мне были наушники, но музыка не была слишком громкой, чтобы заглушить стук в дверь.

«Заходите», - сказала я, даже не отрываясь от экрана.

Через несколько секунд я опять услышала стук. Я выдернула наушники из ушей и закрыла крышку ноутбука.

Я оглянулась, - «Заходи…»

Какого хрена? Дверь в коридор была настежь открыта. Я оставила ее незакрытой специально, так как Ян (студент старшего курса, с которым я встречалась) должен был зайти. Я опять услышала стук позади меня и буквально выпрыгнула из кресла.

Этот звук шел из другой стороны комнаты – из двери шкафа. Этот шкаф был у стены, граничащей с соседней комнатой.

«Лидия, это, блин, вообще не смешно».

Тишина.

«Лидия, клянусь богом, я ударю тебя в лицо».

Тишина. Я подошла к шкафу и схватила ручку.

«Лидия, ну ты, блин, и…»

«Блин, кто?»

Ее голос шел из дверного проема – позади меня. Я отпустила ручку дверцы и отступила на шаг назад, широко раскрыв глаза. Лидия бросила свои вещи на кровать и повернулась ко мне, скрестив руки на груди.

«Ну и кто я, по-твоему?»

«Я… я думала, ты прячешься в шкафу», - сказала я, запинаясь.

«Что? С чего это?»

«Потому что кто-то стучал в дверь».

«Боже, Бекка». Лидия потерла свой лоб, подошла к шкафу и открыла дверь. В нем не было ничего кроме вещей и коробок. Она вскинула руку, как бы спрашивая: «А теперь что?»

«Я клянусь…»

«Бекка, здесь никого нет».

«Я уверена, что слышала».

Мы смотрели друг на друга, пока не пришел Ян, нарушив наше неловкое молчание.

Он сразу же почувствовал напряжение в комнате. «Привет, девчонки… Какие новости?»

Я посмотрела на свою соседку враждебно. «Какая-то странная хрень творится в той комнате по соседству. Но это не новость».

«В какой комнате? 735? Или в пустой?»

«В пустой комнате», - подчеркнула Лидия.

«733. Ага, не удивлен. Это же комната самоубийств».

«Верно, мы слышали о случаях смерти», - я села на кровать.

«Ага, это херово. Три самоубийства в одной комнате».

«Три?» - Лидия подняла бровь. «Нам сказали, что два».

«Ну, сначала пара людей в 70-х, а потом какой-то парень около десяти лет назад. Он выпрыгнул из окна».

Мы с Лидией содрогнулись. Мы обе боимся высоты, несмотря на то, что она – гораздо сильнее. Смерть от падения была самым худшим, о чем я только могла подумать.

«Я признаюсь, что три самоубийства в одной и той же комнате – это просто тревожит», - сказала Лидия извиняющимся тоном.

«Ага, я слышал, что в этой комнате что-то есть», - сказал Ян.

«Что?»

«Никто не знает, но каждый год у кого-то появляется новая теория, обычно ближе к Хэллоуину что-то публикуют в университетской газете. Что бы там ни было в этой комнате, оно - не дружелюбное».

«Ну, так кто-нибудь убивал себя в соседних комнатах? Например, в этой?»

«Не-а, только в 733. Честно говоря, я удивился, что в этом году открыли северное крыло».

«Говорят, что в этом году самое большое количество первокурсников за последние двадцать лет», - сказала я рассеяно.

«Ага, я тоже слышал об этом. Знаете, вы можете попросить другую комнату». Ян сел на кровать рядом со мной, и я облокотилась о его плечо.

«Ага, но тогда нас расселят», - вмешалась Лидия. «Мы с Беккой - лучшие друзья уже 15 лет. Мы не можем жить с другими людьми».

«Так нам придется просто жить здесь, рядом с Сатаной?» - я опять посмотрела на дверь шкафа.

Лидия пожала плечами. «По крайней мере, нам будет, что рассказать после выпуска».

«Это не те истории, которыми бы я хотела делиться».

Несколько дней спустя Лидия начала верить в мою историю со шкафом. Я проснулась посреди ночи от звука чьего-то шепота. Я посмотрела на Лидию, которая уже уставилась на меня, широко раскрыв глаза. Она медленно поднесла палец к своим губами.

Я внимательно слушала, пытаясь различить, что говорит голос, и откуда он идет, но я не могла расслышать ни единого слова. Я выбралась из постели и подошла на цыпочках к кровати Лидии. Шепот определенно был громче здесь, ведь ее стена прилегала к комнате 733. Я вслушивалась еще сильнее.

…никогда…не брали…с языка…дураков…

Какого черта? Лидия наклонилась и приложила ухо к стене. Шепот внезапно остановился, и я тоже прижалась ближе. Внезапно раздался громкий звук удара с другой стороны. Лидия сразу же отскочила и схватилась за ухо от боли.

Кто-то был там. Внезапно более злая, чем испуганная, я распахнула нашу дверь и направилась к предположительно пустому складу. Я громко постучала по двери, не думая о том, что могу кого-то разбудить в этот момент.

«Ты, блядь, издеваешься?!» - закричала я двери. «Эта херня больше не смешная. Выходи из этой сраной комнаты, урод».

Тишина. А потом ручка двери начала поворачиваться.

Я не знаю, чего я ожидала, но точно не этого. Я так отпрыгнула назад от этой двери, что натолкнулась на противоположную стену. Когда ручка провернулась до самого низа, что-то начало толкать ее с другой стороны. Дверь громко затрещала, но замок оставался висеть.

Я затаила дыхание, пока давление на дверь не ослабилось, и ручка не вернулась в свое нормальное положение.

Я заметила, что Лидия высунула голову из нашей комнаты. Она жестами спрашивала: «Что происходит?»

«Кто-то думает, что это забавно», - громко ответила ей я. Она затрясла головой и исчезла, юркнув обратно в комнату.

Я опустилась на пол и наклонила голову к ковру, пытаясь рассмотреть что-либо в щели между дверью и полом. Я впервые посмотрела внутрь угловой комнаты.

Комната 733 точно была кладовкой. Одна стена была загромождена стульями, а вторая - каркасами кроватей. Несколько гнилых матрасов были свалены под одним окном, и толстый слой пыли покрывал практически все в комнате. Окна были невероятно огромными, что было не так заметно, если смотреть на них снаружи здания. Они были как всегда открытыми, и было точно видно, как кто-то может легко выбрать из них на карниз снаружи.

Комната выглядела, как будто никто не пользовался ей несколько десятков лет, из-за чего меня бросило в дрожь.

Лунный свет, которого было достаточно, чтобы осветить комнату, внезапно исчез, и я увидела только кромешную тьму внутри. Я быстро заморгала, пытаясь привыкнуть к темноте и разглядеть хоть что-нибудь. Я сильно зажмурила их, и когда открыла, большой желтый глаз смотрел на меня в паре сантиметров от моего лица с другой стороны двери.

Я закричала и разбудила половину общежития.

Не было сомнений в том, что события набирали обороты. Следующим утром мы с Лидей отправили запрос на смену комнаты в Отдел обслуживания резидентов и надеялись на лучшее. Между тем мы договорились никогда не оставаться в нашей комнате в одиночку. Мы либо проводили там ночь вдвоем, либо вне этой комнаты. Мы начали ночевать у наших парней.

Я рассказала Яну все, что случилось, и он предложил, что мне, возможно, следует поговорить с Паранормальным Обществом. Колеблясь, я назначила встречу, и мы с Лидией встретились в маленьким чисто одетым пареньком, которого звали Крейг, и четырьмя его «коллегами» в следующий вторник.

Мы рассказали им все, что смогли вспомнить, каждый случай, не смотря на их небольшую незначимость. Крейг и четверо других членов Паранормального Общества тихо сели и делали пометки в блокнотах около получаса. Никто не заговорил, пока мы не закончили наш рассказ.

«Это все?» - спросил Крейг.

«Да…» - сказала я медленно.

«Вы не подождете в коридоре несколько минут, пока я не посоветуюсь с коллегами?»

«Конечно», - Лидия снисходительно улыбнулась и встала. «Все, что вам угодно».

Едва дверь за нами закрылась, Лидия фыркнула и закатила глаза. «Пойдем».

«Куда?» - спросила я.

«Ты серьезно?»

«Лидия, брось, нам нужна помощь. Я начинаю сходить с ума. Мы не оставались в нашей комнате ни на одну ночь с четверга, мы не можем просто махнуть рукой на это».

«Хорошо». Она вскинула руки вверх. «Пойдем послушаем, что они нам скажут, а потом наконец пойдем в Отдел обслуживания резидентов и проверим, как дела с нашим запросом».

Мы проторчали в коридоре еще минут 15, прежде чем Крейг вышел и попросил нас вернуться к ним и присесть.

С видом официальной церемонии встречи парламентеров Крейг прочистил свое горло и поставил свой диагноз.

«То, с чем вы столкнулись, дамы, - это очень злой призрак».

«Это твое профессиональное мнение, Крейг?» - спросила Лидия. Я бросила на ее взгляд.

«Д-да», - сказал он заикаясь. «Мстительный дух…»

«Дух?» - спросила я. Я очень сильно сомневалась, что это – то, с чем мы столкнулись.

«Да», - ответил один из не-Крейгов. «Это означает «призрак» для дилетантов».

«Боже мой», - простонала Лидия и потерла виски.

Приняв досаду Лидии за отчаяние, Крейг деловито начал свою речь.

«Не бойтесь, дамы, мы позаботимся о вас. Это правда, что призраки могут быть головной болью, если вы не знаете, как изгнать их, поэтому хорошо, что вы пришли к нам. Самоубийства почти всегда порождают злых духов, которым нужна месть».

«Месть кому?» - спросила я.

«Другим студентам. Возможно, над этим конкретным духом издевались, пока он не покончил с собой, и теперь он хочет причинять муки другим».

«Ах, послушай…»

«Мы можем позаботиться об этом для вас прямо сейчас, все что потребуется – это небольшой взнос в общество», - продолжил Крейг. «Мы честно даже не подозревали, что в этой комнате такая большая активность. Это очень увлекательно».

«Отлично, ну, спасибо за ваше время», - сказала Лидия, схватив меня за руку и подняв с моего кресла.

«Вы хотите организовать что-нибудь на этих выходных?» - спросил Крейг.

«Вот что я тебе скажу – мы позвоним вам».

Лидия вытащила меня из комнаты с очень уставшим видом, и мы больше не говорили до тех пор, пока не подошли к зданию администрации.

«Это просто трата времени», - сказала она.

«Послушай, я не спорю с тобой, но…»

«Бекка, ты же не всерьез купилась на это?»

«Ну, так ты не считаешь, что это… это…» - мне было сложно даже произнести это слово, оно звучало так глупо, - «…призрак?»

«Блин, да я не знаю, но и они тоже. Этот парень нихрена не разбирается в том, что он говорит».

Я натянула капюшон на свои глаза, когда мы подошли к очереди к стойке Отдела обслуживания резидентов.

«Позволь мне сформулировать это следующим образом», - продолжила Лидия. «Они играют в «Охотников за Призраками», а мы живем в сраном «Экзорцисте».

«Отлично», - вздохнула я. «Тогда что ты предлагаешь? Просто продолжать ночевать у Майка, а мне - у Яна, пока нас не расселят?»

«Я просто хочу положить этому конец», - Лидия скрестила руки и посмотрела вперед. Мы все хотели, чтобы это кончилось. Даже если жить рядом с этой сраной комнатой было не страшно, но точно уж чертовски сбивало с толку.

«Хорошо, ну, я думаю, что, наверное, мы в безопасности в дневное время, и если не проводить там ночи – все должно быть хорошо. В конце концов, наша комната только граничит с этим призраком, и скоро придет приказ о нашем переселении». Я посмотрела на часы. «Блин, уже почти 2».

«Черт, реально? Я пошла. Майка приняли в Сигму Цзи, и сегодня у него посвящение».

«Ох, да, я и забыла, что он туда метил».

Девушка на стойке подозвала нас жестом. Я даже и не заметила, как мы оказались первыми в очереди.

«Дай мне знать, что они скажут», - сказала Лидия, выбегая из здания.

Девушка на стойке посмотрела на меня с подозрением, когда я подошла к ней.

«Привет, я…»

«Ты – девушка, которая пытается выехать из номера 734 в Рейли, не так ли?»

Она застала меня врасплох. «Ага, одна из них. Как ты узнала?»

«Извини, я нечаянно подслушала вас. Также я видела ваше дело на своем столе пару дней назад, и мне нужно спросить: почему вы точно хотите переселиться?»

Я устала. Я была измотана. У меня не было сил, чтобы выдумывать что-то.

«Потому что какая-то хрень творится в соседней комнате, и это пугает нас. Шум, шорохи, стук, однажды ночью я видела кого-то…»

«Ты видела кого-то?»

«Ага».

«В комнате 733?»

«Ага. Я посмотрела в щель под дверью. Там точно кто-то был.

Девушка сузила свои глаза на секунду, а потом кивнула без какой-либо причины.

«Хорошо, ваши комнаты еще не готовы, но я поставлю ваше дело на ближайшее рассмотрение. Но сейчас вам некуда деваться. Просто больше нет комнаты, куда вас можно заселить».

Я вздохнула. Я так и думала.

«Меня зовут Алиса», - продолжила она, - «и послушай, я на самом деле очень много разузнала о самоубийствах в Рейли, и я думаю, что смогу помочь вам. Ну, или, по крайней мере, рассказать свои догадки».

«Правда?» - спросила я, колеблясь.

«Так точно. Я живу в холле Тэйлор, комната 310. Я вернусь к себе в комнату к 4 часам сегодня».

«Спасибо. Мы только что вернулись от Паранормального Общества».

«Тьфу, ни слова больше», - Алиса закатила глаза.

«Ага, ну… я точно зайду к тебе в 4».

«Отлично», - сказала Алиса и улыбнулась.

Ранее я была в этом холле, а потом вот оказалась у нее. Я рассказала нашу историю второй раз за день, и Алиса не стеснялась прерывать меня вопросами, при этом они не нарушали ее мыслительный процесс.

Когда я закончила, она отклонилась на спинку стула и глубоко вздохнула.

«Я не могу поверить в это», - она покачала головой. «Я всегда слышала сплетни, но я действительно очень сомневалась, что хотя бы одна из них – правда».

«Я могу тебя заверить – все, что я рассказала – абсолютная правда».

«И как сейчас дела? Когда вы там находитесь?»

«Нас там не бывает по ночам, но днем мы слышим скрежет по стене, очень тихий шепот и иногда мы слышим, как открывается и закрывается окно. При свете долбанного дня. Однако каждый раз, когда я смотрю на окна 733 снаружи, они всегда открыты».

Алиса кивнула. «Хорошо, надо отметить, что я не думаю, что вы в опасности. Несмотря на то, как все это хреново, вы ребята – просто пострадавшие. Вам нужно держаться подальше от комнаты 733».

Я хмыкнула. «Ты шутишь? Я бы ни за что не пошла туда».

«Я знаю, что ты это знаешь. Но эта штука, чем бы она ни была, она, она – очень хитрая. Она манипулирует. Лжец. И она умнее вас».

«Я попытаюсь не обидеться на это».

«Тебе и не нужно».

«Как ты думаешь, что это?»

«Что-то очень старое и очень злое».

Я посмотрела на нее скептически, и потом мой взгляд начал скитаться по комнате. Я даже не заметила декор комнаты, но надо отметить, что Алиса интересовалась оккультизмом, и это было даже слабо сказано.

«Я не могу представить ситуации, которая бы вынудила меня зайти в эту комнату».

«Я знаю. Но тебе нужно быть готовой к тому, что однажды придет время, когда тебе придется решить, заходить ли в эту комнату. Потому что, с чем вы столкнулись? Оно уже убило пять человек».

«Пять? Я думала, только троих!»

«Ага, ну, не все так глубоко копали, как я. Смотри, в 1961 была Эллен Бернхам – она выпрыгнула из окна. Она была самой первой. Потом в 1968 был Тэд Коллинсворт – он выпрыгнул тоже. Марисса Григ в 1975 - она повесилась. Эрин Мерфи в 1979 – она выпрыгнула. И потом Эрик Дустен в 1992 – он повесился».

«Пять самоубийств. Как вселенная все еще позволяет людям жить там?»

«Ну, очевидно, они там не живут. Вот почему сейчас это кладовка».

«Ну а раньше?»

«Ну, каждые несколько лет, когда все, кто помнит об этих событиях, выпускаются, комнату сдают студентам. Это было до появления интернета, знаешь ли, и новички даже не догадывались. Но потом, после Эрика Дустена, им пришлось закрыть все северное крыло на седьмом этаже и построить больше комнат в южном».

«Ну, так и что оно хочет?»

Алиса пожала плечами. «Хаос. Смерть. Души. Кто знает? Никто ведь не знает, что оно такое».

«Хорошо, а что знаем мы?»

«Мы знаем, что это как-то связано с комнатой, хотя кажется, что у этого, чем бы они ни было, минимальное воздействие вне этой комнаты. Мы знаем, что все, кто умер там, были одни в момент самоубийства. И мы знаешь, что оно – хитрое. И это все, что мы знаем».

Этого было недостаточно. «Почему, ты думаешь, они делают это?» - спросила я тихо.

«Жертвы?»

Я кивнула.

«Все, что я знаю, - это сплетни о содержимом дела. Все самоубийцы были найдены с рисунками или записями того, что считалось «невероятным» в те времена. Она содержали ужасные, страшные вещи, из-за которых тебе физически станет плохо, если ты будешь читать это или просто увидишь, так говорят люди».

«И все эти люди, они рисовали? Они писали все это?»

«Ага. Что бы ни было в этой комнате, оно сводило их с ума».

«Это охренеть как пугает».

«Вы когда-нибудь думали позвать кого-нибудь освятить эту комнату?»

«Боже».

«Ну, вам будет сложновато до него достучаться, но может вам стоит пригласить какого-нибудь другого человека, приближенного к богу?»

«Нет, я имею ввиду, боже, ты говоришь об экзорцизме».

Алиса пожала плечами. «Может быть. В 70-х говорили, что все началось с игры с доской для спиритических сеансов в 1961, когда что-то пошло не так».

«На самом деле? Эту штуку же сделала компания по производству игрушек».

«Нет, в 60-х так было иначе. В любом случае, это просто слухи. Единственный человек в кампусе, кто знает наверняка, - это Том Моэн из Администрации. Я пыталась поговорить с ним прежде, но он избегает меня».

«Он был там в 1961?»

«Да. И он жил в Рейли».

«Нам нужно поговорить с ним. Мне нужно знать, какого черта происходит, или я не смогу до конца своих дней быть уравновешенным человеком».

«Думаю, мы можем попробовать выловить его внизу в кампусе».

«Мы можем пойти к нему завтра?»

«Мы можем попытаться».

Оригинал 

Перевод мой.

Вторая и заключительная часть будет на этой неделе.

Все эти истории о дикой природе заставили меня вспомнить о том, что рассказал мой двоюродный брат.

Охота – это огромная часть Гавайской культуры, и детей часто учат охотиться с малых лет. С моим двоюродным братом, которому сейчас около тридцати, и который охотится уже добрых 20 лет своей жизни, происходили несколько странных случаев во время охоты, но один из них навсегда запомнился мне, как самый странный. Вы когда-нибудь слышали о зовущем духе? Я уверен, что эта легенда существуют не только на Гавайях, но суть в том, что если ты находишься где-то в лесу, или просто где-нибудь один, если ты слышишь, как кто-то зовет тебя по имени, ты не должен отвечать. Если ты ответишь, случается плохое. Я напишу историю со слов моего двоюродного брата:

«Мне было лет восемь, когда это произошло, тогда я только начал охотиться. Я, мои двоюродные братья и мой дядя отправились на охоту одним вечером в Ваилуа. Когда мы закончили, мы были в полутора километрах от нашего грузовика. Было около 9 вечера, и стало уже темно. Мой дядя сказал: «Я пойду к грузовику, а вы, детишки, ждите здесь». Но мои двоюродные братья захотели пойти с ним. Я сказал: «Я подожду здесь. Подберите меня, я не пойду пешком». Я слишком много прошел в тот день. Мой дядя сказал что-то типа: «Точно хочешь остаться и ждать один?». Я ответил: «Черта с два! Но я больше не могу ходить, я подожду». Он сказал, что вернется через полчаса на грузовике.

Спустя некоторое время, как они ушли, я услышал, как что-то шевелится в кустах. Потом я услышал голос моего дяди. «Эй, Кай! Пойдем». Я сказал: «Черта с два я пойду пешком!»

Потом мой дядя свистнул.

Знаешь, когда ты играешь на улице с другими детьми, и твой папа свистит, чтобы ты зашел домой, и когда ты слышишь этот свист, ты понимаешь, что тебе лучше поторопиться? Вот такой был свист. Поэтому я вскочил и пошел.

Мой дядя шел передо мной. Я не мог видеть его в кустах, но мог слышать, как он говорит что-то вроде: «Если не будешь слушаться, то попадешь в неприятности». Потом он сказал: «Давай, нам прямо сюда». Он хотел пройти через кусты, сойдя с тропы. Я понял, что здесь что-то не так, и сказал: «Но я думал, что мы возвращаемся к грузовику?». И ровно в тот момент я увидел свет фар из того места, откуда мы начали идти. И тогда же я услышал, как загремела стереосистема моего дяди, он всегда слушает одну и ту же песню, когда охотится.

Я побежал.

Как только я развернулся, что-то хватает меня за рюкзак. Я опускаю свои руки назад и позволяю этому, чем бы оно ни было, забрать его. Я добегаю до машины, и мой дядя спрашивает меня: «Где твои вещи?». Я показываю на место, откуда убежал и говорю: «Я шел за тобой». Мой дядя бледнеет и кричит: «Быстро в машину!»

Я рыдаю, я напуган. Я знаю, что налажал. Я знаю, что нельзя откликаться, когда кто-то зовет тебя, но оно же звучало, как мой дядя. Он сразу же отвез меня к своему брату, и тот благословил меня. Вплоть до настоящего дня, когда я охочусь, я никогда не откликаюсь, если кто-то зовет меня по имени».

Оригинал 

Перевод мой.