Kirikou

По следам поста @RushFendom

#comment_169211103

Короче,  с этими соседями поговорили так душевно, они ещё порадовались чистоте дома и засобирались. Сказали, увидимся когда сезон ягод подойдёт. Показали, дорогу немного в объезд, по распутице там проще дотянуть нк моём корыте. Предупредили, что севернее от деревни трясина серьёзная, и что лучше туда хотя бы не ездить и не ходить с детьми и собаками.

Я им говорю, «Вы тоже охотитесь?», киваю на стол со следами крови от дичи. Они плечами пожали отстранённо, с ухмылкой, аж дрожь по спине прошла. Решил больше с вопросами не лезть, они покопались в своём сарае и уехали в том же часу. Машина ухнула, поднатужилась, покатилась между домов и скрылась за зеленью пригорка.

Пока наварили картохи на вечер, открыли по пиву - стемнело уже. Раздали в переводного пару партий и - по койкам.

Не спится. Выхожу по малой нужде на порог. Обычно на природе заливаются трелью ночные гуляки - насекомые, птицы, мелкие грызуны шуршат в кустах. Тут - тишина, аж в ушах звенит, и трава не шевелится, стоит колом в лунном свете, как на дне моря.

В стороне болота блестит огонёк. Как будто сигарета - то загорается ярче, то тускнеет и пропадает из виду. Может, зверь какой-то глазами блестит.

На душе мерзко как-то.

- Саня, спишь?

- Да пытаюсь! Ты задрал ходить курить под окнами, мельтешишь.

У меня аж яички в пах втянулись, но виду не подаю.

- Сань, на меня не переводи. Был бы уставший - заснул бы. Завтра съездим в райцентр, наведём справки по поводу электричества и будем разбираться.

Саня уже храпит. Вдруг, очень захотелось оказаться дома, перед телевизором на любимом диване. От этой кровати потягивает сыростью, а место на печке уступили Костяну, как старшему товарищу.

Вдалеке послушалось неспешное тарахтение двигателя.

***

Будучи ребёнком девяностых, я вырос на сериалах и документальных фильмах про убийства, ограбления и насилие. От Криминальной России до Убойной Силы - лет в 7 я сделал вывод, что только половина людей доживает до старости, а к остальным рано или поздно приходят злые дяди в масках, забираются в квартиру, убивают ножом папу, душат маму, застреливают бабушку и похищают детей. На этом фоне у меня развилась целая куча проблем и навязчивая мания проверять все машины, заезжающие во двор нашей девятиэтажки.

Я знал наизусть все машины соседей вместе с номерами и распорядком дня хозяев. Научился узнавать некоторые по звуку задолго до того, как они закатывались во двор.

Звук мотора постепенно становится отчётливей.

Поворачиваюсь к Сане, тот успел проснуться и сидит на кровати с квадратными глазами. Будим Костяна.

- Вы ёбу дали? - Костяна вообще в этом мире ничего не беспокоит, он до этого гулял и в Припять, и по всяким криповым шахтам, в эту же деревню мы поехали в качестве "ритуала посвящения", - проверочный поход для новичков.

Звук двигателя оборвался. Воцарилась прежняя тишина. Мой слух вцепился в эту вязкую тишину, пытаясь различить хоть какие-то звуки, но напрасно.

"Да соседи, наверное, с шашлыков поехали". Костя в своём репертуаре. Нет, не соседи. У тех прицеп поскрипывал на кочках, и рабочие обороты на слух повыше, а тут как будто что-то побольше, с тарахтящим низко дизелем.

Костя ворчит себе под нос и спрыгивает с печки в расшнурованые берцы.

Открываю окно, чтобы прислушаться. Костян зашаркал в сторону прихожей. Ветер дует небольшими порывами, трава зашелестела морской пеной. Шумят берёзы, лес с болотом стоит тёмной стеной в пелене тумана, огоньков больше не видно. На душе становится спокойнее.

Воздух разрывает звук выстрела.Из прихожей раздаётся животный крик, от которого по телу прокатывается судорога. Сознание как будто помутило на какое-то время, не было бы открыто окно - я бы вылетел в закрытое. Трясусь от страха в канаве в десяти метрах за домом. Рядом - Саня, его колотит хуже меня. Он похож на трупа в этой грязной канаве, в трусах и с огромными глазами. В доме не стихает душераздирающий крик.

"Не надо! Не надо! Не надо! Не надо!"

Ещё один выстрел, эхо раскатывается по кронам деревьев вокруг села. В наступившей тишине, я отчётливо слышу бешеный стук сердца и тихое скуление Сани сквозь клацающие зубы. На деревянный пол дома падают две гильзы - клац-клац.

В доме хлопнула дверь.

- Анатолич, одного клиента нашли!

Возня.

- Клиент, да не наш... имбецилы!

Беготня и скрип половых досок.

- Подгоняйте машину сюда быром, лопаты доставайте!!

Меня тошнит от страха, Саня притих и пялится в небо пустыми глазами. Тормошу его.

- Саня! Саня! Бежать можешь?

Саня не реагирует. Осмотреться - страшно. Кажется, что на нас смотрят со всех сторон, вот-вот схватят за шкирку и... бля.

Шум ботинок по траве режет уши, как нож по стеклу. Я начинаю дрожать от страха и холода.

Поотдаль - запуск двигателя машины, на секунду всё окунается в ослепительный свет фар, тяну Саню за руку и прижимаю его к дну канавы.

Надо бежать.

Приподнимаю голову. Вокруг - сплошное поле в холмах, под луной видно каждую кустинку. С одной лишь стороны - высокие кусты, уходящие в лес. Саня приходит в себя, показываю ему пальцем в сторону леса. Он кивает, синхронно привстаём на четвереньки и начинаем карабкаться вдоль канавы, затем вдоль забора... Двадцать метров, которые растянулись в невообразимую вечность.

Бубнящие голоса остались позади, трусим в пол-роста вдоль кустов. Добраться бы до леса, добраться бы до леса...

- Райцентр - то в другую сторону...

- Я знаю, знаю блин... круг дадим. Или найдём кого-нибудь и позвоним ментам.

Вздрагиваем от собственных шорохов, от любой ветки.

В чаще леса становится окончательно темно, идём с руками вперёд, чтобы не наткнуться на сук. То и дело голые пальцы влетают в торчащие корни, сухие ветки впиваются в живот. Через какое-то время спадает адреналин, тело наливается свинцом, журчащий голод накатывает волной. Нёбо трескается от жажды.

Темнота окутала нас полностью, сквозь кроны местами видно небо. Сажусь спиной к огромному дереву, пытаясь запомнить, с какой стороны пришли.

Едва успокоилось дыхание, сердце замирает от хруста вокруг нас. Всё более заметный шум окружает со всех сторон. Безысходность прокатывается неприятными покалываниями до кончиков пальцев.

Из темноты доносится приглушённый голос:

- Уы хто?

Комок подкатывает к горлу.

- Вы ктоо? - вторит ему другой, раздражённым тоном, с противоположной стороны.

Ломающимся голосом и захлёбываясь подступившим комком, я срываюсь:

- Мы ничего не делали! Мы просто студенты, приехали в эту деревню на выходные, мы тут никого не знаем и у нас ничего нет!

Из кустов совсем рядом слышно глухое мычание.

- Ээээ идите сюда, быстро, быстро, - затараторил тихий голос впереди. Переглянувшись с Саней, торопимся в сторону зовущего. Кусты вокруг зашевелились, впереди показался силуэт небольшого человека, который продолжал нас звать, быстрым шагом уходя вглубь кустов, мы поспешили за ним.

Через пару минут мы скатываемся в небольшой овраг с прокопаной выемкой, в которой сидят несколько человек вокруг миниатюрного костра.

Обойдя костёр, сопровождающий нас лесной незнакомец поворачивается к нам. Сидящие люди поднимают вопрошающие взгляды, я наконец вижу их лица.

Выпученные или наоборот глубоко утопленые в черепе глаза, широкие скулы, шрамы на лице и детские взгляды. Грязная одежда, плохо остриженые волосы, странные выражения лиц. На секунду забываю об ужасе вечерних гостей и новая волна страха накатывает с воспоминанием о странных огоньках на болоте.

К костру подходят ещё несколько человек с обеих от нас сторон.

- Вы кто? - Встаёт один из них, непонятного возраста ребёнок-с-бородой.

- Мы из города, - отрывисто выплёвывает Саня.

- Кто сейчас в деревне?

- Мы не знаем.. ночью люди пришли.. - глотаю слова.

Люди вокруг костра переглядываются.

Тот, который задал вопрос, жестом показывает нам занять место у костра. Волочем наши оцарапаные тела под любопытными взглядами публики и усаживаемся на бревно, в горячую ауру костра.

На моё плечо опускается маленькая тёплая рука, вздрагиваю и поворачиваюсь. Небольшой человек с добрыми глазами и беззубой улыбкой протягивает мне засаленый желтоватый халат с вышитым номером. Из приоткрытого рта тянется тугая капля слюны. Секунду мешкая, принимаю подарок и нерешительно заворачиваюсь в грубую ткань.

- В деревне был кто-то из наших?

Видя наши непонимающие взгляды, собеседник добавляет:

- Ну, из интерната?

***

Пока мы постепенно приходим в себя, Игорь, так звали главного в этом лесном племени, рассказывает нам ужасающую историю психоневрологического интерната "Хутор". Он сам и большинство его товарищей жили там всю сознательную жизнь, не ахти в каких условиях, но взаимовыручка и дружба заменили внимание родителей. У многих их просто не было, истории стандартные - неблагополучная семья, побои, водка. Мама - на кладбище, папа - на зоне.

Из года в год, эта большая семья справлялась с невзгодами и защищала самых слабых от побоев администрации. Новый начальник затеял масштабный ремонт, и постройку базы отдыха прямо на территории ПНИ. Всех кулаками заставляли работать на стройке, а потом стали пропадать люди. Администрация ссылалась на "побеги"... За первый год пропало без вести 5 обитателей, а когда с начальником пошли разбираться, он и его охрана достали ружья и начали стрелять. Те, кто выжил, уже месяц прячутся в лесу.

***********************************************************************************************************

Большое спасибо всем подписчикам за ожидание. Пока я собирался с мыслями, написал трек который, как мне кажется, подходит к этому рассказу.

Фотография @tommiviitala (IG)

Мой инст с музыкой @grisha.music (IG)

Продолжение истории о переезде во Францию, время действия - 2008-2010гг. Предыдущие части тут:

1. https://pikabu.ru/story/kak_ya_zakhvatyival_parizh__ch1_5431...

2. https://pikabu.ru/story/kak_ya_zakhvatyival_parizh__ch2_5438...

Для подписчиков Жизньдерьмо спецально добавлен тег "Из Парижа с любовью", который Вы можете добавить в игнор, если не хотите моих историй в ленте. Или же наоборот, можете отписаться от меня, но подписаться на тег "Жизньдерьмо". Такие дела.

________________________________________________________________________________

Интенсивная программа обучения французскому начала давать плоды. По возвращении с осенних каникул в Питере, я уже сносно общался на французском, хоть и не мог активно учавствовать в оживленных беседах. В основном, оперировал полностью готовыми фразами, в ущерб богатству языка.

Например, запомнил что « кескёсэкёса », - аналог нашего «что это », а « кэския » - « что происходит ». Понимание написания этих же словосочетаний в Qu’est ce que c’est que ça (дословно « Что есть это что это есть то такое? ») и Qu’est ce qu’il y a дались мне уже потом.

С приближением Рождества, городок окутал запах камина, глинтвейна и снега. Как обычно на утренней перемене, с толпой выхожу за ворота заведения, закручивая по пути очередную самокрутку.

- Лёва, у тебя есть приставка?

- Не-а

- Так попроси на Рождество!

Смеюсь. Больше приставки и телефона мне хотелось, чтобы дома прекратился бесконечный ор и хлопанья дверьми. Мама и Шарль ругались постоянно и по стандартной схеме. Мама кричит сквозь слёзы, Шарль спокойным тоном смешивает её с грязью. Столкновение двух стихий. Как сказала на свадьбе мама, « продержаться бы год ».

Начинаю потихоньку заучивать аккорды и играть на гитаре, которую подарила белорусская девочка Лера из моего лицея. Цой, ГРоБ, и пара самодельных мелодий в пять аккордов скрашивают досуг, когда удаётся избежать «ночного дежурства». Особенностью гнева мамы является то, что она может отчитывать буквально часами, с криками, угрозами и унижением. В таком случае, нельзя отводить глаза, нельзя отвечать, нельзя садиться, нельзя уходить спать. Могу простоять три или четыре часа, за неправильно сделанное домашнее задание, или недостаточно усердно вымытый пол. Я не самый хороший уборщик и не самый старательный ученик.

Работа Шарля пошла по наклонной. Организация свадеб планируется за многие месяцы, а Шарль, согласно изначальному плану, должен был переехать в Россию к нам. Соответственно, его книга заказов на 2008-2009 года оказалась практически пустой. Первое время он активно подрабатывал разнорабочим: во Франции развита систем агенств временной работы, intérim. Можно найти контракт на любое время и на любой уровень квалификации. На практике, в 2008 году последствия кризиса остро чувствовались даже в самом сердце Европы, пусть даже будучи несравнимо меньшими, чем последствия падения рубля и санкций в России в последующих годах.

Но, как говорят в моей нынешней профессии, « убеждения порождают факты ». Общий дух кризиса сказался на оптимизме предприятий и их амбициях, а значит и на рынке труда.

Шарль то и дело работал по ночам на хлебном заводе в холодильной камере, иногда отрабатывая по две смены в день. Что касается мамы, то собирание нужных документов заняло многие месяцы, а её высшее образование и опыт работы здесь оказались никому не нужны. Большую часть дня она проводила в Скайпе с подругами.

Однажды, на позитивной волне, было принято решение сделать ремонт. Переклеили обои в спальне и ободрали до бетона в зале. К сожалению, запал иссяк на этом этапе и зал так и остался ободранным.

В лицее я подружился с обитателями интерната - в нашем учреждении гуманитарный баккалавреат предлагали со специальностью кино, аудио и видео. Поскольку такая специальность - большая редкость, здесь было много учеников с Женевы и окрестных областей. Плюсом шли ребята с далёких горных деревень. По зиме, в случае снегопада, школьные автобусы могли добираться до лицея за два-три часа вместо сорока минут, поэтому некоторым было удобнее оставаться на всю неделю. За ними присматривали, проверяли домашние задания и не давали страдать хернёй.

Среди них, многие ходили в консерваторию на классы музыки. По случаю, можно было попасть на репетицию и послушать саксофонистов, пианистов и скрипачей.

Музыка всегда была в моих венах, но, до приезда во Францию, проявление страсти к ней ограничивалось пьяным исполнением Чёрно-Белых Дней гроулом в икеевскую лампу в качестве микрофона.

Так же, в лицее был класс с усиленным изучением прикладного искусства. Каждую пятницу после уроков, поднимался на последний этаж, в ателье.

Просторный класс без стульев. Стены исклеены во множество слоёв плакатами, коллажами, залиты краской и монтажной пеной. Повсюду стоят, висят, лежат статуи, куски инсталляций, манекены и макеты. Пёстрые ребята вовсю занимаются художественными проектами. Поскольку хипстеров тогда ещё не было, это были просто классные и стильные девчонки и парни, порой похожие на попадальцев из прошлого. Поставив их в ряд, можно было иллюстрировать эволюцию стиля от восемнадцатого века до наших дней. Всем этим счастливым балаганом заведовал колоритный мужик лет шестидесяти. Чистокровный француз, прожил в Китае более тридцати лет и работал при посольстве Франции. Когда пришла пора уходить на пенсию, купил себе дом в горах возле озера Анси, сорокалетний Порш 911 и пришел в лицей работать учителем.

Пятница, конец уроков. В курилке меня хватают за рукав.

- Лева, ты занят? Нужна помощь в ателье.

Карин работает в ателье над дипломным фото-проектом на тему потусторонних сил. Фанатка битлов и The Who, с внешностью Амели из одноимённого фильма, но в Конверсах и кожанке. Та же причёска, тот же взгляд карих глаз и тонкие черты лица. Мы познакомились в ателье, а заинтриговала меня, в первую очередь, её сумка с российским флагом. Оказалось, это швейцарская марка, которая делает сумки в единичных экземплярах из вторсырья - брезенты полуприцепов, ремни безопасности и куски шин. Флаг России оказался чистой случайностью.

Карин и её друзья со временем стали моими гидами по французской культуре и первыми настоящими друзьями здесь. К весне, мы вместе ходили на забастовки, смотрели артхаусные фильмы в маленьком кинотеатре и пили пиво на озере.

Мама уехала в Питер на полгода, где ей предложили заместить коммерческого директора в рекламном агенстве. Шарль стал гораздо меньше разговаривать и перестал покупать продукты. Вместе с тем как дома становилось всё тяжелее жить, я

проводил всё больше времени с Карин.

Так у меня появилась девушка во Франции.

Шарль не разделял моей радости и читал мне лекции о том, что всё это - привязанность, моральная зависимость и неизбежный провал.

Карин жила в маленьком городе дальше по берегу озера. У неё была настоящая семья, - папа, мама, старший брат и младшая сестра, дом с небольшой террассой и своя комната с плакатами британских музыкантов. Поскольку ей уже было 18, на выходных она брала папину машину и мы катались по окрестностям.

Вскоре пришла новость - она поступила в школу аудио и видео по специальности монтёра в Париже, за 550 километров от Анси. Отъезд намечен на Сентябрь.

В конце класса Séconde предстоит выбирать специальность. Три основных - литература, экономика, наука. Зачастую, каждый лицей предлагает ещё и пару специальностей технических. В моём случае, это было управление и бухгалтерия. Как правило, такие специальности не дают возможности претендовать на самое престижное высшее образование, но повзоляют быстрее найти работу, отучившись в техникуме. На тот момент, это всё, что меня интересовало - 18 лет и независимость были единственной целью. Баккалавреат в 18 лет, и au revoir Анси, Шарль и мама.

Тем не менее, я подал документы в том числе и на экономику. Первичная комиссия отклонила мою заявку, я в ответ попросил пересмотреть мою кандидатуру. Завуч вызвала отчима для рекоммендации. Тот сказал, что я, возможно, наркоман, потому что всегда улыбаюсь и хожу с красными глазами. Результат, меня оставляют на второй год в Seconde.

Ссорюсь с Шарлем, он даёт мне пиздюлей и обещает вызвать полицию, если я только дотронусь до него. От безысходности и собственной глупости, кромсаю себе ноги тупым кухонным ножом.

Летом последний раз возвращаюсь в Питер на месяц, сдавать ЕГЭ. Мама не в курсе заморочек с Шарлем, стараюсь её не напрягать.

В свои шестнадцать, я в вечном колебании между « крутым подростком » и ребёнком под тотальным родительским контролем.

Иногда доходит до смешного:

Утро, завариваю себе чашку кофе. Мама уже на работе.

Курю в вытяжку и представляю себя взрослым.

Неспешно иду на работу в агенство мамы, куда она меня пристроила помощником на все руки.

Выпендриваюсь перед девчонками-первокурсницами на подработке.

Организуется поездка на дачу.

С девчонками утверждаю список алкоголя и продуктов на закупку, иду к маме « обсудить пару деталей » и получаю пачку отменных пиздюлей, потому что забыл купить ей обед.

Бегу в слезах в магазин, проклиная жизнь, и выслушиваю ещё час негодования по возвращению.

Поднимаю вопрос о поездке на дачу.

Мама вызывает в офис моих подруг и заставляет их поклясться, что там не будет алкоголя, наркотиков и прочих студенческих радостей.

Добро дано, при условии отзаниматься весь вечер на предмет трезвости.

Наконец, уезжаем на дачу и я расслабляюсь.

Мама застаёт врасплох звонком в одиннадцать вечера, когда я уже прилично бухой, и обещает расправиться со мной.

Ударяюсь в истерику.

Успокаиваюсь.

Иду дальше бухать.

Одна из девчонок просит меня на « поговорить », я наивно иду за ней до спальни.

Разговор не сложился.

Мама звонит опять, я уже не отвечаю.

Воскресный вечер будет богат на пиздюли.

Такие дела.

По возвращении из Питера, жизнь возвращается на круги своя. Ещё год тоскливой жизни в ободранной квартире с мамой и Шарлем. У меня появляется своя рок-группа, как и полагается подростку. В Анси появляется « Региональная ассоциация русскоговорящих », которая занимается проведением культурных мероприятий по развитию славянской культуры в регионе. Раз в месяц или два, ассоциация проводит праздники с народными танцами, песнями и что самое главное, застольем. Познакомился с панком Жорой.

Жора жил в Питере с мамой-бизнесменом, когда у него продиагностировали какую-то болячку в ушах, грозящую полной потерей слуха. На тот момент ему было 23 года. В силу неизвестных мне причин, единственной для них возможностью получить квалифицированную помощь было приехать во Францию. По приезду, они выбросили свои паспорта и представились беженцами из Чечни. При этом, заявили, что Жоре 17 лет, так как требовалось быть несовершеннолетним для получения помощи. После нескольких месяцев жизни под мостом, они получили необходимую помощь и документы, Жоре сделали операцию и сохранили отменный слух на одно ухо. Когда мы познакомились, Жора жил во Франции уже восьмой год по паспорту с неправильным возрастом. Жора круто играл на гитаре блюз, учился по классу джаза в консерватории и был для меня настоящим примером, а после того как показал блюзовые гаммы на гитаре и вовсе стал идолом.

Наши мамы подружились, у Жоры появился огромный кредит доверия в глазах моей мамы.

Вовремя очередной попойки в русской ассоциации, он предложил поехать с ним на концерт в горы. Мои бухие глаза загорелись желанием, но особой надежды на мамино согласие не было. Тогда он уговорил мою маму отпустить меня под свою ответственность.

Я был на седьмом небе от счастья.

Полдвендацатого, идём по заброшенному пустырю на заводе подшипников. Вдалеке дымит грузовичок без окон.

Внутри - три растамана с дредами до жопы за маленьким столиком в тумане сладкого дыма. Устраиваюсь на кровать возле печки-буржуйки. Дожидаемся ещё одного парня с дредами и выезжаем. Дух приключений наполняет мою пьяную голову, я не отстаю с вопросами от водителя. Не помню, сколько мы ехали, но оказались на похожей парковке, в окружении ещё двух десятков таких же грузовичков, расписанных психоделическими граффити. В пятидесяти метрах - домик без света в окнах и здание, похожее на конюшню, из которого долбит трансовый ритм.

- Будешь?

Ко мне тянется рука с косяком. Почему бы и нет! Крепко затягиваюсь. Первый раз так первый раз. Сначала ничего не происходит, потом становится смешно.

Пять минут и голова становится невыносимо тяжелой. Перекатываюсь в угол кровати и засыпаю.

Просыпаюсь от криков и топота ног. Всё нутро грузовика окутано едким дымом. Скатываюсь под кровать и пытаюсь понять, что происходит. Парни пытались разогреть замороженную пиццу на печке, оставив картонную коробку в непосредственной близости, которая начала шикарно дымить. Через пару минут, проблема была решена.

Смотрю на часы.

Пол-двенадцатого дня.

Осознаю, что мама, пожалуй, уже обзвонила все больницы и морги

- Жора, мне пиздец! Мы скоро домой?

- Лёва, тут такое дело, нам отдохнуть надо, марки ещё не отпустили…

Накатывает волна ужаса. Зашнуровываю кеды и решительно направляюсь к выходу, толкаю дверь, шаг вперёд, навстречу ослепительному солнцу…

Проваливаюсь о колено в снег. Из конюшни неизменно долбит транс. На крыльце дома стоит хозяин и что-то гневно объяснят двум упоротым хиппарям. Безупречно-голубое небо подпирают горы-гиганты с белыми верхушками. Горло стынет от горного воздуха.

Ночью намело полметра снега.

Пробиваюсь к дороге.

- Гриша, ты куда?

- Ловить машину, мне срочно надо домой!

- Дурак, ты хоть знаешь, в какую сторону ехать?

Возвращаюсь в грузовик. До самого вечера, не было сил говорить. Мама устроила пытку дежурством. Впервые в жизни, я спал стоя.

С растаманами с тех пор как-то не заладилось.

Такие дела.