Destar

К посту - Скрипача обидеть сможет каждый, не каждый после этого сможет убежать

Сказали, что “Достойно отдельно поста” – почему бы и нет)

Принадлежу я к той категории людей, которые рано почувствовали вкус заработанных денег, вследствие чего, конечно же, пострадал во мне потенциальный юрист и высшее образование в частности (но это отдельная история). Работать хотелось весело, работать хотелось с людьми и что бы почет, уважение, немного зависти и полное ощущение собственной крутости и практически полной вседозволенности. Было нам тогда годков ближе к двадцати одному (вроде), трудились мы в одном из популярных клубов города N и души не чаяли в посетителях, руководстве, коллегах, чаевых и особенно в красивых девчонках у бара, среди персонала, да вообще во всех.

Работа нравилась до одури, буквально горела в руках, требовала новых знаний, случайных статей в журналах, выездов на всевозможные аналоги тогдашних ПИР’ов, барменских сходок и прочего-прочего.

Но история не о том, это так лирика, что бы было понятно насколько же я был восхитительным и прекрасным…ну типа)

А вот и история об обманчивости внешности и недооцененности ближнего своего.

В ту теплую, летнюю ночь, что я приветствовал сигаретой и глотком свежего воздуха, после запары в баре, ни что не предвещало беды. Клуб битком, мы с напарниками подобно задорным и многоруким демонам Ракшасам раскидывали заказы, общее ощущение эйфории и безудержного пьянства сладко било хмелем в голову. И вот, мои сладкие 10 минут перекура нарушает рев мотора джипоподобного монстра, что уверенно затормозил практически перед входом в заведение, проигнорировав наличие парковки и потеснив очередь хромированным бампером очередь. Из недр вандервагена выбралось три тела, наружности спортсменов за 40, в дорогих спортивных костюмах, цепях толщиной в мои ошалевшие глаза и целенаправленно направились к дверям, за которыми призывно стучал ласковый бас. Плевать им было на неположенное место парковки, гудящую очередь и вообще на всех, исключая конечно Господа Бога, судя по массивным крестам.

На входе у нас всегда стояла девочка-администратор, исполняющая роль, как хостеса, так и фейсконтроля, и если милая и красивая Дашенька могла бы и глазки потупить в пол, то вот Кузьма (Мария в быту), только лишь приподняла бровь, да так сверкнула очками в тонкой оправе, что мужики даже споткнулись. Облаченная в строгий костюм и рубашку под горло, с собранными в хвост волосами, рацией на поясе, и упрямо сжатыми губами, она могла спокойно оказаться внучатой племянницей самому Аиду, а Цербер был бы у нее вместо комнатной собачки. Какой Кузьма была в миру, ни кто из наших не знал, ибо она тщательно оберегала тайну своей личной жизни.

Вежливо попросив господ отогнать колесницу и встать в очередь, тонко намекнув, что они уже в любом случае внутрь не попадут, Кузьма вызвала целый поток брани в стиле "кто такая?!" "Знаешь кто я?" "Да я тебя" "Хозяина позови" ну и прочее вечное в таком стиле. К чести сказать, на нее это произвело впечатление не больше, чем скажем тявканье Моськи на Слона. Уж не знаю откуда в этой тонкой, милой девице чуть за 25 был такой стержень, но сделав умный вид и поправив пенсе, скажу что дело наверняка в отце… ну или нет.

В этот момент я старательно прикидывался ветошью, ибо прекрасно понимал, что тут пахнет не веселой потасовкой, в которой иногда принимал участие бар, а керосином воняет и зажжённой спичкой. Судорожно думал, что нужно как-то предупредить ребят внутри, ибо сейчас начнется нечто, а веры в двоих охранников из частного агентства, у меня не было ни на грош. Худощавые, низкорослые, с высокими лбами рафинированных интеллигентов, двое братьев казахов не производили ощущения угрозы от слова - "вообще" Ну а дальше... дальше был звук разбитого стекла (как в сериале Как я Встретил Вашу маму, при разрушении стереотипов)

Когда одному из новоприбывших “хозяев жизни” надоела холодная и уверенная хранительница врат, и он потянулся, что бы отодвинуть ее, его мягко, но уверенно перехватил Данабай, что словно тень попросту отделился от стены. По другую сторону от Кузьмы встал второй брат (имя которого я уже и не помню).

Итог был таков, что когда господа-хорошие решили провести агрессивные переговоры, начавшиеся со слов:

- Да ты озуел!!!

Эти двое невзрачных вьюношей аккуратно, без лишних движений и слов, выключили спортсменов, сложили в их в машину и отогнали на парковку рядом.

Ветошь, в моем лице, молча озуела и уже не так бодро пошла работать дальше, слегка прикрутив в положение "min" ощущение собственной крутости.

Последствий эта история никаких не принесла. Ну или по крайней мере меня не поставили в известность. Кузьма и дальше оставалась на своем посту, после этой истории окутав себя ореолом такого “респекта и уважухи”, что кажется, пару раз даже краснела. Братья проработали еще несколько месяцев (которые отличались хотя бы тем, что их кофе был ну очень вкусным), и позже перешли на другой объект. Нам же прислали двух новых ребят из той же конторы и вот они то и раскрыли немного инсайдерской информации об этих ниндзя с лицами потомственных филологов.

Работали они в охранной фирме своего же отца, бывшего чина какой-то военной структуры, причем работали рядовыми сотрудниками и гонял он их регулярно по совершенно разным объектам, дабы сыновья учились справляться со своим взрывным (ШТАААА?!) характером и освоить терпение, как добродетель. Оказывается, поперли братьев-акробатов из какого-то военизированного учебного учреждения за драку с инструкторами по какой-то личной причине, но, конечно же, ни кто, ничего не знает, или знает, но брешет.

Именно тогда я узнал, что боятся нужно не тех, кто кричит и брызжет слюной, а кто молчит и вежливо тебе улыбается.

В моей жизни, с начала лихих 2000-х, определенное и весьма большое место занимает Вера Полозкова. Поэтесса, писательница, безумица, вечная творческая жилка, искатель счастья и, наверное, филантроп (но, это не точно). Тогда еще мне удавалось мило общатся с ней в ЖЖ, пару раз высылать ей полет неверных мыслей, облаченных в творчество и пристально следить за ее карьерой. Издалека, потому что на концерты мне попасть так и не удалось, так же как и встретится со своей дурной музой, что бы сказать короткое "Спасибо" и больше никогда не искать встречи. Давно еще, она написала рассказ о своих мыслях на тему старости и желаний, которые ее преследуют. Он переодически всплывал в памяти и сети, настойчиво преследуя меня через карму, нашептывая что-то....в общем я сдался.

Я нечестно взял образ и костяк ее произведения, фразы, слова и манеру подачи текста и НАВАЯЛ то, что чуть ниже.

Прости меня Вера, я все прое*ал))

PS - гоните меня, насхмехайтесь надо мной.

_________________________________________________________________________________

Я тут задумался, дело идет к 30! И наверное, все это можно расценить как размышление на тему – “а если”

Ты можешь не поверить, но рано или поздно – Я состарюсь.

Я могу стать классическим джентльменом новый эпохи. В костюме тройке, животом, пышной шевелюрой с пробором, строгим взглядом сквозь очки в тонкой оправе, и двумя телефонами. Много говорить, крутится по встречам и фуршетам, страдать от отдышки, давления и прочих “деловых” болезней. У меня будет подтянутый и резкий мальчик-помощник, которого я буду любить как сына, рвать как врага и иметь планы как в долгосрочную инвестицию.

Либо, стану сухим, угрюмым, вечно недовольным правительством, людьми, футболом и жизнью – мужичком. Узловатыми пальцами жать кнопки на пульте и грызть севшие батарейки. Ожидать выход на пенсию, мечтать о теплице на даче, ждать вестей от сына-контрактника и лелеять больную жену, которая не то, что бы смотрит с укором, но вздыхает так, что зубы крошатся, а рука тянется к заныканной среди пельменей в морозилке – бутылке.

Но больше всего мне хочется, оказаться в последствии поджарым таким, бодрым хипстером за полтос. С проницательным взглядом и ироничной улыбкой, с коротко выстриженными висками, зачесанной назад гривой, густой бородой и все это должно быть тронуто благородной, почти аристократической сединой. Вести бровью саркастически и отпускать желчные комментарии сквозь вкусный вишневый дым, глубокомысленно покусывая мундштук длинной, как у Гендальфа, трубки. У меня будет такая девица, лет тридцати, с гривой огненно-рыжих волос, бледной кожей, стройная и хищная, как барс; веган и фитнес-инструктор, которая будет смотреть на меня и мой стейк, как на врага народа, предателя партии, изменника короны, но забывать обо всем, когда я буду крепко сжимать ее руку и шептать – не рычи! У нас будет схожий мерзкий смех, общие дурацкие шуточки, мы наградим друг друга короткими прозвищами: Нихт, Ро, Зло, Эн, Кей, что-то такое. Общаться мы будем на характерном влюбленно-матерном наречии, убивать друг друг водяными пистолетами с текилой, и ни до кого нам не будет дела.

Вероятно, у меня будет сын Роберт, тот самый, лет двадцати пяти; может случится что рыжую девочку я отобью как раз у него, мне рассказывали, что такое возможно. Он, впрочем, будет не особенно в обиде, учтет урок, намотает на ус и скорее будет преподносить это как пикантный семейный анекдот. Будут такой красивый, рослый раздолбай с ирокезом на голове, покатыми плечами, горячим сердцем и холодной, разумной головой. Иногда даже слишком разумной, если вспомнить меня, в его годы. Я буду его страшно любить и страшно же стебать, он у меня вырастет тот еще знаток болевых точек на душе, но хорошее воспитание будет мешать пользоваться этим по полной программе.

Быть может, он как-то приедет ко мне, неожиданно серьезный, немного бледный, в под горло застегнутой рубашке и с Ней под ручку. Будет что-то объяснять не своим голосом, старательно отводя глаза, а меня сложит нежность и ужасом, такой большой сын у меня, черт, ну надо же такой большой и отныне мне совершенно не принадлежит.

- Зло! – Буду тыкаться я потерянно в затылок своей подруге. – Зло!, он женится же, этот идиот. Зло! Какое я старье. Она ведь даже ни разу не засмеялась при мне, что он в ней нашел! Разве это мой сын! Мой острый как стилет и сильный как титан. Я же всегда ему говорил, что нельзя спать с человеком, который не может тебя рассмешить.

И даже, хотя скорее всего, я позвоню его матери, фактурной такой женщине лет пятидесяти двух, наполовину цыганке, большой и страстной любви зрелой молодости, с которой мы хорошо когда-то пожили пару лет, даже не успели друг другу опротиветь, произвели на свет новую жизнь и по-людски разошлись. Я буду курить в трубку с балкона и вопить, и наверняка буду звать ее по отчеству, как боевую подругу, или же по фамилии, потому что так получилось, что у сына ее фамилия.

- Баркан! Ты можешь себе представить! Ее зовут Юля и она вся просвечивает и светится. Баркан! Это наш с тобой сын вообще? Разве у тебя или меня в двадцать три года была такая постная рожа, как у этой пигалицы? Да я был порох! Ты была огонь! У нас стекла вылетали, ну, ты же помнишь! Я не понимаю всего этого Баркан! Он тебе покажет ее, ты только совладай с лицом.

Но в принципе и в общем, вида особого не подам; благословлю. Юля, вполне возможно, может быть и так далее – окажется славной девушкой. Роберту просто не нужна в семье еще одна веселая безумица, как мать, или прямой и мерзкий юморист, как отец; вот он и ищет омут потише да поспокойнее.

Внуков своих, не представляю совсем. Знаю только, что буду много думать о собственных родителях, которых скорее всего уже не станет и жалеть, что нельзя им показать этакой красоты.

Буду, вполне возможно медийной личностью, вещать на радио для души, решать серьезные вопросы в несерьезной обстановке, меня будут звать на открытие баров, клубов и борделей. Привычно ловить взгляды узнавания от таксистов-продавщиц-полицаев, и пользуясь всем этим, смогу устроить внучку в какой-нибудь престижный лицей с творческим уклоном, где директором окажется старый друг, скажем Смирнов. Мою внучку будут периодически притаскивать в его кабинет на переменах и жаловаться; а Смирнов будет устало на нее смотреть поверх очков половинок и вопрошать:

- Баркан, Вы полагаете , Ваша семейка мне попортила мало крови. ..?

Уверен, у него к тому моменту то же будут внуки, но знакомить нас он не спешит, и верно на это есть свои причины.

И может быть, каким-нибудь душным, плавящим асфальт августовским полднем, ярким, дрожащим в глазах от солнца и пыли, я сяду где-нибудь в центре, в одной из нескольких любимых веранд, хлопнуть пару мохито или джина с вишневым соком, ледяных настолько, что бы свело зубы; буду ждать звонка-отмашки перед нужной встречей, развалившись в удобном плетеном кресле, рассматривать свои белые кроссовки, отряхивать джинсовые бриджи и щурится, неосознанно наблюдая за входом. И вдруг увижу ее. В цветастой в пол юбке, легкой тунике, с высокой сложной прической смоляных волос. Входящую на веранду, не отрывающую взгляда от какой-то книжки.

- Как я соскучился по тебе цыганская шельма! - громко скажу я в воздух и словно мимо, глядя на край бокала, и периферическим зрения отмечу, как она вздрогнула, осмотрелась, выпрямилась и села за пару столиков от меня.

- Какие отъела ты себе красивые щёки, – небрежно совру я - видимо Он все еще печет тебе отличные пироги.

- И не говори – хохотнет женщина за два стола и поднимет в мою сторону стакан с холодным чаем. Я отвечу ей тем же маневром.

- Пригласила бы разок, на пироги-то

- Да ты отобьёшь меня обратно, старая тварь – глупо хихикнет Она и хитро вытянет губы. – а я слишком стара для таких приключений.

А прошло ведь уже почти тридцать лет, подумаю я, тридцать гребанных лет. У тебя вон кондитерский цех и целый выводок кареглазых спиногрызов следующего поколения. А у меня вот-вот сын женится. Тридцать лет – Боги! А у тебя те же ямочки на щеках и прищур медовых глаз, которыми ты могла столько сказать и о стольком промолчать.

- Даже не думай – как бы между делом процедит она, моя “айнанэ”, которая с годами станет проницательной как ведьма. – Если он тебе увидит, он потом мне всю печень выгрызет и пустит на фуагра.

- Ромалэ, ты же знаешь, я так больше так не играю, ты же видела мою Зло

- Зло не Зло, а глаза у тебя, Ковалев, блядские.

Тут я, конечно, буду смеяться. Потом расплачусь за оба счета и надену такие, солнечные очки, как у братьев Блюз или человека по имени Рэй и фамилии Бэн.

- Зараза! – прошипит Она резко, припомнив, что именно такие я носил когда-то очень давно, той весной, когда впервые подошел к ней. Встанет из-за стола, подставит мне щеку, на мгновение приобнимет, обдав запахом полевых цветов и сойдет по ступенькам веранды, направляясь к машине, что предусмотрительно припарковала на углу.

Мне верно стоит извинится перед всеми вами, мой верный контуберний нечаянных слушателей. В оправдание могу сказать - что виноват, каюсь, недостоин и всякое такое. Просто иногда появляется шанс понять, что жизнь интереснее, чем кажется. В этом и погряз.

Постараюсь вести себя культурнее и ответственнее, ибо мама постаралась вырастить хорошего сына.

______________________________________________________________________________

- Шутишь что-ли, остроухий?

От мужчины пахло свежестью и чистотой, которых не смог перебить даже пряный аромат горячей пищи, что сейчас сводил с ума и дрязняще щекотал ноздри. Чёрная рубашка на лайтере была чистой и явно совсем новой. Длинные волосы он также привел в порядок и заплел тугую косу, из которой не выбивался ни один волосок. От досады Ри сжала зубы так, что на щеках заходили желваки. В отличие от мужчины она не мылась почти двое суток и после кузницы успела побывать в весьма благоуханной аптечной лавке. Хорошо хоть удалось кое-как "причесать" пальцами непокорную шевелюру.

Но сотня алчущих грешников в животе яростно требовали свою кровавую жертву и Ри отбросила всякий глупый стыд, условности и приличия. Едва Дестар отошёл от стола, она с упоением принялась насыщаться, совершенно наплевав на этикет. Кажется, даже тихонько заурчала как зверёк, хватая мясо голыми руками и хищно взгрызаясь белыми острыми зубками в поджаренную золотистую корочку, добираясь до розовой мякоти. Брызнул горячий сок, пачкая губы и пальцы, но рыжая только хохотнула, улыбаясь и облизывая их. Быстро забегала хитрыми глазками по подносу, выбирая соус. Не мудрствуя лукаво, решила попробовать их все, поочерёдно макая мясные кусочки в маленькие мисочки с разноцветным содержимым.

Она ела голодно и жадно, но с таким наслаждением и страстью, что подошедший с пустыми бокалами лайтер довольно улыбался, оглядывая свою новую знакомую. Он налил вина и протянул ей один. Как раз вовремя. Ри молча и благодарно кивнула, глядя на капитана слезящимися от острейшего перца глазами, что от влаги приобрели оттенок прозрачного изумруда. Вино ушло как в сухую землю. Рыжая влёгкую осушила полбокала, даже не почувствовав вкуса. Тряхнула головой, фыркнула и глубоко вдохнула, остужая слегка обожённый рот. И только после этого сделала ещё один медленный глоток, покатав вино по нёбу, чтобы как следует его распробовать. "Thelas! Испанское! Отдайте меня на потеху дяволу, оно испанское! Кажется, откуда-то из близлежащих каталонских земель. Стоит баснословных денег и совсем не уступает тому, которое ей поставляет Рябой Штефан. Ну и курвин же ты сын, Ней!" Эта темно-вишневая, с охристыми оттенками и живым ярким блеском жидкость приятно обволакивала гортань. А также обладала великолепным букетом и отлично сбалансированным вкусом, что как родной лёг поверх адамового аперитива. Ри ощутила на языке что-то фруктово-ягодное, пряное и с едва ощутимыми бальзамическими нотками. Послевкусие же оказалось тонким и лакрично-сладким.

- Мм.., - девушка на мгновение приподняла брови и с видом знатного ценителя прикрыла глаза от удовольствия, думая о том, что надо бы поближе свести знакомство с Неем и его особыми поставщиками. Правда, бывший начальник тайной полиции её недолюбливает. Может быть потому что не знает и ни разу не сотрудничал. Но рыжая знала, что хорошие деньги и деловой подход практически всемогущи. "Хаха, этот старый шпик, наверняка въехал, с какой женщиной сегодня ужинает и проводит вечер его дражайший клиент. Ох, вот бы видеть его лицо сейчас."

Ри открыла глаза и с хитрым прищуром зыркнула на Дестара, что снимал жилет и пристраивал его на раскидистых "ветвях" вычурной вешалки. Бесстыдно и по-женски оценивающе оглядела его гибкую сильную фигуру. Широко и лукаво улыбнулась, словно уже придумывая, с каким выражением лица выйдет отсюда и как взглянет на хозяина таверны независимо от того, чем закончится вечер. Кстати, а чем он может закончится? С этими плутовскими мыслишками Ри хмыкнула и ухватила пальцами длинные белые нити квашеной капусты. Чуть откинула голову назад, слегка высунула язычок и медленно отправила их в рот, немилосердно забивая сладкое винное послевкусие кисло-солёным. Потянулась за свиным рёбрышком, выбирая самое зажаренное.

- Позволь?

Дестар по-обыкновению тихо возник из-за спины и Ри замерла, позволяя лайтеру снять со своих бёдер портупею с парными клинками. Сквозь ресницы скосила глаза на светлокожее скуластое лицо мужчины, который вновь склонился над ней, чтобы постелить салфетку на колени. Несмотря на предусмотрительно закатанные рукава, она таки умудрилась во что-то вляпаться локтем. "Это он из вежливости или дразнит меня, шельмец?" Девушка быстро вытерла пальцы и макнула рёбрышко в соус. Соблазнительно закусила блестящую губу, проводив долгим взглядом капитана, который наконец устроился в кресле, принимаясь за мясо и вино.

- Твою мать, как хорошо!

- О, даа, дорогой, - прожевав отозвалась рыжая, томно растягивая слова и наблюдая за его блаженным лицом. Допила вино и красноречиво подвинула пустой бокал к мужчине, - Сейчас это даже лучше, чем секс. Хотя...смотря какой секс, конечно.

Рыжая чертовка блеснула глазищами и подмигнула беловолосому. Сложила влажные губы трубочкой, весьма характерно обхватывая ими уже обглоданную кривую кость. Затем медленно, неспешным скользящим движением, высунула её изо рта и широко улыбнулась совершенно шельмовской улыбочкой. Отщипнула кусочек от румяного бока кренделя, не переставая с испытывающей хитрецой посматривать на лайтера. Дестар же на подобную откровенную демонстрацию отреагировал лёгким покачиванием головы и таящейся в уголках узких губ улыбкой. Но в переливчато-ртутных глазах зажглись весёлые искорки. Похоже, сухое испанское расслабляло не только её одну.

- Вкусно? - беловолосый снова наполнил бокалы и рыжая расширила глаза. "Ну и ну, он ещё и спрашивает!" Она невнятно что-то промычала в ответ и подцепила пальчиком желтоватый кругляшок сыра, отправляя его в рот следом за хлебным мякишем. Прожевав всё и проглотив, Ри вытерла пальцы, сделала щедрый глоток и встала.

- Фух, - сыто и шумно выдохнула, заводя руки за спину. Пока лайтер снова разливал вино и задавал свои вопросы она быстро расшнуровала жёсткий кожаный корсаж и повесила его на портупею, принимаясь расправлять рубашку из тоненького батиста. После чего приняла из рук Дестара бокал и плюхнулась обратно в кресло, блаженно развалившись в нём и чудовищно напоминая в этом жесте не молодую симпатичную женщину, а лихого уличного мальчишку, что дорвался до роскоши. Казалось рыжая сейчас была очень близка к тому, чтобы закинуть ноги но стол, но она не сделала этого. Решила соблюсти хоть какие-то приличия или просто потому, что огромный поднос со снедью и бочонок заняли почти всю столешницу?

- Ну, как видишь, Дес, я сама в состоянии себя накормить, - Ри снова сократила его имя и похлопала себя ладошкой по округлому бедру. Потянулась к столу и взяла кусочек сыра, что отлично сочетался с испанским, - Ммм..ты ведь не думаешь, что это романтическое свидание?

Лайтер неспешно потягивал вино и смотрел на неё спокойно и даже несколько серьёзно, несмотря на лукавые голубоватые всполохи в серебристых глазах. Рыжая ненадолго задумалась.

- Что я теперь буду делать и куда дальше? - она вновь помолчала, по привычке дёрнув плечиком, - Не знаю, Дестар. Правда не знаю. С одной стороны, я рванула бы из этого мира вот прямо сейчас и не задумываясь. А с другой, - Ри сделала глоток, посерьёзнев, - Я слишком кропотливо добывала то, что у меня сейчас есть. Буквально умываясь кровью и стоя в ней по щиколотку, капитан. Сам понимаешь, я не могу просто так уйти, даже на месяц, не оставив более-менее толкового заместителя. Слишком уж сейчас много дел.

Девушка постаралась не акцентировать внимание на неспокойном сейчас дне и Матиасе, что сейчас где-то отсиживался, хотя знала, что капитан прекрасно её понял. Она допила очередной бокал, протягивая пустую тару мужчине. Тот кивнул и наполнил. Рыжая в свою очередь приложила ладони к раскрасневшимся щекам и глянула на камин. Ого, маленький, а так шпарит! Или дело в вине, которое у этих двоих весьма бойко шло, расслабляя и развязывая язык. По-крайней мере у разбойницы. Лайтер же сейчас являл собой образцового слушателя, что старательно внимал, не встревая, но мотая на ус всё услышанное.

- Знаешь, а ведь сначала они назвали меня Стрыгой, - Ри хихикнула, спустив рубашку пониже и осторожно подвинула каблуком поднос, всё таки закидывая ноги на стол, - Ты знаешь, кто это?

- Ты имеешь в виду существо из местных легенд о женщине, которая из-за проклятия каждую ночь превращается в монстра и убивает? Кхм, неужели утренние находки простых жителей были настолько занимательными?

Дестар задал вопрос очень спокойно, можно сказать даже с профессиональным интересом, совершенно не намереваясь обидеть или задеть собеседницу. Но полулежащая в кресле рыжая мгновенно вскинулась и села. Сердито зашипела, впиваясь ноготками в подлокотники и щуря колкие глаза не хуже своего лесного тотема.

- Шшшайзе! Да уж занимала их как умела, капитан. Знатно занимала. Поначалу рубила бошки шмаровозам..ну, сутенёрам, торговавшим из-за угла малолетними детьми. Вставляла им в рот отрезанный кутас и оставляла такую насаженную на кол голову на самом видном месте улицы. С мелких продажных шкур - доносчиков и шпиков, что за золотую монету трепались направо и налево, снимала кожу перочинным ножиком. Полностью. Медленно. Заживо. А потом прибивала на двери их домов. А дальше уже пошло-поехало. Да и имя потом мне дали другое. Ну, это я думаю ты и сам знаешь, беловолосый.

В камине с хрустом лопнуло толстое полено, взметнув вверх сноп искр. Эта яркая вспышка осветила волосы и глаза собеседницы поистине дьявольским огнём. Похожая сейчас на попавшую в руки sanctum officium ведьму, Рыжая Ри растянула нежный рот в жестокой ухмылке. Несмотря на миловидный вид, она была вышколенной и отлаженной машиной для убийства, что расправлялась в Праге с кем хочет и как хочет, без зазрения совести используя самые чудовищные методы и заливая улицы и дома руками крови. Именно благодаря этому ей удалось за такой короткий срок захватить почти всё дно и удерживать его в маленьком стальном кулаке. Да, эта смешливая маленькая женщина умела ради достижения собственных целей идти по головам, совершенно ни о чём не жалея. Она знала о боли всё и виртуозно умела её причинять. Потому, что когда-то прошла весьма жёсткую школу и сама испытала все её острые грани.

- Ты спрашиваешь, куда я могу пойти? Я не знаю. Я хочу посмотреть другие миры, хочу увидеть что-нибудь красивое и новое. Хочу, в конце концов, хоть какое-то время не чувствовать этот приторный запах крови и грязи вокруг.

Всё таки у неё поразительно быстро менялось настроение. И вряд ли дело было в алкоголе, скорее уж в таком диковинном свойстве характера. Ещё секунду назад перед лайтером сидела огненноволосая богиня мести и смерти, а теперь она исчезла, уступив место невысокой девушке, которая откинулась обратно в кресло и привычно обхватила руками узкие, чуть подрагивающие плечи. Неназываемый, как же она, оказывается, устала.

- Нет, ты не думай, капитан, я не собираюсь осесть где-нибудь в маленьком домишке с хозяйством, завести себе муженька и сопливых ребятишек, которым каждый день стирать и стряпать на кухне, - рыжая вполне миролюбиво и по-доброму улыбнулась, невольно вызвав ответную улыбку лайтера, который наверняка представил её в подобной роли, - Это уж точно не моё. Отпрысков ничему хорошему не научу, да и не нужна я никому, кроме самой себя. Так что поброжу по мирам Межреальности - слово-то какое красивое - и вернусь сюда, на насиженное место. До тех пор, пока не захочу слинять снова. А вот на время или навсегда - там уж видно будет.

Ри допила вино и поставила бокал на стол. На мгновение прикрыла глаза чуть отяжелевшими веками. Ну и жарко же тут. Она шумно сдула прилипшую ко лбу прядку и ещё ниже приспустила рубашку, давая внимательному взору заметить верхнюю часть нежных и не стеснённых бельём округлостей. Чуть наклонила голову, пристально смотря на мужчину и прикидывая, достаточно ли он благодушен и расслаблен. Плутовка знала, что Дестар явно не будет доволен её выходкой и старалась как-то сгладить ситуацию. Хотя бы за счёт его состояния и выпитого вина. Ну ладно, была не была!

- Знаешь, Дестар, у меня кое-что есть для тебя, - негромко и вкрадчиво начала она, внимательно наблюдая за мимикой альбиноса. Пока всё шло хорошо. Капитан внешне остался спокоен, только светлая бровь чуть приподнялась в немом вопросе.

Ри спустила ноги со стола и нарочно небрежным движением полезла в потайной карман плаща, откуда достала что-то, завёрнутое в холщовую тряпицу. Затем встала, подошла к мужчине и, немного помедлив, протянула свой дар. Он удивлённо глянул на собеседницу своими удивительными глазами. Вероятно прикидывал, какой фортель она выкинет на этот раз, но свёрток взял и теперь с любопытством вертел в руках. С легким нажимом провел по нему пальцами, словно стараясь наощупь разгадать, что скрывается за грубоватой шершавой тканью. И наконец развернул, извлекая на белый свет весьма необычный гребень. Очень изящный, но в то же время довольно строгой, даже жесткой формы. Куда больше подходящий суровому воину, нежели нежной девице, гребень был черен как сама ночь, с длинными, отполированными до блеска костяными зубьями. Гнутая и удобно лежащая в руке рукоять, напротив, была отлита из легкого немного матового металла и настолько искусно крепилась к кости, что стыков не было видно. Вообще. Словно их и не было никогда. Это мастерски выполненное изделие запросто могло сойти за наспинную пластину какого-то шипастого диковинного зверя из заморского бестиария. Если, конечно, не являлось таковой на самом деле. Но главным украшением и сокровищем был вплавленный в центр рукояти камень. Относительно небольшой, размером с ягоду шиповника он удивительно напоминал заключенную под прозрачную оболочку argentum vivum, что медленно и плавно перетекала, замысловато изменяя свой серебристый узор. Один в один глаза лайтера.

В комнате повисла тишина. Ри все также стояла возле Дестара и старалась разгадать его эмоции, но пока без особого результата. Мужчина продолжал молчать, внимательно разглядывая предмет, гладя и постукивая по камню подушечками пальцев.

- Мне его подарил один старец, встреченный в лавке у турка Юсуфа, торговца шелками и пряностями, - рыжая осторожно продолжила, - В тот день я была в хорошем настроении и оплатила большую золотистую шаль с кистями, на которую у него не хватало денег. Тогда-то он и достал этот гребень. Сказал, что у красивой женщины должны быть красивые длинные волосы. Но, как видишь, я так и не обзавелась ими. Другое дело ты, - девушка потрепала себя по неровно подстриженным прядкам и тихонько вздохнула. Вспомнила как сотню лет назад её волосы шелковистым густым водопадом ниспадали по спине до самых ягодиц.

- Он говорил, что этим гребнем расчёсывал свои непокорные чёрные волосы сам Малах га-Мавет, могущественный Бог Смерти, друг и соратник Богини Истины Каэтаны из мира... - Ри поморщилась, силясь вспомнить название, - Нет, не помню. Да и не важно. Эти сказки, имена и легенды мне ни о чем не говорят. Просто я хочу, чтобы эта вещь была твоей, Дестар.

Она увидела, как его брови удивленно поползли вверх. Лайтер впился в неё внимательным, прямо таки сверлящим взглядом. Ри показалось, что ртуть в глазах начала перетекать быстрее. Он услышал что-то знакомое? Или не ожидал получить ответный дар? Ох, сейчас вероятно начнет ругаться.

- Перестань щебетать и послушай меня, Ри. Я уже сказал, что ты мне ничего не должна, но...

Ри шагнула вперед раньше, чем сама сообразила. Не желая ничего больше слышать наклонилась и попросту заткнула капитана поцелуем. Дестар замер от неожиданности, когда в него впечатались мягкие и чуть сладковатые от вина женские губы. Но отталкивать и сопротивляться не стал, вполне охотно ответив на столь внезапную ласку. Только лишь с лёгким недоумением и интересом то и дело посматривал на разбойницу из под полуприкрытых глаз, словно стараясь предугадать её последующие действия.

Но рыжая шельма уже плюнула на все, полностью отдаваясь внезапному порыву. Закрыв глаза и взяв лицо альбиноса в прохладные маленькие ладони она нежно и требовательно раскрыла узкий мужской рот языком, находя его собственный и начиная ласкать. Ри целовала лайтера умело и опытно, постепенно наращивая страсть и гладя пальчиками его лицо, шею, плечи. Мужчина наконец отложил гребень на стол и притянул девушку к себе, положив руки ей на бёдра, поглаживая их и несильно сжимая.

- Идем, - она отстранилась и прошептала с лёгкой хрипотцой. Провела пальчиками по узору наруча вниз, касаясь кисти и жёсткой ладони. Мягко высвободилась из его рук и направилась к огромной кровати, на ходу стаскивая рубашку. На середине пути остановилась, повернувшись к мужчине профилем и давая снова рассмотреть обнажённую обезображенную спину, - Всегда мечтала сделать это на таком ложе.

Она улыбнулась и приложила кончик языка к верхней губе, видя как Дестар улыбается в ответ, вставая с кресла и делая несколько шагов навстречу. Дойдя до высокой кровати Ри бесцеремонно плюхнулась на нее, блаженно постанывая и гибко изгибаясь на красном шёлке. Недосып, усталость, волнение последних нескольких дней и выпитое вино навалились на девушку тяжким грузом, едва её голова коснулась подушки. Рыжая оказалась в упоительно мягком уютном плену подушек и большого одеяла, из которого совершенно не хотелось выбираться. Полуобнажённое тело обмякло и она всего на секундочку прикрыла глаза, сворачиваясь калачиком и мгновенно проваливаясь в полудрёму ещё до того, как лайтер успел подойти к кровати.

Когда-нибудь – это случится. Все это случится – рано или поздно, так или иначе.

Когда-нибудь Он будет провожать Ее домой и задержит в объятиях чуть дольше обычного. Заглянет в ее глаза, мягко улыбнется упрямым ртом и увидит, как согласием, мягко дрогнут ее ресницы. Или будет смотреть как Она смеется над чем-то, чем угодно, сидя рядом в баре, и найдет Ее руку своей. Она прекратит улыбаться, замрет, внимательно изучит переплетенные пальцы и совершенно по-другому взглянет на Него. Или, остановив машину на светофоре, Он убавит музыку и тронет ее за колено. Она переведет взгляд с дороги и не думая ни мгновения, потянется к Нему.

Сжимая Ее в объятиях, около дома по улице автора “Горе от ума”, Он поцелует Ее

Потянув Ее за руку, посреди шума и гама бара, Он поцелует Ее

Не обращая внимания на гудки автомобилей на перекрестке, Он поцелует Ее

Когда-нибудь, он проснется раньше нее.

Уставившись еще сонными глазами в потолок, Он моргнет и все вспомнит. Повернув голову, увидит, как Она забавно сопит, уткнувшись лицом в подушку. Будет разглядывать Ее разметанные по постели волосы, руку, что сжимает край наволочки, ногу, закинутую поверх одеяла. Он погладит ее по голове, стараясь не разбудить, наклонится и поцелует в макушку. Откинется на спину, заложив руки за голову и глубоко вздохнет. Его мысли будут вяло течь в сознании, озаряясь вспышками прошлой ночи, отдаваясь сладкой дрожью в теле и так приятно ноющими мышцами. Он будет прикидывать позавтракать ли дома, или повести Ее куда-нибудь. Вспоминая содержимое холодильника, склонится в сторону мысли о кафе. Она пошевелится, Он замрет. Одеяло чуть сползет, открывая ее покатые плечи и красивую спину, нос смешно дернется, когда его коснется разметанная грива, Она вроде даже соберется чихнуть, но в последний момент передумает, видимо решив поспать еще немного.

Когда-нибудь, Он будет улыбаться, стоя на одном колене.

Улыбаться и смотреть на Нее снизу вверх, чуть дергая гладковыбритой щекой и ожидая Ее ответа. Она же будет стоять с широко раскрытыми глазами цвета весны на болотах и молчать. Молчать не так долго, что бы это что-то значило, но достаточно, что бы Он начал волноваться. А потом молча протянет Ему руку и скорее прошепчет, чем скажет – Да. Он нежно возьмет ее за руку и наденет красивое кольцо на палец, сжимая Ее ладонь все крепче и вставая на ноги. Он привлечет Ее к себе и спросит – Да? И она уже более твердо и громко скажет – Да. Он поцелует Ее. Зал ресторана будет бурно аплодировать, или же нет. Ведь нет людей на ночном пляже под чистой луной и плесом волн вместо музыки. Или же вокруг будут раздаваться крики друзей и родных, которые соберутся на семейное торжество, которое и окончится подобным сюрпризом.

Когда-нибудь Он будет спокойно идти по зданию аэропорта.

Направляться к паспортному контролю, таща за собой пару чемоданов, а Она, загорелая и красивая, в белой маечке, коротких шортиках и кроссовках от Massimo Dutti будет бегать вокруг и смеяться. В руках у нее будут паспорта, где будет стоять виза какой-нибудь жаркой и красивой страны, и где скоро изменится фамилия. Она будет предлагать, не выходя из здания аэропорта, махнуть еще куда-нибудь, а он загадочно улыбаться, словно действительно раздумывает над этим предложением. А быть может и да.

Когда-нибудь Он подвезет Ее до торгового центра и поедет по своим делам, пообещав вернутся через пару часов.

Она будет медленно ходить по магазинам, быть может наткнется на пару знакомых, посидит в кафешке, купит пару вещей, присмотрит подарки на праздники, а на губах будет играть тонкая улыбка. Ей будет легко в голове и светло на душе. И рано или поздно, так или иначе, я буду забирать свой кофе, повернусь и все это увижу. Я буду все знать, все помнить и конечно же все понимать. Я буду держать горячий стакан и смотреть, как она идет на встречу, но не видит меня, потому что смотрит мимо. А точнее куда-то вниз. На того, кто будет крепко держать ее за руку, шагать чуть вразвалочку, смешно сопеть, стараясь одновременно рассматривать новую игрушку и смотреть по сторонам. Она будет что-то тихо ему объяснять, а потом поднимет голову и наконец-то увидит меня. Широко улыбнется, помашет свободной рукой и закричит:

- Ковалев!

А меня словно приложит молотом по голове. Я буду все знать, все помнить и конечно же все понимать. Но буду слышать ее крик словно издалека, смотреть на то, как она приближается словно со стороны и чувствовать все так, словно время ничего не поменяло.

Она будет что-то говорить, о чем-то спрашивать, много улыбаться и заразительно смеяться. Я же, присев на корточки, буду смотреть в невероятно большие глаза цвета весны на болотах, которые достанутся Ему от матери и которыми Он пристально будет меня разглядывать. Потом Он дернет Ее за руку и тихо спросит, почему у дяди борода и не пират ли он.

Мы будем смеяться, Он же уморительно серьезно переводить взгляд с меня на Нее и еще более забавно сопеть.

Она поцелует Его.

Вспомни, что еще кроме будилька, начинало твое утро последние лет пять-семь?

Это мог быть звук упавшего “чего-угодно”, и тут конечно хорошо, если в доме есть животное, иначе ситуация может оказаться довольно странной. Это мог быть резко оборвавшийся сон, что подбрасывает тебя на кровати, или же просто сокращение мышцы, что приводит тебя в реальность, но оставляет на пару минут в состоянии интеллектуального вакуума, когда еще некоторое время ты пытаешь осознать: “Кто я? Что происходит? Какой сейчас год? ”

Но ведь есть способы и поприятнее, правда?

Солнечный луч, что нашел себе путь сквозь наглухо зашторенные окна, извернувшись под неимоверным углом, светил прямо в закрытые глаза, нагревая кожу век все сильнее с каждой минутой, а мне не то что бы глаза открывать, даже шевелится не хотелось. Приятный полумрак комнаты постепенно наполнялся красками, услужливо являя из своих недр детали комнаты. Картина в мощной раме, что висела прямо напротив кровати размера не меньше “королевской”, изображала абстрактное нечто в холодных и резких тонах, действующая, словно эмоциональный кондиционер в комнате. Я улыбнулся своим мыслям, которые подсказывали, что не так уж и справилась эта мазня со своей ролью. В углу комнаты стоял низкий журнальный столик, а рядом с ним два столь же низких массивных кресла, одно из которых было завалено на бок. Кажется, вчера мы распалились сильнее обычного, раз несчастное кресло стало нам помехой на пути к кровати, хотя в нем и я провел несколько довольно приятных минут, отдавшись в ее умелые руки и не только руки. Сладкая волна дрожи пробежала по телу, отзываясь на такие приятные воспоминания.

Глаза все же пришлось открыть, что бы сравнить воспоминания и реальную картину, которая уже почти полностью избавилась от очарования сумрака и стыдливо явила себя миру. Солнечный луч ударил в голубую радужку, заметался внутри хрусталика и, нанеся укол в узкий зрачок, проявил милосердие. Чуть повернув голову, я скосил еще нечеткое зрение к своему левому плечу и глубоко вздохнул, а затем медленно выдохнул сквозь сжатые губы. Нашарив рукой выключатель у кровати, щелкнул клавишей. Шторы медленно, но верно, уходили с пути утреннего солнца, пропуская массив света в комнату. Мгновенно заливая ее красками, изгоняя любой намек на тень или недосказанность.

Она лежала рядом, уткнувшись носом мне в плечо, по-хозяйски закинув на меня бедро и руку. Дыхание, такое ровное и тихое, что я сначала принял за свое, мягко грело меня. Пальцы на моей груди начали чуть подергиваться, выступая предвестниками того, что сейчас мое чудовище проснется и потребует с меня кровавую дань за такое ранее пробуждение. Я усмехнулся, мельком глянув на часы, и тихо засмеялся. Она была ходячим парадоксом. Человек, который может проснуться чуть ли не с первыми петухами и ломанутся на пробежку, при мне спит как хорек и еще возмущается, когда я пытаюсь разбудить ее раньше “ну хотя бы половины десятого”. И все эти острые выпады, угрозы физической расправы и недовольство в мою сторону грело мою мерзкую душонку, подобно личному ядерному реактору.

- Ковалев! – даже фамилию, без единой шипящей, она умудрилась прошептать, словно клубок змей.

- Пора вставать чудовище, тебя ждут кровавые жертвы, крики грешников и прочие забавы – хохотнул я и обнял ее, прижимая к себе. Чувствуя, как под одеялом она обхватила мое бедро своими, чуть сжимая, а рука царапнула сведенными пальцами кожу на груди. Маленькие крепкие зубки впились мне в плечо.

- Не ешь меня дорогая, я тебе еще пригожусь – наигранно пролепетал я и поцеловал ее в макушку, прижимая крепче к себе, пока она не пискнула от боли.

- Ты меня когда-нибудь раздавишь – прозвучала фраза, прошедшая через года и встречи.

- Когда-нибудь обязательно Бэмби, но не сегодня, обещаю – я дышал ее запахом, слушая ее дыхание и чувствуя как она пульсирует в моих руках. Вся в моих руках. Такая мягкая и податливая, еще расслабленная и нежная. Такая…. Такая контрастирующая с моей бешенной цыганкой, моим внезапным тропическим ураганом, что вчера вдвоем кружили меня по номеру.

Мне не нужно было видеть раскиданные по номеру вещи, чулки обвязанные вокруг изголовья кровати, туфли валяющиеся в разных углах комнаты, платье, что темной кляксой лежало поверх белоснежного ковра, про судьбу своих брюк и рубашки я и думать не хочу. Мне не нужно было видеть бутылку темной как Наша ночь и вязкой, как Наши ласки, настойки, что торчала из ведра со льдом, пару разбитых рюмок около балкона, сигаретные бычки, что тушились прямо о стену, потому что пепельницу нам так ни кто и не принес. Мне не нужно было ничего из этого видеть - ведь я помнил. Помнил почти все об этой ночи, а то, что услужливо память загребла к себе, станет бонусом чуть попозже.

Зубки впились в мое плечо еще ощутимее, и теперь моя очередь была шипеть.

- Ромалэ, может тебя покормить? Пока ты меня не обглодала. – я сжал ее в объятиях еще раз, пока она не перестала грызть мое плечо.

- Давно пора – прошептала она, касаясь губами место укуса – иначе кровавые жертвы начнутся прямо сейчас.

Я засмеялся и нашел ее губы своими, впиваясь в них поцелуем, чувствуя, как внутри начинает снова начинает гореть сердце, разгоняя огонь по венам.

- Так! – решительно заявил я, отрываясь от ее губ и выпутываясь из ее цепких лапок. – Завтрак будет готов через двадцать минут, ожидаю всех на кухне без промедления.

Я вскочил с кровати и не глядя на нее, ибо это было чревато, прошел в ванную. Яркие лампы мгновенно осветили комнату, а зеркало отразило мужскую обнаженную фигуру, что подходила к раковине. Я уставился в свое отражение, чуть поведя плечами и рассматривая распускающийся на коже красный цветок укуса с отпечатками клыков моего чудовища. Помотав головой, я включил холодную воду и с наслаждением умылся, весело рыча и вытирая мокрую бороду. Было на теле еще пара следов от укусов, пара отметин от ногтей и красные мазки помады. На груди, животе и чуть ниже. Спустя пара минут я уже стоял на кухне, что служила одновременно и залом в этом номере. Стоял закутанный в махровый халат и вилкой взбивал яйца в пиале. Голова была пустой, пустой и сияющей, наполненной образами и вспышками прошедшего дня, дня грядущего и вообще. В сковородке, разогреваясь, шипело сливочное масло. На доске перед ним лежало пару стручков фасоли, небольшая головка брокколи и пару кусочков мягкого сыра, который я как раз принялся мелко нарезать.

Она вошла на кухню щурясь от света, что падал сквозь панорамное окно. Закутанная в простыню, моя греческая богиня выглядела растрепанной, немного злой и голодной. Как раз именно так, как я и любил. Два зеленых омута смотрели на меня через падающие на лицо волосы и губы чуть подрагивали, припухшие от моего укуса, коим я наградил ее в крайний поцелуй, ведь не только она умеет кусаться. Она села на высокий стул, напротив меня и закинула ногу на ногу. Простыня услужливо сползла, открывая моему взору ее красивые бедра и острые коленки.

Зашипел омлет на раскаленной сковороде и прежде чем взяться за лопатку я подошел к ней, положив руку на колено и повел вверх, одновременно с этим схватив ее за гриву и натягивая волосы, заставляя запрокинуть голову. Я вновь припал к ее губам, но в поцелуе более нежном, чем с утра, одновременно с этим поглаживая ее под простыней.

Мы неспешно завтракали омлетом, хрустя попадающейся в нем фасолью и о чем-то болтая. Часы перевалили за десять утра, а значит, нам скоро нужно будет расходиться. Никаких ”если” или “может быть”. Порядок был заведен очень давно и следовали мы ему неукоснительно. Мой взгляд то и дело падал на светлую полоску на ее безымянном пальце, на котором в обычной жизни красовались два кольца. Помолвочное и свадебное. На моем же пальце так же явно выделялась полоса от кольца. Мы всегда снимали их заранее, не мешая Нашему миру условностями мира Внешнего. Дань уважения друг к другу, попытка отвлечься, спрятаться или еще что. Во мнении мы так и не сошлись, но традицию завели.

- Твоя? – спросила она, водя кусочком черного хлеба по тарелке, оттягивая время.

- Москва. Какая-то выставка. Твой? – я взял со стола тарелки и поставил их в раковину

- Воронеж. Какая-то конференция – она повела обнаженными плечами и отвела взгляд.

Мы могли принадлежать друг другу не так часто, как хотелось или было нужно. Хотя… возможно, это было к лучшему. Я сел напротив и взял ее руки в свои. За окном ярко горел Апрель. Странная традиция, встречаться раз в год в середине весны появилась очень давно. Где-то в самом начале нашего Пути, я пригласил ее провести со мной вечер. Выпивая, разговаривая и что бы просто побыть с ней наедине. Я практически выставил ей ультиматум. Хотя… не только для нее, но и для себя. Придет она или нет. Я держал ее руки в своих, мягко поглаживая по пальцам и смотрел в ее глаза, что уже темнели, прекращали светиться и становились не моими. Она пришла тогда, пришла и осталась в моей жизни. Мы встречались и в другие дни и месяцы. Встречались и просто так, попить кофе, поболтать, пару раз даже ходили в кино.

- Думаешь, все было бы именно так? – раздалось за спиной.

Я не обернулся. Я смотрел в глаза своему чудовищу и сильнее сжимал ее ладони. Она же смотрела мимо меня, мне за спину.

- Может и было бы – ответила моя Боль той, кто стояла у меня за спиной.

- Серьезно? И ты готов к этому? – новый голос, ее голос, раздался слева от меня и в этот раз я повернул голову. У дверей ведущей в спальню стояла она. В белой маечке, коротких шортиках, удобных кроссовках и затянутыми в хвост волосами. – Ты хочешь, что бы было так Ковалев?

Я не ответил ей, моему очередному призраку. Я встал из-за стола и медленно пошел в спальню. Проходя мимо нее, я на мгновение задержался и посмотрел в злые глаза. Кивнул.

Войдя в спальню, я увидел совершенно другую картину, чем та, что осталась в моей памяти. Большая кровать была смята лишь с одной стороны, бутылка с егерьмастером так же стояла во льду, но рюмка была лишь одна. Вещи были аккуратно сложены на комоде. Одеваясь, я старался не слушать моих призраков. А верно стоило…стоило хоть раз их послушать и наконец-то прислушаться.

Я вышел из комнаты и по очереди посмотрел на каждую из них. Заглянул в такие разные зеленые омуты. Одни смотрели на меня зло, а их обладательница переместилась на кожаный диван, что стоял посередине гостиной. Вторые же принадлежали моей греческой богине, что так и сидела на высоком стуле, положив ногу на ногу. Она смотрела на меня с сожалением и печалью, словно извиняясь за что-то. Третий же призрак, так и стоял оперевшись о холодильник. Одетая в длинное черное платье, с забранными вверх волосами, она просто смотрела на меня, словно задавая какой-то немой вопрос. Словно хотя услышать от меня ответа на то, в чем я себе так и не смог признаться. В раковине стояло две тарелки, только вот в одной из них все еще остывала ее порция омлета. Какая странная традиция. Середина апреля, номер в отеле, сообщение ей с указанием времени и места и ожидание. Как и тогда, много лет назад.

Я подхватил сумку и направился к выходу под взглядом моих призраков, которых мне стоило все же наконец-то услышать. Мое Зло, Нежность и Вопрос сверлили взглядами мою спину. Положив руку на дверную ручку, я на мгновение замер. Глубоко вздохнул, даже открыл рот, но так ничего и не ответил. Ни сейчас, ни в прошлый раз, ни тогда, в самый первый раз, когда она так и не пришла.

В воздухе, среди запаха раскаленного металла, примесей и гари, все еще витал запах дикой смородины, круживший голову. На шершавой коже шрама горели приятным холодом ее прикосновения, губы чувствовали мягкость пальцев, а глаза…глаза с легкой тоской, долей непонимания и искоркой интереса, смотрели на дверь, которая пару мгновений закрылась за ней.

Уперев кулаки в боки и наклонив голову, беловолосый смотрел себе под ноги, различая каждую трещинку в досках, каждую забившуюся стружку металла, вмятину от упавшего молотка и проторенные дорожки следов. Глубоко вздохнув, и чему-то хохотнув, лайтер пошел в сторону спальни, на худо расплетая косу и стаскивая сапоги. Нужно было привести себя в порядок и навести кое каике справки, прежде, чем возвращаться туда, где он увидел ее впервые.

Спустя какое-то время, он сидел в одних штанах, босой и вытянувший ноги, позволяя мягкому нутру кресла обнять его обсыхающее ело. Глаза были закрыты, а руки монотонными и заученными веками движениями расчесывали длинные волосы костяным гребнем. Легкиё шорох волос, да потрескивание огня, были единственными звуками в кузне, словно за ее пределами не существовало вечно бурлящего города. Солнце клонилось к закату, заставляя бурлящие воды Влтавы, превратится в кровавую ленту, что словно артерия, проходила через весь город. Отполированные тысячами шагов камни поблескивали, словно пыльные гранаты, а всевозможные флюгера и уложенные металлом крыши, ловили последние лучи уходящего солнца, играя с его светом, бросая причудливые тени и отблески.

Он открыл глаза и посмотрел в окно, где под холодным осенним ветром гнулись ветви старого дуба, который, вопреки погоде, сохранил еще достаточно листвы, что бы перешептываться с городом и теми, кто мог не только слышать, но и понимать. Ртуть в глазах вяло и медленно перетекала от прозрачно-голубого, до насыщенно серебряного, так же как и его мысли, скользили от одного образа к другому. Он думал о перспективах и возможностях, о превратностях Межреальности и Высшего Соборного Духа, который хоть и был олицетворением мервомысли и первоматерии, все же обладал странным чувством юмора. С Легионом он решил пока не связываться, дабы посмотреть к чему приведет вся эта череда событий. Он слишком хорошо знал Пепла, именно Пепла, одного из круга лейтенантов Ночного легиона и командира Пламенеющих, а не Калеба А’Кинура, воина-раба высшего Матриархата и командира Золотых Жнецов. Стоит только упомянуть о рыжей, и он первым же порталом будет здесь, перероет весь город и найдет ее.

Улыбка тронула губы кузнеца, когда он длинными пальцами принялся заплетать косу, чередуя белоснежные пряди и узкую полоску ткани. Теперь он понимал своего друга чуть больше, некоторые его рассказы, которые могли обрываться, словно он о чем-то вспоминал, оговорки и подозрительный интерес к парному оружию, особенно различным разновидностям коротких мечей.

Мысли роились в голове, словно саранча на зеленом поле, вырывая из памяти воспоминания, складывая их в неполную, но уже более ясную картинку. Лицо темного дорого будет стоить, когда он приведет ее в Легион…мысль осеклась…если…если он приведет ее. Гости не такая уж и редкость в Цитадели, но что-то подсказывает ему, что она захотела бы остаться, что такая жизнь была бы для нее, хотя…кто знает. К Пеплу она вряд ли попала бы, да и это было бы несколько неправильным, а вот под руководством Кота, девушка могла бы много добиться, да и принести немало.

Мотнув головой, лайтер потянулся к сапогам и принялся обуваться. О подобных перспективах можно будет подумать позже, сейчас же ему нужно было утолить голод, в первую очередь информационный. Застегивая манжеты свежей рубашки, коих всегда хранилось несколько штук во всех его кузнях, он принялся соотносить факты о своей новой знакомой, но понимал, что тут ему может потребоваться более квалифицированная помощь. Наручи удобно разместились на запястьях, следом за ними последовал жилет, чьи застежки практически сами застегнулись, привычно стягивая грудь. Немного покрутив торсом и руками, поудобнее устраиваясь в облачении, он протянул руку к стойке с мечом и тот скользнул в руку, чуть завибрировав. Подойдя к панели с рычагами, кузнец закрыл заслонки печей, люк в потолке и ставни, снял с вешалки длинный плащ, накинул его на плечи, а затем исчез в неяркой вспышке голубого света.

Он появился за ее спиной, на мгновение, осветив пространство личных покоев призрачным светом и чуть было не пропустил удар локтем в висок. Отклонившись назад, он ладонью отвел удар, прокручивая противника, и вновь наклонился, но уже в бок, пропуская удар в голову мимо. Последовала серия быстрых ударов в корпус, которую он блокировал раскрытой ладонью и предплечьем, либо уводя их в сторону, либо подставляя блоки. Закинув руку с ножнами за спину, он чуть присел в коленях и немного приподнял правую ногу, уходя от подсечки, а затем шагнул вперед, поднимая левое колено, блокируя удар ногой в бедро. Подавшись всем корпусом вперед, нависая над бойцом, который наклонился вниз и внезапно нанес “удар скорпиона”, вынося правую ногу из-за спины, метя в голову. Подставив под удар лобную костью, заставив противника зашипеть от боли и буквально распластаться по земле, выстреливая вверх мощным апперкотом. Отклонив голову назад, лайтер схватил ее за запястье и рванул в сторону, уводя опору из под ног, заставляя сделать длинный перекат в сторону. Плавным, гибким движением она вскочила на ноги после кувырка и замерла в боевой стойке, которая через мгновение перетекла в более расслабленную. Сложив руки по швам и сведя ноги Ривка коротко, но учтиво поклонилась, а затем выпрямилась и глубоко дыша, выдохнула – Капитан?

В ее голосе не было той надменности, игривости и показной капризности, каким она встретила его утром на мосту. Голос был тих, спокоен, учтив и намного холоднее, чем привыкли слышать его при дворе. Карие глаза горели внутренним огнем, смотря на лайтера взглядом без поволоки и похоти, лишь с интересом и уважением. Она была босая, одетая в коричневые мешковатые шаровары китайского шелка и плотно облегающую белую безрукавку, вьющуюся копну волос она стянула в тугой пучок.

- Здравствуй Ривка, не хотел отвлекать от тренировки – он обвел глазами разложенные по ковру боевые шесты, копья и метательные ножи - мне нужна информация о нашей общей знакомой.

Коротко кивнув, она ответила, уже направляясь к письменному столу, что несколько терялся в тени, освещенный не так ярко, как центр комнаты, которая располагалась на одном из предпоследних этажей королевского дворца Вышеграда. Сквозь открытое окно можно было видеть почти всю Прагу, спускающуюся вниз пологим склоном, тонкую линию Карлова Моста и заходящее солнце, что огнем подсвечивала многочисленный металл на крышах домов. Тихо шлепая босыми ногами по мрамору, Ривка вернулась с увесистой папкой.

- Я ждала Вас Капитан, полный отчет или по существу? – спросила она, усаживаясь прямо на ковер, скрестив ноги и кладя папку перед собой.

Пройдя мимо нее к окну, Дестар поставил ножны около подоконника и опершись на него, рассматривая город ответил – основные моменты, пожалуйста, я спешу.

- Первое появление в отчетах тайной полиции два с половиной года назад. По разрозненным сведениям и обрывкам информации был нарисован портрет. – Открыв папку, она принялась выкладывать вокруг себя документы, периодически сверяясь с записями. – Описание слишком неясное, что бы можно было подвергнуть задержанию, так же все улики лишь косвенные, неподтвержденные фактами. Слухи, сплетни, пьяная болтовня – Ривка наморщила носик, но продолжила – она хорошо знает сове дело. Свидетелей не оставляла, меньше чем за полгода извела конкурентов, расправляясь с ними с особой жестокостью, и сколотила собственную ганзу. Занималась обычными делами подпольного мира, начиная от вымогательства и контрабанды и заканчивая заказными убийствами. Постепенно обзавелась нужными контактами и связями, в том числе и в дворянстве. Поли частные заказы, многоходовые комбинации и прочие развлечения высшего общества, но она всегда оставалась в тени, используя при контактах либо посыльных, или своего заместителя, предположительно бывшего любовника. Имеет несколько конспиративных квартир, испытывает особую тягу к оккультным наукам, алхимии и древним артефактам. Замечена в связях с несколькими тайных орденов разных мастей, но все той же направленности. Особо дружна с одним старым аптекарем, который по совместительству является одним из крупнейших производителей и распространителей фармакологии, начиная от ядов и заканчивая наркотиками. Вспыльчива, отличается нестандартными поведением, обладает живым и подвижным умом, стрессоустойчива, находчива, знакома с работой и тактикой диверсионных и контрразведывательных ведомств, обладает обширными знаниями в области владения холодного оружия, ножевого боя, рукопашного боя, навыками боевой акробатики и скрытного перемещения. Предположительная амнезия и есть вариант, что не принадлежит к данному слою Межреальности. Рекомендовано продолжать наблюдение, а так же попытаться внедрить агента или же наладить личный контакт с объектом. В тайной полиции получила позывной – Кармин, в дворянстве – Гильотина, среди низшего сословия – Алая Бестия или Кровавая Сестра, настоящее имя – неизвестно. – Выдохнув, девушка замолчала, смотря куда-то в точку и не двигаясь, но пытаясь почувствовать движение за спиной.

Отвернувшись от окна, Дестар подошел к, всё еще сидящей, девушке и принялся ходить вокруг нее кругами, осматривая документы, предположительные портреты и сводку послужного списка. – Ри, ее зовут Ри и она не из этого мира, как ты и предположила. Снять слежку за ней, обрубить каналы информации. Оставить наблюдение за организацией и привести план по внедрению объекта в течение месяца, связи ее Ганзы могут пригодиться. Инициируй несколько удачных сделок, закрепите и упрочните контакты с ее заместителем, а так же подберитесь к аптекарю. Никаких агрессивных мер, лишь деловой подход. Прага нам нужна вся, а не только дворянство и их интриги.

- Да Капитан – ответила девушка, вставая с ковра – разрешите неформально? – В ответ лайтер только кивнул, наклоняясь и поднимая лист с хронологией появления рыжей.

- Почему Прага и почему она Дестар? – спросила блондинка, чуть щуря глаза и наблюдая за лайтером.

- Прага один из ключевых узлов в этом Веере реальности, тут сходится слишком много дорожек и нам нужен плацдарм тут. По Донесениям Сказочника и Круга Посвященных, слишком много вспышек в магифоне, причем они так и остаются неопознанными, а врага нужно знать в лицо, если оно у него вообще есть. А что по поводу Ри, то это лишь стечение обстоятельств, во всяком случае, я на это надеюсь. Она просто хочет уйти, если не домой, то хотя бы из того места, где дома она себя не чувствует. Подобное чувство ведь и тебе знакомо Ривка? У всех ведь должен быть второй шанс.

На секунду замешкавшись, девушка лишь быстро кивнула и снова опустила глаза. – Да Капитан, спасибо.

- Я уже говорил тебе, что ты ничего мне не должна, ты не должна ничего Коту, и твое решение, было только твоим. И…поговори с отцом, наконец, иначе он все же заявится по мою душу.

На аристократически бледных щеках, заиграл румянец.

- Данный разговор, пока носит приватный характер и не должен быть внесен в рапорт. Передай в Цитадель, что я еще немного задержусь и у меня все хорошо.

Положив лист со сводками, лайтер повернулся к ней и чуть улыбнулся – кстати, она просила тебя повнимательнее приглядывать за своими драгоценностями. – Блондинка вскинула голову и в карих глазах мелькнули черти. На губы наползла ехидная ухмылка – Я запомню Капитан.

Закатив глаза, Дестар, посмеиваясь, вновь пошел к окну, беря в руки узкие ножны – Ох женщины, и с вами невозможно и без вас нельзя – с этими словами он исчез из комнаты девушки, оставив ее в раздумьях, но все с той же ухмылкой на губах.

- Люди, люди никогда не поменяются – думал он, перехватывая на лету нож, перекрутил его меж пальцев метнул обратно, вбивая острие меж пальцев турка. Он осмотрел светлыми глазами замершую троицу, посетителей “Вертела” и направился к столику наемников, что еще прошлой ночью охотились на него, а теперь он собрался угостить их пивом, бочонок которого уже тащил сам Ней. Ведь нет ничего лучше для примирения, чем хорошая выпивка, которая даже из заклятых врагов, может сделать добрых друзей, хотя были случаи и наоборот. Подав сигнал Ри, он наклонился над головами наймитов:

- Господа, невыполнение заказа целиком и полностью лежит на мне, так что вашей вины в этом нет, профессиональную гордость можно чуть поумерить, во всяком случае, кроме нас, о ее пошатнувшемся состоянии ни кто не знает, если только вы сами не разболтаете. Сегодня я хочу отметить ваше мастерство добрым пивом и надеяться, что прежние разногласия останутся на дне ваших кружек, которое сегодня Вы не увидите – даю слово.

Ней подал ему в руку кружку с темным элем, такие же он поставил перед тройкой ошалевших стрелков и вернулся за стойку. Они смотрели на него, как на сумасшедшего, но, во всяком случае, уже без злобы и ярости. Даже горячая кровь турка, перестала кипеть и пускать пар из ушей, собственно говоря, именно он первым и поднял свою кружку, присоединяясь к тосту. Остальные последовали его примеру, и громко стукнувшись железными ободами, щедро расплескивая пену по столу, беловолосый опрокинул в себя добрую пинту двумя глубокими глотками. Под изумленными взглядами троицы, утерев пену с губ, он подмигнул им пошел к стойке.

- Проследи пожалуйста, что бы в кружках у них не пересыхало – шепнул он Нею – это моя к тебе просьба, так же как и твое лучшее Печено Вепрево колено и бочонок красного из особых запасов.

Брови бармена поползли вверх, как мгновение назад у наемников, но Дестар не дал ему ничего сказать – Я знаю, все знаю и подожду здесь.

Бывший начальник тайной полиции ел свой хлеб не зря, не задавая глупых вопросов, но все прекрасно понимая. Быстро передав указания на кухню, он вернулся с пузатым бочонком темного дерева, без опознавательных знаков, но явно предназначенный не для хранения маринованных овощей.

- Испанское – буркнул бармен, не сводя глаза с лайтера, который вольготно стоял у стойки, осматривая зал, чуть улыбаясь. – Спасибо Ней – ответил беловолосый выкладывая небольшую стопку золотых монет на стойку – Это за предыдущий раз и …мало ли

Брови бармена ползли вверх, рот раскрылся в немом вопросе, который так и не был задан, ибо с кухни подали огромное деревянное блюдо, заваленное всевозможной снедью и испускающее такой дух, что у кузнеца заломило зубы. – Ох… - только и смог выговорить он, что было лучшей похвалой, чем любые слова, и именно это заставило хозяина Вертела смущенно улыбнулся, и кажется даже всплеснул руками.

- Пусть нас ни кто не беспокоит – напоследок кинул лайтер и подхватив бочонок и блюдо, двинулся в сторону неприметной двери.

- Ты что, Дестар, это всё съешь? – громко вопросила девушка, расширенными глазами смотря на дымящееся блюдо и обнимая себя за плечи. Лайтер улыбнулся ей, понимая ее чувства и отчетливо слыша, как ее пустой желудок завопил голосом сотен грешников, требуя жертвы, да побольше.

- Нет, - он толкнул блюдо к ней, а сам занялся бочкой, сорвав выдвинувшимся из наруча лезвием печать на пробке и тут же вставляя в дыру специальный краник, что любезно одолжил Ней, положив его сверху бочки. - Тебя кормить буду, рыжая.

Отойдя к шкафу, он вытащил из него пару бокалов тонкого стекла и возвращаясь к столу с удовлетворением отметил, что плюнув на этикет и приличия, рыжая вгрызается зубами в сочный кусок мяса, смачно закусывая маринованными огурцами, разрывая еще теплый хлеб жирными пальцами и отдавшись еде со всем вкусом и страстью голодного человека. Разлив вино, он поставил один бокал перед ней, который она тут же подхватила, осушив его более чем на половину и вернулась к еде. Пригубив терпкий напиток, он поставил свой бокал и подойдя к раскидистой вешалке, сделанной в виде высокого гибкого дерева, снял плащ и жилет, вешая их на ветви, меч так и остался стоять около стола, опершись на кресло. Вернувшись к столе, где девушка, уже утолила первый голод и ела более медленно, он подошел к ней со спины и наклонился над ухом, ощущая, как она замерла, с куском мяса в руке. К запаху смородины теперь примешался запах специй и мяса, что придавала определенный шарм.

- Позволь? – он скользнул руками по ее бокам, нащупывая пряжку широкого пояса, на котором крепились ножны сабель. Расстегнув пряжку, он стащил с нее перевязь и повесил на край ее кресла, зная, что у хорошего воина, оно всегда должно быть под рукой. Вновь наклонившись, краем глаза смотря на нее, он постелил ей на колени салфетку и без лишних слов, вновь наполнил бокалы

Пододвинув кресло ближе к ней, он сел и вытянул длинные ноги, раскидываясь в удобном кресле и подцепляя пальцами кусок мяса. Во рту взорвались специи и сочность, подправленная глотком вина, она заставила его блаженно улыбнутся и закатить глаза. – Твою мать, как хорошо – выдохнул он, протянув руку за очередным куском.

Хорошая еда была его тайной слабостью, которую он оттачивал годами, не только пробуя, но и любя готовить сам. Мясо было нежным и чуть розовым внутри, покрытое толстой хрустящей коркой из специй и трав, делая вкус разнообразным и незабываемым.

- Вкусно? – спросил он у девушки, со смешинкой в глазах наблюдая, как она вытирает тканью испачканный в жире рот и пальцы, только за тем, что бы быстро кивнув, пробурчав что-то невнятное и вернутся к еде. Он смотрел, как огонь десятков свечей играют в ее волосах и коже, поблескивая на покатых плечах, как она ловко орудует пальчиками, добираясь до самых вкусных кусочков, изредка бросая на него взгляды зеленых глаз, в которых светилось золотое колечко.

Он вновь наполнил их бокалы, вино в которых исчезало подозрительно быстро, но приятная горечь на языке и теплота в груди с лихвой компенсировала данную аномалию, так что времени задумываться не было. Видя, что она сбросила темп еды, переходя к смакованию и возвращая себе самообладание, он спросил – Зачем ты позвала меня сюда Ри, не для того же, что бы я накормил тебя? И что ты думаешь делать дальше? Куда теперь?